ВАСИЛИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ НАЩОКИН

ЗАПИСКИ

1741

В начале 1742 года ее императорского величества вселюбезный племянник, государыни цесаревны и герцогини Голстино-Готторпской сын, в Петербург прибыл благополучно. [260]

Июля 15 числа торжествован был мир со шведской короной, и при том торжестве также жалованы чинами, и графскими титулами, [261] и деревнями. Некоторые из придворных и из гвардии посланы были с объявлением мира.

В эту зиму опубликовано было о свадьбе его императорского высочества государя великого князя, а летом, то есть августа 21 числа, в высоком великолепии и зело богатым убранством свадьба его высочества была. При том поставлены были полки гвардии и армейские в парад и ее императорское величество изволила наперед шествовать мимо полков в пребогатой карете церемониально, имев при себе в оной же карете напротив великого князя Петра Федоровича и обрученную Екатерину Алексеевну, а за каретой ехали все по классам в богатых каретах. А венчался его высочество в церкви Казанской Богоматери, что на большой перспективе, в присутствии ее величества государыни императрицы, и обратно такой же церемонией изволила возвратиться в новый Зимний дворец, который подле Адмиралтейства. Я при том параде был за майора.

Июня 21-го, в исходе 5 часа пополуночи, в пятницу, родилась четвертая дочь, которой наречено имя Ольга, в С.-Петербурге, в Измайловской слободе, в светлицах 12 роты, крестил ее Николай Нащокин, да большая ей, Ольге, сестра Настасья. Оная во младенчестве умре. [262]

В первых числах октября, по учрежденной диспозиции, несколько полков кавалерии пошли на винтерквартиры в Малороссию, а инфантерии и гусаров ничего внутрь России не отпущено, а введены в винтерквартиры в Лифляндию, Эстляндию около Пернова и на остров Езель, около Пскова и Великих Лук, и в прочих местах Остзеи и близлежащих мест, около С.-Петербурга и в самом Петербурге. А которые полки выше упоминаются в Сибирском корпусе, те по-прежнему от 1745 года обретаются около Тобольска под командой генерал-майора Киндермана, а именно: три полка пехотных и четыре кавалерии. [263]

В генваре месяце 1747 года известие было о российском полномочном после господине Корфе, который при собрании в Стекголме сейма обретается, что оный живет в Стекголме весьма славно и пребогатый имеет стол, при котором непрестанно обретается шведской нации немалое число шляхетства и офицерства. Об оном после некоторые шведской нации разглашают, будто бы он то чинит для приглашения в партию свою, о чем от него ко двору шведскому о таковых пригласителях протестовано было, на что политически от двора шведского ответствовано: “Понеже он посол союзнического [264] двора и шведский двор признает его так, как доброжелателя к короне шведской, то никакого сумнения о нем, российском после, не имеет”. А на кого тот протест следовал, как следствия не произведено, то и оставлено без сатисфакции, а после один генерал-майор шведский и другие различных чинов разглашают то же и по днесь, якобы российский посол немалую сумму денег употребляет, прибирая партию, чтоб были с его стороны на сейме. Какой от сего произойдет впредь случай, на своем месте означено будет.

Того же года февраля 7 числа приехал я в Ярославль с моею фамилией и стал в квартире содержателя полотняной фабрики г-на Дмитрия Максимовича Затрапезного, а 8 числа обедал у бывшего в России регента Курляндского и Семигальского герцога фон Бирона, который в Ярославле со своей фамилией живет в аресте. Оный герцог подарил меня буланым жеребцом ценою рублей до ста, весьма годным к заводу, и февраля 10 числа мы с герцогом обедали в доме г. Затрапезного, а после обеда отправился я в свою костромскую деревню, в сельцо Шишкине.

Февраля 23 дня в село мое Шишкине приехал епископ Костромской и Галицкий Селивестр: оный родом Малороссией от фамилии Кулябко, а с ним архимандрит Костромского Богоявленского монастыря Феодосии; при том костромской воевода Александр Иванов сын Кайсаров с секретарем прозванием Сербии да города Ярославля полотняной фабрики содержатель Иван Затрапезный и другие, а из купечества Костромского магистрата президент Степан Белый с прочими. И оного числа обедали, и за столом, когда поздравления ради за государское здоровье пили, тогда немалое число брошено шлагов, и так оный день в веселии препровожден, а ввечеру на воротах и в других пристойных местах зажжены были фонари, а среди двора поставлены были высокой перемидою бочки со смолой и к вечеру зажжены, и не однажды метали шлаги. [265]

В том же году в продолжение мое в усадьбе Шишкине при отправлении всенощного бдения 17 числа мая, в день недельный, пришед со святыми иконами на назначенное место, где быть строению церкви соборной во имя Спаса Преображения Господня и другим в трапезе приделам, первый — во имя Божией Матери Покрова, а второй — Великого Святителя Василия; еже при отправлении водоосвящения, прося Его вышнего благословения, священническими руками начат ров копать, а при том я с женой и детьми моими, дочерьми Настасьей и Елисаветой, с сыновьями Воином и Петром, и со всеми дома моего домочадцами последовали копанию рва, и с означенного числа подрядчиком с каменщиками началась производиться работа фундамента к строению церкви.

После закладывания церкви архимандрит Феодосии, города Костромы воевода и штаб- и обер-офицеры приезжие обедали и, благодаря Бога, радуясь, с довольным угощением, на вечер того же дня поехали. Видимо было той ночи немалое число сторонних разных [266] деревень мужеска и женска полу, кои усердствуя церкви Божией, производили всю ночь работу ношением кирпича.

Июля 4-го новорожденный сын Иван крещен. Восприемником был преосвященнейший Селивестр, епископ Костромской и Галицкий: крест положил золотой с мощами, преизрядной работы; восприемницею своячина моя Матрена Васильевна Овцына. И того дня в усадьбу Шишкине приехали из города воевода, штаб- и обер-офицеры и канцелярские служители и оного числа обедали, и того дня по обеде преосвященный поехал, а прочие остались и пребыли до 6 числа июля и, обедав, разъехались.

Генерал-аншефт, лейб-гвардии Измайловского полка подполковник и орденов Св. Апостола Андрея и Александра Невского кавалер Кейт, который в российскую службу вступил при втором императоре в 1728 году, чрез рекомендацию полномочного бывшего [267] при российском дворе испанского посла дука де Лирии, который тогда славою богатства и знатною природою превосходил всех обретающихся послов и жил в Москве превосходно, и дом его в уборах и расходах великою обширностию состоял, а Кейт из полковников принят генерал-майором и с того года получил в России означенные чины, а сего 1747, в июле месяце, взял абшид и поехал в Англию, служа 19 лет при российской армии. Он был подчиненными весьма любим и человек немалого искусства и всегда с доброю резолюцией был.

в Измайловский полк: в подполковники из премьер-майоров, генерал-майор и ордена Св. Анны кавалер Иосиф Гампф, в генерал-майоры и в тот же полк. В премьер-майоры из секунд-майоров того же ордена кавалер Гурьев, а на место его в секунд-майоры из капитанов Василий Нащокин, а был капитаном десять лет. Да в секунд же майоры из капитанов Гаврило Рахманов;

По полученным ведомостям известно, что во Франции произведено генералитета немалое число для приготовления к войне 1748 года, а в Голландии произведено: генералов полных от кавалерии 4; [268] генерал-поручиков от кавалерии 12; от инфантерии 30; генерал-майоров от кавалерии 11; от инфантерии 47; от гвардии подполковник и генерал-поручик; гвардии же майоры; генерал-майоры.

Июля 3 дня командирован я был от всех гвардии полков с командою в Петергоф для бытности там ее императорского величества и 4 числа со всей командой на галерах пришел и с надлежащим караулом ко двору, а прочая команда в лагерь вступила. Конной [269] гвардии команда пришла берегом и поставлена в дворовые квартиры. По расположении всего ведено мне у двора обедать. Тогда я имел счастье при столе ее императорского величества обедать при высочайшем ее величества присутствии, а потом рекомендовано было от обер-гофмаршала, чтобы я обедал с кавалерами за столом маршальским.

Того же года в 14 день июля, в полдень, в стоящем при Петергофе с командою лагере видимо было всеми солнце в затмении, от чего луч светила отменною темнотою был подобен, как бывает близ ночи при закате, или еще темнее, и свет солнечный не весьма ясен был. Таковое затмение продолжалось близ трех часов пополудни, и оное случилось мне в жизни моей в первый раз видеть, и всем, обретавшимся тогда при том, и для достопамятного известия в журнал не оставил внесть.

В исходе сего же года декабря на 16 число, в 1 часу пополуночи, всемилостивейшая государыня императрица Елисавета Петровна из С.-Петербурга в Москву идти изволила, и государь великий князь с государыней великой княгиней туда же изволили идти. [270]

В Москву батальон пришел 23 генваря 1749 года. Марта 4 дня поутру скончался в Москве генерал-аншефт, сенатор, лейб-гвардии Преображенского полка подполковник и кавалер орденов Св. Андрея Первозванного и Александра Невского граф Александр Иванович Румянцев, который служил сначала в Преображенском полку с 1704 года, из дворян небогатых, кинешемский помещик, произошел из солдатства всеми нижними чинами. В царствование великого императора Петра Алексеевича он употреблен был в разные и нужные посылки и был его величества генерал-адъютантом. По милости своей к нему женить его изволил на сенаторской дочери графа Матвеева, а за то, что он небогат, пожаловал его в тот же Преображенский полк майором и в 1718 году пожаловал его описанными после Кикина немалыми деревнями, потом бригадиром и генерал-майором, а в 1724 году послан был с знатною свитой полномочным послом в Царьград, откуда и в Персию проехал и продолжался до 1730 года, а в 1731, в начале царства государыни императрицы Анны Иоанновны, в Москву приехал и пожалован в Преображенский полк подполковником и генерал-адъютантом при ее величестве. В том же 1731 году впал в несчастье с отобранием всех чинов и со всею фамилией послан в свои деревни жить безвыездно, причем и караул был, а в 1736 году прощен и пожалован в Казань губернатором, откуда посылан был с командою в башкиры для прекращения бунта от башкирцев. В 1737 году все чины и орден Св. Александра Невского отданы, и был он генерал-аншефтом при дивизии в походе турецком и при взятии города Очакова, и во всю турецкую войну, во всех походах, первым генерал-аншефтом, а в 1740, по замирении с турками, послан полномочным послом в Царьград с великою свитою, и дано было ему знатное иждивение, и жил он там, как известно, весьма славно. А при вступлении на престол государыни императрицы Елисаветы Петровны пожалован орденом и, после, гвардии в Преображенский полк подполковником и послан был в Финляндию на конгресс шведский главным, а по возвращении оттуда и по окончании конгресса с полезным миром возвратился и при торжестве Шведского мира пожалован графством и немалыми деревнями в Лифляндии, и был сенатором, а вышеписанного числа умре 69 лет и погребен в Москве в Златоустовском монастыре с великим церемониалом. При погребении был батальон лейб-гвардии Преображенского полка и два полка пехотных. Жизнь оказывал приятную к людям и паче касающееся до компании; человек сложения веселого и так честно [271] окончил жизнь. А по беспристрастному рассуждению о нем, более был счастлив, нежели к таковым высоким делам способен. В генеральском чину был без диспозиции, только имел смелость доброго солдата; а посол с добрым легационс-секретарем; сенатор, что другие, то и он; что прошло в долголетнее его житие, памятно умел рассказать, и то более простого обхождения. В турецких походах, где я сам был, в концилиумах на той стороне совет свой утверждал, где был главный начальник. В том походе от генерал-фельдмаршала нелюбим был.

Августа 15-го получена в Москве чрез газеты ведомость из Некепинга, что на острове Масе в Ютландии, близ Западного моря, четверо рыбаков в ночь на 12 число оного месяца, будучи на рыболовном промысле, поймали против чаяния так называемую сирену, или морскую женщину. Оное морское чудовище походит сверху на человека, а снизу — на рыбу; цвет на теле желто-бледный; глаза были затворены; на голове волосы черные, а руки заросли между [272] пальцами кожею так, как гусиные лапы. Думают, что то животное живо было. Как рыбаки приметили, что в сеть особливое нечто попалось, то вытащили ее на берег с великим трудом, причем всю сеть изорвали. Туточные жители сделали чрезвычайную бочку и, налив ее соленой водой, морскую женщину туда посадили; таким образом надеются сберечь от согнития. Сие в записку внесено потому, что хотя о чудах морских многие фабулы бывали, а сие за истину уверить можно, что оное морское чудовище есть так удивительное поймано.

Генваря 17-го скончался генерал-фельдмаршал, сенатор и орденов Св. Апостола Андрея и Александра Невского кавалер князь Иван Юрьевич Трубецкой, 84 лет от рождения своего. Первого вступления в войну со свейской короной 1700 года, под Нарвой был он генерал-майором и лейб-гвардии Преображенского полка подполковником, а определен к тому воинскому делу из наместников Новгорода, который чин вместо губернатора управление имел, а в древние времена знатного роду в наместники Новгородские посланы были, и столь оный чин был знатен, что с шведским королем о всяких делах письменную корреспонденцию имели. При вышеобъявленном воинском случае у Нарвы всей армии российской, как началось регулярное войско, первая была практика с неприятелем регулярную войну начать, но за необыклость российскому войску неудачный случай [273] произошел и между прочим генералитетом он, князь Иван Юрьевич Трубецкой, от шведского войска, где присутствовал сам король вторый на десять Карлус, взят был, еще будучи в молодых летах, в полон и отвезен в Стекголм со многими генералитетами и, будучи в Стекголме, прижил побочного сына, который и слывет Иван Иванов сын Бецкой; оный воспитан с преизрядным учением и дошел, по знатности отца своего, не имея в службе никаких знатных оказий, до немалого чина генерал-майора и за слабой его комплекцией отставлен от всех дел и живет свободно. А после прижития его приехала из России в Стекголм его сиятельства княгиня с детьми своими и продолжалась в Стекголме, а 1718 года, 24 ноября, освободясь из полона, его сиятельство приехал в Петербург и с ним генерал Автомон Головин. И определен он, князь Иван Юрьевич, губернатором в Киев, а после пожалован генерал-фельдмаршалом и, будучи в Москве, имел команду над полками недолговременно, а в 1733 году, в июле месяце, взят в Петербург и определен в Сенат; потом отставлен за старостью от всех дел, и дана была пенсия, а в 1741 году при восшествии на престол государыни императрицы Елисаветы Петровны определен паки в Сенат, только при своей старости слабый и редкий выезд имел. А более в регулярной службе после начатия, что случилось при Нарве, нигде при военных делах не бывал. Жития был человек воздержного и добродетельный. По кончине погребен в Александро-Невском монастыре 19 генваря с надлежащей процессией по его знатному характеру.

Мая 3-го. В сей день ее императорского величества соизволение было, и всемилостивейше изволила за обеденным кушаньем в зимнем доме в С.-Петербурге присутствовать за столом всей лейб-гвардии с штаб-офицерами. Стол поставлен был фигурою наподобие короны. В средине изволила сидеть всемилостивейшая государыня, [274] всех лейб-гвардии полков г. полковник. Господа подполковники сидели по нумерам старшинства своего:

1) Преображенского, его императорское высочество государь великий князь.

2) Лейб-гвардии Конной, генерал-поручик, ордена Александра Невского кавалер Юрий Ливен.

3) Семеновского, генерал-аншефт, ордена Александра Невского кавалер Степан Апраксин.

4) Измайловского, генерал-майор, ордена Св. Анны кавалер Иосиф Гампф.

5) Лейб-гвардии Конной, обер-егермейстер, лейб-компании капитан-поручик, действительный камергер, ордена Св. Апостола Андрея и других орденов кавалер граф Алексей Разумовский.

6) Измайловского, войск малороссийских гетман, Десиенц Академии президент, действительный камергер, орденов Польского, Александра Невского и Св. Анны кавалер граф Кирила Разумовский.

7) Преображенского, генерал-аншефт, сенатор, ее императорского величества генерал-адъютант и ордена Александра Невского кавалер Александр Бутурлин.

Лейб-гвардии полков господа майоры:

1) Преображенского, действительный тайный советник, генерал-прокурор, орденов Св. Апостола Андрея и Александра Невского кавалер князь Никита Трубецкой.

2) Лейб-гвардии Конной, генерал-майор и ордена Св. Анны кавалер князь Петр Черкасский.

3) Семеновского, генерал-майор и Анненского ордена кавалер Никита Соковнин.

4) Измайловского, генерал-майор и Анненского ордена кавалер Иван Гурьев.

5) Того же полка, Василий Нащокин.

6) Преображенского, Андреян Лопухин.

7) Того же полка, князь Александр Меншиков.

8) Измайловского, Гаврила Рахманов.

9) Семеновского, Иван Майков.

10) Того же полка, Андрей Вельяминов.

И от того стола поставлены четыре стола в четыре луча, за которыми сидели по старшинству полков офицеры, а столы по номерам, и каждый чин сидел по старшинству:

1 Преображенского.

2 Измайловского.

3 Лейб-гвардии Конной.

4 Семеновского.

И тако старший 1, и по нем старший в замке 4 номера. [275]

Июня 3-го, в праздник Живоначальной Троицы, обедали лейб-гвардии Измайловского полка штаб- и обер-офицеры у его сиятельства графа Кирилы Григорьевича Разумовского, того полка подполковника и кавалера. При том случае дети мои, Воин, из капралов, от роду своего 7 лет 10 месяцев, пожалован фурьером, и Петр, 6 лет 11 месяцев, в то же время пожалован фурьером же.

Сентября 8-го армия ее императорского величества, имея около Риги и в других местах в своей границе лагерь, по учрежденной [276] диспозиции в зимние квартиры вступила со всяким от всех сторон благополучным миром.

(За сим следует известное А. П. Суморокова преложение в стихи LXX псалма, в конце которого приписано собственною рукою Нащокина):

Октября 14-го в С.-Петербурге была свадьба графа Гаврилы Ивановича Головкина и производилась в немалом великолепии и во множественном собрании, в присутствии ее императорского величества с высокою фамилией. Иностранные министры, российские сенаторы и обретающиеся в С.-Петербурге генералитет и лейб-гвардии штаб-офицеры к тому собранию званы с фамилией. В 5 часов пополудни началось оное собрание с невестиной стороны при дворе ее императорского величества, а с жениховой — в доме князя Никиты Юрьевича Трубецкого, который при церемонии оной свадьбы присутствовал маршалом с определенными шаферами, и дом его учрежден был для отправления той свадьбы. Оный граф Головкин по объявлении от маршала с обыкновенною ассистенцией в 8 часов пополудни поехал ко двору и в придворной церкви венчался с девицей, дочерью графа Александра Ивановича Шувалова, и от двора по обвенчании с великим препровождением в оный князя Трубецкого дом приехал, где вечерний, пребогато устроенный трактамент готов был. В 11 часу пополудни ее императорское величество, всемилостивейшая государыня изволила прибыть в оное собрание и всемилостивейше благоволила при вечернем кушанье оказывать свое всемилостивейшее присутствие. А при том вечернем кушанье в саду зажжена была иллюминация из разных огней: в средине оной иллюминации поставлена была великая картина, а на дворе и к большой улице, к реке Мье, фигурами уставлены плошки с обыкновенным огнем. Оный вечерний трактамент продолжался до 2 часу пополуночи, а после ужина начался бал, причем на хорах играли итальянцы на музыке и кастрат пел, при этом итальянец буфон пел разные и по обыкновению своему приличные, как буфоны должность отправляют с шуткою, смешные песни. И оный бал продолжался до 6 часа пополуночи, а 15 числа паки вечерний был трактамент и званы прежние гости, и после окончено балом. [277]

В 28 день при дворе ее императорского величества была свадьба: женился бывшего генерал-фельдмаршала князя Михаила Михайловича Голицына сын, лейб-гвардии Измайловского полка капитан князь Дмитрий, на дочери покойного волошского господаря князя Кантемира, который пришел со всею фамилией в подданство в 1711 году во время турецкой акции, княжне Екатерине Дмитриевне. Оная свадьба, по изволению ее императорского величества, всею церемонией отправлялась при дворе ее величества с великим великолепием, где в присутствии ее императорского величества с высокою фамилией были чужестранные министры, генералитет, гвардии майоры и тех рангов дамы, а 29 числа при дворе же на 200 персон был ужин и балом окончено.

Февраля 20-го. В газете под номером 17 из Транесбурха (Страсбурга) о принесении тела покойного маршала Франции Морица, графа Сакса, с великолепным убранством и почтением, яко [278] наизнатнейшему в свое время герою, провождение его тела до церкви, где погребено будет, описана оная церемония в газете, которая в особой книге 1751 году под вышеозначенным номером. Внизу оной газеты отрезан угол.

Февраля 22-го: газеты под номером 16 в С.-Петербурге, а при оных прибавление 18 февраля: усмотрено, что бывший здесь прусского двора посланник Варендорф из Кенигсберга писал к российскому канцлеру его сиятельству графу Бестужеву-Рюмину письмо, которое за непристойное и принять рассуждено, и чрез почт-директора обращено не рассматривая обратным путем, которого материя известна чрез амстердамские газеты, по чему явно значит, что обоих оных дворов союзный узел к развязыванию оказательства в свет пустил, о чем еще надлежит происхождения ожидать впредь, а обстоятельства того происхождения довольно явствуют в том прибавлении, кои в особой книге при газете означенного номера сообщены сего 1751 года с надрезкою сверху угла, о дворе прусском касающиеся известия.

Апреля 7-го генерал-аншефт, сенатор и ордена Св. Апостола Андрея кавалер Василий Яковлевич Левашов в день праздника Пасхи, в обеденный благовест, скончался, который имел в Москве, в небытность ее императорского величества, главную команду. Он был в глубокой старости, лет восьмидесяти. В Персии главным [279] командиром обретался с 12 лет. Подчиненные, во всю его бытность в том нужном и бедственном краю, паче от тяжкого воздуха и всегда в осторожности с неприятелем, его благосклонною командою были довольны и с крайнею благодарностию о имени его хвалу произносили. Всю же службу более 50 лет беспорочно продолжал, наконец от утеснения старостью слаб весьма был и от молодых генералов, которые от Бога такого таланта не сподобились, а зависти ради, презираем был. Жизнь имел от молодых лет воздержную и весьма всегда трезв был, и в сущей старости достиг последних дней и с тихостию умре, погребен с обыкновенною честию по его знатному характеру.

Мая против 20 числа в селе Ново-Преображенском в бытность мою пошел немалый снег, которого беспрерывно шло 29 часов, и напал на ровном месте по мере в 9 вершков с половиною глубины, чего ради по 24 мая принуждены скот держать на дворе, а в кормах тогда был великий недостаток, в чем крайняя нужда происходила; до того числа ярового в посеве было немного, а ячмень и льны по большей части не посеяны были. После снега в полях великая грязь, а на низких местах воды довольно было, за чем и сев остановили и принуждены дожидать способного времени для последнего севу, чего ради досевали последний овес 29 и 30 мая, а ячмень и льны сеяли до 10 июня; ибо от того снегу долго большая вода не сбыла, а рожь вся пожолкла, однако после выправилась. Такое приключение немалого снега в необыкновенное время я в жизни моей видел впервые, ибо от того сельским жителям и добрым земледелателям [280] великая прискорбность происходила, и ежели бы еще далее так снег со стужею продолжился, то скот от бескормицы принужден был в короткое время по толикой нужде, как был очень слаб, погибнуть, а чрез четыре дня в худом состоянии находился. А от позднего времени севу, каков будет хлеб урожаем яровой, надлежит примечание иметь и описать для памяти будущих времен, каково оного будет окончание.

Июля 10-го приехал я в Москву.

18 числа начали копать рвы для закладывания фундамента под палаты, которые начались строиться: длина 12, ширина 7 сажен. Подряжен построить подрядчик за 300 р. да запасу на 50 р. И так началось палатное строение в доме моем на Петровке, в Белом городе, в приходе Рожества, что слывет в Столешниках; началось сего настоящего 1751 года означенного 18 июля.

Того же года армия введена внутрь России по винтерквартирам; которые стояли на границе около Риги, Курляндии и Ревеля, кавалерии полки поставлены: в Костроме Пермский, в Ярославле Астраханский. А того года в оных уездах, как выше означено, великий неурожай хлеба и еще оттого в поставлении фуража обыватели [281] крайнюю нужду сносить принуждены, и для того полки, не простояв зимы, выведены в хлебные места, в Шацк и в другие способные. А которые пехотные полки расположены были в квартиры от Твери по городам близлежащим, по Волге, но из тех за дороговизною фуража выведены в Москву: Бутырский, первый Московский и Вятский. И тем знатное примечание 1751 года кончилось.

Того ради, для исправления экономии, поехал я мая 14-го в орловские деревни, и купленные дачи того уезда в Корчевском стане отказаны, и межевать июня 2-го начали, а 19-го того же месяца межевание между землями г. генерала Левонтьева и капитана гвардии Сергея Нарышкина окончено на 388 четвертей, в урочищах от устья речки Мелынки по нижнюю сторону и чрез Мелынку вверх Мхова болота, Реутовской дачи и чрез Мхово болото, и от вершин того ж болота и до деревни, и чрез деревню и речку Мелынку к починному столбу, от Мхова болота, Полянской дачи, что по писцовой книге, Домны Воненой и Семенихиной продажи, от починного столба кругом к нему ж 11 верст 54 сажени, да за рекою Орлом, той же продажи, от реки Орлицы вверх по речке Мотыке, по левую сторону, до верхушки оной Мотыки и, поворотя от Корчевского лесу, чрез запущенный лес и чрез дорогу из Орла, что ездят в Корчев, и рощею старою к реке Орлу и к починному столбу. Но что на реке Орле и на устье реки Орлицы против старинного городища, та округа, число верст и сажень, да за рекою Орлом в урочище за государынено сельце, столько десятин. И хотя многие в межевание от стороны Нарышкиной к наряду драк озорничества происходили, но все предприятие пресечено без произвождения ссоры, и градским порядком усмирено, и без препятствия [282] отмежевано, и межевые книги и план за руками геодезии капитана Зурова и межевщика хоронжего Пожогина-Отрошкевича поданы тож и в Вотчинную коллегию.

Получено в Москве известие, что 29 июля в присутствии ее императорского величества, нашей всемилостивейшей государыни, государя великого князя и великой княгини, при чем были иностранные министры и пятого класса российские, обретающиеся в Петербурге, означенного числа в Кронштадте док, который начат при государе императоре Петре Великом, всею работою в нынешнем 752 году окончен и спущена вода при высочайшем ее императорского величества присутствии вышеписанного июля 29 числа, при чем были приезжие, как иностранные, так и пяти классов российские, в одном платье: белые кафтаны с зелеными камзолами. И сие славное дело чрез немалое число лет окончилось, а при строении оного дока главный директор был г. генерал-аншефт Люберас, которому за порядочное исправление пожалован орден Св. Андрея и 15000 в награждение денег. А после вышеписанного известия получено в Москве 25 августа известие о г. Люберасе, что он после полученного счастья вскоре занемог горячкою и умре со всем своим счастием, по слову пророка Давида, книги 3 Царств, главы II: Отшел в путь всея земли. Оный г. Люберас был великий инженер и механик, который в России служил немалое число лет. Славное его дело — работа означенного дока в Кронштадте. Он был первый директор шляхетного кадетского корпуса, как оный учрежден по указу государыни императрицы Анны Иоанновны; оный корпус во время содержания его был в великом порядке.

От 4 марта прошлого 1751 года майор Нащокин за болезнью отпущен был в дом свой, а в 1753, хотя от болезни не освободился, [283] но указом именным ведено ему ехать в Петербург и быть при полку, и по тому именному указу февраля 13 числа в полк приехал.

Июля 26-го убило громом в Санкт-Петербурге профессора Рихмана, который машиною старался о удержании грома и молнии, дабы от идущего грома людей спасти, но с ним прежде всех случилось при той самой сделанной машине. И что о нем, Рихмане, чрез газеты тогда издано, при сем прилагается: любопытный да чтет. С ним, Рихманом, о мудровании сходно произошло, как в древности пишется об афинейском стихотворце Евсхилии (Есхиле), что и оный чрез астрономию познал убиение себя вержением сверху, и для того изыде из града и в пустом месте седяше на ясне; орел же, на воздухе носяй желвь, иска камение, да с высоты разбиет, а у Евсхилия глава была лыса; по случаю орел опусти желвь и паде на главу. И так нечаянный конец вымыслу и оного Рихмана, как и Евсхилии получи. А о Евсхилии пишется в книге Ифике и Иерополитике, на листе 183.

По 5 производить плутоножную пальбу по 6 патронов, причем пушками скорострельно палить и гаубице на то приготовленные шлаги бросать в параллель, а за последним патроном гранодерам метать шлаги. [284]

Октября 15-го в С.-Петербурге из сенатской конторы получен указ лейб-гвардии Измайловского полка в полковую канцелярию и при оном печатный штат за подписанием собственной ее императорского величества руки о учреждении морского кадетского корпуса, которому быть в С.-Петербурге по тому учрежденному штату, [285] а в Москве, что была школа на Сухаревой башне, которая учреждена в 1701 году, оной не быть. На содержание же того морского шляхетного кадетского корпуса положена сумма 46561 р. 75'/2 коп., и по тому штату для оного корпуса быть надлежит особливому дому, а содержание кадетов в 360 человек положено быть. И сего 1753 года вышеписанного 15 числа о учреждении того корпуса во все места публиковано, чего ради и в сей журнал, яко знатнейшее то учреждение в государстве, для достопамятства внесено, что в царствование всемилостивейшей великой государыни императрицы Елисаветы Петровны то преполезное дело к распространению морского флота учреждено на таком твердом основании, дабы к флоту люди ученые всегда и всегда были готовы.

По описанию военных действий, делаемых корпусом королевской армии в лагере между Спандавским амтом и деревнею Гатовскою, состоял оный корпус из 49 батальонов, 1 эскадрона гвардии, 25 эскадронов кирасирских, 28 эскадронов драгунских, 10 эскадронов гусар и 1 батальона артиллерийского с 60 пушками, которые все по присланным к ним ордерам поход свой таким образом учредили.

1 числа сего сентября месяца в лагерь вступили тремя колоннами.

2 числа отведывали делать известное в древние времена у римлян и карфагенян и в столь великой чести у них состоявшее учреждение войска при атаках, называемое свиная голова. Того ради положено было, якобы неприятель стоит между деревнями Зебургом [286] и Станкеном таким образом, что правое свое крыло примыкает к помянутому Зебургу, а левое позади деревни Станкена к небольшой реке и всем фрунтом расположился на ровном месте с небольшими лощинами. К учреждению так называемой “свиной головы” взято было 24 батальона из первой линии да 6 батальонов гранодерских с флангов, а к подкреплению оной употреблено было 5 эскадронов конницы с левого крыла первой линии да позади поставлено было 5 эскадронов гусар таким образом, что тыл “свиной головы” был свободен. Сей в четыре минуты с половиной построенный сильный корпус маршировал наилучшим порядком против средины неприятельской первой линии, дабы там силою пробиться, чему эскадроны конницы с стоящими на флангах гранодерскими батальонами немало способствовали. Действие сих обращений все присутствующие и в военной науке искусные весьма похвалили и для употребления впредь при случае прилежно наблюдали.

3 сентября несколько пехотных и конных полков делали разные небольшие повороты, а после был им смотр и приемы с наилучшим порядком и проворностью чинимы были.

4 числа переходило войско чрез реку в виду неприятеля по двум мостам, в одно время наведенным. Положено было наперед, что неприятель стоит с равносильным корпусом в 800 шагах по ту сторону реки, чрез которую переправиться надлежало на весьма удобном месте, чего ради к сему предприятию взято было из каждой линии по 10 батальонов и по стольку же эскадронов с каждого крыла обеих линий да 5 эскадронов гусар с левого крыла второй линии. Сей корпус, состоящий из 20 батальонов пехоты, 40 эскадронов конницы и 5 эскадронов гусар, собрался на рассвете пред срединою лагеря, и как оный командующим генерал-лейтенантом поставлен в надлежащий порядок, то происходил марш двумя колоннами так, что два эскадрона кирасир с 20 батальонами пехоты составляли колонну по правую руку, 20 эскадронов драгун с 10 батальонами — левую колонну, а 5 эскадронов гусар шли в средине, следуя с задними батальонами в равной линии. Как скоро сей корпус взошел на гору, недалеко от деревни Долгофской, откуда увидел неприятеля, по ту сторону реки стоящего, то командующий генерал приказал тотчас остановиться и построился около 600 шагов от реки на помянутой горе: колонна по правую руку составляла первую линию, а 5 эскадронов гусар поставлены были позади средины второй линии. Как таким образом сей корпус стал в две линии, то подвинулся вперед до подошвы горы на 200 шагов от реки, чрез которую переправляться надлежало. Подле обоих крыл на горе сделаны были немедленно две батареи, каждая о 12 пушек, с которых тотчас вкось стрелять начали, прикрывая таким образом делаемые со всяким поспешением оба моста. Как скоро мосты наведены были, то войско перебралось [287] по оным в наилучшем порядке, и хотя неприятель показывал вид, что хочет противиться переправе и для того вывел несколько батальонов и эскадронов, однако же особливым добрым порядком и расположением, какое сначала наблюдаемо было при переходе первых эскадронов и учреждении оных к правому крылу, вовсе остановлено было неприятельское намерение, так что весь корпус без всякого препятствия в \7Vi минуты чрез оба моста переправился и на другой стороне реки построился.

Сентября 5-го чинены были паки некоторые небольшие обращения пехотою и конницей, а по окончании того был смотр оным полкам.

6 числа происходило фуражирование, а именно: накануне того дня при отдании пароля приказано было, чтоб с каждого эскадрона обеих линий командировать для фуражирования по 50 лошадей с 50 артиллерийскими лошадьми, которые все, не считая офицерских, составляли 2490 лошадей, и притом позволено было для взятия фуража на весь генералитет присоединить 50 телег. К фуражирам для прикрытия отправлены были 4 батальона из второй линии, с каждого крыла первой линии по 5 эскадронов кирасирских да с каждого крыла второй линии по 5 эскадронов драгунских с 500 человеками гусар со обоих флигелей. Сей прикрывающий корпус с фуражирами и телегами должен был собраться на рассвете против средины лагеря, откуда марш происходил одною колонною следующим порядком: 2 эскадрона кирасирских да 2 эскадрона драгун шли наперед, после следовали 400 человек фуражиров, у которых в средине было 10 телег, потом шел 1 батальон пехоты, 2 эскадрона конницы да 2 эскадрона драгун, 200 человек фуражиров и 1 батальон пехоты, которые, как и все последующие, разделены были на разные малые корпуса, причем всегда за несколькими эскадронами и фуражирами следовал опять один батальон; в замке шли 290 человек фуражиров с одним батальоном, одним эскадроном конницы, одним эскадроном драгун и двумя эскадронами гусар. Все сии батальоны и эскадроны, которые должны были малыми корпусами и плутонгами между фуражирами и телегами по обе стороны маршировать, пришли и, пробравшись счастливо чрез лощину между Зебургом и Дебрицем, построились на низком месте в одну линию, после чего командующий генерал сделал цепь к прикрытию фуражиров с таким приказанием, чтоб все батальоны и эскадроны взаимно себе помогали, ежели и на них от неприятеля в каком-нибудь месте учинено будет нападение. По окончании фуражирования вся цепь с фуражами и телегами собралась опять на вышеозначенном месте при Зебурге, и потом командующий генерал, в прежнем порядке, возвратился назад в лагерь. При сих обращениях найдено, что фуражирование, сим образом производимое, бывает наибезопаснейшее и способнейшее. [288]

Сентября 9-го делано было обращение, о котором маршал Депюйзегюр в известной своей книге о военной науке упоминает с великою похвалою, а именно: 12 батальонов с обеих линий с 5 эскадронами гусарскими с левого крыла, выступя на рассвете перед фрунт армии, разделились на 3 колонны, каждая о 4 батальонах, которые на 400 шагов между собою отстоят, и поход свой склоняли между Зебургом и Штапеном прямо к Долгофу; 5 эскадронов гусарских заняли место на обоих крылах колонн в промежках, а именно на каждом месте по эскадрону, а третья примкнулась позади средней колонны; но понеже во время похода от вышеписанных гусарских патрулей получено было известие, что сильный неприятельский корпус, в 30 эскадронах состоящий, оказался позади Долгофа и по всему виду марш его склоняется на корпус 12 батальонов, то командующий генерал приказал тотчас остановиться и из каждой колонны, состоящей из 4 батальонов, сделать циркуль по образцу и повороту, который ясно изображен в книге маршала [289] Депюйзегюра. Сии три циркуля, которых фрунт наподобие батальон-каре к неприятелю обращен был, поставил он в виде треугольника, дабы они друг друга защищать могли; от одного циркуля до другого оставлено было по 200 шагов промежек, где стали 3 эскадрона гусарских, дабы пехотою тем лучше прикрытым быть; четвертый и пятый эскадроны стали для такого же намерения в средине трех промежек, где и безопасны находились. Едва только построились помянутыми тремя циркулями, что учинено было в 4 минуты с наилучшим порядком, как увидели уже неприятельскую конницу, с долгофской стороны идущую, которая построилась по ту сторону болота на пригорке шестью корпусами, каждый по 5 эскадронов; потом первые десять эскадронов поскакали вправо около болота и построились там против одного циркуля из четырех батальонов; прочие 20 эскадронов поворотились несколько влево и, став четырьмя корпусами, хотели в такой диспозиции равномерно атаковать циркули и в них ворваться, но им учинен был везде такой отпор, что не возмогли ничего выиграть, ибо всегда один циркуль защищал другой. Пять эскадронов гусар во время атаки стояли на своих местах тихо, потому что они при том никакого дела не имели. Как неприятельская конница увидела, что невозможно ей пробиться в циркули, хотя и всякую хитрость употребляла к исполнению своего намерения, то оставя сие предприятие, пошла назад таким же порядком, как пришла. При сих действиях примечено, что корпус пехоты, хотя бы он и сильным корпусом атакован был, таким образом против конницы весьма способно обороняться может, несмотря на тех, которые возражают, якобы стоящий циркулем корпус не может ни маршировать, ни даже с места сойти, но здесь противное тому самым делом доказано.

Сентября 11-го с наибольшею частью армии предпринято было некоторое главное действие, а именно: положено было наперед, будто неприятельская армия стоит в двух милях на горе и обоими крыльями придвинулась к рекам, имея деревню Долгоф позади, а перед правым крылом лес, который занят был двумя батальонами, и поджидает к себе спокойно вступившую в поход противную неприятельскую армию. Понеже командующий генерал сей последней армии имел перед собою в средине много лощин и оными наперед пробираться должен был прежде, нежели мог дойти до того места, где намерен был учинить диспозицию своей атаки, то приказал он всему корпусу маршировать таким образом, что обе крайнейшие колонны, состоявшие каждая из 20 батальонов, а средняя из 40 эскадронов, как скоро дошли до такого расстояния, что ясно можно видеть [290] неприятеля, перед собою стоящего, он приказал тотчас остановиться и построил обе свои линии таким образом, что каждая из них из одной колонны пехоты состояла, а обе колонны конницы разделил на четыре равные части, и каждая составила один флигель. Десять эскадронов гусарских, которые во время похода делали пятую колонну и шли между обеими колоннами конницы, стали при учинении ордера баталии в средине обеих линий, и в таком порядке приказал командующий генерал всей армии идти вперед при игрании музыки. А понеже левое крыло при приближении к лесу, где оба неприятельских батальона в закрытии стояли, жестоким огнем от оных обеспокоивано было, то он приказал тотчас атаковать помянутый пост 20 эскадронами левого крыла обеих линий, которые сильною своею атакой не токмо из места выбили оба означенные батальона, но и принудили их в великом непорядке бежать назад к правому крылу, от чего конница помянутого крыла пришла в такое замешательство, что прежде объявленные 20 эскадронов, которые следовали еще лесом, напали на неприятельскую конницу с такою жестокостью, что она с превеликим поспешением принуждена была ретироваться и прогнана была до второй линии. Как таким образом неприятельскую конницу обратили в бег, то сии победившие 20 эскадронов, поворотя влево, напали с тыла на пехоту первой неприятельской линии таким образом, что она с места тронулась Стоявшие в средине обеих линий 10 эскадронов гусарских, приметя сей счастливый успех 20 эскадронов левого крыла, обратились тотчас налево и поскакали к левому крылу, куда они в самое то время, как конница напала с тылу на неприятельскую пехоту, прибыли и ее же спереди атаковали, а тем все правое крыло неприятельской пехоты привели в такое замешательство, что оно принуждено было ретироваться с великим уроном и в превеликом непорядке, чего ради сказать можно, что кроме 20 эскадронов конницы одержание сей победы должно, по справедливости, приписать десяти эскадронам гусарским.

Из Москвы получено на почте в Петербург известие, что ноября 1 числа, в 3 часа пополудни и в самые вечерни, загорелось во дворце, что слывет Головинский, на Яузе-реке, и пожар размножился так, что весь дворец при отпуске почты в пламени огня был и близ пяти часов продолжался, а что спасено от пожара оного дворца и от какого приключения произошло такое несчастье, еще на будущей почте ожидается пространнейшее известие. И при том прискорбном и весьма сожалительном состоянии, как пишут, ужасный во всех [291] церквах Москвы был тревожный в колокола звон, как обыкновенно бьют в набат.

По получении из Москвы почты от 4 ноября о случившемся пожаре, который 1 ноября был, подтверждается, яко то пожарное несчастье произошло во дворце от нижней печи под залом. Тогда караул был при дворе лейб-гвардии от Семеновского полка, а те дворцовые печи под дирекцией состояли обретающегося при строении дворцовом генерал-майора Давыдова. Всемилостивейшая государыня после пожара изволила перейти во дворец в село Покровское, а его высочество великий всероссийский князь и наследник российского престола для житья от того пожара изволил перейти в слободу, что слывет Немецкая, в дом г. Чеглокова.

Еще из Москвы от 11 ноября уведомляют, что село Перово близ Москвы, где построен был немалый дом, оный на место сгорелого ведено перевезть, а к тому еще готовые дома способные, приказав взять за деньги, построить. А последним известием окончилось тем, что по высочайшему ее императорского величества соизволению на всем старом фундаменте сгорелого дворца ведено строить дворец, который бы в непродолжительном времени построен был, а для наискорейшего успеха то строение поручено князю Никите Юрьевичу Трубецкому и Петру Ивановичу Шувалову и определены гвардии офицеры к оному строению, и ожидать надлежит, что оный дворец построится скоро, ибо великое множество всяких мастеровых людей собрано как вольным наймом, так и казенных всяких мастерств.

И всего удивительнее, что 1 ноября немалое число покоев во дворце без остатку сгорело, а в новопостроенном на том же фундаменте дворце, как известно, более 60 покоев и зал, 16 сажен 2 аршина длина и 12 сажен с одним аршином ширина, и все построено и великолепно убрано в один месяц и 16 дней от сгорения прежнего дворца, что почитаю, оное предивное исправление для достопамятности ведения в журнал записать всеконечно нужно есть, ибо 10 декабря ее императорское величество, наша всемилостивейшая государыня изволила в новопостроенный дворец перейти при пальбе из пушек, причем все знатные были и с пришествием ее императорского величества в новый дом поздравили. [292]

И того же дня ввечеру, по высочайшему ее императорского величества соизволению, при дворе сговор был: камергер и кавалер граф Скавронский с дочерью статского действительного советника и кавалера барона Николая Григорьевича Строгонова контесою Мариею Николаевною обручался.

Да того же числа ввечеру, когда ее императорское высочество, всемилостивейшая государыня изволила выйти в вечерний бал и пожалованных изволила из высочайшей всемонаршеской милости жаловать к руке, тогда, по докладу лейб-гвардии Конного полка г. подполковника, рейхсграфа и разных орденов кавалера Разумовского, пожалован того же полка майор Григорий Корф в генерал-майоры.

Того же 1753 года, 18 декабря, в день всевысочайшего ее императорского величества рождения, дети мои Воин и Петр [293] лейб-гвардии Измайловского полка из каптенармусов пожалованы в сержанты.

Генваря 25 числа 1754 года при письме действительного тайного советника Правительствующего Сената генерал-прокурора, лейб-гвардии Преображенского полка майора и разных российских орденов кавалера князя Никиты Юрьевича Трубецкого прислана с именного ее императорского величества указа копия о пожаловании обоих нас с Корфом в генерал-майоры, и для памяти впредь с того указа копия, а письмо оригинально прилагается

Генваря 28-го лейб-гвардии секунд-майоры Конного — Григорий Корф, Измайловского — Василий Нащокин в С.-Петербург Правительствующего Сената в контору призваны, которым объявлен пожалованный от ее императорского величества чин, и в церкви кадетского шляхетного корпуса присяга учинена на новопожалованный чин генерал-майора.

В газетах от 18 февраля за надобность сие примечание почитается, какое в Царьграде турецкое министерство о резиденции при европейских дворах рассуждение имело. Хотя, по древнему их обычаю, кажется в небесполезное министерское рассуждение для государственного покоя и только собственно себя содержат, но в случае, когда вникнут в европейское обхождение, статься может, что и то переймут, что прочие дворы какие обстоятельства имеют, и [294] судилось мне для будущих впредь времен того турецкого министерства рассуждение для памяти тот артикул внесть в журнал, яко следует под сим.

Из Константинополя от 5 генваря. На сих днях в Диване, по повелению султана собранном, паки предложено было: не надлежит ли Оттоманской Порте всегда содержать министров при иностранных дворах? О чем как каждый паша, так и все прочие члены Дивана должны были дать свое мнение. Некоторые из них представили, что того делать не должно прежде, пока основательно окажется, что сие Оттоманскому государству к славе и пользе касаться может. Что принадлежит до пользы, то не видно, чтоб Порта от точнейших обязательств с другими дворами больших выгод надеяться могла, наипаче надлежит думать, что оной Порте могут быть весьма вредны, ибо тогда Порта, взирая на своих соседей, поступать, а может быть и в происходящих между ними несогласиях участие принимать должна будет, без чего она, однако, обойтись может, когда министров при иностранных дворах содержать не будет.

Мая 25-го, пополудни в 7 часу, ее императорское величество, наша всемилостивейшая государыня, к несказанной радости всех [295] жителей здешней императорской резиденции, благополучно прибыла сюда в летний дворец из Сарского села при пушечной пальбе с крепости и Адмиралтейства и при несказанном множестве собравшегося по улицам народа, по всей дороге въезжающего С.-Петербург. А при отъезде из Москвы всемилостивейшая государыня к народной пользе указы подписать изволила, которые и в народ публикованы.

1) Об уничтожении древних крепостей на людей и крестьян, по которым, за давним их временем, ябедники, рушители общего покоя пользовались как подбором имен, так и прочими злодейскими вымыслами, от чего по разным обстоятельствам, за недостатком к своему утверждению, неповинные не токмо притесняемы были и страдали, но и всего имения своего лишились. Напротив того, по новому установлению, по которому не токмо вышеписанные злодейства пресечены и великое число дел умалится, но без сомнения всяк свое себе утверждать и неправых челобитчиков испровергать будет в состоянии. Тут же и о насильном завладении людей и крестьян положение учинено, которого доныне не было.

2) О размежевании всего государства для пресечения доныне происходимых насильств и разных вымыслов к отнятию одному от другого земель и имения, от чего множество ежегодно драк и убийств, а по оным следствий происходило и по большей части как Вотчинная коллегия, так губернские и прочие им подчиненные канцелярии наполнены доныне делами, которое зло чрез сей способ совершенный конец возымеет.

3) Об учреждении государственного банка для дачи денег взаймы дворянству со взятием в год по шести процентов, а при том запрещение, чтоб во всей области ее императорского величества свыше шести процентов всякого звания люди брать не отваживались под штрафом лишения того капитала, с которого выше шести взято будет.

4) Об учреждении казенного банка при С.-Петербургском порте для российского купечества.

Сентября 5-го, день всевысочайшего ее императорского величества тезоименитства, торжествован был в летнем ее величества доме. Лейб-гвардии полки пехотные, состоящие с гранодерскими ротами, и лейб-гвардии Конный полк, и армейские полки были в параде, а какое число гвардии и армейских полков и как учреждены были в параде, при сем для достопамятного известия прилагается план с показанием полков по званиям и сколько числом (Этого плана в приложениях к “Запискам” не оказалось. — Примеч. ред.).

В 10 часу того дня пополуночи ко двору был съезд иностранных и российских знатных особ обоего полу пяти первых классов для [296] поздравления. Ее императорское величество, всемилостивейшая государыня в 12 часу изволила идти к обедне в придворную церковь при множественном числе знатных особ. По окончании службы Божией говорена проповедь преосвященным Тверским и Кашинским епископом и членом Святейшего Синода Григоровичем, а по окончании изволила ее императорское величество ретироваться в покои и придя от всех всемилостивейше изволила принять поздравление.

В 12 часу всемилостивейшая государыня при провождении знатных в великой свите из залы летнего дома изволила идти в придворную церковь, а за ее величеством несен ко крещению новорожденный великий князь Павел Петрович, которого несла вдовствующая генерал-фельдмаршала принца Гессен-Гомбургского супруга, ее светлость княгиня Настасья Ивановна, и держана под руки, по правую обер-гофмаршалом и кавалером Св. Апостола Андрея Шепелевым, а по левую обер-гофмейстером и кавалером того же ордена бароном фон Минихом. И по принесении в придворную церковь и по [297] восприятии Св. крещения с такою церемонией препровожден во внутренние покои, и по окончании молебна с крепостей С.-Петербургской и Адмиралтейской происходила пушечная пальба. И того дня более ничего не происходило.

Чего ж желала Ты? лишь счастия граждан, [298]

Россия счастлива и с ней Петрова дщерь.

Второго числа сего месяца было здесь жестокое трясение земли, которое около 7 минут продолжалось; по тому городу слышны были плач и вопль, и все находились в крайнем страхе своего живота. На рассвете оказалось, сколь много мечетей, гостиных дворов, бань, палат и других публичных строений повреждено сим трясением. Видимы были целые улицы, в которых домы обвалились и которых развалинами побито было множество людей, не упоминая о тех, которые в учинившиеся в разных местах в земле расселины с домами и со всем провалились. Все бежали вон из города и искали спасения своего на поле. В серале не меньше было страху и беспокойства; разные строения, из которых оный дворец состоит, чрезвычайно великий вред претерпели; потрясло и часть покоев женских, и две большие киоски, или каменные беседки в саду, которые на крайнем конце садов стояли, совсем опрокинуло. Муфти, верховный визирь и все министры Порты собрались к великому султану, ожидая следствия сего несчастливого приключения.

Третьего числа было вторичное трясение, но не столь сильное, а четвертого трясение было нарочито жестоко и которым несколько [299] домов опрокинуло, которые в первый раз только потрясло. Прежнюю Софийскую церковь, остаток великолепия греческих императоров, где ныне мечеть, сим трясением чрезвычайно повредило.

Пятого числа сделалась ужасная буря с молнией и громом, которая во весь день продолжалась. Сия бурная погода стояла всю следующую ночь до утра, и мы надеялись, что избавимся от нового трясения, однако напрасно тем себя ласкали, ибо трясение продолжалось то с большею, то с меньшею силою до 14 числа сего месяца, до 5 часов утра, в которое время почувствовали мы жестокий удар и, спустя полчаса, другой такой же удар и наконец еще третий, но поменьше. Первые два удара причинили великий вред, а особливо в квартирах янычар, в арсенале и на большой улице серальской.

Генваря 24-го выданным указом публиковано об учинении университета и при нем гимназии в Москве, чего ради, для достопамятного ведома впредь, при сем о том знатнейшем по высочайшему ее [300] императорского величества соизволению учреждении точный печатный указ прилагается.

Апреля 24-го. Присланному от Порты Оттоманской посланнику, который прислан с грамотой о восшествии нового султана, аудиенция была в летнем ее императорского величества доме в С.-Петербурге. Ее императорское величество изволила быть под троном: статс-дамы и фрейлины в богатом платье рядом по старшинству стояли в галерее по правую сторону трона, а пяти классов генералитет и придворные кавалеры по левую сторону, также в богатом платье. По сторонам кресел, на которых ее императорское величество изволила присутствовать в пребогатом голубом платье с серебром, стояли по правую сторону обер-егермейстер и лейб-компании капитан-поручик и кавалер рейхсграф Разумовский, по левую обер-гофмейстер и кавалер барон Миних. По подании от посланника грамоты принял ее для поднесения всемилостивейшей государыне великий канцлер, сенатор и разных орденов кавалер Бестужев-Рюмин и по поднесении ее императорскому величеству положил на приготовленный по правую сторону столик и, отшед из-под трона по степеням задом, приступя к посланнику, ответ говорил именем ее императорского величества вкратце. А что касалось речи от посланника, то переведено было на русский диалект и читано прежде подания грамоты пред ее императорским величеством от генерал-майора и генерал-рекетмейстера Дивова. И тою церемонией аудиенция окончена.

Вне двора ее императорского величества поставлена была команда армейских полков по обе стороны дороги в две шеренги под командою генерал-майора и кавалера Салтыкова, а внутри двора ее императорского величества фрунтом в четыре шеренги при одном белом знамени лейб-гвардии полков гранодер и солдат 400 человек, в средине мушкетеры и знамя, а по флангам гранодеры с принадлежащим числом обер-офицеров, также и унтер-офицеров, капралов и прочих чинов, а командовал оными генерал-майор и лейб-гвардии Измайловского полка майор Нащокин. [301]

Сентября 20-го, день рождения государя великого князя Павла Петровича. При оном торжестве лейб-гвардии полков поданные доклады о произвождении в тех полках офицеров и унтер-офицеров в офицеры, и выпуск в армию и в отставку во все, и к делам, от ее императорского величества конфирмованы, а на вечернем бале пожалованы из генерал-поручиков в генерал-аншефты: Юрий Ливен, Вилим Фермер, а по окончании бала старее оных генерал-поручик принц Голштейн-Бек заочно пожалован генералом же аншефтом, [302] которые в том пожаловании старшинство свое имеют по прежним чинам, как состояли.

В начале сего года небеззнатное дело вдруг оказалось, что о том отнюдь слуха не было, а 6 февраля в полученных газетах между прочими ведомостьми из Лондона в одном артикуле напечатано, что нечаянный случай весь народ привел в радостное движение, а именно: минувшего генваря 16 числа ввечеру был великий совет в Сенджамсе, в котором подписан трактат между дворами английским и прусским, а в каком состоянии, о том в книге газетной точно явствует в артикуле под № 11 из Лондона от 23 генваря, а под номером 12 из Берлина от 5 февраля, и того года газетная книга февраля месяца в моей библиотеке при журнале собрана. А более для того, что ожидается, какой случай между Францией и английским двором произойдет: война или мир? в том будет участие иметь прусский двор, как означилось в учиненном между оными дворами трактате. [303]

По вышеписанному же высочайшему соизволению удостоились быть: генерал-аншефт и кавалер, лейб-гвардии Конного полка премьер-майор князь Петр Черкасский; генерал-лейтенант и кавалер, лейб-гвардии Преображенского полка премьер-майор Касагов; генерал-лейтенант и кавалер, лейб-гвардии Преображенского полка [304] премьер-майор Федор Ушаков; генерал-лейтенант и кавалер, лейб-гвардии Семеновского полка премьер-майор Никита Соковнин; генерал-лейтенант и кавалер, лейб-гвардии Измайловского полка премьер-майор Иван Гурьев; генерал-майор и кавалер, лейб-гвардии Конного полка секунд-майор Григорий Корф; генерал-майор, лейб-гвардии Измайловского полка секунд-майор Василий Нащокин; генерал-майор, лейб-гвардии Преображенского полка секунд-майор князь Меншиков; генерал-майор, лейб-гвардии Измайловского полка секунд-майор Гаврила Рахманов.

По получении вышесказанного указа Василий Нащокин о сыне своем Иване, что записан в Московский университет, подал записку чрез камергера и орденов российского Александра Невского, польского Белого орла и Св. Анны кавалера и Московского университета [305] куратора его превосходительства Ивана Ивановича Шувалова, а в какой силе подано, при сем сообщается:

“Ее императорского величества от дежурного генерал-адъютанта лейб-гвардии в Измайловский полк. Ее императорское величество из высочайшей своей монаршеской милости указать соизволила: оного полка г. майора Нащокина сына его Ивана Нащокина, который находится с прошлого 1755 года, июля месяца, в Московском университете, записать в объявленный лейб-гвардии Измайловский полк в солдаты и в том полку числить его до указных лет для обучения в оном университете. О чем оное ее императорского величества именное повеление чрез сие ко исполнению и сообщается”. У подлинного подписано тако: граф Александр Шувалов.

При газетах означенного 13 числа прибавление получено о приезде чрезвычайного российского посланника ко двору турецкого султана, статского действительного советника князя Сергея Долгорукова и о аудиенции его, которая происходила 12 числа мая сего года. [306] Для обстоятельного же известия оное печатное прибавление при сем прилагается.

Ноября 19-го из Москвы поехал в деревни свои ростовские и костромские и, возвращаясь чрез город Ярославль, между Ростовом и Переславль-Залесским, приезжая к селу Петровскому, на 30 число ноября, пополуночи часу в третьем, в левом плече такая чрезвычайная началась боль и во всю руку непрестанная ужасная стрельба, что с великим страданием происходило, и 40 верст, хотя с великою поспешностью везен из города Переславля-Залесского, где в самом от болезни худом состоянии пущена того же 30 числа кровь, и продолжался тут двое суток, потом в Москву везен с несказанным трудом от приключения той жестокой болезни, где до окончания сего года пользован доктором Монси, который признавал в вышнем градусе ревматизм от простуды, ибо тогда, 21 ноября, начались жестокие морозы и продолжались до окончания года, а потом по пользовании в Москве несколько стало легче, только рука с болью и нимало владеть не могла.

Чрез получение в разных месяцах и числах сего 1756 года газет наполнены у всех уши о происходившей баталии между войсками королевы венгерской с прусским королем в Богемии 20 сентября, при Либошице, и что прусский король овладел Саксонией, о чем здесь распространять за ненужное нахожу, ибо любопытный может о произвождении усильств короля прусского дому курфирста Саксонского и всей Саксонии ясно видеть из приходящих сего года ведомостей, как то выше объявлено, сколько гласно оное произвождение есть. Ожидать надлежит новых произвождении в 1757 году, какие дела, как между оных войск, так и о субсидии оной разоренной саксонской земле мощные сикурсы будут, а сей год тем окончен, что усилия Саксонии во всем продолжаются и прусское войско в Саксонии не точию во всяком удовольствии, но и непрестанно вербует король свое войско саксонскими людьми и деньгами наполняет свою казну, собирая саксонские определенные доходы, и сверх [307] того тяжкие налагает контрибуции и, как выше описано, с оной изобильной Саксонии свой интерес наполняет без помешательства, так и своих генералов и офицеров обогащает пребогато.

Генваря 21-го в газетах из Парижа от 7 генваря, к бесславию нынешнего века и к крайнейшему омерзению всего христианского рода, должно объявить, что, против всякого чаяния, нашелся во Франции другой зломерзкий Равальяк, который 14 мая 1610 года умертвил короля Генриха IV, а ныне, сего генваря 5 числа, пополудни в 6 часу, его величество король французский, будучи у своих детей, принцесс французских, при провожании дофина, выйдя, хотел внутри двора версальского вступить в карету, но неусмотрением гвардии протерся богомерзкий плутец до кареты и таким образом короля в намерении умертвить ранил, о том с точного письма из Франции при сей записке прилагается копия, а о продолжении всего чрез весь сей месяц генварь в газетах наполнены известия, и ими значится по сыску оного подлого злодея впредь для памяти в сей журнал записать должно, чем то злодейское дело окончится, и не явится ли кто, по показанию оного злодея, в том богопротивном умышлении сообщником, окажет время, чего ожидать надлежит.

“Гранодеры цесарские и войско весьма похвальное, сто рот обороняло одну гору, которую моя пехота взять не могла. Фердинанд ею командовал и атаковал семь раз, но без успеха. Первою атакою взял он батарею, но удержать ее не мог. Неприятель имел перед нами выигрыш множественною и преизрядно действующею артиллерией, которая делает честь Лихтенштейну, командующему ею, и [308] с которой только Пруссия одна спорить может. Я имел мало пехоты, а конница хотя тут и была, но почти без действа. Я ее с жандармами и несколькими драгунами отдал Фердинанду: он атаковал без пороху; но напротив того неприятель своего не жалел; имел же себе неприятель в пользу горы, ретраншементы и превеликую артиллерию. Многие из моих полков совсем поражены. Генрих делал чудеса. Я вперед дрожу о любезных моих братьях: они лишне храбры. Фортуна от меня в тот день отвратилась, чего мне и ожидать было от нее надобно: она женщина, а я к ним не склонен; она взяла сторону женщин, которые против меня воюют. В самом деле, мне надобно было взять больше пехоты; успех, мой дорогой милорд, обнадеживает иногда вредительно: двадцати трех батальонов не довольно было сбить 60 тысяч человек с такого полезного места: впредь мы лучше сделаем. Что вы думаете о таком собрании? цель, только ежели б видел марку Бранденбургский, дед мой, удивился бы, видя внука своего в войне с русскими, с австрийцами, почти со всею немецкой землей и со ста тысячами вспомогательного французского войска. Я не знаю, будет ли мне стыдно не устоять, а знаю, что нет славы и меня победить”.

Августа 27-го от главной армии, что обретается в Пруссии под командою генерал-фельдмаршала Апраксина, в Царское село того числа вечером приехал генерал-майор Панин с известием о одержанной баталии над прусским войском, о чем в присутствии ее императорского величества в Царском селе того же часа отправлен благодарный молебен, а 28 числа в С.-Петербурге о том дано знать чрез стрельбу из 101 пушки с города пополуночи в 5 часу, а в 10 часов того же утра повещено собраться в Петропавловский собор, где объявлена была присланная реляция и, по прочтении оной, [309] отправлен был благодарный молебен и стрелено с крепости из пушек. А как оная баталия происходила, при сем прилагается копия с письма, полученного от генерал-фельдмаршала Апраксина с генерал-майором Паниным и чтенного 28 августа в Петропавловском соборе, и печатная реляция со всеми при том обстоятельствами о происшедшей баталии.

А по отшествии службы Божией в Невском же монастыре, в соборной верхней церкви, всемилостивейше пожаловать соизволила орденом Св. Александра Невского гвардии же майоров, которые генерал-лейтенантами, князя Петра Черкасского, Ивана Касагова, Никиту Соковнина, Федора Ушакова, Ивана Гурьева да пожалованных того же числа в генерал-лейтенанты Григория Корфа, Василия Нащокина и князя Александра Меншикова, которые по неизреченной монаршеской милости чинами и вышеобъявленным орденом со старшими равно получить удостоились. И оный орден на всех из высокомонарших рук надет, и они с прочими того ордена кавалерами в присутствии ее императорского величества в оном монастыре обедали при пальбе из пушек, о чем для памяти в сей журнал такое монархини своей всемилостивейшее благоволение описано. [310]

Напоследок вскоре армия российская, поворотясь, маршировала под предводительством оного господина Апраксина из Пруссии, и завоеванный генералом Фермером город Тильзит с уездом оставлен, в который Левальд вступил. Российская армия в марше за поздним временем немалую трудность претерпела, и многие вещи пожжены, а напоследок в октябре месяце оный Апраксин по высочайшему указу отозван от армии, а главная команда над всем тем знатным корпусом поручена, высочайшим же указом, для произведения военных действий г-ну генерал-аншефту и орденов Белого орла и Александра Невского кавалеру Фермеру, а пред ним старший в том корпусе был генерал-аншефт Ливен; оный за болезнью от того корпуса отпущен в свои деревни.