МУХАММЕД ЮСУФ МУНШИ

МУКИМ-ХАНСКАЯ ИСТОРИЯ

ТАРИХ-И МУКИМ-ХАНИ

ВСТУПЛЕНИЕ

Во имя Аллаха милостивого и милосердного!

Начало речи с помощью владыки, подателя щедрот, господа величия и всевышнего дарителя, — да возвеличится его достоинство! О нем говорится, что в начале сотворения и при исходном моменте всего существующего он удостоил и осчастливил бытие рода человеческого почетом (и словами): “Мы прославляем сынов Адама” ¹, и темя их горделивости он украсил украшением и соделал блестящим (в словах): “Мы даем им превосходство над многими из тех, кого мы сотворили” ².

Стихи:

Всевышний бог — один без уподобления (кому-либо) и без сходства (с кем-либо).*
Его называют господином господ. Господом,
Который в одно мгновение*
Одним словом — “будь!” — создал оба мира.

Исключительно безмерные похвалы ему за то, что веяние аромата его курильницы превращает (мятущееся) сердце в овлажненный тюльпан, а благоухание запахов его зефира развязывает, как мешочек с чистым мускусом, жестокое горе. Дар чертога того владыки, который есть (божественное) величие, — в том, что по бывшим примерам его милостей и покровительства он дарит реальное воплощение победы знаменам правой веры, а помощь его благости и щедрости ниспосылает силу и мощь мышцам бойцов за веру на поле брани и героев в войне за правое дело. Идеал чистейшей свободы (благодаря ему) стал (у человечества) объектом требования языка при одновременном выражении притязания [32] на подчинение ему ³; подобный же нарциссу глаз остался пораженным и изумленным от чудес его творения.

Стихи:

Вследствие того, что во всякой вещи у него чудо.
Это указывает на то, что он — единственный
Господь, который гордых царей*
Оставляет во прахе нуждающимися,
Рисует узоры на коронах и престолах,*
Возлагает венцы на головы государей,
Возводит девять сводов неба,*
Возжигает блестящее солнечное светило.

Хвала тому, который изъемлет сущность совершенства своего от постижения (ее) разумом и понятием и свойство величия своего делает недоступным для познания мыслью и воображением!

Дары приветствий благословенным деяниям, восхваления и славословия благим поступкам его, кто является средоточием похвал сидящих. на семи престолах и стимулом к испытанию херувимов и ангелов, от благоухания милостей которого (веет) зефир райских садов, а от аромата благоуханий освежающий душу небесный ветер распространяет благовоние духов. (Хвала) светоносному саду, священному месту, обнесенному изгородью, князю рода человеческого, гордости славнейших мира, его святейшеству Мухаммеду мустафе, послу избранному, султану пророков, вождю партии чистейших, укреплению трона под куполом (божественного чертога) или еще ближе ⁴ (к тому), сидящему на престоле в перистиле (перед местопребыванием Аллаха, к которому он) затем приблизился и стал очень близким ⁵.

Стихи:

О проявление благостей всемилостивого господа!*
Вестником твоего совершенства является великий Коран,
Имя твое — Мухаммед, а достоинство твое — махмуд ⁶.*
Личность твоя превознесена, благородство твое совершенно.
(Ты) предмет устремления постоянно пребывающих в лазоревом куполе (неба),*
Целеустремление обитателей земной поверхности,
Председатель эстрады (всякой) возможности,*
Интимный друг уединенного места Вездесущего. [33]

Стихи:

Благородный пророк прозванием (по племени) корейшит,*
Прибежище персов и царь арабов,
Сфера величия солнца и апогей истинной веры,*
Руководитель путей народа, которому подражают,
В теологической науке он стал таким знаменем,*
Что разрешил (все) трудности предопределения.
Так как его совершенство питалось извечным совершенством,*
То он не нуждался в знании грамоты ⁷.
Он познал от небес все живущее,*
Ибо множество было целью его создания.
Небо ли или земля, небесные ли сферы или этот дольний мир, — *
Его постоянным спутником было все сущее ⁸.

Благословение Аллаха, его приветствия и почет тому, кто получил свое пророчество от предвечного (с ним) соседства.

Стихи:

О прославляемый, в твоем существе — совокупность всех тварей!*
Любовь к тебе — ключ ко спасению.
Познай (читатель) его четырех друзей, которых он глава:*
Абу Бекра, Омара, Османа и Хайдара (Али).

После сего да будет ведомо всякому величию светозарного сердца мудрых людей, вникающих во все детали, и да будет ясно зеркалу именитого мышления высокородных особ, избранников царей, что (составление настоящего труда) произошло в то время, когда чистый и благословенный город Балх, купол Ислама, — да сохранит его всевышний Аллах от несчастий! — всецело стал местопребыванием власти и великолепия, резиденцией величия и пышности недосягаемо высокого, его величества, престолодостойного справедливейшего и величайшего хакана ⁹, храбрейшего и всемилостивейшего казна ¹⁰, квинтэссенции султанов мира, чистоты рода человеческого, обладателя отличительными признаками Александра (Великого), всевластного, как Соломон, повелителя.

Стихи:

Украшения престола страны идей,*
Дарящего свежесть царству жизни,
Царя царей, землю дворца которого издали*!
Лобызают все цари от (турецкого) хакана до (китайского) богдыхана, —  [34]

государя, у которого высокомерные находятся в повиновении, чем они и гордятся; убежища мира, на прахе повиновения которому пребывают с выражением мольбы кокетливые и изящные красавицы и тем, (его) ласкают, — то есть государя, стремительностью подобного Бахраму ¹¹ достоинством превознесенного до небес, саном до Сатурна, счастьем до Юпитера, (государя) солнца, венчающего сферу престолов, (блистательной) звезды в сонме звезд (своей) свиты, ясного утра белого знамени, штандарта (небесного) владыки, дарителя царств, колесницы солнца по предопределению несущего победы, покровительства потомства миродержцев, вереи дверей Чингиз-ханова семейства, света сада людей ученых и мудрых, сияния цветника садов тварей, хакана, сына хакана, внука хакана, Абу-л-музаффар сейид-Мухаммед Муким бахадур-хана, — да продлит всевышний Аллах его царство и власть! Это произошло в то время, когда его величие и достоинство были превознесены превыше обоих Фаркадов ¹², а бросающий (царственную) тень Феникс ¹³ божественного царства (уже) взлетел до зенита и дарующая украшение корона великого покровительства успокоила августейшую главу (Мухаммед Муким-хана). Его величество, несмотря на расцвет юности, на наслаждение жизненными удовольствиями, на участие в делах государства и в покорении мира, значительную часть (своих) счастливых часов, оставшихся (у него) после выполнения религиозных обязанностей, после сосредоточения внимания на государственных интересах, на нуждах подданных и на отправлении справедливости и правосудия, тратил на чтение книг, (посвященных) знаменитым властителям, и исторических хроник, (касающихся) великих государей, и наставлений славных и благочестивых мудрецов. (И вот) неожиданно священный, благосклонный взор (его величества) оказался устремленным на меня, несчастного, неспособного и несостоятельного раба, нижайшего из всех рабов, Мухаммед-Юсуфа мунши ¹⁴, сына Ходжи Бака, да помилует их обоих Аллах! — и я получил прямые указания изложить в краткой форме содержащиеся в (разных) истерических сочинениях описания событий и происшествий минувших дней, от эпохи правления Бузанджир-хана до времени покорителя мира, завоевателя царств, Чингиз-хана, и потомков (этого) высокославного государя, (затем) изъятие мира из обладания монгольских ханов, подчеркнув покорение султанами степей Мавераннахра мечом расправы и одоления, особенно государем, наместником всемилостивейшего (Аллаха), Шейбани-ханом, и его потомками до убиения Абдулму'мин-хана. Потом [35] я должен был описать возникновение могущества высокостепенного владыки Джани-Мухаммед-хана, который был первым из аштарханидских государей, до восхода светила справедливости и милости (Мухаммед Муким-хана) с приведением событий, имевших место в постоянно украшенные и всегда гармонирующие дни его августейшего правления. (Все для того,) чтобы по прошествии (долгих) лет, месяцев и дней это не изгладилось из людских речей и сердец и не исчезло бы из воспоминаний простых и привилегированных классов; да чтобы и занимающиеся исторической наукой, побуждаемые наблюдательностью и (своим) проницательным разумом, познакомившись с событиями из эпохи великих предков, постоянно и заботливо следовали правилам и обычаям их как на пирах, так и на войне, и подражали бы установленным ими распорядкам и навыкам.

Стихи:

Как хороша историческая наука и сообщаемые ею сведения:*
(Весь) мир озаряется ее светом.
В истории находят данные о мире.*
Именно, каковы были прежде мировые движения.
В истории о пророках и посланнике (Мухаммеде) *
Мысль получает сведения о частностях и о целом.
Из истории черпают сведения о Тайе, ¹⁵*!
(А равно) когда был Джамшид ¹⁶, когда — Кайкаус ¹⁷.

Согласно (вышеупомянутому) высочайшему повелению, я, ничтожная пылинка, как тростник, склонил голову перед царским приказом и, предав себя попечению божественной милости, опустился водолазом описания в море (исторических) известий. И, собрав по крохам ряд сведений, обнимающих выявление (поставленной мне) цели, я доставил их к берегам обнародования, разделив (свою книгу) на введение и три главы и назвав ее — Муким-ханская история. У Аллаха помощь!

Введение (излагает) о восхождении благородных предков великолепного государя к Бузанджир-хану, сыну Аланкувы, и в сокращенной форме — те события, которые вращение времени совершило по отношению тех высокоименитых властителей.

Глава первая (трактует) о появлении (на исторической сцене) государя, наместника всемилостивейшего (Аллаха), Мухаммед Шейбани-хана, и покорении им областей Мавераннахра (со включением событий) до эпохи хакана-мученика, Абдулму'мин-хана. [36]

Глава вторая (говорит) о восшествии на бухарский престол великого государя, Джани Мухаммед-хана, и о его потомках, коих называют Аштарханидами, до кончины его величества, величайшего хакана, славы султанов среди арабов и персов, высокославного государя, сейида Сухан-кули бахадур-хана, — да озарит Аллах его гробницу и да увеличит он к нему в высших селениях рая милость свою!

Глава третья (излагает) восхождение блестящего светила правления, современного государя, убежища справедливости и охраны веры, (Мухаммед Муким-хана), и то, что случилось во время его со дня на день увеличивающегося господства. [37]

ИСТОРИЯ АЛАНКУВЫ, ДОЧЕРИ ЧУБИНЭ ЮЛДУЗА, КОТОРАЯ БЫЛА ЛЮБИМИЦЕЙ ПЛЕМЕНИ КУРАЛАС ¹⁸

“Упомянутый Чубинэ через ряд предков (своим происхождением) восходит к Огуз-хану ¹⁹, сыну Кара-хана, сына Дибакуй-хана ²⁰, сына Яфета, сына Нуха, — да будет ему мир! Яфета же с тех пор, как его святой и великий отец, деля после потопа страны (земли), дал ему восточные области, стали называть Ильчи-ханом.

История, которую мы хотим рассказать, принадлежит к числу чудесных и необыкновенных. Если кто-либо внимательно присматривался к (проявлению) всемогущества всевышнего, тот знает, что в мастерской его воли это всемогущество не кажется странным. И в некоторые эпохи и века проявление (его) могущества обнаруживает удивительные вещи и редкостные и поразительные случаи, которые заслуживают доверия и внимания людей проницательных. Одним из них является происхождение человека без участия отца и матери, вроде появления Адама, — да благословит его Аллах! — или создания, без участия мужчины, Иисуса, — да будет мир нашему пророку и ему! Как сказал Аллах благословенный и всевышний: “подлинно Иисус (перед Аллахом) подобeн Адаму” ²¹. Так как любое повеление возможно для его естества. Не менее того, в разных исторических книгах, на основании известий летописцев, рассказывается, что в отдаленных странах Востока есть остров, все население которого — женщины. Причиной их размножения служит следующее. Когда они почувствуют сильное плотское вожделе-ние то погружаются в воды (существующего у них) источника и совершают там омовение всего тела. В это время от чрезвычайного наслаждения и удовольствия (купанием) от всех их отделяется семя и в их yтpобax зарождается человеческое существо. А так как мужское семя к [38] этому не присоединяется, то все дети их бывают девочками. Подтверждением этого является и удивительное происшествие с Аланкува, — (впрочем) истина (сего) лежит на ответственности рассказчика, — которая без участия мужчины произвела трех детей. Так что говорили:

Стихи:

Если ты услышишь рассказ про Мариам (мать Иисуса),*
То таким же образом отнесешься и к Аланкува.

Картина жизненных обстоятельств последней была такова. Однажды ночью эта госпожа страны красоты и розовый куст сада прелестей спала в своей кибитке и увидела, что показался свет; пройдя через отверстие в крыше, он принял образ кочевого араба с синими глазами. Он очень осторожно приблизился к ней, (затем) тихонько повернулся и, превратившись в волка, вышел в дверь кибитки. Аланкува, пораженная происшедшим, сильно перепугалась, но не сочла нужным объявить oб этом (кому-либо). Спустя несколько времени она почувствовала себя беременной от того света. Когда ее положение стало слишком очевидным, ее родные вытащили меч упреков из ножен притеснения и сказали: “Как могло случиться, что незамужняя женщина стала беременной?!"

Аланкува рассказала бывшее с ней происшествие, но ей не поверили, пока сами, бодрствуя как-то ночью подле кибитки красавицы, не увидели собственными глазами (посещавший ее чудесный свет).

Подивившись божественному могуществу, родные замолчали.

В конце концов у Аланкувы родились три сына; первого назвали Бузкун-Кики, от него ведут (свое) происхождение племена: катаган и кият; второй назывался Бусалджи, от него происходит народность сал-жиут ²², третий был Бузанджир-каан, к которому восходит генеалогическое древо Чингиз-хана. (Словом же) бузанджир монголы называют волка.

Через некоторое время между племенами и родами возникли смуты и неурядицы; никто никому не подчинялся и не повиновался. (В конце концов) признали необходимым вручить власть одному человеку, чтобы он водворил порядок среди народа. Жребий пал на Бузанджира; значительная часть глав племен посадила его на престол царства и полновластья. У него было два сына; старшего звали Бука-хан; после (смерти) отца он утвердился на царском месте. У Бука-хана также был сын — [39] Туминэ-хан; у него было девять сыновей, восемь из них были убиты, и имена их неизвестны, девятого звали Кайду-хан. У него было три сына, первoro звали Байсунгур-хан. У последнего был сын по имени Туминэ-хан, от которого родились два сына, одного из них звали Кабил-хан, а другого Качули-бахадур.

Однажды ночью Качули-бахадуру приснился сон, что из пазухи его брата Кабил-хана взошла звезда и померкла, затем взошла другая и скрылась, появилась третья и закатилась, (наконец) появилась четвертая звезда, ослепительно яркая, свет которой распространился на несколько других светил и каждая из них была сброшена на определенную страну,

Когда это блестящее светило исчезло, мир продолжал оставаться освещенным. Качули проснулся, но (скоро) опять заснул и увидел (во сне), что из его пазухи взошла звезда и скрылась, взошла другая и померкла).

И так было до семи раз; в восьмой появилось огромное блестящее светило, которое озарило (своим светом) весь мир; от него отделилось несколько других звезд и каждая осветила определенный участок. Проснувшись, Качули пошел к отцу и рассказал ему виденный сон. Туминэ-хан обрадовался (слышанному), позвал другого сына, Кабил-хана, и заставил Качули рассказать свой сон брату. После этого Туминэ-хан истолковал его таким образом: “Из поколения Кабил-хана три человека утвердятся на ханском престоле; после этого еще другой из его потомства станет царем и подчинит себе большую часть мира. Из рода Качули произойдет семь человек и восьмой покорит весь мир”. Истолкование сна (по отношению) Кабил-хана (оправдалось в том смысле, что из его рода) ведет господство государя-миродержца, покорителя вселенной, Чингиз-хана, а (в отношении) Качули-бахадура (оно означало) происхождение от него власти государя, обладателя счастья, султана земли и времени, повелителя круговорота (событий), царя царей, владыки вселенной, эмира Тимура гургана.

(После смерти Туминэ-хана) братья Кабил-хана присягнули (ему) в верности и препоручили ему ханство. Авторитет и доверие, которыми пользовался среди монгольских племен Кабил-хан, были весьма велики. [40] У Кабил-хана был один сын по имени Бартан-бахадур; он имел много детей, его старшего сына звали Есукай-бахадур. У этого от старшей жены, по имени Олун-Эке, появилось на (жизненную) арену дорогое дитя, подобного которому тысячеокий небесный свод, все время вращающийся вокруг вселенной, еще не видел ни в одну эпоху. Когда этот государь появился на свет из недр небытия, он имел в руке некоторое количество крови, похожее на кусочек печени. Это, по мнению мудрых, указывало на того, кто произведет расстройство на земле и будет проливать кровь ²³. (Действительно), его кровопролитие достигло таких пределов, что Марс-кровопийца упрочился (даже) в шатре Венеры.

Мальчику дали имя Темучин. После этого Есукай-бахадур переселился из (этого) тленного мира в страну вечности, и племена возвели Темучина на царство. Он был по виду атлет и силен и храбр был в такой степени, что барс и тигр казались ему лисицей. Был в то время один мудрец, достигший высшего познания, которого звали Теб-тенгри, т- е. “служитель того, кому поклоняются”. Он долгое время жил в уединенных местах долин и в пещерах гор, пребывая в молитве и поклонении всевышнему богу. Тщетно искали (разные) султаны и ханы предшествующего времени возможности вступить с ним в сношения, это им не удавалось: отшельник все время гнушался общения с знатными людьми. Когда Темучин утвердился на царском престоле, этот великий человек преднамеренно (сам) явился к нему. Так как Темучин счел это (для себя) благоприятным признаком, то выступил к нему навстречу, слез с коня и пошел рядом с ним; ввел этого благочестивого человека в свою ставку, посадил на престол и, как послушный раб, стал ему прислуживать. И святой, открыв уста приветствия, произнес:

Стихи:

С этого времени ты себя не называй больше Темучином:*
Тебя уже (свыше) нарекли Чингиз-ханом,
Потому что значение (слов) чингиз-хан*
На языке шаманов есть хан над ханами ²⁴.
Все его так и наименовали.

И этим именем его вновь приветствовали. После сего отшельник вернулся к себе и, избрав своим жилищем опять пещеры и уединение, больше уже не общался с людьми. [41]

В 569 (1173 — 1174)г. Чингиз-хан воссел на миродержавный престол в восточных странах и, опоясавшись поясом отваги, окончательно сокрушил монгольских и туркестанских ханов, очистив мир от существования этого сословия. Он покорил Китайское государство, Мавераннахр, Хорасан, оба Ирака, Малую Азию и (вообще) большую часть стран Востока и Запада.

Однажды, созвав народное собрание, он выступил на нем с такой речью: “О мои эмиры, наместники и приближенные! У меня никогда не было мысли в отношении притязаний (на чужие земли) и завоеваний (других стран) и я довольствовался бы собственной страной. (Но) так как (многие) видели (вещие) сны, видел и я таковые, то я отказался от всего, (кроме одного): страсть владычествовать над всем миром овладела моим духом. И вот моя воля. Если вы объединитесь и утвердитесь (в намерении) убивать, умирать и разлучаться (со своими) женами и детьми и (всецело) подчинитесь моим приказаниям и повелениям, то, несомненно, (мое) желание к достижению (поставленной мною цели) осуществится. В противном случае каждый (из вас) волен идти, куда хочет!” Все собрание, (выслушав это), сразу закричало: “Мы всецело согласны убивать, умирать, покинуть жен и детей и предать потоку и разграблению государства и имущества. Мы не признаем ничего другогo, кроме самопожертвования, и в этом полагаем наше счастье!”.

Чингиз-хан понял, что эти слова свидетельствуют об (их слепой) покорности и преданности (ему), (его) сердце возликовало и он решился на завоевание мира.

Первый сон Чингизу снился такой: он (будто бы) распростер руки и в каждой руке у него было по мечу, одним он касается Востока, а другим — Запада.

Другой сон он видел такой: у него на голове находится корона, а он обвязывает голову черной чалмой (столь длинной), что совершенно нет у нее конца. А затем поверх этой чалмы оказалась белая чалма, и некоторые нити, одни черные, другие белые, свешиваются вниз. [42] Когда Чингиз-хан проснулся, он попросил истолкователей снов объяснить значение (виденного им). Каждый объяснил это по-своему. А в конце концов снотолкователи заявили, что в Хотане есть один известный истолкователь снов. Его доставили к Чингиз-хану и приказали объяснить значение виденных снов (хана). Тот человек был еврей. Он сказал: “Государь завоюет страны неверия и ислама и подчинит их себе. Черная чалма есть неверие, а белая — правоверие (ислам). Нити же, (что свешивались с чалмы), обозначают потомков (государя); белые нити указывают на то, что некоторые из них будут мусульманами, а черные — на тех потомков, которые останутся в своей вере”. Чингиз-хану понравилось такое объяснение.

Когда стало общеизвестно в мире его счастье (в достижении) миро-завоевательных целей, султан Мухаммед-хорезм-шах, которому подчинялась большая часть обитаемой четверти земли, пожелал узнать положение Чингиз-хана и военных сил монголов. Он отправил к хану послом сейида Бахауддин-Гази, чтобы он соображениями разума и разведки выяснил численность его войска и народа. Чингиз-хан в это время был в китайском городе ²⁵, потому что перед этим он завоевал Китай.

УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПРОИСШЕСТВИЯ, [КОТОРЫЕ РАССКАЗЫВАЕТ] СЕЙИД БАХАУДДИН

Когда я приблизился к городу Тамгачу, показалось возвышение вроде (белой) горы; оно было примерно, десяти фарсангов (в окружности) ²⁶. Я спросил встречных: “Эта страна теплая, и я слышал, что здесь не бывает ни снега, ни льда; что же это за гора?”.

Они засмеялись и сказали: “Это не снег, а кости тех, которых там убили, мясо съели дикие и домашние животные, а кости остались”.

Проехав еще немного пути, я достиг территории, по которой ехал до (самой) ночи, приблизительно, пять фарсангов. Вся поверхность этой земли была черна, пропитана жиром и издавала зловоние. Я удивился, этому, а мне сказали:

— “На этом пространстве происходила война, и весь народ здесь был перебит. Отсюда на десять фарсангов то же самое”.

Зловоние же до того было сильно, что несколько человек (из нашего каравана) заболели и умерли. (Наконец) я достиг до города (Тамгача), на одной стороне которого (крепостной) ров был завален [43] беспредельным количеством костей. Мне (невольно) пришло в голову: “Откуда эти кости и почему их свалили в кучу, как обмолоченный и перевеянный на гумне хлеб?” Я спросил об этом местных людей; они ответили:

“С каждой стороны города устроили по башне такой же величины, как ты видишь (здесь). Во время взятия (города) со всех башен (защитники) сбросили своих дочерей, чтобы они не достались монголам; число девушек было двенадцать тысяч”. И (все) остальное в таком роде. Я сказал: “Я хочу объехать эти городские укрепления”. Мне ответили: “Это займет четыре дня”.

/10а/ ПРИБЫТИЕ ПОСЛА (ХОРЕЗМШАХА) К ЧИНГИЗ-ХАНУ

Когда сейид Бахауддин явился в ханское заседание, (Чингиз-) хан оказал ему почет и спросил о здоровье султана Мухаммеда. Через несколько дней он дал ему прощальную аудиенцию и сказал: “Передай высокодостойному падишаху следующее: ты повелитель Запада, а я повелитель Востока, ты — уже царствовавший монарх, а я глава молодого государства; пока от тебя не проистечет (в отношении меня худое), не сделается и от меня (тебе что-либо дурное)”. Затем ответ послу заключил в следующих словах: “Договор (наш) таков: когда люди государства (т. е. Монголии) отправятся в то государство (т. е. во владения хорезмшаха), да будут они там (как бы) в колыбели покоя. И оттуда когда приедут в эти (мои) области (люди), пусть им будет лучше здесь, чем там (на родине). И да не противится сему никто!”

Чингиз-хан отправил (с послом) хорезмшаху (разные) подарки и подношения, в числе которых был кусок золота, украшенный драгоценными камнями, и по форме (своей) как шея верблюда, так что (вследствие тяжести) его повезли в повозке.

Когда посол прибыл к султану Мухаммеду и доложил (все происшедшее с ним), хорезмшах подумал, что он говорит это по слабости (Духа).

/10б/ УБИЕНИЕ (ЛЮДЕЙ) И РАЗГРАБЛЕНИЕ КАРАВАНА ЧИНГИЗ-ХАНА СУЛТАНОМ МУХАММЕД-ХОРЕЗМШАХОМ

Искусный в выборе выражений стилист так говорит: когда посол уехал, многие, что годами оставались в Монголии, проводя время [44] вдали от родины и в одиночестве, пожелали вернуться домой. Они отправились туда с спокойным сердцем, (но) прибытие (их на родину) было то же самое, что и переселение на тот свет. Короче говоря, так много людей осталось без голов и тел, без жен и детей, что из всего каравана сохранил жизнь лишь один сарбан ²⁷, который принес живым весть о мертвых. Это известие стало для Чингиз-хана причиной огорчения и оскорбления. Он отправил (к хорезмшаху) посла со словами: “Подобного рода образ действий по нашей вере есть беззаконие, а вы, мусульмане, не пожалели (своих единоверцев) и поступили противно (своим) обещаниям. Во всяком случае верните имущество убитых их наследникам”. Но так как несчастье уже простерло свою руку над султаном Мухаммедом и благополучие отвернуло лицо от его чертога, то он не совершил дела, которое приличествовало бы разуму и нужно было (его) государству.

Стихи:

Когда судьба становится неблагоприятной для человека,*
Все то он делает, что не следует”.

В противовес (требованиям Чингиза) он послал ему грубый ответ. Чингиз-хан (вследствие этого) замыслил дать (хорезмшаху) отпор, подобрал поводья мести и противодействия (ему) ²⁸.

/11а/ О ПОХОДЕ ЧИНГИЗ-ХАНА В СТОРОНУ МАВЕРАННАХРА В ОТМЩЕНИЕ ЗА УБИТЫХ И ПОКОРЕНИИ ЕГО

В 615/1218г., вследствие жестокости султана Мухаммеда-хорезм-шаха, который отправил в рай несколько купцов, бодрствовавших ночью, на молитве, было сильно задето чувство достоинства Чингиз-хана ²⁹. Он потребовал инспектора войск и приказал ему произвести письменный подсчет армии. Всего оказалось восемьсот знамен и под каждым знаменем по тысяче человек, так что всего было восемьсот тысяч воинов. Эта армия, отмеченная признаками страшного суда, выступила в поход. Через три месяца пути монголы достигли (города) Отрара, который был владением ³⁰ султана Мухаммеда; они его взяли и произвели убийства, не оставив никого в живых. Султан Мухаммед послал разведчика, чтобы [45] он принес сведения (о монголах). Через несколько дней он вернулся и сказал: “Я видел войско, которое на пирах плачет, а в битве смеется; все воины — как пальцы одной руки и, как руки, помощники друг другу. Приказанию (своего) государя они повинуются в сытости, довольствуются им в голоде, могучи в войне, терпеливы в несчастьях, удовольствия и покоя не знают, бегства и поражения не ведают. Оружие делают сами и сами о нем заботятся. В походе все одинаковы, друг с другом единодушны, одноязычны, не стесняются никакой пищей и одеждой; довольствуются молоком и сывороткой; едят мясо всех животных и ни к кому не имеют чувства жалости. У беременных женщин вспарывают животы и отделяют у младенцев головы от тела. Если доходят до большой реки, то не останавливаются, а сшивают кожи, кладут в них (как в мешки) платье, привязывают их к хвостам лошадей и, уцепившись за гривы последних, переплывают (на другой берег)”.

Словом, лазутчик столько рассказал в таком роде, что сердце хорезмшаха сошло с места. Его объял страх и, не имея возможности сопротивляться (монголам), он, не задерживаясь, бежал от одного перехода до другого.

Чингиз-хан отправился на Бухару, взял ее и предал убийствам а грабежу, разрушению и опустошению. Султан Мухаммед был в Самарканде; не имея сил сопротивляться, он оставил (в городе) сто десять тысяч человек, а сам удалился. Чингиз-хан сам отправился туда, в три дня взял (город); пятьдесят тысяч мусульман были убиты, большинство мужчин и женщин сделались рабами; город был опустошен и разрушен; никто не получил пощады. После этого (Чингиз) послал сто тридцатитысячный отряд войска по следам султана Мухаммеда. Последний, не останавливаясь, бежал в Казвин, оттуда в Гилян, откуда, не задерживаясь, направился в Мазандеран. И на острове Абескун ³¹ умер от огорчения. И сколько ему ни говорили: “К чему это бегство? Ведь нигде (поблизости) нет ни следов, ни признаков монголов!” — султан Мухаммед возражал и, ругаясь, говорил в ответ: “То, что я вижу и слышу, вы не видите и не слышите!”

Короче говоря, от (расстройства) воображения и от страха он помешался и у него не осталось ни рассудка, ни самообладания, ни выдержки.

Монгольские отряды всюду, куда приходили, чинили убийства и грабежи и не оставляли признака того или иного населенного места. Во [46] всех областях Хорасана и Ширвана, в провинциях Ирана, Азербайджана и Хамадана население было перебито и никто не остался в живых.

Чингиз-хан направился к Термезу. (Взяв его) и предав мечу и разграблению, он пошел в Бадахшан на Балх. Пока Чингиз не взял его и не опустошил, он в то время был весьма населенным городом, так что имел тысячу двести соборных мечетей, тысячу двести бань и пятьдесят тысяч сейидов, ученых и уважаемых людей. Отсюда монголы направились на Мерв Шахиджахан, который и взяли одним приступом; население было перебито. По подсчету, убитых было миллион триста тысяч человек. Отсюда пошли на Нишапур, где в битве пал зять Чингиз-хана. Придя в ярость, Чингиз по взятии города приказал на семь дней затопить его водой, после чего на этом месте посеяли ячмень. Число убитых (в Нишапуре), кроме женщин и детей, доходило до одного миллиона семисот сорока семи тысяч человек ³². Отсюда Чингиз-хан выступил на Герат. Тамошнее население усилило городские укрепления. (Монголы стали громить стены) и вдруг сразу обрушилось пятьдесят аршин стены. Через этот пролом монголы вошли, взяли город и не пощадили ни молодыx, ни старых. Они приложили меч уничтожения и не оставили в живых ни одного обитателя, так, что число убитых исчислялось в двадцать шесть тысяч человек. Хвала Аллаху, царю всемогущему! ³³ Все частные дома, правительственные и общественные здания были разрушены. В живых остался лишь один тамошний хатиб ³⁴ с пятнадцатью людьми, которые спрятались в подземельях. Через несколько дней (когда монголы ушли) эти люди, выйдя из своих несчастных убежищ, смогли питаться только травой и укрываться под стенами развалин.

Одним словом, Чингиз-хан столько проявил (разрушительной) энергии и истребил людей, что настоящее краткое обозрение не может вместить исчисления всего им совершенного и потому о каждом событии было сказано лишь вкратце, в общей форме.

Когда приблизилось время смерти Чингиз-хана, он потребовал к себе своих сыновей: Угетай-каана, Джагатай-хана, Тули-хана — и детей кучи-хана, что были его внуками, и сделал (им такое) завещание. [47]

/13а/ ЗАВЕЩАНИЕ ЧИНГИЗ-ХАНА И ЕГО СМЕРТЬ

Он сказал: “Дети мои, знайте, что сила молодости сменилась (у меня) слабостью и беспомощностью и (мне) приказывается отправиться в тот мир; таким образом неизбежное приблизилось. Хвала богу, что сильной мышцей своей я приобрел для вас обширные владения протяжением в один год пути. Я бросил в мир (свой) миродержавный лозунг и выражение (своего) могущества (так), что если (даже) сто неизвестных и ничем (особенно) не отличающихся монголов отправятся в отдаленные страны Запада, то результатом этого явится осуществление (моих завоевательных) намерений. Теперь моя последняя воля и мой вам совет таков: будьте в союзе друг с другом, если же будете в раздоре, то скоро потеряете царство. Если будете жить в согласии, то структура (вашего) государства будет крепкой и основательной и вы проведете долгую жизнь и будете безопасны от господства врагов. Все это при том условии, что вы не будете искать (предлогов) к нарушению моих положений. Я покажу это вам на одном примере”. И Чингиз-хан приказал подать свой колчан, дал каждому (из присутствующих) по стреле и приказал, чтобы они (их) переломили. Они исполнили это. После того, собрав все стрелы вместе, Чингиз-хан сказал: “(теперь) переломите!”. Сколько (его) дети и внуки не напрягали своих сил, (они) не смогли переломить (всего пука стрел). Этот случай имел место в 624 (1227) году.

Стихи:

Сказал это и смежил (свои) он очи,*
Ты сказал бы: Чингиз-хан и не родился.

Время всей его жизни было семьдесят три года, а время его царствования — двадцать пять лет. Его тело похоронили под одним деревом, как он сам распорядился.

От дней Каюмерса, первого человека ³⁵, не было подобного ему завоевателя из Пишдадов, Каянидов, Сасанидов и Ашканидов ³⁶. Он овладел (всеми землями) от пределов Китая до отдаленных стран Запада. После него сделался государем его сын Угетай-каан. Джагатай-хану он отдал западные страны, после Джагатая сыновей не осталось. (Сына) Тули-хана он послал в Малую Азию, в оба Ирака и Хорасан. Туда же пошли с Хулагу-ханом и другие потомки (Чингиз-хана) и больше уже не вернулись ³⁷. [48]

Детям Джучи-хана (Чингиз-хан) пожаловал Дешт-и Кипчак с прилегающими районами. Теперь калмыцкие султаны возводят свое происхождение к Угетай-каану. Если кто пожелает получить действительно точные сведения о детях, внуках и (дальнейших) родственниках Чингиз-хана, он найдет таковые в V томе “Сада чистоты” ³⁸.

Так как теперь осталось подробно выявить происхождение его величества (Мухаммед-Муким-хана) от упомянутого Джучи-хана и исчислить детей последнего, то обратимся к (осуществлению) этой цели.

Да не будет скрыто от драгоценных мыслей и от все детально постигающих умов мудрых людей, что Джучи-хан умер раньше своего отца в (своей) ставке в Дешт-и Кипчаке ³⁹ в возрасте двадцати лет; некоторые же историки говорят, что он переселился из этого тленного мира в мир вечности (в возрасте) между тридцатью и сорока годами, и это более близко к истине. У Джучи-хана было два сына: один Урус-хан, другой — Шейбан. Сын Шейбана — Кубугай-султан; у него был сын Хызр-хан, у последнего сын Бахадур казак. У этого был сын Наята Гул-султан; у него сын — Ходжа Буга-султан, сыном которого был Минг Тимур-султан, а сыном последнего — Улуг Пулат-султан; от него произошли Ибни-султан и его сын Давлат Шейх-султан, а от этого — завоеватель мира, Абу-л-Хайр-хан, которому (потом) подчинились государство Дешт-и Кипчака и пределы Туркестана и Сыгнака ⁴⁰ (Сугнака). Еще в ранней молодости, когда ему не было и двадцати лет, он, силой (своего) счастья, могущества, величия и славы, освободив Хорезм из обладания старшего из детей покойного государя эмира Тимура гургана, Шахрох-мирзы, — да озарит Аллах их гробницы! — утвердился наверху ханского трона и хаканского престола ⁴¹. Имея сильную склонность к общению с полюсом достигших воссоединения с истиной и с помощью стремящимся (к высшему познанию), Маулана Хусейн-и Хорезми ⁴², да будет священна память его! он (всегда) получал великодушную помощь из сокровенного “я” этой квинтэссенции людей познавших. Превосходство, счастье, величие и крайняя степень великолепия Абу-л-Хайр-хана достигли такого предела, что большинство государей мира обращались к нему за помощью в (осуществлении) своих домогательств; так, во время завоеваний, (предпринятых) потомками Кара-Юсуфа туркмена ⁴³, старшие потомки эмира гургана султан Абу Са'ид-мирза, Менучехр-мирза, Мухаммед-Джуки-мирза и Султан Хусейн-мирза, прибыв к хану, [49] были у него как бы состоящими в его свите сановников, и такой помощью и покровительством его (Абу-л-Хайр-хана) они достигли цели своих стремлений и в апогее все возрастающего счастья получили корону прочного и спокойного правления ⁴⁴.

Стихи:

Не осталось в реке капли и в степи пылинки,*
Которые не были бы участниками в милостях его благоволения.

Одним словом, около сорока лет он, в силу своего душевного равновесия, счастливо и безмятежно правил в Дешт-и Кипчаке, который является наиболее восхитительным из стран мира и который он подчинил своей власти от пределов России до границ Булгара вместе с областями Туркестана ⁴⁵.

Стихи:

Он тот государь, который море*
(Милостей) изливал из своей руки.
Во время могущества (своего) звезду Канопус из (своей) десницы*
Посылал на поклон к звезде Алькор.
В битвах копытами (своих) огромных коней взметывал в воздух (целые) горы.

Более ясным доказательством похвал личности Абу-л-Хайр-хана и мерой его (превосходных) качеств могут служить его потомки.

Да не останется скрытым, что у его величества было одиннадцать сыновей, но знак зрелости ума проявлялся на челе двух детей: Шах-Будак-султана и Кучкунджи-хана. У Будак-султана было двое счастливых сыновей: один — хакан, наместник всемилостивого (Аллаха) ⁴⁶, Мухаммед-Шейбани-хан, другой — Махмуд-султан. У Шейбани-хана было три сына, (три) благословенных отпрыска: Тимур-хан, Хуррем-шах султан и Суюнч-Мухаммед-султан. У Махмуд-султана (брата Шейбани-хана) был один сын Абу-л-гази Убайдулла бахадур-хан. [50]

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Поскольку повествование достигло до сего места, ароматное перо, начертывающее буквы, признало за благо представить в краткой форме благоуханную картину жизненных обстоятельств хана-мученика, Мухаммед Шейбани-хана, его славного брата Махмуд-султана и дорогого сына последнего Убайдуллы-хана.

Да будет известно, кто был причиной и что было поводом к переходу Мавераннахра от Тимуридов к ханам Дешт-и Кипчака. Историки на страницах (своих) хроник так рассказывают (об этом).

Когда блаженной памяти хан, Шейбани-хан, родился в 855/1451 г. во время царствования своего великого деда, Абу-л-Хайр-хана, последний назвал его Мухаммед-Шейбани-ханом, прибавив к сему (имени) прозвище шахбахт ⁴⁷. В 858/1454 г. родился Махмуд-султан и дед дал ему это имя и прозвище бахадур. ⁴⁸ Когда умер Абу-л-Хайр-хан, то племена и роды на некоторое время остались без главы и руководительства и оказались разобщенными и разъединенными, пока не достиг совершеннолетия султан (Шейбани-хан). Объединив племена и (своих) родственников и поставив ноги крепости на путь (честолюбивых) исканий, он предпринял покорение Мавераннахра. Так как чаша власти султанов — Тимуридов — переполнилась и луна их величия, достигнув полноты, пошла на ущерб, то божественная воля заключалась в том, чтобы изъять царства из (обладания) этой династии, именно страны Мавераннахра и Хорасана, и перенести из крепких городских стен тленного мира в степи вечности столько славных, как Джамшид, падишахов и столько [51] высокомогущественных султанов (все для того), чтобы внести в обладание захвата и во двор порядка (узбеков) области Мавераннахра и районы Туркестана от границ Кашгара я пределов Балха, Бадахшана и Хорасана до стран Азербайджана.

Стих:

Сотни тысяч жизней погибли,*
Пока Мухаммед в одну ночь совершил вознесение на небо.

(Действительно), это было событие, которым закончили (почти) в течение года свое существование преемники султана Абу Са'ид-мирзы, — да озарит Аллах его гробницу! — в течение долгого времени владевшие областями Мавераннахра. Пораженные (как бы) болезнями и недугами, они поспешили (уйти) в вечность из этого преходящего мира. И вся территория Мавераннахра и Туркестана со всеми областями Балха и Бадахшана ушла из их обладания и твердо закрепилась за его величеством Шейбани-ханом.

Правителем Балха в то время был Бади' аз-Заман-мирза, сын Султан Хусейн-мирзы. Чтобы освободить город (от этого Тимурида) Шейбани-хан, самолично перейдя Аму-Дарью, взял Балх ⁴⁹ и вверил его своему среднему сыну Хуррем-шах-султану.

После того, как Султан Хусейн-мирза скончался в 911/1506 г., Шейбани-хан, ввиду отсутствия единения среди детей этого Тимурида, овладел Хорасаном со всеми его округами и районами и отдал его cтаршему сыну, Тимур-хану, сделав его своим (хорасанским) наместником.

КОНЕЦ ЖИЗНИ ШЕЙБАНИ-ХАНА

Когда солнце его фортуны достигло апогея, в 916 (1510) году оно неожиданно) закатилось на запад (его) мученичества.

Стих:

Да, да! За каждым совершенством следует упадок.

Изложение этого страшного несчастья вкратце таково. С того времени, как Шейбани-хан оперся на престол Хорасана, он часто посылал [52] посла к самому выдающемуся среди ложноверующих, шаху Исмаилу, извещая его в такой (приблизительно) форме: “Последуй одному из двух: или избери правила суннитского вероисповедания, коим следовали твои отцы и деды, или будь готов к войне (со мной) не на жизнь, а на смерть”. Так как переписка обеих сторон закончилась повторением (одного и того же) ⁵⁰, то шах Исмаил, собрав в Ираке, с целью кровопролития, злоумышляющее, с нравами собак, войско и армию неверия и заблуждения ⁵¹, направился против хана и настиг его в районе Мерва. Несмотря на то, что подле августейшего стремени в то время, кроме немногочисленного отряда, не было других сил, шах Исмаил, страстно желая прервать жизнь (своего соперника), устремился на блестящую благородную личность (последнего). А так как перо предопределения начертало на челе этого миродержавного государя знак мученичества, то люди заблуждения победили его и предали смерти со всеми его окружавшими ⁵². Ученые хронограммой победы кызылбашей сделали (выражение): кулах-и сурх (красная шапка) ⁵³.

Шах Исмаил после этой победы вошел в Мерв, подверг жителей всеобщему избиению и, разрушив башни и крепостные стены, вернулся в Герат.

ХАРАКТЕРИСТИКА ОТМЕЧЕННОГО БЛАГОЧЕСТИЕМ ПАДИШАХА, СУЛТАНА ЛЮДЕЙ ПОЗНАНИЯ, АБУ-Л-ГАЗИ УБАЙДУЛЛА БАХАДУР-ХАНА

Убайдулла-хан б. Махмуд-султан б. Шах-Будак-султан б. Абу-л-Хайр-хан был таким государем, который в обычаях (соблюдения) правосудия являлся единственным, а в способах войны с неверными чрезвычайно талантливым. Радея всегда о возвышении знамен веры мухаммедовой и о поднятии штандартов прославленного ⁵⁴ — да благословит его Аллах и да приветствует! — он распространял науки согласно с божественным законом. Укрепляя постоянно общину избранника и ⁵⁵ споспешествуя постановлениям пророческой сунны, он был идеален по (обнаруживаемой им) энергии и настойчивости в искоренении основ ереси и в уничтожении здания заблуждения. И всевышний бог не пожалел для него никакого превосходства и совершенства человеческого, (так что) при наличии храбрости и геройства его называют вместилищем [53] (всех) превосходств и совершенств и автором (многих) трактатов религиозного содержания.

В начале молодости и на первых порах увлечения могуществом и успехом в землю его сердца запали семена счастья (духовного) руководства. Имея склонность к общению с его святейшеством, полюсом полюсов, помощью сподвижников наставника мира, (т. е. Мухаммеда), с руководителем народов, маулана Ходжаги-йи Касани, известным (под именем) величайшего господина (Махдум-и а'зам) ⁵⁸, да освятит Аллах его драгоценный дух! — он так старался об очищении своего внутреннего “я” (от всего мирского), что в ревности о выполнении религиозных обязанностей проводил (все) удобное время за пятикратной молитвой и оканчивал (ее) после (всех) руководствовавшихся его примером. Однажды он сказал имаму: “Какое великое счастье у других, что они только созерцают обращение (своего) сердца к великой кыбле и подражают (ей) ⁵⁷! А я в осуществлении этой цели (пока) тружусь и ожидаю, когда-то еще станет видно (мне) обиталище (истины)”. Имам, поняв, что его величество хан знает все (это) в применении к собственному состоянию, ответил: “Государь, внешнее (это) то, когда меньше прилагается усилий и старания к очищению внутреннего “я”; каждый же скорее удостаивается этого счастья в зависимости от своих аскетических упражнений”. После этого хан в очищении своего сердца постарался в такой степени, что великий наставник (Махдум-и а'зам) в одном из своих благословенных трактатов написал про нашего высокодостойного хана. Последний был одним из его полномочных халифа ⁵⁸.

То, что изложено (здесь) в отношении совершенных качеств этого высокославного государя, (есть)

Стих:

Капля в море и брызга в реке.

Когда он родился, то полюс шейхов и знаменитых в мистическом познании людей, Насируддин-ходжа Убайдулла, известный под прозванием Ходжа-йи Ахрар ⁵⁹, по просьбе отца ребенка, дал последнему имя Убайдулла, назвав его своим славным именем в знак чрезвычайного к нему благоволения.

Следствием этого было то, что в этом преходящем мире остались вечными памятники его (Убайдулла-хана) славной деятельности и замечательные достижения. [54]

В то время, когда Шейбани-хан оказался осажденным в Мерве, (кызылбашами) ⁶⁰, Убайдулла-хан прежде всех перешел реку Джайхун и поспешил к нему на помощь. Не думая о численном превосходстве неприятелей, он направился к Мерву и в тот же день, во время второго намаза ⁶¹, когда Шейбани-хан принял мученичество, вошел в город, забрал там свою жену Могул-ханум и соизволил благополучно переправиться через Джайхун, (уйдя обратно в Мавераннахр).

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ УБАЙДУЛЛА-ХАНА ПРОТИВ БАБЕР-ПАДИШАХА ⁶², ПОРАЖЕНИЕ БАБЕРА И ВОСШЕСТВИЕ НА БУХАРСКИЙ ПРЕСТОЛ УБАЙДУЛЛА-ХАНА

После того, как шах Исмаил сделал мучеником его величество справедливого государя, Шейбани-хана, Бабер-падишах, убежавший от ярости армии хана-мученика в Кабул, (теперь, окрыленный) отважностью шаха Исмаила, опять вернулся и вступил в Мавераннахр, (но) не больше восьми месяцев был владыкой могущества. Великие и благородные люди Самарканда и Бухары, ввиду подчинения его еретическому народу, все отвернулись от него ⁶³.

Убайдулла-хан с отрядом в 2800 человек, у большинства которых не было (даже) луков и стрел, а те, что имели это, представляли ощипанное войско, — двинулся на Бухару. Бабер-падишах выступил против Убайдулла-хана. Обе стороны извлекли из ножен распри кровь проливающие мечи и согрели поле битвы кровью храбрых ⁶⁴. Согласно коранскому стиху: сколько раз небольшие отряды побеждали многочисленные ополчения по соизволению Аллаха ⁶⁵, Убайдулла-хан победил; Бабер (бежал, и весь Мавераннахр перешел в обладание султанов — Шейбанидов. Они поделили между собой все его области, (причем) Убайдулла-хану досталась во владение Бухара, а Кермине и Мианкаль ⁶⁶ с несколькими другими районами

препоручились Джани-бек-султану; также и каждому из других султанов было назначено (во владение) по отдельной области ⁶⁷.

О ДЖАНИ-БЕК-СУЛТАНЕ И ЕГО ПОТОМСТВЕ

Да будет известно, что у другого брата Шах-Будак-султана, по имени Ходжа-султан, были дети, из коих старший назывался [55] Джани-бек-султан. У него было двенадцать сыновей, но знаки истинного пути начертаны были на челе превратностей жизни (лишь) у трех из них: у первого — Кистен-кара-султана, у второго — Искандер-хана и у третьего — Пир-Мухаммед-хана. У Искандер-хана было четыре сына: первый, старший из них, — его величество в бозе почивающий Абу-л-гази Абдулла бахадур-хан, у которого был один сын, Абд-ул-Му'мин-хан.

ПЕРЕСЕЛЕНИЕ ДЖАНИ-БЕК-СУЛТАНА ИЗ ЭТОГО МИРА (В ДРУГОЙ) И СОБЫТИЯ, КОТОРЫЕ ПРОИЗОШЛИ ПОСЛЕ ЭТОГО

Когда шах Исмаил отвернул лицо от этого мира и поспешил в чертог возмездия ⁶⁸, на его престол воссел его сын шах Тахмасп. Султаны Шейбаниды, будучи единодушны в отношении мести за хана-мученика, объявили священную войну тому главе развращенного народа. Оба войска сошлись в районе Бахарз-и Джама и ⁶⁹ выстроились друг против друга. После сражений, схваток (всяческих) усилий и колебаний войска ислама, по предопределению всеведущего царя, потерпели поражение; все узбекские царевичи, рассеявшись, (с большими потерями) устремились в свое отечество, исключая Джани-бек-султана, который со всем (своим) отрядом невредимым и целым вернулся домой. Но неожиданно, по воле небесного произволения, его чистая особа подверглась недомоганию и страданию, которые закончились (серьезной) болезнью и больной стал безнадежен, так что в конце 935 (1528 — 1529) г. в чистом городе Кермине царственный сокол (его) духа, полного милости божьей, вылетел из клетки тела.

В это время ханское достоинство ⁷⁰ среди всех (Шейбанидов), по праву наследства, утвердилось за Абдулазизом, сыном Убайдулла-хана. Названный хан поднял штандарт (верховной) власти в престольном городе Бухаре.

В его эпоху доказательством (выражения): “я единственный в (своей) эпохе” был уника времени, редкость века, столп каллиграфов мира, образец (всех) красивопишущих, Маулана Мир-Али. Он — ученик Зайнуддин-Махмуда, а этот учился у Маулана Султан Али-йи Мешхеди ⁷¹, а последний в отношении ученичества восходит к Азхару, который в каллиграфии был ярче солнца. Он же был учеником Мауланы [56] Джа'фара; упомянутый же Маулана был непосредственным учеником Ходжи Мир-Али-йи Тебризи ⁷². Маулана Султан-Али в честь последнего составил нижеследующие стихи:

Если существует (почерк) насталик тонкий и четкий,*
То основоположник (его) — Ходжа Мир-Али.
С тех пор, как существует вселенная и человечество,*
Никогда в мире не было такого почерка.
Он создал (его) по своему утонченному таланту*
Из почерка насха и почерка талика.
Камыш его пера потому так сладостен,*
Что он происходит из чистой земли Тавриза.
Ты не отвергнешь его по невежеству,*
Чтобы, как ты знаешь, не быть без (его) покровительства.
Старые и молодые каллиграфы*
(Все) срывают колосья с его нивы ⁷³.

Следующие стихи составлены упомянутым Маулана (Султан-Али) относительно того, как он сподобился получить радость овладения художественным творчеством:

В юности я чувствовал охоту к письму,
Любовь к нему прогоняла слезы с моих очей.*
Я мало гулял по улицам:
Пока мог, все писал.
Так что даже из пальцев я делал перо
И, представляя письмо, выводил (ими) буквы.*
Случайно однажды Ходжа Мир-Али
Пришел ко мне, как сострадательный человек,*
Отыскал перо, бумагу и чернильницу
(И) двадцать девять букв (алфавита), начиная с первой,*
Написал и сейчас же дал мне (как образец).
Я обрадовался его вниманию,*
Потому что он был благочестивый и отзывчивый человек.
И его состояние духа изменяло состояние душ других,*
По этой причине у меня еще больше увеличилась любовь к каллиграфии.
Мое сердце пленилось (этим) чистым человеком ⁷⁴*
Я вознамерился (обратиться) к гробнице Али [57]
И поупражнялся в четком письме*
В том предположении, что дело (о моей способности) будет разрешено
(в положительном или отрицательном смысле)
(Этим) государем, который покажет мне во сне (свою) красоту*
Так что ночью я увидел его в видении.
Он посмотрел на мой почерк и подарил мне перо.*
Я сократил (изложение этого) сна,
(Так как) рассказ о нем очень длинен.*
Больше (же) этого я не осмеливаюсь сказать ни слова,
Потому что не имею возможности говорить (на эту тему).*
Я, Султан-Али, — раб Али,
Слава моего почерка связана с его именем.*

Пятью связующими звеньями (вышеназванный знаменитый бухарский каллиграф), Мулла Мир-Али, является учеником Ходжи Мир-Али. У Муллы Мир-Али было много учеников и каждый из них в искусстве каллиграфии был таков, что на него показывали пальцем. Старейший из них — Ходжа Махмуд-и Сиявушани. В большинстве памятников своего письма он подписывался (просто) Устад (Мастер) и, по мнению некоторых каллиграфов, в мелком почерке он (даже) был лучше, чем Мир-Али. Последний в отношении Ходжи Махмуда написал следующие стихи:

Ходжа Махмуд тот, который некоторое время
Был учеником у этого ничтожного раба.*
Ради его обучения я жестоко страдал,
Пока его почерк воспринял образ (действительно прекрасного) письма,*
В отношении его не найдено ни одного недостатка,
Но и сам он тоже не делал (никакого) упущения:*
Все, что он сам пишет о плохом и хорошем,
Все делает во имя (меня) бедняка.*

Относительно искусства (Муллы Мир-Али) известно следующее. Некто попросил его изобразить отдельные буквы. Мир-Али немедленно взял перо и написал азбуку в алфавитном порядке с двадцатью тремя упражнениями для обучающихся каллиграфии, и не успела еще [58] высохнуть точка, поставленная им под буквой б, как все буквы были кончены и притом в таком виде, что Стих:

Каждая буква (была) подобна завитку усов красавца,*
Каждая же точка (была) как мушка (подле) губ прекрасной рассказчицы.

Жизнь его (Муллы Мир-Али) продолжалась шестьдесят три года. Он покинул этот мир в 951 (1553 — 1554) году. Один из ученых людей сказал относительно его смерти следующее стихотворение-хронограмму:

Ту славу совершенства, главу владык искусства,*
Мы увидели во сне с похвальными действиями
И спросили: “что нам сказать о времени твоей смерти?”*
Он ответил: скажи; “Мир-Али скончался” ⁷⁵.

Тело его похоронили подле светоносного мазара его святейшества, шейха Сайфуддрна Бахарзи ⁷⁶.

В эту эпоху область Балха была препоручена Кистень-Кара-султану, сыну Джани-бек-султана. Когда Абдулазиз-хан умер в 957/1550 году, то правивший в Ташкенте его брат, Мухаммед-Рахим-султан, услышав об этом, отправился в славную Бухару. (Однако) божественное предопределение расстроило (его замыслы): на середине пути он вручил отданную ему на сохранение жизнь сообразно с назначенным на это сроком. Его храбрый сын, Шах-Бурхан-султан, быстро достиг резиденции носителя верховной власти.

ВОСШЕСТВИЕ НА ПРЕСТОЛ ШАХ-БУРХАН-ХАНА, СЫНА АБДУРРАХИМ-СУЛТАНА, СЫНА УБАЙДУЛЛА-ХАНА, УБИЕНИЕ ЕГО МИРЗОЙ-АКА И ПРАВЛЕНИЕ ИСКАНДЕР-ХАНА

Когда (упомянутый) царевич прибыл (в Бухару), то некоторые страстно желавшие, а большинство поневоле, возвели его на престол. Он же все время не отнимал губ от чаши с вином и постоянно пьянствовал, будучи беспечен относительно охранения государства и забот [59] о положении войска и подданных. Совершенно (никого) не боясь, он (открыто) совершал неодобрительные поступки, так что все сошлись на мысли о его устранении. В то время его величество, блаженной памяти Абдулла-хан, был в Кермине. Слыша про беспечность Бурхана и расстройство дел Турана, он собрал войско с целью покорения Мавераннахра и выступил в поход. В начале сего он сподобился близко познакомиться с его святейшеством, иршадом ⁷⁷ добродетели, руководительством истинного пути (высокой) степени, с полюсом воссоединяющихся с истиной, помощником правоверных и советником чертога творца, с Ходжа Мухаммед-Ислам Джуйбари, так как он имел благожелательное отношение к семейству этого великого человека ⁷⁸. Вцепившись в чудодейственный подол его платья ⁷⁹, Абдулла-хан попросил его оказать ему помощь своим благосклонным покровительством, и тот святейший ишан ⁸⁰ опоясал Абдуллу-хана поясом и прочел над ним фатиху ⁸¹. В ту же ночь Мирза-ака, один из уважаемых эмиров Шах-Бурхан-хана, замыслил против него (дурное) и, посадив в засаду несколько злых людей, хитростью заманил хана (к тому) месту, а сам, выпустив из-за угла кровожадного орла стрелы, окрасил кровью ханского тела его клюв. Тогда бывшие в засаде и (только) поджидавшие этого случая выхватили блестящие, как молния, шашки, сразу набросились на хана и быстро прикончили его.

Стих:

Человека, который утром (еще) имел на голове украшенную драгоценными камнями корону,*
Я увидел вечером (уже) с кирпичом под головой.

Один из современных ученых в следующем четверостишии привел хронограмму этого события:

Стих:

Над Бурханом, которому нравился путь жестокости,*
Высоко взвился штандарт несчастья в (этом) мире.
Он насильственно погиб, чтобы получилась дата его смерти:*
Меч смерти через насилие снес ему голову ⁸².

Когда Абдулла-хан услышал эту весть, его доверие к покровительству того великого шейха увеличилось. Он пригласил к себе из [60] Кермине своего отца и посадил его на престоле Бухары; сам же отправился в поход с целью завоевания и покорения (разных) стран. Он подчинил своей власти всю территорию Мавераннахра, Туркестана, Кашгара, Дешт-и Кипчака, Хорезма, Балха и Бадахшана. (Затем) вознамерился освободить Хорасан (из-под власти кызылбашей). И эту область он отнял у шаха Аббаса, сына шаха Тахмаспа, до самого Ер-купрюка, который был крайним пунктом Хорасана. Он отдал Хорасан (в управление) Кульбаба кукельташу, одному из своих старейших слуг; последний в течение двенадцати лет, находясь в Герате, высоко держал знамя власти, так что один из поэтов написал в честь его похвальную оду, в которой (характерны) два следующих двойных стиха:

Ты украсил слуг своего величия цветами правосудия,*
Ты, наиболее блестящий, подарил из Герата сад владычества веры.
Если от молвы о твоем величии враги ушли в Ирак,*
То (потому, что) нет ни одного мужа с таким (как у тебя) количеством военных хитростей, свойственных охотничьей птице.

Тот высокославный государь, выступив в Дешт-и Кипчак, овладел им до (зоны) Больших гор и Малых гор. И, взойдя на ту гору, на верху которой (когда-то) его величество, обладатель счастья, полюс мира и веры, эмир Тимур гурган, воздвиг из камня башню и вырезал на ней свое имя, — Абдулла-хан соизволил приказать, чтобы искусные мастера построили другую башню против той (тимуровской) и начертали на ней имя Абдуллы-хана. Государи всего мира заискивали перед ним и присылали к нему послов с большими деньгами и большим количеством разных тканей. Он проявлял безграничное старание в деле постройки доброполезных зданий вроде высших учебных заведений (медресе), мечетей, дервишских ханака ⁸³, мостов на реках, укрепленных постоялых дворов на торговых путях (рабат) и (прочих) зданий. Говорят, что он во дни своего правления спросил однажды архитекторов и ответственных мастеров, какое количество построек ими возведено (по его распоряжению). Они после подсчета доложили, что, помимо всех прочих построек, ими сооружен тысяча один рабат и сардоба ⁸⁴. После сего обстоятельства Абдулла-хан еще четырнадцать лет был на престоле славы, так что количество сооружений еще больше было увеличено.

Посадив своего отца на престол, сам Абдулла-хан занялся священной войной (против кызылбашей). В короткий срок Искандер-хан [61] отвратил лицо от этого мира и поспешил в царство вечности ⁸⁵. Пир-Мухаммед-хан, правитель Балха, узнав скорбное известие о (смерти) брата, с многочисленным войском направился на Бухару. Абдулла-хан в это время был в походе на Мазандеран. Знатные люди Мавераннахра, узнав о приближении Пир-Мухаммед-хана, в целях мира и предотвращения распри постановили, чтобы упомянутый хан оставался в Балхе а с его именем чеканилась бы монета и читалась пятничная молитва, а в Мавераннахре был бы Абдулла-хан. После сего так и решили и обе стороны украсили (своими именами) вершины минбаров (кафедр в мечетях) и аверсы монет ⁸⁶.

Несмотря на то, что у Абдуллы-хана таковы были стремительность и могущество, что он (вполне) мог бы освободить Балх и Бадахшан (из-под власти Пир-Мухаммед-хана), но из уважения к его преклонным годам он в течение четырнадцати лет, пока был жив Пир-Мухаммед-хан, оставался спокойным. После смерти названного хана Абдулла-хан, сделав своего сына, Абдулму'мин-хана ⁸⁷, наследником престола, послал его в Балх.

О ВОСШЕСТВИИ НА ПРЕСТОЛ МАВЕРАННАХРА ВЫСОКОДОСТОЙНЕЙШЕГО ГОСУДАРЯ АБДУЛЛА-ХАНА ⁸⁸, ОТПРАВЛЕНИИ АБДУЛМУ'МИН-ХАНА В БАЛХСКУЮ ОБЛАСТЬ И ПОКОРЕНИИ ЕЕ

Стих:

Отправился к Балху хан, величием подобный Джамшиду,*
С отрядами войск, оставляющими впечатление страшного суда.
Поднял знамена счастливый государь*
Для взятия той крепости, центра царей.

Дин-Мухаммед-хан, сын Пир-Мухаммед-хана, услышав о походе Абдулму'мин-хана, весьма опечалился и испугался. Он отправил (к Абдулму'мин-хану) во главе посольства святейшего полюса мистиков, порядка церкви и веры, маулана Мухаммед-Захида, известного под именем Махдум-и базарча ⁸⁹, чтобы в соответствии с (словами Аллаха): “примиряйте поэтому между собой ваших братьев” ⁹⁰ помирить обе стороны. Тот великий человек, явившись к [62] (Абдул-му'мин-хану) и раскрыв уста красноречия, сказал: “Дин-Мухаммед-хан признает себя покорным вам и вами поставленным (правителем Балха). И из всех тех проступков, которые он, возможно, совершил (перед вами), он каждый из них признает равным тысяче. После сего он не уклонится с пути послушания”.

Абдулму'мин-хан сказал: “Если слова его искренни, то пусть он посетит меня и никакое беспокойство не должно лежать на его сердце. Если он желает, я попрошу у своего отца Хорасан и, получив его, отправлюсь туда, а он спокойно останется в Балхе, если же он хочет сам туда пойти, то я постараюсь осуществить его намерение”. Обласкав посольство, Абдулму'мин-хан щедро одарил святейшего шейха и послал Дин-Мухаммед-хану почетное платье. По возвращении посольства (и по докладе его о результатах) Дин-Мухаммед-хан счел это выпавшее на его долю счастье за проявление слабости со стороны Абдулму'мина. Он сразу приказал забить в большой ханский барабан, затрубить в трубы и заиграть на флейтах, объявить о выступлении из крепости многочисленного войска и напасть на армию Абдулму'мин-хана. Когда (эти) два моря войны всяческим образом предались убийствам, то большинство людей Дин-Мухаммед-хана оказалось исчезнувшим в пламени мечей расправы, а остаток войска, израненный и разбитый, с тысячью затруднений пробился в крепость и напряг усилия к удержанию последней. В конечном итоге осада Балха затянулась на десять месяцев. Раздраженный Абдулму'мин, подвигнув себя к более решительным действиям, овладел городом. Дин-Мухаммед-хан, Клыч-Кара-султан и Джан-Кара-султан, дети Кистень-Кара-султана и другие султаны сделались добычей орла смерти. Области Балха и Бадахшана обрели спокойствие под властью Абдулму'мин-хана. Последний в течение двадцати шести лет ⁹¹ был в Балхе на правах почти самостоятельного наместника. И всякий раз, когда высокостепенный хакан, Абдулла-бахадур-хан намеревался выступить в поход, он назначал своего сына в авангард, так что он, выступив впереди отца, овладел областью Мешхеда в Хорасане, где произвел общее избиение еретиков-шиитов, выбросил из могилы кости шаха Тахмаспа, который был главой ложноверующих, бросил их в огонь ярости, а пепел развеял по ветру. И относительно этого написал письмо султану Мураду, кесарю Рума ⁹², следующего содержания. [63]

КОПИЯ ПИСЬМА АБДУЛМУ'МИН-ХАНА К СУЛТАНУ МУРАДУ, КЕСАРЮ РУМА, ПОСЛЕ ПОКОРЕНИЯ ОБЛАСТИ МЕШХЕДА, СОЖЖЕНИЯ КОСТЕЙ ШАХА ТАХМАСПА, СЫНА ИСМАИЛА, И ПОГОЛОВНОГО ИЗБИЕНИЯ ВСЕХ ЛОЖНОВЕРУЮЩИХ

“Да будут блестящими: вершина царской палатки господства и великолепие чертога величия и счастья от сияния разгоняющего мрак победного знамени, (ибо) Аллах наделяет своей милостью кого хочет ⁹³, Аллах — владыка великих щедрот ⁹⁴; да зажжется огнем подобная Фаркаду ⁹⁵ вершина неизменного халифского достоинства и макушка подобного небесному своду безмятежного государства от драгоценных камней радостной короны, (ибо) подлинно милость в руке Аллаха, он дает ее кому хочет ⁹⁶, то есть свет, освещающий мир, власть, испепеляющая врагов, отражение солнца, подножие вечного владычества, орнамент из украшений дворца, основанием которого является небо, его величество, до небес превознесенный, лучший из государей, наделенный могуществом Сатурна, свирепостью Марса, величайший, достохвальный хакан, могущественный повелитель площади мира, свет, озаряющий вселенную, апогей (о котором сказано:) мы вознесли его на высокое место ⁹⁷, полная луна высокого достоинства, (как говорится:) мы избрали его в этом мире ⁹⁸, строитель зданий правоверия, разрушитель языческого неверия, убежище людей и духов, защитник земли на Востоке и на Западе, султан двух материков и обоих морей ⁹⁹, служитель двух священных мест (Мекки и Медины),

Стихи:

Государь, власти которого подчиняется (само) время,*
Его великолепие из конца в конец охватило все страны света,
(Вознесшись) превыше света луны и солнца;*
Его достоинство проистекает из благостного купола неба.

Да прославит Аллах всевышний победой знамена его и да распространит он на земле приказания его! Истиной, неослабно надзирающей и любвеобильной, над вами постоянно занимающихся распростерты (своды) келий сочинений [64] и новых творений, а перед паломниками протянуты пути осуществления и достижения (их целей). Кроме того, драгоценности возносимых мною молитв, как запасы прежних (непочатых) сокровищ, да умножат то украшение драгоценными камнями (т. е. султана) избытком (у него) правил и постановлений, (свойственных) благородным людям. Остроумные (мои) выражения, исполненные скромности, как спрятанные сокровища рудников мудрости, сверкающими перлами и яхонтами увеличат то украшение. Обильно же ниспосылаемое небесное покровительство высоко вознесет (меня), молящегося о продолжительности бытия обширного государства (его величества) и о прочности его важных дел.

После (сего) написанного источник новостей таков: так как всегда поводом к намерению и причиной к мысли, домогающейся и прилагающей все старания к достижению правильных выводов, было то, чтобы удачными усилиями и счастливыми предприятиями удалить со сцены (бытия) народ кызылбашей, это расстройство эпохи и сопротивляющуюся банду злодеев, проклятое существование которых стало преградой для стремящихся к дому Аллаха и препятствием для паломников, совершающих обряд хождения вокруг Ка'бы, то (отныне) перед стремящимися идти этим путем и перед привратниками его (святого) чертога стали открыты врата (их) целеустремлений и желаний. Во время (существования) вечного государства (вашего величества) оба наши народа, которые суть редкостный клад святейшего творца, (теперь) могут в безмятежном и спокойном состоянии заняться (выполнением) тех необходимых потребностей (религии) ¹⁰⁰. Когда возникло искреннее намерение и осуществилось соответствующее мероприятие, то с помощью вышних войск и с поддержкой невидимых сил ангельского лика, в начале победоносного года мыши ¹⁰¹, рабы его величества, сопутствуя стремени могущественного государя, величием подобного Джамшиду, а по армии -Александру (великому), блестящего солнца, неба могущества, светлой луны в сфере халифского достоинства, коронодарителя, украшения мира, покорителя вражеских крепостей, счастливого обладателя поверхности мира, уничтожающего всякие следы неверия и обмана, моего родителя, сосредоточия всех моих упований, — да продлит всевышний Аллах на веки его царствование! — направились походом на Герат, который является столицей Хорасана. С божественной помощью небольшим усилием овладев той, подобной Сатурну, крепостью со всеми [65] подвластными (ей) и прилегающими (к ней) районами и угодьями, победные знамена направились на Мешхед и его округа.

В это время, вкратце говоря, до высочайших ушей дошло (известие), что некоторые из (его) противников, лицемерные люди, подняв на границах Дешт-и Кипчака восстание, направились на Туркестанскую область. Мироукрасительная мысль его величества, обладателя счастья, тени божьей (на земле), остановилась на таком решении, что когда лучезарное солнце, сопутствуемое помощью и победой, обратится к той вероломной шайке, то звезда, подобрав поводья решительности, (примет такие действия, чтобы) несколько определенных (мятежников), тысячью хитростей и множеством средств возбудивших подобные Плеядам ожерелья народных масс, буреподобным ударом победоносных войск рассыпать и рассеять, как звезды в созвездии Девы. И в первое уже время он дал такой урок скопищу аралыков ¹⁰², предела и числа которого не могли бы определить (даже) счетоводы записей судьбы и предопределений, что он (этот урок) стал поучительным примером для всех мятежников и злонамеренных людей. В силу этого происшествия ханы и султаны Кашгара, непокорные киргизы, калмыки и мятежники Дешт-и Кипчака до Китайского Дербенда ¹⁰³ и Улугтага очистили с зеркала сердец своих ржавчину злобы и лицемерия, все склонили лица покорности на тот (царственный) порог, который является средоточием всех верных. Выбросив из головы мысль о мятеже, они вложили шеи повиновения в ярмо приказания и продели в уши кольца рабства. Государь Индии также закрепил дружбу с этим высокославным домом: он прислал к сему чертогу убежища ислама Хэким-Хумама, одного из своих особо доверенных лиц ¹⁰⁴, с дарами, подношениями и письмом, заключающим выражения дружбы и любви. Такое количество выражений расположения, полного единения и тесного сближения было проявлено (при этом), что больше того и представить невозможно!

Мы также, сопровождаемые счастьем и удачей, взяли направление на (вторую) столицу Хорасана и вступили в (район) Мешхеда. Множество народа из бродяг кызылбашей и банды злодеев, лишенных всего необходимого, открыв врата возмущения и сопротивления, вступили (с нами) в сражение. С моей стороны выступившие борцы за чистую веру и всегда вспомоществующие витязи, зажегши печи в своей груди огнем ярости против того неверного сборища, извлекли из ножен мечи мести [66] и вступили (с ними) в бой, так что пыль от копыт [лошадей помрачила солнце.

Стих:

От копыт коней на этом широком просторе*
Земля стала шестеркой, а небо восьмеркой ¹⁰⁵.

Но так как все мысли и вся энергия (у нас) были направлены на то, чтобы стереть с поверхности дней пыль огорчения, (поднимаемую) этим бесчестным народом, (этой) скверной нацией, то в конце концов, сообразно (изречению): подлинно, действия согласуются с намерениями, с помощью господа величия мы нанесли поражение этому народу. Множество из него стало добычей жадного до крови меча Марса. В соответствии со смыслом стиха:

Уйти невредимыми с поля битвы*
Лучше, чем (проявить) геройство и быть голове под ногами,

неприятель обратился в бегство к крепости. Потому что (его) скакуну мысли было одно повеление: несмотря на потрясающие условия битвы, (достичь) района крепостного рва, подобного (шириной и многоводием) Оманскому морю. При крайней неудаче птицы мысли, при всем ее весьма высоком полете, было (одно) желание: усевшись на зубцы крепостных стен, по возможности, отсидеться в крепости. Неприятель, закрыв двери мира и прямоты, открыл врата возмущения и бунта. (Наши) бойцы за веру и витязи приложили чрезвычайные усилия и многочисленные старания к осаде названной крепости. И в течение четырех месяцев обе стороны непрерывно, не покладая рук, боролись (за обладание Мешхедом), пока внезапно доброжелательные борцы за веру и опытные воины не произвели общего штурма крепости. Они быстро бросились на эту твердыню, верхи которой хвастливо себя приравнивали к верхам неба, которая по своему величию считала земной шар земляным холмом и у своего подножия и гласис которой был подобен основанию мира, погруженного в океан ¹⁰⁶. А тот океан был обширен и глубок вроде степи воображения и мысли. Защитники же крепости были искренними друзьями кровожадного Марса, а рыба крепостного рва была интимным товарищем Быка земли ¹⁰⁷. Как орлы, распустив свои крылья, они, [67] вспомоществуемые десницей святейшего и всевышнего творца, взобрались на верх крепостной стены, (по высоте) подобной Сатурну ¹⁰⁸, и водрузили на ней, как на высшей точке мира, знамя победы и торжества. Пораженные (этим) несчастием войска еретиков и мятежники, (засевшие) в цитадели, перед которой крепость небес при всей неприступности и высоте казалась [пологостью и низменностью] ¹⁰⁹, а зелень глубины ее рва не была безопасна от вреда, наносимого ей Быком земли ¹¹⁰, — перенесли (всю) тяжесть унижения.

Стих:

Камень, выпущенный пращником,*
И после его жизни может раздробить самую высокую голову.

И в течение двадцати дней неприятель прилагал чрезвычайные усилия, чтобы отстоять цитадель. В конце концов (воины), преданные чистой вере и следующие благой мысли о превосходстве того мира, отвергнув (всю) выгоду этого мира, не щадя своих жизней, устремились вперед ногами мужества и отваги и, напрягши свои сильные мышцы, достигли окраины рва, который глубоким морем облегал (все) стороны (стены), представляя собой нечто непроходимое. Отсюда, направив судно усилия, перетащили платье остановки к подножию стен цитадели, для описания неприступности и крепости которой не находится слов. Уцепившись за крепкую веревку божественной милости, (войска) взобрались на верх стен и извергли мечами погибели множество заблудшего народа (и заняли цитадель). Некоторые из врагов, потомки главы посланников (Аллаха) ¹¹¹, искали спасение у порога святейшего имама (Ризы) ¹¹². Сопутствуемые счастьем, зависящим от (высшей) 'помощи, и победой, соединенной с триумфом, мы направились к этому ''•благословенному порогу и (листы) тетради жизни малолетних и взрослых тогo злого народа развеяли ветром смерти и очистили страницу (наших) дней от ржавчины злобы этой бесславной шайки.

После одержания этой славной победы мы услышали, что глав кызылбашей, в частности шаха Тахмаспа, похоронили подле святейшего имама (Ризы). (Считая), что это священное место не может быть осквернено присутствием подле него (праха) этого нечестивого еретика, мы вскрыли его поганую могилу и в тигле гнева сожгли его скверные кости на огне ревности (к вере). В течение нескольких (последующих) дней мы послали отряды борцов за веру и героев на Туршиз, [68] Махаллят ¹¹³ и Тавриз, а сами, упоенные могуществом и счастьем, направились в Исфараин ¹¹⁴ и другие районы. И, хвала Аллаху! в короткое время все области оказались в обладании святых (нашего) победоносного государства.

В это время султан и наместники областей Хорезма пересекли (отделявшее их от нас) расстояние и с дороги искреннего расположения присоединились к нашим войскам. Бог даст, в начале весны, осуществив поход на Хорасан и сделав Герат (своей) столицей, мы с многочисленным войском выступим на Ирак, находясь у победоносного стремени великого хакана, главы турецких и персидских государей. Если его величество, в соответствии с (выражением) “соблюдайте верность в (ваших) обязательствах” ¹¹⁵, также приказали искоренить, уничтожить и истребить эту позорную партию сектантов, то на осуществление этого пусть приложат энергию высоких достижений, чтобы (вся) грязь этого нечистого народа сошла с чистой арены (правоверия). Во всяком случае (это) послужит увеличением могущества и славы обоих (наших) государств. Все прочие обстоятельства будут доложены рабом (высочайшего) порога, Мухаммед-кули ишик-ака-баши ¹¹⁶.

Да будет вечное государство превыше всего!”

Рассказывается, что среди шейбанидских государей никто не обладал такой смелостью, мужеством и упованием на волю Аллаха (как Абдулму'мин). Проявляя крайнюю энергию в завершении всех дел, он в течение шести месяцев восстановил до самого основания разрушенную крепость Балха и притом такими мерами, что если, (например), рабочий ленился, то его по ханскому приказу вместо глины и кирпича закладывали в стену. И теперь еще видны там (в стенах) следы человеческих скелетов. Большинство почитаемых зданий (города) было украшено изразцами, вроде портала и купола над полным благодати мазаром его святейшества, убежища святости, Ходжа Абу Наср Парса ¹¹⁷. Путешественники, побывавшие во всех странах мира, признают, что ни в одном городе нет ни одного здания, так основательно и прекрасно построенного, (как в Балхе). Портал ворот балхской цитадели (арк), здание мазара Ходжи Акашэ ¹¹⁸, чарсу ¹¹⁹ Баба-Джанбаза, мазар святейшего государя мужей ¹²⁰, — да осветит Аллах лицо его! — и прочие (сооружения) являются созданиями его энергичного строительства. Его [69] распоряжения в настоящее время стали руководящими, и все государи им следуют.

ПЕРЕСЕЛЕНИЕ АБДУЛЛА-ХАНА В ЦАРСТВО ВЕЧНОСТИ, ВЫСТУПЛЕНИЕ (ИЗ БАЛХА) АБДУЛМУ'МИН-ХАНА, ВОСШЕСТВИЕ ЕГО НА ПРЕСТОЛ В БУХАРЕ И ЕГО УБИЕНИЕ ПОСЛЕ ШЕСТИ МЕСЯЦЕВ (ПРАВЛЕНИЯ)

Если было бы возможно существование розы без шипов,*
То в мире всегда было бы и другое удовольствие (жить).
Этот старый постоялый двор — бренный мир*
Был бы прекрасен, если бы перед его воротами не было смерти!

Писатели, изобразители несчастья, так рассказывают. Когда Абдулла-хан после сорокалетнего правления стал вождем войска смерти в 1006 г. ¹²¹, так что дата сего (в выражении) каим шуд киамат ¹²², Абдулму'мин-хан, услышав об этом, быстро перешел через реку (Аму-Дарью) и направился в Бухару. Знатные люди этого государства знали его горячий характер и силу его гнева и (потому) посадили его на царский престол поневоле и неохотно. Правление его продолжалось шесть месяцев. Абдулму'мин узнал, что бухарское население привыкло к благотворительности и благочестию его отца и, недовольное его действиями, злоумышляет против него.

Он решил перебить наиболее знатных лиц. Последние, узнав об этом, собрались на тайное совещание, (где) каждый из бахадуров ¹²³ заявил о своей готовности посягнуть (на совершение) этого большого дела ¹²⁴. В числe присутствующих был один старый казах, он сказал: “Так нельзя говорть!” И, встав с места, обнажил грудь каждого присутствовавшего на собрании и, положив (поочередно) на сердце каждого руку, узнал, что у всех сердца при представлении (выполнения затеянного) сильно трепещут, как рыбы. И (лишь) двум человекам старик сказал: “Ваши я нашел на месте”. И жребий совершить то дело выпал на этих людей. (Для приведения в исполнение задуманного заговорщики,) увлекли хана под предлогом охоты в направлении Ура-Тюбе и Заамина. И (там) ночью запрудили воду (в одном) длинном и узком проходе, по которому предстояло проехать хану; по обеим же сторонам прохода сделали выемки, куда и поместили, справа и слева, тех двух [70] злополучных убийц (своего) господина. И на заре, посадив хана на коня, (свата вместе с ним) доехала до этого прохода, и под предлогом, чтобы не забрызгать водой и грязью августейшую личность, (все) натянули поводов своих лошадей (и, отстав от хана), тихо ехали, пока там, где были выемки, смерть не повернула их обратно. Первый, Мухаммед-кули, женоубийца, лук которого был (уже) натянут, поразил стрелой хана в бок навылет, а другой проклятый (убийца) также выпустил стрелу неверия.

Когда хан упал с коня, те неблагодарные сразу набросились на него и отрубили его благословенную голову, достойную короны царства.

Стихи:

Начало мира — небытие, а конец — тленность*
В отношении его постоянно (лишь) сомнение, а вечность ошибочна.
Не привязывайся к жизни, проводимой во сне нерадения,*
Тот человек, что опирается на подушки своего трона,
Труднее (переносит) превратности судьбы.*
День дает тебе две отсрочки (в смерти), а ты говоришь:
“Эта жизнь постоянна”.
Посмотри, как плачет камень, и не говори, что это влага.*
Осведомься, как стонет гора, но не думай, что это эхо.
Вот небо, имя которому высокая сущность,*
Посмотри же, почему оно согнулось вдвое под тяжестью горя? ¹²⁵

После сего происшествия послали людей в разные области с поручением (найти) принца, (заместителя убитого) Абдулму'мин-хана. Однако (сколько ни искали такового), не нашли, потому что во дни Абдулла-хана большинство (Шейбанидов) погибло в походах на Иран, Кашгар и Дашт-и Кипчак, некоторые же из них проявили неповиновение (своему сюзерену) и он послал их путем небытия. Одним словом (оказалось), что, кроме Абдулму'мин-хана, другого не было, и когда это определенно выяснилось, троны Мавераннахра, Балха и Бадахшана оказались вакантными. Во (всем) государстве возникли неурядицы и анархия, никто не хотел подчиняться другому.

Стих:

Неожиданно зажгли мир,*
Эту двуханственную вселенную, вследствие смерти двух ханов ¹²⁶. [71]

Подробности (всех) этих событий изложены и объяснены (пространно) в (разных) исторических трудах, которые написали прежние авторы об этой эпохе. Так как настоящее сокращенное изложение не ставило целью перечислить (всех) правивших государей, то из тысячи (их) описан (лишь) один, а из событий (только) незначительная часть. У Аллаха — покровительство и помощь! [72]

О ВОСШЕСТВИИ НА ПРЕСТОЛ ГОСУДАРЕЙ (ИЗ ДОМА) АШТАРХАНИДОВ, К КОТОРЫМ ПЕРЕШЛО ГОСУДАРСТВО МАВЕРАННАХРА ПОСЛЕ ШЕЙБАНИДОВ

Первого из них звали Джани-хан. Родословная его представляется в таком виде: Джани-хан, сын Яр-Мухаммед-хана, сына Багишлау-хана, сына Чувак-хана ¹²⁷, сына Мухаммед-хана, сына Бахадур-хана, сына Кутлук-Тимур-хана, сына Кутлук-Буга-хана, сына Урус-хана ¹²⁸, сына Джучи-хана, сына Чингиз-хана ¹²⁹.

СОБЫТИЯ ИЗ ЖИЗНИ УРУС-ХАНА

Историки так рассказывают. Когда Тохтамыш-хан ¹³⁰ потерпел поражение от Кутлук-Буга, сына Урус-хана, он нашел приют у эмира Тимура гургана. Последний назвал его своим сыном и предоставил ему (соответствующее его положению) помещение. (Затем), дав ему войско, послал его против Кутлук-Буга. (В последовавшем) сражении Кутлук-Буга был убит. Урус-хан, услышав об этом отравляющем жизнь - известии, послал к эмиру Тимуру посла, требуя выдачи Тохтамыша за кровь своего сына. Обладатель счастья нашел это несовместимым с благородством. Урус-хан возмутился, дыша злобой, послал другого посла. Ответ последнему был дан (Тимуром) такой:

Стих:

“Иди и скажи от меня Урус-хану:*
“Не пугай дождем речную птицу!”

В конце концов дело дошло до вооруженного столкновения: обе стороны выстроили войска (и завязали бой), в этом сражении Урус-хан был убит. (Подвластные ему) племена (частью) были уничтожены, [73] (частью) рассеялись; его престол и корону ¹³¹ Тимур ввел в сферу своего обладания; уцелевшие его дети рассеялись по разным государствам. Кутлук-Тимур-хан прибыл в Астраханское ханство, что лежит на окраине России (Урус). (Там) он некоторое время провел в огорчениях, а потом, (когда его хорошо) узнали, предоставили ему тамошнее управление. Его потомки правили там до Яр-Мухаммед-хана. (Затем) среди братьев и племен возникла вражда, и Яр-Мухаммед-хан вместе со своим сыном Джани-бек-султаном не могли оставаться в Астрахани и, покинув родину, во время Искандер-хана ¹³² прибыли в Бухару. Яр-Мухаммед-хан, состарившись, уже не имел телесных сил и потому узбеки прозвали его “Старый Яр-Мухаммед”. Искандер-хан оказал ему почет и выдал замуж за его сына, Джани-бек-султана, свою дочь Зухра-ханум. От этого брака произошли три сына: Дин-Мухаммед-хан, Баки-Мухаммед-хан и Вели-Мухаммед-хан. В бозе почивающий Абдулла-хан послал Дин-Мухаммед-хана править Несой и Бавердом ¹³³, а его два брата состояли на службе при Абдулла-хане.

После убийства Абдулму'мин-хана бухарские эмиры посадили (было) на престол Джани-бек-султана, но он не согласился (быть ханом) и сказал: “Хотя я и Чингизид, но верховная власть над Мавераннахром должна принадлежать кому-нибудь из шейбанидских царевичей”. В конце концов признали достойным такой власти Дин-Мухаммед-хана, который был племянником Абдуллы-хана; послав в область Несы и Баверда падишахские регалии, провозгласили пятничную хутбу в мечетях и выбили монету с именем Дин-Мухаммед-хана. В это время кызылбаши, услышав о смерти двух государей (Абдуллы-хана и Абдулму'мин-хана), сразу победоносно напали (на узбеков) и выхватили Хорасан из-под их власти. Дин-Мухаммед-хана с двумя братьями осадили в Баверде. В первый день (по осаде), приготовив войско к бою, Дин-Мухаммед-хан лично стоял под (боевым) знаменем, поручив командование войском (своему) брату Баки-Мухаммед-султану. Началось сражение. Тот храбрый царевич...

Стихи:

Был сокол, а (перед ним) стая воробьев:*
Он был лев, (а перед ним) степь, полная диких коз.

(стр. 74-75 отсутствуют) [76] Мухаммед-хана. И все, поздравляя последнего, ввели в город и опоясались поясами повиновения и служения (ему).

ИЗЛОЖЕНИЕ ТОГО, КАК УСЛЫШАЛ БАКИ-МУХАММЕД-ХАН ОБ УБИЕНИИ СВОЕГО БРАТА ДИН-МУХАММЕД-ХАНА ПЛЕМЕНЕМ КАРАЙИ В ОБЛАСТИ КУНДУЗА, ВЫСТУПЛЕНИЕ ЕГО В ПОХОД ВМЕСТЕ С ВЕЛИ-МУХАММЕД-ХАНОМ ПРОТИВ ЭТОГО ПЛЕМЕНИ И ИЗБИЕНИЕ НАРОДА (КАРАЙИ)

В 1011 (1602 — 1603) году миродержавный государь Баки-Мухаммед-хан услышал, что Дин-Мухаммед-хан благополучно вышел из битвы (с кызылбашами) и, направившись в Кундуз, был убит (там) племенем карайи. Им овладел страшный гнев и он с многочисленным войском и с полками, (по численности) выходящими из предела разума, направился в область Балха. Перейдя реку Джейхун, он соединился с войсками Вели-Мухаммед-хана, и оба (брата), опоясавшись поясами мести к тому народу, направились (на Кундуз). Те злодеи (карайи), услышав о намерении ханов, избрали одного из своей среды (своим) главой и приложили чрезвычайные усилия к укреплению крепости и к собиранию народа (в войска). В первый же день, когда августейшие ханские войска достигли (кундузских) укреплений ¹⁴¹, неприятель, выйдя из крепости, мужественно и храбро вступил с ними в бой, но потом правительственные войска одержали над этим народом победу и одоление. Не имея возможности оказывать сопротивление (в открытом бою), неприятель за стенами крепости проявил такую рачительность (в защите ее), что вследствие боевого крепостного огня никто не был в состоянии близко подойти к ней. Баки-Мухаммед-хан распорядился, чтобы мастера подкопного дела (ночью) очистили от земли одну из крепостных башен и вместо земли насыпали бы (туда) пороху и затем, поджегши его, взорвали бы крепость.

Описывается, что через день камни и комья глины крепостной стены, вместе с горящими частями тел людей, взлетели на воздух. Войска вошли в крепость и произвели (там) такое избиение, что ни одна душа из старых и молодых не осталась в живых. После этого Баки-Мухаммед-хан, оставаясь в Балхской области, прилагал усилия к распространению правосудия. [77]

Из памятников его культурной деятельности нужно отметить устройство большого сада в начале светозарного мазара святейшего льва Аллаха, победителя и владыки правоверных, Али бен Абу Талиба, — да будет им доволен Аллах! ¹⁴² А у самой святейшей гробницы его с двух сторон была насажена аллея фруктовых и декоративных деревьев, распространяющих тень (в жаркие дни).

Когда весть об избиении еретического народа карайи достигла до правителя Ирана, шаха Аббаса ¹⁴³, он самолично, с бесчисленным войском, пройдя через Мерв, Андхуд и Шибирган ¹⁴⁴ и не обращая внимания на крепости и города этих округов, вступил в район Акча ¹⁴⁵ и воздвиг (там) начало злобы и заблуждения. Вели-Мухаммед-хан сообщил об этом своему брату. Тот неустрашимый государь, не сосредоточив своего внимания на мобилизации войск Турана, приказал; “Каждый находящийся в составе (нашей) счастливой свиты пусть последует за нами!” И в тот же день с немногими людьми с необычайной быстротой направился к Куполу ислама (Балху). Достигнув через двое суток берегов Джайхуна, хан сказал: “Кызылбашский народ вошел в пределы мусульман и овладел ими. Если наша вера истинна, то мы благополучно переправимся через эту кровожадную реку, а если истина на стороне того народа, то мы станем добычей крокодила смерти”. Сказав это, он без судна и без лодки бросился в воды реки.

Стих:

Крокодил тот, кто вступает в бой с рекой.*

Окружавший хана отряд, видя это и возложив упование на бога, (также) бросился в реку и по благословению пророческой веры ¹⁴⁶ так (хорошо) переправился через эту опасную реку ¹⁴⁷, что даже стремена ни у кого не оказались замоченными. Да, у кого найдется мощь слова, чтобы выразить все превосходство мухаммедовой веры? В исторических книгах написано, что когда Бижан отправился в Туран для захвата Кейхосрова, он, захватив царевича, вернулся в Иран. Афрасиаб, услышав об этом, послал за Бижаном в погоню войско. Среди дуги им встретились реки, (несмотря на это) они до самого Джайхуна выдержали семьдесят великих битв и без судна и лодки, бросившись в реку, благополучно переправились через нее. Баки-Мухаммед-хан сделал так же, другой же не осмелился бы так поступить и не осмелится. Словом, (стр. 78-81 отсутствуют) [82] напоминал рассказ о (пророке) Худе и о народах ад и семуд¹⁶¹. Он понес тучи пыли на головы и глаза тех презренных (кызылбашей), так что помрачился мир. Шейх приказал, чтобы войско ислама атаковало неприятелей. Взяв в руки проливающие кровь мечи, (узбеки) произвели такое избиение (кызылбашей), что никто не остался в живых. Вели-Мухаммед-хан попал в плен и был приведен к Имам-кули-хану. Тот был так поражен этим, что не знал, что ему делать, но святейший шейх изволил заметить: Стих:

Вредителя царства лучше всего (видеть) в унижении,*
Войско вероломное лучше всего разбитое.

(В результате) было приказано отрубить голову Вели-Мухаммед-хану. После этой великой победы Имам-кули-хан упрочил независимость (своего) государства и свое величие и достоинство. Утвердив Надир-Мухаммед-султана в ханском достоинстве, он послал его (правителем) в Балхскую область. С того же времени до настоящего (? — А. С.) сыновья Вели-Мухаммед-хана, Рустем-султан и Мухаммед-Рахим-султан, находятся в Иране, оставшись там (после неудачного похода своего отца на Мавераннахр). Шахи Ирана ¹⁶² подарили им в (управление) районы Убех и Шафелян ¹⁶³.

Это событие (т. е. поражение кызылбашей и гибель Вели-Мухаммед-хана) произошли в 1017 (1608 — 1609) году ¹⁶⁴.

Комментарии

1. Сура XVII, ст. 72. Выделенные разрядкой строки здесь и далее в переводе означают арабские фразы в оригинале.

2. Сура XVII, ст. 72.

3. В рукописях ГБ №№ 1531, 786, 1691 и 609: “справедливость и лилия свободы сделались (среди человечества)..” и т. д.

4. Сура LIII, ст. 9.

5. Сура LIII, ст. 8. Вставленные в эту тираду стихи из Корана относятся по точному смыслу их к видению Мухаммеду архангела Гавриила, который якобы “явился ему, находясь на высоте небосклона затем приблизился и стал очень близким; он был от него на расстоянии двух луков или еще ближе” (Сура LIII. стихи 6 — 9). Я перевел это место в соответствии со столь популярной историей о вознесении Мухаммеда на небо, в которой приведенные стихи Корана относятся не к Гавриилу, а к Мухаммеду. См., например, весьма почитавшийся в Средней Азии труд шейха Му'инуддин Мескина (XV в.) “Ма'аридж ан-нубувват” (Восходящие ступени пророческого призвания). Здесь, в третьей книге, от лица Мухаммеда излагается его восхождение до эмпирея божества. Оно пересыпано вышеприведенными стихами (“Ма'аридж ан-нубувват”, принадлежащая мне рукопись, по-видимому, первой половины XIX в., лл. 269б — 270).

6. Слово “Мухаммед”, как причастие, в арабском языке означает — постоянно хвалимый, а “Махмуд” — достойный хвалы.

7. Мухаммед, по преданию, был неграмотным.

8. Здесь, как и в нижеследующих стихах, автор имеет в виду широко распространенное среди мусульман философское воззрение, что первозданной, субстанцией была так называемая (по арабской терминологии) “сущность Мухаммедова” (хакикат ал-Мухаммадийэ), или “свет Мухаммеда” (по-таджикски нур-и Мухаммед). Она считалась началом или источником всего реального, познаваемого и видимого, все разряды тварей произошли из нее, а сам Мухаммед является воплощением совершеннейшего разума и совершеннейшего духа со всей полнотой присущих им качеств; отсюда — Мухаммед есть комплекс или совокупность всего существующего.

9. Xакан — титул царей Китая и Туркестана (в пределах Западного Китая и позднейшего Семиречья); впоследствии это слово приняло значение императора или монарха вообще.

10. Каан (от монгольского “хаан”) — титул китайских императоров. Из монгольских правителей дома Чингиза принял этот титул (великий каан) Угедей, третий сын Чингиз-хана.

11. Бахрам-Гур, персидский царь из династии Сасанидов (420 — 438 гг. н. э.), по мусульманским произведениям (особенно поэтическим) — отважный охотник, храбрый воин и великий дон-жуан.

12. Два Фаркада — название двух ярких звезд в созвездии Малой Медведицы, которые расположены вблизи зенита (Полярной звезды).

13. В оригинале Хумай — по общераспространенному на Востоке (таджикскому) поверью — райский Феникс, постоянно парящий в небесной сфере и никогда не опускающийся на землю; если его тень осенит чью-либо голову, тот станет царем. Отсюда эпитет монархов “хумаюн” — августейший (ср. старорусское “гамаюн, птица вещая”).

14. Mунши — в прежнем среднеазиатском административном обиходе — секретарь владетельной особы, вполне способный самостоятельно, толково и литературно изложить ту или иную официальную бумагу или написать сочинение определенного (не слишком специального) характера.

15. Хатам-и Тайи — имя одного араба, прославившегося чрезвычайной щедростью и ставшего героем многочисленных рассказов на арабском, таджикском и тюркском языках, а также главным действующим лицом очень популярной таджикской истории “Путешествие Хатам-и Тайя” (иначе Книга о Хатам-и Тайе, Хагам-и Тайи-намэ); существует также узбекская версия этого произведения.

16. Джамшид — четвертый царь из мифической древней иранской династии Пишдадов, строитель городов, насадитель ремесел и искусств, земледелия и культуры хлопка, поделивший народ на сословия или классы.

17. Кайкаус — второй царь из древней иранской династии Кайев, или Каянидов, известный по знаменитому эпосу “Шах-намэ” как патрон национального таджикского героя Рустама и как первый царь, положивший начало завоевательным стремлениям Ирана.

18. Монгольское племя куралас, между прочим, упоминается в перечне узбекских племен, приведенных Н. В. Ханыковым в его “Описании Бухарского ханства” (СПб, 1843, стр. 61).

19. Огуз-хан — мифический родоначальник всех тюрко-монгольских племен.

20. Автор приводит здесь очень сокращенную генеалогию Огуз-хана. Абу-л-Гази (1053/1643 — 1074/1663) в своей “Книге генеалогического древа турков и монголов”, например, между Кара-ханом и Дибакуй-ханом (которого он называет Бакудиб-хан) считает три поколения, равно как и между Дибакуй-ханом и Яфетом. Столь же расширена генеалогия Огуз-хана и у персидских историков, вроде Мирхонда, Хондемира и др.

21. Сура III, ст. 52. В скобках — пропущенные в тексте коранические слова данного стиха. Смысл этого выражения в данном случае заключается в том, что Иисус подобен Адаму потому, что оба они чудом произведены на свет, непосредственно могуществом Аллаха.

22. В большинстве рукописей отсутствует все, что говорится о двух первых сыновьях Аланкувы, не приводятся даже их имена. Племена катаган и кият имелись в составе узбекских племен Средней Азии и в более позднее время. Первое было разбросано почти по всему Бухарскому ханству и в Северном Афганистане, где была целая область того же наименования (Каттаган); главная же масса этого племени жила в долинах Центральной и Восточной Бухары. Племя кият, очень немногочисленное, обитает в Бухарском оазисе к северу и юго-востоку от Шахрисябзского оазиса; значительная же часть его живет в Хивинском оазисе (См. Бурхануд-Дин-хани-Кушкеки, Каттаган и Бадахшан. Перев. под ред. А. Семенова, Ташкент, 1926, стр. 9 — 13; Материалы по районированию Средней Азии. Территория и население Бухары и Хорезма, ч. 1, Ташкент, 1926, стр. 194 — 195; ч. II, Ташкент, 1926, стр. 99). Между прочим, историк Джувейни (XIII в.) говорит о монгольском племени кият, что оно было первым среди всех монгольских племен по своему старшинству и благородству и что предки Чингиз-хана были предводителями этого племени (The Таrikh i- Jahan-gushay of Ala-ud-din Ata Malik-i Juwayni, part 1, Leyd. — Lonci. 1913, pp. 25 — 26).

23. Cypa II, ст. 28.

24. В 90-х годах прошлого столетия акад. Бартольд писал, что о слове Чингиз у самих монголов было предание, слышанное еще предшественником Рашид-ад-дина Джувейни, по которому Темучин получил такой титул от шамана Кокчу, носившего прозвание Теб-тенгри. Ввиду этого получает большое вероятие гипотеза Банзарова согласно которой слово Чингиз было названием одного из духов, которым поклонялись шаманы; в одной монгольской рукописи Банзаров нашел название духа Хоцжир-Чингиз-тенгри. Союз Чингиз-хана с Теб-тенгри, выразившийся в том, что мать Чингиза, Олун-Эке, вышла за отца Кокчу, несомненно был приятен аристократическим приверженцам Чингиз-хана. Фантастические рассказы, проникнутые суеверным поклонением этому шаману, Джувейни слышал именно от знатных монголов; по происхождению Кокчу, по-видимому, тоже принадлежал к высшей аристократии (Бартольд В., Образование империи Чингиз-хана. Записки Восточного Отделения Российского Археологического Общества, т. X, 1896, стр. 116). Покойный ученый ссылался при этом на рукопись труда Джувейни, хранящуюся в Публичной библиотеке в Ленинграде. В настоящее время мы имеем критическое издание истории Джувейни исполненное по старейшей рукописи, написанной через 8 лет после смерти Джувейни и через 30 лет после составления автором своего труда — в 1290 г. н. э.; к этому было привлечено еще 6 других списков.

В этом издании “Тарих-и джехан гуша” (Истории покорителя мира), как называется труд Джувейни (вышедший в 1913 — 1937гг. в Лондоне в серии E.J.W. Gibb-Memorial, XVI), „Фантастические рассказы о вышеназванном шамане представляются буквально в следующем виде:

“В это время появился некий человек, о котором я слышал от многих уважаемых монголов, что в жестокие холода, которые бывают в тех пределах, он по нескольку дней скитался обнаженным по равнинам и горам и опять возвращался. Он говорил: со мной беседовал бог и он мне сказал: я отдал всю землю Темурчину (в этом издании везде вместо Темучин — Темурчин) и его детям. И назвал он его (Темучина) Чингиз-ханом и неоднократно говорил ему, чтобы он поступал справедливо. Того человека прозвали Бут-тенгри. Все, что он говорил, он (Чингиз-хан) от того не уклонялся, пока не укрепилось его положение”. (The Tarikh i-Jahan Gushi, I, Leyden — London, 1913, pp. 28 — 29). Впоследствии за нахальство и навязчивость Бут-тенгри был убит Чингизом.

25. Резиденция китайского императора, взятая монголами после длительной осады, — г. Пекин. Сведения о посольстве Бахауддина наш автор позаимствовал у Джуз-джани, историка XIII в., который лично слышал от упомянутого сейида рассказ о его посольстве к Чингиз-хану и путевых впечатлениях (см. Tabaqat i- Nasiri of ... al-Jawzjmi, Ed. by N. Lees, Calcutta, 1864, pp. 335 — 337).

26. Персидская мера длины, довольно неопределенная, примерно, 6 — 8 км. По словарному восточному определению, фарсанг равен 3 милям, каждая миля состоит из 4000 газов, так что фарсанг равен 12 тыс. газов, длина каждого газа равна 24 пальцам руки, положенным рядом, или 6 кулакам (См. Бурхан-и кати', сост. Мухаммед Хусейн-и Табризи, II, Лакнау, 1305/1888 г., стр. 18).

27. Сарбан — каравановожатый, обычно следующий впереди каравана с первым верблюдом; он отвечал за правильность пути и за распорядок кормления и водопоя животных при остановках каравана.

28. Из рассказа нашего автора можно вывести заключение, что причиной нашествия монголов на Среднюю Азию было избиение хорезмийцами возвратившихся из Монголии, если не эмигрантов-изгнанников, то во всяком случае давно проживавших в государстве Чингиз-хана среднеазиатских мусульман. Они, можно думать, возвращались на родину в силу договора между Чингизом и Мухаммед-хорезмшахом о беспрепятственном передвижении подданных хорезмшаха и Чингиз-хана из Средней Азии в Монголию и обратно. Такого именно случая история монгольского нашествия пока не знает. По обычной версии, поводом к походу Чингиз-хана на Мавераннахр послужило избиение в г.Отраре, во владениях хорезмшаха, мусульманских купцов, подданных Чингиза, пришедших с большим караваном, нагруженным дорогими товарами.

29. Здесь автор, очевидно, намекает на Отрарскую трагедию, когда купцы погибли жертвой жадности наместника Отрара и подозрительности султана Мухаммеда, считавшего их шпионами Чингиза.

30. В подлиннике везде — убежищем (ма'ман).

31. По словам акад. Бартольда, “остров, где укрылся султан, был расположен близ приморского города Абескуна, находившегося в 3-х днях от города Гургана, т. е. недалеко от устья реки Гюргень: возможно, что имеется в виду остров Ашур-Адэ” (В. В. Бартольд, Туркестан в эпоху монгольского нашествия, ч. II, СПб, 1900, стр. 459). Последняя догадка едва ли верна. Река Гюргень когда-то впадала в Каспийское море к северу от ее теперешнего устья, близ Гюмюш-Тепе; другое устъе Гюргеня было южнее острова Ашур-Адэ. Какое из этих старых русел было более древним и когда совершился поворот реки в нынешнее устье — неизвестно. Если во время монгольского нашествия р. Гюргень текла по одному из прежних русел, то едва ли верно мнение, что остров Абескун следует отождествить с Ашур-Адэ, который в то время был довольно далек от устья реки. Вероятнее всего, что остров Абескун теперь не существует. Уже автор XIV в., Хамдаллах Казвини, описывая Каспийское море, говорит про остров Абескун, что он теперь погрузился в море и объясняет это изменением течения р. Аму-Дарьи (The Geogr-Part of the Nuzhat al Qulub. Ed. by G. Lestrange, Leyd. — Lond., 1915, p. 239). Опускание восточного берега Каспийского моря, подметил еще в 1781 — 1782 гг. автор “Исторического журнала” бывшей на этом море русской эскадры под командой капитана Войновича. Он указывал на три острова, оторвавшихся от Астрабадской косы в недавнее время, на увеличение за последние 18 лет глубины проливов между ними, на постепенное поглощение морем древнего города “Гюмышь-Тепе” и проч. (Исторический журнал в 1781 и 1782 годах на Каспийском море Российской эскадры под командою фл. капитана второго ранга гр. Войновича, М., 1809, стр. 36 — 37 и 59 — 61).

32. Цифры убитых монголами при взятии городов хорезмшаха в некоторых случаях, конечно, весьма преувеличены, в частности Нишапур никогда не имел такого населения. Столь же гиперболичны и вышеприведенные данные о численности армии Чингиз-хана. Наш автор в этом отношении только следовал своим источникам.

33. Арабское выражение, означающее удивление. (Быть может, из коранического стиха — сура XXXIX. ст. 6 — “Хвала ему! О Аллах единственный, всемогущий”).

34. Xатиб — проповедник в мечети, читающий по пятницам и в праздничные дни в мечети так наз. хутба, своего рода ектинью — поучение, которое начинается провозглашением единства Аллаха и призывом благословения на пророка и его семейство; затем следует моление за царствующего повелителя правоверных и в заключение нравственное поучение с цитатами из Корана и изречений Мухаммеда.

35. По верованиям иранцев, — первый царь из древнейшей династии Пишдадов, отождествляемый часто с Адамом или считающийся его сыном. Ему первому приписывают установление государства и строительство городов.

36. Название древнейших династий Ирана.

37. Здесь имеется в виду отправление из Монголии в 1256г., при великом хане Менку (Монке), завоевателем и наместником всего Ирана и стран к западу от него Хулагу (сына Тули), положившего начало династии так называемых “персидских ильханов”.

38. Здесь подразумевается известная всеобщая история “Сад чистоты в отношении жизнеописаний пророков, царей и халифов”, составленная на таджикском языке именитым историком Мухаммед б. Хавенд-шах б. Махмудом, более известным в литературном просторечии под именем Мирхонда. Он родился в конце 1433 г. или в начале 1434 г., умер (в Балхе) 23 июня 1498 г. Мирхонд пользовался покровительством и вниманием тимуридского государя Султан Хусейн-мирза и его везиря, знаменитого Алишера Навои. “Сад чистоты” пользовался на мусульманском Востоке величайшим авторитетом и популярностью. Заслуга Мирхонда заключается в том, что он в своем огромном труде дал в сводном виде прагматическое изложение истории мусульманского Востока от древнейших времен до своего времени. Однако слабость исторической критики, побуждавшая его буквально придерживаться имевшихся у него источников, не подвергая их никакой оценке, составляет существенный недостаток этого труда. Ныне, после издания многих источников, которыми пользовался Мирхонд, научное значение его труда невелико; лишь для эпохи Тимура и его преемников он сохраняет всю важность первоисточника. Вся история Мирхонда состоит из семи томов и географического приложения, причем 7-й том, охватывающий события XVI в., по-видимому, закончен внуком историка, известным Хондемиром.

39. Дешт-и Кипчак — “Кипчакская степь”. Так называется у мусульманских средневековых авторов огромное степное пространство от Дона до западных отрогов, Тянь-Шаня. Дешт-и Кипчак делился обычно на две части: Западный Кипчак, обнимавший районы, орошаемые Волгой и Доном, и простиравшийся с востока на запад от Урала до Днепра, а с юга на север — от Черного и Каспийского морей до Укека, и Восточный Кипчак, в состав которого входили низовья Сыр-Дарьи и горы Улу-Таг. Границами последнего (после монгольского завоевания) являлись; на западе — Синяя Орда Батыя, на севере — улус Шейбана, на востоке — Джагатайское ханство, на юге — степь Кызыл-Кум и Александровский хребет (Лен-Пуль, Мусульманские династии, Перев. В. Бартольда, СПб, 1899, стр. 186 и 188).

40. Имеется в виду нынешний город Туркестан с его районом. Развалины г. Сыгнака лежат в районе нынешней Кзыл-Орды; они описаны В. Каллауром в статье Развалины древних крепостей..., Протоколы заседаний и сообщений членов Туркестанского Кружка любителей археологии, год V, Ташкент, 1900, стр. 6 — 11.

41. Абу-л-Хайр-хан правил с 832/1428 — 1429 по 873/1468 — 1469 гг. (Так y Zaraba. ur. Manuel de Geneal et de chrenol. pour I'Hstoire de I'IsIam, хани" Hanovre 1927, p. 270. По “Тарих-и Абу-л-Хайр-хани” Абу-л-Ханр умер в 874/469 — 1470г его современник Шахрох-мирза, сын Тимура, царствовал с 807/1404 по 850/1447 г, О взятии Хорезма Абу-л-Хайр-ханом при Шахрохе придворные историки Тимуридов. благожелательные к ним Мирхонд и Хондемир, ничего не говорят. Напротив, они отмечают (Мирхонд кратко, Хондемир подробно), что Шахрох отнял Хорезм у султанов Дешт-и Кипчака в 815/1412 г. и что вся эта страна с прилегающими районами до самой смерти его оставалась в его владении (Мирхонд, Раузат ас-сафа, т. VI, Лакнау, 1322/1904, стр. 213; Хондемир, Хабиб ас-сиар, т. III, ч. 3, Тегеран, 1271/1854, стр. 183 — 189). Однако в специальной истории Абу-л-Хайр-хана занятие им Хорезма и взятие его столицы Ургенча описывается подробно, причем автор этого труда передает события со слов Суюнч-хана, сына Абу-л-Хайр-хана (впоследствии Суюнч-ходжа-хан был правителем Ташкента). Правителем Хорезма в это время был один из сыновей Шах-Малика, эмира Шахроха, который брал Хорезм по распоряжению последнего в 815/1412 г. и которому Шахрох, в благодарность за успешную кампанию, отдал Хорезм в пожизненное ленное владение. Приближенные Абу-л-Хайр-хана не советовали ему идти походом против Хорезма, указывая на опасность войны с таким могущественным государем, как Шахрох. Но Абу-л-Хайр пренебрег этим советом и двинулся в поход. Ургенч был осажден кочевниками, которые настолько успешно повели осаду, что улемы, сановники и другие влиятельные лица Ургенча стали просить правителя сдать город в предотвращение ужасов взятия его. Правитель, не доверяя горожанам, скрылся, а знатные лица города вышли к Абу-л-Сайр-хану с дарами и передали ему ключи столицы и государственную казну. Насе-ление было пощажено, а почетные лица обласканы и награждены. Вероятно, как компенсацию за непредание города грабежу своих воинов, Абу-л-Хайр-хан приказал открыть двери хорезмской казны, посадил подле них для контроля двух сановников и велел впускать туда по два человека от своей свиты, от знатных родовичей, от военачальников и от солдат, чтобы каждый брал себе столько золота и серебра, сколько он в состоянии унести. Возникшая в городе чума побудила вскоре Абу-л-Хайр-хана покинуть Ургенч и вернуться в Дешт-и Кипчак. Это было в 839/1435 — 1436 гг. (Тарих-и Абу-л-Хайр-хани, сост. Ма'сум б. Осман-и Кухистаии, ркп. из собрания В. Л. Вяткина в Институте Востоковедения АН УзССР, датированная 1318/1900 г., стр. 20 — 27. Подробное описание этого труда у Rieu, Catal. of the Persian MSS n the Brit Museum, vol. I, London, 1879, pp. 102 — 104).

42. Шейх Хусейн-и Хорезми происходил из потомства знаменитого хорезмского суфия, шейха Наджм-ад-Дина Кубра (или по современному хивинскому произношению “кубера”), убитого монголами при взятии г. Ургенча в 1221 г.; был учеником известного хорезмского шейха Ходжи Абу-л-Вафа и современником Шахроха; принадлежал к суфийскому ордену кубравия. Его перу принадлежит несколько сочинений суфийского характера. При занятии Абу-л-Хайром Ургенча хан просил шейха написать по-тюркски объяснение к одному (очевидно, таджикскому) стихотворению, которое некий из местных дервишей поднес Абу-л-Хайру. Шейх исполнил это и дал заглавие написанному им комментарию “Кашф-ал-Худа” (Раскрытие истинного пути). Алишер отмечает, что шейх Хусейн-и Хорезми был убит в Хорезме во время Узбек-суфи и похоронен в ногах своего учителя, Ходжи Абу-л-Вафа; все известные источники называют годом его смерти 839, когда Хорезм был взят Абу-л-Хайром. Однако очень сомнительно, чтобы он погиб в то время насильственной смертью при наличии того внимания, которое ему было оказано Абу-л-Хайром, о чем говорит дееписатель последнего. Между прочим, он называет его везде шейх Камал-ад-Дин Хусейн-и Хорезми, т. е. тем именем, которое носил известный, тоже хорезмийский, шейх XVI в., обширные выдержки из рукописной биографии которого (Мифтах ат-талибин) в свое время дал акад. Бартольд (Маджалис ан-нафаис Мир Алишера. Ташкент, 1330/1912, стр. 157 — 158. Хабиб ас-сиар, Хондемира. По вышеупомянутому изданию стр. 20. Тарих-и касира, Ташкент, 1332/1914, стр. 86 — 87. Тарих-и Абу-л Хайр-айи, вышеупомянутая ркп. 25 — 26. Бартольд В., Отчет о командировке в Туркестан, СПб., 1904. Отдельный оттиск из Записок Восточного Отделения Российского Археологического Общества, т. XV, стр. 205 — 212).

43. Эмир Кара-Юсуф — первый глава “чернобаранных” (кара-коюнлу) туркмен (всего было исторических вождей этого племени четверо; они правили в течение 69 лунных лет). Кара-Юсуф был человеком, выдающимся по своей неустрашимости и военным талантам. Он не боялся выступить против Тимура, но, не имея силы противостоять ему, бежал в Турцию. По смерти Тимура вернулся в Азербайджан и, начав с 500 всадниками военную авантюру, завершил ее завоеванием всего Азербайджана с сопредельными обширными районами. В это время Азербайджан, Ширван, Гилян и другие области Ирана были во владении сына Тимура, Миран-шаха, признанного сумасшедшим и бывшего игрушкой в руках своих двух сыновей. Один из них, Мирза Абу Бекр, имевший своей резиденцией г. Тавриз, выступил против Кара-Юсуфа, но был разбит. Тавриз был занят туркменами (в 809 г. х.). В том же году Мирза Абу Бекр еще раз попытался на берегах Аракса дать отпор Кара-Юсуфу, но был опять разбит, причем в битве этой погиб и Миран-шах. Грузия, Азербайджан, Персидский Ирак, районы Казвина, Савэ и Султании стали теперь бесспорными владениями Кара-Юсуфа, успехи которого сильно встревожили Шахроха. Последний в 823/1420 г. выступил против Кара-Юсуфа с 200-тысячной армией. Но дело не дошло до сражения: едва ли не накануне его Кара-Юсуф неожиданно умер после четырнадцатилетнего правления. Правление его сына Искандера прошло в борьбе с Шахрохом, причем подверглись страшному опустошению и разграблению Ширван, Муган и другие области, масса народа была перебита. Искандер б. Кара-Юсуф был убит собственным сыном, но преемником Искандера стал его брат Мирза Джехан-шах, который выразил покорность Шахроху, и тот отдал ему, как своему вассалу, Азербайджан с областями Ирака, Фарса и Кермана (в 840/1436 — 1437гг.). По смерти Шахроха (в 850/1447 г.) распри и неурядицы между многочисленными тимуридскими принцами дали возможность Джехан-шаху предпринять в 862 — 863/1453 — 1459 гг. успешный поход даже на Герат, тогдашнюю столицу Хорасана и резиденцию старейшего из Тимуридов. Сын Джехан-шаха, Хусейн-Али, вовлек в борьбу с туркменским главарем Хасан-беком (убившим его отца) тимурида султана Абу Са'ид-мирзу (855/1452 — 873/1469), которому удалось объединить в своих руках области от Тянь-Шаня до Месопотамии и от Дешт-и Кипчака до Персидского залива и Инда. В этой борьбе Абу Са'ид-мирза погиб (Мирхонд, Раузат ас-сафа, VII, Тегеран, 1274/1858, стр. 67 — 68). Такова вкратце фактическая сторона внешних политических успехов туркмен кара-коюнлу, в значительной степени способствовавших разложению и крушению обширного наследия Тимура.

44. Помощь, оказанная Абу-л-Хайр-ханом упоминаемым здесь “старшим потомкам” Тимура, представляется в таком виде.

Султан Абу Са'ид-мирза, упомянутый в предыдущем примечании, был правнуком Тимура (от его сына Миран-шаха) и жил в молодости в Самарканде, при дворе Улуг-бека (850/1447 — 853/1449). Незадолго до убийства последнего его сыном Аб-дуллатифом, Абу Са'ид поднял восстание против Улуг-бека, затем вел борьбу с Абдуллатифом, но был разбит. Когда Абдуллатиф был убит в 854/1450 г. и весь Мавераннахр со всеми странами к югу от Аму-Дарьи перешел в руки Абдулла-мирзы (правнука Тимура, от его сына Шахроха), то Абу Са'ид вступил с ним в борьбу, сделав объектом своих вожделений главным образом Самарканд, тогдашнюю столицу империи тимуридов. Разбитый Абдулла-мирзой Абу Са'ид отправился в г. Туркестан к Абу-л-Хайр-хану просить помощи, был очень ласково принят Абу-л-Хайр-ханом, который охотно пришел к нему на помощь. Под Самаркандом в кровопролитном бою Абдулла-мирза был разбит и убит. В исходе 855/1451 г. Абу Са'ид вошел в Самарканд, хитростью не допустив туда своих союзников, производивших большие опустошения и убийства в самаркандском районе. Помощь Абу-л-Хайра дала Абу Са'иду возможность укрепить свое господство в Мавераннахре, а потом стать полновластным государем почти всех владений своего прадеда Тимура (Мирхонд, Раузат ас-сафа, т. VI, Лакнау, 1322/1904, стр. 266; Тарих-и Абу-л-Хайр-хани, вышеупомянутая рукопись, стр. 43 — 58).

Абу-л-Хайр-хан оказывал также покровительство внуку Шахроха, Ала ад-Давла. Шахрох, отправившись в поход против своего непокорного вассала и внука, Мирза Султан-Мухаммеда, правителя Ирака и Фарса, оставил Ала ад-Давла своим заместителем в Герате. Когда Шахрох умер в этом походе, то Ала ад-Давла вступил на престол Хорасана, но через два года, разбитый сыном Шахроха Улуг-беком (с помощью узбеков), потерял престол, скитался некоторое время в разных местах потом нашел приют в Дешт-и Кипчаке у Абу-л-Хайр-хана, который оказывал ему помощь в распрях с другими Тимуридами. (Раузат ас-сафа, т. VI, Тегеран, 1274/1857, стр. 151 — 152. Тарих-и Абу-л-Хайр-хани, вышеупомянутая ркп., стр. 84 — 85).

Мухаммед-Джуки-мирза, сын Абдуллатифа, внук Улуг-бека, после гибели своего отца долго скитался по разным странам, пока не нашел радушный приют у Абу-л-Хайр-хана, чему не мало способствовало покровительство его тетки, дочери Улуг-бека, Раби'а-султан-бегим, бывшей замужем за Абу-л-Хайр-ханом. Когда Абу Са'ид мирза был занят подчинением Хорасана, Мазандерана и прочих южных областей, Мухаммед-Джуки решил овладеть Самаркандом, который он считал своим наследственным уделом. Абу-л-Хайр согласился помочь ему в этом предприятии. Выступили походом из Туркестана на Ташкент и Шахрохию. Наместник последнего выступивший против Мухаммеда-Джуки, был разбит, бежал и укрылся за стенами Самарканда, успев послать известие Абу Са'иду о происшедшем. Тем временем войска Мухаммеда-Джуки, вместо осады, занялись грабежами и убийствами в районе столицы. Однако принц издал приказ, воспрещавший эмирам и солдатам под страхом смерти грабеж и убийства, чем население было очень довольно и расположилось в пользу Мухаммеда-Джуки. К нему стали отовсюду стекаться на помощь местные кочевники и оседлое население. Скоро весь Мавераннахр был объят восстанием против Абу Са'ид-мирзы, власть которого сохранилась лишь в Самарканде, Бухаре и некоторых сильно укрепленных пунктах. Когда Мухаммед-Джуки и его союзники, узбекские эмиры, услышали о приближении Абу Са'ида с его сильной армией, поспешившего из Хорасана в Мавераннахр, то на военном совете стали обсуждать, где дать сражение Абу Са'иду. Возникшие на этом совете разногласия повели к тому, что Мухаммед-Джуки решился отступить к Шахрохии и там на равнине дать Абу Са'иду сражение. Некоторые эмиры, недовольные нерешительностью принца и его отступлением, покинули его, часть из них, (те, что были джагатаями или монголами) примкнула к Абу Са'иду, а часть узбекских эмиров, пограбив население, с добычей вернулась в Дешт-и Кипчак. Тем временем Абу Са'ид беспрепятственно вступил в Самарканд, а оттуда с большими силами выступил против Мухаммеда-Джуки, но тот заперся в Шахрохии. Несмотря на упорную защиту крепости и большой урон, наносимый войскам Абу Са'ида, положение осажденных стало очень тяжелым вследствие недостатка съестных припасов. Они решили прибегнуть к мирному посредничеству Ходжи Ахрара; тот прибыл из Самарканда и примирил противников. Шахрохия сдалась Абу Са'иду; последний чрезвычайно ласково обошелся с мятежным принцем, но впоследствии Мухаммед-Джуки был отправлен в Балх, где и умер в тюрьме. (Тарих-и Абу-л-Хайр-хани, упомянутая ркп, стр. 68 — 79, Мирхонд, Раузат ас-сафа, т. VI, Лакнау, 1322/1904, стр. 288 — 290).

Владетельный Тимурид Султан Хусейн-мирза в бытность свою правителем Мазандерана неоднократно выступал против своего сюзерена, Абу Са'ид-мирзы, надеясь захватить Хорасан. Не раз битый, он удалялся то в районы дельты Аму-Дарьи, то к пределам Дешт-и Кипчака, и наконец решился обратиться за помощью к Абу-л-Хайр-хану. Последний принял Султан Хусейн-мирзу с исключительные вниманием и почетом. Тимурид прожил в ставке Абу-л-Хайр-хана некоторое время и хан обещал дать ему большое войско для захвата Хорасана, но во время приготовлений к этому походу Абу-л-Хайр-хан умер. Возникшие после этого смуты среди узбеков заставили Султан Хусейн-мирзу покинуть Дешт-и Кипчак и добиваться осуществления своей заветной цели собственными силами (Мирхонд, Раузат ас-сафа, т. VII, вышеупомянутое издание, стр. 12 — 13). Через много лет после этого, когда Султан Хусейн-мирза умер (в 911/1506 г.), завоеватель наследия Тимура, Шейбани-хан, напомнил его злополучным сыновьям через своего посла маулана Хитаи обо всем том покровительстве, которое их отцам и дедам оказывалось со стороны дома Абу-л-Хайр-хана (Xондемир, Хабиб ас-сиар, вышеназванное издание, т. III, ч. 3, стр. 37).

45. Все приведенные до сих пор данные об Абу-л-Хайр-хане автор заимствовал целиком из известного сборника исторических хронограмм “Тарих-и Сейид Раким”, (по вышеупомянутой ташкентской литографии “Тарих-и касира”, стр. 147 — 148).

46. Эпитет халифат ар-рахман среднеазиатские историки часто прилагают к имени Шейбани-хана, очевидно, потому, что по занятии Герата Шейбани приказал поминать себя на пятничной молитве с титулом “халифат ар-рахман ва имам аз-заман”, т. е. наместник всемилостивого и имам времени (Xондемир, Хабиб ас-сиар, т. III, ч. 3, стр. 311).

47. Шахбахт — отмеченный царским счастьем, счастливейший. У персидских историков Шейбани-хан обычно называется Шахи-бек-хан (напр., у Искандера мунши).

48. Бахадур (из монг.) — герой, храбрец. Кокандские и хивинские ханы и бухарские эмиры прибавляли к своим именам эпитет бахадур-хан.

49. Осада и взятие Балха Шейбани-ханом имели место в 912/1506 г. Последний Тимурид Бади'аз-Заман-мирза бежал на запад и после долгих скитаний умер в Константинополе.

50. Письмо Шейбани-хана к шаху Исмаилу, содержащее упреки за его шиитскую ересь и угрозы возмездия, см., например, в Тарих-и Сейид Раким или Тарих-и касира (вышеназванная ташкентская литогр., стр. 182 — 184). О взаимной переписке двух этих соперников полной грубых выражений и угроз, упоминает также историк шаха Аббаса I, Искандер мунши (Тарих-и аламара-и Аббаси, Тегеран, 1314, стр. 27 — 28)

51. Последнее выражение — “и армию неверия и заблуждения” отсутствует в ркп. ГБ № 609.

52. Шейбани-хан пал в битве после отчаянной борьбы с окружавшими его отряд кызылбашами. Его голова была отрублена и принесена к шаху Исмаилу; кожа с нее была содрана, набита соломой и послана сопернику шаха Исмаила, турецкому султану Баязиду II (886/1481 — 918/1512), а череп был оправлен в золото и служил шаху вместо кубка при питье вина на пирах (Тарих-и аламара-и Аббаси, стр. 23 — 29). Тело Шейбани-хана было перевезено в Самарканд и похоронено в заложенном им медресе, в особой суфе (т. е. возвышении), сложенной из серого камня и помещавшейся посреди двора медресе. При пробивке прямой улицы от Чар-су к воротам Оханин, в начале 70-х годов прошлого столетия, медресе Шейбани-хана было разрушено в своей восточной части, а суфа была перенесена ближе к западной части медресе. При этом наблюдалось, чтобы не произошло никаких изменений в положении суфы и намогильных камней на ней. По уверению старожилов, при извлечении из-под суфы скелетов похороненных здесь Шейбанидов один оказался без головы. Таким образом замалчиваемое местными историками того времени известие о своеобразном трофее шаха Исмаила подтверждается приведенным указанием (Абу-Тахир-ходжа, Самария, Описание древностей и мусульманских святынь Самарканда. Перев. В. Л. Вяткина, Справочная книжка Самаркандской области 1898 г., Самарканд. 1900, стр. 243 — 244, прим. 57).

53. Тюркское слово кызылбаш (красноголовый) стало нарицательным для шиитов со времени шаха Исмаила, в войсках которого против его врагов на западе и востоке сражались тюрки, носившие красные шапки. Персидские слова кулах-и сурх (красная шапка) в числовом отношении дают цифру 916 т. е. тот год хиджры, когда Шейбани-хан был разбит под Мервом и погиб под шашками “красно-головых”.

54. Эпитет “прославленный” (ахмед) прилагается к Мухаммеду.

55. Другой эпитет Мухаммеда — “избранный” (мустафа).

56. Собственное имя его было Ходжаги Ахмед б. Сейид Джалалуддин; родился в г. Касане, в Фергане (откуда его прозвище Касани); был одним из виднейших столпов среднеазиатского суфизма, имел множество учеников во всей Средней Азии. Вместе с тем Махдум-и а'зам принимал участие и в политической жизни страны, выступая посредником и примирителем между беспокойными войнолюбивыми шейбанидскими ханами, стремившимися к полноте власти после смерти Убайдулла-хана (946/1539г.). В суфизме Махдум-и а'зам принадлежал к ордену ходжагон и оставил ряд трактатов по суфизму на таджикском языке. Умер в с. Дахбид (подле Самарканда) в 956/1549 г. в возрасте 80 лунных лет (78 лет).

Подробности о происхождении и жизни Махдум-и а'зама изложены в Джами' ал-макамат, труде, написанном в 1028/1619г. внуком шейха, Абу-л-Бака б. Ходжа Ба-лауддин б. Махдум-и а'зам. Труд этот, весьма важный для изучения истории Средней Азии, существует только в рукописях.

57. Кибла — сторона, к которой мусульмане обращаются при молитве. В переносном смысле означает — сосредоточение всех надежд, всех устремлений. В суфийском смысле (как здесь) “великая кибла” означает высшую истину, абсолют, к познанию и созерцанию которого стремится суфий. Достигается же это “путем очищения сердца от всего греховного и чуждого высшей истине через длинный ряд мистических подвигов или искусов”, проходимых под руководством авторитетного наставника.

58. Халифа — преемник, заместитель. У суфийских шейхов (по среднеазиатской терминологии — ишанов) такими халифа бывали их наиболее доверенные ученики, которые замещали или представляли своих наставников в тех пли иных местах.

59. Ходжа-йи Ахрар (в просторечии — Ходжа Ахрар) “господин свободных” (от всего плотского, чувственного, свободных от соблазнов мира и его страстей) т. е. господин, или князь, суфиев. Ходжа Ахрар, один из известнейших среднеазиатских реакционных ишанов — эксплуататоров народных масс, родился в рамазане 806 г. (март — апрель 1404 г.), в сел. Багистан, в окрестностях Ташкента. Пользовался в эпоху Тимуридов колоссальным влиянием и на правителей, и на народные массы, принимая деятельное участие в политической жизни Мавераннахра. Как ишан, имел огромное множество учеников по всей стране и во всех классах общества, владел огромными земельными имуществами, а “стадам и рабам его не было счета”. По его собственным словам, он только со своих самаркандских имений вносил в казну поземельного сбора ежегодно 80 тысяч батманов зерна (самаркандский батман — 8 пудов), что составляло 1/10 часть урожая.

В одном лишь Каршинском районе у него было около 1300 имений. Торговые караваны Ходжи Ахрара доходили до Китая. Умер он 89 с лишком (лунных) лет в сел. Камангарон, в 40км от Самарканда, 29 раби' 1 895/20 февраля 1490 г. и похоронен в Самарканде (Ас-Сафи, Рашахат-и Айн-ал-хаят, Лакнау, 1323/1905, стр. 220 — 363; В. В., Из биографии Ходжи Ахрара_; “Туркестанские Ведомости, 1904, № 147; Бартольд В. В., Улугбек и его время, Пг., 1918, стр. 137 — 146.

Ходжа Ахрар оставил несколько суфийских трактатов; сборник их (вместе с его поучениями) имеется, между прочим, в Фундаментальной библиотеке САГУ в прекрасном списке первой половины XVI в., писанном одним из учеников Ходжи Ахрара (инв. № 09/934).

60. Шах Исмаил сначала осадил своими силами Мерв, где заперся Шейбани-хан,. а затем притворным отступлением выманил Шейбани-хана из города и нанес ему страшное поражение.

61. Намаз-и дигар (по среднеазиатскому произношению) — дословно “второй намаз”. По существу же, это третья в течение дня молитва, совершаемая, примерно, в 2 часа пополудни.

62. Хотя и считается доказанным — на основании тюркских стихов самого основателя империи “Великих Моголов”, — что Бабер произносил свое прозвание, как Бабур, я, однако, пишу Бабер, следуя персидскому произношению, вероятно, бывшему в употреблении в южных владениях Тимуридов. На портале мечети в Анау, под Ашхабадом, имя родственника и соименника родоначальника Великих Моголов, Тимури-да Абу-л-Касима Бабера, читается в последнем слове с кесрой, а туркмены до сих пор произносят Бабир. Возобновленная “Великим моголом” Шах-Джеханом в 1056 г. х. гробница его предка, находящаяся в Кабуле, к сожалению, имеет мемориальную плиту без огласовки. (Самойлович А., Собрание стихотворений императора Бабура, ч. 1, Птгр., 1917, стр. 12 — 13, с примеч. Биль Т. В.; Мифтах ат-таварих, Инд. литография б. д., стр. 14 — 149. Bogdanov L., The Tomb of the Emperor Babur, Epigraphies Indo-moslemica, Calcutta, 1923 — 1924, pp. 1 — 91). [Довольно трудно согласиться с доводами проф. А. А. Семенова о произношении и огласовке лакаба (прозвания) Захируддин-Мухаммеда в виде Бабер, по аналогии с начертанием (притом чисто персидским) имени Абу-л-Касима Бабера (850/1446 — 861/1456). Следующие, по-видимому, и местным индийским источникам д-р Н. К. Синха и д-р А. Ч. Бенерджи — пишут в своем труде лакаб основателя империи Великих Моголов в общепринятой форме Бабур (История Индии, Перевод с английского, М., 1954, стр. 211 и след.). Прим, редакции].

63. Имеется в виду, очевидно, не столько заключение формального союза Бабера с шахом Исмаилом, сколько принятие им шиизма и подражание иранцам в обычаях и одежде.

64. Фраза “и согрели поле” и т. д. — в ркп. ГБ за №№ 609, 788, 789, 1531 и 1691 и в ркп АС(2). В ркп. АС(1): “обе стороны извлекли из ножен распри кровь проливающие мечи и согрели (их) кровью храбрых”.

65. Сура II, ст. 250.

66. Мианкалем называется территория между рукавами Зеравшана — Кара-Дарьей и Ак-Дарьей; в XVIII в. она составляла Афаринкентский тюмень Самаркандской области. В просторечии Мианкалем обозначается долина Зеравшана между городами Самаркандом и Хатырчи, что, в сущности, не расходится с первым определением, так как оба рукава Зеравшана, Кара-Дарья и Ак-Дарья, разойдясь у Самарканда, соединяются подле города Хатырчи (Xорошхин А. П., Сборник статей, касающихся Туркестанского края, СПб, 1876, стр. 157; В. В. Бартольд, К истории орошения Туркестана, СПб, 1914, стр. 113).

67. Говоря о таком, обычном у тюрко-монгольских кочевников, разделения на уделы покоренной страны между членами господствующего рода или семейства, автор, в целях сокращенного изложения этой вводной части, не упоминает, что после гибели Шейбани-хана и кратковременного правления Мавераннахром Суюнч-Ходжи-хана узбекские султаны выбрали ханом сына Абу-л-Хайр-хана, престарелого Кучкунджи-султана не отличавшегося, по-видимому, никакими особыми талантами (правил с 916/1510 по 936/1530 г.); таков же был и его сын и преемник Абу Са'ид-султан (936/1530 — 940/1533). Фактически, однако, власть и инициатива “внешних дерзаний” военного характера были в руках энергичного и честолюбивого Убайдулла-хана, правившего Бухарой (столицей Шейбанидов был Самарканд). Объясняется это в известной степени тем обстоятельством, что весь строй шейбанидского государства был таков, что отношения к верховному хану всех прочих удельных узбекских султанов (особенно если этот хан был слаб) напоминали, в известной степени отношение новгородцев к московскому князю в XV в. “Кланяемся тебе, господине, но государем не зовем”, писали новгородцы Иоанну III (Н. М. Карамзин, История государства Российского, т. VI, СПб, 1842, стр. 68; С. М. Соловьев, История России с древнейших времен, т. 5, СПб, б. д., стр. 1371), т. е. “мы признаем тебя за старшего оказываем тебе почет и уважение, но не можем подчиниться тебе, как носителю верховной над собой власти”. Отсюда происходили и все эти бесконечные междоусобицы честолюбивых шейбанидских принцев и возмущения их против хана Мавераннахра, нередко лишь номинально числившегося таковым. Наш автор в последующие за смертью Шейбани-хана годы на первом плане выставляет Убайдулла-хана именно как личность действенную, за которой шли все другие. Это обстоятельство нашло свое отражение и в хрониках враждебных Шейбанидам Сефевидов. Придворный историк шаха Аббаса 1, Искандер мунши, описывая опустошительные походы узбеков на Хорасан во время правления Кучкунджи-хана и Абу Са'ида, всюду говорит об Убайдулла-хане как падишахе всех узбеков, хотя фактически он сделался таковым только в 940/1533 г.

68. Это произошло в 930/1524 г.

69. Бахарз — один из древних городов Хорасана (ныне несуществующий), лежал к западу от г. Джама (современный Турбет-и Шейх-и Джам), расположенного юго-восточнее Нишапура (в двух переходах от него), вблизи персидско-афганской границы. Между прочим, во всех прочих списках настоящего труда вместо слова Бахарз стоит: хргрд, hprh и т. п., что должно, по-видимому, означать слово Хэргерд. В связи с последующим словом Джам это должно читаться как Хэргерд-и Джам, в районе которого, по словам султана Бабера, произошла битва между кызылбашами и узбеками в 935/1528 — 1529 г., по свидетельству же персидского историка, это событие имело место в районе Хосровджерд-и Джама (Baber-Nameh, Ed. N. lltninski Casani, MDCCCLVII, P- 458; ,Искандер мунши, Тарих-и алемара-и Аббасн, стр. 39 — 42). Вамбери говорит, что это сражение произошло на большой равнине между Джамом и Зурабадом (Вамбери Г. А., История Бухары, пер. А. И. Павловского, СПб, 1873, стр. 39, прим. 9).

70. Xаният, или ханлик, — “ханское достоинство” или “ханское звание” — у Шейбанидов присваивалось тому, кто облекался званием хана и правил страной из столичного города Мавераннахра, каковым был Самарканд (иногда и Бухара). Звание хана носил иногда и самый сильный, а поэтому независимый, владетель того или иного удела (таким, например, был Убайдулла-хан). Владетельные же князья носили титул султанов, что соответствовало званию мирзы эпохи Тимуридов (И тот и другой титулы следовали за собственными именами).

71. Автор Тарихи-и касира (по ташк. лит. 1332 г., стр. 236 — 237), кажется, первым приводит сведения об этом замечательном каллиграфе эпохи Абдулазиз-хана (947/1540 — 957/1549), каким был Мир-Али. Он называется гератцем , по происхождению, но долго жившим в Мешхеде. Искусство каллиграфии, увековечившее множество письменных памятников мусульманского Востока, в еще недавнем прошлом было в величайшем почете, его лучшие произведения ценились почти на вес золота, а замечательнейшие каллиграфы были столь же славны и чтимы, как и художники слова и кисти. Наш автор приводит имена ряда мастеров, от которых преемственно воспринял искусство каллиграфии бухарец Маулана Мир-Али, и тем самым показывает, что традиции так наз. “гератской школы” каллиграфического искусства были перенесены в Мавераннахр.

Султан Али-йи Мешхеди — знаменитейший гератский каллиграф эпохи Тимурида Султан Хусейн-мирзы. Султан Бабер говорит о нем так: “Из каллиграфов, хотя и много было людей, но самым замечательным в (письме) насхом и таликом быт Султан Али-йи Мешхеди. Для (Султан Хусейн-) мирзы и для Алишер бека он выполнил много книг: ежедневно он переписывал для Мирзы 30 двустиший, а для Алишер-бека 20”. (Baber-Nameh, p. 1228). Султан Али-йи Мешхеди писал также стихи и составил в стихах трактат о каллиграфии, который был весьма известен едва ли не во всем мусульманском мире. Умер в Мешхеде, по одной версии в 902/1496 — 1497 гг., а по другой — в 919/1513 — 1514 гг. (Xондемир, Хабиб ас-сиар, т. III, ч. 3, стр. 303 — 304; м. Ghulam Muh. Dihlavi, The Tadhkira-i-Khushnavisan, Calcutta, 1910, pp. 48 — 49

72. Знаменитый каллиграф, современник Тимура, который считается основоположником почерка насталик в том смысле, что он выработал определенные правила для письма насталиком и сообщил ему особую тонкость. Родился в 731/1330 — 1331 гг., умер в 807/1404 — 1405 гг. Его продолжателями были два его ученика — вышеупомянутый Маулана Джа'фар-и Тебризи и Маулана Азхар (Нуруллах-и Шустери, Маджалис ал-му'минин, Тегеран, 1299, стр. 457; М. Ghulam Muh. Dihlavi, Op. гit., pp. 42-44.

73. Это же стихотворение приводит и автор XVI в. с добавлением 6 двойных строчек (Нуруллах-и Шустери, Маджалис ал-му'минин, стр. 457).

74. Этот стих пропущен в ркп. ФБ. Во всех прочих списках он есть.

75. Мир Али Фаут намуда в числовом значении даст цифру 951.

76. Шейх Сайфуддин-и Бахарзи был учеником известного хорезмийского шейха Наджмуддина Кубра, погибшего при взятии монголами Ургенча. Жил в г. Бухара, где и умер в 658/1260 г. Пользовался громадным авторитетом в обществе и был известен под почетным прозванием “Шейх ал-алам”, т. е. “шейх, наставник мира”, Его мазар в Фатхабаде (километрах в трех к юго-востоку от г. Бухары) почитался одной из главных бухарских святынь, и бухарские эмиры после коронации первым долгом отправлялись туда на поклонение.

77. Иршад — в обычном значении — наставление на истинный путь, руководительство в правом пути; в суфийском смысле — руководительство людьми, идущими мистическим путем. Обладающий правами иршада является учителем и наставником как самих суфиев, так и тех, которые подражают им.

78. Ходжа Мухаммед-Ислам-и Джуйбари — один из столпов бухарского суфизма, родился около 900/1494 — 1495 гг. в Джуйбаре, местности, расположенной по бухарскому арыку Джуйбар, западнее г. Бухары. Происходил из старой бухарской суфийской семьи. Был учеником вышеупомянутого шейха Махдум-и а'зама. Пользовался большой популярностью и влиянием на политические дела Бухары, особенно при Аб-дулла-хане, вследствие этого имел большую недвижимость и много рабов из русских, персов и индийцев. Умер в 971/1563г. От него, собственно, и ведет начало мате-риальное благополучие, и влияние так наз. “джуйбарских ходжей”, игравших значительную роль даже в позднейшей истории Бухары вплоть до 1920 г. (Подробно о Ходжа Мухаммед-Ислам-и Джуйбари см. В. Л. Вяткин, Шейхи Джуйбари, I, Ходжа Ислам, Сборник В. В. Бартольду, Ташкент, 1927, стр. 3 — 19).

79. Т. е. прибег к его могущественному авторитету.

80. Ишан в среднеазиатских наречиях — нарицательное имя глав, или руководителей местных дервишских орденов. Происхождение этого названия, по-видимому, древнее, потому что оно в X в. н. э. было известно в Хорасане, и знаменитый шейх Абу Са'ид Мейхененский (X — XI вв.) объяснил его суфийский смысл (Тайны единения с богом в подвигах старца Абу-Са'ида Мейхенейского”, Изд. проф. В. А. Жуковский, СПб, 1899, стр. 387).

81. Фатиха — первая глава Корана, читаемая во многих случаях жизни..

82. В оригинале в этой строке числовое значение 964, как год убийства Шах-Бурхан-хана, дает слово з у л ь м (насилие) за вычетом из него 6, соответственно устранению буквы "в" в предыдущем слове вай (он). (См. Тарих-и касира, вышеупомянутая ташк. литогр., стр. 253).

83. Xанака (по среднеазиатскому произношению хонако) — обитель, или общежитие дервишей с мечетью, большим помещением для радений, с кельями и большим двором.

84. Сардоба (по среднеазиатскому произношению) — высокое куполообразное сооружение из жженого кирпича, строившееся над колодцем или бассейном воды, к которому спускались по ступеням. Сардоба хорошо проветривалась и потому в самые жаркие дни в ней было прохладно, как холодна была и самая вода. Эти сооружения строились обычно на караванных путях и были благодетельны как для путников, так и для животных.

85. В 991/1583 г.

86. Т. е. оба стали равноправными и независимыми друг от друга государями.

87. Абдулла-хан при жизни своей позволил своему сыну, Абдулму'мину, как наследнику престола, носить титул хана, поэтому отца называли Улуг-хан (большой или великий хан), а сына — Кичик-хан (малый хан).

88. По общепринятым в истории данным, Пир-Мухаммед-хан умер в 963/1556 г., и ему на престоле Мавераннахра наследовал его брат, Искандер-хан, отец Абдулла-хана, правивший по 991/1583 г., после чего повелителем всей страны стал Абдулла-хан. Наш автор дает другую преемственность престолонаследия.

89. Он был одним из образованнейших людей своего времени и учителей суфизма. Умер в 1002/1593 — 1594 гг. (Тарих-и Ракими, ркп. 6. д., л. 152а. В вышеупом. ташк. литогр. “Тарих-и касира” эта дата и ряд смежных с ней пропущены).

90. Сура XLIX ст. 10.

91. В ркп. ФБ — “в течение 26 дней” (ошибочно); во всех прочих списках — “в течение двадцати шести лет”.

92. Т. е. к турецкому султану Мураду III (982/1574 по 1003/1595 г.).

93. Сура П. ст. 99.

94. Сура III. ст. 67.

95. Фаркад — см. примеч. 12.

96. Сура III, ст. 66.

97. Сура XIX, ст. 58.

98. Сура II, ст. 124.

99. Т. е. обладатель Европы и Азии (Европейской и Азиатской Турции) и Черного и Эгейского морей.

100. Т. е. паломничества к священным местам Аравии со всеми относящимися к нему обрядами.

101. Год мыши тогда соответствовал 997 г. х., который начался 20 ноября 1588 г. А так как годы звериного цикла — солнечные, начинающиеся с весны, то следовательно, взятие Абдулму'мином Герата и Мешхеда имело место весной 1589 г.

102. Здесь под именем аралыков, по-видимому, разумеются не (только тюркские племена аралыки, или аральцы, которые жили в Хивинском оазисе, в дельте Аму-Дарьи, но и примкнувшие к ним иные племена Хорезма и прилежащей части Дешт-и Кипчака.

103. В ркп. ФБ прилагательное “китайский” отсутствует, во всех прочих списках оно есть.

104. Хэким-Хумам — один из образованнейших людей своего времени, состоявший на службе у Великого могола Акбара (963/1556 — 1014/1605), от которого вместе с Сейид Садр-и Джеханом был послан в качестве посла к Абдулла-хану в 997/1589г. Умер в 1004/1595г. (Beal Th., An Oriental Bioaraph. Dictionary, 1894, p. 162).

105. Т. е. нельзя было различить небо от земли вследствие необычайной пыли. 106. Разумеется ров, окружавший со всех сторон крепостные стены и наполненный водой.

107. Бык (или корова) земли — мифическое гигантское животное, на спине которого, по воззрениям мусульман, держится земля. Бык этот якобы стоит на спине огромной рыбы. (Последняя фраза автора в метафорической форме говорит о большой глубине крепостного рва г. Мешхеда.

108. Планета Сатурн, по средневековым мусульманским представлениям, помещается в седьмом, наиболее высоком небе.

109. Текст, заключенный в квадратные скобки, отсутствует в рукописях: ФВ, АС (1), АС (2) и ГБ № 1691 — и имеется в списках ГБ за №№ 609, 789, 1531 и 1738. Принимая во внимание, что не только стиль и дух данного текста аналогичны со стилем и выражениями всего письма, но что самый пропуск этого места нарушает общую идею последнего и делает непонятной следующую за этим пропуском фразу (“а зелень глубины ее рва” и т. д.), я позволил себе вставить этот текст в настоящий перевод.

110. Опять метафора: ров был так глубок, что бык, на котором покоится земля, мог щипать траву на его дне.

111. Т. е. Мухаммеда.

112. Восьмой шиитский имам, отравленный по распоряжению халифа ал-Ма'муна в 203/818 г. в г. Тусе и похороненный вблизи его, в местности, которая с тех пор стала называться Мешхед, т. е. место мученичества. Впоследствии здесь возник большой город. Гробница имама Ризы считается главнейшей святыней в пределах Персии и привлекает массу паломников из разных мест. Имам Риза — богатейший святой, которому принадлежат не только целые базары и улицы города, но поля, сады и виноградники в разных местах Хорасана.

113. Район Туршиза лежит к юго-западу от Мешхеда. Махаллят — район в провинции Кум.

114. Долина Исфараина с ныне несуществующим городом того же имени лежит к северу от Себзевара, по дороге от Горгана через Джаджерм и Исфараин на Кучан. (Бартольд В., Историко-географический обзор Ирана, СПб, 1903, стр. 72).

115. Сура V, ст. 1.

116. Ишик-ака-баши — глава привратников, так сказать, камергер. Право на занятие этой должности принадлежало трем (узбекским) племенам — дурменам, кушчиям и найманам; если же между ними не оказывалось способного лица, то право переходило к кунгратам, буйракам, киятам и хитаям. В XVII в. в Балхе эта должность причислялась к низшим придворным должностям (В. В. Бартольд, Церемониал при дворе узбекских ханов в XVII в., Записки Императорского Российского Географического Общества по отделению этнографии, т. XXXIV, стр. 304). В последние годы существования Бухарского ханства ишик-ака-баши — восьмой чин (из 12 в восходящем порядке) в местной служебной иерархии. Носитель этого звания, как лицо не только придворное, но и военное, имел титул муборазат панах (убежище войны).

117. Ходжа Хафизуддин (Бурхануддин) Абу Наср Парса — сын и ученик известного бухарского ученого суфия, Мухаммеда Парса, автора нескольких трудов по суфизму. Умер в Балхе в 865/1460 — 1461 гг. (О нем см. Д ж а м и, Нафахат ал-унс, Калькутта, 1858, стр. 454 — 455).

118. Биографических данных об этом лице в известной мне литературе не имеется.

119. Чарсу — перекресток на базаре, где пересекаются четыре базарных ряда. Так как все базары на Востоке обычно крытые, то чарсу делалось сводчатым с купольным перекрытием.

120. Т. е. четвертого халифа, Али. В действительности, Али никогда не был в г. Балхе и потому не мог быть там похоронен. Его предполагаемая гробница была “открыта” подле Балха, в селении Ходжа Хайран, в правление Тимурида Султан Хусейн-мирзы в 885/1480 г. по указанию одного балхского ученого. С течением времени на этом месте были воздвигнуты великолепные здания (теперь здесь город Мазар-и Шериф). Подробности “открытия” названной гробницы см. в Тарих-и касира, вышеупом. ташк. литогр., стр. 112 — 114 (Первоисточник — Xондемир, Хабиб ас-сиар, т. III, ч. 3, стр. 260 — 261).

121. Смерть Абдулла-хана последовала 2 раджаба 1006 г. х., что соответствует 8 февраля 1598 г. Автор остается верным себе, говоря о 40-летием, как бы самостоятельном, правлении Абдулла-хана. Все это в силу того строя шейбанидского государства, о котором упоминалось выше (см. примечание 67). Будучи весьма энергичным, честолюбивым и предприимчивым, Абдулла-хан проявил себя как настоящий полновластный государь еще при жизни своего отца Искандера, соправителем которого он считался с 968/1560 г. Поэтому современные ему историки рассматривают правление его отца, как правление самого Абдулла-хана, хотя фактически повелителем всего Мавераннахра он был с 991/1583 г. по 1106/1598 г. Аналогия с правлением Убайдулла-хана.

122. Дословно — стоящий во главе (государства) отправился на страшный суд.

123. Бахадур — см. прим. 48. Здесь, по-видимому, в значении ближайшего дружинника, так сказать, офицера ханского гвардейского полка.

124. Речь идет о замысле убить Абдулму'мин-хана.

125. В этих поэтических образах рисуется скорбь самой природы о непостоянстве и превратности этого мира.

126. Под этим несколько необычном для русского языка эпитетом “двуханственная” вселенная (сипахр-и ду хани) разумеется мир материальный, чувственный, мир духовный, сверхчувственный, из которых каждый уподобляется отдельному xaнству, или государству.

127. В ркп. ФБ ошибочно Хувак-хан.

128. Во всех списках ошибочно Уруш-хан.

129. Вся эта родословная переведена акад. В. В. Вельяминовым-Зерновым со следующими пояснительными вставками: “Джани-хан, сын Яр-Мухгммед-хана (Мухаммед-Султана Абул-газия), сына Бугишлау (очевидно, Манкышлак-султан Абул-газия; в татарском письме *** может легко обратиться в *** и наоборот), сына Чувак-хана, сына Мухаммед-хана; (т. е. Кичик-Мухаммеда), сына Бахадур-хана (ошибка: чит. Тимур-хана), сына Кутлук-Тимур-хана, сына Кутлук-Буга-султана (ошибка, Тимур Кутлук был сын Тимура-медика), сына Урус-хана, потомка Чучи-хана, сына Чингиз-хана”. (Вельяминов-3ернов В. В., Исследование о Касимовских царях и царевичах, ч. 1, СПб., 1863, стр. 243 — 244).

130. Известный золотоордынский хан Тохтамыш (1380 — 1385). О покровительстве, оказанном ему Тимуром, неблагодарности Тохтамыш-хана своему патрону и перипетиях борьбы Тимура с Тохтамышем подробно рассказывается в “Книге побед” (Зафар-намэ) Шарафуддина Езди.

131. Слово “престол” в ркп. ФБ отсутствует, но имеется во всех прочих списках, почему и добавлено в переводе.

132. Отца Абдулла-хана.

133. Неса и Баверд, или Абиверд — два древнейших города старого Хорасана с сильнейшими крепостями (ныне не существуют); Неса расположена подле современного туркменского аула Багир (в 18 км от Ашхабада, а Баверд — в районе станции Каахка (с селением того же названия) Среднеазиатской железной дороги. В ркп. ГБ № 1738: “... Абдулла-хан послал Дин-Мухаммед-хана править Нишапуром”.

134. Главные герои знаменитой поэмы Фердоуси Шах-намэ.

135. В оригинале ширхарэ — грудной младенец; питающийся молоком, каковое значение сюда никак не подходит, почему я перевел это слово понятием “молочный брат”.

136. В оригинале хурджин — известный во всей Средней Азии род переметной сумы, изготовляемой из ковровой материи и употребляемой главным образом при верховой езде. В этом случае хурджин или кладется позади всадника или свешивается по сторонам седельной луки.

137. Кундуз — довольно обширный район, с главным городом того же имени, в Афганском Туркестане; отличается теплым климатом и весьма благоприятными условиями для садоводства, скотоводства и земледелия. (См. Бурхан-уд-Дин-хан-и-Кушкеки, Каттаган и Бадахшан, Перевод с перс, под ред. А. А. Семенова, Ташкент, 1926, стр. 50 — 58).

138. Карайи теперь не обитают в Кундузе. По-видимому, в то время, в связи с борьбой узбеков и иранских тюрков из-за Хорасана, это племя переселилось или было переселено персидским правительством из Хорасана сюда в целях противодействия движению узбеков на запад. Эльфинстон (в начале XIX в.) говорит, что карайи “обитают около Турбет-и Хайдари, к югу от Мешхеда, и также называются аймаками” Elplunslone An Accouru of the Kingdom of Caboul, vol II, London, 1819, p. 245) Что касается тюркского слова аймак (вернее уймак), то оно означает род, племя, каковым термином в Афганистане и Иране поныне называют кочевые племена иранского и отчасти тюркского происхождения.

139. Мухаммед-Ибрагим-хан — один из шейбанидских принцев, воспитанный в Персии, был вызван в Балх в 1009/1600 — 1601гг. при содействии шаха Аббаса, который рассчитывал через него подчинить своему влиянию эту обширную узбекскую область. (См. Тарих-и аламара-и Аббаси, стр. 412 и след.).

140. Махрамами до последних дней среднеазиатских ханств назывались дворцовые чины низшего ранга; носители их находились при особе хана или эмира и исполняли мелкие хозяйственные поручения. (Одни махрамы, например, подавали кальян, другие ведали гардеробом и т. п.).

141. Теперь старый Кундуз представляет полуразрушенное укрепление; оно расположено на возвышенном месте и с трех сторон окружено рвом. Сохранились еще следы башен, крепостных стен, крепостные ворота и цитадель (Каттаган и Бадахшан. стр. 51), Новый Кундуз — небольшой город, расположенный вблизи старого Кундуза.

142. Имеется в виду, вероятно, мазар Али в теперешнем Мазар-и Шерифе.

143. Шах Аббас I, или “великий”, сын шаха Мухаммед Худабенде, правил с 995/1587 по 1037/1628 г.

144. Андхуд — современный Андхой, город в Северном Афганистане, лежит на запад от Мазар-и Шерифа на большом караванном пути от г. Керки на юг Афганистана. Шибирган — прежний Шапурган — находится между Мазар-и Шерифом и Андхоем (несколько к югу), на караванном пути от Аму-Дарьи (Келиф).

145. Ахча — небольшой город к северу от Шибиргана на том же караванном пути.

146. Эта фраза имеется в ркп. ГБ №№ 609, 1738 и 1531.

147. Во всех рукописях букв.: “через это опасное море”.

148. По Вамбери (История Бухары, т. И, стр. 73), этот мазар находился “вблизи Балха”.

149. Название коранских сур; Та-Ха — сура XX, Я-Син — сура XXXVI, каковые названия, обозначающие только наименование букв арабской азбуки, вызвали, у суннитских комментаторов Корана много толкований. Наиболее распространенным является следующее объяснение этих названий: буквы Та-Ха есть сокращение слов тахир — чистый и хади — водитель по истинному пути (оба, как эпитеты Аллаха); буквы Я-Син являются сокращением выражения я, инсан — о человек (см. Hughes Th., A Dict. of Islam. London, 1895, pp. 517 — 518). Под людьми Та-Xа-Я-Син разумеются суфии, к которым в этом, случае, прилагаются эпитеты “чистые”, “руководители”, ведущие людей истинным путем, и “совершенные люди”.

150. Шейх Мир Му'мин Азизан принадлежал к тому ответвлению дервишского среднеазиатского ордена ходжагон, которое называется джахрия-йи султанийя и ведет свое начало от известного Ходжи Ахмеда Есеви (XII в.). Прозвание азизан (возлюбленные, т. е. дервиши) имела в этом ордене целая семья, которая на протяжении длинного ряда лет играла в нем руководящую роль (См. Шейх Алим-и Азизан, Ламахат мин нафахат-ал-кудс, Ташкент, 1328, стр. 192 и след.).

151. Т. е. сделали предложение провозгласить его государем. Для этого, по мусульманским воззрениям, необходимо было: чтобы имя избранного монархом лица поминалось на пятничной молитве, чтобы он осуществил чеканку монеты со своим именем и имел свое войско. Наличие этих трех атрибутов власти являлось необходимым условием для признания государя полновластным и независимым повелителем.

152. Т. е. на троне, потому что в то время, ханским троном служила подушка, богато вышитая золотом и украшенная драгоценными камнями. По бокам ее, чтобы было на что опереться, ставили вертикально такие же две хорошо набитые подушки (Ср., например, описание приема Тимуром кастильских послов у Клавихо, Жизнь и деяния великого Тамерлана, перев. под ред. И. И. Срезневского, СПб., 1881. стр. 249).

153. В ркп. ФБ — “сделал правителем области”; в ркп. ГБ за №№ 789, 1531, 1691 и 1738 и в ркп. АС (1) и АС (2) — “послал его правителем в Балх”.

154. В тексте аз каум-и фуладчи.

155. Хаджжадж — известный полководец и наместник Ирака при омейядских халифах, отличавшийся крайней жестокостью. Умер в 95/714 г.

156. Автор придал шаху Аббасу эпитет “маленький” (кучек) в смысле унизительном и, очевидно, в противоположность его настоящему эпитету, с которым он вошел в историю — “великий”.

157. Эта фраза имеется в списках ГБ за № № 253, 789 и 1691 и АС(2).

158. Шейх Ходжа Хашими, или Ходжа Хашим, внук вышеупомянутого Махдум-и а'зама, пользовался в Мавераннахре большим почетом и влиянием, имел многочисленных учеников в разных слоях общества. Умер в 1046/1636 — 1637 гг. (Тарих-и Сейид Раким, принадл. мне рукопись, по-видимому, начала XVIII в., лл. 331б — 333а. В ташк. литографии Тарих-и касира это пропущено).

159. Все это двустишие суфийского характера; в нем под войском разумеется активность в суфийских подвигах, под любящими — адепты суфизма, страстно влюбленные в друга или подругу (т. е. высшую истину); виночерпий — шейх-наставник суфийского ордена, опьяняющий ученика божественной любовью. Но здесь вместе с тем и игра слов, так как виночерпий в суфийской терминологии обозначается словом саки, халифу же нашего шейха звали Маулана Саки.

160. Хырка — дервишское рубище (вретище), обычно передаваемое от одного шейха к другому. При жизни руководитель ордена передает свою хырка самому совершенному, в смысле мистического познания, из: своих учеников и тот, таким образом, становится достойным своего учителя. На смертном одре шейх-руководитель может передать хырка своему преемнику. Символически такая передача означает передачу всей суфийской благодати носителя хырка другому достойнейшему суфию и потому эти одеяния, нередко насчитывавшие сотни лет существования, покрытые бесчисленными заплатами, бывали предметом жарких соревнований в мистических подвигах адептов суфизма, стремившихся приобрести или, вернее, заслужить этот как бы высший диплом на совершенного суфия. Хырка играла в суфизме роль милоти библейских пророков.

161. Народы ад и семуд, упоминаемые в Коране (Сура, VII, стихи 63 — 77), были, согласно легенде, нечестивыми народами. Аллах для обращения народа ад послал якобы пророка Худа, но люди не слушали его призывов к истинной вере и были истреблены с лица земли сильным ветром. На месте истребленного народа Аллах поселил народ семуд, также поклонявшийся идолам и нечестивый. Для обращения его в истинную веру был послан пророк Салих, проповеди которого не послушал народ семуд и был истреблен огнем. (См, также Н. П. Остроумов, Критический разбор мухамедиева учения о пророках, Казань, 1874, стр. 126 — 128).

162. В ркп. ФБ, ГБ за №№ 789 и 1691, а также АС(2) — шахи Ирана; в ркп. ГБ № 609 и АС (1) — тамошние шахи, каковые слова относятся к последнему слову предыдущей фразы (“. .. в Иране”).

163. Это были крупные районы вблизи Герата. Убех — большое селение в Гератской провинции, откуда произошел ряд выдающихся лиц (см. Jacut's geogr. Worterbuch, Leipzig, 1924, 397; Мнр'ат ал-булдан-и Наспри, сост. Мухаммед Хасан-хан, т. 1, Тегеран, 1294, стр.14). Шафелян (ныне Шафлан) — обширный район у подножья гор, славившийся своими фруктами и целебными источни-ками (Раузат ал-джаинат фи аусафи мадинати Герат, сост. Исфизари. ркп. Института востоковедения АН УзССР за инв.№ 788, л. 31а,б). Историк шаха Аббаса отмечает, что шах послал выражение соболезнования по случаю гибели Вели-Мухаммед-хана его сыну Рустем-Мухаммед-султану, бывшему в то время в Герате (Искандер мунши, Тарих и аламара-и Аббаси, стр. 599). Кажется, Искандер мунши по ошибке соединил двух сыновей Вали-Мухаммед-хана — Рустем-султана и Мухаммед-Рахим султана — в одного, упомянутого им Рустем-Мухаммед-султана.

164. Искандер мунши (Цит. соч., стр. 585) указывает, что это событие произошло в 1020/1611 г. и, по-видимому, на основании этого источника покойный В. В. Бартольд в своем переводе труда Лен-Пуля (Мусульманские династии, СПб., 1899) исправил английский оригинал, внеся в русский перевод (стр. 232) дату смерти Вели-Мухаммед-хана и вступления на престол Имам-кули-хана — 1020/1611 г. Однако позднейшие авторитеты по хронологии мусульманского мира безоговорочно принимают для этих событий дату нашего автора, 1017 г. х. (Zambaur E de, Manuel de Genealogie et de chronologie pour l'histoire de I'Islam, Hanovre, 1927, p. 279).

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.