МУХАММАД-КАЗИМ

НАДИРОВА ИСТОРИЯ

ТА'РИХ-И 'АЛАМАРА-ЙИ НАДИРИ

Извлечение из "Надир-намэ" или "Китаб-и-Надири", т. III, сочинение Мухаммед Казима. Рукопись ИВ АН Д 430

Первая часть третьего тома посвящается описанию, похода Надир-шаха на Рум (малоазиатские провинции Турции) в 1157 г. х. (1744 г.).

[Рассказывая о приготовлениях к походу и перечисляя участвовавшие в нем войска, автор, между прочим, называет также военные части, состоявшие из жителей Абиверда, Дерегеза, Неса, Дуруна, Чахча, Мехнэ, Келата, Мерва, Серахса /6а/ и ряда других районов и местностей, входящих в состав современного Туркменистана или граничащих с ним. Здесь же отдельно упоминаются туркмены (л. 6а), а также войска из Мавераннахра, Хорезма, каракалпаки и казахи из Дашт-и-кыпчака “в количестве около 60 000 человек копейщиков” (л. 6б).

В то время, когда Надир занимался, осадой крепости Мосула, ему донесли, что Менгу-каан ¹, являющийся падишахом Китая, готовится к войне и с этой целью собирает войска из всех городов Китая, Хотана и “Большого Юрта” (улуг юрт) (л. 24б). В связи с этим известием Надир решил по окончании своего малоазиатского похода предпринять завоевание Китая и поэтому приказал теперь же приступить к подготовке к походу.

Центром, где должны были вестись подготовительные работы, был избран Мерв.]

Правителю Фарса Надир-шах приказал доставить туда (в Мерв) 300 харваров ² пороха, а из Кермана — 300 харваров свинца. Кроме того, в провинции /25а/ Хорасана было послано несколько человек специальных сборщиков, [168] которые должны были собрать и доставить в Мерв три тысячи харваров чугуна для изготовления ядер для пушек и мортир, а также двести харваров меди и олова для литья пушек и мортир. В срочном порядке Надир отправил в Мерв своих приближенных Али Дост-бека и Инаятулла-бека Ляляви с несколькими мастерами, специалистами по литью пушек и ядер, и приказал им изготовить здесь 70 пушек и мортир и 14 000 ядер. Как сборщики (металла), так и мастера прибыли в Мерв и явились к правителю его Шах-кули-хану, каджару мервскому, являющемуся полновластным распорядителем этой области, и с его одобрения Мухаммед Хусейн-бек и Гыяс-уд-дин-бек, командующие артиллерией этой области, занялись подготовкой к литью пушек, мортир и ядер. Хаджи Сейф-уд-дин-хан, баят, являвшийся правителем и заведывающим финансами Хорасанской области, в течение трех месяцев доставил средствами населения в Мерв все то количество меди и чугуна, какое было предписано собрать в Хорасане. После этого мастера с большим усердием и старанием принялись за литье пушек и ядер. В виду того, что в окрестностях Мерва не имелось угля фисташкового дерева, было приказано, чтобы этот уголь был доставлен жителями Гарджистана из районов Бала Мургаба и Меручака ³.

Командующий артиллерией отдал приказ о том, чтобы 300 человек, имеющихся здесь (в Мерве) артиллеристов, с целью усовершенствования в своем /25б/ искусстве, ежедневно за пределами города упражнялись в стрельбе из пушек и мортир, издавна находящихся в Мерве. Несколько человек минеров из Герата получили распоряжение ежедневно производить (учебные) подкопы и подрывные работы для того, чтобы мервские мастера-саперы совместно с ними обучались и усовершенствовались в этом деле. Шах-кули-хану был дан (также) приказ о том, чтобы он привел мервские войска в полную готовность выступить с артиллерией против Китая и Хотана, как только его величество Надир-шах возвратится после завоевания Рума. Кроме того, правителю Астрабада, Мухаммед Хусейн-хану, а также правителю Хафа и Бахарза было приказано приготовить 200 000 мортирных ядер весом в 30 и 40 манов, а другим областям Хорасана было велено запасти 3000 харваров пороха. Такого же рода инструкции о подготовке боевых припасов и артиллерии были даны в Азербайджан, Ирак и Фарс. В настоящем 1157 г. х. (1744 г.) вышеупомянутые мастера занимаются в Мерве отливкой ядер, пушек и мортир.

/42б/ Предметом настоящего повествования является изложение сути событий, связанных с Абулгази-ханом ⁴, правителем Хорезма.

Когда (этот хан) был назначен приказом его величества на управление Хорезмом, а Артук-инак, из Арала, употреблял всяческие усилия для того, [169] чтобы содействовать (его) управлению и направить надлежащим образом дела этой страны, все области, народы и племена Хорезма в течение некоторого времени подчинялись повелениям шахской власти и были послушны.

Туркменское племя йомутов, бежавшее во время прихода его величества в Хорезм, в Мангышлак, в Дашт-и-кыпчак и в Астрабад на берега Гюргена, услышав о том, что на (хивинский престол) взошел Абулгази-хан, сын Ильбарс-хана, направились все (снова) в Хорезм и поселились в районе Ак-сарая и Куня Ургенча. Пользуясь безначалием, часть йомутов большую часть времени занималась тем, что чинила притеснения и насилия над хивинским населением. /43а/ Вследствие упорства йомутов, узбеки племен кыят, конграт, дурмен, кенегес, кыпчак и другие вступали с ними в объяснения и пререкания, а когда безумие йомутов перешло всякую меру, узбеки также стали на путь вражды, в результате которой несколько человек было изрублено. (После этого) между ними (узбеками и йомутами) началась распря и кровопролитие. Чтобы исправить создавшееся положение, старшины обеих сторон после продолжительных совещаний постановили на том, что йомуты будут жить в Куня Ургенче, а пашни получат в районе Ак-сарая ⁵ и будут пользоваться базаром в Новом Ургенче.

Когда бесчинства йомутов достигли крайних пределов, Артук-инак, войдя в соглашение с Аралом, привел оттуда 10-12 тысяч пеших стрелков (мерген) с целью напасть на йомутов и рассеять их. Тогда старшины этого (йомутского) племени в полном составе явились (к Артук-инаку) с выражением своей покорности. Они сказали, что с сего дня каждого (из йомутов), кто будет чинить беспорядки, будут задерживать и представлять его к правителю, чтобы тот наказывал его по своему усмотрению и в соответствии с совершенным проступком.

Когда между обеими сторонами наступило успокоение, Артук-инак отпустил своих аральцев. После этого наступило благоденствие. Однако другие рассказывают, что когда йомутские предводители вошли в сношение со двором правителя (хана), они решили, пользуясь всяким удобным моментом, обрисовать поведение Артук-инака с дурной стороны, а затем, пользуясь расположением хана, доложить ему о предмете своего спора. С другой стороны, /43б/ предводители салыров, с давних пор пользовавшиеся здесь большим почетом и влиянием и державшие в своих руках государственные дела этой страны, также были проникнуты теперь завистью и враждой к Артук-инаку, полновластно распоряжавшемуся делами этого государства. Они также постоянно выжидали удобного момента и также сеяли вражду между Абулгази-ханом и (Артук-инаком). Таким образом, вражда к Артук-инаку постепенно укрепилась в сердце правителя, и этот невежественный глупец также стал искать случая, чтобы погубить (Артук-инака). Хотя предводители йомутов и салыров и утверждали, что они не прочь в удобный момент убить (инака), однако страх мешал им совершить это дело. [170]

У правителя (хана) было пятьсот калмыцких гулямов, доставшихся ему от отца и денно и нощно находившихся при нем. Некоторым из них, пользовавшимся наибольшим его доверием, хан поведал наедине эту тайну и пообещал им всяческие милости и награды за то, что они убьют Артук-инака. Три или четыре человека из гулямов согласились исполнить это поручение, пообещавши убить инака во время приема. Мирза Мухаммед-эмин и Мирза Кучак, состоявшие секретарями ханской канцелярии, рассказывали автору этих строк в бытность его в Хорезме, что правителю (хану) в то время было только 17-18 лет, что он был еще весьма молод и имел также привлекательную наружность. Большую часть времени проводил он в пьянство вместе с Артук-инаком. Будучи в опьянении, инак говорил непристойные /44а/ слова до тех пор, пока с наступлением ночи хан от большого количества выпитого вина не приходил в бесчувствие и засыпал на коленях у инака. Тогда этот негодяй (инак) покрывал лицо правителя (хана) сладострастными поцелуями, не обращая внимания на то, что тот открывал при этом глаза и видел все это. После этого (хан) вставал и уходил в свои покои.

На другой день (после одной из таких ночей) утром Артук-инак, по своему повседневному обыкновению, вошел в приемную. В виду того, что гулямам было приказано с убийством инака не откладывать, один из них застрелил его при входе (в приемную), а другие из гулямов здесь же изрубили в куски его своими саблями и выбросили к дверям арка.

Когда приближенные и слуги Артук-инака узнали о происшедшем, они бежали в Арал.

Все имущество инака хан забрал себе. В связи с убийством Артук-инака сильнейшее беспокойство и тревога распространились среди населения и правителей области. Благодаря стараниям предводителей салыров эти губительные волнения продолжались в течение двух-трех месяцев. Между предводителями салыров и йомутов началась борьба за власть, а также за распределение воды и земли. Вследствие того, что племя узбеков с древнейших /44б/ времен находилось вместе с йомутами и салырами, они (узбеки) вошли в соглашение с салырами и стали совместно выступать против йомутов. Предводители йомутов, собравшись все в районе Куня Ургенча, стали ежедневно производить оттуда нападения и набеги на Хиву, Хазарасп, Ханках и Новый Ургенч. По этой причине дела этой страны пришли в расстройство, так что жители ее не могли больше заниматься ни своими посевами и садами, ни прочими делами и даже не могли куда-либо выйти. Взаимные войны, убийства и грабежи Достигли необычайной степени. Аральцы также стали производить частые нападения на (города) Мангыт и Гурлен, производя здесь грабежи и разбои. Оказавшись в весьма бедственном положении и будучи бессильны что-либо сделать, жители Хорезма донесли его величеству (Надир-шаху) о происходящих беспорядках, а также о злодействах йомутов и об убийстве Артук-инака по распоряжению Абулгази-хана. Известие об этих событиях дошло до окрестностей Мосула (где в это время находился Надир). Шах приказал, чтобы Мухаммед Касим-бек, карахлю, эшик-агасы-баши [171] и наместник Герата, а также Шах-кули-хан, беглербеги Мерва, Мавля-кули-хан, правитель Серахса, Мирза Мухаммед-бек, правитель Дерегеза, и Неджеф-султан, карачорлю, с шестью тысячами находящихся в их ведении войск отправились в Сукьяр, расположенный на берегу р. Джейхуна (Аму-дарья) ⁶ и оставались там в качестве гарнизона.

/45а/ Все вышеуказанные начальники, по получении этого высочайшего приказа, собрались в области Мерва, а отсюда в 1158 г. х. (1745 г.) отправились с десятью пушками в Чарджуй. Пробыв здесь несколько дней, они прибыли затем в Сукьяр. Устроив здесь крепкое укрепление, они в нем остановились. Абуль-Фейз-хану (бухарскому), пользующемуся славой царя Афрасияба, великий повелитель (Надир) предписал заготовить в областях Мавераннахра продовольствие и фураж для (иранских) войск и доставить все это своими средствами в Сукьяр. Когда победоносные (иранские) войска прибыли в Сукьяр, сюда явилось сборище йомутов в количестве около двух-трех тысяч человек. Начальники и войска (Надира) нанесли жестокое поражение йомутам, забрав многих из них в плен и многим отрубив головы. После этого они (иранцы) преследовали (врагов) до Ак-рабата и Кугерчина, затем возвратились (в Сукьяр).

Что касается йомутов, то они, узнав о прибытии победоносных (шахских) войск, направили некоторых из своих старшин к правителю (Абулгази-хану), говоря ему следующее: “В данное время, когда говорят, что кызылбашское войско уже прибыло в Сукьяр, и когда можно думать, что начальник (этого войска) явится сюда, чтобы отомстить за кровь Артук-инака, ни тебе, ни нам не остаться в живых. Во всяком случае, тебе следовало бы оказать нам помощь и поддержку, чтобы мы могли пойти и отразить кызылбашей. Самое лучшее было бы со стороны правителя, если бы он спокойно и твердо оставался на своем месте и издали наблюдал за нашей борьбой с кызылбашами”. Предводители салыров одобрили это мнение, но к дальнейшему /45б/ отнеслись безучастно. В течение всего времени, пока ханы (начальники Надира) стояли в Сукьяре, они не послали ни одного гонца и ни одного известия (о себе). Однако, когда йомуты два раза совершили нападение на Сукьяр и после борьбы с победоносными (шахскими) войсками ушли обратно, ханы послали его величеству подробное донесение об этих событиях.

С донесением своих ханов из Сукьяра (Надир) ознакомился в то время, когда он находился в Каср-и-Ширине, при обратном следовании своем из Багдада. Узнав (о происшедшем и) о том, что правители Хорезма (до сих пор) не явились, он (Надир) тотчас же вручил своему племяннику Али-кули-хану главное командование над войсками в вышеупомянутом государстве (Хорезме), с тем, чтобы тот (Али-кули-хан) экстренно направился в Хорасан и, двинувшись оттуда с войсками этой области и с артиллерией, [172] какая имелась в Мерве, пошел бы в Сукьяр, а оттуда со всеми имеющимися там войсками прибыл бы в Хорезм. Дав ему (Али-кули-хану) чрезвычайно много различных поручений, он срочно его отправил.

Посланный вскоре прибыл в Хорасан и, приведя в готовность войска, вместе с ханами и султанами Хорасана, выступил в указанном выше году (1158 г. х. — 1745 г.) в Мерв, с тем, чтобы направиться отсюда в Хорезм,

/66а/ [Рассказывая о восстании Такы-хана в Фарсе, происходившем одновременно с осадой Мосула, автор в конце главы сообщает, что после подавления восстания и взятия Шираза, три тысячи семейств кашкайцев и иранцев (***), сообщников Такы-хана, были переселены при помощи Меджнун-бека, начальника мервских войск, в Мерв, где они и поселились.]

О борьбе военачальников Надир-шаха с Мухаммед Али-беком, сыном Фатхи-каджара, и йомутами в Астрабаде

/67а/ О преступных делах, совершавшихся в Астрабаде, отчасти уже сообщалось ранее ⁷.

Когда Мухаммед Хусейн-хан, каджар, занимавший должность (астрабадского) беглербеги и полновластного распорядителя области, был вызван (шахом) ко двору и здесь задержался, наместником своим он оставил там своего сына Мухаммед Заман-бека. (В это время) несколько человек из племени каджаров, принадлежавших к группе влиятельного представителя этого племени, Мухаммед Али-бека, иззэдинлю, затеяли, на почве зависти, /67б/ вражду с Мухаммед Заман-беком, вызвав большую тревогу среди населения области. Вышеупомянутый наместник был крайне удручен и расстроен этими обстоятельствами.

Когда возмущение перешло в открытый бунт, наместник явился (к возмутившимся) и постарался их вразумить. Однако Мухаммед Али-бек (не послушался), стал на путь мятежа и преступных действий.

Относительно (причин) этих преступных свойств и поступков (Мухаммед Али-бека) надлежит дать (нижеследующее) особое объяснение, необходимое для ясного понимания (происходящих событий).

Когда во время войны в Хорасане при шахе Тахмаспе мелик Махмуд Сеистанский убил, по приказанию его величества (Надира), Фатх Али-хана, каджара, у последнего остался сын Мухаммед Хусейн-бек, имевший тогда пять-шесть лет от роду ⁸. Бегендж Али-бек, йомут, являвшийся дядей по матери указанному (Мухаммед Хасану), услышав об убийстве Фатх Али-хана, [173] взял с собой этого мальчика и отправился с ним в Мангышлак, находящийся в Дашт-и-кыпчаке ⁹.

В данное время он (Мухаммед Хасан) большую часть времени проводит в районе Гюргена и иногда вращается среди племени каджаров. Вместе с ним находится также пять-шесть тысяч йомутов. Его постоянным желанием является затеять вражду с его величеством (Надир-шахом) и свести с ним счеты за кровь своего отца.

В настоящий момент, когда происходят описываемые события, он (Мухаммед Хасан) явился к Мухаммед Али-беку, иззэдинлю, и другим старшинам каджарского племени.

Вместе со своими военачальниками и предводителями и четырьмя-пятью тысячами людей он подошел среди ночи к Астрабаду и тотчас совершил на него нападение.

Вышеупомянутый предатель (Мухаммед Али-бек) открыл ворота крепости и без всякого затруднения передал ее (Мухаммед Хасану). Мухаммед Заман-бек укрылся в цитадели. /68а/ Несмотря, однако, на всяческие усилия (со стороны защитников), цитадель через два-три дня была взята, а Мухаммед Заман-бек был заключен под стражу ¹⁰.

Когда весть об этих событиях распространилась и дошла до Мосула (где находился в это время Надир-шах), последовал высочайший приказ о том, чтобы правитель Атека, Бехбуд-хан, и Сару-хан, карахлю, афшар, с подчиненными им войсками из провинций Хорасана направились в Астрабад для наказания его (Мухаммед Али-бека). Хотя вышеупомянутый Сару-хан в это время и был занят управлением Керманом, он, однако, также приготовился и направился (в указанную) страну. Однако, еще раньше, чем произошли (эти) события в Астрабаде, его величеству (Надир-шаху) донесли, что в Мазандеране, в местности Хезар-джериб, хаджи Сафар Сули и хаджи Каусар подняли знамя восстания. Они собрали вокруг себя многочисленные войска и, заключив союз с Хасан-ханом, сыном Мухаммед Хусейна, каджара, вступили на путь вражды и неповиновения. (Вследствие этого) по приказу его величества Мирза Такы Пир-заде, Хасан-бек, курд, и хаджи Мухаммед-бек, кераи, находившиеся (в это время) в Нишапуре и его булюках, вместе с пятью тысячами находившихся в их распоряжении войск из храбрых курдов, баятов и кераи, выступили в поход и, пройдя ряд переходов, остановились в окрестностях Дамгана. Когда известие о прибытии /68б/ победоносного войска достигло до слуха хаджей, они с шестью тысячами человек пешего и конного войска, состоявшего из населения [174] Хезар-джериба и Мазандерана, выступили в поход и, явившись на остановку Лоудар, выстроились и приготовились к сражению с вышеупомянутыми войсками. Отказавшись, однако, в этот день от битвы, каждая из сторон спокойно направилась в свой лагерь. Среди ночи хаджи Каусар и хаджи Сафар с двумя тысячами своих войск произвели неожиданное ночное нападение на победоносные войска (Надира). Однако доблестные кызылбаши в эту ночь устроили вокруг себя прочные укрепления и тщательно себя охраняли. Как только эта беспорядочная толпа (неприятелей) без всякого соображения и выдержки появилась с разных сторон победоносного войска, из укрепления раздалась оглушительная стрельба из ружей и громкие крики воинов: “койма, койма!” Этой ночью от усиленной ружейной стрельбы было светло, как среди бела дня... Наступило утро, храбрые кызылбаши выступили из своего укрепления и в пешем и конном строю начали преследование неприятеля. Не выдержав нападения, неприятель поместил всю свою конницу и пехоту на находившийся в этой местности высокий холм и стал защищаться. Храброе кызылбашское войско, однако, быстро овладело возвышенностью. Много людей было взято в плен, в том числе и хаджи Сафар и хаджи Каусар. Остальные были перебиты. Из отрубленных голов неприятелей были сооружены башни. Все имущество неприятелей досталось в добычу храбрым воинам. В это время было доставлено радостное известие о том, что сюда явился со своими войсками Сару-хан, карахлю, полновластный правитель Мазандерана, которому было поручено усмирение указанного населения (Хезар-джериба). Соединившись вместе, оба войска в этот же день выступили в путь, а затем расположились на стоянку. Рассказывают (также), что правителю Атека Бехбуд-хану последовал высочайший приказ о том, чтобы в момент прихода Сару-хана в Гурган и Астрабад он также выступил, а затем, соединившись с Сару-ханом,. направился бы против Мухаммед Хасан-хана, каджара.

Когда Мухаммед Хасан-хан прибыл в Астрабад, он в короткое время сумел подчинить себе все владения Мазандерана и других астрабадских /69б/ областей. Бехбуд-хан, здраво взглянув на создавшееся положение, увидел, что прибытие Сару-хана и соединение с ним совершенно немыслимы и невозможны. С десятью тысячами храбрецов из Абиверда, Неса и Дуруна, а также из племени гёкленов, он направился в Астрабад. Там в это время. Мухаммед Хасан-хан набрал двадцать тысяч войска из йомутов и других и собрал их около себя. Когда он узнал о движении Бехбуд-хана, он вместе с приближенными своего двора решил во всяком случае не ждать до тех пор, пока подойдут Сару-хан и другие назначенные войска и соединятся с Бехбуд-ханом, а сразиться с ним (Бехбуд-ханом) теперь же, так как возможно, что с большим войском они не справятся и понесут поражение. “Пока (сказали они) оба войска еще не соединились, направимся сначала на Бехбуд-хана и, покончив с ним, употребим затем свои усилия для того, чтобы отразить других военачальников Надира”. С такими мятежными мыслями направился он (Мухаммед Хасан-хан) с двадцатью [175] тысячами войск из йомутов, каджаров и других (племен) против Бехбуд-хана.

На пространстве, разделявшем враждебные войска, в местности Хаджиляр находилась стоянка, известная под названием Сурх-махалле. Однако прежде чем воины каждой из сторон встретились и вступили между собою в сражение, в этот день произошла встреча между разъездами обеих сторон, следовавших впереди рядов войск. Через некоторое время среди них произошла тревога и сумятица. Разъезды счастливого (шахского) войска одержали верх над разъездами противника, после чего последние обратились в /70а/ бегство. Разъезды шахских войск преследовали их до тех пор, пока не достигли рядов войск противника. Нанеся неприятелю тяжелое поражение, (шахские воины) после совершения этого удивительного подвига направились к расположению своих войск, вполне уверенные в победе. Как только разъезды прекратили стычку, (между войсками) началось такое сражение, какого не видал мир. В результате сражения Али-кули, Дурды-бехадыр со множеством йомутских начальников, а также Мухаммед Али-бек, иззэдинлю, являвшийся главною опорою бунтовщиков, и ряд других каджарских изменников как начальников, так и простых воинов, /70б/ были убиты. Достигнув полной победы над врагами, Бехбуд-хан воздал благодарение богу. Однако Мухаммед Хасан-хан с некоторым числом (своих людей) успел бежать на Гюрген, а оттуда на Мангышлак. Разделив доставшееся в добычу имущество между воинами, Бехбуд-хан направился отсюда в Астрабад. Здесь он освободил от оков заключенного под стражу Мухаммед Хасан-ханом Мухаммед Заман-бека, сына Хусейн-хана, и вновь передал ему полную власть и управление над этой (Астрабадской) областью.

[Далее подробно рассказывается, что.Надир-шах, довольный одержанной победой, вызвал к себе Бехбуд-хана, щедро наградил его и снова отправил в Астрабад.]

Услышав о победе Бехбуд-хана и поражении Мухаммед Хасан-хана, Сару-хан спешно прибыл с места своей стоянки в Астрабад, где имел свидание с Бехбуд-ханом. После этого они направились против подданных и приверженцев Мухаммед Хасан-хана и предали их избиению, соорудив здесь башню из отрубленных голов. Женщин и детей племени каджаров, а также других преданных Мухаммед Хасан-хану племен они переселили в Нишапур, где они должны были влачить жалкое существование. Через несколько дней после прибытия Сару-хана Бехбуд-хан возвратился в Атек.

[В следующей главе (без заглавия) после ряда эпизодов излагается следующее:]

/72а/ Рассказывают, что после того, как Мухаммед Хусейн-хан прибыл в Астрабад, он предал здесь избиению еще часть жителей, недоброжелательно относившихся к династии и Надир-шаху. Затем, очистив от мятежных элементов весь Мазандеран, он (снова) поставил в Астрабаде своего сына Мухаммед Заман-бека, поручив его Сару-хану, а сам снова вернулся ко двору. После этого Сару-хану был передан высочайший приказ о том, [176] чтобы он занял всю страну до берегов Гюргена и Балханских гор, а также /72б/ весь Дашт-и-кыпчак и, наказав здесь (кого следует), привел (эти страны) в полное повиновение и порядок и принял бы ее под свое самовластное управление.

После отъезда (из Астрабада) Мухаммед Хусейн-хана, между Сару-ханом и Мухаммед Заман-беком возникли трения на почве содержания людей и распределения фуража среди войск, находившихся под начальством упомянутого сердара. Сару-хан нанес Заман-беку обиду, а тот обратился с жалобой ко двору, а также сообщил о случившемся своему отцу. Царским приказом Сару-хан был вызван ко двору. Вся власть над (Астрабадской) областью была передана в руки Мухаммед Заман-хана, (одновременно с пожалованием ему титула хана).

Что касается Мухаммед Хасан-хана, сына Фатх Али-хана, то он, потерпев такое страшное поражение, ушел к йомутам и, не предпринимая здесь каких-либо враждебных действий, некоторое время занимал себя охотой. Когда же чувство собственного унижения и волнение окружающих его мятежников (снова) вызвали в нем мятежные мысли, этот смутьян во главе пяти-шести сот йомутских всадников произвел нападение на окрестности Астрабада. Захватив много имущества местного населения, а также взяв часть жителей в плен, он направился обратно. Пленных он продал (в рабство) жителям Ургенча. Когда он явился (под Астрабадом) вторично, Мухаммед Заман-хан его преследовал и, захватив у него несколько людей живьем и отрубив несколько голов, возвратился обратно. (С этих пор) между йомутами и астрабадскими войсками происходили постоянные столкновения, причем победа доставалась то одной стороне, то /73а/ другой. От этих безумных дел обе стороны пришли в замешательство.

О возмущении йомутов в Астрабаде и о посылке Надир-шахом войск для наказания этого злонравного племени

Предметом настоящей главы является рассказ о положении высокомогущественного Али-кули-хана сипахсалара ¹¹ Хорезмской области. Когда могущественный повелитель мира, государь Индии и Турана (Надир-шах) находился (еще) в Каср-и-Ширине, он (Али-кули-хан) получил от него разрешение направиться в Хорасан. Собрав здесь все хорасанские войска, он с десятью пушками и 16 000 человек с начальниками племен, предводителями и благородными ханами, следуя через Серахс и Хауз-и-хан, вступил Мерв.

Здесь он привел в готовность пятьдесят пушек и мортир со всем необходимым арсеналом и прочими припасами и вооружением. Бехбуд-хан в это время прибыл из Атека с войсками своего округа и также влился в состав (его) сил. Проведя здесь (в Мерве) несколько дней за приготовлениями [177] и получив (наконец) распоряжение (шаха) о выступлении в поход, (Али-кули-хан) направился по назначению. Рассказывают при этом (также), что /73б/ когда Алла-верды-хан, правитель Фарса, прибыл к его величеству, и когда обнаружилось, что этот человек проявил за время своей службы много опытности и большую распорядительность, и так как он (Надир) считал завоевание Хорезма важнейшим из событий (того) времени, и хотя Али-кули-хан являлся племянником его величества, однако не был испытан в невзгодах походной жизни и не имел еще полного жизненного опыта, то (шах) в срочном порядке направил Алла-верды-хана, с тем, чтобы тот прибыл к нему в Чарджуй и начал у него свою службу. В особом письме (Надир-шах) написал' Али-кули-хану, что Алла-верды-хан в качестве знающего дело и благоразумного человека пользуется близостью к правителям государства, отличается прямотой и опытностью во всех житейских делах, а потому, чтобы (Али-кули-бек) во всем исполнял его советы, ничего не предпринимая без его одобрения.

Из вышеупомянутого места (Чарджуя) они двинулись дальше и, дойдя до Сукьяра, соединились здесь с Касим-беком, карахлю, Сару-ханом, карахлю, Шах-кули-бек-ханом, беглербеги (города) Мерва, и другими ханами, которые были ранее назначены сюда по делам устройства гарнизонов. Отсюда (все) в полном порядке и готовности спешно отправились в Хорезм.

Когда (войска) достигли места Дэвэ-бои(ны), являющегося началом (территории) Хорезмского государства, (к Али-кули-хану) явилась группа сторонников Абулгази-хана, верноподданных его величертва (Надир-шаха) в составе Хураз-инака, брата Артук-инака, явившегося сюда от двора Надир-шаха еще до того, как прибыл Али-кули-хан ¹², а также Баба-бека, предводителя племени салыров, Мухаммед Эмина, мехтера, Абд-ур-рахман-бека, /74а/ парваначи, и сановников Хорезма, доложив почтительно (следующее): племя йомутов, издавна живущее в округах Хорезма и постоянно занимавшееся здесь разбоями и мятежом, узнав о прибытии его (Али-кули-хана) в Хорезм, отправило свои семьи вместе с пожитками и имуществом в Мангышлак, а сами, в количестве шести-семи тысяч конных и двух-трех тысяч пеших стрелков (мерген) приготовились к борьбе с войсками слуги шаха (Али-кули-хана).

В случае, если преследование их (йомутов) будет отложено, они непременно воспользуются этим удобным моментом и уйдут, так как они уже теперь намереваются это сделать. На этой же остановке (Али-кули-хан) выбрал восемь тысяч доблестных и отважных воинов и, поставив во главе их Алла-верды-хана, сердара, карахлю, Касим-хана, карахлю, Бехбуд-хана, чаруши, Шах-кули-хана, каджара, мервского, направили их на преследование йомутов. Указанные начальники выступили в поход в соответствии [178] с данным им приказом и прибыли в крепость Питняк. Не задерживаясь здесь, они прибыли затем в Ак-сарай, являвшийся прежним местожительством этого племени (йомутов). Здесь находилось около ста человек из йомутских воинов, представлявших собою (неприятельский) авангард. Соприкоснувшись с разъездами победоносного (шахского) войска, они (йомуты) вступили с ними в стычку. Однако, будучи все на прекрасных арабских скакунах, они (вскоре) умчались, подобно вихрю пустыни. Вышеуказанные /74б/ разъезды донесли о бегстве йомутов своим начальникам. Остановившись здесь на некоторое время, (войска) двинулись затем в полном составе на преследование йомутов. Когда проехали миль двадцать, издали показались признаки присутствия йомутов. Войскам было отдано распоряжение, чтобы они выстроились отряд с отрядом, отделение с отделением как на, правом, так и на левом крыле и в центре и приготовились бы к битве. Когда йомуты узнали о прибытии кызылбашского войска, они пришли в ярость и издали громкий крик. В количестве около шести тысяч храбрецов, под командованием Бегендж Али-бека, Мухаммед Али-бека из йомутского (поколения) ошак, Мухаммед Хасан-хана, сына Фатхи-хана ¹³, который (также) находился среди этого племени, они (йомуты) повернули обратно. Около двух тысяч членов своих семейств, мужчин и женщин, вместе со скотом и имуществом они (йомуты) выслали вперед, направив их в Балхан, а сами со всех сторон окружили кызылбашское войско и приготовились к сражению. С этой стороны (т. е. со стороны шахских войск) на левом крыле находились Бехбуд-хан, сердар, Касим-хан, афшар, и предводители Атека, правое крыло состояло из Шах-кули-хана, беглербеги Мерва, с мервскими войсками и Гедай-хана, правителя Андхоя. Главнокомандующий Алла-верды-хан со всеми остальными ханами находился в центре войска. Вокруг всего кызылбашского войска были расставлены /75а/ пешие стрелки. Тем временем йомутские всадники всей массой, не построившись даже в соответствующий боевой порядок, двинулись беспорядочной толпой на войско кызылбашей. Первый удар пал на стрелков Бехбуд-хана, оказавшихся на пути, по которому проходили йомуты. Несчастные (стрелки) не успели даже приготовить как следует свои ружья: каждый из них выстрелил по необходимости наспех, (а потому) (почти) все они стали жертвою ("мишенью") мечей и стрел (йомутов). Некоторые из них с большим трудом ушли под защиту своих войск на левое крыло. Однако, храбрецы-йомуты своим стремительным натиском сбили с места передовые части и отогнали их до расположения войск Бехбуд-хана. Первые ряды войск приняли на себя натиск йомутов, и началась жаркая битва. Во время сражения, сопровождавшегося криками “койма”, “койма”, отважный Мухаммед Хасан-хан, сын Фатхи-хана, каджара, оказался лицом к лицу с Бехбуд-ханом. Оба отважные богатыря взялись сначала за копья и обменялись несколькими ударами копий, а затем отбросили их и стали биться на саблях. [Опускаются [179] дальнейшие подробности описания единоборства, прерванного толпой нахлынувших всадников.]

/75б/ Выехав (снова) на поле битвы и увидев слабость войск Бехбуд-хана, Мухаммед Хасан-хан с двумя-тремя тысячами отважных копейщиков атаковал левое крыло (иранских) войск и, смешав своим ударом их растянутые ряды, устремился на центр. Однако, когда ряды правого крыла, состоявшие из отряда мервских воинов, преградили йомутам путь, те обрушились на правое крыло, на котором мервские храбрецы стояли непоколебимо, как гора Эльбурс, и ударами своих мечей и ружейной стрельбой отражали атаки противника. [Опущены дальнейшие подробности описания битвы между йомутами и мервцами.]

/76а/ Некоторые из йомутов заметили среди войск группу андхойских узбеков, находившихся под командой Гедай-султана, сына Азиз-кули, брата Нияз-хана, правителя Балха, в то время, когда те, испытывая беспрерывный страх и ужас, приближались к расположению мервского отряда. Заметив слабость этих людей, (йомуты) стремительным ударом опрокинули передовую часть и бросились на ряды (узбеков). Не выдержав этого удара, передовые ряды побежали, не употребив в дело оружия. Было близко к тому, что с войсками (Надира) произойдет несчастье. Заметив создавшееся положение, Шах-кули-хан, беглербеги Мерва, сражавшийся в это время в центре и ободрявший своим примером войска, спешил три-четыре сотни храбрых и испытанных мервцев и приказал им открыть стрельбу из ружей и луков, и те (начали) поражать каждым своим выстрелом одного из нападавших смельчаков, так что стойкость йомутов была сломлена. Благодаря неизменному счастью его величества и усилиям мервских храбрецов, (враги) вынуждены были покинуть поле битвы с той же поспешностью, с какой они на него явились. Они (йомуты) стали направляться к своим семействам. Славные кызылбашские воины стали их преследовать, во множестве поражая их своими менами, пока не наступила ночь. Тогда воины остановились среди песков этой пустыни и несколько отдохнули. Однако, в виду того, что со стороны Али-кули-хана было строго приказано предать уничтожению йомутское племя, а женщин их забрать в плен, воины вынуждены были через два часа (снова) сесть на коней и заняться преследованием этих злосчастных людей. Всех своих домашних, со скотом и скарбом, йомуты повсеместно держали на одну милю впереди себя, а сами следовали позади. Когда явилось солнце, они (йомуты) достигли местности Кызыл-дагы, где находится лес, растет много джингиля и тянутся необыкновенно обширные болота с зарослями тростника. Так как они (йомуты) были знакомы с этой страной, то они как птицы или как дикие звери направились по разным проходам, а частью по берегам, без всяких дорог. Когда кызылбашские войска увидели всюду рассеянные следы (йомутов), они разошлись отдельными отрядами по разным дорогам. Однако, мервские войска, знавшие эту местность, выбрали именно тот путь, по которому должно было вестись преследование. [180]

/77а/ Что касается йомутов, то на их пути встретились болотистые пространства, настолько обширные, что они похожи были на бездонные пропасти. Боясь преследования, они (йомуты) спешно разными закоулками переправили на другую сторону свои семьи и имущество, а сами в числе двух-трех тысяч человек заняли главный проход и переправу. В это время показались славные кызылбашские войска. Растерявшиеся йомуты преградили им путь. На некоторое время завязалась легкая схватка. Не выдержав, однако, натиска мервских воинов, йомуты обратились в бегство. Но так как кругом простирались разливы воды и бесконечные заросли тростника, мешавшие передвижению, то путь к бегству оказался отрезанным. (Йомуты) совершенно растерялись, лишившись рассудка, и были безжалостно истреблены мечами преследователей. Те немногие их них, которым удалось бежать, попали в трясину, в которой погибают лошади. Каждый несчастный, кто скакал туда, также лишился жизни. Таким образом в течение этого дня было отрезано и насажено на копья восемьсот четырнадцать голов йомутов, не считая тех из них, которые погибли в топких болотах. Доставшаяся воинам и начальствующим лицам добыча, в виде лошадей, верблюдов, разных /77б/ товаров, золотой и серебряной посуды, палаток, дорогих ковров, оружия и воинских доспехов, была так многочисленна, что трудно было произвести ее подсчет. Мухаммед Хасан-хан, каджар, в это время переправился через воду вместе с группой йомутских детей и женщин и поспешно удалялся. Когда распространилась весть о тревожных событиях, (именно) о прибытии кызылбашского войска и поражении йомутов, он (Мухаммед Хасан-хан) с группой находившихся при нем воинов принял некоторые меры для того, чтобы дети и женщины этого племени не попали в плен к кызылбашам. Когда закатилось солнце и наступила ночь, остатки йомутов отдельными разбросанными группами забрали своих жен и детей и ушли на Балхан и в Мангышлак.

Победоносные (шахские) войска простояли эту ночь у края болота, а когда наступило лучезарное утро, они оставили это место и, прибыв на свою первоначальную стоянку, присоединились здесь при общем одобрении и согласии к войскам главнокомандующего Алла-верды-хана. После того как прибыли (остальные) воины, участвовавшие в преследовании йомутов и доставившие множество (неприятельских) голов и пленных, все начальники /78а/ вознесли на этом месте хвалу всевышнему и направились к сипахсалару (Али-кули-хану) в Хорезм.

После того как они прибыли в эту страну и представились наместнику, он щедро наградил всех, кто проявил свою храбрость и самоотверженность в борьбе с мятежниками.

[Последняя часть главы (лл. 78б - 80б) посвящена рассказу о Шах-кули-хане мервском, обвиненном в утаивании части военной добычи и измене. Шах-кули-хан был помилован Али-кули-ханом, вопреки желанию Алла-верды-хана. Данный инцидент, между прочим, явился поводом к тайной вражде к Али-кули-хану со стороны его советника. Дорогой, при [181] возвращении экспедиции в Мешхед, Алла-верды-хан скоропостижно скончался, как говорят, отравленный Али-кули-ханом, боявшимся с его стороны наговоров (лл. 82а, 82б).]

[В следующей главе (лл. 80б - 83б) рассказывается о мероприятиях Али-кули-хана в Хиве в 1158 г. х. (1745 г.) и о возвращении его в следующем (1159 г. х.) году в Хорасан. Вместо убитого Артук-инака Али-кули-хан оставил в Хиве в качестве представителя власти брата убитого Хураз-бек-аталыка.¹⁴]

[Об йомутах в конце главы сообщается, что Али-кули-хан в своем докладе Надир-шаху доложил также о поражении йомутов и бегстве их в Балханы. Далее автор добавляет следующее:]

/83а/ В то время когда йомуты потерпели в местности *** и Ургенче поражение от кызылбашских войск, они прибыли в Балханы. При этом часть их совершила набег на Астрабад. Сару-хан, карахлю, являвшийся полновластным правителем этой области, выступил с отрядом войск против этого племени и нанес им решительное поражение, захватив при этом в плен целую группу йомутских предводителей. Остальные бежали, но затем явились со многими подарками к сердару и изъявили свою покорность и повиновение его величеству.

/83б/ Снизойдя к просьбе йомутов, великий повелитель (Надир-шах) назначил к ним особого сборщика, приказав Сару-хану, чтобы тот, соблюдая благоразумие, выбрал среди йомутов тысячу юношей, подходящих (для военной службы), и направил их в его (Надира) распоряжение, с тем, чтобы они, по примеру прочих туркмен, исполняли все обязательства, положенные [182] для кочевых племен. В противном случае пусть они знают, что будут снова наказаны. После этого йомуты выставили требовавшихся от них царским приказом тысячу подходящих юношей, а сами стали исполнять все обязанности верноподданных, наряду с прочими жителями Дашт-и-кыпчака.

[Вслед за описанием расправы Надир-шаха над несправедливыми сборщиками /166а/ податей в Азербайджане и других областях государства, автор сообщает далее следующие сведения относительно Мерва:]

Прибыв в Хорасан, его величество приказал средствами населения /166б/ перевезти из этой провинции в Мерв пятьдесят пушек и 20 000 пушечных и мортирных ядер, а также запасы меди, чугуна и олова. Упоминавшиеся выше ¹⁵ мастера, прибывшие в Мерв в то время, когда победоносные знамена (Надир-шаха) находились под Мосулом, теперь уже целиком закончили порученную им работу.

Подготавливаемая в Мерве артиллерия, арсенал и все боевые припасы предназначались специально для похода на Китай и Хотан, каковой поход его ведичество наметил предпринять после завоевания Рума. Кроме вновь изготовленных пушек и мортир, в Мерве находилась (также) артиллерия, привезенная из индийского похода, оставленная здесь после возвращения из Туркестана (в 1740 г.). В Мервском арсенале находилось в это время четыреста харваров свинца и пороха и соответствующее количество прочих припасов. Из чугуна, который был доставлен в Мерв из Хорасана, здесь отливались ядра. Отливка мортирных ядер, весом в 30 манов и стоимостью в 14 туманов и 5000 диргемов, была (уже) полностью закончена. В Мерве имелось в это время 10 000 новых мортирных ядер, весом в 30, 25 и 20 манов, кроме старых ¹⁶ пушечных и мортирных ядер, счесть которые было совершенно невозможно.

Автор этих строк в то время ведал делами артиллерии, арсеналов и оружейных складов. Производя учет старых и новых (орудий), мы с начальником артиллерии и заведывающим оружейными складами (и другими) должностными лицами Мерва явились в Хасан-абаде к его величеству. В то время, когда разбирались отчеты Мерва, (мы узнали, что) Шах-кули-хан, каджар, беглербеги Мерва, был заподозрен в сношениях и единомыслии с Мухаммед Хасан-ханом, каджаром, сыном Фатхи-хана, жившим в районе Балхан и на берегах Гюргена. (Говорилось) будто он (беглербеги) совместно (с ханом) затевал возмущение.

/167а/ Не имея такого умысла, Шах-кули-хан отверг подозрение о своей причастности к этому делу. Али Мухаммед-бек, который, по приказу его величества, состоял в Мерве соглядатаем и осведомителем ¹⁷ и который утверждал обратное, был по приказу Надир-шаха, казнен (за ложный донос). Шах-кули-хан [183] был отстранен от власти, а чиновники Мерва (были) лишены зрения и закованы в цепи, “вилы” и колодки. На должности заведывающего сборами в Мервской области в это время состоял недавно назначенный шахом Али Накы-бек, сведения о котором были сообщены в первом томе. Али Накы-бек в это время находился в полном расцвете своих умственных сил и являлся весьма выдающимся человеком. В данный период, когда Надир-шах находился в Хораcане, этот достойный человек (Али Накы-бек) был вызван сюда вместе с мервскими сборщиками податей для того, чтобы представить его величеству отчет о финансах своей области. Приняв отчет и выслушав ответы на заданные им вопросы, (шах) пришел в сильнейший гнев и приказал палачу лишить его (Али Накы-бека) зрения. По милости божией один глаз у него сохранился, и он сберег его для охраны областей, как об этом будет написано в предисловии к “Мулюк-ат-таваиф” (?) ¹⁸.

В конце концов определив сумму обложения (области) в две тысячи (туманов), он (шах) указал эту сумму сборщикам с тем, чтобы они отправились в Мервскую область и собрали ее там до последнего динара.

[В рассказе о возмущении (узбекского) племени китай (кытай) против Абуль-Фейз-хана (бухарского), о просьбе помощи у Надир-шаха и о посылке Надиром Бехбуд-хана, между прочим, сообщается, что против возмутившихся китаев, во главе с Ибадуллою, Абуль-Фейз-хан послал свой отряд, /180б/ в состав которого входили также туркмены, очевидно, считавшиеся подданными бухарского хана ¹⁹.

Первая группа войск, посланных Надиром в помощь Абуль-Фейз-хану, состояла, между прочим, из четырех тысяч; серахских и мервских войск, под начальством Шах-кули-хана, “бывшего беглербеги города Мерва, ныне (1746 г.) управляющего Серахсом”. /181а/ В последующем в состав иранского экспедиционного корпуса были влиты новые значительные силы, в том числе отряд из жителей Неса и Дуруна, артиллерийские части Мерва, а также находившийся при Надир-шахе Мухаммед Рахим-хан, мангыт, будущий основатель мангытской династии в Бухаре, с отрядом из тысячи человек. /181б/ Не касаясь подробного описания действий иранского отряда в Мавераннахре ²⁰, ниже мы приводим лишь те отрывки, содержание которых важно для учета политической обстановки в некоторых районах современной Туркмении в последние месяцы правления Надир-шаха, а также в момент его смерти, когда главные начальники иранского войска Хасан-хан, Шах-кули-хан и некоторые другие возвращались по вызову двора в Хорасан.]

/190б/ Отправив двух своих людей в Хорасан (для выяснения степени достоверности слухов об убийстве Надира), Хасан-хан остановился на берегу [184] р. Курмач (шел из Самарканда через Балх и Андхой). /191а/ В это время к нему подошли некоторые люди из племени мекрит (***) из Чечекту и напали на него. Все (спутники Хасан-хана) были перепуганы и вернулись обратно. Будучи совершенно беспомощным, (Хасан-хан) стал постепенно передвигаться и, дойдя до Меручака, остановился в Сер-и-пуле мургабском. В это время поступили сведения о восстании жителей Ирана против Надир-шаха. Рассказывали, что он (Надир) бежал в Келат, говорили (также), что он одержим меланхолией, или что он убит. Жители Меручака задумали напасть на Хасан-хана и его людей. Узнав об этом, (Хасан-хан) пришел в Пенджде и устроил себе здесь крепкое укрепление (сенгир) против крепости Ак-тепе, на берегу р. Мургаба, и здесь расположился. Перед этим жители Пенджде приходили смиренно (к хану) с предложением своих услуг, некоторые из них были им приняты и ушли обратно. В это время в Пенджде прибыло несколько человек из (окрестного) кочевого населения, привезших с собою тревожные известия о происшедшем перевороте и печальном конце (Надира). Тогда эти изменники (жители Пенджде), собравшись в количестве 700-800 человек конных и пеших, вышли из крепости Пенджде и проявили намерение напасть на Хасан-хана, чтобы овладеть его имуществом. [Далее рассказывается, что нападающие были разбиты, потеряв убитыми 660 чел. После этого Хасан-хан продолжал свой путь в Мешхед через Зурабад.]

/191б/ [Что касается Бехбуд-хана, то, как говорилось уже выше (л. 190б), он остановился на зимовку (около Самарканда) в месте, носившем название Шикаргах-и-эмир Тимур Гурган, и отправил отсюда гонцов, чтобы получить точные сведения о том, что происходит при дворе (шаха). (Гонцы) явились и рассказали (следующее):]

Когда Шах-кули-хан мервский срочно выехал вместе с Рахим-ханом, узбеком, из Шахрисябза и направился ко двору (Надир-шаха), то по прибытии в Мервскую область они застали здесь переворот и сильное волнение, вызванное тем, что на Хорасан и особенно на Мерв были наложены (большие) налоги, выражающиеся в сумме 170 000 (?), что составляло 850 000 тавризских туманов ²¹, причем эта сумма уже (в это время) собиралась при помощи побоев и истязаний жителей для того, чтобы отправить ее в шахскую казну. Из страха перед этой суммой налога (в народе) разгорелось волнение, так как размеры налога превосходят сокровища Дакиянуса и казну Кейкауса ²¹. Выполнение этого предписания являлось совершенно невозможным для мервцев, слабость которых зависела от того, что город начал устраиваться по шахскому повелению всего только десять лет тому назад и (до сих пор) кроме “ушра” ²² ничего с него (поэтому) не взималось. Некоторые отправились к шахскому двору (с жалобами). Рассказывают, что было приказано всех явившихся ко двору сборщиков податей и чиновников, из какой бы области они ни были, убить и из голов их соорудить минарет... [185]

/192а/ Увидев создавшееся положение, Шах-кули-хан, встревоженный и испуганный, выехал вместе с Рахим-ханом из Мерва, направившись по берегу мервской реки (Мургаба). У (плотины) Бенд-и-Джан Али ²³ они остановились.

Отправившись с этой стоянки, на следующий день прибыли они в Малый Мерв (Мерв-и-кучак), известный под названием Мир-абада.

По приказанию его величества (Надир-шаха) в эти времена большое число жителей Азербайджана и относящихся к нему стран было переселено при помощи войск и послано сюда с тем, чтобы они возвели вокруг Мир-абада стену и восстановили находившийся здесь ранее город, известный под названием Талхатана. Эта крепость была названа затем Мерв-и-кучак.

Прибыв сюда, Шах-кули-хан и Рахим-хан стали совещаться и решили, что если они направятся теперь ко двору его величества, то, вне всякого сомнения, они сделаются жертвой его гнева. Поэтому они решили возвратиться в Мерв и, забрав с собой его жителей, переселиться с ними в Бухару. Там Шах-кули-хан поселится с жителями Мерва в Шахрисябзе ²⁴, а Рахим-хан в Бухаре. В том случае, если победоносные войска (Надира) направятся против них, они по взаимному уговору не пожалеют сил для борьбы с ним.

Питая такие мятежные замыслы, они этой же ночью посвятили в свою тайну прибывших к ним для их сопровождения мервских начальников и предводителей. Те полностью согласились с ними. Несколько человек отправились в Мерв, чтобы известить об этом решении, а двух человек из сопровождавших их они отправили к мервским войскам, которые в это время под начальством Байрам Али-бека, мингбаши, и Назр Али-бека, араба, из Мерва, направлялись в Меручак, чтобы присоединиться к войскам /192б/ Фатх Али-хана, дяди его величества, направлявшегося для усмирения Хезареджата (района, занимаемого хезаре).

Мервские войска двигались уже пятый или шестой день и в данное время находились на стоянке в районе Пенджде. В это время, прибыли гонцы и рассказали (об изложенных выше) событиях. Байрам Али-бек, мингбаши, каджар мервский, являлся усердным слугою и преданным его величеству человеком. Действуя в согласии с Назр Али-беком, арабом, он арестовал людей Шах-кули-хана, а затем двинулся дальше и прибыл в Пенджде. Весть о возмущении Шах-кули-хана довели до сведения Фатх Али-хана. Он в свою очередь послал донесение об этом ко двору. Шах отдал Фатх Али-хану приказ о том, чтобы он охранял мервские войска, а начальников и'(всех) ослушников держал под надзором до тех пор, пока относительно [186] мервских беспорядков не будет принято окончательное решение. Что касается Шах-кули-хана, то он прибыл на то место, где находилась (плотина) Бенд-и-Джан Али. Было слышно, что Шах-кули-хан из Малого Мерва (Мерв-и-кучак) направил в Большой Мерв (Мерв-и-бузург), находившегося там в качестве наместника, некоего курда, по имени Рустем-бека, с тем, чтобы тот успокоил тамошних жителей и подготовил их к мысли о скором переселении в Бухару со своими семьями.

Группа лезгин, мукаддамов и муганцев, боясь царского наказания, отказалась (от переселения) и подняла возмущение. Несколько человек из кызылбашских воинов прибыли в Бенд-и-Джан Али и доложили ханам о (поведении) жителей этой (Мервской), области. Услышав эти известия, Рахим-хан пришел в раскаяние в совершенных им поступках. Шах-кули-хан (ему) сказал: “Ты подожди немного, пока я не овладею крепостью (Мерва), тогда ты войдешь в Мерв и на чем ты (тогда) решишь, я охотно соглашусь”.

/193а/ Когда Шах-кули-хан в тот же день подошел к Мерву, городская чернь, намеревавшаяся было принять участие (в восстании), разбежалась. Остановившись у Туркестанских ворот, известных под названием Джум'а, Шах-кули-бек написал Рахим-хану, чтобы тот вошел в город.

Однако, после того, как Шах-кули-хан выступил, узбекские начальники в лице Мухаммед Эмин-хана гисарского, Мухаммеда, ходжи-накыба и ходжи-каляна, сказали (Рахим-хану): “Ты являешься рабом его величества, а потому тебе не следует действовать заодно с (этими) кызылбашами, чтобы не порочить ни себя, ни нас перед шахом”. В конце концов они всяческими способами убедили Рахим-хана изменить свое намерение и в ту же ночь направились к высочайшему двору (Надир-шаха).

Слух об уходе Рахим-хана достиг Шах-кули-хана и стал распространяться среди жителей самого города.

Увидев изменившееся настроение людей и поняв окружающую его опасность, Шах-кули-хан, вместе с тремя-четырьмястами находившихся вокруг него мервских воинов и ожидавших всяких беспорядков, вынуждены были под давлением обстоятельств оставить своих жен, детей, имущество и состояние и бежать в пустыню.

Когда они прошли две-три мили, некоторые стали говорить, что следует идти в Герат, другие указывали на Хорезм, а третьи — на Дашт-и-кыпчак. В конце концов направились в сторону *** Мервского ²⁵. Рустем-бек, курд, был, по приказанию Шах-кули-хана, убит. Прошли еще две три мили. Некоторые (из спутников, с целью) исправить свое положение, возымели намерение схватить Шах-кули-хана и доставить его к шахскому двору. [187]

(Шах-кули-хан) узнал об этой тайне. Все разделились на две партии. /193б/ Одни присоединились (к заговорщикам), другая половина (спутников), состоявшая из зачинщиков смуты, упав духом, бежала в сторону горы *** ²⁶. Восемь человек из этой группы, уже обреченные (судьбой) на гибель, в своем безумном бегстве отправились в Хорасан. Решив между собой, что они, изменивши свою внешность, поселятся здесь в скрытых углах и будут таким образом проживать, эти глупцы (действительно) поселились в одном из кварталов Мешхеда, известном под названием Серхоузан. [Далее следует рассказ о том, как эти люди в пьяном виде выдали себя и были казнены шахом.]

Что касается Шах-кули-хана, то он с несколькими оставшимися при нем людьми, направился в сторону Сейид Аббас-абада, расположенного в 12 милях от Мерва. Трое или четверо из семейных кызылбашей дорогой жаловались друг другу на то, что они со своими женами и детьми бегут теперь последними с Шах-кули-ханом, потерявши голову и не зная даже, куда им следует направляться. Увидев в это время перед собой этого хана, они со стоном и плачем бросились к его ногам. Увидев этих растерявшихся людей, (Шах-кули-хан), вместо того, чтобы выразить им свое сострадание, убил нескольких из них, боясь как бы кто-нибудь из них не сообщил о нем в Мерв. В числе убитых было также несколько беременных женщин. Отсюда направились дальше. Дорогой (среди едущих) наступило полное смятение. Несколько человек, до сих пор остававшихся еще при хане, также решили его покинуть и разбрелись от него по разным углам и закоулкам.

Оглянувшись кругом, (хан) никого около себя не нашел, кроме своего старинного глашатая по имени Имам-верды и еще одного слуги. Хана охватил трепет. Растерянные и смущенные провели они еще некоторое время в пустыне, а к ночи скрылись в зарослях чингиля. На следующий день ему (Шах-кули-хану) пришла мысль направиться с этими двумя людьми в Мерв, проникнуть ночью в свой сад, находившийся в западной части города, и скрыться там среди виноградников, что он и сделал. Вышеупомянутый Имам-верды, как преданный слуга (своего господина), отпросился отправиться переодетым в город, (якобы для того), чтобы известить жену и детей о прибытии хана, и сказать, что они могут встретиться в саду.

Когда этот отверженный (Имам-верды) вошел в город, он здесь узнал, что в течение этих двух-трех дней в Мерв прибыл Назр Али-бек, араб, который вместе с Байрам-беком, мингбаши, и тремя тысячами войска был послан на соединение с Фатх Али-ханом, чтобы затем идти на усмирение Хезареджата и Гарджистана. Произошло это следующим образом. Когда двое людей, посланных Шах-кули-ханом, прибыли к Байрам Али-беку, мингбаши, и рассказали ему о происходящих событиях (см. стр. 185), часть мервского войска бежала еще до прибытия в Меручак к Шах-кули-хану. Те из беглецов, кому не удалось догнать (Шах-кули-хана), скрылись в зарослях [188] чингиля между (рукавами) р. Мерва, известными под названием Адака ²⁷ и здесь находились, оберегая себя от всяких случайностей. Назр Али-бек, араб, долго служивший ранее в войсках кызылбашей, приплетя к правде много лжи, доложил (о происшедшем) Фатх Али-хану, набросив /194б/ подозрение в мятежных замыслах на всех присутствовавших здесь начальников и предводителей. Когда Фатх Али-хан убедился в искренности и преданности Назр Али-бека, он сообщил об этом его величеству. После этого последовало высочайшее повеление о том, чтобы Назр Али-бек отправился в Мерв и ободрил и успокоил его население. Войска, оставшиеся вместе с Байрам Али-беком, мингбаши мервским, Фатх Али-хан взял с собою и направился вместе с ними к его величеству.

Прибыв в Мерв, Назр Али-бек арестовал здесь несколько человек из числа мервских воинов, не успевших еще бежать из города, а затем занялся охраной крепости и наблюдением за главными (большими) дорогами.

В это время явились к нему упоминавшийся уже выше Имам-верды и сообщил, что высокопочтенный Шах-кули-хан явился (в Мерв) и скрывается в своем саду. Отправившись (в сад) в тот же момент, Назр Али-бек схватил злосчастного хана, привез его в город и заключил под стражу, отправив гонца к его величеству в Мешхед с соответствующим донесением. Шах приказал Назр Али-беку заковать его (Шах-кули-хана) в колодки и “вилы” и со своими людьми направить его ко двору, а самому продолжать свое наместничество в этой (Мервской) области. Когда он (Шах-кули-хан) был уже в Ноуруз-абаде, на расстоянии одного перехода от Ак-дербенда мешхедского, последовал новый приказ (шаха), которым повелевалось ослепить этого хана и доставить затем к шаху. Когда (Шах-кули-хан) был доставлен ко двору, его били здесь каждый день палками и плетьми и держали в заключении. Когда Рахим-хан, узбек, направившийся удвоенными переходами с берегов Мургаба в Хорасан, явился к его величеству, он также обвинил Шах-кули-хана в измене и мятеже. Его величество осчастливил (Рахим-хана) разнообразными шахскими милостями ²⁸. [189]

/195а/ Автор этих строк, сын Мухаммед Казима, везира ²⁹, сообщает (следующее):

Когда гонцы доставили (в Бухару) весть о возмущении Шах-кули-хана, в распоряжении Бехбуд-хана состояло около 500 человек мервских войск, не считая артиллеристов. Получив указанное тревожное известие, этот дальновидный хан поместил мервских воинов в середине своего лагеря, взяв под наблюдение заместителя Шах-кули-хана Мухаммед Селим-бека мервского, находившегося также в должности туркестанского насакчи-баши ³⁰, а также Мухаммед Хасан-бека, джебадар-баши ³¹, Гыяс-бека, топчи-баши ³², и автора этих строк. Для надзора (за мервцами) были выделены части из находившихся в лагере войск.

20-го числа месяца раби II 1160 г. (1 мая 1747 г.) был получен приказ его величества, в котором сообщалось, что шах послал (в Бухару) Рахим-хана в качестве “Туркестанского аталыка”, с тем, чтобы он привел в порядок здешние дела и возвратился снова ко двору ³³. В соответствии с этим, войскам также было предписано прибыть в Бухару (из-под Самарканда).

[Далее следует подробное изложение событий, связанных с захватом власти в Бухаре Рахим-ханом, убийством им Абуль-Фейз-хана, борьбою бухарцев с иранским отрядом под стенами Бухары и отступлением последнего в Хорасан в связи с полученным известием о смерти Надир-шаха.]

Когда отступающий иранский отряд приближался к Чарджую, чтобы переправиться здесь через Аму-дарью, Джума-кули-бек, мангыт, сопровождавший, по распоряжению Рахим-хана, иранский отряд, посадил двоих из своих людей на “сал” ³⁴ и направил их (на противоположную сторону реки) в Чарджуй к (туркменам) племени сарык, эрсари и другим, прося их доставить суда для кызылбашских войск, которые хотят переправиться здесь через реку и направиться затем в Мерв. Тогда все туркменские предводители (именно) Бака-султан, Хусейн-хан-бек, Араб-бай, эшик-агасы ³⁵, сарык, Адина-кули-бек, Эвез-дадха ³⁶, Мерген-султан, Рахим-бек, Мустафа-кули-бек, [190] Салих-бек и другие начальники племени эрсари собрались против Чарджуйской переправы с тридцатью тысячами человек конных копейщиков. /201а/ Они решили (так), что в случае, если мы пустим кызылбашей на эту сторону Джейхуна и окажем им хороший прием, они (все равно) разграбят весь наш народ и уйдут к себе. Поэтому будет лучше, если мы займем весь берег и будем его охранять. В случае, если кызылбаши будут на “салах” или судах переправляться на эту сторону, мы будем препятствовать им, поражая их своими стрелами и саблями и таким образом избавимся от разорения, которое нам предстоит.

Решив на этом, они сказали в ответ, что всякий раз, когда река Джейхун имела переправу, мы всегда наносили кызылбашам страшное поражение.

Одним словом, не вступая в дальнейшие переговоры, эти люди (туркмены) заняли берега Джейхуна.

Бехбуд-хан и другие начальники знали, что переправа через эту грозную реку не легка, а потому, всецело уповая на помощь всевышнего, они расстроенные и печальные направились берегом реки вверх, в поисках переправы.

Пройдя некоторое расстояние, (войска) прибыли в Бурдалык ³⁷. При войске находилось 50 пушек и мортир, которые воинам приходилось везти на своих собственных конях, в виду того, что артиллерийские лошади погибли во время военных действий в Бухаре. В виду невозможности (дальнейшей перевозки) четыре мортиры здесь были тайно закопаны в землю. Двигаясь дальше, (войска) достигли селения (касабе) Наразыма ³⁸, жители которого при слухе о приближении войск скрылись, разбежавшись в горы и пустыни.

/201б/ [Далее рассказывается, что в Наразыме также была зарыта часть пушек и артиллерийских припасов. Дальнейший путь войск направлялся через Керки в Балх, однако, встретив препятствие к переправе у Керков, войска должны были направиться вверх по реке до Куляба. Автор — сам участник этого похода — /202/ дает довольно подробное описание пройденных стран. /204/ Пройдя из Хульма с боем через территорию Афганского Туркестана, иранские войска в районе Сар-и-пуля снова столкнулись с туркменами. Эта стычка описывается автором следующим образом:]

/206б/ (Из Сар-и-пуля) направились к Хан-абаду ³⁹, от которого оставалось три мили до крепости Ходжа-деке (?), как вдруг показалось туркменское войско. В тот же день, когда неожиданно появились туркмены, автор этих строк ехал позади войска, ведя дружескую беседу с Джафар-ханом, баятом, с которым был связан близкими отношениями. Бехбуд-хан (сердар) также оставил [191] передовые части и прибыл в ариергард, настоятельно побуждая войска усилить бдительность и охрану. Так как у меня была прекрасная быстроходная лошадь, он (Бехбуд-хан) предложил (мне) выехать несколько вперед и установить численность этого (туркменского) войска. Как только я поднялся на песчаный холм, я в тридцати-сорока шагах от себя увидел одного из быстрых туркменских всадников, который также появился здесь. Когда я занялся подробным изучением и расследованием обстановки, он (всадник) мне объяснил, что, Рустем-бек Кара, правитель Керков, прибыл с туркменским племенем эрсари для того, чтобы устранить срам и позор стольких лет. Сказав эти слова, он пустил в меня стрелу, которая, однако, за дальностью расстояния не достигла цели.

Возвратившись к сердару (Бехбуд-хану), я сообщил, что то (войско), какое удалось видеть мне, не превышает 2500 человек, но так как эти люди (туркмены) собрали свое войско по обыкновению отовсюду, то все думают, что туркмен не менее десяти тысяч.

Осторожный сердар (Бехбуд-хан) приказал всем подчиненным ему войскам расположиться в разных местах по берегу реки. Туркмены явились и, преградив путь победоносным (иранским) войскам, начали затевать бой, гарцуя по полю и выставляя на вид свою удаль. Тогда сердар, пустив впереди себя около тысячи пеших войск из персов и луров (фейли), атаковал туркменское войско. Не выдержав (града) пуль, метательных копий и артиллерийских снарядов, туркмены бросились бежать, направляясь в сторону Чечекту и Меймене.

По распоряжению сердара мервское и серахское войска преследовали (туркмен) на расстоянии двух миль, убили из них 104 человека и, насадив их головы на копья, возвратились (к своим).

[После этого иранский отряд направился в Андхой, а затем прибыл в Меручак, откуда мервские войска были отпущены по домам, а остальные /207а/ ушли в Хорасан.]

[Прочие упоминания в III томе о туркменах связаны с описанием похода полководца Надир-шаха Мухаммед Али-хана в 1156 г. х. (1743 г.) в Дашт-и-кыпчак, т.е. Кыпчакскую степь, под которой в данном случае автор разумеет пространство, занятое казахами, каракалпаками и калмыками. Поводом к походу явилась будто бы жалоба одного из потомков Чингиз-хана, Баслу-хана, на притеснения со стороны “калмыков Кашгара и Мачина”, захвативших часть наследственных владений этого хана и будто бы угрожавших занятием всех его земель (л. 207б).

Прежде чем выступить в степь Мухаммед Али-хан направился на берега Гюргена и здесь, в качестве пополнения к своему отряду, набрал две тысячи йомутов. Из йомутских предводителей, участвовавших в этом походе, упоминаются Мухаммед Али, ошак, Али-кули-бехадыр-хан и Ахмед-бек. В результате [192] ссоры между названными предводителями, часть йомутов в количестве около 400 чел., отказалась от участия в походе и ушла к себе, однако усилиями начальников взамен ушедших 400 человек были взяты другие (л. 208а). Как видно из дальнейших упоминаний автора (лл. 209а,224а, 231а и др.), йомуты играли в походе и происходивших военных действиях весьма значительную роль.]

Комментарии

1 В дальнейшем (л. 208а и сл.) упоминается не Менгу-каан, а Кандуи-каан “владетель калмыков”, а также Лятиф-хан “царь Мачина”.

2 Харвар равен 100 тавризским манам. Тавризский ман (малый) равен 2 944 кг. Л. Ф. Богданов, цит. соч., стр. 95.

3 Уголь фисташкового дерева, как известно, еще в средние века применялся иранскими мастерами для плавки руды, в частности в районе Бадгиса, под которым у мусульманских географов была известна область Бала Мургаба и Меручака (см. А. Меz. Die Renaissance des Islams. Heidelberg, 1922, S. 416).

4 Мехди-хан называет его Абуль-Мухаммедом.

5 Лежит на границе песков, на северо-запад от г. Газавата.

6 Определить местоположение Сукьяра или отождествить его с каким-либо более известным пунктом не удалось.

7 л. 26б.

8 Автор отмечает при этом, что о данном событии рассказывалось в первом томе его сочинения, до сих пор остающемся нам неизвестным. Из дальнейшего рассказа (лл. 69а, 77б и др.) видно, что мальчика звали не Мухаммед Хусейн, а Мухаммед Хасан, и что в данном месте мы имеем дело с ошибкой переписчика.

9 Речь идет о Мухаммед Хасан-хане, являвшемся дедом Фатх Али-шаху (1797— 1834 гг.). О роли туркмен в жизни Мухаммед Хасан-хана говорит также бар. К. Боде в своих “Очерках Туркменской земли” (“Отечественные Записки”, 1856, кн. 8, стр. 447).

10 В другом месте (л. 26б) автор указывает, что нападение на Астрабад Мухаммед Хасан-хан совершил с помощью Бегендж Али, Здесь же сообщается, что часть начальствующих лиц Астрабада перешла на сторону Мухаммед Хасан-хана, а часть укрылась вместе с Мухаммед Заман-беком.

11 Главнокомандующего.

12 Из предыдущего сообщения Мехди-хана (см. выше) известно, что Артук-инак направил Хураза на службу в армию Надира.

13 Следует читать Фатх Али-хана.

14 Мунис о событиях в Хиве рассказывает следующим образом. Когда Надир назначил Абулгази II на царство, Артук-инак вернулся в Хиву и сместил (им же посаженного) Hyp Али-хана, а своего младшего брата Хураз-бека с 60 знатными узбеками отправил нукерами к Надиру.

Вместе с Али-кули-ханом для усмирения йомутов прибыл и Хураз-бек, которому Надир поручил управление Хорезмом. Истребив туркмен, Али-кули поселился в своем сенгире (укреплении) около Гендумкана. В следующем году Абул-хайр-хан совершил набег на район к северу от Ходжа-коля, разграбив дом Ади-кыпчака. В 1159 г. (1746) Хураз-бек отправился в Иран к Надир-шаху. В этом же году Абулгази убил Артук-инака вместе с его братом Сейид Али и матерью. Услышав об этом, Хураз-бек попросил у Надир-шаха в ханы Хивы Гаиб-султана (сын Бехадур-хана, младшего брата Абул-хайра, находившийся сначала в Бухаре, а затем служивший у Надира в войсках), после чего по поручению шаха овладел Хивой. Услышав о прибытии Хураз-бека, сановники Хивы схватили Абулгази и заперли его в медресе Араб-хана. Хураз-бек взял его из медресе и в отмщение за кровь своих братьев и матери убил его (Абулгази). Абулгази царствовал пять с половиной лет.

Через два дня после, восшествия на престол Гаиб-хана, Хураз-бек предал смерти 18 алтун-джелау (***), которые совместно с Абулгази-ханом убили Артук-инака и Сейид Али (его братьев). В 1165 г. х. (1751 г.) Гаиб-хан убил Хураз-бека, после чего стал править самовластно. Артук-инак правил 6 лет, за ним Хураз-бек 5 1/2 лет. В это время всеми делами Хивы распоряжались мангыты, творя всюду насилия. Одновременно с убийством Хураз-бека было убито 60 знатных мангытов и 10 сподвижников Хураз-бека. Рукопись Е 6, лл. 39а - 39б.

15 См. выше, стр. 167-168.

16 В тексте добавлено “и новых”, что, по-видимому, является ошибкой переписчика.

17 ***

18 Какое сочинение автор при этом имеет в виду, неизвестно.

19 Подробнее об этом см. П. П. Иванов. Восстание китай-кипчаков, стр. 8-9.

20 Из ряда замечаний автора (лл. 181б, 182б, 190б и др.) видно, что в дальнейшем этот туркестанский корпус Надир собирался направить против “Китая и Хотана”.

21 Указываемые автором суммы оставляют неясным соответствие тумана и динара.

22 Ушр — налог в размере 1/10 урожая.

23 Джан Али — имя одного из эмиров бухарского хана Абдуллы, участвовавшего в походе на Мерв в 1566 (974) г. Об этом походе см. В. А. Жуковский, цит. соч., стр, 75. Возможно, что устройство или восстановление этой плотины связано с именем названного лица.

24 Ранее (л. 183б) автором сообщалось, что, в связи с происходившими политическими смутами, в г. Шахрисябзе в это время совсем не оставалось жителей.

25 Возможно, что следует читать ***, так как другой современник описываемых событий, бухарский историк Мухаммед Эмин, сообщает, что Шах-кули Мервский бежал со своими приверженцами в сторону р. Теджена. См. “Тарих-и-Рахим-хани”, соч. Мухаммед Вефа-и-Керминеги, ркп. ИВ, л. 94а.

26 За отсутствием диакритических точек прочитать название не удается.

27 В ряде своих работ В. В. Бартольд уделял внимание вопросу о местоположении города Адака, упоминаемого впервые около 1464 г., не разрешив, однако, этого вопроса окончательно. (Ср. ЗВО, т. XV, стр. 186, 206. Очерк низовьев Аму-дарьи, стр. 77-80. К истории орошения Туркестана, стр. 91-92). Если принять во внимание свидетельство историков о том, что Адак лежал “на пути из Везира (в Хорезме. П.И.) в Астрабад и Хорасан”, то свидетельство нашего автора о местности Адак (букв, “нога”, “низовье”, “устье”) в низовьях реки Мургаба заслуживает большого внимания, указывая на то, что Адаков было два: город в низовьях Аму-дарьи и местность в низовьях Мургаба.

28 Уже цитированный выше историк Рахим-хана бухарского, Мухаммед Вефа, также , приводит в своем сочинении довольно подробный рассказ о восстании Шах-кули-хана мервского. Так же, как и Мухаммед Казим, бухарский историк изображает Шах-кули-хана неблагодарным изменником, затеявшим бунт против своего повелителя, не раскрывая при этом ни истинных причин восстания, ни его социальной базы. Рассказ Мухаммеда Вефа чрезвычайно беден фактическим материалом, возмещаемым автором в большинстве случаев многословной риторикой. В противоположность Мухаммеду Казиму, бухарский историк представляет Рахим-хана в качестве преданного слуги Надир-шаха, с самого начала занявшего враждебную позицию по отношению к заговору мервских начальников. В отдельных деталях рассказ бухарского историка совпадает с повествованием Мухаммеда Казима. Арест Шах-кули-хана, по словам Мухаммеда Вефа, был произведен самими жителями Мерва, узнавшими о тайном прибытии его к своей семье. См. “Тарих-и-Рахим-хани”, цит. ркп., лл. 94а и сл.

29 Как известно, автором последней части данного сочинения (лл. 195-251) является не Мухаммед Казим, а его сын, нигде не названный по имени.

30 Насакчи — палач при дворе персидских шахов XIX в.

31 Заведывающий арсеналом.

32 Начальник артиллерии.

33 Некоторые подробности, связанные с следованием Рахим-хана из Хорасана в Бухару, сообщаются в цитированном выше сочинении Мухаммеда Вефа.

34 Сал — плот из тростника или другого материала.

35 Один из чинов Бухарского ханства.

36 То же.

37 Приблизительно на середине пути между Чарджуем и Керками.

38 Современное селение Наразым находится ближе к Чарджую, чем Бурдалык, поэтому в Наразым войска должны были прийти раньше, чем в Бурдалык.

39 Километрах в 15 на юго-запад от города Акче по направлению к Шибиргану.

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.