МУХАММАД-КАЗИМ

НАДИРОВА ИСТОРИЯ

ТА'РИХ-И 'АЛАМАРА-ЙИ НАДИРИ

Получение Мухаммад-шахом пощады от владыки мира и предоставление ему чести посещения благородного порога

Когда при поддержке всемогущего и всевышнего [бога] и в силу постоянной удачи бесподобного счастливого государя стала очевидной такая выдающаяся победа, - по слову священного стиха: “Подлинно, мы одержали для тебя явную победу” (Коран, 48, ₁), [140] Мухаммад-шах со всем своим войском и высокими эмирами засел в той самой крепости, которую ранее построил для себя, и в голове и груди у него утвердились печаль и горе; каждую минуту ему было стыдно своих действий, и он боролся со своим несчастьем. Он так советовался с оставшимися эмирами и вельможами: “Если мы приостановим войну, уйдем в Шахджеханабад, откроем казначейство и снова наберем триста тысяч /215б/ человек, то на этот раз победа, может быть, будет наша”. Бестолковые эмиры согласились с этими словами. Но владыка мира держался правильного мнения относительно подавления противника: он поручил победоносным эмирам и газиям окружить индийское укрепление, чтобы преградить пути и дороги, дабы никто не мог привезти их войску продовольствие. В том числе он приказал Хан-'Али-хану гок-лану, Мухаммад-Риза-хану Курду, Ибрахиму... (Пропуск) и Касим-беку каджару с отрядом победоносных солдат, смелых, как Бахрам, курчи ⁸⁸, гулямов, подобных Сатурну, и мулазимов великих эмиров, - всего их было десять-двенадцать тысяч отличных всадников, - вырвать из рук индийцев путь [из] Панипата, находиться там и действовать так, чтобы закрыть дорогу в Шахджеханабад и другие пути, дабы продовольствие и необходимые припасы не привозились в индийский лагерь. Согласно приказу владыки мира этот [отряд] направился на помянутую дорогу и не допустил движения ни одного человека из укрепления Мухаммад-шаха. С другой стороны, приближенный к государю афганец. Гани-хан абдали с полком победоносных солдат по приказу владыки мира поднял знамя движения в сторону кашмирской дороги, потому что в той области нагрузили продовольствием и фуражом десять-двенадцать тысяч вьючных животных с целью доставить [эти припасы] в ставку Мухаммад-шаха; все было захвачено помянутыми газиями, и та дорога была закрыта. На шахджехан-абадской дороге [обоз из] тридцати-сорока тысяч верблюдов, слонов, мулов и лошадей, на которых погрузили продовольствие и фураж и везли для войска Мухаммад-шаха в сопровождении И'тимад-хана Ходжи и Шахбаз-хана Узбека, был [141] встречен на стоянке Панипат победоносным войском Хан-'Али гоклана и прочими, и между обеими сторонами произошел трудный бой: благодаря удаче счастливого, как Фаридун, падишаха /216а/ Шахбаз-хан и Итимад-хан были разбиты и бежали. Большое число их солдат погибло от меча и стрел газиев-мирозавоевателей, шахджеханабадские дороги были закрыты, и помянутое имущество и вещи были посланы счастливому мирозавоевателю. Таким образом закрыли все дороги и пути полностью, так что ни у кого не было возможности войти или выйти из ставки Мухаммад-шаха, и, если кто-нибудь пытался выйти из укрепления, победоносные воины убивали его.

Великий страх и ужас овладели Мухаммад-шахом и его сановниками-эмирами; люди погибали от отсутствия пищи, животные - от недостатка фуража; верховые животные все пошли на пастбище небытия, и у большинства людей от бессилия была отнята возможность встать и сесть. Государем-мирозавоевателем было приказано, поставив артиллерию вокруг того неприступного укрепления, заняться его разрушением и со всех сторон закрыть Мухаммад-шаху путь бегства и надежды. Когда помянутый государь увидел себя окруженным со всех сторон водоворотом бедствий, то сколько он ни совещался относительно бегства и сколько ни советовался относительно спасения с высокосановными эмирами и почтенными приближенными, кроме подчинения и повиновения [они] выхода не находили. Волей-неволей в четверг помянутого месяца ⁸⁹ слабый и растерявшийся, он обратился к посредничеству. Он послал во дворец правителя мира верховного везира низам ал-мулка с несколькими толковыми почтенными эмирами, с [видом] слабости и огорчения, и обильной лестью просил мира и заявлял о подчинении: дескать, может быть, таким путем из этого водоворота бедствий он доведет пожитки жизни до берега спасения. После прибытия послов в тот халифский дворец, когда они доложили подножию халифского престола счастливого государя о своем положении, подчинении и повиновении, великодушный государь поступил по смыслу неподражаемых слов главы /216б/ святых, то есть 'Али Муртазы: [142]

Когда ты одолеешь врага, вот мой совет:
Прости его, ведь в мире людей безгрешных нет.
Но если в его пользу не скажут ничего,
Твое великодушье не защитит его, -

и милостью, высоким благоволением, умом, милосердием, справедливостью и щедростью надировой сделал очевидными свое великодушие и благородство. Обещанием мира он простил этих презренных людей и, обласкав и одарив послов, согласно их требованию отправил обратно. Когда послы заявили об отсутствии фруктов, он отправил для златовенечного государя с одним-двумя из своих доверенных людей около тридцати верблюдов с фруктами, съестными припасами, шоколадом и сладостями. После прибытия туда помянутые послы доложили о доброте и снисходительности Надира, о том, что он простил их вину и пощадил во всех отношениях, и о прочих пунктах. Вышеупомянутый падишах каждому из двух высокодоверенных лиц, доставивших съестные припасы, дал тысячу туманов и с несколькими другими лицами отправил во дворец мирозавоевателя. Было решено, что на другой день помянутый падишах с эмирами и вельможами прибудет к небесновысокому порогу счастливого правителя и будет иметь беседу.

Когда владыка эпохи узнал о прибытии падишаха, лучшего представителя куркановой семьи, он тотчас же приказал, чтобы высокие военачальники, благородные минбаши и победоносные газии, украсив себя серебряными и золотыми одеждами (То есть одеждами, расшитыми серебром и золотом), а другие, “погрузившись в море железа и булата”, сели на коней с золотыми уздечками и построились по четыре-пять в ряд от выхода из укрепления Мухаммад-шаха до высочайшей ставки, то есть на расстоянии двух законных фарсахов. Группе высоких ханов и знатных командиров было приказано пойти для встречи до места укрепления помянутого падишаха /217а/ и, как только просвещенный падишах выйдет из укрепления, совершить необходимые поклоны, какие мулазимы делают государям, всем сойти с лошадей и с поводьями в руке (В тексте ошибочно: “в удилах поводья”. Здесь явная несуразица: ведь сначала нужно спешиться и уж потом делать поклон) идти пешими полмили; когда [143] помянутый падишах несколько раз потребует сесть верхом - сесть и по правилу слуг следовать сзади него плечом к плечу с прочими мулазимами. Словом, он дал помянутым командирам правила встречи и отпустил.

Просвещенный [индийский] падишах с Камар ад-Дин-ханом, низам ал-мулком и прочими сердарами и субадарами Индии, выйдя из упомянутого укрепления, направился во дворец, являющийся местом земных поклонов государей. Как было упомянуто, все сердары и военачальники встали у начала укрепления, у выхода, напротив небеснопрестольного государя и удостоились поклониться шаху. Когда он проехал около мили и о его прибытии было сообщено владыке мира, обнаружились знаки шахиншахской милости: по приказанию счастливого государя знаменитые эмиры, высокосановные везиры, могущественные садрын ⁹⁰, пышные курчи, блестящие сотники и прочие чиновные и должностные лица отрядами и группами приступили к встрече и удостоились поклониться ему. Счастливый падишах (Наименование Мухаммад-шаха счастливым (***) показывает с какой щедростью и безразличием наш автор раздает пышные эпитеты) рассмотрел каждого соответственно его рангу и разрешил ехать. Когда осталось около полумили пути до высочайшей ставки, по приказу мирозавоевателя его старший славный сын Насраллах-мирза с достославными чинами августейшей канцелярии и личным надимомн ⁹¹ счастливого государя Назар-'Али-ханом направился для встречи.

Когда показался кортеж помянутого государя, Насраллах-мирза с прочими великими эмирами сошел с высокого вороного коня, и все эмиры удостоились поклониться шаху, /217б/ а Насраллах-мирза побежал вперед и хотел коснуться своим небесным лицом ноги и стремени его; благородные ишик-акаси ⁹² доложили помянутому государю: “Это Насраллах-мирза, дорогой сын его величества счастливца эпохи, поспешил навстречу и желает поцеловать стремя”. Помянутый государь был очень обрадован прибытием Насраллах-мирзы; не допустив поцеловать стремя, он поцеловал его в лоб и приказал сесть на лошадь и ехать рядом с ним. Несмотря на чрезмерные предложения помянутого [144] падишаха, Насраллах-мирза, соблюдая вежливость, ехал сзади; таким же образом эмиры и вельможи отрядами и группами следовали друг за другом и были обрадованы и осчастливлены августейшей беседой. Каждому он оказывал милость и одаривал достойно и соответственно их положению, и благодаря обилию милостей и большой скромности он сеял семя любви на ниве сердец их.

Таким образом, почти до халифского дворца на каждом шагу - группа и в каждом месте - толпа спешила навстречу, и получилось такое стечение [людей], что в каждом углу той степи [была] тысяча войск и ратей; праздник Ноуруз смотрел с беспокойством на это радостное торжество (Новогодний праздник Ноуруз (день весеннего равноденствия 21 марта) отмечается в некоторых мусульманских странах, в особенности в Иране, большими торжествами. Автор хочет сказать, что встреча Мухаммад-шаха превратилась в такое торжество, что и Ноуруз позавидовал). Когда это движение окончилось у края места [расположения] шатра прибежища государей, он (То есть Мухаммад-шах) сошел со скачущего до неба (Буквально: “место назначения которого - небо”) коня и направился вместе с Насраллах-мирзой, Назар-'Али-ханом и Мухаммад-'Али-ханом афшаром к месту могущества и счастья.

Когда мирозавоеватель увидел издали Мухаммад-шаха, он из шатра, в котором сидел, перешел для оказания почета под тент, который поставили перед шатром славы. В том небеснопышном месте два великих государя (Буквально: “у которых небесный свод является слугой”) крепко обняли друг друга и стали обмениваться рукопожатиями и объятиями. Так они пошли вместе в /218а/ небоподобный шатер и уселись рядом на троне пышности и великолепия. Его величество счастливый государь из любезности и благосклонности, оказывая почет и уважение, составляющие необходимую принадлежность скромности и исключительности, сказал: “Так как наша августейшая особа известна [как принадлежащая] к племени афшар, а афшары являются одной из ветвей туркмен и наши отцы и деды принадлежали к туркменской семье, то в таком случае эти два государства [145] связаны со славным племенем курканов ⁹³, и целью нашего прибытия в эти области является лишь встреча с вашей высокосановной особой”. В общем, он сказал много дружеских и братских слов и мягких речей, так что помянутый государь успокоился. Разговор этих двух небеснопышных государей продолжался около чага: по окончании беседы и царской трапезы Мухаммад-шах перешел в шатер, который назначили для сидения и отдыха и который был рядом с царской ставкой счастливого государя. Знаменитый сын мирозавоевателя Насраллах-мирза, сидевший вместе с правителем Myхаммад-шахом, пошел в то благополуч ное место. Пробыв около часа, он получил разрешение вернуться и поспешил в свое жилище (Речь идет о Насраллах-мирзе, назначенном состоять при Мухаммад-шахе). Эмиры и чиновники помянутого государя расположились вокруг него, кроме низам ал-мулка, который по приказу владыки мира пошел в лагерь Мухаммад-шаха для успокоения [войска], осчастливил индийское войско падишахскими милостями и благоволением и всех успокоил.

Пробыв около часа в палатке, помянутый падишах послал со своим доверенным лицом в мир украшающий шатер джака ⁹⁴...  (Пропуск) и падишахскую ... (В тексте ***; может быть, *** (мантия)?). Счастливец эпохи сказал: “В скором времени я опять отдам падишахскую власть в этой стране в /218б/ его крепкие руки”. Однако после посылки помянутых предметов Мухаммад-шах вызвал на уединенную беседу двух своих личных надимов и наиболее разумных людей и жаловался на действия и поступки несправедливой судьбы и коварного рока, слезы сожаления лились из его очей мудрости, и невольно этот могущественный, как небо, падишах плакал. Помянутые приближенные, вступив на путь наставления, доложили:

“Да будем жертвой твоих алых (То есть кровавых) слез! Не следует печалиться и огорчаться из-за высокого положения судьбы и перемены дня и ночи, ежедневно вращающихся около человека, потому что они проходят, как волна. Вероломная судьба в короткое время [146] уравнивает счастье и беду; каждое солнце счастья она в скором времени сведет к закату небытия, и каждый вечер несчастья быстро сменится утром удачи. Ни от того не следует расстраиваться, ни этому радоваться, ни от того смущаться, ни от этого ликовать; завтра перо смерти проведет черту недействительности на рисунке бытия этого и того, и вот высота и низость положения царя и нищего [уже] уравнены потоком гибели.

Стихи:
Большое утешенье, что переменчив свет.
Добро и зло проходят, здесь постоянства нет.

А еще подумай о деяниях властителей эпохи и воздай благодарность за милость великих. Хотя редкость эпохи, счастливый мирозавоеватель, вступивший из Ирана в эту страну и ударами острого меча [одолевший] твое войско, овладел таким, как ты, падишахом - обладателем твердого решения ⁹⁵, но он оказал необходимое внимание и [проявил] братское отношение. Выбрось из сердца свое унижение и беспомощность, сомкни губы, желающие посмеяться [от радости] двухдневного счастья, смейся от всего сердца над детским плачем из-за молока мирских удовольствий, не грусти из-за расстройства своих дел, не царапай щеки памяти ногтями скорби по [утраченному] величию и главенству, потому что завтра /219а/ конец дням страданий и бедствий: из-за горизонта событий поднимется утро счастья и удачи, и скоро унижение сменится величием и презрение - уважением. Проводи пятидневную жизнь так, как придется; шероховатость положения, [созданного] коварной судьбой, сделай для себя ровною. Архитекторы судьбы и предопределения, хотя и составили для тебя этот план [жизни], но работники этого старого рабата с двумя дверьми (Здесь жизнь уподобляется рабату, или каравансараю, с двумя дверьми: для входа и выхода) приготовили глину для каждого государя и полководца. Если ты пройдешь шагами мудрости по цветнику деяний и летописей ушедших и умерших, посмотришь глазами серьезности на цветы разнообразия, перемен положения и повадок изменчивого мира, перечитаешь с помощью ума мысли…(Пропуск) и [147] виденное и на ложе спящей беззаботности оросишь сердце из сосуда раздумья розовой водою назидания, ты во всяком случае узнаешь, что место прохождения судьбы (Персидское слово *** выражает одновременно два понятия: “время” и “судьбу”, в поэзии эти два понятия сливаются) не есть место для проживания и старый кабак тленной мирской жизни неустойчив. Это не место развьючиванья; это - разбойничий притон, где нужно быть постоянно осторожным, и сломанный мост, по которому нужно проходить с поспешностью; это место бегства - не место покоя; место расторжения, а не место привязанности; остановка, полная обмана, и место обездоленных. Один из поэтов сказал:

Мир - мельница, но без дверей и ворот;
Здесь ежеминутно другого черед.

Привязанность к этому старому разрисованному кабаку и к этому непрочному рабату и плач в разлуке с ним есть бесполезный капитал; беспокойство о мирской власти слишком ничтожно, и деревцо счастья этого луга с дурным климатом слишком бесплодно, чтобы можно было отдать за это дорогую жизнь и чтобы в хлопотах можно было упасть с высокой ступени достоинства великих мира. Со времени покойного эмира Тимура Куркана, который является предком вашей особы, занимающей место созвездия Плеяд, до сих пор, когда исполняется около трехсот пятидесяти лет с небольшим, на зеркало священного солнцеподобного сердца (Имеются в виду все представители династии Великих Моголов) не проникала досада, и, если будет божеское предопределение /219б/ о прекращении высокой династии, не будет выхода, кроме терпения, стойкости и покорности”.

Словом, они говорили подобные увещевания, пока высокий падишах не заговорил и не улыбнулся: возблагодарив за все бога, он положил голову на постель сна и предался отдохновению.

Счастливец эпохи отпустил пришедшее к нему индийское войско, и помянутые люди, воспользовавшись этим, отправились к месту цели. Что же касается войска из Шахджеханабада и его округи, то на Камар ад-Дина было возложено полностью [148] успокоить сердаров, командиров и начальников и обнадежить, [сообщив] о снисходительности счастливого государя. На другой день (Против строчки со словами “на другой день” на полях приписка другим почерком: “В тот день пополудни он пожаловал падишаху Мухаммеду разрешение удалиться в свой лагерь. Небесновысокий падишах пошел в свой лагерь, провел там одну ночь, отпустил свое войско и на другой день с высокими эмирами [явился ] к величественному двору небеснопышного падишаха Надира”) владыка мира велел служащим величественной казны приготовить [все для] собрания по случаю счастливого приезда Мухаммад-шаха и устроить пышное торжество и подобный раю пир и отдал приказ о приглашении с большим почетом и уважением того высокого падишаха. После благословенного прибытия этих двух величественных государей они, подобно двум светилам в одном созвездии, уселись на одном троне, а эмиры и приближенные каждого из них расположились с обеих сторон в соответствующих местах, - и благодаря счастью подобного Фаридуну падишаха состоялось такое собрание, что пока месяц и солнце находятся в этом голубом шатре, они не видели очами мудрости подобного пиршества, и пока Венера...н (Пропуск) играет на кануне ⁹⁶ увеселения, она не устраивала такого пышного веселья и с такими удовольствиями. Старый небесный свод приказал в тот радостный день украсить звездами тот райский пир и для достижения настоящего совершенства бросил на огонь солнца, как руту ⁹⁷, ожерелье Плеяд. Семь планет изумлялись, глядя из комнат вращающегося круга на это торжество, и у небесной сферы неподвижных звезд /220а/ выступил на лбу пот стыда из-за убранства этого торжества. Внутри шатра слуги, как солнце и месяц, в положении гурий и мальчиков, “подобных жемчужинам спрятанным” (Коран, 56, ₂₂ - То есть подобных белоснежным жемчужинам, бережно хранимым от пыли и грязи. В этом месте Корана описываются наслаждения, уготованные в раю праведникам), стояли со всех сторон у края ковра, и в стремлении [привлечь] внимание каждый забывал зов веры и разума. Снаружи шатра стояли рядом друг с другом по правилам приличия опытные, смелые, как Бахрам, военачальники, одетые в разноцветные платья. Словом, [149] снаружи и внутри согласно царскому этикету состоялось такое торжество, какого ни в одном веке ни одним обладателем богатства и могущества не устраивалось. По этому правилу (То есть согласно царскому этикету, о котором сказано выше), когда веселый пир окончился, военачальникам было приказано удалиться; после их ухода был отдан высочайший приказ, чтобы близкие доверенные лица и слуги высокого дворца вышли из шатра и находились молча в стороне. Когда все ушли, небеснопышный государь устроил частное совещание, и они говорили друг другу тайны и вели секретный разговор.

Однако рассказчик упоминает о неком Мирза 'Али-Асгаре, который сначала был везиром Хорасана, а в это время мустауфи ⁹⁸ верховного дивана и начальником мастерских высокого падишаха, и мешхедце Мир-Хасан-беке, бывшем даругой ⁹⁹ базара мирозавоевательного (В тексте ошибочно *** (Сатурн) вместо *** (мир)) войска и объектом доверия богоданного правительства, - оба они были единомышленниками и друзьями. В то время, когда между обоими небеснопышными государями шла частная тайная беседа, Мирза'Али-Асгар пришел, встал позади того места в надировом шатре, где происходила тайная беседа, и стал прислушиваться к разговору обоих падишахов. Сколько ни заявляли личные слуги, что владыка мира запретил кому бы то ни было приближаться к надирову шатру, этот величественный Асаф ¹⁰⁰ не обратил внимания на их слова и остался стоять [там]. /220б/ В это время даруга Мир-Хасан-бек также явился в то место. Когда время окончания пира приблизилось, оба они вернулись в другие палатки. Августейший падишах, выйдя от счастливого государя, удалился в свою палатку.

После ухода этого лучшего представителя куркановой [династии] счастливый правитель спросил у приближенных и личных слуг: “Сзади шатра мне послышался звук шагов; может быть, кто-нибудь стоял в этом углу и прислушивался к нашим голосам?” Приближенные доложили: “Как мы смеем находиться сзади шатра, где сидят два златовенечных государя? Но сначала Мирза 'Али-Асгар, а потом даруга Мир-Хасан-бек, который [150] является доверенным лицом этого вечного государства, не послушались нас и некоторое время, находясь сзади шатра, прислушивались к голосам”. Государю-мирозавоевателю очень не понравилось поведение [этих людей]. Он приказал вызвать Мир-Хасан-бека и сказал [ему]: “Бесчестный мерзавец! Как ты смел прийти в то место, где у государей Ирана и Индии частный пир, и подслушивать разговор?” Мир-Хасан доложил: “Клянусь дорогой головой владыки мира ¹⁰¹, я этого не знал. Мирза 'Али-Асгар вызвал меня и сказал, что у этих двух сановных особ частный пир, и я тотчас вернулся”. Владыка мира вызвал Мирзу 'Али-Асгара и спросил его. Тот стал смело отвечать и сказал: “Так как я считал себя везиром и полномочным лицом этого небесного дворца, я некоторое время пробыл позади шатра и вернулся”. Счастливому государю не понравилась его речь, и он сказал: “До какой степени жители Ирана бесстыдны и бесчестны, что не дают нам, двум государям, какой-нибудь час попировать /221а/ и рассказать друг другу свои тайны!” Тотчас гнев овладел его чистым сердцем, и он приказал курчи... (Пропуск) лишить этого Асафа эпохи одежды жизни, а Мир-Хасана отпустил.

Несколько дней он пробыл в этих пределах и артиллерию Мухаммад-шаха в сопровождении ста доверенных лиц и двадцати тысяч индийских солдат отправил в город Кабул; написав об этом отдельное письмо в Иран своему счастливому сыну Риза-Кули-мирзе, он отправил его с быстрым курьером.

Движение счастливого государя в сторону Шахджеханабада и украшение той местности прибытием обладателя небесного достоинства

Постоянно [наблюдается ], что когда вершители судьбы и предопределения, покровительствуя какому-нибудь набожному государю, прилагают старание к возвышению его, то без трудности и утомления сильные крепости и жители неприступных гор покоряются ему. Объяснением этих слов служит положение счастливого, как Фаридун, государя. Когда победоносное войско, [151] захватив во время боя большую группу эмиров и вельмож Мухаммад-шаха, привело их в мир украшающий дворец, государь-мирозавоеватель, одарив названных людей халатами и подарками по случаю счастливого прибытия Мухаммад-шаха, отпустил их. По просьбе помянутого падишаха (После этих слов на полях приписка: “Первого числа месяца зу-л-хиджжа (12 марта 1739 г) мирозавоевательные знамена выступили в сторону Дели, который известен, как Шахджеханабад”. Эта фраза слово в слово взята у Махди-хана (стр. 203)), поднявшись на крыльях движения, он направился в Шахджеханабад. Когда прошли два перехода, он назначил в Шахджеханабад Камар ад-Дин-хана и несколько подобных Бахраму командиров с отрядом победоносного войска, чтобы, отправившись в те пределы, они приготовили все необходимое для отдыха и то, что требуется для приема в качестве гостя государя обитаемой четверти мира.

Вследствие приказа тех двух высоких падишахов помянутые чины прибыли в те пределы и увидели крепость, которую построили около того города специально для падишаха Индии /221б/ и которая была подобна небесной крепости...  (Пропуск) и защищена от жителей земли такими башнями, что уразумение предела высоты их выходит за пределы многознающего ума... (Пропуск. По смыслу здесь должно быть слово *** (“подъем на”)) вал ее невозможен для силы человека и способность птиц подняться на стену ее немыслима. Чтобы посмотреть на поверхность земли, ее башни высунули голову с вершины круга Сатурна, а крепкая стена ее оказывала помощь стене Александра ¹⁰².

Кто видел, чтоб крепость такая была,
Иль лестница чтобы на небо вела?
Над этой вселенной мир вырос другой,
Поднялся второй небосвод над землей.

В такой сильной крепости жил Мухаммад-шах, и сокровища, казна и спрятанные под землей ценности находились полностью в той крепости. С двух сторон ее протекала река под названием…   (Пропуск), и высота этой крепости командовала над всем тем, городом. Слуги и фарраши счастливого государя, вошли в ту крепость [152] и место для него, с одобрения Камар ад-Дин-хана, украсили серебряными и золотыми подстилками и коврами с бахромой из жемчуга. Вне той крепости была очень длинная аллея (хийабан), в домах по сторонам которой обитали жители той местности, и протяжение ее было в одну милю пути. Жителей этого района поместили внутри крепости, чтобы здесь (То есть вне крепости, в районе аллеи) разместилось после прибытия победоносное войско. Словом, приготовили все то, что было нужно для счастливца.

Владыка мира отправился с бесконечным войском и до [своего] счастливого прибытия назначил несколько отрядов газиев с победоносными командирами в тот подобный раю город, чтобы они по приходе разместились в той местности отрядами и группами на жительство в месте, назначенном для остановки победоносных войск. Государь обитаемой четверти мира с войском, превышающим пределы, /222а/ в счастливый час месяца зу-л-хиджжа помянутого года вступил в Шахджеханабад и сел на трон, на котором сидели падишахи Индии. Слуги и занимающие место Сатурна гулямы поместились в той крепости, а все прибывшее победоносное войско расположилось на жительство вокруг крепости и аллеи. Мухаммад-шах прибыл в паланкине и вошел в свой гарем. В течение трех суток он сделал все необходимое для пира и приема, какие государи устраивают друг для друга, так что дальновидный ум времени был бессилен хвалить [это торжество] и язык изложения недостаточен для его описания.

Когда время торжества кончилось, помянутый падишах отдал все ключи от своих денежных ящиков и подвалов с ценностями благостной особе счастливого государя. [Тот] прежде всего приказал превратить в слитки (Было приказано превратить в слитки золотые украшения и золотую утварь) все предметы обстановки и кухни, а также предметы... (Пропуск) вроде ведер... (Пропуск) конских, гвоздей и курков. Когда работа по кухне и кладовым, [где хранились] [153] украшения, была закончена, его величеству (Буквально: “сидящим у высокого порога”) доложили, что получилось сто харваров ¹⁰³ золота. Он еще приказал казначею И'тимад-хану, который был доверенным лицом, чтобы вместе с Ака-'Абдаллахом Ходжой...   (Пропуск) Ходжой, известным под именем Джавахир-хана, и еще несколькими доверенными ханами пошел в казначейство ¹⁰⁴ и сокровищницу Мухаммад-шаха, осмотрел их и вернулся. Вследствие непреложного приказа после осмотра того великого казначейства [эти люди] доложили: “Если мы захотим указать [число] всех рядов [содержимого] сокровищниц, это невозможно сделать пером; что касается желания государя-мирозавоевателя, то пусть он прикажет навьючить [все эти ценности]”. /222б/ Владыка мира приказал нескольким надежным писцам и умелым казначеям приготовить тридцать тысяч вьючных верблюдов. По заявлению Мирзы Мухам-мад-Шарафа...н  (Пропуск) в [распоряжении] личной казны имелось двадцать тысяч верблюдов. На четыре тысячи верблюдов навьючили драгоценности и украшенные драгоценными камнями падишахские вещи; еще на две тысячи верблюдов - золотой и серебряный троны, украшенные драгоценными камнями; еще на две тысячи - принадлежности конские и для езды, украшенные драгоценными камнями: седла, уздечки и принадлежности для конюшни... (Пропуск), еще на две тысячи верблюдов навьючили золотые предметы, украшенные драгоценными камнями: чаши, подставки для чаш хрустальные, резной работы, с драгоценными камнями, кубки из яшмы и золота, хрустальные крышки украшенные и другие, представить которые ум бессилен. Еще на шесть тысяч верблюдов навьючили джеханабадские ашрафи ¹⁰⁵ и на двадцать четыре тысячи бердааских мулов - платиновые и серебряные вещи. Словом, золотых вещей и драгоценностей было навьючено столько, что осторожный счетчик был бессилен подсчитать их, и, по заявлению главных мустауфи верховного дивана, было насчитано на двадцать шесть куруров ¹⁰⁶ вещей, предметов, [154] наличных денег и товаров, навьюченных из акбарова (Игра слов: акбар значит величайший, высочайший; шах Акбар (1556- 1605) положил начало могуществу государства Великих Моголов) казначейства, а каждый курур равен пятистам тысячам туманов. Был еще трон под названием “павлиний трон”, который начал сооружать падишах Хумайун. В свое время он собрал все, что было в Индии из дорогостоящих изящных драгоценных камней и употребил в дело; несмотря на эти богатства, трон не был закончен. Когда власть перешла к падишаху Акбару, тот, так же как и Хумайун, во время своего царствования занялся этим троном, но не закончил его и с этим желанием /223а/ распрощался с бренным миром. Когда султанская власть дошла до Салима (Салим - сын Акбара Джахангир (1605-1627), до воцарения носивший это имя), он также послал людей в разные стороны богохранимой страны (То есть Индии; обычно персидские историки “богохранимой страной” называют только Иран), чтобы, в каком бы месте мира ни были драгоценные камни, взяли их и привезли,- и употребил их для трона. Словом, потомки куркановой династии один за другим расходовали свои сокровища на тот трон, пока во время Мухаммад-шаха он не был закончен. Семьдесят верблюдов везли тот трон... (Пропуск) и таким образом установили и сделали по плану кулах-и фаранги ¹⁰⁷ так что очертание его было круглое и потолок, дверь и стены... (Пропуск) - золотые, украшенное драгоценными камнями. На голову павлина положили изумруд и рубин и на голове того павлина поместили один алмаз величиною с куриное яйцо, известный под названием Кух-и нур ¹⁰⁸, стоимость которого не знает никто кроме единого бога. Крылья павлина были украшены драгоценными камнями и множеством жемчужин величиной с голубиное яйцо, оправленных в серебро, и на тех крыльях поставили сиденье. Все части того трона были из красного серебра и украшены драгоценными камнями, и те камни, которые были меньше, весили полмискаля ¹⁰⁹, а прочие - четыре мискаля, три мискаля и два мискаля [155] по этому же правилу. Ковры, [положенные] вокруг трона, были обшиты тесьмой с прекрасным круглым жемчугом. На расстоянии пяти локтей оттого трона опытные мастера сделали из золота ограду в восемь рядов, украсили драгоценными камнями и поставили на земле вокруг трона, чтобы в тех случаях, когда шах Индии пожелал бы сесть на трон мироуправления, высокие эмиры и благородные сердары ожидали бы внизу, опираясь на ту золотую ограду. Тот трон и ограда были разобраны на части /223б/ - их клали одну на другую и укладывали. Пишущий эти листы в то время, когда знамена величия и славы направились из Индии в Герат, видел тот трон, когда его привезли согласно непреложному приказу; ум человека слаб и недостаточен, чтобы представить и описать его. Владыка мира приказал навьючить тот трон.

Еще в числе подарков были рубин и алмаз: один под названием Дарйа-и нур и другой -'Айн ал-хурн ¹¹⁰. По словам джа-вахири ¹¹¹ Хаджи 'Али-Наки-хана, стоимость каждого из них была такова: если четырехлетний ребенок бросит ашрафи в два с половиной мискаля вверх и до того места, куда этот ашрафи взлетит, насыпать червонное золото, это составит стоимость одного камня. Владыка мира приказал и эти [камни] внести в казну.

Еще в числе подарков была книга под названием “Тайны Хамзы”, которую очень хорошо написал один каллиграф, а опытные художники, переплетчики и позолотчики разрисовали части ее с начала до конца и изобразили каждый бой, сражение, собрания и обманы 'Умара и Омейядов и прочие дела, так что ум бессилен представить ее. Эту книгу вьючили на двух верблюдов. Когда владыка мира попросил привезти ее, Мухаммад-шах послал к государю-мирозавоевателю верховного везира самсам ад-даула и попросил: “Когда посмотрите ту книгу, подарите ее нам”. Государь-мирозавоеватель сказал в ответ: “Если вы попросите не увозить все сокровища, я соглашусь, но я намерен прочитать эту [книгу] и, если богу будет угодно, пришлю ее из Ирана”. Самсам ад-даула доложил, что у Мухаммад-шаха [156] /224а/ нет ни на волосок досады из-за увоза сокровищ, но из-за этой книги он очень огорчен. Священная особа послала своего приближенного Мирзу... (Искажено. Может быть, Заки?) попросить извинения относительно книги (То есть попросить извинения в отказе относительно книги); волей-неволей Мухаммад-шах замолчал. Каждый лист [книги] был в полтора зар'а ¹¹² длиной и в три четверти шириной, и все листы были вложены в папки.

Доверенные служащие казначейства доложили шаху: “Мы осмотрели все казнохранилища, но в одной сокровищнице они сделали несколько комнат из порфира и повесили крепкий замок, а ключа к нему не принесли”. Владыка мира приказал пойти к Мухаммад-шаху и принести ключ. В это время один из личных шахских ходжей ¹¹³ со связкой ключей был удостоен чести поцеловать ковер и доложил августейшей особе: “Мухаммад-шах докладывает: я никоим образом не поскуплюсь жизнью и имуществом для счастливого государя. Имеется одна сокровищница, в которой из поколения в поколение хранятся наши женские платья, украшенные драгоценными камнями. Если справедливое шахиншахское решение остановится на том, чтобы вынести их, я прошу вас приказать нескольким своим личным ходжам при конфискации навьючивать их таким образом, чтобы взгляд посторонних людей не падал на них, дабы оградить нас от позора, унижения и бесчестья”. Услышав это сообщение, владыка мира некоторое время держал голову размышления на коленях изумления и после долгого раздумья отослал присланные ключи с тем же ходжей к могущественному падишаху с большими извинениями и запретил кому бы то ни было бродить около той сокровищницы. Когда помянутый евнух передал сообщение и

ключи Мухаммад-шаху, тот сказал: “Воистину и еще раз /224б/ воистину счастье и царская власть подобают такому лицу, которое закрывает глаза на прекраснейшие и лучшие в мире сокровища и не задевает нашей чести” (Буквально: “не бродит вокруг одеяния нашей чести”).

Словом, в эти несколько дней было навьючено столько [157] драгоценных камней и золотых изделий, что больше не оказалось имущества для отправки.

К числу странных происшествий принадлежит то, что некий Ака-Мухаммад, бывший хранителем ценностей и казначеем счастливца эпохи и объектом его доверия, во время приема золотых вещей совершил подлог на три xapвара золота и присвоил их. Доносчики и лживые злые завистники доложили об этом священной особе; после выяснения [обстоятельств дела] и захвата означенного количества [золота ] помянутого Мирзу Мухаммада убили. Эту важную должность он (То есть Надир) возложил на того же... (Пропуск); во время возвращения на берегу реки Гильменд (В тексте: Джильменд) он также был убит из-за ста мискалей золота.

Слышал я, как мудрый старец говорил:
“Братец, дел ты нехороших натворил.
Но пшеница ведь пшеницу родила,
Так и ты жди воздаянья за дела”.

В этой крепости было несколько сокровищниц, причем высота каждого здания была сорок зар'ов и ширина - четырнадцать зар'ов. Они были сделаны из камня, и через потолок было столько насыпано платины, что те здания, которые... (Пропуск) были наполнены. В собственных падишахских домах двери и стены были украшены золотыми танга ¹¹⁴ и инкрустациями, сделанными из яхонтов, изумрудов, рубинов, алмазов и хризолитов, а крыши и стены были также покрыты золотыми танга и были видны за четыре мили. Вид этих жилищ и высоких построек невозможно описать красноречивым пером.

Сады и дворцы - настоящий Ирам,
Портреты красавиц видны тут и там.
Дворцовые стены лазурью блестят,
Как в райском саду, что построил Шаддад ¹¹⁵.
Средь золота, красок, цветов и картин [158]
Рассыпаны жемчуг, алмаз и рубин...
/225а/ И чтоб описать все красоты дворцов,
Не хватит на свете ни красок, ни слов.

Словом, таких зданий никто не видел и не слышал о них, потому что в них были вложены налоги целого мира. В той стране имеется много раджей и бесчисленное множество купцов, которые, если их богатство и имущество достигло шестидесяти тысяч туманов, ставят на верху дома один флаг, а когда достигает ста двадцати тысяч туманов, [ставят] два флага, и существует много домов, на которых по этому правилу поставлено шестьдесят, семьдесят и до ста флагов. Несмотря на такое богатство и пышность, в этой стране нет соперничества и зависти. Государь и правители из года в год наводят справки о денежных средствах, налогах и повседневных расходах того человека, который поставил флаг, и говорят: “Бог увеличил твое богатство и смотрит на тебя милостиво: мы, его рабы, должны также оказывать тебе уважение и внимание”. Так как между ними нет зависти, ненависти; и вражды, господь миров увеличивает богатство этого народа.

Противоположностью этой стране является Хорасан, потому что, если кто-нибудь имеет по возможности около десяти или двадцати туманов, а соседи того человека добудут пять или десять туманов, они завидуют ему: дескать, почему он имеет десять или двадцать туманов, а я не имею, - и они думают об этом ... (Пропуск) и [в этой зависти] проводят свою жизнь или делают того человека таким же [бедным], как и они, или завистью, ненавистью и враждой лишают этого несчастного жизни. В особенности это касается Мервской области; если там самый богатый человек доведет [свое состояние] до пятисот туманов, то, конечно, этот человек режет глаза завистникам и вызывает их ненависть и вражду. Его имущество и домашние вещи /225б/ или разграбляются вследствие несчастных событий ¹¹⁶, или делаются наследством низких людей, или конфискуются правителем, или достаются ворам. У прочих, простых людей этой области имущества и вещей нет, кроме ста манов зерна, двадцати или десяти манов [159] сушеных абрикосов и запущенного сада, в котором, может быть, пятьдесят...  (Пропуск) деревьев. Если в начале года (Имеется в виду сельскохозяйственный год, начинающийся осенью после уборки урожая) [что-нибудь] имеет, то в конце года наверняка из-за отсутствия пищи ему нужно продать, если это будет возможно, около мана медного лома и одну кабан ¹¹⁷ из голубой бязи, - и весь конец года он проведет с тысячью трудностей и тревог. [Существование] богатого человека в Мерве невозможно. А что имеется в изобилии, так это - злословие, зависть, жадность и чванство. По этой причине дела того населения всегда в расстройстве и упадке.

Словом, богатых людей в Индии много, и счастливец эпохи погрузил на казенных вьючных животных столько драгоценных камней и драгоценностей из казначейства, что знающий счетчик был бессилен сосчитать его. Кази ¹¹⁸, военачальники и вожди племен захватили столько денег и вещей, что не имели возможности навьючить их, и возгласы радости и веселья раздавались среди знати и простого народа.

Как счастье прекрасно! Богатство, почет
И радости много и мало невзгод.
Но люди такие неведомы мне,
Чтоб счастьем своим наслаждались вполне.

Ночное нападение группы индийцев на победоносные войска, их испуг и приказ государя-мирозавоевателя о поголовном избиении [населения] в Шахджеханабаде.

Когда владыка мира и божий избранник провел несколько дней во дворце Мухаммад-шаха в удовольствиях и веселье и молва о его благополучном прибытии распространилась по областям всей Индии, группа презренных индийцев, потребителей банга ¹¹⁹, которые в самом Джеханабаде были известны геройством и храбростью, /226а/ ночью, опьяненные бангом (Буквально: “в мире банга и возбуждения”), в числе трехсот-четырехсот человек сговорились напасть внезапно на мирозавоевательное войско счастливца и никого не оставить в [160] живых. В ту ночь они бросились в кварталы, на улицы и базар Джеханабада и сообщили высшим и низшим жителям того места: “Завтра в полночь, как только раздастся звук индийской трубы, мы нападем справа и слева на злодейское войско, перебьем его в сонном состоянии и захватим в плен”. С этим нелепым намерением эти глупые люди осведомили об этом деле двести-триста тысяч человек, и в назначенную ночь справа и слева в кварталах, на улицах, базаре ...   (Пропуск) палками и дубинами, напали сначала на дома, в которых некоторые победоносные солдаты, завязав знакомство, были в гостях, и перебили тех гостей. Из числа этих гостей несколько человек, будучи ранены, добрались до квартала с аллеей, где было место пребывания победоносного войска, и сообщили минбаши и пятисотникам о скопище тех злодеев. Так как по правилу, [установленному ] счастливым государем, в каждом месте, где останавливалось победоносное войско, оно устраивало вокруг себя укрепление и дежурные ружейные стрелки были заняты охранением, в том месте минбаши расположили [таким образом] свои отряды на отдых, и все войско в эту полночь...(Пропуск: судя по смыслу, пропущено слово *** - именная часть составного глагола *** (занимать)) проходы, кварталы, крыши и высокие места, потому что в этом месте у начала аллеи, от которой было около полумили расстояния до цитадели Мухаммад-шаха, [находилось] около 30-40 тысяч злосчастных индийцев, о чем узнала часть победоносного войска. В начале той аллеи был длинный базар торговцев тканями, потолок которого был сделан из глины и дерева; та группа злодеев /226б/ атаковала победоносное войско из этого самого базара, но здесь храбрые газии, схватившись за оружие, преградили дорогу той шайке и вступили в бой. Минбаши Асад-бек, который в опытности и начальствовании был ревностным...  (Пропуск) мира, оставил часть своих газиев у прохода базара для боя, а сам с тридцатью-сорока человеками, захватив две-три кожаные сумки пороха, прошел несколько шагов по верху базара (То есть по крыше базара), [161] высыпал порох, поджег тот базар и вернулся. Эта массивная постройка сразу вспыхнула, и голые индийцы, сжигающие своих покойников, увидели себя при жизни охваченными волною пламени. Везде, куда бы они ни хотели бежать, перед ними возникали препятствия из-за их собственного мятежа, и за свои дурные действия они сгорели, как семена руты, говоря “рам, рам!”.

Шум от сумятицы и нападения той толпы, доносившийся из всех кварталов, достиг высшей точки неба: [индийцы] погибали от выстрелов джезаиров, от сабель и стрел победоносного войска. Когда звуки ... (Пропуск) волнения, смятения и беспорядка достигли неба, Халил-бек, принадлежавший к искренним слугам небоподобного двора, добрался до шахского замка. Сколько он ни говорил стражам уважаемого гарема и почтенным евнухам счастливого государя об этом происшествии, чтобы они сообщили владыке мира, никто не осмеливался на это важное дело. Волей-неволей этот мужественный человек вошел в гарем и начал кричать. Служанки и слуги в то время, когда августейший правитель спал, доложили, что... (Пропуск) пришел, стонет и кричит. Владыка мира, удивленный, вышел и спросил об этой дерзости и смелости того, кто вошел в гарем. Тот доложил о сборище, многочисленности [его] и о сражении [с ними] победоносного войска. Государь-мирозавоеватель, услышав эти речи и осведомившись /227а/ у этого благородного человека, вышел из гарема и прежде всего приказал стражам, занятым охраною гарема и прочего, чтобы часть их окружила башни крепости и расставила часовых: части личных гулямов он приказал также окружить здания, занятые Мухаммад-шахом, так чтобы, даже если птица полетит в ту сторону, убить ее; части насакчи и постоянных караульных он приказал пойти к победоносному войску и запретить кому бы то ни было выходить из укрепления; если же противник будет сильно нападать, [он велел] старательно сражаться и держаться до восхода солнца: дескать, если всевышнему богу будет угодно, [162] когда конь синего неба поднимется (То есть при восходе солнца) [над] крепостью, я истребительным мечом сотру с лица земли это племя злодеев.

Августейший государь, взойдя на верх главной башни, приказал зажечь много факелов, так что от их сияния и лунного света та ночь стала как ясный день. Но когда победоносное войско зажгло этот огонь, от искр пожар так охватил кварталы и базар, что в ту ночь как будто прозвучала труба Страшного суда и был виден образец величайшего ужаса. Насакчи и джарчи объявили минбаши, юзбаши и остальным газиям высочайший приказ, и каждый встал на свое место, и все приступили к стрельбе из джезаиров и ружей. Бесславные индийцы вследствие наносимых кызылбашским войском ударов и искр палящего огня обратились в бегство и, бросившись в скважины колодцев и водохранилищ, прятались там.

Когда быстрый конь (То есть солнце), поднявшись на голубом небе, осветил и украсил мир лучами сверкающего меча, высокие минбаши и благородные командиры, которые в ту ночь проявили /227б/ мужество и храбрость, удостоились [чести] прийти к высокой особе счастливого государя и доложить о поведении той шайки. Владыка мира спросил: “Может быть, самсам ад-даула и Камар ад-Дин-хан имеют сведения об этих делах?” Правители необъятного государства доложили, что помянутые ханы и около четырехсот важных начальников Мухаммад-шаха находятся внутри цитадели и в покоях Мухаммад-шаха. В это время пришел самсам ад-даула и, узнав, о чем говорил счастливый государь, доложил: “Да буду жертвой твоего правосудного порога! Если я и прочие индийские гулямы, находящиеся в зданиях, занятых Мухаммад-шахом, знали об этом происшествии, пусть наша кровь и наше имущество будут отданы собакам двора счастливого государя и мы будем достойны казни”. Мирозавоеватель сказал: “Так как у вас и начальников нет сведений, пусть они будут спокойны”. Но пламенный гнев счастливца вскипел, и он приказал произвести поголовное избиение всех жителей Шахджеханабада. [163] Победоносное войско, услышав эти полные… (Пропуск) слова, сразу в числе ста тысяч человек с оружием в руках атаковало кварталы, улицы, базары и дома жителей той местности и занялось убийством. Детей и взрослых, юных и старых, кого бы ни находили, не стеснялись убивать и лишать жизни; луноликих девушек и целомудренных женщин пленили рукою предопределения и пустили дым бесчестья из имущества каждого богатого человека.

По словам большинства рассказчиков, несколько человек из победоносного войска пошли [из квартала, в котором был лагерь], в самую крепость и в доме жителей того места устроили пир; разгорячившись вином и весельем, они бросились в дом индийцев, /228а/ которые жили поблизости, и предались грабежу и насилиям: несколько человек индийцев ранили, нескольких убили и из их имущества и обстановки то, что увидели, насильно захватили и унесли в лагерь. Из-за позорного поведения и непристойности той группы невежественных и испорченных людей у индийцев заговорило чувство чести и благородства, и возникло то происшествие (Наш автор приводит это вполне правдоподобное объяснение одной из причин восстания и совсем не упоминает о ложном слухе, будто Надир умер. Против этого места на полях приписка: “Сайид Нийаз-хан, зять Камар ад-Дин-хана, с Шахнаваз-ханом и большим числом людей, опьяненные вином, бросились в надирово стойло слонов, убили начальника вожаков и стойло разграбили. В тот день [кызылбаши] захватили около пятисот вельмож и знатных людей Индии и привели в правосудный надиров дворец: он (то есть Надир. - П. П) приказал всех их казнить”).

Во всяком случае, так как в отношении некоторого числа людей это было предопределено, в тот бедственный день от восхода солнца до времени заката победоносное войско старательно убивало и грабило жителей Джеханабада, и потекли Тигры крови. Правители индийского государства доложили об этом Мухаммад-шаху. Этот высочайший государь с тысячью стеснений пришел к блистательной особе счастливого государя и просил [снять] вину с помянутых людей. Ввиду великодушия и милосердия и ради падишаха куркановой [династии] счастливый [164] государь простил вину жителей той местности и приказал, чтобы громкоголосые накибы, уничтожающие врага джарчи и грубые сильные насакчи запретили победоносному войску беспокоить кого-либо из жителей той местности и чтобы отпустили взятых в плен [прекрасных], как пери, [женщин] с подобными [цветам] жасмина щеками и луноликих мальчиков. Однако нужно представить, сколько в тот бедственный для индийцев день было убито и сколько домов и чести от руки нескольких тысяч солдат пошло на ветер!

Когда прошло три-четыре дня, жители той местности успокоились вследствие прощения их счастливым государем; разные ремесленники, каждый в [своей] лавке и на базаре, расположились на своих местах и занялись торговлей и своими делами. В это время по приказу владыки мира были посланы письма и указы в области /228б/ Кашмир, Акбарабад, Агру и прочие страны и города, и от всех ханов и их султанов поступили в высочайший двор доклады о подчинении и повиновении, подарки, подати и годичные налоги со всех областей. Каждому из султанов и ханов он послал отдельный указ относительно управления той областью и во всех областях Индии до области Декан велел [чеканить] монету и [читать] хутбу на славное имя и драгоценное прозвание его величества. Надпись, которую отчеканили на рупии, была следующая: “Султан над султанами мира есть шах шахов Надир Счастливец”.

Словом, громкая молва о государе-мирозавоевателе распространилась во всех странах Индии, непокорные и мятежники каждой области склонили голову подчинения перед указом владыки мира и искренне и… (Пропуск) приготовились служить высокому государю; авторитет и почет их упрочились больше прежнего.

Взятие счастливым государем дочери Фаррух-сийара [в жены] для своего сына Насраллах-мирзы и описание истинного положения.

Когда вечномогущественный государь освободился от шахджеханабадских дел и наступило полное успокоение, он послал [165] несколько личных приближенных и выдающихся эмиров, как Хасан'Али-хана ми'йар-баши ¹²⁰, Мирза Заки, назира Мустафа-хана бекдалу и Тахмасп-хана вакил ад-даула вместе с верховным везиром самсам ад-даула и Камар ад-Дин-ханом, чтобы сосватать дорогого сына своего Насраллах-мирзу и [тем самым] соединиться с небеснопышным государем. После прибытия во дворец славы и величия они приступили к разговору и сказали, что желание государя-мирозавоевателя состоит в том, чтобы между этими двумя богом данными государствами и этими двумя могущественными падишахами произошло соединение [путем] брака и чтобы сына /229а/ счастливца эпохи Насраллах-мирзу он включил в число своих слуг и отличил среди ему подобных. Когда помянутый государь узнал о дружеском сообщении владыки мира, он после долгого размышления сказал: “Очень хорошо, но у нашей августейшей особы нет своих детей. Однако у нас есть племянница-девица, так что, если она окажется подходящей для небеснопышного дворца, я ничего не имею против”. Услышав это сообщение, высокие ханы пошли к высочайшему государю эпохи и доложили подножию халифского престола о положении дел и ответе могущественного падишаха. Непреложным приказом на нескольких женщин уважаемого гарема было возложено, взяв с собой много подарков, таких, как ткани и произведения европейских стран и Ирана, пойти во дворец государя, у которого Дарий является привратником. А обитательницы гарема помянутого падишаха сделали все необходимое для встречи, как надлежит и подобает государям, и состоялась беседа. По правилам и обычаю повидали дочь Фаррух-сийара, которая является племянницей августейшего правителя, получили ответ от обитательниц шахского гарема и лучшего представителя куркановой семьи, с огромной радостью прибыли к блестящей особе владыки мира и доложили о свидании, беспредельном расположении [Мухаммад-шаха] и смотринах дочери Фаррух-сийара. По приказу счастливого государя приготовили все необходимое, как приличествует падишахам: золотые вещи, украшенные драгоценными камнями предметы, изящные драгоценности, ткани очень... (Пропуск) [166] Ирана и отправили во дворец Мухаммад-шаха. С обеих сторон преданные доверенные лица и слуги приготовили все необходимое для свадьбы таким образом, как нужно, и так, как подобает, - и между Венерой и Юпитером /229б/ в счастливый час ¹²¹ эти два драгоценных перла связали брачным союзом и отдали друг другу. На другой день по приказу владыки мира было роздано нищим и беднякам Шахджеханабада в виде милостыни около пятидесяти тысяч туманов денег, и они вознесли господу благодарение за эти дары.

Когда наступило успокоение, справедливый августейший ум счел необходимым назначить в разные области Индии правителей и султанов. Во-первых, он назначил Абу-л-Мансур-хана, сына сестры покойного правителя (навваб) Са'адат-хана, правителем области Агра. Шахбаз-хана Узбека, который был из рода Курканов, он назначил правителем Декана и приказал с двумя лаками индийских войск отправиться в ту область, и если ее жители проявят небрежность в подчинении и повиновении и возмутятся, приложить старание к подавлению мятежа и привести [их] к подчинению. Равным образом в области Кашмир, Акбарабад, Бекхур и прочие страны он назначил ханов и султанов и каждого чиновника в те области. Где бы враги и двуличные ни восставали и не подчинялись, он, старательно подавляя их, привел всех в повиновение и подчинение и тогда совсем успокоился насчет индийских дел.

Дарование Индии счастливцем эпохи Мухаммад шаху, возведение его снова на престол полновластия и движение в сторону области Синд.

Так как воля всевышнего и вечного владыки была направлена к тому, чтобы высокая курканова династия не лишилась царской власти и управления странами Индии, то справедливое мнение счастливого государя по благости и милости господней сложилось так: завоевав вследствие даров всемогущего господа обширные страны Индии, /230а/ силою поражающего врагов меча [заставив] всех противников и непокорных тех областей склонить голову перед приказом государя и подчиниться, [я теперь] подарю [167] корону [Мухаммад-шаху], еще раз сделаю славную курканову династию процветающей и богатой и возвышу на престоле господства и управления помянутой страны. С этим намерением подарить государство великодушный государь, счастливый Надир приказал астрологам победоносной свиты и наблюдающим при помощи астролябии вращающееся небо избрать счастливый час. Вызвав всех сердаров, предводителей племен и военачальников Ирана и Индии, он устроил великолепное собрание и своего счастливого сына Насраллах-мирзу назначил к тому небесно-престольному падишаху, чтобы он пошел к нему и после свидания вместе с ним пришел к милостивой особе счастливого государя л чтобы устроенное в тот радостный день собрание вследствие счастливого прибытия [Мухаммад-шаха] увеличило наслажде-ния райского сада и веселье людей. Согласно приказу владыки мира царевич с группой особо близких и избранных приближенных прибыл к высокому падишаху. После официального обмена любезностями и [передачи] поручений счастливого государя они вместе, как луна и солнце Востока, поднялись с горизонта дворца правосудного государя.

Когда они пришли под тент счастливого государя, владыка мира и божий избранник сделал из уважения несколько шагов с высоты своего места к тенту и приступил к встрече. Как и прежде [обменявшись] рукопожатием (Здесь, как и во многих других местах, сделана орфографическая ошибка (*** вместо ***), свидетельствующая о том, что писец писал этот отрывок под диктовку), соблюдая правила вежливости, он начал царственную беседу и назначил правителю Мухаммад-шаху место Для сиденья в небоукрашающем почетном месте, /230б/ а сам по всем правилам сел рядом с тем небеснопышным государем. Насраллах-мирза, Тахмасп-ха вакил ад-даула, самсам ад-даула, Камар ад-Дин-хан и несколько других ханов и султанов, достойные сидеть в этом счастливом кругу, расположились каждый в соответствующем месте. Без церемоний и напыщенности состоялось такое собрание, что от разного рода украшений убранство звезд померкло на голубом небе, и неподвижные звезды и [168] планеты выступили, как пот от стыда, на щеках восьмого неба. От красоты его восхитительных ковров пространство небесной сферы созвездий лишилось звездных украшений и стало подобным паласу ¹²² бедняков, так что возник вопрос, не наступил ли день Страшного суда, о котором говорится: “Мы свернем небо, как свертывают свиток” (Коран, 21,₁₀₄). В каждом углу этого украшенного, как рай, собрания стояли на цыпочках (То есть готовые в любой момент броситься для подачи вина) готовые к услугам красавцы, подобные “жемчужинам спрятанным” (Коран, 56,₂₂), с серебряными чашами и кувшинами, и от их восхитительной наружности исчезала беспомощность сердца. От возбуждающих страсть мелодий певцов Венера в небесном шатре лишилась чувств и сил и от пения увеселителей опечаленные сердца радовались и веселились. Несколько иранских мутрибов ¹²³, известных во всем мире красотой лица и пением, в тот радостный день, подобно распевающему тысячи мелодий соловью, украсили цветник торжества пленительными мотивами и чтением изящных газелей из Хафида и ... соответствующими голосами. Один из сладкозвучных мутрибов и певцов пропел следующие два бейта (Бейт - двустишие: здесь не два, а четыре бейта):

Я вижу чудо, а не пир: луна и солнце в небесах
В одном созвездии сошлись сегодня, как велел Аллах.
Пока, о боже, свет живет, пусть так, как хочет шах Надир,
По кругу ходит небосвод и существует этот мир.
О виночерпий! Не грусти, не огорчайся злой судьбой:
Не все творилось, как хотел сам Александр иль кто другой.
/231а/Весельем сердце не смущай и не томи его нытьем,
Таков уж мир: то хорошо, а то и плохо мы живем.

Их веселье все более увеличивалось. У правителя Мухаммад-шаха от их пения и смысла этой газели, так подходящей к его положению, взволновалось сердце, и он каждому из тех мутрибов по окончании собрания подарил по тысяче туманов. Певцы и мутрибы Ирана очень понравились высокосановному [169] падишаху (Имеется в виду Мухаммад-шах), и он их все время хвалил. По приказу владыки мира постоянно горели лампы над дверями, стенами и каналом, протекавшим под цитаделью. Словом, в тот день был устроен такой пир, какого не устраивалось ни в одной стране никаким могущественным лицом, пока существуют падишахи и устраиваются в мире пиршества. Воистину, описание того пира в таком виде, как он произошел, невозможно для языка и пера.

Словом, когда пир кончился, счастливый государь сделал то, что необходимо [по правилам] любезности, снисходительности, союза и единства между двумя высокосановными государями. После многих милостей он сказал драгоценными словами: “Так как высокий род нашей августейшей особы происходит из туркмен и высокопросвещенный государь также туркмен и между нами не должно быть обособленности и отчужденности - в особенности сейчас, когда возобновилась связь и достигнуто тесное единство, - цель моего прибытия в эти области состоит в том, чтобы этот порядок оставался до скончания мира. Наши подвиги сделали семь морей под ногами нашего проходящего по свету белого коня ничтожнее чашки с пеной, и [наше] милосердие ... (Пропуск) может одним взглядом оживить или разрушить семь полос мира (То есть весь мир - семь “климатов”), как зрачок глаза (То есть подобно тому, как веко мгновенно может закрыть или открыть зрачок). По этому случаю мы дарим падишахскую власть в Индии с короной, троном и перстнем (Имеется в виду перстень, на котором вырезана печать) могущественному и славному. ..” (Пропуск). /231б/ С этими словами он встал с места и своею благословенною рукою возложил на голову Мухаммад-шаха падишахскую корону, сказал поздравление и для увеличения и продолжительности его вековой власти громким голосом прочитал благословенную суру Фотихун ¹²⁴. Помянутый падишах встал с места, совершил поклоны, благодаря за эту беспредельную любовь, и много раз просил извинения у счастливого государя. [170]

После еды и питья он вместе с султанами и ханами отправился в место своей власти. Получив утверждение в халифстве и взойдя на султанский престол, он потребовал [к себе] по одному эмиров, ханов, субадаров, раджей, военачальников, старшин, тысячников и юзбаши высокого дворца, обнадежил насчет царских милостей и сообщил знати и простому народу о большой любви и милосердии Надира. Относительно своего подчинения, повиновения и послушания он написал договор, причем [области] от границы Лахора до района Кабула в виде подношения отдал владыке мира и государю-завоевателю. Для того чтобы [тот] согласился на это, он послал в халифский дворец счастливого государя верховного везира самсам ад-даула и Камар ад-Дин-хана.

Владыка мира согласился на просьбу Мухаммад-шаха и, успокоившись насчет индийских дел, принял правильное августейшее решение направиться из Шахджеханабада на крыльях движения для завоевания стран Синда и после овладения той местностью двинуться в страны Турана. Он посоветовался об этом с Мухаммад-шахом. Высочайший государь попросил: “Что будет, если вы некоторое время пробудете здесь, а я остальную свою ничтожную жизнь проведу на службе у владыки мира?” Владыка мира красноречивыми и приятными словами очень просил извинения и /232а/ сказал, что разлуки и отчужденности между ними не было и не будет, - и всякими способами уговорил того просвещенного государя.

Сделав необходимые приготовления, он в счастливый час отправил передовой обоз к переправе через Инд. Седьмого числа месяца сафара 1152 года хиджры (16 мая 1739 г) он выступил с многочисленным, как морские волны, войском, и Мухаммад-шах один переход сопровождал государя-мирозавоевателя; после больших извинений с наполненными кровью глазами он был отпущен дарователем корон Надиром и отправился к месту назначения.

Владыка мира с огромным войском и неизъяснимой решимостью двинулся к области Синд. [171]

Поднятие счастливым государем знамен для завоевания страны Синд и изъятие драгоценностей у победоносного войска

Так как щедрый промыслитель и заботливый благодетель - да распространятся милости его и да будут славны благодеяния его! - силою разрешения затруднений - “подлинно вместе с трудностью - довольство” (Коран, 94,_5-6. Эта фраза приводится в Коране два раза подряд и означает: рядом с несчастьем бывает и счастье) - [вложил] поводья завоеваний и счастья в руки благодетельного августейшего могущества и великодушного усердия и обнадежил [Надира], то в эти счастливые времена, когда все страны Индии вошли в сферу владений обладателя мира, в благодетельном уме лучшего из государей эпохи утвердилось [решение двинуть] полумесяц счастливого знамени для завоевания Синда и захвата Кийа-Насира ¹²⁵. Во время выступления из Шахджеханабада он отправил передовой обоз в те пределы и с многочисленным, как морские волны, войском направился в ту область.

Вот сел на коня венценосец опять
И двинул войска, чтобы вновь воевать.
Как солнце сияя, поднялся он ввысь,
От мира до мира лучи полились.
И это сиянье среди облаков
Железною цепью сковало врагов.
На Синд непокорный идет он войной,
Чтоб им овладеть, как индийской страной.
Все грозное войско с собою он взял,
Земля закачалась, и мир задрожал.

/232б/ Словом, когда высокосчастливый Хусрау (То есть Надир) прошел от Шахджеханабада промежуток в несколько переходов, вдохновенное решение остановилось на том, чтобы назначить в ту область несколько красноречивых послов с дорогими вещами и многими подарками для привлечения, успокоения и приведения к подчинению Кийа-Насира, а сам с волнующимся, как море, войском, передвигаясь с остановки на остановку, повернул поводья решения в ту сторону. Пройдя несколько переходов, он [172] занялся осмотром счастливого войска. Когда он увидел все свое войско украшенным и одетым в разноцветные одежды, он совершил богу благодарственные земные поклоны. Но несколько недальновидных смутьянов, неразумных завистников и пустых льстецов доложили августейшей особе, что победоносное войско во время поголовного избиения и грабежа в Шахджеханабаде собрало много драгоценных камней и золотых вещей без числа; из пятисотников и юзбаши каждый награбил без счета драгоценностей и золотых предметов и, если они прибудут в Иран и будут владеть всем этим богатством и состоянием, может случиться, что ветер гордости и высокомерия проникнет в их мозг и каждый станет искать смуты и бесчестья. В таком случае придется часть благородного времени потратить на тех людей, и после убийств и многочисленных грабежей те люди или попадут в руки [властей], или, бежав, уйдут в отдаленную область и утвердятся в; своем злодействе.

Стихи:
Мятеж поднимет средь людей одно словечко невпопад.
От искорки одной сгорит до тла огромный хлебный склад.

На владыку мира от этих слов напало раздумье, и час спустя он сказал: “Отобрать это имущество и вещи очень легко, но сейчас не время обнаруживать [наше намерение] и говорить”. Двинувшись с этой стоянки, [войска] прибыли на берег Атока и Синда. Сперва владыка /233а/ мира с должностными лицами ('амала ва каркунан) казны переправился через мост (Имеется в виду понтонный мост), который был устроен в течение двух дней после его прибытия, и в несколько приемов переправил по мосту минбаши с подчиненными каждому из них войсковыми частями. На той стороне реки он приказал строгим и суровым насакчи и доверенным людям, распорядительным и преданным, остановить победоносное войско и осмотреть все его имущество и вещи: если простые (В тексте *** (прочие)) мулазимы (Здесь под мулазимами подразумеваются рядовые солдаты) будут иметь деньгами больше пятидесяти туманов, юзбаши больше двухсот туманов, пятисотники больше тысячи туманов, минбаши [173] больше двух тысяч туманов и великие эмиры больше трех тысяч туманов или будут иметь редкостные драгоценности и украшенные камнями драгоценные предметы, - [излишек он приказал] забрать в казну миродержца. Таким порядком осмотрели все имущество победоносного войска и излишки деньгами и вещами, как было упомянуто, конфисковали. После того как обыскали газиев и отобрали деньги и вещи, он возложил на обязанность гулямов осмотреть имущество насакчи и доверенных людей и отобрать [ценности] так же, как у прочих людей.

Он успокоился и, переправившись через помянутую реку, направился в область Шикарпура. По дороге довели до августейшего слуха, что газии имевшиеся у них драгоценности и золотые предметы спрятали в уздечках верблюдов, войлоке конских седел и паланах ¹²⁶ своих вьючных животных, - и кое-что не попало в диван (То есть в казну). Когда победоносное войско пришло к берегу реки, мирозавоеватель вторично приказал осмотреть [верховых и вьючных] животных газиев. Когда победоносное войско увидело это, несколько человек из тех, кто захватил много драгоценностей и золотых вещей, боясь падишахского гнева, - как бы он, приступив к допросу, не отдал приказа казнить за обман, - много драгоценных камней и золотых вещей бросили в воду, со спокойным сердцем /233б/ перешли через реку и остановились на той стороне. Об этом довели до августейшего слуха. Владыка мира сказал: “Целью моей не было отнять вещи из мирской жадности. Имеется в виду, что большое богатство (В оригинале ошибочно вместо *** (богатство) написано *** (друг), что является бессмыслицей) становится причиной смуты, беспорядка и разлада в стране, поэтому безразлично, каким способом они стали неимущими” (Смысл тот, что для Надира неважно, поступили ли ценности в казну или были брошены в воду, - лишь бы отнять их у владельца). Словом, и на этой остановке во владение могущественного правительства поступило драгоценностей и украшенных драгоценными камнями вещей на сумму в оди курур, кроме того, что бросили в воду. [174]

Итак, он, успокоившись, двинулся из этой области и направился в страну Синд.

От царей, султанов и ханов не скрыто, что такого рода мысли есть непризнание бога и дьявольский соблазн. Пока милость Аллаха обращена на кого-нибудь, то даже если все люди мира захотят причинить тому человеку затруднение хотя бы на волосок, это не осуществится; и если воля вечного бога будет направлена к разорению и искоренению кого-нибудь, то хотя бы все человечество, сговорившись и объединившись, захотело охранять того человека, пользы ему не будет, приговор не изменится, и состоится то, что было назначено божьим предопределением. Аллах великий и славный говорит: “И если захочет чего-нибудь, он скажет: „будь!" - и будет” (Коран, 36,₈₂).

Поэтому приходится сожалеть, что правители заставляют Хума ¹²⁷ деятельности, подобно коршунам, пожирать падаль имущества людей (Смысл этой фразы следующий. Деятельность правителей должна, подобно птице Хума, приносить счастье подданным. Поэтому действия Надира” столь же противоестественны, как если бы птица Хума стала, подобно коршуну, пожирать падаль) и выпускают царственного сокола мысли, как мух, к грязным чашкам и кувшинам [умов] негодных людей (То есть распоряжения правителя передаются людям с нечистыми помыслами, подобно тому как мухи всегда летят к грязным чашкам и кувшинам), которые ради куска хлеба занимаются грабежом, разбоем и отнятием имущества мусульман или приобретают незаконные средства к жизни, помышляя о кознях и жульничестве. Какие потоки слез текут из глаз под палками насилия, пока не польют воды на огонь угнетения, какие царапины страдания /234а/ наносят сердцу несчастных ногтями насилия, притеснения и жестокости, пока не утихнет беспокойство! Пока кипятят котел, какой дым стонов поднимается из сердца бедняков ко дворцу бога! Пока насытят живот, какие мольбы о пощаде идут из душ несчастных людей во дворец истинного мстителя, взывая о правосудии! Сколько знаменитостей, храбрецов и воинов из-за стремленья к высокому рангу с позором повергают пушками, ружьями, саблями, [175] стрелами и зарбзанами на землю унижения и сколько малых детей, милых мальчиков, красивых женщин и гурий скромного поведения (В тексте ошибочно *** (тайна) вместо *** (поведение)) делают сиротами и вдовами! Скольких благочестивых людей, подвижников, ученых и дервишей лишают имущества! При всех этих жестокостях и дурных поступках ни войско ими не довольно, ни подданные... (Пропуск), что в возмездие за жаркое из жирной (В тексте искаженное слово ***; может быть, *** (откормленный, жирный)?) курицы, отнятой силою у вдовы, посадят подобно жаркому на вертел... (Пропуск) вызовут кровавые слезы тоски из его глаз. В наказание за жареного ягненка сытого пьяницун (В тексте искажено:***. Переведено по догадке (*** - ?)), который... (Пропуск) отнял его силой у бедняка, на манер жаркого повесят в печи.. , (Пропуск) головой вниз.

Короче говоря, имеется в виду, что царствование и управление есть дело великое, и если дальновидный ум взлетит мыслью о соблазнах, внушаемых людьми, подобными врагу-шайтану, то недействия падишаха являются ошибкой, а поступки, поведение и дела совершаются по приговору судьбы. Ни от чего не следует огорчаться и ничему не следует радоваться.

Бейт:
Зеленые листья деревьев в пытливом уме мудреца
Подобны листам из тетради великих деяний творца.

Без его (То есть Аллаха) приказа “„будь!" - и "будет" (Имеется в виду приведенное выше изречение из Корана (36, ₈₂)) ни одно растение не вырастает из дверцы сладостного бытия и без его властного приговора султан ветра Дай ¹²⁸ и цветочного лепестка не похитит с дерева. Пока облако могущества его не оросит плодового сада времени, картина благословенной галереи... (Пропуск) листьях не появится, и пока солнце мудрости его не наложит румяна /234б/ на [176] лицо растений и животных, молодая невеста не обнаружит вполне разного рода окрасок. Никто не знает, существует ли, кроме его особы, какой-нибудь повелитель во вселенной... (Пропуск) в двух мирах полновластный, достойный, милостивый...(Пропуск. Мухаммад-Казим в стремлении свалить на Аллаха вину за чинимые насилия и жестокость пустил своего “сокола мысли” так высоко, что совершенно оторвался от логики и грамматики. Конечно, недостаточно образованному писцу было трудно постигнуть философию автора, и он просто пропустил непонятые места).

Словом, послы государя-мирозавоевателя, пройдя расстояние, прибыли в страну Синд, удостоились чести быть принятыми Кийа-Насиром в крепости Худаабад ¹²⁹ передали письмо падишаха четырех стран (То есть падишаха четырех сторон света, иными словами - царя мира) вместе с дарами и доложили тому падишаху с дервишеским образом мыслей о поручении, которое было дано относительно [его] подчинения и покорности. Так как Насир был по происхождению пиром (пир-зада)н ¹³⁰ племен Синда, и воду, которой он умывал руки, носили как святыню из области в область для [лечения] больных - и [те] выздоравливали,- то хотя его поразила проказа и он был несчастнейшим человеком в мире, синдские племена изъявляли необходимую покорность, служили ему и наперекор его словам не поступали. Так было до прибытия письма мирозавоевателя.

В те времена (То есть когда было получено письмо Надира) он сказал своим людям: “Если мы подчинимся и покоримся Надиру эпохи, мы все будем убиты и попадем в плен”. Вследствие этих сказанных им слов он не дал послам подобающего ответа и отпустил их, назначив нескольких человек для того, чтобы они проводили помянутых послов по его стране и вернулись. Сам он после ухода послов приступил к переселению, перешел вместе с племенами, родами, родственниками, податными и неподатными подданными и воинами через реку... (Пропуск) и они поселились в той стороне. Весь простой народ окраин и областей Шикарпура и прочих стран, который был подвластен Кийа-Насиру и считался принадлежащим к Синду, бросил свои дома, [177] постройки, области, селения и возделанные поля, двинулся в путь, переправился через помянутую реку и /235а/ разбрелся и рассеялся в тех областях,- даже следов их не осталось. По словам внушающих доверие рассказчиков, которые были в том походе с победоносными войсками и [сами все] видели, жители очистили ту страну и ушли в горы и пустыни, так что не осталось следов и признаков ни мужчин, ни женщин, ни животных, ни скота того племени. В этой стране, [подобные] которой по обширности, величине и многочисленности населения редко бывают в Индии, не осталось никого и никаких человеческих обиталищ, потому что все те племена вследствие приказа Кийа-Насира перешли через Аток и рассеялись в том направлении. Так как этот наследственный пир Индии имел в науке аскетизма большой опыт и несказанное знание, он так подумал про себя: “Если мы останемся на берегу помянутой реки, может случиться, что владыка мира, будучи счастливым государем-завоевателем, перейдет через помянутую реку и захватит нас. [Поэтому ] будет лучше пойти в такие страны, где он не настигнет меня, даже если полетит, как златокрылая птица”. Придя к этим мыслям, он захватил свою семью и слуг и направился в крепость, которая находилась в области монголов, калмыков и казахов ¹³¹ и была известна как крепость Умаркот. Некоторые вожди племен и старшины доложили: “Отсюда до крепости Умаркот сорок переходов, в пути нет ни воды, ни поселений, и движение твое в ту сторону не имеет смысла”. Однако Кийа-Насир не согласился и, взяв часть своих людей, с большой скоростью направился к месту цели. Когда кочевые племена узнали об уходе своего наследственного пира, они также /235б/ рассеялись по горам и степям и поселились на берегу реки среди лесов. Они решили: “Если победоносное войско его величества счастливца эпохи будет проходить в этом месте, мы все подчинимся и покоримся”.

Когда в районе Шикарпура ¹³² помянутые послы удостоились чести поцеловать ковер владыки мира и доложили сидящим у высокого августейшего порога (То есть Надиру) об обстоятельствах сопротивления [178] Кийа-Насира, владыке мира это не понравилось, и он с величайшей скоростью повернул в ту сторону поводья быстрого коня. Во время движения переходами на стоянку Пешавер он поручил обоз и палатки величественным, как Страшный суд, командирам и победоносным храбрецам и назначил их в город Кабул, а сам с победоносным войском направился в Синд. Когда победоносная особа прибыла в ту страну, в какое бы поле, селение и город они (То есть Надир и его войско) ни приходили, они не видели следов и признаков ни воинов, ни населения. Таким образом [Надир] прибыл в город Худаабад, который является столицей государей Синда. Там также увидели цветущую область, много построек и бесчисленные селения, но никакого признака жителей не видели. [Надир] приказал победоносному войску произвести розыски; захватили нищих и бедняков, которые не имели возможности уйти и спрятались по окрестностям, и привели к священной особе. После долгих расспросов они доложили высокому порогу об обстоятельствах бегства тех племен. Величественный (Буквально: “с многочисленной, как звезды, свитой”) государь, огорченный поведением и непохвальными действиями тех людей, сказал драгоценными словами: “Если вы станете [многочисленны], как звезды на небе и как песок на дне бесконечного моря, я божьей мощью, могуществом и силою удачи тени Аллаха захвачу всех вас, сотру с лица земли и вырву из вас и семей ваших вздохи сожаления”. /236а/ С таким решением этот лучший из государей эпохи, Надир-мирозавоеватель, выступил из той области с могучими полками и поводья решения повернул в сторону тех областей. Когда он прибыл к берегу большой реки, он в течение трех дней построил понтонный мост через нее и переправился на ту сторону. Нескольким командирам с тысячью солдат победоносного войска он приказал кочевые племена, бежавшие и поселившиеся на том берегу (То есть на правом берегу Инда), переселить и отправить на первоначальное место. Сам он с остальным победоносным войском направился к очень укрепленной и труднодоступной горе, где жители [179] области Худаабад и других местностей устроили крепость (Здесь *** , у Махди-хана ***. Это слово - тюркского происхождения, означает укрытие или крепостцу (***); оно введено в литературу Махди ханом) и остановилисьн (После этого в тексте отметка о начале вставки на полях. Далее идет вставка).

До прибытия в Дера он сперва подошел к крепости Исма'ил-хана, потому что тот не подчинился. Вследствие надировой внушительности и силы, которую он увидел воочию, [Исма'ил-хан] повесил на шею меч и был удостоен чести поцеловать небесный порог. Прощающий проступки государь надел на его плечи падишахский халат и вверил ему его страну. Оттуда он повернул поводья деятельности к завоеванию крепости Гази-хана ¹³³; с ним он поступил таким же образом. В той области часть племен суккури ¹³⁴ и какури, находившаяся в труднодоступных местах и страшных лесах, стала противиться [Надиру], и он направился для подавления их (Здесь вставка на полях кончается).

Перед прибытием в те места он отправил к тем людям несколько человек из их племен, захваченных кызылбашскими воинами, и послал грамоту о прощении вины всех беглецов. Когда те люди прибыли, начальники, вожди племен и старшины, удостоившись чести увидеть высочайшую грамоту, без колебания прибыли в халифский дворец и доложили августейшей особе: “Мы, встревоженные и расстроенные, страшась победоносного войска, укрылись и стали жить в этом месте. Кийа-Насир с сыновьями и родственниками своими ушел в крепость Умаркот, которая находится поблизости от крепости... (В тексте: *** . По-видимому, “Кашгар и Мачин” (то есть Китай)). Так как расстояние [до того места] равняется сорока переходам и у нас не было сил пройти этот путь, полный ужасов, мы отдали себя божьей воле и падишахской милости и остановились, дабы поступить в соответствии с вдохновенным решением, каково бы оно ни было”. [180] Падишаху обитаемой четверти земли от речей [предводителей] тех племен, которых было более трехсот-четырехсот тысяч семей...  (Пропущено несколько слов) он отправил их, /236б/ благополучно переправил через реку, и они вернулись на свои родные места. Несколько человек из начальников того племени он взял в качестве проводников, озаботился взятием крепости Умаркот и захватом Кийа-Насира и поводья движения повернул в ту сторону.

Опять с удачей, спутницею шаха,
Он выступил, надеясь на Аллаха.
Успеха блеск его сопровождает:
Где б ни был он, день светлый наступает.

Поднятие знамен счастливого государя [для похода] на крепость Умаркот, завоевание [ее] и захват Кийа-Насира по милости бесподобного творца

Когда птица счастья и удачи государя-мирозавоевателя взлетела на высшую точку славы, величия, высоты и повержения дичи, он повернул поводья усердия в сторону захвата государя Синда Кийа-Насира. Он приказал победоносным газиям и воинам, чтобы каждый взял одну заводную лошадь с тремя-четырьмя бурдюками воды, и быстрым маршем направился в ту сторону. Среди зыбучих песков на четыре-пять переходов был один колодец с водой, да и той было недостаточно для победоносного войска. Владыка мира превратил каждые четыре перехода в один, двигался с величайшей скоростью и в течение семи дней прошел путь. Прибыли к реке, в местность, обильную источниками, и помянутое войско отдохнуло от трудностей дороги и голода. Больше одного дня он не остался в тех пределах и направился к месту цели. Пройдя еще двое суток с большой скоростью и достигнув крепости Умаркот как раз, когда наступило утро, [газии] по приказу владыки мира окружили крепость, как драгоценный камень в перстне.

В то время, когда показались знамена величия и славы, сыновья Кийа-Насира проснулись от сна беспечности и на верху [181] дворца, высота которого равнялась [высоте] Сатурна, /237а/ собирались исполнить религиозный долг. |Вдруг] взгляд их упал на знамена счастливца. Никому не сообщая [страшную новость], эти люди (В тексте ошибочно “тот человек”) спустились вниз с дворца, сели на быстрых, как ветер, коней и ушли через ворота, которые назывались “Направление в калмыкские горы”.

Победоносное войско окружило стороны той крепости и [преградило] выходы [из нее]. Жители крепости, услышав шум и звуки рожков победоносного войска, приложили необходимое старание к защите башен и крепости. Победоносное войско овладело одной стеной крепости для могущественного правителя. Когда Насир узнал о прибытии счастливой особы и взятии той крепости [кызылбашами], он не нашел иного выхода, кроме подчинения и покорности, и, повесив на свою шею меч, с группой начальников и племенных вождей, говоря: “пощады!” - направился в халифский дворец. Поклонившись шаху, они бросились в пыль под копытами верховых животных небесноподобного владыки и просили языком слабости и растерянности извинения в своих проступках. Государь-мирозавоеватель, говоря вдохновенным языком, простил их вину, обласкал по-царски, приказал поднять головы с праха унижения и успокоил. Воду, которой Кийа-Насир умывал руки, все жители Индии и Синда носили как святыню из области в область; каждое утро, когда он выходил из своего дворца, ему совершали поклон не меньше ста тысяч человек. А теперь, положив свое лицо на землю, он вторично просил простить вину жителей той крепости. Владыка, у которого небесный свод является слугой, по падишахскому милосердию и великодушию тени Аллаха, ради Кийа-Насира, приказал прекратить убийство тех людей и грабеж. В это время несколько человек из победоносного войска, занятые в окрестностях той крепости фуражировкой, /237б/ встретили сыновей Кийа-Насира, задержали этих двух лиц и привели к блестящей особе шахиншаха. Милостивый падишах отпустил также его сыновей и почтил их дорогими халатами. [182]

После овладения крепостью сто тысяч туманов наличными деньгами, которые находились в казначействах Насира, были подарены в славную личную казну. По приказу мирозавоева-теля было возложено на гулямов пойти к Кийа-Насиру и сказать: “Эти сто тысяч туманов не составляют стоимости подков победоносного войска. Если вы будете отговариваться [отсутствием] другого количества денег для нашей казны, мы прикажем новым правителям внести [остальные деньги] из доходов Синда”. Кийа-Насир доложил августейшей особе, что наличность казначейства была сдана должностным лицам казны без небрежности.

Во время этого разговора несколько льстецов довели до августейшего слуха, что в цитадели этой крепости имеется глубокий колодец и на дне этого колодца спрятано на пятьсот тысяч туманов настоящих ашрафи. Мирозавоеватель приказал этим двум лицам хранить эту тайну. Сперва он распорядился, чтобы Кийа-Насир с тремя-четырьмя тысячами [солдат] из победоносного войска отправился в Худаабад и до прибытия августейшей особы занялся подготовкой к приему гостя, потому что после приведения в порядок [дел] в крепости Умаркот государь прибудет туда. Кийа-Насир по приказу владыки мира отправился в те пределы, и, так как во время [его] прибытия в помянутую крепость по приказу счастливого государя явились |также] жители того города, они устроили все, что требовалось для приема гостя.

Между тем после отправки Кийа-Насира владыка эпохи приказал раскопать тот колодец. Как льстецы и доложили священной особе, из колодца вытащили настоящих ашрафи на пятьсот тысяч туманов, погрузили их, и некий Мийадад, бывший важнейшим лицом в том городе, /238а/ был назначен правителем той области. Часть победоносного войска он (То есть Надир) назначил для грабежа на границу Кашгара и Согда, расстояние до которых не было велико (Здесь между строк приписка мелкими буквами: “Победоносное войско взяло в плен около одной тысячи семейств из племени калмыков и привело в мир украшающий дворец”). Могущественный, как Джамшид, государь из этого [183] сборища выбрал несколько человек и включил их в число работников казначейства и высших служащих, а остальных отпустил и отправил на их родину и куда они хотели. Он написал мирозавое-вательный указ относительно завоевания Индии, Синда и прочих стран, о прибытии в эту область (То есть в Туркестан), [требовал также] подчинения племен калмыков и послал [этот указ] с упомянутыми пленными к тем племенам, чтобы во время [его] прибытия в Туркестан знать и вельможи племен калмыков прибыли во дворец мирозавоевателя. Наладив порядок на той границе и забрав казну, он вместе с сыновьями Кийа-Насира повернул поводья быстрого коня в сторону Худаабада.

Дарование мирозавоевателем короны Кийа-Насиру и возвращение в Иран с помощью и по милости щедрого царя (То есть бога)

Когда при поддержке всемогущего, всевышнего бога счастливый государь прибыл с выдающейся победой в Худаабад, Кийа-Насир со знатью и вельможами, с податным и неподатным населением вышел навстречу предмету милостей бога. За три мили дорогу устлали коврами, парчой, камкой, [другими] золототкаными материями и европейским бархатом, и с большой пышностью и несказанным величием он прибыл во дворец Кийа-Насира. В тот радостный день Кийа-Насир по образу действий падишахов Синда устроил подобное раю собрание; пока мир видел ночь и день, такого роскошного пира он не наблюдал. В радостный день виночерпии, лица [которых были прекрасны], как [планета] Венера, разносили кругом приятные вина и “в серебряных кувшинах и чашах прохладные напитки” (Коран, 56.₁₈); солнцеликие слуги украсили это райское пиршество /238б/ ... яблоками, маслянистыми фисташками и различными фруктами (В этом описании также использован Коран: сура 76,_15-20, где говорится об удовольствиях, ожидающих праведников в раю). [184]

От автора:
Виночерпии стояли, кубки влагой наполняя.
Пир веселый разгорелся, ходит чаша круговая.
Блеск от кубков, словно солнце, место пира освещает,
И ковер роскошный луга всеми красками сияет.
Музыканты развлекают так усердно и умело,
Что от музыки и пенья все кругом повеселело.

Когда пир торжества и радости окончился, счастливый миро-завоеватель приказал принести шахскую корону и победный шлем, возложил ее на голову Кийа-Насира, снова посадил его на трон счастья и полновластья в Синде и имя Кийа-Насир переменил на Шах-Кули-хан. Когда падишахский трон утвердился за ним, он положил голову на землю, стал просить извинения и прощения и, благодаря государя-мирозавоевателя, говорил;

“Да будет, шах, держава твоя всегда сильна!
Да светится, как солнце, и день и ночь она!”

Владыка мира обласкал его сверх меры и сказал, что в течение десяти дней возьмет на службу из Синда сорок тысяч человек. Сыновей помянутого Шах-Кули-хана, из которых один носил имя Мухаммад-Мурад-бек, а другой Гулам-шах-бек, сделал сердарами-мулазимами свиты и приказал, чтобы они в победоносной свите отправились в Иран. Кийа-Насиру он обещал: “Если богу будет угодно, после завоевания стран Туркестана я отпущу твоих сыновей, если они захотят [вернуться ] на любимую родину,- в противном случае они отправятся в счастливой свите в Рум и Сирию, и по возвращении из тех стран и получении чести поклонения высокочтимой Каабе я отпущу их через Индию, дабы они удостоились чести поцеловать руку своих родителей”. Кийа-Насир в ответ сказал: “Если бы я имел тысячу сыновей, я пожертвовал бы всеми ими на пути веры и могущества счастливого государя; эти два сына [вашего] слуги душу свою отдадут для счастливой особы”.

/239а/ Словом, государь обитаемой четверти земли назначил по своему желанию правителей, султанов и должностных лиц в Синде и вполне успокоился.

Комментарии

88. Курчи - солдат личной гвардии шаха.

89. Мухаммад-Казим не указывает месяца. Махди-хан говорит, что Надир выступил в Дели в четверг 1 зу-л-хиджжа 1151 г. х., т. е. 12 марта 1739 г. (Махди-хан, стр. 203).

90. Садры при Сефевидах возглавляли шиитское духовенство Ирана, но при Надире они потеряли свое значение. Здесь под садрами Мухаммад Казим подразумевает, очевидно, вообще гражданских и духовных сановников.

91. Надим - приближенный; это были доверенные лица в свите шаха, нечто вроде адъютантов.

92. Ишик-акаси - начальник дворцовых слуг, церемониймейстер. В эпоху Надира это было также придворное звание.

93. Племени курканов не существовало. Курканами назывались зятья Чингиз-хана и чингизидов и их потомки; Надир это, конечно, знал. В одном из писем Мухаммад-шаху он указывал, что афшары такие же туркмены, как и предки Великих Моголов, но и это неверно, так как Тимур происходил из монгольского племени барлас.

94. Джика - бриллиантовый аграф на короне или головном уборе шахов.

95. “Обладатель твердого решения” (угу ал-'азм) - эпитет Мухаммада и некоторых библейских пророков, таких, как Ной, Авраам, Моисей, Иисус и др.

96. Канун - струнный музыкальный инструмент.

97. В древней Персии считалось, что окуривание дымом от сжигаемых семян растения рута защищает от разных бедствий. В некоторых местах этот обычай сохранился до сих пор, и такие окуривания практикуются, например, при рождении ребенка.

98. Mycmауфа -финансовый чиновник, ведавший расходованием средств и выплатой жалованья войскам и служащим.

99. Даруга - здесь этот термин применен в значении “комендант”, “старшина”.

100. Асаф - мудрый советник легендарного царя Соломона.

101. Для перса как в старину, так и теперь характерно, что он редко клянется своей головой, а большей частью - головой или жизнью собеседника.

102. Стена Александра - по преданию, Александр Македонский воздвиг где-то далеко на востоке стену, чтобы помешать нападениям варварских народов Яджудж и Маджудж (Гог и Магог) (см. Коран, 18,_92-93).

103. Хавар - мера веса, менявшаяся в разное время и в разных областях: около 180 кг.

104. Казначействами (хазана) называли всякие хранилища государственных ценностей: денег, драгоценностей, дорогого оружия, парадной одежды и т. п.

105. Джеханабадские ашрафи - ашрафи называли вообще золотую монету;
здесь, таким образом, имеются в виду индийские золотые монеты.

106. Курур - 500 тысяч.

107. Кулах-u фаранги - буквально: “европейская шляпа”.Так назывались в Иране круглые павильоны.

108. Кух-и нур - “Гора света”, знаменитый алмаз весом в 186 каратов.

109. Мискаль - арабская мера веса; при Надире был равен примерно 4,5 г.

110. Дарйа-и нур (“Море света”) был алмаз, а 'Айн ал-хур (“Глаз гурии”)- рубин.

111. Джавахири - вообще ювелир; здесь - заведующий шахскими драгоценностями.

112. Зар' - мера длины, равная 107 см.

113. Ходжа - в эпоху Надира так называли преимущественно дворцовых
евнухов. В данном случае это был евнух Мухаммад-шаха.

114. Золотая танга - обычно танга - серебряная монета.

115. Шаддад, царь мифического народа Ад, построил город Ирам с роскошными садами, которые поэты уподобляют райским.

116. Мухаммад-Казим здесь имеет в виду частые грабительские нападения на Хорасан туркмен и хивинских и бухарских узбеков.

117. Каба - род кафтана.

118. Кази - судья; здесь войсковой судья.

119. Банг - гашиш, сгущенный сок индийской конопли, обладающий наркотическими свойствами.

120. Ми'йар-баши - по-видимому, начальник пробирной палаты, в которой определяли качество монет.

121. “Счастливый час” в случае таких выдающихся событий, как свадьба представителей царствующих домов, устанавливался придворными астрологами по положению планет.

122. Палас - безворсовый ковер.

123. Мутриб (араб) - буквально “увеселитель”. Так называются в Иране музыканты, певцы и танцоры.

124. Сура Фатиха - первая сура Корана, во многих случаях играющая роль молитвы.

125. Кийа-Насир - Мухаммад-Казим называет его правителем Синда. На самом деле в это время Синдом правил Нур-Мухаммад Худайар-хан. Может быть, наш автор спутал Худайар-хана с Насир-ханом - правителем белуджского княжества, по территории которого прошли войска Надира по пути в Синд. Насир-хан без сопротивления подчинился Надиру.

126. Палан - вьючное седло для лошади или осла.

127. Хума - мифическая птица, тень от которой якобы приносит счастье.

128. Дай - по древнеперсидскому солнечному календарю самый холодный зимний месяц: с 21 декабря по 20 января.

129. Худаабад - название вымышленное; столицей Синда в это время был город Хайдерабад.

130. Пир - здесь духовный глава племени или секты.

131. Здесь как участники походов, по рассказам которых Мухаммад-Казим писал свою книгу, так и сам автор обнаруживают незнание географии. Монголов, калмыков и казахов в Синде и Белуджистане не было.

132. Надир двигался из Дели в Синд по маршруту Карнал - Пешавер - Кабул - Дера Исмаил-хан - Дера-Гази-хан - Ларкана - Шахдадпур - Умаркот. Сообщение о движении из Шикарпура в Кабул - ошибочно. Обоз и палатки войска были оставлены в Ларкана.

133. Мухаммад-Казим по незнанию отделил слово “Дера-” в названиях населенных пунктов Дера-Исмаил-хан и Дера-Гази-хан, и вместо двух пунктов получилось три: Дера, “крепость Исма'ил-хана” и “крепость Гази-хана”. Возможно, Мухаммад-Казим имел в виду под словом Дера всю область Дераджат. но и это неправильно, так как Дера-Исмаил-хан и Дера-Гази-хан находятся в Дераджате, и Надир не мог захватить эти крепости “до прибытия в Дера”.

134. Племя суккури - Мухаммад-Казим называет так, по-видимому, жителей района вокруг города Суккур на Инде.

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.