МУХАММЕД ИБН АЛ-МУНАВВАР МЕЙХЕНИ

ТАЙНЫ ЕДИНЕНИЯ С БОГОМ

В ПОДВИГАХ ШЕЙХА АБУ СА'ИДА

АСРАР АТ-ТАВХИД ФИ МАКАМАТ ШЕЙХ АБУ-САИД

ИЗВЛЕЧЕНИЯ ИЗ «АСРАР АТ-ТАВХИД ФИ МАКАМАТ ШЕЙХ АБИ-СА'ИД» МУХАММЕДА ИБН АЛ-МУНАВВАРА МЕЙХЕНИ.

по изданию В. А. Жуковского «Тайны единения с богом в подвигах старца Абу-Са'ида»(СПб., 1899)

* Данные по исторической географии северного Хорасана

|22| [Перечисляются факихи шафиитского толка:] Хамид Занджуйе в Шахрастане, Фераве и Несе, Бу-Омар Фараби в Устуве и Хабушане, |23| Булбаба-и-Мейхени в Баверде и Хабаране и Бу-Али факих в Серахсе.

[Упоминается шахристан в Серахсе и ханака (Ханака — обитель мусульманских дервишей (В. В. Бартольд. История культурной жизни Туркестана, стр. 44)) в нем.]

|30| Шейх наш (Абу-Са'ид) большей частью находился в старом рабате, а это рабат на краю Мейхене на дороге в Мерв, поблизости от ворот Мейхене, его называют За'кал (***) (На стр. 238 текста сказано, что он лежит на краю Мервской пустыни, и на стр. 469, что он на краю дороги в Баверд). Другой рабат находится на дороге в Тус, от Мейхене до него 2 фарсаха, он (лежит) у подножия горы и его называют рабат Саркале; у ворот Мейхене, когда идут на кладбище, есть еще рабат.

|44| Шейх наш сказал: мы все трое (он и два других суфия) пошли в Баверд, а оттуда в сторону Дерегеза (Дара-и-газа), направляясь в Шах-мейхене, это селение в волости Дерегеза; бавердцы раньше называли его Шамине. Когда шейх наш туда пришел и совершил паломничество к (могиле) старца Абу-Али Хухи, прах которого находится там, спросил: «Как называют это селение?» Ему ответили: «Шамине». Он сказал: «Это селение надо называть Шах-мейхене». С тех пор это селение называют Шах-мейхене.

|45| Когда шейх наш... достиг области Несы, то хотел остановиться в селении, на краю города, которое называют Андарман (букв.: «останься в нем»). «Он спросил: Как называют это селение?» Ему ответили: «Андарман». Он сказал: «Мы не войдем, чтобы не остаться»; и он пошел в то селение и не остановился (там), не пошел в г. Несу, а прошел по селениям ниже города, остановился в селении Радан [344] и (затем) направился в Яйсеме (На стр. 48 текста в прим. 2 дается огласовка Йисама (***), в «Икфахат-ал-Унс» Басма. Ср. А. А. Семенова «По Закаспийским развалинам», стр. 15, где это селение отождествляется с современным аулом Безмеин). В то время шейх Ахмед-и-Наср, который был одним из великих шейхов, был в г. Несе, в ханаке Сарави, которая находится в верхней части города, на краю кладбища, на той горе, где находятся могилы шейхов и великих (людей суфизма) и которую построил устад (Устад — мастер, учитель в суфийских текстах — духовный руководитель) Абу-Али Даккак (сукновал).

|47| Шейх наш сказал: Когда мы прибыли в Несу, то так как (нам) предстояло паломничество к могиле Ахмед-и-Али, мы направились в Яйсеме — селение в 2 фарсахах от г. Несы; эта могила шейха Ахмед-и-Али Несеви находится там. Он был одним из шейхов Хорасана, мюридом шейха Абу-Османа Хири; шейх Абу-Абд-ар-рахман Суллами в книге «Табакат аиммат ас-суфийя» приводит его имя — Мухаммед Алиян Несеви, но в области Несы он известен под именем Ахмед-и-Али.

[Селение Ваз-и-Тус, селение в 2 фарсахах от города Табарана по |68| направлению к Мейхене.]

[Место в фарсахе от г. Табарана, которое называют Ду Барадараи, то есть два брата, это две возвышенности; оттуда можно видеть город.]

|79| [Торговец, шедший с караваном, заблудился в пустыне между Серахсом и Мервом, он поднимается на возвышенность, надеясь увидеть населенное место или жилище араба или туркмена.]

|203| Башхон (***) (Вариант: Нашхон (***), м. б. это Нашджуван, упоминаемый ан-Несеви (ниже, стр. 478)) — селение в вилайете Несы.

* Начало возвышения Сельджуков

|205| В то время когда потомки Сельджука вышли из Бухарского Нура, пришли в Хорасан и поселились в Туджене (*** — Теджен), Баверде и Мейхене и к ним собралось много народу, они, благодаря тому, что султан того времени Мас'уд пренебрегал делами царства и занимался скверными (действиями), захватили большую часть Хорасана. Эта история известна, н наша цель не рассказ об этом, а рассказ о нашем шейхе, если мы будем объяснять эту известную историю, то книга станет длинной и выйдет за пределы нашей задачи. Султан Мас'уд, которого звали Сури (Здесь, после слова Мас'уд, видимо, пропуск в тексте. Султан Мас'уд нигде не называется этим именем, с туркменами сталкивался его наместник в Хорасане Абу-л-Фазль Сури. Возможно, однако, что в устной передаче рассказов о возникновении сельджукской державы Мас'уд слился со своим всесильным наместником), послал им грамоту с угрозами. Они |206| написали в ответ, что это дело принадлежит богу, да будет он велик и славен, и будет так, как он пожелает. Шейх наш Абу-Са'ид, да будет свят славный дух его, знал об этом положении благодаря своей прозорливости. Потом Чагры и Тогрул, два брата, прибыли в Мейхене, чтобы посетить шейха нашего и поклониться ему. Шейх с группой суфиев сидели в обители (мешхед); они (братья) подошли к месту, где сидел шейх, произнесли приветствие, поцеловали руку шейха и стали перед шейхом. Шейх, как было у него в обычае, некоторое время (сидел), опустив голову, затем поднял голову и сказал Чагры: «Тебе мы даем державу Хорасана», и Тогрулу: «Тебе мы даем державу Ирака». Они поблагодарили и вернулись обратно. После этого султан Мас'уд собрал войско и выступил на войну с ними. Он достиг Мейхене, а в то время Мейхене процветало и людей было много, так что говорят, что в караван-сарае, который известен под именем Идрис у подножия крепости, было 40 весов. Жители Мейхене вошли в крепость [345] и шейх наш также. Султан остановился у ворот крепости, и они сражались в течение 40 дней. В Мейхене было 41 человек искусных стрелков, они всегда попадали стрелами в то место, куда они метили, не сделав ни одного промаха; эти люди убили и ранили многих знатных (людей) из войска султана. Хасан Муаддиб (Суфий, управлявший хозяйством ханаки Абу-Са'ида) сказал: «Однажды в крепости мы совершили вечернюю молитву, шейх позвал меня и сказал: ..Нужно отправиться в Бадине, — а это селение в 2 фарсахах от Мейхене, — ты передашь наше приветствие такой-то старой женщине и скажешь: "Дай тот горшок с салом, который ты приготовила для нас". Меня на веревке спустили со стены крепости, я прошел среди них (войск султана) и вышел в ту сторону, так что меня |207| никто не видел. Я прошел в Бадине, взял у той старой женщины горшок с коровьим салом, на рассвете пришел к подножию крепости и меня на веревке втащили на стену. Утром, когда мы закончили молитву, шейх сел на стул у двери мечети и приказал, чтобы посредине улицы вырыли ямы для огня и поставили котлы, в каждый из них положили кусок сала и кипятили его; никто не знал — какова цель этого. Люди сражались, среди сражения возникла речь о мире, мир был заключен, раис Мейхене вышел, ему оказали почет, он вернулся и вывел этих 41 человека, а султан приказал, чтобы всем 41 отрубили правые руки. Они входили, и отрубленные руки опускали в то сало, а шейх плакал, и слезы текли из глаз шейха. Шейх сказал: "Мас'уд отрубил руку своего царства!" Когда султан отдал приказ об этом наказании, он тотчас снялся с лагеря и ушел по направлению к Мерву. Потомки Сельджука, узнав о прибытии султана, отправились из Теджена к Мервскому Данданкану и надели оружие (т. е. приготовились к бою). Когда он прибыл туда, они дали сражение и разбили Мас'уда, и царство перешло от семьи Mac'уда к потомкам Сельджука; Чагры-бек сел на царство в Хорасане, а Тогрул-бек на царство в Ираке, как предсказал наш шейх. Во время одного собрания шейх наш рассказал: "Однажды этот Тогрул пришел в Мейхене и остановился в той пустыне, подушкой его было седло и постелью |208| потник. Они (люди Тогрула) послали сказать в селение: "Мы люди, попавшие сюда из-за несчастья, мы гости шаха (вариант: «мы ваши гости»), пошлите нам немного муки". Они послали. Тогда он снялся и направился к Серахсу. Группа из его (родичей?) была в Серахсе. Он сказал: "Сначала заберем свое!" Всякого, кто к нему являлся, он спешивал и забирал его лошадь, а остальные стали послушны ему. Затем Сури (см. выше, стр. 344, прим. 5) послал (ему) письмо: "Почему вы это делаете, вы этим заставите меня притти и забрать вас?" Он написал в ответ: "Это дело не наше и не ваше, а господа, да будет он велик и славен, будет то, что он пожелает!" Мы сказали: "Этого человека не осилит мирская держава, раз с его языка сошли такие слова". Теперь же он завладел Хорасаном».

|209| Ходжа Абу-Тахир с двумя дервишами во время полуденной молитвы возили на мельницу пшеницу дервишей. Это было время смуты и начало дела туркмен, степь по временам была не безопасна. Ходжа Абу-Тахир сказал: |210| «Я пошел к шейху и сказал: "Пшеницу дервишей везут на мельницу, кого из дервишей послать на мельницу с пшеницей". Шейх ответил: "Старца Шабуйе" (в тексте: ***). Я вышел и послал на мельницу старца Шабуйе с несколькими дервишами. Когда они вошли на мельницу, заперли двери и мололи пшеницу, туркмены пришли к воротам мельницы и постучали в дверь, но дверь (им) не открыли. Старец Шабуйе подошел к двери и прислонился спиной к ней; один из туркмен выстрелил через щель в двери, стрела попала в спину старца Шабуйе и вышла из груди, он тотчас скончался и его на осле привезли в Мейхене. [346] |224|... Хасан (Муаддиб) отправился (из Мейхене в Балх). Когда он приблизился в Pa' (***) (вариант: Заг) а это было время туркменских набегов, туркмены схватили Хасана, сильно били и ругали, говоря: «Ты шпион!» Сутки они держали его в оковах и привязали к четырем кольям... [Далее излагается его чудесное освобождение, причем упоминается освободивший его предводитель (салар) туркмен.]

|229| [Шаукан —место поблизости от Мейхене, в нем есть соборная мечеть с минаретом и куполом.]

|230| [В Тус шейх направился через Сардаб и остановился в селении Утар, жители которого занимались грабежами. Впоследствии Низам-ал-мульк (Низам-ал-мульк — знаменитый везир сельджукских султанов Алп-Арслана (455-465 = 1063-1072) и Меликшаха (465-485 = 1072-1092). В течение почти 30 лет (456-485 = 1064-1092) Низам-ал-мульк был фактически правителем Сельджукского государства) купил это селение и сделал его вакфом в пользу детей устада Абу-Ахмеда.]

|232| [Азджах — место поблизости от Мейхене, живший там дервиш Хамза на заре выходил, чтобы побывать на собрании суфиев Мейхене и возвращался обратно.]

|234| [Низам-ал-мульк в молодости направляется в Мерв, в Азджахе он просит караван остановиться на один день, а сам отправляется в Мейхене, чтобы поклониться Абу-Са'иду.]

|278| Рассказывают, что в то время как шейх наш Абу-Са'ид ехал из Нишапура в Мейхене, когда он вышел из Туса и достиг ворот Наубехар (Ворота с названием Наубехар определенно указывают наличие в прошлом поблизости буддийского монастыря. Бехар — измененный буддийский термин «вихара». Так назывались буддийские храмы. Можно предполагать по аналогии с балхским Наубехаром, что когда это имя встречается в географической терминологии Средней Азии, оно связано с буддийским культом. То же указывают «Наубехарские» ворота Самарканда и Бухары. (Б. Б. Бартольд, История культурной жизни Туркестана, стр. 41-43. — В. В. Бартольд. Места домусульманского культа в Бухаре стр. 8)), он ехал одни,, а группа дервишей отстала. Это было начало эпохи туркмен, и Хорасан был не безопасен. Несколько туркмен подъехало к шейху и хотели взять его лошадь. Шейх спросил: «Что с вами, что вам нужно?» Туркмены сказали: «Слезай». Шейх сказал: «Снимите меня». Шейха сняли с лошади; когда туркмены увидели ту группу (дервишей), то уехали, так что, пока те сняли шейха с лошади, эти всадники-туркмены ушли дальше. Шейх сказал: «Отдайте эту лошадь им». (Дервиши) сказали: «О шейх, нас много, ничего мы им не дадим». Шейх сказал: «Не следует (так делать), потому |279| что я сказал (им), что эта лошадь ваша; дайте (ее) им». Они так сделали, как сказал шейх. Туркмены взяли эту лошадь, уехали и увели ее. Шейх с людьми прибыл в селение Хурухли. Во время послеполуденной молитвы приехала группа туркмен и привела лошадь шейха и другую лошадь,очень хорошую; они очень просили у шейха прощения и говорили: «О шейх, эти юноши не знали, (кто ты), успокой нас и их, ты показал свое величие, но они не обратили на это внимания!» Шейх не принял лошадей, они много говорили, просили и плакали, чтобы шейх принял их лошадь, но шейх не принял и пе принял также и свою лошадь. Шейх смиловался и сказал: «Мы эту лошадь дали им, а от чего мы отказались, к тому мы не вернемся». Когда шейх сказал эти слова, все те туркмены раскаялись, отрезали волосы и в тот год все они отправились в паломничество и благодаря милости шейха стали в числе праведных.

|339| Одно время некий ученый приходил из Ажгаха (очевидно то же, что выше Азджах) и устраивал собрание посредине селения Мейхене в мечети, которая находится в начале улицы Наусар.

|426| [Упоминается хатиб Азджаха.] [347]

* «Гузская смута»

|439| И мы с очевидностью убедились в этом смысле (слов шейха), когда окончились 100 лет со дня его смерти, на которые указал шейх. В тот же месяц начались эта смута и расстройство и достигли такой степени, что временами люди не могли войти в Мейхене для посещения священной могилы (шейха) и совершали (обряды) посещения в 1 фарсахе от Мейхене перед горами в месте, которое называется Саркеле, и уходили.

|441| ...Когда исполнилось 100 лет, в тот же месяц от всех этих памятников (деятельности шейха) ничего не осталось, не осталось никого из потомков и мюридов, кроме незначительного числа у священной могилы. Все они погибли мучениками от руки гузов, так что нельзя этого описать, некоторые же попали в изгнание по окраинам мира, и все они в этом изгнании переселились под покровительство милости бога (т. е. умерли). Теперь уже 30 и 40 лет как над его священной могилой ничего не осталось от того порядка, который был описан выше, и все еще не видно никакого просвета...

|449| В то время, когда покойный султан Санджар ибн Меликшах спасся из рук гузов и прибыл в столичный город Мерв, я (автор здесь и везде далее говорит о себе в третьем лице, как о «богомольце», но это не поддается передаче по-русски) отправился из Серахса в Мерв с группой шейхов, казиев и имамов Серахса, чтобы поздравить султана с прибытием, и (чтобы просить) о делах обители шейха. Из родственников и потомков шейха со мной никого не было, так как те, которые остались (в живых), рассеялись и ушли в Ирак. Когда я прибыл в Мерв, то (оказалось, что) раис Мейхене уже несколько дней, как прибыл по делам области, но еще не видел султана, так как перед тем всегда о делах этой области не мог говорить никто, кроме потомков шейха, а если кто-нибудь говорил, то его не слушали. Раис, сборщик податей (амиль) и правитель (шихне) и каждый, кто в той области мог делать какое-нибудь дело, не мог его делать иначе, как с согласия потомков шейха. Если кто-нибудь делал кому-нибудь притеснение в той области, то как только руководитель и пир |450| потомков шейха писал, что такому-то не следует быть в Хабаране и эту бумагу какой-нибудь дервиш отвозил в лагерь (султана), тотчас же докладывали султану и писали грамоту об отставке этого человека. Итак, когда раис узнал о моем прибытии, он обрадовался, тотчас пришел и сказал: «Уже несколько дней как я ожидаю кого-нибудь из вас, теперь, когда ты прибыл, завтра мы увидим султана». На другой день мы оба повидали султана наедине. Когда он увидел меня, то пошел навстречу; когда мы сели, и я произнес приветствие, султан Санджар сказал: «Мейхене — благословенное место н нет места более великого и высокого, чем могила шейха. Один из гузов протянул руки к этой могиле и хотел ее потревожить, как это было у них в обычае — в нескольких местах в могилах людей светских им что-то указали, они потревожили те могилы и нашли богатство — поэтому он эту могилу хотел потревожить. Когда он протянул руку к этой могиле, то тотчас превратился в камень, его родичи увезли этот камень в лагерь, и я видел этот камень». Я не слышал этого рассказа ни от кого, кроме султана Санджара, и ответственность (лежит) на нем. Затем он приказал выдать тысячу харваров (харвар — «ноша осла», мера веса, равная 100 манам) зерна на семена Хабарана и 100 харваров на семена (владений) священной обители. Раис Мейхене стал просить (еще). Он (султан) сказал: «Хорасан разрушен и у меня нет казны, теперь нужно обходиться таким количеством, чтобы пустить на быков и часть на посев. Для обители дайте такому-то 100 динаров наличными, чтобы он часть |451| их истратил на благоустройство и стол (дервишей)». Я взял это золото, [348] вернулся в Мейхене, засеял владения (асбаб) и послал человека в окрестные места, чтобы он привел всех потомков и мюридов шейха, которые остались в живых; собралось человек 50. [Описывается восстановление порядка в обители — трапезы, молитв и тому подобного.]

В то время султан Санджар скончался и (на престол) взошел султан Махмуд, они дали сражение (с гузами), на этот раз столкновение произошло у Мерва, — другой раз войско султана было разбито и бежало. Гузы победили, и на этот раз дело обители совсем ушло из рук и стало таким как стало...

|478| В то время когда султан-мученик был разбит у Самарканда, и неверные его сделали мучеником (Речь идет о поражении Санджара в 1141 г. в Катаванской степи, около Самарканда, в бою с кара-китаями; хорезмшах Атсыз воспользовался этим и попытался захватить Хорасан (Туркестан, стр. 348-350)), когда это столь великое несчастье произошло, царь Хорезма прибыл в Хорасан. Когда он достиг Баверда, то направился в Хабаран, имея в мыслях разграбить его. Когда он достиг места в 1 фарсахе от Мейхене, которое называется рабат Сарбала, как только взгляд его упал на Мейхене, лошадь, на которой он сидел, остановилась. [Далее описывается, как хорезмшах изменил свое намерение, отказался от грабежа, назначил в Мейхене коменданта и почтил суфиев.]

|480| В то время, когда произошло нападение гузов, большая часть потомков (шейха) погибла при этом нападении; в Мейхене они (гузы) замучили, сожгли и убили ударами меча 115 человек из потомков шейха, помимо того, что еще больше их умерло через 2 или 3 месяца после этого нападения от болезней, голода и поветрия, вызванных этими событиями. Жители же Мейхене, оставшиеся в живых, рассеялись и разошлись по другим округам. Через 2-3 года после этого несколько бедняков вернулись, отстроили

|481| стену (хисар), которая была вокруг Мейхене, и поселились там. От этой стены до обители было порядочное расстояние...

|484| Во времена смуты гузов Мейхене было разрушено и в селении не было жителей, оставшиеся же люди рубили себе на дрова тутовые деревья, бывшие в кварталах. Мы (двое детей, от имени которых передается рассказ) пришли в квартал суфиев и начали рубить дерево около обители: кроме нас в этом квартале не было никого.

(пер. С. Л. Волина)
Текст воспроизведен по изданию: Материалы по истории туркмен и Туркмении, Том I. VII-XV вв. Арабские и персидские источники. М.-Л. АН СССР. 1939