АЛ-МАСУДИ

ЗОЛОТЫЕ КОПИ И РОССЫПИ САМОЦВЕТОВ

МУРУДЖ АЗ-ЗАХАБ ВА МА'ДИН АЛ-ДЖАУХАР

/396/ [VI] О халифате ал-Амина

Присягнули Мухаммаду б. Харуну в [тот] день, когда умер Харун ар-Рашид, и этот день субботы после четырех ночей, прошедших [от месяца] джумада-л-ула, в Тусе [в] году сто девяносто третьем (25.02.802). Привез [известие] о присяге ему Раджа' ал-Хадим ¹. Наблюдателем за [проведением] присяги в ар-Русафе был ал-Фадл б. ар-Раби'. Мухаммад прозывался по кунйе Абу Муса. Мать его Зубайда, дочь Джа'фара б. Абу Джа'фара ². Рождение его было в ар-Русафе. Был он убит в возрасте тридцати трех лет, шести месяцев и тринадцати дней. Тело его было погребено в Багдаде, а голова отвезена в Хорасан. И был халифат его четыре года и шесть месяцев. Сказано: девять месяцев. Сказано: восемь месяцев и шесть дней, в соответствии с обнаруженными нами различиями и [182] разнобоем датировок. Сказано, что халифат достался Мухаммаду, [когда] ему было двадцать два года, семь месяцев и двадцать дней. Он был моложе ал-Ма'муна на шесть месяцев. Дни его в осаде от смещения до убийства были год, половина [года] и тринадцать дней, из [которых] два он был осажден.

/397/ Совокупность известий об [ал-Амине], его деяниях и обо всем замечательном, что было в дни его.

[Когда] преставился ар-Рашид, ал-Ма'мун [был] в Марве ³. Салих б. ар-Рашид ⁴ послал маулу Мухаммада ал-Амина Раджу ал-Хадима к Мухаммаду, и [тот] через двенадцать дней привез ему известие в Город Мира в четверг, в середине [месяца] джумада-л-ахира (5.04.809).

Упомянуло сообщество знатоков известий и тех, кто интересовался известиями [об] Аббасидах, такие как ал-Мада'ини, ал-'Утби ⁵ и другие, что Зубайда видела во сне в [ту] ночь, [когда] забеременела Мухаммадом, словно к ней вошли три женщины, а она была в покое [своем]. Две уселись справа от нее, а одна — слева. [Потом] одна из них приблизилась, положила руку на живот Умм Джа'фар ⁶, затем сказала: «Царь роскошный, расточительный, тяжелый для ноши, злополучный». Потом вторая сделала так же, как и первая, и сказала: «Царь, [которому] недостает серьезности, с зазубренным краем, любовь [которого] будет разорвана. Приговоры его [будут] несправедливы, а дни предадут его». Потом третья поступила так же, как поступила вторая, и сказала: «Царь громоподобный, расточительный, несогласный, малосправедливый». Сказала [Зубайда]: Я в ужасе очнулась. Когда [же] наступила ночь, в которую я родила Мухаммада, они вошли ко мне, а я спала, как [и тогда, когда] входили [прежде], сели у изголовья моего, посмотрели мне в лицо. Потом одна из них сказала: «Цветущее дерево, прекрасный базилик, сад многоцветный». Потом сказала вторая: «Родник обильный, недолговечный, быстрогибнущий, поспешно уходящий». И сказала третья: «Сам себе враг. Слабый в мощи своей. Скорый на самообман. Свергнутый с трона своего». [Тогда] я в ужасе пробудилась ото сна и рассказала об этом одной из своих служанок. Она сказала: «[Это] то, что иногда приходит ночью к спящему. Одна из игр духов».

Когда же его отняли [от груди], я легла ночью на ложе свое, а Мухаммад [был] передо мною в колыбели — вдруг они встали над головой моей, над сыном моим Мухаммадом, и одна из них сказала: [183] «Царь жестокий. Болтливый расточитель. [Оставит] дальние слезы. Поспешно спотыкающийся». Потом сказала вторая: «Рекущий, с которым враждуют. Воин /398/ побежденный. Желает, но не получит. Озабоченный злодей». Сказала третья: «Выройте ему могилу, высеките ему ложе, несите его саваны, готовьте его убранство, ибо смерть его лучше жизни его». Сказала [Зубайда]: Я проснулась встревоженной и испуганной и спросила толкователей снов и звездочетов. Каждый сообщал мне о счастии его и долгой жизни его, а сердце мое не принимало этого. Потом я отругала себя и сказала: «Предохранят ли жалость, предосторожность и ухищрения от удара судьбы и способен ли кто-нибудь отвести рок от любимых своих?» ⁷

В сто девяносто третьем (808/9) году умер Абу Бакр б. 'Аййаш ал-Куфи ал-Асади в возрасте девяноста восьми лет, через восемнадцать ночей после смерти ар-Рашида.

Когда Мухаммад задумал сместить ал-Ма'муна, посоветовался с 'Абдаллахом б. Хазимом ⁸, и [тот] сказал ему: «Заклинаю тебя Аллахом, о Повелитель Верующих, не быть первым халифом, нарушившим обет свой, разорвавшим договор свой и пренебрегшим клятвой своей». [Тогда Мухаммад] сказал: «Замолчи, да заткнет Аллах твой рот. [Ведь] 'Абдал-Малик б. Салих имел лучшее о тебе мнение, ибо сказал: «[Да] не встретятся два самца в лесу»».

Собрал он военачальников, посовещался с ними, и они последовали за ним в стремлении его, пока не дошел он до Харсамы б. Хазима ⁹, и он сказал: «О Повелитель Верующих, не даст тебе [верного] совета [тот], кто тебе лжет, и не обманет тебя [тот], кто говорит тебе правду. Не давай военачальникам волю смещать, а то они сместят тебя. Не заставляй их нарушать обета, а то они нарушат обет и присягу тебе. [Ибо] предающий покидает [в бедствии], а нарушающий заковывается в цепи». [Тут] вошел 'Али б. 'Иса б. Махан. [Тогда] Мухаммад улыбнулся и сказал: «Однако шайх этого призыва и дверь этого государства не [станет] противоречить имаму своему и не пренебрежет покорностью ему». Потом [ал-Амин] вознес ['Али б. 'Ису б. Махана] на такую высоту, на какую он его прежде не поднимал.

'Али б. 'Иса был первым, кто согласился на смещение ал-Ма'муна. [Потом ал-Амин] послал его в Хорасан с великим войском. И когда приблизился он к Рею, было ему сказано: «Здесь находится Тахир б. ал-Хусайн» ¹⁰. ['Али б. 'Иса] думал, что Тахир не устоит перед ним. «И рек он: «[Клянусь] Аллахом, Тахир — это всего [184] лишь колючка от ветвей моих и искра от огня моего. Не таких, как Тахир, ставят во главе войска. Он так близок к смерти — стоит только глазу его упасть на великое [воинство] ваше. [Ведь] козлята /399/ не в силах бодаться с козлами, и лисицы не выходят навстречу львам». [Тогда] сказал ему сын его: «Вышли лазутчиков и выбери место для лагеря своего». И ['Али б. 'Иса] сказал: «Не для таких, как Тахир, устраивают западни и [не с такими] проявляют осторожность и сдержанность. Положение, [в котором находится] Тахир, двояко: либо он укрепится в Рее, и [тогда] на него восстанут жители и исполнят наше дело, либо [Тахир] оставит [Рей] и повернет вспять, едва приблизится к нему наша конница». [Тогда] сказал ему сын его: «Искра может стать пламенем». Он [же] сказал: «Замолчи, Тахир не ровня нам в месте этом. А мужи остерегаются только равных себе».

Двинулся 'Али б. 'Иса, и когда воины его приблизились к Рею, то выказал себя Тахир серьезным, готовым к войне и умеющим собрать [воедино] все части [войска своего]. [Тогда] 'Али б. -'Иса свернул в один из рустаков ¹¹ Рея, уклоняясь влево от дороги, остановился и рассеял там свое войско. Прибыл Тахир с примерно четырьмя тысячами всадников, осмотрел войско 'Али б. 'Исы, и выяснилась его многочисленность и [бывшее] с ним снаряжение. [Тогда Тахир] понял, что нет у него силы против войска и сказал приближенным, [сопровождавшим] его: «Сделаем эту [битву] хариджитской, [яростной]». И он разделил конницу свою на отряды и двинулся в сердце [неприятеля] с примерно семьюстами хорезмийцами и другими хорасанскими всадниками. Из сердца [войска] выехал к нему ал-'Аббас б. ал-Лайс ¹², маула ал-Махди, и был он витязем. [Тогда] Тахир бросился к нему, поднял свой меч и разрубил ал-'Аббаса пополам. [Воин], известный как Да'уд Сийах ¹³, подскакал к 'Али б. 'Исе. Люди смешались. [Тогда Да'уд] ударил 'Али мечом и прикончил его. В то время 'Али был на гнедом аргамаке с белой ногой. Воины стали договариваться о том, кому достанется голова ['Али], и заспорили о ней и о его перстне. [Потом] заколол ['Али] человек по имени Тахир б. ар-Раджи ¹⁴, другой захватил прядь волос из бороды его, а третий — перстень. Причиной поражения войска ['Али] было [то, что] Тахир ударил ал-'Аббаса б. ал-Лайса, [держа меч] обеими руками, и поэтому был он прозван Тахиром с Двумя Десницами ¹⁵, по той [причине], что соединил две руки на мече. [185]

Упомянул Ахмад б. Хишам ¹⁶ — он был из главнейших военачальников, сказав: Я прибыл в ставку Тахира — а он вообразил, что я убит в сражении, — с привязанной головой 'Али. /400/ [Тогда Ахмад б. Хишам] сказал ¹⁷: «Радостная весть. Вот прядь [волос] с головы 'Али у слуги моего в торбе». И бросил ее перед ним. Затем привезли тело ['Али]. Руки и ноги были связаны, как это делают с лошадьми и верблюдами, если [те] умирают. Тахир приказал, и его бросили в колодец. И [Тахир] написал известие Обладателю Обоих Главенств ал-Фадлу б. Сахлу ¹⁸. В письме было: «Да продлит Аллах существование твое и разгромит врагов твоих. [Посылаю] тебе письмо мое, а голова 'Али б. 'Исы передо мною и перстень его на моем пальце. Слава Аллаху, Господину миров». И ал-Ма'мун обрадовался этому. С того времени его стали приветствовать халифским достоинством.

Умм Джа'фар не беременела от ар-Рашида. [Тогда] он посовещался с одним из сотрапезников своих из [числа] мудрецов и пожаловался ему [на] это. И [тот] посоветовал ему вселить в [Умм Джа'фар] ревность. [Ведь] у Ибрахима-Любимца, да пребудет с ним мир, была Сара ¹⁹. Она не беременела от него. Когда ему подарили Хад-жир ²⁰, она понесла от него Исма'ила, и Сара при этом возревновала и забеременела Исхаком ²¹. [Тогда] ар-Рашид купил мать ал-Ма'муна, уединился с ней, и она забеременела ал-Ма'муном. Умм Джа'фар возревновала при этом и забеременела Мухаммадом.

Сказал ал-Мас'уди: Мы привели ранее разноречия об этом — я имею в виду истории [об] Ибрахиме, Исма'иле и Исхаке, [да пребудет] с ними мир, и речения тех, кто считал, что было приказано зарезать Исхака, и тех, [кто полагал], — Исма'ила, и то, что упомянуло каждое сообщество об этом ²². Спорили об этом древние и новые, и [отсюда разногласия его о том], что произошло между 'Абдаллахом б.' Аббасом и маулой его' Икримой ²³ [по поводу того], кого было велено зарезать. 'Абдаллах б. 'Аббас сказал: «Исма'ил», приводя в довод слова Аллаха, Велик Он и Славен: «...и за Исхаком — об Йа'кубе ²⁴» ²⁵, — «разве ты не видишь, что [Аллах] благовествовал Ибрахиму рождение Исхака, как же Он прикажет ему заколоть [сына]?» [Тогда] сказал ему 'Икрима: «Я вывожу из Корана, что жертва — Исхак». Он привел в довод слова Аллаха, Велик Он и Славен: «И так изберет тебя твой Господь, и научит тебя толкованию событий, и завершит Свою милость над тобой и над родом Йа'куба, как завершил ее раньше над твоими отцами Ибрахимом и Исхаком» ²⁶. [186]

Милость [Аллаха] Ибрахиму — то, что Он спас его из огня, и милость Его Исхаку — то, что /401/ выкупил его жертвенным животным.

Смерть 'Икримы, маулы Ибн ал-'Аббаса', была в сто пятом году (723/4). Прозывался он по кунйе Абу 'Абдаллах. Он умер в [тот] день, когда умер Кусаййир 'Азза ²⁷. [Тогда] люди сказали: «Умерли величайший [из] факихов и людей знания и величайший из поэтов». [В том году] была смерть аш-Ша'би ²⁸.

Рассказывал Йусуф б. Ибрахим ал-Катиб. Он сказал: Рассказывал мне Абу Исхак Ибрахим б. ал-Махди. Он сказал: Послал за мной ал-Амин Мухаммад, [будучи] в осаде. И я пошел к нему. Он сидел в беседке, сделанной из стволов сандалового дерева — десять на десять. Сулайман б. Абу Джа'фар ал-Мансур [сидел] с ним в глубине беседки, [которая представляла собой] купол, [где ал-Амин приказал] постелить себе постель, устланную шелками и парчей, шитыми червонным золотом и другими сортами персидского шелка. Я приветствовал [их]. Перед [ал-Амином стояла] чаша [из] сверленого хрусталя, в [которую было налито] вина ритлей ²⁹ на пять. Перед Сулайманом [стояла] подобная чаша. Я сел напротив Сулаймана, и мне принесли чашу, подобную первой и второй.

Сказал [Ибрахим б. ал-Махди]: [Тогда ал-Амин] сказал: «Я послал за вами обоими, когда достигло меня [известие о] прибытии Тахира б. ал-Хусайна в ан-Нахраван ³⁰ и о его мерзких делах против нас и [причиненных] нам бедах. И я пригласил вас, чтобы утешиться вашей беседой и [общением] с вами». [Тогда] мы принялись беседовать с ним и ублажать его, так что он отвлекся от того, что его печалило, возрадовался и позвал рабыню из своих приближенных рабынь по имени Да'ф ³¹.

Сказал [Ибрахим б. ал-Махди]: Я счел ее имя дурным предзнаменованием — [ведь] мы [были] в таком положении. И [ал-Амин] сказал ей: «Спой нам». [Тогда] она положила лютню на колени и запела:

Кулайб, клянусь жизнью, был более отважным
И более решительным, чем ты, — обагрен он кровью.
И я счел дурным предзнаменованием речение ее.

Потом [ал-Амин] сказал ей: «Замолчи, да обезобразит тебя Аллах». Затем он вернулся к печали и хмурости, в которых пребывал. Мы [же] принялись беседовать с ним и развлекать его, пока он [187] не утешился и не рассмеялся. Потом [ал-Амин] повернулся к [рабыне] и сказал ей: «Давай, что у тебя там». И она запела:

Они убили его, чтобы овладеть его местом.
Как предали однажды Хосрова марзбаны ³² его.

[Ал-Амин] заставил [рабыню] замолчать, прикрикнул на нее и вернулся к прежнему своему расположению [духа]. [Тогда] мы [принялись] его утешать, так что он снова засмеялся, повернулся к [невольнице] в третий раз и сказал: «Пой». И она запела:

/402/ Словно нет от ал-Хаджуна до ас-Сафа ³³
Друга, и в Мекке [будто] не бодрствовал бодрствующий.
Нет, мы были такими людьми, и погубили нас
Прихоти ночей и злая судьба.

[Было] сказано, [что] она пела:

О Господь покоя и движения,
Поистине, рок изобилен опасностями.

[Тогда ал-Амин] сказал [невольнице]: «Встань, да сделает с тобой Аллах то-то и то-то и да совершит с тобой [такое-то и такое-то]». Тогда [девушка] встала, запнулась о чашу, что была перед ним, и разбила ее. Вино пролилось. Ночь была лунной. Мы находились на берегу Тигра во дворце [ал-Амина], известном [под названием] ал-Хулд. [Тогда] мы услышали, как некто произнес: «Решилось дело, о котором вы оба спрашиваете».

Сказал Ибн ал-Махди: Я встал, а [ал-Амин] вскочил, и я услышал, как некто, [находившийся] в стороне дворца, произнес два этих байта:

Не удивляйтесь удивительному
Грядет то, что покончит с удивительным.
Пришла тяжкая пора —
В нем для удивительного удивительное.

Сказал [Ибрахим б. ал-Махди]: И не довелось нам [больше] сидеть вместе с [ал-Амином], ибо его [потом] убили.

Ал-Амин был восхищен матерью сына своего Назм — это |[была] мать Мусы, которого [ал-Амин] назвал ан Натик би-л-Хакк ³⁴. Он хотел сместить ал-Ма'муна и завещать [халифат Мусе] после себя. Мать Мусы Назм умерла, и [ал-Амин] опечалился о ней [188] сильной печалью. Когда [же] известие [об этом] достигло Умм Джа'фар Зубайды, она сказала: «Отнесите меня к Повелителю Верующих». И ее отнесли к нему. [Ал-Амин] встретил ее и сказал: «Госпожа моя, умерла Назм». [Тогда] она сказала:

Душа моя — выкуп за тебя. Да не унесет тебя горе!
В том, что ты останешься [жить], из того, что прошло — наследие.
Тебе возместили Мусой, и легка всякая беда.
После [рождения] Мусы нет по потерянной сожаления.

Упомянул Ибрахим б. ал-Махди. Он сказал: Однажды я попросил разрешения [войти] к ал-Амину, [когда] осада со всех сторон усилилась. Меня не хотели впускать, пока я не упросил и не вошел. Ал-Амин смотрел на Тигр из окна. [Дело в том, что] посередине дворца его был большой пруд /403/ с отводным каналом к Тигру. В канале [было] окно с железной [решеткой]. Я приветствовал [халифа], он же [стоял], повернувшись к воде, а слуги и невольники рассыпались, ища [что-то] в воде. Казалось [ал-Амин] был не в себе. Я повторил приветствие. [Он сказал] ³⁵: «Знаешь, дядя, моя Окольцованная ушла из пруда в Евфрат».

Окольцованная — это рыбка, которую поймали для [халифа] маленькой, и он надел на нее два кольца из золота с двумя жемчужинами. Сказано — яхонтами.

Сказал [Ибрахим б. ал-Махди]: [Тогда] я вышел, отчаявшись в успехе [дела ал-Амина], и сказал: «Если бы он сейчас отрекся, то это было бы как раз во время».

Мухаммад [ал-Амин] был весьма могуч, силен, мощен, великолепен и красив, однако он был бессилен разумом, слаб соображением, бездумен в деле своем.

Рассказано, что однажды он завтракал. А [охотники] в войлочных шапках и с копьями, на мулах, — это те, которые охотились на львов, — пошли на льва, [обитавшего] у Куси и ал-Каср ³⁶, о котором им сообщили. Они поймали льва и привезли его в деревянной клетке на бактрийском верблюде ³⁷. [Клетку] поставили у двери дворца и внесли ее туда. [Клетка] оказалась во дворе дворца, а ал-Амин [в это время] завтракал. И он сказал: «Выпустите его и поднимите дверь клетки». [Тогда] ему сказали: «О Повелитель Верующих, это ужасный, черный, свирепый лев». А [ал-Амин] сказал: «Выпустите его». [Тогда] дверь клетки подняли, и вышел черный лев с огромной гривой, подобный быку. Он заревел и ударил хвостом о [189] землю. Люди разбежались и позакрывали за собой двери. Ал-Амин остался один сидеть на своем месте, не обращая внимания на льва. Лев нацелился на него, так что приблизился к нему. [Тогда] ал-Амин ударил его по лапе подушкой армянской выделки и защитился ею от него. Лев потянулся к нему лапой, а ал-Амин потянул ее на себя, схватил льва за ушные хрящи, сжал их, потом потряс [льва] или [может быть] толкнул его назад, и лев упал на спину мертвым. Люди бросились к ал-Амину. Оказалось, что у него пальцы и суставы рук вышли из мест своих. Привели костоправа, и он вернул кости его пальцев на место. [Ал-Амин] сел, словно он ничего и не делал. [Потом] разрезали льву живот, и оказалось, что желчь вышла из печени.

/404/ Рассказывали, что однажды ал-Мансур сидел, и вошли к нему бану хашим из родичей его. И он сказал им, возрадовавшись: «Разве вы не знаете, что у Мухаммада ал-Махди вчера родился потомок мужского пола и [что] мы назвали его Мусой?» ³⁸ И когда люди услышали это, нахмурились, словно в лица им насыпали пеплом, и ничего не ответили, промолчали. [Тогда] посмотрел на них ал-Мансур и сказал им: «Это повод для [благостных] молитв и поздравлений, а я вижу, [что] вы молчите». Потом он вспомнил и сказал им: «[Вижу], что когда я известил вас о том, что я назвал [младенца] Мусой, вы этому опечалились, ибо новорожденный, названный Муса б. Мухаммад, — тот, на чьей голове станет противоречивым слово, прольется кровь, разграбятся сокровищницы и взбудоражится царство. Убьет он отца своего и [будет] свергнут с халифата. Это не он, нет, и это не время его. Клянусь Аллахом, поистине, дед этого младенца — он имел в виду Харуна ар-Рашида — еще не родился». Сказал ³⁹: [Тогда родичи] вознесли молитвы за [ал-Мансура], поздравили его и поздравили ал-Махди. А это был Муса ал-Хади, брат ар-Рашида.

[В] завете, который написал ар-Ращид между ал-Амином и ал-Ма'муном и [который] он поместил в Каабе, [говорилось]: «Вероломному надлежит выйти из дела, кто бы из вас ни поступил вероломно с [братом] своим, и халифат тому, с кем поступят вероломно».

Упомянул Йасир, слуга Умм Джа'фар, и он был из ее приближенных, что когда Мухаммад был окружен, вошла к нему Умм Джа'фар, плача. [Тогда] он сказал ей: «Не страхом женщин и их ужасом воздвигались короны. Управление халифатом не вмещается в грудях кормящих. Назад, назад». [190]

Сказывают, что Тахир считал Мухаммада слабым. И в то время, когда Тахир [находился] в саду своем, вдруг прибыло собственноручное письмо от Мухаммада. И в нем [было]: «Именем Аллаха Милостивого Милосердного. Знай, что не поднялся на нас с тех пор, как мы поднялись, поднявшийся против нашей правды, воздаянием которому от нас [не был бы] меч. Посмотри [же] на себя или оставь [это]». Сказал ⁴⁰: И, [клянусь Аллахом], впечатление от письма долго проявлялось на [лице] Тахира. Когда [же] он вернулся в Хорасан, показал [письмо] приближенным своим и сказал им: «Клянусь Аллахом, это не письмо ослабленного, но это письмо оставленного».

/405/ Среди предшествовавших халифов до сего времени, и это год триста тридцать второй (843/4), не было [такого], [коего] отец и мать были бы из Хашимитов, кроме 'Али б. Абу Талиба, да почтит Аллах лик его, и Мухаммада, сына Зубайды. О Мухаммаде, сыне Зубайды, говорит Абу-л-Гул:

Царь отец его, а мать его — от корня,
[От которого] светоч общины лучезарный.
Они пили в Мекке в тени долин
Воду пророчества, в [которой] нет примесей.

В сто девяносто четвертом году (809/10) было положено начало предательству [ал-Амином] ал-Ма'муна.

В сто девяносто седьмом году (812/13) умер в ар-Ракке 'Абд ал-Малик б. Салих б. 'Али — в дни ал-Амина. 'Абд ал-Малик был красноречивейшим из сынов ал-'Аббаса в веке своем.

Говорят, что когда ар-Рашид проходил по областям Манбид-жа ⁴¹ в земле Сирии, [то] посмотрел на возведенный замок и [на] сад, укрытый деревьями, обильный финиками, и сказал 'Абд ал-Малику: «Чей этот замок?» Он сказал: «Он твой, через тебя — мой, о Повелитель Верующих». [Халиф] спросил: «Какова [же] замковая постройка?» Он сказал: «Ниже жилищ твоих и выше жилищ других людей». Он сказал: «Каков [же] твой город?» Он сказал: «Со сладкой водой, холодным воздухом, твердой почвой, малыми болезнями». Сказал [ар-Рашид]: «А какова там ночь?» Он сказал: «Вся [она] — заря». Сказал ему [халиф]: «О Абу 'Абд ар-Рахман, как хороша страна ваша!» Он сказал: «Как [же] ей не быть таковой, [если] она — красная земля, желтый колос, зеленое дерево, благоухающие степи и горы, [полные] скота, между Кайсумом ⁴² и Шихом. [Тогда] [191] ар-Рашид повернулся к ал-Фадлу б. ар-Раби' и сказал: «Удары плетей легче для меня, [нежели] эти слова».

Когда назвал Мухаммад сына своего Мусой ан-Натиком би-л-Хакк и взял для него от людей обет ал-Фадл б. ар-Раби', вазир его, в то время Муса не говорил о деле своем, не знал хорошего и не разумел дурного, и [постоянно] нуждался в том, кто его обслуживал ночью и днем, при бодрствовании [его] и сне [его], когда он стоял и сидел. Воспитывал [Мусу] 'Али б. 'Иса б. Махан. Об этом сказал слепой человек из жителей Багдада, известный как 'Али б. Абу Талиб ⁴³:

Погубили халифат обман вазира,
Беспутство Имама и мнение указующего.
/406/ И это не что иное, как дорога обольщения,
А дороги обольщения — наихудшие из путей,
Деяния халифа — удивительное дело,
И удивительнее этого — деяния вазира.
Удивительнее и того и другого [то], что мы
Присягаем ребенку малому,
[Который] не может толком вытереть [себе] нос
И сидит на коленях у кормилицы.
И это исходит от притеснителя и обольстителя,
Что стремятся нарушить светописную запись.
Эти двое, если бы не переворот времени,
То ли в караване, то ли в отряде, [идущем] на подмогу ⁴⁴.
Однако [это] смуты, подобные горам,
[Где] мы обретаемся из-за деяния мерзавца.

Когда Тахир б. ал-Хусайн убил 'Али б. 'Ису б. Махана, он двинулся и остановился в Хулване ⁴⁵, и это в пяти днях [пути] от Города Мира. Люди [же] дивились возрастанию дела его, отступлению сподвижников ал-Амина и постоянным их поражениям. Сердца почуяли победу Тахира и появление ал-Ма'муна, и смещен был ал-Фадл б. ар-Раби' и сподвижники его. И сказал слепой поэт об этом байты. Он был ма'мунитом, [яростным противником] Мухаммеда, сына Зубайды, вместе с ал-Ма'муном. [Слепой поэт] был из багдадцев и жительство его было [в Городе Мира]:

Удивляюсь я людям, рассчитывающим на успех
Дела, [которое] не венчается другими делами.
И как свершится то, что затеяли они и [чего] желают, [192]
[Если] основа здания их — разврат?
Побудил к заблуждению их ошибающийся,
А обещания шайтана — ослепление.
Он поражает их и играет [с ними] так и этак,
Как играют вина пьющими их.
Правда и надежное почти предали.
А удачливый никогда не [бывает] коварным.
Благородная справедливость дли нас — [это] твердь,
Любовь к ней вмещают наши груди.
Исход дела для него — ясен.
Об этом свидетельствовали шариат и псалтирь.
[Ведь] он имеет сорок верных [лет].
Благодаря им полными будут месяцы.
[Так] применяйте всяческую уловку.
В каждой нашей уловке — радость.

[Это] достигло Мухаммада. Он собрал своих военачальников и приближенных, когда проявилось дело Тахира. [Ал-Амин] посовещался с ними и сказал: «Приготовьте для меня богатство ваше, как приготовил Хорасан 'Абдаллаху богатство свое. И было, как сказал А'ша раби'а ⁴⁶:

/407/ Не испугались они, а выдвинули вперед
Козла-забияку — если встретит, забодает.

Клянусь Аллахом, мне рассказывали истории [о] прежних народах, и я читал книги [об] их войнах и рассказы [о] тех, кто основал династии их. И я не видел среди рассказов [о них] рассказа о [каком-либо] муже, клянусь отцом моим, подобном этому мужу отвагой его и [способностью] управлять. Он пошел на меня и осмелился на меня [напасть], собрав великое множество воинов и сообщество военачальников и военных вождей. Давайте [же] сегодня то, что [есть] у вас». [Тогда] они сказали: «Да сохранит Аллах Повелителя Верующих и да избавит его, как избавил халифов, [бывших] до него, от покушения тех, кто покушался на них».

Когда войско Мухаммада было разбито Тахиром и никто из них не поднялся [на защиту ал-Амина], сказал Сулайман б. Абу Джа'фар: «Да проклянет Аллах коварного — что принес он общине коварством своим и дурными советами! Да отдалит Аллах родословие его от достойных людей. Сколь быстро Аллах одержал победу [193] для ал-Ма'муна [при помощи] Козла ⁴⁷ Востока» — имея в виду Тахира. Об этом говорит поэт:

Да пропадет грешник и еретик.
Что толкнуло его на великий грех?
Коварно [поступил] с набожным, чистым, братом богобоязненности,
Благословенным правителем, ладным,
Украшением халифата, имамата и благоразумия,
Родником великодушия и льющейся [через край] щедрости.
Если поступите коварно по невежеству с наследником Ахмада ⁴⁸
И опекуном всякого, [идущего по правильному пути], и удачливого,
То Аллах для ал-Ма'муна лучший помощник,
[А также] славный витязь — Козел Востока.

Когда Мухаммада окружили с Восточной стороны ⁴⁹ и с Западной, Харсама б. Ай'ан ⁵⁰ расположился за ан-Нахраваном рядом с Баб Хурасан ⁵¹ и Саласат Абваб ⁵², а Тахир — с Западной стороны — за ал-Йасириййей ⁵³, Баб ал-Мухаввал ⁵⁴ и ал-Кунасой ⁵⁵. [Ал-Амин] собрал военачальников своих и сказал: «Слава Аллаху, Который опускает, кого пожелает, мощью Своей и поднимает. Слава Аллаху, Который дает мощь Свою кому пожелает, и лишает [ее по желанию Своему]. Слава Аллаху, Который сжимает и отпускает, и к Нему путь [лежит]. Восхваляю Его за превратности судьбы, предательство помощников и помрачение /408/ [разума]. Да [пребудет] молитва и благословение Аллаха с Мухаммадом, Посланцем Его, и [с] родичами [Мухаммада]». И он сказал: «Поистине, я расстаюсь с вами с сердцем уязвленным, скорбной душой и великой печалью. Обманул я душу свою и прошу Аллаха смилостивиться надо мною помощью Своей». Потом [ал-Амин] написал Тахиру: «Далее. Ты — низкий раб, проявил преданность и оказался верным, сражался и победил. [Но] и победитель может быть одолен, и удачливый может быть покинут. Я увидел благо в [том, чтобы] оставить эту власть ради брата своего, ибо он достойнее и [имеет] больше прав. Дай [же] пощаду мне самому, детям моим, матери моей и бабке моей, слугам моим, свите моей, сторонникам моим и помощникам моим, чтобы я вышел к тебе и отрекся от этой власти ради брата моего. [Ал-Ма'мун может пожелать соблюсти] верность пощаде твоей, ведь он более достоин и [имеет] больше прав». Он сказал ⁵⁶: И когда прочитал Тахир письмо, он сказал: «Теперь, когда сузилась петля его, подрезаны у него крылья и разбиты его нечестивцы? Нет, [194] клянусь Тем, в чьей руке душа моя, пусть вложит [ал-Амин] руку свою в руку мою и сдастся на мое усмотрение». Тогда [ал-Амин] написал Харсаме, прося у него [разрешения] сдаться на усмотрение пощады его.

Свергнутый ⁵⁷ снарядил сообщество людей своих из ал-абна' и других, из тех, кому он доверял, чтоб отразить сторонников ал-Ма'муна. И они выступили против Харсамы. Тахир б. ал-Хусайн помогал Харсаме людьми, но вместе с тем Харсама не применил многих хитростей. Когда же выступили те, кого мы упомянули, на войну с Харсамой, и во главе войска [были] Бишр и Бушайр ал-Азди, послал к ним Тахир, угрожая им. [Тогда] испугались они мощи его, ибо был он накануне победы, и бежали от войска, и сообщество распалось.

Тахир остановился в саду, известном как Баб ал-Куннас ат-Тахири ⁵⁸. Об этом говорит один голодранец из жителей Багдада и из обитателей тюрем:

[Был] наш день [из-за] Тахира
Великим и несчастным,
[Ибо разбила нac] подмога
От Харсамы-собаки.
И от нас Абу-т-Таййибу ⁵⁹ день искренней скорби.
Пришел к нему каждый жулик.
И вор-подкопщик,
И голодранец, на боках у [которого] следы битья,
/409/ Если придет он с востока,
Мы придем к нему с запада.

Стало дело узким для Мухаммада ал-Амина. Он роздал новым своим военачальникам, помимо других, пятьсот тысяч дирхамов и много благовоний, а старым своим сторонникам не дал ничего. [Тогда] сообщили Тахиру об этом его соглядатаи и лазутчики, и он послал и написал к [обойденным], угрожая им и прельщая их. Он восстановил меньших против ал-Амина, и [было] это в среду на шестую ночь, прошедшую от [месяца] зу-л-хиджжа сто девяносто шестого года (18.08.812). И сказал муж из возмутившихся против ал-Амина:

Скажи Надежному [для] людей ⁶⁰ — в душе их
[Ничто] не рассеяло войска, кроме благовоний. [195]
И Тахир — душа моя выкуп [за] Тахира —
С гонцами его и достаточным снаряжением.
Оказалась узда власти в руке его,
Противодействующей притеснителям.
О ущербный, ущербность избавила тебя от пороков,
Но даже в гибели твоей — непристойность,
Пришел к тебе суровый лев.
Рычит он среди голодных львов
Так беги — и нет бегства от подобного ему,
Разве что в огонь или [в] пропасть.

Тахир ушел из ал-Йасириййи и остановился у Баб ал-Анбар ⁶¹. Он осадил жителей Багдада, и сражение начало ход свой, так что стороны сцепились друг с другом, и разрушены были дома, стерты следы, и вздорожали цены, и это в сто девяносто шестом году (811/12). Брат сражался с братом, сын с отцом — эти мухаммадиты, а эти ма'муниты. И разрушены были жилища, сожжены здания и разграблены богатства. И об этом сказал слепец, известный как 'Али б. Абу Талиб:

Порвались родственные узы между сородичами,
Теперь лучше всего предусмотрительным и осторожным.
[Ведь] это месть Аллаха созданиям Своим
За тяжкие грехи, ими совершенные.
И не сокроем мы грехов своих покаянием,
И не исправим мы порчу тайного.
Не слушали мы проповедующего и напоминающего —
Ведь полезна нам проповедь запрещающего и приказывающего.
/410/ [Так] восплачем над исламом из-за распавшихся
Пределов его, и желает ему блага всякий безбожник.
Принялись одни люди убивать других —
[И] среди побежденных униженный и победоносный.
Стал глава родичей печься о самом себе,
И стал главой среди них всякий ловкач.
Нечестивый не обременится неприкосновенностью благочестивого,
И не может благочестивый дать отпор нечестивому.
Некто намеренно сеет невежество,
И первый встречный одарил нас странным законом.
Ты видишь их подобными волкам, почуявшим кровь. [196]
И никакое препятствие не преграждает им пути.
Если разрушают враги первое жилище на пути своем,
Разрушат и последнее.
[Люди] превратились в скотину посреди домов своих,
Подгоняемые заточенными острыми мечами.
Стали мерзавцы-иноплеменники
Попадать на равных себе с кинжалами.
[Так] оплачем же убитых друзей и братьев,
Благородных, и соседей-заступников близживущих.
Родительница скорбит и плачет о сыне своем,
И плачет с нею от жалости каждая птица.
Замужняя стала вдовой,
И плачет над [мужем] нежданными слезами,
Говоря ему: «Ты был мощью и опорой |моей],
И лишена я сегодня мощи моей и опоры моей».
Вернулся я, чтобы жечь и разрушать жилища,
Убивать и разграблять снедь и припасы,
Выводить хозяек женских половин дома обнаженными —
Они вышли без платков и без покрывал.
Ты видишь их смущенными, не ведающими о судьбе своей,
Испуганными, подобно испуганным детенышам газели.
Словно не был Багдад наикрасивейшим
И [наилучшим] для развлечений, виданным глазом гуляки и ротозея.
Нет, таков он был, но унес красу его
И разбил его целостность приговор рока.
Случилось с ними то, что случалось с людьми прежде них,
И стал о них судачить кочевник и оседлый.
О Багдад, о местопребывание царей, о собиратель
Всего, что дорого сердцу, о вместилище минбаров,
О рай земной, о вожделение злата,
О нива богатств торговли,
Поведай нам, где [те], с которыми ты в договоре |о том, что они]
Разобьют стан в цветущем саду жизни?
И где цари, что шествуют процессией по утрам,
Сияющим звездам подобные?
Где судьи, судящие разумом своим,
Чтобы разрешить дела сложные и насущные?!
/411/ И где говорящие, рекущие мудрость [197]
И хорошо слаженные речи — проповедники и поэты?
И где вечерняя обитель царей, первый дождь которой
Расцвечен — в нем всевозможные драгоценные каменья?
Он напитывает мускусной и розовой водой землю [обители],
И далеко разносится в ней ветер курильниц.
Приходили налимы туда каждый вечер
Ко всякому обильному, благородного происхождения.
[Звуки] развлечений певиц вторят напеву [дождя],
Если позовут его вздохи лютней.
[Теперь] нет благородных царей из рода Хашима
И сторонников их, удовлетворявшихся добродетелями.
Пребывают они под властью [халифа], словно они
Пребывают под властью одного [из] родственников.
Отступились они от того, что даровали им старшие —
[Теперь] даровали им насильно руки меньших.
[Так] клянусь я, что если бы цари помогли друг другу,
То покорились бы им из страха шеи гордецов.

Послал Харсама б. Ай'ан Зухайра б. ал-Мусаййиба ад-Дабби ⁶² с восточной стороны, и он остановился в ал-Матире ⁶³, что за Кал-вазой ⁶⁴, и собрал десятую часть тех купеческих богатств, что [были] в кораблях, прибывших из Басры и Васита. [Харсама] установил над Багдадом катапульты и спустился в Раккат Калваза ⁶⁵ и ал-Джазиру. [Тогда] пострадали от этого люди. И выступил против [Харсамы] народ из [числа] голодранцев и обитателей тюрем. Они сражались обнаженными, [прикрытые только] поясами и набедренными повязками. Предводители их взяли внутреннюю часть пальмовых листьев и назвали их шлемами. [Они сделали также] щиты из камышовых циновок и дубинки, [которые] просмолили и набили песком и щебнем. Над каждым десятком из них — 'ариф, над каждыми десятью 'арифами — ка'ид, над каждыми десятью ка'идами — амир. Каждый обладающий степенью ехал верхом [на других] в соответствии с тем, что под рукою его. [Так], у 'арифа люди, на которых он едет верхом — не те, что мы упомянули из сражающихся. Также и накиб, ка'ид и амир. [Эти] люди [были] наги, и на шее им повязали бубенчики и красную и желтую шерсть. Для них сделали поводья, узды и хвосты из метел и опахал. [Например], выступает 'ариф верхом на одном, а перед ним десяток сражающихся, на головах [которых] шлемы из пальмовых листьев и щиты из [198] камышовых циновок. И выступают накиб, ка'ид и амир также. Зрители стоят и смотрят на битву их с обладателями великолепных коней, кольчуг, панцирей, палиц, /412/ копий и тибетских щитов. Эти голые, а те с упомянутым нами снаряжением. И [поначалу] голодранцы [одержали] верх над Зухайром. [Потом] пришла ему подмога от Харсамы, и голодранцы потерпели поражение. «Кони» их побросали [седоков], все они были осаждены, и взял их меч. [Тогда] часть [голодранцев] была убита, и убита была часть зрителей. Сказал об этом Слепец, упоминая [то], что Зухайр стрелял из катапульт:

Не приближайся к катапульте и к камням.
Я видел убитого, когда его хоронили.
Рано пришел он, чтобы не миновало его известие.
Убит был и оставил [по себе] известие.
Он не хотел, чтобы говорилось: «Было у них
Дело», И не знал, что было приказано по его поводу.
О хозяин катапульты, что ты наделал?
Достаточно. Вы [с катапультой] ничего не оставили и [никого] не пощадили.
Не было у него иной страсти, кроме приказа.
[Посмотрим], одолеет ли страсть судьбу.

Когда стало ал-Амину невмоготу [в связи с выплатой] жалования воинам, он тайно [приказал переплавить на монеты] золотую и серебряную посуду и роздал [деньги] своим людям.

На сторону Тахира перешли ал-Харбиййа ⁶⁶ и другие предместья за Баб ал-Анбар, Баб Харб ⁶⁷ и Баб Кутраббул ⁶⁸, и бои переместились в центр западной стороны. Катапульты били с обеих сторон, пожары и разрушения умножились в Багдаде, ал-Кархе ⁶⁹ и других [местах] на обеих сторонах [Тигра], так что красоты их исчезли, [разрушения умножились], а люди переходили с места на место. И [всех] охватил страх. [Об этом] сказал поэт:

Кто поразил тебя, о Багдад, в око?
Разве раньше не был ты зеницей ока?
Разве не [обитал] в тебе народ, соседство [с которым]
И [чье] жилише было украшением из украшений?
Крикнуло на них время, и они вымерли.
Какую муку разлуки я пережил!
Сберег Аллах народ, [о котором] едва упомянешь. [199]
Разве не окрасилась вода кровью из ока моего?
Были они, но рассеял их рок и расколол.
Рок разделит [воюющие] стороны.

Война продолжалась между сторонами четырнадцать месяцев. И стал невыносим Багдад /413/ жителям его. Опустели мечети, оставлена была молитва, и произошло с [городом] то, подобного чему еще [никогда] с ним не случалось с тех пор, как построил его Абу Джа'фар ал-Мансур. Для жителей Багдада в дни войны ал-Муста'ина и ал-Му'тазза ⁷⁰ была подобная война, [когда] на битву выступили голодранцы, сделав лошадьми своих же и [назначив] амиров, таких как прозванный Найнавайхом Халавайхом ⁷¹, и прочих, [когда] один из них ехал верхом на одном из голодранцев и выступал на войну с пятьюдесятью тысячами нагих. Но не спустилось на жителей Багдада зло от этой войны, [подобное злу от] войны ал-Ма'муна и Свергнутого. Жители Багдада сочли великим то, что спустилось на них в это время, в триста тридцать втором году (943/4), от выступления на них Абу Исхака ал-Муттаки ⁷² и что было до этого времени от сторонников ал-Бариди ⁷³, [от] Ибн Ра-'ика ⁷⁴ и Тузуна ат-Турки ⁷⁵ и той дикости, в [которую] толкнуло [багдадцев] выступление против них Абу Мухаммада ал-Хасана б. Абу-л-Хайджаи, 'Абдаллаха б. Хамдана, прозванного Насир аз-Даула ⁷⁶ и брата его 'Али б. 'Абдаллаха, прозванного Сайф ад-Даула ⁷⁷, из-за отдаленности эпохи, когда [поражены были] их жилища, долготы лет, отсутствия у них [такой войны] и отдаленности их от [времени сражения ал-Ма'муна и ал-Амина]. [Сейчас] выступили голодранцы, подобные тем, что были в тот век.

Ожесточилось противоборство между сторонниками ал-Ма'муна и голодранцами, [атакже] другими сподвижниками Свергнутого. Мухаммад был осажден во дворце своем с Западной стороны. [Тогда] было между ними в один из дней сражение, в котором погибло много народа с обеих сторон. Об этом сказал Хусайн ал-Хали' ⁷⁸:

Нам победа помощью Аллаха и наступление, а не отступление.
А для еретиков, врагов твоих, день зла и беды.
И чаша, извергающая смерть —
Отвратителен вкус ее, горек.
Они поили нас, и мы поили их,
Но им — остаток.
Доверенный Аллаха ⁷⁹, верь в Аллаха — [200]
Он даст терпение и победу.
Полагайся в деле на Аллаха —
[Тогда] защитит тебя Аллах, обладающий мощью.
Такова война — временами
Против нас и с нами иногда.

И была другая битва великая на улице Дар ар-Ракик ⁸⁰, в которой погибло много народа. Умножилось убийство на дорогах и улицах. Этот призывает к ал-Ма'муну, а другой — к Свергнутому, убивает один /414/ другого. Разграблены были дома. Спасение было тому из мужчин и женщин, кто бежал сам с уцелевшим [добром] в лагерь Тахира и обезопасил себя и свое имущество. Об этом говорит стихотворец:

Плачут очи мои о Багдаде, когда Потерял он пышность изысканной жизни.
Заботы заменили нам радости,
И широта сменилась узостью.
Сглазили нас завистники
И уничтожены [были] жители [Багдада] катапультой.
Сожгли люди огнем дворец.
И плакальщица оплакивает утопленника.
Кричащая зовет: «О друзья мои!»
И восклицающая зовет: «О брат мой!»
И черноокая, игривая,
С умащенными шафрановыми благовониями нижними рубашками
Зовет защитника, но нет защитника —
Потерян защитник вместе с другом.
Люди выгнаны из-под сени мира сего.
Имущество их продается на всяком рынке.
Беженец, обезглавленный, вдали от дома [своего] брошен
Посреди дороги.
Смешались все они в битве,
И не знают, [кто] из какого войска.
Нет сына, что пребывает с отцом своим,
И друг покинул друга.
И даже если суждена мне радость,
Буду помнить я Дар ар-Ракик.

[Один] из хорасанских военачальников попросил Тахира [позволить ему сразиться в день битвы при Дар ар-Ракик]. И Тахир [201] сделал это. [Тогда] выступил [тот] военачальник, ненавидевший [голодранцев], сказав: «До чего же доходят их козни против обладателей отваги, храбрости, оружия и снаряжения — [ведь] у них нет оружия!» [Тогда] увидел его один из голодранцев. [Военачальник] долго стрелял в него, пока не кончились стрелы. И он подумал, что У голодранца иссякли камни и помчался на него, [но тот] пустил в него камнем, оставшимся в праще, и не промахнулся по глазу его. [Тогда] голодранец пустил [в него] второй камень, [так что] чуть не сбил военачальника с лошади, и шлем упал с головы его. [Тогда] он пустился бежать, говоря: «Это не люди, а шайтаны». Об этом говорит Абу Йа'куб ал-Хурайми ⁸¹:

Рынки ал-Карха в запустении.
[Здесь] законодатели — голодранцы и прохожие.
Разбудила война в самых подлых из них
Злобных зубастых львов, обитателей логовища.

/415/ И сказал 'Али-Слепец:

Разбудили эти войны мужей,
[Не похожих] ни на кахтан, ни на низар.
Люди в нагрудниках из шерсти, идущие
На войну, словно свирепые львы.
Не знают они, что [такое] бегство, а
Храбрецы от гибели бежали.
Один из них нападает на две
Тысячи [воинов], нагим, без набедренной повязки.
Говорит молодец, нанося удар:
«Получи-ка от молодца-голодранца».

Каждый день битва ожесточалась. Обе стороны [многое] претерпели. Остались защищать Свергнутого [только] воины-голодранцы в шлемах из пальмовых листьев, со щитами из Камышевых циновок. Тахир утеснял людей и стал отбивать в Багдаде улицу за улицей, и жители той стороны подчинялись ему, помогая вести войну, а в [тех частях города, которые] не подчинились, умножились разрушения. Потом [Тахир] принялся копать рвы между своим [войском] и сторонниками Свергнутого на месте домов, жилищ и Дворцов. Сторонники Тахира [были] в силе наступления, а сторонники Свергнутого — в бессилии отступления. Сторонники Тахира разрушали, а сторонники Свергнутого забирали [себе] [202] некоторые деревянные дома, одежду и прочее и грабили имущество. И сказал человек из сторонников Мухаммада [ал-Амина]:

Каждый день у нас брешь, [которую] закрыть мы не можем.
Они все ближе к своей цели, а мы от своей — все дальше.
Если разрушат они дом, мы заберем потолок его,
И нацеливаемся на другой [дом], подобный этому.
Вспугивают они барабаном дичь,
И если появится [перед] ними добыча неподалеку, они [ее] ловят.
Осквернили они восток страны и ее запад,
И не знаем мы, куда деваться.
Если придут, скажут, что видели,
А не увидя дурного, возведут напраслину.
Наши чтецы [Корана] сами имеют разрешение сражаться,
И всякий был убит с разрешения [защищать халифа].

Когда увидел Тахир стойкость сторонников Свергнутого в таком трудном положении, отрезал им [подвоз] продовольствия и прочего из Басры, Васита и по другим дорогам. В пределах сторонников ал-Ма'муна хлеб был по дирхаму за двадцать ритлей ⁸², а в пределах сторонников Мухаммада — по дирхаму за ритл. Тесно стало душам, и они отчаялись в спасении. Усилился голод, и возрадовались те, кто перешел на сторону /416/ Тахира, и пожалели те, кто остался со Свергнутым.

Двинулся Тахир вперед со всеми своими сторонниками во многих местах, нацеливаясь на Баб ал-Куннас. Ожесточилась битва, полетели головы, поработали и меч, и огонь, и обе стороны многое вынесли. Убитых было больше среди сторонников Тахира, и погибли [также] многие среди голодранцев, обладателей торб с камнями и черепками, шлемов из пальмовых листьев, щитов из камышовых циновок, камышовых копий, знамен из лохмотьев, горнов из тростника и коровьих рогов. Это было в воскресенье. И об этом говорит Слепец:

Сраженье [в] воскресенье
Стало предметом непрестанного разговора.
Сколько тел видел я
Брошенных, и сколько тел
Видела смерть.
Прилетела к одному шальная стрела [203]
И разорвала внутренность сердца.
А другой пылает [яростью],
Словно лев.
[Один] говорит: «Они убили
Тысячу, и больше не успели».
И [другой] говорит: «Больше
Просто нет им числа».
Сказал я заколотому, а у него [была] рана: «Почему тебя закололи?
Кто ты, горе тебе, о
Погибающий из-за Мухаммада?»
[Тогда] он сказал: «Нет у меня знатного родословия
И не из города [я],
И не по недомыслию сражался
Я и не из благоразумия,
И не из-за добычи, легко
Идущей мне в руки».

И когда притеснен [был] Мухаммад и усилилась для него [вражья] осада, он приказал одному из своих военачальников, [которого] звали Зурайх ⁸³, пойти к владельцам богатств, складов и припасов своих и чужих, послав с ним вместе другого [человека], известного как ал-Хирш ⁸⁴. И они нападали на людей, забирали [их] по подозрению и таким образом награбили много богатств. Люди [же] бежали под предлогом хаджжа, и богачи спасались от Зурайха и ал-Хирша. /417/ Об этом говорит 'Али-Слепец:

Сделали вид, что [уходят] в хаджж, а не совершают его,
Но хотят от ал-Хирша убежать.
Сколько людей утром встало в довольстве,
[А] ночь прибежала к ним с погибелью.
Всякий, чей дом посетил Зурайх,
Повстречал унижение, и постигла его война.
И длинно [это] стихотворение его.

Когда наполнили страну тати, купцы в ал-Кархе порешили написать Тахиру, что они отрезаны от него и не могут к нему выйти, и что не вольны в самих себе и имуществе своем, и что голодранцы и лавочники — это напасть. Некоторые из них сказали: «Если вы напишете Тахиру, то не убережетесь этим [от] гнева Свергнутого, ставьте [же супостатов ваших] — [ведь] Аллах их погубит». И сказал говорящий [из] них: [204]

Оставьте разбойников, ведь скоро
Достанут их когти ужасного.
Будут порваны занавеси сердец сильных [людей] —
Скоро сойдут они в могилы,
[Ведь] поистине, Аллах губитель всех их
За непокорность [их] и распутство.

И возмутились голодранцы [числом] примерно в сто тысяч — с копьями, [дротиками из] тростника, с гребнями из бумаги на головах. Они затрубили в горны из камыша и коровьи рога, поднялись вместе с другими сторонниками Мухаммада и двинулись во многих местах на сторонников ал-Ма'муна. [Тогда] послал к ним Тахир нескольких военачальников и амиров с разных сторон, и разгорелась сеча, и умножилось смертоубийство. К полудню голодранцы [одержали верх] над сторонниками ал-Ма'муна. [Это] был понедельник. Затем напали сторонники ал-Ма'муна на голодранцев-сподвижников Мухаммада. [Тогда] утонуло, было убито и сожжено около десяти тысяч из них. Об этом говорит Слепой Стихотворец:

Амиром ат-Тахиром б. ал-Хусайном
Приветствовали нас в понедельник утром.
Собрали они свое полчище, и кинулся на них
Всякий [с] крепким копьем и [сильными] руками.
О убитый голодранец, брошенный на
Берегу, бока [его] топчут кони!
Что выпало бы тебе на долю,
Если бы люди примирились?
/418/ [Стал бы ты] вазиром или военачальником? Но далек
Ты от [обладателей] этих двух степеней, словно от созвездия Близнецов.
Сколько зорких встало, чтобы
Посмотреть на них, и ослепло.
Не дают они промаха, ведь
Смотрят они в оба.

Ухудшились дела Мухаммада Свергнутого, и он продал тайно то, что [было] в сокровищницах его, и роздал это [в качестве] жалования тем, [кто] был с ним, и у него не осталось ничего, чтобы дать им, а требования их к нему умножились. Тахир утеснил [ал-Амина]. Он стоял у Баб ал-Анбар, в тамошнем саду ⁸⁵. [Тогда] сказал Мухаммад: «Хотел [бы] я, чтобы Аллах убил полностью обе [205] стороны. [Ведь] нет среди них [никого], кроме врага — и тот, что со мной, тот, что против меня. Эти хотят богатств моих, а те хотят душу мою». И он сказал:

Они рассеялись и оставили меня,
О сообщество помощников [моих].
[Ведь] у всех у вас лица
Многоцветные.
Не вижу я [ничего], кроме лжи
И пустых надежд.
У меня ничего нет,
[Так] попросите у братьев моих.
Причинил мне великое горе
Муж, ставший станом в саду.
Он имел в виду Тахира б. ал-Хусайна.

Когда ухудшились дела [ал-Амина] и положение его стало серьезным, остановился Харсама б. Ай'ан на Восточной стороне, а Тахир — на Западной. И остался Мухаммад в Городе Абу Джа'фара. Он посоветовался с теми приближенными своими, что пришли к нему, о [том], как ему спасти себя. Каждый высказывал мнение и что-либо советовал. И сказал один из говоривших: «Напиши [Тахиру] б. ал-Хусайну, поклянись ему в том, чему он поверит — будто ты предоставляешь дело твое [на его усмотрение]. Может быть, он согласится на то, что ты хочешь от него». [Тогда ал-Амин] сказал: «Да потеряет тебя мать твоя! Я ошибся, [когда] попросил у тебя совета. Разве не видел ты мести мужа, не снисходящего до прощения? И если бы ал-Ма'мун сам усердствовал и размышлял о деле собственным умом своим, [то] достиг бы он десятой части того, чего достиг для него Тахир? Я строил козни, изучал умонастроение [Тахира] и увидел, что он стремится [ни к чему иному], как к укоренению добродетели, к широкой славе и верности. [Так] как же [могу] я желать /419/ унижения его богатством ли, коварством или опираясь на разум его? И [даже] если бы он согласился подчиниться и перешел бы ко мне, [а] потом восстановил против меня всех тюрок и дайламитов, я не озаботился бы их враждой. Был бы я, как сказал Абу-л-Асвад ад-Ду'али ⁸⁶ об ал-азд, давших иджару Зийаду б. Абихи:

И когда увидели они, что те хотят вазира его,
И двинулись на него после долгого промедления, [206]
Пришел он к ал-азд, ибо испугался оттого, что [ничего] не осталось
У него, и были [они в этом] согласны с Зийадом.
Они сказали ему: «[Будь как среди] родных, [словно ты]
на равнинном месте и не в утеснении.
Ты был прав. [Так] поделись, с кем захочешь, и возвращайся».
И перестал он бояться кого бы то ни было из людей.
Враждебных, даже если бы навалились они с силой 'ад.

Клянусь Аллахом, я [бы] хотел, чтобы он согласился со мною в этом, и я [бы] открыл перед ним сокровищницы свои, отписал бы ему царство и удовольствовался бы жизнью под власть его. [Но] не думаю, что я [бы] ускользнул от него, будь у меня [даже] тысяча душ». [Тогда] сказал ас-Санди: «Ты прав, клянусь Аллахом, о Повелитель Верующих. И если бы ты [был] отцом его, ал-Хусайном б. Мус'а-бом ⁸⁷, он бы не пощадил тебя». И сказал Мухаммад: «Как же нам спастись, [бежав] к Харсаме? «Но не было это временем бегства» ⁸⁸. И [ал-Амин] направил послание Харсаме и склонился в его сторону, и Харсама пообещал ему все, что он захотел, и что он защитит [Мухаммада] оттого, кто хочет его убить. Это достигло Тахира, было для него неприятным и усилило его гнев и злобу.

Харсама обещал [ал-Амину] приплыть за ним в харраке ⁸⁹ — к береговому откосу у Баб Хурасан и отвезти в свой лагерь его самого с теми, кого он захочет [взять с собой]. И когда Мухаммад собрался уходить в ту ночь — и она ночь четверга пяти ночей, оставшихся от [месяца] ал-мухаррама сто девяносто восьмого года (25.09.813), вошли к нему бродяги из сторонников его — это молодцы [из] ал-абна' и воинов — и сказали ему: «О Повелитель Верующих, нет с тобой того, кто даст тебе совет. Нас — семь тысяч мужей-воинов; в конюшне твоей семь тысяч лошадей. Сядет каждый из нас на лошадь, ты откроешь одни из ворот города, и мы выйдем этой ночью. Никто не осмелится [напасть] на нас, так что мы дойдем до земли ал-Джазира и Дийар Раби'а ⁹⁰, соберем богатства и людей, двинемся в Сирию, войдем в Египет. Войска и богатства умножатся, и государство вновь повернется [к тебе] лицом». [Тогда ал-Амин] сказал: «Вот, клянусь Аллахом, совет!» И он решился на это, вознамерился [свершить это] и устремился к этому.

/420/ У Тахира в глубине дома ал-Амина были невольники и слуги из приближенных ал-Амина, посылавшие ему известия час за часом. [Тогда] пришло известие к Тахиру вовремя, и Тахир [207] испугался, узнав, что это [верный] совет, если [ал-Амин] так поступит. И [Тахир] послал к Сулайману б. Абу Джа'фару, к Ибн Нахику и ас-Санди б. Шахику, бывшим с ал-Амином, [чтобы] они отвратили его от этого совета — «а то я разорю ваши дома и поместья, уничтожу благодать вашу и погублю ваши души». [Тогда] они вошли к ал-Амину в ту же ночь и отвратили его от этого совета. Приплыл за ним Харсама в харраке к Баб Хурасан. Ал-Амин позвал лошадь свою, [которую] звали аз-Зухайри, — с белой звездочкой во лбу, с белыми ногами, гнедую, с подстриженным хвостом, — позвал сыновей своих Мусу и 'Абдаллаха, обнял их, прижал [к себе], заплакал и сказал: «Аллах [будет] нам вместо меня. Не знаю, встречусь ли когда с вами, или нет». На нем [были] белые одежды и черный тайласан ⁹¹, а перед ним [стояла] свеча. Вот пришел он к Баб Хурасан, к береговому откосу. Харрака [уже] стояла. Он спустился, влез в нее и поцеловал Харсаму между глаз. Тахира известили о [том, что ал-Амин] вышел, и он послал людей из [числа] гератцев и прочих, [а также] матросов в лодках к берегу. С Харсамой было немного людей. Появились нагие сторонники Тахира, нырнули под харраку, и она перевернулась с теми, кто был в ней. У Харсамы не было [иной] заботы, кроме как спасти последний вздох души своей. Он ухватился за лодку, поднялся в нее из воды и бежал в свой лагерь на Восточной стороне. А Мухаммад разорвал одежды на себе, поплыл и [таким образом] попал [к людям], ехавшим в лагерь Карина ад-Дайрани, невольника Тахира. Некий рулевой взял его, почувствовав запах мускуса и благовоний, и привез его к Карину. [Тот] спросил у Тахира разрешения [убить Мухаммада], которого [тем времени] к нему привезли. [Известие о] разрешении пришло по дороге, и [Мухаммада убили] по дороге, а он кричал: «Аллаху мы [принадлежим] и к Нему возвращаемся. Я сын дяди Посланца Аллаха, да пребудет с ним благословение и приветствие Аллаха, и брат ал-Ма'муна!» [Тем временем] его рубили мечами, пока он не похолодел, и [тогда] взяли его голову. Это была ночь воскресенья пяти [ночей], оставшихся от [месяца] ал-мухаррам сто девяносто восьмого года (28.09.813).

/421/ Упомянул Ахмад б. Саллам ⁹², [который] был вместе с ал-Амином в харраке; когда [харрака] перевернулась, он выплыл. [Ахмада] схватил некий сторонник Тахира и захотел его убить. [Тогда Ахмад б. Саллам] соблазнил его десятью тысячами дирхамов, [которые обещал] принести ему утром той ночи. Сказал [Ахмад б. [208] Саллам]: Меня ввели в темную комнату, и вскоре ко мне вошел голый человек, на нем были только шаровары и чалма, [которой] он закрыл лицо. На плечах у [вошедшего] было какое-то тряпье. Его посадили со мной и наказали бывшим в доме нас стеречь. Когда в доме [все] успокоилось, он снял чалму с лица, и я увидел, что это Мухаммад. [Тогда] я прослезился и вспомнил [о былом]. [Ал-Амин] посмотрел на меня, потом сказал: «Кто ты такой?» Я сказал: «Твой маула, господин мой». Он сказал: «Который из маула?» Я сказал: «Ахмад б. Саллам». Он сказал: «Я знаю тебя и без этого. Ты приходил ко мне в ар-Ракке ⁹³?» Я сказал: «Да». Потом он сказал: «О Ахмад!» Я сказал: «Вот я перед тобой, господин». Он сказал: «Приблизься ко мне и прижми меня к себе, ибо я чувствую страшное одиночество». Сказал [Ахмад б. Саллам]: И я прижал его к себе и [почувствовал], что у него сильно билось сердце. Потом он сказал: «Скажи мне о брате моем ал-Ма'муне — жив ли он?» Я сказал ему: «Так из-за кого же эта битва?» Он сказал: «Да обезобразит их Аллах! Они сказали, будто он умер». Я сказал: «Да обезобразит Аллах твоих вазиров. Они довели тебя до этого». [Тогда] он сказал мне: «Ахмад, это не место [для] упреков. Не говори о вазирах моих [ничего], кроме хорошего. Нет на них вины. Я не первый, кто взялся за дело и не сдюжил его». Я сказал: «Надень мое покрывало, сбрось эти лохмотья, что на тебе». И он сказал: «Ахмад, чье положение было подобным моему, для того это тяжело». Потом он сказал мне: «Ахмад, я не сомневаюсь, что они отвезут меня к брату моему. Полагаешь ли ты, что он убьет меня?» Я сказал: «Нет. Родство [заставит] его смилостивиться над тобой». И он сказал: «Вряд ли. Царство бесплодно — у него нет родства». [Тогда] я сказал ему: «Поистине, пощада Харсамы — это пощада брата твоего». Он сказал: «[Так] я научил его прощать и помнить [об] Аллахе». Пока мы так разговаривали, растворилась дверь комнаты и к нам вошел человек в [полном] вооружении. Он посмотрел в лицо Мухаммаду, удостовериваясь, он ли это. И когда он удостоверился, вышел и запер дверь. Это был Мухаммад ат-Тахири ⁹⁴. Сказал [Ахмад б. Саллам]: [Тут] я понял, что [ал-Амина] убьют. За мною осталась молитва витр ⁹⁵, и я испугался, что меня убьют, а я не помолюсь. И я встал, чтобы помолиться. [Тогда Мухаммад] сказал мне: «Ахмад, не отдаляйся от меня /422/ и молись рядом со мной, ибо я чувствую сильное одиночество». И я приблизился к нему. Вскоре мы услышали топот коней и стук в дверь дома. [Потом] дверь растворилась, и на пороге [209] появилось несколько персов с обнаженными мечами в руках. Почувствовав [их появление], Мухаммад поднялся и сказал: «Ахмад, Аллаху мы [принадлежим] и к Нему возвращаемся. Пропала, [клянусь] Аллахом, душа моя на пути Аллаха. Разве нельзя что-нибудь придумать? Разве нет спасителя?» [Персы] подошли и встали у двери комнаты, в которой мы [находились]. И они принялись говорить друг другу: «Ступай вперед» и друг друга подталкивать. [Тогда] Мухаммад взял в руку подушку и сказал: «Я сын дяди Посланца Аллаха, я сын Харуна ар-Рашида, я брат ал-Ма'муна. Аллах, Аллах [запрещает проливать] кровь мою». [Тогда] вошел к нему [один] из них, маула Тахира, и ударил его мечом, [так что] удар пришелся по передней части головы. А Мухаммад ударил его по лицу подушкой, бывшей в руке его, и навалился на него, чтобы выхватить меч из руки [того человека]. [Тогда вошедший] закричал по-персидски: «[Он] меня убивает!» И вошли [еще] несколько [человек]. Один из [вошедших] вонзил меч [ал-Амину] в живот. [Потом] перевернули [Мухаммада] и [ударили его] в затылок, взяли его голову и ушли с нею к Тахиру.

И было сказано о том, как убили [ал-Амина], другое. Мы привели разноречия по этому [поводу] в ал-Китаб ал-Аусат.

И привели слугу [Мухаммада] Каусара ⁹⁶, [который] был его любимцем, с перстнем, бурдой, мечом и жезлом ⁹⁷. Когда Тахир проснулся, он приказал водрузить голову [ал-Амина] на багдадские ворота, известные как Баб ал-Хадид ⁹⁸ [и расположенные] недалеко от Кутраббула на Западной стороне, [и держать ее там] до полудня. Когда голову ал-Амина положили перед Тахиром, он сказал: «Господи, владетель царства. Ты даешь царство, кому пожелаешь, и отбираешь царство, у кого пожелаешь. Ты возвеличиваешь, кого пожелаешь, и принижаешь, кого пожелаешь. В руке Твоей благо. И Ты на всякое дело силен».

Голову отвезли в Хорасан к ал-Ма'муну в платке. [Она была укутана] ватой и [покрыта] снадобьями. [Тогда] ал-Ма'мун вспомнил [былое] и заплакал, и было сильным сожаление его [о брате]. И сказал ему ал-Фадл б. Сахл: «Хвала Аллаху, о Повелитель Верующих, за эту великую милость. /423/ [Ведь] Мухаммад желал увидеть тебя там, где ты увидел его». [Тогда] ал-Ма'мун приказал водрузить голову на столбе во дворе дома, наградил воинов и приказал каждому, получившему жалование свое, проклясть [ал-Амина]. И всякий получал [жалование] и проклинал голову. [210]

Некий перс получил плату свою, и было ему сказано: «Прокляни эту голову». [Тогда] он сказал: «Да проклянет Аллах этого и да проклянет родителей его и отродье их, и да затолкнет их в то-то и то-то матерей их». [Тогда] было ему сказано: «Ты проклял Повелителя Верующих». А ал-Ма'мун слушал его. Он улыбнулся, не обратил на это внимания и приказал снять голову, оставить того Свергнутого [в покое], умастить голову [благовониями], положить ее в ларец и вернуть в Ирак. И [голова] была похоронена вместе с телом. Да смилуется Аллах над жителями Багдада и избавит их от осады, страха и смертоубийства, в [которых] они пребывали.

И оплакали [ал-Амина] стихотворцы. Сказала Зубайда Умм Джа'фар, мать его:

Погиб за друга своего |тот], кто не оставил людей,
Так отдай отчаянию сердце свое за убитого.
Когда я увидела, как настигли его превратности рока [и]
Поразили его сердце и голову,
Прилегла я, облокотившись [и] следя за звездами,
Надеясь прочесть упоминание о нем на странице ночи.
Смерть приблизилась к нему, и тревога овладела им настолько,
Что напоила его [напитком], который погубил [саму] чашу.
[Смерть] поразила его, когда я хвалилась им перед мужами
И положилась на него в судьбе своей.
Тот, кто умер, никогда не вернется к нам,
Чтобы вернуть тех, кто ушел от нас.

И оплакала его жена его Лубаба, дочь 'Али б. ал-Махди ⁹⁹, к [которой] он не входил. Она сказала:

Оплакиваю тебя не за блаженство и радость,
А за добородетели, [за] меч и [за] шит.
Я плачу над господином, причинившим мне тяжкое горе.
Он сделал меня вдовой до свадебной ночи.
О царь, под открытым небом брошенный.
Предали его охранники его и стража.

Когда Мухаммад был убит, вошел к Зубайде один [из] ее слуг и сказал ей: «Что заставляет тебя сидеть [здесь]? [Ведь] Мухаммад убит». И она сказала: «Горе тебе, что же мне делать?» [Тогда] он сказал: «Выступишь и потребуешь мести [за] него, как выступила 'А'иша, требуя [мести] за кровь 'Османа». И она сказала: «Поди [211] прочь, нет у тебя матери! /424/ Где женщинам требовать мести и тягаться с витязями?» Потом она приказала, и одежду ее покрасили в черный цвет. Она надела власяницу, приказала принести чернильницу и бумагу и написала ал-Ма'муну:

Лучшему имаму, поднявшемуся от лучшего корня.
Наилучшему [из] поднявшихся над шестами минбара.
Наследнику знания первых и славы их,
Царю ал-Ма'муну от Умм Джа'фар.
Написала я к тебе, а из глаз моих начинают [течь] слезы,
[О] сын дяди моего, из-под век моих и [из] сокровенного моего.
Поражена я в ближайшем твоем родственнике,
[Претерпеваю из-за того], кто исчез из сердца моего, и нет сил мне терпеть.
Я чиста, да не очистит Аллах Тахира,
И Тахир в деяниях своих не чист.
Вывел он меня с незакрытым лицом, обнаженную,
Разграбил имущество мое и разрушил дом.
Дорого Харуну то, что испытала я
И что поразило меня от безобразного, кривого.
[Так] если что проистекло от данного мною приказа,
[То] претерпеваю я от Всемогущего, Всесильного.

И когда прочитал ал-Ма'мун ее стихи, заплакал, затем сказал: «Господи, реку я, как рек Повелитель Верующих 'Али б. Абу Талиб, да воздаст Аллах честь лику его, когда пришло к нему [известие об] убийстве 'Османа: «Клянусь Аллахом, не убивал я, не приказывал и не радовался». Господи, наполни сердце Тахира печалью!»

Сказал ал-Мас'уди: О Свергнутом [есть] много известий и [много повествований сохранилось о его] деяниях, не тех, что мы упомянули. Мы привели их в двух наших книгах Ахбар аз-заман и ал-Китаб ал-Аусат. И это позволяет [нам] не приводить их в этой книге. И Аллах, хвала Ему, попечитель успеха.