АЛ-МАСУДИ

ЗОЛОТЫЕ КОПИ И РОССЫПИ САМОЦВЕТОВ

МУРУДЖ АЗ-ЗАХАБ ВА МА'ДИН АЛ-ДЖАУХАР

/347/ [V] О халифате Харуна ар-Рашида

Харуну ар-Рашиду б. ал-Махди присягнули в пятницу, утром [той] ночи, в которую умер ал-Хади, в Городе Мира. Это [было], когда из месяца раби' ал-аввал сто семидесятого года осталось двенадцать ночей (17.09.786). И умер он в Тусе ¹, в деревне, называемой Санабад, в субботу, [когда] прошло четыре ночи [месяца] джумада-л-ахира сто девяносто третьего года (25.03.808). И было правление его двадцать три года и шесть месяцев. Сказано: двадцать три года, два месяца и восемнадцать дней. Принял он халифат [в возрасте] двадцати одного года, а умер [в возрасте] сорока четырех лет и четырех месяцев.

/348/ Совокупность известий [о] нем, его деяниях и обо всем замечательном, что было в дни его

Когда достался халифат ар-Рашиду, он позвал Йахйу б. Халида и сказал ему: «О отец! Ты посадил меня на это место благодатью [132] твоей, везением твоим и твоим хорошим устроением. Я облекаю тебя властью». И [ар-Рашид] вручил ему свою печать. Об этом говорит ал-Маусили ²:

Разве ты не видел, что солнце было больным.
А когда стал править Харун, засияло оно снова.
Везением Доверенного Аллаха Харуна, обладателя щедрости.
Харун — правитель [солнца], а Йахйа вазир его.

По прошествии [нескольких] месяцев правления ар-Рашида умерла Райта бинт Абу-л-'Аббас ас-Саффах. Сказано: в конце правления ал-Хади. И умерла ал-Хайзуран, мать ал-Хади и ар-Рашида, [в] сто семьдесят третьем году (789/90). Ар-Рашид шел впереди ее носилок. Состояние ал-Хайзуран составляло сто тысяч тысяч и шестьдесят тысяч дирхамов. В том же году умер Мухаммад б. Сулайман, и ар-Рашид захватил его имущество в Басре и других местах. Стоимость его была шестьдесят пять тысяч с небольшим дирхамов, кроме [земельных] угодий, домов и доходов. Мухаммад б. Сулайман ежедневно получал доход в сто тысяч дирхамов.

Рассказывали, что однажды Мухаммад б. Сулайман ехал верхом по Басре, а кади Саввар сопровождал его, провожая похоронные носилки его племянницы. [Тогда] заступил ему дорогу [нищий] безумец, известный в Басре как Ра'с ан-На'джа. И [безумец] сказал ему: «О Мухаммад! Разве справедливо, что твой доход ежедневно составляет сто тысяч дирхамов, а я ищу полдирхама и не могу отыскать?» Потом он повернулся к Саввару и сказал: «Если это справедливость, то я от нее отрекаюсь». [Тогда] к нему бросились гуламы Мухаммада, но он остановил их и приказал выдать [безумцу] сто дирхамов. Когда же Мухаммад ушел, а Саввар остался с [безумцем], Ра'с ан-На'джа заступил ему дорогу и сказал: «Аллах оказал почет положению твоему, облагородил отцовство твое, украсил стол твой и возвеличил долю твою. И надеюсь, что это [оттого], что Аллах желает тебе добра и соединит для тебя две обители» ³. Саввар [же] приблизился к нему и сказал: «О нечестивый! Не таким было речение твое /349/ в начале». [Тогда] он сказал ему: «Спрашиваю тебя правдой Аллаха и правдой амира, из какой суры этот аят: «...Если им было дано что-нибудь, они довольны, а если им не дано, то вот, — они сердятся» ⁴. Он сказал: «Из суры «Покаяние» ⁵. [Безумец] сказал: «Правильно Аллах и Пророк Его отреклись от тебя». [Тогда] рассмеялся Мухаммад б. Сулайман, так что чуть не свалился с лошади. [133] Когда Мухаммад б. Сулайман построил себе дворец в Басре на одной из рек, к нему вошел 'Абд ас-Самад б. Шабиб б. Шубба ⁶. Мухаммад сказал ему: «Что ты думаешь о моем здании?» Он сказал: «Построено наиславнейшим образом, с наилучшим двором, на самом широком пространстве и с наиболее изысканным воздухом, на наилучшей воде, среди мачт, возвышенностей и мух». [Тогда] сказал Мухаммад: «Строение речи твоей лучше, чем наше строение». Сказано: хозяин слов и строитель дворца — это 'Иса б. Джа'-фар ⁷, как об этом рассказывал Мухаммад б. Заккарийа' ал-Галаби ⁸, со слов ал-Фадла б. 'Абд ар-Рахмана б. Шабиба б. Шуббы. Об этом дворце говорит Ибн Абу 'Уйайна ⁹:

Посети долину дворца, да какие дворец и долину!
Приходи запросто, не договариваясь.
Посети дворец, ибо нет подобного ему
Среди жилищ оседлых и кочевников.
Поднимают рев свой и стоящие верблюды,
И ящерица, и рыба, и солевар, и погонщик.

В сто семьдесят пятом году (791/2) умер ал-Лайс б. Са'д ал-Мисри ал-Фахми ¹⁰. Прозывался он по кунйе Абу-л-Харис, и ему было восемьдесят два года. Ал-Лайс совершил паломничество в сто тринадцатом году (731/2) и слушал от Нафи' ¹¹.

В сто семьдесят пятом году (791/2) умер Шарик б. 'Абдаллах б. Синан ан-Наха'и ал-Кади. Прозывался он по кунйе Абу 'Абдаллах. [Ему было] восемьдесят два года. Рождение его было в Бухаре ¹². Это не Шарик б. 'Абдаллах б. Абу Анмар ал-Лайси ¹³, ибо Ибн Абу Анмар умер в сто сороковом году (757/8). Мы упомянули об этом, ибо походят [эти люди] друг на друга /350/ отцами и матерями, а между ними тридцать девять лет. Шарик б. 'Абдаллах ан-Наха'и ведал судейством в Куфе в дни ал-Махди. Затем сместил его Муса ал-Хади. Шарик с его ученостью и пониманием был умным [и] проницательным. Между ним и Мус'абом б. 'Абдалла-хом ¹⁴ были речи в присутствии ал-Махди, и Мус'аб сказал ему: «Ты умаляешь Абу Бакра ¹⁵ и 'Омара». Тогда он сказал: «Клянусь, я не умаляю деда твоего ¹⁶, а он ниже их».

Му'авия был помянут кротостью при Шарике. Тогда он сказал: «Не кроток тот, кто извращал правду и сражался против 'Али б. Абу Талиба». [134]

От Шарика [стал исходить] запах вина. Тогда сказали ему знатоки хадисов: «Если бы этот запах исходил от нас, мы бы стеснялись». Он сказал: «Потому что вы люди сомнения».

В дни ар-Рашида умер Абу 'Абдаллах Малик б. Анас б. Абу 'Амир ал-Асхаби ¹⁷, и ему было девяносто лет. Три года его носили. Это было в месяце раби' ал-аввал (25.05. - 23.06.795). Было сказано, что молился над ним Ибн Абу Зи'б ¹⁸, хотя и были упомянуты противоречивые сведения о смерти Ибн Абу Зи'ба. Упомянул ал-Вакиди ¹⁹, что Малик приходил в мечеть и присутствовал на молитвах, собраниях и похоронах, навещал больных, возвращался удовлетворенным и выполнял [все] обязанности [набожного человека]. Потом он все это оставил, и его в этом упрекнули. Тогда он сказал: «Не всякий человек может сам себя оправдать».

[Малика б. Анаса] привели к Джа'фару б. Сулайману ²⁰, и было ему сказано: «[Малик] совершенно не признает клятв присяги, [данной] вам». Тогда Джа'фар побил его плетьми, и это продолжалось так [долго], что с плечей Малика слезла кожа.

В этот год, когда умер Малик, была кончина Хаммада б. За'и-ды ²¹. Это сто семьдесят девятый год (795/6).

В сто шестьдесят первом году (777/8) умер 'Абдаллах б. ал-Мубарак ал-Марвази ал-Факих ²², в Хите ²³, покинув Тарсус ²⁴.

В сто восемьдесят втором году (798/9) умер Абу Йусуф Йа'куб б. Ибрахим ал-Кади ²⁵. Ему было шестьдесят девять лет. Он муж из ансаров. Принял судейство в сто шестьдесят шестом году (782/3) /351/ в дни выезда ал-Хади в Джурджан. И ведал он судейством пятнадцать лет, пока не умер.

Сказал ал-Мас'уди: Умм Джа'фар ²⁶ написала Абу Йусуфу по какому-то делу, спрашивая его мнения об этом. И он дал ей ответ, который отвечал ее желанию [и был] в соответствии с тем, к чему обязывал шариат ²⁷ и к чему его привел иджтихад ²⁸. Тогда она послала ему серебряную шкатулку, в которой были две другие серебряные шкатулки, в каждой шкатулке благовоние [определенного] вида, а также золотой бокал с дирхамами, серебряный бокал с динарами, сундук для платья, двоих рабов, осла и мула. И тот, кто присутствовал при этом, сказал [Абу Джа'фару]: «Сказал Посланец Аллаха, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха: «Если кому сделают подарок, то и все присутствующие участвуют в нем»». Тогда Абу Йусуф сказал: «Ты истолковал известие поверхностно, однако разум не отвергает подобный вывод. Вот если бы [135] подарки людей были [сделаны] финиками и молоком, и не теперь, [когда] дарят золото, серебро и прочее тому подобное. Это милость Аллаха, которую Он дарует тому, кому пожелает. Поистине, Аллах — обладатель великой милости».

Упомянул ал-Фадл б. ар-Раби'. Он сказал: Пришел ко мне 'Аб-даллах б. Мус'аб б. Сабит б. 'Абдаллах б. аз-Зубайр [аз-Зубайри] ²⁹ и сказал: «Муса б. 'Абдаллах б. ал-Хасан б. ал-Хасан б. 'Али ³⁰ захотел, чтобы я принес ему присягу». Тогда ар-Рашид свел их. И аз-Зубайри сказал Мусе: «Вы оклеветали нас и захотели разрушить наше государство. Тогда повернулся к нему Муса и сказал: «А кто вы?» И ар-Рашида одолел смех. Он поднял голову свою к потолку, чтобы не показать этого. Потом сказал Муса: «О Повелитель Верующих! То, что ты видишь, — [это] клевета на меня. Восстал, клянусь Аллахом, на меня с братом моим Мухаммадом б. 'Абдаллахом б. ал-Хасаном б. ал-Хасаном б. 'Али дед твой ал-Мансур. Он сказал байты:

Дайте присягу — мы выкажем покорность.
Поистине, халифат ваш, о сыны Хасана ³¹.

Это часть длинного стихотворения. Донос его, о Повелитель Верующих, происходит не из любви к тебе и не из попечения о твоем государстве, а из ненависти ко всем нам, Людям Дома ³². И если бы он нашел того, с чьей помощью одержал бы над нами победу, то был бы с ним. Он сказал ложь. Я требую, чтобы он поклялся. И если он поклянется в том, что я [это] сказал, /352/ то пролитие крови моей для Повелителя Верующих дозволено». Тогда ар-Рашид сказал: «Дай ему клятву, о 'Абдаллах». И когда Муса захотел [принять] клятву, он замялся и отказался. И сказал ему ал-Фадл: «Почему ты отказываешься, ведь ты заявил только, что будто бы он сказал тебе то, о чем ты упомянул?» Сказал 'Абдаллах: «Вот я приношу ему клятву». Сказал Муса: «Скажи: «Принимаю мощь и силу Аллаха помимо мощи и силы Его к мощи моей и силе, если то, что я рассказал о нем, неправда». И он принес ему клятву. Тогда сказал Муса: «Аллах Превелик. Рассказывал мне отец мой [со слов] деда моего [со слов] отца его [со слов] деда его 'Али [со слов] Посланца Аллаха, да пребудет с ним приветствие Аллаха и Его благословение, что он сказал: «Если кто-либо давал эту клятву ложно, то Аллах спешил с наказанием до [истечения] трех [дней]». Клянусь Аллахом, я Не спал, и мне не лгали. И вот я, о Повелитель Верующих, перед тобой и в длани твоей. Так приставь ко мне надзирающего. И если [136] пройдет три дня, и с 'Абдаллахом б. Мус'абом ничего не случится, то кровь моя дозволена для Повелителя Верующих»». [Тогда] ар-Рашид сказал ал-Фадлу: «Возьми Мусу за руку, и пусть он будет с тобой, пока я не решу его дела».

Сказал ал-Фадл: И, клянусь Аллахом, не успел я совершить вечернюю молитву в тот день, как услышал крики из дома 'Абдаллаха б. Мус'аба. Я приказал разузнать, в чем дело, и узнал, что его поразила проказа и что он распух и почернел. [Тогда] я пошел к нему, и, клянусь Аллахом, узнал его с трудом, ибо он стал подобен огромному бурдюку, потом почернел, так что стал точно уголь. [Тогда] я пошел к ар-Рашиду и сообщил ему весть об 'Абдаллахе. И не успел я договорить, как пришло известие о его смерти. И я поспешил выйти и приказал ускорить дело [похорон] его и избавиться от него. Я совершил над ним молитву — и когда его опускали в могилу, то не лег он спокойно, пока могила не поглотила его. И стал исходить от ['Абдаллаха] сильный гнилостный запах. Тогда увидел я на дороге тюки с финиковыми колючками и сказал: «[Принесите] ко мне эти колючки», и их принесли и положили в ту могилу. И не лег спокойно ['Абдаллах], пока могила не поглотила его снова. И я сказал: «Ко мне скрижали из слоновой кости», и их положили на его могилу. Потом их засыпали землей. Тогда я пошел к ар-Рашиду и сообщил ему эту весть и то, что я видел из этого дела. И [ар-Рашид] весьма удивился этому и приказал мне освободить Мусу б. 'Абдаллаха, да будет доволен им Аллах, и дать ему /353/ тысячу динаров». Потом ар-Рашид позвал Мусу и сказал ему: «Почему ты отклонился от клятвы, признанной среди людей?» Он сказал: «Потому что нам передавали со [слов] деда нашего ³³, да будет доволен им Аллах, со слов Пророка, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха: «Кто приносит клятву, в которой прославляет Аллаха, того Аллах не решается скоро наказывать. И если кто приносил ложную клятву, в которой оспаривал у Аллаха мощь Его и силу, то поспешал Аллах с наказанием его до истечения трех дней»».

Сказано: Хозяин этого известия Йахйа б. 'Абдаллах б. ал-Хасан б. ал-Хасан б. 'Али, брат Мусы б. 'Абдаллаха, [да пребудет] с ними благоволение Аллаха.

Йахйа отправился в ад-Дайлам ³⁴, прося иджары ³⁵, и продал его властитель ад-Дайлама наместнику ар-Рашида за сто тысяч дирхамов, и он был убит, да помилует его Аллах. Передавалось, с другой [137] стороны, в соответствии с противоречиями в рукописях и путях передачи [известий] об этом в книгах родословий и хронологий, что Йахйу бросили в яму со львами, которым не давали есть, но они не захотели пожрать его, и отошли в сторону, страшась приблизиться к нему. Тогда над Йахйей возвели свод из гипса и камня, а он [был] жив.

Мухаммад б. Джа'фар б. Йахйа б. 'Абдаллах б. ал-Хасан б. ал-Хасан б. 'Али ³⁶, да почтит Аллах лик его, двинулся в Египет. Тогда его стали ловить, и он вошел в ал-Магриб и дошел до страны Нижний Тахарт ³⁷. Собрались к нему люди, и он выказал им справедливость и праведность. Потом он умер отравленным. Мы приводили рассказ о том, как это было, и о деяниях его в книге Хада'ик ал-азхан фи ахбар ахл байт ан-набийй салла-л-Лах 'алайхим ва саллам ва тафаррукихим фи-л-билад ³⁸.

В сто восемьдесят восьмом году (803/4) ар-Рашид совершил хаджж, и это [был] последний хаджж, совершенный им.

И было упомянуто со слов Абу Бакра б. 'Аййаша ³⁹ — а он был из семьи людей знания, — что он сказал: Изрек ар-Рашид в Куфе, возвращаясь из этого хаджжа, что не вернется он на эту дорогу и ни один халиф из бану-л-'аббас после него никогда [этого не сделает]. И было сказано ему: «Это /354/ разновидность предсказания?» Он сказал: «Да». Было сказано [ему]: «Посредством внушения [свыше]?» Он сказал: «Да». Было сказано: «Тебе?» Он сказал: «Нет, Мухаммаду, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха. Об этом сообщал также 'Али, да пребудет с ним мир, убитый в этом месте». И [ар-Рашид] указал на место в Куфе, где был убит 'Али, да будет доволен им Аллах.

В сто восемьдесят девятом году (804/5) — это было в дни ар-Рашида — умер 'Али б. Хамза ал-Киса'и ⁴⁰, сочинитель ал-Кира'ам". По кунйе прозывался он Абу-л-Хасан. Он прибыл вместе с ар-Рашидом в Рей и умер там. А также умер Мухаммад б. ал-Хасан аш-Шайбани ал-Кади ⁴². По кунйе он прозывался Абу 'Абдаллах. Аш-Шайбани был погребен в Рее. Он был вместе с ар-Рашидом, [который] счел смерть Мухаммада б. ал-Хасана дурным предзнаменованием из-за видений, что зрел во сне. В том году была кончина Йахйи б. Хамзы б. Бармака.

В сто восемьдесят восьмом году (803/4) случился гнев ар-Рашида на 'Абд ал-Малика б. Салиха б. 'Али б. 'Абдаллаха б. ал-'Аббаса б. 'Абд ал-Мутталиба ⁴³. [138]

Рассказывал Йамут б. ал-Музарра' ⁴⁴ со слов ар-Рийаши. Он сказал: Я слышал, [как] говорил ал-Асма'и: Я был у ар-Рашида. Привели 'Абд ал-Малика б. Салиха, который волочил кандалы. Когда [ар-Рашид] посмотрел на него, [то] сказал: «Ну что, 'Абд ал-Малик, клянусь Аллахом, я гляжу на тебя, и [кажется], будто ливень пролился и в туче сверкнула [молния]. И кажется, будто угроза оставила суставы пальцев без запястий и головы без шеи. Постойте, постойте, Хашимиты. Клянусь Аллахом, выравнилась для вас ухабистая дорога и очистилась замутненная вода. И дела бросили вам поводья свои. Так опасайтесь меня до того, как падет беда, подобная капризной лошади». Тогда сказал ему 'Абд ал-Малик: «Говорить ли мне, как первая стрела или как вторая?» Сказал [ар-Рашид]: «Как вторая стрела». Он сказал: «Тогда берегись Аллаха, о Повелитель Верующих, из-за того, что он тебе поручил, и страшись Его из-за паствы твоей, внимание твое к которой Он привлек. Стали ровными для тебя, клянусь Аллахом, ухабистые дороги. Сердца людей и боятся, и надеются на тебя. Словно о тебе сказал брат джа'фар б. килаб ⁴⁵:

/355/ Расширил ты узкое место
Разъяснением, ясностью речью или спором.
Если бы встал [там] слон или его погонщик,
То поскользнулся бы на месте, подобном моему, или удалился бы.

Сказал ал-Асма'и: Йахйа б. Халид ал-Бармаки захотел принизить положение 'Абд ал-Малика у ар-Рашида и сказал ему: «О 'Абд ал-Малик! Дошло до меня, что ты злопамятен». Тогда он сказал: «Да облагодетельствует Аллах вазира! Если злоба — это [когда] добро и зло остаются у меня, то они остаются в сердце моем». [Тогда] ар-Рашид повернулся к ал-Асма'и и сказал: «Асма'и, запиши эти слова; клянусь Аллахом, никто еще не оправдывал злобу так, как ее оправдал 'Абд ал-Малик». Затем он приказал, и ['Абд ал-Малика] вернули в темницу. Потом [ар-Рашид] повернулся к ал-Асма'и и сказал: «Клянусь Аллахом, Асма'и, неоднократно раздумывал я [о том, хорош ли будет] меч на его шее. Мешает мне [сделать] это [сознание] того, что я оставляю родичам своим такой [плохой пример]».

Рассказывал Йусуф б. Ибрахим б. ал-Махди ⁴⁶: Рассказывал мне Сулайман ал-Хадим ал-Хурасани, маула ар-Рашида, что он стоял позади ар-Рашида в Хире, [когда] тот обедал. Тогда вошел к нему 'Аун ал-'Ибади, наместник Хиры ⁴⁷, и в руке его блюдо, на котором [139] лежала жирная рыба. И ['Аун] положил [рыбу] перед [ар-Рашидом], и у ['Ауна[ была посудина, которую он взял для рыбы. Ар-Рашид попытался съесть немного этой рыбы, но ему помешал Джибрил б. Бахтишу' ⁴⁸. Он указал стольничьему, чтобы он убрал [рыбу] со стола и приберег ее для [самого Джибрила]. Ар-Рашид догадался, в чем дело. И когда стол убрали, и ар-Рашид помыл руки, а Джибрил вышел, ар-Рашид приказал мне последовать за Джибрилом, застать его дома за едой и, вернувшись, сообщить [халифу]. И я исполнил то, что [ар-Рашид] мне приказал, и полагаю, что дело мое не укрылось от Джибрила, так как я его [слишком] остерегался. Он пришел в [некое] место в доме 'Ауна, приказал [подать] еду, и ему [ее] принесли, и среди [поданного] была [та самая] рыба. Тогда [Джибрил] приказал [подать] три стаканчика. В один из них он положил ломтик рыбы и полил его вином из вин Тизнабаза ⁴⁹ — это деревня между Куфой и ал-Кадисией, где имеются виноградные лозы, деревья, пальмы и сады, омываемая со всех сторон речками — [притоками] Евфрата; вино [из этой деревни] отличается достоинствами, как [вино] Кутраббула ⁵⁰. И [Джибрил] полил [таким вином] на рыбу и сказал: «Это еда /356/ Джибрила». И в другой стаканчик он положил кусочек [рыбы) и полил его очень холодной водой со льдом и сказал: «Это еда Повелителя Верующих, да усилит его Аллах, если он не станет смешивать рыбу с другим». И в третий стаканчик он положил ломтик рыбы и кусочки различных сортов мяса — жареного, сладкого и холодного, [что-то] говоря. [А также положил] он кусочки поданных ему блюд — от каждого малую часть, подобную ломтику или двум, полил их водой со льдом и сказал: «Это еда Повелителя Верующих, если смещает он рыбу с другим из пищи». И [Джибрил] вручил три стаканчика стольничьему и сказал: «Сохрани их до [тех пор], когда проснется Повелитель Верующих, да укрепит его Аллах». Затем Джибрил склонился над рыбой и съел от нее, пока [не] насытился. И всякий раз, когда он испытывал жажду, приказывал принести стаканчик чистого вина и выпивал его. Затем он заснул. Когда [же] ар-Рашид пробудился ото сна своего, он спросил меня о том, [какое] известие о Джибриле имеется у меня и съел ли он что-нибудь от рыбы или же не съел. [Тогда] я сообщил ему [это] известие, и он приказал принести три стаканчика и обнаружил, что [бывшее] в первом стаканчике — это то, что Джибрил назвал своей едой и полил его чистым вином — раскрошилось, растянулось, смешалось. И обнаружил [ар-Рашид], что [бывшее] во втором [140] стаканчике, о котором сказал Джибрил, что [это] еда Повелителя Верующих и полил его водой со льдом, выросло и увеличилось вдвое. И посмотрел он в третий стаканчик, о котором Джибрил сказал, [что] это еда Повелителя Верующих, если он смешает рыбу с другим, [и обнаружил], что запах его изменился и что [содержимое его] протухло, [так что] ар-Рашида чуть было не стошнило, когда он приблизился к нему. [Тогда] он приказал мне отнести пять тысяч динаров Джибрилу и сказал: «Кто [может] попрекнуть меня любовью к этому человеку, который так [все] продумывает за меня!» И я отнес ему деньги.

Упомянул 'Абдаллах б. Малик ал-Хуза'и, что он был смотрителем дома и охраны ар-Рашида, сказав: Прибыл ко мне гонец ар-Рашида в [такой] час, в какой еще ни разу не приходил ко мне, сорвал меня [с места] и не дал мне [даже] переменить одежду. Меня это испугало. Когда же я пошел во дворец [ар-Рашида], меня обогнал слуга и сообщил ар-Рашиду о [моем прибытии]. И [ар-Рашид] разрешил мне войти к нему. Я вошел /357/ и обнаружил его сидящим на ложе своем. [Тогда] я приветствовал [его]. [Ар-Рашид] молчал некоторое время. [Тогда] разум мой улетел и удвоился страх. Затем он сказал мне: «О 'Абдаллах, знаешь ли ты, зачем я вызвал тебя в этот час?» Я сказал: «Нет, клянусь Аллахом, о Повелитель Верующих». Он сказал: «Сейчас я видел во сне, будто ко мне пришел эфиоп с копьем и сказал: «Если ты сейчас же не освободишь Мусу б. Джа'фара ⁵¹, то я заколю тебя этим копьем. Пойди же и выпусти его». [Тогда] я сказал: «О Повелитель Верующих, отпустить ли Мусу б. Джа'фара?» Он сказал: «Да. Сейчас же ступай, отпусти Мусу б. Джа'фара, дай ему тридцать тысяч дирхамов и скажи ему: «Если пожелаешь остаться у нас, то у меня для тебя [найдется] то, что захочешь, а если пожелаешь уйти в Медину, то разрешение на это у тебя [есть]». Сказал ['Абдаллах б. Малик]: И я пошел в тюрьму, чтобы выпустить его. Увидев меня, Муса вскочил на ноги. Он подумал, что мне приказано учинить над ним недоброе. [Тогда] я сказал: «Не бойся. Повелитель Верующих приказал мне выпустить тебя и заплатить тебе тридцать тысяч дирхамов. Он говорит тебе: «Если желаешь остаться у нас, то для тебя то, что ты хочешь. А если желаешь уйти в Медину, то дело передается на твое [усмотрение]». И я дал ему тридцать тысяч дирхамов, отпустил его и сказал: «Я видел [самое] удивительное из деяний твоих». Он сказал: «Вот что я расскажу тебе. Когда я спал, пришел ко мне Пророк, да пребудет с ним приветствие и благословение [141] Аллаха, и сказал: «Муса, ты был заключен несправедливо. Скажи же эти слова, и ты не будешь ночевать эту ночь в тюрьме». [Тогда] я сказал: «Клянусь отцом и матерью, что я должен сказать?» И он сказал: «Скажи: «О Слышащий всякий звук, о Упреждающий всякое происшествие, о Покрывающий кости плотью и Воскрешающий их после смерти, прошу Тебя именами Твоими прекрасными ⁵² и именем Твоим величайшим, наибольшим, хранимым, скрытым, которое не знает ни один из сотворенных, о Кроткий, Обладающий терпением, что не пересилить, о Обладающий благом, что никогда не прервется, что не измеряется числом, вызволи меня из места, которое Ты видишь»».

Упомянул Хаммад б. Исхак б. Ибрахим ал-Маусили ⁵³. Он сказал: Сказал Ибрахим б. ал-Махди: Я отправился в паломничество вместе с ар-Рашидом. И когда мы были в пути, я поехал один, [сидя] /358/ на моем коне. Тут обманули меня глаза мои, и конь мой повез меня не той дорогой. Очнулся я [уже] не на большаке. Жара донимала меня, и мне очень захотелось пить. [Вдали я увидел] шатер и направился к нему. И вот [я увидел] палатку, а рядом с ней колодец с водой неподалеку от [возделанного] поля. Это [было] между Меккой и Мединой. Там я не увидел ни одной живой души. [Тогда] я заглянул в шатер и [увидел] спящего нефа. Он почувствовал мое [присутствие] и открыл глаза свои, подобные сосудам, [наполненным] кровью. [Когда негр] поднялся и сел, оказалось, [что] он велик. И я сказал: «О чернокожий! Напои меня этой водой». Он сказал, передразнивая меня: «О чернокожий! Напои меня этой водой». Потом сказал: «Если хочешь пить, слезь с коня и напейся». Подо мной был своенравный пугливый аргамак, и я побоялся, что если слезу с него, то он убежит. [Тогда] я ударил [своего] аргамака по голове. И не приносило мне [искусство] пения [большей] пользы, нежели в тот день. Ведь я запел громким голосом:

Заверните меня, когда я умру, в кольчугу Арвы.
И принесите для меня из колодца 'Урвы ⁵⁴ воды!
Ведь там весеннее кочевье рядом с Аджаджем
И летнее становище рядом с дворцом Куба'.
Теплый [этот колодец] зимой, холодный
Летом, полная луна темной ночью.

[Тогда] чернокожий поднял ко мне свою голову и сказал: «Что для тебя любезнее — чтобы я напоил тебя одной водой или водой [142] и савиком?» Я сказал: «Водой и савиком». [Тогда] он достал свою чашу, налил савика в стаканчик и напоил меня. [Потом] стал хлопать [себя] по голове и груди, приговаривая: «О жар в груди! О огонь пламени в сердце моем! Господин мой, добавь мне, и я добавлю тебе». И я выпил савика. Потом он сказал мне: «Господин мой! Между тобой и большаком [много] миль. Я не сомневаюсь, что тебе хочется пить. Но я наполню этот бурдюк и понесу его впереди тебя». [Тогда] я сказал: «Сделай [это]».

Сказал [Ибрахим б. ал-Махди]: И [чернокожий] наполнил бурдюк свой и понес впереди меня, подпрыгивая на ходу и не сбиваясь с ритма. Когда же я остановился, чтобы отдохнуть, он подошел ко мне и сказал: «О господин мой! Разве тебе не захотелось пить?» И я стал петь ему ан-насб ⁵⁵. [Наконец] он довел меня до большака, потом сказал: «Ступай, да хранит тебя Аллах! И да не лишит Он тебя того, чем облачил из этих благодеяний». На неарабском наречии это означает молитву [за кого-либо]. И я догнал караван. /359/ А ар-Рашид потерял меня и разослал во все концы верблюжью кавалерию и конницу, чтобы меня отыскать. Он обрадовался, когда увидел меня. Я подоспел к нему и рассказал, как [было] дело. Тогда он сказал: «Ко мне чернокожего!» Не прошло и мгновения, как [чернокожий] предстал перед ним. И [ар-Рашид] сказал ему: «Горе тебе! В чем жар души твоей?» [Тогда чернокожий] сказал: «Господин мой, [это] Маймуна». [Ар-Рашид] сказал: «А кто [это] Маймуна?» Он сказал: «Девушка-эфиопка». [Ар-Рашид] сказал: «Что это за эфиопка?» Он сказал: «Дочь Билала, господин мой». [Тогда ар-Рашид] приказал, чтобы выяснили, в чем дело. [Оказалось], что чернокожий — раб бану джа'фар ат-таййар ⁵⁶, а чернокожая, которую он любит, принадлежит людям из детей ал-Хасана б. 'Али ⁵⁷. И ар-Рашид приказал купить ее для него. [Тогда] хозяева [девушки] отказались взять за нее деньги и подарили ее ар-Рашиду. И он купил чернокожего, отпустил его на волю, женил его на [эфиопке] и подарил ему из своих угодий под Мединой два сада и триста динаров. Однажды вошел Ибн ас-Саммак ⁵⁸ к ар-Рашиду, а перед ним голубка клевала зерно. И [халиф] сказал ему: «Опиши ее и [будь] краток». [Тогда Ибн ас-Саммак] сказал: «Она словно смотрит двумя яхонтами, клюет двумя жемчужинами и ступает по двум халцедонам». Нам прочитали [стихи] некого [человека]:

Закричала кричащая —
Известил ее друг о разлуке — [143]
С ожерельем, подобным изгибу нуна ⁵⁹,
С изогнутыми краями.
Ты зришь, как смотрит она на тебя двумя яхонтами.
Выдыхает она из двух дырочек, подобных двум жемчужинам.
И видишь передние перья ее, подобные садам.
У нее два подбородка, словно две подвески из можжевельника.
У нее две ножки, красные,
Словно розы.
Соткала она над крыльями
Своими два бурнуса.
[Голубь ее] павлиньего цвета,
С шейкой, как у павлина,
В тени чаши,
Что находится на чистых [горных] склонах.
Потеряла она друга и заплакала
От мук и разлуки.
/360/ Она оплакивает его без слез,
Застылоокая.
Не окрашивает она глаз
Своих, как ты окрашиваешь глаз мой.

Вошел Ма'н б. За'ида к ар-Рашиду, который на него рассердился. Он подошел и приблизился. Тогда Харун сказал ему: «Клянусь Аллахом, состарился ты, о Ма'н». [Ма'н] сказал: «Покоряясь тебе, о Повелитель Верующих». [Харун] сказал: «Ты стойкий». [Ма'н] сказал: «Против врагов твоих, о Повелитель Верующих». [Ар-Рашиду это] понравилось, и он назначил [Ма'на на важную должность]. Сказал ⁶⁰: эти слова [Ма'на] передали 'Абд ар-Рахману б. Зайду ⁶¹, богомольцу из басрийиев, и он сказал: «Горе этому! Он ничего не оставил для Господа своего».

Однажды ар-Рашид сказал Ма'ну б. За'иде: «Я приготовил тебя для большого дела». [Тогда Ма'н] сказал: «О Повелитель Верующих, Аллах уготовил тебе мое сердце, связанное добрыми советами тебе, руку, протянутую [в знак] покорности тебе, и меч, наточенный на врага твоего. [Так] если желаешь, то говори». Сказано, что это ответ из речей Йазида б. Мизйада ⁶².

Сказал ал-Киса'и: Вошел я к ар-Рашиду. И когда я выполнил должное приветствие и воззвание к Аллаху, го собрался подняться. И [ар-Рашид] сказал: «Сиди». И я пребывал у него, пока [не] [144] разошлись простые [придворные], что были в собрании его и [не] остались лишь приближенные. [Тогда ар-Рашид] сказал мне «О Али, не хочешь ли увидеть Мухаммада и 'Абдаллаха? ⁶³» Я сказал: «Сколь я стремлюсь [увидеть их], о Повелитель Верующих и сколь [буду] я рад узреть благодеяние, [дарованное] Аллахом Повелителю Верующих через них. [Тогда халиф] приказал привести их, и они вскоре пришли, подобные двум звездам [над] горизонтом. Их украшали спокойствие и степенность. [Сыновья опустили взоры свои, приблизили шаги свои, остановились у двери покоя и приветствовали отца своего [халифским званием] и возгласили за него наилучшую молитву. [Тогда ар-Рашид] приказал им приблизиться к нему и поместил Мухаммада справа от себя, а 'Абдаллаха слева. Потом он приказал мне послушать их чтение и спрашивать их. И я выполнил это, и о чем бы я их ни спрашивал, они давали об этом хороший ответ и [достойно] справлялись с этим. Ар-Рашид [же] этому обрадовался, так что это проявилось на лице его]. Потом он сказал мне: «О 'Али, что ты думаешь об их поведении и ответах?» И я сказал. «О Повелитель Верующих, они, как сказал стихотворец:

/361/ Вижу я две луны славы и две ветви халифата,
[Которые] украшает корень благородный и грозный.

О Повелитель Верующих! Они - ветвь, корень [которой] чист, плодородно место посадки ее, проникли корни ее во влажную почву, и [вода, которую она пьет], сладостна. Отец их блистательный властный, с обширной ученостью, с великой милостью Они выносят суждения по суждениям его, сияют светом его, говорят языком его и купаются в счастье его. И Повелитель Верующих насладился ими и облагодетельствовал всю общину своим и их существованием». Потом я сказал им: «Не прочтете ли вы мне каких-нибудь стихов [Тогда] они сказали: «Да». Затем прочел мне Мухаммад:

Постине, я скромный бедностью, причастный к богатству,
Оставивший вид, что не соответствует моей сути.
Превращаю я имущество мое, помимо чести моей в рай
Для себя [самого], и щедр я тем, [что имею] в избытке.

Потом прочитал 'Абдаллах:

Она принялась упрекать тебя на заре.
И ей есть, за что упрекать, а ты и не знаешь.
Противодействует мне могущественный, [145]
Дарующий, если пожелает, десницей.
Возможно, кто-то завидует беде
И страдает от превратностей судьбы.
И видишь ты, [что] мое копье, когда вонзается [оно во
Вражеского богатыря], ломается медленно.

Я не встречал никого из детей халифов и ветвей этого благословенного дерева с более острым языком, лучшей речью и лучшей способностью исполнять заученное, нежели они. И я многого им пожелал, и ар-Рашид [сказал после слов моих «аминь»]. Потом он прижал их к себе и охватил их руками своими. И не отпускал он их, пока я не увидел, что слезы текут по груди его. Затем [ар-Рашид] приказал им удалиться. Когда они вышли, [халиф] повернулся ко мне и сказал: «Через них случилось неизбежное, исполнились предопределения неба и Писание достигло предела своего. Распалось слово их, [проявилось разногласие] в деле их и [взаимная] вражда, и не пройдет это у них, так что прольется кровь, [произойдет] смертоубийство, будут разорваны занавеси женских [покоев], и возжелают многие из живых [быть] в числе мертвых». Я сказал: «Будет ли это, о Повелитель Верующих, из-за видения, что было при рождении их, или же из-за предания, данного Повелителю Верующих при рождении их?» Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, из-за неизбежного предания, которое ученые получили от мудрецов, [а те] от пророков».

/362/ Сказал ал-Ахмар ан-Нахави ⁶⁴: Послал за мною ар-Рашид для обучения сына своего Мухаммада ал-Амина ⁶⁵, и когда я вошел, он сказал: «О Ахмар, Повелитель Верующих вручил тебе жизнь души своей и плод сердца своего. Он навел на него руку твою простертой, и покорность тебе обязательна для него. И будь для него [таким], каким поставил тебя Повелитель Верующих. Читай ему Коран, знакомь его с преданиями, сказывай ему стихи, обучай его обычаям и разъясняй ему окончания речей и начала их. Не позволяй ему смеяться, разве что в [подобающее] время. Начни с возвеличивания старейшин Хашимитов, если они войдут к нему, и с распускания собраний военачальников, если они придут на собрание его. И пусть не проходит для тебя часа, чтобы ты не печалился о пользе, [которую мог бы принести] ему, не утомляя его, ибо [иначе] умертвишь ум его. И не потворствуй ему, ибо тогда возлюбит он праздность и привыкнет к ней. Воспитывай его, [146] сколь можешь, близостью [к нему] и мягким [обращением], а если он будет этому противиться, то ты должен [выказать] силу и жесткость».

Говорят, что поэт ас-'Уммани стал произносить речь в присутствии ар-Рашида и [принялся] восхвалять Мухаммада [ал-Амина] и склонять [ар-Рашида] к возобновлению завещания в его пользу. И когда он закончил речь свою, [халиф] сказал ему: «Радуйся, о 'Уммани, о [том, что он стал восприемником завета]». И [тот] сказал: «Ах, клянусь Аллахом, о Повелитель Верующих, это радость травы ливню, бесплодной женщины младенцу, тяжелобольного — исцелению, ибо [ал-Амин] — ткань единства [государства], хранитель его славы и похож он на деда своего» ⁶⁶. Сказал [ар-Рашид]: «А что ты скажешь об 'Абдаллахе?» ⁶⁷ Он сказал: «[Хорошее] пастбище, но [все же] не такое, что [поросло верблюжьей колючкой] са'дан. [Тогда] ар-Рашид улыбнулся и сказал: «Да убьет его Аллах! Что же это за бедуин, который столь хорошо разбирается в [моих] желаниях! Нет, клянусь Аллахом, я узнаю в 'Абдаллахе твердость ал-Мансура, богомольность ал-Махди и силу души ал-Хади. [Клянусь] Аллахом, если бы пожелал Аллах, чтобы я нашел ему четвертое соответствие, я бы [сделал это]».

Сказал ал-Асма'и: Однажды ночью я сумерничал у ар-Рашида, и вдруг увидел, что он сильно встревожился, стал то садиться, то ложиться, то плакать, и затем принялся декламировать:

Поручи дело рабов Божьих доверенному,
На котором сходятся мнения всех без перевертывания и скручивания,
И оставь речи людей, [болтающих] вздор
Не пойму они, [даже] если что-нибудь поймут другие.

И когда я услышал это от него, то понял, что он хочет великого дела. Потом [ар-Рашид] сказал Масруру ал-Хадиму ⁶⁸: «Ко мне Йахйу» ⁶⁹. И он не замедлил прийти. И [ар-Рашид] сказал: «О Абу-л-Фадл! Посланец Аллаха, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха, умер без завещания, а ислам [был еще] саженцем, вера [была] нова и речения арабов едины. /363/ Аллах Превеликий пощадил их после страха и усилил их после унижения. И не замедлили все арабы отложиться от Абу Бакра, и было из известия о нем то, что ты знаешь ⁷⁰. А Абу Бакр передал власть 'Омару. Община подчинилась ему и удовлетворилась халифатом его. [147] Потом 'Омар передал [общину власти] Совета ⁷¹, и после него было то, что достигло тебя из смут, пока [община] не [подчинилась] тем, кому не пристало [ею властвовать] ⁷². Я же позаботился об исправлении этого завета и передаче его тому, житие которого мне нравится, поведение которого я восхваляю и в хорошее правление которого я верю. Это 'Абдаллах. Хашимиты [же] пристрастиями своим склоняются к Мухаммаду. [Но] в нем [есть] то, что в нем [имеется] из следования желанию своему, и [из] распоряжения [в соответствии] с устремлением своим, и [из] расточения того, чем обладает рука его, и [из] допущения женщин и наложниц к мнению своему. 'Абдаллах же достоин поведением, основателен [во] мнении, надежен и великом деле. [Но] если склонюсь я к 'Абдаллаху, то рассержу Хашимитов, а если отдам власть одному Мухаммаду, то не буду уверен, что он [не] вызовет беспорядка среди подданных. Так посоветуй мне в этом деле мнением твоим. [Да принесет] совет [этот] прибыль и пользу. Ведь ты, хвала Аллаху, благословен мнением, доброжелателен взглядом». [Тогда] он ⁷³ сказал: «О Повелитель Верующих! Каждый огрех извинителен и каждое мнение поправимо, кроме этого завета. Поистине, ошибка в нем небезопасна и оплошность в нем непоправима. Рассмотреть это надо в другом собрании. [Тогда] понял ар-Рашид, что [Йахйа] хочет уединиться и приказал мне отстраниться. Я встал и сел поодаль, так чтобы слышать их слова. И они советовались и спорили, пока не прошла ночь, и расстались на том, что власть [перейдет] к 'Абдаллаху после Мухаммада.

Вошла Умм Джа'фар к ар-Рашиду и сказала: «Ты поступил несправедливо, отдав Мухаммаду Иран, [но] лишив его вспомоществований и военачальников и подчинив это 'Абдаллаху помимо него». [Тогда] он сказал ей: «Что тебе до устройства дел и испытания мужей? Я поручил сыну твоему мир, а 'Абдаллаху — войну, а хозяин войны более нуждается в людях, нежели миролюбец. И вместе с тем опасаемся мы за 'Абдаллаха от сына твоего и не опасаемся за сына твоего от 'Абдаллаха, если ему присягнут».

/364/ В сто восемьдесят шестом году (802) ар-Рашид отправился в хаджж, а с ним два восприемника завета его — ал-Амин и ал-Ма'мун. Он написал условия [согласия] промеж них и вывесил их в Каабе ⁷⁴.

Рассказывали [со слов] Ибрахима ал-Джумахи. Он сказал: Когда грамоту подняли, чтобы повесить в Каабе, она упала, и я сказал в [148] душе своей: «Она упала до того, как подняться. Поистине, скоро это дело распадется, до завершения его».

Рассказывали [со слов] Са'ида б. 'Амира ал-Басри ⁷⁵. Он сказал: В том году я совершал хаджж. Люди придали большое значение соглашениям и присяге в Каабе. [Тогда] я увидел мужа из хузайл ⁷⁶, [который] вел верблюда своего и говорил:

И присяга, что нарушила клятвы свои,
И смута, огни [которой] разожжены.

И я сказал ему: «Горе тебе, что ты говоришь?» Он сказал: «Говорю, что мечи обнажатся, смута случится и спор из-за царства проявится». Я сказал: «А как ты это видишь?» Он сказал: «Разве не видишь ты стоящего верблюда и двоих спорящих мужей? И два ворона пали на кровь и перепачкались ею. Клянусь Аллахом, будет конец этого дела [ничем иным], как сражением и злом».

Передают, что после того, как ал-Амин поклялся ар-Рашиду в том, что тот от него [потребовал] и захотел выйти из Каабы, [то] его вернул Джа'фар б. Йахйа и сказал: «Если поступишь коварно с братом твоим, покинет тебя Аллах». [Джа'фар] совершил это трижды, и всякий раз [ал-Амин] клялся ему. По этой причине Умм Джа'фар затаила злобу на Джа'фара б. Йахйу, и она была одной из тех, кто подстрекал ар-Рашида против него и побуждал его к тому, что произошло.

Сказал ал-Мас'уди: В сто восемьдесят седьмом году (802/3) ар-Рашид присягнул сыну своему ал-Касиму ⁷⁷ в восприемстве завета после ал-Ма'муна, и если халифат достанется ал-Ма'муну, то воля его — если пожелает утвердить его, то утвердит, а если пожелает сместить, то сместит.

В этом году — и это год сто восемьдесят седьмой — умер ал-Фудайл б. 'Ийад ⁷⁸. /365/ Прозывался он по кунйе Абу 'Али. Рождение его было в Хорасане, и прибыл [он] в Куфу. Слушал [он] от ал-Мансура б. ал-Му'тамира ⁷⁹ и других. Потом стал богомольным, переехал в Мекку и пребывал там, пока не умер.

Рассказывал Суфйан б. 'Уйайна ⁸⁰. Он сказал: Позвал нас ар-Рашид, и мы вошли к нему, и вошел последним из нас ал-Фудайл, закрыв голову плащом своим. И он сказал мне: «Суфйан, кто из них Повелитель Верующих?» [Тогда] я сказал: «Этот» — и указал на ар-Рашида. И [ал-Фудайл] сказал ему: «Ты, о прекрасноликий, тот, в руке чьей и на шее чьей власть [над] этой общиной? Ты [149] принял великое дело». [Тогда] ар-Рашид заплакал. Затем каждому из нас принесли по кошельку, и всякий принял его, кроме ал-Фудайла. И ар-Рашид сказал ему: «Если ты не считаешь это позволительным, то отдай [кошелек] обремененному долгами, насыть им голодного и одень нагого». [Но ал-Фудайл] попросил избавить его от этого. Когда [же] мы вышли, я сказал ему: «О Абу 'Али, ты ошибся. Разве [нельзя] было взять [деньги] и израсходовать их во имя благотворительности?» [Тогда] он взял меня за бороду, потом сказал: «О Абу Мухаммад! Ты факих города и ты на виду, а совершаешь такую ошибку! Если бы [эти деньги] были хороши для тех, то были бы хороши [и] для меня».

И преставился Муса б. Джа'фар б. Мухаммад б. 'Али б. ал-Хусайн б. 'Али б. Абу Талиб в Багдаде от яда, [когда] прошло пятнадцать лет правления ар-Рашида, [в] сто восемьдесят шестом году (802), и ему [было] пятьдесят четыре года. Мы упомянули в Рисалат байан асма' ал-а'имма ал-кит'иййа мин аш-ши'а ⁸¹ имена их, имена матерей их, местоположения могил их и продолжительность жизни их, и сколько жил каждый из них с отцом своим и кого застал из дедов своих, да [пребудет] с ними мир.

Байты Кулсума ал-'Аттаби ⁸² об ар-Рашиде:

Имам, в руке которого посох религии, —
Ствол [ее] защищен благочестием.
И глаз [его] охватывает в пустыне край ее —
Одинаково зоркий и вблизи, и вдали.
Слушающим, бодрствующим лежит он, размышляющим.
В тиши открывает он тайны, из-за которых неспокойно его сердце.
Слышащий. Если позовет его со дна бедствия
Зовущий, то не придется повторять ему дважды.

Рассказывал Йамут б. ал-Музарра'. Он сказал: Рассказывал мне Хамид ⁸³ со [слов] 'Амра б. Бахра ал-Джахиза ⁸⁴. Он сказал /366/ Кулсум ал-'Аттаби принизил достоинство Абу Нуваса. И однажды равийа ⁸⁵ Абу Нуваса сказал ему: «Как же ты принижаешь достоинство Абу Нуваса, а [ведь] он тот, кто говорит:

Если мы восхвалили тебя [как] праведного,
То ты тот, кто восхваляет, и над тем, кто восхваляет.
И если станем восхвалять мы
Другого, то ты тот, кого мы имеем в виду» ⁸⁶. [150]

Сказал ал-'Аттаби: «Он украл ⁸⁷ это». Сказал [равийа]: «У кого?» Он сказал: «У-л-Абу-л-Хузайла ал-Джумахи ⁸⁸». Он сказал: «Что же тот говорит?» Он сказал: «Он говорит:

И если говорится одному из вас: «Благословенный юноша»,
То Ибн ал-Мукра — это [само] благословение.
Обесплодели женщины и не производят подобного ему.
Поистине, женщины на подобных ему бесплодны».

Сказал [равийа]: «Хорошо сказал [Абу Нувас]:

И она прошла по суставам их,
Словно исцеление проходит по недугу» ⁸⁹.

[Ал-'Аттаби] сказал: «Он тоже это украл». [Равийа] сказал ему: «У кого?» Он сказал: «У Шаусы ал-Фак'аси». [Равийа] сказал: «Что же он говорит?» Он сказал: «Он говорит:

Если недужный развяжет на ней веревку,
[То] поднимется в нем ее исцеление и опустится.
И если она смешается с его внутренностями, покажется тебе,
Что он в прежние дни не оставался пораженным болью».

Сказал [равийа]: «[Так] хорошо сказал [Абу Нувас]:

Не созданы ладони их [для иного], кроме как для расточительства.
А ступни их — кроме как для ступеней минбара» ⁹⁰.

Сказал [ал-'Аттаби[: «Это он тоже украл». [Равийа] сказал: «У кого?» Он сказал: «У Марвана б. Абу Хафсы». Он сказал: «Что же он говорит?» Он сказал: «Он говорит:

И не создана, кроме как для расточительства, ладонь их
И языки их — кроме как для украшения речи.
Иногда они соревнуются с ветрами в щедрости,
А иногда — с расточительством болтуна».

Сказал [ал-Джахиз]: И равийа замолчал, и если бы привел он все стихи [Абу Нуваса], то [ал-'Аттаби] сказал бы, что он их украл.

Рассказывал Абу-л-'Аббас Ахмад б. Йахйа Са'лаб ⁹¹. Он сказал: Абу-л-'Атахийа часто просил у ар-Рашида 'Утбу, и [халиф] обещал ему выдать ее за него замуж, спросив ее мнения. И если она /367/ согласится, то даст ей приданое и много денег. Потом ар-Рашид занялся делами, и Абу-л-'Атахийа не имел к нему доступа. [Тогда] он вручил Масруру ал-Хадиму Большому три опахала, и [тот] [151] вошел с ними к ар-Рашиду, улыбаясь и [собрав] опахала вместе. И [ар-Рашид] прочитал написанное на одном из них:

Заставила меня нужда вдохнуть ветра.
И [оказалось], что у [этих опахал] аромат ладоней его.
И [халиф] сказал: «Здорово, подлец!»

И на втором [оказалось]:

Я подвесил душу свою от просьбы к тебе [на] казну его.
Быстрый шаг, понукающий к тебе меня, и бег.
Тогда [ар-Рашид] сказал: «Великолепно».

И на третьем [оказалось]:

Порой отчаиваюсь я, потом говорю:
«Нет, тот, кто обещал успех, благороден» ⁹².

И [ар-Рашид] сказал: «Да сразится с ним Аллах! Как хорошо [то], что он сказал». Затем [халиф] позвал [Абу-л-'Атахию] и сказал: «Я обещал тебе, о Абу-л-'Атахийа, и завтра удовлетворим потребность твою, если пожелает Аллах». И он послал к 'Утбе: «У меня до тебя дело. [Так] ожидай меня этой ночью в покое твоем». И ['Утба] сочла это значительным и великим и пришла к [ар-Рашиду], прося избавить ее. Он же поклялся, что не скажет ей дела своего, иначе как в ее покое. Когда же наступила ночь, [ар-Рашид] отправился к ['Утбе], и с ним сообщество ближайших его слуг. И он сказал ей: «Я не скажу просьбы своей, пока ты не пообещаешь ее исполнить». Она сказала: «Я раба твоя, и воля твоя непререкаема для меня, за исключением того, что [касается] Абу-л-'Атахии. [Ведь] я поклялась отцу твоему, да будет доволен им Аллах, всякой клятвой, которую приносит праведный и безбожный, и [поклялась] пойти пешком в Запретный Дом Аллаха ⁹³ босой. И если совершу я хаджж, то обязуюсь совершить [и] другой, от которого не откуплюсь милостыней. И если что получу, то пожертвую это, за исключением [коврика], на котором я молюсь». И она разрыдалась перед ним. Тогда [ар-Рашид] сжалился над ней, помиловал ее и ушел. Утром пришел к нему Абу-л-'Атахийа, не сомневаясь в том, что получит Утбу. [Тогда] сказал ему ар-Рашид: «Клянусь Аллахом, я не сплоховал в твоем деле. Масрур, Хусайн, Рашид ⁹⁴ и другие — тому свидетели». [Потом] халиф объяснил ему, как было дело. Сказал Абу-л-'Атахийа: И когда он сообщил мне об этом, я долго стоял, не зная, где я. Потом сказал: «Теперь я отчаялся получить ее, раз она [152] [и] тебе отказала. Я знаю, что после тебя она никому не даст согласия». И Абу-л-'Атахийа надел власеницу и сказал об этом в [нескольких] байтах:

/368/ Обрубил я канаты надежд, к тебе ведущие,
И надел на лошадь седло.
И обнаружил я холод отчаяния меж крыльями своими.
И запел о покое и о переезде ⁹⁵.

Упомянули, что когда до ар-Рашида дошли слова Абу-л-'Атахийи об 'Утбе:

Разве не газеленок халифа поймал меня,
И нет у меня против газеленка халифа заразы ⁹⁶.

Ар-Рашид, разгневался и сказал: «Он насмеялся над нами». [Потом] послал [за Абу-л-'Атахией] слуг, приказав его заточить, и передал [Абу-л-'Атахию] Тунджабу, своему начальнику наказаний ⁹⁷, и был он груб и неотесан. [Тогда] Абу-л-'Атахийа сказал:

Тунджаб, не спеши со мной,
Ведь то не его воля.
Не представлял я, [что] в бликах —
Свет молнии его неба ⁹⁸.

И вот из стихов его в заточении после того, как затянулось оно:

Ты — удар камнем и спасение.
Прибавил тебе Аллах счастья и достоинства.
Сказали мне: «Довольна ты мною», так кто же [скажет) мне,
Чтобы увидел я знак удовольствия твоего ⁹⁹.

[Тогда] сказал ар-Рашид: «От Аллаха отец его! Если бы я увидел его, то не заточил бы. Душа моя позволила его заточить, ибо он не был со мной». И приказал выпустить [Абу-л-'Атахию]. Абу-л-'Атахийа — тот, кто говорит:

Ужасаемся мы от упоминания о смерти в час упоминания о ней,
прельщаемся миром.
Развлекаемся и играем.
Мы — сыны [этого] мира, а созданы для другого.
Я не был в нем, но это вещь любезная ¹⁰⁰.

И он тот, кто говорит также: [153]

Погибель в нем — засада, жизнь в нем — мутность,
Труд в нем — тяжек, царство его — преходяще ¹⁰¹.

И он тот, кто говорит:

Муж при откладывании срока его
Подобен одежде, ветшающей, хотя прежде [она] была новой
/369/ Сколь удивителен настороженный, расточающий то,
В чем нуждаться в день, [когда] ляжет [в могилу] ¹⁰².

И он сказал:

Не верь [этому] миру в коварстве его —
Со сколькими подобными тебе коварно поступил он прежде.
Люди дружно порицают его,
Но не вижу я [ни одного], покидающего его [добровольно] ¹⁰³.

И он сказал:

Ты берешь в долг то,
Что вернешь, ведь взятое в долг возвращают.
Как [может] любить муж сладость дней,
Когда сочтены его вздохи ¹⁰⁴.

И он сказал:

Жизнь твоя — сочтенные вздохи, и всякий раз, [когда]
Уходит вздох, не досчитаешься части [дней].
Умерщвляет тебя то [же], что оживляет тебя ежечасно.
И понукает тебя погонщик, что не шутит с тобой ¹⁰⁵.

И он сказал:

О смерть, не вижу я от тебя спасения.
Ты принесла то, что страшит, и ты не пристрастна.
Словно напала ты на седину мою,
Как седина напала на мою юность ¹⁰⁶.

И он сказал:

Совсем забыл я о смерти.
Словно не нашел ни одного смертного.
Разве смерть не предел всему живущему?
Отчего же я не предвижу того, что проходит ¹⁰⁷. [154]

И он сказал:

Укрыли тебя молчаливые могилы,
И тихо оплакала тебя живущая.
Она говорила о костях Тлеющих и об образах упокоенных [людей].
Она показала тебе могилу твою [среди] могил.
А ты живой, [еще] не умер ¹⁰⁸.

И он сказал:

Строящий дом, чтобы жить в сени его,
Поселился в могилах, а в доме не жил ¹⁰⁹.

/370/ Рассказывал Исхак б. Ибрахим ал-Маусили ¹¹⁰. Он сказал: Однажды я пел у ар-Рашида. Он развеселился от пения моего и сказал: «Не уходи». И я продолжал петь ему, пока он [не] заснул. [Тогда] я замолчал, положил лютню [к себе] на колени и сел на свое место. Вдруг [появился] ясноликий, со стройным станом юноша, в коротком шелковом [кафтане], красивый собой. Он вышел, поздоровался и сел. Я принялся дивиться его приходу в такой час в это место без разрешения. Потом я сказал в душе своей: «Может быть, это один из сыновей ар-Рашида, кого мы не знаем и кого [прежде] не видели». И [юноша] протянул руку к лютне, взял ее, положил к себе на колени и провел по ней рукой. Я увидел, что он делает это наилучшим образом. Потом [юноша] настроил лютню не известным мне манером и ударил [по струнам], [и клянусь], не слышало ухо мое более красивой мелодии, и принялся петь:

Лечите меня, прежде чем мы расстанемся.
И пои же меня напитком чистым, прозрачным.
Ведь свет утра почти обесчестил [ночную] тьму,
И рубаха ночи почти разорвана.

Потом он положил лютню [к себе] на колени и сказал: «Эй, та-кой-сякой ¹¹¹, если запоешь, то пой вот так». Затем он вышел. [Тогда] я сказал хаджибу: «Что это за молодец, который только что вышел?» И он ответил: «Сюда никто не входил, и [отсюда] никто не выходил». Я сказал: «Отсюда только что вышел такой-то и такой-то молодец». Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, никто не входил и не выходил». И я остался в удивлении и вернулся к своему месту. Проснулся ар-Рашид и сказал: «В чем дело?» И я рассказал [155] ему эту историю. Он удивился и сказал: «Ты встретился с шайтаном». Потом сказал: «Повтори для меня напев». И я повторил это для него. [Тогда ар-Рашид] сильно развеселился и приказал [выдать] мне награду, и я ушел.

И рассказывал Ибрахим ал-Маусили. Он сказал: Однажды ар-Рашид собрал певцов. Среди знаменитых музыкантов не осталось никого, кто бы ни пришел, и я был среди них. С нами пришел Мискин ал-Мадани, известный как Абу Садака ¹¹². Он был знающим ритм, естественным и искусным музыкантом, приятным в общении, порывистым. И ар-Рашид, на которого подействовало вино, предложил напев, и смотритель занавеса ¹¹³ велел Ибн Джами' ¹¹⁴ спеть его. Он выполнил [это], но [ар-Рашид] не развеселился. Затем он так же поступил с несколькими из тех, кто пришел [к нему], но никто его не расшевелил. Тогда сказал смотритель занавеса /371/ Мискину ал-Мадани: «Приказывает тебе Повелитель Верующих: «Если хорошо [знаешь] этот напев, то исполни его». Сказал Ибрахим: И [Мискин] начал и спел. Все мы замолкли, удивленные смелости ему подобного исполнять в нашем присутствии напев, который мы не смогли [исполнить] по желанию халифа. Сказал Ибрахим: Когда он закончил [петь], я услышал, как ар-Рашид говорит громким голосом: «О Мискин, повтори его». И он повторил напев с силой и живостью, вложив в него сердце свое, и совершенно в этом преуспел. [Тогда] сказал ар-Рашид: «Ты хорошо [спел], клянусь Аллахом, Мискин, [пение тебе] удалось». И занавес между нами и между [халифом] был поднят. Сказал Мискин: «О Повелитель Верующих! С этим напевом [связана] удивительная история». Он сказал: «А какова она?» Он сказал: «Я был рабом-портным у одного [человека] из рода аз-Зубайра ¹¹⁵, и господин мой имел с меня оброк ¹¹⁶ — каждый день я платил ему два дирхама. Заплатив оброк, я мог [остальное] тратить на свои нужды. Я был очарован пением, любил его. Однажды я сшил рубашку одному алиду, и он заплатил мне два дирхама. Я пообедал у него, и он налил мне несколько стаканчиков. Выйдя [от него] навеселе, я повстречал [какую-то] чернокожую с кувшином на плече. Она пела. Этот напев заставил меня забыть обо всем важном и обо всякой потребности. [Тогда] я сказал: «[Клянусь] господином этой могилы и минбара ¹¹⁷, научи меня этому напеву». Она [сказала: «[Клянусь] господином этой могилы и минбара, я не научу тебя этому напеву, разве что за два дирхама». [Тогда] я, [клянусь] Аллахом, о Повелитель Верующих, достал два дирхама и отдал [156] их. И чернокожая сняла кувшин с плеча и принялась петь, и повторяла [напев], пока он не запечатлелся и груди моей. Затем я ушел к господину моему, и он сказал мне: «Давай сюда твой оброк». И я сказал: «Было то-то и то-то». [Тогда] он сказал: «Ах ты, сын зловонной! Разве я не предупреждал, что не приму от тебя извинения [даже] за разломанное зернышко?» И он повалил меня и нанес пятьдесят ударов пальмовыми ветвями, да так, что больнее и не бывает. [Потом] он обрил мне голову и бороду. И я, о Повелитель Верующих, спал наихудшим образом и позабыл напев из-за того, что со мной случилось. Встав, я пошел на то место, где повстречал чернокожую и остановился [там] и замешательстве, не зная ни ее имени, ни дома. Вдруг я увидел, что она идет. Я позабыл обо всем, что со мной случилось, подбежал к ней и она сказала: «[Уж не] забыл ли [ты] напев, [клянусь] Господом Каабы?» И я сказал: «Именно так, как ты говоришь». И рассказал ей о том, [за что] мне обрили голову и бороду. [Тогда] она сказала: «[Клянусь] могилой и тем, кто в ней, я снова научу тебя напеву только лишь за два дирхама». И я вынул свои ножницы, и заложил их за два дирхама и отдал их [чернокожей]. /372/ Тогда она сняла кувшин с головы, принялась [петь] и пропела [весь] напев]. Потом она сказала: «Вижу, словно ты взял за четыре дирхама четыре тысячи динаров от халифа». Затем она [снова] стала петь, отстукивая такт на своем кувшине. И продолжала повторять, пока не утвердилась [мелодия] в груди моей. Потом она ушла. Я же в страхе отправился к своему господину. И он сказал мне: «Давай сюда твой оброк». Я стал [его) молить. И он сказал: «О сын зловонной! Разве с тебя не хватит того, что с тобой произошло вчера?» [Тогда] я сказал: «Говорю тебе, что я вчера и сегодня купил за мой оброк этот напев». И я принялся петь. [Тогда] он сказал мне: «Горе тебе! Ты уже два дня [знаешь] этот напев, а меня не научил. Да дам я развод своей жене, если бы ты сказал это вчера, то я отпустил бы тебя на волю. С обритой головой и бородой ничего уже не поделаешь. А твой оброк Аллах подарил тебе, до тех пор пока у тебя не вырастут волосы»». Сказал [Исхак б. Ибрахим ал-Маусили]: И ар-Рашид рассмеялся и сказал: «Горе тебе, не знаю, что лучше, то ли твой рассказ, го ли твое пение. Приказываю [выдать] тебе то, о чем сказала чернокожая». И [Мискин] взял [награду] и ушел. А стихи [таковы]:

Постой у становищ немного и посмотри,
Есть ли в жилищах у вожатого [каравана] становище? [157]
Вижу я бедствия, что случились в жилищах,
И буду принесен я к бедствию в паланкине.

Однажды ар-Рашид пустил лошадей бежать в ар-Ракке ¹¹⁸. И когда [лошади] побежали, он двинулся с собранием своим в главную часть ристалища, куда должны были прибежать лошади, и уселся на коня. В первых рядах [бегущих лошадей] были скакуны из его табунов; всадники скакали все вместе, и никто не вырывался вперед. Взглянув на них, [ар-Рашид] сказал: «Моя лошадь, клянусь Аллахом». Потом взглянул в другой раз и сказал: «Лошадь сына моего ал-Ма'муна». Он сказал ¹¹⁹: Они мчались бок о бок перед [остальными] лошадьми. И лошадь [ар-Рашида] пришла первой, а лошадь ал-Ма'муна — второй. И [ар-Рашид] обрадовался этому. После этого прибежали [остальные] лошади. Когда же собрание разошлось и [ар-Рашид] собрался удалиться, а радость его проявилась, сказал ал-Асма'и — а он присутствовал — ал-Фадлу б. ар-Раби': «О Абу-л-'Аббас! Это один из [славных] дней, и я хочу, чтобы ты соединил меня с Повелителем Верующих». Ал-Фадл встал и сказал: «О Повелитель Верующих! Вот ал-Асма'и что-то говорит про лошадей — да увеличит Аллах этим радость Повелителя Верующих!» Он сказал: «Давай». Когда [ал-Асма'и] приблизился, [ар-Рашид] сказал: «Что у тебя, Асма'и?» Он сказал: «О Повелитель Верующих, сегодня ты и сын твой с лошадьми нашими были [таковы], как сказала ал-Ханса' ¹²⁰:

Соревновался с отцом своим, и пришли они,
Оспаривая друг у друга покрывало быстрого бега.
И застыли они в беге, рвущиеся вперед,
Словно два сокола, присевшие на гнезде.
/373/ Выдвинулся лоб отца его,
И продолжал он бежать что есть силы.
Вот-вот приблизится к нему,
Да мешает возраст его великий и матерость ¹²¹.

Рассказывал Ибрахим б. ал-Махди. Он сказал: В ар-Ракке я пригласил к себе ар-Рашида, и он посетил меня. [Ар-Рашид] ел горячую еду перед холодной. Когда подали холодные блюда, [халиф] увидел рядом с собой блюдо с лепешками, похожими на рыбные, куски ему показались маленькими, и он сказал: «Почему твой повар так мелко порезал рыбу?» [Тогда] я сказал: «О Повелитель Верующих, это [158] рыбьи языки». Он сказал: «Кажется, что на этом блюде сто языков». И старший из его слуг сказал: «О Повелитель Верующих! Здесь больше ста пятидесяти». И [халиф] потребовал от него клятвы по поводу цены рыбы, и [стольничий] сообщил ему, что [рыба] стала более чем в тысячу дирхамов. [Тогда] ар-Рашид поднял руку свою и поклялся, что не притронется ни к чему, пока не принесут тысячу дирхамов. Когда же принесли деньги, [халиф] приказал их раздать и сказал: «Прошу, чтобы [это] было искуплением за то, что ты истратил на блюдо рыбы тысячу дирхамов». Затем он передал блюдо одному из своих слуг и сказал: «Выйди из дома брата моего, и как только заметишь первого нищего, отдай ему [блюдо]». Сказал Ибрахим: Блюдо было куплено для ар-Рашида за двести семьдесят динаров. И я мигнул одному из моих слуг, [чтобы] он вышел вместе со слугой [халифа] и купил бы блюдо у того, кто его получит. Ар-Рашид понял [это] и сказал ему: «Слуга, если отдашь блюдо просящему, то скажи ему: «Говорит тебе Повелитель Верующих: «Остерегайся продавать его меньше, чем за двести динаров, ибо оно лучше этого»». И слуга исполнил это и, клянусь Аллахом, не позволил моему слуге выручить [блюдо] у нищего менее чем за двести динаров.

Сказал Ибрахим б. ал-Махди: [Однажды] мы с ар-Рашидом сидели на палубе барки. [Халиф] плыл к Мосулу. Барку тащили бурлаки ¹²². Перед нами стояли шахматы. Когда мы закончили [играть] ар-Рашид сказал мне: «О Ибрахим, какое имя наилучшее для тебя?» Я сказал: «Имя Посланца Аллаха, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха». Он сказал: «А второе?» Я сказал: «Имя «Харун» — имя Повелителя Верующих». Он сказал: «А какое из имен [для тебя] самое грубое?» Я сказал: «Ибрахим». [Тогда] он зарычал на меня и сказал: «Горе тебе! Разве не Ибрахим — имя Любимца Милосердного, Велик Он и Славен ¹²³». Я сказал: «Из-за [своего] несчастливого имени он испытал то, что испытал, от Намру-за ¹²⁴». Он сказал: «А Ибрахим, сын Посланца Аллаха ¹²⁵, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха?» Я сказал: «Нет греха в том, /374/ что его назвали этим именем, [но] он [недолго] жил». Он сказал: «Ибрахим ал-Имам». Я сказал: «Из-за его несчастного имени убил его Марван ал-Джа'ди в мешке с известью. И добавлю я тебе, о Повелитель Верующих, Ибрахима б. ал-Валида ¹²⁶, [который] был смещен, и Ибрахима б. 'Абдаллаха б. ал-Хасана, [который] был убит. Я не нашел никого, названного этим именем, кого бы я не видел убитым, побитым или изгнанным». Не успели [159] закончиться мои слова, как я услышал, что матрос на одной из барок кричит во весь голос: «Эй, Ибрахим, такой-сякой, тяни!» [Тогда] повернулся ко мне ар-Рашид, и я сказал: «О Повелитель Верующих! Поверил ли ты словам моим о том, что самое несчастливое имя — Ибрахим?» И он так засмеялся, что застучал ногами.

Сказал [Ибрахим б. ал-Махди]: Однажды я был у ар-Рашида, как вдруг прибыл гонец от 'Абдаллаха ¹²⁷, и с ним бамбуковые тарелки, на которых [лежали] платки. С [гонцом] было послание. Ар-Рашид принялся читать послание и говорить: «Да облагодетельствует его Аллах и да наградит его». И я сказал: «О Повелитель Верующих, [скажи нам], кого это ты так сильно благодаришь, чтобы мы могли разделить с тобой благодеяние благодарности?» Он сказал: «Это 'Абдаллах б. Салих». Потом снял платок, и оказалось, что тарелки лежат одна на другой. В одной — фисташки, в другой — орехи и различные фрукты. [Тогда] я сказал: «О Повелитель Верующих, нет в даре этом такого, что заслуживало бы этого моления, но, [может быть], в послании имеется то, что скрылось от меня». [Тогда ар-Рашид] бросил мне [послание]. И оказалось в нем [вот] что: «О Повелитель Верующих! В доме моем, построенном по милости твоей, имеется сад, плоды [которого] созрели. И я взял от каждого вида, положил [все это] в плетеные тарелки и направил Повелителю Верующих, чтобы достигло меня из благодати моления его подобное тому, что достигло меня от избытка милости его». Я сказал: «Нет, клянусь Аллахом, в этом тоже нет ничего, что достойно этого». [Тогда ар-Рашид] сказал: «О глупец, разве не видишь ты, как плетеными [тарелками] он намекнул на бамбук, возвеличивая нашу мать ¹²⁸, Да смилуется над ней Аллах Всевышний».

Передают, что [некий] муж из бану умаййа встал перед ар-Рашидом на дороге, [держа] в руке грамоту в виде прошения. И в ней [было] четыре байта. И они:

О доверенный Аллаха, я говорю
Правдиво, взвешенно и со знанием дела.
У вас преимущество перед нами, а у нас
Благодаря вам преимущество перед всеми арабами.
'Абд Шамс ¹²⁹ следовал за Хашимом ¹³⁰.
И они еще [родственники] по отцу и по матери.
[Так] соедини нас родством — ведь
Абд Шамс — дядя 'Абд ал-Мутталиба ¹³¹. [160]

/375/ Ар-Рашиду это понравилось, и он приказал [выдать] ему за каждый байт по тысяче динаров и сказал: «Если бы ты добавил нам, мы бы добавили тебе».

Однажды в собрании ар-Рашида были Абу Йусуф ал-Кади ¹³² и 'Абд ал-Ваххаб ал-Куфи. И они заговорили о свежих финиках. [Тогда] сказал Абу Йусуф: «Суккар вкуснее мушана ¹³³». И сказал 'Абд ал-Ваххаб: «Мушан вкуснее». [Тогда] сказал ар-Рашид: «Пусть принесут пищу». И позвал нескольких хашимитов, [что] были там. И все они [стали есть] суккар, оставив мушан. [Тогда] сказал ар-Рашид: «Они вынесли решение против тебя, о Абу 'Абд ар-Рахман, [сами того] не зная». И сказал Абу 'Абд ар-Рахман: «Я еще не видел худшего мушана». [Тогда] сказал ему Абу Йусуф:

«Таковы [суккар и мушан], если соединятся».

Вошел к ар-Рашиду 'Абд-ал-Малик б. Салих, и хаджиб сказал ему: «Сегодня ночью Повелитель Верующих потерял сына, и родился у него сын. [Так] соболезнуй и поздравь». И когда он предстал [перед халифом], сказал: «О Повелитель Верующих! Обрадовал тебя Аллах в том, в чем причинил несчастье, и сделал одно воздаянием терпеливому, а другое — наградой благодарящему».

Когда усилилась болезнь ар-Рашида и он двинулся в Тус в сто девяносто третьем году (808/9), врачи представили ему болезнь неопасной. [Тогда ар-Рашид] послал к персидскому врачевателю, бывшему там, и показал ему воду свою вместе с различными сосудами. И когда [врачеватель] дошел до его сосуда, сказал: «Сообщите хозяину этой воды, что он умрет. Пусть сделает завещание, ибо нет ему исцеления от его недуга». [Тогда] ар-Рашид заплакал и стал повторять два этих байта:

Поистине, врач с искусством его и лекарствами
Не сможет отменить приговора, [которого] опасаются.
Отчего же сам он умирает от той же болезни, от которой
Исцелялся подобный ему?

Усилилась слабость его, и люди стали распускать слухи о его смерти. [Тогда ар-Рашид] приказал [подать] ему осла, чтобы сесть на него. И когда он на нем поехал, ноги его опустились вниз, и он не усидел в седле. [Тогда] он сказал: «Снимите меня — правы распускающие слухи». Потом он велел [подать несколько] саванов, выбрал из них тот, что захотел, и приказал выкопать могилу. Когда [161] [же] он заглянул в нее, сказал: «Не избавило меня мое достояние, и погибла моя власть» ¹³⁴.

Затем позвал брата Рафи" ¹³⁵ и сказал: «Вы сорвали меня с места, так что взял я на себя [бремя] этих путешествий вместе с болезнью моей и слабостью моей». А брат Рафи' б. ал-Лайса был из тех, кто восстал против [ар-Рашида]. Сказал [халиф]: «Поистине, убью я тебя так, как не убивали до тебя подобного тебе». Потом приказал расчленить его. И сдался Рафи' после этого ал-Ма'му-ну ¹³⁶. Мы упомянули известие о нем в иных книгах. Затем [ар-Рашид] позвал тех хашимитов, кто был в его войске, и сказал: /376/ «Поистине, каждая тварь умирает, а все новое гибнет. Случилось со мною то, что вы видите. И я увещеваю вас в трех [вещах]: храните то, что вверили вам на сохранение, оставайтесь преданными имамам нашим и избегайте разногласия в словах ваших. Посмотрите на Мухаммада и 'Абдаллаха. И если кто из них замыслит против брата своего, то отвратите его от замысла его и объясните ему безобразие замысла его и неистинность его». И в тот день [ар-Рашид] пожаловал многие богатства и земли и угодья.

Сказал ар-Рийаши: Сказал ал-Асма'и: Я вошел к ар-Рашиду, а он рассматривал грамоту, и слезы текли по его щекам. Я остался стоять, пока он [не] успокоился, [не] взглянул на меня и [не] сказал:

«Садись, Асма'и. Видел ли ты, что было?» Я сказал: «Да, о Повелитель Верующих». Он сказал: «Клянусь Аллахом, если бы [это] было из-за мирского дела, то ты такого бы не увидел». И он бросал свиток, а на нем — стихи Абу-л-'Атахии, [написанные] великолепным почерком. И это:

Поучительна ли для тебя [участь] того, кто
Не ступит более на порог своего жилища,
Чья гибель унизила смерть,
И от кого отреклись сородичи его,
Чьи опустели ложа,
Чьи опустели минбары?
Где цари и где прочие?
Они пошли путем, по которому идешь и ты.
О тот, кто предпочитает этот мир унижениям своим
И готов [встретить] того, кто восхвалит его!
Возьми то, что дарует тебе
Мир этот — а смерть конец его ¹³⁷. [162]

Затем сказал ар-Рашид: «Словно ко мне, клянусь Аллахом, обращаются с этим помимо других людей». Вскоре после этого он умер.

Сказал ал-Мас'уди: Мы привели совокупность известий [об] ар-Рашиде в наших предшествующих книгах и в этой книге. Мы не приводили среди известий [об] ар-Рашиде ничего из сообщений [о] Бармакидах ¹³⁸. Так упомянем же теперь совокупность известий [о] них в главе, отведенной для этого, [в которой] мы упомянем счастливые и горестные из их деяний, хотя мы привели остальные известия о них и цвет их деяний в наших предшествующих книгах. Аллах — попечитель успеха.

/377/ Совокупность известий [о] Бармакидах и [о] том, что было от них в дни их

Никто из детей Халида б. Бармака ¹³⁹ не достиг степени его щедрости, мудрости, мужества и всей его доброты — ни Йахйа с его мудростью и обильным умом, ни ал-Фадл ¹⁴⁰ с его щедростью и вежеством, ни Джа'фар б. Йахйа с его [умением] писать и красноречиво [говорить], ни Мухаммад б. Йахйа ¹⁴¹ с его благородством чувств и возвышенностью помыслов, ни Муса б. Йахйа с его храбростью и мужеством. О тех, кого мы упомянули, говорит Абу-л-Гаул-стихотворец ¹⁴³:

Дети Йахйи б. Халида —
Четыре господина-предводителя.
Если спросишь о них, то узнаешь, что благо
Собрано в них и распределено между ними.

Когда халифат перешел к ар-Рашиду, он стал назначать вазирами Бармакидов. И они помимо него стали накапливать деньги, так что он нуждался [хоть и] в немногих деньгах, [но] не мог их [получить]. Он покончил с ними в сто восемьдесят седьмом году (802/3). Разошлись во мнениях о причине этого. Сказано: накопление богатств и то, что они отпустили мужа из рода Абу Талиба, бывшего в руках их. Сказано [и] другое. Аллах лучше знает.

Рассказывают, что однажды к ар-Рашиду пришло письмо начальника ал-барида в Хорасане, а перед ним сидел Йахйа б. Халид. [Начальник ал-барида] упомянул в письме, что ал-Фадл б. Йахйа занялся охотой и предался наслаждениям, [позабыв] о рассмотрении дел подданных. Прочитав [письмо], ар-Рашид бросил его Йахйе и сказал ему: «Отец, прочти это письмо и напиши ему [другое], [которое) удержало бы его от подобного». [Тогда Йахйа] протянул [163] руку к чернильнице ар-Рашида и написал ал-Фадлу на оборотной стороне письма начальника ал-барида: «Да хранит тебя Аллах, сыночек, и наслаждайся собой. Дошло до Повелителя Верующих то, что ты увлекся охотой и удовольствиями, [позабыл] о рассмотрении дел подданных, и [халифу] это не понравилось. Так возобнови то, что тебе более пристало. [Ведь] того, кто вернется к тому, что ему подобает или [к тому] что его порочит, будут знать люди века его только по этому». И написал внизу [письма] такие байты:

/378/ Проводи день в поисках возвышенного
И терпи потерю встречи с любимыми,
Даже если кажется, что надвигается ночь
И в ней скрываются лики грехов.
Впереди [же] ночь, [полная того], чего желаешь.
[Ведь] ночь— [это] день понятливого.
Сколько молодцов, [которых] ты считаешь аскетами,
Встречают ночь удивительным делом.
Набросила на них ночь покровы свои,
И они пребывают в развлечениях и обильной жизни.
А наслаждение глупца открыто,
Устремится к нему всякий внимательный враг.

Ар-Рашид [тем временем] смотрел на то, что пишет Йахйа. Когда он закончил, [халиф] сказал: «Уведомил ли ты его, отец?» И когда письмо прибыло к ал-Фадлу, он [стал целые дни] не покидать мечетей, пока не ушел со своей должности.

Сказал Исхак б. Ибрахим ал-Маусили: Однажды я был у ар-Рашида. Бармакиды приготовили питье. Йахйа б. Халид привел девушку, и она запела:

Я бодрствовал, так что влюбился в бессонницу,
И растаял, словно болезнь была создана [специально] для меня.
Потекли слезы мне на сердце и утопили его.
О. видел ли кто, как тонут в горючих слезах?

[Тогда] ар-Рашид сказал: «Чье это?» И было сказано: «Халида б. Йазида ал-Катиба» ¹⁴⁴. Он сказал: «Ко мне его». Сказал Халид: И я явился. [Тогда] ар-Рашид сказал девушке: «Повтори». И она повторила. И он сказал мне: «Чье это?» Я сказал: «Мое, о Повелитель Верующих». В то время пришла служанка с яблоком, на котором [было] написано: [164]

Радость отвлекла тебя от свидания со мной,
И я послала яблоко, чтобы ты об этом вспомнил.

[Тогда] ар-Рашид взял другое яблоко и написал на нем:

Исполнил я свое обещание и не забыл о нем.
И это яблоко — мое извинение.

Потом он сказал [Халиду]: «Скажи об этом что-нибудь». И он сказал:

Яблоко, вышедшее вместе с жемчугом изо рта ее,
Желаннее для меня, чем этот мир и [все] то, что в нем.
Белое в красном, драгоценное,
Словно сорванное со щеки дарившего.

/379/ Рассказывал ал-Джахиз со [слов] того, кто ему сообщил, со [слов] Анаса б. Абу Шайха ¹⁴⁵. Он сказал: Однажды Джа'фар б. Йахйа поехал верхом, приказал своему слуге взять с собой тысячу динаров и сказал ему: «По дороге я заеду к ал-Асма'и. И если он будет мне [что-нибудь] рассказывать, и ты увидеть, что я засмеялся, то положи [деньги] перед ним». Джа'фар остановился у ал-Асма'и, и ал-Асма'и принялся рассказывать ему удивительные вещи и анекдоты, которые смежили и развлекали. Но [Джа'фар] не рассмеялся и вышел от него. [Тогда] сказал ему Анас б. Абу Шайх: «Я видел от тебя удивительное. Ты приказал [выдать] тысячу динаров ал-Асма'и, и он веселил тебя всякой шуткой. Не в твоем обычае возвращать в свою казну то, что вышло из нее». И [Джа'фар] сказал ему: «Горе тебе! Перешло к нему из наших денег сто тысяч дирхамов до этого раза. Сегодня же я увидел в его доме разбитый кувшин. На нем была изношенная куртка, [а в покое] — грязное сиденье. Все, что я видел у него, — ветхое. Я вижу, что язык благодеяния красноречивее, нежели его язык, и что само дело более [достойно] похвалы и порицания, чем его хвала и порицание. Так с какой же стати я [стану] ему давать, если с его [стороны] не проявилось дело и благодеяние не молвило за него благодарностью?»

Об ар-Рашиде и Джа'фаре б. Йахйе говорит поэт:

Восславит [несколько] халифатов ар-Рашида
Дело того, чей узел ослабел.
Он прибавил к присяге присягу,
И принес ее один Джа'фар. [165]
Бармакиды основали его государство
И укрепили для его наследника завет его.

Йахйа б. Халид обладал ученостью, знанием, [даром] исследования и рассмотрения. У него было собрание, где встречались богословы-догматики ¹⁴⁶ из людей ислама и другие из людей воззрений и сект. И сказал им Йахйа, [когда] они собрались у него: «Вы много говорите о скрытом и явном, о древнем и новом, об утверждении и отрицании, о движении и покое, о сходстве и различии, о бытии и небытии, об эволюции и революции, о субстанциях и акциденциях, об исправлении и опровержении, об отрицании свойств и их утверждении, о потенции и реализации, о количестве и качестве, о присоединенном, об имамате — является ли он ясным указанием ¹⁴⁷ или избранием — и другом, о корнях и ветвях ¹⁴⁸ которого вы приводите речения. Так скажите [же] теперь о любви без разногласий, и пусть каждый из вас приведет об этом то, что представится ему и придет на ум». /380/ [Тогда] сказал 'Али б. ал-Хай-сам ¹⁴⁹, бывший по мазхабу ¹⁵⁰ имамитом ¹⁵¹, из знаменитых богословов-шиитов ¹⁵²: «О вазир, любовь — плод подобия. Она [является] свидетельством смешения двух духов. [Любовь] — из моря нежности, тонкости деяния и чистоты сущности. Не ограничена ее широта. Прибавление ее — убыль для тела».

Сказал Абу Малик ал-Хадрами ¹⁵³, он [был] по мазхабу хариджит, а они — аш-шурат ¹⁵⁴: «О вазир, любовь — это дуновение волшебства. Она сокровеннее и горячее угольев и возникает только при удвоении характера и смешении форм. [Любовь] проникает в сердце, словно дождь из туч проникает между песчинками. Она царит над свойствами [людей], подчиняются ей умы и покоряются ей воззрения».

Сказал третий, а это Мухаммад б. ал-Хузайл ал-'Аллаф' ⁵⁵, который был мутазилистского мазхаба и шайхом басрийцев: «О вазир, любовь запечатывает глаза и сердца. Она поднимается по телам, поспешает к печени. И обладатель любви — с рассеянными мыслями и переменчивым воображением. Не чисто для него сущее и не сохранно для него обещанное. Поспешают к нему горести. [Любовь] — это глотки из настоя смерти и остаток водоемов сиротства, однако она [происходит] от щедрости характера и красоты свойств [его]. Обладатель [любви] щедр, не прислушивается к словам отказа и не приходит ему на ум отвечать на упреки». [166]

Сказал четвертый, и это Хишам б. ал-Хакам ал-Куфи ¹⁵⁶, шейх имамитов в свой век и знаменитый писатель времени своего: «О вазир, любовь — [это] силки, расставленные роком. Ловит он в них только людей, далеких от бедствий [жизни]. И если попадет любящий в его сети и запутается в них, то вряд ли выберется он оттуда в скорости целым. И только из-за красоты внешности, неизменности в обращении и в помыслах [влюбленный обретает] гибель в сердцевине печени своей и крови сердца своего, [что] сковывает красноречивый язык, и владелец оставляет невольника, а господин — рабов, чтобы подчиниться рабу раба своего».

/381/ Сказал ан-Наззам Ибрахим б. Йасар ал-Му'тазили ¹⁵⁷ — он был из теоретиков басрийцев в свой век: «О вазир, любовь тоньше миража, лукавее вина. Она [сделана] из влажной глины и замешена в сосуде величия. Сладостен плод ее, когда его ешь понемножку, а если злоупотребить ею, то станет любовь убийственным помешательством и препятствующим пороком, [который] не стремятся излечить. Она обильным облаком изливается на сердца, и от этого прорастает страсть и плодоносит желание. Сраженный [любовью] постоянно мучается, тяжело дышит, он почти поражен параличом, погружен в долгие думы. Если скроет его ночь, он [страдает] от бессонницы, а если осветит его день, то он обеспокоится. Пост его — беда, а разговение — жалоба».

Затем сказали шестой, седьмой, восьмой, девятый, десятый и последующий, так что затянулся разговор о любви в различных выражениях, [имеющих] близкий и соответствующий друг другу смысл. И свидетельствует об этом уже приведенное нами.

Сказал ал-Мас'уди: Люди, бывшие прежде и потом, разошлись во мнениях относительно зарождения любовной страсти, [того], как она появляется, и ее сущности — [происходит] ли это от зрения или от слуха, по свободному выбору или по принуждению; какова причина того, что она зарождается, если ее не было, а после прекращает бытие свое?

Является ли это деянием говорящей души или тела и его свойств? Сказал Бикрат ¹⁵⁸: «Она — смешение двух душ. Подобно тому, как если бы смешалась вода с подобным ей, [то] было бы трудно очистить ее каким-либо способом. А души нежнее воды и тоньше в проявлениях [своих]. Потому и не уничтожают ее ночи, не создают ее века и не отталкивает ее отталкивающий. [Слишком] тонко для воображения течение ее, скрыто от взоров местоположение ее, и умы пришли в замешательство, [167] по какой причине [существование ее становится] возможным. Однако начало движения ее — в сердце, потом переходит она в прочие органы. И проявляется дрожание конечностей, бледность цвета [лица], заикание речи, слабость рассудка, горести и несчастья, так что обладатель этого испытывает убыль».

Некий врач полагал, что любовь — [это] желание, [все] увеличивающееся, зарождающееся в сердце, к [которому] собираются вещества [по причине] стремления [их]. И если [любовь] усилится, то в обладателе ее увеличится возбуждение, раздражение, медлительность, /382/ задумчивость, мечтательность, рассеянность, грусть, тяжесть в груди, многомыслие, малое употребление пищи, порча ума и сухость мозга. Дело в том, что медлительность в еде сжигает кровь. А если [кровь] сгорит, [то] превратится в черную желчь. Если она усилится, то вызовет думы. Поднимется жар, воспалится желчь, потом желчь превратится в гнилость, соединится тогда с черной желчью, станет ее составной частью, и та усилится. Из свойств черной желчи — задумчивость. Если же мысль станет гнить, то вещества смешаются с гнилью, и вместе со смешением возникнет тупость, недостаток ума и желание того, чего не будет и [что] не случится. Тогда у [пораженного] любовью усилится то, что с ним [произошло], и он умрет или убьет себя, или же, возможно, разрыдается, и дух его скроется на двадцать четыре часа. Подумают, что [влюбленный] умер, и погребут его живым. Возможно, он вздохнет с облегчением, и дух его скроется рядом с сердцем его. [Тогда] сердце сожмется и расслабится, пока он [не] умрет. Возможно, [влюбленный успокоится, [но] возжелает взором [своим] и внезапно увидит того, кого любит. И если любящий услышит упоминание о том, кого он любит — ты видишь, как бежит его кровь и изменяется цвет его лица.

Сказал один из них: Поистине, Аллах создал каждый дух круглым, в виде шара, разделил его на [две] половины и вложил по половине в каждое тело. И [если] какое-либо тело встретит [то] тело, в котором [находится] половина, отрезанная от его собственной, [то] любовь между ними обязательна по [причине] прежде бывшего соответствия, но различны обстоятельства людей при этом [в зависимости от] силы и слабости и свойств характера их.

У людей этого образа мысли длинные речи о том, о чем мы упомянули, и [о том] что души — [это] светящиеся цельные предметы, спустившиеся с высоты в эти тела и поселившиеся в них. [168] Души следуют друг за другом по порядку соседства в мире душ [относительно] близости и отдаленности. Этому направлению следует сообщество [ученых] из тех, кто внешне [исповедует] ислам. Они приводят доводы из Корана, преданий и свои собственные доводы по аналогии. Из этого слова Его, Велик Он и Славен: «О ты, душа успокоившаяся! Вернись к твоему Господу довольной и снискавшей довольство! Войди с Моими рабами, войди в мой рай» ¹⁵⁹.

Они сказали: Возвращение в [некое] состояние не происходит без предшествовавшего бытия. Затем слова Пророка, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха, как их передал Са'ид б. Абу Марйам ¹⁶⁰. Он сказал: Сообщил нам Йахйа б. Са'ид ¹⁶¹ [со слов] 'Умры [со слов] 'А'иши ¹⁶² [со слов] Пророка, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха, что он сказал: «Души — призванные [на службу] воины. Те из них, что познают друг друга, объединяются, а те, что не узнают друг друга, расходятся».

/383/ Этому учению последовало сообщество бедуинов. И об этом говорит Джамил б. 'Абдаллах б. Ма'мар ал-'Узри, [воспевая] Бусайну ¹⁶³:

Соединился дух мой с духом ее до создания нашего
И прежде, чем стали мы разумными, и до того, как пребывали мы в колыбели.
И возрастал он [по мере того], как и мы росли, и возрос,
И даже если мы умрем, то останется все по-прежнему,
И он, что бы ни случилось, Будет посещать нас во тьме могилы.

Сказал Джалинус ¹⁶⁴: Любовь случается между разумными из-за их сходства по уму и не случается между глупцами, даже если они сходны в глупости. Ибо ум действует упорядоченно, и двое могут совпасть в нем единым образом, а глупость не действует упорядоченно, и двое не могут в ней совпасть. Один араб классифицировал [разновидности] любви, сказав:

Три [вида] любви: любовь — связь,
Любовь — лесть и любовь — убийство.

Сказал суфий ¹⁶⁵ из [числа] багдадцев: Поистине, Аллах, Велик Он и Славен, испытывает людей любовью, чтобы они подчинялись тем, кого любят, дабы труден был для них гнев [любимых] и радовало их удовольствие [возлюбленных], и пусть из этого они [169] делают вывод о степени покорности Аллаху, ибо нет этому подобия и примера, [поскольку] Он — их создатель, не нуждающийся в них, и податель им пищи, милостивый к ним. И если они станут покоряться [другим], помимо [Аллаха], [то] более пристало угождать Всевышнему.

У суфиев-батинитов ¹⁶⁶ об этом много слов и долгих речей.

Сказал Ифлатун ¹⁶⁷: Я не знаю, что [такое] любовь. Однако это божественная одержимость. Любовь ни восхваляема, ни порицаема.

Написал некий красноречивый писец брату своему: «Я встретил на тебя сердцевину своей души. Меня не надо восхвалять за следование тебе без узды, ибо души следуют одна за другой».

У людей из [числа] философов, астрономов, последователей ислама и прочих, что были раньше и позже, много слов о любви. Мы привели [высказывания эти] в нашей книге Ахбар аз-заман /384/ ва ман абадаху-л-хадасан мин ал-умам ал-мадийа ва-л-аджй-ал ал-халийа ва-л-л-мамалик aд-дacupa ¹⁶⁸.

Однако мы отклонились от известий [о] Бармакидах, в коих доныне пребывали, когда упомянули [о] любви, и повествование наше привело нас к [тому, чтобы] упомянуть наиболее значительное из сказанного об этом.

Вернемся же теперь к тем известиям, [повествующим о] гармонии и счастье дней их и затем о бедственном обороте дел их.

Упомянул обладающий знанием об известиях Бармакидов, что когда Джа'фар б. Йахийа б. Халид б. Бармак, Йахйа б. Халид, ал-Фадл и другие из рода Бармака достигли того, чего достигли во власти, дошли до предела главенства, и устроились дела их, так что [было] сказано: «Поистине, дни их — свадьбы и постоянная, непрекращающаяся радость», сказал ар-Рашид Джа'фару б. Йахйе: «Горе тебе, о Джа'фар! Поистине, нет на Земле людей, таковых образом, что к ним бы меня влекло и к ним бы я склонялся, которыми бы я наслаждался и к которым стремился, разве что [ты], и [оттого сильно желание мое] видеть тебя. И ал-'Аббаса ¹⁶⁹, сестра моя, занимает у меня подобное положение. И я подумал о моем деле с вами и решил, что не утерплю ни без тебя, ни без нее. И ты видишь меня отринувшим довольство и радость, когда я бываю с нею без тебя. И тот же удел мой, когда я бываю с тобой без нее. Я увидел то, что соединит для меня радость и благодаря чему усилится для меня услада и нега». [Джа'фар] сказал: «Да ниспошлет тебе Аллах [170] удачу, о Повелитель Верующих, и да устроит все твои дела благоразумно!» Сказал ар-Рашид: «Я поженю вас [таким] браком, что ты будешь обладать [правом] сидеть вместе с [ал-'Аббасой], смотреть на нее и встречаться с нею в собрании, где буду я с вами, но не более того». И ар-Рашид женил его, несмотря на то, что Джа'фар [проявил] нежелание к этому, и свидетелями были [все] присутствовавшие из его слуг, приближенных и маула. Ар-Рашид взял с [Джа'фара] клятву и обещания [именем] Аллаха и [другие] суровые клятвы, что он не уединится с [ал-'Аббасой], не [станет] с нею сидеть и что не покроет его с нею [одна] крыша дома, кроме как в присутствии Повелителя Верующих ар-Рашида. Джа'фар поклялся ему в этом. [Ар-Рашид] был этим доволен и счел это для себя обязательным. И они встречались таким образом, как мы описали. Джа'фар [в таких случаях] отстранял взор свой от [ал-'Аббасы], отворачивал лицо свое, боясь Повелителя Верующих и оставаясь верным присяге своей, клятве и обещанию /385/ того, о чем с ним договорился ар-Рашид.

Ал-'Аббаса полюбила [Джа'фара] и задумала обмануть его. Она написала [Джа'фару] записку, но он вернул ее гонца, обругав его и пригрозив ему. Она вновь [послала гонца], но он вернул его с тем же. Когда же укрепилось в душе ал-'Аббасы отчаяние, она обратилась к его матери, [которая] не была тверда, и [ал-'Аббаса] склонила ее [на свою сторону] подарками из драгоценных камней и подношениями, а также подобным этому из обилия денег и царских даров, так что та подумала, будто [ал-'Аббаса] покорна ей, словно рабыня, преданна и сострадательна, как невольница. [Тогда ал-'Аббаса] показала ей сторону дела, которого она желала, и уведомила ее о том, что [будет] ей в том из достойных последствий и какая гордость и честь [выпадет на долю] ее сына, если он породнится с Повелителем Верующих. [Ал-'Аббаса] внушила [матери Джа'фара], что если это дело состоится, то в том будет защита ей и ее сыну от прехождения благодеяния и падения положения [Джа'фара]. [Тогда] Умм Джа'фар согласилась с [ал-'Аббасой] и пообещала ей подстроить хитрость, а [ал-'Аббаса] ее ублажала, чтобы она их свела. И однажды [мать] пришла к Джа'фару и сказала: «Сыночек, мне рассказали, что в одном дворце [есть] рабыня, воспитанная по-царски. Она достигла благовоспитанности, учености, изысканности и сладости, обладая великолепной красотой, чудесным станом и похвальными чертами того, подобного чему не видано. [171] Я решила купить ее для тебя. И дело между мною и владельцем ее сладилось». Джа'фар встретил слова [матери] приятием, и его сердце привязалось к этому, а душа возмечтала о [рабыне]. А [мать] принялась медлить, так что страсть его усилилась и возросло его желание, и [Джа'фар] стал настаивать на ускорении и исполнении [дела]. Когда [же] мать узнала, что он не в силах терпеть и что тревога в нем усилилась, сказала ему: «Я приведу ее к тебе в такую-то и такую-то ночь». И она послала к ал-'Аббасе и уведомила ее об этом, и та приготовилась так, как готовится подобная ей, и пошла к нему и ту ночь. А Джа'фар в ту ночь ушел от ар-Рашида, и в душе его сохранился остаток выпитого им вина, [вкусить] которого он решился. Он вошел в свой дом, спросил о невольнице, и ему сообщили, где она находится. [Тогда] ее ввели к хмельному молодцу, который не узнал ее внешности и не распознал ее образа. И он пал на нее и совокупился с ней. Когда [же] он удовлетворил потребность свою в ней, /386/ она сказала ему: «Что ты думаешь о хитростях царских дочерей?» Он сказал: «Каких царских дочерей ты имеешь в виду?», думая, что она из дочерей ромеев ¹⁷⁰. [Тогда] она сказала ему: «Я госпожа твоя ал-'Аббаса бинт ал-Махди». И он в ужасе вскочил — ушло от него опьянение и вернулся к нему ум его. [Потом Джа'фар] пришел к матери своей и сказал: «Продала ты меня задешево и посадила на верблюда, [идущего] по ухабистой [дороге]. Смотри, к чему приведет мое положение».

А ал-'Аббаса ушла от [Джа'фара] беременной, затем родила мальчика и приставила к нему одного из своих слуг по имени Раййаш и кормилицу, [которую] звали Барра. Когда [же ал-'Аббаса] испугалась, что известие [об этом] проявится и распространится, она отправила мальчика, слугу и кормилицу в Мекку и приказала им воспитать его.

Срок Джа'фара затянулся. Он, его отец и братья овладели делом государства. Зубайда Умм Джа'фар, жена ар-Рашида, занимала при нем такое положение, что никто из равных ей не опережал ее. А Йахйа б. Халид все еще ведал делами женщин ар-Рашида и запрещал им пользоваться услугами челяди. [Тогда] Зубайда пожаловалась ар-Рашиду, и он сказал Йахйе б. Халиду: «Отец, почему Умм Джа'фар жалуется на тебя?» Он сказал: «Повелитель Верующих, обвинен ли я по поводу дел женщин твоих и устроения дворца твоего?» [Ар-Рашид] сказал: «Нет, клянусь Аллахом». [Тогда] он сказал: «Не принимай слов ее». Сказал ар-Рашид: «Больше я [172] с тобой [об этом не заговорю]». Йахйа стал еще больше чинить препятствий [Зубайде] и грубо [обходиться] с нею. Он приказывал запирать ночью двери женской половины дворца и уносил ключ к себе домой. Это сильно рассердило Умм Джа'фар. Однажды она вошла к ар-Рашиду и сказала: «О Повелитель Верующих, чего добивается Йахйа, не допуская ко мне моих слуг и ставя меня не на [подобающее] мне место?» И ар-Рашид сказал ей: «Я не принимаю обвинений против Йахйи по поводу устройства [дел] моих женщин». [Тогда] она сказала: «Если так, то он убережет своего сына от [последствий того], что тот сотворил». Он сказал: «Что же это?» И [Зубайда] сообщила ему известие и рассказала историю ал-'Аббасы и Джа'фара. [У халифа] руки опустились, и он сказал ей: «Есть ли у тебя касательно этого доказательство или свидетель?» Она сказала: «Какое доказательство свидетельствует лучше, чем сын?» Он сказал: «Где [тот] сын?» Она сказала: «Раньше он был здесь, а когда [ал-'Аббаса] испугалась проявления дела его, отослала его в Мекку». [Тогда] ар-Рашид сказал ей: «Знает ли об этом кто-нибудь, кроме тебя?» Она сказала: «Нет во дворце невольницы, [которая не] знала [бы] /387/ об этом. [Тогда] ар-Рашид перестал об этом спрашивать и отвернулся.

[Потом] он сделал вид, что хочет [совершить] хаджж и выехал вместе с Джа'фаром б. Йахйей. [Тогда] ал-'Аббаса написала слуге и кормилице, чтобы они увезли мальчика в Йемен. [Когда же] ар-Рашид прибыл в Мекку, он приказал доверенным [людям] учинить розыск и следствие по делу мальчика, няньки и слуги и выяснил, что все верно. Когда [же] совершил он свой хаджж и вернулся, замыслил лишить Бармакидов их благоденствия. И пробыл в Багдаде недолгое время, [а] потом выехал в ал-Анбар. В день, когда [ар-Рашид] решил убить Джа'фара, он позвал ас-Санди б. Щахака ¹⁷¹ и приказал ему отправиться в Город Мира и поставить соглядатаев за домами Бармакидов, их писцов, сыновей и родственников, и [велел] сделать это тайно, так чтобы не рассказывать об этом никому до приезда в Багдад, а потом сообщить об этом верным [людям] из родственников и подручных. Ас-Санди исполнил это.

И ар-Рашид сидел в [одном] месте в ал-Анбаре, называемом ал-'Умр ¹⁷², а у него [был] Джа'фар. Они провели день наилучшим образом и [вели] самую сладостную жизнь. Когда [же] Джа'фар ушел от него, ар-Рашид проводил его верхом, затем вернулся, сел на стул и приказал убрать то, что было перед ним. А Джа'фар ушел [173] в дом свой, и в нем [был] остаток вина. Он позвал Абу Заккара -певца ат-Танбури ¹⁷³ и своего писца Ибн Абу Шайха. Натянули занавес, за которым уселись невольницы, играя [на музыкальных инструментах] и напевая, а Абу Заккар запел ему:

Хотят люди [чего-то] от нас,
Не спят люди из-за нас,
Желают они
Знать, что мы скрыли.

А ар-Рашид тотчас же приказал слуге своему Йасиру, известному как Рахла ¹⁷⁴, сказав: «Поручаю тебе дело, на которое, считаю я, не годятся ни Мухаммад ¹⁷⁵, ни ал-Касим ¹⁷⁶. Думаю, что ты [исполнишь] его самостоятельно и без промедления. [Так] оправдай мое мнение [о тебе] и опасайся ослушаться приказа моего, ибо это будет причиной падения положения твоего у меня и расстройства дел твоих. [Тогда Йасир] сказал: «О Повелитель Верующих, если бы ты сейчас приказал мне вонзить меч в живот свой и вынуть его из спины, я бы исполнил это. Так приказывай, и я, клянусь Аллахом, поспешу». И [ар-Рашид] сказал: «Знаешь ли ты Джа'фара б. Йахйу ал-Бармаки?» /388/ [Йасир] сказал: «О Повелитель Верующих, знаю ли я [кого-нибудь], кроме него? Или возможно не признать [знакомство] с подобными Джа'фару?» [Ар-Рашид] сказал: «Видел ли ты, как я проводил его, когда он выходил?» [Йасир] сказал: «Да». [Ар-Рашид] сказал: «[Так] ступай же немедленно к нему и принеси мне его голову, в каком бы положении ты его ни застал». Йасир задрожал от этих слов, и его охватил трепет. Он стоял, [не в силах] возразить. [Тогда ар-Рашид] сказал: «Йасир, разве я только что не говорил с тобой о том, чтобы [ты] не пытался меня ослушаться?» [Йасир] сказал: «Да, о Повелитель Верующих, но речи [твои] важнее этого, и я бы желал умереть, прежде чем пройдет через руку мою [хоть] часть дела, к [которому] призывает меня Повелитель Верующих». [Тогда ар-Рашид] сказал: «Оставь это и ступай [выполнять] то, что я тебе приказал». Йасир отправился и вошел к Джа'фару, а он предавался развлечению своему, и сказал ему: «Поистине, Повелитель Верующих приказал мне [сделать] с тобой то-то и то-то». Сказал Джа'фар: «Повелитель Верующих шутит со мною Разные шутки, и это одна из них». [Тогда Йасир] сказал: «Клянусь Аллахом, я думаю, что это серьезно». [Джа'фар] сказал: «Если дело обстоит так, как ты сказал, то, значит, он пьян». [Йасир] сказал: [174] «Нет, клянусь Аллахом, я не заметил никакого умаления в уме его и не думаю, что он пил вино сегодня, хотя рабы его [и пили]» [Джа'фар] сказал ему: «Поистине, у меня до тебя правое [дело], которое нельзя исполнить ни в какие другие времена, кроме как в это время». [Йасир] сказал: «Ты увидишь, что я скор во всем, кроме того, что противоречит Повелителю Верующих». [Джа'фар] сказал: «[Тогда] вернись и уведомь его [в том, что] ты исполнил то, что приказывал тебе. И если [халиф] станет раскаиваться, то жизнь моя от рук твоих продлится и будет тебе от меня новая милость, а если он останется при подобном же мнении, то исполнишь то, что он приказывал тебе, завтра». [Йасир] сказал: «Нет к тому пути». [Джа'фар] сказал: «[Тогда] я пойду с тобой к становищу Повелителя Верующих и встану, так, чтобы слышать его слова и его обращение к тебе. И если ты приведешь оправдание, а он не согласится [ни на что], кроме того, [чтобы] ты принес ему мою голову, ты выйдешь и возьмешь [ее] рядом». Он сказал ему: «Что касается этого, то да». И они вместе отправились к становищу ар-Рашида, Йасир вошел к нему и сказал: «Я взял голову его, О Повелитель Верующих, и вот он готов». [Тогда ар-Рашид] сказал ему: «Принеси мне ее, не то, клянусь Аллахом, я убью тебя прежде него». [Тогда Йасир] вышел и сказал ему: «Слышал ли ты речи?» [Джа'фар] сказал: «[Делай то], что тебе приказано». И [он] вынул из рукава платок /389/ небольшого [размера], завязал себе глаза и подставил шею. Йасир ударил по ней и принес его голову ар-Рашиду. Когда [же халиф] увидел перед собой голову, он склонился над ней и принялся перечислять ей провинности [Джа'фара]. Потом он сказал: «Йасир, приведи ко мне такого-то и такого-то». И когда [Йасир] привел их, [ар-Рашид] сказал: «Отрубите голову Йасиру — я не могу смотреть на убийцу Джа'фара».

Сказал ал-Асма'и: Послал за мной ар-Рашид в ту ночь, и когда меня ввели к нему, он сказал: «Асма'и, я сказал стихи, [так] послушай их». Я сказал: «Да, о Повелитель Верующих». И он прочитал:

Если бы Джа'фар испугался уз погибели,
То спас бы его душу взнузданный скакун,
И было бы [его спасение] делом рока, поскольку не
Погнался бы за ним огромный орел.
Однако, когда приблизилось время его.
Не отвел случившейся с ним беды звездочет. [175]

Сказал ал-Асма'и: Я вернулся к себе домой, и не успел дойти до [жильца своего], как люди заговорили об убийстве Джа'фара.

Удвери дворца 'Али б. 'Исы б. Махана ¹⁷⁷ в Хорасане утром ночи, когда был убит Джа'фар и свергнуты Бармакиды, нашли письмо, [написанное] великолепным почерком:

Поистине, несчастны сыновья Бармака.
Излились на них превратности судьбы.
Нам в деле их пример,
Так пусть учтет [его] житель этого дворца.

Сказал ал-Мас'уди: И был срок династии Бармакидов, их власти и цветущих, прекрасных дней их от [начала халифата] ар-Рашида до убийства Джа'фара б. Йахйи б. Халида б. Бармака семнадцать лет, семь месяцев и пятнадцать дней. Их оплакали поэты многими заплачками, упоминая дни их. И отсюда слова 'Али б. Абу Му'аза:

О ослепленный роком,
Рок прихотлив и вероломен.
Не верь дарам рока
И будь с ним настороже.
Если ты не ведаешь о прихотях его,
То посмотри на распятого на мосту ¹⁷⁸.
Поистине, в нем наставление, так учти [его].
О обладающий рассудком, умом и мыслью,
/390/ Бери от мира сего чистоту жизни его
И беги вместе с роком, как он бежит.
Он был вазиром Сущего, Довольного,
И обладающим умом, достоинством и памятью.
Мир сей с его странами
Принадлежал ему на суше и на море.
Он возводил царство советами своими
И был в этом исполнителем приказа.
Был Джа'фар в царстве своем,
В пятницу, вечером в ал-'Умре.
Летая по миру сему на крыльях своих.
Надеясь на долгую вечность и жизнь.
Вдруг встретился он с судьбой своей.
О горе нам от столкновения с роком!
И ускользнуло от него счастье,
[Так что] переломило ему хребет. [176]
Был покинут бедный в ночь [на]
Субботу, убитым с началом зари.
Встал [утром] ал-Фадл б. Йахйа.
Окружили старца, а он и не знал.
Привели старца Йахйу
И детей его в оковах и узах,
Бармакидов и сторонников их,
Кто был на просторах и в столице.
Словно они договорились,
Как договариваются люди о соединении,
И было это людям в новость.
Слава Обладающему властью и приказом.

Из тех, кто сказал [стихи] и чьи слова пришлись по нраву, Ашджа' ас-Сулами ¹⁷⁹. Он сказал в касиде:

Разве мы [не] дали отдохнуть, и [не] отдохнули наши верблюды,
И не перестали дарить и просить подарка?
Скажи [лошадям и верблюдам]: «Вам не придется скакать по ночам,
И пересекать пустыни одну за другой».
Скажи дарам, когда стали они чрезмерны: «Остановитесь».
И скажи бедам: «Обновляйтесь каждый день».
Не знаешь ты, что заостренный бармакидский меч
Поражен заостренным хашимитским мечом.

Сказал о них Салих ал-Хасир:

/391/ Скрылись звезды дарения, и онемела рука щедрости.
И обмелели моря доброты после Бармакидов.
Закатились звезды сынов Бармакидов,
По которым вожак находил прямую дорогу.

Сказал о них Салих ал-А'раби ¹⁸⁰:

Предал этот рок сынов Бармака.
И каких царей не предавал рок?
Разве не был Йахйа держателем всей земли?
А стал он как тот, кого укрыли ее могилы.

Сказал о них Абу Джазра ал-А'раби, сказано — Абу Нувас:

Не выстрелил рок в род Бармака, когда
Выстрелил в собственность их великолепным делом. [177]
Поистине, не уберегла судьба права Йахйи.
[Она] не соблюдет прав рода ар-Раби ¹⁸¹.

Сказал о них некий поэт, и у него [хорошо] получилось:

О сыны Бармака! Ах — вам
И будущим дням вашим.
Был мир сей для вас невестой,
А сегодня он — сирая мать.

/392/ Сказал о них Ашджа':

Ушли из мира сего сыны Бармака, и если бы ушли [из него] другие люди, то
Не понабилось бы ничего иного.
Словно все их дни
Были для жителей земли праздниками.

И у другого о них байты:

Словно дни их по прелести ликования —
Времена хаджжа, праздников и единства.

И сказал Мансур ан-Нимри ¹⁸²:

Поручи миру сему, [чтобы он]
Оплакивал сынов Бармака в каждой долине.
С ними был он на миг невестой.
А сегодня [надел] траур.

Сказал Ди'бил ал-Хуза'и:

Разве ты не видел своеволия рока с родом Бармака
И Ибн Нахиком ¹⁸³, и веков, что опустели.
Посадили люди столько пальм, сколько смогли,
А собрали столько, сколько собирают с колосьев.

Сказал о них тоже Ашджа':

Прошел рок по сынам Бармака
И не оставил от них и следа.
Вручено было [им] благо, и они — его родичи,
И испарилось благо из мира сего.

Когда был убит Джа'фар, схватили Йахйу и ал-Фадла, и ополчилось на них страдание, и привязалась к ним беда, и ал-Фадл б. Йахйа сказал, говоря об их положении: [178]

К Аллаху о том, что нас поразило, подаем жалобу.
[Ибо] в воле Его избавить нас от бед и несчастий.
Вышли мы из мира сего, жители его.
Мы не среди мертвых в нем и не среди живых.
И если зачем-то приходит к нам порой тюремщик,
Мы удивляемся и говорим: «Он пришел к нам из иного мира».

После падения Бармакидов ар-Рашид часто произносил:

Унижение их, если произойдет оно,
Поистине, соразмерно возвышению их.
И если появятся у муравья крылья,
Чтобы он летал, то приблизилась его погибель.

Сказал Мухаммад б. 'Абд ар-Рахман ал-Хашими: Вошел я к родительнице моей в день жертвоприношения и обнаружил, что она разговаривает с почтенной женщиной в оборванных одеждах. И [матушка] сказала мне: «Знаешь ли ты ее?» Я сказал: «Нет». Она сказала: «Это 'Аббада ¹⁸⁵, мать Джа'фара б. Йахйи». Тогда я повернулся к ней и стал с ней разговаривать, оказывая почет. Затем я сказал: «Матушка, что самое удивительное из того, что ты видела?» Она сказала: «Сыночек, наступил праздник, подобный этому, и была я во главе четырехсот рабынь и считала сына своего непокорным. И вот [теперь] наступил этот праздник, и не мечтаю я ни о чем, кроме шкуры двух овец, [чтобы] одну постелить, а другой укрыться». [Мухаммад б. 'Абд ар-Рахман] сказал: Я дал ей пятьсот дирхамов, и она чуть не умерла от радости, [получив] их. ['Аббада] захаживала к нам, пока нас не разлучила смерть.

Рассказано [со слов] одного из дядьев ар-Рашида, что он пошел к Йахйе б. Халиду, когда ар-Рашид к нему переменился, до [того], как [халиф] поразил [Бармакидов], и сказал ему: «Повелитель Верующих полюбил собирать богатства. Умножились сыновья его, и он хочет обеспечить их землями. [Богатства и земли], по его мнению, скопились у тебя и сподвижников твоих, и если бы ты подумал о землях их и богатствах их, отдал бы их сыновьям Повелителя Верующих и приблизился с их помощью к нему, [тогда], думаю, был бы ты в безопасности и обратился бы к тебе Повелитель Верующих». /393/ [Тогда] сказал ему Йахйа: «Клянусь Аллахом, любезнее для меня, [если) окончится мое благоденствие, нежели [если] отниму его у людей, причиной благоденствия которых я был». [179]

Упомянул ал-Халил б. ал-Хайсам аш-Ша'би, которого ар-Рашид приставил к Йахйе и ал-Фадлу в заточении. Он сказал: Пришел ко мне Масрур ал-Хадим, а с ним сообщество слуг. И у одного из [этих] слуг был сложенный платок. [Тогда] пришло мне на ум, что ар-Рашид смилостивился над ними и послал им [знак своего] благоволения. И сказал мне Масрур: «Выведи ал-Фадла б. Йахйу». Когда [же] он предстал перед ним, [Масрур] сказал ему: «Повелитель Верующих говорит тебе: «Я приказал тебе пожертвовать мне твои богатства. Ты утверждаешь, что уже сделал это, я имею достоверные сведения о том, что ты оставил у себя богатства. И я приказал Масруру дать тебе двести плетей, если ты ему не укажешь, где они». [Тогда] ал-Фадл сказал ему: «Пропал я, [клянусь] Аллахом, о Абу Хашим». И сказал ему Масрур: «О Абу-л-'Аббас, я вижу, что ты не предпочтешь имущество жизни своей. Ибо боюсь я, что если исполню приказанное относительно тебя, то погублю тебя». [Тогда] ал-Фадл поднял голову свою к небу и сказал: «О Абу Хашим, не солгал я Повелителю Верующих. И если бы мир сей был мой и меня поставили перед выбором: уйти из него или быть битым кнутом, я бы выбрал уход из него. Повелитель Верующих знает и ты знаешь, что мы оберегали честь нашу имуществом нашим. И как же теперь стали [бы] оберегать имущество наше от вас душами нашими? Если тебе что-либо приказано, так исполняй». [Тогда Масрур] приказал развернуть платок, и из него выпали плети со свинчатками. [Ал-Фадлу] дали двести плетей. Его били те [самые] слуги. Они били его так сильно, [как только можно бить] без навыка, и чуть было не покончили с душой его, так что мы испугались, что он умрет. [Тогда] ал-Халил б. ал-Хайсам ¹⁸⁶ сказал помощнику своему, известному как Абу Йахйа: «Здесь в темнице был человек, искусный во врачевании этого или подобного [недуга]. Ступай же к нему и проси его исцелить [ал-Фадла]». [Абу Йахйа] сказал: «Я сообщил об этом [врачевателю], и он сказал: «Может быть, /394/ ты хочешь вылечить ал-Фадла б. Йахйу. Известили меня о том, что с ним сделали». [Тогда] я сказал ему: «Да, этого я хочу». Он сказал: «Пойдем [же] к нему, чтобы я уврачевал его». Когда [же врачеватель] увидел его, сказал: «Полагаю, что ему дали пятьдесят плетей». [Абу Йахйа] сказал: «Ударили его двести раз». [Врачеватель] сказал: «Не думаю, вот след пятидесяти плетей. Однако ему следует спать на тростниковой циновке, и я некоторое время потопчу ему грудь». Ал-Фадл опечалился, потом согласился, и [целитель] [180] сделал с ним это. Он топтал ему грудь, взял его за руку и потянул на себя, так что поднял с лежанки, и к ней прилипло много мяса с его спины. Потом [врачеватель] стал заходить и лечить его, пока однажды не посмотрел на него и не простерся ниц. И я сказал: «Что с тобой?» [Тогда] он сказал: «О Абу Йахйа, выздоровел Абу-л-'Аббас. Приблизься ко мне и посмотри». Сказал [Абу Йахйа]. Я приблизился к нему, и [врачеватель] показал мне на спине у [ал-Фадла] растущее мясо. Потом он сказал мне: «Помнишь ли слова мои [о том, что] это ему [от] пятидесяти плетей?» Я сказал: «Да». Он сказал: «Клянусь Аллахом, если бы ему дали тысячу плетей, то след их не был бы сильнее этого следа. Я сказал [о пятидесяти], чтобы душа его укрепилась и пособила мне исцелить его». Когда [врачеватель] вышел, ал-Фадл сказал мне: «О Абу Йахйа! Мне понадобились десять тысяч дирхамов. Ступай же к [человеку], известному как ан-Наса'и и сообщи ему о моей потребности в них». Сказал [Абу Йахйа]: Я принес ему послание, и [ан-Наса'и] приказал отнести деньги к [ал-Фадлу]. [Тогда] он сказал: «О Абу Йахйа! Я хочу, чтобы ты пошел с ними к этому человеку, врачевателю, извинился перед ним и попросил принять то, что я ему посылаю». Сказал [Абу Йахйа]: Я к нему пошел и нашел его сидящим на циновке. [На стене] висела лютня, рядом стояли бутылки с вином. Обстановка была ветхой. И он сказал: «В чем дело, о Абу Йахйа?» [Тогда] я стал извиняться за ал-Фадла, говоря о скудости его обстоятельств, и сообщил ему о том, что он послал ему. [Врачеватель] возмутился и зарычал, так что испугал меня, и стал повторять: «Десять тысяч дирхамов!» Я из всех сил старался, чтобы он принял их, но [врачеватель] отказался. [Тогда] я пошел к ал-Фадлу и [все] рассказал ему. И он сказал мне: «Не обращай внимания, клянусь Аллахом». Потом сказал мне ал-Фадл: «Я хочу, чтобы ты вернулся к ан-Наса'и во второй раз и сказал [бы] ему, что мне нужно еще десять тысяч дирхамов. И если он их выплатит тебе, иди со всем [этим] к [врачевателю]». Сказал [Абу Йахйа]: «Я получил от ан-Наса'и еще десять тысяч, вернулся с деньгами к [целителю] /395/ и все ему рассказал. Он [же] отказался принять что-либо от [ал-Фадла] и сказал: «Неужели я [стану] лечить молодца из ал-абна' ¹⁸⁷ за плату? Уходи от меня. Клянусь Аллахом, я бы не принял и двадцати тысяч динаров». [Тогда] я вернулся к ал-Фадлу и сообщил ему известие. Он сказал мне: «О Абу Йахйа, расскажи мне о лучшем, что ты видел или что известно тебе из наших деяний». Сказал [Абу Йахйа]: И я принялся долго [181] ему рассказывать. [Тогда] он сказал: «Оставь это. Поистине, то, что сделал этот человек, лучше, чем то, что сделали мы за все дни наши».

Джа'фар б. Йахйа был убит в возрасте сорока пяти лет. Сказано: [было ему] менее того. Йахйа б. Халид умер в ар-Ракке в сто восемьдесят девятом году (804/5), как мы уже сообщили.

Сказал ал-Мас'уди: Об ар-Рашиде [имеются] славные известия и [рассказы о его] деяниях. Мы ранее привели их в книгах наших, повествуя [о] ромейских царях после появления ислама и [рассказывая о] том, что было между [ар-Рашидом] и между Нак-фуром ¹⁸⁸ выше в этой книге.

О Бармакидах [имеются] славные известия, а также о добродетелях их и их благодеяниях, равным образом как и прочие удивительные известия [о] них, и [таким образом] восхваляли их поэты и заплачки их [по ним]. Мы привели все это в книге Ахбар аз-заман и [в книге] ал-Китаб ал-Аусат, а в этой книге упомянули [только] замечательные известия, не приведенные нами ранее. Мы также упомянули начало известий [о] них до появления ислама, бытие их во главе храма ан-Наубахар ¹⁸⁹, и это храм огня в Балхе, упомянутом нами ранее в книге, причину наименования [Прародителя рода их] ¹⁹⁰ Бармаком, известие [об отношениях] Бармака Величайшего ¹⁹¹ с царями тюрок, известие о [Бармакидах] после появления ислама, деяния в дни Омейядов, [таких] как Хишам б. 'Абд ал-Малик, и других, и то, что свершали они в дни ал-Мансура. И мы удовлетворились тем, что привели в этой книге часть из этих известий и замечательных преданий.