АЛ-МАСУДИ

ЗОЛОТЫЕ КОПИ И РОССЫПИ САМОЦВЕТОВ

МУРУДЖ АЗ-ЗАХАБ ВА МА'ДИН АЛ-ДЖАУХАР

/322/ [XX] О халифате ар-Ради би-л-Лаха

Присягнули ар-Ради би-л-Лаху Мухаммаду б. Джа'фару ал-Мукта-диру, прозываемому по кунйе Абу-л-'Аббасом, [в] четверг четырех [ночей], прошедших от джумада-л-ула триста двадцать второго года (22.04.933). И пребывал он на халифате, пока [не] прошло из раби' ал-аввал десять дней, [в] триста двадцать девятом году (14.12.940). Умер он внезапно в Городе Мира. Продолжался халифат его шесть лет, одиннадцать месяцев и три дня. Мать его умм валад, по имени Залум ¹.

/323/ Совокупность известий [об ар-Ради], деяниях его и обо всем замечательном, что было в дни его

Назначил ар-Ради вазиром Абу 'Али Мухаммада б. 'Али б. Муклу. Потом назначил он вазиром Абу 'Али 'Абд ар-Рахмана б. 'Ису б. Да'уда б. ал-Джарраха ², потом Абу Джа'фара Мухаммада б. ал-Касима ал-Кархи ³, потом Абу-л-Касима Сулаймана б. ал-Хасана б. Махлада, потом Абу-л-Фатха ал-Фадла б. Джа'фара б. ал-Фурата ⁴, потом Абу 'Абд ар-Рахмана б. Мухаммада ал-Бариди ⁵.

Был ар-Ради стихотворцем, образованным и изысканным [мужем]. [Написаны им] славные стихи о различных металлах, и если не сравнялся он [в стихах этих] с Ибн ал-Му'таззом, то [и] не уступил ему. Из [стихов его] речение, описывающее его состояние и состояние возлюбленного его при встрече их:

Бледнеет лицо мое, если встречается с ним
Взор мой, и краснеет лицо ею [от] смущения,
Словно [прилипла к] щеке его Кровь лица моего.
И вот речение из хороших стихов его: [509]
О Господи, близится посещение ночи.
[Она] скроет меня и заставит забыть его бремя —
Статный виночерпий, если подведет
Светильник, то лик его — источник света.
Намекает он мне, [что] распустит пояс свой,
Кичась [нежностью] щеки, на которой показался румянец.
Идет он, покачивая бедрами, румянец его — словно гранат.
Какой песчаный холм скрывает набедренная повязка его?
И какую [гибкую ивовую] ветвь скрывают его одежды?
Приглашает красота его еще и еще опорожнить кубки.
И доступность его приучает к горечи.
Нет развлечения, которому [бы] он не предался.

Абу Бакр ас-Сули передавал многие из стихов ар-Ради и упоминал достоинство /324/ нравов его, изящество известий [о] нем, осведомленность его в науках и [всяких] видах вежества, интерес его к наукам древних и погруженность его в моря диалектики ученых и философов.

Рассказывали, что увидел ар-Ради во время одной [из] своих прогулок по ас-Сурайа изысканный сад и [в нем] прекрасный цветок. [Тогда] спросил он сопровождавших его надимов: «Видели ли вы [что-либо] прекраснее этого?» И каждый произнес речи, в которых восхвалял [цветок], описывал прелести его и говорил, что не сравнятся с ним никакие цветы мира этого. [Тогда] сказал [ар-Ради]: «Игра ас-Сули в шахматы, [клянусь] Аллахом, прекраснее этого цветка и всего [того], что вы описываете».

Рассказывали, что в начале присутствия ас-Сули у ал-Муктафи доложили [халифу] о мастерстве игры его в шахматы. И был игрок ал-Маварди ⁶ предпочтен игроку [ас-Сули]. Овладел он сердцем [ал-Муктафи, который] восхищен был игрой его. Сыграли [оба игрока] в присутствии ал-Муктафи, и ал-Муктафи держал сторону ал-Маварди, поддерживал и поощрял его уважением и дружеством [своим], и это поначалу смутило ас-Сули. Когда [же] соединила их игра, собрался ас-Сули с [силами], устремился к цели своей и обыграл [ал-Маварди] так, что тому почти [нечего было] противопоставить ему. И ясно предстало изящество игры [ас-Сули] пред ал-Муктафи. [Тогда] отвратился он от любви своей и поддержки ал-Маварди и сказал ему: «Стала розовая вода твоя мочой». [510]

Сказал ал-Мас'уди: Привели нас речи и сочинительство наше к совокупности известий [о] шахматах и [тому], что сказано о них наряду с уже сообщенным нами в этой книге [относительно] шахматной игры, когда приводили мы известия [об] индийцах и началах игры [в] шахматы и в нарды, и о связи этих [игр] с планетами и звездами ⁷. [Так] приведем же совокупность [того], что было об этом сказано и о чем мы не упомянули.

Упомянул 'Амр б. Бахр ал-Джахиз в книге своей о предпочтительности словесного ремесла, и это послание, известное как ал-Хашимиййа ⁸, что ал-Халил б. Ахмад ради овладения грамматикой и [стихотворными] размерами сочинил книгу о ритмах и разрядах звуков, и он еще не трогал струны и еще не касалась рука его смычка, и не много видел он музыкантов. И написал он книгу о речи. И если бы /325/ глупец все силы своей глупости бросил на то, чтобы бредить, то никогда ничего подобного с ним не приключилось бы. И если бы пораженный желчью израсходовал силу желчи своей на [эту] бессмыслицу, то не представилось бы ему ничего подобного. Не удавалось подобное еще никому, разве что оставлял [его Тот], от Кого ничто не уберегаемо. Сказал ал-Джахиз: «[Это] наиотвратительнейшая книга, наивздорнейшее послание, наиудаленнейшая от всякой серьезности [и наиприближенная] к шутовству. Пересказали мне начало книги его о единобожии и кое-что из сказанного им о справедливости. Не удовлетворился он этим, обратился к шахматам, и стало у него в чулане на [одну] безделицу больше. Позабавились с ним люди из свиты шахматистов, потом бросили его».

Говорили люди, бывшие прежде и теперь, что всего шахматных досок, при различии внешнего [вида] их, — шесть, [и] не пользуются в игре другими. И первая [из] них — [это] знаменитая квадратная доска, и она [состоит из] восьми полей на столько же. [Считается, что] изобрели ее индийцы. Потом продолговатая доска и поля ее — четыре на шестнадцать. Фигуры [и пешки] расставляются на ней первоначально в четыре ряда с обеих сторон, так что фигуры стоят [в] два ряда и пешки перед ними также [в два] ряда, и ходят ими подобно фигурам и пешкам [на] первой доске. И квадратная доска, и она десять на столько же. Добавлены к фигурам здесь две, называемые ладьями. Они ходят подобно шаху и едят, и их [можно] съесть. Потом круглая доска, которую [как полагают] изобрели ромеи. Потом круглая звездная доска, называемая [511] небесной. [Число] полей ее двенадцать по количеству знаков небесного зодиака, разделена она [на] две половины. Передвигают на ней семь разноцветных фигур в соответствии с количеством пяти планет и двух светил ⁹ и цветов их.

Разъяснили мы в [приводившихся] ранее известиях [об] индийцах характер соединения [шахмат] с небесными телами и привели сказанное о любовном тяготении их к субстанции планет, а также то, что движение небосвода [происходит] в силу любовного тяготения к [субстанции], что выше его, привели мы и речения их о душе и снисхождении ее из мира разума в мир ощущений, так что забывает она, что помнила, и становится невежественной, и прочий вздор их, в котором у индийцев смешаны знание с ухищрениями [игры этой].

/326/ Потом другая доска, называемая органической ¹⁰. Придумана она в это наше время. Она [представляет собой] семь полей на восемь. Фигур и пешек ее двенадцать, на каждой стороне по шесть. Каждая из шести называет по имени [какого-либо] органа человека, [при помощи] которого он различает, говорит, слышит, видит, бьет, устремляется, и это все [органы] чувств, и общее чувство, [то], что [исходит] из сердца.

Указывали индийцы, а также греки, персы, ромеи и иные, что играли в [шахматы], на особенности видов их, хитростей и принципов [игры], различных причин выбора [способов] ее, диковины, в них [кроющиеся], составили [они] общие и частные [правила игры] и [привели в них] различные славные уловки.

Перекидывались шахматные игроки в [игре] всевозможными шутками и прибаутками. Утверждают многие из них, что это способствует игре [в шахматы] и возникновению нужных идей и мыслей, и что это подобно стихам в размере раджаз, которые используют, сходясь, сражающиеся, погонщик, если он устал, и черпающий вино для напоения. Поистине, это снаряжение игрока, как стихи и речения в размере раджаз — снаряжение сражающегося.

Сохранилось много стихов из [тех], что сказаны некоторыми игроками. Вот одни из них:

Шахматные шутки во время игры
Жарче горения углей.
Скольким слабым игрокам были они
Подмогой против опытного. [512]
И вот пример речения о [шахматах]; достиг [совершенства] сказавший это в описании [шахматной] игры:
Клетчатое красное поле из кожи,
Что [лежит] между двумя щедрыми друзьями.
Вспомнили они войну и измыслили ей подобную,
Не стремясь в ней к кровопролитию.
Один нападает на другого,
А тот на этого, и не дремлет воин.
[Так] посмотри на бывалую конницу снова она возволновалась
В войске того и другого, хотя нет ни барабана, ни знамени.

Вот речение о [шахматах] Абу-л-Хасана б. Абу-л-Багла ал-Катиба ¹¹, [где] были они славно описаны; привлекло [речение это] взоры к большинству их свойств, и был он из славнейших писцов, крупнейших наместников и [тем], кто прославился знанием [шахмат] и игрой в них. Одни из таких речений:

/327/ Расставил молодец шахматы,
Чтобы увидеть с их [помощью]
Последствия, не видные глазу невежды.
И увидел он исход завтрашних бесед
Глазами серьезного [мужа], гораздого на шутки.
Принес он властителю этим пользу, ибо
Показал ему, как беречься несчастий при помощи [шахмат].
Для испытанного мужа шахматный бой —
Все равно что копья да конница.

Сказал ал-Мас'уди: Что же до речений о нардах и свойствах их, [то] приводили мы в этой книге способы расстановки их и уловки в этой игре, [упомянув] разноречия в этом, когда упоминали мы [об] индийцах ¹². Владеют знатоки различными способами игры [в нарды], приемами расстановки и [всевозможными] хитростями. Однако количество нолей едино, без прибыли в них и без убытка, как было указано выше и установлено их правилами, и что две кости в [нардах] поставлены владычествовать, и играющий ими не [имеет] выбора и не в силах отменить их приговор, но [игрок] должен следить за [счетом], считать свои пешки и правильно располагать их. И [были] сказаны об игре [в нарды], и о приговоре двух костей многие стихи, превзошедшие [другие] речения, ибо постигнута в них суть нардов. Вот одно из таких: [513]

Нет проку в нардах, не помогает играющему [в] них
Острота ума, если он обделен [судьбой].
Не приносят нарды удачи, хотя игрок
И наделен остротой ума, если [ему не везет и] не поможет ему судьба.
Явят тебе [нарды], как действуют две кости, вынося свой приговор;
Кости, [что] приносят счастье и несчастье.
И искусный игрок, если покинет его удача,
Не избежит проигрыша.

Сообщил мне Абу-л-Фатх Махмуд б. ал-Хусайн ас-Синди б. Шахик ал-Катиб, известный как Кушаджим ¹³, и был он из людей ученых, знатоков преданий и вежества, что сочинил он для [некоего] друга своего [байты], порицая нарды, [игрой] в которые [друг его] славился, и вот они:

О восхищенный нардами, гордящийся ими,
Гордись этим перед сородичами.
[Клянусь] жизнью, я бы изо всех сил стремился сыграть с тобой,
Когда бы не помогали тебе кости.
/328/ Однако обманывается умный предположением своим,
И плачет он от разочарования.
И если вынесут нарды приговор,
Примут его оба противника.
[Клянусь] жизнью своей, не был я первым,
Кто пожелал и коего подвели желания.

Прочитал мне Абу-л-Фатх и другие [стихи] Абу Нуваса:

[Кость], получившая приказ и выполнившая другой,
Не последовав [ни] заблуждению, ни разуму.
Если скажу я, [то] не повинуются они, не покорны.
[Вместо этого] я делаю, что говорят они, и становлюсь их абом ¹⁴.

Привели мы к главе известий [о] царях индийцев прежде в этой книгу речение [некоего], кто сказал о нардах и двух костях: «Устроены они примером для приобретающего: не овладеешь ими [ни] хитростью, ни уловкой» ¹⁵. [Было] упомянуто в связи с этим, что Ардашир сын Бабака — первый, кто играл в нарды и показал переменчивость мира этого с обитателями его. [Ардашир] установил двенадцать их полей в соответствии с количеством месяцев, и тридцать шашек по числу дней месяца, и, поистине, две кости подобны [514] судьбе и игралищу ее с людьми мира этого. И иное написано нами [о нардах] в этой и прочих наших прежних книгах.

Упомянул некий из [ревностных] мусульман, что предавался умозрительным занятиям, будто придумавший шахматы был судией, независимым в поступках своих, а создатель нард был подневольным, и проявилось в игре, что нет у него [свободы в] деяниях, но поступки его [осуществляются в соответствии] с принуждением судьбы.

Рассказывал ал-'Аруди ¹⁶, и он из [тех], кто воспитывал ар-Ради и прочих халифов и сынов их. Он сказал: Рассказал я однажды ар-Ради [о] Кутайбе б. Муслиме ал-Бахили ¹⁷, о высокомерии и прочих качествах, которые свойственны людям главенства, что восхваляются и порицаются в нравах их. Записал он это, будучи юн и в расцвете молодости своей. И видел я, что не переставал изучать он это, пока не овладел полностью искусством [устроения] собраний. [Тогда] веселились в него услада, радость и щедрость, которых в нем я не видывал прежде. Потом сказал он мне, обернувшись: /329/ «Возможно, со временем овладею я этими качествами и достигну степени [того], кто обладает таким нравом». Так же сказали Кутайбе б. Муслиму, и он [был] правителем Хорасана от [имени] ал-Хаджжаджа и сражался против тюрок: «Вот если бы ты отправил такого-то [человека] — из сторонников его — на войну [против] некоего царя во [главе] войска». [Тогда] сказал Кутайба: «Поистине, это человек великого высокомерия. От великого высокомерия своего восхищается он [собою]. А кто восхищен мнением своим, не советуется [с] мудрецом и не слушает совета его. И кто хвалится собою и гордится [своей] властью, далек от [успеха] и близок к погибели. Ошибка вместе с сообществом лучше правильного разумения с частью [его]. Кто надменен с врагом своим, пренебрегает им, а если пренебрежет им, недооценит дело его. Кто недооценит врага своего, положится на силу свою и успокоится, [думая], что он хорошо снаряжен, [и] осторожность его уменьшится. А чья осторожность уменьшится, оплошности того умножатся. Не видел я еще великого, возгордившегося перед [другим] полководцем, [который] не был бы поражен, разгромлен и покинут. [Клянусь] Аллахом, да будь он более чутким, нежели лошадь, более зорким, нежели орел, [знающим] пути лучше, нежели куропатка, осторожнее сороки, отважнее льва, стремительнее леопарда в прыжке, высокомернее верблюда, хитрее лисицы, щедрее петуха, скупее газеленка, [515] осторожнее журавля, надежнее собаки, терпеливее ящерицы и бережливее муравья. Поистине, душа заботится по мере надобности, бережется по мере опасности и желает по мере потребности. И [было] сказано пред ликом судьбы: «Нет [ни] у гордеца [правильного] мнения, ни у высокомерного — друга. И кто желает быть любимым, добивается любви»».

Сказал ал-'Аруди: Предались мы воспоминаниям однажды во время юности ар-Ради в присутствии его, [когда] собрались люди ученые и знающие известия [о] мужах минувших времен. И привели нас речи к известию [о] Му'авии б. Абу Суфйане, когда прибыла к нему грамота от царя ромеев [с тем], чтобы послал он ему штаны самого полнотелого своего мужа. [Тогда] сказал Му'авия: «Не знаю я никого из таких, кроме Кайса б. Са'да» ¹⁸. И сказал он Кайсу: «Когда придешь [домой], пришли мне штаны свои». [Тогда] снял он их и швырнул ему. И сказал Му'авия: «Почему не послал ты их [мне] из дома своего?» И сказал Кайс:

/330/ Захотел я, чтобы узнали люди, что это
Штаны Кайса, и послы пусть будут свидетелями.
И чтобы не говорили они: «Исчез Кайс, и это
Штаны [мужа из] 'ад, которые он оставил [в наследство] самудянам» ¹⁹.

[Тогда] сказал один из присутствовавших: «Был Джабала б. ал-Айхам ²⁰, один [из] царей сынов Гассана ²¹, двенадцати шибров ²² ростом. И если ехал он верхом, волочились ступни его [по] земле». И сказал ему ар-Ради би-л-Лах: «Если упомянутый Кайс б. Са'д ехал верхом, ступни его чертили [на] земле полосы, и если шел он среди людей, полагали они, будто едет он верхом. Был дед мой 'Али б. 'Абдаллах б. ал-'Аббас ²³ высоким, красивым, [и] люди дивились высокому [его] росту. Говаривал он: «[Доставал] я до плеча 'Абдал-лаха б. 'Аббаса, и был 'Абдаллах по плечо 'Абдаллаху б. 'Аббасу, и был 'Абдаллах по плечо деду моему ал-'Аббасу. И если ал-'Аббас б. 'Абд ал Мутталиб обходил Дом ²⁴, [то ему представлялось с высоты его роста], будто это белый шатер». Сказал [ал-'Аруди]: [Тогда] удивились, [клянусь] Аллахом, [все] присутствовавшие тому известию и речам [ар-Ради] при младости лет его.

Потом упомянули мы о диковинах [разных] стран и о [том], какими видами растений, животных, драгоценных минералов и прочим отличается каждая из земных областей. [Тогда] сказал мне некий из присутствовавших: «Наиудивительнейшее в мире этом — [516] птица, что обитает в земле Табаристан на берегах рек, подобная ястребу. Жители Табаристана называют ее кайкам. [Удивительна] она [сама] и [удивительны] крики, которые она издает, и издает она не иначе как в это время года, то есть весной. И если закричит она, соберутся к ней птахи малые, что в воде, и прочие, и [примутся] кормить ее с [самого] начала дня, а когда будет конец его, схватит она одну из приблизившихся к ней птиц и съест ее. И так делает она всякий день, пока [не] истечет весеннее время года. Когда [же] оно истечет, обратятся против нее птицы и не перестанут бить ее и гнать, и она бежит от них, и не слышно голоса ее до весны. Это птица [с] красивым опереньем [и] красивыми глазами».

Сказал [некто]: «Упомянул 'Али б. Зайд ат-Табиб ат-Табари ²⁵, сочинитель книги /331/ Фирдаус ал-хикам, что эту птицу почти не видно, и не видели еще, [чтобы] ступала она на землю, [как другие птицы], но становится она на землю одной ногой, а не обеими и вместе».

Сказал [ал-'Аруди]: «Упомянул ал-Джахиз, что эта птица одно из чудес света, потому что становится она на землю не обеими ногами, а [лишь] одной [из] них, боясь, что земля под ней провалится».

Сказал [ал-'Аруди]: «Второе чудо — [это] червь, [весом] бывает [он] от мискала ²⁶ до трех, светится [он] ночью подобно свету свечи и летает днем, видны у него многие зеленые гладкие крылья вместо двух. Еда его — пыль, которой он никогда не насыщается, боясь, что исчезнет пыль земная и умрет он с голода. И у [червя] этого многие особенности и различные полезные свойства».

Сказал [ал-'Аруди]: «Третье чудо чудеснее птицы и червя. [Это те], кто продает себя на убийство, то есть наемные воины».

Понравилось известие это присутствовавшим, и скачал Абу л-'Аббас ар-Ради, противореча рассказчику, что привел первое известие: «Упомянул 'Амр б. Бахр ал-Джахиз, что наичудеснейшие в мире этом три [вещи]: сова, не появляющаяся днем из боязни сглаза прелести и красоты своей, и из-за [того], что воображает себя наикрасивейшим [из] животных, появляется она ночью; второе чудо — это журавль, не встающий обеими ногами своими [на] землю, но [лишь] одной [из] них, и если поставит одну, не опирается на нее сильно, [но] ступает с осторожностью, боясь, что провалится под ним земля из-за тяжести его; и третье чудо — это птица, живущая в заболоченных частях рек, которая известна как хозяйка [517] печали ²⁷, подобная журавлю, боится [птица эта], что вода исчезнет с земли и умрет она [от] жажды».

Сказал ал-'Аруди: [Тогда] разошлись присутствовавшие, и всякий подивился ар-Ради — при юности его /332/ и младости лет, как проистекают от него эти знания, хотя собрались [у] него зрелые мужи и знатоки, обладающие собственным мнением.

Сказал ал-Мас'уди: Поведали мы в предшествующих книгах наших о чудесах земли и морей, и [о] чудесах зодчества, минералов, жидкостей и снадобий, и нет надобности приводить здесь [эти известия].

Однако упомянем мы известия [об] ар-Ради, и какова была юность его, и что сообщил о нем воспитатель его, и собрали в этой книге мы известия [о] нем, которые оказались в распоряжении нашем.

Сообщил нам ал-'Аруди. Он сказал: Полуночничал я у ар-Ради зимней суровой ночью, и увидел я его обеспокоенным, встревоженным. [Тогда] сказал я ему: «О Повелитель Верующих, вижу я в тебе черты, [к] которым не привык, и малодушие, которого не знал». [Тогда] сказал ему ²⁸ [ар-Ради]: «Оставь это и расскажи мне что-нибудь. И если прогонишь ты рассказом своим заботы [мои], то тебе [то], что на мне, и [то], что подо мной, но должен ты непременно развеять заботы мои смехом». Я сказал: «О Повелитель Верующих, приехал человек из бану хашим к сыну дяди своего в Медину и пребывал у него год, не ходя в отхожее место. Когда [же] прошел [тот] год, захотел он вернуться в Куфу. [Тогда] взял с него сын дяди его клятву, чтобы пробыл у он у него еще [несколько] дней, и он остался. Были у [того] мужа две певицы, и он сказал им: «Разве не видели вы сына дяди моего и прелести его? Пребывал он у нас год и не ходил в отхожее место». [Тогда] сказали они [господину своему]: «Так, значит, мы должны сделать с ним что-то, чтобы не нашел он для испражнения укромного уголка». Он сказал: «Позаботьтесь об этом». [Тогда] воспользовались они деревом ал-'ушар ²⁹, натолкли его, а оно [было] молодое, и подсыпали его [гостю] в вино. Когда [же] настало для них время пития, подали ему [вино], а хозяина напоили другим. И когда забрало его вино, как забирает господин, и заболел у молодца живот, сказал он [той], что [сидела] рядом: «Госпожа моя, где место пустынное?» И сказала ей подруга ее: «Что говорит он тебе?» Она сказала: «Просит он тебя спеть ему: [518]

Опустели жилища рода Фатимы, И дом родичей ее пустынный».

/333/ И она спела ему. [Тогда] сказал молодец: «Полагаю, что они обе куфийки и не поняли меня». Потом повернулся он к другой и сказал ей: «Где место нескучное?» [Тогда] сказала ей подруга ее: «Что он говорит тебе?» Она сказала: «Он просит тебя спеть ему:

Соскучился он по садам и монастырю,
И тяготится он этим населенным местом».

И она спела ему. [Тогда] сказал молодец: «Полагаю, что они обе иракчанки и не поняли меня». Потом повернулся он к другой и сказал ей: «[Да] укрепит тебя Аллах, где место для омовения?» [Тогда] сказала ей подруга ее: «Что говорит он тебе?» Она сказала: «Он просит тебя спеть ему:

Соверши омовение для молитвы и помолись пять [раз],
И возвести о молитве Пророку».

И она спела ему. [Тогда] сказал он: «Полагаю, что обе они хиджазки и не поняли меня». Потом повернулся он к другой и сказал ей: «О госпожа моя, где место огороженное?» Сказала ей подруга ее: «Что говорит он тебе?» Она сказала: «Он просит тебя спеть ему:

Окружили меня наушники со всех сторон,
А ведь и одного было [бы] мне достаточно».

И она спела ему. [Тогда] он сказал: «Полагаю, что обе они йеменки и не поняли меня». Потом повернулся он к другой и сказал ей: «О такая-то, где место отдохновения?» И сказала ей подруга ее: «Что он сказал тебе?» Она сказала: «Просит он тебя петь ему:

Перестал он шутить и дурачиться,
Изгнал страсть и предался отдохновению».

И она спела ему, а хозяин слушал, притворяясь спящим. А [молодец], когда проняло его [окончательно], принялся говорить:

Захотелось мне опростаться, а они отвлекали меня
Песнями своими.
Когда [же] исчерпалось терпение мое,
Испражнился я этим развратницам в лица. [519]

Потом он распустил шальвары свои, опростался на них и сделал их дивом для смотрящих. Вслед за этим пробудился хозяин. И когда увидел он, что случилось с невольницами, сказал: «О брат мой, что подвинуло тебя на это деяние?» Тот сказал: «О сын развратницы, твои невольницы, [даже] если [бы] видели, что [есть] выход [на улицу] прямым путем, не показали [бы] мне его. И не нашел я иного [для них] воздаяния». Потом уехал [молодец] от него».

Сказал [ал-'Аруди]: [Тогда] овладел ар-Ради /334/ безмерный смех, и вручил мне [халиф] всю бывшую на нем и под ним одежду и утварь. И стоило все это в совокупности около тысячи динаров.

Упомянул ас-Сули. Он сказал: Сказал мне ар-Ради: «Какова была причина [того], что ал-Ма'мун надел зеленое и отменил черное, а потом [снова] надел черное?» Я сказал: «Это [то], что сообщил нам Мухаммад б. Закариййа' ал-Галиби. Он сказал: Рассказал мне Иа'куб б. Джа'фар б. Сулайман. Он сказал: Когда прибыл ал-Ма'мун [в] Багдад, собрались ханшимиты у Зайнаб бинт Сулайман б, 'Али, и была она наизнатнейшей из потомков ал-'Аббаса родословием и наистарейшей [из] них возрастом. [Тогда] попросили ее поговорить с Повелителем Верующих ал-Ма'муном о замене им зеленого [цвета на иной], и она пообещала им это. Пришла [Зайнаб] к ал-Ма'муну и сказала: «О Повелитель Верующих, поистине, у тебя больше возможностей делать благодеяния родичам твоим из сынов 'Али б. Абу Талиба, нежели у них для нас, иначе нарушишь ты обычаи отцов твоих. Откажись [же] от зеленых одежд и не искушай никого прежними поступками своими». Сказал он ей: «О тетушка, не говорил со мною об этом никто словами более доходчивыми, нежели сказала ты, и лучше выражающими смысл слов твоих. Однако Посланец Аллаха, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха, скончался, и принял владычество Абу Бакр. И узнал я, как поступал он относительно нас, людей Дома. Потом принял [владычество] 'Омар, и не отменил он деяний [того], кто предшествовал ему. Потом принял [власть] 'Осман. [Тогда] обратился он к сынам Умаййи и отвернулся от прочих. Потом перешло дело к 'Али б. Абу Талибу. И нет [в том] чистоты, подобной чистоте [перехода власти] к прочим [халифам], но засорена [она] нечистотами. Однако вместе с тем назначил он 'Абдаллаха б. ал-'Аббаса [управлять] Басрой, назначил 'Убайдаллаха б. ал-'Аббаса ³¹ [управлять] Йеменом и назначил Кусама ³² [управлять] ал-Бахрайном. И не оставил он из них никого, кого бы [не] назначил на [520] [важную] должность. И было это на шеях наших, пока [не] отплатил я ему в потомках его [тем], что свершил. А теперь буду поступать я только согласно вашим желаниям». Потом вернулся он к ношению черного [цвета]. И у ал-Ма'муна, о Повелитель Верующих, [имеются] стихи о том же, о чем упомянул я в этом известии, и вот речение его:

Упрекают меня за то, что благодарен я Абу-л-Хасану ³³,
оставившему мне наследство,
И это чудо из чудес для меня.
Халиф, наилучший из людей и первый, кто
Помог Посланцу тайно и открыто.
/335/ И если бы не он, не досталась бы Хашимитам власть,
И пребывали бы они в небрежении и ничтожестве.
И приняли сыны ал-'Аббаса [то], что предназначалось другим,
И кто коснулся этого, более достоин почета и благодеяний.
[Тогда] выказал 'Абдаллах в Басре праведный путь,
И излил 'Убайдаллах щедроты на Йемен.
Разделил ['Али] области халифата между ними.
И я все еще связан этой благодарностью, заложник [ее]».

Овладел [прежде] ал-Кахир многими богатствами, убив Му'ниса, Йалбака, сына его 'Али и прочих, и скрыл [богатства эти]. Когда же схватили его и выкололи ему глаза, и достался халифат ар-Ради, спросили с него богатства, но тот отрицал, что есть у него что-либо из них. [Тогда] стали [его] мучить и пытать разными пытками, и все это лишь увеличивало отпирательства его. [Тогда] занялся им ар-Ради, приблизил его, и приветил, и стал подолгу беседовать с ним, и [оказал ему] почет. Отдал ему [ар-Ради] должное [по] родству, возрасту и предшествованию в халифстве, ласкал и до крайности привечал его. Был у ал-Кахира в одном [из] дворов сад [размером] около джариба ³⁴, где посадил он померанцы, привезенные туда из Басры и 'Умана ³⁵ из [тех], что доставлены были из Земли Индийской. Переплелись деревья [этого сада], и явились плоды его, красные и желтые, словно звезды. Были там всякие деревья, цветы и базилик. Наряду с этим поселили там различных птиц — горлиц, голубей, дроздов, попугаев, что привезены были к нему из [разных] царств и столиц. Было это место красоты чрезвычайной, и ал-Кахир часто пил [вино] над [этим садом] и сидел в тамошних покоях. Когда [же] достался халифат ар-Ради, [521] усилилась любовь его к тому месту, и он постоянно сидел и пил там [вино]. Потом ар-Ради пожалел ал-Кахира и рассказал ему, что ищет сокровища и что ему [самому] ничего из них [не нужно], и попросил [ал-Кахира] помочь ему, поскольку [правил] [ар-Ради] государством, и устроить дела его, и [пообещал] следовать во всем речениям [ал-Кахира] и клятвенно заверил его не стремиться /336/ [ни] к убийству его, ни [к] нанесению вреда ему [самому], ни кому-либо из детей его. [Тогда] открылся ему ал-Кахир и сказал: «Нет у меня [других] денег, кроме как в померанцевом саду». [Тогда] отправился ар-Ради в сад и спросил его о месте. И сказал ему ал-Кахир: «Затмило мой взор, и не знаю я [этого] места, однако прикажи копать, и ты найдешь его, и не укроется от тебя место этого клада». [Тогда] разрыл [ар-Ради] сад, вырвал те деревья, кусты и цветы, так что не осталось там ничего, что бы он [не] разрыл, переусердствовал в рытье, но ничего не нашел. И сказал ему ар-Ради: «Нет здесь ничего из упомянутого тобой. Что же подвигло тебя на [то], что совершил ты?» [Тогда] сказал ему ал-Кахир: «Разве оставил ты мне хоть что-нибудь из богатств моих? Поистине, сокрушался я о [том], что сидел ты в этом месте и наслаждался им, а было оно усладой моей на этом свете. [Тогда] пожалел я, что наслаждается [этим садом] после меня другой». И опечалился ар-Ради о своей хитрости касательно того сада и раскаялся, что поверил [этой уловке] [ал-Кахира]. Удалил он ал-Кахира и более не приближался к нему, боясь, что повредит [ал-Кахир] один [из] членов его.

Ар-Ради часто умащался благовониями. Был он красив наружностью, расточителен, щедр, хорошо знал предания [о] людях древности и деяниях их; [был он] благодетельным к мужам науки, вежества и знания, охотно общался с ними, и был к ним щедр. И всякий день уходили от него сотрапезники не иначе как с подарком, наградой или благовониями. Было несколько сотрапезников [у него], из них Мухаммад б. Йахйа ас-Сули, Ибн Хамдун ан-Надим ³⁶ и прочие. И упрекнули [ар-Ради] за обилие милостей его к приходившим к нему собеседникам. [Тогда] он сказал: «По нраву мне деяния Повелителя Верующих Абу-л-'Аббаса ас-Саффаха, ибо обладал он добродетелями, [что] почти ни у кого не встречаются. Приходил [к] нему сотрапезник, развлекающий певец [или] певица и уходили [не] иначе как с подарком или одеянием, малым или великим. Не откладывал он благодеяния на завтрашний день и говорил: «Удивителен человек, радующий [другого], торопящий [522] радость и [в то же время] задерживающий вознаграждение [тому], кто обрадовал его, откладывая и обещая». Каждую ночь или день, [когда] Абу-л-'Аббас занимался делами своими, уходил всякий из присутствовавших не иначе как обрадованным. И если [даже] не удаются нам дела, как удавались они предшественникам нашим [то] мы утешаем собеседников наших, скорее братьев наших, частью [того], что получаем [сами]». Был [ар-Ради] расточительным во всем, и не считал он чрезмерным /337/ [делиться] с сотрапезниками достоянием своим на протяжении дней [его], и подчас кто-либо из [сотрапезников нарочно] опаздывал в присутствие из-за беспрерывных милостей [халифа]. Среди [прочих] слуг особенно выделял [ар-Ради] Рагиба ал-Хадима ³⁷ и Зайрака ³⁸, а из гуламов Закийа ³⁹ и иных.

Рассказывал Абу-л-Хасан ал-'Аруди, воспитатель ар-Ради. Он сказал: Проплыл я в день михраджана по Тигру мимо дома Баджкама ат-Турки ⁴⁰ и увидел [такие] волнения, развлечения, игры, веселье и радость, каких не видывал. Потом вошел я к ар-Ради би-л-Лаху и нашел его уединившимся, охваченным печалью. [Тогда] я встал перед ним, и он сказал мне: «Приблизься». И я приблизился. [Оказалось], что в руке его динар и дирхам. В динаре было [несколько] мискалей, и в дирхаме также, на них изображение Баджкама в полном вооружении, и вокруг него было написано:

Поистине, [это] мощь. [Так] знай
Возвеличиваемого амира,
Господина людей Баджкама.

На другой стороне тоже [было] изображение, и [Баджакам] сидел [там] в [некоем] покое своем, словно задумавшись, опустивши [голову] ⁴¹. И сказал ар-Ради: «Разве не видишь ты поступки этого человека, [того], к чему устремляются помыслы его и о чем говорит ему душа его?» Не ответил я ничего и принялся [рассказывать] ему известия [о] прошлых халифах и поступках их с приближенными своими. Потом [обратил я внимание его] на известия [о] персидских царях и иных государей и [на то], что претерпели они от приближенных своих, [на] стойкость [царей] перед [лицом] подданных своих, [на] такое устроение ими дел своих, что исправлялись дела их и улучшались обстоятельства их. [Тогда] отвлекся [ар-Ради] от [печали], охватившей душу его. Потом я сказал: «Что мешает Повелителю Верующих быть как ал-Ма'мун в наше время, ибо говорит он: [523]

Награждай сотрапезников [в] день михраджана
Наичистейшим [вином] [в] кувшине,
Чашей старого хосройского,
[Ведь этот] праздник — праздник хосройский ⁴².
И избавь меня от всяких любителей изюма,
[Ведь] не похож я на любителя изюма.
/338/ Пью я [это вино] и провозглашаю его запретным,
И надеюсь на прощение Всемилостивого Господа.
А [любитель изюма] пьет вино и провозглашает его дозволенным,
И это для негодяя — двойное преступление».

Сказал [ал-'Аруди]: [Тогда] развеселился [ар-Ради], и нашла на него щедрость. И сказал он мне: «Ты прав. Не веселиться в этот день — признак бессилия». И приказал он привести собеседников и сел в покое ат-Тадж над Тигром ⁴³. Не видел я дня, что был бы лучше этого в веселии и радости. Наградил он в тот день присутствовавших сотрапезников, певцов и забавников динарами, дирхамами, подарками и различными благовониями. Прибыли к [ар-Ради] подарки Баджкама и приношения его из Земли Персидской, и обрадован был он в тот день, и все, кто были у него.

Сказал ал-Мас'уди: Привели мы [известия о] случившихся в дни ар-Ради событиях и происшествиях полностью и подробно в книге нашей Ахбар аз-заман ва ман абадаху-л-хадасан мин ал-умам ал-мадийа ва-л-аджйал ал-халийа ва-л-мамалик ад-дасира, а [также о том], что было, когда вышел он вместе с Баджкамом в области Мосула и Дийар Раби'а, и что было между Баджкамом и Абу Мухаммадом ал-Хасаном б. 'Абдаллахом б. Хамданом, называемым после того дня Насир ад-Даула. Стремимся мы в этой книге к краткости без разъяснений и пространности, ибо в пространности известий имеется тяжесть для сердец и утомление для слушающего, а краткость известий сберегает многие силы.