АЛ-МАСУДИ

ЗОЛОТЫЕ КОПИ И РОССЫПИ САМОЦВЕТОВ

МУРУДЖ АЗ-ЗАХАБ ВА МА'ДИН АЛ-ДЖАУХАР

/182/ [XIV] О халифате ал-Мухтади би-л-Лаха

Присягнули ал-Мухтади Мухаммаду б. Харуну ал-Васику перед полуднем среди ночи, оставшейся от раджаба двести пятьдесят [383] пятого года (15.06.869). Мать его — ромейская умм валад, называемая Курб ¹. Прозывается он но кунйе Абу 'Абдаллах. И ему тогда было тридцать семь лет. Сказано: был он убит, и не сравнялось ему сорока лет, в двести пятьдесят шестом году (869/70). Было правление его одиннадцать месяцев. Погребен он в Самарре. Сказано: было рождение его в двести восемнадцатом году (833/4)

/183/ Совокупность известий об ал-Мухтади, деяниях его и обо всем замечательном, что было в дни его

Назначил вазирами ал-Мухтади би-л-Лах нескольких человек, несмотря на кратковременность правления его. И спаслись они от убиения и иных преследований его.

Построил ал-Мухтади купол с четырьмя дверями и назвал его Куполом жалоб ². Сидел он в нем ради рассмотрения жалоб простонародья и знатных. Повелевал он творить добро и препятствовать злому ³, воспретил винопитие, запретил певиц и явил справедливость. Каждую пятницу приходил он в соборную мечеть, говорил людям проповедь и предстоятельствовал среди них на молитве. Тогда тяжелым оказался гнет его для простонародья и знати, ибо повел он их по ясной дороге. И сочли они халифат его долгим, и намучились днями его, и сговорились против него и убили его. А дело в [том], что Муса б. Буга ал-Кабир был наместником. Он пребывал в Рее и был занят войной с мужами из рода Абу Талиба, такими как ал-Хасан б. Зайд ал-Хусайни, и дайламитами ⁴, которые насильственно вошли в местность Казвина и учинили убиение жителей ее. И когда достигло Мусы б. Буги [известие об] убийстве ал-Му'тазза и об участии в этом Салиха б. Васифа и тюрок, выступил он из тех мест в Самарру, осуждая то, что произошло с ал-Му'таззом.

Привели мы ранее в этой книге известия об ал-Му'таззе и о его убийстве. И не рассказали мы подробно о том, как он был убит. Заспорили люди о подробностях этого. Видел я знатоков житий и хронологий и мужей, интересующихся известиями о династиях. [Эти мужи] разошлись во мнениях относительно убийства его. И из них те, кто упомянул, что ал-Му'тазз умер в темнице своей во время халифата ал-Мухтади би-л-Лаха, внезапно в соответствии с [тем], как мы рассказали. И из них те, кто упомянул, что он был лишен в заточении своем пищи и питья и умер /184/ от непоступления питательных веществ из еды и питья. И из них те, кто считал, что ему ввели клистир из кипящей воды. И поэтому, когда его вынесли к людям, они обнаружили, что живот его опух. Наиболее [384] распространено среди знатоков, которые интересовались известиями об Аббасидах, [то], что его насильно ввели в баню и была баня раскалена, и не дали ему выйти из нее. Потом заспорили те [знатоки]. И из них те, кто сказал, что его оставили к бане, пока не отлетела душа его. И из них те, кто упоминал, что его вынули из бани после того, как душа его чуть было не погибла от жара, потом напоили его водой со льдом, и она разорвала печень и прочие внутренности, и он тут же затих. И это на второй день, прошедший от ша'бана, двести пятьдесят пятого года (16.07.869). Мы привели полностью эти известия и разногласия знатоков по поводу этих событий в книге нашей Ахбар аз-заман.

Когда дошло до ал-Мухтади известие о походе Мусы б. Буги на Обитель халифата, не понравилось ему это, и он написал Мусе, чтобы тот оставался на месте и не покидал бы местопребывания своего, ибо нужен он там, но не захотел Муса б. Буга [ничего], кроме поспешного выступления. Так что прибыл он в Самарру, и это [было] в двести пятьдесят шестом году (869/70), и Салих б. Васиф управлял делами при ал-Мухтади. Когда же приблизился Муса к Самарре, закричало простонародье на местах своих и чернь на дорогах своих: «О Фир'аун, пришел Муса» ⁵. Салих б. Васиф бежал от ал-Мухтади, когда узнал о приходе Мусы, и сказал: «Поистине, ал-Мухтади написал Мусе тайно, чтобы он шел на Самарру и явился в нее, и написал ему открыто, чтобы он не приходил». Муж из военачальников-тюрок, называемый Байкбак, тоже захватил власть и выдвинулся. Вошел Муса в Самарру и проник к ал-Мухтади, где тот сидел, рассматривая жалобы, а помещение [было] заполнено знатными людьми и простонародьем. Тогда двинулись сторонники Мусы, ворвались в здание и стали выгонять из него простонародье самыми жестокими ударами булав и секир, что убивают, и творя насилие. И зашумело простонародье. [Тогда] поднялся ал-Мухтади, негодуя из-за деяний их с собравшимися, но [сторонники Мусы] не отвратились от того, чем занимались. [Тогда] он во гневе отошел в сторону. И подвели ему /185/ коня, и он, почувствовав их коварство, сел на него и поехал и дом Йарджуха ⁶. Муса б. Буга ушел из дома ал-Мухтади, когда увидел в нем волнение простонародья. И остановился он в доме [Йарджуха], и ал-Мухтади отвели туда. Пребывал он у Мусы б. Буги и три [дня]. Взял с него Муса обеты и клятвы, чтобы не поступил он с ним коварно. Большинство войска было с Мусой б. Бугой. И выказал ал-Мухтади [385] [такие] набожность и воздержание, что воины настрадались от него. Не пил он вина. В нраве его была ярость, и он ненавидел Мусу. Все чуть было не закончилось благополучно, потому что Муса пожалел его. И оба они замыслили убить Салиха б. Васифа. Испугался Муса, что Салих б. Васиф строит им козни, скрываясь от них. Тогда разослал он соглядатаев на поиски его и нашел его. И когда увидел Салих, что вот-вот нападут они на него, стал сражаться, чтобы защитить себя. Потом был он убит. Отрубили ему голову и принесли ее Мусе б. Буге. Есть среди [знатоков исторических преданий] те, что считают, будто для него растопили баню и ввели его туда, и он умер в ней, подобно тому, как случилось [это] с ал-Му'таззом.

Тем временем окрепли силы Мусавира аш-Шари, приблизился он с войском своим к Самарре и причинил людям бедствия. Опасными стали дороги и появились [на них] бедуины. Тогда отправил ал-Мухтади би-л-Лах Мусу б. Бугу и Байкбака на войну с аш-Шари. Он [же] выехал вместе с ними и проводил их. Выступили они, не встречая сопротивления. И когда понял ал-Мухтади, что они возвращаются, выехал и встал лагерем у Джиср Самарра с войском из тюрок, магрибинцев и прочих, чтобы сразиться с Байкбаком. Говорят, что Байкбак прочитал Мусе послание ал-Мухтади о том, чтобы погубить его. И Мусе написал он подобное тому [о Байкбаке]. [Так] они узнали о том, что халиф разжигает вражду между ними, и отказались от [первоначальных целей своих], во имя коих выступили. Байкбак напал на ал-Мухтади, а Муса отошел за Самарру, избегая сражения с ним. И случилась между ал-Мухтади и Байкбаком великая битва, в которой было убито много народу. Байкбак потерпел поражение, а ал-Мухтади победил. Тогда напал засадной отряд Байкбака на ал-Мухтади, и в нем был Йарджух ат-Турки. И бежал ал-Мухтади со сторонниками своими. Он вошел в Самарру, прося спасения и поддержки у простонародья, крича на рынках, и впереди него [шли] люди из родов ансаров, но не было спасения. Тогда, отчаявшись в поддержке, ушел он в дом /186/ Ибн Хай'уны в Самарре, чтобы спрятаться там. [Тут] напали на него, сместили и доставили оттуда в дом Йарджуха. Было сказано ему: «Хочешь ли ты наставить людей на великое житие, которого они не знали?» И он сказал: «Я хочу наставить их на житие Посланца, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха, сородичей его и Праведных халифов». Тогда было ему сказано: «Поистине, Посланец, да пребудет с ним приветствие и благословение [386] Аллаха, был с людьми, проявлявшими благочестие в этом мире и желавшими мира иного, такими как Абу Бакр, 'Омар, 'Осман, 'Али и другие. А твои люди — это тюрок, хазар, ферганец, магрибинец и прочие инородцы, которые не ведают об участи своей на том свете, однако цель их — блага мимолетные этого мира. Как же наставишь ты их на путь истинный, о котором говоришь?» И обоюдно умножились их речи и споры их о том и об этом. Потом согласились они с ним в соответствии со своими представлениями. И когда спор их почти что завершился, поднялся Сулайман б. Вахб ал-Катиб ⁷ — а может быть, некто другой — и сказал: «Дурны помыслы ваши и дела. Если и пошел [ал-Мухтади] на уступки в речах своих, то намерения его относительна вас иные». Сказал [Сулайман б. Вахб ал-Катиб]: «Он покончит со всеми вами и рассеет сообщество ваше». И когда услышали они эти речи, отступились [от слов своих] и пришли к ал-Мухтади с кинжалами. Первым ранил его племянник Байкбака. Он ранил его кинжалом в шейную вену и повалился на него, припал ртом к ране, а из нее хлестала кровь, и принялся сосать кровь, пока не напился ею. И был тюрок пьян. И когда напился он кровью ал-Мухтади, встал выпрямившись, а ал-Мухтади уже умер, и сказал: «О сторонники наши, напился я кровью ал-Мухтади, как напился в день этот вином».

Спорили о том, как именно убили ал-Мухтади. И наиболее известным из упомянутого нами является убийство его кинжалами. И есть [те], кто считал, что ему раздавили мошонку и он умер. И есть [те], кто считал, что его положили между двумя большими досками и затягивали веревками, пока он не умер. Говорили: был убит он удушением. Говорили [также]: давили его коврами и подушками, пока он [не] умер. И когда умер он, стали носить его, вопия и плача, и раскаялись в [том], что содеяли, ибо явилось им его благочестие и богомольство. Говорили, что это было во вторник четырнадцати ночей, оставшихся от раджаба двести пятьдесят пятого года (29.06.869). Муса б. Буга и Йарджух ат-Турки не были причастны к деянию тюрок.

/187/ Озлобились тюрки на ал-Мухтади оттого, [что] убил он Байкбака. [Когда] Байкбак попал в руки ал-Мухтади, тот перебил ему шею и бросил к сторонникам его. И среди [знатоков исторических известий есть те,] кто считал, что ал-Мухтади был убит в сражении, в месте, известном как Джиср Самарра, упомянутом нами прежде. [387]

И ал-Мухтади, когда достался ему халифат, вывел Ахмада б. Исра'ила ал-Катиба ⁸ и Абу Нуха ал-Катиба ⁹ к Баб ал-'Амма ¹⁰ в Самарре в четверг трех ночей, прошедших от месяца рамадан (16.08.869), ударил каждого из них пятьсот раз плетью, и они умерли. И это за дела их, заслужили они у ал-Мухтади [то], что следовало по приговору шариата сделать с ними.

Был убит ал-Мухтади, а детей у него семнадцать мальчиков и шесть девочек.

Назначил ал-Мухтади Ахмада Ибн ал-Мудаббира" собирать харадж с Палестины. И случились между ними происшествия, все известия о которых мы привели в наших предшествующих книгах, как и известия об Ибн ал-Мудаббире, когда прибыл он в Палестину и какие суммы отвез в Самарру. И было сказано, что ал-Му'тазз би-л-Лах ранее отправил его в Сирию. И об Ахмаде Ибн ал-Мудаббире есть славные известия. И [есть] известия об Ибрахиме Ибн ал-Мудаббире, брате его, и о повелителе зинджей, когда тот взял его в плен.

Сказал ал-Ма'суди: И из достославных историй об Ахмаде Ибн ал-Мудаббире из [того], что записали люди о туфайлах, [известно], что Ахмад мало предавался сотрапезничеству. Было у него семеро сотрапезников, и он не общался с иными и не благоволил ни к кому прочему. Он выбрал их для своего общения и для застолья своего. Каждый из них был сведущ в некоей отрасли знаний, и не было ему в ней равных. И был некий туфайл, известный как Ибн Даррадж ¹², из совершеннейших в вежестве, из наиболее легких духом и наиболее изощренных во всякой шутке. Он не оставлял [своих] ухищрений, пока не узнал, в какое время Ахмад Ибн ал-Мудаббир сотрапезничает с избранными своими. Тогда переоделся он в одеяние его сотрапезников и вошел в сообщество их. Хаджиб подумал, что это с ведома господина его и по знакомству с прочими сотрапезниками. И он никоим образом не воспротивился этому. Вошел Ахмад Ибн ал-Мудаббир, увидел [туфайла] среди людей и сказал хаджибу своему: «Пойди к тому мужу и скажи ему: «Что тебе нужно?» [Тогда Ибн Даррадж] попал в руки хаджиба и узнал, что его разоблачили и [решил], что Ибн ал-Мудаббир не удовольствуется [никаким] иным наказанием, кроме убийства его. /188/ Прошел он, волоча ноги. И [хаджиб] сказал ему: «Хозяин спрашивает тебя: «Что тебе нужно?» [Тогда Ибн ад-Даррадж] сказал: «Скажи ему: «Ничего»». И [Ибн ал-Мудаббир сказал хаджибу|: «Вернись к нему и скажи: «Что же ты сидишь?»» [Тогда [388] Ибн ад-Даррадж] сказал: «Скажи ему: «Я туфайл, да помилует тебя Аллах»». И сказал ему Ибн ал-Мудаббир: «Так ты туфайл?» Он сказал: «Да, да укрепит тебя Аллах». [Ибн ал-Мудаббир] сказал: «Поистине, терпят, когда входит туфайл в дома людей и портит желанную для них уединенность со своими сотрапезниками и вторгается в тайны их, [только] если туфайл имеет некоторые таланты, [к примеру], если он игрок в шахматы или в нарды, или играет на лютне или на танбуре». [Тогда] сказал [Ибн ад-Даррадж]: «Да поддержит тебя Аллах, я владею всеми этими искусствами». Сказал [Ибн ал-Мудаббир]: «А какого уровня ты в них?» Он сказал: «Высшего во всех». Сказал [Ибн ал-Мудаббир] одному [из] сотрапезников своих: «Сыграй с ним в шахматы». Тогда сказал туфайл: «Да облагодетельствует Аллах хозяина, а если я проиграю?» [Ибн ал-Мудаббир] сказал: «Мы изгоним тебя из покоев наших». [Туфайл] сказал: «А если выиграю?» [Ибн ал-Мудаббир] сказал: «Дадим тебе тысячу дирхамов». Сказал Ибн ад-Даррадж: «Не соизволишь ли ты, да поддержит тебя Аллах, приказать принести тысячу дирхамов? Ведь, поистине, [пребывают] в них силы для души и убежденность в победе». [Тогда] принесли деньги, и они сыграли. Туфайл выиграл и протянул руку, чтобы взять дирхамы. Но сказал хаджиб, чтобы отвести от себя часть [беды], в какую он попал: «Да укрепит тебя Аллах, он заявил, что он высшего уровня, а сын такого-то, слуга твой, обыграет его». [Тогда] привели слугу, и он обыграл туфайла. И сказал ему Ибн ал-Мудаббир: «Уходи». Но Ибн ад-Даррадж сказал: «Принесите нарды». Тогда их принесли, и с Ибн ад-Дарраджем сыграли, и он выиграл. Тогда сказал хаджиб: «Этот не на высшем уровне в нардах, даже привратник наш такой-то обыграет его». Привели привратника, и обыграл он туфайла. Тогда сказал ему Ибн ал-Мудаббир: «Выйди». Но он сказал: «Господин мой, а лютня?» И принесли лютню. Тогда заиграл он, и пришлось это кстати, запел и развеселил. И сказал хаджиб: «О господин мой, по соседству с нами старец-хашимит, обучающий певицу, искуснее его». Тогда привели старца, и был он зажигательнее Ибн ад-Дарраджа. И сказал ему Ибн ал-Мудаббир: «Выйди». И [туфайл] сказал: «А танбур?» Тогда дали ему танбур, и он заиграл на нем [так], что люди не слыхивали лучше этого, а потом запел. И сказал хаджиб: /189/ «Да укрепит Аллах хозяина, по соседству с нами перекупщик искуснее его». Тогда привели перекупщика, и он был искуснее Ибн ад-Дарраджа. И сказал ему Ибн ал-Мудаббир: «Изучили мы тебя [389] со всем тщанием, но не заслуживает ремесло твое ничего [иного], кроме изгнания из дома нашего». Тогда туфайл сказал: «О господин мой, осталась у меня славная шутка». Тот сказал: «А какова она?» Туфайл сказал: «Прикажи принести мне самострел с пятьюдесятью свинцовыми шарами. Пусть поставят этого хаджиба на четвереньки, а я стану метать их все ему в зад, и если хоть один не попадет, ты перебьешь мне шею». Тут закричал хаджиб, и Ибн ал-Мудаббир обрел в этом исцеление душе своей [и узрел] наказание для хаджиба и воздание ему за [то], что тот оплошал и пустил туфайла в его собрание. Тогда приказал он принести два седла, и их принесли. Одно поставили на другое, а сверху привязали хаджиба. Потом приказал Ибн ал-Мудаббир принести самострел и свинцовые шары и вручил их туфайлу. И тот метнул их и не промахнулся. Освободили хаджиба, а он стонал от [того], что с ним было. [Тогда] сказал ему туфайл: «Нет ли у ворот хозяина [кого-либо], кто мог бы сделать подобное этому?» И [хаджиб] сказал: «О рогач, если мишенью будет моя задница, — нет!»

О туфайлах есть славные истории, подобные повести о Бунане ат-Туфайли, об ал-Мутаваккиле и о лаузиндже ¹³ и [о том], как начал он считать от одного и далее, а также другие истории, которые привели мы в наших двух книгах Ахбар аз-заман и ал-Аусат подробно, целиком и полностью. В этой книге мы помещаем только самое замечательное из [того], о чем мы не упомянули в предыдущих наших книгах.

В правлении своем ал-Мухтади би-л-Лах шел путем праведности и веры. Поэтому приблизил он улемов, возвысил факихов и объял их милостями своими. Говаривал он: «О Хашимиты, дайте мне идти но пути 'Омара б. 'Абд ал-'Азиза, и тогда буду я среди вас подобен 'Омару б. 'Абд ал-'Азизу среди Омейядов». Проявил он умеренность в одеяниях, убранстве, яствах и питье. Приказал он вынести золотые и серебряные сосуды из хранилищ. Их сломали и начеканили динаров и дирхамов. Обратился он к изображениям, /190/ что находились в покоях, и были они стерты. И заколол он козлов, которых стравливали перед халифами, и убил заключенных в клетки зверей. Убрал ал-Мухтади бархатные ковры и всякую утварь, не разрешенную шариатом. До него тратили халифы за трапезами своими каждый день [по] десять тысяч дирхамов. Уничтожил он это и определил для стола своего и прочего кормления на каждый день сто дирхамов и постоянно постился он. [390]

И сказано, что когда убили ал-Мухтади, выкинули вещи его оттуда, где он скрывался. И нашли запертый его ларец и вообразили, будто там деньги или драгоценности. Когда же его открыли нашли там шерстяную джуббу и оковы. Говорили еще: власяницу Тогда спросили [того], кто ему прислуживал, и он сказал: «Когда наступала ночь, ал-Мухтади надевал ее и сковывал себя. И он совершал ракаты и падал ниц, пока [не] заставало его утро. И спал он ночью час после второй вечерней молитвы, потом вставал».

И, поистине, слышал некто, общавшийся с [ал-Мухтади] перед тем, как убили его, что когда совершил он вечернюю молитву и приблизилось время разговления, то сказал: «Господи, верно передают от пророка Твоего Мухаммада, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха, что он сказал: «Молитва троих не заслонится от Аллаха — молитва справедливого имама, — а я источил душу свою ради справедливости к пастве моей, — и молитва несправедливо обиженного, и молитва постящегося, пока он не разговеется», — а я постящийся». И принялся молиться [за гонителей своих], чтобы быть избавлену от зла их.

Упомянул Салих б. 'Али ал-Хашими ¹⁴. Он сказал: Однажды присутствовал я, когда воссел ал-Мухтади для рассмотрения жалоб, и я увидел простоту доступа к нему и отправку писем от него в различные области [по поводу того], на что ему жаловались, и это мне понравилось. Тогда принялся я вперять в него взор, когда смотрел он в бумаги, а когда поднимал он взор свой на меня, я отворачивался. И он словно узнал, чту в душе моей, и сказал мне: «О Салих, кажется мне, есть на душе у тебя [нечто], о чем ты хочешь сказать». Я сказал: «Да, о Повелитель Верующих». Тогда он замолчал. Кода же освободился он от дел своих, приказал мне не уходить. Он поднялся, а я долго сидел. Потом он позвал меня, и я вошел к нему, а он — на циновке для молитвы. Тогда он сказал мне. «О Салих, расскажешь ли ты мне о [том], что у тебя на душе, или я расскажу тебе об этом?» Я сказал: «Нет, пусть лучше говорит Повелитель Верующих». И он сказал: «Кажется мне, что тебе понравилось [то], что видел ты в /191/ присутствии нашем, и ты подумал: «Что это за халиф, если не говорит о сотворенности Корана»» ¹⁵. И я сказал: «Да». Тогда он сказал: «И я полагал так некоторое время, пока не привели к ал-Васику старца из людей фикха и хадиса, из жителей Аданы на сирийской границе, в оковах, высокого, благообразного. И [старец] приветствовал его безбоязненно и кратко помолился за [391] халифа. Тогда увидел я стеснение в глубине глаз ал-Васика и милость к [этому старцу]. И [ал-Васик] сказал ему: «О старец, отвечай Абу 'Абдаллаху Ахмаду б. Абу Ду'аду, о чем он спросит». Тогда он сказал: «О Повелитель Верующих, Ахмад мал и слаб для спора». И я заметил в ал-Васике вместо мягкости и милости к [старцу] гнев. И он сказал ему: «Абу 'Абдаллах слаб для спора?» Тогда он сказал ему: «Не расстраивайся, о Повелитель Верующих. Позволишь ли поговорить с ним?» И сказал ему ал-Васик: «Разрешаю тебе». Тогда повернулся старец к Ахмаду и сказал ему: «О Ахмад, к чему ты призвал людей?» И он сказал: «К речам о сотворенности Корана». Тогда сказал старец: «Входит ли учение твое, к которому ты призвал — людей, о сотворенности Корана, в религию и будет ли религия совершенной только благодаря этому учению?» Он сказал: «Да». Сказал старец: «Призвал Посланец Аллаха, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаху, людей к этому или избавил от этого?» Он сказал: «Избавил их». [Старец] сказал: «Так знал ли это Посланец Аллаха, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха, или не знал?» Он сказал: «Он знал это». Сказал старец: «Тогда почему призвал ты людей к [тому], к чему Посланец Аллаха, да пребудет с ним молитва и благословение Аллаха, не призывал их и от чего он их избавил?» Тогда замолчал Ахмад, и сказал старец: «О Повелитель Верующих, это первое». Потом сказал он ему через некоторое время: «О Ахмад, сказал Аллах и Книге Своей редкостной: «Сегодня Я завершил для вас вашу религию и закончил для вас Мою милость и удовлетворился для вас исламом как религией» ¹⁶. А ты сказал, что не будет религия совершенной без учения нашего о сотворенности Корана. Но более прав Аллах в Его завершении и окончании или ты в ущербности своей?» И он замолчал. Сказал старец; «О Повелитель Верующих, это второе». Потом сказал он [Ахмаду] через некоторое время: «Сообщи мне, о Ахмад, о речении Аллаха, Велик Он и Славен, в Книге Его: «О посланник, передай, что низведено тебе от твоего Господа» ¹⁷. И так далее. И принадлежит ли учение это твое, к которому призвал ты людей, к [тому], что донес Посланец Аллаха, да пребудет с ним молитва и благословение Аллаха, до общины, или нет?» Тогда он замолчал. И сказан старец: «О Повелитель Верующих, это третье». Потом сказал он через некоторое время: «Сообщи мне, /192/ о Ахмад, если бы узнал Посланец Аллаха, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха, об этом твоем учении, к которому и [392] произнесению которого касательно сотворенности Корана призвал ты людей, мог бы он отречься от них или нет?» Сказал Ахмад: «Да, для него это было бы возможно». Тогда сказал старец: «А также для Абу Бакра и 'Омара, а также для 'Османа и также для 'Али, да будет доволен ими Аллах?» Ахмад сказал: «Да». Тогда повернул старец лик свой к ал-Васику и сказал: «О Повелитель Верующих, если не позволено нам [то], что позволено Посланцу Аллаха, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха, и асхабам его, то Аллах суров с нами». Тогда сказал ал-Васик: «Да не позволит нам Аллах, если не позволительно нам [то], что позволительно для Посланца Аллаха, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха, и для асхабов его». Потом сказал ал-Васик: «Разорвите оковы его». И когда сорвали с него оковы, надел он их на себя [снова]. И сказал ал-Васик: «Оставьте его». Потом сказал он старцу: «Почему надел ты их на себя [снова]?» Он сказал: «Потому что дал я зарок надеть их. И если надену я их, то завещаю положить между саваном и телом моим, чтобы сказать: «О Господи, спроси этого раба Своего, зачем сковал он меня несправедливо и стращал из-за меня родичей моих?» Тогда заплакал ал-Васик, и заплакал старец, и все присутствовавшие. Потом сказал ему ал-Васик: «О старец, прости меня». И он сказал: «О Повелитель Верующих, не успею я выйти из дома своего, как поставлю тебя среди добродетельных из уважения к Посланцу Аллаха, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха, и к родству твоему с ним». Тогда просиял лик ал-Васика от радости. Потом сказал он ему: «Останься у меня, я тебя обласкаю». И старец сказал: «Пребывание мое в дальних пределах полезнее. Я древний старец, и есть у меня просьба». Он сказал: «Проси, что потребно тебе». Старец сказал: «Позволит ли мне Повелитель Верующих вернуться туда, откуда забрал меня этот нечестивец?» Он сказал: «Разрешим тебе». И приказал ал-Васик выдать ему награду, и старец не принял ее. С тех пор отступился я от того учения, и полагаю, что и ал-Васик отступился от него».

Сказал [Салих б. 'Али ал-Хашими]: Показал мне ал-Мухтади однажды тетради книгохранилищ. [И оказалось], что на обложке одной из этих книг байты, сказанные ал-Му'таззом и написанные рукою его. И [вот] они:

/193/ Поистине, познал я исцеление врачеванием от боли моей
И не познал исцеления от любви и коварства. [393]
Пугался я любви и терпел страсть.
Поистине, удивляюсь я терпению своему и испугу своему.
Кого-то отвлекала от друга его боль,
Но не отвлечет меня от любви к вам боль моя.
Не наскучит мне любимая. О, если бы всегда
Был я с любимой и если бы любимая была со мной!

Тогда нахмурилось лицо ал-Мухтади би-л-Лаха, и он сказал: «Молодость и власть юности». И ал-Мухтади, бывало, часто произносил первый байт этого стихотворения.

Упомянул Мухаммад б. 'Али ар-Раба'и. Был он из [тех], кто завсегдатайствовал у ал-Мухтади, и был он хорош общением, знающим деяния людей и известия о них. Он сказал: Проводил я ночи вместе с ал-Мухтади, и однажды ночью он сказал мне: «Знаешь ли ты известие Нуфа ¹⁸, которое поведал он от 'Али б. Абу Талиба, когда ночевал с ним?» Я сказал: «Да, о Повелитель Верующих. Упомянул Нуф, сказав: «Видел я 'Али, да будет доволен им Аллах, однажды ночью, когда часто выходил он, входил и глядел на небо. Потом он сказал мне: «О Нуф, спишь ты? » Сказал Нуф: «Я сказал: «Нет, смотрю я. Не смыкаю я глаз с этой ночи, о Повелитель Верующих». Тогда он сказал мне: «О Нуф, блаженны благочестивые в этом мире, стремящиеся к свету иному. Они — люди, что сделали землю Божью ковром, пыль ее — одеждой, воду ее — благовонием, Писание — знамением, молитву — покровом. Потом отстранились они от мира этого подобно ал-Масиху 'Исе б. Марйам, да пребудет он в мире. О Нуф, поистине, Аллах Всевышний внушил рабу Своему 'Исе, да пребудет он в мире: «Скажи сынам Исраилевым, чтобы не входили они ко Мне, кроме как с сердцами боязливыми, и взорами потупленными, и ладонями чистыми. И объяви им, что Я не отвечу ни одному из них на молитву его, если хоть одна из тварей Моих [потерпит] от них несправедливость»». Сказал Мухаммад б. 'Али ар-Раба'и: Клянусь Аллахом, записал ал-Мухтади это известие рукою своею. И слышал я в глубине ночи, когда оставался он наедине с Господином своим в предназначенном для того доме, как плакал он, говоря: «О Нуф, блаженны /194/ благочестивые в этом мире, стремящиеся к свету иному». И [часто] рассказывал он известие это до конца его, пока [не] произошло известное дело между ним и тюрками, которые убили его. [394]

Сказал Мухаммад б. 'Али: Сказал я однажды ал-Мухтади, оставшись с ним наедине, когда перечислили мы многие беды мира этого, и [тех], кто желал его, и [тех], кто отказался от него и явил в нем благочестие: «О Повелитель Верующих, что заставляет человека мыслящего, здравого, хотя и знает он о всех бедах мира этого и о быстроте ухода его, гибели его и об ослеплении [тех], кто стремится к нему, все же любить его и быть привязанным к нему?» Сказал ал-Мухтади: «Предопределено это человеку. Из мира этого создан он, и мир этот — мать ему. В нем вырос человек, и он — жизнь его. В нем определено пропитание человека, и он бытие его. В него возвращается человек, и мир этот кончина его. И в нем приобретает человек рай, и мир этот — начало счастья человека. Мир этот — переход праведников в рай. Так как же не любить дорогу, ведущую шествующего по ней к раю, [а человек такой пребывает] в непреходящей благости, вечно сущим, если он из жителей рая?»

И сказано, что речи эти из ответа 'Али б. ал-Хусайна б. 'Али б. Абу Талиба, да будет доволен ими Аллах. И ответил он так вопрошающему, спросившему его об этом. И они взяты из слов Повелителя Верующих 'Али б. Абу Талиба, да будет доволен им Аллах, когда восхвалил он мир этот и стал порицать порицающего его, как предпослали мы ранее в этой книге, в главе о благочестии его и известий о нем ¹⁹.

Сказал ал-Мас'уди: Было выступление повелителя зинджей в Басре в халифат ал-Мухтади, и это в двести пятьдесят пятом году (868/9). Он утверждал, что является 'Али б. Мухаммадом б. Ахмадом б. 'Исой б. Зайдом б. 'Али б. ал-Хасаном б. 'Али б. Абу Талибом ²⁰. Большинство людей отрицает, что он глашатай рода Абу Талиба. Был он из жителей деревни в окрестностях Рея, называемой Варзанин ²¹. Деяния его указывают на то, что его справедливо обвиняли в следовании воззрениям азракитов из хариджитов ²², ибо против него свидетельствуют убийства женщин, детей и умирающих старцев, которые не заслуживают убиения. /195/ Есть у него проповедь, в начале которой он говорит: «Аллах Превелик, Аллах Превелик. Нет божества кроме Аллаха, и Аллах Превелик. Только Аллаху принадлежит власть». Считал он все грехи многобожием. Сторонники его были зинджами. Явление его было в Би'р Нахл ²³ между Мадинат ал-Фатх и Карх ал-Басра ²⁴ в ночь четверга трех ночей, оставшихся от месяца рамадана двести пятьдесят пятого года (08.09.869). Овладел он Басрой в двести пятьдесят седьмом [395] году (870/1). Был он убит в ночь субботы двух ночей, прошедших от сафара двести семидесятого года (12.08.883), и это в халифат ал-Му'тамида 'ала-л-Лаха. Составили люди об известиях, о сражениях его и делах многие книги. И первый, кто собрал известия о нем и о начале дел его, когда попал он в страну ал-Бахрайн и [о том], что было между ним и бедуинами, — Мухаммад б. ал-Хасан б. Сахл ²⁵, сын брата обладателя Двух Верховенств ал-Фадла б. Сахла, сподвижника ал-Ма'муна. И он — муж, у которого с ал-Му'тадидом би-л-Лахом ²⁶ было [то], о чем упомянули мы и чем прославился он прежде среди людей, пока не водрузил его ал-Му'тадид, словно курицу, на огонь, и кожа его раздулась и потрескалась.

Упомянули люди повелителя зинджей в известиях о носящих белые одежды и [в] книгах. Привели мы все известия о нем и о начале дела ал-билалиййи и ас-са'диййи в Басре в ал-Китаб ал-Аусат, что избавляет от необходимости повторения этого. Мы приведем в этой книге в подобающем тому месте самое замечательное и известий [о] повелителе зинджей и [о] том, как он был убит.

Сказал ал-Ма'суди: В этом году, и этот год двести пятьдесят пятый (868/9), и сказано — год двести пятьдесят шестой (869/70), была кончина 'Амра б. Бахра ал-Джахиза в Басре, в мухарраме ²⁷. И не знает никто из знатоков преданий и людей науки никого, у кого было бы более книг, хотя и исповедовал он учение ал-'усманиййа ²⁸. Было у Абу-л-Хасана ал-Мада'ини много книг, однако Абу-л-Хасан ал-Мада'ини воспроизводил [то], что слышал. А книги ал-Джахиза, несмотря на известное его заблуждение, устраняют ржавчину умов и открывают ясность довода, ибо сложил он их наилучшим сложением, вымостил их наилучшим мощением и облачил их из слов своих в самые обильные выражения. И если 196 // страшился он скуки читателя и усталости слушателя, переходил от серьезности к шутке и [от] красноречивой мудрости к забавной выдумке. У него славные книги, из них Китаб ал-байан ва-т-табйин ²⁹. Она самая благородная из них, ибо собрал он в ней прозу и стихи, и отборные стихотворения, и славные известия, и красноречивые проповеди. И если бы кто-нибудь ограничился только этой книгой, то удовольствовался бы ею. И Китаб ал-хайаван ³⁰, и Китаб ат-туфайлиййин ³¹, и Китаб ал -бухала' ³², и прочие книги его, достигшие предела совершенства, в которых не стремился он к обману или к отрицанию правды. И не знаем из бывших прежде и потом мутазилитов более красноречивый, нежели он. [396]

Был он слугой Ибрахима б. Йасара ан-Наззама ³³, от него он и взял и у него учился.

Рассказывал Йамут б. ал-Музарра', которому ал-Джахиз был дядя по матери. Он сказал: Вошли к дяде моему по матери люди из Басры из числа друзей его во время болезни, от которой он умер, и спросили его о состоянии его. И он сказал: «Болен от двух причин — от недугов и долгов». Потом он сказал: «Я попал в лапы спорящих друг с дружкой болезней, из которых одной достаточно, чтобы бояться смерти, но самая опасная из них — быть семидесяти с лишним лет от роду», — имея в виду свой возраст.

Сказал Йамут б. ал-Музарра': Натирал он правую половину тела своего из-за сильного в ней жара сандаловым деревом и камфорой, а другой стороной, если бы стали резать ее ножницами, не почувствовал бы он [ничего] от онемения [ее] и холода.

Сказал Ибн ал-Музарра': Слышал я, как он говорил: «Видел я в Басре мужа, ходившего там и тут по делам людей. И сказал я ему: «Утомил ты этим тело свое, износил одежды, истощил аргамака и погубил слугу. Нет тебе ни отдыха, ни покоя. [Вот] если бы немного поберечься». Он сказал: «Слышал я щебетание птиц на рассвете, на вершинах дерев, и слышал я искусно играющих на струнах певиц. И не получал я удовольствия большего, нежели от голоса благодарящего, которому оказал я услугу или по делу которого я ходил». Йамут не навещал больного, опасаясь, что испугается он имени его ³⁴. Передают от него славные известия и хорошие стихи. Жил он в Табарие ³⁵, что в области Иордания в Сирии, и умер там, и это после трехсотого года (912/13). Был он из людей науки, умозрения, знания и спора. У него сын, называемый 197 // Мухалхил б. Йамут б. ал-Музарра' ³⁶, и он искусный поэт из поэтов этого времени, и это год триста тридцать второй (943/4). О нем говорит отец его Йамут б. ал-Музарра':

Мухалхил, отдал я [обе] половины судьбы,
И боролось со мной из-за них ревнивое время.
Соревновался я с мужами во всяком месте
И подчинялись мне подонки и благородные люди.
|Тогда] причиняло боль то, из-за чего обезумело мое сердце.
Благородный, укушенный назойливым временем,
Хватит грустить о потере прошлого,
Даже если у сыновей рабов — троны. [397]
Лишил сна я глаза свои, а ведь до этого были они сомкнуты
Из страха, что [сын мой] потеряется, если я погибну.
И в милости властвующего мне утешение
Подобным тебе. Если погибну я, если останусь
И если укрепятся кости твои после смерти моей,
То не сломит тебя гнев злобного.
Говори: «[По] знанию был отец мой благородным скакуном».
Скажут: «А кто отец твой?» Тогда отвечай: «Йамут».
Подтвердят тебе [это] дальние и ближние
Знанием, которого не опровергнет внезапность.

И об ал-Мухтади имеются славные известия, о которых упомянули мы в предшествующих наших книгах. Аллах — податель благополучия.