АЛ-МАСУДИ

ЗОЛОТЫЕ КОПИ И РОССЫПИ САМОЦВЕТОВ

МУРУДЖ АЗ-ЗАХАБ ВА МА'ДИН АЛ-ДЖАУХАР

/129/ [XI] О халифате ал-Мунтасира би-л-Лаха

Присягнули Мухаммаду б. Джа'фару ал-Мунтасиру на рассвете ночи, когда был убит ал-Мутаваккил, и это одна из трех ночей, прошедших от шаввала двести сорок седьмого года (10.12.861). Прозывается он по кунйе Абу Джа'фар. Мать его — умм валад, называемая Хубшиййа', румийка ². Возведен он был в халифское достоинство двадцати пяти лет от роду. И была присяга ему во дворце, известному [как] ал-Джа'фари, строительство которого свершил ал-Мутаваккил. Он умер [в] двести сорок восьмом году (862/3). И был халифат его шесть месяцев.

/130/ Совокупность известий об ал-Мунтасире, его деяниях и обо всем значительном, что было в дни его

Место, где был убит ал-Мутаваккил, было местом, где Ширавайх убил отца своего Кисру Абарвиза ³. Место [это] было известно как ал-Ма-хуза ⁴. Пребывание ал-Мунтасира после отца своего в ал-Махузе было семь дней. Потом он переехал оттуда и велел разрушить то место.

Рассказывали со [слов] Абу-л'Аббаса Мухаммад б. Сахла. Он сказал: Был я писцом у 'Аттаба б. 'Аттаба ⁵ по дивану войска аш-шакириййа в халифат ал-Мунтасира. [Однажды] вошел я в некий покой, и оказалось, что он убран суханджирдским ковром ⁶, пуфом, молитвенным ковриком и красно-голубыми подушками. По краям ковра были нарисованы фигуры людей и [начертаны[ персидские письмена. Я умел читать по-персидски. Справа от молитвенного коврика [было] изображение царя, и на голове его корона, словно он говорит. Я прочитал надпись, и она [гласила]: «Изображение Ширавайха, убийцы отца своего Абарвиза-царя. Царствовал он шесть месяцев» ⁷. Потом увидел я изображения различных [335] царей, затем остановился взор мой на изображении слева от молитвенного коврика, на котором было написано: «Изображение Йазида б. ал-Валида б. 'Абд ал-Малика ⁸, убийцы сына дяди своего ал-Валида б. Йазида б. 'Абд ал-Малика ⁹. Царствовал шесть месяцев». [Тогда] удивился я этому [обстоятельству] и совпадению [изображений] справа от места ал-Мунтасира и слева от него. И сказал я: «Не думаю, что продлится царствование его более шести месяцев». И было, клянусь Аллахом, [именно] так. [Тогда] вышел я из [того] помещения в покои Васифа и Буги, а они [находились] во втором здании, и сказал Васифу: «Неужели этот слуга не мог постелить под Повелителем Верующих [ничего], кроме этого коврика, на котором изображение Йазида б. ал-Валида, убийцы сына дяди своего, и изображение Ширавайха, убийцы отца своего Абарвиза. И прожили они [по] шесть месяцев, после того [как] убили». [Тогда] испугался Васиф и сказал: «Ко мне Аййуба б. Сулаймана ан-Нарсани, хранителя /131/ домашней утвари», и он предстал перед ним. [Тогда] сказал ему Васиф: «Ты не нашел [ничего], что [можно было бы] постелить в этот день под Повелителем Верующих, кроме этого ковра, который был под ал-Мутаваккилом в ту самую ночь, и на [этом ковре] изображение царя персов и других [лиц], и испачкан он кровью». Он сказал: «Спросил меня о нем Повелитель Верующих ал-Мунтасир и сказал: «Что сделали с ковром?» И я сказал: «На нем неприличные следы крови. Я решил не стелить его с той ночи». [Тогда] он сказал: «Почему ты не вымыл и не сложил его?» Я сказал: «Боялся, что распространится известие среди [тех], кто увидит этот ковер, от следов [на нем]». [Тогда] он сказал: «Поистине, все известно и без этого», имея в виду убийство тюрками отца своего ал-Мутаваккила. [Тогда] сложили мы ковер, а [потом снова] расстелили его для [халифа]. И сказали Васиф и Буга: «Когда уйдет Повелитель Верующих из покоев своих, возьми [ковер] и сожги его в огне». И когда встал от, [ковер] сожгли в присутствии Васифа и Буги. Когда [же] прошло несколько месяцев, сказал мне ал-Мунтасир: «Постели такой-то ковер». Я сказал: «А где тот ковер?» И он спросил: «А что с ним случилось?» [Тогда] я сказал: «Васиф и Буга приказали мне сжечь его». Сказал [Абу-л-'Аббас]: [Тогда ал-Мунтасир] замолчал и не спрашивал более о [ковре] до самой своей смерти.

Ал-Мунтасир развеселился в те дни и позвал Бунана б. ал-Хариса-Лютинста ¹⁰. Он был замечательным певцом. Ранее [халиф] разгневался на него. [Тогда ал-Мунтасир] вызвал его, и он запел ему: [336]

Продлился договор мой с имамом Мухаммадом ¹¹.
И не пожалел я, что продлится с ним договор мой.
Встал я [будто] вдали от дома, а дом мой близок.
Сколь странно, что дом мой близок, а я далеко.
Видел я тебя в бурде пророка Мухаммада ¹² —
Словно полная луна [в] темной ночи между чалмой и плащом.
О, если бы вернулся день праздника.

[Ведь] видел я [в] праздник лик твой, представший предо мной. Это был второй день праздника ал-адха. Ранее ал-Мунтасир молился перед людьми в этот день. И вот некоторые из стихов, что пели в тот день ал-Мунтасиру:

Видел я тебя во сне менее скупым
И более покорным, нежели наяву.
О, если бы явилось утро, и мы его не увидели!
О, если бы ночь задержалась [на] тысячу лет!
И если бы дрема выставлена была на продажу,
Дорого я [продавал] бы ее людям.

/132/ [И вот некоторые] из стихов ал-Мунтасира, что пелись в его присутствии:

Приснилось мне будто
Ты поделилась со мной прохладой слюны рта твоего,
И словно ладонь твоя в руке моей, и словно
Спали мы вместе под одним покрывалом.
Затем [будто бы] пробудился я, и оба запястья твои
В моей правой руке, а в твоей — мое предплечье.
И весь день я притворялся спящим,
Чтобы увидеть тебя во сне, но так и не смог заснуть.

[Ал-Мунтасир] назначил вазиром Ахмада б. ал-Хасиба и раскаялся в этом. [Ранее] он сослал 'Убайдаллаха б. Йахйу б. Хакана.

Ахмад б. ал-Хасиб однажды ехал верхом, и подал ему челобитчик прошение, а он вынул ногу из стремени, ударил ею в грудь челобитчика и убил его. Заговорили люди об этом, и сказал некий стихотворец того времени:

Скажи халифу, о сын дяди Мухаммада ¹³:
«Стреножь своего вазира, он лягается,
Стреножь его, чтоб не лягал он мужей. И если желаешь
Богатства, то позаимствуй у вазира своего». [337]

Сказал ал-Мас'уди: И если бы застал этот стихотворец вазира Хами-да б. ал-'Аббаса ¹⁴ во [время] вазирства его при ал-Муктадире би-л-Лахе ¹⁵, то увидел бы подобное [тому], что совершил Ибн ал-Хасиб. Дело в том, что однажды некто заговорил с ним. [Тогда] он сорвал одежду с плеч его и ударил [говорившего] в горло.

Однажды вошла к нему Умм Муса ал-Кахрамана ал-Хашимиййа ¹⁶ или [некая] другая кахрамана ¹⁷ и заговорила с ним о каких-то деньгах согласно посланию ал-Муктадира. Он же в ответ сказал:

Выпусти ветры, поймай,
Посчитай и не ошибись.

Это ее смутило и воспрепятствовало [сделать то], к чему она стремилась. [Тогда] она немедленно пошла к ал-Муктадиру и госпоже ¹⁸ и сообщила им об этом. Он приказал певцам петь в тот день эти слова, и был [это] день веселья и радости.

Мы привели известие [об Ибн ал-Хасибе] и [о] других вазирах Аббасидов и писцах Омейядов до этого времени, и это триста тридцать второй год (943/4), в ал-Китаб ал-Аусат.

/133/ Сообщили мне со [слов] Абу-л-'Аббаса Ахмада б. Мухаммада б. Мусы б. ал-Фурата ¹⁹. Он сказал: Ахмад б. ал-Хасиб был плохого мнения о моем родителе, а был он его подчиненным. [Однажды] пришел ко мне осведомитель от слуг приближенных и сказал: «Вазир назначил на должности ваши такого-то и приказал ему [совершить] относительно родителя твоего всяческое зло и изъять у него [такую] сумму денег, что и упомянуть трудно». [Тогда] я сел, у меня [находился] некий друг мой из писцов, собираясь написать об этом отцу моему. Отвлекся я от собеседника моего, писца, а он оперся о подушку и задремал. [Потом] пробудился в испуге и сказал: «Поистине, я видел странные видения. Видел я Ахмад б. ал-Хасиба стоявшим в этом месте, и говорил он мне: «Умрет халиф ал-Мунтасир через три дня»». Сказал [Ибн ал-Фурат]: Я сказал ему: «Халиф на поле, играет с молотом ²⁰. А видения эти — [следствие] шевеления мокроты и желчи». [Тут] подали кушанья. И не завершили мы речи, как вошел к нам некто и сказал: «Я видел вазира во дворце вельмож с мрачным лицом. Я спросил о причине этого, и [было] мне сказано: «Поистине, халиф ал-Мунтасир ушел потным с поля, вошел в баню и заснул у отверстия для проветривания. [Тогда] продул его ветер, и овладела им ужасная лихорадка. Вошел к нему Ахмад б. ал-Хасиб и сказал ему: «О господин мой, ты [338] философ и мудрец [этого] времени, а [сам] усталый слезаешь с коня идешь в баню, потом выходишь в поту и засыпаешь у отверстия для проветривания». [Тогда] сказал ему ал-Мунтасир: «Боишься ли ты что я умру? Вчера я видел во сне некоего пришедшего ко мне [человека] . Он сказал: «Ты будешь жить двадцать пять лет». И я узнал, что это счастливое предзнаменование [о] будущей жизни моей и что я останусь во [главе] халифата [в течение] этого срока»». И умер он на третий день. [Тогда] посмотрели, и [оказалось], что исполнилось ему двадцать пять лет.

Упомянуло сообщество знатоков дат, что ал-Мунтасира продуло ветром [в] /134/ четверг пяти ночей, оставшихся от месяца раби' ал-аввал (30.05.862), и умер он [во время] вечерней молитвы пяти ночей, прошедших от раби' ал-ахира ²¹. Молился над ним Ахмад б. Мухаммад ал-Муста'ин. Был он первым халифом из Аббасидов, [местоположение] могилы [которого] было объявлено. [Дело в том], что мать его Хубшиййа попросила об этом. Ей разрешили, и она [возвела ему гробницу] в Самарре ²². [Было] сказано, что ат-Тайфури-лекарь ²³ отравил его при [помощи] скальпеля, которым пускал ему кровь.

[Ранее] решил [ал-Мунтасир] разогнать сообщество тюрок. Он послал Васифа с большим войском в летний поход ²⁴. Однажды посмотрел [ал-Мунтасир] на Бугу ас-Сагира, [который] прибыл во дворец, а вокруг него сообщество тюрок, повернулся к ал-Фадлу б. ал-Ма'муну и сказал: «[Пусть] убьет меня Аллах, если я не убью их и не рассею скопление их за [то, что] убили они ал-Мутаваккила 'ала-л-Лаха». И когда поняли тюрки, что хочет он сделать с ними и [на] что он решился, [то] воспользовались благоприятным случаем.

Однажды пожаловался [ал-Мунтасир] на жар и захотел, [чтобы] ему пустили кровь. [Тогда] вышло крови его на триста дирхамов ²⁵. Выпил он глоток, и ослабели силы его. Говорится, что яд был в скальпеле врача, когда он вскрыл ему [вену].

Упомянул Ибн Абу-д-Дунйа ²⁶ от 'Абд ал-Малика б. Сулаймана б. Абу Джа'фара ²⁷. Он сказал: Видел я во сне ал-Мутаваккила и ал-Фатха б. Хакана. И окружил их огонь. Пришел Мухаммад ал-Мунтасир и попросился к ним, но было запрещено [ему] соединиться [с ними]. Потом повернулся ко мне ал-Мутаваккил и сказал: «О 'Абд ал-Малик, скажи Мухаммаду: «Из чаши, который поил нас, [сам] выпьешь»». Сказал ['Абд ал-Малик]: Когда я встал утром, пошел к [339] ал-Мунтасиру и нашел его в жару. Стал я навещать его и услышал, [что] он говорит: «Мы поторопились и были наказаны» ²⁸, и было это в конце болезни его. И умер он от той болезни.

Был ал-Мунтасир терпеливым, с твердым умом, многомилостивым, стремившимся к добру, щедрым, образованным, выдержанным. Воспитывал в себе благородный нрав, [держался] обильной справедливости /135/ и доброго обхождения, и в подобном не опередил его [ни один] халиф.

Был вазир его Ахмад б. ал-Хасиб малоблагостным, обильно-злым и изрядно невежественным.

Был род Абу Талиба до халифата его в великом испытании и страхе за кровь свою. Им запретили посещать могилу ал-Хусай-на ²⁹ и Столп в Куфийской земле ³⁰, а также запретили прочим сторонникам их бывать [в] этих местах. Был приказ об этом от ал-Мутаваккила [в] двести тридцать шестом году (850/1). И в [том же году] приказал [халиф] некоему аз-Зайриджу ³¹ совершить поход к могиле ал-Хусайна б. 'Али, да будет доволен ими обоими Аллах Всевышний, разрушить ее, выровнять место, [где она находилась], и уничтожить следы ее, а [также] наказать [того], кто будет там обнаружен. И [ал-Мутаваккил] назначил награды для [тех], кто двинется к этой могиле, но все испугались кары и отказались. [Тогда] взял аз-Зайридж мотыгу и разрушил верх гробницы ал-Хусайна. Тут принялись за нее каменщики. Они достигли могилы и [той] ниши, [где находилось мертвое тело], но не обнаружили там следа останков или чего-либо подобного. Дела шли [так], как мы упомянули, пока [не] стал халифом ал-Мунтасир. Он даровал людям безопасность и приказал оставить род Абу Талиба, перестать собирать сведения о них и чтобы никому не запрещалось посещать Хиру из-за могилы ал-Хусайна, да будет доволен им Аллах Всевышний, [а также] могил прочих из рода Абу Талиба. Он приказал вернуть Фадак ³² потомкам ал-Хасана и ал-Хусайна, снял оковы с имущества рода Абу Талиба, оставил преследование их сторонников и отстранил от них страдание. Об этом говорит ал-Бухтури в своих байтах:

И, поистине, 'Али вы более почитаете,
И думаете, что рука его чище, нежели у 'Османа.
У всякого свое достоинство, и белые обода на ногах [лошадей]
Когда ставят заклады [в] день [скачек], [ценятся] ниже звездочек во лбу ³³. [340]

И об этом говорит Йазид б. Мухаммад ал-Мухаллаби, а был он из сторонников рода Абу Талиба — сколько выстрадали [их] сторонники в то время, и очаровано было ими простонародье:

Ты облагодетельствовал Талибитов, хотя
[Долго] их порицали.
И вернул ты любовь [к ним] рода Хашима, и счел их
Братьями после вражды.
/136/ Беседовал ты с ними [всю] ночь и проявил к ним щедрость,
Так что забыли они ненависть и злобу.
Если бы узнали предки [твои], как ты облагодетельствовал
[Талибитов],
То увидели бы, сколь велико твое значение.

В двести сорок восьмом году (862/3) сместил ал-Мунтасир двоих братьев своих ал-Му'тазза и Ибрахима ³⁴ с воспреемства завета после себя. [Ранее] дал им ал-Мутаваккил 'ала-л-Лах завет в написанных [им] записях и установленных условиях и выделил каждому из них часть наместничеств, [которые] он определил. Сделал он воспреемником завета своего и наследником царствия своего Мухаммада ал-Мунтасира, а следующим [за] ал-Мунтасиром и воспреемником завета его — ал-Му'тазза, а следующим [за] ал-Му'таззом и воспреемником завета его — Ибрахима ал-Му'аййада, и была взята с людей присяга в [том], о чем мы упомянули. [Ал-Мутаваккил] раздал среди них деньги и осыпал людей наградами и подарками. Заговорили об этом витии и провозгласили это стихотворцы. Из избранных речений их об этом слова Марвана б. Абу-л-Джануба ³⁵ — из касиды [его]:

Три царя. Что до Мухаммада,
То [он] свет праведного пути, которым ведет Аллах [того], кого ведет.
Что до Абу 'Абд ал-Илаха, то он
Схож с тобой богобоязненностью и проявляет щедрость, как и ты.
И добродетельный Ибрахим — для людей поддержка,
Богобоязненный, верный угрозе и обещанию.
Первый [из] них — свет, второй — праведный путь,
Третий — рассудок, и все они — ведомы [Аллахом].

И вот речение его, [посвященное] ал-Мутаваккилу, исполненное искусства и умения:

О десятый [из] халифов ³⁶, продолжай наслаждаться
Царствием, предназначенным десятому после [прежних халифов], [341]
Чтобы был ты имамом их, а они словно
Цветы звезд, приблизившиеся к цветку полной луны.

И о присяге ал-Мутаваккила упомянутым нами троим сынам его в воспреемстве завета говорит стихотворец, известный как ас-Сулами ³⁷, в байтах своих:

Укрепил столп веры правой присягой
И птицей счастья Джа'фар б. Мухаммад [ал-Мутаваккил].
Ал-Мунтасиром би-л-Лахом укрепил от столп ее
И утвердил ал-Му'таззом прежде ал-Му'аййада.

И из [тех], кто сказал об этом удачно, хорошо подобрав [слова], Идрис б. Абу Хифса ²⁸, поскольку говорит он:

/137/ Поистине, неизменно отношение к халифату Джа'фара
ал-Мутаваккила, [который —]
Свет праведного пути, и сыновей его.
И если освободится от [халифата] халиф Джа'фар,
И если истоньшится он и исполнится скуки,
[То] Мухаммад после халифа Джа'фара —
Да не потеряют они его — наилучшая замена людям.
Пусть продолжается твое царствование и будем ждать мы Мухаммада:
Это лучше для нас и для него, нежели поспешность.

Выступил [в] дни ал-Мунтасира в стороне Йемена, ал-Бавазиджа ³⁹ и Мосула Абу-л-'Амуд аш-Шари ⁴⁰. Стал он выносить приговоры, и усилилось дело его от присоединившихся к нему раби'а и прочих из курдов ⁴¹ по [причине вынесенных им] приговоров. [Тогда] отрядил к нему ал-Мунтасир войско во главе с Сима ат-Турки ⁴². И были у него с аш-Шари сражения. [Потом] взял он аш-Шари в плен и доставил его к ал-Мунтасиру. [Тогда ал-Мунтасир] облагодетельствовал его прощением, взял с него клятву [верности] и отпустил.

Рассказал об [ал-Мунтасире] вазир его Ахмад б. ал-Хасиб б. ад-Даххак ал-Джурджани, что сказал он, когда простил аш-Шари: «Поистине, сладость прощения приятнее сладости выздоровления. И самое отвратительное деяние могущественного — месть».

Сообщил нам Абу Бакр Мухаммад б. ал-Хасан б. Дурайд ⁴³. Он сказал: Видел [один] нищий писец во сне ночью, наутро которой ал-Мунтасир сделался халифом, словно некто говорил: [342]

Это имам ал-Мунтасир
И одиннадцатый царь.
И приказ его, если он прикажет,
Словно меч, [который] что [ни] встретит, рубит.
И взор его, если поглядит он,
Словно рок в добре и зле.

Проявил [ал-Мунтасир] справедливость и к подданным, и склонились к нему сердца вельмож и простонародья, хотя [все] сильно боялись его.

Рассказал мне ⁴⁴ Абу-л-Хасан Ахмад б. 'Али б. Йахйа, известный как

Ибн ан-Надим ⁴⁵. Он сказал. Рассказывал мне 'Али б. Йахйа ал-Мунаджжим ⁴⁶. Он сказал: Не видел я никого, подобного ал-Мунтасиру, или более благородного деяниями без выставления [их] напоказ и притворства. Однажды увидел он меня глубоко задумавшимся /138/ о [некоем] поместье, соседнем с моим. Я хотел купить его и все обхаживал владельца, пока тот [не] согласился продать его, [но] в то время не было у меня таких денег. И я пошел к ал-Мунтасиру, [будучи] в этом расположении духа, и расстройство проявилось на лице моем, а также сердечная забота. [Тогда] он сказал мне: «Я вижу, что ты задумчив. Что случилось?» [Тогда] стал я скрытничать и утаил дела мои, но он заставил меня поклясться, и я [рассказал] ему правду о деле [с] поместьем. [Тогда] сказал мне ал-Мунтасир: «Какова [же] цена его?» Я сказал: «Тридцать тысяч дирхамов». Он сказал: «А сколько из них у тебя [есть]?» Я сказал: «Десять тысяч». [Тогда] он замолчал, [ничего] не ответил и на некоторое время отвлекся от меня. Потом велел принести чернильницу и лист [бумаги], затем что-то на нем написал — я не знаю, что — и приказал слуге, стоявшему в головах, [а] что — я не понял. И слуга поспешно вышел. [Тут] принялся [ал-Мунтасир] занимать меня беседой и потчевать словесами, пока [не] прибыл [тот] слуга и [не] встал перед ним. [Тогда] поднялся ал-Мунтасир и сказал мне: «О 'Али, если желаешь, ступай домой». Когда [ал-Мунтасир] спрашивал [о моем деле], я решил, что он прикажет [выдать] мне [всю] стоимость [поместья] или половину ее. [Поэтому] пришел я [домой], [ничего] не соображая [от] печали. Когда [же] достиг я дома своего, встретил меня мой управляющий и сказал: «К нам приходил слуга Повелителя Верующих, а с ним — мул, нагруженный двумя мешками. Он вручил их мне и взял с меня расписку в [343] получении их». Сказал ['Али ал-Мунаджжим]: [Тогда] охватила меня [такая] радость и [такое] веселье, что я не смог сдержаться. Я вошел [в дом], не веря словам управляющего, пока он [не] вынес мне два мешка. [Тогда] восхвалил я Аллаха Всевышнего за [то], что даровал Он мне. Я тотчас же отослал [деньги] хозяину поместья и уплатил ему цену. Весь [тот] день я был занят получением [денег] и доставкой их продававшему. Рано утром на следующий день явился я к ал-Мунтасиру. Он снова не сказал [об этом ни] слова и ни о чем меня не спрашивал, пока нас [не] разлучила смерть.

Сказал ал-Мас'уди: Упомянул ал-Фадл б. Абу Тахир в книге своей об известиях сочинителей. Он сказал: Рассказал мне Абу 'Осман Са'ид б. Мухаммад ас-Сагир ⁴⁷, маула Повелителя Верующих. Он сказал: В дни ал-Мунтасира сотрапезничало с ним сообщество друзей его, и среди них Салих б. Мухаммад, /139/ известный как ал-Харири. И случилось однажды, что в собрании его упомянули о любви и влюбленности. [Тогда] сказал ал-Мунтасир одному [из бывших] в собрании его: «Расскажи мне, потеря чего тяжелее для души и о чем она более всего скорбит». Он сказал: «Потеря близкого друга и утрата дорогого человека». И сказал другой из присутствовавших: «Сколь сильно блуждание взора у влюбленных и [что может быть горше] разлуки одной души с другой, [когда она испытывает] страсть! Болят сердца влюбленных от упреков порицающих. [Ведь] упреки порицающих — это серьги в ушах их, а муки любви — огонь в телах их. Обильные же слезы подобны воде, изливаемой водяными колесами. Поистине, знает, что говорю я, [тот], кого заставляли плакать [места былых] жилищ и развалины» ⁴⁸. И сказал другой: «Несчастен влюбленный. Всякая вещь — враг ему: порывы ветра тревожат его, сверкание молнии лишает его сна, укоры причиняют ему боль, удаленность [предмета любви его] делает его худым, упоминание [о любимой] ввергает его в болезнь, близость [к любимой] возбуждает его, ночь удваивает страдания, и сон бежит от него, [воспоминание о] руинах жилища [возлюбленной] сжигает его, а посещение их заставляет его плакать. Напрасно ищут влюбленные исцеления тут и там, не приносит им пользы [никакое] снадобье и не наставляет утешение. Некто словно сказал об этом:

Говорят, что если придет [к вам] влюбленный,
Навевает он скуку, а если удалится он, то исцелится от страсти.
Всяким лечились мы, но не исцелились от своей болезни.
И лучше быть поближе к жилищу [возлюбленной], чем вдали [от] него». [344]

[Тогда] все принялись говорить, и было сказано об этом много речей. И сказал ал-Мунтасир Салиху б. Мухаммаду ал-Харири: «о Салих, любил ли ты когда-нибудь?» Он сказал: «О Повелитель Верующих, нравилось мне [бывать] в ар-Русафе в дни ал-Му'тасима. /140/ У Каины, умм валад ар-Рашида, была служанка, ходившая по делам ее, служившая ей и принимавшая за нее людей. В то время Каина ведала дворцом. Служанка, [бывало], проходила мимо меня, я же стеснялся ее, но исподтишка на нее посматривал. Потом я направил ей послание. Она выгнала моего посланника и пригрозила мне. [Случалось, что] я садился на пути ее, не заговаривая с ней. Увидев меня, она подмигивала [другим] служанкам, чтобы [они] побили и пощипали меня. Потом я расстался с ней, и [теперь] в сердце моем из-за нее незатухающий пламень, неостуд-ное кипение и всеобновляющаяся страсть». [Тогда] сказал ему ал-Мунтасир: «[Может быть], доставить ее тебе и выдать за тебя, если она свободна, или купить ее, если она невольница?» И [Салих] сказал: «Клянусь Аллахом, о Повелитель, поистине, у меня в этом величайшая нужда и сильнейшая потребность». Сказал [Абу 'Осман Са'ид б. Мухаммад ас-Сагир]: [Тогда] позвал ал-Мунтасир Ахмада б. ал-Хасиба и попросил его особо послать по этому делу одного из своих слуг и написать для [этого] верительное письмо к Ибрахиму б. Исхаку и Салиху ал-Хадиму, управляющему делами жен и невольниц ⁴⁹ в Городе Мира. И отправился гонец. А Кайна уже отпустила [девушку] на волю, и та перешла из степени служанок в степень самостоятельных женщин. [Тогда] препроводил ее [гонец] к ал-Мунтасиру. Когда [же] прибыла она, посмотрел я на нее, и [оказалась] она старухой, сгорбившейся и иссохшей, но со следами красоты. [Тогда] сказал ей [ал-Мунтасир]: «[Не] желаешь ли, чтобы я выдал тебя замуж?» Она сказала: «Поистине, я раба твоя, о Повелитель Верующих, и маула твоя, [так] делай, что тебе замыслится». [Тогда] вызвал [халиф] Салиха, отдал ее ему, а ей дал махр ⁵⁰. Потом пошутил он над [Салихом] — велел принести орехи облитые свинцом, и очищенные орехи, в благовониях и осыпал его ими. Пребывала [та служанка] с Салихом долгое время, потом наскучила она ему, и он с ней расстался. Об этом сказал Йа'куб ат-Таммар ⁵¹:

Даровал Аллах Абу-л-Фадлу
Жизнь самую низменную.
Так он и жил. Любил он [345]
Чрезмерно, и был искренним
Влюбленным, который желал [бы, чтобы его]
Женили и заключили [брак].
Полюбил он ее волосы,
Окрашенные терпкой хной.
Видит их выцветшими,
Подобными белому снегу.
Она — прекраснейшее из созданий Аллаха,
В украшенном драгоценными камнями венце.
/141/ Ниспослано было ей терпение,
Приходила она и караулила,
Старуха, от которой сходил с ума
От страсти сидящий на корточках старик.
Села она, поджав ноги, [еще] во время Нуха,
Господина небосвода, и [также] уселся [старик].
Что выпало бы ему на долю, если бы не
Очищенные орехи и орехи, облитые свинцом?
О, если бы предоставил он ей свободу
И избавился [от нее]!
Ведь когда к ней приближается Абу-л-Джаузан ⁵²,
[То] уменьшается.

Упомянул Абу 'Осман Са'ид б. Мухаммад ас-Сагир. Он сказал: Послал меня ал-Мунтасир в дни властвования своего в Египет по одному государственному делу. И я влюбился в [некую] невольницу, принадлежавшую одному работорговцу, выставленную на продажу, искусную в ремесле, миловидную, в равновесии прелестей и совершенства. Поторговался я с господином ее, и он отказался продать ее, разве что за тысячу динаров, а денег таких у меня с собой не было. Утомило меня путешествие, но полюбило ее сердце мое. Одолела меня неотвязная любовь к ней, и горевал я, что не удалась мне покупка ее. Когда же вернулся я, освободился от [дела], за коим [халиф] меня посылал, и сообщил ему [о том], что сделал, похвалил он старания мои и спросил о просьбах моих и делах. [Тогда] сообщил я ему о местонахождении невольницы и любви моей к ней, но [ал-Мунтасир] отказал мне и стал [обращаться со мной] все более резко, любовь же в моем сердце все возрастала, а терпение мое все слабло. И я отвлек себя от нее другими, но словно искусила она меня и не забыл я ее. А ал-Мунтасир стал всякий раз, [346] когда я входил к нему и выходил от него, упоминать о ней и возбуждать мою страсть. Я [же] стал придумывать хитрости через его сотрапезников, приближенных к нему [придворных], особо пользовавшихся его расположением невольниц, матерей детей его и [через] бабушку [ал-Мунтасира] Умм ал-Халифу ⁵³, чтобы он купил мне [ту невольницу], а он не соглашался на это и стыдил меня малым [моим] терпением. А [сам] приказал Ахмаду б. ал-Хасибу написать наместнику Египта, чтобы ее купили и прислали к нему, но чтобы я не знал. [Невольницу] прислали к нему, и она оказалась у него. [Тогда] он посмотрел на нее, послушал ее и простил мне мою [любовь] к ней. [Халиф] отдал ее попечительнице своих невольниц, и она образовала ее. Однажды /142/ он усадил меня и приказал [той невольнице] выйти к занавеси. Когда же услышал я ее пение, [то] узнал ее, но не захотел показать, что узнал ее, пока [тайна моя не] проявилась и [не] одолела моего терпения. [Тогда] сказал халиф: «Что с тобой, о Са'ид?» Я сказал: «Доброе, о Повелитель». Сказал [Абу 'Осман]: [Тогда] он предложил ей [спеть] напев, о котором я рассказывал ему, как слышал это от нее и как он понравился мне. И она запела. [Тогда ал-Мунтасир] сказал: «Знаешь ли ты этот напев?» Я сказал: «Да, о Повелитель. Я желал госпожу [этого напева], а теперь отчаялся [в своем желании]». И был я, словно убийца, чья душа в руке его, или словно принесший погибель в жизнь свою. [Тогда] он сказал: «Клянусь Аллахом, о Са'ид, купил я ее лишь для тебя. Аллах знает, что не видел я лица ее, кроме как [тогда], когда вошел к ней, а она отдыхала от тягот путешествия и трудностей, [связанных] с переменой места. Она твоя». И помолился я вслух за него [пришедшей мне на ум] молитвой, и поблагодарили его за меня присутствовавшие приближенные. Приказал [халиф] убрать [и разодеть девушку] и доставить ко мне. [Так) возвращена была мне жизнь, а был я на краю гибели. И нет никого, кто бы пользовался моим расположением более, нежели она, и нет детей, более любезных мне, нежели ее дети.

[А вот рассказ] из прелестных рассказов беспутных шутов, что поведал Абу-л-Фадл б. Абу Тахир ⁵⁴. Он сказал: Рассказывал мне Ахмад б. ал-Харис ал-Джаззар ⁵⁵ со [слов] Абу-л-Хасана ал-Мада'ини и Абу 'Али ал-Хармази ⁵⁶. Они сказали: Был в Мекке развратник, соединявший мужчин и женщин для отвратительнейшего дела. И был он из благородных курайшитов. Имени его он ⁵⁷ не упомянул. [Тогда] пожаловались жители Мекки [на] это правителю, и [347] он выслал [развратника] на 'Арафат. А [тот] поселился [там], тайно явился в Мекку, повстречал здесь сотоварищей своих обоего пола и сказал: «Кто не допускает вас до меня?» Они сказали: «[Так как же до тебя доберешься], ведь ты на 'Арафате?» [Тогда] он сказал: «Осел за два дирхама — и вот вы на пути к безопасности, развлечениям, уединению и наслаждениям». Они сказали: «Свидетельствуем, что ты поистине прав». И они стали приходить к нему. Эти случаи участились, так что развратил он в Мекке все юношество и всех слуг. [Тогда] они снова обратились с жалобой к амиру своему. [Правитель] послал за [распутником], и его привели. [Тогда амир] сказал: «Ну, враг Аллаха, прогнал я тебя из святилища Божьего, а ты отправился в [другое] святое место, [чтобы] осквернять его и соединять там распутных?» И он сказал: «Да облагодетельствует Аллах амира! Они клевещут на меня /143/ от зависти». [Тогда] они сказали правителю: «Есть только одно средство. Собери ослов, [на которых ездили] нечестивцы, и направь их на 'Арафат. И если они не придут к дому его по привычке привозить туда мерзавцев и развратных, то говорит он правду». Сказал правитель: «Поистине, в этом улика». И приказал собрать ослов, и их собрали. Потом их опустили, и они направились [к] его дому. [Тогда] пришли к правителю его доверенные люди, и он сказал: «Теперь все ясно. Обнажите его». И когда посмотрел [нечестивей] на плети, сказал: «Непременно [ли] будут меня бить?» [Правитель] сказал: «Непременно, о враг Аллаха». Он сказал: «Бей. Нет ничего ужаснее, нежели если станут издеваться над ними жители Ирака и говорить: «Жители Мекки позволяют свидетельствовать ослам», насмехаясь над нами за [то, что мы] принимаем [в суде] свидетельство одного [свидетеля] наряду с клятвой истца». Сказал [рассказчик]: [Тогда] рассмеялся правитель и сказал: «Сегодня я не буду тебя бить». Он приказал отпустить его и перестал чинить ему препятствия.

Сказал ал-Мас'уди: Об ал-Мунтасире [имеются] славные известия, стихи, шутки, [рассказы] о сотрапезниках, письма его и ответы на них до того, как он стал халифом. Мы пространно привели [те] из них, что нам понравились, не приводившиеся ранее в этой книге, в книге нашей Ахбар аз-заман мин ал-умам ал-мадииа ва-л-аджйал ал-халийа ва-л-мамилик ад-дасира, а также в ал-Китаб ал-Аусат, поскольку |то], что включили мы в каждую книгу из этих [книг], не упомянули мы в другой. И если бы так [не| было, [348] то между ними не было бы различия, и все было бы едино. Завершив эту книгу, мы сочиним книгу, в которую включим различные известия без упорядоченного [их] соединения и распределения по степеням, в соответствии с [тем], что приходит [на ум] из пользы известий. И поместим мы в эту книгу образцы вежества и различных речений [древних], следуя предшествующим книгам нашим и прежде бывшим сочинениям, если пожелает Аллах Всевышний.