1580

К моему большому сожалению, этот начавшийся разлад постоянно усиливался, и я была бессильна что-либо сделать. Господин маршал де Бирон советовал королю приехать в Гиень, говоря, что его присутствие установит здесь порядок. Гугеноты, извещенные об этом, стали думать, что король явится только за тем, чтобы захватить их города и выгнать их оттуда. Это подтолкнуло их взяться за оружие – то, чего я опасалась более всего, поскольку, будучи связанной с судьбой короля моего мужа, я, следовательно, оказывалась в партии противников короля и моей религии. Я говорила об этом королю моему мужу, пытаясь удержать его, равно как всем его советникам, доказывая им, как мало выгод может принести эта война, в которой противную сторону возглавит такой человек, как господин маршал де Бирон, знаменитый капитан, весьма плохо настроенный по отношению к ним, который не будет церемониться и щадить их, как это делали другие. А если все могущество короля обрушится на них с целью уничтожить их всех, они не смогут оказать этому сопротивление. Однако из-за опасения, что король действительно прибудет в Гасконь, и в надежде на многие предприятия, которые позволят им захватить большую часть городов Гаскони и Лангедока, гугеноты были настроены решительно, и хотя король мой муж оказывал мне честь, выслушивая меня и доверяя мне больше, чем своим советникам, а главные лица их религии уважительно относились к моим доводам, я не смогла тогда убедить их прислушаться ко мне. Уже очень скоро они поняли, понеся потери, что были не правы. Нужно было выпустить этот горный поток, который, начав свое движение, вскоре столкнулся с реальностью, о которой я всех предупреждала ¹. [165]

Задолго до того, как мы оказалась в таких обстоятельствах, видя, что все идет к войне, я часто извещала об этом короля и королеву мою мать с целью склонить их дать какое-либо удовлетворение королю моему мужу. Но они не придавали значения моим письмам ², и казалось, были даже довольны тем, что дела обернулись таким образом, слушая только покойного [ныне] маршала де Бирона, который обещал им найти способ уменьшить число гугенотов, насколько возможно. Пренебрегая моими советами, в условиях мало-помалу нарастающего ожесточения, все взялись за оружие. Последователи реформированной религии сильно просчитались в своих силах, которые они в состоянии были выставить, и король мой муж оказался гораздо слабее, чем маршал де Бирон, поэтому все их предприятия потерпели поражение, за исключением Кагора (где гугеноты, используя емкости, начиненные порохом, потеряв много людей, сражались на протяжении двух или трех дней с господином де Везеном ³, отстаивавшем каждую улицу, каждый дом) ⁴. Здесь король мой муж показал свою осторожность и достоинство, не только как принц крови, но также как отважный и мудрый капитан. Захват Кагора [вместе с тем] ослабил гугенотов больше, чем укрепил их положение: маршал де Бирон вел военную кампанию постепенно, нападал и захватывал [166] все маленькие города, которые находились в их руках, нанизывая всех на острие шпаги ⁵.

С самого начала этой войны, видя, что король мой муж оказывает мне честь, продолжая любить меня, я не могла покинуть его. Я решила следовать за его Фортуной, признавая с крайним сожалением, что из-за мотива этой войны я не могу желать победы ни одной из сторон и в состоянии выражать лишь свое неудовольствие. Ибо если бы гугеноты получили преимущество, это привело бы к погибели католической религии, ради сохранения которой я готова была отдать собственную жизнь. Также, если бы католики взяли верх над гугенотами, я увидела бы крушение короля моего мужа. Оставшись вместе с ним, в соответствии с моим долгом и по причине дружбы и доверия, которые ему угодно было проявлять ко мне, я написала письма королю и королеве моей матери, объяснив положение вещей в этой стране, как я их понимала, хотя мои [прежние] послания, которые я им направляла, действий не возымели. Я их умоляла, во имя уважения ко мне, которое они питают, погасить этот огонь, в центре которого я оказалась, и хотя бы соблаговолить упредить господина маршала де Бирона, что город [Нерак], где я пребывала, будет держать нейтралитет, поэтому никаких военных действий не должно вестись в пределах трех лье от него, и что я также добьюсь от короля моего мужа, чтобы представители его религии согласились с этим. В ответ я получила согласие короля, с условием, что в Нераке не будет короля моего мужа. И как только он там появится, нейтралитет будет считаться недействительным. Названное условие соблюдалось одной и другой стороной с таким уважением, которое только можно было пожелать. Это не мешало королю моему мужу часто одному наведываться в Нерак, где находились я и мадам его сестра. В его природе было заложено получать удовольствие от дамского общества, тем более что он был серьезно влюблен в Фоссез (за которой постоянно ухаживал после того, как оставил Ребур), которая не доставляла мне никаких хлопот. Вместе с тем король мой муж не переставал жить со мной в родственной привязанности и дружбе, как будто я была его сестрой, видя, что я желаю только, чтобы он всем был доволен.

Все это влекло его в Нерак, где однажды он появился со своим войском и задержался на три дня, не в силах оставить столь [167] приятное общество и такое же приятное место. Маршал де Бирон, который только и ждал этого случая, будучи извещен обо всем, двинул свою армию в нашем направлении, чтобы соединиться у речной переправы с господином де Корнюссоном, сенешалем Тулузы ⁶, который привел ему свои отряды, но, не доходя до нее, повернул на Нерак. Около девяти часов утра он появился со всей своей армией, готовой к бою, на расстоянии пушечного выстрела [от города]. Король мой муж, еще вечером получив известие о прибытии господина де Корнюссона, решил воспрепятствовать его соединению [с Бироном] и сразиться с каждым из них поодиночке (имея достаточно сил для этого, так как вместе с ним тогда находился господин де Ларошфуко ⁷ со всем дворянством Сентонжа ⁸, а также восемьсот конных аркебузиров, специально им [королем Наваррским] созванных). На рассвете утром он отправился к речной переправе, полагая встретить там обоих [противников]. Однако, не увидев их там, поскольку получил неверные сведения (господин де Корнюссон уже вечером переправился через реку), он вернулся в Нерак и, как только миновал городские ворота, узнал, что маршал де Бирон в боевом порядке находится перед воротами с другой стороны. В тот день стояла очень плохая погода – шел такой сильный дождь, что аркебузиры были бесполезны ⁹. Тем не менее, король мой муж отрядил несколько своих отрядов в виноградники, дабы не допустить, чтобы маршал де Бирон мог продвинуться еще ближе, не имея более возможности предпринять что-либо из-за крайней непогоды. Маршал де Бирон, тем не менее [168] продолжал стоять в боевой готовности в пределах нашей видимости (разрешив, единственно, двум или трем своим дворянам отлучиться с предложением [к гугенотам] сразиться на пиках ради любви к дамам), пребывая в спокойствии и держа зачехленной свою артиллерию до того момента, когда она потребуется. Затем внезапно его войско пришло в движение, и по городу было выпущено семь или восемь пушечных залпов, один из которых попал в замок. После чего он снялся с места и удалился, послав ко мне трубача, чтобы извиниться передо мной, объясняя, что если бы я была одна, то он ни за что на свете не предпринял бы подобных действий. Я понимала, что он имеет в виду: нейтралитет Нерака, с чем согласился король, не имел силы, если в городе находился король мой муж, по отношению к которому Бирон имел приказ нападать на него, где бы тот ни был.

Во всех других случаях господин маршал де Бирон оказывал мне большое уважение и проявлял дружеские чувства (ибо если мои письма во время войны попадали ему в руки, он отсылал их мне назад нераспечатанными), а все, кто имел ко мне отношение, получали от него только почести и доброе обхождение. Я передала с его трубачом, что мне хорошо известно о военном долге и приказе короля, которыми он руководствовался в своих действиях, но, будучи человеком осторожным, он мог бы найти способ удовлетворить и одну, и другую сторону, не обижая при этом своих друзей; что он был в состоянии позволить мне насладиться обществом короля моего мужа в Нераке в течение трех дней, и в его силах было не нападать на город, когда я там находилась, поскольку тем самым напали и на меня, чем я весьма оскорблена и собираюсь жаловаться королю. Эта война еще продолжалась какое-то время, и положение последователей этой религии постоянно ухудшалось – то, что помогло мне склонить короля моего мужа к миру. Я часто писала об этом королю и королеве моей матери, но они ничего не желали слушать, полагаясь на добрую Фортуну, которая до сих пор способствовала господину маршалу де Бирону.

В то же самое время, когда началась эта война, город Камбре, который после моего отъезда из Франции попал под власть моего брата, благодаря господину д’Энши, о котором я уже говорила выше, был осажден силами испанцев ¹⁰. Об этом был извещен мой [169] брат, находившийся у себя в Плесси-ле-Туре ¹¹, в который он вернулся незадолго до этого из своего путешествия во Фландрию, где его приняли в Монсе, Валансьене и других городах, управляемых графом де Лаленом, вставшим на его сторону и способствовавшим признанию его как сеньора во всех провинциях, которые ему подчинялись. Мой брат, желая оказать ему помощь, сразу же начал собирать людей, чтобы сформировать армию и направить ее во Фландрию. Но так как армия не могла быть подготовлена так скоро, вместо себя он послал туда господина де Баланьи ¹², чтобы помочь осажденным, рассчитывая, что со своей армией он [позже] сумеет снять осаду. В то время как шли [военные] приготовления и брат приступил к сбору сил, необходимых для похода, гугеноты развязали свою войну. Для проведения этой кампании потребовалось направить всех солдат в армию короля в Гаскони. Последнее обстоятельство лишило моего брата всякой надежды на оказание помощи Камбре, а с потерей этого города он терял и все остальные земли, которые приобрел ранее, и вместе с тем – господина де Баланьи и всех благородных людей, посланных им туда, о чем он сожалел более всего.

Герцог Алансонский впал в крайнее отчаяние. Но при этом, обладая здравым рассудком, брат никогда не переставал бороться со всеми несчастьями, и, видя, что единственным средством для этого является установление мира во Франции, он мужественно решил преодолеть все трудности, отправив с одним дворянином депешу королю, в которой склонял его к миру, и предложил поручить ведение мирных переговоров ему (поскольку опасался, что те, кому это может быть поручено, затянут их так, что не останется уже никакой надежды поддержать Камбре; туда, как я уже говорила, был отправлен господин де Баланьи, который сообщил моему брату, что у того в распоряжении есть только шесть месяцев для сбора армии, и в случае, если он не сможет в течение этого времени помочь снять осаду, в городе закончится все необходимое для поддержания жизни горожан, и уже не будет никакой возможности удержать людей и помешать им сдаться). Господь [170] помог замыслу моего брата склонить короля к миру. Король согласился с его предложением – поручить ему заняться мирными соглашениями (рассчитывая на то, что они отвлекут его от похода во Фландрию, который он никогда не одобрял) и наделить моего брата полномочиями подписать этот мирный договор, сообщив ему, что он отрядил с целью помочь ему в ведении переговоров господ де Виллеруа ¹³ и де Беллиевра ¹⁴. Это поручение было весьма успешно исполнено моим братом, так как, прибыв в Гасконь, он задержался там на семь месяцев (которые ему показались вечностью – настолько он желал отправиться на помощь Камбре, несмотря на то, что радость от нашего совместного пребывания смягчала его горечь) и [в итоге] заключил мир к удовольствию короля и всех католиков, оставив короля моего мужа и гугенотов из его партии не менее довольными, действуя с такой осторожностью, что заслужил похвалу и любовь всех сторон ¹⁴. Во время своего визита он [171] завоевал [доверие] этого великого капитана – господина маршала де Бирона, который поклялся ему взять на себя командование его армией во Фландрии. Мой брат отозвал его из Гаскони, чем доставил удовлетворение королю моему мужу; на место Бирона был назначен господин маршал де Матиньон.

Комментарии

1. Речь идет о начале так называемой Седьмой религиозной войны во Франции (апрель – ноябрь 1580 года), которая с подачи Т.-А. д’Обинье получила название «войны влюбленных» и в итоге закончилась безрезультатно для гугенотов и Генриха Наваррского. Многие историки, опираясь на воспоминания д’Обинье и Сюлли, двух приближенных короля Наварры и его апологетов, до сих пор традиционно считают, что эта война возникла по вине королевы Маргариты, но последние исследования опровергают такие представления, см.: Viennot Éliane. Marguerite de Valois. Histoire d’une femme. Histoire d’un mythe. Paris, 1993. P. 119-133; Бабелон Ж.-П. Генрих IV. С. 187-201; Шишкин В. В. Маргарита де Валуа и Седьмая религиозная война во Франции // Человек XVI столетия / Под ред А. А. Сванидзе и В. А. Ведюшкина. М., 2000. С. 29-34.

2. Сохранившаяся переписка королевы Наваррской с Генрихом III и Екатериной Медичи за 1580 год полностью подтверждает эти строки: Маргарита всеми силами убеждала своих родственников не обострять отношения с ее мужем и его гугенотским окружением, вместе с тем явно переоценивая степень своего влияния в Нераке. См.: Marguerite de Valois. Correspondance. № № 72-73, 77, 80. P. 129-131, 135-136, 140-141.

3. Жан де Левезу де Люзансон, сеньор де Везен (ум. 1581) – королевский сенешаль и губернатор области Керси в провинции Гиень. Его противник Сюлли (в 1580 году – еще барон де Рони) позже написал о нем так: «Губернатор этой области Везен являлся одним из самых храбрых и умных дворян» // Sully, Maximilien de Béthune, duc de. Mémoires des sages et royales Oeconomies d’Estat / Éd. D. Buisseret et B. Barbiche. Vol. 1. Paris, 1971. P. 67.

4. После трех дней сражений 31 мая 1580 года Генриху Наваррскому удалось захватить Кагор (Каор) – главный город графства Керси, являвшегося частью приданого Маргариты (см. выше). Последнее обстоятельство являлось одним из поводов нападения на Кагор, которым по-прежнему управляла королевская администрация. Этот военный эпизод примечателен тем, что, по сути, речь идет о первом сражении, в котором лично принимал участие король Наваррский.

5. Оценка ситуации очень точная. См.: Бабелон Ж.-П. Генрих IV. С. 192– 196.

6. Франсуа де Ла Валетт, сеньор де Паризо, барон де Корнюссон (1536-1586) – знаменитый французский капитан, сын Антуана III де Ла Валетта и племянник великого магистра Мальтийского ордена Жана де Ла Валетта. В 1569 году принимал участие в сражении при Монконтуре под началом герцога Анжуйского. С 1576 года – губернатор и сенешаль Тулузы и Альбижуа. С 1583 года – кавалер ордена Святого Духа и советник короля.

7. Франсуа IV, граф де Ларошфуко, принц де Марсийак (1554-1591) – сын Франсуа III, приближенного Карла IX, погибшего в Варфоломеевскую ночь (см. выше), и Сильвии Пико делла Мирандола, его первой жены. Был убит представителями католической Лиги. Дед знаменитого мемуариста Франсуа VI де Ларошфуко.

8. Сентонж – историческая французская провинция на западе Франции, южнее Пуату. Родовые владения Ларошфуко, самых знатных сеньоров этой области, включая их любимый замок Вертей, располагались именно там.

9. Аркебузиры – солдаты, вооруженные аркебузами, – гладкоствольным, фитильным и дульнозарядным ружьем XV-XVI веков. Так как пороховой заряд поджигался от руки через затравочное отверстие в стволе, во время сильного дождя это оружие делалось бесполезным.

10. В результате первой фламандской авантюры Франсуа Алансонского 1578 года, благодаря сеньору д’Энши, город Камбре единственный остался под властью герцога. Весной 1580 года его осадили войска Александра Фарнезе, нового губернатора Нидерландов, сменившего дона Хуана Австрийского.

11. Замок в Центральной Франции, недалеко от города Тура, одна из резиденций Франсуа Алансонского. В 1589 году здесь произошло примирение Генриха III и Генриха Наваррского.

12. Жан де Монлюк, сеньор де Баланьи (1545-1604) – незаконный сын епископа Валансского Жана де Монлюка. Был женат на сестре Бюсси. В 1581 году герцог Алансонский назначил его губернатором Камбре. При Генрихе IV стал маршалом Франции.

13. Никола IV де Нефвиль, сеньор де Виллеруа (1542-1617) – государственный секретарь при пяти королях – от Франциска II (1559) до Людовика XIII. Талантливый государственный деятель, ценимый Генрихом III и королевой-матерью; сопровождал Екатерину Медичи в миротворческом путешествии по югу Франции в 1578-1579 годах. В 1580 году был специально послан на помощь к герцогу Алансонскому для переговоров с гугенотами. Оставил интересные мемуары.

14. Помпон де Беллиевр (1529-1607) – известный французский дипломат и государственный деятель. При Карле IX – посол в швейцарских кантонах. Сопровождал Генриха Анжуйского в Польшу. Сюринтендант финансов с 1575 года. Вел деликатные переговоры с Генрихом Наваррским об условиях возвращения королевы Маргариты в Гасконь в 1583-1584 гг. Попав в опалу как ставленник королевы-матери в 1588 году, был возвращен ко двору Генрихом IV, который назначил его канцлером Франции.

15. Мирный договор, положивший конец Седьмой религиозной войне, был подписан Франсуа Алансонским от имени короля Франции во Флеи (совр. департамент Дордонь) 26 ноября 1580 года и утвержден Генрихом III месяц спустя. Маргарита сыграла в переговорном процессе немалую роль, чем заслужила похвалу своей матери, см.: Lettres de Catherine de Medicis / Éd. Hector de La Ferrière et Baguenault de Puchesse. Paris, 1880. T. 7. P. 319. Условия договора в общем повторяли положения эдикта в Пуатье 1577 года и мира в Нераке 1579 года: гугеноты оставляли за собой только восемь «городов безопасности», остальные обязывались вернуть короне. Мир во Флеи сумел обеспечить спокойствие во Франции вплоть до 1584 года – времени кончины Франсуа Алансонского.

В Гаскони герцог Алансонский оставался до мая 1581 года, ведя переговоры с посланцами принца Оранского и набирая войска в новый поход во Фландрию. Осаду с Камбре ему удалось снять в августе этого же года.