АБУ-ЛЬ-АББАС АЛЬ-МАКРИЗИ

КНИГА ПОУЧЕНИЙ И НАЗИДАНИЯ, [СОДЕРЖАЩИХСЯ] В ОПИСАНИИ КВАРТАЛОВ И ПАМЯТНИКОВ [КАИРА]

Знай, что у халифов из Омейядов и Аббасидов и Фатимидов, со времен эмира верующих Омара ибн Хаттаба (Омар ибн Хаттаб (Омар I) — второй “правоверный” халиф (634—644)), да будет доволен им Аллах, существовал обычай, по которому собирали они харадж, а затем распределяли его из дивана эмирам, чиновникам и войску сообразно с их положением и весом. И говорилось, что в начале ислама были выдачи, и не прекращалось это дело, пока не установилось правление иноземцев и не изменился этот обычай, и стали раздавать войску земли в икта, и первым, о котором известно, что он раздавал войску икта, был Низам ал-Мульк Абу Али ибн Хасан ибн Али ибн Исхак ат-Туси, везир Алп Арслана ибн Дауда ибн Микаила ибн Сельджука, затем везир сына его Малик-шаха ибн Алп-Арслана (Низам ал-Мульк Абу Али ал-Хасан ибн Али ибн Исхак ат-Туси (1018—1092) — везир Великих Сельджуков Алп-Арслана (1063—1072) и Малик-шаха I (1072—1092), автор “Сиасет-намэ” (“Книга о правлении”), где, являясь сторонником сильной центральной власти, изложил свои взгляды на централизованное государство, утверждая, в частности, о необходимости наказания держателей икта [мукта] в случае злоупотребления ими властью и частой их смены). А именно, когда расширилось его (Малик-шаха) государство, посоветовал он (Низам ал-Мульк) передать каждому мукта селение или более того, или менее сообразно с его икта, ибо он полагал, что при передаче земель владельцам икта возделывание их будет заботой их мукта и их обязанностью вопреки тому обычаю, когда всеми областями государства ведал единый диван, а иначе при расширении государства оно придет в упадок.

И Низам ал-Мульк сделал это, и была возделана страна согласно его совету, и увеличились урожаи, и стали следовать его примеру те правители, что были после него, с 480 года (1087-88г.) до нашего времени.

Макризи, Хитат, I, стр. 95.

Знай, что существует несколько видов земель в Египте, из самых дорогих по цене и лучших по качеству. И самая лучшая из них — земля бак, и на ней предпочтительно выращивают люцерну и овощи, но она пригодна также и для [210] посева пшеницы. А после бак [идет] раи шараки, и это земля, которая некогда была покрыта водой, а если вода сохранялась на ней и позже, то она [земля] оставалась под паром и [затем] приносила урожай.

А что касается [земли] бараиб, то на ней предпочтительно сеют пшеницу и ячмень, и цена ее ниже [цены] бак из-за малой пригодности ее для возделывания этих культур; а когда выращивают их поочередно, то урожай не так хорош, как урожай бак. А бараиб пригодна для выращивания люцерны, хлопка и овощей, ибо при посеве этих растений земля отдыхает и на следующий год становится землей бак.

А на [землях] сакмахийа сеют предпочтительно лен, а если сеют пшеницу, то терпят убыток. А на [землях] шатаванийа предпочитают сеять то, что не требует орошения, и в предшествующий год она остается под паром; эта земля, в отличие от шараки и салаих, не орошается. А что до [земли] бар, то ее вспахивают, а затем оставляют незасеянной, и она подобна раи шараки, и растения на ней превосходны и чисты, вся земля свободна от следов того, что было на ней посеяно [раньше], и не остается там работы после того, как посеяны разные посевы. А [в других случаях] вся грязь задерживается на земле, и земледельцы не в состоянии удалить ее оттуда и [так] и вспахивают ее (землю) и засеивают; и делаются эти посевы смешанными с хальфой и прочим, и растения, по большей части произрастающие на этой земле, засорены обилием сорняков. И так вся земля глохнет и превращается в пастбище, ибо нет простора росту растений, и это в случае особенного обилия грязи. А если постоянно заниматься очисткой ее, то она становится пригодной [для посевов].

А шараки — это земля, которой не достигают воды [разлива] из-за низкого уровня Нила, или возвышенного положения ее, или из-за препятствий на пути воды к ней, или по другим причинам.

А мустабхар — земли, низко расположенные; вода доходит до них, но не растекается, пока не проходит срок сева; и она впитывается в землю, а вся грязь остается, а ее большая часть — соль, так что земля делается засоленной, и нет возможности сеять на ней зерновые, а лишь то, что не задерживается грязью, — спаржу, баклажаны и сахарный тростник.

Для земель Египта необходимы плотины; и они двух видов: султанские и городские. А что касается султанских, то они общеполезны, [ибо] задерживают [воду] Нила на земле до тех пор, пока она не перестает в ней [воде] нуждаться, а определенные налоги для этого собирают в провинциях Шаркии и Гарбии. А в древности сооружались они на деньги из областей, и руководили этим делом откупщики земель, выделяя, что следует для этого, из [суммы] земельных откупов. Затем, после этого, стали добывать деньги для [211] сооружения их [плотин] в этих областях при помощи чиновников дивана и распределять их, а остаток средств возвращали в казну.

Затем этим делом стали заниматься знатные эмиры государства, пока не произошло событие во времена Насира Фараджа (Насир Фарадж — египетский султан из династии черкесских Мамлюков; правил дважды: в 1399—1405 и 1405—1412гг.), когда стали собирать с областей большие деньги, но совсем ничего не выделяли [для этой цели], а передавали султану, а он распределял большую часть их через [своих] помощников.

И принуждали жителей областей к сооружению плотин, и наступила разруха, как будет сказано, если пожелает Аллах, при описании причин упадка.

А что касается городских плотин, то польза от них [различна] от округа к округу и сооружением их ведают мукта и феллахи на деньги округа. Султанские плотины [располагаются] в сельской местности, они как бы городские стены; об их починке заботится султан, который направляет необходимое [для этого] число людей. А городские плотины — что дом внутри стены, и владелец каждого дома обязан чинить их и удовлетворять их нужды. И существует обычай, что мукта, если его смещают, а он уже затратил часть имущества со своего икта на сооружение плотины в счет будущего года, на который он уже лишился икта, второй мукта возвращает ему [сумму], равную той, которую он затратил из своих денег этого года на сооружение [в счет] следующего года.

А на бак и шараки сеют предпочтительно пшеницу, а в Саиде сеют пшеницу после пшеницы из-за большого количества земли, с которой сошла вода. А иногда там сеют [пшеницу] после льна и ячменя, и сеют пшеницу с половины месяца бабаха до конца хатура, и это на самых высоких землях, которые раньше освобождаются от вод. А что касается земель, освобождающихся поздно, то время посева на них длится до конца кихека. И количество семян пшеницы, потребное для одного феддана, различается в соответствии с плодородием почвы, ее мягкостью и положением и тем, сеют ли в размягченную [землю] или со вспахиванием. И наибольшее [количество требуемых] семян — от одного ирдабба до 4—5 вайба (Вайба — египетская мера объема, в раннее средневековье равная 10 маннам или 12,168 кг [пшеницы] [136, стр. 45]). И имеются в Саиде земли, требующие менее этого, а в Хауф Рамсисе земли, для феддана которых достаточно двух вайба. А созревают посевы [пшеницы] в Египте в башанисе, а это апрель. И различается [урожай] пшеницы с феддана сообразно земле и достигает от 2 до 20 ирдаббов. И сказал Абу Бакр ибн ал-Вахшийа в “Китаб ал-филаха” (Абу Бакр Мухаммад (или Ахмад) ибн Али ибн ал-Вахшийа; ан-На-бати (вторая половина IX — начало X в.) — иракский ученый, главный труд которого — “Китаб ал-филаха ан-набатийа” (“Книга земледелия набатеев”), написанный примерно в 914 г. и сохранившийся до наших дней, посвящен изложению агрономических знаний древнего населения Ирака — набатеев. В течение долгого времени авторство Ибн ал-Вахшийа подвергалось сомнению; однако исследования последних лет приводят к возрождению представления о его истинности [см. 204, стр. 195—196; 200; 172].), что, если в Египте сеют мудд, получают 300 муддов (Мудд — египетская мера объема, в раннемусульманское время равная 2,5 л [136, стр. 56—57]). А причина этого — в жарком воздухе этой страны, тучности ее земли и обилии осадков из воды Нила.

А когда в 806 году (1403-04г.) сошла вода с участка земли в Файйуме, в ал-Биркат, который теперь называют [212] Бахр Йусуф, то засеяли его и посев этот оказался удивительным: с феддана его получили 71 ирдабб ячменя по файйумской мере, и в нем [ирдаббе] 9 вайба. И налог с феддана пшеницы во времена Фатимидов [равнялся] трем ирдаббам.

А когда в 572 году (1176-77г.) измерили землю, то наложили на каждый феддан 2,5, затем стали брать два ирдабба с феддана. А что касается земель Нижнего Египта, то с них взимают [налог] деньгами, а не зерном.

А ячмень сеют после пшеницы и прочего в затопленную землю, то есть в сырость. И его ростки с течением дней превышают ростки пшеницы, и жатва его также ранняя, а именно — жнут его прежде, чем пшеницу. И требуется [семян его] на феддан сообразно земле, а получают его больше, чем пшеницы, и созревание его приходится на бармуда, а это март.

А бобы сеют в распаханную [землю], предпочитая бараиб, с начала месяца бабаха, и употребляют их зелеными в месяце кихаке, и семян их на феддан требуется до трех вайба или около того, и созревают они в бармуда, и получают с одного феддана примерно 20 ирдаббов или около этого. И сеют чечевицу и горох с хатура до кихака, а мелкий горошек сеют лишь в мягкую вспаханную землю, расположенную на возвышенности, и сеют [также] разбрасыванием в залежную землю. А простого гороха на феддан сеют от ирдабба до восьми вайба, а мелкого горошка от ирдабба до четырех вайба, а чечевицы два вайба и менее, и созревают эти растения в бармуда. А с феддана гороха получают от четырех ирдаббов до десяти, а мелкого горошка от десяти ирдаббов и менее, а чечевицы — от 20 ирдаббов и менее.

А самый лучший лен — тот, который сеют в барш, и необходимо удобрять его прахом (“Удобрять его прахом”. По-видимому, здесь подразумевается сохранившийся до наших дней обычай использовать для удобрения полей наряду с навозом, илом и т. п. и “вековую пыль”, по выражению А. Айру. По словам этого египетского автора, “развалины мертвых городов, комы, становятся для феллаха на деле карьерами удобрений” [76, стр. 57]). И после того, как он некоторое время находится в земле, вырывают его стебли, называемые “аслаф”. И расстилают [лен] на этом месте, пока он не высохнет, а когда высохнет, то уносят и выбрасывают, но [прежде] освобождают сердцевину его, и выходит оттуда льняное семя, а из него выделывают горючее масло. И сеют лен в месяце хатуре, и на феддан требуется семян от ирдабба с третью и менее того, а созревает он в месяце бармуда, и с феддана получают двадцать связок или менее того, а семян требуется примерно шесть ирдаббов. А налог с феддана в прежние времена на земле Саида был от 5 до 3 динаров, а в Далласе (Даллас — округ в Верхнем Египте, на западном берегу Нила [253, стр. 90—91]) — 13 динаров, а в других местах — 3 динара. А люцерну сеют, когда воды Нила начинают убывать, и нельзя откладывать сев ее до того времени, когда начинает дуть южный ветер марисийа. И начало сева ее — месяц бабах, а иногда сеют после нового года. Один из видов ее — ал-хараси высевают в кихаке и туба, и иногда сеют в хатуре. И сеют на каждом феддане две с половиной вайбы или около того. И зеленая люцерна [213] созревает в конце кихака, а хараси созревает в туба и амшире. И получают с феддана хараси от двух ирдаббов до четырех вайба. А лук и чеснок сеют с месяца хатура до половины кихака, и сеют на феддан лука от 1/2 и 1/4 вайбы до (одной) вайбы, а чеснока — от 100 до 150 пучков, и созревает это в бармуда.

А лук, который разводят ростками, начинают сажать с начала кихака до первой декады туба, и из ростков его получают десять ирдаббов с феддана, и созревает он в башанисе.

А волчьи бобы сеют в туба, и ростков их требуется ирдабб на каждый феддан. И созревают они в бармуда, и с феддана получают 20 ирдаббов и менее того. И все это — зимние культуры.

А что до летних культур, то поистине арбузы и фасоль сеют с половины барамхата до половины бармуда. И сеют на феддан два кадаха (Кадах — египетская мера объема, имевшая две величины: “малый кадах” шел по 16 на вайбу и по 96 на ирдабб, а “большой” — соответственно по 8 и 48. Один малый кадах равнялся приблизительно 0,94 л, а один большой — 1,88 л [136, стр. 48]), и созревают они в башанисе. А сезам сажают в бармуда, и ростков его [требуется] четверть вайбы на феддан, и созревает он в абибе и мисре, и получают с феддана от одного до шести ирдаббов.

А хлопок сеют в бармуда, и при посеве его идет четыре вайбы зерен на феддан, и созревает он в туте, и получают с феддана восемь кинтаров джарви (Кинтар джарви — египетская мера веса, составлявшая 100 ратлей джарви по 312 дирхемов, т. е. 97,5 кг [136, стр. 22]) или около того.

А сахарный тростник сеют с половины барамхата в [земли] бак и барш и измельчают землю для него семью лемехами, и необходимо, чтобы он трижды покрывался водой до истечения месяца башаниса. И саженцев его [требуется] 1/8 [кадаха] на феддан или около этого, и тростник требует, чтобы земля была отличная, и чтобы покрывали ее воды Нила, и чтобы из нее была выдернута хальфа, и чтобы она была очищена, а затем комья земли размягчены. И это делают большим плугом с шестью лемехами, который движется, пока не подготовит [почву], затем размельчает и разгребает [землю] в шести других направлениях, и получается пашня барш. И так земля делается годной, размягчается и размельчается, и когда она станет мягкой и выровненной катком, разбивают тогда бороной комья. И бросают туда куски тростника — двойной и обычный, после того как сделают в земле углубления и достигнут этих углублений потоки воды. И длина каждого стебля тростника — три полных междоузлия, и некоторые [стебли] больше, а некоторые меньше этого. И длинные стебли обрезают, и это называется “делать насб”. А когда это завершается, забрасывают тростник вырытой землей, и в ней должны быть комья для его устойчивости.

Затем, со времени подрезки в начале весеннего сезона, орошают его один раз в каждые семь дней. И когда тростник вырастает и делаются заметными листья, то растут вместе с ними хальфа и портулак, который жители Египта называют “ар-риджла”; и при этом взрыхляют землю, чтобы очистить [214] ее от них. И не прекращают этого до тех пор, пока тростник не сделается сильным и густым. И говорят при этом, что [затем] тростник не допускает взрыхления и не нужно взрыхлять землю, пока не появятся на нем узлы. И все это орошается двадцатью восемью ведрами воды с оросительного колеса.

И есть обычай: если тростник разводят в прибрежном месте или по соседству с рекой и работы [производятся при помощи] хороших быков, вблизи колодцев, то для [возделывания] восьми федданов требуется до восьми голов быков. А если колодцы далеко от течения Нила, то посевы не могут быть более четырех-шести федданов.

И когда поднимается Нил, то увеличивается орошение тростника чистой и спокойной водой; это происходит потому, что отгораживают посевы с одной стороны плотиной, но так, чтобы тростник не затопило в случае большого подъема. И вода входит в отверстие этой плотины, пока тростник не возвысится над землею примерно на пядь. Затем прекращают пуск воды, так что она не доходит до него [тростника] и остается стоять над землей два-три часа, пока не впитается целиком. Тогда впускают новую воду, и так через некоторые промежутки времени [делают] несколько раз в день, а затем прекращают [ее] доступ. И это при условии, что будет сделано так, как мы говорили и как требуется для тростника, а если менее этого, то тростник портится, и требуется смазать его, прежде чем он станет сладким, чтобы он не оказался испорченным. И ломают тростник в кихаке, и остатки его сжигают, затем поливают [землю] и взрыхляют, как было сказано выше, и вырастают стебли, [основание] которых называют “ар-рас”, а продолжение — “хилфа”. И леденцы из “хилфа” по качеству лучше леденцов из “ар-рас”.

И время созревания ар-рас — туба, а хилфа — середина хатура. И работа сахарных прессов по большей части приходится на ноуруз. И получают с феддана от 40 до 80 “аблуджа” леденцов, а в “аблуджа” девять кинтаров или около того (В дополнение к сказанному в гл. II о культуре сахарного тростника отметим, что она была принесена в Египет, как и в другие страны Средиземноморья, арабами и быстро распространилась по всей стране. Египтяне усовершенствовали процесс изготовления сахара (в частности, приемы его очистки); египетский сахар имел репутацию самого белого и блестящего и, как говорилось, был одной из главных статей вывоза [см. 257, стр. 8— 10, 13—14, 19; см. также 21, I, стр. 124, 129, 304 и сл.]).

А колокассию сеют вместе с сахарным тростником, на каждый феддан десять кинтаров “джарви” колакассии, и созревает она в хатуре.

А баклажаны сажают в барамхате, бармуда, башанисе и бауна, и созревают они [во время] от бауна до мисра. А индиго сажают [начиная] с башаниса, и на феддан идет вайба саженцев, и созревает [оно] начиная с абиба. А редис сажают круглый год, и саженцев на феддан идет от одного до двух кадахов. А репу сажают в абибе, и ее саженцев требуется на феддан один кадах, и созревает она через сорок дней. А рассаду салата сажают в туба, и едят [его] через два месяца. А рассаду капусты сажают в туте, и созревает она в хатуре. А лозы сажают в амшире путем отвода [215] [черенков] и пересадки. И смоковницы и яблони сажают в амшире, а тутовые деревья подрезают в барамхате. А ветви миндальных орехов, персиков и абрикосов в месяце туба вымачивают в течение трех дней, а затем их высаживают, и в туба же эти деревья пересаживают. А косточки фиников высеивают, затем отростки пересаживают в почву и отводят. А луковицы нарцисса сажают в мисре, а жасмин сажают в добавочные дни (Добавочные дни. Согласно коптскому солнечному календарю, определявшему в средневековом Египте порядок сельскохозяйственных работ, год состоит из 12 месяцев по 30 дней в каждом с пятью (а через четыре года — шестью) добавочными днями) и в амшире. А саженцы мирта сажают в туба и в амшире. А базилик сажают в бармуда. А семена желтофиоли высевают в дни [подъема] Нила. А зимние бананы сажают в туба, а летние в амшире; дикую корицу пересаживают в барамхате. А лозы обрезают ночами барамхата при северном ветре, пока не отошли от них отростки. И обрезают деревья в туба и в амшире, кроме дикой ююбы или набка, а его обрезают в бармуда.

И поливают деревья в туба первый раз, называя эту воду водой жизни. А в амшире, при появлении цветов, поливают второй раз, а в барамхате поливают еще два раза, чтобы затвердели финики, а в башанисе три раза, а в бауна, абибе и мисра поливают каждые семь дней. А в туте и бабахе орошают один раз, затопляя водами Нила, и в хатуре орошают [так же]: путем затопления водой Нила. И орошают лозы [на землях] баил (Баил — земля, орошаемая водами разлива и не нуждающаяся в дополнительном поливе) в хатуре один раз, также затопляя [их] водою Нила.

А все земли Египта измеряются в федданах, и он [феддан] равен 400 касаба хакими в длину и одной касаба в ширину (Касаба — египетская мера длины, равная в средние века примерно 3,99л [136, стр. 71]). А в касаба шесть и две трети локтя в локтях ал-ка-маш и примерно пять локтей в локтях ан-наджжари (Локоть (зира) — египетская мера длины. Число различных видов локтя в мусульманских странах весьма велико. Исходной точкой для всех расчетов является локоть старого ниломера на о-ве Рауда, относящегося к 866г. и составлявшего 54,04 см [136, стр. 64]. Египетский “плотничий” локоть (зира ан-наджжари) равен в среднем 77,5 см [136, стр. 69]). И сказал кадий Абу-л-Хасан в “Китаб ал-минхадж харадж Миср” (Абу-л-Хасан Али ибн ал-Хасан ал-Катиб (X в.) — автор “Китаб ал-минхадж харадж Миср” [“Книга путей (взимания) хараджа в Египте”] [см. 219]): касаба применяют при измерении, для определения при ее помощи размера посевов. И разбивается феддан на 400 касаба, ибо в нем 20 касаба в длину и 20 касаба в ширину. И касаба для измерения известна как хакими, и в ней приблизительно пять локтей ан-наджжари.

Макризи, Хитат, I, стр. 100—103.

И сказал Ибн Мамун (Ибн Мамун ал-Батаихи (ум. в 1125г.) — сын Мамуна, везира халифа Амира (1121), автор хроники (“Тарих”), имевшей кроме полной и сокращенную редакцию (“Мухтасар ат-тарих”)) в своей “Тарих” (“Истории”): и наступил праздник ноуруза в девятый день раджаба 517 года (2 сентября 1123 года). И были доставлены приличествующие этому случаю одежды из тираз и гавани Александрии со всеми полагающимися золотыми и шелковыми принадлежностями и сувадж (Ас-сувадж — вероятно, то же, что и ас-суваидж, — маленький тайласан (т. е., как говорилось выше, платок, носимый поверх головного убора) [238, ч. 4, стр. 1460]). И было роздано все, что полагалось из мужских и женских одежд, и золото, и серебро, и все другие полагающиеся в праздник подарки сообразно чинам получавших их.

А из праздничных яств в ноурузе раздавались дыни, гранаты, гроздья бананов, и отдельно недозрелые финики, и корзины сухих фиников из Куса, и корзины айвы. И каждому подавалась хариса, приготовленная из курицы, бараньего мяса и говядины разных сортов, с приправой.

Сказал: и присутствовал чиновник финансового ведомства для раздачи по обычаю в день ноуруза золотой и серебряной монеты, различных одежд и прочего кроме этого. А это — четыре тысячи золотых динаров, и пятнадцать тысяч серебряных дирхемов, и множество одежд из дабикских материй, с золотом и шелковых, и миаджар (Миаджар — покрывало, головной убор, шитый золотом или шелком [93, стр. 108]), и разноцветные женские покрывала, и сикулад (Сикулад — искаженное сиклатун, вид шелковой материи, тканной золотом [194, I, стр. 663]) с золотом и шелковый, и мисфах (Мисфах — грубое верхнее одеяние, плащ [238, ч. 4, стр. 1369]), и шелковые дабикские повязки.

А что касается золотых и серебряных монет, то раздача их не выходит за пределы дозволенного дворцом и везиратом, — и шейхам, и господам, и евнухам, и чиновникам, и капитанам ашари, и их морякам. И каждый эмир получает свою долю согласно его чину.

Макризи, Хитат, I, стр. 268.

И сказал Муртади Абу Мухаммад абд ас-Салам ибн Мухаммад ибн Хасан ибн абд ас-Салам ибн ат-Тувайр ал-Фахри ал-Кайсарани, египетский автор, в книге “Нузхат ал-мукла-тайн фи ахбар ад-даулатайн ал-Фатимийа ва-с-салихийа” [“Услада очей в известиях о династиях Фатимидов и Аййубидов”] в десятой главе, при описании церемоний их (Фатимидов) во время общих приемов в государственном собрании, что не происходило это [в другие дни], кроме понедельника и четверга. [227]

И люди, причастные к этому, с неотлучными от них слугами ожидали появления халифа в один из двух упомянутых дней, но не постоянно, а поочередно. И когда назначался этот [прием], в один из этих дней заведующий халифской перепиской [сахиб ар-рисала] (Сахиб ар-рисала — заведующий халифской перепиской из устазуна ал-муханникуна доставлял письма халифа везиру и прочим чиновникам [93, стр. 57]) спешно вызывал везира из его дома, по обычаю, и тот отправлялся [во дворец] в пышности, со своей свитой...

И от того места, где он спустился со своего коня, шел он в колонную галерею, что в помещении везирата, а пред ним — знатные люди из эмиров, и все направлялись в Золотой зал дворца, где находился халиф. А до этого прием происходил в большом зале [аиван ал-кабир], который [позже] стал хранилищем оружия; в центре его [находился] трон государя [сарир алчмульк], и он остается там и до сего времени. Прием происходил в том месте до последних дней Мустали, а затем Амир перенес приемы в упомянутое помещение (т. е. Золотой зал), и имя его (Амира) до сих пор начертано на верху мраморного свода (Каирская резиденция Фатимидов состояла из двух зданий: большого дворца на востоке и малого — на западе, разделенных магистралью, шедшей с севера на юг и связывавшей северные ворота с южными. Эта магистраль образовывала между дворцами широкую площадь (Байн ал-касрайн). Большой дворец состоял из двух особняков, также называемых “каср”, и имел девять ворот. Главное здание называлось “Золотой дворец” (“Каср аз-захаб”); в двух его залах происходили приемы, в третьем, меньшем, — упоминавшиеся выше пропагандистские чтения главного миссионера для женщин. Один из залов, самый большой и с куполом, находился в середине дворца; это и был “3олотой зал”, о котором идет речь в данном отрывке, где стоял трон “сарир ал-мульк” (в этом зале читались ис-маилитские проповеди для мужчин).

Трон был заключен в маленькое сооружение, закрытое с трех сторон, открытое с четвертой и увенчанное тремя куполами, входившими один в другой. С открытой стороны была проволочная решетка, вместе с занавесом отделявшая халифа; она называлась шуббак (букв, “решетчатое окно”) [177, стр. 358—361; 53, I, стр. 125; 93, стр. 59]).

И в этом зале висели парчовые занавеси зимой и дабикские летом, а зимой расстилался шелковый ковер вместо шерстяного, подходящий к парчовой занавеси, а летом расстилался ковер, соответствующий дабикской занавеси, с золотом, [изготовленный] в Табаристане и не имевший себе подобного.

А в центре его находилось возвышение [мартаба], из-за своего великолепного вида пригодное для восседания на нем (халифа) на троне, покрытое материей ал-куркуби (Ал-куркуби — материя, изготовлявшаяся в г. Куркуб, близ Тустара, в Южном Иране [93, стр. 42]), при этом лицо халифа было обращено к стоявшим перед ним людям. А когда начинался прием, он вызывал везира из помещения, находящегося у дверей упомянутого собрания, — а оно (помещение) было закрыто, и в нем [находился] занавес.

И он (везир) становился напротив его (халифа), а оправа от него был управляющий дворцом [зимам ал-каср], а слева — заведующий казной [зимам бейт ал-мал]. И когда халиф вступал на возвышение, ставил доверенный государя [амин ад-даула], один из заслуженных господ свиты с чалмой, обернутой под подбородкам [устазуна ал-муханникуна], его чернильницу на ее место на скамье и выходил из помещения, называемого Фард ал-Кум.

И когда везир вставал перед дверью собрания, а вокруг него — эмиры с ожерельями [умара ал-мутаваккуна], господа важных служб и прочие, а в середине их находились чтецы Корана, то заведующий приемной залой халифа [сахиб ал-маджлис] обращался к устазам, и тогда каждый из них поднимал край занавеси, и становился виден халиф, сидящий на упомянутом возвышении, и начиналось чтение славного Корана.

А везир, войдя, приветствовал его, целуя его руку и ногу, [228] и отступал на три локтя, и стоял некоторое время, до того момента, когда [халиф] позволял ему сесть с правой стороны и бросал ему почетную подушку. А эмиры стояли на определенных им местах, а главный дворецкий [сахиб ал-баб] и командующий войском [исфахсалар] — с правой и левой сторон двери, а вслед за ними, снаружи, примыкая к порогу, подобным же образом стояли предводители амирийа и хафи-зийа; затем их размещали сообразно их чинам. И так никто не мог сойти со своих мест, [расположенных] до конца ар-ривак, — а это высокий портик над полом этого зала, и колоннада поддерживает находящийся там свод.

Затем таким же образом размещались носители копий и носилок [арбаб ал-касаб ва-л-аммарийат] слева и справа, затем достойнейшие и знатнейшие [лица] из войска, готовившиеся к предводительству.

А на почетном месте, находившемся напротив двери собрания, стояли дворецкие [бавваб ал-баб] и привратники [худжжаб]. Это от главного дворецкого [сахиб ал-баб] зависели в этом месте вход и выход, и он обязан был доводить до [сведения халифа] слова каждого. И когда устанавливался порядок и были определены все места, то первыми, удостоенными обращения с приветствиями, [были] главный судья [кади ал-кудат] и свидетели [шухуд]; дворецкий впускал также и других кадиев. И тот [главный судья] приветствовал [халифа], приблизившись, согласно обычаю, и сущность обряда приветствия [состояла в том], что он поднимал вытянутую правую руку с четками и произносил громким голосом приветствие эмиру верующих, [призывая] на него милость и благословение Аллаха, и с такими же словами выступали другие лица. Затем выступал заведующий ближайшими тарифами [зимам ал-ашраф ал-акариб] из уставов с чалмой, обернутой под подбородком [устазуна ал-муханникуна], а от знатных талибидов их накиб из нотариальных свидетелей [шухуд ал-муаддалуна], а иногда из выдающихся шарифов, и уходило на это времени часа два, а то и три. И в это же время выступали с приветствием те, кому было пожаловано [управление] Кусом, или Шаркией, или Гарбией, или Александрией, и они изъявляли почтение [халифу], целуя его воротник.

И если у везира была нужда беседовать с халифом о деле, он вставал со своего места и приближался к нему, склонившись на свой меч, и держал речь один или два раза. Затем давалось распоряжение, и присутствующие выходили, поцеловав руку и ногу халифа, пока не оставался один везир; и [когда] он выходил и направлялся, по своему обычаю, домой, те прислуживали ему.

Затем опускался занавес, и запирались ворота собрания до другого подобного дня, когда повторялось то, что было уже описано. [229]

А халиф отправлялся в предназначенные для него покои, а с ним свита из устазов с чалмой, обернутой под подбородком, и это были люди, приближенные к нему, опытные и обходительные. И одна из их обязанностей [заключалась в том], чтобы никого не пропускать к халифу, кроме самих себя, и среди них управляющий дворцом [зимам ал-каср], и свертывавший славный тадж [шадд ат-тадж аш-шариф] (Шадд ат-тадж аш-шариф — букв. “свертывавший славный тадж” (халифа) — высший среди устазуна ал-муханникуна. Головной убор халифа, тадж, будучи арабским по характеру, представлял собой особым образом свернутый тюрбан с подкладкой, надевавшийся поверх твердой ермолки. Имея форму желудя, тадж был похож не на венец или корону, а на сасанидскую тиару [177, стр. 369, 389; 93, стр. 26, 65]), и заведующий казной [сахиб байт ал-мал], и заведующий списками заседаний [сахиб ад-дафтар], и заведующий халифской перепиской [сахиб ар-рисала], и предводитель ближайших тарифов [зимам ал-ашраф ал-акариб], и заведующий халифским собранием [сахиб ал-маджлис], и им были доступны тайны халифа...

И никто, кроме халифа, не мог прибывать во дворец и отправляться [из него] днем или ночью каким-либо иным образом, “роме этого.

И у него по ночам сильнейшие из служанок использовали самок мулов и ослиц для доставки верхней одежды в подземелья дворца и для подъема на полозьях в верхние павильоны и другие места. И в каждом из помещений дворца находился фонтан, наполненный водой, на случай могущего возникнуть ночью пожара.

Макризи, Хитат, I, стр. 386—387.

И были диваны фатимидского государства, когда в Египет прибыл Муизз ли-дини-ллах и обосновался в своем дворце в Каире, расположены в Дар ал-Имарат, рядом с мечетью Тулуна. А когда умер Муизз и Азиз би-ллах назначил в везират Йакуба ибн Киллиса, диваны были перенесены в его (Ибн Киллиса) дом. А когда умер Йакуб, то Азиз после его смерти перенес их во дворец и они находились там, пока не стал полновластно править Афдаль, сын эмира войска, и не соорудил в Фустате Дар ал-Мульк, и не перенес туда диваны. А когда он был убит, после него они были возвращены во дворец и находились там, пока не прекратилась династия.

Макризи, Хитат, I, стр. 397.

И сказал Ибн Тувайр: хранилище книг было расположено в одном из помещений теперешнего госпиталя, то есть госпиталя ал-Атик. И приезжал туда халиф, спешивался и садился на предназначенную для него скамью. И являлся к нему смотритель хранилища, а им был в то время Ибн Абд ал-Кави, и приносил ему отлично переписанные рукописи, а кроме этого предлагал книги, и халиф брал некоторые из предложенных ему на долгий срок.

А в этом хранилище, в большом зале, имелось множество полок, а полки были с делениями, и каждое деление имело дверцу и запиралось на петлю и замок. А там было более двухсот тысяч книг в переплетах и без них, и в том числе по фикху, всем мазхабам и грамматике, и книги хадисов, и исторические, и жизнеописания государей, и астрологические, и духовного содержания, и по химии, и самые разнообразные рукописи. И были среди них неполные, и это указывалось на листе, приклеенном к каждой дверце хранилища. И указано, какие из ценных рукописей находятся наверху, и в том числе списки, принадлежащие Ибн Мукле (Ибн Мукла Абу Али Мухаммед ибн Али ибн ал-Хасан (886—940) — аббасидский везир, один из основателей арабской каллиграфии) и его подражателям, Ибн Баввабу (Ибн Бавваб Абу-л-Хасан Ала ад-дин Али ибн Хилал (ум. в 1022 или 1032 г.) — знаменитый багдадский каллиграф) и прочим. [233]

А во время Малика Насира Салах ад-дина распорядился Ибн Саура их продать. А перед кончиной своей направился халиф [Амир] в хранилище пешком, чтобы посмотреть на книги, а там находились два переписчика и два сторожа, люди жалованья. И он постоял там, и дал им 20 динаров, и пошел прочь.

Макризи, Хитат, I, стр. 409.

Сказал в “Китаб аз-захаир ва-т-тухаф” ¹: “Рассказывал мне заслуживающий доверия. Сказал: был я в Каире в один из дней и месяцев 459 года (1066-67г.), и стало тогда опасным положение из-за мятежников, и усилилась их мощь, и стремились они овладеть сокровищами, хранимыми во дворце султана, без его разрешения.

И видел я, как из дейлемийских ворот вышли: один из привратников прекрасного обитаемого дворца, известный как Тадж ал-Мулук Шади, и Фахр ал-Араб Али ибн Насир ад-Даула ибн Хамдан и Ради ад-Даула ибн Ради ад-Даула, и эмир эмиров Бахтагин ибн Сабуктагин, и эмир арабов Ибн Кайталуг, и Изз ибн Синан, и несколько их сподвижников-эмиров — багдадских и прочих.

И вошли они в малую галерею и встали перед диваном аш-Шам ² из-за большого числа собравшихся. И был с ними один из служителей упомянутого обитаемого дворца. И они вошли туда, где находился диван надзора, в помещении упомянутого дивана, а с ними — работники, и дошли они до стены, которая была починена, и приказали работникам рассмотреть это исправление в ней. И обнаружился свод закрытых ворот, и они приказали его разрушить, и попали оттуда в хранилище, называемое “азизийа”, [сохранившееся] со времени Азиза би-ллаха.

И нашли в нем [столько] оружия, что не охватить его взглядом: копья Азиза с позолоченными остриями, с бляхами ³ из серебра, стволы блестящие черные и из белого серебра, тяжелые по весу; в нескольких пучках древки из превосходного аз-зан ⁴, и мечи с драгоценными клинками, и стрелы из ха-ланджа ⁵, и прочее, и сверкающие кожаные щиты, и щиты из смоковницы, и прочее.

А среди кольчуг были наполненные оружием и инкрустированные серебром. И панцири для лошадей, и персидские копья ⁶, и ал-караабдат ⁷, обшитые звездной парчой, с серебряными звездами, — из тех [тканей], о которых говорят, что цена их более 20 тысяч динаров. И все это они унесли после вечерней молитвы.

И видел я, как некоторые джуйушийа и райханийа ломали копья и губили таким образом их буковые древки, чтобы взять серебряные бляхи, и некоторые уносили это в своих шароварах, а [другие] — в чалмах и карманах, а некоторые просили в подарок у своего господина драгоценный меч. И было там немалое число копий длиною в шаг, прекрасного темного цвета; унесли они из них, сколько смогли, а оставили те из них, что были сломаны [воинами] райханийа, а прочее продавали продавцам и изготовителям веретен, так что много стало подобных вещей в Каире.

А правительство не противилось этому, и не обращало на это должного внимания, и не замечало этого. И оно считало [177] подобные [конфискации] выкупом за имущество мусульман ради сохранения того, что находилось в их жилищах”.

Макризи, Хитат, I, стр. 397.

В правление Хакима би-амри-ллаха появились [в Египте] два брата-иудея; один из них занимался [только] торговлей, другой — обменом денег и продажей того, что ему доставляли купцы из Ирака. И это были Абу Сад Ибрахим и Абу Наср Харун, сыновья Сахля ат-Тустари (Тустар — город в Южном Иране, являвшийся в первой трети X в. важным экономическим центром. Из Тустара происходили или сами два упомянутых брата, или их предки. Причиной эмиграции бану сахл были, по всей вероятности, преследования, которым подвергали иудеев Тустара Бувайхиды [203, стр. 69—701). И стали они известны благодаря своим торговым сделкам и передаче [наследникам] тайных вложений, полученных ими [братьями] от купцов из ближних и дальних [стран], если кто-либо из них умирал, так что пошла о них по свету добрая слава и упрочилось [220] их положение. И халиф Захир ли-изази дини-ллах использовал Абу Сада Ибрахима ибн Сахля ат-Тустари для приобретения необходимых ему драгоценностей, и тот возвысился при нем и продал ему черную рабыню. И наслаждался ею Захир, и она родила ему сына Мустансира и заботилась об этом Абу Саде. И когда халифат перешел к ее сыну Мустансиру, приблизила она Абу Сада и взяла его на свою службу. А когда умер везир Джарджараи и везират перешел к Ибн ал-Анбари, направился к нему Абу Наср, брат Абу Сада, и один из его [везира] сподвижников оскорбил его. И Абу Наср думал, что везир Ибн Анбари, узнав об этом, осудит своего гуляма и извинится перед ним. Но произошло обратное тому, что он ожидал, и ему донесли о подобных же словах, слышанных от него [гуляма]. И он пожаловался на это своему брату Абу Саду и сообщил ему, что везир изменил свое отношение к ним. Но Абу Сад не испугался Ибн Анбари и настроил против него [везира] мать Мустансира, свою госпожу. И она беседовала со своим сыном, халифом Мустансиром, об этом деле, пока он не сместил того с везирства.

Макризи, Хитат, I, стр. 424.

И было по соседству с домом везирата большое строение, известное как ал-Худжар (множественное число от худжра), а в нем юноши, отобранные халифами, — подобное домам современной цитадели, где расположены казармы, которые султан Малик Насир Мухаммад ибн Калаун (Насир Мухаммад ибн Калаун — египетский султан из династии тюркских мамлюков. Правил трижды: в 1293—1294, 1299—1309 и 1310— 1341 гг.) соорудил для размещения султанских мамлюков. А для коней этих учеников была устроена конюшня, о чем будет еще сказано, если этого пожелает Аллах. И сохранялись эти помещения и после прекращения правления фатимидских халифов, и после 700 года (1300-01 г.), а потом были разрушены, и люди воздвигли на этом месте упомянутые строения.

Сказал Ибн Абу Тайи о Муиззе ли-дини-ллахе, что он привлек всех искусных в своем деле ремесленников для участия в этом строительстве, и выделил им для этого место, и так же поступил он с чиновниками и прочими, и обязал наместников областей произвести смотр юношей в их провинциях к присылать к нему тех, кто обладает храбростью и красивой внешностью, для участия в процессиях.

И были присланы к нему подходящие юноши, и были выделены для них жилища, называемые ал-худжар.

И сказал Ибн Тувайр: и получил Афдаль известие из Аскалона о скоплении там франков, и стремился он отправить туда подмогу, но это оказалось невозможным из-за нехватки денег, оружия, коней и людей. И он оставил тогда своим заместителем при халифе своего брата Музаффара Абу Мухаммада Джафара, сына эмира войска Бадра, а сам отправился освобождать побережье от франков.

И прибыл он в Аскалон, и стал наступать на них с тем войском, [которое там находилось], и оно бросило его на произвол судьбы, а это означало явное поражение, и он знал, что причина этого — его войско. И, будучи побежден, он сжег все бывшие при нем орудия... И соорудил он семь худжр, и отобрал из детей воинов три тысячи человек, и разделил их по этим худжрам, и дал каждой сотне воспитателя и предводителя, а всех их поручил эмиру по имени Муваффак. И выдал каждому из них то, что было ему необходимо: коня, оружие и прочее, и проявлял заботу об этом войске. И если случалось важное поручение, то посылал он это войско для исполнения [его] с его предводителем.

Макризи, Хитат, I, стр. 443.

Комментарии

1. “Китаб аз-захаир ва-т-тухаф” (“Книга сокровищ и подарков”) — один из источников “Хитат” Макризи; в ней описываются богатства Фа-тимидов, в частности подарки, которыми они обменивались с иностранными посольствами. Точная принадлежность “Китаб аз-захаир” неизвестна. По убедительному предположению М. Хамидуллы, автором ее был кадий ар-Рашид, служивший сначала у Бувайхида Абу Калиджара (ум. в 1048 г.), а затем, после завоевания государства Бувайхидов сельджуками (1055 г.), перешедший на службу к Мустансиру в качестве чиновника, ведавшего делами, связанными с иноземными посольствами (возможно, в упомянутой должности “сахиб ал-баб”). Это противоречит высказанному ранее утверждению А. Гуэста, согласно которому автором “Китаб аз-захаир ват-т-тухаф” является Муджалла ибн Джами (середина XII в.) [219, стр. 121].

7. Ал-караабдат булакского издания (ал-карагандат, ал-казагандан) — стеганые шелковые или бумажные куртки, входящие в состав доспеха, заменявшие панцири или представлявшие собой скрытую кольчугу [93, стр. 50].

А житницы с султанским зерном во времена Фатимидов находились в том месте, где теперь хранилище Шамаил, и за ним, около квартала Вазирийа. Сказал Ибн Тувайр: а что касается житниц, то они расположены в нескольких местах Каира, где теперь конюшни и дворы, и в них находится более трехсот тысяч ирдаббов зерна. А в них — закрома; один из них называется Гадаи, второй — ал-Фул, а третий — ал-Карафа, и они под охраной эмиров и знати.

И корабли с различными видами зерна прибывают к берегу Фустата и к берегу ал-Макса, и носильщики переносят его в них с [предъявлением] посланий от капитанов кораблей и охранных грамот из каждой султанской области. И большая часть этого [зерна] — из Верхнего Египта. И отсюда [делаются] выдачи должностным лицам [арбаб ар-ратиб], и слугам, и живущим на милостыню, и служителям мечетей и молелен и выдачи черным рабам, согласно установленному.

А часть сдается на мельницы по личному распоряжению халифа; а у одних из этих мельниц ось низкая, а у других — высокая, и при этом навоз животных оказывается в отдалении. И эту муку доставляют в личное ведомство [хасс] правителя, как и другие поступления, по частям. И из житниц выдаются рационы людям флота, и то, что было в них старого, отмеренного лопатой, смешивалось с новым в упомянутых выдачах и в выдачах черным. И оттуда же выдается то, что требуется в “дом приемов” [дар ад-диафа] для прокормления послов и их свиты, и то, что требуется из пшеницы для [218] приготовления лепешек для дополнительной [выдачи] флоту. И не устают служители ввозить и вывозить [зерно], и у них различные жалованье, и выдачи продуктами, и [количества] ячменя для их лошадей; и то, что они получают с доставляющих зерном, соответствует денежному [жалованью] чиновников, [предназначенному] для [содержания] их детей и стариков. И сказал Ибн Мамун, что в житницы доставлялось зерно с юга, а что касается провинций приморских — Бухайры, двух Джазир, Гарбии с селами и Шаркии, то из них доставлялось немного, а остальное поступало в Александрию, Дамиетту и Тиннис для вывоза в гавань Аскалон и в гавань Тир, и что туда ежегодно ввозилось 120 тысяч ирдаббов, из них в Аскалон 50 тысяч и в Тиннис 70 тысяч; а там имеется склад, и продается из него [все] без остатка.

Сказал: и составляли поступления дивана ежегодно 1 миллион ирдаббов.

И сказано в жизнеописании Йазури (В тексте ошибочно — Базури), что везир Абу Мухаммад ал-Йазури сказал халифу Мустансиру о зерне, которым ведал диван, — а он (Йазури) в то время занимал должность главного судьи, а [уровень] Нила в 444 году (1052-53г.) был низок: “в султанских хранилищах не будет зерна, и голод усилится, о эмир верующих! А разве хранилища, в которых хранится зерно, — к ущербу для мусульман? И, может быть, при покупке его снизятся цены, а если его не продавать, то оно испортится в закромах и пропадет; если станет оно товаром, будет двойная польза: не нужно будет опасаться порчи его в хранилищах и падения цен... (Далее идут слова, явно ошибочно вставленные переписчиком и искажающие смысл: “и это мыло, дерево, железо, свинец, медь и тому подобное”. Сказанное следует скорее всего отнести к описанию дар ал-матджар).

И халиф подписал то, что было ему предложено, и продолжал [так поступать], и снизошло на людей благоденствие и увеличивалось.

Макризи, Хитат, I, стр. 464—465

И сказал Ибн Тувайр: что касается службы в [ведомстве] тираз, а подразумеваются халифские тираз, то его возглавляет знатный сановник из господ чалмы и меча и он [имеет] дело [непосредственно] с халифом, в отличие от всех прочих чиновников, и места пребывания его — Дамиетта, Тиннис и другие. И подчиняется ему эмир ал-джавари. И у него — сотня помощников для исполнения его поручений в деревнях. И в его распоряжении государственный ашарийа и три барки, на которых постоянно находятся капитан и матросы, и жалованье им идет из средств дивана. А если он прибывает [в Каир] с изделиями, [предназначенными] для халифа, — зонтом, одеяниями, бадана (Бадана- короткая туника без рукавов или жилет, тканный золотом [194, I, стр. 59; 50, стр. 290—291]) и особым платьем для [223] пятничной молитвы и прочим, его [встречают] с большим почетом и предоставляют ему коня из числа халифских, который находится в его распоряжении до конца пребывания. И останавливается он в ал-Газала на берегу канала, а [это] один из халифских павильонов, восстановленный Шуджой ибн Шаваром. И хотя у управляющего тираз в Каире десять домов, ему разрешается останавливаться лишь в ал-Газала, и ему оказывают гостеприимство, как прибывшему в государство чужеземцу.

И после того, как внесут ларец, наполненный этими великолепными одеждами, и выставят все, что находится внутри него, он передает вещь за вещью в руки хранителя халифских одежд, [а это] происходит в халифском дворце; и [ему] оказывают большое уважение, если изделие удовлетворило халифа.

А когда это заканчивается, [делают] сверток [одежд], который он, получив, передает особому чиновнику. А ему жалуют в присутствии халифа нижнюю одежду, и подобного не жалуют никому, кроме него. Затем он отправляется в свою резиденцию. И у него на те случаи, когда он отлучается, [есть] заместитель, по происхождению не чужой ему. И возможно, что им становился его сын или брат из-за большой важности этой должности. А размер жалованья его в месяц составляет 70 динаров, а у этого заместителя 20 динаров, ибо он прекращает [службу], когда тот прибывает сам, и вступает в нее, когда тот отсутствует в своей резиденции.

И одна из привилегий его [управляющего ведомством тираз] заключается в том, что когда упаковывают эти [изделия] в ларцы и призывают наместника этой области для присутствия при этом и все люди стоят в собрании ведомства тираз при укладывании зонта и прочих халифских принадлежностей, то он сидит на своей скамье, а наместник стоит при этом рядом с ним. И это — одно из правил службы его и ее особенность.

Макризи, Хитат, I, стр. 469.

И сказал Ибн Тувайр о службе в диване ал-джихад, называемом также диван ал-амаир (Диван ал-амаир — ведомство флота; было частью дивана ал-джихад (ведомства священной войны) [201, стр. 49]): расположен он у верфи; в Фустате, где строятся военный флот и корабли для перевозки султанского зерна, леса и прочего. И там более 500 ашарийа и 20 димаса, из них десять для личного пользования халифа в дни [открытия] канала и другие, и на каждом из них капитан и моряки, и им постоянно выдают жалованье из средств этого дивана. А остальные ашарийа ад-давамис (Ашарийа — легкие гребные суда для плавания по Нилу. Димаса, ашарийа ад-давамис — корабли, находившиеся в ведении государства [194, I, стр. 460; 201, стр. 150, 152; 53, 1, стр. 203—204]) — корабли, находящиеся в распоряжении наместников разных провинций, и они используются ими. А положенное выдается капитанам и команде из средств упомянутого дивана, где бы они ни были.

И у них икта [в виде] абваб ал-гуззат, в том числе от натра, и динары их приравниваются соответственно к половине динара (По-видимому, для расчетов с моряками употреблялись условные денежные единицы, составлявшие половину реального динара, подобно “военным динарам” мамлюкской эпохи [121, стр. 102]. В. Р. Розен [6, стр. 275] переводит это место следующим образом: “им были назначены во владение земли, которые носили имя абваб ал-гуззат”, что, на мой взгляд, из текста не следует; речь явно идет о доходах, не связанных с земледелием).

Макризи, Хитат, I, стр. 482.

И сказал Ибн Муйассар: “Когда второго джумада 454 года (июнь 1062 г.) Мустансир по своему обычаю направился в Биркат ал-Джубб ¹, случилось так, что один из тюрок в пьяном виде поднял меч против одного из купленных черных рабов. И присоединились к черному рабу другие, и убили они тюрка. И явились тюрки к Мустансиру и сказали: „Если это совершено с твоего согласия, то мы слушаем и повинуемся, а если без твоего согласия, то мы не одобряем этого". И Мустансир осудил то, что произошло, и отрекся от того, что сделали рабы.

А тюрки собрались для борьбы с рабами, и одни из них выступили против других, и в сильной схватке при Кум Шаридсе ² черные рабы были разбиты, и большое число их погибло. А мать Мустансира помогала черным рабам деньгами и оружием. И случилось однажды так, что один из тюрок овладел кое-чем из того, что мать Мустансира посылала рабам, и об этом узнали его товарищи. И усилилось их (тюрок) могущество после разгрома рабов, и собрались они все, и отправились к Мустансиру вести переговоры, и были грубы, громко сознаваясь в том, в чем не следует.

И поднят был меч, и продолжалась битва до тех пор, пока из-за смуты и дороговизны не был разорен Египет, и те, кто подчинился Мустансиру, не вернулись в Биркат ал-Джубб”.

Макризи, Хитат, I, 489.

Комментарии

1. Биркат ал-Джубб — болотистая местность к западу от Каира.

2. Кум Шарик — местность на Ниле к северу от Тарраны. Как показал Г. Вьет, здесь правильнее читать “Кум ар-Риш” — местность между Каиром и Биркат ал-Джубб [288, стр. 97; 53, I, стр. 230].

Сказано в “Китаб аз-захаир ва-т-тухаф”, что расходы во время хаджжа в каждом году, в котором он происходит, составляют 120 тысяч динаров. Из них стоимость требующихся ежегодно ароматов, сладостей и воска равна 10 тысячам динаров, а выдача прибывающим в столицу — 40 тысяч динаров, и из них химайа (Химайа (букв. “защита”) — здесь: плата бедуинским племенам за покровительство паломникам или ненападение на них. Об истории этого института см. [173]), и милостыня, и плата погонщикам, и сопровождающим из войска, и предводителям, и слугам каравана, и за копание колодцев и прочее — 60 тысяч динаров. И воистину эти траты во время везира Йазури ежегодно увеличивались и достигли 200 тысяч динаров. И никогда при прежних правителях выдачи во время хаджжа не достигали такой суммы.

Макризи, Хитат, I, стр. 492.

И продолжалось это дело (т. е. проведение реформы) до мухаррама 365 года (сентябрь—октябрь 975г.), и занялся Йакуб диваном хараджа, и поместил его для [удобства] надзора во дворец Муизза ли-дини-ллаха и в дом Муваффака. А вскоре после этого, в месяце раби II (декабрь 975 — январь 976г.) Муизз ли-дини-ллах умер, и после него халифом стал его сын Азиз би-ллах Абу Мансур Низар, и возложил он на Йакуба надзор за всеми своими делами, и сделал его своим везиром в начале мухаррама 367 года (август 977г.), а в месяце рамадане 68 года (апрель — май 979г.) дал ему титул великого эмира.

И разместил Йакуб ибн Киллис в своем доме диван ли-л-азизийа ¹, а в нем несколько писцов, и военный диван... и в нем несколько писцов и счетоводов ², и диван хараджа, и канцелярию, и диван поступлений и иногда сам посещал эти диваны.

И создал он в своем доме хранилище одежд, и хранилище богатства, и хранилище реестров, и хранилище напитков и поставил во главе каждого хранилища надзирателя. И сидели у него каждый день врачи для наблюдения за состоянием его приближенных и для [удовлетворения] их нужд в лекарствах и снадобьях, и поместил он в доме врачей и писцов поблизости от себя. И отвел в нем для ученых, литераторов, поэтов, законоведов, богословов и глав ремесел каждой профессии отдельное место, и каждому из них выдавалось кормление.

Макризи, Хитат, II, стр. 6.

Комментарии

1. Диван ли-л-азизийа — личное ведомство халифа Азиза — вероятно то же, что и диван ал-хасс.

2. Так мы переводим термин джахбаз (мн. ч. джахбазат), первоначальное значение которого “меняла”. Об эволюции его значений см. [203, стр. 6, 58; 53, II, стр. 328—330; 27, I, ч. 1, стр. 199].

А из десяти предводителей [куввад] один назначается флотоводцем [раис ал-устул], и при нем — командующий [мукаддам] с фонарем (Раис ал-устул — командующий навигационной частью из моряков-профессионалов. Мукаддам — командующий всеми военно-морскими силами Фатимидов из числа высших сановников государства [141, стр. 109; 6, стр. 275—276]).

Макризи, Хатат, II, стр. 193.

Знай, что рассмотрение жалоб [ан-назар фи-л-мазалим] означает приведение жалующихся к истине принуждением и удержание тяжущихся от отпирательства страхом. А рассматривающий жалобы должен быть твердого характера, влиятельным, большого достоинства, милостивым, бескорыстным, благочестивым, так как при рассмотрении [жалоб] ему требуется сила как защитнику и уверенность как судье. И все эти качества необходимы ему [для разбора жалоб] обеих сторон, и он должен быть тверд характером и влиятелен, ибо ошибка его причинит вред людям. И каждый его приговор — [такой, какой] не в состоянии был вынести судья, и на него смотрят, как на сильнейшего, нежели тот.

И первым, кто из халифов ввел рассмотрение жалоб, был эмир верующих Али ибн Абу Талиб, да будет доволен им Всевышний Аллах.

И первым, кто назначил два дня для прямого рассмотрения прошений [кисас] жалобщиков, был Абд ал-Малик ибн Марван (Абд ал-Малик ибн Марван — омейядский халиф (687—705)). А если встречалось ему затруднение и он нуждался в разъяснении, то направлял он свой ответ к своему судье Ибн Идрису ал-Азди, и тот посылал ему свое решение. И был Ибн Идрис исполнителем, а Абд ал-Малик повелителем. Затем усилились притеснения, и Омар ибн Абд ал-Азиз (Омар ибн Абд ал-Азиз (Омар II) — омейядский халиф (717—720)), да будет милостив к нему Аллах, был первым, кто посвятил себя рассмотрению жалоб и ответам на них.

Затем занимались этим халифы из Аббасидов, и первым из них был Махди Мухаммад, затем Хади Муса, затем ар-Рашид Харун, затем Мамун Абдаллах и последним — Мухтади би-ллах Мухаммад ибн Васик (Здесь упомянуты следующие аббасидские халифы: Махди (775— 785), Хади (785—786), Харун ар-Рашид (786—809), Мамун (813—833), Мухтади (869—870)).

И первым правителем Египта, о котором известно, что он занимался рассмотрением жалоб, был эмир Абу-л-Аббас Ахмад ибн Тулун, и он занимался этим два дня в неделю. А когда он умер и после него стал править его сын [207] Абу-л-Джайш Хумаравайх (Ахмад ибн Тулун правил в 868—884гг., Хумаравайх ибн Ахмад — в 884—895 гг.), назначил он для разбора жалоб в Египте в шабане 273 года [январь 887г.] Мухаммада ибн Убайда ибн Харба. Затем занимался этим евнух Абу-л-Миск Кафур ал-Ихшиди, и начало этого [относится] к 340 году (951/2г.), и он тогда был преемником эмира Абу-л-Касима Ануджура ибн Ихшида (Абу-л-Касим Ануджур ибн Ихшид правил в 946—960гг., Абу-л-Миск Кафур (евнух) — в 966—968гг.), и собирал собрания, и присутствовал на них каждую субботу, а при нем находились везир Абу-л-Фадль Джафар ибн Фадль ибн ал-Фурат и все судьи, законоведы, свидетели и знатные лица, и не прекращалось это в Египте во время его правления, пока он не умер.

А после него египетские дела были в расстройстве до тех пор, пока не прибыл полководец Абу-л-Хусайн Джаухар с войском Муизза ли-дини-ллаха Абу Тамима Маада. И он (Джаухар) рассматривал жалобы и подписывал прошения [рика] тяжущихся, и одна из надписей его на поданном ему прошении [гласила]: “Неуважение принесло вам длительную месть; и неблагодарность людей вывела вас из рамок совести. А долг оставляет на вас эту обязанность. И для вас необходимо усердие в воздержании, ибо вы сами начали и совершили проступок и совершили к тому же нападение. И ваше начинание [заслуживает] порицания, и вторичный проступок порицаем. И вы не заслуживаете за них ничего, кроме упрека и отвращения от вас. Пусть эмир верующих выразит о вас свое мнение!”

А когда ослабело положение Мустансира би-ллаха Абу Тамима Маада ибн Захира и наступило в Египте великое бедствие, прибыл в Каир эмир войска Бадр ал-Джамали и овладел везиратом, и все управление государством перешло к нему. И следовали ему в этом те, кто возглавлял везират после него.

И установился такой обычай: если везир был господином меча, то рассматривал прошения сам, а напротив него сидел главный судья, а по сторонам его — два уважаемых свидетеля. И сидел около везира чиновник тонкого пера [мувакки би-л-калам ад-дакик], а за ним — глава финансового ведомства [сахиб диван ал-мал]. А перед везиром стояли: главный дворецкий [сахиб ал-баб] и командующий войсками [исфах-салар], а перед ними — привратники [худжжаб] и помощники [нувваб], согласно их чинам. И эти собрания происходили дважды в неделю. И последним, на кого в государстве Фатимидов было возложено рассмотрение жалоб, [был] Руззик, сын великого везира Малика Салиха Талая ибн Руззика, в везирство своего отца. И написан был об этом указ [сиджил] от имени халифа, и в нем говорилось: “возлагает на тебя эмир верующих рассмотрение жалоб и защиту обиженного от притеснителя”.

А если правительство не мог представлять везир-господин меча, то жалобы рассматривал главный дворецкий у [208] золотых ворот дворца, а перед ним находились привратники и главы [нукаба], и глашатай объявлял о его приходе: “О, имеющие жалобы!”

И те подходили к нему, и если кто-либо излагал жалобу устно, направлял к наместнику или судье письмо с просьбой рассмотреть ее, а если жаловался кто-либо из жителей провинций, расположенных за Каиром или Фустатом, и представлял прошение [“исса], в котором излагал свою жалобу, то привратник принимал ее от него, пока не собирал их [все]. И передавал ее чиновнику тонкого пера [мувакки би-л-калам ад-дакик], и тот делал на ней надпись; затем, после того как он сделал надпись на ней, передавал ее чиновнику грубого пера [мувакки би-л-калам ал-джалил], и тот разъяснял то, что начертал на ней чиновник тонкого пера. Затем клали прошения в мешок, находившийся перед халифом, и он подписывал их, затем передавали мешок с ними привратнику, и он стоял у ворот дворца и возвращал каждую жалобу ее владельцу.

Макризи, Хитат, II, стр. 207

А что касается Фустата, то в прошлом, когда он был столицей провинции, в нем было почтовое ведомство [диван ал-барид], возглавляемое управляющим [сахиб ал-барид], контролировавшим послания, которые гонцы доставляли из столицы халифата, и известия из Египта. И были у египетских эмиров писцы, составлявшие для них письма и донесения к халифу и прочим. А когда Фустат сделался столицей халифата, то главнокомандующий Джаухар стал подписывать доставляемые ему бумаги, пока не прибыл Муизз ли-дини-ллах и не стал подписывать их [сам]. А управление финансами и тем, что было связано с ними, передал Йакубу ибн Киллису и Услуджу ибн Хасану, и они стали ведать финансами государства.

Затем передал Азиз руководство везиратом Йакубу ибн Киллису, и тот стал управлять всеми делами государства по своей воле, подобно Йахии ибн Джафару ал-Бармаки (Йахиа ибн Джафар ал-Бармаки — один из членов знатного персидского рода Бармакидов, являвшихся во второй половине VIIIв. наследственными везирами аббасидских халифов. Генеалогия Бармакидов до сего времени окончательно не разработана; в упомянутом у Макризи лице можно видеть или Йахию ибн Халида ал-Бармаки (ок. 738—805), или, скорее, его сына Джафара (767—802) [см. 7, стр. 335]); он выносил решения по [поступающим к нему] прошениям [с помощью] змиров государства, ведавших почтой, а затем дело пошло так, что везиры стали подписывать прошения [после того], как халиф подписал их своею рукой. А когда наступило время Мустансира би-ллаха Абу Тамима Маада ибн Захира и он отстранил Абу Джафара Мухаммада ибн Джафара ибн Магриби от везирства, то передал ему управление канцелярией [диван ал-инша], и тот возглавлял ее в течение долгого срока, продолжавшегося и во время эмира войска Бадра ал-Джамали. И после него возглавляли канцелярию знатнейшие, пока не прекратилась династия; и было оно (управление канцелярией) в руках кадия ал-Фадиля Абд ар-Рахима ибн Али ал-Байсани. И следовали им (Фатимидам) в этом династия Аййубидов, а затем династия тюрок (Как видно из текста, государственной канцелярии (диван ар-раса-ил, диван ал-инша, диван ал-мукатаба, диван ал-инша ва-л-мукатаба) до Фатимидов в Египте не было. Она возникла лишь после 969г. на основе почтового ведомства (диван ал-барид), когда регулярные официальные связи фатимидов с Багдадом прекратились. Основными функциями го-сударственной канцелярии были: 1) ведение служебной переписки с иноземными государями и провинциальными властями; 2) составление дипломов при назначении чиновников; 3) составление отчетов для провинциальных властей о важнейших событиях, имевших место в столице (например, о празднествах); 4) оформление решений правителей по различным вопросам, особенно по делам апелляционного суда [см. 165, стр. 19 и сл.]).

Макризи, Хитат, II, стр. 226.

Знай, что под ахбас в прошлые времена не подразумевалось ничего, кроме домов и тому подобных строений, и все они были предназначены для благочестивых целей. А что касается земель, то прежде правители из сподвижников пророка и их преемники не жаловали их, и не бывало этого и после них, так что когда Ахмад ибн Тулун соорудил мечеть, больницу и акведук и пожаловал им многие ахбас, они состояли лишь из домов и подобного им в Египте, а из египетских земель не передавалось ничего.

Но Абу Бакр Мухаммад ибн Али ал-Мардани пожаловал Биркат ал-Хабаш (Биркат ал-Хабаш — озеро, ограничивающее Фустат с юга) и Сийут (Сийут (Асиут) — провинция Верхнего Египта) и [кое-что] кроме них священным городам и на благочестивые цели, и так поступали и другие.

А когда из Магриба в Египет пришла династия Фатимидов, пожертвование земель прекратилось. И стал главный судья управлять делами ахбас, [состоящих] из риба (Термином риба (мн. ч. от раб) в средневековом Египте обычно обозначались дома, сдававшиеся в наем частным лицам, где жилые помещения располагались над лавками и складами [53, I, стр 189]), и у него [оказались] дела мечетей и молелен, и создан был для ахбас особый диван.

Макризи, Хитат, II, стр. 294—295.