АХМЕД ИБН МОХАММЕД АЛЬ-МАККАРИ

ИСТОРИЯ МУСУЛЬМАНСКИХ ДИНАСТИЙ В ИСПАНИИ

КНИГА IV

Глава 3

Тарик разделяет свою армию

После этого, говорят, Илиан обратился к Тарику со следующими словами: “Поскольку твои враги охвачены паникой, а их армии рассеяны, отправляйся в их столицу, и уничтожь их прежде, чем они снова соберутся с силами. Возьми искусных проводников из моих людей; раздели свое войско на корпуса и пошли их в разные части страны, и, если ты последуешь моему совету, то сам с частью армии отправляйся к Толедо, где ныне собираются их предводители, чтобы обсудить свои дела и объединиться под рукой избранного вождя.”

Мугейт осаждает Кордову

Тарик немедленно последовал совету Илиана, однако, перед тем как покинуть Эзиху, отправил Мугейта ар-Руми (грека), вольноотпущенника султана аль-Валида, сына Абду-ль-Малика, с семью сотнями всадников; ибо все мусульмане без исключений к тому времени имели лошадей, захваченных у варваров, и лошади еще оставались. Мугейту был дан приказ напасть на Кордову, один из крупнейших городов. Другой отряд своей армии Тарик послал против Малаги, а третий против Гарнатты, города аль-Бирах (Эльвиры) ¹⁹, сам же во главе основных сил, поспешил к Толедо дорогой через Хаен: некоторые авторы заявляют, что Тарик лично отправился в Кордову, а не послал Мугейта, однако первая версия встречается чаще.

Так или иначе, те, кто придерживаются первой версии излагают события следующим образом. Говорят, что войско Мугейта, близко подойдя к Кордове, встало лагерем в рослом сосновом бору на берегу реки Шаканда  ²⁰. Вскоре после своего прихода в то место, он послал лазутчиков ²¹, чтобы исследовать местность, и они вскоре вернулись с пастухом, который, будучи спрошен о Кордове, сообщил Мугейту, что первейшие люди города покинули его и отправились в Толедо, но наместник остался с гарнизоном, состоявшим из четырех сотен всадников, кроме инвалидов и стариков ²². Пастух, спрошенный о городских стенах, сказал, что они крепки и высоки, однако в них существует пролом, который он описал. Соответственно, как только сумерки скрыли мусульман, они направились к городу и приблизились к стенам, где всемогущий Аллах открыл им пути к успеху, ниспослав град, скрывший топот их лошадей от того, чтобы быть услышанным. Мусульмане двигались мягко и незаметно до тех пор пока не вышли на берега реки, которую пересекли, и оказались на расстоянии всего тридцати или меньше кубитов от стен. Из-за проливного дождя и холода ночи, стражники, пренебрегая своими обязанностями, не охраняли стены, чем воспользовались мусульмане, неслышно и невидимо подошедшие к подножию укреплений; затем они попытались взобраться на стены, однако не сумели этого сделать, не найдя места, чтобы закрепить лестницы. В этом затруднении они снова обратились к пастуху, и попросили его провести их к пролому, о котором он говорил; что тот человек и сделал, однако попытка предпринятая там тоже не принесла легкого результата. Тем не менее, через некоторое время благодаря фиговому дереву, росшего вблизи стен, удалось добраться до пролома. Один из их сильнейших людей взобрался на дерево, по которому взошел на вершину пролома. Потом Мугейт размотал свой тюрбан и подал один из его концов тому человеку, который с помощью его помогал другим взбираться до тех пор пока значительное число мусульман перевалило через стену. Мугейт, который оставался верхом на лошади, у подножия укреплений, приказал группе убийц напасть на стражу со стороны города. Этот приказ был быстро исполнен мусульманами, которые неожиданно напав убили многих из гарнизона, и распахнув ворота дали возможность Мугейту и остальным его людям быстро овладеть городом. Как только это было сделано, Мугейт вслед за проводниками поспешил ко дворцу наместника, который получив весть о прорыве мусульман, бежал со своей охраной, числом в четыреста человек, и отправился в церковь, расположенную в западной части города, где укрепился ²³. Поскольку вода шла в церковь из-под земли от источника расположенного у подножия соседней горы, осажденные некоторое время могли обороняться от Мугейта, который тем не менее правил городом и его окрестностями.

Те же авторы, а именно, заявляющие, что Тарика не было при взятии Кордовы, и что это дело было свершено исключительно Мугейтом, утверждают, что последний, после сообщения Тарику о своей победе, продолжил осаждать христиан, засевших в церкви. Через три месяца осады, видя что ничто не может сломить их, Мугейт впал в нетерпение и меланхолию, и решил применить одну хитрость, которая могла сделать его хозяином крепости. Он призвал к себе одного из своих чернокожих рабов, чье имя было Рабах, человека испытанной храбрости и твердости, и приказал ему ночью скрыться в засаженном деревьями саду, который располагался вблизи церкви, дабы при случае захватить в плен кого-нибудь из варваров, который мог бы поведать до состоянии гарнизона. Чернокожий сделал, как было приказано, однако будучи недалекого ума вскоре раскрыл свое присутствие; поскольку это был сезон, когда деревья плодоносят, а место изобиловало ими, он влез на одно из них, чтобы сорвать какой-то фрукт и съесть его. В то время, как он взбирался на дерево, он был замечен людьми из церкви, которые подойдя к тому месту, заставили его спуститься и связав отвели пленником внутрь. Велик был страх и вместе с тем удивление, которые произвел на христиан вид чернокожего человека, ибо они никогда не видели людей такого цвета; они окружили его со всех сторон, они разглядывали его с изумлением, думая что он был выкрашен каким-то веществом, придающим ему черный цвет, они суетились вокруг, а он стоял между ними, напротив подземного источника, посредством которого гарнизон снабжался водой; они начали мыть его водой и скрести жесткой щеткой ²⁴, пока чернокожий, не в силах более сносить такое обращение, не стал их умолять прекратить это занятие, и объяснять им, что он такой же человек, как и они; поняв это они прекратили мыть его, однако продолжая пялиться на него, как на диковинку, которой раньше никогда не видели. Через семь дней плена, в течении которых христиане никогда не упускали возможности походить вокруг него и поразглядывать, по соизволению Всемогущего, однажды ночью чернокожий совершил побег и благополучно вернулся к амиру Мугейту, которому поведал о своих приключениях, сообщив промежду прочим о своих наблюдениях, также как о направлении в котором течет подземный источник, снабжающий гарнизон водой. Мугейт немедленно призвал к себе нескольких опытных людей, которые отправились искать источник в месте указанном чернокожим, и найдя его, перекрыли; с этого момента церковь была отсечена от водоснабжения, а гарнизон обречен на гибель.

Несмотря на эту потерю и на то, что осажденные не имели надежд на спасение, они были столь упорны, что когда им была предложена безопасность в обмен на принятие мусульманской веры или выплаты дани, они отказались сдаваться, и церковь была предана огню, а они все сгинули в пламени. Это причина того, что то место с тех пор называется Кенисату-ль-хараки (церковь сгоревших), и глубоко почитается христианами, по причине храбрости и стойкости проявленных при отстаивании веры людьми, павшими за неё. Их военачальник, тем не менее, не разделил их судьбу, поскольку, когда он осознал, что ситуация отчаянная, и увидел, что он и его подчиненные обречены на смерть, он оставил товарищей их судьбе, и бежал в направлении Толедо. Однако Мугейт, узнав об этом, немедленно бросился в погоню за ним и захватил его близ селения Талавера ²⁵. Говорят, что варвар ехал на черном жеребце, благородном и проворном животном, и что когда он увидел Мугейта вблизи себя, он испугался и пришпорил своего коня, тот резко дернулся и сбросил всадника вниз. Когда Мугейт приблизился, он обнаружил его оглушенного падением, распростертого на щите, будто мертвого, и, увидев это, он захватил его оружие и взял его в плен.

Эта победа оружия Мугейта по разному описывается историками. Все согласны, правда, во взятии церкви после серьезного сопротивления, в бегстве и пленении наместника, однако некоторые считают это событие случившимся перед, а не после, разрушения укрепленной церкви, и говорят, что после захвата наместника в плен, Мугейт ворвался в здание, где оборонялись христиане, и разрушив его, предал их всех мечу: эти историки добавляют, что церковь называлась с тех пор Кенисату-ль-асраи (церковь пленников). Как бы то ни было, несомненно то, что Мугейт пленил наместника Кордовы и сохранил ему жизнь с намерением подарить его халифу аль-Валиду по возвращению на Восток, этот христианин оказался единственным пленником готом королевской крови, захваченным во время завоевания, остальные либо сдались на условиях, которые гарантировали им свободу, либо спаслись в Галисию. Тем не менее, как мы ныне знаем, Мугейт оказался не способен достигнуть своей цели, ибо некоторое время спустя между ним и Мусой возник спор, кому из них дарить королевского пленника халифу, и последний, видя что ему не удается взять верх над Мугейтом в претензии на его добычу, убил раба гота в присутствии его хозяина.

После взятия Кордовы Мугейт собрал всех иудеев города и оставил их управлять там, доверяя им более чем христианам, поскольку последние их ненавидели и враждовали с ними.

Малага и Гранада взяты военачальниками Тарика

В тоже время войска направленные против Малаги взяли власть над на этим городом, варвары спасаясь бежали в местные горы. После этого войска объединились с армией отправленной к Эльвире, и осадив её город, Гарнатах, взяли его штурмом. Цитадель последнего они доверили охране иудеев, и такая практика стала почти повсеместной в последующих войнах; когда мусульмане захватывали город, он оставался на попечении иудеев, и лишь немногого числа мусульман, а остальная армия продолжала новые завоевания, и там где иудеев оказывалось недостаточно, мусульман оставляли соответственно больше. Этот способ был также реализован и в провинции Райа, к которой принадлежала Малага.

Нападение на Теодомира

После подчинения этих двух городов, войско направилось на Тудмир, страну именуемую так в честь ее короля (Теодомира), цитаделью которой была Оуриувела (Орихвела), известная своей неприступностью. Этот король Тудмир (Теодомир) был человеком большого опыта и справедливости, который продолжительное время надежно защищал свое государство. Однако, в конце концов, вступив в битву на открытой местности, он был полностью сокрушен, и большинство его людей перебито, лишь он и несколько спутников достигли Орихуелы. Будучи в городе в безопасности, он приказал женщинам обрезать их волосы, вооружиться луками, и появиться на стенах, будто они множество воинов готовых к битве, сам он, со своими приближенными, стоя впереди, рассчитывал таким образом скрыть от мусульман реальную силу гарнизона. Эта уловка ему удалась, ибо мусульмане, переоценив его силы числом тех людей, что они увидели на стенах, предложили мир, и Теодомир, согласившись принять его, с отвращением направился в лагерь мусульман; и там, как если бы он был человеком из народа, он сначала договорился о безопасности жителей, и только потом о своей собственной. Когда мусульмане гарантировали ему мир на условиях, которые он хотел, он им открылся, извияясь за свою уловку тем, что очень сильно любит своих подданных, и его заветное желание добиться для них милостивой капитуляции. Затем он провел их в город, согласно договору, однако когда мусульмане увидели, что там находятся только женщины и дети, они очень смутились, и поняли, что были одурачены. Они, тем не менее, честно выполнили условия мира, поскольку делать так в любом случае являлось их обычаем; итак та местность Тудмир, благодаря искусству ее короля, была избавлена от вторжения мусульман, и все ее города и деревни приняли ту же капитуляцию. Мусульмане написали Тарику, сообщая о подчинении этой местности, и лишь малая часть армии осталась в столице страны, остальные направились у Толедо, чтобы присоединиться к осаждающим этот город.

Взятие Малаги и Гранады военачальниками Тарика подвергается сомнению некоторыми историками, которые приписывают его, вместе со взятием Валенсии, Дении и других городов восточных районов, Абду-ль-але, одному из сыновей Мусы, который высадился в Андалусии с отцом некоторое время спустя. Даже война против Теодомира, и мир заключенный с ним, некоторые отодвигают на девяносто четвертый год (начался 6-го октября AD 712). Ибну-ль-Хаттиб, в его истории Гранады, говорит, что Муса послал своего сына Абду-ль-алу к Тудмиру, затем к Гранаде, и наконец к Малаге, и каждое из этих мест он последовательно подчинил. Однако только Господь знает какое из этих свидетельств истинно, ибо столько много противоречий в писаниях древних авторов, что быврать из них достоверные стало задачей величайшей трудности для современного историка.

Осада и взятие Толедо Тариком

Пока происходили эти события, Тарик, согласно Ибну Хайану, достиг Толедо, двора и столицы монархии готов, и обнаружил ее покинутой, обитатели бежали и спрятались в зависимом от неё городе за горами. Тарик собрал всех иудеев той местности и оставив небольшую часть войск заботиться о городе, отправился с остальными в погоню за беглецами. Он пошел по дороге Вада-ль-Хиджара (река камней); он подошел к горному хребту, который пересек по перевалу названному в честь него (Федж-Тарик), и добрался до Мединату-ль-майида (города престола) , находившегося за горами, этот город нызывался так из-за престола, который Тарик там нашел, и который как предполагается принадлежал Сулейману, сынц Дауда. Его цвет был зеленым, его бока и ножки, последние числом триста шестьдесят пять, были изготовлены из цельных изумрудов. Тарик завладел этим бесценным сокровищем, и проследовал к городу за горами, где затворились люди, и где он также захватил множество ценных вещей и значительное число сокровищ, после чего он не стал продолжать завоевания дальше, а вернулся в Толедо в девяносто третьем году (начался в октябре AD 711), хотя некоторые авторы считают, что он тогда не вернулся, а напротив вторгся в Галисию, и шел по ней, пока не добрался до Асторги, которую подчинил, также как и окрестную страну, а уже затем вернулся в Толедо. Однако лишь Господь знает какое из этих двух мнений истинное. Кроме того, говорят, что все эти завоевания были совершены Тариком вопреки указаниям его господина Мусы Ибн Носсейра, который услышав о его успехе на берегах Гваделете, послал ему приказ не продвигаться далее по стране, а остановиться там, где он находится. Как бы то ни было, одно очевидно, что Тарик занимался покорением и завоеванием страны до прибытия своего господина Мусы Ибн Носсейра, как мы позже поведаем.

Добыча Тарика

Добыча собранная Тариком в его экспедиции к Толедо обычно представляется как почти несчитанная, и как превосходящая все описания богатством материалов и их чудесной выделки. Кроме ранее упомянутого престола Сулеймана, к которому мы еще вернемся в нашем рассказе, известный историк донес до нас список драгоценных вещей найденных в главной церкви Толедо, а именно, двадцать пять золотых корон, по одной на каждого монарха готов, которые правили Андалусией (это было обычаем того народа, что каждый из их королей должен поместить в то священное хранилище золотую диадему, с его именем, изображением и сведениями о числе детей, которых он оставил, продолжительностью жизни и правления выгравированными на ней); двадцать одну копию Пятикнижия, Госпела или Псалмов; книгу Абрахама и книгу Моисея; несколько других книг, содержащих секреты природы и искусства, или повествующих о том как обращаться с растениями, минералами, и животными, с выгодой для человека; другая, которая содержала талисманы древних греческих философов и коллекцию рецептов смесей и эликсиров; несколько золотых ваз, наполненных жемчугом, рубинами, изумрудами, топазами и всеми видами драгоценных камней; множество просторных помещений наполненных золотыми и изящными робами и туниками всех видов из шелка и сатина, без счета воинской амуницией, богато выделанными кинжалами и мечами, луками, копьями и всеми видами оборонительного и наступательного вооружения. Однако вернемся к главному предмету нашего рассказа.

Муса готовится переправляться в Андалусию

Согласно Ибну Хайану и другим историкам, когда Тарик нанес поражение силам империи готов, возглавляемых королем Родериком, на берегах Гваделете, он поспешил сообщить своему господину Мусе Ибн Носсейру новости о решительной победе, которую Всемогущий Аллах даровал его оружию. Однако, вместо того, чтобы поздравить себя с успехом своего вольноотпущенника, арабский амир впал в зависть, и боясь того, что продолжая завоевание, Тарик завладеет всеми добычей и славой лично, не оставив ничего ему, послал Тарику жесткий выговор за то, что тот совершил нападение без приказа, вместе с повелением не двигаться никуда далее пока он не присоедениться к нему. Далее, быстро подготовившись, он направился в Андалусию, оставив своего старшего сына Абдуллу командовать в Кайруане вместо себя, и взяв с собой Хабиба Ибн Абда аль-Фехри и трех своих сыновей, Мервана, Абду-ль-Алу и Абду-ль-Азиза, высадился на побережье Андалусии в месяц рамадан девяносто третьего года (август, AD 712), или согласно другим, в месяце реджеб того же года (июнь, AD 712). Число войск, которые возглавлял Муса в этой экспедиции, считается по-разному; некоторые говорят о десяти тысячах человек, другие о восемнадцати, иные делают их число еще более значительным. Муса взял в свою свиту несколько знатных арабов лучших семейств из Йемена и стран подчиненных мусульманами. В их числе пришли несколько таби (спутников пророка), таких как Ханаш Ибн Абдалла ас-Санани, Абду-р-Рахман Ибн Абдилла Ибн Йезид аль-Баджели, Абду-р-рахман Ибн Шамаш аль-Мисри, Абу-ль-Надар Хайан Ибн Аби Хобла, мавли бени Абди-д-Дар; некоторые добавляют Джебеля Ибн Хасана и других, чтобы довести их число до двадцати пяти.

За некоторое время до того, как Муса оставил Африку, его достигли новости о том, как Тарик, нарушив его приказ, проник глубоко в страну, и подчинил либо лично, либо через своих военачальников главные города той земли, собрав несметную добычу. Поэтому он решил поспешить в Андалусию и наказать своего вольноотпущенника за нарушение отданных приказов. Он отплыл из Сеуты и, избежав гор, где высадился Тарик, сошел на берег в месте, которое с тех пор зовется Джебаль-Муса (гора Мусы) ²⁶. Затем он проследовал к Алжесирасу, где он, как говорят, высказал желание не следовать тем же путем, что и Тарик. Некоторые из людей Илиана, которые служили ему проводниками, сказали ему: ”Мы проведем тебя более короткой дорогой, чем его, и доведем до городов более населенных и богатых, чем те, которые он завоевал; городов, которые не захватывал еще ни один завоеватель, но которые, если будет воля Аллаха, сдадутся тебе.”

Воодушевленный этим сообщением Муса последовал за проводниками, ибо мысль о том, что Тарик превзошел его в завоевании, беспокоила его очень сильно. Они провели его вдоль побережья Сидхуна (Сидонии), которую он взял штурмом, а ее жители обратились к

его милости; затем он направился к Кармуне (Кармоне), сильнейшему городу Андалусии и лучше всего приспособленному к обороне против осаждающих врагов, однако он взял его благодаря уловке, которую придумал. Люди Илиана вошли туда под видом небольшой группы друзей, бегущих от врага, они собрались ночью, когда, распахнув ворота, впустили мусульман, которые напали на стражу и сделались хозяевами города. Затем Муса проследовал к Севилье, крупнейшему и наиболее важному городу Андалусии из-за его строений и древних руин. Этот город был столицей страны в древние времена, и оставался таковой до завоевания Андалусии готами, когда правительство было перенесено в Толедо, как мы рассматривали в другом месте; все еще главы церкви находились там, и Севилья считалась одним из первейших городов Андалусии. Некоторое время город выдерживал атаки Мусы, однако в конце концов этот военачальник вошел в него силой оружия, а варвары бежали в Баджу (Беху). Муса собрал иудеев в цитадели и оставил часть своих войск для защиты этого места, сам же направился к Мериде, которая также была центром государства при некоторых королях той страны. Этот город имел значительные размеры и великую силу; в нем находились руины дворцов, храмов огромных размеров и исключительной красоты, и другие общественные здания. Муса осадил его, однако жители, будучи храбры и тверды, отбрасывали мусульман несколько раз с большими потерями. Муса соорудил военную машину ²⁷, с помощью которой мусульмане приблизились к крепости под прикрытием и начали разрушать стену; однако и это оказалось бесполезно, ибо как только они начали разбирать и отодвигать камни они обнаружили себя на открытом пространстве, то что варвары на своем языке называют аль-еша месха: сложив свои топоры и другой рабочий инструмент они были внезапно атакованы врагами, которые убили множество мусульман у той машины, почему место где это событие имело место получило название Борджу-ш-шоходу (башня мучеников). После этого Муса предложил договориться с осажденными о мире; соттветственно депутация, состоявшая из первейших жителей, явилась из города чтобы обсудить условия. Получив гарантии безопасности депутаты достигли лагеря мусульман, где Муса применил следующую уловку, чтобы одурачить и удивить их: в первый раз он принял их с непокрытыми волосами и бородой белого цвета. Не придя к согласию, депутаты вернулись обратно в город, и явились перед ним опять за день до праздника аль-фитр ²⁸; однако каково было их удивление видеть его бороду, которую он натер хинной, окрашенной в густой рыжий цвет, с вкраплениями арфадж ²⁹. Снова не придя к взаимопониманию, депутаты вернулись в город и когда они пришли посетить Мусу на следующий день, они были еще больше удивлены увидев его волосы и бороду полностью черными, событие которое наполнило их удивлением, ибо варвары были совершенно незнакомы с практикой покраски и ухода за бородой. Когда они вернулись обратно в город, они сказали своим соотечественникам: ”Знайте, что мы сражаемся с народом пророков, которые могут менять свою внешность как заблагорассудится и принимать любую форму, какая нравится. Мы видели их короля, который был старым человеком, а стал молодым; поэтому наш совет следующий: мы должны отправиться к нему и дать ему , что он хочет, ибо людям как он мы не можем сопротивляться.” Народ с этим согласился и мир с Мусой был заключен на следующих условиях, а именно, что собственность всех граждан, павших во время осады, так же как тех, кто бежал в Галисию, вместе со всеми богатствами и украшениями церквей, должна перейти к мусульманам, но что все остальные находившиеся в городе в момент капитуляции должны остаться не потревоженными в обладании собственностью. На этих условиях город сдался в день праздника аль-фитр девяносто четвертого года (начался 6-го октября AD 712).

Восстание в Севилье

Тем временем, пока Муса был занят завоеванием Мериды, обитатели Севильи, с помощью тех, кто находился в Бехе и Либле (Нибле), восстали против мусульман и убили около восьмидесяти человек из гарнизона; в связи с этим, после подчинения Мериды, Муса отправил своего сына Абду-ль-Азиза с войском против мятежников. Сначала тот прибыл в Севилью, которую взял, устроив великую резню среди жителей; потом он проследовал к Нибле, которую также подчинил, и после восстановления власти ислама в тех краях, отправился обратно в Севилью, где остался, сделав ее столицей завоеваний мусульман.

Муса направляется в Толедо

В конце месяца шавваль того же года (девяносто четвертого), Муса оставил Мериду, чтобы направиться в Толедо, и когда Тарик узнал о его прибытии, он вышел, чтобы вместе со своими первейшими сановниками приветствовать его и встретить в местности Талавера. Так было согласно некоторым историкам, ибо другие говорят, что из Мериды он направился в Галисию, в которую проник через горный перевал называемый Федж-Тарик (переход Тарика), и пересек всю эту страну, пока не повстречал Тарика у Асторги. Но первый рассказ более вероятен, поскольку приводится лучшими писателями. Все согласны, тем не менее, что прием Мусой его вольноотпущенника был недобрым и несправедливым – он грубо напомнил ему о продвижении в глубь страны в нарушение приказов, и публично объявил о своем неудовольствии и раздражении им. Также говорят, что когда при встрече хозяина Тарик уважительно спешился с коня, чтобы оказать ему честь, Муса ударил его хлыстом, обвинил его в неповиновении и отчитал перед всем войском за действия вопреки приказам. Затем он взял Тарика с собой в Толедо, где призвал его выдать всю добычу захваченную у врага при взятии этого города, и особенно знаменитый престол Сулеймана, сына Дауда, который он желал более жадно, чем какую либо другую вещь, обнаруженную во время завоевания.

Описание престола Сулеймана

Мы уже кое-что сказали об этом бесценном сокровище, чьи описания можно встретить почти в каждой книге по истории или географии Андалусии. Они, однако, не всегда похожи, поскольку по одним престол был изготовлен из чистого золота, по другим из зеленого изумруда. Некоторые описывают его, как сделанный из золота и серебра, и покрытый слоем жемчуга, другим рубинов и третьим изумрудов, и кроме того украшенным несчислимым количеством других драгоценных камней; иные делают его выточенным из цельного изумруда и говорят, что он имел триста шестьдесят пять ножек; другие опять говорят, что он состоял из множества драгоценных камней и был инкрустирован всеми сортами ароматических деревьев, и что весь был покрыт надписями на греческом. Но поскольку заслуживающий доверия и точный историк Ибну Хайан сохранил описание этого стола, также как рассказ о его происхождении, мы сошлемся на него.

Его слова следующие: “Знаменитый престол, который Тарик нашел в Толедо, хотя и приписывается Сулейману, и называется в его честь, никогда не принадлежал этому пророку, согласно варварским авторам, которые приводят следующее происхождение престола. Они говорят, что среди них во времена древних королей было обычаем, что каждый состоятельный человек перед смертью жертвовал какую-нибудь собственность церкви. На деньги, собранные таким способом, священники изготавливали престолы из чистых золота и серебра, а кроме того троны и огромные блюда для священников, дьяконов и служек, чтобы нести святые дары на публичных процессиях, или украшать алтари на великие праздники. Этими пожертвованиями названный престол был создан в Толедо, а затем значительно увеличивался и улучшался каждым последующим монархом, ведь каждый старался превзойти предшественников величием, до тех пор пока престол не стал красивейшим и ценнейшим украшением, какое когда-либо было сделано для тех же целей, и получил великую известность. Изготовлен он был из чистого золота, испещренного драгоценнейшими жемчужинами, рубинами и изумрудами; он был опоясан рядами из этих ценных камней, и кроме того весь престол был покрыт столь большими и яркими украшениями, что человеческий глаз никогда не видел чего-либо сравнимого. Толедо был столицей королевства, и там не было ни украшения, столь дорогого, ни изделия, столь изящного, какие могли превзойти его; то и другое связано с орнаментом и выделкой этого бесценного предмета. Когда мусульмане вошли в Толедо, он был найден на большом алтаре их самой главной церкви, и факт того, что было обнаружено такое сокровище, вскоре получил всеобщую известность.”

Глава 4

Примирение Мусы с Тариком

После этого Муса примирился с Тариком, стал обращаться с ним ласково и добро, и утвердил его командующим авангарда. Затем он велел ему двигаться со своим отрядом перед собой, Муса же отправился следом во главе основных войск. Направившись по пути в Ат-тадхеру-ль-али (Арагон), они подчинили Сарагосу и ее окрестности, и продолжили проникать вглубь страны, Тарик шел впереди, не пропуская ни одного места без того, чтобы взять его и захватить его богатства, ибо Всемогущий Аллах поразил ужасом сердца неверных, и никто не выходил к нему, кроме как просить о мире. Муса следовал за Тариком, утверждая завоевания начатые тем, и подтверждая местным жителям условия, на которых они сошлись с его помощником. Когда та страна вся целиком была подчинена, некоторые из мусульман высказали мнение, что ради безопасности они должны вернуться, в то время как другие жадно желали вторгнуться в землю франков. Соответственно Муса, после некоторого времени, затраченного на разделение тех, кто хотел отправиться с ним от тех, кто желал остаться, двинулся с частью войска в страну франков, землю где после них мусульмане никогда не совершали завоеваний, брали добычу, захватывали города или даровали мир на обычных условиях, пока они не достигли реки Родхано (Роны), которая была крайним пределом их завоеваний и вторжений в земли варваров. В то же время, отряды, которые Тарик привел в Андалусию, подчинили также страну Афранж, и сделались хозяевами двух городов Барселоны и Нарбонны, скалы Абениун (Авиньон), и крепости Лудхун (Лион), на берегах Роны, мусульмане продвинулись глубоко в ту страну и значительно удалились от берега, которым они шли. Расстояние между Нарбонной, в стране Афранж, и Кордовой составляет, согласно некоторым, триста тридцать пять фарсангов ³⁰, согласно другим, триста пятьдесят.

Как далеко дошли завоевания Мусы в земле франков историкам Андалусии точно не известно. Некоторые говорят, что после взятия Сарагоссы он отправился на восток в страну франков, подчиняя на своем пути Жирону, Калахорру, Таррагону, Барселону и другие крупнейшие города в той местности. Другие говорят, что он проник вплоть до Нарбонны и Каркассона, подчинив тот и другой. Они сообщают что на пути к одному из этих городов он пересек большую пустыню, где видел руины древних сооружений рассыпанные по земле, и среди них колоссальный монумент, похожий на колонну, устремленную в небо, со следующими выгравированными на камне надписями, сделанными арабскими буквами. “О, сыны Исмаила, как только вы прибудете, сразу же возвращайтесь.” И на другой стороне: “Если вы зайдете за этот камень, вы отправитесь в свою страну, чтобы воевать друг с другом, и ваши слы иссякнут в беспорядках и гражданских войнах.” Муса испугался таинственного значения этих фраз; он созвал своих людей и посоветовался с ними повернуть ли обратно или идти дальше за колонну; мнения разделились, однако большая часть пожелала вернуться, Муса последовал их совету, и отступил со всей армией в Андалусию, увидев достаточно мест чтобы править среди бескрайних равнин, что лежали перед ним.

У Ибну Халдуна есть следующие слова: “Встретив своего господина, Мусу Ибн Носсейра, Тарик передал свои войска под его команду и стал подчиняться его приказам. После этого Муса завершил завоевание Андалусии, а ведомые им мусульманские армии дошли до Барселоны на востоке, Нарбонны на севере и кадисского идола на западе, подчинив все провинции между ними и приобретя огромную добычу. Поэтому вполне верится, что воодушевленный успехом, Муса планировал вернуться на восток через Константинополь; для чего он намеревался идти из Андалусии во главе своих храбрых войск, пока, прокладывая дорогу через бесчисленные христианские народы, которые заселяют огромный континент, не прибыл бы ко двору восточных халифов. Однако, этот план достиг ушей аль-Валида, который хорошо знал о состоянии дел в Андалусии, и боялся, что если Муса выскажет своё намерение армии, она целиком последует за ним, а потому послал гонца, высказать свое неудовольствие, и приказать ему отказаться от скорозрелого предприятия, а также явиться лично, без армии, перед лицом халифа.” Так повествует Ибну Халдун.

Другой историк говорит, что Муса проник на континент и достиг города, называемого Каркассон, который находится в двадцати пяти дневном переходе от Кордовы; и что, захватив его, он нашел в его главном храме, называемом Санта Мария, семь массивных колонн из серебра, каких никогда не видел человеческий глаз, и окружность которых была такова, что один человек не мог обхватить их. Однако все эти сведения опровергаются другими авторами, которые утверждают, что достигнув Перинеев, не вторгаясь в земли франков, находящиеся за этими горами, он повернул и вторгся в Галисию. Однако давайте послушаем аль-Хиджари в его Масхабе.

“Всемогущий Аллах подарил счастье Мусе Ибн Носсейру такое, что не может быть превзойдено, поскольку он поразил христианских королей, и распылил их армии как прах, проникнув на континент через один из проходов в горах, что отделяют Андалусию от Афранжа: сообщается, что франки немедленно собрались под знаменами их великого короля Каролоха и сказали ему: “Что за бесчестие и позор, которые будут клеймом лежать на наших потомках? Мы слышали об арабах, пришедших с востока, и знаем о их завоеваниях и приходе на запад, покорении соседнего королевства Андалусии, несмотря на многочисленные армии и значительные ресурсы этой империи; и еще эти арабы, как нам говорили, редки числом, плохо вооружены и снабжены, и не носят доспехов” и Каролох ответил им: “Я думаю, мы не должны противостоять этим людям в их первом нашествии, ибо они напоминают горный поток, который сносит все препятствия на своем пути; они ныне отягощены добычей, и вместо того, чтобы испугаться, их храбрость только возрастет при виде неприятеля; их гордые сердца превосходят защиту лат. Оставим их одних, пока их руки не будут перегружены добычей, ибо когда они осядут в своей стране и установят правление, они лишатся единой власти и будут сражаться за неё друг с другом. Тогда будет время и возможность напасть на них, и я не сомневаюсь, что мы легко победим их” и Аллах сделал так; ибо в гражданских войнах, которые вскоре разразились между сирийцами и беладисами ³¹, берберами и арабами, племенами из Модхара и племенами из Йемена, мусульмане разделились на партии, пойдя войной друг на друга, и помогая против народа собственной нации, своих братьев по стране и религии.”

Так же есть сведения, что Муса Ибн Носсейр послал своего сына Абду-ль-Алу против Тудмира, а также против Гранады, Малаги и местности Райа, которые тот полностью подчинил. По этому поводу рассказывают о следующем приключении Абду-ль-Алы при осаде Малаги. Говорят, что наместник этого города был глупым человеком, одним из тех, кто не достаточно заботился о безопасности города. Не желая сносить все невзгоды и лишения осады, он отправлялся в свой сад, где отдыхал, наслаждаясь удовольствиями сельской местности. Он поступал таким образом достаточно часто, пренебрегая необходимыми в таких случаях рассылкой лазутчиков или выставлением постоянных дозоров на ключевых позициях, позволившими бы своевременно узнать о прибытии Абду-ль-Алы. Как только арабский эмир прослышал об этом от своих соглядатаев, он приготовил для него ловушку, небольшой отряд наилучших и опытнейших всадников спрятался у стен сада, где находился наместник, ночью они совершили нападение на усадьбу, застали его врасплох и взяли в плен. После этого мусульмане взяли город штурмом, захватив в нем значительную добычу.

Другие, опять, говорят, что Муса лично участвовал во всех этих завоеваниях и что он готовил нападение на земли неверных в Галисии, когда был оторван от этого занятия Мугейтом ар-Руми, который принес приказ своего хозяина, халифа аль-Валида, требующий от Мусы прекратить завоевания и уйти из Андалусии, чтобы вернуться на Восток вместе с посланником. Этот приказ останавливал предприятия Мусы и изменял его намерения, ибо к тому времени в Андалусии не оставалось ни одного города, не подчиненного арабам, за исключением Галисии. Тем не менее, Муса имел такое горячее желание продолжить завоевания, что он взял верх над посланником, предложив ему половину своей доли добычи, за то, чтобы тот не останавливал его, пока не будет достигнута цель, и сопровождал его в течение нескольких дней в сердце вражеской страны. Мугейт согласился и шел с ним, пока они не прибыли к границе вражеской территории и завоевали крепость Безу и замок Лук (Луго), где остановились на некоторое время. Оттуда Муса выслал вперед часть своих войск, которые достигли горы Белай (Пелайо) ³², на побережье Зеленого моря, разрушив по пути все церкви и разбив все колокола. Христиане сдавались повсеместно и кротко просили о мире, который был им дарован на условии уплаты дани. Арабы заселили города, покинутые христианами; где бы кто либо из завоевателей, араб или бербер, не получал приказа поселиться, он не только соглашался на это, но и создавал там семью, благодаря чему слова ислама распространились по той стране и идолы христиан были уничтожены и истреблены.

Второе послание аль-Валида

Дела находились в таком состоянии, а Муса продолжал свои завоевания в земле галисийцев, с день ото дня всё большей надеждой на успех, когда второй посланник, чье имя было Абу Наср, прибыл из Сирии с приказом прекратить победоносное движение, поскольку халиф аль-Валид, видя, что его указания не исполняются, и что Мугейт позволил Мусе оттянуть отъезд, ныне послал этого Абу Насра с письмом бранящим Мусу и повелевающим ему возвратиться немедленно, и в тоже время возлагающим на посланника обязанность проследить за исполнением приказа и отправлением Мусы в Сирию.

В соответствии с указаниями халифа, Муса выехал, хотя и с огромным нежеланием, из Луго в Галисии; и пройдя через горное ущелье названное в честь него Федж-Муса (проход Мусы), где встретил Тарика, возвращавшегося из его экспедиции в Арагон, он пошел с армией, состоявшей из тех, кто решил возвратиться (а многие предпочти остаться в городах, где жили и обзавелись хозяйствами), и прибыл в Севилью, ведя с собой Тарика, также как двух посланников, Мугейта и Абу Насра.

Отправление Мусы на Восток

Перед отправлением, Муса назначил своего сына Абду-ль-Азиза наместником Андалусии, и решил, что он должен оставаться в Севилье, по причине близости этого города к морю и той части побережья, где обычно высаживались прибывающие из Африки войска; отдав это и другие распоряжения, разослав гарнизоны в приграничные замки и назначив военачальников для командования войсками и ведения войны, он, направляясь на Восток, отплыл в Африку в месяце Дхи-ль-хаджжа девяносто четвертого года (сентябрь AD 713), взяв с собой Тарика, который находился в Андалусии три года и четыре месяца, точнее, один год до прибытия Мусы и два года и четыре месяца после его высадки.

После недолгого пребывания в Кайруане, Муса приготовился идти дальше, оставив управление Африкой в надежных руках своего старшего сына Абдуллы, завоевателя Майорки, а Магриб (Западную Африку) – в руках Абду-ль-Малика, самого младшего из сыновей: доверив своему сыну Абду-ль-Але власть над побережьем, с гарнизонами в Танжере и других укрепленных местах, он отправился в наступившем году (девяносто пятом), сопровождаемый огромным количеством повозок и верблюдов, нагруженных неисчислимой добычей и значительными богатствами, которые он приобрел, среди них, кроме знаменитого престола, было такое количество драгоценных камней, серебряных и золотых ваз и других ценных предметов, что их число превосходит все подсчеты, а красота все описания. Также за ним следовало тридцать тысяч пленников, взятых на войне, однако при этом всем он был поражен меланхолией и недовольством, которые, как говорят, стали причиной его смерти вскоре после этого, приключившимися из-за того, что его завоевания были прерваны, ибо, как мы говорили в ином месте, некоторые историки приписывают ему план захвата тех частей страны, что еще оставались в руках франков, прохода через большую землю (континент) и прибытие с армией в Сирию; и это он предполагал совершить имея ввиду полное подчинение всех промежуточных стран, обеспечив открытое и прямое сообщение с Востоком, чтобы народ Андалусии мог в будущем получать подкрепления, или навещать Сирию, не пересекая море и не встречая его опасностей.

Муса оставляет Африку

Муса ушел из Африки в Сирию в девяносто пятом году хиджры (начало сентября 713 г.н.э.), оставив обитателей городов и селений, через которые он прошел, в глубоком удивлении от вида огромных сокровищ и неисчислимых диковинок, бывших частью добычи собранной в Андалусии и находящейся в его повозках.

Говорят, что когда он со своей свитой направлялся в Сирию, он попросил Мугейта передать в его руки пленника, знатного гота, наместника Кордовы, однако Мугейт отказался сделать это, ответив: ”Никто не подарит его халифу кроме меня; он – мой господин и хозяин, и только ему я отдам пленника.” Тут Муса подскочил к готу и вырвал его из рук Мугейта. Однако, некоторые из его друзей говорили, что если он прибудет ко двору с пленником, Мугейт несомненно обвинит его перед халифом, и в этом случае гот not contradict his assertion, поэтому он приказал его обезглавить, что и было немедленно сделано. С этого момента Мугейт страшно возненавидел Мусу, и немало постарался в последствии уязвить его, поддерживая обвинения воздвигнутые против него Тариком.

Прибытие в Дамаск

То, когда Муса достиг Дамаска, до или после смерти аль-Валида, предмет споров историков. Те, кто принимает последнюю точку зрения утверждают, что Сулейман ³³, который наследовал после своего брата халифат, был настроен против Мусы, из-за обвинений и жалоб, поданных на него Тариком и Мугейтом, которые явившись ко двору раньше него, сообщили халифу о его жадности и несправедливости, сказали ему, как тот присвоил себе знаменитый престол и лишил Мугейта знатного пленника. Далеее Муса был обвинен в сокрытии украшения более ценного, чем всё, что король когда-либо имел со времен завоевания Персии. Поэтому, когда Муса прибыл в Дамаск, он обнаружил Сулеймана предубежденным против себя; этот правитель принял его гневно, жестко выговорил ему и возвел на него ряд обвинений, на которые он пытался возразить, как только мог. Затем он попросил его показать престол, что было сделано, Сулейман сказал ему: “Тарик утверждает, что это он, а не ты, нашел его.” “Совершенно не так”,-ответил Муса. –“если Тарик когда либо видел этот престол, то только среди моих вещей и нигде более.” Потом Тарик, обращаясь к халифу, попросил его спросить Мусу о ножке, которой не хватало, и на ответ Мусы “что он нашел вещь в таком состоянии; и что для того, чтобы устранить недостаток, он велел изготовить другую ножку”, Тарик триумфально извлек из-под своей туники настоящую ножку, которая сразу убедила Сулеймана в истинности показаний Тарика и лжи Мусы. Это также привело халифа к убеждению, то все другие обвинения, возведенные на него были также верны; поэтому он лишил его всех богатств, которые он присвоил, и сослал в дальнюю провинцию империи: другие говорят, что он посадил его в тюрьму, и приказал, чтобы его держали с величайшей строгостью; а также, что он оштрафовал его столь тяжко, что он стал так беден, что вынужден был просить на пропитание у арабов племени Лахм, к которому принадлежал, пожертвовавших девяносто тысяч золотых на уплату штрафа, который, как говорят, составлял две сотни тысяч. Половину этой огромной суммы Муса заплатил, но не нашел способа заплатить остальное, и тогда воззвал к заступничеству Ибну-ль-Мухлиба, фаворита Сулеймана, этот придворный заступился за него у халифа, который освободил Мусу от уплаты остатка и простил его, хотя отдал приказ об отстранении Абдуллаха, его старшего сына, от управления Африкой.

Муса попадает в немилость

Историки, которые следуют первому из двух мнений, а именно, тому, что Муса достиг Дамаска до смерти аль-Валида, повествуют, что когда Муса прибыл из Сирии, халиф был нездоров, и когда Сулейман, который являлся предполагаемым наследником, услышал о приближении Мусы, он написал ему, чтобы он задержал вступление в Дамаск до тех пор, пока его брат не умрет а он сам не вступит на престол, дабы богатая добыча, принесенная им, смогла возвеличить его инаугурацию и поднять его популярность среди подданных, которые никогда не видели и не слышали о таких несметных богатствах. Поступить так Муса отказался, по причине преданности законному суверену, и, ускорив шаг, прибыл в Дамаск пока аль-Валид еще был жив, и передал в его руки пятую часть всей добычи, плоды своих завоеваний, огромные сокровища и неисчислимые богатства, и множество ценных подарков, все из добычи взятой в Андалусии. Однако, аль-Валид умер несколько дней спустя и его преемник, Сулейман, обратил свою ярость против Мусы, которого велел взять его под стражу и выставить на солнце до тех пор, пока тот не оказался почти безжизненным. Также он очень сильно оштрафовал его и написал его военачальникам в Андалусии, чтобы те убили его сына Абду-ль-Азиза, которого он оставил править от своего имени, как ранее было сказано, и который в его отсутствие, собрал вместе разрозненные отряды арабов, укрепил границы и консолидировал завоевание, взяв штурмом многие города, которые избежали взора его отца.

Из двух вышеприведенных сообщений последнее, по нашему мнению, заслуживает большего доверия, поскольку нет сомнений, что Муса был взят под стражу и оштрафован в девяносто шестом году (начался в сентябре AD 714), в начале которого аль-Валид умер; следовательно, то что это был Сулейман, кто лишил милости и взял под стражу Мусу, как говорит Ибн Хайан, верно, а то, что говорит Ибн Халлекан, кто приписывает это действие аль-Валиду, нет. Однако только Аллах знает правду.

Аль-Хиджари, являющийся одним из авторов, утверждающих, что Муса подвергался преследованиям Сулеймана, говорит в своем Масхабе, что Муса Ибн Носсейр просил Иезида Ибну-ль-Мухлиба, бывшего фаворитом повелителя верующих, Сулеймана Ибн Абди-ль-Малика, стать его посредником, чтобы тот стал более снисходительным и лучше отнесся к нему. ”Очень охотно”,-ответил Йезид – “Дай мне только сначала задать тебе один вопрос, на который хочется получить ответ.” “Какой?”-сказал Муса. “Я часто,” – ответил Йезид,-“слышал, как люди говорили о твоих великих талантах, твоей огромной проницательности, и твоем глубоком познании всех превратностей войны, также как внезапных перемен судьбы; как же тогда вышло так, что после завоевания Андалусии, и того, что ты и эти люди были разделены бурным морем, ты явился сюда, чтобы предать себя в их руки, как человек, который смутился, после того как достиг цели, которая стоила ему огромных неприятностей, или как человек, который приобрел кожу, и после дубления и выделки ее собственными руками, отдал ее своему врагу. Так так, я повторяю, случилось, что ты отдался в руки людей, которые не знают ничего кроме добра и зла? Ты стал хозяином сокровищ и богатств, ты покорил замки и города, ты стоял во главе многочисленной армии, так что покажи ты только видимость сопротивления ты не нашел бы свою голову в руках человека, который не имеет к тебе ни уважения, ни сострадания. Кроме того, как ты забыл, что Сулейман был наследником империи, и был назначен аль-Валидом своим преемником, и что по причине серьезной болезни брата это событие ожидалось день ото дня? Ты должно быть проигнорировал это всё, иначе ты бы не противился его воле и покорился бы его власти, которой ты обязан своим падением и гибелью, и получением клейма ненависти обоих, твоего господина и твоего раба (имеются в виду Сулейман и Тарик). Я могу сказать тебе, что будет очень трудно убедить халифа вернуть тебе его расположение; однако, я обещаю сделать все что в моих силах, дабы достичь этого.”

Затем Муса сказал:”О, Ибну-ль-Карам! Сейчас не время для упреков. Разве ты не слышал, как говорят, что когда случай благоприятствует, фонтан пересыхает?” “Обращаясь к тебе таким образом”, ответил Йезид. “Я не имею намерения оскорбить или обидеть тебя; мое единственное желание-получить лучшее представление об этом деле и понять, каковы ваши взаимоотношения с Сулейманом.” “Разве ты не слышал”, сказал Муса, “О чибисе, который способен видеть воду на большой глубине под землей, но попадает в ловушку, которая прямо перед его глазами?”

После этого Йезид отправился на встречу с Сулейманом, и поговорил с ним в пользу Мусы, однако ответ халифа был таков, что он уже рассмотрел это дело и решил подать пример, распространив ужас среди подданных, и показать им, что он является распорядителем, как их жизней, так и судеб. “Однако”,-продолжил халиф,-“я дарю тебе его жизнь, но он не выйдет на свободу, пока не возвратит сокровища, которых обманным образом лишил своего Бога;” и он серьезно оштрафовал его, как сказано ранее, из-за чего Муса впал в такую бедность, что был вынужден, добавляет цитируемый автор, просить на пропитание у арабских племен, и умер в величайших нищете и отчаянье в Вада-ль-Кора. Также добавляется, по свидетельству одного из его рабов ³⁴, который сопровождал его в бедности и нищете: “ Я ходил с амиром Мусой по разным племенам арабов и просил у них для нас помощи. Некоторые дали нам милостыню, другие отослали нас; некоторые, движимые жалостью, подали нам один или два дирхема, которые сильно обрадовали амира, ибо он сохранил их, чтобы добавить к сумме, которую следовало отдать в руки служителей, назначенных собрать его штраф, в надежде облегчить свой приговор.” Так он был вынужден скитаться от двери к двери – он кто знавал величайших воинов своей армии, во времена великого завоевания Андалусии, входил во дворцы и храмы, и забирал оттуда золото, которым они были переполнены, захватывая только жемчуг, рубины и другие драгоценные камни. Да славится тот, кто распределяет бедность и богатство, как пожелает, и в чьих руках возвышение и падение!

Далее сообщают, что пока Муса спасался от ненависти халифа, и искал убежище среди арабов, он наконец встретил в Вада-ль-Кора одного из своих старых мавла, который, помня его прошлые дела, разделил его несчастья, принял его в своем доме и накормил его; когда он обнаружил, что Муса затягивает свое пребывание у него, а его средства истекают, он решил передать его в руки служителей правосудия. Муса, однако, догадываясь о его намерении, подошел к нему и кротким голосом сказал ему: “Неужели ты, о друг, вот так предашь меня?” и мавла ответил: “Против судьбы не пойдешь. Это не я предаю тебя, это твой хозяин, создатель, тот, кто давал тебе хлеб насущный, ныне покинул тебя.” На это Муса поднял глаза, полные слёз, к небесам и кротко попросил Аллаха даровать ему свои помощь и милость в этих сложных обстоятельствах. На следующий день Муса отдал ему свою душу.

Автор из произведения которого взято выше сказанное отмечает: “Какие бы ни были проступки Мусы, воистину он не заслуживал столь ужасной участи. Его поведение и территории отданные исламу, должны были подвинуть сердце Сулеймана к милости. И, несомненно, его приказы обезглавить Абду-ль-Азиза, которого Муса оставил руководить Андалусией, а его голову привезти с крайнего запада, чтобы бросить к ногам его несчастного отца, были преступлениями, которые Всемогущий Аллах не оставил безнаказанными; позже они пали на голову Сулеймана, который умер в расцвете юности, и чье правление было связано с большими волнением и борьбой.”

Вышесказанное переписано из Ибну Хайана, который извлек эту информацию из восточных источников; однако мы должны отметить, что некоторые историки, такие как Ибн Халлекан, добавляют, что Сулейман вернул свое расположение Мусе и взял его с собой в паломничество в Мекку в девяносто шестом году.

Говорят, что Сулейман однажды спросил Мусу, что он видел в своих путешествиях и войнах с неверными. “Каких наций они были?” поинтересовался халиф. “Их так много, что я не могу пересчитать”,-ответил Муса. “Тогда расскажи мне о греках, что за люди они?” – “Они львы за стенами своих городов, орлы, сидя верхом на конях, и женщины в своих кораблях. Когда бы не представилась какая возможность, они немедленно ее используют, однако если они побеждены, то они бегут на вершины своих гор, так быстро, что вряд ли видят землю по которой шагают.” – “А берберы?” – “Берберы это люди, которые превосходит арабов в делах, силе, храбрости, выносливости, воинственности и гостеприимстве, только они самые ненадежные из всех. Они не ведают веры и не держут слова.” – “Скажи мне о готах.”-“Готы – господа живущие в комфорте и изобилии, однако воины, которые не показывают спины врагу.” – “А франки, кто они?” – “Они люди большой отваги и предприимчивости; их число очень значительно, и они хорошо обеспечены оружием и военными припасами.”

Смерть Мусы

Тем не менее, что касается года смерти Мусы, есть лишь одно мнение. Согласно Ибну Хайану, Ибну Башкувалю и другим историкам, он умер в Вада-ль-Кора в девяносто седьмом году (начался в сентябре AD 715); он родился в девятнадцатом году хиджры (начался в январе AD 640), в халифат Омара Ибну-ль-Хаттаба, следовательно был шестидесятилетним когда получил власть над Африкой в семьдесят девятом году. Его прозвание было Абу Абди-ль-р-Рахман.

Мнения о его семье и происхождении

Относительно его предков есть различные мнения; некотрые авторы делают его сыном Носсейра, сына Зейда из племени Бекр; другие – Носсейра, сына Абду-р-Рахмана, сына Зейда из того же племени. Ибн Халлекан, следуя аль-Хомейди и другим древним историкам, называет его Муса, сын Носсейра, мавлы племени Лахм. Некоторые идут далее, говоря, что он был бербером смешанной крови.

Те, кто придерживаются первого мнения, говорят, что его отец Носсейр, ведет свое происхождение от тех варваров, которые будучи побеждены Халидом Ибну-ль-Валидом близ Айну –н-Намара (фонтана пантер), заявляли, что являлись заложниками и наследниками Бекра Ибн Вайла. Носсейр стал в то время рабом Абду-ль-Азиза Ибн Мервана, из семьи Умейи, который по прошествии времени дал ему свободу и продвигал его сына Мусу в армии, пока не поручил ему управление Африкой. Однако это далеко не общепринятое мнение, как мы уже отмечали, есть генеалогисты, которые делают его мавлой племени Лахм, и говорят, что его отец Носсейр был капитаном стражи халифа Муавии Ибн Аби Суфайна, и когда последний воевал против Али, перед битвой у Сефаина, Носсейр отказался присоединиться к экспедиции. Будучи спрошен Муавией о причине отвратившей его от присоединения к армии и показавшей его неблагодарным предшествующим милостям, он ответил: “Это не в моей власти помогать тебе против того, кому я обязан большим, чем тебе.” “А кто он?” – ответил Муавия. – “Всемогущий Аллах!” – ответил Носсейр. Услышав это Муавия отвернулся от него в великом гневе, однако, говорят, позднее он попросил у Аллаха прощения и умолял о его милости для покойного.

Мы находим всех историков согласных в одном, в том, что Муса был мавла Абду-ль-Азиза Ибн Мервана, из правящего семейства Умейи, правителя Египта и Африки от имени его брата Абду-ль-Малика. Это был он, тот кто дал ему командование армией, продвигал его и наконец назначил управлять Кайруаном и африканским завоеванием. Когда халиф аль-Валид женился на своей племяннице Умму-ль-Банейн ³⁵, Мусе было доверено её отцом Абду-ль-Азизом с осторожностью доставить ее в дом её царственного супруга; таким образом он наслаждался расположением халифа до самой смерти последнего, когда всё изменилось.

Есть ряд историков, таких как Ибну Башкуваль и Ибну-ль-Фаради, которые причисляют Мусу к таби (последователям спутников) Пророка, сообщая, что он сохранил множество традиций, преподаваемых этой известной группы, что он цитировал Темима Ад-Дари, как своего авторитета, а сам был цитируем Йезидом Ибн Масриком аль-Йахсеби. Ибну Башкуваль утверждает на основании свидетельства собственного сына Мусы, который написал книгу озаглавленную Китабу-ль-аймати мина-ль-мусанафин (трактат о первейших авторах традиции) ³⁶, в которой он собрал подробные сведения о жизни каждого из них – “работу”, замечает Ибну Башкуваль, “которая считается ключевой в истории страны, и одной из тех, к которым обращаются и которые учат все школяры, молодые и старые, благородные и простолюдины.”

Его характер

Все историки, кто писал о жизни Мусы, согласны в его описании, как человеке несомненной храбрости и великих способностей; он был, говорят они, щедрым, умеренным, набожным и имел великие проницательность и благоразумие. Его воинские таланты были таковы, что говорят он не проиграл ни одной битвы. Аль-Хиджари говорит, что “он всегда окружал себя святыми мужами и талантливыми друзьями, которых Всемогущий Аллах избрал быть орудиями его славы и могущества, также как средствами распространения известности Мусы – известности, которая будет продолжаться день и ночь, и которая не ослабнет в веках; хотя она потускнела в его дни из-за того, что он стал жертвой жестокого врага, против которого благородный человек не имел силы, я имею ввиду зависть и ненависть, эти два недостатка, столь распространенные среди ограниченных людей,-ибо ничто не истинно более, чем слова того капитана, который воскликнул:

Нет капитана выстоявшего против недоброжелательства.

Аль-Хиджари говорит, что Муса происходил из Вада-ль-Кора, города в Хеджазе, и что он стал мавлой Бени Мерван из Дамаска, и, достигнув некоторой известности своими воинскими талантами, назначался халифами этого семейства на различные государственные посты, пока при халифе аль-Валиде Ибн Абди-ль-Малике, ему не было поручено управление Африкой и более дальними странами Запада; что он дошел до самых дальних границ и завоевал Андалусию, проникнув в неё через гору вблизи Сеуты, названную в его честь. Однако после отзывы в Сирию аль-Валидом, недомогание и смерть этого халифа стали причиной всех его несчастий, поскольку Сулейман, его брат и наследник, наложил на него жесточайшее наказание, лишил его богатств, и дошел до того, что сослал его в Вада-ль-Кора, место его рождения, чтобы его земляки могли издеваться над ним и презирать его. Согласно этому писателю, Муса умер в Вада-ль-Кора, в девяносто седьмом году (начался в сентябре AD 715), как указывалось выше.

Ибну Башкуваль также упоминает, что его смерть случилась в Вада-ль-Кора в названном году, и добавляет, что его военная выучка и талант управления были в достаточной степени доказаны во время его завоеваний, также как тем фактом, что он был назначен в трудное время командовать мусульманскими поселениями за Египтом, расположенными вдоль берега океана, между страной берберов и страной Андалусия; и что, относительно его литературных творений, некоторые из его произведений, в прозе также как в стихах, считаются очень хорошими и заслуживают того, чтобы отнести их автора к тем писателям, кто нанизывал друг на друга жемчужины речи. Ибну Хайан говорит, что он был красноречивым мастером арабского языка, и как доказательство приводит его беседу с Ибну-ль-Махлабом и ответы, посланные им халифу Аль-Валиду. Однако давайте послушаем мнение Ибну Саида на этот счет.

Этот выдающийся писатель, после изложения различных мнений, ходящих между историками относительно происхождения и ранних лет жизни Мусы – некоторые говорят, что он принадлежал к племени Лахм и был таким образом благородного происхождения – другие, напротив, утверждают, что он был бербером смешанных кровей – выражается следующими словами. “Большинство историков этой страны принимают мнение, что Муса принадлежал к племени Лахм; однако был ли он рожден в нём или стал мавлой со временем, очень спорный вопрос. Нет сомнения, однако, что он был мавлой Абду-ль-Азиза Ибн Мервана, брата халифа, и что его отец, Носсейр, выполнял некоторые обязанности при его предшественниках из дома Умейи. Его потомки известны по причине власти, которую они держали в своих руках, настолько значительной чтобы возбудить подозрения халифа; ибо после назначения Мусой своих сыновей руководить его завоеваниями все мусульманские страны Африки и Андалусии были поделены между ними – Абду-ль-Азиз правил последней, Абдулла – Африкой; и Абду-ль-Малик Западной Африкой. ”

Что касается его вольноотпущенников Тарифа и Тарика, которые предприняли завоевание по его приказу, и знаменитых арабов, которые сопровождали его в экспедиции в Андалусию, будет достаточно сказано в другой части настоящей работы, чтобы удовлетворить любопытство читателя и увеличить его информированность.

Комментарии

19 Здесь используется слово “медина”, которое обычно переводят, как “город”. Однако, в древности оно использовалось авторами для обозначения столицы провинции, региона, местности. Историк Ибну-ль-Хаттиб всегда называет Гранаду столицей провинции Эльвира или Иллиберис.

20 Т.е. на берегу Гвадалаквира. Арабы очень часто дают название рекам по местности в которой они расположены. Город Шакунда или Секунда был расположев двух с половиной милях от Кордовы.

21 В оригинале “адилла”, что означает “проводники”.

22 Смысл этого выражения можно трактовать по разному. Другое значение – “обитатели, неспособные носить оружие”.

23 Эта церковь согласно ар-Рази называлась Сан Георг.

24 То, что переведено, как “жесткая щетка”, в оригинале звучит как “веревка сделанная из кожи змеи или другого неровного материала”

25 Это город Талавера де ла Рейна. Однако он расположен на существенном расстоянии от Кордовы, так что кажется маловероятным, что Мугейт лично принимал участие в погоне.

26 Аль-Маккари ошибочно приписывает происхождение Джебаль-Муса имени Мусы Ибн Носсейра. На самом деле это гора пророка Моисея.

27 Эта военная машина ромеями называлась musculus.

28 Праздник аль-фитр это пасха мусульман, первый день после священного месяца рамадан, т.е. первый день шавваля. В этот день у мусульман принято надевать лучшие одежды, украшаться и т.п.

29 Растение, согласно Ибну-ль- Бейтару, растущие в пустынях внутренней Аравии, имеющее листья ярко красного цвета.

30 Фарсанг приблизительно равен трем милям.

31 “Беладиун” – термин, которым обозначались племена арабов, живущие в городах, “горожане”.

32 Вероятно имеется ввиду сьерра де Ковадонга, место знаменитой битвы, в которой первый король Астурии Пелайо дал отпор мусульманским захватчикам.

33 Сулейман занял престол халифа 11 джамада девяносто шестого года хиджры, т.е. 25 февраля 715 г.н.э.

34 В оригинале употреблено слово “галам”, которое означает “паж”, “юный прислужник” и.т.п.

35 Буквально “мать двух сыновей.”

36 Согласно ад-Дхоби это был внук Мусы – Моарек Бен Марон.

Перевод с англ. С.Железнова по изданию Al-Makkari “The history of Mohammedan dynasties in Spain”, vol.1, book IV.