КНЯЗЬ Н. В. ГОЛИЦЫН

ПОРТФЕЛИ Г. Ф. МИЛЛЕРА

Напечатано с разрешения г. Директора Московского Главного Архива Министерства Иностранных Дел.

Имя историографа Г. Ф. Миллера занимает почетное место в ходе развития русской исторической науки. Его почти шестидесятилетнее пребывание в России посвящено было собиранию самых разнообразных сведений о его новой отчизне в ее прошлом и настоящем, многие из которых без его неустанного, истинно немецкого трудолюбия и добросовестного отношения к делу могли бы совершенно исчезнуть для будущих поколений. Мы не имеем в виду представить в настоящем очерке подробное жизнеописание Миллера; такая задача была бы слишком обширна, для того чтобы можно было ограничиться в данном случае немногими словами. Поэтому мы отсылаем читателя к приложенному к настоящей статье «Описает моих служб», составленному самим историографом в 1775 году по требованию Коллегии Иностранных Дел. Это «Описание», как документ автобиографический, дает наиболее точные сведения о жизни Миллера, значительно дополняя те, которые у нас имелись раньше.

Значение Миллера, как собирателя материалов о России, обусловливается необыкновенным разнообразием тех предметов, которые привлекали его внимание, и той энциклопедичностью его познаний в самых различных областях науки, какая поражает всякого даже при беглом знакомстве с его ученой деятельностью. История, география, этнография, статистика, языкознание, естественные науки — все это входило в круг его ведения, во все он вносил тот неутомимый Forschungsgeist, который руководил им в течение всей его жизни. Но изо всех отраслей науки, которых он касался, живя в России, первое место и по личным симпатиям его, и по значению достигнутых им в этой области результатов, занимала история, и в частности — история русская. [4]

Разнообразие его ученых трудов в качестве члена Академии Наук, переписка его с заграничными учеными, его деятельность, как редактора «Ежемесячных Сочинений», не препятствовали ему заниматься излюбленным предметом с тем неутомимым рвением, которое всегда отличало его. Собирание и издание материалов по русской истории было главным предметом его забот; в этом отношении он оказал значительные услуги русской исторической науке, услуги, которые до сих пор еще не были оценены во всем их размере. Назначенный в 1766 году управляющим Московским Архивом Коллегии Иностранных Дел, Миллер продолжал свои занятия по собиранию материалов по русской истории; вместе с тем он стал приводить в порядок все, что было собрано им раньше. Управляя Московским Архивом до самой своей смерти (в 1783 году), он имел досуг распределить по содержанию весь богатый запас документов, накопившихся у него за все время его долголетней ученой деятельности. Так образовались те знаменитые «портфели Миллера», которыми пользовались и продолжают пользоваться исследователи русской старины. Полное и всестороннее ознакомление с их содержанием поможет нам раскрыть постепенный процесс их образования, равно как и научную их ценность.

В настоящее же время ближайшей нашей задачей будет рассмотрение вопроса о том, каким образом оказались они в обладании Московского Архива Министерства Иностранных Дел и какова была их судьба до настоящего времени.

Ученый биограф Миллера, Ант. Фр. Бюшинг, в своем жизнеописании русского историографа, составленном в 1785 г., рассказывает нам следующий эпизод, касающийся истории Миллеровых портфелей.

В 1779 году, говорит он, директор Академии Наук Домашнев возымел намерение, по смерти Миллера, завладеть для Академии его библиотекой и бумагами. Если б это ему удалось, замечаете Бюшинг, то все это собрание материалов было бы потеряно для ученого миpa. Но князь Потемкин в это самое время велел сообщить Миллеру, что он у него [5] покупает его библиотеку. Миллер понял, что князь Потемкин действует от имени императрицы, и ответил, что он желает оставить свои книги и бумаги самой государынь для того, чтобы будущие русские историки могли ими пользоваться; взамен этого он хотел, чтобы ему было пожаловано имение для его семьи. В то же время он просил, чтобы ему в помощники для его исторических трудов назначен был И. Г. Стриттер, сделавшийся известным своими извлечениями из византийских историков; он утверждал при этом, что русскому историографу следует всегда жить в Москве и пользоваться всеми находящимися там архивами. Но так как он опасался, что Домашнев, который забрал себе всю власть в Академии, постарается воспрепятствовать его намеренно, то отправил письмо по почте прямо самой императрице. Просьба Миллера относительно назначения Стриттера была уважена, а через два года, согласно желанию историографа, была приобретена его библиотека ¹.

Таково известие Бюшинга о тех обстоятельствах, при которых совершилась покупка Миллеровской библиотеки и архива. Трудно проверить теперь, насколько оно справедливо, замечает по этому поводу Пекарский, в особенности ввиду того, что оно не подтверждается никакими другими данными ². Но это заключение Пекарского оказывается слишком поспешным. Ближайшее ознакомление с портфелями Миллера проливает некоторый свет на этот эпизод.

В портфель под № 389, ч. II, в тетради № 2, носящей заглавие «Verkauf meiner Buecher und Manuscripta», мы находим среди других писем интересную переписку Миллера с историком кн. М. М. Щербатовым, который, оказывается, служил посредником в переговорах историографа с кн. Потемкиным относительно приобретения последним его библиотеки. В апреле 1779 года кн. Щербатов написал Миллеру на французском языке записку, в которой извещал его, [6] что получил от кн. Потемкина письмо с просьбой купить для него библиотеку Миллера. Щербатов отправляет к Миллеру своего переводчика Рихтера за ответом и просит его вместе с тем зайти к нему на следующий день для переговоров. На следующий день 16 апреля Щербатов снова просил Миллера прийти к нему, что тот и сделал в тот же день. Но кроме словесных переговоров Миллер написал 18-го апреля 1779 года письмо Щербатову на французском языке. Вот перевод этого письма: «Его Светлость князь Потемкин, по свойственной ему ревности к общему благу, поручив В. С—ву осведомиться о цене, которую я прошу за свою библиотеку, не имел конечно иного намерения, как только сохранить все это собрание для государства, с тем, чтобы после моей смерти ничто из него не могло утратиться. Счастливое совпадение! Я сам всегда стремился к этой цели. Я имею основание полагать, что по милости нашей великой государыни и по ее пламенному, желанию усовершенствовать историю и географию империи, должность историографа будет после меня занята другим историком ученым и искусным, который сумел бы воспользоваться тем, что я собрал. По этой причине я вознамерился положить на хранение в Архив Коллегии Иностранных Дел мою библиотеку как из печатных книг, так и из рукописей состоящую и заключающую в себе все то, что относится в истории России и пограничных стран, предоставляя на волю Ея В—ва распорядиться ею по ее благоусмотрению. Я не имею каталога моей библиотеки; трудно зарегистровать все рукописи, ей принадлежащие. Нужно однако постараться это исполнить; дело это примет на себя г. Стриттер, если только справедливо, что его хотят назначить моим помощником, как я этого от всей души желаю. Он человек очень достойный, и может быть после моей смерти он будет в состоянии занять мое место. Для этого не требуется, чтобы на него возложено было управление Архивом; это зависит от Коллегии. Довольно и того, чтобы историографу разрешено было требовать из Архива все то, что может быть ему полезно. Архив, моя библиотека и, наконец, то соображение, что Москва есть [7] как бы центр империи, где можно легко доставать все сведения, необходимые для истории и географии, таковы побудительные поводы к тому, чтобы привязать историографа навсегда к Москве. История многим будет обязана Его Св. князю Потемкину, если он соблаговолить принять мой проект. Посвящая Ее В—ву и государству наследие моей жены и моих детей, я ему цены не назначаю. Я имею право сказать, что моя библиотека для России единственная в своем роде, что она обнимает все, что я мог набрать в течение 54 лет, что она заслуживает сохранения для потомства, что ничего из нее не должно пропасть. Но я также знаю, что я истратил много денег на ее приобретение, что, получая большое жалованье с 1733 года, я жил очень скромно, так как все, что я мог сберечь, я у потреблял на библиотеку, что, наконец, моя жена и мои дети будут нуждаться в материальной поддержке после моей смерти».

На основании этого Миллер просил Щербатова исходатайствовать для него через посредство кн. Потемкина у императрицы пожалование ему небольшого поместья под Москвой.

19 апреля кн. Щербатов прислал Миллеру при записке черновик своего письма к кн. Потемкину с изъяснениями об его библиотеке. «Милостивый государь мой князь Григорий Александрович», писал Щербатов Потемкину. «Письмо В. Светлости, пущенное сего апреля от 9-го числа, я с должным почтением имел честь получить, исполняя по которому, в самый день получены онаго послал за г. Миллером, который на завтрашний день 16-го числа у меня был, и хотя я старался его уговорить о продаже его библиотеки списков (т.е. рукописей) В. Светлости, на что он мне сказал: 1) что его библиотека, как списки, так и печатные книги, в которых действительно много редких книг есть, так между собой соединены, что их одних без других продать не можно; да и действительно бы сожалительно было, чтоб многие редкие издания, касающиеся до Российской истории, который он токмо временем и беспрерывным попечением собрал, утратились; 2) что, препроводя 53 года в собрании таковых редкостей, сожалительно ему будет, если они, кроме короны и [8] государственной архивы, где останутся; 3) что, посвящая и остаток своих дней для собирания по разным местам подобных вещей, желает он, чтоб не токмо сии, но и все, которые впредь может собрать, могли быть сохранены в Архиве, о чем обстоятельнее обещал чрез письмо свое объясниться, которое сегодняшний день ко мне и прислал, и я его при сем В. Светлости в оригинале предлагаю ³. Мне нет ни малейшей нужды, милостивый государь, входить в подробность о его библиотеке, ибо когда вы ее торгуете, то некоторое известие конечно имеете; однако позвольте о ней, яко очевидному свидетелю и многажды ее видавшему, В. Светлости донести, что в оной кроме печатных многих редких книг, яко Маржерэта, Поссевина и других, находится около 500 связок списков, как собранных из разных архив во время его путешествия, так и которые он разными образами у приватных людей достал. Списки сии и то имеют достоинство, что они с великою точностью сделаны, и многие из них такие, которых ни в каких государственных архивах не находится».

На этом и окончилась переписка по поводу покупки кн. Потемкиным Миллеровых портфелей и его библиотеки. Остается однако невыясненным, действительно ли происки Домашнева побудили Потемкина завести речь об этом; но нельзя сомневаться, что он действовал в данном случае по внушению самой императрицы. Миллер еще не решался обратиться прямо к ней с просьбой купить у него его архив и библиотеку. В письме к ней от 13 мая того же 1779 года он жаловался только на «умножающуюся от старости слабость свою» и просил поэтому определить ему в помощники конректора при академической гимназии Стриттера, который мог бы продолжать его труды по собранию и издание трактатов на основании собранных им книг и рукописей ⁴. Мы знаем уже, что эта просьба Миллера была исполнена; указом от 7 октября 1779 года Стриттер назначен быль ему в помощники. [9]

7-го ноября Миллер доносил в Коллегию Иностр. Дел о прибыли Стриттера 5-го ноября того же года в Архив и о том, что он поручить ему — «сочинить опись печатным моим книгам и манускриптам, чрез толикое число лет многим трудом н иждивением моим собранным, потому что я все оное назначиваю по смерти моей к употреблению публики и предбудущих российских историков и историографов, предостерегая, чтоб из всего ни листа не потерялось, в пользу чего и желаю и прошу Государственную Иностранных Дел Коллегию о позволении, чтоб сия моя библиотека при моей смерти принята была и осталась всегда в Москве при Архиве Коллегии Иностранных Дел, где на то есть способное место; такоже историографу... в Москве жити способнее... Дело cиe для потомства столь нужным мне кажется, что я за должность почитаю Коллегии представить, не соблаговолит-ли оная на то испросить от всемилостивейшей государыни апробации и вечного узаконения». Далее Миллер снова просить, в вознаграждение за это, исходатайствовать у императрицы, чтобы ему пожаловано было «некоторое число крестьян в потомственное владение». «Что же моя библиотека и манускрипты», прибавляет он, «такого всемилостивейшего награждения достойны, оное окажется по сочиняемой описи, которую, как скоро совершится, Коллегии Иностранных Дел предложить впредь с почтением имею» ⁵.

Но найдя быть может, что действовать через Коллегию в данном случае не обеспечивает успеха его намерения, Миллер решился наконец обратиться к самой государыне с заявлением о своем желании оставить Моск. Архиву все свое собрание. 20-го апреля 1780 года он представил ей начало своего собрания трактатов, предпринятого им незадолго до того по поручению императрицы. В письме приложенном при этом он просил ее обратить внимание на имеющиеся у него библиотеку и собрание рукописей. «Я намерился», писал он, «собственную мою библиотеку, из знатного числа весьма редких книг и не безважных манускриптов состоящую, [10] после моей смерти посвятить публике, дабы немалые те мои для истории Российской начатые труды в пользу отечества удобным образом всегда продолжаемы были, а от Коллегии Иностранных Дел просить буду, чтоб позволили определить место для сей моей библиотеки при Московском Архиве. Она уже описана асессором Стриттером так, что листочка из ней потеряться не может. Она уже сама собою не мала и снабдена нужнейшими для Российской истории и соседственных государств книгами; к ней же и находящиеся при Архиве книги присовокуплены будут. Но не бесполезно будет определить еще по сто или по двести рублей в год на укомплектование оной, и сей расход держать историографу». Вместе с темь, Миллер жалуется на слабость своего здоровья и на трудность продолжать в той же усиленной мере свою работу: «много останется делать находящимся при Архиве асессорам и будущему по мне историографу», прибавляет он. В заключение он просит, чтобы библиотека его была куплена казной и чтобы его пожаловали недвижимым имением в окрестностях Москвы: «чрез то», говорить он, «награждена будет и пятидесятипятилетняя моя в России служба, по коей во всей империи нет старее меня служителя, действительно в Службе находящегося» ⁶.

Ответь на представление Миллера заставил себя ждать долго, так что 21 января 1781 г., т.е. 10 месяцев спустя после поданного им императрице заявления, он вынужден был напомнить Коллегии Иностранных Дел, что он «отказал» в Московский Архив все свои книги и рукописи, но «какая на то всемилостивейшая резолюция воспоследовала, о том», говорил он, «по cиe время известия не имею» ⁷. Только в ноябре того года наконец воспоследовала эта «резолюция». Вице-канцлер граф Иван Андреевич Остерман, по приказанию императрицы, командировал в Москву для осмотра библиотеки Миллера сенатора Алексея Михаиловича Обрескова, бывшего до 1768 года [11] русским послом в Константинополе. В отношении гр. Остермана Обрескову от 5 ноября 1781 года последнему предписывалось сделать этот осмотр с тою целью, «дабы Ее В—во могла вследствие того дать дальнейшие повеления о пожаловании за эту библиотеку ему (т.е. Миллеру) пристойной суммы, за которую мог бы он купить недвижимое имение иди другое для фамилии своей положить основание». В ответ на это Обресков 15-го ноября доносил Остерману, что он объявил Миллеру о соизволении государыни на покупку его «архивы». «В последовании же разговоров», писал он, «приметить я мог, что коли бы ему пожаловано было столько, чтоб он возмог купить деревеньку не в весьма дальнем расстоянии от Москвы около 400 душ, то совершенно бы был доволен. В тех же разговорах понял я желание его, чтоб оная архива всегда при Государственной Коллегии Иностранных Дел не раздробительно оставалась, да и могущая быть купленною деревня всегда бы зависала от той же Государственной Коллегии Иностранных Дел, яко фидекомис... Архива же кажется на взгляд многочисленна, а как скоро каталог в надлежащий порядок приведется, то буду иметь честь оный к вашему сиятельству доставить».

8-го декабря того же 1781 года Миллер представил записку под заглавием «Изъяснение о моей библиотеке», в которой указывал на богатство ее содержания, отказываясь однако определить ее цену, так как ему самому неизвестно, что она ему стоила. «Сбереженные у меня деньги», говорить он, «употребил я на книги и манускрипты, дабы тем лучше исполнить по моей должности, потому что в библиотеке академической многих весьма нужных книг не доставало. Представлял же я себе наибольше предметом книги о истории Российской и о всем состоянии Российской империи, коих по возможности собирал полное число в России и в других государствах на всяких языках печатанных». Перечислив самые редкие из имеющихся у него книг, Миллер переходить к рукописям, хранящимся у него. «Манускрипты, говорить он, «состоят иные в переплете, а большее число [12] положено по материям в портфелях, коих содержание подробно еще не описано. Из сих ни одного листа потеряться не должно. Многое сочинено или записано мною для будущего употребления, иное списано по моему указанию из Разрядного Архива и с находящихся в партикулярных домах книг и записок». Миллер указывает особенно на свои труды по составлению родословий русских великих князей, царей и императоров и географического описания Российской империи и по списыванию собственноручных писем Петра Великого. «Все оные манускрипты», прибавляет он, «ни у кого, кроме меня, не находятся; они собраны, сочинены, описаны и выписаны мною по лучшему моему знанию, не для одного любопытства, но в намерении, чтоб полезнейшую услугу сделать государству, коему я с самого приезда моего, т.е. с 1725 года, все мои труды и способности единственно жертвовал и при разных случаях действительные тому явил опыты. Какое же Российская история чрез мои труды получила приращение, а непросвещенный народ чрез «Ежемесячные Сочинения», в 20-ти томах мною изданных, наставления, о том распространять за излишнее почитаю. Уверен я, что величайшая государыня императрица, по неизмеримой своей щедроте, высочайшую свою милость до конца жизни моей по мне продолжать, библиотеку мою и все мои письма в Архив указать принять и за долголетнюю мою службу по нижайшему моему челобитью меня наградить не откажет» ⁸.

Прилагая эту записку к своему рапорту о библиотеке и архиве Миллера, Обресков писал гр. Остерману, что «по наружности нашел ее (т.е. архиву) в наилучшем состоянии и порядке, а содержания их (книг и манускриптов) того более уважения достойны, ибо между печатными есть некоторые весьма знаменитые, другие же редкие, а есть и такие, которых в нынешние времена ни за какие деньги достать не можно; також и между манускриптами подобного же [13] свойства многие находятся,… которые наиболее касаются до нашего любезного отечества и до соседственных государств с разными ремарками, благоразумием и просвещением, каковые сей почтенный старик в течении долговременной его жизни и по всегдашнем его при сих делах упражнении приобрести мог, наполненными, каковых конечно нигде нет, да и быть не может». «Мне кажется», продолжает Обресков, «что сохранение сей его архивы во всей целости можно будет для государства почитать сущим сокровищем, и потомки наши во оной могут о государстве нашем почерпать знания преобширные».

В то же время Миллер обратился с письмом на немецком языке к самому Остерману. Он указывать ему на то, что считает невозможною оценку принадлежащих ему книг и рукописей и вполне предается в этом отношении на волю императрицы. Сравнивая свою библиотеку и свой архив с теми, которые приобретались раньше казной из частных рук, он признает, что не может быть никакого сомнения относительно ценности первых, которые являются плодом его 50-летних трудов в России. «Это явствует уже из того», замечает он, «что я немедленно представлял все те ученые труды, какие от меня требовались в равных случаях, что было бы немыслимо, если б я много не поработал раньше и не приобрел самые разнообразные сведения, касающиеся Российской империи» ⁹.

Наконец 9-го Февраля 1782 года императрица подписала указ о приобретении за 20000 рублей библиотеки Миллера и в то же время приказала генерал-прокурору кн. А. А. Вяземскому велеть выдать упомянутую сумму из Московского Казначейства, о чем кн. Вяземский известил Миллера письмом от 16 февраля 1782 года ¹⁰. 11-го февраля гр. Остерман поздравлял Миллера с высочайшею милостью и с [14] окончанием дела о покупке его библиотеки и рукописей, а 12 мая Миллер написал благодарственное письмо самой императрице, причем обещал ей, что собрание трактатов России с иностранными державами окончено будет через пять лет, «хотя», прибавлял он, «меня уже и на свете не будет» ¹¹. Предчувствие это сбылось полтора года спустя, а вместе со смертью историографа дипломатическому собранию, предпринятому им «по образцу Дюмонова», суждено было вовсе не появляться в печати.

Согласно указу от 9 февраля 1782 года библиотека и рукописи Миллера приобретались в казну за 20000 рублей, при чем на пополнение библиотеки ассигновано было по 200 рублей ежегодно; до смерти историографа вся его коллекция оставлялась в его распоряжении. Уже в июне 1782 года Московский Архив просил Коллегию Иностр. Дел отправить в Берлин к постоянному корреспонденту Миллера и его будущему биографу Ант. Фридр. Бюшингу 200 рублей, определенных на пополнение новоприобретенной библиотеки. В рапорте об этом предмете Миллер писал: «к отдаче и принятию оной библиотеки в Архив чинятся такие приуготовления, что до смерти моей... книги и манускрипты до последней цыдулки отданы быть имеют, и то — по новой описи, которая против прежней будет полнее, гораздо подробнее и обстоятельнее; и конечно стараться буду, чтоб ничто из моих трудов не утратилося». Рекомендуя Бюшинга, как человека «честного, знающего, трудолюбивого и услужливого» и уже служившего раньше посредником Архива в Берлине по приобретению нужных книг, Миллер просил выдать 200 рублей академику Эйлеру, который обязан переслать их в Берлин ¹². 23 июня Коллегия Иностр. Дел определила выдать Эйлеру, по представлению Миллера, названную сумму и отпускать ее впредь ему же в начале каждого года ¹³, а 13 сентября Архив получил расписку Бюшинга в принятии «от [15] г. тайн, советника Формея по ассигнована г. профессора Эйлера на счет г. стат. сов. Миллера» 200 рублей ¹⁴. По смерти Миллера Высочайшим указом от 7 ноября 1783 г. повелено было из оставшегося оклада покойного историографа 250 рублей употребить на пополнение его библиотеки, о чем 16 ноября сообщил Коллегии Иностр. Дел Сенат ¹⁵.

В начале 1784 года Стриттер писал в Берлин Бюшингу о том, что для пополнения библиотеки Архива назначено 250 рублей ежегодно. Прося Бюшинга принять на себя и впредь покупку книг для Моск. Архива, он вместе с тем выражал свое сомнение относительно того, хватит-ли всей суммы на покупку как русских книг, так и иностранных ¹⁶. 27 марта Бюшинг отвечал Стриттеру, обещая выслать ящик новых книг к Троицыну дню и жалуясь вместе с тем на трудность приобретать необходимый для Архива книги, вследствие их редкости или дороговизны ¹⁷. В конце июля Бюшинг отправил в Моск. Архив ящик с приобретенными им для библиотеки Миллера книгами, при чем писал, что впредь отказывается от возложенного на него дела, так как оно причиняет ему слишком много хлопот и беспокойства; при этом он представлял подробный реестр отправляемых им в Москву книг. Из своей прежней переписки с Миллером он ссылался на намерение последнего собрать «полную историческую библиотеку», на что требуется не менее 20 лет; это и было одной из причин его отказа ¹⁸.

Извещая 14 ноября Бюшинга о получении ящика с книгами, Стриттер благодарил его за труды по приобретению книг и выражал сожаление о том, что он отказывается служить впредь корреспондентом Архива за границей ¹⁹. Этим окончились сношения Архива с Бюшингом. В [16] последующих годах приобретение книг заграницей, как это видно из входящих и исходящих дел Архива 1785-го, 1786-го, 1787-го годов, совершалось через посредство берлинских книгопродавцев (Утгофа, Амланга), продолжая находиться в заведывании Стриттера ²⁰.

Смерть Миллера, случившаяся 11 октября 1783 года, заставила его преемников по должности, Соколовского, Стриттера и Бантыша-Каменского, заняться разбором и описанием оставшегося после него собрания. Извещая 12 октября Коллегию Иностр. Дел о его смерти, они заявляли, что треть его библиотеки, так же как некоторые книги и документы, принадлежащие Архиву, остались в его доме, вследствие чего они запечатали казенною печатью шкафы и ящики в которых они содержались ²¹. Немедленно было приступлено к разбору хранившихся в доме Миллера бумаг и к препровождению их в Архив ²². В Московский Университет 14 ноября отдано было 5 книг, принадлежавших университетской библиотеке и оказавшихся у покойного историографа ²³. Точно также возвращены были 4 книги, принадлежавшие Академии Наук ²⁴. 16 октября Моск. Архив отослал в Петербург потребованные через Ад. Вас. Олсуфьева императрицей Екатериной некоторые книги Миллера «к Высочайшему Ее Имп. В-ва употреблению» ²⁵. [17]

Между тем в Моск. Архиве составлялись подробные реестры всего собрания Миллера, как библиотеки его, так и рукописных материалов. 18 марта 1784 года Моск. Архив отправил в Коллегию Иностр. Дел доношение об окончании описи книг и рукописей Миллера, при чем реестры их тут же прилагались. В своем доношении Архив указывал на то, что вся библиотека Миллера, за исключением немногих книг, перенесена в Архив и описана. В 11 реестрах, приложенных в доношению, перечислены все книги и рукописи Миллера ²⁶. Особенный интерес для нас представляет четвертый реестр, который составляют «рукописные г. Миллера книги, портфели, планы и ландкарты, с показанием на поле, какие сверх прежде учиненной описи вновь оказались и в сей реестр внесены». Всех рукописей 537, планов и карт 186. Мы решаемся напечатать целиком этот реестр, так как он дает вполне достаточное предварительное понятое о содержании портфелей Миллера. Делится он на 12 отделов; 13-й отдел посвящен картам и планам. Кроме того, несколько рукописей Миллера перечислены в 5-м реестре, состоящем из тех «книг и рукописей г. Миллера, кои прежде учиненной и посланной в С.-Петербург описи в доме его не найдены». Шестой реестр наконец содержит список тех рукописей, «кои необходимо должно возвратить в С.-Петербургскую Академию Наук, поелику составляют оригинальные документы и протоколы оной Академии, которая присланным к надв. сов. Стриттеру, яко адъюнкту Академии, повелением оных уже и требует и так об отдаче оных ожидать имеет Архив приказания». Присоединив поэтому эти две описи к реестру № 4, мы получим таким путем представление о том, что заключали в себе портфели Миллера в эпоху передачи их в Московский Архив Коллегии Иностранных Дел.

Комментарии

1. A. F. Buesching – Gerhard Friedrich Mueller. Berlin, 1785, p. 115-122. Это биография была помещена в III-м томе Beytraege zu der Lebensgeschihte denkwuerdiger Personen, insonderhait gelechter Maenner, p. 1-160.

2. Пекарский – История Академии Наук, т. I, стр. 399.

3. Речь идет о вышеприведенном письме Миллера от 18 апреля.

4. Портфель Миллера № 389, ч. II, тетрадь № 2.

5. Портфель Миллера № 389, ч. II, тетрадь № 2.

6. Входящ. и исходящ. дела М. Гл. А. М. И. Д. за 1780 год, лл. 89-92 и портфель Миллера № 389, ч. II, тетрадь № 2.

7. Входящ. и исходящ. дела архива за 1781 год, л. 17-й.

8. М. Г. А. М. И. Д. - Входящ. и исходящ. дела 1781 года, л. 214 и портфель Миллера № 389, ч. II, тетрадь № 2.

9. Портфель Миллера № 389, ч. II, тетрадь № 2. См. также у Пекарского – Материалы для истории библиотеки М. Гл. Архива М. И. Д. их XII т. Записок Императ. Академии Наук.

10. Ibid. - Входящ. и исходящ. дела 1782 года, лл. 106-409 и портфель Миллера № 389, ч. II, тетрадь № 2.

11. Портфель Миллера № 389, ч. II, тетрадь № 2.

12. М. Гл. А. М. И. Д. Входящ. и исходящ. дела 1782 года, лл. 222-223.

13. Ibid., л. 255.

14. Ibid., л. 326.

15. М. Гл. А. М. И. Д. Входящ. и исходящ. дела 1783 года, лл. 232-233.

16. Ibid., 1784 г., лл. 32-33.

17. Ibid., лл. 128-129.

18. Ibid., лл. 324-342.

19. Ibid., лл. 433-434.

20. Список книг, приобретаемых Московским Архивом с 1782 по 1784 год, см. в реестре 10-м – «купленным для Архива книгам на определенную для умножения библиотеки сумму». Реестр этот входит в число реестров, составленных после смерти Миллера (см. о них ниже след. страницу). Он заключает в себе: 1) список книгам «из Берлина от г. Бюшинга по требованию г. Миллера присланным 6 января 1784г.», 2) «из Варшавы через Могилев по требованию г. Миллера присланным 6 января 1784г.» и 3) «по смерти г. Миллера купленным в январе, феврале и марте месяцах сего 1784 г.».

21. М. Гл. А. М. И. Д. Входящ. и исходящ. дела 1783 года, лл. 206-207.

22. Ibid., л. 219.

23. Ibid., л. 228.

24. Ibid., л. 235.

25. Ibid., л. 209. см. тут же всю переписку Олсуфьева с архивом по поводу высылке документов и книг в Петербург для пользования императрицы лл. 201-203, 204, 219, 238, 242, 249, 263.

26. Входящ. и исходящ. дела архива за 1784 год, л. 70 след. См. подробное описание реестров у С. А. Белокурова «Библиотека Моск. государей в XVI стол.» стр. 101-105. Там же приложения стр. CCCXV-CCCLXXXVIII, реестры 7-й, 8-й печатным книгам Архивской библиотеки.