ГЕРАРД ФРИДРИХ МИЛЛЕР

ОПИСАНИЕ СИБИРСКИХ НАРОДОВ

BESCHREIBUNG SIBIRISCHER VOELKER

ВВЕДЕНИЕ

Личность выдающегося российского историка, знаменитого исследователя Сибири Герарда Фридриха Миллера (1705-1783) трудно назвать обделенной вниманием, как его современников, так и последующих поколений ученых. До сих пор это один из наиболее часто цитируемых авторов, без ссылок на труды и материалы отца «сибирской историографии» не обходится почти ни одно серьезное исследование по истории Сибири XVI-XVIII вв., этнографии и языкам ее коренных народов, истории археологических, географических и картографических работ на востоке страны.

Анализу рукописных материалов знаменитых «Портфелей Миллера» в РГАДА и ПФА РАН посвящены сотни статей и монографий исследователей нескольких поколений. Тем не менее, приходится констатировать, что архивное наследие Миллера остается одним из наименее изученным по сравнению с другими крупными историками прошлых веков. Не введены в научный оборот не только многие собранные им материалы, его статьи и заметки по различным проблемам, но и некоторые капитальные научные труды. Примером тому может служить «История Сибири», труд, который считается надежным фундаментом сибирской исторической науки: из 23 написанных ученым глав до сих пор опубликовано лишь 13. Многие рукописные работы Миллера, посвященные истории и географии Сибири, ее экономике, этнографии коренного населения известны современным специалистам лишь по названиям, указанным в архивных описях (нередко ошибочным).

Хуже всего, пожалуй, обстоит дело с этнографическими трудами и материалами Миллера. До сих пор почти все оценки Миллера как этнографа основаны на тех данных, которые вошли в опубликованные главы «Истории Сибири». Хранящиеся же в архивах этнографических материалы, собранные ученым во время десятилетнего путешествия по Сибири (1733-1743 гг.) в составе академического отряда Второй Камчатской экспедиции, а также написанные на их основе труды по этнографии почти всех коренных народов Сибири в значительной своей части не введены в научный оборот. Предположение, что эти материалы утратили свое значение и не представляют для современной науки большого интереса, обнаруживает свою несостоятельность даже при беглом знакомстве с ними. Полевой дневник Миллера, его историко-географические описания сибирских уездов, путевые [8] описания, статьи по истории и географии, специальные этнографические труды, в числе которых фундаментальное «Описание сибирских народов», насыщены уникальными данными по истории почти всех коренных народов Сибири, их этническому составу, численности и расселению, материальной и духовной культуре, языкам, аборигенной топонимике. Особое значение имеют его материалы о некоторых малочисленных народностях, полностью ассимилированных к концу ХVIII в.; достоверно судить об их языке и особенностях культуры мы можем только по экспедиционным записям Миллера. Экспедиционные труды и материалы Миллера позволяют по-новому взглянуть на многие устоявшиеся представления об этногенезе ряда народов, истории их вхождения в состав России, характере взаимоотношений между собой и с русскими.

Одна из реальных причин слабой изученности этнографических трудов и материалов Миллера достаточно очевидна-это колоссальный объем фондов ученого, насчитывающих сотни тысяч страниц рукописей. Описи к делам основного комплекса этих материалов, хранящегося в РГАДА, составлены еще в XIX в., и по ним зачастую невозможно определить реальное содержание того или иного дела. К тому же некоторые рукописи этого фонда во второй половине XIX в. попали в другие фонды и даже в другие архивохранилища и их местонахождение подчас трудно установить. Здесь уместно вспомнить, что рукопись «Описания сибирских народов» после долгих поисков была обнаружена лишь в 1939 г. в РГАДА, в фонде Библиотеки Московского главного архива Министерства иностранных дел ¹.

Другая причина-это трудности палеографического характера. Подавляющее большинство этнографических рукописей Миллера написано на немецком языке крайне неразборчивым почерком с многочисленными сокращениями слов. Его немецкоязычные тексты, как правило, содержат многочисленные вкрапления слов и выражений, написанных на латинском, французском и русском языках (в последнем случае-с использованием букв как латинского, так и русского алфавитов), а также на языках коренных народов Сибири (латинскими буквами с использованием диакритических знаков). Еще одной особенностью большинства рукописных этнографических работ историка является то, что у них нет беловых вариантов. Многослойные исправления, перемещения фрагментов текста, прибавления на полях, нередко размещаемые не на тех страницах, к которым они должны быть отнесены-все это также затрудняет работу исследователя. Особенно сложны для прочтения черновые заметки, сделанные в полевых условиях.

Ученые XIX в. обращались, как правило, лишь к тем трудам и материалам Миллера, которые были опубликованы еще в XVIII в. при жизни их автора. Исключение составляют многочисленные издания документальных источников, скопированных под руководством Миллера в архивах сибирских городов ². Этнографические труды долгое время оставались вне поля зрения специалистов и ситуация не изменилась даже после выхода в свет обстоятельных справочных изданий, подготовленных М. П. Пуцилло и Н. В. Голицыным ³. [9]

Перелом в судьбе архивного наследия Миллера наметился лишь в 1930-е гг., когда известными историками и крупными специалистами в области археографии и источниковедения С. В. Бахрушиным и А. И. Андреевым была начата работа по изданию наиболее важных трудов Миллера по истории, географии, археологии и этнографии Сибири. Всего предполагалось опубликовать несколько десятков работ, в том числе этнографическую часть инструкции И. Э. Фишеру, инструкции С. П. Крашенниникову и Г. В. Штеллеру, статью «О китовой ловле около Камчатки», работу «Описание живущих в Казанской губернии языческих народов...» и «Описание сибирских народов», местонахождение которого тогда еще не было установлено и в распоряжении ученых было лишь предисловие к этому труду ⁴. Из запланированного, однако, удалось осуществить лишь издание в 1937 и 1941 гг. двух томов «Истории Сибири». Все попытки А. И. Андреева и С. В. Бахрушина опубликовать в 1940-х гг. хотя бы 3-й том «Истории Сибири» оказались безуспешными ⁵. Это связано, в первую очередь, с пересмотром роли немецких ученых в становлении и развитии российской науки.

Лишь в середине 1950-х гг. А. И. Андреев возобновил попытки издать работы Миллера. К этой работе ему удалось подключить таких известных историков и этнографов, как Л. П. Потапов, М. О. Косвен и др. В фонде А. И. Андреева ⁶ сохранилось немало документов, в которых можно найти подтверждение тому, что и во второй половине 1950-х гг. А. И. Андреев не отказался от планов издания наиболее важных этнографических трудов Миллера. И хотя этим планам не суждено было сбыться, работа А. И. Андреева и его единомышленников принесла определенные результаты.

В 1961 г. М. О. Косвен в обширной и очень информативной статье ⁷ дал характеристику большинства трудов и материалов Миллера по сибирской и общероссийской этнографии и на основе этого сделал вывод о том, что по своему уровню они «намного опережают все, что тогда существовало в зарубежной этнографической литературе» ⁸. Однако и в данной статье не были использованы «Описание сибирских народов» и «Известия о якутах и их шаманах...»: М. О. Косвен привел лишь названия этих сочинений и указал архивные шифры. В труды Л. П. Потапова вошли данные по этническому составу, численности, расселению и этнографии тюркоязычного населения Южной Сибири, почерпнутые из «Описания Кузнецкого уезда...», «Описания Красноярского уезда...» и «Описания сибирских народов» ⁹. Л. П. Потапов признал указанные работы одним из важнейших источников XVIII в., не имеющим себе равных по полноте и достоверности сообщаемых сведений.

С середины 1980-х гг. в Новосибирске под руководством Н. Н. Покровского проводится весьма масштабная работа по изучению и публикации архивного наследия Миллера, результаты которой получили отражение в ряде изданий ¹⁰. 300-летний юбилей со дня рождения Г.Ф. Миллера, широко отмечавшийся в России и Германии в 2005 г., способствовал повышению интереса к архивному наследию ученого со стороны историков, этнографов и лингвистов ¹¹. [10]

Когда в августе 1733 г. Г. Ф. Миллер отправлялся в сибирскую экспедицию, ему было лишь 27 лет. По общему признанию, именно в Сибири он сформировался как выдающийся ученый с европейской славой. В то же время, нельзя недооценивать и значение той научной подготовки, которую Миллер получил до экспедиции, в том числе и во время учебы в Германии. Без классического гимназического образования, без лекций, которые Миллер слушал в университете г. Ринтельна, и, наконец, без знаний по истории, философии, источниковедению, лингвистике и филологии, почерпнутых в ходе занятий под руководством известного ученого, профессора Лейпцигского университета И. Б. Менке ¹², он вряд ли смог бы столь блестяще реализовать те возможности, которые открылись ему во время экспедиции.

Интерес к Востоку Миллер проявил, будучи еще студентом, а после приезда в Россию в 1725 г. этот интерес приобрел уже вполне конкретные очертания. Изучение Сибири и сопредельных с нею территорий постепенно становится одним из основных занятий молодого ученого. Уже вскоре после приезда в Россию он начал изучать калмыков. В РГАДА сохранились его первые наброски по этой проблеме: «Современное состояние восточной и западной частей Калмыкии», «Географическое описание Калмыкии» и ряд других вариантов задуманной работы, в которой предполагалось дать сведения по географии, истории и этнографии ¹³. Эти первые опыты ученого показывают его интерес не только собственно к калмыкам, но и к Китаю, Тибету, Монголии, Южной Сибири. Среди источников, которыми пользовался Миллер, были как труды иностранных авторов (Н. Витсен, Плано Карпини и др.), так и русские источники (журнал И. Унковского), а также показания калмыцких посланников, приезжавших в Петербург. Результаты этих ранних исследований частично отражены в трудах Миллера, опубликованных позднее ¹⁴.

В доэкспедиционный период Миллером был написан еще ряд работ уже непосредственно о Сибири и населявших ее народах: статья «О самоедах», основанная на материалах, извлеченных из разных источников, главным образом из трудов иностранных писателей (Н. Витсен, Р. Джонсон, Д. Флетчер и др.); статья «Прибавление к примечаниям о самоедах. О редкой книге бюргмейстера Витсена «Noord-en Oost-Tartareye»; указатели к двум изданиям труда Витсена и др. ¹⁵. Большую помощь, особенно на первых порах, Миллеру оказали богатейшие материалы, собранные в Сибири в 1719-1726 гг. Д. Г. Мессершмидтом: с ними он детально ознакомился накануне сибирского путешествия.

На решение Миллера отправиться в Сибирь в составе Второй Камчатской экспедиции вместо заболевшего И. Г. Гмелина, несомненно, повлияло его знакомство с ее организаторами- обер-секретарем Сената И. К. Кириловым и капитан-командором В. Берингом. Сам ученый так вспоминал об этом: «Капитан-командор Беринг, с которым я был хорошо знаком, возбудил во мне охоту к путешествию еще тогда, когда к тому не представлялось для меня никакой вероятности. Обер-секретарь Кирилов, которому Беринг передал о том, желал, чтобы я предложил себя в Академии вместо Гмелина. Там не встретилось этому никакого противоречия» ¹⁶. И. Г. Гмелин, заболевший в разгар подготовки экспедиции и замененный Миллером, [11] выздоровел и также отправился в Сибирь. Дружба этих двух ученых, их взаимная поддержка во многом предопределили результаты научной деятельности академического отряда и характер отношений между всеми его участниками. В отряд вошли также профессор Делиль де ла Кройер, студенты С. П. Крашенинников, Ф. Попов, В. Третьяков, Л. Иванов и А. Горланов, переводчик И. Яхонтов, живописцы И. Х. Беркган и И. В. Люрсениус, геодезисты А. Красильников, Н. Чекин, А. Иванов и М. Ушаков. Позднее в составе отряда работали также адъюнкты И. Э. Фишер и Г. В. Штеллер, переводчик Я. И. Линденау, художник И. К. Деккер.

Сибирское путешествие Миллера длилось почти 10 лет: из Петербурга он выехал 8 августа 1733 г., а вернулся сюда 15 февраля 1743 г. По его собственным подсчетам, за это время он проехал более 33 тысяч верст. В силу ряда причин не состоялась планировавшаяся поездка всего академического отряда на Камчатку и там довелось работать лишь С. П. Крашенинникову и Г. В. Штеллеру. Однако и без Камчатки перечень мест, где побывал Миллер, не может не впечатлять: из всех сотрудников Второй Камчатской экспедиции он был единственным, кто посетил все уральские и сибирские уезды, побывал во всех более или менее значительных населенных пунктах Урала и Сибири, исключая лишь Охотский порт ¹⁷.

Задачи Миллера в области изучения сибирских народов были определены в инструкции «О истории народов», одобренной на заседании конференции Академии наук 5 апреля 1733 г. ¹⁸. Как установил А. И. Андреев, автором инструкции был сам Миллер ¹⁹. Таким образом, этот документ характеризует представления Миллера о том, что ему следовало сделать в области изучения сибирских народов в ходе предстоящей экспедиции. Инструкция «О истории народов» находится в ряду нескольких подобных документов, в которых определялись научные задачи общего порядка для отдельных участников экспедиции ²⁰. Естественно поэтому, что здесь нет постановки частных проблем. Исключение составляет последний 11-й пункт, в котором особое внимание обращается на изучение народов северного Приамурья, «потому что слух носится, что и Российский народ имел там древние свои жилища» ²¹. Этот пункт, скорее всего, единственный, исходивший не от Миллера, поскольку в его первоначальном варианте инструкции, представленном на рассмотрение конференции, он отсутствовал ²².

В остальных 10 пунктах инструкции поставлены следующие научные задачи. Следовало определить границы расселения народов; узнать, «разных родов народы между собою смешаны или нет»; выяснить происхождение, древние места обитания и миграции народов; изучить верования и религиозные обряды каждого народа, их гражданские обычаи и обряды, в том числе «домашние и брачные», «произведения земли», ремесла, военное дело, общественный строй и управление. Отдельным пунктом предусматривался сбор материалов по языкам всех народов. Предписывалось также фиксировать «точно по настоящему того народа и соседних народов произношению» этнонимы и топонимы, выясняя, насколько это окажется возможным, их происхождение. Далее речь шла о необходимости описания истории каждого народа, причем особое внимание уделялось выяснению [12] обстоятельств покорения одних народов другими. Предписывалось точно срисовывать или отсылать в Петербург «все всякого рода останки, древние монументы, сосуды древние и новые, идолы». Ставилась также задача сбора коллекции одежды каждого народа и изображения нескольких человек обоего пола из всех племен с тем, чтобы были явны их антропологические особенности.

Эволюцию взглядов Миллера на задачи этнографической науки мы можем проследить по целому ряду его работ, написанных как в Сибири, так и после возвращения в Петербург. Наиболее отчетливо эти взгляды выражены ученым в его инструкциях, предназначенных для сотрудников академического отряда.

В 1737 г. Миллер и Гмелин, отправляя «наперед себя» на Камчатку Крашенинникова, снабдили его инструкцией из 89 пунктов ²³, значительная часть которых посвящена проблемам этнографическим и их формулировка, несомненно, принадлежит Миллеру. По сравнению с инструкцией «О истории народов» здесь ставятся более конкретные задачи. Вскоре после отъезда Крашенинникова Миллер отправил ему и специальную этнографическую инструкцию под заголовком «Допросы при описании народов и их нравов и обычаев» ²⁴. В ней охватывается уже гораздо больший круг проблем, которые должен был решать этнограф в своей полевой работе. Общее число пунктов здесь достигает 230-ти и они максимально приближены к реалиям Камчатки. Вопрос о том, насколько данная инструкция повлияла на работу Крашенинникова по изучению камчатских народов, требует еще дальнейшего изучения. По мнению А. И. Андреева, после получения инструкции Крашенинников, «положив в основу ее требования, значительно переработал свой первый этнографический труд о Камчатке» ²⁵. Ее значение он видел и в том, что она оказала существенное влияние и на характер работ И. Г. Гмелина, А. П. Горланова, Я. И. Линденау и Г. В. Штеллера. Наряду с этим для Штеллера профессора составили и специальную инструкцию, в которой проблемам этнографии также уделялось большое внимание ²⁶.

Наиболее полно взгляды Миллера на задачи этнографической науки отразились в его программе изучения Сибири, составленной в 1740 г. Поводом к ее написанию явилось давно ожидаемое решение Академии наук о замене заболевшего Миллера адъюнктом И. Э. Фишером. Этой программой Фишер должен был руководствоваться в своей полевой географической, исторической, археологической и этнографической работе. Впрочем, судя по всему, ученый предназначал ее не только для Фишера, но для гораздо более широкого использования» ²⁷. Подтверждением этого может служить то, что этнографическую часть программы Миллер после экспедиции намеревался опубликовать в качестве приложения к «Описанию сибирских народов», чтобы ею могли руководствоваться и другие исследователи.

Программа состоит из шести разделов, которые, в свою очередь, делятся на пункты (статьи): 1. «О ведении журнала» (20 пунктов); 2. «О географическом описании» (75 пунктов); 3. О теперешнем состоянии городов и подведомственных им земель» (38 пунктов); 4. «О просмотре архивов и описании сибирской истории» (22 пункта); 5. «Об описании древностей» [13] (100 пунктов); 6. «Об описании нравов и обычаев народов» (923 пункта). Наряду с указанными разделами в программе имеются еще и приложения: 1. «О ландкартах» (63 пункта); 2. О рисунках (30 пунктов); 3. «О собирании различных предметов для Кунсткамеры» (16 пунктов); 4. «Словарь, по которому надлежит собирать материалы для языков и диалектов народов». В целом программа включает 1287 пунктов. Нетрудно заметить, что основное внимание в ней Миллер уделил этнографии и это лишний раз свидетельствует о значении, которое он придавал именно этому направлению в своей работе. Программа не только отражает взгляды ученого на задачи этнографической науки, но и, в определенной мере, показывает глубину и разносторонность его знаний по конкретным вопросам сибирской этнографии ²⁸.

Программа этнографического изучения Сибири, составленная Миллером в 1740 г.,-это уникальный документ, равного ему широте охвата проблем в отечественной науке так и не появилось даже и два с половиной века спустя. Значительно опередил время Миллер и в своих общих взглядах на этнографию и в предисловиях к «Описанию сибирских народов», написанных в середине 1740-х гг., после возвращения из экспедиции (текст предисловий публикуется в настоящем издании).

Задачи, которые поставил Миллер в области изучения сибирских народов, нельзя не признать грандиозными. Столь же масштабной была и его деятельность, направленная на решение этих задач. Прежде всего, обращает на себя внимание четкость и продуманность работы по сбору этнографических материалов и данных по истории сибирских народов.

Материалы по истории сибирских народов Миллер получал главным образом путем архивных разысканий. Его деятельность по изучению архивов сибирских городов и острогов и копированию хранившихся в них документов изучена достаточно полно и оценивается как архивный подвиг ученого, сохранившего для потомков огромное количество ценнейших источников. Здесь мы отметим лишь, что большая часть документов 35 копийных книг Миллера ²⁹, содержащих около 8 тыс. копий, имеет прямое отношение к истории включения народов Сибири в состав России и к проблемам взаимоотношений между русскими и коренными народами Сибири ³⁰. Немало документов (в подлинниках и копиях) было получено историком и от представителей знатнейших аборигенных кланов (жалованные грамоты, челобитные и др.).

Еще до прибытия в очередной уездный город путешественник стремился составить общее представление о народах соответствующего уезда (по письменным источникам и путем расспросов «знающих» людей) и, исходя из этого, формулировал «вопросные пункты» анкеты, адресованной уездной канцелярии. Методом анкетирования он получал, наряду с другими сведениями, официальные данные о составе ясачных волостей, их названиях, местоположении, количестве ясачных в каждой волости, размерах ясака в последние годы, численности и этнической принадлежности служилых из числа коренных жителей. За время анкетирования (1734-1742 гг.) путешественнику удалось получить ответы из всех провинциальных и уездных [14] канцелярий Сибири, а также из целого ряда других ведомств, которые составили семь громадных томов ³¹.

Официальные данные проверялись, уточнялись и дополнялись в ходе расспросов ясачных сборщиков и приказчиков ясачных зимовий и острогов. Среди служилых ученому встретилось немало подлинных знатоков аборигенной культуры, нередко владевших сразу несколькими языками и диалектами коренных народов. Но, конечно же, основные и наиболее ценные материалы по этнографии были получены непосредственно от информаторов из числа коренных жителей.

Миллер не полагался лишь на случайные встречи в пути, хотя и таких встреч за 10 лет путешествий было множество. Он поставил перед собой цель получить необходимые сведения от представителей каждой этнической группы, каждой ясачной волости, даже если эта волость была значительно удалена от маршрута путешествия и насчитывала лишь 10-15 плательщиков ясака. Для этого он требовал от уездных канцелярий (обычно заблаговременно), чтобы от каждой волости или от каждой этнической группы, входящей в отдельную волость, были доставлены для расспросов по два-три представителя ³².

При всей загруженности работой в городах, Миллер все же выкраивал время и для поездок в ясачные волости. Чаще всего такого рода поездки совершались по предварительной договоренности с представителями аборигенной знати или с шаманами. Добившись доверия у этих лиц, Миллер получал приглашения на свадьбы, религиозные обряды и праздники, рыбную ловлю и т. п. «Ласковым обхождением», подарками, демонстрацией уважения к обычаям и религии своих собеседников Миллер добивался расположения и откровенности самых разных людей-от «улусных мужиков» до представителей знатнейших аборигенных кланов, от шаманов до ученых мусульманских и буддийских священников. С некоторыми из священников у него даже завязались длительные дружеские отношения. Примером может служить переписка ученого с тибетским ламой Дзоржи ³³.

Сбор этнографических коллекций (одежда, орудия труда, предметы религиозных культов) осуществлялся как непосредственно самим ученым во время встреч с коренными жителями, так и путем рассылки специальных инструкций в канцелярии уездных городов.

Важнейшим инструментом познания древней истории сибирских народов Миллер считал археологию. По признанию современных археологов, он «стал по сути первым русским историком, который не только обратил внимание на археологические памятники, но и понял их значение» ³⁴. Действительно, если ранее основной целью раскопок в России, в том числе и в Сибири, были золотые и серебряные вещи, а также разного рода «куриозы» (а в Западной Европе-произведения искусства периода античности), то Миллер в своей программе археологического изучения Сибири провозгласил: «Главнейшая цель при изследовании древностей этого края должна, конечно, заключаться в том, чтобы они послужили к разъяснению древней истории обитателей его, чего и можно смело ожидать от различных древностей, встречающихся в Сибири» ³⁵. [15]

Миллер был первым профессиональным историком, занимавшимся изучением коренных народов Сибири в полевых условиях, однако нельзя не признать, что ко времени его путешествия уже существовала довольно обширная литература, посвященная Сибири и сибирским народам. Сам ученый не только тщательно изучил эти труды (многие из них он взял с собой в экспедицию), но и поставил перед собой целью проверить и уточнить на месте содержащиеся в них сведения. Особенно тщательной проверке он подверг сообщения Н. Витсена, Ф. И. Страленберга и Д. Г. Мессершмидта (Миллер, судя по его записям, имел с собой в экспедиции выписки из рукописей Мессершмидта).

Совершенно новый подход Миллера к целям и задачам изучения сибирских народов, разработка им строго научных принципов этнографии, использование всех доступных в то время письменных источников, проверка их достоверности непосредственно в ходе полевой работы, а также четкость, продуманность и широкий размах этой работы позволили ученому добиться выдающихся результатов, подлинное значение которых еще предстоит оценить.

Результаты исследований в области истории и этнографии сибирских народов нашли отражение, в первую очередь, в полевом дневнике Миллера, который он вел на протяжении всех 10 лет сибирского путешествия. Нами выявлены пять частей этого дневника, насчитывающего в общей сложности около 2,5 тыс. страниц рукописного текста ³⁶. Поскольку записи в этих частях относятся ко всем этапам экспедиции, можно достаточно уверенно предполагать, что перед нами полевой дневник Миллера в его полном объеме.

Части дневника хранятся не только в разных портфелях, но и под разными архивными названиями (авторских названий не имеют ни дневник в целом, ни его отдельные части): портф. 507, ч. 2-«Разные исторические и географические сведения, могущие служить материалом для описания Сибири»; портф. 521, ч. 1-2-«Примечания, сделанные Миллером на пути по Сибири»; портф. 522, ч. 1-«Разныя историческия и географическия выписки и примечания»; портф. 522, ч. 2-«Описание пути от Соликамска до Санкт-Петербурга». В полевой дневник Миллер заносил сведения по всем интересовавшим его проблемам бессистемно (по мере получения материалов, независимо от их характера). Здесь можно встретить выписки из летописей и актовых источников, материалы по языкам и диалектам сибирских народов, черновики путевых описаний, результаты опросов местного населения об острогах, селах, деревнях, дорогах, ясачных волостях и родах, фрагменты этнографических и археологических описаний, исторические предания и др. Ни в одной другой рукописи Миллера (как и в любом другом источнике XVIII в.) нет такого обилия данных об этнонимах сибирских народов. В дневнике характеристика каждой этнической группы обычно включает в себя ее русское название, самоназвание, то, как эту группу именуют все соседние народы, и как, в свою очередь, именуются эти народы на языке данной группы. Целый ряд этнонимов, зафиксированных в дневнике, до сих пор вообще не известен ученым, а относительно некоторых других [16] существует мнение, что либо они впервые появились в XIX в., либо были впервые выявлены в это время.

Миллеру удалось записать немало легенд и преданий о происхождении и этнической истории различных народов. Некоторые из них (легенда, объясняющая причину почти полного исчезновения некогда многочисленного народа аринцев, предание о происхождении якутов и переселении их с прародины на Лену) опубликованы Миллером в его «Истории Сибири» ³⁷, однако там все же отсутствуют некоторые весьма важные детали, содержащиеся в их первоначальных вариантах в дневнике.

Среди этнографических описаний дневника рассеяно большое количество лингвистического материала. Обычно это краткие сведения в несколько строк о том, как у соседних народов называются одни и те же природные объекты, предметы шаманского культа, животные, съедобные растения и т.п. Имеются здесь и небольшие словарики по языкам отдельных народов, насчитывающие до нескольких десятков слов. Сами этнографические описания также насыщены аборигенной лексикой. Анализ показывает, что многие словарные материалы дневника отсутствуют во всех известных словарях XVIII в., в том числе и в словарях, составленных в Сибири самим Миллером.

Миллер путешествовал по Сибири в тот период, когда здесь происходили интенсивные миграционные процессы. Основные направления миграций якутов, эвенков, селькупов, чукчей и других народов и их этапы к настоящему времени изучены, но дневниковые материалы Миллера позволяют уточнить многие связанные с этим моменты, особенно в отношении межэтнических конфликтов. Среди записей есть и совершенно уникальные сведения.

Результаты бесед Миллера с местными жителями и его личные наблюдения отражены, помимо полевого дневника, в ряде других экспедиционных рукописей. Показания информаторов, которым ученый придавал особое значение, в некоторых случаях оформлены в сибирских канцеляриях в виде заверенных сказок. Немало таких сказок можно обнаружить, в частности, в деле под архивным названием «Разныя географическия известия. Особливо о Сибири» ³⁸. Описания религиозных обрядов ряда сибирских народов, свидетелями которых были участники академического отряда в 1737-1741 гг., представлены в деле под архивным названием «Известие о шаманах или колдунах сибирских» ³⁹. Эти описания сделаны как самим Миллером, так и его спутниками-И. Г. Гмелиным и переводчиком И. Яхонтовым. Перу Миллера принадлежит блок из 6 описаний под авторским заголовком «О шаманстве»: «Описание бурятского обряда жертвоприношения, совершенного 26 мая 1738 г. у Капсал-камня на р. Уде» (л. 14-14 об.); «Описание церемонии освящения коня у бурят на р. Китой 27 июня 1738 г.» (л. 15); Описание камланий двух бурятских шаманов в Иркутске 2 июля 1738 г. (л. 15 об.); Описание камланий пяти шаманов и двух шаманок в ночь с 6 на 7 августа 1738 г. на р. Унге (л. 16-16 об.); Описание камланий бохтинского шамана и ястинской шаманки у качинцев на р. Енисее в ночь со 2 на 3 октября 1739 г. (л. 16 об.-19 об.); Описание камланий шамана и шаманки, живущих среди качинцев на р. Июсе, в Красноярске 13 ноября 1739 г. (л. 20-20 об.). [17]

Вероятно, ко времени пребывания Миллера в Якутском уезде относится начало его работы над рукописью, имеющей архивное название «Известия о якутах и их шаманах, о юкагирах, остяках, тунгузах, самоедах, камасинцах, тайгинцах, качинцах, татарах и об обычаях разных сих народов» ⁴⁰. Данная работа представляет собой этнографические описания указанных народов, а также бурят (не считая кратких сведений о манси, калмыках Джунгарии и бухарцах). Сопоставление последовательности описаний отдельных народов с маршрутом путешествий Миллера в Сибири обнаруживает совпадения, которые и служат основанием для нашего предположения о начале работы над этим трудом в конце 1736-начале 1737 г. Нельзя, однако, исключить и то, что работа над «Известиями...» началась еще до прибытия ученого в Якутский уезд, поскольку рукопись, возможно, дошла до нас не в полном объеме-первая ее страница начинается с замечания, касающегося фонетики якутского и бурятского языков; начало его, видимо, находилось на предыдущем листе. Завершается работа описаниями татар-мусульман Тобольского и Тюменского уездов и новокрещенных татар Туринского уезда, сделанными соответственно в 1740-1741 и 1742 гг.

Особенностью «Известий...» является то, что многие фрагменты этой рукописи, до л. 108 об. включительно, перечеркнуты автором. В некоторых случаях перечеркнутые фрагменты занимают лишь несколько строк, иногда же они охватывают до 10 страниц и более. В общей сложности перечеркнуто немногим менее трети рукописи (приблизительно 113 страниц из 356). Сопоставление текста «Известий...» с «Описанием сибирских народов», о котором речь пойдет ниже, показывает, что указанные фрагменты были зачеркнуты Миллером после того, как он отразил их содержание в главах «Описания...».

Ко времени пребывания Миллера в Якутском уезде (не ранее конца 1736 и не позднее 1737 г.) следует, видимо, отнести начало его работы и над текстом фундаментального «Описания сибирских народов» ⁴¹. Рукопись «Описания...» имеет ряд особенностей, не характерных для других экспедиционных работ ученого. Начиная работу над этим трудом, Миллер осознавал, что по мере знакомства с народами тех уездов, в которых ему еще предстояло побывать, объем информации по каждой проблеме будет возрастать. Поэтому он сразу же разделил тетради или уже переплетенные тома на главы, с таким расчетом, чтобы запаса чистых листов хватило на предполагаемый приблизительно объем каждой главы. Но почти в каждой главе имелись свои тематические блоки, и для того, чтобы относить вновь получаемые материалы к соответствующим блокам, Миллер разделил все страницы примерно пополам и заполнял первоначально лишь их левую половину: правая была оставлена для дополнений. Поскольку расчет ученого был приблизительным, предусмотреть реальный окончательный объем всех глав и дополнений к ним он не смог. В итоге в конце одних глав осталось значительное количество незаполненных страниц, в других же объем текста возрос настолько, что автору пришлось использовать правые половины страниц для дополнений в максимально возможной мере, и ему не всегда удавалось найти свободное место именно там, куда следовало отнести новые данные в соответствии с их тематикой. [18]

О времени работы Миллера над «Описанием сибирских народов» есть несколько прямых указаний в самом тексте рукописи. В главе «О науках у народов» Миллер, характеризуя календарную систему у бурят, пишет, что первым месяцем в году они считают тот, который «стоит теперь, то есть когда я это пишу (в ноябре 1737 года)» ⁴². Здесь необходимо указать, что данный текст помещен в виде прибавления на правом поле 13-й страницы главы. Следовательно, работа над рукописью должна была начаться гораздо раньше. Скорее всего, данная запись сделана во время путешествия из Якутска в Иркутск в Верхоленском остроге, где путешественник пробыл с 15 по 26 ноября 1737 г. Второй том рукописи был начат Миллером, судя по всему, в 1738 г. либо в Иркутске, либо в Енисейске. Его открывает глава «Об охоте», в основном тексте которой на левом поле 2-й страницы указываются цены на порох «в истекшем 1737 г.» ⁴³.

Наше предположение о том, что работа над «Описанием сибирских народов» была начата не ранее конца 1736 г. подтверждается лишь косвенными доказательствами. Основное из них- последовательность изложения материалов, характеризующих разные народы в сравнительном плане. Как правило, основной текст в первых главах начинается с данных, относящихся к бурятам, монголам, якутам, тунгусам, юкагирам, чукчам и другим народам, сведения о которых были собраны во время пребывания ученого в Нерчинском, Селенгинском, Якутском, Илимском и Иркутском уездах. Некоторые из этих данных были получены историком только в конце 1736 г. и в начале 1737 г. Затем обычно идут материалы по народам тех уездов, где ученый побывал в 1734-1735 гг. и только потом-данные о народах тех уездов, где он путешествовал после 1737 г. Почти все дополнения на полях основаны на материалах, полученных в 1738-1740 гг. Одно из доказательств того, что основной текст на левых половинах листов большинства глав был написан до путешествий по Енисею, Томи, Оби и Иртышу в 1739-1740 гг., мы видим в следующем. В начале глав в основном тексте Миллер нередко делает оценки общего порядка, характеризующие «все сибирские народы» региона, которые здесь же существенно корректируются дополнениями на правых полях, основанными на материалах, полученных в 1739-1740 гг. Интенсивная работа над «Описанием...» продолжалась, видимо, лишь до 1740 г., поскольку подавляющая часть сведений, собранных с конца 1740 г., не была использована Миллером в данном труде. Да и в последующие годы ученый почти не возвращался к данной рукописи и внес туда только несколько отдельных записей. К написанию некоторых запланированных глав Миллер даже не приступил.

Среди архивных рукописей в фондах Миллера в РГАДА и ПФА РАН нам не удалось обнаружить материалов, дающих однозначный ответ на вопрос о причинах прекращения работы над «Описанием сибирских народов». Конечно же, не недостаток источников был тому причиной. С большой долей уверенности можно предположить, что отказ историка от продолжения работы над «Описанием...», как и над некоторыми другими капитальными трудами, связан с осознанием им того факта, что его работы оказались невостребованными, и нет надежды на то, что они когда-либо будут опубликованы. [19]

Миллер вернулся из Сибири с сознанием исключительной важности проделанной им в экспедиции работы и, естественно, ожидал, что его труды будут оценены по достоинству. Вскоре, однако, ему пришлось узнать от академического начальства, что его работой в Сибири недовольны, что 10 лет он напрасно получал двойное профессорское жалованье. Показателем этого недовольства было то, что Миллер не только не получил обещанного вознаграждения, но ему к тому же определили самый низкий для профессора оклад-660 руб. в год. Мало того, в 1750 г. он был временно разжалован из академиков (профессоров) в адъюнкты с жалованьем в 360 руб. в год. И хотя поводом к этому решению послужила «злосчастная», по выражению П. П. Пекарского, речь «Происхождение народа и имени Российского», одним из ключевых пунктов обвинений в адрес ученого была ссылка на его работу в Сибири: «Пользуяся напрасно чрез девять лет немалым иждивением Ея императорскаго величества, и оттуда ничего инаго не привез, кроме собранных из сибирских архив по большой части копий с грамот, летописцев и других канцелярских дел, что все тамошними служителями учинено. А оные самым малым иждивением можно получить чрез указы Правительствующаго Сената, не посылая его, Мюллера, на том великом жалованье содержащагося...» ⁴⁴. Такова была оценка той стороны экспедиционной работы Миллера, которая современными исследователями характеризуется как «архивный подвиг ученого»; результаты его деятельности в других областях здесь даже не упомянуты-видимо, их посчитали не заслуживающими внимания.

Вскоре после возвращения из экспедиции Миллер представил в Академию «для апробации» первые части своих наиболее важных трудов, начатых в Сибири: «Истории Сибири», «Географического описания Сибири...» (по административным районам), «Особенной, или специальной, географии Сибири» (по рекам) и «Описания сибирских народов» ⁴⁵, а также некоторые работы, уже готовые к публикации. Расчеты ученого на то, что его труды вызовут большой интерес у руководства Академии, не оправдались. 12 октября 1746 г. Миллер писал президенту Академии наук графу К. Г. Разумовскому: «Великое мне побуждение будет к прилежанию, ежели я увижу, что мои описания ученому свету, а паче российскому государству в пользу, в печать изданы будут, дабы мне не остаться в сомнении, в котором я поныне нахожуся, что мои труды такмо червям на пищу или другим людям, которые оными после меня пользоваться будут, в похвалу служить имеют, так, как сделалось с описаниями покойнаго доктора Мессершмидта, которые и поныне лежат не печатаны...» ⁴⁶. Опасения Миллера оказались не напрасными-из всех указанных выше трудов ему удалось опубликовать лишь часть «Истории Сибири».

Рукопись «Описания сибирских народов» начинается с плана работы, в котором раскрываются структура и основное содержание 15 глав. В самом «Описании...» Миллер изменил этот план, расширив число глав до 30 (не считая тех, к написанию которых он так и не приступил): он не только разбил некоторые главы на несколько самостоятельных, но и добавил новые, темы которых вообще отсутствуют в первоначальном плане.

В первом томе представлены 24 главы. Во втором томе находятся лишь 6 глав. Судя по первоначальному плану и другим рукописям Миллера, в [20] которых содержатся его высказывания о предмете этнографической науки, завершить данный труд должны были главы о болезнях и их лечении, о смерти и погребальных обрядах, языческой религии и шаманизме, о распространении христианства, мусульманства и буддизма у сибирских народов.

Помимо плана работы и текста глав, в рукописи имеются также (на л. 12 первого тома и л. 87-92 об. второго тома) краткие выписки из книг иностранных авторов XVII-XVIII вв. на немецком, французском и латинском языках, сделанные рукой Миллера. В них сообщаются сведения по этнографии народов Америки, Африки, Азии и Вест-Индии, которые ученый, вероятно, предполагал использовать для сопоставления с материалами по этнографии сибирских народов. Много ссылок на исследования иностранных писателей и ученых имеется и в текстах глав, в основном на полях в виде дополнений и примечаний. Наиболее часто автор обращается к трудам Н. Витсена, Ф. И. Страленберга, Д. Г. Мессершмидта, Избрандта Идеса, Марко Поло, И. Шеффера, И. Б. Мюллера, реже-к работам писателей античности (Геродот, Платон) и библейским текстам. Некоторые описания (о разновидностях стрел, конструкции жилищ и др.) сопровождаются рисунками самого Миллера.

Из показанного выше объема отдельных глав «Описания...» видно, что разные проблемы этнографии сибирских народов рассмотрены ученым с неодинаковой степенью полноты. Если, к примеру, глава «О собаках» значительно уступает по объему главе «Об оленях» по вполне понятным объективным причинам, то этого нельзя сказать о первых главах труда, где рассматриваются проблемы происхождения народов, их языков и политического устройства. В этих главах Миллер в основном лишь констатирует факты, воздерживаясь от высказывания своих взглядов по наиболее важным проблемам. Скорее всего, это объясняется не тем, что у него вообще не было собственного мнения по данным проблемам (и это доказывается другими работами ученого), а нежеланием делать поспешные выводы, выдвигать гипотезы, которые еще нуждались в проверке и подкреплении новыми материалами.

В рукописи «Описания...» обращает на себя внимание отсутствие какого-либо предисловия, а также вводных глав, в которых бы давались сведения об этническом составе, численности и расселении сибирских народов. Не предусмотрены они и планом работы, предваряющим главы. Однако данный пробел был частично восполнен Миллером в других рукописях, имеющих прямое отношение к «Описанию сибирских народов». В ПФА РАН хранится рукопись «Описание сибирским народам вообще с приобщенным к оному особливым известием о живущих около Казани языческих народах и с показанием, что при описании народов примечать должно. Герардом Фридрихом Миллером, Императорской Академии наук профессором, сочиненное» ⁴⁷. По нашему мнению, это именно та первая часть «Описания сибирских народов», которую, наряду с некоторыми указанными выше работами, Миллер передал вскоре после возвращения из экспедиции в Академию наук «для апробации».

Как следует из оглавления, в полном виде данный труд должен был состоять из «Описания сибирских народов», к которому бы прилагались [21] описание народов Казанской губернии (о нем пойдет речь ниже) и этнографическая программа, составленная для Фишера. Однако в деле имеется лишь предисловие к «Описанию сибирских народов» и описание народов Казанской губернии. Весь текст на русском языке и представляет собой черновой перевод с немецкого языка, осуществленный, судя по почерку, переводчиком Академии наук Иваном Голубцовым. О точном времени написания предисловия у нас данных нет, однако это произошло уже после возвращения ученого из экспедиции, но не позднее 1747 г.: Миллер сообщает здесь о скором возвращении из Сибири Фишера, а вернулся он в Петербург в 1747 г.

Немецкоязычный вариант данного предисловия пока не обнаружен, однако в РГАДА имеется другой вариант предисловия к «Описанию сибирских народов», написанный рукой Миллера на немецком языке: «Описание различных народов Российской империи, живущих в Сибири и граничащих с нею» ⁴⁸. В архивной описи эта рукопись ошибочно охарактеризована как «Отрывок из описания манчжурских народов, населяющих Сибирь». Текст представляет собой типичный черновик Миллера с многочисленными исправлениями и обширными дополнениями на полях. Рукопись состоит из двух вариантов начала первой главы под одним общим заголовком. В первом варианте (л. 1-3об.) глава названа «О народах вообще и их местожительстве». Собственно предисловие занимает здесь лишь одну страницу (с дополнениями на поле), а далее речь идет о расселении народов, граничащих с Сибирью в Приуралье. Второй вариант первой главы (л. 4-4об.) озаглавлен «О народах вообще». На этих двух страницах очень плотного текста, также со значительными дополнениями на полях, Миллер и высказывает те основные положения о задачах и методах этнографической науки, которые в развернутом виде изложены им в указанном выше русскоязычном предисловии к «Описанию сибирских народов», хранящемся в ПФА РАН.

Как отмечалось выше, вместе с «Описанием сибирских народов» Миллер предполагал опубликовать описание народов Казанской губернии («Описание живущих в Казанской губернии языческих народов, яко то черемис, чуваш и вотяков, с показанием их жительства, политического учреждения, телесных и душевных дарований, какое платье носят, от чего и чем питаются, о их торгах и промыслах, каким языком говорят, о художествах и науках, о естественном и вымышленном их языческом законе, також о всех употребительных у них обрядах, нравах и обычаях; с приложением многочисленных слов на семи языках...»). Работа эта была написана в самом начале экспедиции в 1733 г. и неоднократно издавалась на русском и немецком языках как при жизни автора, так и после его смерти (в 1756, 1759,1791 гг.) ⁴⁹. Несмотря на то, что сам Миллер довольно критически оценивал эту свою первую экспедиционную работу, современные специалисты считают ее одним из наиболее важных источников по этнографии народов Поволжья XVIII в.

О том, что Миллер после экспедиции хотя и мало работал непосредственно над текстом «Описания сибирских народов», однако продолжал собирать материалы для этого труда, свидетельствуют его многочисленные выписки из трудов иностранных авторов, опубликованных преимущественно [22] во второй половине 40-х и 50-х гг. XVIII в. 48 страниц таких выписок этнографического характера находится в деле под архивным названием «Некоторые записки из иностранных писателей» ⁵⁰.

В настоящем издании впервые публикуется наиболее важный труд Миллера по сибирской этнографии-«Описание сибирских народов», а также варианты предисловия к этой работе. Перевод текста «Описания...» и немецкоязычного варианта предисловия осуществлен нами. Вероятно, в середине 1950-х гг. в рамках работы А. И. Андреева и его коллег по подготовке к изданию трудов Миллера, «Описание сибирских народов» было переведено Т. Н. Кладо. Рукопись данного перевода была любезно предоставлена нам Л. П. Потаповым. Перевод черновой и многие фрагменты из-за трудностей расшифровки текста остались пропущенными. В переводе имеются также явные неточности, в частности, в передаче терминов с сибирской спецификой и этнонимов (например, вместо живших в бассейне Енисея аринцев фигурируют айны и т. п.). В ряде случаев ошибки в расшифровке привели к значительному искажению смысла целых сюжетов. Так, бурятская легенда о ссоре из-за кобылы, которая послужила причиной разделения калмыков и бурят на два народа, излагается в указанном переводе как ссора из-за территории, на которую претендовали два героя легенды. Поэтому хотя данный перевод и учитывался нами, за основу все же был взят вариант нашего собственного перевода указанной рукописи.

Как отмечалось выше, значительная часть текста «Описания сибирских народов» представлена дополнениями на полях, причем многие дополнения из-за отсутствия свободного места на нужных страницах размещены автором на других страницах, причем иногда весьма удаленных. Включение таких дополнений в основной текст производилось нами с учетом их тематики и общей логики текста. Все существенные дополнения выделены значками I: и : I, а их расположение в рукописи указывается в археографических примечаниях. Поскольку при переводе текста порядок слов в предложениях меняется, в тех случаях, когда предложение заканчивается на следующей странице, разделение на страницы в определенной мере условно.

Немецкоязычный текст «Описания...» изобилует вкраплениями слов и выражений на латинском, французском и русском языках; он также насыщен аборигенной лексикой. В том случае, если латинские или французские слова составляют органическую часть немецкоязычного текста, они переводятся без оговорок. При передаче немецкого текста различия в написании букв (германская готика или романская латиница) не отмечаются. В подстрочных археографических примечаниях оговариваются все существенные исправления, сделанные Миллером в процессе работы над рукописями, а также фиксируются другие особенности текстов. Многочисленные сокращения слов в оригинале раскрываются в русском переводе без оговорок. Ввиду большой значимости приводимых в «Описании...» материалов по аборигенной лексике, все слова и выражения из языков сибирских народов даются нами в оригинальной транскрипции автора и выделяются курсивом. Фонетические варианты в написании географических названий, имен собственных, этнонимов, русских и аборигенных терминов не унифицируются. [23] Слова, написанные в оригинале по-русски с использованием букв латинского алфавита, выделяются жирным шрифтом; русские слова, написанные с использованием букв русского алфавита выделяются жирным курсивом. Пропуски в тексте, сделанные Миллером, обозначаются отточием в квадратных скобках и оговариваются в археографических примечаниях.

* * *

Составители выражают искреннюю признательность сотрудникам ПФА РАН и РГАДА за доброжелательное отношение и неоценимую помощь в работе. Отдельное «спасибо» В. М. Бреславской (Санкт-Петербург), Б. Майстеру (Наундорф), Т. Николь (Гёттинген), Е. Е. Рычаловскому (Москва), Х. Фермоулену (Халле), Д. А. Функу (Москва), Х. Хеклау (Галле).

Комментарии

1. См.: Андреев 1965. С. 98-99.

2. См.: Актовые источники 1993-1995. Т. 1. С. 225-250; Т. 2. С. 238-254.

3. Пуцилло 1879; Голицын 1889.

4. См.: Миллер 1937. С. V.

5. См.: Батьянова, Вайнштейн 1999. С. 5-13; Охотина-Линд 2003. С. 179-201.

6. ПФА РАН. Ф. 934.

7. Косвен 1961. С. 166-212.

8. Там же. С. 194.

9. Потапов 1957. С. 169-170, 176-179, 198-200 и др.; Потапов 1969.

10. Элерт 1990; Резун 1991; Элерт 1992; Актовые источники 1993-1995; Элерт 1996а; Элерт 1999; Миллер 2006; и др.

11. См., например: Три столетия академических исследований Югры 2006; Г.Ф. Миллер и русская культура. Санкт-Петербург, 2007; и др.

12. См: Белковец 1988. С. 55-57; Hofmann 2005. S. 32-39.

13. РГАДА. Ф. 199. Портф. 344. Д. 9, 10 и др.

14. См.: Косвен 1961. С. 187-188; Андреев 1939.

15. См.: Андреев 1965. С. 74.

16. Цит. по: Пекарский 1870. С. 320-321.

17. О маршруте сибирского путешествия Миллера и датах его пребывания в населенных пунктах см.: Элерт 1990. С. 149-153.

18. Текст инструкции опубликован на русском, латинском и немецком языках: Миллер Г.Ф. История Сибири. М.; Л., 1937. Т. 1. С. 460-461; Русские экспедиции 1984. С. 155; Hintzsche 2004. S. 499-500,509-510.

19. Андреев 1937. С. 60.

20. См.: Ширина 1994. С. 41-43.

21. Миллер 1937. С. 461.

22. Андреев 1937. С. 60.

23. РГАДА. Ф. 199. Портф. 527. Д. 7. Л. 1-19.

24. РГАДА. Ф. 199. Портф. 509. Д. 10. Л. 1-16 об. (автограф Миллера на нем. языке); л. 17-22 (перевод на рус. язык И. Яхонтова).

25. Андреев 1965. С. 175.

26. РГАДА. Ф. 199. Портф. 527. Д. 6. Л. 1-17 об.

27. Косвен 1961. С. 180-181.

28. На русском языке текст этнографической программы опубликован в: Элерт 1999. С. 181-226; Анализу этой программы посвящено специальное исследование Г. Бухер (Bucher 2002)

29. ПФА РАН. Ф. 21. Оп. 4. Д. 1-34; РГАДА. Ф. 199. Портф. 515. Ч. 2.

30. См.: Актовые источники 1993-1995.

31. РГАДА. Ф. 199. Портф. 481. Ч. 1-7.

32. См.: Элерт 1999. Большинство указанных работ опубликовано нами в переводе на русский язык. (Элерт 1996; Миллер 2006; и др.)

33. Публикацию писем Миллера к ламе Дзоржи См.: Элерт 1999. С.236-238.

34. Белокобыльский 1986. С. 30.

35. Радлов 1894. С. 107.

36. РГАДА. Ф. 199. Портф. 507. Ч. 2. Л. 1-358 об.; Портф. 521. Ч. 1. Л. 1-342 об.; Ч. 2. Л. 1-357 об.; Портф. 522. Ч. 1. Л. 1-86 об.; Ч. 2. Л. 1-96. См. также: Элерт 2002.

37. Миллер 1937. С. 183, 186-187.

38. РГАДА. Ф. 199. Портф. 365. Ч. 1. Д. 2. Л. 1-205 об.

39. РГАДА. Ф. 199. Портф. 509. Д. 2. Л. 1-32 об.

40. РГАДА. Портф. 509. Д. 3. Л. 1-178 об; данная работа опубликована на немецком языке в 2003 г. (Helimski 2003).

41. РГАДА. Ф. 181. Д. 1386. Ч. 1. Л. 1-170; Ч. 2. Л. 1-92 об.

42. Там же. Ч. 1. Л. 29.

43. Там же. Ч. 2. Л. 2 об.

44. Цит. по: Пекарский 1870. С. 364.

45. РГАДА. Ф. 199. Портф. 349. Д. 9. Л. 16 об.-17.

46. Пекарский 1870. С. 343.

47. ПФА РАН. Ф. 21. Оп. 5. Д. 6. Л. 1-113.

48. РГАДА. Ф. 199. Портф. 509. Д. 6. Л. 1-4 об.

49. Миллер 1756; Миллер 1791; и др. См. также: Косвен 1961. С. 179-180.

50. РГАДА. Ф. 199. Портф. 509. Д 5. Л. 1-24 об.