ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

НЕСЧАСТЬЯ И ПЕРЕМЕНЫ В РАНЕЕ ОСНОВАННЫХ ГОРОДАХ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ. ОСНОВАНИЕ НОВЫХ ОСТРОГОВ, СЛОБОД, ЦЕРКВЕЙ И МОНАСТЫРЕЙ.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ИСТОРИИ ТОБОЛЬСКОЙ АРХИЕПИСКОПСКОЙ КАФЕДРЫ.

НАЧАЛО СИБИРСКОГО ПРИКАЗА В МОСКВЕ И КАК ДО ТОГО УПРАВЛЯЛАСЬ СИБИРЬ

* § 1. Возвращаясь снова к Западной Сибири, я буду говорить прежде всего о постигших ее несчастиях. В 7141 (1633) г. в Туринском уезде свирепствовало моровое поветрие, по внешним признакам оно было похоже на чуму и стоило жизни многим людям. Одновременно случился также конский падеж. Как только в Тобольске была получена об этом весть, немедленно же во избежание распространения заразы было сделано распоряжение об устройстве в Усть-Ницынской слободе заставы, чтобы прекратить всякое сообщение между Туринским острогом и Тюменью. Позднее в Туринске почти ежегодно бывали падежи скота, и особенно сильный в 7149 г., когда там пали все лошади. В этом же году был конский падеж в Енисейске вместе с повсеместным неурожаем хлебов. В 7150 (1642) г. ¹ отмечается большая смертность среди самоедов Мангазейского уезда, а в 7153 (1645) г. в Илимском уезде погибло много тунгусов от оспы.

* § 2. Из пожаров, бывших в сибирских городах, отметим следующие: в ночь со 2 на 3 декабря 1639 г. в Верхотурье сгорела таможенная изба ²; ночью же 7 ноября 7166 (1657) г. в Тобольске сгорело под горою 265 домов, в том числе много татарских юрт. Наконец, чтобы довести наше изложение до 1660 г., следует отметить, что 23 мая этого года загорелся от молнии Знаменский тобольский монастырь и погорел весь прежде, чем начали его тушить ³.

§ 3. Мы опускаем описание бедствий и опустошений, причиненных некоторым острогам и слободам нападениями калмыков и Кучумовых царевичей, потому что о них говорим более подробно при описании калмыцких дел. Здесь же следует упомянуть о двух больших наводнениях, случившихся в 7157 (1649) и 7168 (1660) гг. [87] в городе Енисейске ⁴. Эти наводнения подтверждают отмеченное уже раньше положение города на низком месте ⁵. (Подобные же наводнения происходили и в более позднее время и причиняли городу не меньший вред.) Оба раза вода во время весеннего вскрытия рек заливала город. В 1649 г. это произошло 13 мая, а в 1660 г. — в ночь на 17 апреля. Казалось, что все притоки Енисея вскрылись одновременно. В последний раз лед шел так плотно и с таким напором, что покрыл повсюду низкие берега, увлекая за собою все, что встречалось ему на пути. Тогда была смыта часть внутреннего острога и многих жилых домов. Несколько деревень также были снесены водой. На полях, залитых водою, погиб озимый хлеб, так как были подмыты посевы или же стебли растений не могли пробиться затем сквозь слой песка и ила, глубина которого доходила до колен. Не оставалось ничего другого, как снова вспахать землю и засеять ее яровым хлебом. Хуже всего было то, что в 1660 г. оставалось в запасе хлеба только на посев. Цена на хлеб поднялась, и едва не наступил голод, тогда как прежде было такое обилие хлеба, что, как это видно из других архивных документов ⁶, в 7158 (1650) г. пуд ржи в Енисейске стоил не более семи копеек.

§ 4. Уже давно замечено на Руси, что пожары обычно способствовали улучшению внешнего вида городов, так как возобновлявшиеся после них постройки возводились лучше прежних. Поэтому и в данном случае не приходится сомневаться в том, что вызванные упомянутыми выше несчастьями разрушения были исправлены, а разрушенные здания были восстановлены в лучшем виде. Но так как необходимо коснуться также и других улучшений, не вызванных, правда, подобными бедствиями, то нам, придерживаясь хронологической последовательности, придется обратиться сперва к городам Таре и Тюмени.

* § 5. В Таре в 7146 (1638) г. внутренний острог был отстроен заново и окружен стеной и рвом по представлению тогдашнего воеводы князя Федора Афанасьева сына Борятинского ⁷. Его племянник князь Григорий Петров сын Борятинский с 7148 до 7150 (1640-1642) г. был в Тюмени ⁸ в качестве тамошнего воеводы. Он сделал то же самое с тем отличием, что город Тюмень был лучше отстроен и снова получил деревянный острог, какой имел и раньше, то, что русские называют «рубленым городом». Этот острог в 7166 (1658) г. подвергся опасности; река смыла берег под ближайшей к нему стеной. Задумали было перенести острог на новое место. Перенесение это, однако, не состоялось; было бы очень стеснительно для жителей города, если бы им пришлось с их домами уступить место острогу, а положение города между Турой и Тюменью таково, что невозможно было бы расшириться иначе, как в ту сторону, которая была застроена жителями. Поэтому удовольствовались тем ⁹, что одна стена, грозившая падением, была отнесена подальше от берега, отчего острог стал тогда меньше и получил неправильную форму. Что же можно было теперь ожидать от будущего, принимая во внимание, что рыхлость тамошней почвы и подмыв берегов рекою неоднократно бывали причиной сокращений площади и ущерба? Кстати, следует здесь упомянуть, что в это же время и татарская слобода, расположенная на берегу, противоположном городу Тюмени, была окружена острогом. [89]

* § 6. В одной посланной из Верхотурья в Москву отписке 7150 (1642) г. ¹⁰ подробно описаны работы по укреплению этого города и указано, сколько понадобится бревен для постройки нового внутреннего острога. Из этой отписки видно, что город тогда заметно был улучшен. Более, чем Верхотурье, выиграл с внешней стороны Тобольск, в котором после пожара 7151 (1643) г. острог был заменен настоящей деревянной крепостью в 7154 (1646) г. Тогда же на месте прежней соборной церкви была возведена новая, более красивая, хотя и деревянная, но с 13 главами. Ее начали строить в 7154 (1646) г. ¹¹ и закончили в 7157 (1649) г., когда она и была освящена во имя «Софии Премудрости Божией». По этой церкви был назван «Софийским двором» построенный при ней впоследствии архиерейский дом, и это название сохранилось за ним, несмотря на то что при позднейших переделках церковь получила другое название. В том же, 7154 (1646) г. в Пелыме ¹² была построена вновь и освящена церковь Рождества Христова с приделами во имя Алексея и Николая.

* § 7-9. <Повтор.> См.: Г.Ф.Миллер. История Сибири, II, гл. 8, § 5, 6, 7, 78, 79.

§ 10. Начало § 10 см. там же, гл. 8, § 5.

Внутри острога в Томске находится церковь Троицы. Она была поставлена внутри острога не сразу, а находилась сначала вне острога, на гостином дворе. Перенесение ее в острог было произведено, вероятно, вследствие отписки воеводы Михайлы Петровича Волынского и его товарища Богдана Андреева сына Коковинского и дьяка Михайлы Ключарева, которые писали об этом в Москву в 7158 (1650) г. и предлагали перенести церковь из гостиного двора в острог. Позднее и сам гостиный двор был перенесен из верхнего города в нижний, находящийся под горою.

* § 11. Немаловажным событием является получение в 7143 (1635) г. всеми сибирскими городами городовых печатей ¹³, тогда как до того в Сибири только три города имели свои печати. Эти печати следует рассматривать не только как знаки удостоверения, обычно употреблявшиеся в официальной переписке, но и в связи с развитием науки о гербах. Найденная мною в тобольском архиве под указанным годом роспись дает следующее описание печатей: 1) Тобольск — два соболя, между ними стрела; 2) Верхотурье — соболи под деревом; 3) Березов — соболь и стрела; 4) Обдорская застава — лисица, держащая стрелу; 5) Мангазея — северный олень; 6) Тара — лисица; 7) Тюмень — лисица и бобр; 8) Туринск — росомаха; 9) Пелым — лось; 10) Сургут — две лисицы и между ними соболь; 11) Томск — венец; 12) Енисейск — два соболя, между ними стрела, под ними лук, обращенный тетивой книзу; 13) Кетск — лисица; 14) Нарым — белка и горностай, между ними стрела; 15) Красноярск — белка; 16) Кузнецк — волк. О щитах, полях, украшениях и других подробностях печатей в росписи нет упоминаний; даже в настоящее время на сибирских печатях они точно еще не определены. Поэтому лицам, коим в России поручено смотрение за гербами, следует еще несколько потрудиться над сибирскими печатями, чтобы привести их в надлежащее состояние.

§ 12. Введение этих печатей имело цель пресечь недоразумения и злоупотребления, происходившие при пользовании воеводами своими личными печатями. Поэтому [91] одновременно с введением печатей были снова подтверждены указы ¹⁴ о подробном досмотре всех проезжающих на таможенных заставах в Верхотурье, Березове и на Обдоре и запрещена дорога через Пелым, на которой не было удобного места для учреждения заставы. Вместо этой дороги в 7164 (1656) г. была найдена новая (окольная) дорога от реки Чусовой на Кунгур и на Казань ¹⁵. Эта дорога еще больше нарушала интересы казны, сокращая таможенные доходы. Она обходила труднопроходимые Верхотурские горы и большие изгибы рек, которые так затрудняли путь через Березов и Обдорск, и была особенно удобна для ехавших в Сибирь из южных мест России. Из Верхотурья стало поступать на это много жалоб, и указом из Москвы от 22 января 7167 (1659) г. ¹⁶ было запрещено ездить этой дорогой, для чего на Чусовой учреждалась застава, с которой всех проезжающих отсылали в Верхотурье для осмотра и взимания там пошлин с товаров. Но, конечно, это запрещение не могло послужить препятствием в такой стране, где существовало бесчисленное множество окольных путей, каждый из которых причинял новые неустранимые затруднения для казны. Позднее на этой дороге было много перемен. Ее то открывали, то вновь закрывали, то делалось распоряжение, что ею могут пользоваться только гонцы и другие лица, едущие наспех по казенной надобности, то она предназначалась исключительно для сообщения между двумя сходящимися в этом месте уездами — русским и сибирским. Безусловно одно, что эта дорога имела много преимуществ перед Верхотурской дорогой и поэтому, несмотря на запрещения и связанную с ними опасность, ею все же многие пользовались.

§ 13. Частые посылки служилых людей из Тобольска и соседних городов в отдаленные места на восток, откуда редко кто возвращался обратно, а также постоянно возраставшая опасность со стороны кочевавших в степи калмыков требовали неоднократного пополнения Сибири новыми служилыми людьми из России. Самой значительной была присылка 7143 (1635) г. ¹⁷ для городов Тобольска, Тюмени и Тары. Стрельцы были собраны из разных русских городов: из Нижнего Новгорода — 140 человек иноземцев (вероятно, пленных поляков и литовцев), из Вологды — 200 человек, из Холмогор — 500 человек, из Каргополя — 20 человек, из Устюга — 50 человек. Для наблюдения за перевозкой людей из Москвы было послано несколько дворян, а именно: Иван Долговой Сабуров, Тимофей Шушерин, Прохор Данилов и Михайло Дурной. Из общего числа присланных людей 500 холмогорских стрельцов получила Тюмень; Тобольск — устюжан и каргопольцев и 40 нижегородских иноземцев, всего 110 человек; Тара — остальных 100 иноземцев и 200 вологодских стрельцов. Женатые и семейные брали с собой всех своих домочадцев, что, в частности, указано в отношении вологодских стрельцов, переведенных в Тару ¹⁸.

§ 14-28. <Повтор.> См. Историю Сибири, II, гл. 8, § 56, 57, 59-69.

§ 29. В это же время в Тобольске было принято решение укрепиться на реке Исети и не только устроить там слободу, но и поставить острог для защиты этого края [93] и для ограждения Тюменского уезда от кочевавших поблизости калмыков и Кучумовых царевичей. Первая мысль о построении такой слободы принадлежала слободчику и прежнему приказчику Туринской слободы Давыду Андрееву, которому это дело было поручено тобольским воеводою Василием Борисовичем Шереметевым. В 7157 г. были сделаны первые распоряжения о построении слободы, о чем имеются только случайные указания. На самом же деле до ноября 7158 (1649) г. ничего не было выполнено, так как до этого времени Андреев находился еще в Туринской слободе, и все отписки об устройстве новой слободы на Исети, посланные из Тобольска в соседние города, не старше 7158 г. ¹⁹. В них Давыд Андреев назван исетским конным казаком, так как сибирские казаки разделялись на пеших и на конных. Давыду Андрееву было велено объездить города на реке Туре и соседние с ними слободы и призывать из них в новое поселение гулящих и иных вольных охочих людей. Всем этим людям давалась льгота в податях на шесть лет. Место на реке Исети, куда они должны были перейти жить, называлось в то время «На Красном бору». Но теперь его не следует искать под этим названием, так как прекрасный бор, давший название месту, уже давно вырублен. Возможно, что новая слобода с самого начала была названа «Исетским острогом» именно потому, что уже тогда предвидели недолговечность леса, от которого произошло старое название.

§ 30. На постройку острога и церкви в нем, как это было предписано, из окрестных городов и слобод брали определенное число служилых людей и крестьян. Туринские служилые люди и крестьяне пришли для работ на реку Исеть 30 марта 7158 (1650) г. и 21 мая того же года были отпущены назад в Туринск ²⁰ так как постройка острога и церкви была к тому времени уже закончена. Таким образом, время построения Исетского острога определяется вполне точно. В 7159 (1651) г. было сделано новое распоряжение ²¹ об увеличении числа жителей в Исетском остроге, согласно которому исетскому казаку Давыду Андрееву поручалось призывать туда людей из городов Тюмени, Туринска и Верхотурья и из слобод. От Тюмени до Исетского острога считалось по обычной дороге 84 версты, но существовал и более короткий путь — всего в 76 верст. Острог находился, собственно говоря, на северной стороне реки Исети, в расстоянии полуверсты от ее берега, около истока из озера, называемого «Лебяжьим». Отсюда прямою дорогою вниз по реке Исети до ее устья было примерно 60 верст. Места там были в высшей степени плодородными и привлекательными, и поэтому вблизи острога вскоре появились деревни, а несколько позднее на реке Исети и на впадающих в нее реках и речках возникли новые остроги и слободы. Нашлись также монахи, которые построили в двух местах монастыри, а это всегда является признаком хорошей и плодородной местности.

§ 31. Кажется удивительным, что, несмотря на существовавшую тогда в тех краях опасность от набегов калмыков, все же решились основывать там монастыри, причем первые монахи приходили туда не по приказанию, а по своему собственному желанию и, может быть, даже без ведома своего начальства. Но их попытка оправдала себя и служит примером того, что даже у самых диких народов религия внушает почтение к посвященным ей лицам и предметам. Во всех азиатских странах можно видеть, как духовные лица беспрепятственно путешествуют даже через вражеские края, [95] и как бы различны ни были у разных народов учения о божественном, все же никто не решается трогать духовных лиц, их считают непричастными к мирским спорам, полагая, что они заняты только своими молитвами, и, следовательно, достойными более уважения, а не враждебных действий. Нет никаких сомнений, что основатели двух монастырей, о которых идет теперь речь, руководствовались тоже такими соображениями, и если в отношении их правило неприкосновенности не было соблюдено, то это надо считать исключением из общего порядка. Если Кучумовы царевичи попытались с помощью калмыков разорить один из этих монастырей вскоре после его основания, то это свидетельствует об их более чем варварской жестокости и об их отвратительной жажде к грабежу.

§ 32. Вследствие такого несчастья сделался впервые известным Далматовский Успенский монастырь, находящийся на северном берегу реки Исети, в 160 верстах от Исетского острога и в трех верстах вверх по течению от устья реки Течи, впадающей с юга в реку Исеть. Свое название монастырь получил от имени основателя его, старца Далмата, и от построенной в нем церкви во имя Успения. 7 сентября 7160 (1651) г. ²² к монастырю неожиданно подошли 100 воинских людей царевичей Девлеткирея и Аблаева сына Кучука, разграбили и пожгли монастырь, убили трех старцев и 17 человек монастырских служек и увели с собою 20 человек обоего пола. Основатель и строитель монастыря старец Далмат отсутствовал в это время в монастыре. Весть обо всем происшедшем принесли один старец и мальчик, бежавший из плена. Позднее нашли еще четырех спрятавшихся монастырских служек. В известиях, относящихся к этому делу, монастырь называется «Новым монастырем», а так как в нем в то время не было церкви, а была только часовня, то можно безошибочно считать его основанным одновременно с Исетским острогом. Впоследствии этот монастырь стал одним из самых значительных монастырей во всей Сибири. Ныне церкви, кельи и наружные стены монастыря каменные, и он имеет богатые вотчины, которыми содержится также основанный при нем девичий монастырь.

§ 33. Второй монастырь, Рафаилов Троицкий, получил свое название также по имени своего основателя, старца Рафаила, и от построенной в нем церкви во имя Троицы. Он немного лишь моложе первого монастыря, так как упоминается уже в архивных документах от ноября месяца 7162 (1653) г. ²³ под названием «пустыни»; последнее свидетельствует о том, что в то время монастырь не был еще окончательно устроен или же вследствие своей незначительности, малого числа братии и возможной бедности не заслуживал еще названия монастыря. В 7165 г. ему были отведены пашенные земли ²⁴. Монастырь этот лежит на южном берегу реки Исети, в шести верстах выше Исетского острога. Около него находится большое Илимское село, принадлежащее монастырю. Рассказывают, что первоначально монастырь был построен на месте этого села, но первая монастырская церковь сгорела от молнии, а когда ее вновь построили, то вторично возник пожар, который уничтожил дотла весь монастырь и все ближайшие к нему дома. После этого монастырь перенесли на то место, где он стоит в настоящее время, так как сочли эти пожары доказательством того, что прежнее место приносит монастырю несчастье. [97]

§ 34. Теперь наступило время для заселения русскими крестьянами верховьев реки Чусовой, принадлежавших также к Сибири. Хотя вся эта река, начиная от своих истоков, как это уже указано в первом томе, была пожалована Строгановым, но они освоили ее не далее тех мест, где начинались юрты сибирских вогулов. Последние входили в состав Верхотурского уезда, и верхотурские воеводы имели, следовательно, право селить на реке Чусовой русских государевых крестьян. Начало этим поселениям положили в 7159 (1651) г. два соликамских жителя — Семен Васильев и Афанасий Иванов Гилевы ²⁵, подавшие челобитную о разрешении им переселиться туда самим, а также поселить там охочих людей и устроить слободу. Для этого они просили отвести им места по верхнему течению реки Утки, которые и были им предоставлены. Тогда-то под названием «Уткинской слободы» и было положено начало местечку, которое известно ныне под названием «Уткинская пристань», где строятся суда и нагружаются для перевозки в Россию сибирского железа и других металлов. Самым замечательным в этой слободе является ее положение. Река Чусовая образует в этом месте большую, овальной формы луку в пять верст окружностью и снова подходит к своему прежнему течению на расстояние не более 50 саженей. Это место было избрано для слободы, которая оказалась вследствие этого орошаемой с двух сторон рекой Чусовой, с третьей — имела перед собой большой, замкнутый той же рекою луг, а с четвертой — была защищена высокой горой. Впрочем, слобода занимает правый, или северный, берег реки Чусовой, а река Утка впадает в упомянутую луку реки Чусовой с юго-восточной стороны, в расстоянии полуверсты от слободы.

§ 35. Едва только приступили к постройке слободы, как в Петров пост 1651 г. на нее напали татары с верховьев реки Сылвы и присоединившиеся к ним человек с 50 черемисов Казанского уезда, которые считали, что новая слобода нанесет им ущерб. Они разогнали жителей и разграбили их имущество. Пришлось послать из Верхотурья воинскую силу, чтобы восстановить в правах пострадавшую сторону и добиться удовлетворения убытков. Два года спустя жители слободы решили, что им будет лучше, если они будут подчинены Тобольску, а не Верхотурью, ссылаясь на то, что их слобода находится ближе всего к слободам Тобольского уезда (они имели в виду Мурзинскую и Краснопольскую слободы). В Тобольске хотели сначала удовлетворить их челобитье, но когда из Верхотурья поступили возражения, заключавшиеся главным образом в том, что если исходить из приведенных соображений, то в ведении Верхотурья не останется почти никаких слобод, так как неподалеку стоят тобольские слободы, и что Уткинская слобода находится в ясачных волостях Верхотурского уезда, то было признано правильным оставить все по-прежнему. Впрочем, расстояние Мурзинской слободы, к присуду которой хотели присоединить Уткинскую слободу, определялось тогда в 100 верст.

§ 36. В 7160 (1652) г. из Верхотурья писали в Москву ²⁶ о необходимости построить острог на речке Барневе, впадающей с южной стороны в реку Исеть, чтобы можно было копать в изобилии растущий там черенковый и копытчатый ревень, нужный казне для торговли. В окрестностях Далматова монастыря и около впадения реки Синары в реку Исеть было накопано до 300 пудов корня ревеня ²⁷, но так как торговля ревенем оказалась не настолько выгодной, как предполагалось, то и острог остался [98] незаконченным. В 7166 (1658) г. под страхом смертной казни из Сибири был воспрещен всякий вывоз ревеня, как копытчатого, так и черенкового, который, как тогда утверждали, не имел на Руси покупателей ²⁸. Как долго продолжало действовать это запрещение, будет показано в своем месте. Слобода, известная в настоящее время под названием «Борисовской», имеет более позднее происхождение, и поэтому упомянутое выше предложение о постройке острога не могло быть причиной ее возникновения.

* § 37. Уже в то время в Верхотурье очень хорошо знали реку Исеть и, несмотря на дальность расстояния, намеревались расширить до нее пределы Верхотурского уезда. Постепенно захватили большую часть тамошних мест. Сперва построили на реке Пышме слободу, названную «Новопышминской». Начало ее было положено [99] в 7162 г. Я не могу указать точно положение этой слободы относительно других, ранее построенных слобод. От Беляковской слободы до нее считали вверх по реке Пышме 122 версты; таково же примерно было и ее расстояние от Ирбитской слободы, если плыть вверх по реке Ирбиту до озера, из которого она вытекает, ибо от этого озера до Новопышминской слободы не более 20 верст. Новопышминская слобода лежит на северном берегу реки Пышмы, она основана слободчиком Пятым Ощепковым.

§ 38. После того был построен на реке Исети Катайский острог. Первоначально он предназначался только для таможенной заставы, так как мимо него проходила большая дорога из Тобольска и Тюмени на Уфу; однако вскоре его сделали настоящей слободой, поскольку признаком слободы является то, что жители ее занимаются земледелием. Устройство этой слободы было поручено в 7165 (1657) г. [100] верхотурскому сыну боярскому Панкратию Семенову сыну Перхурову ²⁹. Он перевез из Невьянской, Ницынской, Арамашевской и Белослудской слобод 30 семей, согласившихся на переезд, и они были первыми жителями Катайского острога. В соответствующих документах они названы беломестными казаками; этим названием обозначалась в старину известная часть населения в пограничных слободах, которая должна была нести службу наравне со служилыми людьми, но вместо жалованья получала пахотную землю, освобожденную от податей. Это преимущество перед пашенными крестьянами выражалось словом «беломестные», или «беломестцы». Позднее в число жителей слободы были приняты пашенные крестьяне, а в некоторые деревни — татары и черемисы, которые перешли из Казанского уезда; последние, однако, с течением времени снова покинули эти места. Острог этот находится на северном берегу реки Исети в 21 версте от Далматова монастыря. До прихода туда русских в этой местности жили татары или башкиры, называвшие свой род «Катай» и числившиеся в ясачных книгах под названием «Катайской волости». После устройства слободы они перешли на реку Синару, впадающую в Исеть, и так как они известны под тем же названием в теперешней Исетской провинции, то, следовательно, название свое острог получил от них. Слобода, которую по распоряжению верхотурского воеводы следовало завести около речек Глинки и Бобровки, на верхнем течении реки Режи, не была устроена, потому что жители Мурзинской слободы заявили против этого протест, указав, что эта местность была еще раньше отведена им и что они уже завели там свои пашни ³⁰. Одновременно с этим казаком Давыдом Андреевым по приказу из Тобольска была построена на реке Исети слобода Мехонина курья, называемая ныне «Мехонским острогом» ³¹.

§ 39. Необходимо упомянуть еще о двух слободах, основание которых падает тоже на это время. Первая из них — это Липовская слобода, ныне Гилев погост, основателем которой в 7165 (1657) г. был крестьянин Елисей Гилев. Относительно второго, Ялуторовского, острога мы усматриваем из архивных документов ³² следующее: как челобитье о разрешении его постройки, так и самая постройка относится к 7167 (1659) г., а так как при этом имелось в виду только занятие земледелием, то в устройстве приняли участие одни пашенные крестьяне во главе с упомянутым выше Елисеем Гилевым. Ялуторовский острог основан на месте заброшенного с незапамятных времен старого татарского городка, и выбор этого места дал то преимущество, что позволил сберечь много расходов на сооружение острога. Впрочем, городок этот был такой же, как и все остальные. Его природное положение было прекрасным. Он находился на возвышенном, выступающем в реку Тобол мысу, образующем почти прямой угол и окруженном, следовательно, с двух сторон рекой; с третьей стороны находилось озеро, а с четвертой — два рва глубиною в три сажени с насыпанным между ними земляным валом. Так был описан старый городок до постройки на его месте слободы. Место, занимавшееся городком, имело в длину 70 и в ширину 50 саженей, которые нужно считать равными 73 и 46 саженям современной меры, ибо таковы размеры маленького четырехугольного острожка, построенного там при [101] заведении слободы. Татары называли этот городок исстари по неизвестной причине «Явлутуром», и отсюда произошло название «Ялуторовского острога», который в то время назывался также «Ялуторовской слободой». Вообще же можно часто слышать в просторечии также название «Бачамской слободы», или «слободы на Бачамке», происходящее от речки Бачамки, впадающей в Тобол с восточной стороны, в 32 верстах ниже по течению.

§ 40. Поблизости от Тобольска было в это же время основано также несколько новых поселений, о которых следует упомянуть. Знаменитое Абалацкое село ³³ в 22 верстах вверх по течению от Тобольска было основано в 7145 (1637) г., после того как уже было построено расположенное неподалеку от него и принадлежащее Тобольскому архиерейскому дому село Преображенское. Весьма замечательна причина постройки этого села, имеющего связь со знаменитой чудотворной иконой, чтимой там до сих пор, под названием «Абалацкой Божией матери».

* § 41-45. <Повтор.> См. Историю Сибири, II, гл. 8, § 70-75, 82.

§ 46. После основания Канского острога в 1640 г. ³⁴ стали думать о подчинении бурят, живших оттуда далее к востоку, попытка к чему была предпринята уже в 7137 (1629) г. ³⁵; осуществить это теперь было тем легче, что буряты были сильно ослаблены частыми походами против них из Енисейска вверх по Тунгуске и по Ангаре и что они были окружены со всех сторон народами, уже признавшими над собою власть русских. Надежды эти оправдались. За этим в 7155 (1647) г. последовало основание Удинского острога ³⁶, причем нужно отметить следующие обстоятельства. В Удинском остроге можно видеть еще до сих пор старый деревянный крест с именами нескольких служилых людей и датой — 7152 год. Жители города рассказывают, что этот крест был поставлен красноярскими служилыми людьми, которые впервые объясачили тамошних бурят и построили острог. Однако по справке с архивными документами этому рассказу верить нельзя, потому что на основании его следовало бы думать, что местность на реке Уде была разведана из Красноярска уже в 7152 (1644) г. и тогда же была сделана первая попытка к покорению тамошних бурят, причем, вероятно, тогда же погибли служилые люди, поименованные в надписи на кресте. В 7153 (1645) г. по приказанию красноярского воеводы Петра Данилова сына Протасьева был предпринят поход против бурят на реке Уде, в результате которого буряты были значительно усмирены, хотя ясака с них не было еще получено. В 7155 (1647) г. по приказанию того же воеводы ³⁷ к тем же бурятам поехал в сопровождении котовцев служилый человек Канского острога, чтобы обещаниями милости призывать их к покорности. Это имело такой успех, что самый знатный бурятский князец Иланка, которому в предыдущем году пришлось отражать вооруженное нападение монголов, послал с упомянутыми служилыми людьми в Красноярск своих людей, прибывших туда 7 марта. Они дали от его имени и от имени всего народа шерть на верность и обещали платить ясак. После этого 6 июля князец Иланка пришел сам со своим сыном и в сопровождении нескольких своих людей в Красноярск для [103] шертования ³⁸ и принес 26 соболей в поминки. Он бил челом, чтобы в его земле был поставлен острожек, который служил бы для оберегания бурят от других враждебных народов и для удобного сбора ясака.

§ 47. Таково было происхождение Удинского острога. Место для острога было присмотрено бывшими уже раньше у бурят служилыми людьми. Удобство расположения острога заключалось в том, что на Уду можно было попадать ³⁹, хотя и обходным путем, по рекам Енисею, Тунгуске, Тасеевой и Чуне, что позволяло доставлять хлебные запасы для тамошних служилых людей водою. Этим путем воспользовались также летом ⁴⁰ при отпуске из Красноярска для острожного строения служилых людей во главе с атаманом Елисеем Тюменцевым. Красноярский воевода Михайло Федоров сын Дурной писал в 7156 (1648) г. енисейскому воеводе Федору Потапову сыну Полибину, что ротмистр Степан Коловский со служилыми людьми ⁴¹ отпущен им водою в Братскую землю, в Покровский городок. Это было первым наименованием нового острога на реке Уде, названного так по построенной в нем часовне или же по дню, в который была закончена постройка этого городка. Однако позднее это название больше не встречается, ибо сразу же после этого появилось название «Удинский острог», которым с тех пор стал постоянно обозначаться этот городок. Расположен он на восточном берегу реки Уды; расстояние его от Канского острога составляет 253 версты и, следовательно, от Красноярска — 415 верст.

§ 48. Теперь мы переходим к Енисейскому уезду, где в 7142 (1634) г. хотели построить на реке Тасеевой или Чуне новый острог ⁴², чтобы держать в покорности тамошних тунгусов. 10 июля того же года туда был отправлен пятидесятник Тарас Мелентьев со служилыми людьми для приискания удобного для острога места и для производства работ. Так как Мелентьев не нашел там тунгусов, которые перекочевали в другие места, и так как даже в 7144 (1636) г. тунгусов там все еще не было, то это дело было оставлено, ибо острог, известный позднее под названием «Тасеевского», более позднего происхождения и был построен по совсем другому поводу.

§ 49. Зато в той же самой местности были построены две соляные варницы ⁴³ на речке, названной поэтому «Усолкой», а прежде носившей название «Манзы». Эта речка впадает в реку Тасееву с южной стороны, и от ее устья до устья реки Тасеевой считают 58 верст. Дело происходило так: торговый человек Алексей Тихонов Хромой и промышленный человек Алексей Федоров нашли первый рассол на восточном берегу речки Манзы, или Усолки, в 50 верстах от ее устья. В 7149 (1641) г. они подали в Енисейске челобитную, в которой просили дозволить им завести в указанном месте соляную варницу, обязуясь за это отдавать в казну десятую часть всей добываемой соли. Челобитье их было немедленно удовлетворено, и они так быстро соорудили варницу, что уже в 7151 (1643) г. енисейским служилым людям могло быть выдано соляное жалование той солью, которая поступила в казну от этой варницы в виде десятины. Рассол, находившийся в 12 верстах от первого, также на восточном [104] берегу речки Усолки, в том же году и на тех же льготных условиях, предоставленных енисейским воеводой, стал добывать крестьянин Троице-Сергиева монастыря Андрей Лаврентьев. В 7152 (1644) г. около этих соляных варниц хотели было устроить казенные варницы, но, сметив расходы и приняв во внимание небольшой сбыт соли в этом тогда еще мало заселенном краю, где не могла быть распродана даже соль, добывавшаяся на обеих частных варницах, решили от устройства казенных варниц отказаться. Позднее обе варницы перешли по вкладам к двум монастырям — Енисейскому ⁴⁴ и Туруханскому, об основании которых будет сказано далее.

§ 50-52. <Повтор.> См. Историю Сибири. II, гл. 8. § 76, 77, 80, 81. [105]

§ 53. Упомяну еще о нескольких вновь основанных монастырях. В 7151 (1643) г . в Томске был основан на месте Успенского монастыря новый мужской монастырь ⁴⁵, в котором первая церковь была во имя Казанской иконы Божией Матери с двумя приделами — во имя Алексея человека Божия и во имя Флора и Лавра. Но когда через несколько лет эту церковь уничтожил пожар, то новую построили во имя одного Алексея человека Божия, и по ней монастырь стал называться «Алексеевским». По другим известиям ⁴⁶, в Томске в 7159 (1651) г. было четыре моровых поветрия на людей и скот, и жители дали тогда обет воздвигнуть церковь во имя Алексея человека Божия; этот обет они выполнили в 7162 (1654) г. К этому времени в шести верстах от [106] города, вниз по течению реки, около впадения в нее речки Киргиски, существовал уже монастырь, носивший название «Богородицкого» ⁴⁷. Этот монастырь не сохранился впоследствии, но место, на котором он стоял, осталось в числе вотчин Алексеевского монастыря. Вследствие недостатка известий не может быть точно указан год основания Рождественского монастыря, находившегося в двух-трех верстах от Кузнецка, на восточном берегу реки Томи, против устья реки Абы, который, вероятно, был построен около этого времени.

* § 54. В Красноярском уезде в 7147 (1639) г. было положено начало Введенскому монастырю ⁴⁸ на речке Березовке, в 13 верстах от города Красноярска вверх по реке, причем основателями его были старец Герасим и красноярский атаман Милослав Кольцов, отдавший под монастырь полученные им незадолго до того земли. Енисейский Спасский монастырь упоминается впервые в 7150 (1642) г. под названием «Новой пустыни Спасского монастыря» ⁴⁹, причем указано, что основателем ее был некий иеромонах Феодосий. В 7161 (1653) г. был построен Енисейский девичий монастырь ⁵⁰, названный «Рождественским» по церкви в нем во имя Рождества Христова. В то время место около города, по ту сторону Мельничного ручья, на котором был построен монастырь, было совсем не заселено или заселено очень мало, что видно из того, что в челобитной о разрешении построить церковь, посланной тобольскому архиепископу, местность названа «Новым местом». Впрочем, все заботы о строении этого монастыря следует приписать тогдашнему енисейскому воеводе Афанасию Филиппову сыну Пашкову, о котором нам придется еще много говорить.

* § 55. Спустя некоторое время в устье реки Нижней Тунгуски был основан Троицкий Туруханский монастырь, что произошло следующим образом ⁵¹. Уроженец Устюга поповский сын Тимофей Семенов постригся в Енисейске в 7164 (1656) г. в монахи и вследствие притеснений со стороны тогдашнего воеводы ушел в Туруханск. В те времена для основания монастырей не требовалось еще распоряжения властей, а было достаточно, чтобы в местность, где еще не было монастыря, пришел какой-нибудь старец, который мог представить людям монашескую жизнь как путь к спасению души. Тимофей, или, вернее, Тихон, ибо при пострижении он получил это имя, обладал такими качествами. Вскоре вокруг него собралось несколько желающих, и, сговорившись о месте постройки монастыря в устье реки Тунгуски, они сразу же, в 7165 (1657) г., приступили к сооружению келий и часовни. В 7167 (1659) г. Тихон отправился в Тобольск за разрешением на постройку в своем новом монастыре церкви и для посвящения в сан священника. Там он добился своей цели и потом до самой своей смерти, в течение 36 лет, был строителем этого монастыря.

* § 56. Здесь же следует привести дальнейшие известия о Тобольской архиепископской кафедре, основание которой было описано в главе восьмой настоящей «Истории» ⁵². Там же были отмечены ⁵³ те исправления, которые необходимо сделать [107] в известиях сибирской летописи об отъезде первого архиепископа, Киприана, и о прибытии его преемника Макария. Макарий вступил в управление Тобольской кафедрой 1 апреля 7133 (1625) г. Известие, сообщенное мне из Тобольской архиепископской канцелярии ⁵⁴, вполне совпадает с этим утверждением; в исчислении лет, проведенных архиепископом Макарием в Тобольске, то же известие вполне совпадает с моим, тогда как летописи и в этом отношении продолжают свою ошибку. В то время как мой источник определяет пребывание архиепископа в Тобольске в десять лет, не считая нескольких месяцев и дней, летопись говорит об 11 годах; однако оба источника согласны в том, что Макарий скончался в Тобольске 24 июля 7143 (1635) г.

* § 57. Преемником Макария был Нектарий ⁵⁵, который прибыл в Тобольск 1 апреля 7144 (1636) г., а 7 января 7148 (1640) г. отправился обратно в Москву. Прибыв туда, он самовольно снял с себя сан архиепископа и ушел в монастырь. Вместо него был назначен в Тобольск Герасим, вступление которого отмечено под 1 января 7149 (1641) г. Он умер в Тобольске в 7158 (1650) г., и день его смерти остался нигде не отмеченным. Однако можно думать, что это произошло в начале этого года, так как там же сказано, что он управлял архиепископской кафедрой в течение девяти лет.

* § 58. После него тобольским архиепископом был назначен игумен Пафнутиева Боровского монастыря Симеон. Посвящение его состоялось в Москве 9 марта 7159 (1651) г., после чего он прибыл в Тобольск; согласно данным архиепископской канцелярии, это было 20 декабря 7160 (1651) г., а согласно сибирской летописи — 17 апреля 7160 (1652) г. Он привез с собою указ, которым в 7160 г. тогдашнему архимандриту Знаменского Тобольского монастыря и всем его преемникам было предоставлено право во время богослужения носить белый клобук. Этот архиепископ поставил впервые в соборных церквах Тобольска, Томска, Енисейска и Верхотурья протопопов. 25 января 7162 (1654) г. он выехал, согласно полученному указу, в Москву, но 25 декабря 7163 г. (и следовательно, еще в том же, 1654 г.) возвратился обратно в Тобольск. Начиная с Рождества 7166 г. и до Рождества 7167 г. (1657-1658) архиепископ Симеон был по приказанию патриарха Никона отрешен от управления архиепископией. Причины его отрешения остаются неизвестными. Впоследствии Симеон возвратился в Москву, но год, когда это произошло, нигде не указан, а в ведомости, полученной из архиепископской канцелярии, сказано только, что он занимал архиепископскую кафедру девять лет. Следуя этому указанию и исключая 11 месяцев его отсутствия в 1654 г., а также тот год, в течение которого он был отрешен от управления кафедрой, мы должны считать, что его отъезд из Тобольска произошел в ноябре 1662 г. или в марте 1663 г. Однако это уже выходит за пределы того времени, о котором здесь идет речь, и вынуждает нас прервать на этом рассказ и обратиться к высшему гражданскому управлению Сибири, чтобы вкратце рассказать о его организации в данное время.

* § 59. Я имею в виду не тобольских воевод: список первых тобольских воевод до 7126 (1618) г. приведен в главе шестой настоящей «Истории» ⁵⁶; эти воеводы были [108] весьма похожи на современных губернаторов. В Томске начиная с 7137 (1629) г. были воеводы того же значения, как и тобольские ⁵⁷; в последующие годы такие же воеводы появились в Енисейске и также в Верхотурье. Было бы слишком долго и неинтересно приводить здесь имена всех воевод. Мне кажется, что, сведя их имена в таблицы, удобнее всего приложить их к концу одной из частей «Истории». Там же можно перечислить также воевод прочих сибирских городов, повторив кратко в хронологическом порядке важнейшие события каждого города.

§ 60-67. <Повтор.> См. Историю Сибири, II, гл. 8, § 87-96.

Комментарии

1. См. «Заметки».

2. О пожаре в Верхотурье в ночь с 8 на 9 октября I657 г. см.: История Сибири. II, гл. 8, § 14; о пожаре в Нарыме 30 сентября 1639 г. см. там же, § 3; о пожарах в Березове и Мангазее в 1642 г. см. там же. § 7.

3. См. «Летописи».

4. Прилож. № 108, 109, 206.

5. История Сибири, II, гл. 7, § 19.

6. См. «Заметки».

7. «Тарские ведомости», № 23.

8. История Сибири, II, Прилож. № 483.

9. Там же.

10. История Сибири, II, Прилож. № 405.

11. См. «Летописи».

12. См. «Заметки».

13. Прилож. № 38, 40.

14. Прилож. № 49.

15. Прилож. № 186, 187, 189, 191, 214. В 7151 г. упоминается застава на реке Чусовой в Верхотурском уезде (прилож. № 101), которая, по-видимому, была устроена для контроля сообщения с Кунгурским уездом.

16. Прилож. № 186.

17. См. «Заметки».

18. См. там же.

19. Прилож. № 116-118, 121.

20. Прилож. № 122.

21. Прилож. № 130.

22. Прилож. № 135-138.

23. Прилож. № 161.

24. Прилож. № 179.

25. Прилож. № 133, 154, 155, 173, 175.

26. Прилож. № 150.

27. Прилож. № 156, 160.

28. Прилож. № 183.

29. Прилож. № 177, 178, 213.

30. Прилож. № 215, 216.

31. Прилож. № 217.

32. Прилож. № 185 и «Заметки».

33. См «Летописи».

34. История Сибири, II, гл. 8, § 82.

35. Там же, гл. 7, § 58.

36. Прилож. № 104, 105. См. также: История Сибири, II, прилож. № 179.

37. Прилож. № 102, 103.

38. Прилож. № 104.

39. История Сибири, II, гл. 11, § 3 и 4.

40. Прилож. № 104.

41. Челобитную Коловского, в которой он перечисляет все свои службы и, в частности, указывает, что тогда же вновь укрепил Покровский городок, см. в прилож. № 11.

42. Прилож. № 53, 55.

43. Прилож. № 63, 92, 97, 131.

44. Во владении Спасского монастыря в Енисейске с 7156 (1648) г. (см. прилож. № 219).

45. История Сибири, II, гл. 8, § 27.

46. Прилож. № 167 и 168.

47. Прилож. № 176.

48. «Канцелярские ведомости», т. VII, № 24-31.

49. См. «Заметки».

50. Прилож. № 149, 157 и 158.

51. Подробный рассказ об основании этого монастыря приложен к первому тому Енисейского архива под № 193.

52. См. Историю Сибири. II. гл. 8, § 15 и сл.

53. Там же, § 34.

54. «Канцелярские ведомости», т. VII. № 2.

55. См. летописи и упомянутую ранее ведомость Тобольской архиепископской канцелярии.

56. История Сибири, II, гл. 6, § 30.

57. Там же, гл. 7. § 74.