ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

КАЛМЫЦКИЕ ВЕЛИКИЕ КНЯЗЬЯ ДЖУНГАРСКОГО ПОКОЛЕНИЯ. КУЧУМОВЫ ЦАРЕВИЧИ И МАЛЫЕ КАЛМЫЦКИЕ КНЯЗЬЯ

* § 1. Приступая к изложению истории самого известного калмыцкого княжеского рода (поскольку она связана с историей Сибири), необходимо предварительно сказать несколько слов о Каракула-тайше, джунгарском родоначальнике, о котором мы уже несколько раз упоминали ¹. Он умер, вероятно, около 1635 г., если исходить из того, что его сыну, преемнику Батыр-тайше, в этом году впервые присваивается титул контайши, а об отце его, Каракуле, после этого более нет упоминаний. Кроме Батыра, называемого также Баатырем, Богатырем, Батур-тайшой или, по китайским документам, Ходохозином и известного нам по предыдущим событиям на реках Ишиме и Тоболе, мы встречаем и второго сына Каракулы — Чокура ². Люди, оставившие известия, из которых мы черпаем наш рассказ, по большей части не знали калмыцкого языка и во всяком случае калмыцкой грамоты, поэтому нас не должно смущать различное написание его имени, так как он встречается также под именами Шокура, Шогура, Чогура, Чугура и Чокура Убаши. Кроме этих двух, по некоторым известиям, у Каракулы было еще два сына — Байбагиш и Чин-тайша, из которых о первом мы знаем ³, что он в 1622 г., спасаясь бегством от монголов, пришел к реке Тоболу. Правда, в данном случае Байбагиш там не назван сыном Каракулы, но что он им был, мы узнаем из рассказа о смерти Чин-тайши, последовавшей в 1625 г., когда между обоими братьями, Чокуром и Байбагишем, разгорелась борьба из-за оставшихся людей, числом 10 000. В этой борьбе Байбагиш оказался побежденным.

* § 2. В некоторых архивных документах упоминаются калмыцкие кочевья под названием Байбагачев улус, под которым, вероятно, подразумевается стан тайши Байбагиша, если Байбагач и Байбагиш действительно одно и то же имя. Надо думать, что Байбагиш вскоре после того умер, так как больше не упоминается. В 7143 (1634) г. 26 сентября пришли в Томск послы от двух калмыцких тайшей, Кужи Понаева и Очета Байбагачева ⁴, бить челом о свободной торговле и принести шерть за своих тайшей. Вероятно, здесь нужно подразумевать тайшу Куйшу, сыновья которого [9] незадолго до этого воевали город Тару. Поэтому нет ничего невероятного в том, что именно он в то самое время, когда происходило нападение на Тару, отправил послов в Томск, чтобы не опасаться с этой стороны противодействия. Куйша упоминался уже несколько раз в предыдущих рассказах. Очет, как указывает добавление к его имени, был сыном неоднократно упоминавшегося тайши Байбагиша. Оба вместе, по словам послов, имели до 20 000 людей и кочевали на расстоянии пяти недель пути от Томска. Если приведенное число по тогдашним обстоятельствам является явно преувеличенным, то о кочевьях Куйши мы имеем более точные сведения: они находились по сю сторону Алтайских гор, на реке Иртыше ⁵.

* § 3. В это же время мы встречаем калмыцкий род орчаков, кочевавших в степи у реки Оби, в шести днях пути от Томска. Нахождение там же курчакского князца Кексеша заставляет предполагать, что курчаки и орчаки ничем друг от друга не отличались и что в этом месте в хранящихся в архиве документах произошла описка. Верно ли, однако, что орчаки были калмыками, и не следует ли их скорее считать теленгутами? То обстоятельство, что они кочевали вместе с последними и что их князья не носили калмыцкого почетного титула тайши, делает это предположение правдоподобным. Ведь называют же теленгутов, как в старинных русских архивных документах, так и в настоящее время на канцелярском языке, также калмыками, хотя с прибавкой слова «белые» ⁶. Мы имеем много примеров, когда совсем различные народы вследствие случайного сходства смешивались под общим названием и, наоборот, составлявшие, по сути дела, один народ рассматривались как разные только потому, что отдельные роды их имели разные названия.

* § 4. В описываемое время орчаки подчинялись князцу Кохтобею, который в 1635 г. отправил в Томск послов бить челом о приеме его со всеми улусными людьми в вечное холопство. Послы шертовали в Томске, а сам Кохтобей принес шерть в присутствии посланного к нему сына боярского Семена Лаврова. Но когда от него потребовали, чтобы он сам приехал в Томск, он стал отговариваться тем, что у него-де самого находятся послы из Байбагачева улуса от Куйша-тайши. Другое посольство его, сопровождавшее на обратном пути в Томск сына боярского, имело целью только торговлю.

Но так как одновременно с ними прибыли калмыцкие послы от тайши Сенгея, или Исенгея, из Байбагачева улуса, то представился случай и для дальнейших переговоров.

§ 5. Сенгей пожелал также быть под царскою рукою, и, когда послы по его поручению дали шерть на верность, от него потребовали, чтобы он шертовал сам лично и для этого приехал в Томск. Это было причиной отправления к нему 7 мая 1636 г. посольства, во главе которого был десятник Семен Мезеня. Хотя Сенгей и дал шерть, но на большее не соглашался. Десятнику было приказано пригласить в Томск для торжественного шертования также и прочих калмыцких тайшей из Байбагачева улуса, Кужу и Очета, а также и самого знатного калмыцкого тайшу — Батыра-контайшу. Но дело ограничилось только тем, что каждый из них отправил в Томск своих послов, которые дали за них шерть. С подарками для тайшей послы были отправлены обратно. [10]

* § 6. Мы упоминали уже о войнах калмыков с Казахской ордой в 1620 и 1626 гг. ⁷ В 1635 г. Батыр-контайша был опять в походе против казахов и имел дело главным образом с ханом Ишимом туркестанским ⁸, сын которого Янгир в этой войне стоял во главе казахов. Сначала было похоже на то, что Янгир должен победить, но вскоре он сам попал в руки калмыков.

Наши источники ничего не говорят о том, каким образом он получил свободу, но мы его скоро увидим снова в походе; после смерти отца в качестве хана он продолжал войну против калмыков. В этой войне с Казахской ордой Кужа, Тоургоча и Далай-тайша названы союзниками контайши. Кочевья казахов находились тогда по обеим сторонам Иртыша, причем указано, что Кула-тайша, как наместник контайши, имел также свой стан в степи между Обью и Иртышом, в двух днях пути от орчаков, и что у него насчитывалось до 200 человек.

§ 7. В 1634 г. Кула-тайша совершил нападение на Тарский уезд и увел с собой несколько татарских семейств или же принял участие в описанных выше враждебных действиях ⁹. Это произошло без ведома контайши, который хотел жить с русскими в мире и согласии, что, как он думал, позволит ему, с одной стороны, оказать наибольшее сопротивление обоим своим врагам — монголам и Казахской орде, а с другой — довести до конца начатое им важное дело установления единовластия над калмыками. Так как за последние несколько лет к его людям присоединились различные перебежчики из Тарского уезда, в особенности же изменившие в 1628 г. барабинцы, то он приказал их всех разыскать. Чтобы доказать на деле свои добрые намерения, он отправил в 1635 г. сто семейств и принадлежащий им табун в 1000 лошадей на Тару ¹⁰, причем через своих послов просил, чтобы русские со своей стороны не нападали на его улусы.

§ 8. Посольство из Тары с казаком Федором Плотниковым во главе доставило за это контайше и его братьям, а также Кула-тайше в подарок сукна, которые были приняты с благодарностью. Послы были наилучшим образом приняты и отправились обратно вместе с новым посольством контайши. Послы контайши заверили, что он будет и впредь разыскивать в своих улусах и выдавать всех перебежчиков из русских земель; кроме того, он предлагает доставлять ежегодно через своих людей соль из озера Ямышева для судов, приходящих туда из Тобольска, о чем Кула-тайша имеет уже приказ. В случае если русским границам будет грозить нападение враждебных народов, контайша обещал не только заблаговременно извещать об их приближении, но и помогать русским против их неприятелей — по получении вестей сам контайша выступит в поход.

§ 9. После этого, в 1636 г., было отправлено к контайше посольство во главе с сыном боярским Томилой Петровым ¹¹, которому, согласно данному ему наказу, было поручено следующее: он должен был напомнить контайше его обещание, сделанное относительно выдачи остальных перебежчиков, и настаивать, чтобы контайша не принимал к себе таких беглых. В ответ на предложенную помощь против [11] врагов были даны заверения, что и ему, контайше, будут в случае надобности в равной мере помогать против его врагов, но чтобы контайша не велел своим людям кочевать по соседству с русскими ясачными волостями и отвел своих людей обратно на их прежние кочевья, потому что иначе невозможно предупредить возникновение ссор и раздоров между обеими сторонами. Что же касается погрузки соляных судов, во время которой также обыкновенно происходил спор, то от контайши требовали, чтобы он склонил и остальных тайшей к мирному образу действий и удерживал бы их от враждебных нападений. Таков был ответ на предложения бывших в Тобольске послов. То, что следовало далее в наказе Томиле Петрову, относится к другим, прежде случившимся событиям, частью уже описанным, частью же впервые упоминаемым в наказе.

* § 10. В рассказе об осаде Тары 1634 г. мы уже говорили ¹², что во главе осаждавших стояли сыновья Куйша-тайши — Онбо и Ялси. Теперь отметим, что участвовал в осаде также зять Куйши, муж его дочери ¹³, вместе с царевичем Аблаем и что все дело было затеяно Куйша-тайшою. Незадолго до того в Тару приехал по торговым делам бухарский посол Кази Казиев. Он поддерживал связь с Куйша-тайшою, и поэтому тарский воевода приказал его задержать до тех пор, пока Куйша не возместит причиненных убытков и не возвратит захваченных в Тарском уезде пленных. Куйша со своей стороны отправил в 1635 г. в Тобольск и на Тару послов, чтобы бить челом о прощении ему его враждебных действий против Тары и об освобождении бухарского посла. Согласно своему обещанию, Куйша должен был прислать обратно всех находившихся в его улусе русских пленных. В ожидании этого бухарский посол был освобожден. Но Куйша не выполнил своего обещания и отложил дело до будущего года, когда русские приедут за солью к Ямышеву, где представится удобный случай передать им пленных. По этому делу потребовалось содействие контайши. Он должен был также побудить тайшу Талая, согласно клятвенному обещанию, данному послом Талая в Тобольске, освободить людей, захваченных в плен тарханом Батыром в Тюменском уезде ¹⁴.

* § 11. Томила Петров имел еще одно поручение, которое, вследствие его значения для последующих событий, а также и потому, что из него еще более явствует необоснованность калмыцких притязаний на барабинцев, мы считаем очень важным. В 1634 г. Кула-тайша потребовал, будто бы по приказанию контайши, ясак с барабинцев, незадолго до того возвращенных; о том, что подобные требования уже были сделаны другими тайшами, Куле не было известно ¹⁵. Кула основывал свои притязания на том, что барабинцы платили ясак его господину с тех пор, как они стали под его защиту в 1628 г. Барабинцы не были в состоянии противиться его требованиям, так как кочевья Кулы находились слишком близко от них и в случае отказа они подверглись бы еще большим насилиям. Сборщики ясака — брат Кулы Чулуйга и двоюродный брат его Тарлак — объявили, что будущей весной они придут вновь за ясаком. Было нетрудно доказать, что, являясь в течение многих лет русскими ясачными, на которых никогда не было заявлено претензий с чьей-либо стороны, они не могли поэтому предоставить калмыкам какую-либо власть над собой. Контайша возвратил [13] их и даже выставлял это обстоятельство себе в заслугу, когда требовал чего-нибудь от русских. Томиле Петрову было прикачано настойчиво жаловаться контайше на эти новые требования ясака, добиваться возвращения уже собранного и настаивать на примерном наказании тех, кто вымогал ясак.

* § 12. Батыр-контайша признал неправильность отмеченных поступков. По возвращении в Тобольск сын боярский Томила Петров привез с собой посла от контайши по имени Абан Бугонаев ¹⁶, который объяснил, что контайша впредь не будет требовать ясака от барабинцев и не будет возражать против того, чтобы они платили его только русским. Но уже через несколько лет прежние требования были возобновлены, как это будет показано ниже. Хотя первоначально требование относилось только к 100 семействам, возвращенным контайшей, и, следовательно, только к Барабинской и Чойской волостям, где жили эти люди, но постепенно требование ясака было распространено калмыками и на все прочие волости. Таким образом, барабинцы сделались, по русскому выражению, двоеданцами, то есть платили два ясака: один — русским, а другой — калмыкам ¹⁷, или преемникам Батыр-контайши, что и продолжалось во все время их господства, хотя и не без споров со стороны русских. Из-за этого не считали необходимым употреблять против калмыков силу, так как барабинцы редко жаловались и рассматривали уплату калмыкам ясака как средство, благодаря которому они с этой стороны обеспечивали себе безопасность.

§ 13. По поводу пленных, уведенных из Тарского и Тюменского уездов Куйшой и Талаем, контайша через своего посла Абана обещал содействие и приводил в виде примера, что он уже освободил и отправил обратно на Тару одного русского крестьянина из Тарского уезда, которого Куйша хотел послать для продажи в Бухару. Также было повторено старое обещание выдачи находящихся еще у контайши татарских изменников. Но одновременно посол дал понять, что контайша ожидает за свои услуги более значительных подарков, чем те, какие ему до того времени посылались из Тобольска. Позднее контайша указал те подарки, которые он более всего хотел получить. Он утверждал, что Томила Петров подал ему надежду на получение подарков ценою в 500 рублей. Но это было недоразумением. Томила Петров показывал противное, да и не было в обычае определять заранее стоимость подарков.

* § 14. Частые посольства калмыцких тайшей имели также задачей торговлю, которую вели сопровождавшие посланников купцы, а от имени своего тайши и сами посланники. Но те же посольства имели целью получение подарков, которые обычно давали при отпуске посольства домой. По-видимому, это и было причиной, почему в Тобольск вместе с послом Абаном приехали также послы от матери контайши Абахай Катун, от его брата Чокура и его зятьев Ирки Табуна и Тушаты. Брать и получать подарки настолько в обычае у всех восточных народов, что никакая дружба не может без них существовать. Но если калмыцкий посол привозил в подарок хотя бы только одну заморенную лошадь, несколько плохих корсачьих шкур, куски бухарских [15] бумажных материй и китайские камки, то его тайша всякий раз при этом получал в ответ с лихвою, так как русские подарки обычно стоили гораздо больше.

§ 15. В это же время в посольстве у контайши находился один тарский казак, который по своем возвращении 7 октября 1636 г. привез весть, что Куйша-тайша просил у контайши 1 000 человек в помощь для похода против сибирских пограничных городов, но что контайша ему в этом отказал, сказав, что как сам он не предпримет ничего враждебного против русских, так и другим не даст помощи против них.

* § 16. Вскоре после этого ездил к тайше Куйше, как уже говорилось выше ¹⁸, казачий голова Назар Жадобский. По возвращении в Тару 27 августа он доносил следующее: от Тары до кочевий Куйши, находившихся на реке Ямын, он доехал в шесть недель. Но он не застал там Куйшу, так как тот, по рассказам находившихся там русских пленных, вместе со своим сыном Омбо отправился в поход против монголов. Между тем свое поручение, состоявшее в требовании возвратить русских пленных, Жадобский передал жене Куйши по имени Конжа. Она сразу же осведомилась о подарках и сослалась на пример контайши, пользовавшегося от царского величества многими милостями. На это голова ответил: «Контайша заслужил высокую царскую милость к себе тем, что выдал 100 семейств барабинцев; если Куйша сделает то же самое и выдаст находящихся у него русских пленных, то его царское величество не оставит и его без своего жалованья». После этого Конжа держала у себя голову в течение двух месяцев. Она собиралась ехать навстречу своему мужу, но так как пришла весть, что калмыки были разбиты монголами, то она направилась к Иртышу, к соляному озеру Ямышу.

* § 17. В 1638 г. был в посольстве у контайши тобольский казак Дружина Кулагин. Он вернулся в следующем году и привез с собой посла по имени Урускай ¹⁹, который стал настойчиво требовать, чтобы его отпустили в Москву. Но, так как незадолго до его приезда был повторен прежний указ о том, чтобы не пропускать калмыцких послов в Москву, Урускаю оставалось только отправиться из Тобольска в обратный путь, что он и сделал 18 июня 1639 г. Новое посольство, отправленное к контайше из Тобольска одновременно с Урускаем и состоявшее из казака Кузьмы Абрамова и тобольского татарина Хожи Мамет Итеева, заслуживает быть отмеченным ввиду важности вестей, привезенных им.

§ 18. Контайша просил через своего посла Уруская, чтобы ему прислали панцирь, который не могла бы пробить пуля, а также несколько свиней и маленьких постельных собачек. Эта просьба не была выполнена, и из-за этого русские послы в пути должны были выслушать от Кула-тайши много упреков. Но они не сочли нужным перед ним оправдываться. Им нужны были от него только верные проводники, которых они и получили. Путь от барабинских волостей до кочевий Кула-тайши они проехали в девять дней, а оттуда до стана контайши в один месяц. Они нашли его на речке Ясыти, недалеко от монгольских границ, и немедленно же были им приняты. После изложения главного дела — выдачи остальных барабинских татар — они объяснили, почему не привезли контайше желаемых им подарков. Панцирей такой доброты, чтобы пуля их не пробивала, не было в Тобольске, и об этом отписано было в Москву, везти же с собой свиней и постельных собачек было невозможно по [16] причине дальности дороги. Вместо этого они передали ему в подарок кусок сукна, который он принял честно и с удовольствием.

§ 19. Контайша сумел при этом отметить свои услуги, оказанные русским, выдачею 100 семейств барабинцев. Он говорил, что он их не подзывал и не пытался удерживать, что Куйша и Кучумовы царевичи уговаривали его отдать этих людей им, но он, желая послужить его царскому величеству, отправил их обратно на их старые жилища; то же самое он собирается сделать с остальными перебежчиками, состоявшими из 12 семей, как только их удастся найти. Он выслал своих людей, чтобы их разыскать, и перебежчики действительно были привезены обратно в Барабу.

§ 20. Три дня спустя, в течение которых послам давали корм довольный, контайша отправился с ними к своей матери Абахай Катун, которая вместе с женами контайши жила в десяти верстах от него. Здесь они были приняты в юрте Абахай, после чего контайша сказал им, что они могут отправляться обратно и что он с ними отправит еще двух посланников, чтобы опять просить о присылке подарков, которые желал иметь, а также о некоторых других вещах. Послами были назначены Нойенда и тот же Урускай. Один из них должен был отправиться в Москву, а другой — возвратиться с подарками из Тобольска. Но если бы никто из них не был пропущен в Москву, то один должен был возвратиться прямым сухим путем, а другой, для большего удобства, доставить подарки водой до Ямышева. На этот раз контайша просил прислать следующие подарки: панцирь, пищаль и к ней немного свинца, потому что у контайши есть сын, который будет пользоваться им на охоте; далее — десять свиней и к ним два борова, несколько индейских кур и десять маленьких постельных собачек.

* § 21. В то время контайша строил город в трех днях пути от своего стана, на монгольской границе, в урочище Кубаксары; там жил один лама, который при посредстве переселенных в это место бухарцев завел пашню; семена пшеницы и проса были доставлены туда из Бухары ²⁰. При отпуске контайша сказал русским, что новый город будет его резиденцией, там же он будет держать свиней и индейских кур, которых ему пришлют из Тобольска. Вероятно, он собирался ежегодно некоторое время кочевать неподалеку от этого места. Но трудно предположить, чтобы он решился изменить образ жизни и избрать себе постоянное место жительства, потому что все кочевые народы очень ценят те преимущества, которые видят в непрерывной перемене местожительства. Впрочем, это и на самом деле не произошло.

§ 22. С этим Козьма Абрамов и Хожа Мамет Итеев и с ними два калмыцких посланника — Нойенда и Урускай приехали 6 декабря 7148 (1639) г. в Тобольск, где вскоре был получен из Москвы указ, чтобы пропустить в Москву послов контайши, если они этого пожелают ²¹. Согласно с этим указом, послам было объявлено разрешение на поездку и предоставлено решать, поедут ли оба в Москву или только один из них. По желанию послов их отправили обоих. Они выехали 26 февраля 1640 г. с обычными провожатыми из Тобольска, а в июне отправились из Москвы в обратный путь.

§ 23. Тогда же из Москвы было послано то жалованье, которое с таким нетерпением ожидал контайша. Но еще до того, как узнали о его последней просьбе, в [17] награду за выдачу барабинских перебежчиков ему и Кула-тайше были отправлены подарки ²², которые были в Москве оценены: для контайши в 250 рублей, а для Кула-тайши в 150 рублей; эти суммы свидетельствуют о дешевизне тех времен или же о высокой цене денег.

* § 24. При отпуске из Москвы послов контайши был дан царский указ от 30 мая 7148 (1640) г. ²³, чтобы свиньи, постельные собачки и индейские куры были куплены в Сибири и отправлены к Ямышеву озеру, где контайша, или Кула-тайша, или же кто-нибудь от их имени должен был их принять. Но так как постельные собачки и индейские куры в те времена были еще в Сибири редкостью, то прошло почти два года, прежде чем была произведена отправка. В 1642 г. 3 июня из Тобольска были отправлены к Ямышеву озеру для контайши ²⁴ индейский петух с двумя курами и четыре постельных собачки. Посланный с ними Яков Бугалаков должен был принять в Таре еще шесть постельных собачек, четыре свиньи и двух боровов. Путь от Тобольска до Тары продолжался две с половиной недели, а от Тары до Ямышева озера — четыре с половиною недели. Здесь Бугалаков застал тайшу Кулу и передал ему все в исправности, после чего отправился обратно и провел в пути от Ямышева до Тары три недели, а от Тары до Тобольска — две недели.

§ 25. Если этими подарками думали еще больше склонить контайшу на свою сторону и окончательно втянуть его в сферу русских интересов, то это все же не удалось. Он сделался от этого только высокомерным и нимало не скрывал, что он у русского царя в большом почете, чем и возбуждал зависть в других тайшах. Чокуру, контайшину брату, было особенно обидно, что Куле выпала такая большая честь, которая, по его мнению, более подобала ему. Его посол представлял в Тобольске, что Кула является только слугой контайши и никаким образом не заслуживает такого большого жалованья, какое он получил; но так как это уже сделано, то его господин надеется, что и он, Чокур, получит государево жалованье — серебряные кубки, братины, сукна, камки и атласы. В ответ на это 1 мая 1641 г. тобольские воеводы отправили Луку Кызылова в посольство к Чокуру ²⁵ и велели передать ему, что контайша заслужил у его царского величества жалованье тем, что выдал барабинских перебежчиков, и что если Чокур-тайша также покажет свою службу, то и о нем будут помнить и не преминут сделать соответствующие представления в Москве.

§ 26. Одновременно с Кызыловым были отправлены также послы к контайше; их звали Семен Неустроев и Мелмамет Кутабердеев. До Тары они провели в пути три недели и оттуда направились к кочевьям Кулы, которых достигли через две недели. В известиях об этом посольстве ²⁶ Кула называется не тайшою, а только кошучи — чиновником. Оттуда они в две недели доехали до переправы через Иртыш. Здесь послы к контайше расстались с Кызыловым, которому оттуда до Чокура оставалось еще четыре недели езды. Он возвратился в Тобольск 30 декабря 1641 г. и привез от Чокура посла по имени Могонако, который повторил его прежнюю просьбу. Такая настойчивость совершенно соответствует обычаям этого народа. Они легко принимают вежливость за нечто должное, а Чокур считал себя еще вправе получить [18] подарки. потому что он слышал, что государево жалованье было послано контайше в награду за выдачу барабинцев, в чем, по его утверждению, он участвовал наравне со своим братом. Ошибка его состояла в том, что свою просьбу он подкреплял угрозами, что и было причиной, почему она не была исполнена.

§ 27. Еще одна поездка послов по делам, касавшимся контайши и Чокура, состоялась в 1642 г.; вместе с двумя бывшими в Тобольске послами контайши, Топшуном и Урускаем, тобольский казак Ларион Насонов и тобольский татарин Мамет Тохтасинов отправились в декабре 1642 г. из Тобольска ²⁷. За десять дней доехали до Тары, где остановились на неделю, и оттуда в два месяца достигли кочевий Кула-кошучи, который три месяца не отпускал их. Кула смело заявлял, что он это делал нарочно, потому что послов контайши, желавших ехать в Москву, так долго задерживали в Тобольске. После этого они провели еще один месяц в пути к стану контайши, который в то время находился в урочище Сары-Кубу ²⁸. Они прибыли туда вечером и в тот же день были у контайши в избе. Через несколько дней они поехали к тайше Чокуру, затем опять возвратились к контайше и пробыли у него еще четыре недели. В продолжение этого времени они получали достаточный корм и питье. При их отъезде контайша отправил с ними своего посла Ургудая и с ним лист, в котором просил об освобождении нескольких киргизов, содержащихся в качестве пленных в Томске. С этим Ларион Насонов с товарищем возвратились 2 сентября 1642 г. в Тобольск, проведя в дороге от ставки контайши до кочевий Кулы один месяц, оттуда до Барабы — три недели, далее до Тары — десять дней и, наконец, до Тобольска — 11 дней.

* § 28. Главнейшей причиной этого посольства было то, что контайша снова начал брать ясак с барабинцев, против чего следовало протестовать. Непонятно, что же, собственно, побудило контайшу нарушить свое прежнее обещание. Калмыцкие сборщики алмана появились уже в 1641 г. Но дело дошло до жалоб только в 1642 г., когда они пришли снова и наложили такой ясак, который барабинцы едва могли уплатить. Они брали по полукоже красной, по сажени сукна и орлиному nepy ²⁹ с каждого юрта. Ясак был собран со всех волостей, даже с тех, которые при прежних сборах не были им обложены. Поименно перечислены при этом волости Тураш, Люба и Тунус, с которых был взят этот тяжелый ясак ³⁰.

* § 29. Когда Ларион Насонов указывал контайше на неправильность этого сбора ясака, контайша со своей стороны жаловался, что русские также берут ясак с киргизов, которые являются его, контайшиными, подданными, что томские служилые люди недавно их повоевали, причем много людей было убито и много захвачено в плен. Среди же пленных находится киргизский князец Изеней, состоящий с ним, контайшей, в родстве, а следовательно, он с одинаковым правом может требовать ясак с русских подданных — барабинцев. Точно такие же речи говорил Кызылову Чокур. Действительно, непостоянные киргизы повсюду искали поддержку, чтобы только избегнуть подчинения русским. За несколько лег до того они заключили договор [19] с калмыками, имевший целью окончательное отпадение от русских и подчинение контайше. Но и без того была допущена большая несправедливость, когда контайша обещал принять в число своих подданных киргизов, уже много лет плативших ясак русским, и незачем было поступать так же неправильно с барабинцами.

§ 30. При отпуске в 1643 г. калмыцкого посла Ургудая в Тобольске не упустили случая снова написать к контайше ³¹ по поводу возникшего дела и особенно настаивать на правах русских и киргизов, потому что от этого зависело разрешение вопроса о сборе калмыками ясака с барабинцев. Контайша в то время находился в урочище Кара-Адсегир. Русские посланники застали там только его жен и детей, так как сам контайша со своим младшим братом, Чокуром, и с другими тайшами, между которыми названы зять его Учурту и Абулай (или правильно Аблай), находились в походе против султана Казахской орды Янгира. Главная жена контайши — Дара-уба Салча приняла русских посланников, взяла у них подарки, состоявшие из двух кусков сукна. В остальном сослалась на мужа. К концу июля контайша возвратился из своего похода, после того как посланники прождали его четыре месяца.

* § 31. Русские узнали следующие подробности об этом походе: все калмыцкое войско, в которое входили также вспомогательные монгольские отряды, состояло из 50 000 человек. После того как при первом нападении калмыки овладели двумя землицами, или двумя народами — мат-киргизами и токманами — численностью до 10 000 человек, Янгир выступил против контайши с 600 человек. Половину своих людей он посадил в засеку, в теснине между двумя горами, а сам с другой половиной спрятался за горою, ожидая прихода калмыков и их нападения на засеку. Произошло так, как Янгир предполагал: в то время как сидевшие в засеке храбро оборонялись, Янгир напал на врагов с тыла, и так как его люди были по большей части вооружены пищалями, то он нанес сильное поражение калмыкам: 10 000 человек их остались на месте. В то же время на помощь Янгиру пришел татарский князь Ялантуш с 20 000 человек. Это побудило контайшу к отступлению, но он сохранил и привел с собой в улус захваченных при первом нападении пленных. Абулгази упоминает ³² о нападении, которому подвергся от калмыков в своих владениях ургенчский хан Шариф-Магомет, умерший в 1052 г. хиджры (христ. 1642). Из этого следует заключить, что султаны Казахской орды были вассалами ургенчского хана или же что война с Янгир-султаном была следствием войны с ханом Шариф-Магометом.

* § 32. В посольских делах с контайшей мы не находим никаких упоминаний о переговорах или соглашениях относительно киргизов и барабинцев. Контайша жаловался только на кузнецких служилых людей, что они незадолго до того повоевали керсагалов, татарское племя, кочевавшее в верховьях реки Томи. Но керсагалы были объясачены из Кузнецка еще в 1632 г. ³³, год спустя они вновь отпали и примкнули к калмыкам. Поэтому их хотели опять привести в повиновение. Кузнецкие служилые люди убили некоторых из них, а нескольких человек захватили в плен и за освобождение их требовали сообразно с их числом выкуп. Этого контайша не хотел допустить. Он выдавал керсагалов за своих людей и требовал поэтому возвращения пленных без выкупа. Русские посланники Григорий Ильин и его товарищ не знали о правах русских на этот народ. Они хотели оправдать кузнецких служилых людей и [20] приписывали все ошибке, происшедшей оттого, что, желая отомстить теленгутскому князцу Мачику, причинившему им много бед, кузнецкие служилые люди вместо него натолкнулись на керсагалов. Таким образом, претензии контайши в отношении керсагалов были только подтверждены, и он стал упорнее настаивать на освобождении пленных.

* § 33. Если посольскими сношениями не всегда достигались главные цели, то нужно признать, что они все же приносили известную пользу благодаря получаемым через них вестям; мы приведем здесь некоторые, привезенные Григорием Ильиным из калмыцкого стана и основанные на его собственных наблюдениях и на рассказах других лиц. Во время пребывания там Григория Ильина контайша жил в урочище Кубак-Сары. В то время было три таких города, и к ним должен был прибавиться еще четвертый, который тогда строился. Города лежали друг от друга в расстоянии одного дня пути, и все были выстроены из камня. В них жили тангутские ламы а также бухарцы, которых контайша поселил там ради пашни. Сам он по калмыцкому обычаю кочевал или, вернее, жил в кибитке, которая могла переноситься с одного места на другое; так же жили все знатные и простые калмыки, находившиеся под его властью.

При отъезде Ильина стан находился у реки Имыла, из чего можно заключить, что и самое урочище Кубак-Сары находилось неподалеку от реки Имыла. Жена контайши Дара-уба Салача была дочерью тайши Урлюка. У нее был сын Очотбу Батыр, незадолго до того женившийся на дочери Куйши. На свадебном пиру Куйша напился пьян, говорил в хмелю, что он пойдет в поход против сибирских городов Тары, Тобольска и Тюмени и будет добиваться того, чего сын его Омбо не смог сделать в прошлый поход. На это Очотбу ответил, что в таком случае он станет на сторону русских и в отсутствии своего тестя разорит его улусы. Во время последнего похода против Казахской орды контайша предлагал Кунделен-тайше присоединиться к нему со своими людьми; Кунделен, однако, отказал под тем предлогом, что он-де живет в дружбе с Янгир-султаном, признавшим себя его сыном ³⁴. Контайша собирался следующей весной отправиться в новый поход против Янгир-султана и одновременно против тайши Кунделена. Поэтому вскоре после своего возвращения из похода он отправил послов к своему тестю тайше Урлюку с просьбой напасть на тайшу Кунделена в то время, когда он, контайша, будет воевать с Янгир-султаном. Но так как послы должны были проехать мимо кочевий Кунделена, то их там захватили вместе с письмом; замысел был раскрыт, и против него приняты меры. Силы Урлюка определялись в 70 000 человек, контайша будто бы мог выставить в поле 20 000 человек, и, кроме того, у него было 10 000 ясачных людей, войско Янгира состояло из 15 000 человек, а Ялантуша — из 20 000 человек.

* § 34. С этими вестями 12 февраля 1644 г. возвратились в Тобольск Григорий Ильин и Кучумбердей Кучуев. С ними приехали два посла ³⁵ от контайши — Долги Чанбаев и прежний Ургудай, привезшие два листа: один — на татарском, а другой — на калмыцком языке. В то время в Тобольске еще не было калмыцкого толмача. [21] В листе, писанном по-татарски, в русском переводе, сделанном одним тобольским татарином, читаем:

«Великому государю и великому князю Баатырь контайша челом бьет. А мы здесь, дал Бог, здоровы. Ты, государь и великий князь, как тебя Бог милует? Ты, государь великий князь<...> я контайша советовали: Ты мне батюшко, я твой сын ³⁶, меж нами орды хто издалече слышит, что меж нами мирно, наши люди меж вашими людьми, а ваши меж нашими не грабливали и не воевали, мирно живут. Вверх Томи воеводы кирсагали наших воевали и погромили, тебе, государю, ведомо ли? А буде по твоему государеву указу громили, вели, государь, наш ясырь отдать назад без окупу. А буде без твоего государева ведома сами погромили, вели, государь, на тех воеводах нам бесчестие доправить и прислать к нам. А за тот ясырь, который парень 10-ти лет, и за того просят 400 соболей ³⁷, по твоему ли государеву указу или собою? А буде ты, государь, не пожалуешь, того ясырю прислать нам не велишь, и совет будет не по-старому. Государь царь, тебе гостинца два елбарса да наручи ³⁸, 2 коня. Вели, государь, меня пожаловать, дать доспех, да пишаль стрельную, да 4 петуха, да 8 куриц индейских. О том, государь, бьем челом. Что тебе, государю, надобно, и о том ко мне лист пиши.

Четыре воеводы ³⁹, наших посланников отпустите ко государю к Москве. С теми ж, с коими Семена послали».

§ 35. Через несколько недель калмыцкие послы были отпущены из Тобольска обратно, но без сопровождения их, как это обычно бывало, русскими посланниками. Было приказано их провожать от Тобольска до Тары и от Тары до ближайших калмыцких кочевий. Последние находились в то время очень недалеко, потому что незадолго до того некоторые калмыцкие семьи из числа людей контайши поселились среди барабинцев, а многие другие жили всего на расстоянии двух дней пути от них. Тарские конные казаки, посланные провожать посланников, уже 12 мая 1644 г. возвратились домой ⁴⁰. От них узнали, что контайша грозит русским и собирается воевать Тару, чтобы получить удовлетворение за керсагалов. Опасались, что чрез своих людей, беспрестанно ездивших от него к барабинцам и обратно, он побудит этот народ к совершенному отпадению, но ничего не произошло, и дело окончилось одним страхом.

§ 36. В Калмыцкой земле, по ту сторону Алтайских гор, был сильный голод, и поэтому многие калмыки перешли в русские пределы ⁴¹. Причину этого голода следует искать в условиях тогдашнего военного времени и неудач, которые контайша потерпел в войнах против монголов и Казахской орды, или же в падеже скота. Многие калмыки умерли от голода, другие же питались рыбой из озера Нор-Зайсан, которая обычно у них в пищу не употреблялась. На этом основано устное предание [22] калмыков, что озеро получило в то время свое теперешнее название из благодарности за его помощь во время голода: калмыки как бы хотели дать ему некоторые преимущества, так как слово «зайсан» означает на их языке «повелитель», тогда как раньше озеро называлось Кысалпу-нор. Барабинцам голод у калмыков причинил также немало осложнений. Их запасы были съедены новыми пришельцами, переполнившими к тому же все окрестные степи и, таким образом, лишившими их возможности охотой и рыбной ловлей пополнить свои запасы. На это они жаловались в Тару, откуда неоднократно напоминали калмыкам, чтобы они не прикочевывали к русским уездам, не чинили притеснений и обид барабинцам; к контайше был отправлен даже нарочный посол Станислав Буткевич из Тобольска для необходимых представлений. Уже собирались применить силу, если бы не удалось ничего добиться добром; однако вскоре калмыки сами ушли из русских пределов, и причин на них жаловаться более не стало.

§ 37. В это время в Астраханском уезде русские нанесли поражение торгоутскому тайше Урлюку. Еще когда к походу только готовились, в Москве пожелали узнать, как на это дело посмотрит контайша. Поэтому было приказано отправить к нему из Тобольска посольство ⁴², чтобы выяснить, в каких отношениях друг к другу находятся он и Урлюк. В Москве хотели даже, чтобы контайша соединился с русскими против Урлюка и напал на него со своей стороны в то время, когда русские выступят против него; поэтому предполагали открыть ему русские планы, которым он должен был способствовать. С этою целью 7 декабря 1643 г. из Тобольска был отправлен к нему стрелецкий сотник Владимир Клепиков с несколькими казаками и татарами ⁴³. Проведя 22 недели в дороге до стана контайши, находившегося в обычном месте в Кубаксарах, и пробыв там десять недель, они отправились обратно и через 12 недель, 14 октября 1644 г., прибыли в Тобольск.

§ 38. Когда Клепиков изложил свое посольское дело контайше, последний ничем не показал, что ему было бы неприятно, если бы русские повоевали Урлюка; однако сказал, что он не пошлет своих людей вместе с русскими, потому что он взял в жены дочь Урлюка и нет такого обычая, чтобы дети воевали со своими отцами; что и другие калмыцкие тайши, из его, контайшиных, друзей, не будут принимать участия в войне с Урлюком. Между тем во время пребывания Клепикова у контайши пришли вести о гибели Урлюка; стало известно также, что сыновья Талай-тайши собирались отомстить оставшимся в живых сыновьям и внукам Урлюка за совершенное им убийство их брата Тайчина. Контайша хотел примирить их и для этого отправился к тайше Кунделену на совет, куда велел позвать и враждующие стороны вместе с другими калмыцкими тайшами. Но сын Талая, Гумба, со своими людьми уже отправился в поход, прежде чем это известие дошло до него.

§ 39. Клепикову было приказано потребовать также возвращения русских ясачных людей, захваченных в плен еще в прошлые калмыцкие набеги Куйшой и сыновьями Талай-тайши. На это контайша возразил, что он в этом деле ничего сделать не может, так как названные тайши от него не зависят. С одинаковой холодностью ответил он на сделанное предложение показать свою верность и дружбу русским, и расположить других тайшей в их пользу, и удерживать от военных действий [23] против русских границ, а если некоторые все же начнут враждебные действия, то идти на них войною. Со своей стороны, он повторял свои прежние жалобы по поводу находившихся в плену в Томске и Кузнецке киргизов и керсагалов, которых он требовал отпустить на свободу, не считаясь со сделанными ему указаниями, что эти люди должны быть наказаны за измену, так как в прежние времена они были русскими ясачными людьми. Он заявил, что в случае неисполнения его требования он будет продолжать взимать ясак с барабинцев. К тому же он угрожал еще начать военные действия против Нарымского острога, но опасаться выполнения этой угрозы было, конечно, мало оснований.

* § 40. С Клепиковым прибыли в Тобольск два посла от контайши, которых документы называют Чуна и Сырян, а иногда — Мурыган или Ямутыга и Сырян ⁴⁴. Они требовали, чтобы их пропустили в Москву, куда они были отпущены 20 мая 1645 г. Переданный ими лист контайши содержал следующее: «Баатырь-контайша. Белой царь ⁴⁵, здорово ли живешь? Я здеся здорово. Меж нами послы ходят. Киргизы наши твоих государевых людей воевали, а твои государевы люди наших киргизов воевали. Меж мирными людьми то неправда. Ты ведаешь деревянные избы, а мы ведаем земляные избы ⁴⁶. А о чем тебе, государю, бью челом, и ты меня тем не жалуешь: у тебя, государя, белого царя, прошаю пансырь доброй, чтоб пищаль не взяла, 10 куриц больших, 5 куриц малых, да 3 борова, да 7 свиней. А с первыми послами послал государю 2 барса да наручи, а с нынешними послами послал к тебе, ко государю, 2 барса. А с теми поминками послов моих отпустити ко государю к Москве; а только не отпустите, и вы, отпустив их назад без государевых послов, и впредь послов меж нами не будет. А что ты, государь, приказывал о царевиче ⁴⁷, и царевич кочует от меня далече на своей земле, и в том твоя государская воля. А что, государь, ко мне послал 5 выдр да 2 сукна ⁴⁸, и то до меня дошло. И к тебе, ко государю, послал 2 посла да 2 кашевара; вели, государь, послов моих взять к себе, к государю, к Москве, чтоб мои послы твои царские светлые очи видели ⁴⁹. Затем, государь, челом бью».

§ 41. Пока калмыцкие послы ездили в Москву, контайшу хотели удовлетворить тем, что можно было достать в Тобольске. Из просимых им подарков послали к Ямышеву озеру на соляных судах ⁵⁰ двух индейских петухов и трех индейских кур, трех боровов и семь свиней, которые там должны были быть переданы ему или кому-нибудь из его людей, кто будет там находиться. Но там не нашлось никого, кто бы мог их принять, и подарки были доставлены обратно в Тобольск. [24]

§ 42. О чем велись переговоры с калмыцкими послами в Москве, можно заключить по царскому указу, данному из Посольского приказа в Тобольск в день отъезда посольства из Москвы, 14 декабря 7154 (1645) г. ⁵¹ Видимо, послы были желанными гостями, так как контайша в ответ на свой лист и переданные послами устно поручения был пожалован царской грамотой. Послы, вероятно, подали надежду на подчинение контайши русским, почему тобольским воеводам при отпуске послов из Тобольска было приказано дать им заверения в высокой царской милости в случае, если контайша будет верно служить его царскому величеству и даст на этом шерть. Его торговых людей будут тогда беспрепятственно пропускать в сибирские города и позволят им беспошлинно торговать. Кроме того, воеводам было приказано, если впредь будут приезжать от контайши в Тобольск послы и требовать, чтобы их пропустили в Москву, то их пропускать без задержки.

* § 43. Это разъяснение было дано послам в Тобольске 30 января 1646 г. Чтобы отстоять права русских, на которые посягал контайша, были сделаны новые представления относительно прежних спорных вопросов. 3 февраля послы отправились через Тару к себе домой ⁵², с ними был отправлен к контайше сын боярский Данила Аршинский, наказ которому мы приводим здесь не вследствие важности его содержания, а скорее как образчик подобных документов того времени. В нем много новых известий, о которых мы узнаем только из этого наказа.

§ 44. «Тобольскому сыну боярскому Данилу Аршинскому с товарищи, приехав, с контайшей говорить: Божиею милостью великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии самодержца и многих государств государя и обладателя его царского величества Тобольского города воевода князь Михайло Семенович Гагарин, да дьяк Иван Переносов, да Григорий Лукин велели тебе поклониться и о здоровье спросить. И буде контайша, выслушав речь, спросит великого государя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии о здоровье, и Данилу Аршанскому с товарищи говорить: Божиею милостью великий государь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии самодержец и многих государств государь и обладатель на своих преславных великих государствах Российского царства, дал Бог, здорово. И буде контайша спросит про воевод и дьяков о здоровье, и Данилу с товарищи говорить: Божиею милостью великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии жалованьем воевода князь Михайло Семенович Гагарин, да дьяки Иван Переносов, да Григорий Лукин на ево государеве службе в Сибири в Тобольску, дал Бог, здорово. А изговоря речь, говорити ему Данилу с товарищи: в прошлом, во 152-м году пришли в Тарской уезд в Теренинскую волость его контайшнны ясашные люди з женами и з детьми 9 изб и живут з государевыми с теренинскими ясашными людьми вместе, да и иные многие контайшины люди от Теренинские и от Барабинской волостей кочуют неподалеку в полуднище и во днище и в дву днищах во многих разных местах, изб во 60 и больши, и ясак с теренинских и з барабинских ясашных людей на него, контайшу, емлют у государевых ясашных людей, в речках бобры выловили, их зверовые промыслы отняли. Да в прошлом же, во 152-м году приходили на Тару з государевым ясаком барабинские ясашные люди — ясаул Улкилдейко Садрасаев с товарищи — и били челом государю, что-де им от колмацких от его контайшиных людей и обиды многие, отняли у них зверовые промыслы и [25] зверовать им не дадут, потому что от них колмацкие люди кочуют поблиску. Да в прошлом. во 153-м году к Барабинской, и Теренинской, и Чоинской волостям Кон Талай да Учерту тайши [приходили] со многими калмыцкими людьми, и кочуют от тех волостей в днище и в полуднище, и зверовые угодья у ясачных людей поотнимали, и обиды и насильства ясачным людям чинят большие, и за тем ясачным людем государев ясак, зверя, добывать стало негде. Да в прошлом же, во 152-м году взял контайша из Барабинской волости к себе в улусы с ясаком барабинскова князца Кулебердейкова брата Касымка с товарыщи 8 человек, и те ясачные люди от нево, контайши, назад не бывали. Да ты ж, контайша, посылал людей своих на государевых киргиских людей войною и их разорил. И ты бы, контайша, государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии служил по-прежнему, Тарского уезду из Барабинской, и ис Теренинской, и ис Чойнской волостей велел колмацких своих людей свесть в свои улусы, и впредь государевых киргиских людей не воевать, и войною в Тарской уезд в Барабинскую и в иные государевы ясачные волости людей своих не посылал, и ясаку з государевых киргиских и с тарских ясачных людей на себя имать и обид и насильства никакова государевым ясачным людем чинить не велел, и Барабинской волости осми человек ясачных людей, которых к себе взял, отпустил назад в Барабинскую волость на старые их кочевья. И вперед людей своих ни по што Тарского уезду в государевы ясачные волости въезжати и обид и насильства чинить не велел. А будет контайша учнет говорить, что киргиские люди преж сего ясак ему контайше давали, и Данилу говорить: хотя будет киргиские люди ясак ему и давали, и то было в ту пору, как они государю изменили, а ныне они, киргиские люди, учинилися под государевою царскою высокою рукою в прямом холопстве по-прежнему и аманаты дали. А наперед сего к государю служба твоя, контайша, была: отдан в Тарской уезд барабинских, и чойских, и теренинских ясачных людей, которые было государю изменили, семей со 100, и за тое службу контайша государевым жалованьем пожалован, послано к тебе государево жалованье, и большое: кубки и ковши серебряные, и отласы, и камки. И ныне б тебе, контайше, государю служить и прямить и добра хотеть. Да в прошлом, во 153-м году по указу блаженные памяти великого князя Михаила Федоровича всеа Русии и по твоему, контайшину, челобитью велено послати ис Тобольска к тебе, контайше, куров индейских и свиней; и в прошлом-де, во 153-м году куры индейские и свиньи посланы ис Тобольска к соляным озерам, а с Тары воеводы послали к человеку твоему Куле, чтоб он послал к соляным озерам и велел принять государево жалованье — куры индейские и свиньи. И к соляному Ямышу озеру человек твой Кула не прислал, и государева жалованья — куров индейских и свиней — отдать было некому. Да будет контайша учнет говорить, что людей своих из государевых ясачных волостей не сведет, и з государевых ясачных людей ясак на себя имать и зверовые промыслы у них отымать велит, и барабинсково князца Кулебердейкова брата Касимка с товарыщи воем и человек не отдаст, и впредь государевых киргиских людей воевать и ясак на себя имать учнет, и Данилу с товарыщи говорить, что он, контайша, от государя на себя гневу и на улусы свои войны и разоренья не навел, не так бы, что Урлюк тайша з детьми своими и со внучаты воровством приходил под государеву отчину под Астрахань и государевых астраханских нагайских и едисанских мурз и татар изменою подсылал и в улусы к себе примал, и за то ево, Урлюково, воровство посыланы на него, Урлюка, с товарыщи государевы ратные люди с вогненным боем, и ево Урлюка з детьми и со [26] внучаты и улусных их многих людей побили, и улусы их войною разорили, а достальные ево Урлюковы дети, не дав з государевыми служивыми людьми бою, ушли бегом в дальние места; и он бы контайша однолично первой своей службы к государю не потерял, государевых тарских ясачных людей отпустил от себя в Томской уезд тотчас и людей своих з государевой земли из Барабинской, и ис Таренинской, и ис Чойнской волости и вперед людей своих ни по што Тарского уезду в государевы ясачные волости въезжати и обид и насильства чинить не велел. Да и иными бы всякими мерами от контайши отговариватца, смотря по тамошнему делу, чтоб ему все неправды выговорить, а в большой задор с ним не войти. Да будет контайша учнет говорить о Изене и о ясыре, который взяли кузнецкие служилые люди в Керсакальской волости, и Данилу контайше говорить, что в прошлых годех киргиские люди государю изменили, ясаку с себя платить не учали, а учали приходить в государевы в томские и в кузнецкие ясачные волости войною, и во 148-м году приходил он Изень с киргискими людьми Томсково уезду в государевы ясачные волости, и многих ясачных людей грабили и побивали и в улусы к себе з женами и з детьми забирали, и за то воровство взят он, Изень, в Томской боем и отдать ево, Изеня, ему, контайше, не доведетца, что он природный киргизженин, а не ево, контайшин, улусный человек: а киргиские князцы и все улусные люди учинились под государевою царскою высокою рукою в холопстве по-прежнему и в винах своих государю добили челом и аманатов в Томской и в иные городы дали. А про Керсакальскую волость и про иные волости и про ясырь от контайши ему, Данилу, отговариватца тем, что приходил Мазик с колмацкими людьми войною под Кузнецкой острог оманом будто для торгу и государевых служилых людей побили и в полон поимали, и за им, за Мазиком, посыпаны ис Кузнецкого острогу государевы ратные люди и его, Мазика, не сошли, а нашли в Кузнецком уезде в Керсакальской, в Мудуской, и в Тутошской, и в Кергедцкой волостях государевых изменников ясачных людей, которые преж того государю ясак платили, а после того государю изменили, надеяся на киргизов, ясаку с себя давать не учали и з государевыми служилыми людьми билися, и тех непослушников и изменников — разных землиц князцов и ясачных людей захребетников, а не ево контайшиных людей, государевы ратные люди войною и под государеву царскую высокую руку привели и государев ясак с них взяли; а которые будет прямые ево, контайшины, улусные люди взяты в полон за неведы, и государь по сыску тех полоняников для его, контайшины, службы отдать ему велел: а он бы контайша в тех людей, которые от него отдалели и живут юртами своими в разных местах, а подошли блиско государевых сибирских городов и х Кузнецкому и х Красноярскому острогу, а преж сего государев ясак платили, или которые ясаку государю не платили, а от него от контайши отдалели и не его контайшины разных землиц князцы и их ясачные люди захребетники, а нехотя государю ясаку платити и послушны быть, закладываютца за него за контайшу, так же что и наперед сего Тарского уезду князец Когутейко с товарищи, изменя государю, отходили к нему х контайше в улусы, и он, контайша, служа государю, тех тарских татар князца Когутейка с товарыщи, и з женами, и з детьми в Тарском уезде государю отдал, и он бы контайша ныне так же служил государю, в тех людей князцов и ясачных людей, которые от него удалели, а живут близко Кузнецкого и Красноярского острогов, в юрты разных землиц захребетники, не вступался и закладыватца им за себя не велел. И которые воры впредь изменят государю, учнут к нему контайше в улусы приходить, и он бы [27] контайша тех воров государевых изменников к себе в улусы не принимал и отдавал их в сибирские городы на старые их кочевья, где они жили наперед сего, а ссоры в том и задору не чинил. А государь на его контайшины улусы ратных своих людей посылать не велел и впредь потому ж посылать не велит, только от него контайши и от улусных ево людей задору государевым служилым и ясачным людем нигде никакой тесноты и войны не будет. А будет контайша про Изена и про Мазика и про керсакальской ясырь говорить не учнет, и ему, Данилу, тех речей не говорить. Да ему ж, Данилу, контайше говорить: как он, контайша, вперед учнет послов своих в Тобольск присылать и о каких делах, а учнетца ему в Тобольск писать, и он бы прислал листы татарским письмом, а контайшиным письмом листов не присылал, потому что калмыцково письма и на Москве перевесть некому. Да ему ж, Данилу с товарыщи, будучи у контайши в улусах, всяких вестей проведывать тайно, чтоб ему было не явно, и что у них про то в улусех говорят, что государевы ратные люди Урлюка тайшу з детьми и со внучаты побили и улусы их разорили, есть ли на них от того ужась и чево от них вперед чаять».

§ 45. У нас нет сведений о том, что последовало за посольством Данилы Аршинского. Мы знаем только, что в 1647 г. был в Москве посол от контайши Нойенда ⁵³, который в 7157 (1648-1649) г. возвратился в кочевья к контайше, что в конце 7155 (1647) г. контайша грозил войною сибирским пограничным городам и что в конце зимы 1649 г. ⁵⁴ контайшины калмыки во главе с Секылом, сыном Кулы, произвели нападение на Томский уезд, причем опустошили Шегарскую волость и убили много людей. По указу, посланному из Москвы в Тобольск, следовало отправить к контайше посольство, чтобы говорить с ним об этом открытом нарушении мира, но так как в то время в Тобольске не было никаких послов ни от контайши, ни от других калмыцких тайшей, то этот указ не был исполнен, потому что тобольские воеводы опасались, что едущие без охраны послы могут быть ограблены или даже убиты разъезжавшими в степи калмыками. Кроме того, было известно, что жившие на пути калмыки, которые должны были снабжать послов лошадьми, это не делали, если их к тому не понуждали знатные люди их собственного народа.

§ 46. В марте 7158 (1650) г. в Тобольске от послов калмыцкого тайши Дойен-Онбо ⁵⁵ узнали, что контайша твердо решил воевать Томский, Тарский и Тюменский уезды, для чего он требовал от Дойен-Онбо помощи людьми, в которой, однако, Дойен-Онбо ему отказал ⁵⁶. Как на причину войны, контайша указывал на то, что посланные им в Москву послы еще не возвратились и что с русской стороны воевали киргизов, которые являлись людьми контайши. Но так как в это время не было предпринято похода против киргизов и после 1647 г. от контайши не ездили послы в Москву, то это известие следует отнести к событиям предыдущих лет.

§ 47. Между тем по приказу из Москвы к контайше было отправлено в 1650 г. посольство, о чем первого июля того же года была послана в Москву отписка ⁵⁷. Во главе посольства был поставлен вновь стрелецкий сотник Владимир Клепиков, в наказе которому было предписано требовать возвращения пленных, захваченных Секылем, [28] сыном Кулы, в Шегарской волости, и наказания Секыля и его отца Кулы, и предотвращения в будущем подобных враждебных действий. Клепиков застал контайшу в его обычном кочевье, в Кубаксарах (Сары-Кубаке), где он все еще был занят постройкой города. Сначала можно было думать, что контайша даст полное удовлетворение русским за все понесенные убытки; он утверждал, что ничего не знал о набеге Секыля, и, казалось, его не одобрял. Но когда Секыль был призван к ответу, то он привел в свое оправдание несколько пустых поводов, побудивших его напасть на русских: так, он ложно утверждал, что незадолго до того набега томские служилые люди напали на один улус контайшиных людей, который он так и не сумел назвать, и из сорока семей часть перебили, часть захватили в плен. После этого контайша признал, что нападение было законной местью, и Клепикову был дан ответ: пусть выдадут находящихся в Томске калмыцких пленных, тогда контайша прикажет разыскать русских ясачных людей, которые находятся в плену у его людей, и отправит их обратно в Томск.

§ 48. Клепиков возвратился в Тобольск 4 декабря 1650 г. С ним приехало девять калмыцких послов от контайши, от его жен и детей. Самого знатного из них звали Енеем. Они требовали, чтобы их отпустили в Москву, но в предыдущем году в Тобольске был получен указ, согласно которому желание послов не могло быть исполнено. Часть привезенных ими подарков поражала своей ценностью и редкостью, другие же являлись обыкновенными и ничего не стоящими вещами. В архивном документе об этом посольстве приводится список их вместе с денежной оценкой, сделанной им в Тобольске ⁵⁸. То, что контайша просил в обмен, состояло из вещей, о которых уже вошло в обыкновение вести посольские сношения, но в том же перечне появилось нечто новое, что показывало совсем новые стремления и новые желания контайши; так, он просил отпустить к нему с его послами разных ремесленников; в его списке были названы: два плотника, два каменщика, два кузнеца, два бронника; кроме того, он хотел получить один панцирь, пищаль винтовую, свинец, меди-шумихи, 20 свиней, пять боровов, пять индейских петухов, десять куриц и колокол.

* § 49. Само собою разумеется, что только меньшая часть того, о чем просил контайша, могла быть отправлена к нему. Было признано достаточным послать десять фунтов меди-шумихи, свиней и индейских петухов, которых следовало купить в Тобольске и передать послам. Указ об этом пришел в Тобольск только 24 октября 7160 (1651) г., послы к тому времени уже уехали обратно. Они сами настаивали на своем скором отпуске, в чем им не хотели отказывать. Сын боярский Иван Байгачев отправился с ними в качестве посланника к контайше. В Тобольске было получено известие, что послы находятся еще в Таре, и, следовательно, медь-шумиха могла быть послана им вслед. Свиней же и индейских петухов послы сами просили прислать следующим летом на соляных судах к Ямышеву озеру, куда контайша со своей стороны пришлет кого-нибудь для их приема.

* § 50. Это было время, когда Батыр-контайша покорял различных мелких тайшей, до того не признававших над собой никакой власти, и строил основание для внутреннего могущества своего государства; приготовления к этому мы уже видели выше ⁵⁹. Описание удачных последствий его политики не входит в нашу задачу. Для [29] достижения их ему было необходимо сохранять мир со своими соседями. В отношении Сибири он совершенно не хотел иметь каких-либо дел с русскими. Он не отправлял более послов в Тобольск, и к нему, следовательно, также никто не приезжал. Возможно, что он не желал, чтобы о его успехе стало известно прежде, чем он довел свое дело до конца. Он умер около 1660 г.; в этом году в управлении стали принимать участие его сыновья, Батыр же после этого года больше не упоминается.

* § 51. Два калмыцких тайши — Учурту и Аблай были в то время очень могущественны и жили всегда в полном согласии с Батыр-контайшей. Учурту был женат на дочери контайши, а Аблай был братом Учурту ⁶⁰. Они происходили из отдельной орды Хошот и были сыновьями Гузи-хана, жившего со своими людьми в стране Коко-нор ⁶¹. После своего ухода оттуда Учурту обычно кочевал около озера Зайсан; Аблай же жил на Иртыше, где и до сих пор можно видеть построенные им каменные палаты, называемые Аблайкит ⁶². Мы уже видели выше ⁶³, что в 1643 г. они участвовали в войне против контайши с Казахской ордой. Упоминалось также ⁶⁴, что Аблай в 1650 г. отправлял в Тобольск посольство, чтобы просить для себя панцирь, оставшийся от Ермака. В 1654 г. на своем пути в Китай мимо него проехал с посольством Федор Байков ⁶⁵. Другие происшествия с ними будут рассказаны далее.

§ 52. Мы переходим опять к событиям, относящимся к Кучумовым царевичам и малым калмыцким тайшам, изложение которых было прервано в предыдущей главе. Несмотря на редко представлявшиеся к тому случаи, и те и другие не прекращали враждебных действий против русских. Не помогало и то, что русские, имея целью установить мирные сношения, только в крайних случаях прибегали к мерам строгости и наказаниям за дерзость. Бедность вынуждала калмыков на грабежи, а привычка сделалась второй натурой. Кучумовы царевичи совершенно сроднились с калмыками, вместе с которыми они постоянно кочевали и с которыми были связаны брачными отношениями.

§ 53. В марте 1649 г. калмыки произвели небольшой набег на Исеть; в устье реки Барневки были пограблены и захвачены в плен слободские жители, приехавшие туда для ловли рыбы ⁶⁶. Бывшие на посольстве у Девлеткирея служилые люди привезли в июне в Тобольск вести ⁶⁷, что царевич Бугай намерен при помощи калмыков произвести во время жатвы нападение и что он призвал к совместным действиям Девлеткирея. В конце июля в Тобольск вернулись посланники, бывшие у контайши ⁶⁸, от которых узнали, что Ирдени-контайша преследовал оставшихся в живых сыновей и внуков тайши Урлюка, которым нанес несколько поражений, но оказался сам под угрозой нападения со стороны Батыр-контайши. Кунделен и Дойен-Онбо приложили все свои силы, чтобы прекратить эти междоусобия, но Ирдени не желал их слушать. Его кочевье находилось в верховьях реки Яика. Отпустив тобольских посланников, Ирдени снарядил посольство и торговый караван в Уфу, которые, однако, не могли [30] там быть приняты вследствие царского указа, запрещавшего Уфе заниматься посольскими делами. На обратном пути послы Ирдени подверглись нападению со стороны башкир и были ограблены. В следующем октябре 500 калмыков с тайшой Тоялбу во главе пограбили русских и татар в шести днях пути от Тюмени, на реке Тоболе ⁶⁹. В ноябре калмыки дошли до Мияса ⁷⁰. Они были особенно озлоблены против уфимских татар и башкир, незадолго до того по дороге в Уфу напавших на калмыцкое посольство и побивших его людей ⁷¹.

* § 54. В 1650 г. к царевичу Девлеткирею был отправлен из Москвы посол ⁷², которого он почти до смерти заморил голодом, выдавая ему и его людям не более одного барана на месяц. В то же самое время сопровождавший посла уфимский татарин содержался в довольстве и с избытком снабжался продовольственными припасами. Этот уфимский татарин рассказал царевичу, что брат его Аблай умер в Москве, а в Уфе делаются приготовления, чтобы воевать его самого и его двоюродных братьев. Но приготовления были направлены против калмыков. 800 человек башкир и кипчаков (башкирское племя, сохранившее еще старое название их страны) отправились тогда из Уфы в поход, в то время как в уезде на реке Аи оставалось еще 600 человек на случаи нападения калмыков.

* § 55. С этого времени калмыцкие тайши и Кучумовы царевичи стали серьезно готовиться к войне. Несколько тобольских и тарских служилых людей, бывших на посольстве у Кунделен-тайши и у тайши Талая Убаши ⁷³, привезли в августе месяце вести, что Тайчин-тайша, сын Урлюка, Кунделен-тайша, Дойен-Онбо и царевичи Девлеткирей и Бугай грозят нападением. Из Уфы пришла весть ⁷⁴, что царевичи и калмыцкие тайши имеют до 3000 человек воинских людей. Действительно, они пришли в сентябре месяце 1651 г. и одновременно произвели два набега: один — на реку Исеть, где сожгли Далматов Успенский монастырь, и другой — на Тарский уезд.

§ 56. Посланные предыдущим летом в посольство к тайшам Ешкепу и к Лаузану тобольские казаки возвратились в Тобольск 8 сентября и рассказали ⁷⁵ со слов калмыков, что Девлеткирей действительно вышел с 200 человек и пошел войною под сибирские города, но куда именно, они не знали; Девлеткирей требовал помощи людьми от Чечен-тайши, но получил отказ. Это побудило Чечен-тайшу отправить в Тобольск посольство, чтобы отметить свои заслуги перед Россией. Об участии самого Девлеткирея в нападении на Далматов монастырь мы ничего не знаем. На обратном пути пленных в количестве 20 человек вел царевич Кучук. На Ишиме, около устья речки Бурлука, их повстречали тобольские казаки и татары, бывшие на посольстве у калмыцкого тайши Дойен-Онбо и у вдовы Талай-тайши Ахайи ⁷⁶, и выкупили часть этих пленных.

* § 57. Тарский уезд подвергся двойному нападению. Первое произвел царевич Бугай, имея с собой не более 30 человек ⁷⁷, причем он применил хитрость и выдал [31] себя и их за людей, принадлежавших к посольству. 17 сентября 1651 г. они пришли в татарскую деревню Биргамакову ⁷⁸ Аялынской волости на реке Таре. Так как благодаря их обману никто не думал защищаться, то Бугаю и его людям было нетрудно разграбить деревню, а жителей с их женами и детьми захватить в плен. Слабость заставила неприятеля, как это было в обычае у Кучумовых царевичей и калмыков, поспешить укрыться с захваченной добычей в безопасном месте. По этому случаю в Таре решили предпринять поход против царевича, но так как он успел уже далеко уйти, то удар пришелся не по тем, на кого он был направлен.

§ 58. Сын боярский Влас Чередов во главе служилых людей ⁷⁹ шел десять дней по вражеской сакме, не встречая никого. Наконец около урочища Беш Тавалга он наехал на калмыцкие улусы, которые и должны были вознаградить его за понесенные труды. В улусах было 17 кибиток, принадлежавших людям тайши Ешкепа, и три кибитки улусных людей тайши Талай-Абаши, брата Ешкепа. Калмыки оказали русским сопротивление. Произошло сражение, в которым калмыки потерпели поражение, и 70 человек из них было захвачено в плен. Кроме того, в добычу досталось 40 верблюдов, 300 лошадей и 500 голов рогатого скота. Однако Ешкеп и Талай жили в мире с русскими. Русские обменивались с ними посольствами и вели с ними торговлю. Поэтому обращаться описанным образом с их людьми казалось несправедливым. На это жаловался Талай-Абаша одному тобольскому татарину, приехавшему к нему для торговли, и просил его сообщить в Тобольске о возврате захваченных пленных, за что обещал воевать Кучумовых царевичей и в случае, если удастся их захватить, доставить в Тобольск. Но если верить тарским казакам, у них были свои основания, почему калмыки были в ответе. Среди калмыцких лошадей они будто бы узнали некоторых своих лошадей, угнанных у них раньше. Кроме того, они видели у калмыков русскую одежду. Поэтому калмыки были заподозрены в том, что они перед тем занимались грабежом русских. Дело было переслано для решения в Москву, и мы не имеем сведений о том, чем оно кончилось. Впрочем, по слухам, царевич Бугай со своими людьми, число которых не превышало числа находившихся при нем во время последнего нападения, кочевал около озера Богданай-бейду, Девлеткирей же имел 200 человек и кочевал обычно на Ишиме или, вернее, на впадающей в него речке Четете, неподалеку от горы Итик.

§ 59. Вскоре после этого, 18 ноября, калмыки произвели новое нападение на татарскую деревню Чиплиярову, лежавшую на Таре ⁸⁰. Во главе их был Девлеткирей. При нем был его сын, не названный по имени, и зять Гуру Багашаев. Захватив полон и имущество жителей, они подожгли деревню и поспешили возвратиться вверх по Иртышу. Для преследования их вновь были высланы служилые люди и татары под начальством ротмистра Андрея Кропотова, проявившего довольно рвения и, вероятно, достигшего бы цели, если бы неповиновение собственных людей не помешало ему в этом. Перед выступлением служилые люди не получили жалованья. Поход обещал быть долгим. Возможно, что для пропитания служилых людей не было взято довольно припасов. Одним словом, 50 человек одновременно покинули своего начальника ⁸¹, и у Кропотова осталось не более 80 человек русских и 30 человек татар. [32] Это произошло в урочище Карташев Яр, на восточном берегу реки Иртыша, где впоследствии было построено село Карташев погост. Кропотов хотел все же продолжать свой путь, но, придя к острову, носившему издавна, неизвестно почему, название «Серебряный остров», получил предостережение от калмыцких послов, отправленных тайшою Аблаем в Тару, что перед своим походом на Тару Девлеткирей оставил повыше этого острова свой кош, а их послов заставил до своего возвращения оставаться там же, чтобы на Таре не узнали о его намерении. Теперь же он возвратился из похода и стоит в полной готовности. Получив такие вести, Кропотов возвратился обратно, а непослушные казаки, которые, кроме того, во время похода чинили насилия татарскому населению Аялынской волости, понесли заслуженное наказание ⁸².

§ 60. На проходившее в исходе ноября месяца мимо стана Девлеткирея калмыцкое посольство, отправленное вдовой Куйша-тайши и его старшим сыном, Абатур-тайшой, вместе с несколькими бухарскими купцами, напали люди царевича, заставили их не только бросить всех лошадей, весь рогатый скот, овец и все товары, которые были с ними, но даже покинуть несколько раненых бухарцев. Желание получить добычу у царевича было так велико, что он не пощадил не только своих кровных союзников-калмыков и отправленное ими посольство, но даже и торговый караван, пользующийся у восточных народов исключительным правом неприкосновенности.

§ 61. С наступлением лета 1652 г. снова возникло беспокойство из-за Девлеткирея, потому что бывший у тайши Кокшетбы посланцем тобольский татарин привез весть ⁸³, что Девлеткирей и Дойен-Онбо собирают большое войско из калмыков и хотят произвести набег на русские границы. То же подтверждалось и другими ⁸⁴. Однако ничего значительного не произошло, и нам известно только, что в августе и в сентябре месяцах на реке Исети показывались калмыки ⁸⁵, но не говорится ничего об их враждебных действиях.

§ 62. В это время происходила кровопролитная война между башкирами и торгоутскими калмыками ⁸⁶. Сперва напали башкиры и захватили большую добычу, но сыновья тайши Урлюка, собрав большое число калмыков, бросились за ними вслед и убили 300 башкир, но и сами потеряли 400 человек.

§ 63. В ноябре месяце прошел слух, что Ешкеп-тайша готовится к войне с русскими ⁸⁷, и, судя по сказанному выше, этому можно было поверить. Однако позднее стало известно ⁸⁸, что он сильно озабочен своей собственной безопасностью, так как боится нападения контайши и его союзника тайши Аблая, вдовы Куйша-тайши и ее сына Абатур-тайши.

* § 64. В связи с этим упоминается калмыцкий род дербенцы, или, по калмыцкому произношению, дербень. Это название как будто противоречит приведенному нами ранее объяснению слов «дербень уйрят» ⁸⁹. Во всяком случае, такой род существовал и отчасти существует до сих пор, и отличительным названием его всегда [33] было «дербен». Когда калмыки в начале прошлого столетия пришли в Сибирь, то во главе их орды был Далай, или Талай-тайша, о котором приходилось часто упоминать. Его отец Чечен-Онбо, как это видно из китайских известий, жил в стране Коко-нор. Некоторые из его потомков соединились с элютскими калмыками, другие — с тергетскими. Они происходят от Тайчин-тайши, сына Талая. Его сын и наследник Ешкеп, или Гешкеп-тайша, назван в известиях, записанных мною со слов калмыков, Гишкип. Сын Ешкепа, Джал-тайша, кочевал около той каменной постройки на Иртыше, которую калмыки называют по его имени Джалин-Обо, а русские — Калбасунской башней ⁹⁰. Попав под власть элютов, он был принужден покинуть Сибирь. В конце концов Джал-тайша поселился у реки Чой, на границе между калмыками и землей Казахской орды, где он, кажется, и умер в 1729 г. в возрасте 90 лет. Его сыновья и после того пользовались уважением среди тамошних калмыков. Другая ветвь рода дербен оказалась среди тергетов; она происходит от младшего сына Талай-тайши, Солом-Серена. Сына Солом-Серена звали Менкотемир, после него остался Четер-тайша, имевший двух сыновей — Лаван Дондука и Гунгу Дорджи. Сын первого из них, Галдан-Черен, является в настоящее время главой семьи и всех причисляющих себя к роду дербен.

§ 65. Но вернемся опять к нашему рассказу. В 1653 г. из Тюмени были отправлены 350 человек к реке Ишиму против царевичей Девлеткирея и Канзуяра. По отсутствию хороших проводников служилые люди сбились с пути и возвратились, ничего не сделав. Во главе этого похода были казачий и стрелецкий голова Никита Янцов и татарский голова Афанасий Бибиков. В августе того же года калмыки произвели набег на Исеть ⁹¹. В ноябре 1653 г. царевичи Бугай, Кучук и Канзуяр стояли с воинскими людьми вблизи Тобола ⁹². В мае 1654 г. калмыцкие воинские люди перешли через Исеть и подошли к реке Пышме ⁹³. В августе того же года прошел слух, что царевич Девлеткирей ожидает послов от русских ⁹⁴ и собирается, если они придут, вести себя смирно, если же не придут, то продолжать свои набеги. В октябре 1654 г. на Тобол пришли калмыки под предводительством Айгучи, или Айгуши, тайши, сына Тайчин-тайши и внука Талай-тайши ⁹⁵, и ограбили нескольких охотившихся там тюменских татар. Тайша велел объявить, что он сделал это потому, что из Тюмени ходили в поход против калмыков и забирали у них полон.

§ 66. В то же время продолжалась война между Батыр-контайшей и ханом бухарским Янгырем ⁹⁶, и малые калмыцкие тайши немало боялись обоих, а потому многие из них прикочевали ближе к русским пределам. Ездивший в посольство к Чечен-тайше тобольский служилый татарин привез весть ⁹⁷ о враждебных намерениях Кучумовых царевичей и многих калмыцких тайшей. Тобольские посланники, которые в июле 1655 г. были у калмыцких тайшей Дора и Карачи ⁹⁸, встретили царевича Бугая и его братьев. Последние не скрывали, что осенью собираются идти воевать русские [34] уезды. Действительно, в августе того же года они сделали набег на тобольские волости ⁹⁹. С другой стороны, в том же году башкиры произвели удачный поход против калмыков. Улус Айгуши-тайши был разгромлен в его отсутствие, много людей перебито, жены и дети уведены в плен, и захвачена богатая добыча, состоявшая из скота ¹⁰⁰.

§ 67. Про царевича Бугая и его двоюродных братьев Канзуяра и Чучелея, сыновей Аблая, сообщали в 1656 г. ¹⁰¹, что они покинули общие с Девлеткиреем кочевья на Ишиме и отправились куда-то воевать. В июле 1657 г. Чечен-тайша, внук Талай-тайши, [35] велел своим посланцам сообщить тюменскому воеводе ¹⁰², что Девлеткирей и его родные и двоюродные братья стоят на Иртыше в полной боевой готовности с 600 людей. Повод к войне Девлеткирей видел в том, что в августе от него сбежали на суда, пришедшие к Ямышеву за солью, 22 татарина, взятые им в 1651 г. в плен в Тарском уезде ¹⁰³. Он послал требование об их выдаче, угрожая в противном случае идти под государевы города.

§ 68. Подобные угрозы продолжались также в 1658 г. ¹⁰⁴, однако ничего существенного не произошло. Кучумовы царевичи старались получить помощь людьми от тайши Аблая, но последний отказывал им. Между тем ямышевские соляные суда не [36] были в безопасности, так как царевичи занимали оба берега Иртыша и были почти всегда в боевой готовности.

§ 69. В 1659 г. в Тюмени было два калмыцких посольства. Одно — от Евчен-тайши, сына Тайчина и внука Талая, другое — от сыновей Кунделен-тайши — Ерки Тайчина, Дорджи и Далая-Убаши — и сына Ерки Тайчина — Ишкепа, с которыми прибыло для продажи 1150 лошадей, 234 головы рогатого скота и 1000 овец. По поводу подарков, привезенных послами для царского двора, по калмыцкому обычаю был запрошен Сибирский приказ, следует ли отправлять эти подарки в Москву, так как они часто бывают очень плохими. 29 февраля 7168 (1660) г. на это последовало распоряжение ¹⁰⁵ прислать в Москву только те подарки, которые будут представлять особую ценность.

§ 70. Наконец Кучумовы царевичи привели в исполнение свои угрозы и произвели нападение на татарские волости, расположенные в Барабинской степи ¹⁰⁶. Девлет-кирей не участвовал в этом деле, а были царевичи Бугай, Кучук, Канзуяр и Чучелей, к которым присоединились калмыки Кузан-тайши, сына Урлюка, и Ешкеп-тайши, внука Талая. Вражеское войско состояло не менее чем из 1000 человек. Весть об этом набеге достигла Тары 28 ноября 1659 г. Первым делом воевода князь Михайло Шаховской выслал сына боярского Козьму Заливина с 60 служилыми людьми для наблюдения за передвижениями неприятельских воинских людей. Они должны были защищать единственную деревню в Тунусской волости — Чичакову, в которую служилые люди прибыли 30 ноября. Раньше, чем из Тары успели отправить второй, более сильный отряд служилых людей, пять волостей Тарского уезда — Тунусская, Любайская, Кулебинская, Чойская и Барабинская — уже были разорены, 59 мужчин и две женщины убиты, 358 человек мужского и 375 женского пола, считая и детей, захвачены в плен, и все их имущество разграблено. После этого царевичи спешно возвратились обратно.

§ 71. Когда весть о нападении пришла в Тобольск, оттуда были отправлены на помощь Таре 100 русских служилых людей и 100 татар под начальством литовского ротмистра Данилы Аршинского и татарского головы Саввы Турского. Они прибыли туда 26 декабря и увидели, что их помощь более не нужна, так как тарские служилые люди уже сами пустились в погоню за врагом. Идя по его следу, они зашли за реку Омь, при этом погибло 50 человек калмыков, людей Кузана-тайши. Это произошло в первых числах декабря под начальством сотника Юрия Шатова и сына боярского Козьмы Заливина, причем никто с русской стороны не был убит и только 13 человек были ранены. Один пленный калмык рассказал, что он и его товарищи без ведома своего тайши присоединились к нападавшим, когда они проходили мимо их улуса. Ввиду этого нападения из Москвы последовал 27 февраля 7168 (1660) г. указ предпринять против Кучумовых царевичей и калмыков совместный поход из Тобольска, Тары и Тюмени.

§ 72. Это было уже несколько лет заветным желанием русских и татар Тарского уезда. Приказ городовым воеводам не предпринимать похода против царевичей и калмыков без ведома тобольского воеводы, а требовать из Тобольска в случае нужды помощи и дожидаться ее был особенно тягостен для Тары, которая чаще других [37] подвергалась неприятельским нападениям. Служилые люди имели выгоду от этих походов, так как забирали добычу и полон, а татары надеялись ослаблением врага обезопасить себя впредь от его нападений. В 1659 г. тарские ясачные люди подали тарскому воеводе челобитную, в которой просили предпринять поход против царевичей и калмыков. Когда последним нападением им были причинены большие убытки и разорение, они с еще большей настойчивостью повторили свою просьбу. Они приписывали смелость врагов тому обстоятельству, что те будто бы были осведомлены о запрещении предпринимать против них военные действия без ведома тобольского воеводы. Но, несмотря на это, отмеченный выше московский указ о походе против Кучумовых царевичей и калмыков не мог быть исполнен прежде, чем последовало новое вражеское нападение.

§ 73. Тарский воевода успел уже отпустить обратно 200 человек, присланных к нему на помощь из Тобольска, когда поступило известие ¹⁰⁷, что 17 января 1660 г. калмыки напали на Тунусскую волость и разорили деревню Алтымбаеву и еще несколько других татарских деревень. В деревне Чичакове был острожек, в котором стоял тарский сын боярский с отрядом служилых людей. Накануне нападения другой отряд служилых людей прошел мимо острожка, направляясь в Барабинскую волость. Каждый отряд состоял не более как из 30 человек. Предполагали, что враги постараются сперва уничтожить служилых людей, чтобы потом иметь свободные руки для расправы с татарами. Они совещались об этом, но считали себя недостаточно сильными, чтобы вступать в бой с русскими, обладавшими огнестрельным оружием. Нападавшие принадлежали к теленгутам, бывшим под защитой Ешкепа, кочевья которых находились на Иртыше. Нагрузив бывших при них 30 свободных верблюдов награбленным добром, теленгуты поспешно удалились.

§ 74. Тогда же была получена весть ¹⁰⁸, что со времени последнего нападения Кучумовых царевичей тергетские калмыки все еще находятся в Барабинской степи, около озера Чана, на реках Чилиме и Карагате. На этих реках раньше жили барабинские татары, а те, которые сами там не жили, ходили туда на охоту и ловили в этих реках бобров. Теперь они были оттуда вытеснены калмыками. Они просили об оказании им помощи, так как калмыки не уйдут по доброй воле с этих земель, и их можно прогнать только силой. Утверждали, что царевичи Бугай, Кучук, Канзуяр и Чучелей тоже стоят неподалеку, на речке Юргел, впадающей в реку Багал ¹⁰⁹, или Балагу, но это было неверно, так как царевичи кочевали около Иртыша, и вблизи Чана оставались только в небольшом числе калмыки.

§ 75. Наконец 30 марта из Тобольска к Таре на помощь были отпущены служилые люди в количестве 100 человек русских и 100 татар, как и в предшествующем походе, и под начальством тех же Данилы Аршинского и Саввы Турского ¹¹⁰. 6 апреля вслед за ними были отправлены еще 90 человек под начальством сына боярского Ивана Ушакова, а на Тюмень послан приказ отправить оттуда прямою дорогою в Тару 75 человек. Аршинский и Турский прибыли со своими людьми на Тару 18 апреля. Остальные служилые люди задержались надолго, и поход пришлось отложить на несколько недель. [38]

§ 76. Тем временем в исходе зимы барабинские татары сами произвели нападение на калмыков, кочевавших около озера Чана; им оказал содействие находившийся в Барабинской волости с 30 служилыми людьми сын боярский Иван Макшеев ¹¹¹. Он согласился стать во главе татар, взяв с собою, кроме того, 19 человек служилых людей. Самих татар было 150 человек. Поход был совершен большинством участников на лыжах, так как конных было только 40 человек. Они потратили почти целую неделю, чтобы найти калмыков. Наконец, у речки Юргел, неподалеку от озера Чана, по сю сторону речки Кара-су и Бихини, они встретили от 20 до 30 кибиток, принадлежавших людям тайши Лаузана. При первом же нападении было убито до 50 калмыков, а остальные вместе с женами и детьми были захвачены в плен; их было 40 человек. Все их животы достались в добычу. 3 мая сын боярский Иван Макшеев возвратился на Тару, где его участие в нападении без приказания на врага не встретило одобрения. Он оправдывался тем, что татары заставили его силой участвовать в нападении, и в доказательство приводил то, что он получил от них на свою долю всего четырех полонеников, так как остальных 36 они оставили себе, чтобы обменять их потом у Лаузан-тайши на пленных татар.

§ 77. В это же время от Лаузан-тайши возвратились на свои прежние места 50 и от Кучумовых царевичей 40 человек барабинских татар и рассказали ¹¹², что своим освобождением они обязаны сыновьям контайши и тайше Аблаю, которые отправили к Лаузану и к Кучумовым царевичам послов и с большими угрозами потребовали от них освободить всех пленных барабинцев и отпустить их к себе домой. Но царевичи и Лаузан отправили обратно только старых и немощных людей, а здоровых и молодых оставили у себя. Из сыновей контайши здесь при этом был назван Чечень-тайша, который вместе со своими братьями отправил послов. Цель у них была та, чтобы не понести убытков от барабинских татар, так как они не хотели отказываться от начатого покойным контайшей взимания ясака с барабинских татар.

§ 78. 31 мая выступили с Тары, согласно указу, в поход ¹¹³ сперва тобольские служилые люди, прибывшие в первую очередь, затем к ним были присоединены тарские служилые люди под начальством сотника Юрия Шатова и детей боярских Козьмы Заливина и Александра Чередова. На следующий день прибыл Иван Ушаков с остальными тобольскими людьми и из Тюмени — Петр Олсуфьев и Карп Ошурков с тюменскими служилыми людьми. Они отправились 7 июня. Дальнейших сведений об этом походе не имеется, но можно заключить, что он был успешным, так как после него наступило более спокойное и безопасное положение в Сибири.

Комментарии

1. История Сибири, II, гл. 9, § 5-7, 39.

2. Там же, § 8, 11, 17, 20, 34, 35.

3. Там же, § 13.

4. Прилож. № 42.

5. История Сибири, II, гл. 9, § 62.

6. История Сибири, I, гл. I, § 24.

7. История Сибири, II, гл. 9, § 7, 8, 21.

8. См. о нем: Abulgazi. Histoire genealogique des Tatars, с. 758.

9. История Сибири, II, гл. 9, § 63.

10. Прилож. № 62.

11. <Сын боярский Томила Петров неоднократно упоминается в документах 1616-1640 гг. См.: История Сибири, II, Прилож. № 119, 122, 292, 298, 382 и др.>

12. История Сибири, II, гл. 9, § 65.

13. Это мог быть также муж его сестры, так как слово «зять» означает и то и другое.

14. История Сибири, II, гл. 9, § 66.

15. Там же, § 24.

16. Хотя подобные отчества, как, например, в данном случае Бугонаев, неупотребительны у калмыков, как и у других восточных народов, но я его указываю, так как оно встречается в архивных документах. Спрашивать об имени отца и называть его вместе с собственным именем для различения-согласно русским обычаям. Бугонаев обозначает, следовательно, что отца Абана звали Бугонаем.

17. Про барабинских и кузнецких татар, из которых часть, как мы уже видели выше (История Сибири. II, гл. 9, § 24), тоже были двоеданцами, говорили, что они платят русским ясак, а калмыкам-алман. Калмыцкое слово «алман» имеет то же значение, что и ясак.

18. История Сибири, II, гл. 9, § 73.

19. История Сибири, II, Прилож. № 382.

20. Значит, это было место, подобное Аблайкиту; о последнем см. мой труд «De scriptis tanguticis in Sibiria reportis» в томе 10 «Comment Acad. Scientiarum imp. Petropolitanae».

21. Прилож. № 59.

22. Прилож. № 61 и 62.

23. Прилож. № 62.

24. Прилож. № 71.

25. Прилож. № 64.

26. Там же.

27. Прилож № 65, 70.

28. Возможно, что Сары-Кубу — го же, что Кубаксары, гак как это последнее урочище называется иногда Сары-Кубак, отчего могло произойти Сары-Кубу.

29. Орлиные перья высоко ценятся в Сибири, потому что они более всего пригодны для оперения стрел В другом месте сказано, что калмыки брали с каждого двора по орлиному хвосту. Красную кожу, или юфть, и сукна барабинцы должны были покупать у русских.

30. Прилож. № 67, 70, 75 и 81.

31. Прилож. № 75.

32. Abulgazi. Histoire genealogique des Tatars, с. 733.

33. Прилож. № 72. См. также: История Сибири, II, Прилож. № 409.

34. Признание себя сыном означает у этих народов, что один князь отдается под защиту другого. Они называют себя также братьями, что подразумевает полное равенство в дружбе. Но если договариваются, что один рассматривается как старший, а другой — как младший брат, то старший имеет преимущество, так как при отсутствии отца младший брат должен слушаться старшего, как главу семьи.

35. Прилож. № 76.

36. Это означало, что контайша признавал себя под покровительством русских.

37. Отсюда видно, что это был ясак, потребованный кузнецкими служилыми людьми от керсагалов, как от русских ясачных людей, и что пленные рассматривались в Кузнецке как аманаты.

38. Жесть или толстая кожа, которой закрывают нижнюю часть руки, чтобы не повредить ее при натягивании лука. Слово это русское, происходит от выражения «на руки». По этому примеру можно судить о простоте этого народа и о ценности подарков.

39. Это обращение относится к двум воеводам и двум дьякам, стоявшим обычно во главе управления в Тобольске.

40. Прилож. № 78.

41. Прилож. № 77, 82, 83, 85, 86.

42. Прилож. № 84, 86, 88.

43. Прилож. № 84.

44. Прилож. № 84, 88-90.

45. С древнейших времен у всех татарских, калмыцких и монгольских народов принято называть русских государей белыми царями; причина этого достоверно неизвестна.

46. В русском переводе этого письма, сделанном в Тобольске, написано: «земляные избы», но земляных изб у калмыков не было, и под ними следует понимать их обычные кибитки. Переводчик мог допустить здесь ошибку.

47. В доезде Владимира Клепикова ничего не говорится о таком поручении. Вероятно, дело касалось царевича Девлеткирея, против которого контайша был готов заключить с русскими наступательный союз. Было слишком большой честью для татарских народов называть их ханов царями, а их сыновей — царевичами; однако же это было в обычае.

48. Подарки, посланные тобольскими воеводами с Владимиром Клепиковым.

49. Русское старинное выражение, которое, без сомнения, принадлежит переводчику.

50. Прилож. № 91 и 94.

51. Прилож. № 96.

52. Прилож. № 98.

53. Прилож. № 132.

54. Прилож. № 129.

55. Может быть, Доенба, о котором см.: История Сибири, II, гл. 9, § 78.

56. Прилож. № 127.

57. Прилож. № 132 и 141.

58. См. прилож. № 132 и 141.

59. История Сибири, II, гл. 9, § 94.

60. См. выше, § 30. По некоторым известиям, оба были зятьями контайши.

61. Это заимствовано из китайских источников.

62. <См.> мой труд «De scriptis tanguticis» в томе 10 «Комментариев».

63. См. выше, § 30. См. также прилож. № 71.

64. История Сибири, I, гл. 3, §74.

65. Samml. Russ. Gesch., IV, с. 485.

66. Прилож. № 107.

67. Прилож. № 110.

68. Прилож. № 112.

69. Прилож. № 113.

70. Прилож. № 114.

71. Прилож. № 115.

72. Прилож. № 123,124.

73. Прилож. № 125, 126.

74. Прилож. № 128.

75. Прилож. № 134, 137, 138.

76. Прилож. № 139.

77. Прилож. № 137.

78. Ныне там находится Бергаматская слобода.

79. Прилож. № 140, 142.

80. Прилож. № 142-144.

81. Прилож. № 143.

82. Прилож. № 143.145.

83. Прилож. № 147.

84. Прилож. № 131.

85. Там же.

86. Прилож. № 152.

87. Прилож. № 153.

88. Прилож. № 155.

89. История Сибири. I, гл. 1, § 26.

90. См.: «De scriptis tanguticis».

91. Прилож. № 159, 160.

92. Прилож. № 161.

93. Прилож. № 162.

94. Прилож. № 163, 164.

95. Прилож. № 165.

96. Прилож. № 165.

97. Прилож. № 166.

98. Прилож. № 170.

99. Прилож. № 171,172.

100. Прилож. № 169

101. Прилож. № 174, 218.

102. Прилож. № 180.

103. Прилож. № 181,182.

104. Прилож. № 184.

105. Прилож. № 202.

106. Прилож. № 190, 192, 200, 201.

107. Прилож. № 193-196.

108. Прилож. № 197-199, 203.

109. Вероятно, Батан: речка под таким названием впадает с южной стороны в озеро Чан.

110. Прилож. № 204, 205, 207, 208.

111. Прилож. № 208-210.

112. Прилож. № 208-212.

113. Прилож. № 211.