Г. Ф. МИЛЛЕР

ИСТОРИЯ СИБИРИ

Глава девятая

ПРОДОЛЖЕНИЕ ИСТОРИИ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ. СОБЫТИЯ, КАСАЮЩИЕСЯ МЕСТНЫХ И ПОГРАНИЧНЫХ НАРОДОВ. СНОШЕНИЯ И ВОЙНЫ С КУЧУМОВЫМИ ЦАРЕВИЧАМИ И С КАЛМЫКАМИ

§ 1. Увеличение и уменьшение численности сибирских народов, их верность и неверность, бесконечные возмущения в тех случаях, когда они могли рассчитывать на успех; препятствия, чинимые ими русским, вследствие которых многие начинания последних не имели успеха; гибель русских людей и потеря имущества-вот события, которые будут описаны в этой главе. Калмыки и находившиеся с ним в союзе царевичи из рода последнего сибирского хана имели слишком много связей с сибирскими народами, чтобы можно было не коснуться их истории. Начало этому сделано в гл. 6; настоящая является ее продолжением.

§ 2. В те времена в Томском уезде были населенные татарами укрепленные места, или так называемые городки, которые должны были служить защитой от набегов калмыков, но все же не всегда могли удержать их от попыток нападений. Неподалеку от города Томска, на острове на реке Томи, лежал Тоянов городок. Ниже по той же реке, неизвестно, однако, в каком расстоянии от города, лежал Евагин городок. В устье реки Томи был Ишкенеев городок, и еще один, не имевший наименования, находился на реке Оби, в так называемой Кривой луке. Эти городки упоминаются в наказе, данном в 7119 (1611) г. атаману Ивану Павлову, ¹ посланному после происшедшего в Москве переворота для приведения татар к шерти в верность и службу. Чатский городок, тогдашнее главное поселение чатских татар, лежащий на западном берегу Оби, на большой дороге между Томском и Тарой, выдержал в 7125 (1617) г. тяжелую осаду, ² во время которой в течение 3 недель два тайши Пегын и Абак с 1000 калмыков упорно приступали к нему, но все ж не могли причинить ему значительного вреда. Чатские мурзы, среди которых самым видным был Тарлав, всегда имели при себе для оберегания нескольких казаков из города. Благодаря им городок удалось отстоять, и чатские татары, кроме немногих убитых и раненых, не понесли больших потерь.

§ 3. Под именем тайши Абака следует разуметь теленгутского князца Абака, о подчинении которого было рассказано в гл. 5 настоящей «Истории». ³ Он снова отпал от России. В 1621 г. были посланы к нему из Томска сын боярский Бажен Карташев и чатский мурза Тарлав, чтобы привести его к подчинению. ⁴ Абак дал шерть на верность. Но не было ничего более непостоянного и более неверного, чем обещания и торжественные шерти на верность народов, подобных теленгутам. Они [92] жили в степи, кочуя с места на место, и знали, что до них не легко добраться. Они только тогда показывали покорность, когда, под давлением других врагов своих, были вынуждены приближаться к русским пределам или когда могли опасаться нападения со стороны русских. Но как только проходила опасность, данная ими шерть переставала беспокоить их совесть. Единственным побуждением к действию была их собственная польза: если они могли рассчитывать на безнаказанность, то никакие рассуждения не могли удержать их от грабежа, а потому и теленгуты оставались верными до тех пор, пока это казалось им выгодным.

§ 4. 16 мая 7132 (1624) г. теленгуты неожиданно появились под Томском. ⁵ Русские, застигнутые в поле, были перебиты, а лошади их угнаны с пастбищ. Правда, говорили, что нападение произошло без ведома Абака, но это была только отговорка. Тогда к теленгутам были отправлены послы выговаривать им за учиненную ими обиду. Одного из послов они убили, а другого ограбили и отослали обратно. В следующем (1625) г. один казанский татарин привез заверения Абака, что он раскаялся в своем вероломстве и изъявляет готовность подчиниться русской власти и даже лично явиться в Томск, как только возвратится из поездки к калмыцкому тайше Каракуле.

* § 5. Тайша Каракула был в то время самым знатным среди калмыцких князцов. От него происходили по прямой линии калмыцкие владельцы джунгарского поколения, которые кочевали по реке Или, и с него начинается, по их собственному признанию, родословие этих калмыцких князцов. ⁶ Первое известие о нем относится к 7127 (1619) г., ⁷ когда один пленный литвин, служивший в Тобольске, был отправлен к нему послом, чтобы уговорить стать под высокую царскую руку. Каракула обещал это сделать и прислал с литвином в Тобольск своих послов, которым было разрешено отправиться в Москву. О дальности ставки Каракулы и о нахождении ее по ту сторону гор, отделяющих Сибирь от страны калмыков, можно заключить по тому, что поездка Яна Кучи — так звали литвина — потребовала целых шесть месяцев.

§ 6. О послах Каракулы, бывших в Москве, известно, что их было трое; самого знатного из них звали Айнучай или Айнучак; ⁸ 22 июня 7128 (1620) г. они были отпущены из Москвы, причем их провожал томский атаман Иван Белоголов. 13 октября 7129 (1620) г. они прибыли на Тару и оттуда отправились, прямо в обратный путь к Каракуле, вместо того чтобы ехать, как раньше, через Томск. Об их посольской деятельности нет никаких известий в сибирских архивах. Может быть, их удастся найти в архиве бывшего Посольского приказа, ныне Коллегии иностранных дел.

§ 7. В это время калмыки опять вели кровопролитную войну с монголами, имевшую такие же последствия, как и предыдущая. ⁹ Еще большее число калмыков было принуждено оставить свои кочевья по ту сторон у Алтайских гор и переселиться в Сибирь. Начал эту войну тайша Каракула. Его набеги заставили взяться за оружие Алтын-хана. Так как одновременно и Казахская орда напала на калмыков, то калмыки оказались окруженными двумя врагами и, по всей вероятности, были бы разбиты, если бы дорога через горы к русским пределам не дала им возможности спастись. Тайши Талай, Курачалай и Мерген пришли на реку Обь. Из Томска был послан евштинский князец Тоян к теленгутам, ¹⁰ чтобы через них узнать о [93] происшедшем. По его возвращении, 21 августа 1621 г., в Томске стало известно, что калмыки, все еще опасаясь нападений со стороны монголов и Казахской орды, поставили для своей защиты городок на устье реки Чумыша, в Кузнецком уезде. О тайше Каракуле, названном здесь Барагулой, сообщалось, что его жены и дети попали в плен к Алтын-хану. Но нас сейчас должны интересовать не те события, которые произошли с главным поколением калмыков, а связанные с мелкими калмыцкими князцами, постоянно тревожившими сибирские пределы.

§ 8. Недостаток соли в Томске из-за прекращения подвоза из Тобольска вызвал необходимость поисков в приобских степях новых соляных озер, что и привело к более близкому знакомству с калмыками. Для проведывания соляных озер весною 1621 г. был отправлен сын боярский Остафей Харламов. ¹¹ Вскоре было найдено соляное озеро. Но так как в тамошних местах существует несколько соляных озер, ¹² где летом от солнечного зноя соль в виде кристаллов осаждается на дно, то неизвестно, которое именно озеро было открыто тогда. Харламов повстречал калмыцкого тайшу Мангута, который, казалось, был склонен стать под высокую царскую руку и даже отправил послов в Томск объявить о своей готовности. Вследствие этого к Мангуту был отправлен польский шляхтич Мартын Боржевицкий, служивший в Томске, чтобы укрепить тайшу в его намерении принять русское подданство и привести его к шерти. Как раз в это время в степи появились калмыцкие князцы, прогнанные Алтын-ханом и Казахской ордой, причем некоторые из них, как тайши Талай, Бабагал, Мерген, Шокур и Саун, поставили свои юрты около новооткрытого соляного озера. Таким образом путь к соли был ими закрыт.

§ 9. Даже местности по реке Тоболу не были пощажены от калмыцких набегов. В октябре 7129 (1620) г. к озеру Щучьему, в 4 днях пути от Тюмени, прибыл тайша Сайчак с царевичем Ишимом, сыном хана Кучума, и принес весть о том, ¹³ что калмыки, разбитые Алтын-ханом, вынуждены были спасаться в русские пределы. Значительное число калмыков стало также по ту сторону Тары, к западу от реки Иртыша, по речке Камышлову.

* § 10. В том же 1621 г., как обычно, послали за солью к Ямышеву озеру. При этом не обошлось, вероятно, без столкновений с калмыками, так как некоторые черкасы, служившие у русских на соляных судах, перебежали к калмыкам. ¹⁴

* § 11. Бухарский посол Чабак Балыков, государь которого Ишамкули ¹⁵ был царем, или ханом в Бухарии, приехал 23 октября 7131 (1622) г. на Тюмень, имея при себе караван бухарских купцов, ¹⁶ с которым он хотел продолжать свой путь в Тобольск. Посла отпустили, а купцы должны были продавать свои товары на Тюмени. ¹⁷ В Тобольске, от тамошнего бухарца, ездившего с посольством к калмыцкому тайше Чогуру или Чокуру, сыну Каракулы, узнали несколько подробностей о войне между калмыками и монголами. ¹⁸ Тайша Каракула неожиданно напал с 4000 своих людей на Алтын-хана в его стан. Последний должен был бросить все и едва спасся бегством. Богатая добыча и множество пленных были наградой за смелое предприятие. Но Алтын-хан с 7000 человек погнался за Каракулой. При этом он прибегнул к хитрости: он разделил своих людей на две части, из которых одна в 4000 человек была направлена окольной дорогой для нападения на калмыков [94] спереди, в то время как другая ударила сзади. Вследствие этого только самому Каракуле с одним из его сыновей удалось спастись бегством.

* § 12. Среди калмыцких тайш, кочевавших по беретам Тобола, был Зенгул или Изенгул, который осенью 1621 г. напал на Уфимский уезд и нанес сильное поражение башкирам. ¹⁹ Калмыки, впрочем, показали свойственное им в тогдашних условиях миролюбие. Какой-то башкир застрелил на охоте калмыцкого мальчика, неспособного еще носить оружие. Тогда тайша Куралай, находившийся с 40 человеками в Хама Карагае, в верховьях Тобола, взял за этого убитого 2 лошадей, 10 лисиц и 2 стрелы, которыми мальчик был застрелен, и отдал их отцу в возмещение потери сына и в знак того, что калмыки желают и впредь подобные столкновения разрешать по обычаю, не пользуясь ими, как поводом к открытым враждебным действиям.

* § 13. Тогда же стало известно, что многие калмыцкие князцы отправились со своими людьми на войну против ногайских татар, что царевич Ишим взял в жены дочь калмыцкого тайши Урлюка и кочует вместе со своим тестем. Ишим будто бы был сильно раздражен продолжительной задержкой его посла, в то время как калмыцкие послы уже возвратились оттуда. Калмыки, однако, заверяли, что они не станут помогать Ишиму, если он, как предполагалось, будет беспокоить двоими набегами русские пределы. Об одном из знатнейших калмыцких тайш, Байбагише, сообщали, что он пришел со всеми своими людьми к Тоболу, и в местности, где когда-то останавливался (во время своего бегства) хан Кучум, в двух днях пути от принадлежащей к Уфе Ера-Табынской волости, раскинул свой стан. Монголы преследовали калмыков до самых прииртышских степей. Передовые монгольские отряды, состоявшие из народа чагаров, и несколько меньших калмыцких тайшей находились в постоянных столкновениях друг с другом.

§ 14. Еще больше известий было получено на Тюмени, когда 5 декабря 7131 (1622) г. возвратился с охоты из степи один местный татарин, ²⁰ встретивший в 4 днях пути от Тюмени, на реке Середнем Юртяке (ныне Утяк), калмыцкого тайшу Талая. Вероятно, это был тот самый Талай, о пребывании которого в приобских степях упоминалось за год до этого. ²¹ При нем находилось несколько людей царевича Ишима, и казалось, что он держит сторону тайши Урлюка, так как Талай давал понять, что Урлюку было бы приятно, если бы с Тюмени отправили к нему посольство. Царевич Ишим кочевал в то время около Хам-Карагая, на Тоболе, в 7 днях пути от Тюмени. С Тюмени были посланы тогда казаки проведать о калмыках. Некоторые из них дошли вверх по Тоболу до места, называемого «Царево кочевье», другие направились к реке Ишиму. Но своем возвращении они сообщили о множестве калмыцких следов, шедших в различных направлениях, которые они заметили в степи.

* § 15. Известия об этом не успели еще дойти до Тобольска, когда тобольский воевода боярин Матвей Михайлович Годунов решил отправить к тайше Талаю посольство, ²² выбрав для этой цели тобольского сына боярского Дмитрия Черкасова и тобольского татарина Кельмамет Якшигильдеева, которые в феврале 1623 г. отправились в путь через Тюмень, вверх по Тоболу. Они получили известия, что встретят тайшу Талая на реке Верхний Юртяк. Но, придя к этому месту, они не застали никого и должны были отправиться еще дальше вверх по Тоболу. Наконец, около устья реки Абуги они заметили след проходивших там Калмыков. Три недели шли они по следу вверх по Абуге, пока не встретили 30 человек людей тайши Зенгула, от которых узнали, что в этой местности кочуют только мелкие тайши, [95] а тайша Талай находится в земле Казахской орды, около Пеньих гор. ²³ Так как ехать туда было слишком далеко, Черкасов решил выполнить порученное ему дело у меньших тайш, до кочевий которых в верховьях реки Абуги оставалось всего 10 дней пути.

§ 16. Этих тайш звали: Бобута, Кузенек и Канасар. Тобольские послы сделали все, что могли, чтобы уговорить их принять русское подданство. Они говорили, что тайши не должны без царского разрешения кочевать на русской земле, не должны беспокоить своими набегами русские пределы или чинить обиды русским при встрече с ними на охоте, наконец, они потребовали, чтобы тайши дали перед ними шерть на этих условиях. Но тайши не хотели согласиться, и сын боярский Дмитрий Черкасов едва не был ими убит.

§ 17. К счастью, прослышав о приезде русских послов, прибыл туда тайша Зенгул и выказал более миролюбивое настроение. Правда, он слышать не хотел о подданстве, но торжественно обещал ни в чем не чинить обид русским. Большие тайши Богатырь и Чугур или Чокур, сыновья Каракулы, велели предупреди меньших — Зенгула и ему подобных, чтобы они воздерживались от враждебных действий по отношению к русским, так как и без того у калмыков достаточно дела с монголами, бухарцами и ногайскими татарами. Зенгул оправдывал свой недавний набег на Уфимский уезд тем, что он принял башкирцев за ногайских татар. Он рассказал, как принужден был бежать из степи между Обью и Иртышом оттого, что воевал барабинских татар. Не только тарскис казаки напали на него тогда и убили его брата, но также Богатырь и другие лучшие тайши не хотели после этого оставить его по соседству с собою. Из-за этих ссор с барабинцами другой большой тайша, Кагай, был изгнан тайшей Богатырем, а брат его убит; ныне он кочует вверху реки Тобола.

§ 18. С такими известиями возвратился на Тюмень 2 апреля того же года сын боярский Дмитрий Черкасов и привез с собою послов от тайши Зенгула, которые вскоре возвратились к себе. ²⁴

Было излишне, конечно, пересылаться с такими незначительными людьми. В Тобольске было решено поэтому не отправлять к ним больше посольств. Опасались, что бедность может побудить их к грабежу и что русские могут потерять все привезенное с собою даже в том случае, если калмыки намерены будут, сохранять мирные отношения.

* § 19. Другой малый калмыцкий князь Уруслан-тайша, кочевавший в Илеть Карагае ²⁵ у реки Тобола, решил в это время требовать ясак с башкир. Его притязания основывались на том, что башкиры когда-то платили ясак ногайцам, поэтому они могут платить его теперь ему, в противном случае царевич Ишим пойдет на них войною; он стоит около устья реки Уй и пришел в Уфимский уезд, чтобы сыскать бежавших от него его людей — табынцев. С другой стороны, тайша Зенгул был оскорблен тем, что русские не желают сноситься с ним, и угрожал напасть на Тюменский уезд, если решение это не будет изменено. ²⁶ Но ни того, ни другого не произошло.

§ 20. Тайши имели все основания готовиться к войне с монголами, стоявшими уже около Ямышевского озера. Они собрались поэтому в июне на реке Ишиме. Богатырь, Кузеняк, Зенгул, Бабуга, Кагай и царевич Ишим находились в одном месте; немного выше на той же реке кочевали Урлюк и Чокур. Оттуда они хотели [96] отравиться к реке Камышлову, между Иртышом и Ишимом, оставить там скот и остальное имущество и итти против монголов.

§ 21. Они, кажется, не имели успеха, так как еще в следующем (1624) году были слышны с их стороны жалобы на притеснения со стороны монголов и ногайцев, из-за чего тайша Бокботроша в июне обращался на Тюмень через своих посланцев с просьбою о царской защите. ²⁷ Война против Казахской орды была, вероятно, удачнее, потому что калмыки привели оттуда много трухменских рабов, которых Богатырь-тайша в июне 1624 г. отправил на Тюмень для обмена на них калмыцких пленников.

* § 22. В это время на Уфу и в сибирские пограничные города очень часто приходили калмыцкие посольства, из которых некоторые даже требовали пропуска в Москву, но когда узнавали, о чем они просят, оказывалось, что едва ли стоило даже давать им какой-либо ответ. Так, 8 октября 7132 (1623) г. прибыли в Москву через Уфу три посла от тайши Мангита, ²⁸ они-то и были причиной издания указа от 30 октября того же года, ²⁹ чтобы ни от калмыков, ни от монголов впредь никаких послов в Москву не пропускать, но чтобы в городах, куда они прибудут, выслушивали их, давали им ответ и потом отписывали о них в Москву.

* § 23. В то время, как по реке Тоболу дела у русских шли довольно хорошо, в Кузнецке и Томске было много оснований жаловаться на враждебные действия калмыков в этих местах, а в будущем следовало ожидать еще больших осложнений. Кузнецкий воевода Евдоким Иванов сын Баскаков писал в 1624 т. в Томск ³⁰ воеводам князю Афанасию Федорову сыну Гагарину и Семену Васильеву сыну Дивову, что ему приказано принять под высокую государеву руку орицких калмыков и привести их к шерти, а также защищать от нападений прочих калмыков, уже плативших ясак. Однако даже среди-кузнецких татар многие проявили непослушание и оказали сопротивление. Они не только не уплатили ясак за 1624 г., но ссылались между собою, и было слышно, что они хотят выступить против русских. Сохранивших же верность русским и уплативших ясак калмыки нещадно высекли и, отняв у них жен и детей, частью увели в плен, частью обложили вторично ясаком, состоявшим из готового железа, которое кузнецкие татары выплавляют, ³¹ а также из разной мягкой рухляди.

§ 24. Здесь начало того права брать албан с татар Кузнецкого уезда, которое присвоили себе калмыки. Равным образом, как мы это видели выше, они брали албан с барабинских татар. Об этом в прошлые времена было много споров с джунгарскими калмыками, продолжавшими брать этот албан, и их никогда нельзя было окончательно убедить в неправоте, потому что не было известно, когда именно они впервые посягнули на русские верховные права, а сами они утверждали, что пользовались этим правом с древнейших времен. Кузнецкий воевода был слишком слаб, чтобы воспрепятствовать этим незаконным требованиям ясака. Он писал в Томск, но оттуда не могли ему дать своевременно достаточно помощи. Незначительное число русских в тех краях, непринятие своевременных мер для защиты границ и пренебрежение, проявленное вначале к калмыцкому народу, разделенному между мелкими князьми, содействовали росту калмыцкой силы. Все же, при желании и если бы были применены соответствующие средства, можно было в то время подчинить всех калмыков.

§ 25. В Томске были настороже, и в феврале 1624 г. послали служилых людей к татарам в Чатском городке на р. Оби, который служил заслоном Томскому [97] уезду против калмыков. Позже оттуда сообщали, ³² что городок снова укреплен, окружен валом и рвом, что выставлены крепкие караулы и не упущено ни одной меры к тому, чтобы враг, приближение которого ежедневно ожидается, не мог произвести нечаянного нападения. Известий о враждебных действиях не имеется. Тогда, повидимому, больше опасались тех малых тайш, которые в поисках пропитания кочевали вблизи русских пределов, чем находившихся в степи больших тайш, боровшихся со своими врагами. Этих последних калмыки прогоняли и преследовали, а им удавалось иногда хорошей добычей возместить понесенные потери. Так, осенью 7133 (1624) г. ³³ ими были отправлены в Уфу для продажи 200 лошадей, которые из-за глубокого снега не могли туда дойти и должны были зазимовать у башкиров.

* § 26. После этого в течение нескольких лет о калмыках ничего не было слышно; с сибирскими же народами за это время не произошло ничего существенного. Да и какое значение могло иметь, например, сборище вогулов, живших по Невье и Режу, отправившихся в 7133 (1625) г. с женами и детьми, под предводительством беглого тюменского татарина, к озеру Ояти, из которого вытекает Реж; они замышляли какие-то враждебные действия против Невьянской слободы, ³⁴ но эти замыслы ни в чем не проявились. В 1626 г. татары и вогулы, жившие по берегам рек Сылвы и Ирени, отписанные в свое время от Верхотурского уезда к Чердынскому, били челом, чтобы их попрежнему присоединили к Верхотурскому уезду, в чем им, однако, было отказано в Москве. Из этого видно, что в 1626 г. город Кунгур еще не был построен, так как основание его давало этим народам более близкую и более удобную власть.

§ 27. С 1628 г. начинается ряд восстаний, поднятых тарскими и томскими татарами при поддержке калмыков и царевичей Кучумова рода, причем не только многие люди погибли, но и некоторым сибирским городам угрожала опасность полного разорения или перехода в руки врагов России. Эта опасность была отвращена только благодаря провидению: русские не могли бы справиться с таким большим числом врагов. Наступление, в конце концов, полного спокойствия нельзя также объяснить принятием каких-нибудь чрезвычайных мер. Единственное преимущество русских заключалось в том, что их враги не знали своих собственных сил и были недостаточно объединены. В противном случае всеобщее восстание, почва для которого была уже подготовлена, при поддержке упоминавшихся уже много раз внешних врагов, могло бы повлечь за собою самые печальные последствия.

* § 28. Первое восстание произошло в Барабинской степи, ³⁵ где в то время для оказания помощи татарам на случай набегов калмыков находился сын боярский Еремей Пружинин с 18 тарскими служилыми людьми. Они все были одновременно перебиты изменниками во главе с князцом Когутайкой. Последние знали, что после подобного преступления они не будут в безопасности на своих обычных кочевьях; они бежали поэтому к кочевавшим на верховьях р. Оби теленгутам и калмыкам, откуда их уже нельзя было достать даже силой. Сначала попробовали склонить их лаской и добрыми обещаниями к возвращению на русскую сторону. Казалось, что отправленное к ним из Тобольска посольство как будто имело некоторый успех: князец Когутайко отправил послов в Тобольск бить челом о прощении его вины за учиненное злодеяние. Но этим дело не было улажено.

* § 29. Сын боярский Богдан Байкачев, посланный к изменникам с Тары 5 ноября 7137 (1628) г., получил в дороге от оставшихся в Барабинской степи [98] татар такие угрожающие известия, что побоялся продолжать путь и поспешил возвратиться на Тару. ³⁶ Остается неизвестным, что произошло в дороге с тобольским сыном боярским Дмитрием Черкасовым, который должен был привести изменивших татар к шерти на верность. Из последующих событий ясно, что у Когутайки и его людей не было необходимости добровольно и без принуждения признавать вновь зависимость от русских.

§ 30. Следующей весною восстание распространилось дальше и захватило татар, живших неподалеку от Тары, и оттуда вверх по р. Иртышу. ³⁷ Они жгли, грабили и убивали в русских деревнях, незадолго до того построенных около Тары. Самый город находился под угрозой захвата. Повидимому, они действовали по наущению барабинских изменников, в особенности когда те увидели, что их прежнее воровство осталось безнаказанным. Первые известия о новом восстании были получены на Таре 12 апреля 7137 (1629) г. и тогда же переданы в Тобольск, откуда немедленно была послана помощь угрожаемому городу.

* § 31. На Тару были назначены тобольские головы Федор Елагин и Богдан Аршинский с тобольскими служилыми людьми и татарами. ³⁸ По прибытии туда они должны были собрать всех людей, без которых можно было обойтись в городе, и выйти с ними в открытое поле для встречи с врагом. Все это было выполнено, но восставших поблизости от Иртыша не оказалось. Нужно было итти до озера Чана в Барабинской степи; где был обнаружен стан мятежников, не ожидавших ни с какой стороны опасности. У них была богатая добыча: лошади, рогатый скот и разные запасы, захваченные в Тарском уезде; взятые ими в плен русские исполняли у них работу рабов. Русские произвели смелое и удачное нападение. Были отбиты не только пленники и отнята добыча, но и большинство изменников были при этом убито. 150 человек спаслись бегством и присоединились к барабинскому князцу Когутайке.

* § 32. Вскоре после этого, в июле 1629 г., от одного перебежчика на Таре были получены известия, ³⁸ что Кучумовы царевичи и калмыки также ввязались в дело, будучи призваны на помощь влиятельным татарином из числа бежавших, по имени Неврусом Евгаштиным, который привел их к озеру Чану. Здесь обычно находились главный стан и место сбора этих народов, когда они собирались воевать Тарский и Томский уезды. По этим известиям, первым выступил Аблайгирим, сын царевича Ишима и внук хана Кучума, с 60 калмыками и их тайшами Кокшулом, Урлюком и Байбагишем; он потребовал для калмыцких тайш, люди которых находились при нем, ясак с барабинцев и прочих отпавших татар; Аблайгирим предполагал обратиться за помощью к тем же тайшам, а также к теленгутскому князю Абаку и к курчакскому тайше Кексешу, кочевавшему вместе с теленгутами в качестве самостоятельного калмыцкого князца. В это время его отряд, усиленный присоединившимися татарскими изменниками и барабинцами, насчитывал до 300 человек, с которыми он, в ожидании дальнейшего увеличения сил, перешел к теленгутам и расположился станом на речке Юлусе.

* § 33. С другой стороны, около реки Тобола калмыки не переставали приближаться к русским пределам, в то же время не желая, чтобы их за это считали врагами. Когда они на охоте чинили разные обиды ясачным татарам, то не считали, что городовые воеводы имеют основание их за то наказывать. Татары Тюменского уезда жаловались в 1628 г., ³⁹ что калмыки их крайне притесняют. Они подошли к Тюмени ближе, чем на три дня пути, захватили все места в лесах, степях и на [99] реках, где татары прежде охотились и где они ловили бобров, и благодаря этому татарам было очень трудно платить ясак; добычу, которую все же удавалось промыслить, калмыки отнимали, причем многие татары были при этом перебиты. Царским указом 18 июля 7136 (1628) г. было предложено тюменскому воеводе сначала действовать ласкою, уговаривая калмыков покинуть русские пределы и не причинять вреда русским людям, но в случае, если бы уговоры не помогли, применить силу и стараться прогнать их, высылая против них служилых людей, а ясачных татар оберегать и оборонять.

§ 34. Несогласия, возникшие между лучшими калмыцкими тайшами — Чокуром, Талаем и Урлюком, ⁴⁰ повидимому; успокоили русских воевод, и они стали меньше бояться калмыков и применять против них менее строгие меры. Брак Тайчина, сына тайши Урлюка, с дочерью Чокура не мог спасти последнего от преследования его врагов. Тайчин, кочевавший до этого времени вместе со своим тестем, принужден был покинуть, а тайша Чокур должен был бежать со своих старых кочевий между Иртышом и Ишимом и искать спасения на реке Тоболе. Об этом узнали в Тобольске 21 сентября 1628 г.

§ 35. В октябре 1628 г. некоторые тюменские татары повстречали тайшу Чокура на западном берегу Тобола, ниже Черной речки, в пяти днях пути от Тюмени; ⁴¹ при нем были его сыновья и до 400 человек простых калмыков. Здесь он был в сравнительной безопасности от своих врагов, так как ничего не было слышно, чтобы они его далее преследовали. Он подошел при этом очень близко к русским пределам, что не позволяло совсем его забывать. Предпринятый в декабре с Тюмени поход ⁴² имел задачей отогнать калмыков от русских границ. Имеющиеся благоприятные известия об этом походе говорят о том, что калмыки отошли на прежние свои кочевья. Однако прошло немного времени, и калмыки возвратились обратно с большими силами. 30 июня 1629 г. они напали на Катайскую волость Уфимского уезда, ⁴³ лежащую по Исети, и разорили ее, а в июле дошли до Пышмы ⁴⁴ и опустошили все на пути.

* § 36. Когда это происходило в Тюменском уезде, среди тюменских татар, насколько известно, еще не было шатости, которая помогла бы врагам в их действиях; зато из Барабинской степи поступали все более тревожные известия. Царевичу Аблайгириму и его калмыцким союзникам удалось привлечь на свою сторону чатскому мурзу Тарлава, что сделать было нетрудно, так как женою Тарлава была дочь теленгутского князя Обака, а про него было хорошо известно, что он держит русскую сторону только при выгодных для него условиях, иначе же охотно примыкает к врагам русских.

§ 37. Сначала распространился только слух об измене Тарлава, слух, вполне правдоподобный, так как к началу августа 1629 г. к нему в Чатский городок прибыл Аблайгирим с 130 калмыками и татарами-изменниками, которые пробыли там около 10 дней. ⁴⁵ Об этом сообщили в Томск два других чатских мурзы Кислан и Бурлак, жившие отдельно от Тарлава в собственном укрепленном городке, в нескольких верстах ниже по Оби; они советовали быть настороже, чтобы возможное нападение не могло застать врасплох. По признанию Тарлава, Аблайгирим уговаривал его напасть вместе с ним на Томск, от чего Тарлав, по его уверениям, отказался, но впоследствии стало известно, что в этот раз они только сговаривались о совместных действиях в будущем. [100]

§ 38. Тарлав, понимая, что он не может далее спокойно оставаться в Чатском городке, покинул его со всеми своими людьми и скотом 3 сентября 7138 (1629) г. и отправился к своему тестю Обаку. В своем поступке он не хотел, однако, видеть измену или проявление недобрых намерений. ⁴⁶ Перед служилыми людьми, отправленными к нему и к его тестю из Томска для проведывания о случившемся и уговоров их к сохранению верности, он оправдывался необходимостью вследствие недостатка кормов переменить кочевье до наступления зимы. Тарлав отправил обратно в Томск присланных к нему служилых людей, обещая возвратиться к весне в Чатский городок. Однако он возвратился раньше, нежели обещал, и очень скоро проявил свои истинные намерения.

§ 39. Между тем Аблайгирим увеличил в Барабииской степи число своих людей и считал себя в силах предпринять решительные действия против Томского уезда, так как мог рассчитывать на помощь Тарлава и подвластных ему чатских татар. Два других чатских мурзы — Кислан и Бурлак, сохранившие верность русским, должны были выдержать в начале ноября его первое нападение. ⁴⁷ Так как городок их был укреплен, то в ожидании помощи из Томска они могли сопротивляться. В этом походе царевича Аблайгирима сопровождал двоюродный брат тайши Каракулы — Кулада. Вначале все силы Аблайгирима состояли из 200 человек, но скоро они увеличились до 2000, которые, по некоторым известиям, ⁴⁸ приняли участие в следующем походе царевича Аблайгирима к устью р. Томи. Если принять во внимание, сколько бед он натворил, а также учесть то обстоятельство, что подобные походы, в случае успеха, увлекают всех встречающихся в пути, то в этой цифре нет ничего невероятного.

§ 40. Немедленно по получении известия о нападении на Чатский городок из Томска были отправлены 8 ноября служилые люди и татары на помощь осажденным. В городке было 20 человек русских, которые успели показать врагу во время вылазки, что они ему ни в чем не уступят. При появлении людей, посланных на выручку городку, Аблайгирим решил снять осаду. Отписки из Томска, вообще, довольно скупо сообщающие о неудачах, не содержат более никаких известий о неприятельских действиях против этого городка. Их дополняют известия, полученные из Нарыма: в них сообщается, что Аблайгирим произвел еще вторично нападение на Чатский городок, взял его, сжег дворы и перебил всех жителей вместе с русскими служилыми людьми в количестве 20 человек. В нарымских отписках этот городок, в котором жили два мурзы, называется Мурзин городок, в отличие от другого чатского городка, в котором сидел Тарлав и который преимущественно называется Чатским городком.

§ 41. По сведениям, полученным от пленных о намерениях неприятелей, Томск должен был готовиться к нападению или к осаде. Но дело ограничилось набегами в открытом поле и опустошением татарских и остяцких юрт, находившихся от Чатского городка вниз по Оби до устья Чулыма. Здесь опять отличились томские служилые люди, посланные в декабре против врага. Стоявший в то время на реке Шагаре Аблайгирим подвергся такому сильному нападению, что немалое число его людей пало на месте, а многие во время бегства умерли от ран. Были освобождены все пленники, и захваченная неприятелем добыча отнята назад. Остяки рассказывали потом, что на 20 верст от места боя по дороге, по которой побежденные бежали в Барабинскую степь, можно было повсюду видеть явные свидетельства русской храбрости, а, именно, большое число убитых людей в панцирях и мертвых лошадей, и почти все имущество, которое неприятели везли с собою, было разбросано в беспорядке. [101]

§ 42. Следующею весною вновь начались ссоры. 25 апреля 1630 г. в Томск опять пришло известие, ⁴⁹ что князь Абак и мурза Тарлав находятся в пути, чтобы напасть на город и на окрестные места, в особенности на Тоянов город. Тогда в этот татарский городок были посланы на помощь служилые люди, и один только слух об их приближении заставил врага отступить. Однако Мурзин городок, в котором в то время чатские татары из числа людей мурз Кислана и Бурлака молотили хлеб, подвергся новому нападению. Татары были перебиты, хлеб сожжен. Отсюда Абак и Тарлав отправились вниз по Оби и разорили Шагарскую волость. 20 мая из Томска был отправлен водою в чатские острожки сын боярский Гаврила Черницын с служилыми людьми и татарами, чтобы пробыть там несколько времени, дать при случае отпор врагу и подробно проведать об его намерениях. Сразу по прибытии, 29 мая, ему удалось побить и отбросить в воду врагов, пытавшихся на судах переправиться через Обь. Оставшихся в живых преследовали до самой степи и совсем неожиданно напали на их стан, причем многим, в том числе чатскому мурзе Казгуле, пришлось поплатиться жизнью за свою вину. Доставленные в Томск 9 пленных в расспросе сказали, что Абак и Тарлав продолжают поддерживать связь с царевичами Кучумова рода и с калмыками и что они намерены следующей осенью, во время жатвы, итти против Томска, но до того хотят испробовать свои силы у Кузнецка. Последнее показание подтвердилось также в отписках тамошнего воеводы.

* § 43. В то время положение с татарскими волостями на реках Кондоме и Мразе в Кузнецком уезде было очень трудным: эти волости, рассчитывая на помощь теленгутов, кочевавших всего в двух днях пути от Кузнецка, и находя немалую поддержку у киргизов, отказывались платить ясак. Все же Кузнецк и Томск на этот раз не подверглись новым нападениям врагов. В 1630 г. под начальством московского дворянина Якова Тухачевского был предпринят поход против теленгутов и чатского мурзы Тарлава. Вскоре после этого Тарлав умер. Хотя Абак продолжал медлить с признанием своей зависимости, в 1632 г. он все же отпустил своих внуков Итегмена и Коимаса в Томск, ⁵⁰ где они приняли наследство своего отца и были признаны мурзами чатских татар.

* § 44. С этого времени царевичи Кучумова рода со своими союзниками-калмыками, кажется, стали направлять свои силы главным образом в сторону рек Иртыша и Тобола. Так, в ноябре 7140 (1631) г. они произвели нападение на Тарский уезд, чем снова причинили здесь немалый вред. Незадолго до этого с Тары был отправлен к калмыцкому тайше Ирки Ильдену, кочевавшему вверху Иртыша, атаман Влас Калачников, ⁵¹ чтобы побудить его отвести своих людей от русских границ, не причинять обид ясачным татарам и не принимать к себе нескольких изменников, которые в прежние годы отпали от Тары. Ирки Ильден клятвенно обещал не делать всего этого и, с своей стороны, отправил на Тару послов, которые должны были подтвердить его добрые намерения. Они рассказывали, что их тайша вместе со своим братом Талаем пошел воевать Казахскую орду. Но никто не считался с обещаниями, данными другими, ни один тайша не зависел от другого, и даже простой народ не исполнял распоряжений своих тайш.

* § 45. Кроме царевича Аблайгирима, который, будучи внуком хана Кучума, повидимому, являлся тогда главой рода, в это же время выступает еще один царевич, Девлеткирей, сын царевича Чувака ⁵² и, следовательно, также внук хана Кучума. Девлеткирей действовал заодно со своим двоюродным братом и участвовал [102] в нападении, о котором далее идет речь. С ними было не более 150 калмыков из людей тайши Талая, носивших особое родовое наименование чурасцов, вожами у них были тарские изменники. ⁵³

С верховьев Ишима они очень скоро достигли Вагая и даже Иртыша, откуда, после дерзкого набега, они поспешили уйти. Не следует удивляться малочисленности врагов; их было достаточно, потому что нападение произошло неожиданно и в такое время, когда все здоровое и сильное мужское население было занято охотой в лесах, а дома оставались только старые и немощные с женщинами с детьми. Больше всего пострадали Тебендинская и Каурдацкая волости на Иртыше, в которых было перебито все попавшееся калмыкам взрослое мужское население, женщины же и дети были уведены в плен; скот, который не мог быть уведен или съеден, перебит и оставлен в добычу диким зверям. Кречетникову и Капканинскую волости на Вагае постигла такая же участь. На Таре ужасная весть о происшедшем была получена из Ишимского острога в отписках тамошнего приказного человека, из Каурдацкого же острога привез ее татарский князец Бибахта.

* § 46. Нужно было немедленно помочь волостям, подвергнувшимся нападению и, по возможности, отбить у калмыков пленных и добычу. Из Тобольска и с Тары были высланы служилые люди, ⁵⁴ которые должны были соединиться и, в случае, если калмыки не стоят на одном месте, преследовать их до самой степи. Для проведывания из Тобольска был отправлен вперед сын боярский Томила Петров с 12 людьми. За ним следовало довольное большое число служилых людей и татар во главе с письменным головой Федором Шараповым, татарским головой Иваном Внуковым и сыном боярским Богданом Аршинским. Во главе тарских людей были: сын боярский Ерофей Заболоцкий, татарский голова Воин Дементьев, атаман Влас Калачников и сын боярский Григорий Байкачев. Соединившись и выяснив, что калмыки отправились в обратный путь к лесу у реки Ишима, именуемому Кош Карагай, и двигаются весьма медленно, посылая своих людей в стороны, где предполагалось встретить находившихся на охоте татар, и оставляя свой обоз без достаточного прикрытия, служилые люди смело погнались за ними, и им удалось совершенно разбить калмыков и захватить много пленных, которые были доставлены на Тару для продажи. Тою же зимою на обратном пути с Ямышева озера на Таре замерзли соляные суда. Находившиеся на судах служилые люди разных сибирских городов покупали этих рабов, вследствие чего они рассеялись по разным местам, точно так же, как и русские пленные у калмыков, которых последние успели еще до боя отвести в безопасное место и их там распродать. Когда тайша Талай узнал о поражении своих чурасцов, он стал говорить, что набег был произведен без его ведома. Посланные от него в Тобольск предложили произвести размен пленных. Хотя на это сразу же было дано согласие и во все сибирские города, в которых предполагалось найти пленных калмыков, были посланы указы, все же мы не имеем сведений о том, состоялся ли самый размен. С одной стороны, размену могло помешать рассеяние пленных как у русских, так и у калмыков; с другой же стороны, многие калмыки могли тем временем принять христианскую веру и в таком случае не подлежали размену.

§ 47. В то же время опять поступило много жалоб на калмыков, притеснявших на охоте ясачных татар. ⁵⁵ Они отнимали у татар одежду и охотничьи припасы, а также убитых и пойманных татарами зверей, задерживали татар у себя и вообще не хотели допускать их к охоте в обычных местах. Указывалось при этом, что татары вследствие этого не будут в состоянии уплатить ясак, не говоря уже о [103] постоянной опасности, угрожавшей русским пределам, и что поэтому совершенно необходимо отогнать вооруженной силой калмыков и восстановить татар во владении и правах пользования их охотничьими угодьями. Но так как в то же время с Тюмени пришло в Москву известие, что все неудовольствия и враждебные отношения калмыков происходят от того, что за последние годы перестали отправлять к ним и принимать от них послов, благодаря чему прекратились всякие посольские сношения и торговля, то было решено сначала испробовать мягкие средства и путем посольских сношений и восстановления прежней торговли расположить калмыков в свою пользу и уговорить их отойти от русских пределов; силу же применить только в случае невозможности добиться этого лаской. Таково содержание царского указа, полученного на Тюмени 25 апреля 7140 (1632) г. ⁵⁶

§ 48. Незадолго до этого с указанною целью был послан из Тобольска сын боярский Томила Петров, в наказе которому ⁵⁷ от 15 января 7140 г. было написано, что ему следует сначала ехать к отпавшим татарам Тарского уезда, объяснить им совершенные вины и уговорить их возвратиться под русскую власть, и тогда будут забыты все их преступления и прощены все вины. После этого он должен был указать тем калмыцким тайшам, которых ему удалось бы встретить, на несправедливость их поступков, так как, дав шерть его царскому величеству на верность и подданство, они обещали не переходить без разрешения русских границ и не причинять вреда русским подданным, которых они могут встретить на охоте или рыбной ловле. ⁵⁸ Об этом обещании они совершенно забыли и не только жили в русских пределах, но и были всячески в тягость русским людям и даже открыто становились во враждебные к ним отношения. Они приняли под свою защиту тарских изменников, оказывали поддержку Кучумовым царевичам, произвели нападение на город Тару и его уезд, сопровождавшееся грабежами и убийствами, и не переставали до последнего времени самым бесчеловечным образом убивать, грабить и уводить в плен русских людей, попадавшихся им на охоте. Петров должен был уговаривать тайш добровольно отойти от русских границ, выдать находящихся у них изменников, а также всех русских пленников и впредь своим враждебным отношением не подавать повода к неудовольствиям. Если бы эти справедливые требования не были приняты калмыками, Томила Петров должен был угрожать им местью и преследованием.

§ 49. Мы не имеем сведений о том, чем окончилось это посольство, зато мы имеем подробное описание посольства, отправленного в силу упомянутого выше указа с Тюмени. ⁵⁹ Тюменский воевода Семен Иванов сын Жеребцов послал в том же 1632 г. тюменского сына боярского Семена Поскочина в ближайшие калмыцкие кочевья с подобным же поручением. Вышло так, что Поскочин попал к тайше Урлюку, который до этого времени не принимал никакого участия в нападениях, а, наоборот, давно уже желал удостоиться чести принять русское посольство. Урлюк справедливо отнес всю вину за прошедшие враждебные действия на тайшу Талая и рассказал, что Талай, Кушей (иначе Куйша) и Тайгуш все еще намереваются продолжать свои набеги на русские пределы. ⁶⁰

* § 50. Как ни хорошо по отношению к Сибири казался настроенным Урлюк, все же его намерения вообще не были вполне честными. Уже несколько лет вел он сношения с ногайскими татарами, только силою вынужденными признавать зависимость от России. Их князя звали Канабей-мурза. Он велел сообщить Урлюку, [104] что его взяли в Астрахань аманатом, но что, с наступлением зимы, он опять будет выпущен на свободу и что тогда наступит время Урлюку выслать ему подмогу для нападения на Астрахань. Считали, что Урлюк исполнит желание Канабея. Он был родоначальником торгоутских калмыков, которые в недавнее время во главе со своим ханом Аюкой стали известны в Астраханском уезде. Отца Аюки звали Пунчук, отец которого Тайчин тайша был сыном Урлюк тайши.

§ 51. Имеется еще известие о трех братьях Урлюка тайши: тайшах Белее, Ерденее, Елдее и Юрукае. ⁶¹ Сын Урлюка Тайчин тайша жил в то время в открытой вражде со своим отцом, и следовало опасаться, что он перейдет на сторону прочих враждебно настроенных тайш и будет помогать им воевать русские уезды. Поэтому, когда Урлюк и его братья отправили на Тюмень своих послов с сыном боярским Семеном Поскочиным, чтобы восстановить там прежний порядок ведения торговли и дать шерть на Тюмени за своих тайш и их людей, что они будут жить с русскими в мире и согласии, имя Тайчина было исключено, так как послы не хотели поручиться за него. Для продажи калмыки привели на Тюмень только лошадей, которые нашли там хороший сбыт. Таким образом добрые отношения с тайшей Урлюком были установлены и при отпуске послов в обратный путь к ними были отправлены с Тюмени русские послы с русскими товарами. Про набег Кучумовых царевичей и калмыков, произведенный в 7140 (1632) г. на тобольскую передовую заставу у озера Белого, в 6 днях пути от города, ⁶² при котором они увели лошадей и убили одного татарина, не стоит упоминать, так как подобные случаи были обычны и данный набег не имел никаких последствий.

§ 52. Уже в 7138 (1630) г. были замечены некоторые признаки, предвещавшие восстание татар Тюменского и Туринского уездов. Один татарин, ⁶³ живший неподалеку от Чубаровой слободы, в разговоре с местным крестьянином о завоевании Сибири Ермаком, обмолвился, что все должно скоро перемениться и о русских в Сибири скоро ничего не будет слышно; калмыки произведут нападение во время сильного бурана, когда русское огнестрельное оружие не будет действовать, благодаря чему калмыки и татары победят. Видели также татарина, проскакавшего верхом с широкой стрелой в руке и без лука, что было замечено также раньше; это возбудило подозрения, так как в то же время ездивший на Тюмень человек из Туринска подвергся на пути в Тюменском уезде нападению нескольких татар, которые преследовали его сильной бранью и угрозами, что скоро ни один русский не останется в Сибири. Если вспомним о стреле, ⁶⁴ которая передавалась в свое время в Березовском уезде, чтобы поднять к восстанию вогулов и остяков, то следует думать, что подозрения не были лишены основания.

§ 53. Летом следующего 1631 г. несколько татар Кинырского городка Тюменского уезда бежали через Исеть к калмыкам. Посланные по их следам в погоню нашли перед рекою Исетью сделанную из бересты крепость, в которой стояли человеческие фигуры также из бересты с деревянными стрелами и луками; одна из них будто бы проколола другую копьем, причем обе наполовину упали, склонясь головами в сторону Исети. Это означало, что всякий татарин, увидевший этот знак, должен итти по следу ⁶⁵ за беглецами, чтобы присоединиться к ним. [105]

§ 54. Один из набегов царевича Аблая или Аблайгирима, сына царевича Ишима, был произведен им в ноябре 1632 г. на лежащую на реке Исети, недалеко от впадения ее в Тобол, татарскую деревню, носившую, по имени лучшего человека в ней, Алибая, название Алибаевы юрты. ⁶⁶ Деревня была опустошена, большинство населения, главным образом женщины и дети, попали в плен. Видя, что у Аблая было не более 30 человек, находившиеся в это время у Алибая чужие татары решили сопротивляться. Но царевич сумел удержать их от этого, поклявшись, что не причинит им никакого вреда. По калмыцкому обычаю, он облизал стрелу и прикладывал ее острием к своему лбу — в этом заключалась его клятва, и он сдержал ее. Ему нужно было только захватить имущество жителей, состоявшее из скота, небольшого количества домашней утвари, одежды и мягкой рухляди, предназначавшейся для уплаты ясака, а также добыть некоторое количество рабов. Но так как для этого он выбирал, главным образом, мальчиков и девочек, то на обратном пути, дойдя до верховий Тобола, он отпустил на свободу Алибая с женой и еще несколько старших в семье.

§ 55. Вскоре после этого с Тюмени был предпринят поход против калмыков под начальством головы служилых татар Ильи Бакшеева и казачьего атамана Ивана Воинова. ⁶⁷ На реке Тоболе, выше леса, называвшегося Кам Карагай, в одном дне пути ниже устья реки Уй, произошло столкновение, в котором победили русские. В награду за это все участники похода получили из Москвы обычные послужные деньги.

§ 56. В мае 1633 г. Катайская волость на Исети подверглась нападению калмыков. ⁶⁸ Она была вся опустошена, женщины и, дети уведены в неволю. Эта волость находилась там, где теперь Катайский острог. В прошлые годы она не причислялась к башкирским волостям, к которым она присоединена в настоящее время, и жители ее были известны под общим названием катайских татар. Впрочем, ею оканчивался Уфимский уезд, простиравшийся тогда до реки Исети. Возможно, что уфимские воеводы еще дальше расширили бы свои волости, если бы не встретили препятствий в этом со стороны Сибири, которая все больше стесняла Уфимский уезд и присоединила к себе не только всю Исеть, но и все впадающие в нее с юга и с севера ее притоки.

* § 57. Вследствие этого соседства в Уфимском уезде, как и в сибирских городах, происходили непрестанные войны с калмыками и с Кучумовыми царевичами. С Уфы часто посылались служилые люди для отражения врагов и для защиты башкирских и татарских волостей. С обеих сторон отправлялись посольства, чтобы мирным путем разрешать, по мере возможности, споры, и, наконец, в мирное время велась с калмыками торговля, приносившая уфимским жителям немалую прибыль. Летом 1633 г. с Уфы был послан голова Иван Чернинов с 1380 русских и татар, ⁶⁹ чтобы нанести удар царевичу Аблаю или его родным и двоюродным братьям. Но никого из этих царевичей поблизости не оказалось. Переправясь через Яик, Чернинов наехал двух калмыцких тайш — Теншегена Шукдеева и Иркитета Тейшеева с их людьми, которые и вступили с ними в бой. Чернинов одержал над ними полную победу, большая часть калмыков была побита, их жены и дети были взяты в полон, а бывший с ними скот достался в добычу победителям. Теншеген был убит в бою, а Иркитет спасся бегством. [106]

§ 58. Переговоры тайши Урлюка с ногайскими татарами относительно Астрахани ⁷⁰ не были, очевидно, искренними, так как мы видим их затем в открытой войне. ⁷¹ Урлюк со своим сыном Тайчином и с сыном последнего Лоузаном, при поддержке отпавшего от Астрахани мурзы Салтаная, отправились в 1633 г. в поход против ногайских татар и причинили им такой урон, что последние, во главе со своим князем Конаем, били челом в Астрахани о помощи против своих сильных и опасных врагов. Царским указом 30 ноября 7142 (1633) г. было велено служилым людям из Тобольска, с Тюмени и Тары силою смирить тайшу Урлюка и его союзников. Но приведенное распоряжение не могло быть выполнено, потому что к этому времени Урлюк ушел далеко от сибирских пределов.

§ 59. В упомянутом указе Канай назван по отчеству Танбаевым, а его сыновья, братья и племянники, равно как и сыновья двух других ногайских князей, Уруса и Тинмамета, упоминаются среди просивших о помощи. Салтанай назван алтаульским мурзой, который после своей измены уже много лет беспокоил набегами Астраханский уезд. Хотя Тайчин не назван сыном Урлюка, а Лоузан — его внуком, однако первое уже нам известно из приведенных выше данных, а второе — выяснится в дальнейшем.

§ 60. В октябре 7142 (1633) г. на реку Исеть пришел Девлеткирей, имея с собою около 60 воинских людей, и разорил принадлежавшую к Уфимскому уезду Катайскую волость и татарскую деревню Баишевы юрты Тюменского уезда, ⁷² вожем у него был беглый татарин Тарского уезда Кочашка Танатаров. На обратном пути Девлеткирей объявил, что уходит только на короткое время, чтобы по ту сторон у Тобола соединиться с царевичем Аблаем и оттуда с большей силой вновь напасть на Тюменский уезд. Так и произошло на самом деле, только царевичи и их союзники калмыки сначала обратились против Тары, предполагая, вероятно, встретить там меньше сопротивления.

§ 61. Предвестием нападения было то, что, когда летом 7142 (1634) г. дети боярские Михаил Ушаков и Иван Астраханцов прибыли по обыкновению из Тобольска водным путем за солью к соляному Ямышеву озеру, они встретили со стороны калмыков необычное сопротивление. ⁷³ Со дня их приезда, с 1 до 31 августа, никто из них не смел двинуться с места. В строившемся ежегодно на берегу Иртыша остроге нужно было думать прежде всего о собственной безопасности. Неподалеку стояли многие калмыцкие тайши, на первом месте тайша Куйша с 2000 панцырников; они выжидали ухода русских в степь, чтобы там на них напасть. Видя, что их хитрость не удается, калмыки стали понемногу уходить, с намерением ускорить нападение на сибирские пограничные города. На это их подговаривал упомянутый перебежчик Кочашка, говоря, что теперь, когда русские заняты на полях уборкой урожая, самое подходящее время для нападения на них.

§ 62. Точно неизвестно, было ли верным или же было вымышлено известие, принесенное 12 сентября на Тюмень ⁷⁴ одним тюменским татарином, который был в степи у царевичей Аблая и Девлеткирея. По его словам, на калмыков и Кучумовых царевичей неожиданно напала Казахская Орда и помешала им выполнить их враждебные замыслы. Этот перебежчик находился 12 дней в пути и, следовательно, покинул стан царевичей 6 сентября, а 12-го калмыки по наущению царевичей стояли уже под Тарой. Есть основания предполагать, что царевичи нарочно распускали слухи, подобные приведенному выше, чтобы русские их не опасались и думали, что ни не так скоро нужно ожидать нападения. Тот же татарин указал еще, что [107] царевичи находятся у речки Колоты, между Ишимом и Иртышом. В расстоянии полутора дней пути от них кочевал тайша Талай со своим сыном тайшой Аблаем, а в пяти днях пути дальше тайша Куйша, обещавший царевичам помощь.

* § 63. Нападение калмыков на Тару произошло 12 сентября 1634 г. ⁷⁵ и поставило город в очень трудное положение, так как находившиеся в нем служилые люди не были в состоянии помешать врагам опустошать окрестности. Почти все русские и татарские деревни, лежавшие близ города, были сожжены до тла, а жители, не спасшиеся в город, попали в полон или были побиты. Добыча, состоявшая из скота и пожитков сельского населения, была значительна. Служилые люди были заняты исключительно защитой города. Несколько удачных вылазок охладили пыл врага и заставили его, наконец, отправиться в обратный путь.

* § 64. Между тем в Тобольск была послана просьба о присылке помощи, которая подоспела к 13 октября, когда калмыки опять вернулись и всеми своими силами пытались овладеть городом. Но теперь уже можно было оказать им более серьезное сопротивление. Они вскоре были отогнаны и настигнуты на обратном пути в 10 верстах от города, где над ними была одержана блестящая победа. Русские и татарские пленники были освобождены, а также было отбито 300 лошадей, что до некоторой степени возместило понесенные убытки.

* § 65. Говорили, что во главе калмыков были сыновья тайши Куйши — Онбо и Ялзы. Весьма вероятно, а в одном месте даже определенно указывается, что в этом нападении принимали также участие Кучумовы царевичи. Кроме заслуг тарских воевод князя Федора Самойлова сына Вельского и Неупокоя Андреева сына Кокошкина, в этом деле следует отметить отличную храбрость татарского головы Воина Дементьева, головы конных казаков Назара Жадобского и литовского ротмистра Андрея Кропотова, проявленную ими при защите города и при последовавшем затем преследовании врагов. Это дело не осталось без награды, так как, на основании указа 13 января 7145 (1637) г., для всех участвовавших в защите города и преследовании калмыков были высланы из Москвы послужные деньги.

* § 66. После этого калмыки решили напасть на Тюмень и Тюменский уезд. 11 ноября 1634 г. перед городом появились Кучумовы царевичи и калмыки, ⁷⁶ обложившие его со стороны степи и угрожавшие ему приступом. Впрочем, зная, что это будет им дорого стоить, они ограничились разорением окрестных деревень. Этот набег стоил жизни очень многим людям, а иные были уведены врагом в плен. Нет надобности говорить о громадных убытках, понесенных от всеобщего разорения и опустошения, когда не осталось почти ни одного двора в деревнях и ни одной головы скота в хлевах и на пастбищах. Через несколько дней калмыки ушли на Ишим. В погоню за ними были отправлены 300 служилых людей, но они не имели успеха, так как, не причинив значительного урона врагу, сами потеряли 50 человек убитыми в бою. Позднее стало известно, что на реке Суери, впадающей в Тобол, стоят калмыки и наблюдают за передвижениями русских, угрожая, в случае получения подкреплений, новыми нападениями. Это были люди тайши Талая. Боясь возмездия, они не хотели, однако, признавать, что набег был произведен по его приказанию. Он отправил поэтому в Тобольск своих послов, старавшихся переложить всю вину на тархана Баатыря, который, впрочем, принадлежал также к людям тайши Талая.

§ 67. В начале весны 1635 г. царевич Аблай опять приходил на Исеть, откуда увел 24 татарских семьи, плативших ясак в Уфу, и еще несколько семейств, приписанных к Тюменскому уезду. ⁷⁷ Большего ущерба причинить он не мог, так как [108] река вышла из берегов. В то же время были получены вести, что вместе с калмыками он намерен позже, когда на лугах будет корм для лошадей, напасть на слободы. То же подтверждали перебежчики, проведшие зиму на Ишиме у царевича Девлеткирея. Кроме того, они рассказывали, что Девлеткирей и Аблай кочуют вместе у озера Чабтатлы, по ту сторону Ишима, около горы Итик, и что тархан Баатырь своими посылками и уговорами более всего виноват в том, что царевичи не желают жить в мире; тайша Талай, тайша Куйша и многие другие калмыцкие князья кочуют выше по Иртышу.

* § 68. Угрозы не остались напрасными и были очень точно выполнены. 17 нюня 1635 г. Две слободы — Верхне-Ницынская и Чубарова — одновременно подверглись нападению царевичей и калмыков. ⁷⁸ Хотя в обеих слободах сохранились остроги, однако, все дворы, находившиеся вне их, были сожжены. Большая часть жителей была побита, их жены и дети захвачены в плен, а весь скот угнан. После этого на следующий же день царевичи и калмыки ушли обратно.

§ 69. В июле и августе того же года против царевичей и калмыков был предпринят из Тобольска, с Тюмени и Тары поход, ⁷⁹ во главе которого стояли: от Тобольска Борис Толбузин, от Тюмени Илья Бакшеев и от Тары Григорий Байкачев. Им было приказано, соединив своих людей на Ишиме, искать Кучумовых царевичей и калмыков в их кочевьях и промышлять над ними воинским и всяким делом. Хотя служилым людям удалось благополучно соединиться, но цель похода все же не была достигнута. Царевичи вместе с разными калмыцкими тайшами, среди которых называли Шухтея и Мемритая, откочевали слишком далеко и, по имевшимся сведениям, имели с собою очень много людей, почему русские не могли что-либо предпринять против них. Ограничились тем, что разбили несколько передовых отрядов калмыков, стоявших около Кошкарагая на Ишиме, и забрали в плен оставшихся в живых. Служилые люди возвратились к себе домой.

* § 70. В архивном документе, ⁸⁰ в котором приводится известие об этих событиях, указано, что разбитые калмыки оказались теми самыми, которые ранее произвели нападение на Тюмень, а именно людьми тайши Талая, носившими особое родовое наименование чурасцов. В другом документе поражение чурасцов приписывается тобольскому сыну боярскому Ивану Шульгину и говорится, что оно произошло около озера Иргенталя. Если последнее верно, то, значит, был еще другой поход, о котором, однако, мы не находим никаких данных. В результате похода был произведен размен пленных, и многие русские, попавшие в рабство, вновь получили свободу.

* § 71. Успешнее был поход из Уфы в 1636 г. по почину воеводы Никиты Вельяминова с уфимским дворянином Федором Коловским во главе. С 35 детьми боярскими, со 100 конными стрельцами и 350 башкирами Коловский направился вверх по реке Уфе и у истоков ее, в 10 днях пути от города, наехал калмыцкий стан, в котором находился также царевич Аблай со своим родным братом царевичем Тевкой. После небольшого сопротивления почти все калмыки оказались побитыми. Оба царевича и с ними 54 калмыка попали в плен к русским и были доставлены в Уфу.

* § 72. Описанные выше столкновения, происходившие с обеих сторон, не препятствовали, однако, тому, чтобы сибирские города и калмыцкие тайши все же от времени до времени вели между собою посольские сношения. Тарский атаман Степан Скуратов и тобольские служилые люди Денис Рачковский и Антон Добрицкий были отправлены в посланниках к тайше Куйше. ⁸¹ Первый из них возвратился на Тару [109] в июле, а прочие — 26 августа 1635 г. в Тобольск. В конце сентября того же года прибыло в Тобольск посольство от тайши Урлюка в составе 20 человек, которые сообщили, что их господни имеет свою ставку в Кошкарагае на Ишиме, в расстоянии 9 дней пути от Тобольска. Из степи между тем все время поступали угрожающие вести. Военные приготовления калмыков описывались, как очень большие. Перебежчики рассказывали на Тюмени, что царевич Девлеткирей, тайша Тайчин, сын тайши Талая, и тайша Шухтей уже приближаются к сибирским пределам с 2000 людей. Последующее показало, однако, неосновательность этих известий.

§ 73. В то время калмыки были снова втянуты в войну с монголами, ⁸² которая хотя касалась преимущественно тайшей главного поколения калмыков, правивших по ту сторону Алтайских гор, но все же имела влияние и на Сибирь. Как ни разъединены были калмыцкие князцы, все же в случаях крайней нужды они держались все вместе и оказывали друг другу помощь. Может быть, в этом мы найдем причину, почему в некоторые годы калмыцкие набеги не распространялись на сибирские пределы. Летом 1637 г. тарский казачий голова Назар Жадобский был отправлен в посольство к тайше Куйше, но не застал его на месте, потому что Куйша со своим сыном Онбо находился в походе против монголов. Свое дело он изложил жене Куйши Конже. На обратном пути по Иртышу, до реки Железенки он видел много калмыцких людей и их улусов, мимо которых ехал 3 дня. Это были люди тайши Талая, пришедшие туда с Ишима. Они переходили вниз по Иртышу и направлялись на реку Камышлов, находившуюся в 5 днях пути от Тары.

§ 74. По другим известиям, ⁸³ полученным в то же самое время из тех же мест, стан царевича Девлеткирей находился на Ишиме под утесом Мунчаком, около озера Акушлы, богатого рыбой, которою он и его люди, вследствие отсутствия мяса, главным образом питались. К концу августа Девлеткирей отправился на охоту, оставив на стану без защиты свою жену и жену царевича Аблая вместе с детьми. Десять человек татар во главе с одним уфимским перебежчиком были отправлены Девлеткиреем в Бухару для торговли. Чурасцы, постоянные союзники Девлеткирея, всегда сопровождавшие его в набегах, во главе с Башканом, сыном тархана Баатыря, кочевали на расстоянии 1 дня пути от него в сторону Иртыша; тайша Тайчин, сын Урлюка, воевал с тайшей Куйшей, которого победил и взял в плен. В постоянных ссорах между собой жили также все остальные калмыцкие князцы. Из этого заключили, что опасаться калмыков больше нечего, что следует овладеть станом Девлеткирея и, захватив в плен его жену, стараться добиться от него более благоприятного отношения к русским. Рассказавшие об этом люди провели в дороге от кочевья Девлеткирея до Тюмени 20 дней. Они шли через ясачные волости Уфимского уезда, а люди, знавшие те места, уверяли, что путь от Тюмени до озера Акушлы можно пройти, не спеша, в 14 дней.

§ 75. 3 октября того же года на Тюмени было получено известие. ⁸⁴ что жена Девлеткирея выехала навстречу своему мужу за полдня пути по ту сторону утеса Мунчак, но, по возвращении Девлеткирея, собирается снова направиться к озеру Акушлы. Поездка упомянутых выше татар в Бухару имела будто бы целью отвезти туда к мужу сестру Девлеткирея. Передавали также, что в улусе с Девлеткиреевою женою — только 40 семейств, а на охоте при царевиче всего 70 человек, количество весьма небольшое для царевича, претендовавшего на все Сибирское царство; к тому же и эти немногие люди состояли по большей части из татарских перебежчиков с Тюмени, Тары и из Уфы, которые, вследствие тяжелых вин, покинули свои юрты и были ненавистны даже своим. [110]

§ 76. Прибывший на Тару 29 октября 7146 (1637) г. с 22 бухарскими купцами посол Девлеткирея Боян Буганаков обещал полную покорность царевича его царскому величеству и сообщил, что по этому же делу 4 других посла отправились в Москву через Уфу. ⁸⁵ Он просил, чтобы ему было разрешено остаться на зиму на Таре, потому что его лошади истощены и не в состоянии доставить его в зимнее время до улусов царевича. Однако этого ему не разрешили, так как считали его лазутчиком, и подозревали, что он хочет разведать в городе и уезде и подговорить к измене окрестных татар. По указу из Тобольска послу было объявлено, что если царевич, действительно, желает признать над собою русскую власть, то он должен сам, вместе с находящимися у него перебежчиками, приехать в Тобольск, на Тару или куда ему будет удобнее, чтобы удостоиться высокой царской милости. Ввиду представления посла, что он вместе со всеми людьми неизбежно погибнет во время пути и что это отвлечет царевича от его доброго намерения, послу разрешили отсрочить его отъезд еще на один месяц, считая с 25 декабря. Между тем посол и его свита строго охранялись с тем, чтобы они не могли ни с кем разговаривать, а при отъезде им были даны в провожатые люди, которым было приказано везти их через пустые, бездорожные, лесные места до самой степи и только там отпустить их ехать одних. Было решено не принимать впредь никаких посольств от Девлеткирея, если он не приедет сам. По сообщению посла, Девлеткирей кочевал у Нор-Ишима вместе с тарханом Баатырем. Последний усиленно уговаривал Девлеткирея произвести новый набег на русские пределы, но царевич не соглашался на это. Дальностью расстояния до Нор-Ишима посол хотел обезопасить своего господина от нападения русских и, вместе с тем, уверить, что он уже начал будто бы доказывать свою верность России.

§ 77. В 1638 г. улус тархана Баатыря находился за Ишимом в урочище Суюл Макабан, откуда до Тюмени считалось 20 дней пути. ⁸⁶ Девлеткирей кочевал на 8 дней пути ближе к Тюмени, но также по ту сторону реки Ишима, около речки Ратсидет, где с ним не было совсем калмыков, которые все ушли на войну с монголами. В самом улусе тархана оставались только немощные старики и малолетние дети. В прошлом (1637) году умер тайша Талай. Его два сына спорили об отцовском наследстве и оба рассчитывали на помощь тархана, считавшегося подвластным их отцу, хотя он и пользовался исключительными преимуществами. Тархан отправился к ним, чтобы примирить их. Их улус находился в верховьях Иртыша.

§ 78. Несколько известий о состоянии калмыков в тамошних местах было получено летом 7146 (1638) г., когда, как почти ежегодно, была произведена из Тобольска посылка за солью к озеру Ямышу. ⁸⁷ Описание этой посылки знакомит нас одновременно и с тем, каким образом устраивались эти поездки.

На этот раз во главе был поставлен казачий голова Богдан Аршинский. Придя к месту на Иртыше, где начинались кочевья калмыков, он выслал людей для разведыванья улусов калмыцких тайшей и велел передать им, что государевы ратные люди, по царскому указу, идут добывать из озера Ямыша соль, и чтобы тайши шли туда же для переговоров с русскими начальными людьми об общих делах. Несколько тайш явилось еще по дороге, другие же прибыли к соляному пристанищу, лежавшему около соляного озера. Имена этих тайш следующие: Котан, сын Когоная, Абаша, брат Талая, Дебел, Илден и Чото, сын Котая и внук Талая, посланный братьями своего отца Тайчином и Умбой или Гумбой, сыновьями Талая, в качестве уполномоченного. Все они дали шерть, а последний не только за себя, но и за своих дядей в том, что они будут верно служить его царскому величеству и желать [111] добра его людям, для чего они поклялись никогда не беспокоить своими набегами русские поселения и ясачные волости, не убивать и не грабить на охоте или на рыбной ловле русских людей и не мешать возить соль из озера Ямыша. Поскольку было в данном случае возможно, они выполнили свое обещание: они не только мирно и дружественно обращались с русскими, пока те там стояли, но и привезли к судам на своих верблюдах и лошадях достаточное количество соли. После этого Аршинский одарил тайшей сукнами, которые ему для этого были даны из Тобольска. Затем он стал говорить Чото, племяннику Талаевых сыновей, и его людям, чтобы они выслали в Тобольск захваченных в плен русских людей, уведенных в прошлых годах из Тарского и Тюменского уездов и находящихся еще у них. Ответ был такой: сыновья Талая Тайчин и Гумба живут со своим старшим братом Доенбой в несогласии и угрожают друг другу войной. Как только между ними будет восстановлен мир, они немедленно пришлют в Тобольск русских пленников. Под конец все тайши просили отпустить с ними к их кочевьям нескольких русских и татар, чтобы потом они могли в их сопровождении отправить в Тобольск послов. Аршинский согласился на это и отпустил с тайшами нескольких тобольских татар и одного бухарца, знавших дорогу, послав с ними в подарок сыновьям Талая Тайчину и Гумбе несколько аршин красного и темносинего английского сукна.

§ 79. Несмотря на эти мирные сношения, все же в августе того же года приходилось вновь опасаться вражеского нападения, так как распространился слух, ⁸⁸ что калмыки уже разорили одну татарскую деревню на Исети и тем показали, чего от них следовало ожидать в дальнейшем. Говорили также, что видели калмыков, переправившихся через реку Исеть у Исетского озера и направлявшихся в сторону русских слобод. Согласно третьему известию, ⁸⁹ калмыки были так близко, что уже разоряли татарские деревин на Пышме, недалеко от Тюмени, откуда они собирались непременно напасть на этот город. Что из этих слухов было верным, неизвестно, но из разных бесспорных источников мы знаем, что уфимским татарам и башкирам, жившим по ту сторону Исети, приходилось в то время много терпеть от калмыцких набегов. ⁹⁰ Несколько уфимских татар ходили на калмыков во время их обратного пути и нашли их на реке Ус, но, не считая себя достаточно сильными но сравнению с калмыками, ограничили свою месть тем, что угнали неприятельских лошадей. Часть калмыков бросилась в погоню за татарами, но не имела успеха. Большинство из них было побито татарами, оказавшимися вследствие разделения сил калмыков сильнее.

§ 80. 28 октября 7148 (1639) г. от калмыцкого тайши Ильденея, ⁹¹ брата умершего Талая, прибыло на Тару посольство сообщить об его готовности признать над собою царскую власть и с челобитьем о разрешении свободной торговли, чтобы Ильденей мог посылать торговые караваны в сибирские города и чтобы с русской стороны также отпускались к нему послы и купцы с товарами. Для начала с этим же посольством он прислал на продажу табун лошадей. Посольству разрешили перезимовать на Таре, причем старший посол Богдамыш должен был в подтверждение его обещаний дать шерть от имени своего тайши и всех его улусных людей. С наступлением весны следующего (1640) года послы были отпущены домой, а вместе с ними были отправлены к тайше Ильденею несколько служилых людей, чтобы принять шерть от него самого. Они должны были также напомнить Ильденею, что, если у него находятся татарские перебежчики или пленные, он должен их выдать, за что ему будут высланы подарки и разрешена свободная торговля между [112] сибирскими городами и его кочевьями. Вскоре после этого, вследствие нападения царевича Девлеткирея и калмыков на Тарханский острожек, ⁹² снова началась война, которая заставляла думать о более решительных мероприятиях, чем посылка послов.

§ 81. Предупреждение об этом нападении было получено от татар, вернувшихся в конце мая 1640 г. в Тобольск с охоты на Ишиме, которые рассказали, ⁹³ что они были там задержаны людьми царевича и перебежчиком Кочашкой Танатаровым и допрошены о положении в Тарханском острожке и в окрестных местах; по их словам, из данных ими ответов неприятель не мог извлечь какую-либо пользу для себя. В конце июня в Тарханский острожек пришла весть о приближении калмыков. ⁹⁴ Самое нападение было произведено не ранее 10 октября того же года, ⁹⁵ когда Девлеткирей появился перед острогом, имея при себе около ста человек в то время, как остальные его люди разоряли окрестные деревни. В Тарханском острожке было не более 40 тюменских годовальщиков. Несмотря на беспрестанные приступы Девлеткирея к острожку, они храбро защищались. В самое горячее время боя стоявшему во главе служилых людей Чеглокову удалось отправить нарочного на Тюмень. Вскоре после этого калмыки, испугавшись, что к русским придет помощь, отступили.

§ 82. Поход, предпринятый с Тюмени в следующем (1641) году против царевича Девлеткирея ⁹⁶ для наказание за произведенное им нападение, был довольно успешен, несмотря на то, что в нем участвовало не более 272 русских и татар. Во главе их был Илья Бакшеев, который так удачно наехал на царевича с его калмыками, что уже в начале боя победа склонилась на сторону русских. Очень много калмыков было побито, а другие были захвачены в плен. В числе последних находились племянник и племянница тайши Урлюка, которые были доставлены на Тюмень.

§ 83. Другой поход, предпринятый против калмыков из Тобольска и с Тюмени в августе того же года, окончился неудачно. Тюменские служилые люди не нашли в указанной им местности калмыков и, ничего не сделав, возвратились назад. Вследствие этого тобольским служилым людям пришлось одним выдержать всю силу нападения калмыков, которая была тем значительнее, что нападение произошло совершенно неожиданно. Калмыков — улусных людей Урлюка и его сыновей Тайчина и Ильденея — было до 700 человек. ⁹⁷ Девлеткирей тоже принимал участие в этом деле. ⁹⁸ Во главе тобольских людей стоял Даниил Аршинский, который с 13 человеками прибежал в Тарханский острожек, ⁹⁹ остальные рассеялись в разные стороны. Другой тайша Илденей, тот, с которым в свое время велись на Таре переговоры, хотел доказать свое доброе отношение к русским и послал на Тару весть о враждебных замыслах царевича и тайши Ирлюка и его сыновей. ¹⁰⁰

§ 84. В это время при сыне Талая Тайчине находился тангутский лама, который одновременно с Тайчином отправил послов на Тюмень. Там его послам оказали одинаковый почет с калмыками и послали тем и другим в подарок несколько кусков червчатого и лазоревого сукна, ¹⁰¹ которое калмыки очень ценили. Тюменским посланцам ламы не удалось, однако, выполнить до конца возложенное на них поручение. На Ишиме, у горы Итик, ехавшие с ними к себе домой калмыцкие послы [113] и их люди ограбили послов тангутского ламы, отняли у них подарки и товары, которые они имели при себе для продажи. Им пришлось воротиться обратно на Тюмень. Это было в 1642 г.

§ 85. Я оставляю в стороне многие грозные вести, которые получались почти каждую осень о предстоящем нападении калмыков из степи, и беру из них только то, что может служить дополнением истории Кучумовых царевичей и калмыков. В 1642 г. Урлюк тайша со своими сыновьями и Кулделен тайша кочевали в верховьях Тобола. ¹⁰² К последнему съехалось еще пять тайш со многими воинскими людьми, собравшимися в поход. ¹⁰³

Один тобольский татарин, отправленный к нему посланником, тайно ушел от него, чтобы доставить в Уфу весть и предупредить о военных приготовлениях. У Кулделена был брат Кущи, который перед тем ходил в поход против монголов, ¹⁰⁴ а теперь ожидался вместе со своими калмыками обратно. В 1643 г. на Таре был посланник от Ишкена-тайши, сына Тайчина-тайши и внука Талая-тайши, с которым были отправлены в посольство к тайше Ишкену тарские казаки. ¹⁰⁵ Они возвратились 11 ноября с новыми посланниками от того же тайши и рассказали, что незадолго до них к Ишкену приезжал Девлеткирей, который требовал помощи людьми против русских, в чем ему, однако, было отказано. Девлеткирей говорил, что прошлым летом он был под Тюменью и заметил, что тамошние люди живут совершенно беззаботно и что их очень легко воевать. Они добавляли, что стан царевича находится на старых кочевьях, между горами Итик и Мунчак у Ишима. Другое посольство, отправленное с Тары в том же году к тайше Илденею и к его сыну Мергену тайше, ¹⁰⁶ привезло почти такие же вести. Благодаря отправленным к ним с Тары посольствам в 1644 г. стали известны еще два калмыцких тайши — Урукуи и Кутайкуша. ¹⁰⁷ В том же известии упоминается, что Ирденей тайша со своими людьми вместе с царевичем Девлеткиреем собирается итти воевать государевы города.

* § 86. Наконец, стало известно, какую цель имели упоминавшиеся уже военные приготовления Урлюка тайши. Со своими сыновьями и внуками он подошел к Астрахани и старался там склонять ногайских мурз отпасть от России. ¹⁰⁸ Чтобы наказать его за это, в 1644 г. были высланы против него русские войска, которые одержали большую победу. Сам Урлюк и некоторые из его сыновей вместе со многими калмыками погибли при этом, их кочевья были разорены и разграблены, и только некоторые его сыновья, не принимавшие участия в бое, бегством спасли свою жизнь.

§ 87. В 1645 г. на Тюмени было калмыцкое посольство, присланное Гумбой-тайшей, сыном Талая-тайши, и его матерью Ахайей, Ишкеном или, как он здесь назван, Ешкеном-тайшей и его матерью Дарыкой или, вернее, Дары-икой. ¹⁰⁹ Их отпустили 20 июля домой, отправив вместе с ними нескольких служилых людей, которые должны было разузнать о похищенных у тунгутских послов товарах ¹¹⁰ и потребовать их обратно. Но им ответили пустыми отговорками, что будто бы тех, кто участвовал в грабеже, сейчас здесь нет, и что, как только они возвратятся, будет произведено расследование. После того Ишкен и его мать снова отправили послов на Тюмень, но они не имели других целей, кроме торговых сношений. [114]

* § 88. Несколько тобольских служилых людей были в это время в посольстве у Кулделен-тайши и у одного ламы Ирдени абаши, ¹¹¹ откуда привезли в Тобольск вести о том, что на урочище Казлык собрались многие калмыцкие тайши со своими людьми, в количестве до 100 000 человек; ¹¹² однако они не могли разузнать, что намеревались делать калмыки, так как последние не позволили им говорить с русскими или иными пленными. Девлеткирей, напротив того, показал свое миролюбие тем, что не только хорошо обошелся с находившимися на охоте тюменскими татарами, встреченными им на реке Нижней Алабуге, ¹¹³ но и торжественно заверял их в том, что он и впредь воздержится от всяких враждебных действий и подчинится царской власти, избежать чего он все равно не может. К этому он добавил, что отправил в Тобольск посла с таким же заявлением. Но первой вести верили больше, чем словам Девлеткирея. В Тобольске, на Таре, на Тюмени, в Туринске и слободах всюду начались приготовления. Жителям деревень было предложено укрыться в городах и острогах. Но калмыки не приходили, и, в конце концов, стало ясно, что тревога была напрасной. Конечно, невероятно, чтобы малые тайши могли собрать войско в 100 000 человек.

* § 89. В известии о мирных намерениях царевича Девлеткирея говорится еще о двух царевичах Бугае и Кучуке, бывших вместе с ним и названных его племянниками. Но Бугай или, как его еще называли, Абугай был сыном Ишима, братом Аблая, внуком Кучума. ¹¹⁴ Значит, он принадлежал к одной и той же степени родства с Девлеткиреем и поэтому не мог называться его племянником, а должен быть назван двоюродным братом. Кучук же был сыном Аблая, внуком Ишима и правнуком Кучума. Бугай выступает здесь впервые как противник русских. Когда в 1646 г. голова конных казаков Гаврило Грозин вернулся в Тобольск из посольства к Девлеткирею, то стало известно, что царевич Бугай с калмыками и тарскими и тюменскими татарами, изменившими русским, хочет напасть на русские пограничные города и слободы. ¹¹⁵

§ 90. В ноябре 1646 г. на Тюмень пришли послы от тайши Ешкена и от его матери Дары-ики, вдовы Тайчина, ¹¹⁶ которые вследствие нового распоряжения не были впущены в город, а должны были выполнить свое поручение на реке Пышме. Причиной этому было ходатайство тобольского воеводы, вызвавшее указ из Москвы, чтобы приходящих на Тюмень послов там не выслушивать, а посылать в Тобольск. Но так как калмыцкие посольства имели главною целью торговлю, то калмыки были недовольны, что им не позволяют продавать свои товары там, где это им казалось удобнее. Их недовольство перешло даже в угрозы войною, когда в июле 1647 г. еще одно пришедшее на Тюмень посольство тайши Ешкена, его матери Дары-ики и Ирдени контайши, вместе с бухарским торговым караваном, опять не было принято. ¹¹⁷

§ 91. На Таре, напротив, придерживались прежнего обыкновения и продолжали непосредственно вести посольские сношения с калмыками. Летом 1647 г. оттуда было отправлено посольство к калмыцкому тайше Учурту, ¹¹⁸ вероятно, и от Учурту были присланы на Тару посланники. Таким путем была получена весть, что Тайчин-тайша, сын Урлюка, грозит отомстить за смерть своего отца. Возможно, что вскоре после этого, в августе, Тайчин с 200 человеками был виден на Исети. С Тюмени дважды высылали служилых людей против калмыков, ¹¹⁹ но, как только они появлялись [115] калмыки бесследно исчезали. Тюменскому воеводе было поставлено в вину, что он это делал без приказа из Тобольска, так как уже давно было сделано распоряжение, подтверждавшееся при каждом случае, чтобы воеводы на Тюмени и на Таре своею властью не посылали служилых людей против калмыков и Кучумовых царевичей, но отписывали в Тобольск и ожидали оттуда людей для более решительных действии против врагов. Тобольских воевод обвиняли, напротив, в том, что они недостаточно быстро снаряжали походы. В Тобольске действовали спокойно, с осмотрительностью и осторожностью, в то время как на Тюмени и на Таре поступали под влиянием первого впечатления и чувства мести за нанесенные обиды; иногда побудительной причиной для похода было желание захватить добычу и тем возместить понесенные убытки.

§ 92. Осенью 1647 г. большое число калмыков опять находилось в Тарском уезде, в расстоянии 5-6 дней пути от города, на реке Камышлове, даже еще ближе, в так называемой Черной луке на Иртыше. ¹²⁰ Было получено также известие, что Тайчин-тайша, сын Урлюка, уговаривает тайшу Ишкена и его брата Чечена действовать с ним заодно против русских. Про Кулделен-тайшу рассказывали, что бывшее у него собрание калмыцких тайшей, на котором присутствовали также Кучумовы царевичи, являлось общим военным советом. Утверждали также, что уже собрано много воинских людей, но неизвестно, куда намечается поход. Но кроме небольших вражеских набегов но рекам Исети и Пышме, которые были отражены, больше ничего не произошло.

§ 93. Весною 1648 г. на пасхе царевичи Бугай и Кучук повоевали пограничные с Сибирью уфимские волости. ¹²¹ По поводу этого Девлеткирей жаловался, говоря, что его двоюродные братья не слушают его, что они имеют еще более враждебные замыслы против русских и что он ничем не может им противодействовать, если они вздумают их выполнить. Как только сошел снег, Тайчин-тайша, сын Урлюка, ушел со своими людьми на Волгу, чтобы, как говорили, воевать горских черкасов.

§ 94. В мае прибыли на Тюмень или, вернее, на реку Пышму калмыцкое посольство и караван от матери Ишкена-тайши и привезли с собой от тайши Берги русского пленного, за которого требовали выкуп. ¹²² Это был захваченный калмыками и ногайскими татарами в 1644 г. саратовский стрелец, отправленный тамошним воеводой Яковом Писемским с отписками в Москву. Один казанский татарин, проживший в плену у калмыков 11 лет, принес на Тюмень-весть, ¹²³ что у калмыков вспыхнула новая междуусобная война, которая не позволит им думать о внешних столкновениях. Этого татарина взял в плен Улденей-тайша, сын Урлюка. Год тому назад он убежал от Улденея и жил у калмыка Бакшана, сына тархана, люди которого поймали его во время побега. Судя по его расспросным речам, Ирдени-контайша хотел заставить царевича Девлеткирея выступить в поход против русских, но пришла весть, что Батур контайша, сын Каракулы, угрожает войною всем прочим калмыцким князьям, вследствие чего Кулден Абаша-тайша, Ирдени-контайша, Коан-тайша, Девлеткирей и Бакшан собрали своих людей у реки Тобола и приготовили их к бою.

§ 95. Здесь мы остановимся на рассмотрении столкновений с малыми калмыцкими тайшами и Кучумовыми царевичами. Батур-контайша привел в послушание себе большинство тайшей, до того независимых, и положил основание единовластию, сохранившемуся наследственно в его роде до наших дней. Нам необходимо поэтому рассмотреть особо историю этого калмыцкого владетельного рода, поскольку она связана с историей Сибири.

Комментарии

1. Приложение № 97.

2. Приложение № 123.

3. История Сибири, I, стр. 317.

4. Приложение № 152.

5. Приложение № 227.

6. См. «Известия Унковского» в т. I «Sammlung Russischer Geschichte», стр. 123.

7. Приложение № 147.

8. Приложения № № 148 и 153.

9. История Сибири, I, стр. 317.

10. Приложение № 173.

11. Приложение № 170.

12. Кулундинское. Бурлинское и Карассунское.

13. Приложение № 155.

14. Приложение № 209.

15. Об Имамкулихане см. Абулгази «Histoire genealogique des tatares., стр. 720,761.

16. Приложение № 183.

17. Приложение № 205.

18. Приложение № 191.

19. Приложение № 200.

20. Приложение № 199.

21. См. гл. 9 § 7.

22. Приложения № № 194 и 201.

23. Может быть, Пегие горы. Говорят, что в Казахской орде существуют такие горы, называемые калмыками Алакнула.

24. Приложение № 204.

25. Знаменитый черный лес на западном берегу Тобола, между Тебеняцкой и Салтысарайской слободами, давший название прекрасному меху «илетской белке». См. «Известие о сибирских торгах» в т. III «Samml. Russ. Gesch.».

26. Приложение № 206.

27. Приложение № 219.

28. Вероятно, Мангут; о нем см. гл. 9, § 8.

29. Приложение № 208.

30. Приложение № 212.

31. История Сибири, I, стр. 318.

32. Приложение № 215.

33. Приложение № 225.

34. Приложение № 228.

35. Приложения № № 251, 252, 298 и 3<…>.

36. Приложение № 251.

37. Приложения № № 261, 282, 293, 371.

38. Приложения № № 268 и 269.

39. Приложение № 243.

40. Приложение № 246.

41. Приложение № 247.

42. Приложение № 248.

43. Приложение № 265.

44. Приложение № 267.

45. Приложение № 270.

46. Приложения № № 278 и 285.

47. Приложение № 271.

48. Приложения № № 274 и 275.

49. Приложения № № 278 и 285.

50. Приложение № 314.

51. Приложение № 290.

52. См. гл. 6, § 75.

53. Приложения № № 291-294, 371.

54. Приложения № № 302 и 303.

55. Приложения № № 295 и 299.

56. Приложение № 299.

57. Приложение № 298.

58. В наказе сказано, что обещание было дано ими у соляных озер (вероятно, Ямышево); по недостатку известий, об этом ничего не могло быть сообщено выше.

59. Приложение № 308.

60. См. гл. 9, § 13.

61. Приложение № 308.

62. Приложение № 371.

63. Приложение № 276.

64. См. гл. 6, § 80.

65. Может показаться сомнительным, чтобы в летнее время в поле были заметны следы человека. Но следует помнить, что насколько необычны, даже невозможны, подобные следы на дорогах в населенных местностях, настолько обычно и необходимо в Сибири, где в лесах и в степях не существует настоящих дорог, обращать внимание на подобные признаки, чтобы узнать, в какую сторону направились, например, беглые или с какой стороны нужно ожидать нападения. Эти следы называют в Сибири сакмами или аргышницами; первое слово взято из татарского, второе происходит от тунгузского слова аргыш, означающего обоз северных оленей.

66. Приложения № № 307, 309 и 371.

67. Приложение № 310.

68. Приложение № 311.

69. Приложение № 312.

70. См. гл. 9, § 50.

71. Приложение № 318.

72. Приложения № № 316 и 317.

73. Приложение № 324.

74. Приложение № 326.

75. Приложения № № 323, 325, 327 и 371.

76. Приложения № № 331, 332, 334, 336, 337, 340, 341, 382.

77. Приложения № № 322, 344 и 345.

78. Приложения № № 347, 351, 354, 371 и 388.

79. Приложения № № 328, 352, 353, 355, 356 и 360.

80. Приложение № 360.

81. Приложения № № 361-364.

82. Приложение № 367.

83. Приложение № 368.

84. Приложение № 369.

85. Приложение № 370.

86. Приложение № 372.

87. Приложение № 378.

88. Приложение № 373.

89. Приложение № 374.

90. Приложения № № 375 и 376.

91. Приложение № 379.

92. Приложение № 385.

93. Приложения № № 385, 387 и 388.

94. Приложение № 391.

95. Приложение № 393.

96. Приложение № 422.

97. Приложения № № 397, 398, 401 и 401.

98. Приложения № № 399, 402 и 403.

99. Приложение № 395.

100. Приложение № 394.

101. Приложение № 427.

102. Приложение № 406.

103. Приложения № № 408, 411 и 417.

104. Приложение № 407.

105. Приложение № 412.

106. Приложение № 413.

107. Приложение № 417.

108. Приложение № 420.

109. Приложение № 427.

110. См. гл. 9, § 84.

111. Приложение № 433.

112. Приложения № № 432 и 433.

113. Приложения № № 430 и 431.

114. Приложение № 485.

115. Приложение № 443.

116. Приложение № 444.

117. Приложения № № 448-451, 453 и 454.

118. Приложение № 451.

119. Приложения № № 453 и 454.

120. Приложения № № 452 и 462.

121. Приложения № № 459 и 460.

122. Приложения № № 457 и 458.

123. Приложение № 461.