Г. Ф. МИЛЛЕР

ИСТОРИЯ СИБИРИ

О ДРЕВНИХ ПАМЯТНИКАХ В УЕЗДАХ СЕЛЕНГИНСКОМ И НЕРЧИНСКОМ ¹

Часто я уже говорил о древних памятниках, рассеянных по Сибири. Перечислив разные развалины древних городов и укреплений в географическом описании р. Иртыша и в описаниях уездов Томского, Кузнецкого и Красноярского, я описал могильные холмы, с относящимися к ним предметами, на Иртыше и близ Красноярска и упомянул в истории медных заводов Полевских о древних рудных копях. ² Кроме того Гмелин в истории медных заводов Колыванских ³ упомянул о древних копях Алтайского хребта. Расскажу далее то, что из заслуживающего по этой части внимания я или сам видел или узнал от других в уездах Нерчинском и Селенгинском.

Первое место по справедливости должно быть отведено городам и древним укреплениям, которые я видел в Приаргунских землях. Пограничным и торговым городом является Цурухайту, лежащий на западном берегу Аргуни, в 161 версте выше Аргунского острога и верст на 10 ниже среднего устья р. Кайлара, из которого Аргунь берет свое начало. По крайней мере в 12 верстах ниже этого города в Аргунь с востока впадает р. Ган, а версте, если не меньше, ниже Гана, с той же стороны в Аргунь впадает [514] р. Хауль, которая недалеко от устья своего принимает другую реку Дербуль, выходящую из местности, лежащей посередине между севером и востоком. Ган и Хауль устьями своими близки друг к другу, источниками же своими далеко расходятся один от другого. Местность, лежащая между ними, ровна. Единственная небольшая гора, или скорее холм, возвышается на одинаковом почти расстоянии от той и другой реки, верстах в 10 от Аргуни. У южной подошвы этой горы находятся остатки древнего укрепления, наиболее замечательные между остальными памятниками древности в этих местах.

27 июля [1735 г.] я отправился для осмотра этого укрепления с сотоварищем своим Гмелиным, рисовальщиком Люрсениусом и переводчиком Яхонтовым, взяв еще с собой из гарнизонных солдат этого города человека, хорошо знавшего дорогу туда. Добравшись по левой или западной стороне Аргуни до устья р. Гана, мы на лодке переправились через реку и затем остальную часть дороги прошли по прямой линии. Я ваял с собой рисовальщика, чтобы снять вид с города, но, ознакомившись с местом, изменил свое намерение, полагая, что один план достаточно разъяснит все дело. ⁴

Укрепление окружено валом (вышиною в рост человеческий), обнимающим четыреугольное пространство приблизительно в 300 саж., и рвом. По середине каждой линии вала – ворота, к которым можно пройти не прямо, а сбоку, так как они защищены полукруглою насыпью, которая с другой стороны соединяется с валом. По углам, а кое-где и по протяжению вала, находятся выступы, несколько похожие на наши бастионы.

Стороны вала и ворота соответствуют четырем странам света, конечно, не вполне точно, если их проверить по компасу. Прибегнув к магнитной стрелке, я заметил следующие направления, диаметрально противоположные воротам: востоко-северо-восток, юго-юго-восток, западо-юго-запад и северо-северо-запад. Я счел нужным обратить внимание на это с тем, чтобы кто-нибудь, следуя обычной ошибке лиц, по описаниям которых китайские и прочие восточные города в точности соответствуют главным странам света, не подумал, что они построены по направлению магнитной стрелки. Точно также и ворота не расположены ровно по середине линии вала, так что местами есть, может быть, разница на несколько аршин. Равным образом, при точном измерении сторон вала, я нашел, что восточная и западная стороны на 10 саж. длиннее остальных.

По середине пространства, огражденного упомянутым валом, находится другой четыреугольный вал, одинаковой с первым вышины, длиною с севера на юг в 80, шириною с востока на запад в 40 саж. Над укреплением как бы построено другое укрепление, в роде наших цитаделей. В этом (меньшем) вале 4 ворот, соответствующих, насколько возможно, воротам большого вала. Вокруг него также обведен ров. Но, говоря о рвах, я разумею только остатки их. Половина пространства, занимаемого этой цитаделью, ближайшая к северу, и более возвышена и на вид похожа на [515] воткнутый в подставку крест, одинаковой с валом вышины. На этом более возвышенном месте, кое-где на оконечностях, 4 четыреугольные и 1 круглый камни, шириною каждый около 1/2 локтя, так скреплены землею, что поверхности их вполне соответствуют друг другу. На углу цитадели, между востоком и севером, также видно такое четыреугольное место, но меньшей вышины, чем первое.

Кроме того, подобное же сооружение находится внутри пространства внешнего вала, у восточных ворот. Оно окружено овальным валом, длиною (от севера к югу) в 55, шириной в 35 саж. Ворота в нем видны только одни с юга. С севера к валу примыкает четыреугольный бастион. Середину пространства занимает четыреугольное возвышение, длиною с востока на запад в 14, шириною в 12 арш. С севера и востока другие такие возвышенности, но меньшие и не столь выдающиеся, одна квадратная, другая круглая. Неподалеку от этого вала на восток находится яма, имеющая вид давно обвалившегося колодца. Другая подобная же яма находится в 30 саж. от восточных ворот средней четыреугольной цитадели на восток. Кроме того, местами в земле видны неглубокие ровики четыреугольной формы. Все остальное ровно.

Возвратившись, по осмотре этих древних остатков, в г. Цурухайту, я узнал от живущих в верховьях Аргуни тунгусов, что несколько таких древних укреплений находятся между городом Цурухайту и верховьями Аргуни. Так как я уже прежде, для исследований географических и исторических, решился предпринять путешествие до крайних пределов Российского государства, то последнее известие придало мне немало силы и желания осуществить мое намерение. Мне удалось увидеть на этом пути целые четыре укрепления, хотя и не одинаковые с первым, но все-таки уже потому не безинтересные, что описания их могут послужить к общей пользе.

Три первые укрепления лежат на западном берегу Аргуни. Первое отстоит от г. Цурухайту верст на 60, второе на 12 верст от первого, третье всего на 3 версты от второго. Эти три укрепления встречаются едущим сухим путем вверх по западному берегу Аргуни. Четвертое укрепление лежит в трех верстах от третьего по правую сторону дороги. Местность гориста, но отличается довольно обширными долинами. Нет в этих местах ни одной горы, ни одной долины, которые бы не были наделены особыми именами. По соседству каждого из трех первых укреплений к Аргуни прилегают долины, из которых нижняя у первого укрепления называется Караганату, средняя у второго укрепления – Кайлассуту и верхняя у третьего укрепления – Уртуй. Четвертое укрепление лежит в самой долине Уртуй. Отсюда до пограничной горы Абагайту, занимающей западный берег Аргуни, от среднего устья р. Кайлара мы насчитали около 20 верст.

У всех укреплений одна общая черта та, что они состоят из четыреугольного вала, одинаковой вышины с укреплением за-аргунским, но меньшего объема и без возвышений над остальною поверхностью. Первое укрепление содержит 18, второе 12, третье 15, четвертое 50 кв. саж. Вокруг всех [516] видны следы рвов. Ворот в каждом не более одних. В первом укреплении ворота обращены к юго-востоку, во втором к юго-юго-востоку, в третьем к юго-востоку, в четвертом к югу. Следует заметить, что ворота эти все выходят к Аргуни. Особенность четвертого укрепления заключается в том, что по середине трех сторон вала, где нет ворот, снаружи находятся такие же выступы, какие я заметил на укреплении по ту сторону Аргуни и что, несмотря на далекое расстояние его от Аргуни и на отсутствие воды в других местах, нигде там не видно следов колодца. Но почва в тех местностях такого свойства, что почти повсюду встречается много непостоянно бьющих ключей, которые в иной год дают воды в достаточном количестве, в иной же совсем высыхают. Поэтому кажется довольно вероятным, что некогда тут поблизости находился обильный водою ключ, которого теперь уже более нет.

Кроме того, в этих Аргунских местностях виден тянущийся по прямой линии вал, который, конечно, не менее заслуживает внимания. Достигли мы этого вала незадолго до того, как добрались до первого укрепления со стороны долины Караганату. По пути пришлось перебраться через него и несколько верст ехать вдоль вала. Я заметил его направление от запада-юго-запада па восток-юго-восток. Он не прерываясь тянется через долины в горы и не выше одного локтя, в некоторых же местах, особенно в гористых, так низок, что едва заметны следы его, благодаря, как я полагаю, силе ветров и дождей, которым он подвергался в течение долгого времени. Живущие в этих местах тунгусы рассказывали, что этот вал берет начало свое в землях монгольских, близ источников Онона, потом заходит за р. Олзу, впадающую в озеро Тарей, далее на восток от озера Тарей доходит до русских пределов и, наконец, перейдя за Аргунь, недалеко от того места, где мы добрались до вала, на юг от выше упомянутого укрепления за-аргунского, тянется неизвестно до каких мест.

Старался я узнать, но безуспешно, не сохранилось ли у тунгусов какого-нибудь предания об истории этих укреплений и вала. Никакого особого названия он не носит. Все это у тунгусов и монголов известно под общим названием Керим. Те же монголы знаменитую Китайскую стену также называют Керим, но с прибавкою эпитета Цаган (т.-е. Белый) Керим. Упомянутые укрепления скорее, кажется, служили лагерною стоянкою (где древние властители этих стран, проводившие кочевую жизнь под шатром, собирались только вследствие военных обстоятельств), чем постоянным местоприбыванием. На более возвышенных местах укрепления по ту сторону Аргуни находилось, кажется мне, местопребывание князя или вождей его, а небольшие ровики в том же укреплении, по моему мнению, составляли межи жилищ отдельных семей, так что упомянутый вал, вероятно, служил границей между различными народами.

Мессершмидт в рукописном дневнике своих поездок по Сибири упоминает о развалинах какой-то древней крепостцы при речке Уруленгуй, впадающей в Аргунь. Но я должен сознаться, что хотя мне при поездках к [517] Аргунским серебряным заводам, а оттуда к г. Цурухайту и затем обратно к соленому озеру Нерчинского уезда, трижды пришлось переправляться через речку Уруленгуй в тех же самых местах, в которых он переезжал через нее, но я тщетно у различных людей, как у русских, так и у тунгусов, спрашивал о тех развалинах. Впрочем, это не покажется нам странным, если мы примем в соображение, что путешествующим простой народ нередко имеет обыкновение навязывать небылицы, коль скоро они не хотят сами воочию осматривать все: ведь, издали глаза могут ошибаться и принимать что-нибудь за укрепление, что на самом деле не что иное, как скала необычной формы. Но почему Мессершмидт ни слова не говорит ни об одном из укреплений, виденных мною на Аргуни, тогда как, судя по дневнику, он ехал тем же самым путем?

Абулгази в «Истории татар» (стр. 101 франц. изд.) упоминает о четырех лежащих между Селенгой и Икар-Мураном городах, следы которых я с своей стороны отыскивал на землях, прилегающих к рекам Ингоде и Чикою (в своей истории серебряных заводов Аргунских, ⁵ я довольно ясно, кажется, доказал, что под именем р. Икар-Муран должно разуметь Онон, Шилку и Амур), ⁶ но ничего узнать о них не мог. Может быть, они лежат вне пределов Российской империи, на землях монгольских. О древнем городе Алакцине, лежавшем по Абулгази, на Икар-Муране, а по Страленбергу близ Аргуни, да о сотне других укреплений, которые Избранд видел на пути своем от Нерчинска к Аргунскому укреплению, также говорено мною в упомянутой истории заводов, ⁷ так что считаю излишним повторять эти мелочи.

Далее между памятниками древности заслуживают внимания могильные курганы. При переезде из Красноярска в Иркутск и оттуда в Селенгинск я не только сам не видел их, но и у жителей ничего не слышал о них. Приписываю это гористой и изобилующей лесами местности, которой, как уже упоминал о Красноярске, древние поселенцы не жаловали. Но как только я вступил на Нерчинскую землю, так я заметил бесчисленное множество курганов на берегу р. Уды, впадающей в Селенгу, и при р. Шилке, там где территория не покрыта горами, в особенности же на равнинах между Ононом и Аргунью.

По наружному виду это не холм, накиданный из земли, не куча камней, не круг из каменных глыб, не настилка из галышей, как курганы по р. Иртышу, имеющие, как я говорил, ⁸ подобную внешнюю форму, или как курганы в верховьях Енисея, упомянутые мною ⁹ со слов других. Таким образом я неправильно назвал бы их курганами, если бы слово это не вошло в столь общее употребление, что почти не допускает другого, равного ему. Эти курганы окружены большими каменными глыбами, величиною в рост человека, имеют четыреугольную фигуру, продолговатую с востока на запад. Если я говорю с востока на запад, то не следует принимать это в строгом смысле: при проверке по компасу всегда почти оказывалось некоторое уклонение от настоящего востока и запада. Глыбы [518] положенные с востока на запад, как вышиною, так и шириною, превосходят остальные. Внутренняя емкость курганов, по меньшей мере, имеет сажень в длину и полсажени в ширину, часто же бывает и больше. Надписей никогда нет. Очень редко они встречаются вскрытыми. Расспрашивал я, отчего это происходит, и получил в ответ, что приходили курганщики, но никаких сокровищ не нашли и потому напрасную работу продолжать не захотели. Известие это меня не устрашило, так как я надеялся, что если в этих курганах и не зарыты золотые и серебряные вещи, за которыми сибирские курганщики только и гоняются, то в них должны быть медные и железные изделия, которые могут служить к разъяснению истории древних поселенцев. Поэтому я тотчас же решился приняться за раскопку при первом удобном случае. На пути в Нерчинск не хватило на это досуга, а при поездке из Нерчинска к серебряным заводам Аргунским я не мог осуществить свое намерение за отсутствием русских поселенцев и неимением землекопных орудий.

Предвидя, что это неудобство встретится и впоследствии, мы порешили с Гмелиным одного из бывших при нас студентов Горланова отправить из Аргунских заводов обратно к Шилке и поручить ему, пока мы съездим к верховьям р. Аргуни, заняться раскопками близ деревни Городище, где я заметил большое количество таких курганов. Мы снабдили этого студента такими инструкциями и указаниями, которые, как я надеялся, будут достаточны на всякий случай. Но надежда моя обманула меня. Когда Горланов, по окончании нами поездки по землям Аргунским и Ононским, опять присоединился к нам в Чите, то он сообщил нам, что раскопал 15 могил, но не нашел в них ничего, кроме поломанной кости, которую и привез с собой и которую Гмелин признал за часть человеческого черепа. Горланов объяснил нам, что не сомневался в том, что дошел уже до дна могилы и потому счел излишним продолжать раскопку. Вследствие этого у меня вновь появилось желание убедиться самому, в чем дело.

Отправившись из Еравнинского острога в Удинск, мы взяли с собой все нужное для такой работы. В нескольких верстах от р. Уды, в местности, где нам пришлось расположиться для отдыха и пастьбы лошадей, мы встретили около десяти курганов, в близком друг от друга расстоянии. Я приказал вскрыть два кургана: один из них был окружен огромными глыбами камня, другой по наружному виду несколько меньше. Прокопав в последнем насыпь на локтя, мы нашли некоторые части лошадиного остова, а затем наткнулись на каменную глыбу в роде тех, которые стоят вокруг курганов. Она лежала горизонтально и представляла такую массу, что четыре человека не были в состоянии поднять ее; пришлось молотком разбить ее на куски, чтобы она тяжестью своею не препятствовала дальнейшей работе. По устранении этих препятствий, вскоре появились человеческие кости, из которых нам однакоже не удалось собрать необходимое для составления целого скелета, несмотря на все наше употребленное при раскопке старание не оставить чего-нибудь неисследованным. Кроме того, [519] естественное положение костей было нарушено. Несомненно было только то, как мы заметили, что как человеческие, так и лошадиные кости, принадлежащие к верхней части тела, в особенности голова, встречались с востока, нижние же кости, особенно ноги, с запада. В другом кургане человеческие кости находились в таком же точно виде. Лошадиных же костей в нем нигде не найдено, и доступ к костям не был закрыт каменной глыбой. На Иртыше я не встретил такого повреждения костей. Разломанные кости еще несколько белели, и для перелома требовалось усилие: сами собою, от легкого к ним прикосновения, они не могли крошиться. Вот весь плод наших трудов: нам достались только одни кости.

Древние рудные копи этих стран также должны быть причислены к памятникам древности и подлежали бы здесь рассмотрению, если бы это уже не было сделано отчасти мною в истории Аргунских серебряных заводов ⁵ и подробнее Гмелиным в соображениях его о горном деле древних обитателей Аргунского края. ¹⁰ Прибавлю тут только то, что я узнал на Аргунских заводах. Когда поля обнажаются от трав, то замечаются следы тропинки, идущей от древних копей до описанного нами выше укрепления по ту сторону Аргуни.

Мне остается еще упомянуть о тех памятниках древности, которые мне самому не удалось видеть, но о которых мне сообщил человек, заслуживающий доверия. В гористых местностях рек Кемника и Джиды, впадающих с запада в Селенгу, на обрывистых скалах часто видны изображения животных и иные фигуры, хорошо известные в других местах по писаным камням. Так как я узнал об этом лишь в Удинске, по окончании Нерчинского путешествия, когда мы уже собирались возвратиться из Забайкалья в Иркутск, то я очень жалею, что мне не удалось ни самому посетить те места, ни послать туда кого-нибудь из наших спутников.

Впрочем, предположения мои о происхождении всех этих памятников я изложил в неоднократно упомянутой истории заводов ⁵ и впредь, если найдется время, разовью их еще подробнее. ¹¹

Комментарии

1. Статья «О древних памятниках в уездах Селенгинском и Нерчинском» перепечатывается из «Сибирских древностей» В. Радлова, где дан перевод этой статьи, написанной на латинском языке в 1735 г., по рукописи Архива Акад. Наук, ф. 21, оп. 5, № 143. Статья входила в «Обсервации исторические», посланные Миллером в Академию 24 мая 1736 г.

2. Об упоминаемых здесь работах Миллера по археологии Сибири см. примеч. 2-е и 3-е к предыдущей статье; «обстоятельное известие о нынешнем состоянии рудокопных и плавильных заводов в Сибири и в Великой Перми» в рукописи Архива Акад. Наук, ф. 21, оп. 5, № 18, «на 12 ½ листах».

3. История Колыванских медных заводов, составленная Гмелиным в 1735 г., среди рукописей Архива Акад. Наук, не найдена.

4. План древнего укрепления в 10 в. от Аргуни, в Архиве Акад. Наук, ф. 21, оп. 5, № 39/31 – воспроизводится в нашем издании (по описи 1748 г. № 37).

5. Историю Аргунских серебряных заводов, составленную Миллером в 1735 г., см. в рукописи Архива Акад. Наук, ф. 21, оп. 5, № 20, стр. 1137–1177.

6. Ср. выше «История Сибири», гл. §§ 18 и 20.

7. Ср. также выше «История Сибири», гл. 1-я, §§ 17 и 21.

8. См. примеч. 2-е к предыдущей статье.

9. См. примеч. 3-е к предыдущей статье.

10. Соображения Гмелина о горном деле древних обитателей Аргунского края в рукописи Архива Акад. Наук, ф. 21, оп. 5. № 20, стр. 1179–1215.

11.Ср. также описание путешествия от Енисейска до Иркутска, составленное переводчиком Ильею Яхонтовым в Архиве Акад. Наук, ф. 21, оп. 5, № 24, лл. 2–70 и в «Обсервациях исторических» 1736 г., в том же Архиве, ф. 21, оп. 5, № 143.