1. Allá-burái	воздушные черти
2. Begí-töjön
3. Dschelóm-malagái
4. Ilbís terdö

1. Сворачивает людям шею, ломает им спину, объедает руки. Такой же вред наносит скоту. Ему жертвуют серо-белых пегих [коней] с белыми ногами.

2. Он вызывает головные и глазные болезни, окоченение всего тела. У скота от него коченеет шея, так что он не может наклоняться к земле и есть. Ему жертвуют чалых коней с белой шерстью на ногах.

3. От него исходят сердечные, грудные и горловые болезни. Ему жертвуют серых в яблоках (чубарых) коней.

4. Он причиняет смерть, путает память, возбуждает ссоры. Ему жертвуют рыже-чалых (игреневых) коней, а также красный рогатый скот. /л. 213 об./ [267]

У якутов имеются 4 болезни, при которых они не используют камлание:

1. Детская оспа, по-якутски Edschi.

2. Сифилис, по-якутски Ras-ölü, то есть чистая болезнь, а именно, antiphrasin. Они не осмеливаются называть ее нечистой по той же причине, по которой называют Мunа богом.

3. Killeká, наивысшая стадия сифилиса.

4. Холодная лихорадка, по-якутски Titirír-ölü, то есть трясучая болезнь.

Имена подземных чертей: 1. Bárchara-töjön; 2. Ваraatschí-chotún; 3. Munktár-töjön; 4. Küngürjär-chotun; 5. Albán-töjön; 6. Albán-chotún; 7. Niikén-ol; 8. Nükén-kyss; и так далее. Они живут в земле. Тех, кого воздушные черти умервщляют, они бросают подземным чертям, и когда те их получают, то от них нет никакого спасения. Им жертвуют черный рогатый скот, чтобы посредством этого усмирить их и они пребывали спокойно в земле, не выходя наружу, /л. 214/ с тем, чтобы воздушные черти не могли им ничего бросать.

Далее во время церемонии чоканья шаманы поворачиваются на запад, где напротив двери обычно находится супружеская постель хозяина, брызгают в эту сторону и обращаются к богине Delbé-aï-chotún, чтобы она даровала хозяину больше детей, а также благословила скотоводство.

Затем они поворачиваются на северо-запад, где в юрте обычно стоит так называемый коровий бог (по-якутски Munga-Sok-mungarai-tojon и Mungarai chotun). Этот идол дает хорошее скотоводство (NB: только рогатого скота), если благосклонен, а если он к кому-либо неблагосклонен, то препятствует скотоводству. Поэтому они обращаются к нему за благословением и брызгают ему в ту сторону, где обычно он стоит в юрте. (NB: в юрте, где совершается жертвоприношение, идол не выставлен; нет и постели). /л. 214 об./

Далее шаманы поворачиваются на север и брызгают, или жертвуют, в направлении земли трем маленьким чертям, называемым Bu, Tobultái и Tugutschú, которые, как они верят, являются тремя братьями, живут в углу юрты на этой стороне и убивают и пожирают маленьких детей, жеребят и телят. При этом они говорят: ешь это, а именно, кумыс, и оставь в живых наших детей, жеребят и телят.

Оттуда они поворачиваются снова на восток, напротив двери, и брызгают наружу через дверь в качестве жертвы рекам, речкам, озерам, лугам, островам, лесам и так [268] далее, говоря при этом: Ürüng-aï дал нам этот кумыс, которым мы делимся также и с вами, чтобы вы снова позволили вдоволь пользоваться вашими плодами. При этом они называют по именам все урочища в каждом соседнем месте. /л. 215/

Наконец, в завершение церемонии, они вновь несколько раз брызгают в огонь посередине юрты в качестве жертвы ему. При этом они говорят: как до сих пор огонь оказывал им зимой и летом полезную службу, так они просят, чтобы и в будущем это продолжалось и они и их скот могли существовать.

При каждом отдельном брызганье, или жертвовании, повторяется так же, как показано выше, гадание с дощечкой-брызгалкой. Кумыс, находящийся в большой плоской и широкой посудине, в которую обычно падает дощечка-брызгалка, считается священным, или освященным. Хозяин церемонии сохраняет его и пьет только со своей семьей.

По окончании церемонии весь запас кумыса выносится наружу перед юртой и якуты садятся на траву /л. 215 об./ вокруг в ряд в виде полумесяца слева от входа. Хозяин велит обносить и кто хочет пить, тот берет Umuja с кумысом, вначале подносит ее шаману, становясь при этом на оба колена, и остается сидеть так, пока шаман не благословит его и не отопьет сначала из Umuja столько, сколько он хочет. Затем он, шаман, возвращает Umuja получившему благословение, который встает и, после коленопреклонения на испанский манер в сторону шамана, возвращается на свое место и осушает Umuja. Это продолжается таким образом весь день, пока имеется в наличии кумыс и пока все не будет выпито.

Женщины и /л. 216/ девушки пьют особо одни за юртой без церемоний. Они также развлекаются танцами, для чего поют. Никакой музыки. У мужчин при этом имеют место упражнения, заключающиеся в скачках на конях, борьбе и прыжках на одной и двух ногах. Борцы совершенно обнажены, за исключением срама, прикрытого маленькими якутскими штанами. Прыжки, как на одной, так и на двух ногах, происходят таким образом, что вначале на земле делаются отметки на расстоянии в 1-1½ сажени друг от друга, каждую из которых прыгун должен достичь. Говорят, что среди якутов имеются прыгуны, которые могут перепрыгнуть до 15 таких отметок за столько же прыжков на одной ноге. Расстояние между отметками отмеряется луками и дистанция берется от 2 до 2½ луков. /л. 216 об./

Я наблюдал эту церемонию 31 мая 1737 г. у князца Кангаласской волости по имени Мекчиргай, который [269] живет немного ниже Кангаласского Камня, в 18 верстах к югу от Якутска, на озере. Конец мая или начало июня — это обычное время для данного праздника. День они определяют между собой после того, как смогут собрать вместе требуемое количество кумыса.

Шаман во время жертвоприношения, или брызганья, иногда приходит в экстаз и провозглашает пророчества, якобы говоримые через него божествами и чертями. Иногда он притворяется, будто бы готов упасть и лишился чувств и сознания. Тогда остальные якуты спешно подбегают и держат его, чтобы он не упал. Над его головой точат два ножа или два куска железа, или выбивают над ним огонь, после чего он вновь приходит в себя /л. 217/ и церемония продолжается. Однажды, когда шаман, проводивший церемонию, которую я видел, якобы вступил в общение с божествами. При этом он вошел в необычный экстаз и действовал так, будто хотел опрокинуть юрту, и держал одну из ее жердей настолько крепко, что его с огромным трудом едва смогли оторвать от нее. Я спросил, что это означает, и получил ответ: шаман говорил о молодом жеребце, которого подарили божества, и он будто бы держал его в руках.

Шаман Оньёр-ойун, который устно дал мне все вышеуказанные разъяснения, был знатнейшим шаманом на той церемонии, которую я видел. Я взял его с собой в город и по моим расспросам разузнал вышеупомянутое.

РГАДА, ф. 199, портф. 507, ч. 2.

Легенда о происхождении праздника Ысыах в записи Г. Ф. Миллера

/л. 1/ Якутская легенда о происхождении чоканья

В районе Якутска вначале жили лишь батулинцы. Среди них — один очень богатый человек со своей юртой возле небольшой протоки. Батулинцы тогда еще не имели ни берестяных юрт, ни берестяной посуды, а жили зимой и летом в юртах, обмазанных глиной, и вся их посуда была вырезана из цельной древесины. В то время с верховьев реки Лены приплыл на одном-единственном бревне или дереве человек из якутского народа и вышел на сушу немного выше жилища богатого батулинца. Здесь он сделал себе маленькую юрту, расставил силки и [270] поймал много птиц. Из них он выщипывал перья и бросал их в протоку, на которой жил богатый батулинец. /л. 1 об./ Последний из этого заключил, что вверху должны находиться люди, поскольку такое количество перьев, которое приносило ежедневно, было для него чем-то необычным. Он отправился туда, чтобы осмотреть местность, и обнаружил пришельца спящим на земле. Он хотел разбудить его, однако все встряхивания и оклики были тщетными. Это вызвало у него страх. Он отошел и выстрелил в мясистую часть бедра спящего круглой тупой деревянной стрелой, или дротиком, подобные которым называются тамарами. Однако ему пришлось стрелять дважды, прежде чем спящий пробудился. На последовавшие вопросы о том, кем является чужак и откуда он пришел, тот ответил, что он бедный пришелец, не имеющий родственников, и кормится здесь ловлей птиц. Поэтому якуты и сейчас называют его Эрсоготох, то есть единственный человек (Er означает человек, sogotoch — один, bir — первый). /л. 2/

Затем богатый батулинец предложил чужаку свой дом и сказал, что у него много скота и чужак будет жить при нем, помогать заботиться о скоте и получать за это содержание. Так чужак, или Эрсоготох, стал скотником у богатого батулинца.

Однажды случилось так, что хозяин дома сидел на сплетенной из тростника рогоже, которую якуты называют Ot-süró (травенной подник), и захотел кумыса, отчего он велел налить его ему в Ümmujá, или в чашку, вырезанную из березовой древесины. А когда он по обычаю поднял чашку вверх и побрызгал из нее немного в огонь, то как раз в это время в юрту вошел Эрсоготох и его присутствие вызвало такое волнение в конечностях старика, что он не мог без дрожи держать чашку, /л. 2 об./ пока присутствовал Эрсоготох, а налитый кумыс разбрызгал. А когда тот опять вышел, то старик смог снова крепко держать чашку и пить без дрожи и разбрызгивания. То, что эта дрожь происходит лишь во время присутствия чужака, первой заметила жена старика и когда она сказала об этом своему мужу, то он вначале не хотел этому верить. Жена высказала догадку, что муж, по-видимому, имеет таинственное почтение к пришельцу, раз он начинает дрожать в его присутствии, и чужак, должно быть, принадлежит к знатному роду.

Тогда старик, чтобы проверить, велел налить ему и позвать чужака внутрь, после чего снова последовало дрожание и разбрызгивание. /л. 3/ Вслед за этим муж и жена сказали чужаку: они хорошо видят, что в нем должно быть что-то возвышенное. Он должен взять себе в жены их [271] любимую дочь и жить самостоятельно. Что таким образом и случилось. Однако в приданое батулинец не дал дочери и зятю с собой ничего, кроме белой кобылы. И хотя это было сделано с тем, чтобы вначале посмотреть, как чужак будет вести себя с его дочерью (что у якутов часто происходит таким образом и если они видят, что в хозяйстве все идет хорошо, то они некоторое время спустя додают остальное, что они определили новобрачным), однако дочь, или невеста, или молодая жена, при отделении была недовольна таким незначительным приданым. Она поманила за собой также и других встречных лошадей такими призывами, к каким они привыкли, после чего все жеребцы, /л. 3 об./ кобылы и так далее белой масти не захотели оставаться и с большим неистовством последовали за новобрачными. Да и остальные встречные лошади других мастей хотели также убежать, однако мать плача побежала за ними и попросила дочь не брать их с собой, после чего они и были отогнаны обратно.

Эрсоготох был очень удачлив в своем скотоводстве, у него появилось и много детей. От него кангаласы выводят свое происхождение, или род. Эрсоготох в первое лето сделал юрту из бересты. Он изготовил также первую посуду из бересты (по-якутски Sabaráiï). Эти посудины низкие и с большим диаметром, сшитые из двойной бересты конским волосом. Он первым изготовил также кожаные /л. 4/ посудины, которые называются Siri-chollogôs. Они высокие и узкие. Обе эти разновидности являются той посудой, которая до сего дня используется при церемонии чоканья. После того, как он ее изготовил и запас достаточное количество кумыса, он пригласил к себе тестя и много других якутов и совершил первую церемонию чоканья, как она происходит еще и сегодня. Тесть и все остальные якуты, которые такого еще не видели, выразили по этому поводу большое удовлетворение. Тесть же был настолько изумлен, что поднял вверх одну ногу с согнутым коленом, закрыл один глаз и точно так же поднял вверх одну руку. Поэтому батулинцев и по сей день в шутку или бранясь называют Keltegé-tobúk, то есть кривоколенными. С того времени /л. 4 об./ церемония чоканья была введена среди всех якутов.

РГАДА, ф. 199, портф. 509, д. 3.

---

Комментарии

1. Романова Е. Н. Якутский праздник Ысыах: Истоки и представления. Новосибирск, 1994. С. 3.

2. Там же. С. 4.

3. Gmelin J. G. Reise durch Sibirien. Göttingen, 1752. Zweyter Theil. S. 500-506.

4. Трощанский В. Ф. Эволюция черной веры (шаманства) у якутов. Казань, 1902. С. 182-185.

5. См.: Ксенофонтов Г. В. Ураангхай-сахалар: Очерки по древней истории якутов. Иркутск, 1937. Т. 1.С. 36-37; Иванов В. Ф. Историко- этнографическое изучение Якутии в XVII-XVIII вв. М., 1974. С. 87; Он же. Русские письменные источники по Истории Якутии XVIII — начала XIX в. Новосибирск, 1991. С. 128; Иванов В. Н. Историческая мысль в России XVIII — середины XIX в. о народах Северо-Востока Азии. М., 1989. С. 59; и др.

6. Иванов В. Ф. Русские письменные источники... С. 135.

7. РГАДА, ф. 199, портф. 509, д. 2, л. 26-32 об.

8. РГАДА, ф. 199, портф. 509, д. 2, л. 15-16 об.

9. Там же, портф. 508, д. 1, л. 82 об.-83. Перевод на русский язык переводчика Академии наук И. Голубцова.

10. Там же, портф. 507, ч. 2. Об этом источнике см.: Элерт А. Х. Экспедиционные черновые записки Г. Ф. Миллера (1733-1743 гг.) // Исследования по истории литературы и общественного сознания феодальной России. Новосибирск, 1992. С. 88-101.

11. РГАДА, ф. 199, портф. 509, д. 3.

12. Там же, д. 2, л. 1-4 об.

13. РГАДА, ф. 199, портф. 507, ч. 2, л. 17 об.-18, 20-21, 208-217, 218-219 об., 221 об.-222, 245-245 об.

14. Софронеев П. С. Якуты в первой половине XVIII века. Якутск, 1972. С. 143-145.

Текст воспроизведен по изданию: Якутский праздник Ысыах в описаниях участников Второй Камчатской экспедиции // Источники по русской истории и литературе: Средневековье и Новое время. (Археография и источниковедение Сибири; вып. 19). Новосибирск. РАН. 2000

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.