Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

МИХАЛОН ЛИТВИН

О НРАВАХ ТАТАР, ЛИТОВЦЕВ И МОСКВИТЯН

Извлечение из фрагмента третьей книги

Они [москвитяне] до такой степени не признают пряностей, что и за пасхальными трапезами довольствуются такими приправами: серой солью, горчицей, чесноком, луком и плодами своей земли не только простолюдины, но даже и высшая знать (optimates), и верховный вождь (summus dux) их, захвативший наши крепости, коих уже кичливо насчитывает 73 106.

На пиршественном столе князя (principis) среди золотых сосудов и местных яств [бывает] все же немного перца, однако его подают сырым отдельно в чашах, но никто к нему не прикасается. А литвины питаются изысканными заморскими яствами, пьют разнообразные вина, отсюда и разные болезни. Впрочем, москвитяне (Mosci), татары и турки, хотя и владеют землями, родящими виноград, однако вина не пьют, но, продавая христианам, получают за него средства на ведение войны. Они убеждены, что исполняют волю божью, если каким-либо способом истребляют христианскую кровь.

Татары перекопские точно так же не признают пряностей и пьют молоко и колодезную воду, которая во всей равнинной Таврике редко встречается не горькая, а еще реже — чистая, разве только отыщется очень глубоко в недрах земли. Предки наши избегали заморских яств и напитков. Трезвые и воздержанные, всю свою славу они мыслили в военном деле, удовольствие — в оружии, конях, многочисленных слугах и во всем сильном и храбром, что служит Марсу; и когда они отражали чужеземцев, то расширили свои [пределы] от одного моря до другого, [и] называли их враги хоробра Литва (Chorobra Litwa) 107, то есть храбрая Литва. Нет в городах литовских более часто встречающегося дела, чем приготовление из пшеницы пива и водки 108. Берут эти напитки [и] идущие на войну и стекающиеся [77] на богослужения. Так как люди привыкли к ним дома то стоит им только отведать в походе непривычной для них воды, как они умирают от боли в животе и расстройства желудка. Крестьяне, забросив сельские работы, сходятся в кабаках. Там они кутят дни и ночи, заставляя ученых медведей увеселять своих товарищей по попойке плясками под звуки волынки. Вот почему случается, что, когда, прокутив имущество, люди начинают голодать, то вступают на путь грабежа и разбоя, так что в любой литовской земле за один месяц за это преступление платят головой больше [людей], чем за сто или двести лет во всех землях татар и москвитян (Moscovum), где пьянство запрещено. Воистину у татар тот, кто лишь попробует вина, получает восемьдесят ударов палками и платит штраф таким же количеством монет. В Московии (Moscovia) же нигде нет кабаков. Посему если у какого-либо главы семьи найдут лишь каплю вина, то весь его дом разоряют, имущество изымают, семью и его соседей по деревне избивают, а его самого обрекают на пожизненное заключение. С соседями обходятся так сурово, поскольку [считается, что] они заражены этим общением и [являются] сообщниками страшного преступления 109. У нас же не столько власти (magistratus), сколько сама неумеренность или потасовка, возникшая во время пьянки, губят пьяниц. День [для них] начинается с питья огненной воды. «Вина, вина!» — кричат они еще в постели. Пьется потом эта вот отрава мужчинами, женщинами, юношами на улицах, площадях, по дорогам; а отравившись, они ничего после не могут делать, кроме как спать; а кто только пристрастился к этому злу, в том непрестанно растет желание пить. Ни иудеи (judaei), ни сарацины не допускают, чтобы кто-то из народа их погиб от бедности — такая любовь процветает среди них; ни один сарацин не смеет съесть ни кусочка пищи, прежде чем она не будет измельчена и смешана, чтобы каждому из присутствующих досталось равное ее количество.

А так как москвитяне (Mosci) воздерживаются от пьянства, то города их славятся разными искусными мастерами; они, посылая нам деревянные ковши и посохи, помогающие при ходьбе немощным, старым, пьяным, [а также] чепраки, мечи, фалеры и разное вооружение, отбирают у нас золото 110.

Прежде москвитяне (Moscovitae) были в таком рабстве у заволжских татар (tartarorum zavolhensium), что князь их [наряду с прочим раболепием] выходил навстречу любому послу императора и ежегодно приходящему в Московию (in Moscoviam) сборщику налогов (census exactori) за стены города и, взяв [его] коня под уздцы, пеший отводил всадника ко двору. И посол сидел на княжеском (ducali) троне, а он сам коленопреклоненно слушал послов 111. Так что и сегодня заволжские и происшедшие от них перекопские [татары] называют князя москвитян (Moscovum) своим холопом (cholop), то есть мужиком (rusticum). Но без основания. Ведь себя и своих [людей] [78] избавил от этого господства Иван (Johannes), дед того Ивана [сына] Василия, который ныне держит [в руках] кормило власти, обратив народ к трезвости и повсюду запретив кабаки 112. Он расширил свои владения, подчинив себе Рязань (Rezani), Тверь (Twer), Суздаль (Susdal), Володов (Volodow) и другие соседние княжества (comitatibus) 113. Он же, когда король Польши Казимир (Casimiro rege Poloniae) и князь Литвы (duсе Litvaniae) 114 сражался в Пруссии (Prussia) с крестоносцами (cruciferos) за границы королевства, а народ наш погрязал в распущенности, отнял и присоединил к своей вотчине литовские земли (Litvanicas provincias), Новгород (Novohrod), Псков [79] (Pskow), Север (Siewier) и прочие 115; он, спаситель и творец государства, был причислен своими [людьми] к лику святых. — Ведь и стольный град свой он украсил кирпичной крепостью 116, а дворец — каменными фигурами по образцу Фидия 117, позолотив купола некоторых его часовен (sacellorum). Также и рожденный им Василий (Basilius) 118, поддерживая ту же трезвость и ту же умеренность нравов, в год 1514 в последний [день] июля отнятую у нас хитростью Михаила Глинского (Michaelis Hlinscii) 119 крепость и землю со Смоленском (Smolensco) присоединил к своей вотчине 120. Вот почему он расширил стольный [80] град свой Москву (Moscwam), включив в нее деревню (vico) Наливки (Nalewki) 121, создание наших наемных воинов, дав ей название на позор нашего хмельного народа. Ведь «налей» соответствует латинскому «Infunde». Точно так же рожденный от него, правящий ныне 122, хотя и отдал нам одну крепость 123. но между тем в наших пределах воздвиг три крепости: Себеж (Sebesz), Велиж (Velisz), Заволочье (Zawlocz) 124. Он в такой трезвости держит своих людей, что ни в чем не уступает татарам, рабом которых некогда был; и он оберегает свободу немягким сукном, не сверкающим золотом, но железом; и он держит людей своих во всеоружии, укрепляет крепости постоянной охраной; он не выпрашивает мира, а отвечает на силу силой,, умеренность его народа равна умеренности, а трезвость — трезвости татарской (tartaricam); говорят, что образом жизни он подражает образу жизни нашего героя Витовта (Vitovdum).

 

Извлечение из четвертого фрагмента

Татары превосходят нас и в правосудии 125. Ведь они возвращают немедленно каждому то, что ему принадлежит. У нас же забирает судья (iudex) десятину (decimam partem) [от стоимости] спорной вещи (rei iudicatae) у невиновного истца (ab actore), и эта плата судье называется пересуд (Реrеssud) 126. Она подлежит уплате тут же, в суде. Когда же дело касается небольшого клочка земли, то дают не десятину, но сто грошей, каждый стоимостью двух круциат (cruciatos), немецких монет, да еще половины круциаты 127, хотя спорная вещь и не стоила того. От большего же всегда берет десятину,. от всего владения в целом, сколько бы ни оттягали по суду.

В делах же о личных обидах и оскорблениях, вменяющих в. вину насилие, он берет у ответчика (а rео) крупную сумму,. столько, сколько присуждает истцу 128. А присуждает он истцу из такого своего корыстолюбия, даже открыто поддерживая клевещущего, за любое его оскорбление мужчине — по двадцати коп 129 грошей, женщине — по сорок, за убыток же, который клеветник нанес, принеся ложную клятву, по сто и тысяче, если даже оказывается, что все его имущество не стоит и одной копы. И за убийство выносится приговор не по божьему закону,. чтобы отмщалось кровью за кровь, но в виде денежного штрафа [81] с судейской десятиной 130. Поэтому здесь так часто совершаются убийства. И пусть даже прямодушный истец, выиграв дело, удовлетворится смиренными словами ответчика, но нe судья. Ведь он [судья.—В. М.] всегда гребет деньги, из одного — штрафные, из другого — десятинные.

Он берет десятину и за утверждение сделок и договоров. В уголовных же делах берет не десятую часть, а все, что ни оказалось бы краденого или отнятого у разбойника, и этот его. доход называется лице (Litze) 131. Когда же краденую вещь, [найденную] у вора или у отнявшего ее, нужно нести к другому судье, всю ее стоимость полностью берет первый судья. Так что у нас отыскивающему украденную вещь необходимо заплатить властям (magistratum) больше, чем стоит сама вещь; посему многие, видя это, не осмеливаются из-за этого вступать в тяжбу за свой воровски уведенный или силой отнятый скот. Вор же, пойманный с поличным, не подлежит суду того места, где совершил преступление или был пойман, но его долгими путями ведут на суд к его господину, подчас к тому, в чей дом он сносил краденое 132. Вследствие чего кражи совершаются безнаказанно. А у соседних с нами татар и москвитян (Moscos) судебное разбирательство надо всеми подданными вельмож [82] (baronum) и дворян (nobilium) как в гражданских, так и в уголовных делах передано не какому-то частному [лицу], но общественному и законному (ordinario) чиновнику, [причем] трезвому и живущему вместе с другими. Наши же делают это поодиночке и пьют, удалив свидетелей (arbitris et testibus), и могут делать, что им угодно. Получает также у нас председатель суда (praeses) кроме штрафа за преступление 12 грошей с лошади, которую кто-то украл и, объявив ее бродячею, отводит в конюшню суда 133. Также и с человека, ни за что посаженного в тюрьму, он получает столько же грошей, полагая, что это вознаграждение законно, [так как] и тюрьмы и конюшни должны оплачиваться. Также и слуга судьи, исполнитель приговора, получает десятину от спорной вещи. Десятину даже без суда берет он с должника или с кредитора, или с вещи, оставленной под залог, даже если он не отказывается от уплаты долга. И писарь (notarius) получает десятину за составление решения, а за любую другую работу тоже кое-что: только за печать на вызове в суд по грошовому делу [берет] четыре. И чтобы все продавалось дороже, необходимо [сделать] повторный вызов в суд 134 и его скрепить печатью и подписью помощника писаря (protonotarii), поскольку писарь может быть занят другими [делами], и потому иногда, если этого не сделать, ответчик ускользает без вызова в суд, так как бежать свойственно его натуре. Также берет другой служитель (apparitor); виж (Wisz) 135, назначающий день суда, даже по самому мелкому делу, если он представляет воеводу (palatine) — пятьдесят грошей, если его наместника (vicarii) —30, если королевский или таким называет себя— 100. Берет столько же, то есть 100 или 50, или самое малое 30, еще один. А тот, кто вызывает ответчика и приводит по делу с вызовом, называется децкий (deczki) 136. Берет столько же и член суда (satelles), который с началом тяжбы отряжается для вызова или опроса свидетелей, для осмотра поля или луга, вытоптанного или потравленного чужим скотом или иного менее серьезного ущерба. Если у бедняка не окажется таких денег, у него отбирают скот. Несправедливо и то, что если бедняку понадобится призвать (к суду) кого-то из магнатов (е magnatibus), то даже за огромное вознаграждение он не сыщет служителя. Не менее несправедливо и то, что мой более имущий сосед, хотя бы владеющий частью общего со мною села (pagi), имеет другую подсудность: 137 его не так легко вызвать в суд, как меня. И чтобы лишить нас права пользования апелляцией (appellationis), оно обложено огромным штрафом, как [об этом сказано] в Лит/овском/ стат/уте/ разд/ел/ 6, ст. 1 138. Против имущих запрещены так же вадиумы (vadia) 139, которые служат для бедных оружием и словно оборонительным щитом. К тому же всякий назначается в свидетели в любых делах, кроме межевых 140, и [ему] вполне доверяют без присяги, и он делает лжесвидетельство жизненным поприщем. Общественной книги для занесения в нее купчих [83] (venditiones) и прочего у нас нет, кроме частных листов (schedas) 141. Ответчик, даже если доказано, что он похитил чужое имущество или совершил насилие, приводится в суд лишь по истечении месяца после вызова 142. К тому же, если у меня похитят лошадь, стоющую 50 или 100 грошей, в самое горячее время полевых работ, то я не могу позвать похитителя в суд прежде, чем заплачу за позов (citaturo) члену суда полную стоимость похищенной лошади, хотя после не только не получу возмещения убытков, но и виновного привлекут к суду лишь месяц спустя. Итак, пострадавший (iniuria affectus) или все оставляет похитителю, или все равно отдает [под давлением] силы и хитрости. [84]

Во время обнародования литовских законов 143 (legum litvanicorum) вол стоил 50 грошей, корова — 30 144. Ныне эти цены намного выросли. А в других местах, находящихся под властью короля Польши, ответчику не предоставляются такие поблажки и не требуются такие расходы, чтобы вызвать в суд. Но служитель получает за вызов ответчика в суд полгроша. А королевская грамота, по которой вызывают в суд, имеет вес и без подписи помощника писаря. И [она] не так дорого стоит, даже по указу (edicto) короля Сигизмунда (Sigismundi) в польском Пиотрковском стат. (stat. polonicis Piotrcoviensibus) 1511 года [от Рождества] Христова [ее] повелевалось давать даром. И судья даже при самой крупной спорной вещи получает не десятую часть ее [стоимости], но довольствуется двумя или самое большее четырьмя малыми нашими грошами, которые оцениваются в 8 немецких круциат. У нас по причине [взимания] трижды двойных десятин [со] спорной вещи судья — сам себе судья: и словно насадив наживку на крючок, он всегда ведет к осуждению, даже затемняя часть законов. Даже законы язычников (ethnicorum) запрещают оплату правосудия. У нас этот обычай [платить.—В. М.] возник не так давно от пагубной привычки высшей знати (procerum primorum) приспосабливать законы к своим выгодам, в силу которых никто не может владеть ничем, что не зависело бы от судебной власти. Например: если кто-то или враждебный мне, или поддерживающий судью и ищущий выгоду похищает мои деньги или присваивает данное взаймы (depositum) или вверенное (creditum), или занимает мою землю, я ничего из этого не могу получить у него, прежде чем не дам судье и приближенным (familiaribus) его десятины и все прочие поборы, на что непременно быстро уйдут все мои деньги, если точно так же еще раз или дважды тот же самый честный друг этого судьи открыто со мной проделает. Если же подосланный (emissarius) судьею крадет или украдкой отнимает у меня золото, серебро и прочее, то все это переходит к председателю 145. Вот как правосудие, светлейший князь, в вотчине (patrimonio) твоей, воздает каждому по делам его, вот оно святое право 146.

Хотя из числа знати (optimarum) два воеводы во всей Литве исполняют обязанность судьи, находясь поблизости друг от друга 147, но разве достаточно их, чтобы рассудить тяжбы столь многих людей и стольких земель? Особенно потому, что они же заняты государственными делами. Ибо они называются воеводы (voivodae), то есть предводители войска (belli duces). Понятно, что поэтому они, занятые множеством и общественных и частных дел, разбирают тяжбы в праздничные дни, когда они свободны. Но плохо еще и то, что у них нет постоянного места суда (tribunalia). Часто надо пройти более 50 миль, чтобы обратиться в суд за разбирательством о нанесенном ущербе. Несчастные люди идут от границ Жемайтии (Samagitiae) и Ливонии до пределов Мазовии (Masoviae) и Московии в поисках [85] обычного судьи. До сих пор ежегодно 40 дней, посвященных у нас поминовению страстей Господних, посту и молитве, мы постоянно проводим в делах, разбирая тяжбы 148. Эти воеводы имеют своих наместников, которые тоже, холя тело, сидят обыкновенно вместо суда среди шума пирушек, мало сведущие в юриспруденции (iurisprudentia), но исправно взимающие свой пересуд. А москвитяне (Moscovitae) хвалятся тем, что от нас переняли законы Витовта (leges Vitowdinas) 149, которыми мы уже пренебрегаем, а от татар — оружие, одежду и способ ведения войны без обозов, [без] редкостных яств и напитков.

Комментарии

106 речь идет о городах бассейна Верхней Оки — «верховских» и западнорусских городах, потерянных Литовским княжеством в результате войн 80-х годов XV в., начала XVI в., таких, как Одоев, Воротынск, Мцевск, Смоленск и т. д. Подробнее см.: Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV в. М., 1952; Хорошкевич А. Л. Русское государство...; Кром М. М. Западнорусские земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в. АКД. Спб“ 1993. А. X.

107 Выражение «хоробра Литва» упоминается в былине об Илье Муромце (Пашуто В. Т. Песни, собранные П. H. Рыбниковым. Т. I. М., 1909. С. 31).

108 ...приготовление из пшеницы пива и водки. — Пиво было известно в Литве еще в языческие времена, но являлось тогда преимущественно обрядовым напитком. В XV—XVI вв. пивоварение получило в ВКЛ большое развитие, а выращиваемый в Литве хмель был в XVI в. одним из предметов литовского экспорта. Тогда же широкое распространение получило и производство водки (горелки). Первоначально корчмы принадлежали в основном великому князю, но литовская шляхта, почувствовав всю прибыльность этого дела, стала забрасывать правительство ВКЛ просьбами о разрешениях на открытие корчем с правом продажи меда, пива, горелки, зачастую добиваясь при этом и освобождения от сбора за право препинании (т. е. производства спиртных напитков). Особенно массовый характер выдача таких разрешений получила в 50-е гг. XVI в. Позже в Речи Посполитой нередко продажа шляхтой крестьянам алкогольных напитков носила принудительный характер, крестьянин был обязан в случае праздника, свадьбы, крестин покупать у своего пана определенное количество горелки, но и во времена Литвина шляхта была заинтересована в сбыте крестьянам своей горелки и фактически поощряла пьянство (Gloger Z. Encyklopedia staropolska. Т. II. Warszawa, 1978. S. 202—203; Т. IV. Warszawa, 1978. S. 28—31; BardachJ.Lesnodorski В., Pietrzak M. Historia panstwa i prawa polskiego. Warszawa, 1977. S. 206; П и чет а В. И. Аграрная реформа Сигизмунда-Августа в Литовско-Русском государстве. M., 1958. С. 73—75). С. Д.

Вплоть до XVIII в. в Жемайтии сохранялся обычай пить пиво, приготовленное из собранного в складчину зерна (оно называлось «самбериновое», «сомборы»). Судя по относящимся к 1589 г. документам иезуитов во время колдовского обряда, на пиру при участии стариков или колдунов, пили такое пиво, съедали овцу или быка и молились о хорошей погоде или урожае. 1593 годом датируется известие о том, что самбериновое пиво собирались пить на Петров день. Аналогичные сведения относятся к 1596 г., когда пили пиво у жертвенника на следующий день после Петрова дня («алкас») «на местцу, называемом Олках, над речкою Явкгилою, кгде се люди добрые сходят» (Jablonskis К. Apie XVI amziaus ukininku alaus apeigas// Jablоnskis K. Lietuviu kultura ir jos veikeijai. Vilnius 1973. P. 366—370). Пиво ставили и при заключении сделок. В 1541 г. господарская подданная Федковая обратилась в суд с жалобой на ответчика, отказавшегося разыскать виновного в поджоге ее гумна. Он же сослался на то, что пива не пил (Федковая якобы поставила его на 2 гроша) и был освобожден от ответственности (Акты Виленской археографической комиссии. Т. 17. Вильно, 1890. № 533.

С. 196; Bardach J. Sok, soczenie, prosoka/jB ard ach J. O dawnej i niedawnej Litwie. Poznan, 1988. S. 152, 154, n. 60, 68). Известно, что свои подписи на грамотах, закреплявших земельные сделки, ставили и «могарычники» (ОР Библиотеки АН Литвы. F. 138). В рассказе Стрыйковского о религиозных обрядах древних литовцев также говорится о том, что в октябре после окончания жатвы у них был праздник приготовления пива (Strуjkоwski M, О poczatkach... S. 236). И. С.

109 Михалон, очевидно, заблуждается, принимая строгие меры, направленные против незаконных корчем, за борьбу с пьянством вообще. Его противопоставление пьянства в Литве трезвости на Руси носит полемический характер. Но подобной точки зрения придерживался и Герберштейн, утверждая, что «русским, за исключением нескольких дней в году, запрещено пить мед и пиво» (Герберштейн. С. 132). Ср. комм. 112. С. Д.

110 Свидетельство Литвина об активном экспорте в ВКЛ не только русских мехов, воска и других традиционных товаров, но и изделий искусных русских ремесленников, в том числе кожаных изделий, подтверждается многими источниками; московские седла и уздечки имелись даже у литовских великих князей (Хорошкевич А. Л. Русское государство... С. 28). С. Д.

111 ...коленопреклоненно слушал послов. — Сведения о подобных унижениях московских князей перед татарскими послами содержатся также у Длугоша и Стрыйковского, в Хронике Литовской и Жмойтской (Dlugоsz J. Dziejow polskich ksiag dwanascie. T. V. Krakow, 1870. S. 657; Stryjkowski M. Kronika. T. 2. S. 282—283; Idem. O poczatkach... S. 527. См. также: Герберштейн С. 68, 174). И. С.

112 Иван IV Васильевич Грозный (1530—1584), вел. кн. всея Руси с 1533 г. и царь с 1547 г. О его мероприятиях по ограничению употребления спиртных напитков ничего не известно, но по обычаю же варить пиво на дому разрешалось лишь по большим праздникам (Хорошкевич А. Л. «Незваный гость» на праздниках средневековой Руси // Феодализм в России. M., 1987. С. 184—192). А. X.

113 «...избавил от этого господства Иван..., подчинив себе Рязань, Тверь, Суздаль, Володов и другие соседние княжества». — При Иване III (1462— 1505) завершилось складывание основной территории Российского государства. К Московскому княжеству были присоединены Ярославское (1463), Ростовское (1474) княжества, Новгород и его владения (1478), великое княжество Тверское (1485), Вятская земля (1489) и большая часть Рязанской земли. Но окончательно Рязанское княжество, при Иване III попавшее в зависимость от Москвы, было ликвидировано лишь при Василии III (1521). Ошибается Литвин, приписывая Ивану III присоединение Суздаля: Суздальское княжество подчинилось Москве еще в 1392 г. Упомянутый Литвином Volodow — по-видимому, Владимир; однако великое княжество Владимирское уже при Дмитрии Донском считалось и на Руси и в Орде принадлежащим московским князьям. С. Д.

114 Казимир IV Ягеллон (1427—1492) вел. кн. литовский с 1440 г.; король польский с 1447 г. При нем было присоединено Гданьское Поморье. Тевтонский орден в результате Тринадцатилетней войны (1454—1466) признал вассальную зависимость от Польши. А. X.

115 Литвин объявляет Новгород и Псков владениями ВКЛ, отражая точку зрения литовской стороны. Так писали Длугош, Меховский (в первом издании «Трактата о двух Сарматиях», 1517 г.), подробный рассказ о присоединении Новгорода содержит хроника Стрыйковского. Эта последняя имеет композиционное сходство и с повествованием Михалона — в обоих сочинениях сведениям о присоединении Новгорода предшествуют описанию унижений Ивана III при приеме татарских послов; одинаково объяснены причины невмешательства Казимира IV в московско-новгородские отношения 70-х гг. (Diugosz J. Dzieje. T. V. Krakow, 1888. S. 657—658; Stryjkowski M. Kronika. T. 2. S. 282—284; Idem. O poczatkach... S.529— 531; Меховский Матвей. Трактат о двух Сарматиях. M.; Л., 1936. С. 106; Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. С. 98, 121 и др.; рогова. И. Русско-польские культурные связи в эпоху Возрождения. M., 1966. С. 216—217.). И. С.

В действительности ни Новгород, ни Псков власти Литвы не признавали. Временные кормления в Новгороде получали в конце XIV — начале XV в. служебные князья, приглашаемые из Литвы (Янин В. Л. Новгородская феодальная вотчина: историко-генеалогическое исследование. М., 1981. С. 213—226). Приписывая Ивану III присоединение Пскова, Литвин ошибается: это произошло в 1510 г., уже при Василии III. В конце XV в. под власть московских князей перешла часть Смоленщины (Вяземское княжество) и Верховские княжества (Новосильское, Воротынское, Одоевское и др.), что было вынуждено признать в 1494 г. и литовское правительство. В 1500 г. между Россией и ВКЛ началась большая война, после которой в состав Российского государства вошли Северская земля с Черниговом, Новгородом-Северским и Путивлем, Брянск и ряд волостей Мстиславского княжества. Вопреки утверждению Литвина, война Казимира IV с Тевтонским орденом (в 1454—1466 гг.) не могла оказать влияния на успехи Ивана III в борьбе за Новгород и тем более — за Северские земли, хотя занятый борьбой с крестоносцами король и избегал конфликтов с Москвой. Так было и в 1471 г., когда враждебная Москве партия новгородских бояр вела переговоры о принятии Новгородом литовского подданства. Одной из причин нежелания Казимира вмешиваться было то обстоятельство, что он после смерти в 1471 г. чешского короля Иржи Подебрада в течение ряда лет был занят борьбой за утверждение на чешском троне своего сына Владислава (Владислава II с 1471 г.), в 1490 г. получившего и корону Венгрии (О нем см. прим. 60). С. Д.

116 «...он украсил кирпичной крепостью»... В период правления Ивана III в Кремле развернулись большие строительные работы. Были возведены Успенский собор (1475—1479), Благовещенский собор (1484—1489), Грановитая палата (1487—1491). В 1485—1495 гг. под руководством итальянских зодчих М. Руффо и П. А. Солари из кирпича были построены новые мощные стены и башни Кремля. В результате .Кремль превратился в мощную крепость — цитадель Москвы, и одновременно пышную великокняжескую резиденцию, символизирующую величие столицы Российского государства. С. Д.

117 Фидий, великий древнегреческий скульптор (V в. до н. э.); автор ряда выдающихся произведений; созданная им статуя Зевса считалась одним из семи чудес света. С. Д.

118 Василий III Иоаннович (1479—1533) — вел. кн. всея Руси с 1505 г.; продолжал объединительную политику отца, Ивана III. При нем к Русскому государству в 1510 г. был присоединен Псков, в 1514 г.—Смоленск, в 1520—1521 гг.—Рязань, в 1522 г. — Новгород-Северское княжество. Л. X.

119 Михаил Львович Глинский (Дородный, Немец, ум. в 1534) — магнат в Великом княжестве Литовском, в юности 12 лет провел за границей — в Италии и Саксонии, где воевал под знаменами саксонского герцога Альбрехта; в 90-е гг. пользовался большим расположением литовского князя Александра и держал в своих руках все управление княжеством. После смерти Александра в 1506 г. был лишен всех должностей, встал во главе прорусской партии и в 1509 г. перешел на сторону Василия III, активно содействовал завоеванию Смоленска. Позднее из-за попытки возвратиться в ВКЛ. попал в опалу, был заточен и вернулся к политической деятельности только в 1527 г., после женитьбы Василия III на его племяннице, Елене Васильевне Глинской. После смерти Василия III снова попал в опалу. Ср.:Назаренко А. В., Хорошкевич А. Л. Неизвестное послание Михаила Глинского // Восточная Европа в древности и средневековье..Спорные вопросы. М., 1993. С. 115—122. А. X. 

120 Об участии М. Л. Глинского в присоединении Смоленска см.: Герберштейн. С. 189—192. С. Д.

121 Версия Михалона Литвина несколько отличается от изложенной Герберштейном (Герберштейн. С. 132). Слобода Наливки находилась в районе позднейшего Спасо-Наливкинского переулка между Полянкой и Якиманкой (Зимин А. А. Россия на рубеже нового времени. М., 1972. С. 143; Сытин П. В. Из истории московских улиц. М., 1958. С. 362). А. X.

122 Имеется в виду Иван IV Грозный (см. прим. № 112). С. Д.

123 Имеется в виду Гомель, уступленный ВКЛ в 1537 г. по договору о перемирии, признавшему за Россией Смоленщину и Северщину (Охманьский Е. Указ. соч. С. 107—108). С. Д.

124 Упоминание о постройке крепостей Себежа, Велижа и Заволочья на землях, принадлежавших ВКЛ, отражает позицию литовских послов в Москве в 1537 г. «Которые новые городки поставлены, поставил, — говорили они, — государь ваш на нашего господаря землях». Твердо отклоняя требование «те городки <.. .> разорити, чтоб их не было», бояре заявили, что их государь «Велиж поставил на своей земле». В ходе дальнейших переговоров литовские послы настаивали уже только на разрушении Себежа и Заволочья, но и это требование не было удовлетворено, и крепости остались за Россией (Сб. РИО. Т. 59. Спб.,1887. С. 82, 85). С. Д.

125 «Татары превосходят нас и в правосудии». — Критикуя систему судопроизводства в ВКЛ, устаревшую и малоэффективную, Литвин выражал настроения большинства литовской шляхты, в 40—60-е гг. XVI в. неоднократно обращавшейся на сеймах к королю с просьбами о снижении судебных сборов, совершенствовании структуры судопроизводства, предоставлении шляхте права выбора присяжных писарей и судей и т. д. В 50—60-х гг. XVI в. большинство этих требований было удовлетворено, что нашло отражение в Литовском статуте 1566 г. (Подробнее см.: Лаппо И. И. Литовский статут 1588 г. Т. I. Каунас, 1934; Любавский М. К. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. М., 1915; а также прим. 126, 128—133, 134—144). С. Д.

126 Пересуд — старинная пошлина за судебное разбирательство, восходящая, по-видимому, еще к временам Древней Руси. В ВКЛ со времен вел. кн. Витовта пересуд составлял 10% от .размеров иска. Статут 1529 г. установил его размер «от презысканя десятый грош, а от именя, яко будет стояти чого, водлуг его важности, а от земли рубль» (Статут Великого квяжества Литовского 1529 г./Под ред. К. С. Яблонскиса. Минск, 1960. С. 75). До начала XVI в. пересуд взимался и с истца и с ответчика, затем только с истца, выигравшего дело (АЗР. Т. 2. Спб., 1848. С. 69). По просьбе шляхты, которая просила короля на сейме 1551 г. об освобождении от уплаты пересуда: «о пересуд и о вины, абы были от того вызволены», Сигизмунд II Август частично согласился на эту просьбу (РИБ. Т. 30. Юрьев, 1914. Стб. 188—189). С. Д., И. С.

127 «...половины круциаты...» — Имеется в виду крейцер, серебряная монета, с XIII в. чеканившаяся в Тироле, затем в Австрии и соседних странах.. С.Д.

128 Литвин имеет в виду «навязку» — штраф, взимавшийся за нанесение увечий, побоев и оскорблений. Эта юридическая норма сохранилась на территории ВКЛ с XII—XIII вв. «Навязка», указанного Литвиным размера уже в начале XVI в. взималась в ВКЛ за избиение шляхтича, нанесение ему ран или словесного оскорбления («бесчестье»); компенсация шляхтянке выплачивалась в двойном размере. Тот же размер «навязки» шляхтичам зафиксирован в статуте 1529 г.: «навязка» для лиц других сословий была ниже (Статут Великого княжества Литовского 1529 года. С. 239; см. также: Максимейко Н. А. Источники уголовных законов Литовского статута. Киев, 1894). С. Д., И. С.

129 Копа — счетная денежная единица в Великом княжестве Литовском. А. X.

130 Имеется в виду штраф за убийство — «годовщина», «головщизна», довольно типичный для средневекового права. На белорусских и украинских землях, входивших в состав ВКЛ, эта юридическая норма, зафиксированная еще «Русской Правдой», продолжала действовать со времен Древней Руси. Размер «головщизны» различался в зависимости от социальной принадлежности убитого, причем «головщизна» для женщин была вдвое выше,. чем для мужчин того же сословия. Этот штраф предусмотрен статутами ВКЛ 1529, 1566 и 1588 гг. На сейме 1551 г. шляхта, как и Литвин в своем сочинении, требовала, чтобы за убийство наказывали «согласно божьим законам», и король согласился, чтобы за убийство карали смертью всех пойманных на месте преступления («на горячей крови»—см.: РИБ. Т. 30. Стб. 191), но «головщизна» была сохранена, сначала как наказание для преступников, не заслуживших, по мнению судей, смертной казны (например, при неумышленном убийстве), а затем и как штраф, уплачиваемый и наследниками казненного убийцы (Подробнее см.: Максимейко Н. А. Указ. соч.; Лаппо И. И. Указ. соч. Т. I; Статут Великого княжества Литовского 1529 года. С. 229—230). С. Д.

По статуту 1529 г. смертная казнь через повешение была предусмотрена для разбойников, воров, если они совершили кражу вторично или если стоимость украденного составляла более 50 грошей, а также для их пособников и укрывателей. Кара смерти угрожала и браконьеру, пойманному с поличным в чужом лесу, и даже тому, кто более 3 дней задержал у себя приблудный скот или коня. Так же наказывалось убийство отца или матери, сестры или брата (совершенное с корыстной целью); нанесение ран при отягчающих обстоятельствах; нападение на шляхетское имение; нападение во время войны на другого воина или его обоз, сопровождаемое нанесением ран или побоев; некоторые воинские преступления; насилие над должностным лицом великого князя, а также изнасилование. Сожжение угрожало лицам, уличенным в подделке великокняжеских грамот и печатей. Кроме того, вотчинная судебная власть феодалов над крестьянами (см. прим. 132) создавала возможность применения и крайне жестоких наказаний, не предусмотренных статутом. Например, при подавлении крестьянских волнений в Жемайтии в 1537 г. за убийство наместника великого князя четверо крестьян были повешены, а один четвертован. Для приведения приговора в исполнение приговоренный передавался обвинителю; однако он мог вступить с ним в соглашение, откупившись или передав себя в рабство (о рабах в ВКЛ см. прим. 163), но статут 1529 г. запретил такие соглашения, угрожая за нарушение приговора репрессиями (Статут Великого княжества Литовского 1529 г. С. 230). С. Д.

131 «...доход называется лице».—Украденная вещь — «лицо», «поличное», — согласно литовским законам должна была оставаться у судьи а истец получал стоимость украденного — «истинну». Это положение, впервые законодательно зафиксированное в Судебнике Казимира 1468 г., позднее было включено в привилей киевским мещанам и Киевский областной привилей. Судя по тому, что в Полоцком, Витебском и Смоленском привилеях специально оговаривалось, что поличное должно быть возвращено истцу, в русских землях ВКЛ первоначально действовали нормы уголовного права, отличные от норм собственно литовских земель. По статуту 1529 г. поличное оставалось у судьи, если обвиняемый не мог оправдаться, «нижли бы тот виноватый тое лицо во врадника нашого ценою выкупил». На сейме 1551 г. в ответ на просьбу литовской шляхты Сигизмунд II Август установил размер выкупа для поличного стоимостью 100 коп (6 тыс. грошей) — в полтину (30 грошей), стоимостью менее 10 коп (600 грошей) — в 12 грошей. При несостоятельности вора поличное возвращалось владельцу даром. Согласно статуту 1566 г. выкупная плата за поличное составляла 12 грошей, но сохранялась и возможность возврата его владельцу даром (Старостина И. П. Некоторые особенности развития права восточнославянских земель в Великом княжестве Литовском//Россия, Польша и Причерноморье в XV—XVIII вв. М. 1979. С. 118—134). С. Д, И. С.

132 В законодательных памятниках ВКЛ долгое время не было полных и точных правил определения подсудности. Впервые этот вопрос подробно отражен в статуте ВКЛ 1566 г. Развитие и укрепление в ВКЛ иммунитета способствовало утверждению подсудности по подданству. Общим правилом при этом было обращение за судом к той власти, в подчинении которой находился ответчик. В соответствии с этим принципом были сформулированы положения общеземского привилея вел. кн. Казимира литовскому боярству 1447 г. По Судебнику Казимира 1468 г. подданные боярина по искам других лиц подлежали суду самого боярина, и только если тот отказывался судить, в спор должен был вмешаться воевода. Эти же принципы действовали в судебной практике. В статуте ВКЛ 1529 г. в постановлениях о суде над частновладельческими подданными применялась и подсудность по подданству, и (реже) подсудность по месту задержания. Литвин выступал против подсудности по подданству, считая более эффективной подсудность по месту совершения преступления или задержания преступников. Но такое предложение, видимо, не отражало мнения большинства шляхты и последующее законодательство в основном сохраняло подсудность по подданству. Окончательно это было закреплено статутом ВКЛ 1588 г., установившим (разд. IV, ст. 29), что подданный, где бы он ни совершил злодеяние, возвращался на суд его пана (Старостина И. П. Указ. соч. С. 128—130; История Литовской ССР с древнейших времен до наших дней. Вильнюс, 1978. С. 69—70, 111). И. С., С. Д.

133 По статуту 1529 г. (разд. XIII, ст. 24) за находку заблудившегося коня нашедший получал от владельца 6 грошей, еще 6 грошей поступали представителю администрации, которому нашедший животное под страхом сурового наказания должен был передать его в трехдневный срок. С. Д.

134 В соответствии с практикой, издавна бытовавшей в ВКЛ в статуте 1529 г. [разд. VI, ст. 3 (4), 3 (15), 14] для вызова в суд следовало отправить ответчику «позов», то есть повестку официального лица, выполнявшего судебные функции: самого великого князя, воеводы, наместника и т. п. Только в случае неявки в суд после направления двух позвов по статуту 1529 г. (раздел VI, ст. (4) 3) за ответчиком посылался служитель суда — децкий (см. о децком прим. 136). И. С., С. Д.

135 Вижи назначались наместниками и воеводами обычно из числа их слуг, чаще всего децких (см. прим. 136) для осмотра места происшествия, официального свидетельства о фактах правонарушений. Вознаграждение, полученное за исполнение своих функций, вижи частично передавали наместнику. Позднее вижи были переименованы в вбзных. На (сейме 1551 г. литовская шляхта просила, чтобы вижи (вбзные), действовавшие на принадлежащем ВКЛ Подляшье, избирались и сопровождались при исполнении ими обязанностей свидетелями из числа местной шляхты и получали более умеренную плату. Сигизмунд II Август постановил, что впредь вбзные будут получать по грошу за каждую милю пути, проделанного ими при исполнении своих функций. Вопрос о принесении вбзными присяги и шляхтичах-свидетелях окончательно урегулировал статут ВКЛ 1566 г., сохранивший за воеводами право назначать вбзных (Лаппо И. И. Указ. соч. Т. I. С. 14—16; Zakrzewski A. Wiz w prawie litewskim XVI w.//Czasopismo prawno-historyczne. T. XXXVII. Z. 2. 1985. S. 153—164). С. Д.

136 Децким называлось лицо, посылаемое судом для доставки обвиняемого в суд, или для его задержания, ареста, или же для выполнения решения суда, в том числе для производства взыскания. Децкий не занимал постоянной должности, а выполнял свои обязанности по поручению воевод, наместников и других представителей администрации. Плата, получаемая им, называлась децкованием; о размерах децкования см.: Статут Великого княжества Литовского, 1529 г. Разд. VI, ст. (28), 27. С. Д., С. И.

137 Литовские князья и паны, а также великокняжеские «урядники», то есть должностные лица, согласно статуту 1529 г. (а также и ранее), не подлежали суду наместников, как бояре — шляхта. Право юрисдикции над ними имел только великий князь и Рада панов, что, разумеется, значительно осложняло судебный процесс с представителями родовой аристократии для рядового шляхтича. Шляхта ВКЛ настаивала на учреждении в поветах выборных земских судов, которым по польскому образцу были бы подсудны не только рядовые шляхтичи, но и князья, паны и «урядники». Шляхте удалось добиться своего на Бельском сейме 1564 г. и на Виленском сейме 1565 г., что и закрепил II статут ВКЛ в 1566 г. Местные выборные шляхетские суды получили право судить всех землевладельцев повета. Были реформированы и суды наместников: право суда над шляхтой по некоторым, преимущественно уголовным, делам (нападения на дом, поджоги, разбой на дорогах, изнасилования, убийства шляхтичей и подлоги) сохранил в каждом повете только один гродский суд, подчиненный старосте (История Литовской ССР... С. 93— 94). С. Д.

138 Первоначально судебные решения наместников и воевод считались окончательными, и в случае их обжалования великий князь не пересматривал решения, предоставляя недовольному лишь право судиться с самими судьями и требовать от них возмещения понесенного в результате их приговора ущерба. Это зафиксировал и I статут ВКЛ 1529 г. (Разд. VI, ст. 2); но если жалоба оказывалась необоснованной, истец должен был заплатить довольно высокий штраф: 12 коп (720 грошей). Подобная практика бытовала и в Польше, но там уже в 1523 г. окончательно оформился институт апелляции: в более высокой судебной инстанции процесс продолжался между истцом и ответчиком, а не между истцом и судьей. Недовольство шляхты ВКЛ существующей практикой, выраженное Литвином, было учтено составителями II статута 1566 г., где всей шляхте было предоставлено право апелляции на решения поветовых судов к маршалку ВКЛ и королю (Bardach J., Lesnodorski В., PietrzakM. Ор. cit. S. 180, 282—283; Любавский М. К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого Литовского статута. М., 1892. С. 639— 646). С. Д.

139 Вадиум (vadium) — залог. Суть вадиума состояла в обязанности, взятой на себя неким лицом добровольно по договору или установленной для него властями, выплатить определенную сумму в случае неисполнения каких-либо обязательств или совершения правонарушения, которому этот вадиум должен был воспрепятствовать (например, осуществления высказанной ранее угрозы убийства, вооруженного нападения на имение). Вадиум, в каждом конкретном случае устанавливаемый великим князем или его представителями, был часто очень высок, достигая даже одной-двух тысяч гривен, и взимался с виновного в пользу властей (Bardach J., Lesnodorski В., Pietrzak М. Ор. cit. S. 154, 168). С. Д.

140 «...всякий назначается в свидетели в любых делах, кроме межевых».— Согласно I статуту Великого княжества Литовского в межевых делах предусматривалось свидетельство 6 человек и их присяга (Статут Великого княжества Литовского 1529 г. Разд. VIII. Ст. 1). С. Д.

141 Пожелание о введении в ВКЛ (по польскому образцу) специальных книг, предназначенных для записи купчих и других частных актов, высказанное Литвином, было реализовано в 1566 г., в связи с организацией земских и гродских судов (см. прим. 137), одной из функций которых была в нотариальная деятельность — ведение земских и гродских книг. С. Д.

142 Согласно Судебнику Казимира, при вызове в суд по земельному делу ответчик должен был предстать перед судом через 4 недели после извещения» такой же срок указан в позднем (так называемом Слуцком) списке I статута (разд. VI, ст. (5), 4). И. С.

143 Речь идет о I Литовском статуте 1529 г. А. X.

144 Такой размер штрафа за волов и коров указан в I статуте ВКЛ 1529 г. (разд. XII, ст. 8). И. С.

145 См. прим. 131.

146 «...вот оно святое право».— Положение о наказании, пропорциональном тяжести содеянного, было внесено в ст. 3 Привилея 1447 г. о наказании только по суду. В Судебнике Казимира 1468 г. этот принцип нашел отражение в формуле, перекликавшейся с евангельским изречением «по делам»: «А коли злодея выдадуть с права, а чим его възвелят казнити по его делом». Эта же формула была распространена в древнерусской письменности, деловой письменности Великого княжества Литовского. Она нашла отражение в положении о наказании судом «подлуг их великости проступков» общеземского привилея. Вместе с провозглашенным принципом личной ответственности это положение общеземского привилея было включено и в некоторые областные привилеи, в которых оно было охарактеризовано, как «права вольная, хрестиянския, добрая и справедливая». Эта же формула вошла в I Литовский Статут (разд. I, ст. 1), в котором со ссылкой на христианское право великий князь обязался наказывать только по суду «нижли бы первей в суде явным врадом права хрестьянского... бы были поконаны, которые по суде и таковом поконани водле звычаю и прав хрестьянских мають быти караны и сказываны подле тяжкости а легкости выступов своих». Эти нормы как наиболее важные правовые свободы были внесены также в статуты 1566 и 1588 гг. Однако провозглашенные принципы, как сетовал Михалон, не всегда могли найти реальное применение (Старостина И. П. Судебник Казимира 1468 г.// Древнейшие государства на территории СССР. 1988— 1989. М“ 1991. С. 236—240). И. С.

147 Два воеводства — Виленское и Трокское — были созданы в ВКЛ в 1413 г. Под «присудом» виленского и трокского воевод находилась остальная территория государства, в связи с чем в их компетенцию входило множество вопросов, к ним стекались и все жалобы на действия наместников. Особенно неудобной такая система была для жителей окраин ВКЛ, вынужденных для решения своих дел ездить в Вильно или Троки (совр. Тракай). Воеводы совершали поездки по территории своих воеводств, иногда сопровождали короля в Польшу, то есть далеко не всегда просители могли застать их на месте. Кроме того, такая система, предоставляя воеводам власть на огромной территории, затрудняла достаточно эффективный контроль с их стороны за деятельностью наместников. По административной реформе 1566 г. кроме названных в ВКЛ были образованы Новогорудское, Брестское, Полоцкое, Витебское, Минское и Мстиславское воеводства; кроме того, правами воеводства пользовалась Жемайтия, управляемая не воеводой, а генеральным старостой. Большинство воеводств в свою очередь делилось на поветы, где тогда же были образованы особые суды (см. прим. 137). С. Д.

148 I Литовский статут предусматривал рассмотрение в Вильне уголовных дел в течение пяти последних недель Великого Поста (см.: I статут ВКЛ 1529 г., разд. VI, ст. (5) 4). С. Д.

149 Другие источники подобных сведений не сообщают. Некоторое сходство существует между постановлениями о татьбе Судебника Казимира 1468 г. и Судебником Ивана III 1497 г. (О законах Витовта см.: Старостина И. П. Судебник Казимира 1468 г. С. 259—277). И. С.

Текст воспроизведен по изданию: Михалон Литвин. О нравах татар, литовцев и москвитян. М. 1994

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

<<-Вернуться назад

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.