ЛАВРЕНТИЙ ИЗ БРЖЕЗОВОЙ

ГУСИТСКАЯ ХРОНИКА

57. УНИЧТОЖЕНИЕ МОНАСТЫРЕЙ

И еще, они проповедовали, что монастыри с монахами — это вертепы разбойников и что основаны они все против закона Христова, так как Христос поручил своим апостолам, а через них и всем пресвитерам, чтобы они не запирались, а шли бы по всему миру, проповедуя слово божье и крестя всех во имя отца и сына и святого духа. Следовательно, все монастыри, как владетельные, так и нищенствующих монахов, верующие должны до основания разрушать и разорять, чтобы монахи и братья шли в мир проповедовать евангелие. На основании этого святотатственного предписания нижепоименованные монастыри были разрушены и сожжены в течение одного года; названия их приводятся далее в следующем порядке.

Монастыри владетельные. Картезианский, Страгов, Бржевнов, У подножия моста ²³⁸, Здераз, св. Амвросия, Аула Регия, Корона ²³⁹, Милевско, Непомук, Остров ²⁴⁰, Врата апостольские, Желив ²⁴¹, Градиште монахов, Кладрубы ²⁴², Седлец ²⁴³, Опатовиц ²⁴⁴, Вилемов ²⁴⁵, Градиште.

Монастыри нищенствующих монахов. Св. Фомы, Климента, на Ботиче, на Травничку ²⁴⁶, два в Жатце ²⁴⁷, два в Пльзене ²⁴⁸, два в Лоунах ²⁴⁹, два в Градце Кралове ²⁵⁰, два в Уске ²⁵¹, в Писке ²⁵² один, один в Клатовах ²⁵³, один в Турнове ²⁵⁴, в Колине ²⁵⁵ один и один в Нимбурге ²⁵⁶.

Обители женские. В Лоуневицах ²⁵⁷, между Лоунами и Жатцем, св. Екатерины в Праге, св. Анны на Малой Стране Праги, св. Марии Магдалины, Хотешов ²⁵⁸ и Доксаны ²⁵⁹.

Итак, все эти монастыри, мужские и женские, раньше щедро одаренные, теперь были разрушены. Все их владения и поступления с них король Сигизмунд присоединил к своим замкам в королевстве или раздал баронам за их услуги и за [119] то, что помогали ему в борьбе против пражан. Пражане же призвали всех монахинь, пребывавших в их городе, в монастыре св. Анны в Старом Городе, присоединиться к их общине в еде и питье и в церковном служении и принуждали их к причащению под обоими видами под страхом изгнания и разрушения монастыря. Они хотя сначала и возражали против этого, потом же без особого принуждения все чаще и с усердием стали приходить для совместного во Христе слушания воскресной обедни, две же из них — строптивые, хотя и получили в свое время мантию, забыв о данном обете девственности, вступили в брачный союз или, вернее, в прелюбодеяние с мужчинами. Монастырь св. Духа пражане дали тевтонцам, чтобы они могли слушать там слово божье на своем языке. В монастырях же св. Франциска и Якова они изготовляли пиксиды и пушки с другими военными принадлежностями, а из церковных чаш и дарохранительниц они чеканили монету, чтобы иметь средства для успешной борьбы с противниками закона божия. А из-за недостатка денег раздавали наемникам за их службу одежду убежавших из Праги горожан и драгоценные церковные облачения.

58. РЕЗУЛЬТАТЫ ТАБОРИТСКОГО УЧЕНИЯ

И еще, святое миро и елей для помазания больных и святую воду для крещения и окропления верующих они выливали как бесполезные выдумки человеческие. Сосуды же, содержавшие все это, они разбивали или оскверняли нечистотами и не совершали больше миропомазания ни над каким вновь крещенным христианином, ни предсмертного елеопомазания над умирающим. Но крестили в проточной или взятой где попало воде, не призывая крестных родителей и не соблюдая церковной обрядности, произнося лишь слова: «Петр или Иоанн, ныне крещаю тебя во имя отца и сына и святого духа». И сейчас без миропомазания же причащали под обоими видами вновь крещенного младенца, хотя совершенно еще к тому не подготовленного. [120]

И еще, они отрицали вместе с вальденсами ²⁶⁰, что после этой жизни еще существует чистилище для душ, утверждая, что существует только два пути, именно: в ад и в царство небесное, так что умирающие в смертном грехе отводятся сразу но пути в ад для вечного там осуждения. Тех же, которые могут заслужить прощение, господь бог уже в этой жизни, перед смертным их часом мучит всякими испытаниями и всевозможными болезнями и страданиями плоти и тем в достаточной степени очищает. Так что после такой жизни уже не остается и них ничего, что надлежало бы еще подвергнуть очищению, но души таких людей, освободившись от тела, сейчас же вступают в вечное упокоение. Следовательно, бесполезно молиться за умерших, служить заупокойные обедни и всенощные. Но все это измыслил алчный клир, чтобы за свои службы и молитвы собирать деньги по образу симонии.

И еще, они с величайшим ожесточением обрушивались ежедневно в своих проповедях как на всякие изображения распятого Христа, так и на статуи святых, так что все эти изображения, как глухих и немых идолов, они выбрасывали из церквей и тут же ломали или предавали пучине огненной. Ибо сказано в писании: «Я господь бог твой, который вывел тебя из земли египетской и из дома рабства; да не будет у тебя других богов и не сотвори себе кумира ни всякого подобия ни на небесах — вверху, ни на земле — внизу» и т. д. По [121] этой причине не только табориты, но вместе с ними и многие пражане ломали, разбивали и сжигали все церковные иконы и статуи, где бы они их ни находили, или, выколов им глаза и отрубив носы, оставляли их, как позорные чудовища, на великий стыд и позорили, богохульственно говоря при этом:

И еще, на основании того же ошибочно понятого положения они отрицали все заслуги святых, говоря: «Что такое Петр или Павел или всякий другой святой? Разве они не были такими же людьми, как и мы, и разве не были спасены благодаря помощи только одного господа бога и через молитвы. обращенные к нему, а не по заступничеству и молитвам святых?» И не проводили они всенощных бдений во имя каких-нибудь святых, но только во имя Христа, и не праздновали никаких праздников, кроме дней воскресных, так как все это установили люди, а не господь. По этой причине по пятницам, а также во все четыре поста и в канун праздников, к соблазну и погибели многих, они пожирали мясо и ни одного дня не постились, кроме тех случаев, когда предписывали им поститься их пресвитеры. В такие дни им совсем не полагалось ни есть, ни пить, некоторые воздерживались от еды до вечера, а некоторые — до следующего дня. Среди них некоторые нескромные женщины дважды в день поддерживали свои силы причащением святых тайн евхаристии, именно: в полдень и вечером; детям же и младенцам не давали есть, ни сосать грудь для подкрепления тела, по образцу поста ниневитян ²⁶¹, пока те не начинали кричать и громко плакать.[122] 

И еще, так как они не признавали заслуг святых, то все церкви и алтари, посвященные не только одному Иисусу Христу, но носящие также имена каких-либо святых, они предавали проклятию, называли симоническими и объявляли подлежащими вместе с домами их настоятелей разрушению и сожжению. Ведь апостолы не освящали таких церквей и не имели собственных роскошных домов, ни десятин ²⁶², ни пожертвований на храм, но обходили весь мир, проповедуя с усердием слово божие и довольствуясь милостыней. По этой причине они запрещали принимать таинства от владеющих имуществом пресвитеров и без числа сжигали или разрушали каким-нибудь другим образом храмы и дома плебанов по всему королевству, так что настоятели и их викарии, растеряв своих овец [т. е. прихожан], блуждали вместе с ними. Отсюда произошло так, что на много миль вокруг, где только имели власть табориты, не осталось ни одного храма, при котором бы жил церковнослужитель, но все они в страхе разбежались; и много народа умирало без церковного напутствия и детей — без святого крещения.

И еще, они всячески поносили и не признавали многих ученых святых отцов, признанных церковью, которые в своих писаниях одобряли церковную обрядность, и говорили: «Какую пользу принесли церкви Августин или Иероним и другие? Наоборот, признавая в своих произведениях всякие церемонии, они больше приносили вреда церкви господней, нежели пользы». И еще говорили, что Иероним перевел Библию в сокращении. Подобным же образом они опровергали в своих проповедях пражских магистров, защищавших переданные святыми отцами церковные обрядности и церковное предание, и говорили о них: «К чему нужны нам эти ложные магистры, которые позорно посвящают всю свою жизнь только человеческой учености?» Такими словами они зародили в сердцах многих ненависть к магистрам. [123]

59. ХИЛИАСТИЧЕСКИЕ СТАТЬИ НЕКОТОРЫХ ТАБОРИТСКИХ СВЯЩЕННИКОВ

И еще, не довольствуясь тем, что они осквернили этими злодеяниями славное когда-то имя Богемского королевства, они к прежнему злу прибавили новое, еще худшее: извращая по своему недомыслию писания пророков и евангелия, они объявляли народу, что теперь, в наши дни, возвращается царство Христово, и составили об этом много разных статей ²⁶³, частью еретических, частью ошибочных, больше всего соблазнительных. Главным их составителем, глашатаем и защитником был один юный пресвитер из Моравии, человек богато одаренный и обладающий чрезмерно обширной памятью, Мартин, получивший за свое красноречие прозвище Локвис ²⁶⁴, потому что он безбоязненно выступал с речами, опираясь не на произведения ученых мужей, но на то, что у него было своего. Главными же его последователями были магистр Иоанн Ичин ²⁶⁵, бакалавр искусств Маркольд, Коранда и другие, прежде названные священники таборитские. Все они относились с большим уважением к некоему торговцу вином в Праге, Венцеславу, который больше всех был сведущ в Библии и искусно толковал Новый завет на основе Ветхого, и наоборот. Утверждали же они нижеследующее.

Во-первых, что по окончании века сего явится тайно, как вор во тьме ночной, в новом пришествии Христос для обновления своего царства, о чем мы его и молим: «Да приидет царствие твое». И будет при этом новом пришествии время не милости, но возмездия и взыскания огнем и мечом. Так что все противники закона Христова должны погибнуть от семи новых кар, для исполнения которых должны быть призваны верные.

И еще, что в это время возмездия Христу следует подражать не в его благости и милосердии в отношении грешников, но в его рвении и неистовстве и в справедливой взыскательности.

И еще, что в это время возмездия всякий верующий, [124] пресвитер и какое бы ни было духовное лицо, будет проклят, если меча телесного не обагрит кровью противников закона божия, но должен умыть руки свои в крови их и тем освятиться.

И еще, если кто в это время возмездия услышит проповедь слова Христова, в котором сказано: «...и тогда пусть все, находящиеся в Иудее, бегут в горы», я не уйдет из городов, сел и замков в горы вещественные, где собираются только табориты и братья их и сестры, тот совершит смертный грех против заповеди Христовой и во грехе своем погибнет, ибо теперь никто не может спастись от бича господня, кто не уйдет в горы к его верным.

И еще, что в это время возмездия все города, села и замки должны быть опустошены, разрушены и сожжены, ибо уже ни господь бог и никто другой в них не вступит.

И еще, что в это время возмездия братья таборитские явятся ангелами, посланными для выведения верных из всех городов, селений и замков в горы, подобно выведению Лота из Содома, и что братья со своими приверженцами суть то тело, к которому, где бы оно ни находилось, как орлы слетаются на добычу, о чем также сказано в писании: «Всякое место, которого коснется нога ваша, ваше есть и будет». Так как они есть войско, посланное богом по всему миру для упразднения всех соблазнов из царства Христова — оно же есть церковь воинствующая — и для извержения злых из среды добрых и для совершения отмщения и наложения наказаний на народы, противящиеся закону Христову, на их города, села и замки.

И еще, что в это время возмездия во всем христианском мире останутся только пять городов, к которым должны притечь верные господу, чтобы спастись, ибо все остальные, подобно Содому, будут разрушены и уничтожены.

И еще, что каждый из двух супругов, при нежелании Другого супруга, может и должен бежать в упомянутые горы или в указанные пять городов, оставив как его самого, так и детей и все остальное.[125]

И еще, что частную собственность противников закона Христова вышеуказанные верные должны у них отнять, взять и опустошить, разрушить или сжечь.

И еще, по окончании века сего придет Христос, сошедши с небес явно, в собственном своем лице и будет виден телесными очами, придет, чтобы принять свое царство в этом мире и устроить пиршество великое и трапезу агнца как пир брачный невесте своей церкви здесь, в горах. И войдет Христос и царь посмотреть возлежащих [за пиршественным столом] и всех, не имеющих одежд брачных, пошлет во тьму кромешную. И как во времена Ноя все, кто не был в ковчеге, были поглощены водой потопа, так и теперь все злые, которые не будут на горах, будут истреблены в одно мгновение, и так упразднит господь весь соблазн в царстве своем. И еще, при этом втором пришествии Христа, перед днем судным упразднятся цари и князья и все церковные прелаты и не будет в этом восстановленном царстве ни податей, ни сборщиков их, ибо сыны божьи будут попирать ногами шеи царей, и все царства под небом даны будут им. Итак, избранные не будут более терпеть преследований, но воздадут им должное (кн. Премудрости Соломона, тл. 7).

И еще, в этом восстановленном царстве не будет никакого греха, никакого соблазна, никакой скверны, никакой лжи, но все будут избранными сынами божьими, прекратятся все страдания Христовы и членов его.

И еще, в церкви, или восстановленном царстве, женщины будут рождать детей без мучения и без первородного греха (Исайя, гл. 65 и I послание Иоанна, гл. 5): «Будут рождать беспорочно».

И еще, младенцы, рожденные в этом царстве, если будут из царства сего, никогда не умрут, ибо «смерти больше не будет» (Апокалипсис, гл. 21).

И еще, слава этого восстановленного царства в этой жизни перед воскресением мертвых будет больше, чем слава ранней христианской церкви. [126]

И еще, в этом восстановленном царстве не будет светить людям солнце ума человеческого, потому что не будет никто учить ближнего своего, но все будут учениками божьими.

И еще, совершенно неверно они учили, что в этой жизни и в восстановленном царстве, после того как не будет уже никакого другого управления человеческого, упразднится и прекратится совершеннейший закон милости, пока не будет совершено взыскание.

И еще, установление [апостола] Павла о посещении церкви после такого преображения не должно будет исполняться, потому что не будет больше храмов. «Господь всемогущий есть храм его, ибо как разрушится вера и надежда, так же и храмы» (Апокалипсис, гл. 21).

И еще, во время этого явного пришествия явится Христос в облаках небесных и во всем своем величии с ангелами своими и все умершие во Христе, воскреснув во плоти, первые же придут с ним судить живых и мертвых. Затем и все избранные, которые тогда останутся живыми, со всех краев земли все вместе во плоти будут взяты с ними в облаках на небо навстречу Христу, как говорит апостол. И говорили они, что произойдет это скоро, через несколько лет, и некоторые из нас, оставшиеся в живых, увидят святых господних, воскресших, и среди них магистра Иоанна Гуса, ибо приблизит господь этот час возмездия, ускорив ради избранных своих окончание века.

И еще, что избранные, которые при этом останутся живы,. подобно Еноху и Илии ²⁶⁶, приведены будут в состояние невинности самого Адама в раю. И не будут они знать ни жажды, ни голода, ни всяких других мучений духа и плоти. И тех сыновей и внуков, которые тогда будут рождаться во плоти здесь на земле и в горах от святого брака и непорочного ложа без мучений, без порока и без первородного греха, тех не нужно будет тогда крестить в реках, так как они будут креститься во святом духе, и не будет тогда таинства св. евхаристии, ибо они будут питаться по новому евангелическому образу не в память страданий Христовых, но в память его победы. [127]

60. ОБОСНОВАНИЕ ВЫШЕНАЗВАННЫХ СТАТЕЙ

И еще, в подтверждение истинности вышеизложенных-статей, они приводили тексты священного писания, толкуя их по своему разумению. Небольшую часть этого я нахожу нужным привести ради потомства, чтобы всем было видно, как заблудшиеся умы вводили в соблазн простых людей.

Во-первых, утверждаю, что истинны суть следующие положения, из которых первое имеется в Апокалипсисе, в гл. 10, а именно: «Что в дни седьмого ангела, когда начнет трубить труба, упразднится тайна бога, как возвестил он через рабов своих, пророков» и второе, у пророка Даниила, гл. 12, ст. 7:

«Когда исполнится рассеяние отряда народа святого, исполнится и все это».

Во-вторых, утверждаю, что после того, как окончатся все страсти господни, предсказанные духом святым через пророков, тогда, а не ранее, явятся во всем доме [божьем] последующие пророки славы.

В-третьих, что слова Ветхого и Нового завета и слова пророков и святых апостолов, как они сказаны и как они звучат, суть истины и могут передаваться за истинные.

В-четвертых, что к божественным словам ничего не следует добавлять и от них ничего не следует отнимать.

Выставив такие утверждения, я, таким образом, создал положение, которое является основанием почти всех моих высказываний. И вот уже ныне, по окончании века сего, придет Христос в день, именуемый днем господним, чтобы, окончательно победив дом ожесточения, завершить в этот день век сей и чтобы, восстановив церковь, утвердить славу ее на земле, придет принять царство свое в этом мире и уничтожить все соблазны в нем, а также всех, кто совершает несправедливости, и чтобы не допускать к нему никого запятнанного, не допуская никакой лжи, ни скверны.

О скончании века. Под кончиной века сего я разумею то, о чем сказал Христос у Матфея в гл. 24 и о чем упомянул он же у Матфея в гл. 13. Пророк Исайя говорит так [128] (гл. 10): «И совершит господь бог истребление во всей земле». И о том же гласит пророк Иеремия: «Я совершу истребление во всех народах, среди которых я рассеял тебя, тебя же я не обреку на истребление, но буду наказывать тебя судом, чтобы ты не казался себе невинным» (Иеремия, гл. 30). «Истреблены будут, ибо оставили бога» (Исайя, гл. 1). «Грехи некоторых все же будут упразднены и сделаются они святыми среди народов, откуда и сказано в писании: язык его —огонь всепожирающий» (Исайя, гл. 30). «Сокрушит преступных и грешников» (Исайя, гл. 1). «Вот я убью всех, кто огорчает тебя» (Софония, гл. 3).

О веке. Век сей я разумею, как его понимает апостол [Павел] в послании к евреям (гл. 9), говоря так: «Ныне же во исполнение веков», указывая этим на множество веков и на то, что некоторые из них уже окончились. И еще, как понимает это Матфей (в гл. 12), говоря: «Хула на духа святого не простится в этом веке», чем предуказывает кончину века сего, о чем сказано в главе 13 у Матфея: «Так будет при скончании века», и, предвещая, что будет еще другой век, Матфей прибавляет: «а не в будущем». И еще, другое говорится у Луки (гл. 20): «Те же, которые достойны века сего», не говорит он «века будущего», но «века сего» и т. п. Итак, делая подобное различие, они утверждают, что веков много, и проводят они различие между веком и миром. Когда перемены в людях станут слишком значительными, тогда и скончается век. Итак, окончанием века я называю изменение добрых к лучшему и истребление злых, ибо сказано в писании: «Я совершу истребление во всех народах, тебя же не обреку на истребление» (Иеремия, гл. 30).

О дне господнем. Днем господним я называю день возмездия, о котором сказано у пророка Исайи (гл. 63): «По день мщения в сердце моем, и пришел год взыскания моего». И в гл. 61: «Послал меня дух святой возгласить год умилостивления и день взыскания», о чем написано также и у Луки (гл. 4). И в I послании к фессалоникийцам (гл. 5): «И день этот придет; как вор среди ночи» и в I послании к коринфянам [129] (гл. 3): «И явится в огне», и во II послании к фессалоникийцам (гл. 2) апостол предсказал также, как произойдет отступление [века сего]; о том же сказано и у пророка Захарии (гл. 14).

О при шествии. О том, в какой день придет Христос в своем [втором] пришествии, см. у пророка Аввакума (гл. 2). И еще: «И приходит ядущий и пиющий и пожирающий, именуемый поглотитель вина» (Лука, гл. 7), «ибо приходит он по пути непорочному» (псалом 100), святые поют ему псалмы, и «хвала господа в горле их» (псалом 149); и есть такое хвалебное песнопение (псалом 150), «словно голос священного торжества и радость сердца выходит со звуком флейты» (Исайя, гл. 30). «И поймут они, ибо в последние дни и вы поймете пути господа» (Иеремия, гл. 23 и 30). Ибо уже обозначена книга (Исайя, гл. 29 и Даниил, гл. 12); открылся при вскрытии седьмой печати (Иоанн, гл. 1, 5, 8) Христос, грядущий в невинности, уже шествует по дому своему, творя дела милосердия. В то же время и творит суд правильный, не оправдывая злого, всякому стучащемуся [в дверь], не желая отпирать перед злыми, говорит: «Не знаю вас» (Матфей, гл. 25). И уже преследует священников, которые совлекли кров с тайн и уже начали в гордыне своей учительской питаться не хлебом мудрости, ибо «обратил его господь и мудрость их сделал глупостью» (Исайя, гл. 44 и I послание к коринфянам, гл. 1). И ненасытному сердцу алчных отказывает даже в своих тайнах. Непорочные же, священники, которые не обладают собственностью и очищены от всякой скверны и жадности, будут восседать с богом и служить Христу. А показывающего гордыню свою полагает извергнуть из дома [своего]. Ибо, кто говорит слова неправды своей, тот не может управлять силой писания. Ибо сосуд, сотворенный против тебя, не будет направляться тобою (Исайя, гл. 54). Следовательно, что же остается, как не то, чтобы поутру убить всех грешников и изгнать из царства божья всех, творящих беззаконие (псалом 100), и «если будут изгнаны вечером, то наутро уже не сохранятся, ибо такова участь [130] разорявших нас, и таков жребий грабивших нас» (Исайя, гл. 17); и псалом 100: «Суд твой и милосердие воспевать буду, господи».

И даются признаки этого пришествия, где сказано:

«Воспою псалмы и уразумею, ибо ты грядешь ко мне по дороге непорочной». Уже дети воспоют и многие уразумеют тайное тайн. «Имя господа идет издали, горит гнев его, и пламя его сильно, уста его исполнены негодования, и язык его, как огонь поедающий, и дыхание его, как разлившийся поток, который поднимается даже до шеи, чтобы рассеять народы до истощения; и будет в челюстях народов узда, направляющая к заблуждению» (Исайя, гл. 30). «Ибо вознегодовал господь на всех людей, и ярость охватила его на все их зло; и убил он их и предал на истребление» (Исайя, гл. 34). «И говорит господь: «Восстану я ныне и распалюсь гневом и подымусь на вас, и вы воспримете жар на солому крыш ваших. Дух ваш, как огонь, поглотит вас и будут народы как пепел от пожара, и вместе с тем пожрет огонь и все заботы духа. Итак, сокрушены будут грешники на Сионе, и трепет охватит лицемеров» (Исайя, гл. 33), «которые суть дом ожесточенный» (Иезекииль, гл. 3). Ибо придет жестокий победитель, вторгаясь в середину страны из крайнего предела, и в мгновение погибнет славное племя и внезапно уничтожено будет и исчезнет все сословие духовенства (Премудрости Соломона, гл. 18), и «небеса потрясутся от великого удара» (II послание Петра, гл. 3), и «земля и небо придет в движение» (Иоиль, гл. 3).

Славу церкви в том разумею я: первое — что объединится она, второе — что очистится, третье — что умножится, четвертое — что умиротворится, пятое — что равной по славе ранней христианской церкви содеется, шестое — что в большей будет славе, чем когда-либо была раньше. Это желают церкви от господа бога все святые и устами пророка Исайи так об этом говорят: «О вы, напоминающие о господе — не умолкайте! Не умолкайте перед ним, доколе не утвердит Иерусалима славою на земле» (Исайя, гл. 62). А пророк [131] Софония поясняет, на какой земле, когда говорит: «Вот я соберу рассеянное и приведу их в почет и именитость на всей этой земле поношения их» (Софония, гл. 3).

О собирании церкви и о единстве. «Есть у меня и другие овцы,— говорит Христос,— которые не из. этой овчарни, их надлежит мне привести, чтобы они слышали голос мой» (Иоанн, гл. 10). «Ибо пошлет ангелов своих и соберут избранных от четырех ветров» (Матфей, гл. 24). «И вот я соберу их из всех стран, в которые изгнал их во гневе своем, и в ярости своей, и в великом негодовании своем и возвращу их на место сие и дам им безопасное житие. Они будут моим народом, я а буду их богом. И дам им одно сердце и один путь, чтобы боялись меня во все дни жизни ко благу своему и благу детей своих после них. И заключу с ними вечный завет».— Приводя эти, хорошо знакомые слова:

«И не отвращусь от них, чтобы благотворить им и страх мой вложу в сердца их, чтобы они не отступили от меня. И буду радоваться о них, благодаря им, и насажду их на земле сей твердо и во истине» (Иеремия, гл. 32). И «с глазу на глаз все увидят, когда обратит господь плен Сиона» (Исайя, гл. 52), ибо «вот придут дни, и не скажут: Жив господь, который вывел нас из земли египетской», но: «жив господь, который вывел нас... из всех земель» (Иеремия, гл. 16, 23 и 31). «Ибо, когда буду благословен в вас, возьму вас из всех земель» (Иезекииль, гл. 36). Такое объединение и собирание [церкви] воистину будет, ибо его предсказал сам господь. Собравшись так, все наполнятся духа святого для добрых мыслей, о чем сказано в пророчестве Иеремии, которое поистине исполнится и которое доказывает, что со смертью отцов выступят сыновья их, всегда, однако, придерживаясь решения духа святого. «Будет господь бог собирать своих, даже если они будут рассеяны у края неба» (Второзаконие, гл. 30)..

Об очищении и освящении церкви. «Ибо очистит Христос гумно свое» (Матфей, гл. 3). И «всякую ветвь, приносящую плод во Христе, если плохо плодоносит, очистит отец, чтобы более принесла плода» (Иоанн, гл. 15). Вот [132] по заслугам рассудят сего, ибо если мало дается пришедшему господину, то виноградник передается другим, которые будут приносить [господину] плоды. И «прольется над избранными вода чистая, и очистятся они от всякого греха» (Иезекииль, гл. 36). И испытанные в вере своей, как золото проверяется огнем, появятся они чистыми в «день воскресения» (I послание Петра, гл. 1). «Очистятся сыновья Левитов, и укроет их как золото и серебро», и все будут чисты, «приносящие жертву в правде, и тогда угодна будет богу жертва Иуды и Иерусалима как день века сего и день века ветхого». И еще раз он указывает на дела, сулящие большие блага, и вторично говорится у него: «Обращу на тебя руку мою и, как в щелочи, очищу с тебя примесь и отделю от тебя все свинцовое; и опять буду поставлять тебе судей, как прежде, и советников, как вначале; тогда будут говорить о тебе: город правды, столица верная. Сион спасается правосудием, а обратившиеся сыны его — правдою; и истребит отступников и грешников вместе, и погибнут оставившие его, господа своего» (Исайя, гл. 1). «Вот я убью всех, кто притеснял тебя» (Софония, гл. 3).

Об умножении церкви. «Очищенные же принесут больше плода» (Иоанн, гл. 15). «И исполнится брачный пир возлежащими» (Матфей, гл. 22), ибо соберутся хромые и глухие, которые в день тот услышат голос господа. И далее:

«Вот я приведу их из земли северной и соберу от крайних пределов земли, среди которых будут и слепые, и хромые, и беременные, и родильницы вместе с ними — великий сонм возвратится сюда. Они придут со слезами, а я поведу их с утешением, близ потоков вод ровною дорогой» (Иеремия, гл. 31). «И скажут тебе сыновья бесплодия: Тесно для меня это место, уступи мне, чтобы я мог жить. Мать же их скажет в сердце своем: Кто родил мне их? Я была бездетна и бесплодна, отведена в плен и выселена, кто же возрастил их? Я оставалась одинокою; где же были они?» (Исайя, гл. 49 и 60), ибо введет детей в землю, которой владели их отцы, благословляя их, сделает их больше числом, чем сколько было отцов их (Второзаконие, гл. 30). [133]

О мире в церкви. Восстанет Христос и прикажет успокоиться ветрам и морю, и станет тишина великая в день тот (Матфей, гл. 8). Будут иметь мир избранные с господом, потому что не будет больше гневаться на них, как сказано в писании: «В час негодования скрыл я ненадолго лицо свое от тебя, но в милосердии своем постоянном сжалился над тобой, так говорит искупитель твой, господь бог. Как во дни Ноя я давал клятву, что не поведу воду потока на лицо земли, так и теперь я поклялся, что не буду гневаться на тебя и не буду преследовать тебя». И дальше: «Милосердие мое не отступит от тебя, завет мира моего не поколеблется... и велик иметь мир будут сыновья твои, ибо цари будут управлять ими, и племя, которое не будет служить им, погибнет» (Исайя, гл. 54). «Мститель перестанет действовать и прекратится взыскание» (Исайя, гл. 14). Не будут встречать препятствия от мудрых мира сего, как ныне, словно худшие из сосудов лжи, которые проводят рассуждения для погубления кротких, ибо в лживой речи их мало правды. О них же сказано у пророка Исайи в главе 32: «Не будет уже, наконец, таких, ибо они будут судить все языки, противящиеся им» (Исайя, гл. 54). «Ибо из среды их будут изъяты широковещатели и гордецы, и останется среди них бедный народ» (Софония, гл. 3). «И сказал господь, поставлю правителем твоим мир» (Исайя, гл. 60). Ибо последние святые суть ноги, которые надо направить на путь мира (Лука, гл. 1). «Утверждает в пределах твоих мир» (псалом 1947). Не будет надето на ноги этой обуви, поставленной на подставки, так как отказано было первым пройти в ней через Идумею, но был обут в нее сын блудный, когда вернулся к отцу. Поэтому сказано: «Великий мир будет у сыновей твоих» (Исайя, гл. 54).

О равной славе с ранней христианской церковью. Ибо дни святых возобновятся, как и в начале (Плач Иеремяи, гл. последняя). «И унаследуют святые, как в начале» (Екклесиаст, гл. 3). «И будут, как были, ибо не были низвержены» (Захария, гл. 10). «Вернутся к лугам своим» (Иеремия, гл. 23). «И будут размножаться и [134] расти и населять годы, как в начале» (Иезекииль, гл. 36). «И снова отстроятся и украсятся тимпанами и будут выходить окруженные хороводом играющих» (Иеремия, гл. 31). «Эти последние работали один час и сделались равными с нами, перенесшими тягость дня и зной» (Матфей, гл. 20).

О большей славе последнего дома. Когда царство Христа очистится от всех соблазнов и всех, творящих несправедливости, после того как засветит день и светило станет во всех сердцах, «тогда и праведные засверкают, как солнце» (Матфей, гл. 13). «Не будет им больше светить солнце разума человеческого» (Исайя, гл. 60). Но сами будут «светочем народов» (Исайя, гл. 49). И возрадуются видящие возмездие и те, кто творил это возмездие (Лука, гл. 19). Так как те, кто топтал церковь 42 месяца (Апокалипсис, гл. 11), будут соблазном для «ног», т. е. для последних святых. Для них и апостолы были тем самым бесславны, как бы обречены смерти; «сыновья же их падут к стопам ног твоих» (Исайя, гл. 60). Ибо уже станут устойчивыми и будут в славе на земле (Исайя, гл. 62). И это в земле смятения своего (Софония, гл. 3). Уже «печаль их обратится в радость» (Иоанн, гл. 16). Это в соединении с предыдущим показывает славу последнего дома большей, чем первого (Аггей, гл. 2). И станет известно, что они одарены будут большими дарами, чем какие имели раньше (Иезекииль, гл. 36). И это будет воистину после того, как окончатся все страсти Христовы, как это говорит апостол, например, в I послании к коринфянам (гл. 13): «Не могут ноги повелевать голове» и т. д. и там же:

«Если прославится один член, то возрадуются с ним и все остальные». В этом сравнении, я утверждаю, заключается суждение, которое он прилагает к телу [всего общества], в котором есть различные сословия и состояния. В нем же имеются и члены, более достойные презрения, подлежащие суду. И кому в таком теле подобает почет, да воздается почет, однако он понимает под этим тех новых святых, которых называет ногами, которые примут в наследование эту землю, почему и написано: «Дам землю тебе и потомкам твоим, всю [135] землю Ханаанскую для переселения твоего в вечное владение и буду господином их» (Бытие, гл. 17), а также (у Даниила, гл. 7): «Все царство, находящееся под небом, да дастся народу святых».

61. О РАЗРУШЕНИЯХ И ЗЛОДЕЯНИЯХ В ЧЕШСКОМ КОРОЛЕВСТВЕ

Итак, подобным еретическим и полным соблазна учением были заражены многие сердца не только таборитов, но и пражан и особенно многих сестер, которых мы обыкновенно называем бегутами. Они так предались этому учению, что впоследствии, как бы забыв совершенно всякую справедливость, смирение, милосердие и терпение, поступали не как люди, сохранившие применение разума, но как неразумные звери и бешеные собаки и как рыкающие львы, с неистовством бросающиеся на всех, кто не хочет соглашаться с изложенным выше учением, и предавали их ограблению, сожжению и различным мучениям и поношениям. Так что некогда славное королевство Богемское отдано было на позорище всем народам и стало притчей во языцех. Никогда раньше глаза не видели и уши не слышали и в сердце человеческое не проникало [такого зла] ²⁶⁷, какое было совершено после появления вышеизложенного пагубного учения жителями Богемии, которые заявляли, что вооружились за свободу закона божия, против всех приспешников антихриста. Так они всеми способами преследовали всех, несогласных с изложенным фантастическим учением или возражавших против него; бедных окончательно разоряли, кого подчиняли, безжалостно и бесчеловечно мучили. Не щадили они ни клириков, ни монахов, ни монахинь, ни людей религиозных, ни церквей, ни домов, но, отбросив всякий страх божий, все, что ни попадалось в руки таборитов, они растаскивали, ломали, сжигали и уничтожали. Нет такого пера, которое могло бы в надлежащем виде описать все сделанное и сколько злоумышлял в то время враг против святой [церкви]. Так набрали силы враги церкви, [136] укрепились творящие несправедливости и мучили и угнетали добрых христиан и избранный народ, словно приспешники Нерона ²⁶⁸, не зная, увы, удержу в жестокости, пуская в ход огонь и мечи и цепы. О, сколько городов, местечек, сел и замков пожрал огонь вместе с людьми, жившими там ! Король Сигизмунд, открытый гонитель истины, с одной стороны, и еще с большей жесткостью табориты — с другой, сея повсюду пожары, превратили благородную и плодородную страну Богемию почти в пустыню, бесчеловечно сжигая не только костелы и монастыри, но и людей как мирян, так и духовенство.

В городе Прахатице ²⁶⁹, у границы баварской, захваченном штурмом, кровавые отряды таборитов цепами и мечами жестоко перебили на улицах 135 жителей, как каких-нибудь поросят, и другой раз они сожгли без всякого милосердия 85 человек, заперев их в сакристии ²⁷⁰ храма, подпалив в ней солому и утварь. Не обращали они никакого внимания и на то, что люди, бросаясь на колени и воздевая к небесам руки, умоляли их от всего сердца, чтобы они дали им, несчастным, время раскаяться, и заявляли, что готовы сделать все, что они им прикажут.

Так же поступили они с тевтонцами в Быстржице ²⁷¹. Горожанам же города Водняны выпало на долю видеть, как их верных пресвитеров, которые причащали их святых тайн под обоими видами, мучители бросали в раскаленную каменную печь и там сжигали.

Захватив замок Ржичаны и в нем одиннадцать пресвитеров, которые обещали принять веру таборитов, они [табориты] заперли их в избе одного крестьянина и, предав ее огню, превратили все в пепел. Точно так же, захватив, по указанию пресвитера Коранды, замок Пржибенице, они взяли при этом в плен монаха Германа, епископа Никополенского, который посвятил в Липнице почти всех пресвитеров таборитских. Они утопили его вместе с двумя другими священниками в реке. Они не пощадили даже епископа, который, обливаясь слезами, умолял их даровать ему жизнь, [137] обещая им посвятить в пресвитеры сколько угодно народу и, таким образом, содействовать развитию их общины и принять все их учение. Но табориты остались глухи к его просьбам. Согласно изложенным выше еретическим их положениям, они говорили, что наступил час возмездия и что пришло уже время, не щадя никого из противников закона божия, не только не оказывать никакого милосердия ни светским, ни духовным лицам, но всех бесчеловечно истреблять в восстановленном царстве божием как врагов господа бога. Не оставались чистыми и в стороне от этих неслыханных преступлений и сами их священники, из которых некоторые давали согласие на предание смерти других невинных своих братьев; другие из них, одетые в панцирь, с копьем в руке и с колчаном, полным стрел, на боку, словно рыцари на конях, поражали мечом и огнем всех, несогласных с ними, говоря, что они должны, следуя тому, что сказано в писании, омыть руки свои в крови грешников, и, следовательно, если кто убьет десять или двадцать человек, омывая свои руки в крови убитых, тот может сейчас же приступить к святому причастию даже безо всякой исповеди. Ибо чем больше кто убьет врагов закона божия, тем большей может ожидать награды и венца славы от господа бога. Поэтому простой и темный народ должен опасаться, как бы, следуя за своими невежественными вождями, не подпасть под вечное осуждение, от которого впоследствии уже нельзя будет освободиться. Как видно из вышеизложенного их учения, они проявляли на своем гибельном пути совершенно неслыханную жестокость, далеко превосходя всех диких лесных зверей. Части можно было их видеть, как они с окровавленными руками — о, если бы не в осуждение — причащаются телом и кровью Христовой. Да будет им это не во спасение!

Табориты навели немалый страх на всех жителей королевства и те не знали, что им делать или к какой стороне примкнуть. И произошло так, что многие как среди знати. так и среди крестьян, забыв все, стали присоединяться к таборитам. Одни из преданности их учению, которое они принимали [138] на основе неправильного толкования священного писания, другие — под действием страха, некоторые, наконец, чтобы грабить и тем служить мамоне несчастья. Некоторые даже, созвав своих соседей, говорили им: «Отодвиньте дома свои от моего жилища, ибо я его сейчас подожгу, а сам уйду спасать свою душу на гору Табор или в один из пяти [объявленных] городов». Но иногда от одного подожженного дома сгорало целое селение. И со всех сторон слышны были жалобы бедняков, и видно было женщин, сидящих с малыми детьми, плачущих, которым нечем утолить голод и жажду и негде преклонить голову на покой. Каждый, кто видел такую нищету, если только сердце у него было не каменное, не мог удержаться от слез и от того, чтобы не сказать: «Это не тот божий закон, который предписывает нагого одеть, голодного накормить и жаждущему подать питье; но это закон дьявола, по которому одетого раздевают, отнимая у него одежду, а у голодного и жаждущего отнимают пищу и питье, предавая их огню пожара». При этом обнаружилось и еще одно из наихудших обыкновений таборитов: чтобы число их не уменьшалось, а увеличивалось, всех плебанов и пресвитеров, которые усердно пасли своих духовных овец вокруг своих приходских церквей, поддерживая их словом божьим и причащая их под обоими видами, они хватали в их домах или церквах, срывая с них при богослужении облачение, и связанных уводили в плен на гору Градиште или Табор, чтобы народ, лишившись верных своих пресвитеров, по необходимости чаще обращался к ним самим. Страх охватил всех живущих в стране священников, которые не хотели соглашаться с заблуждениями таборитов. Итак, верные плебаны и священники, причащающие народ под обоими видами, бежали в Прагу, а неверные и являющиеся противниками указанного выше причащения — в [Кутные] Горы, в Литомержице, Коуржим, Нимбург, Колин, Брод, Будейовице и в другие укрепленные города, где не были согласны с этими богохульными убеждениями. Таким образом, в Будейовице собралось столько пришельцев, что одни только священники и монахи [139], давая по одному грошу на организацию защиты города, набрали десять с половиной коп грошей [630 грошей]. Из Праги тоже удалились все противники святого причащения под обоими видами, как доктора теологии, права или медицины и магистры искусств, так и прелаты, плебаны, пресвитеры и монахи вместе с остальными его противниками, так что остались в Праге один только плебан храма св. Михаила, именно магистр Кристан ²⁷², и один-единственный прелат, каноник храма св. Аполлинария, господин Петр. Поэтому пресвитеры, из числа пришельцев в Прагу, заняли там все храмы бывших пражских настоятелей. В самой же стране на протяжении многих миль нельзя было увидеть ни одного священника, который бы совершал церковные таинства для народа. Табориты же, пешие и конные, рыскали со своими священниками по всей стране и всех своих противников, несогласных с их учением, сжигали живьем вместе со всем имуществом. А замки и укрепления их, как бы они ни казались неприступными, они брали штурмом в короткий срок, о чем подробнее будет сказано ниже. При этом всегда впереди них шел кто-нибудь из священников со святыми дарами тела Христова в деревянном ковчеге, поднятом высоко на палке. Эти пресвитеры вместе с другими священниками возбуждали к этим победоносным битвам и вооруженных вассалов и простых крестьян, одетых в плащи, говоря, что господь передает им все земли, по которым будут ступать их ноги. Ибо сказано в псалме (36-м): «Еще немного и не станет нечестивого, посмотришь на его место и нет его. А кроткие наследуют землю и насладятся обилием мира». И они называли своими кроткими сердцем братьями крестьян, жестокостью превосходящих всех диких лесных зверей, с ликованием и без всякого милосердия убивавших людей, как собак, и говоривших при этом, что, истребляя их с лица земли, они исполняют волю божью и что они суть ангелы божьи и истинные воины Христовы, посланные отомстить за страдания Христа и святых мучеников, и что как мякину надлежит ударами цепа отделить от пшеницы, а потом вымести с гумна, так и этих грешников надо выбросить [140] из церкви Христовой и уничтожить. И если кто-нибудь из этих братьев бывал убит противниками, они сейчас же, с радостью в сердце, тут же предавали их погребению, говоря, что они умерли за дело бога и безо всякого чистилища, которое они вообще не признавали, сразу после этой жизни попадут на небеса и в скором времени вместе с другими братьями придут с Христом судить противников закона божия и очистить свое гумно [т. е. церковь Христову].

62. ПЕРЕГОВОРЫ СИГИЗМУНДА С ПРАЖАНАМИ

Король же, нуждаясь в это время в людях, словно потеряв рассудок, объезжал Горы Кутные, Часлав, Колин, Нибург, Литомержице и другие города, где его признавали за короля: он обращался к одному из этих городов, то к Другому, появляясь каждый раз в сопровождении королев -своей жены и вдовы брата Венцеслава,— и жаловался на пражан за то, что они не соглашаются на спокойный, безопасный и мирный диспут, который он готов им предоставить, но ищут удобного случая, чтоб лишить его законного наследства и принять к себе другого короля. По этой причине он написал письма папе и ко всем князьям, чтобы они оказали ему помощь против еретиков, захватчиков его королевства, так как он сам с ними справиться не может. Вместе с тем он побудил баронов Богемского королевства и Моравии написать письмо к пражанам, чтобы они не отказывались принять диспут, который король хочет им предоставить, и обеспечить на нем им безопасность и чтобы между обеими сторонами было закреплено перемирие. И хотя магистры пражские всегда были готовы согласиться на диспут, в котором до сего времени король им отказывал, теперь же пражане, боясь козней короля, не хотели согласиться на тот диспут, которого раньше всячески добивались. Не хотели потому, что узнали от людей, достойных доверия, что папский легат внушал королю, чтобы он много наобещал пражанам, но ничего бы из того не исполнил, ибо никто не обязан держать [141] слово, данное еретикам, так что, имея перемирие с пражанами и их приверженцами до середины великого поста, он сможет за это время собрать людей и с ожесточением напасть на пражан и истребить все живое на их земле. И так как от пражан это не было скрыто, они пишут в свою очередь сообща с магистрами и баронами письмо, заявляя, что они ходатайствуют перед королем, чтобы он предписал своим прелатам, докторам и магистрам вместо диспута дать магистрам и общине Пражской обстоятельный письменный ответ на их четыре статьи, поскольку пражские магистры представили им их, доказав и хорошо обосновав свои положения священным писанием, и, мало того, направили их открыто всему королевскому войску. Ответа их мы ждем и по сей день.

63. УЧЕНИЕ О ПРЕСУЩЕСТВЛЕНИИ

Но в это время не дремал также и дьявол, и, видя,, как при такой свободе и безнаказанности для всяких заблуждений каждый может распространять какое угодно учение, он пустил в народ новое, еще более вредное и раньше державшееся в скрытом виде заблуждение, словно прикрытую плащом ересь, могущую совершенно разрушить всю христианскую религию, именно, что хлеб и вино, пресуществлявшиеся при положенном священнослужении пресвитера, не суть истинное тело и кровь [Христовы], но являются после священнодействия пресвитера только освященным хлебом и вином, которые верующим христианам подлежит вкушать и пить в память страданий Христа, потому что Иисус Христос, господь и бог наш, на последней своей вечере, взяв хлеб и возблагодарив бога, благословил его и, преломив, сказал: «Это есть тело мое, за вас предаваемое», то буквально надо это понимать так, что Христос указывал при этом не на хлеб и не на тело свое под видом хлеба, но сказал:

«Это есть тело мое», показывая пальцами своими на свое, тогда еще смертное тело, бывшее перед глазами всех учеников, ибо именно это тело его должно было быть предано для [142] искупления всех. А когда он добавил: «Примите и разделите между вами»,— он дал им хлеб, который перед этим благословил, чтобы они постоянно так же благословляли и вкушали хлеб, делая это в его воспоминание. И то же самое они измышляли о чаше, что буквально [Христос] своими словами указывал на кровь, которую должен был пролить на кресте, а не на вино и не на кровь под видом вина, потому что, как они говорили, ее там не содержалось. И вот этим невежественным, еретическим, негоднейшим и противным всему писанию учением постыдно заразилось весьма много мужчин и женщин, особенно в округах Жатецком, Пльзенском и Пражском, и даже те, которые раньше с большим благоговением и усердием, проливая слезы, почти ежедневно причащались таинства святой евхаристии. После же того, как распространилось это пагубное учение, они уже безо всякого благоговения и усердия говорили священникам, прибегая как бы к бренной пище: «Дай мне святого причастия»,— понимая при этом освященные хлеб и вино, а не тело и кровь господни. И если пресвитер говорил им: «Желаешь ли, чтобы я дал здесь тебе тело Христово под видом хлеба и крови его под видом вина?», они, качая головой, отвечали: «Ты же-слышишь, что я прошу именно таинства алтаря». И не хотели они больше совершать коленопреклонении и произносить. молитвы и хвалы, как они обыкновенно раньше делали перед святыми дарами и Христом, богом истинным, истинно содержащимся в этом таинстве. И поэтому некоторые из них, видя, как во время обедни выносятся святые дары хлеба и вина или как их полагают в дароносицу на алтарь, или как несут их в крестном ходе, потупляли в землю глаза, сдвигали брови на своем лице, а некоторые даже плевали, упрекая верующих, которые преклоняли перед святыми дарами колени и поклонялись господу своему, чтя его в святом его таинстве. И, что было хуже всего в их злобствовании, они, где и когда только могли, выбрасывали святые дары из дарохранительниц или других сосудов, чтобы только никто их так не почитал. В числе таких был Сигизмунд, вассал из поместья Ржепан [143] близ Градка, и много других вассалов и простых крестьян того и другого пола. Они не хотели принимать здравого учения магистров, но порочили его и сами, словно лишившись рассудка, безумствовали, говоря, что все магистры и пресвитеры, которые утверждают, что под видом хлеба и вина существуют истинное тело и кровь Христовы, обманщики и соблазнители и что никто из верных не должен оказывать им доверия. Начало же и корень этой проклятой ереси были заложены в Богемском королевстве некими пикардами ²⁷³, которые в числе примерно человек 40 мужчин с женами и детьми пришли в Прагу в 1418 г., говоря, что они изгнаны своими прелатами за почитание закона божия. Они говорили еще, что пришли в это королевство потому, что слышали, что в королевстве Богемском существует наибольшая свобода для истины евангельской. На основании этого они были приняты пражанами с радостью и снабжены продовольствием. И сама королева [Софья] с королевскими придворными часто посещала их в их жилищах и оказывала им поддержку и вместе с другими богатыми людьми милосердно приходила на помощь их нуждам. Однако они редко посещали богослужение, и не видно было, чтобы они принимали святое причастие под обоими видами, и не было при них своего священника, но был только какой-то латинянин, который читал им книги на их собственном языке. Так под овечьей шкурой скрывались хищные волки. Когда же местный вассал, упомянутый Сигизмунд, по попущению божию стал разглашать в народе свое ошибочное учение и с настойчивостью его защищать, обнаружилось, что он вместе с другими соблазнен был вышеназванными пикардами и вовлечен в их заблуждение и ересь. Некоторые из этих пикардов умерли в Праге, другие удалились, боясь преследований, куда — неизвестно. Однако семена своей заразы они заронили среди богемцев, многие из которых вплоть до сего дня остаются опутанными описанной выше ересью. Да пошлет нам по своей милости господь скорее искоренить ее в наших пределах! ²⁷⁴[144] 

64. ОСАДА ПРАЖАНАМИ ВЫШЕГРАДА

И еще, в течение того же вышеупомянутого года, т. е. 1420-го, в 22-й день августа, табориты ушли из Праги и причинили неисчислимые убытки как светским поместьям, так и имуществу духовных лиц, особенно же в поместье господина Рожмберга. Пражане же, лишившись их помощи, одни со своими наемниками в ближайший воскресный день после Воздвижения св. креста, т. е. 15 сентября, осадили замок Вышеград; расположившись со своими палатками и шалашами, называемыми в народе boudy ²⁷⁵, вокруг храма св. Панкраца, они препятствовали подвозу продовольствия в Вышеград, дорогу же в город Прагу оставили свободной, укрепив это место так, что могли здесь спокойно спать. С другой стороны города они установили позади хоров ²⁷⁶ храма св. девы Марии на Ботиче две осадные машины, которые, однако, разрушил своими выстрелами из пушек по Ботичу со стороны круглой часовни св. Маргариты один искусный вышеградский пушкарь. Пражане причиняли вышеградцам большой урон, стреляя из большой пушки, которую они поставили в маленькой церкви на Травничке, проломив стену. Расположив там свои силы, они отправили письма к господину Гинеку Крушине, Викторину, по прозвищу Бочек, и таборитам, чтобы они не отказались прийти к ним в Прагу на помощь для осады Вышеградского замка. Случилось так, что упомянутые бароны Крушина с братом ²⁷⁷ и с Викторином Бочеком ²⁷⁸ и с оребитами немедленно пришли в Прагу; табориты же не явились.

И еще, в то же время, когда пражане осаждали Вышеград, в 6-й день перед днем св. Венцеслава, выстрелом из большой пушки из Пражского града сразу убило на площади Старого Города одного мужчину и пять женщин. Среди них была одна беременная; ее ребенок был извлечен из чрева матери еще живым и крещен.[145]

65. НАПРАСНЫЕ ПОПЫТКИ СИГИЗМУНДА СНАБДИТЬ ВЫШЕГРАДСКИЙ ГАРНИЗОН ПРОДОВОЛЬСТВИЕМ

Указанного выше господина Крушину пражане выбрали своим капитаном, и он, поднявшись вместе с господином Бочеком и своими вассалами по долине виноградников от Псаржа к св. Панкраци, раскинул там свои палатки. Там их ежедневно посещали пражане того и другого пола, принося к ним святые дары тела Христова в дароносице, надетой на древко копья. Там же, начав рыть рвы от св. Панкраца и далее, вниз к палаткам господ [Крушины и Бочека] до самого Псаржского ручья и до стоянки господина Завиша, который с некоторыми лоунянами и жатчанами занимал место под горой, спустившись от св. Карла, они прекрасно укрепили это место. Так вышеградцы оказались запертыми со всех сторон настолько, что ни по каким дорогам по земле уже нельзя было доставлять им продовольствие ни повозками, ни через пешеходов. Вследствие этого, немало напугавшись, они сообщили королю Сигизмунду, чтобы он позаботился снабдить их провиантом, потому что у них его недостаточно, а скоро его и совсем не будет хватать. Король со свойственным ему высокомерием обещал прислать им продовольствия в изобилии, а пражан из лагеря выгнать. На самом же деле в течение пяти недель им ничего не было сделано для осажденных, и они уже через три недели принуждены были питаться кониной. Но в день св. Франциска ²⁷⁹ он [король] со своими венграми бесчеловечно сжег для устрашения [пражан] в окрестностях Болеслава 24 селения со множеством женщин и детей, а 10 октября захватил в плен несколько повозок жатчан, неподалеку от их города, но сейчас же вслед за тем, 14 [октября], приблизившись к городу Жатцу, с позором потерпел со своими венграми — по справедливому суду божию — сильное поражение.

Вернувшись с большим уроном через Лоуны и Сланы в Литомержице, он стал получать все новые и новые сведения с докучливыми просьбами, чтоб он не медлил помочь съестными [146] припасами осажденным в Вышеграде наемникам, так как они питаются исключительно м:ясом своих лошадей; этим, дескать, конским мясом, писали они, которым они насыщаются вместо всякой другой дичи уже целых три недели, они больше удовлетворяют прихоть короля, нежели свои голодные желудки, и потому они опять настойчиво просят, чтобы он оказал им помощь, иначе им прядется с позором покинуть замок. Король, как и раньше, ответил, чтобы они еще немного потерпели, так как он уже дал распоряжение людям и теперь в очень скором времени подвезет им в изобилии продовольствие, понравится это пражанам или нет, водой по реке Мултаве на остров под Вышеградом. И вот, получив несколько лодок в Литомержицах, он погрузил их на повозки и с торжеством прибыл с ними и со своими людьми в Бероун, где стал нагружать повозки продовольствием и снаряжать их в путь. Но это не осталось не замеченным пражанами. Они сейчас же так загородили реку Мултаву выше острова под Вышеградом обитыми железом бревнами и цепями, что ни одна лодка не могла свободно спуститься вниз по реке и остаться незамеченной. Кроме того, они еще укрепили место у острова, построив там две избы, или, как их называют в народе, срубы, и на обоих концах острова из связанных древесных плотов соорудили подобие моста, по которому можно было переправиться, идя от Слованского монастыря на остров, потом продвигаясь дальше по реке Мултаве до Подола под Вышеградом, а оттуда до самого св. Панкраца, где они прорыли канавы. Таким образом, они оплели Вышеград словно сетью и загородили все подъезды к нему, дороги и тропинки, так что не осталось никакого свободного ни выхода, ни входа.

И еще, в то же самое время Николай из Гуси пришел к пражанам на помощь от таборитов с 30 или 40 всадниками, и те поручили ему охрану вышеупомянутого острова под Вышеградом.[147]

66. БЕЗУСПЕШНОЕ ПОСРЕДНИЧЕСТВО ГРАДЕЦКОЙ ОБЩИНЫ МЕЖДУ ПРАЖАНАМИ И КОРОЛЕМ СИГИЗМУНДОМ

И еще, примерно в те же самые дни Градецкая община знати и вассалов пришла к взаимному соглашению о том, чтобы им выступить посредниками между королем и пражанами и положить конец такому постыдному разорению королевства. И они выбрали из своей среды людей мудрых, рыцарей и вассалов, которые, с усердием исполняя свой долг, обратились к королю и к пражанам и просили короля, чтобы он устроил давно ожидаемый пражанами диспут по вопросу о четырех их статьях и обеспечил бы им безопасность и мир на это время. Но король отказал в этом угодном богу и полезном для всего королевства диспуте и потребовал, чтобы пражане раньше ушли из лагеря, которым окружили Вышеград, его замок. Когда же названные посредники, посланцы общины Градецкой, пришли в Прагу и изложили перед Пражской общиной замыслы короля и когда всем стало ясно, что этот путь и планы короля ни в каком случае не будут иметь успеха, они после обсуждения, с согласия Пражской общины, направили своего посланца с письмом к королю в Бероун. В этом письме было изложено, что пражане окончательно остались при том мнении, что король сам должен назначить безопасный и мирный диспут и вместе с тем распорядиться о сдаче им [пражанам], в верные руки, в лице Градецкой общины, Вышеграда. И если на этом диспуте, на котором магистры Пражской общины будут состязаться с противной стороной, ссылаясь на священное писание, найдено будет мудрыми и знающими людьми, заслуживающими полного доверия, что пражские магистры правы в своих четырех статьях, тогда пусть король не препятствует им в их деятельности, но, наоборот, помогает им и их защищает, ,и если он клятвенно подтвердит, что будет выполнять это обязательство, тогда он снова получит в свою власть Вышеград. Если же другая сторона сможет выставить против тех четырех [148] статей более веское доказательство на основании писания, то тогда магистры и пражане должны будут отступить от своего учения и четырех статей и должны будут держаться пути истины вместе с королем. Когда посланец привез королю в Бероун эти и еще многие другие условия для мира и соглашения, король, прочтя письмо, пришел в ярость, обрушился с бранью на градецких и даже несколько раз ударил вестника, и если бы не вступились присутствовавшие при этом люди, может быть, он приказал бы отрубить ему голову. «Я скорей завалю всем им глотки навозом, нежели подумаю сдать им Вышеград, пусть эти мужики сами убираются из Градца, которым они завладели обманно». Таким образом, вестник, к счастью, оставшийся в живых, вернулся в Прагу с пустыми руками, напутствуемый проклятиями.

И еще, в 20-й день октября король, видя, что-все дороги для доставки продовольствия в Вышеград для него, как по суше, так и по воде, отовсюду загорожены, разгрузил лодки и с грузом продовольствия направился из Карлштейна в Пражский град через горы со стороны, противоположной Вышеградскому замку, и на пути приказал сжечь множество сел, в том числе и селение Злехов ²⁸⁰ и давильни в виноградниках, чтобы наемники его в Вышеграде утешились, увидя зарево пожара, который он разжигал очень сильно, и чтобы ждали в скором времени себе окончательного избавления. В то же время наемники, находившиеся в Кнежевеси ²⁸¹ и в другой крепости близ Бероуна, под действием страха сдались королю; он же приказал сжечь их вместе с одним священником, захваченным им в Кнежевеси, пленных же крестьян приказал отвести в Бероун. А сам верхом на коне из Пражского града прибыл сначала в Мельник, потом в Нимбург и далее в Горы [Кутные] и в Часлав, а отсюда он стал хлопотать о созыве вооруженных людей.[149]

67. ДОГОВОР МЕЖДУ ВЫШЕГРАДЦАМИ И ПРАЖАНАМИ

И еще, в то же время Иоанн Вшембера ²⁸² и другие капитаны вышеградские, видя, что король слишком задерживается с доставкой им в Вышеград продовольствия и что многие, измученные недоеданием, не имея даже больше конского мяса, ходят бледные, как смерть, а иные умирают от голода, в день Симона и Иуды ²⁸³ вступили от имени войска в дружеские переговоры с Гинеком Крушиной и с другими баронами и капитанами пражского войска, встретившись на полпути от Вышеграда по направлению к св. Панкрацу. Во время этих переговоров явилось чудесное зрелище радуги. Когда несколько магистров и бакалавров свободных искусств сидели на вершине горы, называемой Кавчи, над рекой Мултавой и, ожидая удачного исхода переговоров, рассуждали о различных вопросах, появилась в воздухе радуга никогда раньше не виданной нами формы: один ее конец, как бы начало, был у самых наших ног, в реке Мултаве, дуга же простиралась над всем городом Прагой, упираясь другим концом в войско, ожидавшее около храма св. Панкраца окончания переговоров. Так что, только то расстояние, которое простиралось от храма до названной выше горы и. едва составляло четвертую часть этой кругообразной радуги, не давало замкнуться полному кругу. И в то время, как разные лица пытались давать различные толкования такому явлению радуги, все мы сошлись в шутку на том, что эта удивительная круглая радуга знаменует собой, что в скором времени пражане возьмут Вышеградский замок. Так оно и случилось, как это станет ясно из сказанного ниже. Гак что в заключенном обеими сторонами, с соизволения божия, договоре было принято, что если король не даст достаточного количества продовольствия к 15 часам шестого дня недели, каковой приходится на день Всех святых, то завладевшие Вышеградским замком должны будут, поклявшись своей [150] верой и честью, сдать его пражанам. Об этом была, с общего согласия, составлена грамота следующего содержания (* Далее следует текст грамоты на чешском языке.).

«Мы, Ян Бозковец из Брандыса, гетман и т. д. и все рыцарство и все другие, в настоящее время осажденные в Вышеграде, открыто заявляем всем, кто будет видеть или читать, или слушать эту грамоту, что мы заключили и в силу этой грамоты заключаем нижеследующий договор с благородным господином Гинеком, по прозвищу Крушина, из Лихтембурка, с Викторином из Кунштата, иначе из Подебрад, с Гинеком из Кольштейна, иначе из Вальштейна, с Прокопом из Усти, Яном из Лихтембурка и со славным рыцарем Микулашем из Гуси, с уважаемыми бургомистрами, коншелами и общинами Большого ²⁸⁴ и Нового Городов Пражских, со всем рыцарством и со всеми другими, которые осаждали нас, расположившись под Вышеградом или где-либо около Вышеграда: если мы, осажденные в Вышеграде, до ближайшего следующего четверга и в течение всего этого дня будем освобождены силою оружия и будем спасены подвозом достаточного количества продовольствия, не считая за спасение, если нам будет доставлено лишь малое количество, примерно 20—30 мер продовольствия, то мы, Ян Бозковец и т. д. и все другие вышеназванные лица, клянясь нашей истинной христианской верой и нашей честью, обещали и обещаем безо всякого злого умысла и безо всяких других оговорок или уловок, что тотчас на завтра, в пятницу, с началом 15-го часа, не создавая к тому никаких препятствий и без сопротивления с нашей стороны, вышеуказанный град, в котором мы осаждены, именуемый Вышеград, передать во власть господина Гинека Крушины и других вышеназванных господ и общин со всеми пушками, со всем запасом пороха и со всей амуницией за исключением наших собственных ружей. Таким же образом обещаем мы во имя нашей христианской веры хранить со всеми ними мир и до указанного 15-го часа не переходить за черту наших укреплений; если бы король [151] Сигмунд пришел против них со своим войском, тогда мы стали бы помогать ему, наступая на них с другой стороны. Если же мы не исполним того, что обещаем, и не сдадим им в означенный час град, в котором мы осаждены, то мы сами лишаем себя чести и веры в силу этой грамоты и соглашаемся на то, чтобы никто нам и каждому из нас во веки веков не оказывал больше никакого доверия и чтобы нас считали наравне с такими, у которых нет ни верности, ни чести. В подтверждение этого все мы, вышепоименованные, в полном сознании, добровольно и безо всякого принуждения привесили к этой грамоте наши собственные печати от своего собственного имени, а также и от имени всего рыцарства и всех с нами осажденных. Составлена в осажденном Вышеграде в году от рождества Христова 1420-м в понедельник, в день святых Симона и Иуды, апостолов господа нашего Иисуса Христа» (* Далее следует текст на латинском языке.).

И еще, так как указанное соглашение не понравилось Николаю из Гуси, хотя в нем и было заложено начало всякого блага, он удалился со своими таборитами с острова в город Прагу; потом, поддавшись мольбам, он перешел со своими людьми к св. Панкраци, остров же, упомянутый выше, остался под охраной господина Гинека из Кольштейна.

68. ИЗБРАНИЕ ТАБОРИТАМИ МИКУЛАША ИЗ ПЕЛЬГРЖИМОВА СТАРШИМ ПРЕСВИТЕРОМ. НЕКОТОРЫЕ БИТВЫ ЖИЖКИ. ВЗИМАНИЕ ПОДАТЕЙ В ТАБОРЕ

И еще ²⁸⁵, в течение года господа 1420-го, в сентябре месяце народ таборитский, пребывающий на горе Градиште, не желая оставаться без головы и без духовного руководства, единодушно избрал себе в епископы или старейшины пресвитера и бакалавра искусств Николая из Пелржима ²⁸⁶, чтобы все их пресвитеры имели к нему уважение и чтобы никто не проповедовал слова божия к народу иначе, как с разрешения [152] самого епископа, и чтобы он распределял добросовестно сообща с другими пресвитерами деньги общины соответственно нужде какого-либо из братьев, как ему будет угодно.

И еще, в этом же году Жижка с таборитами захватил вторично Водняны ²⁸⁷ благодаря помощи некоторых его жителей и, так как город этот не хотел соглашаться с непорядками таборитов, взял там в плен 2 пресвитеров и 28 горожан; несмотря на то, что они придерживались причащения под обоими видами, все они были бесчеловечно сожжены.

И еще, в том же году сожжен был во время нашестиия таборитов город Собеслав; однако многие из числа таборитов были жителями этого города ранены и убиты.

И еще, в том же году войско господина Ульриха из Розы захватило благодаря предательству жителей город Каменицу ²⁸⁸, и когда табориты бежали в крепость, оно подожгло и спалило город, потому что сам господин из Розы понес неисчислимый урон от таборитов вследствие сожжения и разграбления его сел.

И еще, в 5-й день ²⁸⁹ после дня св. Дионисия король с вооруженным отрядом подошел к Жатцу с целью его захватить, но, когда вторгся в пригород этого города, понеся большой урон в людях, с позором отступил.

И еще, в субботу после дня св. Дионисия люди господина Ульриха из Розы, Швамберг и другие бароны из Пльзенского края вместе с препозитом ²⁹⁰ Хотешовским вступили в бой с Жижкой и его таборитами у замка Бор ²⁹¹ близ Гораждевиц; с той и другой стороны, но больше со стороны господ, были раненые, убитые и взятые в плен; поле боя осталось за Жижкой.

И еще, в том же году ²⁹², невзирая на то, что было летнее время, священники таборитские открыто учили народ, что крестьяне и оброчные люди больше не обязаны платить своим господам чинш или какие-нибудь другие поборы, потому что в этом очищенном царстве не будет больше взыскателей; однако около дня св. Галла ²⁹³ они стали усердно собирать со всех крестьян и с тех, которые к ним приписались, все подати, которые они должны были бы платить своим господам.[153]

69. ТЯЖЕЛОЕ ПОРАЖЕНИЕ СИГИЗМУНДА ПОД ВЫШЕГРАДОМ

И еще, король, прибыв со своим войском в Новый град. к обеду накануне дня Всех святых ²⁹⁴, побоялся напасть на пражан в тот же день, так как ожидал прибытия еще большего количества войска баронов из Моравии. Те вечером прибыли также к Новому граду и, не расставаясь с оружием, расположились на ночь тут же в лесу, чтобы, таким образом,. быть готовыми на следующий день выбить из лагеря пражан со всеми оказывающими им помощь. В ту же ночь король отправил письмо наемникам своим, засевшим в Пражском граде, чтобы на следующий день рано утром они были готовы выступить в полном вооружении и, спустившись из града, захватили бы башню ²⁹⁵ или дом герцога Саксонского и, если удалось, подожгли бы его, так как сам он собирается в тот же час со всеми людьми, которые во множестве пришли к нему вечером на подмогу, выбить пражан из занимаемого ими лагеря. Но господь бог, противящийся гордым и оказывающий милость кротким, передал вестника с письмом в руки пражан, которые из содержания этого письма узнали о всех намерениях короля.

Поэтому капитаны пражские, заботливо распределив весь свой народ, установили, на каком месте каждый со своими [людьми] должен утром стоять, чтобы защищать это место от натиска врагов. И получилось так, что король уже по истечении 15-го ²⁹⁶ часа вышел из Нового града со своим войском, состоящим из 16 или 20 тысяч хорошо вооруженных солдат, приблизился к месту, где стояло войско пражан, и, стоя на вершине холма, находящегося на дороге, спускающейся по направлению к храму св. Панкраца, и отойдя немного в сторону, вынул меч свой из ножен и стал размахивать. им по воздуху, давая этим сигнал вышеградцам, чтобы и они, выйдя из Вышеграда, напали с ожесточением на пражан, потому что он сам готов ударить на упомянутых пражан со своими многочисленными военными силами, которые могли бы быть видны им из Вышеграда. Но так как король с соизволения [154] божия пропустил указанный в письме час, то и капитаны Вышеградского замка, оберегавш.ие ворота, не позволили никому выйти из Вышеграда для атаки упомянутых выше пражан, хотя многие и порывались сделать это, особенно тевтонцы. Знать, находившаяся в войске короля, видя, что вышеградцы не собираются помогать королю и что пражане прекрасно укрепились рвами, советовала королю отказаться от нападения на пражан, если он хочет сберечь свое войско от большого урона. На это он им сказал: «.Оставьте! Мне обязательно нужно сегодня же сразиться с этими мужиками!» Тогда господин Генрих из Плумлова ²⁹⁷ вежливо сказал, обращаясь к нему: «Знайте, о господин король, что вы потерпите сегодня большое поражение и должны будете отступить с позором; что касается меня,— сказал он,— то я очень боюсь крестьянских цепов». На это король сказал ему:

«Я знаю, что вы, моравцы, трусливы и мне не верны!» Тогда тот, т. е. вышеупомянутый господин Генрих, с остальными баронами моравскими сейчас же соскочили с коней и сказали королю: «Вот мы готовы идти, куда ты сам прикажешь, и побываем там, где и ты сам, король наш, не побываешь!» Тогда король сейчас же указал им самое опасное из всех мест, приказав им мужественно наступать на пражан в низине, а именно по заболоченной, обильной рыбными садками [прудами] местности. Венграм же он приказал наступать сверху, со стороны дороги, и ударить на пражское войско с этой стороны. И когда они, построенные таким образом, начали наступление с двух сторон на пражан, укрывшихся за рвами, те, испугавшись, обратились в бегство и сбились все в кучу около храма св. Панкраца. Увидя это, господин Крушина громким голосом закричал: «О дорогие братья, вернитесь обратно и будьте мужественны. Сегодня в этой войне Христовой, ибо война эта не за нас ведется, но во имя господа бога, вы увидите, что господь бог предаст всех врагов наших и божьих в руки наши». И еще не успел он окончить своей речи, как кто-то другой закричал: «Бегут враги, бегут!» Услыхав это, все бросились стремительно на неприятеля [155], выбили его из земляных укреплений и обратили в бегство. Пражане со своими знатными господами ²⁹⁸ стали преследовать их и некоторых загоняли в болото и в пруды, большинство же из них, прятавшихся в виноградниках или метавшихся в разные стороны по открытому полю, крестьяне забивали насмерть своими цепами, в плен же не брали никого, несмотря на то, что они клялись пребывать в плену и соблюдать закон божий до самой смерти. Знатные же, храбро сражаясь обычным военным оружием, брали в плен кого только могли и даже вырывали некоторых с большой для себя опасностью из-под цепов братьев. Так был смертельно ранен, взят в плен и принесен на кладбище св. Панкраца господин Генрих из Плумлова. Он исповедался, пожелал причаститься под обоими видами и после этого испустил дух. Точно так же и Генрих Лефль ²⁹⁹ скончался в палатке, после того как исповедался и причастился под обоими видами. Так что из тех баронов земли Моравской, которые сражались против причастия под обоими видами, в живых остались лишь немногие. Господин Генрих из Плумлова, бывший тогда высшим капитаном моравским и пришедший к королю, согласно своему обещанию, с двумя своими рыцарями, Ярослав из Весели ³⁰⁰, Вок из Гольштейна, Гинек из Маленовиц, Альбрехт из Хотенова, Вильгельм, по прозвищу Зайиц из Жидлоховиц, Петр из Штемберга, или из Конопиште, Рацек из Ризнберга ³⁰¹, Венцеслав из Клучова, Генрих Лефль, владетельный господин из Бехини, Алеш Крк Собешин, Янек Секретарь ³⁰² — все они со многими другими баронами и рыцарями земли Богемской и Моравской были жестоко, словно поросята, перебиты в этом бою. С них сейчас же сняли их оружие и всю их одежду вплоть до одежд, прикрывавших их бедра, и они были брошены на поле брани нагими. Мог ли кто, если только не обладал сердцем более жестоким, чем язычники, проходя по виноградникам и полям и видя их могучие мертвые тела, при том не содрогнуться? Кто, кроме помраченных в уме богемцев, мог без глубокой печали в сердце своем видеть этих отборных, закаленных в войне [156] мужей и кудрявых статных юношей, и особенно то, как по приказанию священников многие из них оставлены были без погребения среди виноградников и открытых полей на добычу волкам, собакам, на пищу птицам небесным и на страх всем видящим это? Однако какие-то благочестивые и верующие-люди все же похоронили их ночью во рвах. Число одних только убитых хорошо вооруженных воинов предположительно доходило до 400, не считая при этом раненых и умерших в Броде ³⁰³ или в пути. Таким образом, общее число павших в войске короля составляло, как говорили тогда, около 500 человек. В войске же пражан в том же бою пало едва 30 человек, среди них самым известным был Ешек, сын золотых дел мастера Ешка, который вместе с Крушиной, Бочеком и Николаем из Гуси и многими другими, храбро сражавшимися воинами, заслужил в награду рыцарский пояс. Был в тот день сильный и холодный ветер, который более вредил хорошо вооруженным рыцарям, нежели одетым в плащи пехотинцам. А еще в воздухе появился столб, окрашенный во все цвета радуги, и многие, видя его, недоумевали, что бы это означало.

И еще во время этого боя наемники [короля], спустившись из Пражского града, напали на дом герцога Саксонского и видя, что ничего не добьются своим натиском, подожгли несколько домов на Малой Стране и вернулись в град, из которого вышли.

И король, во время битвы, как было сказано, стоявший на вершине холма, видя жалкую гибель своих воинов, был объят страхом и, обратившись в бегство вместе со своими людьми,. со слезами отступил. Положив раненых на подводы, он прямой дорогой, оставив Новый град, поспешил в Брод; предав; там погребению какого-то знатного венгра, он удалился со скорбью в [Кутные] Горы; желая, однако, скрыть гибель множества людей, он говорил, что больше убитых на стороне пражан, нежели в его войске. Поэтому в тот день и в следующий. он сам и королева его возложили на головы свои зеленые венки в знак радости по поводу избиения врагов, которой на самом деле в сердце их не было.[157]

70. СДАЧА ВЫШЕГРАДА ПРАЖАНАМ И ЕГО РАЗРУШЕНИЕ. РАЗГРАБЛЕНИЕ СИГИЗМУНДОМ ВЛАДЕНИЙ БОЧЕКА И ГИНЕКА ИЗ ПОДЕБРАД И ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРОДОВОЛЬСТВИЕМ СВОЕГО ГАРНИЗОНА В ПРАЖСКОМ ГРАДЕ

И еще в день Всех святых ³⁰⁴ королевские [войска] сдали пражанам Вышеград, согласно принятому письменному условию; пражане, предоставив свои повозки для их имущества, радостно проводили их до самого Коуржима, некоторых же до Нового града, высказывая им благодарность за то, что они сдержали данное обещание. Тотчас же после обеда в тот же день простой народ повалил в Вышеград и стал врываться в церкви и с ужасным шумом ломать и разбивать алтари, органы, иконы и прочие церковные украшения, а также скамьи для сиденья. В следующую же за днем Всех святых субботу ³⁰⁵ бедные и богатые поднялись в Вышеград и безжалостно разрушили дома каноников с храмами и крепостную стену, обращенную в сторону Нового Города, после чего они целый день уносили в город кто что мог взять. Так что было такое множество людей, несущих поклажу, какое бывало обыкновенно в дни, когда открывались мощи ³⁰⁶ для поклонения и когда народ беспрерывно подымался в Вышеград и снова оттуда спускался. Они так постепенно, все более и более предаваясь разрушению, не только не пощадили королевского замка, но разрушили его почти целиком.

И еще, в воскресный день ³⁰⁷, на следующий за днем Всех святых, почти вся община Пражская, как мужчины, так и женщины, приняла участие в торжественном крестном ходе со святыми дарами тела и крови Христовых. Мужчины отдельной толпой следовали за своим пресвитером, несущим тело Христово под балдахином, приготовленным на случай приема короля Сигизмунда, а женщины следовали за мужчинами со своим пресвитером, несшим также тело Христово под балдахином, приготовленным для королевы. Дойдя до места, на котором они одержали победу над врагом, они воздали [158] благодарность богу и вернулись обратно с пением «Тебя, бога, хвалим».

И еще, король на 3-й день после праздника Всех святых ³⁰⁸ начал бесчеловечно жечь села и грабить бедных подданных во владениях господина Викторина Бочека, сторонника пражан, а также и брата его, Гинека из Подебрад, бывшего на стороне короля, кроме того, также и у рыцаря Пушки ³⁰⁹. Видя это, молодой Бочек ³¹⁰ ушел с королевской службы, присоединился к пражанам для совместной защиты правды божьей. Таким образом, кто раньше был гонителем причащения под обоими видами, тот теперь стал его ревностным защитником и распространителем. Венгры из Нимбурга причинили ему неисчислимый урон тем, что сжигали его усадьбы и при этом не только грабили имущество, но насиловали девиц и замужних женщин и, лишив их чести, тут же убивали.

И еще, король, опасаясь, как бы осажденный пражанами град Пражский не оказался, подобно Вышеграду, лишенным продовольствия, распорядился, чтобы туда подвезли в субботу ³¹¹ перед днем св. Мартина обильный запас продовольствия, взятого из ограбленных сел и городов, чем заслужил, однако, не благодарность, но проклятия бедняков и всякие дурные пожелания.

71. ВЗЯТИЕ ЖИЖКОЙ ГОРОДА ПРАХАТИЦЕ

И еще, в течение того же вышеуказанного лета господа нашего 1420-го, на 3-й день после праздника св. Мартина, т. е. в 12-й день ноября месяца, табориты, державшие в то время в своих руках город Писек, подверглись нападениям соседей своих из города Прахатице, которые действовали против почитателей закона божия. После того, как город этот был сожжен таборитами и часть стены его разрушена, а сами табориты, сначала было водворившиеся в нем, потом оттуда ушли, в этот город вернулись некоторые их противники, бежавшие в то время от таборитов; постепенно восстановив дома и окончательно заделав проломы в стене, они стали жестоко [159] преследовать всех причащающихся под обоими видами, захватывали некоторых в плен и принуждали отречься от своей веры, некоторых прогоняли из своего города, отнимая у них имущество, и, что было хуже всего, сожгли двух или трех ревнителей закона божия, ни в чем не повинных; среди них был один клирик, Андрей из Вирова, бывший раньше звонарем в Прахатице; его они, оторвав от сельских работ, бесчеловечно предали пучине огня за разрушение икон. На основании этого Жижка, капитан таборитов, в указанный выше день отправился с братьями и сестрами, предшествуемый святыми тайнами тела господня, в поход против города Прахатице. Жители этого города, узнав об этом заранее, заперли ворота и взошли на стены для обороны города. Подойдя к городу, Жижка сначала обратился к ним с такими мирными словами: «Отворите ворота и разрешите нам мирно войти в ваш город со святыми дарами пречистного тела Христова и с нашими священниками. Мы обещаем не причинять вам никакого ущерба ни телам вашим, ни имуществу». Они же ответили ему почти богохульно: «Мы не нуждаемся в вашем теле Христовом, ни В ваших пресвитерах; у нас у самих есть тело Христово и достаточно хорошие для нас священники». Услыхав это, Жижка, повысив голос, сказал: «Ныне клянусь богом, что если силой захвачу вас, то не оставлю никого из вас в живых, но всех, сколько бы вас ни было, прикажу перебить». И тут же дал знак братьям, чтобы они пошли на приступ со всех сторон. Те сейчас же, приставив в нескольких местах к стенам города лестницы, силой стали перебираться в город через стены, потому что стрелки и метальщики таборитские со всех сторон мешали горожанам, защищавшимся при помощи метательных орудий, смолы и камней, выглядывать за стены. Когда же табориты в нескольких местах поднялись на стены, они стали. одних защитников города забивать цепами тут же на стене, других преследовали в их бегстве и, как телят, убивали на улицах города. Открыв ворота города, они с пением внесли в него тело Христово, за которым вошли и остальные братья и сестры. Разделившись, они ходили по всем домам, выносили. [160] имущество, если же находили где-нибудь прячущихся мужчин, то жестоко с ними расправлялись, щадя, однако, Женщин и детей. Некоторых они захватывали в плен и приводили к Жижке. Тот приказал всех их, за исключением, пожалуй, человек семи, случайно [оказавшихся] приверженцами истины, запереть в сакристии храма, и, когда она оказалась наполненной людьми в количестве 85 человек, стоявших там в страшной тесноте, вышеназванный Жижка приказал всех их сжечь, невзирая на то, что они, подымая к нему сложенные руки, молили ради любви к богу пощадить им жизнь, чтобы они могли раскаяться в своих грехах, последовать за таборитами и исполнять во всем их волю. Но табориты остались глухи к слезным просьбам этих людей и стали бросать на головы запертых в сакристии людей просмоленные бочки с зажженной соломой, и так все они задохнулись от огня и дыма. Потом табориты разобрали крышу над этой сакристией и забросали их трупы камнями, словно воздвигли над ними памятник, чтобы они все там сгнили. Из 230 человек, убитых на улицах города, некоторых они похоронили, некоторых бросили в колодец одного горожанина; затем, изгнав из города всех женщин и детей, они остались в городе одни и стали укреплять его рвами, старательно выполняя эти работы своими собственными руками.

72. ПИСЬМО ПРАЖАН К ЧЕШСКИМ ПАНАМ ПОСЛЕ ПОБЕДЫ У ВЫШЕГРАДА

После своей победы над Вышеградом пражане написали и отправили баронам Богемии письмо следующего содержания (* Далее следует текст письма на чешском языке.).

«Желаем всего доброго вам, любезные друзья! Жалуемся вам на короля венгерского Сигмунда, если он только достоин вообще королевского титула, ибо он, забыв о своем происхождении и пренебрегая всеми примерами милости и кротости всех своих предшественников, предался неслыханной жестокости, которую и применяет по отношению к нашему Чешскому королевству [161], сжигая его позорнейшим образом, насилуя девушек и женщин, избивая взрослых и детей и чиня всякие другие несправедливости, коварно притворяясь, что делает это во имя защиты римской церкви. Он прибег к помощи кровавого крестового похода, который, не будучи ни в какой мере основан на сущности христианского учения, был объявлен ради него папой против нас беззаконно, для того, чтобы уничтожить чешский язык [народ], который он пытался опозорить в глазах всего мира, оказывая ему возмутительное пренебрежение и обвиняя во всевозможных ересях, и, кроме того, еще и с той целью, чтобы возвысить и насадить в этой стране чужеземцев вместо изгнанных ими чехов. Он ясно показал это в день Всех святых перед Вышеградом, когда выслал вперед всех чешских панов, рыцарей и воинов, обозвав их первоначально изменниками, и таким образом обрек на верную гибель и сделал так, что действительно и неизбежно должно было погибнуть более 500 отменных и им обманутых воинов. Но мы очень скорбим о них потому, что они все же наши братья-чехи, погубленные им для ослабления нашего чешского языка [народа]. Немцев же и венгров, этих заклятых врагов нашего языка [народа], он щадит и всюду отдает им предпочтение перед чехами. Даже больше того, все его стремления направлены к тому, чтобы ослабить чехов внутренними раздорами и тем легче совсем уничтожить их при помощи немцев и венгров. Это можно было отчетливо услышать из проклятых уст этого короля, когда он сказал, что охотно пожертвовал бы всей Венгрией для того, чтобы во всей Чехии не осталось ни одного чеха. Поэтому, милые друзья, мы вас еще раз убеждаем, чтобы из любви и сострадания, ради вашего собственного и ради родного нашего языка, который этот неистовый злодей замышляет совершенно искоренить, возводя на него свои клеветнические и постыдные обвинения, вы соединились бы с нами и не помогали ему в его жестоких деяних, направленных к великому вашему позору и к окончательному истреблению, чтобы закон божий во всех своих спасительных истинах, обоснованных священным писанием, пользовался свободой и не подвергался таким [162] притеснениям, какие замышляет король со своими приближенными, стремясь отвратить нас от нашего спасения, склонить нас к своему еретическому учению, провозглашенному на Констанцском соборе ³¹², и обречь на проклятие. Поэтому-то он и не захотел предоставить нам никакого ответа, ни диспута, чего мы многократно от него требовали. Если же вы еще и теперь будете склоняться на его сторону, после того как убедились в его жестокости и явном намерении противобеззаконно и окончательно разорить эту страну, мы должны будем прийти к тому мнению, что и вы стоите за искоренение чешского языка, и будем вынуждены относиться к вам с помощью божьей как к открытым врагам бога и нашего языка. Дано во вторник после дня Всех святых ³¹³» (* Далее следует опять латинский текст.).

73. ВЗЯТИЕ ПРЖИБЕНИЦ ТАБОРИТАМИ С ПОМОЩЬЮ СВЯЩЕННИКА КОРАНДЫ

И еще, в тот же год, в 40-й день ³¹⁴ после дня св. Мартина. главный пресвитер, капитан таборитский Коранда, и даже с тонзурой на голове, который находился под надежной защитой Генриха, по прозвищу Лефль, владетеля замка в Бехине, во время переезда верхом из Табора в Бехине, после праздника Рождества ³¹⁵ пречистой девы Марии был вместе с некоторыми братьями таборитами захвачен в плен слугами господина из Розы, задержан и переведен в Пржибенице, замок вышеупомянутого господина из Розы, и брошен в башню этого замка. Из этой башни по стволу сломанного дерева и по шестам, приставленным к стенам, он взобрался однажды с некоторыми из своих людей на самую верхнюю площадку, где стояла стража. Там они связали стражу и выпустили из башни всех находившихся в ней братьев, а стражу водворили на их место. Они оставили на свободе только одного стражника, который просил его отпустить, заявляя, что согласен делать все, что они от него потребуют, и притом поклялся, что никому не [163] скажет о выходе их из башни, но сейчас же отправится в Градиште и расскажет там о всем случившемся именно так, как сам все видел, чтобы те [табориты] без промедления сейчас же пришли к ним на помощь, потому что смогут взять замок без всякого для себя урона.

Так и случилось: табориты задержали посланца, чтобы либо наградить его, если сообщение окажется правдивым, либо покарать, если бы оно оказалось ложным, но сами все сейчас же поднялись и в скором времени прибыли к замку Пржибенице. Когда Коранда со своими людьми увидал с башни, как они подходили, все стали кричать громким голосом:

«Табор, вот Табор!» Каштелян ³¹⁶ же и его люди, испугавшись, взялись за оружие и хотели поскорее подняться на башню, но никак не могли этого сделать; они не могли даже подойти к Городским воротам, чтобы защищать их, потому что с башни в них все время бросали камнями. Поэтому табориты смело Подошли к стенам замка, отбросили защищающих ворота, овладели ими и с шумом ворвались в замок. Увидя это, испуганные и как бы ошеломленные защитники замка, опустив забрала, пытались улизнуть через стены. Однако некоторые из них были при этом взяты в плен. Видя это, воины, которые несли стражу в другом замке того же господина из Розы на другом берегу реки [Лужницы], побросав все в замке, обратились в бегство, стараясь бежать кто куда мог и как можно быстрее. Таким образом, за один день табориты удивительным образом овладели двумя казавшимися почти неприступными замками ³¹⁷ господина Рожмберга, убив какого-то человека по имени Кунц. В этих захваченных замках они нашли бесчисленное множество всякого добра: драгоценностей, серебряных сосудов, золотых и серебряных поясов, ожерелий, перлов, или жемчуга, чаш, дароносиц, епископскую митру и жезл из Милевска, книги, облачения и много прочих одежд из меха собольего и куньего — все это свезли сюда для сохранности светские и духовные владельцы со всей округи, но там, где они считали все эти вещи в полной безопасности, там именно они все их и потеряли. В большом же замке они захватили в плен вместе [164] с двумя пресвитерами монаха, господина Германа ³¹⁸, штатного епископа Никопольской церкви. Епископ этот был в свое время плебаном в Миличине, представленный на эту должность господином из Розы по настоянию господина Ченека; господин Ченек долго держал его в 1417 г. в Липнице ради рукоположения пресвитеров, которых не хотел посвящать архиепископ. Этих троих табориты бесчеловечно потопили в протекавшей под замком реке, невзирая на то, что епископ Герман посвятил в священнический сан многих пресвитеров, примкнувших к таборитскому движению, а также несмотря на его неустанные мольбы сохранить ему жизнь и обещания посвящать в дальнейшем многих, сколько им будет нужно, в пресвитеры и соблюдать все положения их учения после того, как он с ними ознакомится. И так как епископ, умея плавать, долго не тонул, а подплыл к берегу и стал на нем отдыхать, к нему бросились табориты, жаждавшие невинной крови, столкнули его с берега и пробили ему камнями голову. Так он испустил дух и пошел ко дну, оставив таборитам их неисчислимые прегрешения.

Комментарии

57

238 Монастырь девы Марии у конца моста, принадлежал мальтийским иоаннитам, основан Владиславом I в 1159 г.

239 Корона—Коруна, цистерианский монастырь в южной Чехии (на реке Влтаве), основанный Пшемыслом II в 1263 г.

240 Остров, или монастырь св. Килиана, принадлежал бенедиктинцам, основан Болеславом II.

241 Желив — монастырь в Гумполецком округе, первоначально бенедик-тинский, с 1149 г. — премонстранский.

242 Градиште монахов — см. гл. 34, прим. 7. Кладрубы— бенедиктинский монастырь в районе Стршибра, начало которому положил еще князь Святоплук.

243 Седлец — цистерианский монастырь у Кутной Горы основанный ок. 1143 г.

244 Опатовице, монастырь на север от Пардубиц, основанный Вратиславом II ок. 1085 г. Монастырь в 1421 г. был сожжен Дивишем Боржеком из Милетинка.

245 Вилемовский монастырь в окрестностях Часлава, основанный в 1120 г.

246 Монастырь на Ботиче, на Травничку, основан в 1360 г. Карлом IV у костела девы Марии на Травничку.

247 В Жатце были 2 монастыря: минаретов — св. Павла, и бенедиктинский — св. Прокопа.

248 В Пльзене было 2 монастыря: ордена немецких рыцарей и доминиканцев. Оба были разрушены и сожжены в конце августа 1419 г.

249 В Лоунах были: монастырь доминиканцев, основанный в период Пшемысла II, монастырь Марии Магдалины, монастырь св. Анны. Два из них были разрушены в 1418 г.

250 В Градце Кралове были разрушены в августе 1419 г. францисканский и доминиканский монастыри.

251 В Уске (в Усти Сезимово) был доминиканский монастырь.

252 В Писке 20 августа 1419 г. был сожжен и разрушен доминиканский монастырь.

253 В Клатовах был разрушен в августе 1419 г. доминиканский монастырь.

254 В Турнове был доминиканский монастырь.

255 В Колине был доминиканский монастырь.

256 В Нимбурге (Нимбурке) был монастырь доминиканцев.

257 В Лоуневицах был сожжен в 1420 г. женский монастырь премонстранского ордена, основанный в первой половине XII в.

258 В Хотешове (в районе Стршибра) был захвачен Жижкой женский премонстранский монастырь.

259 Доксаны—женский монастырь, основанный в 1142 г. Владиславом. Был сожжен в 1421 г. пражанами.

58

260 Вальденсы — еретики. Основателем ереси был Пьер Вальде, лионский купец. Вальденсы отвергали богатство и старались устроить жизнь согласно Библии, которую они переводили на национальные языки. Отрицали присягу, войны, не признавали ни церковной, ни светской власти. Основной чертой взглядов вальденсов был протест против папы, церковной иерархии, против церковных привилегий и поборов. Сторонники вальденсов выходили из необеспеченных слоев города и деревни. В средние века название «вальденсы» становилось часто синонимом слова «еретик» вообще. О вальденсах и отношении их к таборитам см. Й. Мацек, Табор, т.I, стр. 238.

261 Согласно библейскому рассказу, когда городу Ниневии был объявлен гнев божий за безнравственную жизнь его жителей, они старались искупить свои грехи постом.

262 Все крестьяне должны были платить церковную десятину, т. е. отдавать деньгами или натурой десятую часть урожая с поля и сада и десятую часть от приплода домашнего скота.

59

263 Подробный анализ этих таборитских статей и сравнение их см. в кн.: Й. Мацек. Табор, т. II, 62—176.

264 Мартин Гуска, или Мартинек Гуска, называемый Локвис (т. е. Речистый), священник, представитель самого радикального крыла таборитов, выразитель интересов бедноты.

265 Иоанн Ичин — Ян из Ичина, магистр Пражского университета, в 1410 г. защищал вместе с Гусом учение Виклефа, выступал против католического духовенства, продажи индульгенции. В 1420 г. принял сторону таборитов, но примыкал к правому крылу.

266 Пророки Илия и Енох, согласно библейскому рассказу, не умерли, а за свою праведную жизнь были взяты живыми на небо.

61

267 Здесь, как и в ряде других мест, Лаврентии из Бржезовой показывает свое враждебное отношение к таборитам. Он возводит на таборитов вину за все беды, хотя, несомненно, наибольший вред нанесли Чехии крестоносцы и солдаты короля Сигизмунда, как впрочем, признает в другом месте и сам Лаврентий.

268 Нерон (54—68 гг.)—римский императору приобрел печальную известность своими жестокостями.

269 Хронист рассказывает о Прахатицах дважды одно и то же. Также дважды говорит он о Воднянах, Ржичанах и взятии Пршибениц.

270 Сакристиями называются кладовые при католических церквах, где хранится церковная утварь и облачение священников.

271 Быстржице — Нова Быстршице, находится у южной границы Чехии. Она принадлежала пану Краиржу.

272 Кристан — магистр Кржиштан из Прахатиц (ум. в 1439 г.), некогда друг Гуса, теолог, математик, ботаник и врач. Остался верен чаше однако всегда принадлежал к консервативному крылу гуситов.

63

273 Пикардией называлась область на границе современной Франции и Бельгии.

274 Здесь кончается вставка о таборитах и автор возвращается к прерванному описанию более ранних событий.

64

275 Boudy — балаганы (чешек).

276 Хоры в католических храмах—часть храма, противоположная алтарю; в православной церкви им соответствует притвор.

277 Младший брат Гинка Крушины — Ян из Лихтембурка (ум. в 1434 г.), был паном Гостинного. Он держался гусизма вплоть до 1423 г.

278 Викторин Бочек из Кунштата (ум. в 1427 г.), отец царствовавшего потом чешского короля Иржи из Подебрад. Он единственный из гуситского панства сохранил верность чаше.

65

279 4 октября 1420 г.

66

280 Злехов — Злихов, теперь часть Праги на левом берегу Влтавы.

280 Кнежевес — раньше крепость и селение на северо-запад от Праги, теперь — деревня на северо-запад от Праги.

67

282 Иоанн Вшембера — Ян Шембера из Боэковиц и на Брандысе над Орлицей, сторонник и гетман короля Сигизмунда.

283 28 октября, 1420 г.

284 Большой Город Пражский — Старый Город Пражский.

68

285 Этот абзац сохранился только в «Chronicon universitatis Pragensis». Она заимствована, вероятно, из какого-то другого, неизвестного нам, источника. Правильность датировки указанных в ней событий сомнительна.

286 Николай из Пелржима — Микулаш из Пельгржимова, с 1409 г. был бакалавром факультета свободных искусств Карлова университета в Праге. В Таборе занимал среди священников умеренную позицию. Был главой священников «центра», выступавших против радикалов — выразителей интересов бедноты (каким был Мартин Гуска, называемый Локвис), а также против консерваторов (каким был, например, магистр Ичин). Умер в 1459 г.

287 Об этих событиях Лаврентий рассказывает второй раз, ср. выше, стр. 136.

288 Город Каменице над Липой принадлежал пану Проколу из Усти.

289 10 октября.

290 Препозит—старший священник (пробст—чешек.).

291 Это был Меньший (Панский) лес у Гораждёвиц.

292 Весь этот абзац был, очевидно, по ошибке вставлен в хронику к 1420 г. Если этот абзац повествует правду, он может быть датирован только 1421 г. Подробнее об этом см. в кн.: Й. Мацек. Табор, т. II, стр. 295.

293 В день св. Галла (16 октября) в Чехии феодалы обычно требовали с зависимых крестьян вторую, осеннюю, часть платежей и оброков.

69

294 31 октября 1420 г.

295 Здесь подразумевается мостовая башня на Малой Стране.

296 То есть около семи часов утра.

297 Генрих из Плумлова — Индржих из Плумлова, моравский пан, в 1419 г. был провозглашен Сигизмундом земским гетманом моравским вместо смещенного Петра из Стражнице.

298 Имеются в виду гуситские шляхтичи, боровшиеся в войске пражан.

299 Генрих Лефль — Индржих Лефль из Лажан, пан Бехине и Краковца, был раньше любимцем короля Вацлава IV.

300 Ярослав из Весели — Ярослав из Штернберка и из Весели над Моравой.

301 Рацек из Ризнберга — Рацек Швиговский из Рыжмберка у Кдыне..

302 Янек Секретарь — Ян из Смржова и из Костелца над Черными лесами, был любимцем и секретарем короля Вацлава IV,

303 Имеется в виду Чески Брод.

70

304 1 ноября 1420 г.

305 2 ноября 1420 г.

306 Открытие мощей было большим торжеством, совершавшимся в Праге начиная с 1353 г.

307 3 ноября 1420 г.

308 5 ноября 1420 г.

309 Пушка — Ян Пушка из Кунштата, пан Костомлат у Нимбурка, был дядей обоих Бочеков.

310 Молодой Бочк — Гинек из Подебрад. 26 декабря 1420 г. он потерпел тяжелое поражение от войск Сигизмунда. Погиб при осаде Нимбурка в 1426 г.

311 9 ноября 1420 г.

72

312 Имеется в виду церковный собор в Констанце 1414 г.

313 5 ноября 1420 г.

73

314 13 ноября 1420 г.

315 8 сентября 1420 г.

316 Управляющий замком с прилежащим к нему округом.

317 На правом берегу реки Лужницы, прямо против замка Пршибенице, стоял другой замок пана из Рожмберка, называвшийся Пршибенички.

318 Герман — это был доктор Гержман из Миндельсгейма, монах августинского ордена.