Квинт Курций Руф

История Александра Македонского

Книга V

Глава 1

1. Если бы я хотел последовательно рассказать обо всем, что было совершено за это время по указанию и воле Александра в Греции, Иллирии или Фракии, то пришлось бы прервать рассказ о событиях в Азии, 2. которые, однако, много удобнее представить в той последовательности, в какой они происходили в действительности, во всяком случае до бегства и смерти Дария.

Итак, прежде всего я расскажу о том, что было связано с битвой при Арбелах. 3. Дарий прибыл в Арбелы примерно в полночь; туда же судьба направила бегство большей части его друзей и воинов. 4. Собрав их, он сказал, что не сомневается, что Александр будет домогаться самых населенных городов и полей, изобилующих всякими запасами; он сам и его воины зарятся на готовую богатую добычу. 5. Но ему самому, в его тяжелом положении это даст облегчение, и он направится с легким отрядом в степи. Дальние области его царства еще не тронуты, в них он без труда найдет силы для войны. 6. Пусть этот алчный народ захватит его сокровища и насытит, наконец, свой долгий голод золотом, скоро он сам станет его добычей. По его словам, он на опыте познал, что дорогая утварь, наложницы и толпы евнухов только обуза в пути; когда Александр потащит все это за собой, он окажется слабейшим именно в том, чем раньше побеждал. 7. Всем эта речь показалась полной безнадежности, ибо все поняли, что Дарий сдает богатейший свой город Вавилон и что победитель захватит и Сузы и все другое, что служит украшением государства и поводом для войны. 8. А Дарий продолжал поучать, что в несчастии надо заботиться не о великолепии, а о самом необходимом, что войны ведутся не золотом, а железом, нужны люди, а не кровли городов; все подчиняется вооруженным людям: так и предки его сначала потерпели поражение, потом быстро восстановили свое прежнее могущество. 9. Итак, со своими друзьями, то ли окрепшими духом, то ли следовавшими за ним больше из повиновения, чем согласившись с его мнением, он вступил в пределы Мидии.

10. Немного позже Александру сдаются Арбелы; царский дворец был полон богатой казны: там было взято 4 тысячи талантов и, кроме того, много ценных одежд, так как в этом городе, как уже сказано, было собрано имущество всего войска. 11. Из-за повальных болезней, распространившихся от разложения трупов, лежавших по всем полям, Александр поспешил [88] сняться оттуда лагерем. У выступавших из Арбел с левой стороны оказалась Аравия, страна, известная обилием благовоний. 12. Путь там идет степью. Она между Евфратом и Тигром так тучна и обильна, что, говорят, скот там сгоняют с пастбища, чтобы он не погибал от перенасыщения. Причина такого плодородия в орошении: влага из той и другой реки по водоносным жилам распространяется по всей почве. 13. Сами эти реки стекают с гор Армении и на пути расходятся друг от друга на большое расстояние. Измерившие наибольшее их расхождение близ Армянских гор насчитали 2500 стадиев. 14. Эти же реки, вступив в области мидян и гордиеев, начинают сходиться ближе, и чем дальше текут, тем все уже оставляют полосу земли между собой. 15. Ближе всего они сходятся на той равнине, которую жители называют Месопотамией, ограничивая ее с двух сторон. Они же через земли вавилонян прорываются к Красному морю. 16. Александр четырьмя переходами дошел до города Менниса. Там есть пещера, из которой источник выносит такое количество битума, что, как это достаточно установлено, им обмазаны все огромные вавилонские стены.

17. Когда Александр приближался к Вавилону, Мазей, который бежал сюда из строя, смиренно вышел к нему со взрослыми своими сыновьями и сдал ему на милость город и самого себя. Приход его был приятен царю, иначе предстояла, бы трудная осада столь укрепленного города. 18. Казалось также, что столь знатный, столь опытный и прославленный в недавних. сражениях муж может своим примером побудить к такой же сдаче и других. 19. Поэтому царь благосклонно принимает его [89] с детьми, а впрочем, приказывает войску — будто бы на бой — войти в город квадратным строем; во главе его шел он сам. Много вавилонян стояло на стенах, ожидая скорее увидеть нового царя, еще больше их вышло навстречу. 20. Среди них был и хранитель крепости и царской казны Багофан; чтобы не отстать в усердии от Мазея, он устлал весь путь цветами и венками, поставил с двух сторон серебряные алтари и возжигал на них не только фимиам, но и всякие другие благовония. 21. За ним следовали подарки: стада мелкого скота, табуны лошадей, в клетках везли львов и барсов. 22. Затем шли маги, певшие по своему местному обычаю, за ними халдеи, не только вавилонские прорицатели, но и мастера со своими особыми инструментами. Первые обычно прославляли царей, другие указывали движение светил и установленные смены времен года. 23. Последними шли всадники, украсившие себя и своих коней, выставляя напоказ больше роскошь, чем свое величие. Царь в сопровождении вооруженной свиты приказал толпе горожан идти за последними пехотинцами, сам же въехал в город, а потом и в царский дворец на колеснице. На другой день он осматривал имущество Дария и денежные запасы.

24. Впрочем, красота и древность самого города не без основания привлекли к себе взоры не только царя, но и всех воинов. Его основала Семирамида, а не Бел, как многие думали, хотя там и имеется его дворец. 25. Стены его построены из обожженного кирпича, промазанного битумом; они имеют ширину в 32 фута: говорят, что на их поверхности свободно могут разъехаться две квадриги. 26. В высоту стены подымаются на 50 локтей, башни выше стен на 10 футов. Окружность всей постройки составляет 365 стадиев. Сохранилось предание, что каждый стадий стены строился в течение одного дня. Постройки не подходят вплотную к стенам, но отстоят от них на расстоянии примерно одного югера. 27. Не все пространство города заполнено постройками; жилье там занимает 80 стадиев, и строения не тянутся сплошными рядами: я думаю, что казалось безопаснее разбросать их в разных местах. Остальную площадь жители засевают, чтобы в случае внешней опасности доставлять осажденным продовольствие с полей самого города. 28. Евфрат протекает через город и взят там в береговые сооружения. Самыми грандиозными из них являются огромные бассейны, врытые глубоко в землю для приема воды при повышении ее уровня; она могла бы сорвать крыши домов, если бы не было бассейнов и озер для ее отвода. 29. Они выложены из обожженного кирпича, и вся постройка скреплена битумом. Мост из камня, перекинутый через реку, соединяет части города. Он тоже причислен к выдающимся сооружениям Востока, ибо Евфрат несет множество ила; отгребая его, с трудом находят под ним твердую почву, на которую можно ставить фундамент. 30. Насыпанный сюда песок, плотно облегающий камни, поддерживающий мост, замедляет течение реки, которая после [90] этой задержки потом устремляется с большей силой, чем если бы все время текла свободно.

31. Есть в городе и крепость окружностью в 20 стадиев; основания башни заложены на 30 футов в землю, высшая точка укрепления достигает 80 футов высоты. 32. Над крепостью находятся прославленные в рассказах греков как чудо висячие сады на высоте стен; в них много ветвистых живописных деревьев. 33. Столбы, поддерживающие все сооружение, сложены из камня. На них положен настил из обтесанных камней, выдерживающий груз земли, насыпанной глубоким слоем, и влагу, ее орошающую. Все сооружение несет на себе такие большие деревья, что стволы их достигают в толщину 8 локтей, в высоту 50 футов и приносят плоды, точно растут на родной почве. 34. И хотя время постепенно разрушает не только творение рук человеческих, но и природу, эта махина, несущая на себе тяжесть целой рощи со столькими корнями деревьев, остается невредимой. Поддерживают ее 20 толстых стен на расстоянии 11 футов друг от друга, так что, если смотреть издали, кажется, что лее растет на родных своих горах. 35. По преданию, это сооружение сделал один правивший в Вавилоне сирийский царь из любви к своей супруге: тоскуя в пустынной местности о лесах и рощах, она убедила мужа соорудить что-нибудь в подражание живописной природе.

36. Царь задержался в этом городе дольше, чем где-либо, но ни в каком другом месте он не причинил большего вреда военной дисциплине. Нет другого города с такими испорченными нравами, со столькими соблазнами, возбуждающими неудержимые страсти. 37. Родители и мужья разрешают здесь своим дочерям и женам вступать в связь с пришельцами, лишь бы им заплатили за их позор. Пиршества и забавы по душе царям и их придворным во всей Персиде; вавилоняне же особенно преданы вину и всему, что следует за опьянением. 38. Вначале вид у пирующих женщин бывает скромный, потом снимается верхняя одежда, понемногу обнажая тело, а под конец — не знаешь, как и сказать — они сбрасывают с себя и нижние одежды. И этот позор в обычае не только у распутниц, но у матрон и девушек; предоставление своего тела считается у них любезностью. 39. Войско, покорившее Азию, пробыв среди такого распутства в течение 34 дней, конечно, оказалось бы слишком слабым для предстоящих ему испытаний, если бы перед ним был настоящий враг.

Впрочем, чтобы этот ущерб меньше ощущался, состав войска все время обновлялся. 40. В самом деле, Аминта, сын Андромена, привел от Антипатра 6 тысяч македонской пехоты и, кроме того, 500 всадников того же племени, с ними 600 фракийцев и три с половиной тысячи пехоты этого народа; 41. прибыли и наемники из Пелопоннеса до 4 тысяч человек с 380 всадниками. 42. Тот же Аминта привел в качестве телохранителей 50 взрослых сыновей князей Македонии: такие служат царю во [91] время еды, они же подают ему лошадей перед битвой, сопровождают его на охоте, несут ночные дежурства перед входом в его палатку. Это начало службы и повышения для будущих больших начальников и вождей. 43. Итак, поставив во главе вавилонской крепости Агафона и дав ему 700 македонцев и 300 наемников, царь оставил для управления Вавилонской областью и Киликией Менета и Аполлодора. Им он дает 2 тысячи солдат и тысячу талантов; тому и другому было приказано набрать воинов для пополнения. 44. Перебежчика Мазея он одаряет сатрапией Вавилонии, Багофану, сдавшему крепость, он приказал следовать за собой. Армения дана была в управление Митрену, сдавшему ему Сарды. 45. Из денег, переданных ему в Вавилоне, царь раздал македонским всадникам по 600 денариев, чужеземные всадники получили по 500, пехотинцы — по 200 — плату за 3 месяца.

Глава 2

1. Распорядившись так, Александр прибыл в сатрапию, называемую Ситтакской. Земля там плодородна, всем обильна и имеет много продовольствия. 2. Итак, царь задержался там долее и, чтобы у воинов не ослаб дух от бездействия, назначил состязания в воинской доблести и объявил судей и награды. 3. Девять человек, признанных храбрейшими, должны были получить командование отрядами по одной тысяче человек (их называли хилиархами), тогда впервые было введено такое деление войска, раньше же в когортах было по 590 воинов, и командование ими поручалось не в награду за храбрость. 4. Собралась большая толпа воинов, чтобы участвовать в состязании, а также засвидетельствовать подвиги каждого и вынести мнение о судьях, ибо всем должно было быть известно, правильно или неправильно будет присуждена каждому награда. 5. Первым среди всех по доблести был признан старший Атаррий, который один больше всех поддержал бой под Галикарнассом, упущенный молодыми воинами, следующим за ним был признан Антиген; третье место получил Филот Авгей, четвертая награда дана была Аминте; за ним шел Антигон, далее Линкест Аминта, седьмое место занял Теодот, последнее Гелланик. 6. Многое в унаследованных от предков обычаях, в военном деле царь изменил с большой пользой для дела. В самом деле, раньше всадники приписывались каждый к войску своего племени отдельно от других, теперь, отменив разделение по племенам, он поручал командование лучшим начальникам, а не обязательно из определенного племени. 7. Раньше он подавал сигнал к снятию с лагеря трубой, звук которой часто из-за начинавшегося шума слышен был недостаточно громко, теперь он поднимал над преторием шест, который был отовсюду виден, и на нем знамя, тоже одинаково всем заметное, по ночам применялся огонь, днем — дым. [92]

8. Когда Александр подходил к Сузам, начальник этой области Абулит, может быть подученный Дарием, чтобы удержать Александра от грабежа, или по своему решению, выслал ему навстречу своего сына и обещал сдать город. 9. Царь благосклонно принял юношу и, ведомый им, подошел к реке Хоаспу с очень вкусной водой. Здесь навстречу ему вышел Абулит с царски щедрыми и обильными подарками. 10. Среди них были вьючные верблюды, чрезвычайно скорые в беге, и 12 слонов, выведенных Дарием из Индии; они стали не устрашением для македонцев, как тот желал, а помощью, ибо судьба передавала силы побежденного победителю. 11. Войдя в город, царь взял из сокровищницы невероятное количество Денег: 50 тысяч талантов чистого веса серебра не в виде чеканной монеты, а в слитках. 12. Много царей накопили такое богатство в течение долгого времени для своих детей и потомков, как они предполагали, а деньги за один час перешли в руки царя-иноземца. 13. Затем Александр сел на царский трон, слишком высокий по его росту, и так как ноги его не доставали до нижней ступеньки, то кто-то из царских слуг подставил под его ноги столик. 14. Услыхав при этом, как один из евнухов Дария застонал, он спросил о причине его горя. Тот сказал, что не может смотреть без слез, как столик, священный в его глазах, потому что Дарий обычно вкушал с него пищу, подвергается такому унижению. 15. Царь устыдился такого оскорбления богов гостеприимства и приказал было унести столик, но Филот сказал: «Не делай этого, о царь, но прими за предзнаменование: столик, за которым пировал враг, подставлен под твои ноги!»

16. Царь, желая дойти до пределов Персиды, передал город Сузы и гарнизон в 3 тысячи человек Архелаю, защита крепости поручена была Ксенофилу, македонцы старших возрастов оставлены во главе крепостной стражи, охрана сокровищ поручена Калликрату. 17. Сатрапия в Сузской области была возвращена Абулиту. Мать Дария и его детей он оставил в этом городе. 18. При этом он велит передать Сисигамбис, к которой он относился с сыновним почтением и любовью, македонские одежды и пурпурную краску, присланные ему в большом количестве в подарок из Македонии, а также мастериц, их изготовивших. 19. Он поручил сказать ей также, чтобы она, если одежда ей понравится, приучила своих внучек изготовлять подобные; он ведь дарит ей также мастериц, которые могут их научить этому. При этих словах у царицы выступили слезы, и она отклонила подарок, выдав тем свою обиду: ничто не кажется персидским женщинам столь обидным, как работа с шерстью. 20. Вручившие подарок сообщили, что царица опечалилась, но что это ей простительно, и она достойна утешения. Царь пошел сам к ней и сказал: «О мать, смотри, одежда, в которую я одет, — не только подарок мне от сестер, но и работа их рук. Я введен в заблужение моими родными обычаями. 21. Прошу тебя, не принимай за обиду мое незнание. Твои обычаи, которые [93] мне стали известны, я, надеюсь, во всем соблюдал. 22. Я знаю, что у вас не разрешается без позволения сыну сидеть перед лицом матери; каждый раз, как я приходил к тебе, я стоял, пока ты не давала мне знака сесть. Ты часто хотела пасть передо мною в знак уважения, я противился. Я называю тебя именем матери, которое принадлежит моей дражайшей матери Олимпиаде».

Глава 3

1. Успокоив царицу, царь четырьмя переходами подошел к реке Тигру, называемой местными жителями Паситигрис. Река начинается в горах уксиев и на протяжении 50 стадиев несется по камням среди лесистых берегов. 2. После этого ее принимают поля, по которым она течет в более ровном русле и является судоходной. Мягкая почва тянется на протяжении 600 стадиев; по ней она катит свои спокойные волны к Персидскому морю. 3. Перейдя через реку, Александр с 9 тысячами пехоты, с агрианами и сатрианами, с 3 тысячами греческих наемников и тысячью фракийцев вступил в область уксиев. Эта область находится по соседству с Сузами, вдается в переднюю Персиду, оставляя узкий проход между собой и Сузской облаласть. 4. Начальником этой страны был Мадат, он явно не считался с условиями времени, так как решил по долгу верности претерпеть самые крайние беды. 5. Но знакомые с местностью люди указали Александру скрытый путь по глухим тропам в стороне от города и сказали, что если он пошлет небольшой отряд легковооруженных, они проскользнут над головами врагов. 6. Совет понравился царю, и они же стали проводниками. 1500 наемников, почти тысяча агриан даны были под команду Таврону, и им было приказано выступить после захода солнца. 7. Сам царь, снявшись с лагеря в третью смену, к восходу солнца преодолел теснины и, нарубив леса для изготовления фашин и щитов для предохранения от обстрела воинов, которым предстояло пододвигать осадные башни к стенам города, приступил к осаде. 8. Местность была неровная, заваленная скалами и камнями: воины задерживались из-за многих ран, так как им приходилось сражаться и с врагами, и с условиями места; они все же продвигались, так как царь стоял в первых рядах и спрашивал, не стыдно ли победителям стольких городов задерживаться на осаде маленького и неизвестного укрепления. 9. Ободряя их, он сам подвергался обстрелу с далекого расстояния; воины прикрывали его, сделав черепаху из щитов; убедить же его оттуда уйти, они не могли.

10. Наконец показался Таврон со своим отрядом над укреплением города; при виде его дух неприятеля поколебался, и македонцы усилили натиск. 11. Горожанам опасность угрожала с двух сторон, силу же врагов остановить было невозможно. Лишь немногие были готовы принять смерть, большинство хотело [94] бежать, большая часть укрылась в крепости. Оттуда было выслано 30 посредников, но от царя был получен суровый ответ: о пощаде не может быть и речи. 12. Боясь предстоящих страданий, они тайным путем, неизвестным врагу, посылают людей к матери Дария Сисигамбис с просьбой, чтоб она смягчила гнев царя, ведь они знали, что он любит и почитает ее, как мать. Мадат же был женат на дочери сестры Дария и таким образом состоял с ним в близком свойстве. 13. Долго Сисигамбис отказывала им, говоря, что просьба за них не соответствует ее положению; к тому же она опасается злоупотреблять милосердием победителя, ибо всегда помнит, что, будучи раньше царицей, теперь стала пленницей. 14. Наконец, уступив, она написала Александру письмо, в котором прося извинения за свое вмешательство, просит оказать милость не столько осажденным, сколько ей самой: она умоляет даровать жизнь только близкому и родному ей человеку, уже не врагу, а смиренному просителю. 15. Сдержанность и милость, которыми царь в то время отличался, могло бы доказать одно это обстоятельство: он не только простил Мадата, но дал свободу и безопасность всем сдавшимся и пленным, город оставил нетронутым, поля обрабатывать позволил без дани. Мать не могла бы добиться большего и от самого Дария в случае его победы.

16. Покоренное затем племя уксиев царь подчинил сатрапу Cуз. Разделив свои силы с Парменионом, он приказал ему идти степью, сам с отрядом легковооруженных захватил горный хребет, непрерывные отроги которого идут в глубь Персиды. 17. Опустошив всю эту область, на третий день он вступил в Персиду, а на пятый — в теснины, называемые Сузскими воротами; их занял Ариобарзан с 25 тысячами пехотинцев: это гладкие, со всех сторон отвесные скалы; на их вершинах варвары были недосягаемы для стрел; они умышленно стояли спокойно, словно напуганные, пока войска (Александра) не вступили в ущелье. 18. Когда они увидели, что враг двигается, пренебрегая ими, они стали скатывать с высот огромные камни, которые, натыкаясь на другие, катились дальше с еще большей силой и давили не только отдельных людей, но и целые отряды. 19. Летели в них также со всех сторон камни из пращей и стрелы. Но не это удручало храбрых воинов, а то, что их избивали неотомщенными, как диких зверей, пойманных в ловушку. 20. Гнев переходил у них в ярость: они хватались за выступы скал и, поддерживая друг друга, старались подняться, чтобы настигнуть врагов. Но сами скалы, охваченные множеством рук, отрывались и обрушивались на тех, кто за них хватался. 21. Итак, они не могли ни стоять, ни лезть вверх, ни прикрываться щитами, потому что варвары сбрасывали на них камни огромного веса. Царь страдал не только от огорчения, но и от стыда, что так опрометчиво завел войско в это ущелье. 22. Он был непобедим до этого дня, ничего не предпринимал напрасно; безнаказанно прошел ущелье Киликии, открыл новый [95] путь по морю в Памфилию; теперь счастье его пошатнулось, не было другого спасения, как вернуться туда, откуда он пришел. 23. Итак, дав сигнал к отступлению, он приказывает выходить из ущелья, сплотив ряды и подняв щиты над головами. Вернуться пришлось на 30 стадиев.

Глава 4

1. Расположив лагерь на открытом со всех сторон месте, царь не только стал совещаться, что делать дальше, но из суеверия обратился к предсказателям. 2. Но что мог тогда предвещать Аристандр, которому он доверял больше, чем остальным? Итак, отказавшись от неуместных священнодействий, он созывает людей, знающих местность. Они указали на безопасный и свободный путь через Мидию: 3. Но совесть не позволяла царю оставить без погребения убитых воинов: по древнему обычаю не было более священного долга у воинов, как предание земле своих убитых. 4. Итак, он призывает к себе недавно взятых пленников, среди которых был один, знающий персидский и греческий языки. Он сказал, что царь напрасно ведет войско в Персиду по горным хребтам; есть лесные тропинки, едва доступные людям, идущим поодиночке, где все закрыто зеленью и сплетающиеся ветви деревьев делают лес непроходимым. 5. Персида замыкается с одной стороны сплошной цепью гор длиной в 1600 стадиев, шириной в 170. Это отрог Кавказских гор, доходящий до Красного моря; где прерываются горы, там другое заграждение — морской залив. 6. У подножия гор простирается обширная и плодородная равнина со многими поселками и городами. 7. Река Аракс несет с этих полей воды многих источников в реку Мед, которая меньше реки, в нее впадающей, и течет к морю на юг. Никакая другая река не способна питать столько растительности; все орошаемые ею земли покрыты цветами. 8. Берега ее поросли платанами и тополями, так что издали кажется, что это непрерывный лес от реки до самых гор. В самом деле, затененная деревьями река течет в русле, глубоко лежащем в земле, над ней поднимаются холмы, обильные зеленью, потому что подножие их омывает река. 9. Во всей Азии нет более здоровой местности. Климат там мягкий: с одной стороны непрерывные горы, дающие тень и прохладу, смягчающие жару, с другой — близкое море, с которого дует на землю теплый ветер.

10. Когда пленник изложил все это, царь у него спросил, понаслышке ли он знает то, о чем говорит, или видел своими глазами. Тот ответил, что был пастухом и сам исходил все тропинки, что дважды был взят в плен: первый раз персами в Ликии, другой раз Александром. 11. Тут царь вспомнил одно данное на его вопрос предсказание оракула, что проводником на пути, ведущем в Персиду, будет у него ликиец. 12. Итак, пообещав ему награду, соответствующую обстоятельствам и положению [96] пленника, царь приказывает ему вооружиться по македонскому образцу и, помолясь об удаче, показывать дорогу: как бы юна ни была тяжела и обрывиста, он пройдет по ней с небольшим отрядом; пусть, он не воображает, что там, где он проходил со своим стадом, Александр не сможет пройти ради своей вечной славы. 13. Пленник все указывал, как труден путь, особенно для вооруженных. Тогда царь сказал: «Возьми меня в поручители, и никто из следующих за мной не откажется идти, куда бы ты ни повел». 14. Оставив для охраны лагеря Кратера со знакомыми ему пехотинцами и войсками, которые вел Мелеагр, а также с тысячью конных стрелков, он приказывает ему, сохраняя прежний вид лагеря, разводить в нем больше огней, чтобы варвары думали, что царь пребывает в лагере. 15. Впрочем, если бы Ариобарзан случайно узнал, что царь пошел окольным путем и пытался бы часть своего войска бросить ему наперерез. Кратер должен был его задержать, напугав чем-нибудь, чтобы тот обратил свои силы против ближайшей опасности. 16. А если он сам обманет врагов и займет переход, то пусть Кратер, как только услышит тревожные крики врагов, преследующих царя, не колеблясь вступит на тот самый путь, с какого их накануне сбили: он будет свободен, ибо враги обратятся против царя.

17. Сам он в третью стражу в полном молчании, не дав даже сигнала трубой, вышел на указанный ему тропой путь. Воинам легкого вооружения он велел нести продовольствие на три дня. 18. Однако, помимо труднопроходимых скал и откосов, на которых внезапно терялся след, наступающим препятствовал снег, наметенный ветром, они увязали в нем, как в капкане, а когда кто-нибудь из товарищей помогал, то они скорее тянули к себе помогающих, нежели поспевали за ними. 19. К тому же ночь, незнакомая местность и неизвестно, достаточно ли надежный проводник, — все это увеличивало страх: если бы он обманул охрану, то их можно было бы захватить, как диких зверей. От верности и настроения одного пленника зависело спасение царя и его самого. 20. Наконец подошли к перевалу. Справа был путь к самому Ариобарзану; здесь царь оставил Филота и Кена с Аминтой и Полиперконтом и отрядом легковооруженных, приказав им, чтобы они, поскольку отряд их состоит из пехоты и конницы, продвигались медленно в местах с тучной почвой и обилием фуража; проводники им были даны из числа пленных. 21. Сам же с оруженосцами и отрядом, называемым агема, пошел вперед по крутой тропе, но удаленной от стоянки неприятеля, претерпевая много мучений. 22. Был уже полдень, и утомленным требовался отдых, а пути оставалось столько же, сколько они уже прошли, но менее крутого и обрывистого. 23. Итак, дав воинам подкрепиться пищей и сном, он поднялся во вторую стражу. Остальной путь он прошел без большого труда. Впрочем, там, где гряда гор несколько спускается к равнине, путь преградила огромная вымоина, образовавшаяся от [97] сточной воды. 24. К тому же ветви деревьев, переплетенные и сцепившиеся друг с другом, стали сплошной стеной. Тут всех охватило отчаяние, и даже воины с трудом удерживали слезы. 25. Особенно содействовала страху темнота: хотя и блестели звезды, сплошная листва деревьев мешала их видеть. Нельзя было руководиться и слухом, так как качающиеся от ветра ветвистые деревья издавали большой шум. 26. Наконец долгожданный рассвет рассеял все ночные страхи: вскоре нашли обход трясины, и каждый начал сам разбираться в направлении своего пути.

27. И вот они выходят на выступающую вершину; рассмотрев с нее расположение врагов, они неожиданно подходят к ним в полном вооружении с тыла; немногие из вступивших с ними в сражение были убиты. 28. Итак, с одной стороны, стоны умирающих, с другой — растерянный вид бегущих обратно к своим побудили и остальных персов к бегству еще до вступления в бой. 29. Когда же до лагеря, где; был Кратер, донесся шум, он стал выводить своих воинов для занятия теснин, в которых они застряли накануне. 30. В то же время и Филот с Полиперконтом, Аминтой и Кеном, которым было приказано идти другим путем, навели на варваров новый страх. 31. Хотя повсюду сверкало македонское оружие, персы, теснимые с двух сторон, все же дали примечательное сражение. Крайняя нужда, думается мне, подстрекает даже ленивого, и часто отчаяние дает основание для надежды. 32. Безоружные пополняли ряды вооруженных; тяжестью своих тел они валили македонцев на землю и пронзали их отнятым у них же оружием. 33. Ариобарзан в окружении не менее 40 всадников и 5 тысяч пехотинцев прорвался через строй македонцев, учинив большое кровопролитие среди своих и врагов; он торопился занять столицу области город Персеполь. 34. Но стража города не впустила его, он был настигнут упорно преследовавшим его неприятелем: возобновив вместе со всеми спутниками своего бегства бой, он пал в нем. Подоспел сюда также и Кратер, проведя свое войско ускоренным маршем.

Глава 5

1. Царь на том же месте, где рассеял силы врагов, укрепляет лагерь. И хотя обращенные повсюду в бегство враги признали его победу, однако глубокие и обрывистые рвы, проведенные во многих местах, пересекали путь, и приходилось двигаться медленно и осторожно, опасаясь не только засад врагов, но и неудобной местности. 2. В пути царю было доставлено письмо хранителя царской казны Тиридата с указанием, что жители, оставшиеся в городе, услыхав о его приближении, хотят разграбить сокровищницу; пусть он поторопится ее захватить: путь открыт, хотя его пересекает река Араке. 3. Никакую другую доблесть царя я бы так не восхвалил, как его быстроту: оставив пешие войска, он со всадниками, утомленными столь длинным [98] путем, прибыл на рассвете к Араксу. 4. Поблизости были селения; разрушив их, он из их бревен быстро навел мост, подперев его камнями. 5. Царь уже был недалеко от города, когда навстречу ему вышел жалкий отряд людей, достойный упоминания как редкое явление, — это были греческие пленники числом до 4 тысяч, которых персы мучили всякими пытками. 6. У одних они отрезали ноги, у других руки и уши, на теле других выжгли буквы варварского своего языка и долго держали для издевательства, а когда увидели, что сами подпали под чужую власть, не воспрепятствовали пожелавшим выйти навстречу царю. 7. При таком необычном облике они не были похожи на людей; человеческим в них можно было признать только голос, и больше слез проливали смотрящие на них, чем они сами, ибо при столь различной горестной судьбе каждого из них несчастия людей казались равными по силе, хоть и различными по характеру, и трудно было решить, кто самый несчастный. 8. Когда же они воскликнули, что Юпитер, мститель за Грецию, наконец открыл свои глаза, всем стало казаться, что их постигло равное бедствие. Царь, сдерживая слезы, которые раньше обильно проливал, велит им подбодриться, обещает, что они увидят свои города и жен, и ставит для них укрепленный лагерь в двух стадиях от города.

9. Выйдя за вал, греки стали обсуждать, чего им просить у царя: одни хотели мест для поселения в Азии, другие — возвращения домой. Тогда, говорят, кумеец Евктемон так сказал, обратившись к ним: 10. «Нам только что было стыдно выходить из нашего мрака к людям, чтобы просить о помощи, в новых условиях мы стремимся теперь представить в Греции приятное зрелище наших ран, которые еще неизвестно чего больше нам приносят: страдания или стыда. 11. Но легче переносят свое несчастье те, кто его скрывает, и для людей несчастных нет лучшего утешения, ожидаемого от родины, как уединение и забвение прежнего своего состояния. Кто много возлагает надежд на сострадание близких, тот не знает, как скоро высыхают слезы. 12. Никто не может преданно любить того, что вызывает отвращение; в тягость бывает как несчастье другого, так и надменное счастье. Осуждая судьбу другого, каждый думает о своей судьбе. Если бы мы не были взаимно несчастны, мы скоро стали бы неприятны друг другу. Нет ничего удивительного, что удачники ищут друзей среди счастливцев. 13. Убеждаю вас, поскольку жизнь наша уже окончена, выберем себе такое место, где мы, изувеченные, могли бы успокоиться, где уединение скрыло бы ужасные наши раны. Нечего сказать, приятно будет наше возвращение нашим женам, которых мы брали в юности. Захотят ли дети наши в цвете лет и своих дел принять отцов, изуродованных пыткой? 14. Кто же из нас сможет пройти столько земель? Вынесем ли мы, заброшенные вдали от Европы в крайние восточные страны, немощные старики с искалеченным телом, такой трудный путь, который утомил даже [99] вооруженных людей и победителей? 15. А наших жен, которых судьба дала пленникам как единственное утешение в их печали, и наших малых детей поведем ли мы с собой или покинем здесь? Если мы вернемся с ними, никто не захочет нас признать. 16. Неужели мы сразу оставим дорогие нам существа, когда еще неизвестно, увидим ли мы тех, к которым стремимся? Нам надо остаться среди тех, которые полюбили нас в несчастье». Так говорил Евктемон.

17. Против него стал говорить афинянин Теэтет. Ни один благочестивый человек, заявил он, не будет судить о своих близких по внешнему виду, в особенности если они пострадали от ярости врагов, а не таковы от природы. Достоин всякого позора тот, кто стыдится своей судьбы; у него плохое мнение о людях и нет надежд на милосердие, потому что он сам отказывает в нем другим. 18. Боги посылают им то, чего они сами не посмели бы и желать: возможность увидеть родину, жен, детей и все, что люди ценят, как свою жизнь, и за что жертвуют ею. 19. Как же им не стремиться вырваться, из этой тюрьмы: на родине и дышится по-другому, и свет не так светит; к родным нравам, святыням, к родному языку стремятся и варвары, а они собираются отказаться от всего родного, хотя и несчастны только из-за того, что лишены всего этого. 20. Сам он, конечно, вернется к своим пенатам и на родину и воспользуется милостью царя. Если кого удерживает любовь к сожительницам и детям, с которыми их свело рабство, пусть оставят их здесь: ведь и для них нет ничего дороже родины. 21. Немногие разделяли это мнение, другие подчинились привычке, которая сильнее самой природы. Они решили просить у царя какого-нибудь места для поселения. 22. Для этого избрали сто человек. Александр, предполагая, что они будут просить о том, что и он считает за наилучшее, сказал им: «Я уже приказал предоставить вам вьючный скот, который вас повезет, и выдать каждому из вас по тысяче денариев. Когда вы вернетесь в Грецию, я позабочусь, чтобы никто там не считал своего положения лучше вашего, раз у него нет вашего увечья». 23. Они же со слезами на глазах смотрели в землю и не осмеливались ни поднять головы, ни промолвить слово. Наконец, когда царь спросил их о причине печали, за них ответил Евктемон, сказав примерно то же, что и раньше. 24. Царь смилостивился не только над их судьбой, но и над тяжелым их душевным состоянием и приказал выдать каждому по 3 тысячи денариев, прибавил к этому по десяти одежд, а также крупный и мелкий скот и семена, чтобы отведенная им земля могла быть обработана и засеяна.

Глава 6

1. На следующий день, созвав командиров, царь пояснил им, что нет ненавистнее для греков города, чем столица древних царей Персии: отсюда выходили бесчисленные полчища, отсюда [100] начинали преступные войны против Европы сначала Дарий, а потом Ксеркс. Долг памяти предков следует воздать разрушением этого города. 2. Варвары, покинув город, уже разбежались, кого куда гнал страх, и царь без промедления ввел в город фалангу. Он уже завоевал и частью принял на сдачу много городов с обильными царскими богатствами, но сокровища этого города намного превзошли все остальные. 3. Сюда варвары свезли богатства со всей Персии, золото и серебро лежало грудами, одежд было великое множество, утварь была предназначена не только для употребления, но и для роскоши. 4. Поэтому вооруженные столкновения происходили и между самими победителями: кто захватил более ценную добычу, считался врагом, и так как они не могли унести всего, вещи брались какие подороже. 5. Царские одежды они разрывали на части, мечами разбивали дорогие художественные сосуды, ничего не оставляли нетронутым, не уносили в целости: тащили отломанные от статуй части, кто что ухватил. 6. Не только алчность проявлялась в городе, но и жестокость: отягощенные золотом и серебром, победители убивали пленных, с которых нечего было взять, все попадавшиеся им навстречу умерщвлялись, если казались ничтожными по своей стоимости. 7. Многие из неприятелей своими руками подготовляли себе добровольную смерть: одевшись в дорогие одежды, с женами и детьми бросались со стен. Некоторые подкладывали под свои дома огонь, предполагая, что это будет делать в скором времени и враг, и заживо сгорали со своим имуществом. 8. Наконец царь отдал приказ своим воинам воздерживаться от насилия над женщинами. Некоторые называют такие размеры захваченной здесь добычи, что она кажется невероятной. 9. Впрочем, нужно или усомниться в других сведениях, или поверить, что в сокровищнице этого города было 120 тысяч талантов; чтобы вывезти их — а царь предполагал взять их с собой на нужды войны, — он приказал доставить вьючный скот и верблюдов из Суз и [101] Вавилона. 10. К указанной сумме взятых денег прибавились после занятия Парсагад еще 6 тысяч талантов. Город Парсагады основал Кир: сдал его Александру начальник города Гобар.

11. Царь поручил охранять крепость Персеполь Никархиду, оставив для защиты 3 тысячи македонцев; за Тиридатом, который передал ему сокровищницу, сохранены были почести, которыми он пользовался при Дарий. Оставив там же значительную часть своего войска и весь обоз, он поставил во главе их Пармениона и Кратера. 12. Сам с тысячью всадников и отрядом легковооруженных воинов устремился во внутренние области Персиды, расположенные под созвездием Вергилий, и, несмотря на сильные ливни и почти непереносимые бури, продолжал продвигаться в избранном направлении. 13. Подошел он и к отрезку пути, засыпанному вечными снегами, сильный холод сковал их льдом. Пустынность и грозный вид этих мест устранили утомленных воинов, которым казалось, что они видят край света. Они озирались, пораженные зрелищем пустынных мест без каких-либо следов человеческого жилья, и требовали возвращения, пока они еще не лишились света и воздуха. 14. Царь считал излишним наказывать напуганных, вместо этого он соскочил с коня и пешком пошел по снегу и льду. Постыдились не следовать за ним сначала его друзья, потом командиры, наконец остальные воины. Идя первым, царь топором пробивал себе путь во льдах; примеру царя следовали и остальные. 15. Наконец, преодолев также почти бездорожную лесную чащу, они встретили редкие следы человеческого жилья и вразброд блуждающий мелкий скот: жители же, ютившиеся в редких шалашах, уверенные, что они ото всех защищены бездорожьем, когда увидели отряды воинов, перебив всех, кто не мог сопровождать их в бегстве, бросились в дикие горы, покрытые снегом. 16. Вступая затем в переговоры через пленников, они несколько смягчились в своей дикости и сдались на милость царя. К ним не применили никакой строгости.

17. Разорив затем поля Персиды и покорив себе много селений, царь пришел к племени мардов, воинственному и сильно отличающемуся от остальных персов своим образом жизни. Они роют пещеры в горах и прячутся там со своими женами и детьми, питаются мясом домашнего скота и диких зверей. 18. И у женщин их не более мягкие нравы в соответствии с их природой: волосы у них торчат лохматые, одежда выше колен, голову они повязывают пращой — это и украшение и оружие. 19. Но и это племя укротил одинаковый удар судьбы. Итак, царь вернулся в Персеполь на 30-й день после ухода оттуда. Там он раздал приближенным и всем остальным награды по заслугам каждого и израсходовал почти все, что взял в этом городе. [102]

Глава 7

1. Впрочем, прекрасные качества своей души, которыми он превосходил всех других царей: выносливость в опасности, быстроту в решении и исполнении задуманного, верность слову, данному сдавшимся ему, милость к пленникам, сдержанность в наслаждениях, хотя дозволенных и обычных, — все это он запятнал непреодолимой страстью к вину. 2. В то время как враг и соперник его царской власти продолжал упорно воевать, а недавно побежденные и покоренные им с пренебрежением относились к его новой власти, он еще засветло садился за пиршества, на которых бывали и женщины, да не такие, которых нельзя было оскорблять, а распутницы, привыкшие жить с военными более свободно, чем полагалось. 3. Из них одна, Таис, будучи во хмелю, внушает ему, что он вызовет глубокую благодарность у всех греков, если велит поджечь дворец персидских царей: этого, мол, ожидают все, чьи города разрушили варвары. 4. К этому мнению пьяной распутницы в таком важном деле присоединяются один за другим тоже упившиеся вином; царь проявил тут больше алчности, чем сдержанности: «Почему бы нам в самом деле не отомстить за Грецию и не запалить город?» 5. Все разгорячились от вина и бросились хмельные поджигать город, ранее пощаженный вооруженными врагами. Царь первым поджег дворец, за ним гости, слуги, наложницы. Обширный дворец был построен из кедра, он быстро загорелся, и широко распространился пожар. 6. Когда это увидели в лагере, расположенном недалеко от города, воины, думая, что загорелось случайно, побежали, чтобы оказать помощь. 7. Но подойдя к порогу дворца, видят, что сам царь все еще поддает огня. Вылив воду, которую принесли с собой, они и сами стали бросать в огонь горючий материал.

8. Такую судьбу претерпела царская столица всего Востока: здесь столько народов раньше искало правосудия, здесь была родина стольких царей — некогда предмет исключительного страха для Греции; отсюда посылался флот в тысячу кораблей и полчища, наводнявшие Европу, завалившие море камнями, прорывшие горы и образовавшие в выемке проливы. 9. Однако город был восстановлен не очень много времени спустя после его разрушения. И другие города захватили македонские цари, а теперь ими владеют парфяне. Следов столицы нельзя было и найти, если бы их не указала река Аракс, протекавшая недалек ко от городских стен; поэтому окрестные жители только на веру принимают предание о том, что какой-то город находился в 20 стадиях от реки. 10. Македонцы испытывали стыд из-за того, что такой славный город был разрушен царем, упившимся на пиру, но, серьезно обдумав это, они заставили себя поверить, что именно так и следовало разрушить город. 11. Известно, что сам царь, когда прошло опьянение и мысли прояснились после сна, говорил, что для персов было бы более тяжким наказанием [103] от греков, если бы им пришлось увидеть его восседающим во дворце на троне Ксеркса. 12. На следующий день он одарил 30 талантами ликийца, проведшего его в Перейду. Отсюда он перешел в область Мидии, где встретился с пополнением войска из новобранцев, шедших из Киликии. Пехотинцев было всего 5 тысяч, всадников тысяча. Теми и другими командовал афинянин Платон. Получив такое пополнение, он решил преследовать Дария.

Глава 8

1. Тот между тем достиг города Экбатан. Это столица Мидии; теперь ею владеют парфяне, и она летняя резиденция их царей. Далее Дарий хотел пройти в Бактрию, но, опасаясь, как бы она не была перехвачена Александром благодаря быстроте его движения, изменил свой план и путь. 2. Александр отстоял от него на 1500 стадиев, но при стремительности его похода никакое расстояние не казалось далеким. Итак, Дарий больше готовился к битве, чем к продолжению бегства. 3. За ним следовали 30 тысяч пехоты, среди них 4 тысячи греков, до конца верных царю. 4. Отряд пращников и стрелков насчитывал еще 4 тысячи человек, кроме того, было у него 3300 всадников, преимущественно бактрийцев. Командовал ими Бесс, префект области Бактрии. 5. С этим отрядом Дарий несколько уклонился от военной дороги, приказав идти вперед маркитантам и охране [104] обоза. 6. Затем, собрав сходку, он сказал: «Если бы судьба связала меня с людьми трусливыми, для которых какая угодно жизнь дороже, чем почетная смерть, я бы скорее молчал и не расточал понапрасну слов. 7. Но я испытал вашу доблесть и преданность на более серьезном, чем бы хотелось, деле, так что должен сам стараться быть достойным таких друзей, а не сомневаться, остались ли они верны самим себе. 8. Из стольких тысяч, бывших под моим командованием, только вы следуете за мной, дважды разбитым, дважды обращенным в бегство. Ваша преданность и стойкость внушает мне уверенность, что я еще царь. 9. Предатели и перебежчики царствуют в моих городах; и не потому, клянусь богами, что они достойны этого, но с тем, чтобы своими наградами смущать ваши души. Но вы, о верные мои друзья, предпочли разделить судьбу со мной, а не с победителем, и если я не смогу наградить вас, то за меня пусть наградят вас боги. 10. И, клянусь вам, они вас наградят! Не может быть настолько глухо потомство, так неблагодарна молва, чтобы не вознести вас заслуженными похвалами до небес.

Итак, хотя раньше я помышлял о бегстве, от которого отвращается моя душа, теперь, опираясь на вашу доблесть, я хотел бы выступить против врага. 11. Доколе же я буду изгнанником в своем собственном царстве и в пределах его буду убегать от царя, выходца из чужой земли, когда я могу, испытав судьбу войны, или вернуть то, что потерял, или умереть почетной смертью? 12. Или лучше ожидать решения победителя и по примеру Мазея и Митрена принять в виде выпрошенной подачки царство над каким-нибудь одним племенем, поскольку враг предпочитает добиваться славы, а не удовлетворять свой гнев? 13. Да не допустят боги, чтобы кто-нибудь мог снять с моей головы знаки моего сана или даровать мне их; живым я не откажусь от власти, но ее конец будет и концом моей жизни. 14. Если вы сохраните свой дух и свой закон, то никто из вас не лишится свободы: никто не будет принужден терпеть высокомерие и надменность македонцев. Каждый своей собственной рукой или отомстит за такое зло, или пресечет его. 15. Моя судьба [105] показывает, как изменчиво счастье. И не без основания ожидаю я поворота судьбы в лучшую сторону. Если же боги откажут нам в справедливой и благочестивой войне, доблестные мужи всегда смогут умереть честно. 16. Заклинаю вас славой предков, которые так доблестно владели всем Востоком, теми героями, которым когда-то Македония платила дань, флотами из стольких кораблей, которые посылались в Грецию, столькими трофеями ваших царей. 17. Проявите мужество, достойное вашей славы и вашего племени, чтобы мы могли испытать с такою же твердостью духа, с какой перенесли все прошлое, и то, что принесет нам дальнейшая наша судьба. Меня, несомненно, прославит на все века или выдающаяся победа, или славная смерть».

Глава 9

1. Пока Дарий это говорил, от сознания близкой опасности сжимались в ужасе сердца и души и не было высказано никакого мнения, не раздалось никакого голоса. Тогда, наконец, старейший из друзей царя Артабаз, о котором мы упоминали выше как о Друге Филиппа, сказал: «Конечно, мы, одевшись в драгоценные одежды, тщательно вооружившись нашим славным оружием, последуем за царем в бой в надежде на победу, но не откажемся и принять смерть». 2. Остальные сочувственно приняли его слова. Однако присутствовавшие при этом Набарзан и Бесс, заключив между собой неслыханно преступный союз, решили с помощью тех войск, которыми они командовали, схватить царя и заключить в оковы. Они рассуждали так: если Александр их настигнет, они, передав ему царя живым, заслужат большую благодарность победителя и назначат высокую цену за то, что захватили Дария; если же удастся избежать встречи с Александром, то, убив Дария, они захватят власть и возобновят войну. 3. После того как они долго обдумывали это убийство, подготовляя осуществление преступного замысла, Набарзан сказал царю: «Я знаю, что выскажу мнение, на первый взгляд тебе неприятное. Но ведь и врачи часто излечивают болезни суровыми средствами, и кормчий корабля, боясь кораблекрушения, спасает, что может, жертвуя остальным. 4. Я же советую тебе не ущерб причинить себе, но сохранить царство и себя разумным способом. Мы вступили в войну без благословения богов, и жестокая судьба не прекращает преследовать персов. Нужно все начать снова при новых знамениях. Передай на время власть и командование другому, который пусть до тех пор носит имя царя, пока враг не уйдет из Азии. Тогда победитель вернет тебе твое царство. 5. Разум убеждает, что это наступит в скором времени. Бактрия еще не тронута, инды и саки в твоей власти, множество народов, много армий, много тысяч пехотинцев и всадников готовят силы для возобновления войны, так что предстоящая борьба превзойдет ту, которая уже была. [107]

6. Зачем нам, как неразумным зверям, стремиться к своей гибели без необходимости? Храбрым мужам присуще скорее презирать смерть, чем ненавидеть жизнь. 7. Тяготясь трудом, ленивцы часто доводят себя до ничтожества; доблесть, наоборот, ничего не оставляет не испытанным. Всех ожидает смерть, но идти к ней надо бодро. 8. Направимся же в надежнейшее убежище, в Бактрию, и сделаем временно царем ее начальника Бесса. Устроив все дела, он передаст свою условную власть тебе, законному царю».

9. Неудивительно, что Дарий не сдержал себя, хотя нечестивые слова еще не раскрыли преступного замысла. 10. Итак, он воскликнул: «Презреннейший раб, нашел же ты время для своего гнусного преступления!» Обнажив акинак, он, казалось, готов был его заколоть, если бы его не окружили со смиренным видом бактрийцы с Бессом, готовые, впрочем, и к насилию, если бы царь продолжал горячиться; 11. Тем временем Набарзан усскользнул, за ним Бесс; готовясь тайно выполнить свой план, они приказали своим войскам отделиться от прочих частей. 12. Артабаз же, выступив с подходящими к случаю словами, стал успокаивать Дария, ссылаясь на условия момента: пусть он спокойней относится к недоразумению или заблуждению каких-либо своих людей. Наступление Александра тягостно даже при всеобщей покорности; что же будет, если они, продолжая бегство, будут отчуждаться от своего царя? 13. Дарий неохотно подчинился Артабазу и, хотя раньше решил сняться с лагеря, теперь, видя всеобщее смятение, остался на том же месте, Предавшись печали и отчаянию, он уединился в своем шатре. 14. В лагере же, где не было никакого управления, распространились различные настроения, но дела обсуждались не на общей сходке, как раньше. 15. Командир греков Патрон приказывает своим людям взяться за оружие и быть готовым к исполнению приказаний. 16. Персы отделились; Бесс был среди бактрийцев и пытался увлечь за собой персов, указывая им на богатства нетронутой Бактрии и на опасности, угрожающие остающимся. Но все персы говорили в один голос, что не полагается им покидать царя. 17. Между тем Артабаз исполнял все обязанности главнокомандующего: он обходил палатки персов и не переставал ободрять то отдельных воинов, то всех вместе, пока не убедился, что они будут исполнять его приказания. Дария же он с трудом убедил принять пищу и вернуть себе царственный дух.

Глава 10

1. А Бесс и Набарзан, разжигаемые страстью к власти, решили осуществить давно задуманное преступление; но при жизни Дария они не надеялись приобрести нужные силы. 2. Ведь у этих племен цари пользуются глубочайшим уважением: вокруг имени царя варвары объединяются и почитают царя как при удаче, так и в несчастии. 3. Уверенность в успехе их замысла [108] внушали им условия той области, которой они управляли: она не уступала никакой другой оружием, людьми и обширностью пространств, занимая третью часть всех азиатских земель; ее новобранцы своей численностью могли восполнить все потери в войсках Дария. 4. Поэтому они смотрели свысока не только на него, но и на Александра, надеясь получить достаточно сил для восстановления власти, если им удастся завладеть областью. 5. Основательно все обсудив, они решили схватить царя при помощи воинов-бактрийцев, во всем им покорных, и послать к Александру вестника. 6. Вестник должен был сказать, что они приберегают для него Дария живым; если же, как они опасались, Александр отвергнет их предательство, они убьют Дария и захватят Бактрию с отрядом людей из своих племен. 7. Однако открыто схватить Дария было невозможно: много тысяч персов оказали бы ему помощь, кроме того, приходилось опасаться преданности греков. 8. Итак, чего не могли достигнуть силой, того стали добиваться обманом: они притворно принесли раскаяние в своем стремлении отделиться и просили прощения у царя за причиненное беспокойство. Тогда же они посылают людей склонить к выступлению персов. 9. Те убеждают воинов то страхом, то надеждами: они, мол, подставляют свои головы под всеобщее крушение, стремятся к своей гибели, Бактрия же открыта для них и готова принять их с подарками и таким изобилием, какого они себе и представить не могут.

10. Во время этих событий приходит Артабаз, или по приказу царя, или сам от себя он говорит, что царь смягчился и готов проявлять к ним прежнюю дружбу. 11. Проливая слезы, они стали то оправдывать себя, то молить Артабаза, чтобы он вошел в их положение и передал их мольбы. 12. Так прошла ночь, под утро Набарзан с бактрийцами находился уже у входа в преторий, скрывая свои преступные замыслы показным исполнением долга. Дарий по данному знаку к выходу, по обычаю, стал садиться на колесницу. 13. А у Набарзана и других злодеев хватило дерзости, пав на землю, не только оказать эту почесть тому, кого они скоро собирались заключить в оковы, но даже пролить лживые слезы. Так может человек притворяться! 14. Затем смиренно обратившись к царю с мольбами, они заставили Дария, человека мягкого и прямодушного, не только поверить их словам, но даже плакать вместе с ними. 15. И даже тогда они не устыдились своего преступного замысла, когда увидели, какого царя и человека они обманывают. Царь почувствовал себя в безопасности от нависшей над ним беды и стал торопиться, чтобы не попасть в руки Александра, чего он только и боялся.

Глава 11

1. Начальник же греков Патрон приказал своим надеть на себя оружие, которое до того везли в обозе, и быть готовыми исполнить его приказания. 2. Сам он следовал за колесницей [109] царя, ожидая случая для беседы с ним, ибо предвидел измену Бесса. Но Бесс, опасаясь этого, не отступал от колесницы не как спутник царя, но как соглядатай. 3. Итак, Патрон долго медлил, часто отвлекаемый от беседы, и, колеблясь между чувством долга и .страхом, не спускал глаз с царя. 4. Тот наконец обернулся к нему и послал евнуха Бубака, ближе всех ехавшего за его колесницей, спросить, не хочет ли он что-либо сказать. Патрон ответил, что действительно хочет говорить с ним, но без свидетелей. 5. Царь приказал ему подойти поближе и без переводчика, так как сам знал неплохо по-гречески, и тот сказал: «О царь, из 50 тысяч греков нас осталось немного, и мы делим с тобой любую судьбу; мы так же верны тебе в теперешнем твоем положении, как и прежде, когда оно было блестящим; какие бы ты ни выбрал земли, мы пойдем туда, как на родину и к домашним очагам. Твое счастье и несчастье тесно связали нас с тобой. 6. Умоляю тебя во .имя нашей нерушимой верности, поставь свой шатер в нашем лагере, позволь нам быть твоими телохранителями. Мы потеряли Грецию, нет у нас никакой Бактрии, вся наша надежда на тебя; о если бы можно было положиться и на других! Больше сказать я не могу. Я, чужеземец, не просил бы доверить мне твою охрану, если бы был уверен, что другие ее хорошо выполнят».

7. Бесс хоть и не знал по-гречески, но, мучимый совестью, предполагал, что Патрон сделал, конечно, на него донос, а когда греческий переводчик передал ему разговор, то все сомнения его исчезли. 8. Дарий же, судя по его лицу, совсем не испугавшись, стал спрашивать Патрона о причине такого совета. Тот, считая, что больше нельзя скрывать, сказал ему: «Бесс и Набарзан, пользуясь твоим несчастием, строят козни против твоей жизни. 9. Сегодняшний день будет последним для твоих убийц или для тебя». И Патрон заслужил великую славу за спасение царя. 10. Пусть смеются все, кто убежден, что дела человеческие проходят и сменяются случайно; я склонен верить, что каждый выполняет свой порядок дел по непреложному порядку, на основании связи скрытых причин и согласно предвечно установленному закону. 11. Дарий, конечно, ответил ему, что, хотя [110] преданность греков ему хорошо известна, он никогда не отступится от своих единомышленников. Ему труднее осудить кого-нибудь, чем самому быть обманутым. Что бы ему ни предназначила судьба, он предпочитает испытывать ее среди своих и не станет перебежчиком. Если его воины не хотят сохранить ему жизнь, то он и так умирает слишком поздно. 12. Патрон, отчаявшись в спасении царя, вернулся к тем, которыми командовал,. готовый по своей преданности на все.

Глава 12

1. Со своей стороны, Бесс предполагал тотчас же убить царя; но, опасаясь, что не получит благодарности от Александра, если не представит ему Дария живым, отложил исполнение своего намерения до ближайшей ночи; теперь же стал притворно благодарить богов за то, что царь так мудро и осторожно избежал козней вероломного человека, ожидающего награды от Александра: ведь он хотел принести в дар врагу голову царя. 2. Да и неудивительно: у человека, нанятого за плату, все продажно; не имея нигде ни близких, ни очага, он изгнанник во всем мире, нерешительный чужеземец, жертва чужого своеволия. 3. В ответ на его оправдания и клятвенные обращения к отечественным богам Дарий смотрел с сочувствием на лице, ноне сомневался в том, что сказанное греком правдиво. Однако дело дошло до того, что не доверять своим стало так же опасно, как поддаваться обману. 4. Людей, со стороны которых нужно было бояться готовности к преступлению, было 30 тысяч, у Патрона же всего 4; если бы он доверился им, осудив вероломство соплеменников, он, как ему казалось, этим оправдал бы собственное убийство. 5. Но он предпочитал испытать беззаконное насилие, нежели быть убитым по праву. В ответ же на оправдания Бесса от подозрений в измене он сказал, что знает Александра не только мужественным, но и справедливым. Заблуждаются те, которые ожидают от него награды за предательство. Никто так сурово не обвиняет за нарушение верности,. как он. 6. Уже приближалась ночь, и персы, как обычно, сложив оружие, разошлись, чтобы добыть из ближайших селений все, что им нужно; бактрийцы же, как было приказано Бессом, стояли вооруженные.

7. Тем временем Дарий велит позвать к себе Артабаза; когда он изложил ему сообщенное Патроном, у Артабаза не осталось сомнений, что царю следует перейти в лагерь греков; ведь за ним последуют туда и персы, если им станет известно о заговоре. 8. Но царь, уже обреченный своей судьбой, не слушал разумных советов; он обнял Артабаза, единственную тогда свою опору, чтобы взглянуть на него прощальным взглядом. Они обливали друг друга слезами, когда царь приказал ему оставить его. Покрыв себе голову, чтобы не видеть, как Артабаз уходит со стенанием, словно на похоронах, он сам опустился на землю. [111] 9. Тогда телохранители, обязанные защищать царя даже с опасностью для своей жизни, разбежались, так как ожидали появления вооруженных людей и боялись, что не справятся с ними. Итак, в шатре царя была полная тишина, при царе осталось всего несколько евнухов, которым некуда было уйти. 10. А он, отказавшись от всяких советов, долго обдумывал, какое принять решение. Наконец уединение, которого он перед этим искал как облегчения для себя, стало ему в тягость, и он призывает к себе Бубака. 11. Взглянув на него, он сказал: «Идите и позаботьтесь о себе сами; вы, как и следовало, до конца исполнили свой долг перед вашим царем. Я же буду ждать своей судьбы здесь. Ты, может быть, удивляешься, что я не кончаю сам своей жизни: но лучше я умру от чужой и преступной руки, а не от своей!» 12. После этих слов евнух огласил стонами не только шатер царя, но весь лагерь. Прибежали другие и, раздирая на себе одежды, стали по варварскому обычаю оплакивать царя. 13. Когда эти стоны достигли до слуха персов, они в страхе не решались ни взяться за оружие, чтобы не натолкнуться на бактрийцев, ни оставаться спокойными, чтобы не показалось, что они нечестиво покинули царя. 14. Разноголосые крики наполнили весь лагерь, лишившийся вождя и управления.

Бессу и Набарзану их люди сообщили, что царь покончил с собой: их ввел в заблуждение плач. 15. Итак, они скачут, погоняя коней, за ними следуют избранные ими помощники в их преступлении. Войдя в шатер царя и узнав от евнухов, что царь жив, они его хватают и заковывают. 16. И царь, еще недавно ехавший на колеснице, хранимый благословением богов и святостью своего сана, стал без вмешательства враждебной силы пленником своих рабов, его сажают на грязную повозку, закрытую со всех сторон шкурами. 17. Деньги и имущество царя разграбляются как бы по праву войны, и преступники, отягченные добычей, захваченной по-разбойничьи, бросаются бежать. 18. Артабаз с преданными царю людьми и с греческими воинами направился в Парфию, считая, что везде он будет в безопасности, только не на глазах убийц. 19. Персы под влиянием обещаний Бесса, а главным образом потому, что не за кем им было пойти, присоединились к бактрийцам и на третий день догнали их отряд. 20. А судьба между тем изобрела новую забаву: чтобы не лишить царя должного почета, Дария заковывают в золотые кандалы. А чтобы никто его случайно не признал по этим царским признакам, повозку его покрыли грязными шкурами; вьючных животных вели незнакомые люди, которые ни на какие вопросы в пути ничего не могли ответить. Охрана шла на некотором расстоянии.

Глава 13

1. Александр, услыхав, что Дарий вышел из Экбатан, сойдя с пути, по которому направлялся в Мидию, поспешил вслед за бегущим. 2. Так он достиг крайнего в Паретакене города [112] Табаса; там перебежчики сообщают ему, что Дарий в бегстве устремляется в Бактрию. 3. Более точные сведения он получил от вавилонянина Багистана: царь еще не лишен свободы, но находится под опасностью смерти или оков. 4. Александр, собрав вождей, сказал: «Перед нами великая задача, требующая быстрого выполнения: Дарий, вероятно, покинут своими или в поругании у них. Захватить его живым — вот венец нашей победы, но это требует быстроты действия». 5. Все согласно закричали, что готовы следовать за ним; пусть он не щадит их сил и не боится опасностей. Итак, он сразу же повел свой отряд скорее бегом, чем обычным маршем, не давая и ночью отдохнуть от усталости за день. 6. Так он прошел 500 стадиев и прибыл в селение, в котором Бесс захватил Дария. 7. Тут он застал переводчика Дария Мелона. По слабости своего здоровья он не мог следовать за отрядом; захваченный быстро прибывшим царем, он представился перебежчиком. 8. От него Александр узнал о происшедшем, но уставшим воинам нужен был отдых. К отборным 3 тысячам всадников он присоединил еще 300 так называемых двоеборцев: у них за спиной было более тяжелое оружие; обычно они ехали на конях, в случае же надобности сражались в пешем строю.

9. К Александру, занятому этими делами, подходят Орсил и Митракен; осудив преступление Бесса, они перешли к Александру и сообщили, что персы находятся на расстоянии 500 стадиев, но они покажут кратчайший путь. 10. Приход перебежчиков был приятен царю. Итак, с наступлением вечера под их руководством он вступил с подвижным отрядом на указанный путь, приказав фаланге следовать за собой ускоренным маршем. Сам, идя в квадратном строю, он вел войско так, что последние были недалеко от первых. 11. И они прошли уже 300 стадиев, когда им повстречался сын Мазея Брокубел, бывший претор Сирии. Он, ставший тоже перебежчиком, сообщил, что Бесс находится не более как на расстоянии 200 стадиев: войско его идет беспорядочно, не принимая никаких мер предосторожности, и, по-видимому, направляется в Гирканию. Если. поторопиться, можно его застигнуть врасплох. Дарий еще жив. 12. Перебежчик внушил и ранее торопившемуся царю страстное желание догнать Бесса. Поэтому все пришпоривают коней и мчатся вперед.

Уже настигающие слышали шум движущихся вражеских войск, но те еще были скрыты облаками пыли. Царь несколько задержал свой ход, чтобы осела пыль. 13. Варвары тоже заметили их, но Александр увидал уже удаляющийся от него отряд и определил, что силы их были бы неравны, если бы у Бесса оказалось столько мужества для сражения, сколько было при совершении преступления. В численности и силе варвары имели преимущество, к тому же бодрые сразились бы с утомленными от пути. 14. Но имя Александра и молва о нем — важнейший момент в этой войне — заставили их в страхе предаться бегству. [113] 15. Бесс и другие соучастники его преступления, следовавшие за повозкой Дария, начали убеждать царя сесть на коня и бегством спасаться от врага. 16. Он же, веря, что существуют боги-мстители, и полагаясь на благородство Александра, отказался следовать за своими убийцами. Тогда в ярости они забросали его копьями и, нанеся ему множество ран, бросили его. 17. Изранили они также и вьючных животных, чтобы они не могли идти дальше, и убили двух слуг, сопровождавших царя. 18. Совершив это преступление, чтобы скрыть следы своего бегства, Набарзан устремился в Гирканию, а Бесс с немногими всадниками — в Бактрию. Варвары, лишившись вождей, стали рассеиваться, кого куда влекла надежда или гнал страх. Только 500 всадников объединились, не зная, что лучше: сопротивляться или бежать.

19. Александр, уловив колебание противников, послал вперед Никанора о частью конницы, чтобы помешать их бегству, сам же с остальными последовал за ними. Добрых 3 тысячи оказавших сопротивление было убито; остальной отряд, не причинив вреда, погнали, как скот, так как царь приказал воздерживаться от убийств. 20. Никто из пленных не мог показать повозку Дария. Отдельные воины пытались искать ее по каким-либо заметным признакам, но не осталось никакого следа от бегства царя. 21. За торопившимся Александром следовало едва-едва 3 тысячи всадников. А на медленно двигавшихся натыкались толпы рассеявшихся в бегстве. 22. Трудно-поверить, но пленных было больше, чем тех, кто мог их пленить: страх настолько затмил их рассудок, что они не замечали ни своего многолюдства, ни малочисленности неприятеля. 23. Между тем вьючные животные, которые везли повозку Дария, лишившись управления, сошли с пути остального войска и, продолжая блуждать на протяжении 4 стадиев, остановились в какой-то долине, изнемогая от жары и от ран. 24. Неподалеку был источник, к нему добрался по указанию местных жителей измученный жаждой македонец Полистрат и, когда стал пить, [114] зачерпнув воду шлемом, заметил копья, торчащие из тел издыхающих животных. 25. Убедившись, что они воткнуты, но не вытащены — полуживого… [114]
Дальше