БАЛЬТАЗАР КОЙЭТТ

ИСТОРИЧЕСКИЙ РАССКАЗ

ИЛИ ОПИСАНИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ГОСПОДИНА КУНРААДА ФАН-КЛЕНКА

VOYAGIE VAN DEN HEERE KOENRAAD VAN KLENK, EXTRAORDINARIS AMASSADEUR VAN HAER HO: MO: AEN ZYNE ZAARSCHE MAJESTEYT VAN MOSCOVIEN

Тридцать третья глава.

Власть и авторитет его царского величества среди подданных. — Способ его коронования. — Его судьи, бояре или государственные советники, стольники и разные наименования приказов или канцелярий в Москве. — Монетное дело его царского величества. — Его большие доходы и громадные расходы. — Небольшое жалованье его подданных. — Стол его царского величества.

Так как мы уже рассказали о нашем первом появлении перед его царским величеством в новом его блеске и величии, то нелишнее будет, если мы расскажем кое-что о его могуществе и власти, короновании, боярах, государственных советниках и т.д.

Вся Московия или, вернее, вся Россия находится под управлением одного государя, именуемого его царским [486] величеством, который имеет такую полную власть над всеми высокими и низкими, духовными и мирскими чинами, что может на всех смотреть, как на своих рабов, и что величайшие вельможи государства принуждены придавать себе уменьшительные названия и называть себя его рабами. Обыкновенно зовется он великим князем и царем, /134/ причем последнее имя, как говорят, происходит от слова Caesar. ¹ Гербом его — как и Римского императора — служит, двойной орел, однако с опущенными крыльями; над ним прежде изображались две короны, а теперь — три, в обозначение, кроме Русского государства, еще двух Татарских царств, Астраханского и Казанского. На груди орла висит щит, на котором всадник копьем поражает дракона. Этот герб введен Иваном Васильевичем из честолюбия, так как он хвалился происхождением из рода Римских императоров, Русские открыто заявляют, что их царь ничего не делает иначе, как с Божьего изволения, которого он является исполнителем: и, действительно, когда его просят, например, отпустить какого-либо арестанта, он отвечает, что отпустит его, если Бог ему это укажет. Они с молоду наставляют детей своих в том, чтобы говорить о его царском величестве, как о Боге, и поэтому часто говорят: «про то знает Бог и его царское величество». Сюда относятся и другия их выражения; говоря о представлении царю, они называют это: «видеть очи его царского величества». Они выказывают большую покорность или вернее рабство, говоря, что все, что у них есть, не столько принадлежит им, сколько Богу и его царскому величеству. Никто из них не смеет, под страхом лишиться жизни, выезжать из страны и сообщать им о свободе других стран, либо без позволения царя торговать с чужими странами. Даже те, кто женится на Русских, подчинены этому; о них говорят, что они повенчаны со страною.

Старший сын наследует престол, а, если у него нет детей, то следует ближайший родственник, однако с соизволения царя и при передаче им скипетра тому, кого он желает иметь своим преемником. Если весь род вымрет, знатнейшие вельможи страны избирают того, кого считают [487] способным управлять ими, а, если кто силою достигнет власти и подчинит себе других, то и он коронуется тем же способом, как и законные государи. Это коронование происходит следующим образом.

Все митрополиты или архиепископы, епископы, игумены, князья царства, бояре, государственные советники и чиновники, равно как и знатнейшие купцы из России и из всех царств, покорных царю, приглашаются в Москву. Когда должно произойти венчание, патриарх или праотец с архиепископами и всем прочим духовенством идет в большую церковь в кремле, причем за ним следует новый царь, долженствующий венчаться, с боярами, государственными советниками и другими чиновниками, приглашенными на коронование. В церкви есть помост, покрытый дорогими коврами; на нем стоят три стула, покрытые золотою парчею, один для царя, другой для патриарха, а на третьем кладут шапку, украшенную золотом, жемчугом и дорогими камнями и наверху с кистыо /135/, на которой висит золотая коронка, украшенная алмазами. Рядом с этою шапкою лежит дорогое парчевое платье, вышитое жемчугом и дорогими камнями и подбитое черными собольими шкурками.

Когда царь с боярами и государственными советниками выходит из церкви, священники начинают петь. Затем патриарх или праотец произносит молитву и призывает Бога, св. Николая и других святых явиться к этому венчанию. Знатнейший из государства затем, вместе с избранным царем, выступает вперед, обращается к праотцу, говорит ему, что этот князь, как ближайший наследник венца, избран в их цари, и просит соизволить благословить и короновать его. Затем праотец, дотрогиваясь до государя рукой, садит его на стул, и держа золотой крест, выложенный драгоценными камнями, у лба его, благословляет его и приказывает одному из митрополитов или архиепископов произнести молитву о благоденствии нового царя.

Когда эта молитва закончена, 2 епископа берут со стула платье и шапку, и праотец велит боярину или государственному советнику, ставшему, вместе с царем, на помост, надеть на великого князя платье; затем праотец снова произносит благословение и сам дает шапку с короною [488] боярину и приказывает возложить ее на царя; затем следует опять новое благословение со стороны праотца, который призывает все находящееся в церкви духовенство и приказывает прийти немедленно благословить великого царя. Когда это сделано, великий князь и патриарх садятся на свои стулья, но быстро опять встают. Священники начинают петь литании: «Господи, помилуй нас» и, каждый раз, при третьем слове, произносят имя великого князя. Затем они снова садятся на свои стулья и один из архиепископов, направившись к алтарю, громко говорит следующия слова: «Сохрани, Боже, нашего царя и великого князя, превыше всех других Русских, в здравии и долгоденствии». Другие священники и все вельможи, находящиеся внутри церкви и вне ее, повторяют это пожелание и издают радостные восклицания. Потом все вельможи с покорными лицами идут к его царскому величеству и целуют ему руку. Затем праотец один становится перед великим князем и увещевает его, «что он, Божьим соизволением венчанный государственными, мирскими и духовными чинами в великие князья и цари всея России, получив в свои руки управление землями, должен любить Бога, следовать заповедям Его и, согласно велению их, руководить правосудием, а также защищать и растить истинную Греческую веру». Затем он снова получает благословение и идет в церковь св. Михаила Архангела, в то время как в народ бросают деньги. В церкви снова поются литании, и отсюда царь идет в церковь св. Николая, а потом, сопутствуемый боярами и государственными советниками, в большой зал, где все участники венчания получают роскошное угощение пищею и питьем.

Его царское величество имеет во всех землях и городах своих воевод и наместников, которые при помощи канцлеров, государственных советников, дьяков и писцов /136/ заведывают судопроизводством и постановляют решения безо всякой аппелляции. У него в Москве своя дума, состоящая, по большей части, из князей или герцогов, которые, частью, из рода старых Московских государей, а частью возведены в это достоинство за свои заслуги перед государством. Эти думцы, которых в Москве 12, произносят здесь решения, а наиболее важные дела представляют царю. Они, по желанию царя, сменяются и назначаются. [489]

Тут есть высший канцлер, который, между прочим, распределяет дворян по укрепленным городам. Здесь есть и высший заведывающий денежными средствами. Что касается наместников в землях, городах и крепостях, они знают, к кому из думцев им следует обращаться с извещением о делах своего наместничества и кому передавать письма, идущия к его царскому величеству.

Имена бояр или государственных советников в Московии: ²

Кн. Никита Иванович Одоевский.

Кн. Иван Алексеевич Воротынский.

Кн. Григорий Сенчулеевич Черкасский. ³

Кн. Юрий Алексеевич Долгорукий.

Кн. Григорий Семенович Троекуров.

Кн. Яков Никитич Одоевский.

Кн. Иван Андреевич Хованский.

Кн. Алексей Андреевич Голицын.

Кн. Иван Иванович Ромодановский.

Кн. Василий Григорьевич Ромодановский.

Кн. Григорий Григорьевич Ромодановский, теперь полководец.

Кн. Юрий Иванович Ромодановский.

Кн. Иван Андреевич Хилков.

Кн. Дмитрий Алексеевич Долгорукий.

Кн. Иван Семенович Прозоровский.

Боярин Богдан Матвеевич Хитрово, маршал.

Боярин Артемон Сергеевич Матвеев.

Кн. Иван Борисович Репнин.

Кн. Иван Петрович Пронский.

Боярин Петр Васильевич Шереметев.

Афанасий Лаврентьевич Ордын-Нащокин.

Петр Михайлович Салтыков.

Василий Борисович Шереметев. [490]

Стольники, из которых избираются бояре:

Кн. Борис Иванович Троекуров.

Родион Матвеевич Стрешнев.

Василий Семенович Волынский.

Кн. Данило Степанович Великого-Гагин.

Феодор Васильевич Бутурлин.

Иван Михайлович Милославский.

Кн. Афанасий Козловский.

Иван Федорович Стрешнев.

Семен Артемонович Измайлов.

Кн. Юрий Петрович Барятинский.

Феодор Михайлович Кутузов.

Николай Михайлович Боборыкин.

/137/ Думные дворяне «сыны боярские», т.е. юнкеры, называющиеся сыновьями бояр:

Иван Павлович Матюшкин.

Иван Афанасьевич Прончищев.

Ларион Димитриевич Латухин. ⁴

Семен Иванович Заборовский.

Богдан Иванович Нащокин.

Иван Богданович Хитрово.

Иван Богданович Милославский.

Иван Иванович Чаадаев.

Иван Иванович Баклановский.

Думные дьяки или канцлеры совета:

Дементий ⁵ Башмаков.

Герасим Дохтуров.

Лукиан Голосов. ⁶

Ларион Иванов.

Александр Дуров.

Григорий Караулов. ⁷ [491]

Большая часть этих вельмож — князья или герцоги, которые имеют свои земли, своих людей и доходы, но не могут сами управлять ими, а должны пользоваться услугами других, чтобы держать свой двор в самой Москве и ежедневно являться ко двору; все это делается из опасения, чтобы, живя в своих владениях, они, при помощи своих подвластных, не замыслили чего против его царского величества. Живут они в великолепных домах и дворцах, очень роскошествуют и на улицах являются в очень дорогих одеждах; на ряду с лошадьми и санями у них много служителей и рабов, которые бегают вокруг них. Когда они на лошади едут по городу, то у луки седла у них небольшая литавра, о которую они бьют рукояткою хлыста, чтобы заставить посторониться толпу, находящуюся на улице, на рынке или перед кремлем.

Название канцелярий и приказов, находящихся в городе Москве.

Канцелярия секретных дел находится на верху у его царского величества; в ней всегда председательствует дьяк или вице-канцлер, имеющий почти столько же значения, как канцлер совета.

Посольский приказ, ведающий все иностранные дела; здесь председателем боярин Афанасий Лаврентьевич Ордын-Нащокин, а канцлером совета Дементий Башмаков.

Приказ или канцелярия военных дел государства с председателем канцлером совета Семеном Титовым. ⁸

Канцелярия по делам поместий и вотчин с председателем канцлером совета Герасимом Дохтуровым.

Канцелярия двора его царского величества; председатель — маршал боярин Богдан Матвеевич Хитрово.

/138/ Канцелярия по аммуниции; председатель тот же.

Канцелярия всякого рода золотых и серебряных дел.

Канцелярия великой казны; председатель — боярин Петр Михайлович Салтыков.

Канцелярия по судебным делам подданных двора его царского величества; председатель названный уже Хитрово.

Аптекарская канцелярия; при ней канцлер совета Лукиан Голосов. [492]

Казначейство его царского величества; председатель — Афанасий Самойлович Нарбеков.

Канцелярия Московских судебных дел; председатель — стольник Никита Иванович Шереметев.

Канцелярия судебных дел Владимира и других городов.

Канцелярия стрелецкая; председатель — канцлер совета Ларион Иванович.

Казанская канцелярия; председатель — боярин князь Яков Никитич Одоевский.

Сибирская канцелярия; председатель — окольничий Родион Матвеевич Хитрово.

Канцелярия Малорусская; председатель — стольник Артемон Сергеевич Матвеев.

Канцелярия по делам всех иноземных офицеров; председатель — стольник и камергер его царского величества князь Иван Борисович Троекуров.

Канцелярия земской конницы; под тем же.

Канцелярия больших доходов или «Большой Приход»; председатель — Никита Михайлович Боборыкин.

Общая канцелярия под думным дворянином Прокофием Кузьмичем Елизаровым.

Новгородская канцелярия под председательством стольника Ивана Севастьяновича Хитрово.

Канцелярия по разбоям и кражам; под председательством окольничего Василия Семеновича Волынского.

Канцелярия по таможенным делам; под председательством канцлера совета Герасима Дохтурова.

Земский приказ или канцелярия подвод; председатель ее — канцлер совета Григорий Караулов.

Канцелярия города Устюга и других соседних мест; председатель — канцлер совета Александр Дуров.

Канцелярия государственной артиллерии; председатель — боярин князь Юрий Иванович Ромодановский.

Канцелярия челобитных; председатель думный дворянин Иван Богданович Милославский.

Канцелярия по делам рабов; под председательством стольника Стрешнева.

/139/ Канцелярия по делам монастырей; под председательством думного дворянина Семена Ивановича Заборовского. [493]

Имеется еще много других приказов или канцелярий, которых мы не упоминаем.

У патриарха или праотца также три особых приказа или канцелярии, а именно:

Разрядный приказ или канцелярия, где записывались в книгу духовные имущества и где хранятся документы.

Судный приказ или канцелярия, где патриарх держит духовный суд.

Казенный приказ, куда вносится и где сохраняется казна и ежегодные доходы патриарха. ⁹

Хотя принятие всяких подарков и приношений, под угрозою наказания кнутом, воспрещено, тем не менее оно повсеместно распространено, особенно у писцов, которые часто, за подарки, выдают тайны, находящияся у них под руками. Да, они даже иногда идут к тем, кому это важно, чтобы за известное вознаграждение открыть им все. При этом часто происходят обманы. Боясь наказания, писцы часто пишут совсем не то, что находят в канцелярии. Записываются ими приговоры и другия вещи, относящиеся до канцелярии, не в книги, но на длинных полосах бумаги, которые порою 20, 30, даже 60 локтей в длину и которые скатываются ими в свитки.

Его царское величество имеет свой собственный монетный двор в стране и чеканит в 4-х особых городах своего государства, в Москве, Новгороде, Твери и Пскове, серебряную, а подчас и золотую монету, при чем некоторые сорта ее круглы, другие продолговаты. С одной стороны изображен всадник на лошади с копьем, которым он поражает дракона, лежащего под ним, с другой Русскими буквами написаны имя великого князя и место, где монета отчеканена. У них есть разные сорта монет. Две полушки составляют 1 московку, 2 московки — 1 копейку или деньгу, 3 копейки равны 1 алтыну, 10 копеек — гривне, 50 — имперскому талеру, сто — рублю и, хотя у них нет таких тяжелых монет, они, тем не менее, считают по рублям.

Доходы его царского величества очень велики и составляют, как говорят, более 200-т тонн золота, получающихся с податей, таможенных налогов, шинков или [494] кабаков, товаров и недвижимого имущества. В мирное время в Московии платится мало, в военное время подданные должны платить большие деньги. Бояре и государственные советники должны, смотря по имеющимся у них средствам, выставлять на войну известное число солдат. Дворяне обыкновенно сами со своими слугами должны выступать в поход. Монастыри и духовенство также должны, смотря по тому, много ли во власти их деревень и крестьян, выставлять и содержать известное число солдат. Пошлины, взимаемые на границах и в главнейших торговых городах, доставляют большую сумму. Говорят, что город Архангельск в год дает /140/ 300,000 рублей, т.е. 1,500,000 гульденов. ¹⁰ Кабаки, шинки и гостиницы, принадлежащия лишь великому царю, дают неимоверную сумму денег, так как Русские в высшей степени падки на крепкие напитки, особенно на водку. У бояр прежде также были свои кабаки, но они упразднены из-за беспорядков, происходивших в них. В одном Новгороде 3 кабака, из которых каждый дает в год более 2000-ч рублей, т.е. вместе следовательно более 30,000 гульденов. ¹¹

Его царское величество получает также большой доход от соболей и других звериных шкур, которые доставляются из северных стран. Ими и другими товарами производит он большую торговлю вне государства и в пределах его, для чего пользуется услугами известных лиц, которым доверяет как эти товары, так и большие суммы денег и которых посылает в соседния страны, особенно в Персию и Турцию, чтобы там вести для него прибыльную торговлю. У него есть и земли, которые он отдает в аренду, получая с них, таким образом, большие деньги.

Доходы великого князя, как они ни велики, всетаки сильно расходуются. У него на службе ведь далеко за 100,000 солдат, как из собственных подданных, так и из иностранцев, которые должны охранять его земли от нападений неприятелей; их он должен содержать постоянно. Дальние [495] Татары ежегодно посылают к нему посольства и берут деньги, чтобы не делать набегов на его земли; таким образом, ему приходится покупать у них мир. Войны, которые он ведет, стоят ему очень много денег, так как он выступает с большим войском и имеет, большей частью, Немецких полководцев, которых большим жалованьем привлекает на свою службу; он дает им хорошую плату и часто выдает ее на руки еще за несколько месяцев, чем вызывает большое стечение к себе народа. Своим, однако, подданным, служащим у него, он платит мало жалованья, как видно из следующей росписи, к которой нужно заметить, что каждый рубль равняется 1-му дукату или 5-ти нашим гульденам.

Спецификация ежегодного жалованья военным офицерам на службе его царского величества.

/141/ Послов, приходящих из-за границы и из других стран к нему, он держит на полном своем иждивении, лишь только они вступили в его землю; все это, конечно, требует больших расходов. Он держит также большой и просторный двор и дорогой и широкий стол и, внутри и вне кремля, принужден кормить до 80,000 народу.

Столованье у него происходит следующим образом. Когда время обедать, кто нибудь бежит в кухню и погреб и кричит тромко: «Великий царь будет есть!», после [496] чего тотчас все должно быть готово. Его царское величество садится один у конца стола и, если он пригласил патриарха или праотца, либо несколько великих вельмож к обеду, то они садятся по сторонам стола. Все блюда, числом до 50-ти, не ставятся на стол великого князя, но прислужники показывают их, а заведывающий столом выбирает, из каких его царскому величеству угодно поесть; тогда эти блюда ставятся на стол. Другия кушанья, в знак милости, раздаются некоторым господам и чиновникам, как Немцам, так и Русским.

Тридцать четвертая глава.

Суд у Русских. — Их свод законов, присяга и жалобы. — Разные наказания.

Что касается судебных дел, то они решаются в названных выше канцеляриях. Каждый боярин или судья имеет там при себе дьяка или писца с несколькими заседателями, перед которыми являются партии для допроса и постановления приговора. Раньше у них было лишь немного записанных прав и обычаев; записаны были лишь установления некоторых великих князей по отношению к изменникам перед отечеством, оскорбителям его величества, ворам, убийцам и должникам. В остальных делах они произносили свое решение согласно своему взгляду, а часто в угоду тому или другому. Однако, в 1647 году, по повелению его царского величества, устроено было собрание мудрейших людей из всех Московских городов, и в этом собрании сочинили много законов, которые потом его царское величество и его бояре утвердили, после чего они были напечатаны и изданы на Русском языке; по ним теперь они постановляют свои решения или, скорее, должны их постановлять. Раньше здесь было обыкновение, что если кто обвинял другого и не мог ничего доказать, то между ними должна была решать присяга. Тогда истец спрашивал ответчика, которому предоставлялся выбор, желает ли он брать клятву на свою душу или дать ее обвинителю на душу. Тот, кто должен был клясться, каждую неделю, раз или трижды, выводился для увещеваний и слушал разъяснения, что [497] за опасная вещь клятва. Когда /142/ и это его не отпугивало и он настаивал на клятве, ему плевали в лицо, его выгоняли из церкви, в которой он приносил присягу, и с тех пор он подвергался всеобщему презрению и на него показывали пальцами: он даже не мог, после этого, ходить в церковь, еще того менее, причащаться, разве только при смертельной болезни, когда нет надежды поправиться. С некоторого времени, однако, изменился способ приведения к клятве. Тот, кто должен присягать, приводится к изображениям святых, при чем его спрашивают: желает ли он взять клятву на свою душу и свое спасение; если он скажет: да! то пред ним держат крест, приблизительно в пядень длиною, и он сначала крестится перед ним, а потом целует его. Затем снимают иконы со стены и предлагают ему приложиться к ним. После того, как он даст присягу, его не раньше, чем через 3 года, допускают к причастию и держат вообще в малом почете. Если же окажется, что он дал ложную клятву, его раздевают до нага, бьют кнутом и посылают в ссылку в Сибирь, при чем причастия ему не дают, разве перед самой смертью.

Они очень ревностно прибегают к суду против тех, кто должны. Тот, кто не хочет или не может заплатить, подвергается аресту, т.е. он должен сидеть в доме прислужника судьи, что то же самое, что арест у нас. Если уплата не последует во время, должник, без различия, кто бы он ни был, сажается в долговую башню и ежедневно выводится на площадь перед канцеляриею, где его, в течение часа, бьют по ногам упругою палкою с палец толщиною; это так больно, что лица, получающия удары, часто громко кричат. Бьющий часто получает подарки, сообразно чему он бьет слабее или сильнее; а наказуемые часто носят под чулками железные поножи, благодаря чему они лучше выносят удары. Должника, после этой пытки, снова уводят в долговую башню, или же он должен представить поручителей, что на следующий день опять явится и даст себя бить. Такое наказание называется «поставить на правеж». Если у должника совершенно нет средств для расплаты, он делается рабом того, кому он должен, и обязан служить ему. Ни один отец, однако, не смеет продавать своих детей. Если он войдет в неоплатные долги, [498] он может их, впрочем, заложить или же передать кредитору в услужение, при чем год службы сына засчитывается за 10, а дочери за 8 имперских талеров, ¹² пока долг не будет покрыт; тогда кредитор обязан их выпустить.

Есть еще много других наказаний для преступников и злодеев, например, вырывание ноздрей, батоги и кнут. Тем, кто употребляют нюхательный табак, вырывают ноздри, и таких в Московии можно встретить много. Каждый господин может /143/ своему слуге или тем, над которыми у него есть власть, дать батогов. Наказуемый в этом случае должен снять свои одежды вплоть до рубашки и лечь животом на землю. Двое садятся на него, один на голову, другой на ноги и бьют его толстыми прутьями по спине — почти как меховщики у нас по шкурам; это случается часто. Наказание кнутом производит страшное впечатление. Наказываются этим способом те, кто, вопреки запрету его царского величества, продают табак и водку и были застигнуты на месте преступления. Подвергаемый этому наказанию должен обнажить свою спину до бедер и дать себе связать ноги. Затем его хватает слуга палача, кладет руки наказуемого себе через плечи и держит его так у себя на спине, в то время как другой слуга по письму читает, сколько ударов наказуемый должен получить. У палача в руках кнутовище, к которому прикреплены 3 ремня из жесткой необработанной лосиной кожи; ими он бьет так сильно, что каждый раз выступает кровь и спина становится до того кровава, точно с нее содрана кожа. Обыкновенно, наказуемым приходится выдержать таких ударов 20, иногда и 30, после чего они всегда падают в обморок, а иногда и умирают на месте.

Тридцать пятая глава.

Странный обычай при приеме лекарств. — Страшный пожар в Москве. — Несколько человек схвачены, как поджигатели. — Увеселения его превосх-а за Москвою. — Последняя конференция его превосх-а.

В субботу, 25-го апреля, у нас обедали Бранденбургский агент и доктор Розенбург, который, между прочими [499] странными вещами, рассказал, что все микстуры, которые приходится принимать его царскому величеству и его супруге, должны сначала быть испробованы князьями и княгинями, хотя и совершенно здоровыми. Случается, прибавил он, что 30 или 40, а то и более господ, должны пить микстуру, приготовленную для его величества, раньше чем царь ее попробует. Он рассказал тут памятный случай, бывший с ним самим. Он как-то прописал первой супруге покойного царя, заболевшей, и к тому же, беременной, лекарство, для приема внутрь. Аптекарь, который должен был его приготовить, достал из ящика, на котором стояло название корня, необходимого здесь, не тот корень, а другой, похожий на него цветом, но не вкусом. Настоящий корень был горек, а этот, называвшийся беленою, сладок. Питье, приготовленное из неверного корня, было принесено царице, которая дала его сначала выпить княгине; последняя сейчас после этого сильно заболела. Хозяин аптеки — таковым, обыкновенно, бывает боярин, которому поручен надзор над нею — тотчас явился к /144/ доктору Розенбургу и спросил его, что он такое прописал. «Вот здесь, отвечал доктор Розенбург, мой рецепт, а тут моя голова. Если я поступил неправильно, я отвечаю». Хозяин аптеки велел аптекарю приготовить микстуру снова; так как аптекарь теперь взял настоящий корень, то лекарство оказалось доброкачественным; его дали пить другим докторам, чтобы испробовать его. Доктору же Розенбургу пришлось выпить другое лекарство, от которого осталось еще с 1/8 меры, — что он и сделал за здоровье ее величества. Выпив это, он пошел домой и два аптекаря с ним, как бы, чтобы зайти к нему в гости, на самом же деле, чтобы посмотреть, что с ним будет; один из них был тот, что приготовил неправильное лекарство. Прежде еще чем поспело кушанье, доктор стал жаловаться на сонливость и нездоровье и просил, тем временем, гостей веселиться, пока он немного отдохнет. Перенесенный в кровать, он стал страшно потеть и во всех членах его начались судороги. Оба гостя в большом беспокойстве пошли домой, особенно тот, который приготовил напиток, так как он знал, что угрожало его голове, если бы плохо кончилось с доктором Розенбургом. На следующее утро они рано опять зашли к доктору, [500] сказавшему им, что он нездоров и должен оставаться в постели. Они, однако, упросили его прийти в аптеку, так как иначе им угрожало тяжелое наказание. Поэтому он, хотя и очень слабый, исполнил их просьбу и принял веселый вид. Хозяин аптеки, видя это, решил, что княгиня заболела от чего-нибудь другого, и так ошибка осталась скрытою. Это и многое другое рассказал нам доктор Розенбург, ушедший, вместе с Бранденбургским агентом, лишь совсем поздно вечером.

В воскресенье, 26-го апреля, возник сильный пожар как раз за Мясницкими воротами, а, после обеда, другой в 3-х или 4-х верстах от города. Думали, что сгорела целая деревня. Это не удивительно, так как дома здесь, большею частью, из дерева, а крыши одеты древесным лыком, покрытым тонкими дощечками: ¹³ все это при засухе и на солнце, если не было ни дождя, ни снега, так сухо, точно серное дерево, и легко принимает огонь.

В понедельник, 27-го, утром, снова возник сильный пожар на том же месте, где был пожар в предыдущий день. Сгорело около 30-ти дворов и одна церковь. В этот день горело и в двух других местах; это случается часто и одновременно в разных местах. ¹⁴

Во вторник, 28-го, его превосх. обедал у Датского резидента. После обеда мы все поспешно должны были вернуться домой, так как около Покровских ворот возник сильный пожар, перекидывавшийся все дальше значительным ветром; он уничтожил более тысячи дворов и еще много каменных и деревянных церквей. Этот пожар представлял страшное зрелище.

/145/ В среду, 29-го апреля, ¹⁵ когда мы за обедом говорили о пожаре, снова раздался крик о пожаре, что по [501] временам бывает здесь 4 либо 5 раз в одне сутки. Нас 2-3 поехали на место пожара, а оттуда во все места, где горело в предыдущую ночь, и везде видели печальное зрелище сгоревших и сломанных строений. В следующую ночь, когда мы только что легли спать и не успели еще заснуть, начался сильный пожар близ нашего двора, с надветренной стороны. Встав, мы тотчас запаковали наши вещи и убрали их в погреба. Пожар, тем временем, подвигался все вперед. Артемон Сергеевич пришел к нам во двор, чтобы сказать его превосх-у, что нужно запаковывать вещи. За ним шло много народу, на вид, точно в помощь нам; они, однако, ничего не делали, а лиш глазели, как мы укладывались. Можно было бы прекрасно защитить наш двор от пожара, но они не хотели делать того, что им приказывалось. Его превосх. приказывал им снести сверху кухню, но они, в надежде украсть что-нибудь, не хотели этого делать, прежде чем огонь проник туда. Украсть им отчасти и удалось, так как они взломали ящик нашего цирюльника и взяли все, что там было; цирюльник не только не мог помешать им, но еще получил побои. Его превосх. не выезжал со двора, пока яркое пламя не показалось наверху; тогда он двинулся в путь в запряженной карете; мы последовали за его вельможностью, верхами, к большому посольскому двору, ¹⁶ находящемуся внутри красной стены Китай-города или среднего города, где мы пробыли час или полтора. Русские, из лени-ли или из глупости, а то и надеясь заняться кражей, дали огню итти своим путем и он вскоре проник за красную стену. Искра, которую вполне можно было бы потушить даже рукою, упала на крышу монастыря и зажгла все, пока на это глядели; так сгорело это здание, а с ним и дом некоего князя, стоявший тут же рядом. Так как ветер был очень силен, нам пришлось удалиться и с того места, где мы теперь находились. Мы выехали поэтому за Неглинные ворота к господину Келлерману, ¹⁷ где и пробыли до следующего утра. Огонь, тем временем, шел все дальше и дошел до замка его царского величества, где его, однако, быстро потушили. [502]

В четверг, 30-го апреля, утром, мы простились с господином Келлерманом, где пробыли предыдущую ночь, и прибыли ко двору Артемона Сергеевича, который еще отстаивали с большим трудом. Здесь мы должны были оставить карету и лошадей и пешком перебираться через горелые груды мусора, пока мы пришли сзади к нашему двору: со стороны улицы все до тла сгорело и осталось так немного места, что мы еле устроились. Пожар продолжался еще поздно за полдень и уничтожил пять или шесть тысяч ¹⁸ домов и дворов, почти все даже, что стояло внутри красной стены. ¹⁹

В пятницу, 1-го мая, горело в разных частях города, однако везде, во время, успели потушить. /146/ Пристав и господин Виниус, бывшие у нас, сказали, что в это время часто возникают пожары.

В субботу, 2-го мая, его царское величество приказал, чтобы в городе ни Русские, ни Немцы не зажигали огня в черных избах.

В понедельник, 4-го, снова горело за кремлем, равно как и в кремле в Девичьем монастыре, где пламя уже вырывалось из крыши. Два человека, сочтенные поджигателями, были отведены на пытку. [503]

Во вторник, 5-го, еще 12-13 человек были пойманы, как поджигатели. Одного из них привязали к бревну и развели под ним медленный огонь, на котором он сгорел, ни в чем не сознавшись, вероятно, потому, что был невиновен. Здесь, вообще, хватают тех, кого находят близ пожарища, и это, большею частью, люди случайно шедшие этим местом или пьяные, которые, на подобие животных, лежат на улице; настоящие поджигатели, тем временем, могут находиться уже далеко. ²⁰

В среду, 6-го мая, ²¹ утром, в другом конце города снова вспыхнул сильный пожар, продолжавшийся до полудня и превративший в пепел более 200-т домов и дворов, в том числе и много церквей. После обеда его превосх., со всеми своими домочадцами, направился в Марьину рощу, чтобы здесь позабавиться верховою ездою и скачкою взапуски. Когда мы вечером вернулись домой, великий боярин, князь Юрий Алексеевич Долгорукий, послал господина Виниуса пригласить его превосх. к себе; сам он находился в это время во дворе Лариона Ивановича, ²² думного дьяка, полковника и начальника всех Московских стрельцов или солдат, коего дом один лишь уцелел среди пожара, так как он воспользовался тысячами тремя стрельцов, чтобы оградить его от пожара, при чем некоторые из них погибли. Мы тогда вышли из кареты и пешком направились туда, [504] вместе с Датским резидентом, который в это время случайно находился среди лиц, сопровождавших господина посла. Его превосх., по приходе, был принят с большим почетом. ²³ Боярин князь Юрий Алексеевич Долгорукий сел тогда за стол и посадил рядом с собою его превосх., а с правой стороны Артемона Сергеевича. Датский резидент сидел напротив него, а мы все стояли. Боярин наконец взял ковш меду и выпил его за согласие между их высокомощностью и его высочеством с их союзниками и друзьями. После этого все встали и князя Юрия Алексеевича Долгорукого подхватил под руки собственник дома; сойдя вниз, мы отправились домой.

В четверг, 7-го мая, в обед пришел Тарас Степанович, шталмейстер его царского величества, и принес его превосх-у очень красивого сокола от имени боярина Богдана Матвеевича Хитрово. ²⁴

/147/ В субботу, 9-го, пришел пристав с каретою и лошадьми от его царского величества, чтобы отвезти его превосх. на конференцию и беседу. Он пришел так рано, что свита едва могла собраться и издали последовала за послом, но, тем не менее, одновременно прибыла в кремль. ²⁵ [505]

Его превосх. в этот обед угощал у себя господ Виниуса, Владимира Васильевича Воронина ²⁶ и Адольфа Гоутмана; все они вместе получили хорошее угощение.

В воскресенье, 10-го, утром, был снова пожар, уничтоживший несколько домов. ²⁷ [506]

Тридцать шестая глава.

Его превосх. в последний раз является перед его царским величеством и прощается с ним. — Его царское величество дарит ему кушанья со своего стола, а он одаряет носителей. — Страшный вид пытки. — Строгия наказания женщин и большая власть Русских над ними. — Жалобы, обыкновенные среди Русских. — Его превосх. осматривает конюшню его царского величества.

В понедельник, 11-го мая, — день, когда его превосх. должен был проститься с его царским величеством, утром, около 10-ти часов, прибыли приставы и господин Виниус, с каретою и лошадьми от его величества, за его вельможностью. Его превосх. и приставы, как и господин Виниус, сейчас же сели в карету, мы — на лошадей и, в обычном порядке, направились ко двору. Мы поднялись по лестнице в переднюю его царского величества и здесь остановились, пока его превосх. прошел вплоть до порога залы, где находился его величество. Здесь два господина ²⁸ направились на встречу его превосх-у и прочитали ему что-то с писанного. Когда мы вошли в зал, то расстановились опять в прежнем порядке. Канцлер Григорий Карпович ²⁹ сказал тогда, что его царское величество дарует его превосх-у аудиенцию и прощальное свидание. Затем его вельможность, дав Виниусу перевести это, произнес прекрасную речь, в которой благодарил его царское величество за всю честь и милость, оказанные ему и его свите, а также и за успех, какой до сих пор имели его переговоры; он высказал надежду, что и впредь они будут итти так же. От своего имени он еще благодарил его величество за хороший прием, который он встречал, пока находился при дворе его царского величества, и пожелал царю всякого счастья и благополучия в правлении. ³⁰ Затем государственный канцлер и боярин Артемон Сергеевич Матвеев подал его величеству рекреденциалы в черном армозиновом куске материи; ³¹ царь коснулся до них и передал их его превосх-у, который в свою очередь [507] вручил их /148/ секретарю; его превосх-у снова предложили скамью, чтобы он мог сесть. Его величество спросил о здоровье его превосх-а, а также и нашем; на это последовали обычные ответы. Пока мы, в виду милости к нам его царского величества, ходили целовать его руку, его превосх. сидел на черной скамеечке, которую ему подали. Затем его величество приподнял шапку и велел Артемону Сергеевичу — однако так негромко, что мы едва расслышали его голос, сказать его вольможности, чтобы он устно передал приветствие высокомощным господам Штатам и его высочеству. ³² Мы поклонились ³³ и ушли, при чем на крыльце встретили несколько горских Черкесских Татарских послов, которые также шли на аудиенцию. Они шли другим путем наверх, так как это были язычники, а мы прошли через паперть церкви и монастыря, где похоронено тело покойного его величества. Еще один господин, именем Троекуров, которого его величество посылал к войску, также удостоился аудиенции.

Против нашего ожидания, мы получили стол его величества, каковой, вместе с напитками, несли 150 человек. Все это, как нам сказали, было бы еще великолепнее, не будь при дворе траура. Заведывающий столом, княз Петр Семенович Прозоровский, хотел, по доставлении стола и прочтении поручения, уйти, ³⁴ но его превосх. удержал его и подарил ему большую серебряную, чеканной работы, чашу, а шталмейстеру, бывшему тут же, серебряную, такой же работы, фруктовую чашку, с коими они и вернулись обратно. Его превосх. проводил князя до крыльца, а мы до лестницы, приставы же внизу до лошади. Затем пришли еще три лица: один сказать, что он готовил жареное, другой — печенье, третий — вареное. Каждый из них получил по серебряному чеканному ковшу. Затем пришли еще многие иные, которые [508] выдавали себя то за тех, то за других; они получили немного денег. ³⁵

Приставы, господа Виниус и Келлерман, и еще Русский «гость» Кондратий Иванович Лунин обедали у его превосх-а и получили княжеское угощение; после ряда здравиц, ³⁶ все разошлись по домам.

Во вторник, 12-го мая, ³⁷ снова возник сильный пожар, унесший до 300-т домов, в том числе двор нашего пристава Юрия Петровича Лутохина, который раньше хвастался, что дом его не может сгореть, так как у него достаточно стрельцов или солдат, чтобы защитить его.

В среду, 13-го, ³⁸ утром, мы направились к земскому двору, где видели, как мучили разных лиц, в том числе и одного, которого обвиняли в краже у его царского величества 100-а рублей (каждый ценою в один дукат); так как он не сознавался, то его мучили следующим образом. Обвиняемого раздевают, а на месте, где должна происходить пытка, стоит /149/ виселица, через которую перекинут двойной канат с петлею, в которую наказуемый должен продеть свои руки, заложенные за спину, почти так же, как у нас делают с теми, кого собираются окунать. К ногам его привязывается кожаный ремень, который [509] притягивают; таким образом, подымают обвиняемого на фут или на два от почвы. Затем, пытающий одной ногою становится на ремень, другою на ногу пытаемого, чтобы придавить его вниз, между тем как руками он давит вниз голову этого несчастного, как у нас делают палачи с ворами, которых собираются вешать. Иногда его подтягивают выше и потом быстро дают упасть, не допуская, однако, до земли; от этого руки страшно страдают. Этот человек, которого так страшно мучили, не сознался, однако, ни в чем, прежде чем его стали бить кнутом, т.е. твердым кожаным ремнем, прикрепленным к палке, почти на подобие кучерского кнута. Им бьют с такою силою по голой спине, что каждый удар проникает сквозь кожу и оставляех глубокий рубец в мясе, из которого вытекает кровь. Палач так опытен в этих ударах, что каждый раз бьет по свежей части тела, не трогая два раза того же места. Этого мучения обвиняемый не мог вынести и сознался, что украл 50 рублей.

В субботу, 16-го мая, ³⁹ я видел, как странным образом пытали одного Немца. Ему сначала обрили волосы на голове и затем через воронку лили ему ледяную воду на маковку; это составляет страшное мучение. После этого он получил еще ударов сорок кнутом и, так как не хотел ни в чем сознаться, то ему еще погрозили, что станут щипать его спину раскаленными щипцами. Последнее делали с другим лицом, которого так жгли кругом раскаленными инструментами, что кожа и мясо издавали ужасающий запах. Мы видели здесь еще священника и нескольких грабителей с большой дороги и нескольких женщин, которых пытали; равно как и мальчика, которого обвиняли в том, что он подделал руку или почерк государственного канцлера Артемона Сергеевича.

Несомненно, что Русские очень жестоки в наказании преступлений, даже по отношению к женщинам. Если жена убьет мужа или даже если есть свидетели, что она хотела это сделать, то она судом приговаривается быть закопанной на месте преступления по груди в землю, при чем никто не смеет давать ей пищи или питья; таким образом эта женщина должна умереть медленно и в страшных муках. Такой случай был в Москве, когда мы были там. [510]

Напротив, у мужчин там столько преимуществ перед женами, что в случае умерщвления ими жен, они за это не подвергаются наказанию, лишь бы они доказали, что убитые нарушили верность или злоумышляли против них.

В среду, 20-го мая, ⁴⁰ утром, пришел к его превосх-у пристав Юрий Петрович и плакался на то, что дом его сгорел и что у него нет денег в запасе, чтобы выстроить /150/ его вновь. Его вельможность тотчас подарил ему кошелек, в котором было 100 рублей. Надо сказать, что у Русских обыкновенная привычка жаловаться, хотя бы у них и не было никакой нужды. Некий недалеко от нашего двора живущий господин, дом которого немного пострадал от пожара, обратился с жалобами к его царскому величеству, щедро его одарившему; так же сделал и наш пристав, несмотря на то, что стрельцы должны были снова построить его дом.

После обеда его превосх., со многими из нашего двора, направился к конюшням его царского величества, лежащим в 1 1/2 часах расстояния от нашего двора. Шталмейстер Тарас Степанович проводил его превосх. в конюшню, где его вельможность должен был выбрать, из 5-ти Персидских лошадей, двух, в замену тех 2-х лошадей, которых его превосх. раньше подарил его царскому величеству. Когда эти 5 были показаны, его вельможность избрал из них одну карюю и одну великолепную серую. Затем подошла белая лошадь, показавшая много фокусов; потом следовали еще 4 лошади, которые красиво плясали, затем 6 белых каретных лошадей, которые по одному слову преклонили свои колени перед его превосх-ом, наконец 2 иноходца, и между ними, Шведская каряя лошадь, бежавшая такою быстрою рысью, что никакая лошадь не могла ее догнать галопом. Шталмейстер пригласил его превосх. в свою небольшую комнату, где его вельможность угостили Русскими сластями и рюмочкою. Затем его превосх-у были показаны 8 небольших каретных лошадей, все жеребцы, немногим больше Английских догов, с красивою упряжю. Четыре из них были запряжены в карету, карлик сел кучером на козлы, шесть человек сели внутри и, таким образом, несколько раз [511] объехали вокруг двора, при чем карлики, в роде парадных лакеев, бежали кругом. Выйдя отсюда, его превосх. посмотрел, как объезжали большого жеребца, подаренного его вельможностью его царскому величеству, и, попрощавшись, дал старшему конюху немного денег. Сев в свою карету, он снова, вместе со свитою, вернулся в свой двор.

В четвергь, 21-го мая, шталмейстер его царского величества привел тех двух лошадей, которые его превосх. выбрал. Он получил хороший подарок от его превосх-а, равно как и сопровождавшие его 4 конюха, получившие каждый по дукату. Его угостили рюмкою секта, после чего он попрощался и ушел с нашим шталмейстером, чтобы поговорить с ним кое о чем, касающемся здоровья лошадей и получить для них от него несколько горшков мази.

/151/ Тридцать седьмая глава.

Русские военные силы, посланные к Шведским границам. — Птичья охота его превосх-а. — Обезглавление брата Стеньки Разина. — Подарок царя его вельможности и его свите. — Описание великолепного дворца Коломенского. — Усыпальница великих князей. — Его превосх. прощается с разными вельможами. — Пожар в Москве. — Отъезд шталмейстера его превосх-а. — Сильный пожар.

В пятницу, 22-го, ⁴¹ пристав принес его превосх-у ведомость ⁴² о военных силах, которые его царское величество будет держать на границе Швеции. Одновременно спросил он о числе нужных для его превосх-а подвод. Его превосх. дал список в 200.

Ведомость о Русских войсках, которые 30-го мая 1676 г. должны быть на Шведской границе под начальством генералов и князей Ивана Борисовича Троекурова и Феодора Ивановича Шаховского.

Пехоты:

4 полка солдат, каждый полк в 1200 чел.; итого. ................................. 4800 [512]

8 полков стрельцов, каждый полк в 500 чел.; итого. ........................... 4000

___________________

Пехоты всего. . 8800

Кавалерии:

10 полков ученой ⁴³ каваллерии, каждый в 400 чел. ............................. 4000

5 полков гусар или копейщиков, ⁴⁴ каждый в 500 чел. ......................... 2500

5 полков вооруженных луками и стрелами, а также полупиками. ..... 2500

Дворяне Новгородской провинции, поделенные в роты. ...................30000

___________________

39000

8800

Итого . . 47800

Здесь нужно заметить, что самый маловажный дворянин имеет при себе служителя, а иные двух или трех, а то и более, так что число служителей ⁴⁵ превышает численностью все вышеозначенное войско. Притом служители снабжены всем необходимым.

/152/ В субботу, 23-го, некоторые из нас, в том числе и я, поехали к теплицам его царского величества, где мы заодно видели сад и виноградный питомник его величества. Один сад, который был заперт, был величиною моргенов в 20 земли.

К вечеру его превосх. послал кое-кого из своих и еще других людей к государственному канцлеру с письмом. ⁴⁶ [513]

В понедельник, 25-го мая, ночью, был опять большой пожар за Москвою рекою, где в наше время еще ни разу не горело. После обеда мы поехали на охоту, его превосх. в карете, а мы на лошадях, в числе человек 40-ка. Позабавившись у Марьиной рощи с соколом и кроликом, мы поехали через рощу и пришли к пруду, где находилось много диких уток. Здесь мы застали князя Михаила Яковлевича Черкасского с 18-20 чел. верховых, между которыми были 8-10 сокольничих с соколами и маленькими барабанами. Они в это время были заняты уткою, которая каждый раз, как сокол устремлялся на нее, ныряла под воду и, таким образом, доставляла много хлопот. Пустили тогда и голубятника и начали сильно шуметь, крича и барабаня, но утки не выходили наружу, пока оне видели сокола, хотя некоторые и входили в воду, чтобы спугнуть птиц. Тогда мы стали на своих лошадях забавляться другими птицами, которых подбрасывали в воздух, а князь, простившись с его превосх-ом, вместе со своими, поехал в город. Его превосх. же встретил Датского резидента с его свитою, побеседовал с ним и затем поехал домой.

В четверг, 28-го мая, утром некоторые из свиты его превосх-а, в том числе и я, поехали через Москву реку [514] на боллетту (?), где я видел, как вели на смерть брата великого мятежника Стеньки Разина. Он уже 6 лет пробыл в заточении, где его всячески пытали, надеясь, что он еще что-нибудь выскажет. Его повезли через Покровские ворота на земский двор, а отсюда, в сопровождении судей и сотни пеших стрельцов к месту казни, где казнили и брата его. Здесь прочитали приговор, назначавший ему обезглавление и постановлявший, что голова его будет посажена на шест. Когда голову его отрубили топором, как здесь принято, и посадили на кол, все разошлись по домам.

Во вторник, 2-го июня, его превосх-у, который несколько дней чувствовал себя нехорошо, открыли жилу. Из канцелярии пришел подьячий или писец, заявивший нам, что подарки от его царского величества будут вскоре присланы, что, действительно, и случилось после обеда. Они присланы были в повозке, в которой лежало несколько мешков с соболями, покрытых черным сукном. Эти мешки внесли наверх в сени, которые они заперли, в то время, как /153/ сортировали собольи меха. Главный писец Борис Михайлович ⁴⁷ подошедший тем временем, вошел в комнату, и, сопровождаемый 8-ю низшими писцами, велел внести подарки. По старому обычаю, он сначала прочел титулы его царского величества, затем их высокомощности и его высочества, и потом сказал, что его величество дарит его превосх-у этих соболей. ⁴⁸ Затем, он из особой грамоты прочел нумера соболей — до 26 — при чем цена каждого нумера была показана; к ним [515] прибавлялись 2 пары, в 46 рублей пара, на дорожную шапку его превосх-у. Те, кто принадлежали к свите его вельможности, также получили в подарок соболей. Принесшим дали водки, Испанского вина и Французского вина, а главный писарь, при уходе, получил от его превосх-а серебряную чашку, равно как и немного денег, завернутых в бумажку. Другие так-же получили кое-что в подарок.

В пятницу, 5-го июня, ⁴⁹ мы в Москве узнали о пожаре города Пскова на границах Швеции, где сгорело также много хлеба.

В субботу, 6-го, ⁵⁰ пришли Владимир Васильевич и еще два писца из Сибирского приказа или канцелярии. Они получили каждый по хорошему подарку, за то, что они не высоко поставили цену соболей, которых принесли нам; их также хорошо угостили.

Во вторник, 9-го июня, — день рождения его царского величества, в этот день достигшего полных 15-ти лет — после обеда, его превосх., господин Виниус, Владимир Васильевич Воронин и оба пристава со многими другими провожатыми, в 2-х каретах и со свитою на лошадях, всего человек 60, отправились в Коломенское, где мы перед воротами спешились и вошли во двор, где приказчик или каштелян приветствовал его превосх.. За воротами стояли 4 льва, сделанных из дерева и одетые в шерсть, похожую на львиную. Внутри львов находились часовые механизмы, пружина которых заставляла львов ворочать глазами и по временам издавать страшный рев. Внутри ворот находились четыре [516] таких же льва. На четырех фронтонах дома написаны были 4 части света и объяснение к ним Греческими буквами. Приказчик или каштелян сейчас же провел его превосх. и его провожатых наверх, где мы в аудиенц-зале, очень великолепном, увидели несколько развешанных ковров и между прочим, две Французские картины, изображавшие 9 муз или богинь искусства. Нас потом водили из одной комнаты в другую, при чем всех их было до сотни. Нам показали и баню, а из нее нас провели в столовую, где мы получили хорошее угощение. Отсюда мы прошли в питомник и сад и, наконец, снова поместились в каретах или верхом и направились домой. Его превосх. и те, кто были с ним, поехали на дом к Владимиру Васильевичу, чтобы здесь закусить, а мы вчетвером, отправились в Новоспасский монастырь /154/, где прошли к казначею монастыря, также монаху. Он водил нас повсюду, даже под церковь, в сводчатые подвалы, где был сильный холод. В этих подвалах мы видели до сотни гробниц, изящно украшенных. На каждой гробнице находилась крышка из бревен, на которой лежало покрывало из материи, с вышитым на нем крестом. Это место служит для погребения высших князей государства. Здесь лежат братья и предки нынешнего царя и другие Черкесские и Сибирские князья. Когда его царское величество или патриарх приходит сюда, на гробницы кладут драгоценные покровы, равно как и в праздники или в дни имянин, когда покрывается гроб того, чьи имянины. На некоторых из этих гробов я видел такие покровы, которые были из красного бархата, подбитые светлоголубою или иною тафтою, а вокруг с Русскими буквами из жемчуга, приблизительно в пядень длиною. Кресты состояли из круглых выпуклых золотых блях с добрый серебряный дукат величиною; на них были вырезаны их святые и вокруг они были обсажены жемчугом. На некоторых [крестах (?)] видны были оба шара, т.е. небесный и земной, на иных и солнце и месяц, или Русские буквы, все из красивого жемчуга; там были [кресты], стоившие, вероятно, много тысяч рублей. Потом мы осмотрели все, что было достопримечательного в монастыре и снова вернулись домой, вполне довольные виденным.

В среду, 10-го июня, после обеда, его превосх., с восемью или 10-ю наиболее знатными из своей свиты, вместе с [517] приставом, в карете и верхами, отправился к боярину Богдану Матвеевичу Хитрово, маршалу государства, ⁵¹ находившемуся за городом в летнем своем доме. Прибыв туда, его превосх. был приветствован канцлером на лестнице и проведен в сени, где этот господин встретил его вельможность на полудороге в комнату. Мы зашли в другую комнату я увидели там большое число канцлеров, «гостей» и других господ. Тотчас поданы были разные, как Русские, Казанские, Астраханские, Китайские, так и Голландские сласти и началось угощение ими и хорошими напитками, Его превосх. пробыл со своими около часу здесь, затем в последний раз попрощался с боярином и вместе с своими вернулся на свой двор.

В четверг, 11-го июня, его превосх. отправился к князю Юрию Алексеевичу Долгорукому, чтобы посетить его в последний раз и проститься с ним. Прийдя во двор, мы встретили здесь много народа, выстроенного в порядке. Когда его превосх. прибыл туда, его сейчас же повели вверх по лестнице и, через 3-4 комнаты, в спальню этого господина, который лежал здесь в постели, будучи не совсем здоров. Пробыв здесь с полчаса и получив хорошее угощение, его превосх. простился поцелуем с этим господином, подарившим его вельможности два куска узорчатой золотой парчи из Китая и шубу из черных лисьих лапок. Его превосх. и мы были проведены князем Михаилом, сыном названного боярина, наверх и в дом его, где мы получили так-же хорошее угощение; он привел в комнату и свою супругу с несколькими девицами, которые выказали себя очень благовоспитанными. /155/ У нее в руках был шелковый носовой платок с золотою бахромою кругом, и она подарила, по Русскому обычаю, этот носовой платок его превосх-у, поблагодарившему ее поцелуем. После того, как каждый из нас выпил по чарке и поцеловал ее, она ушла, поклонившись и попрощавшись с нами, вместе со своими [518] девицами, в свою комнату. Когда мы пробыли и здесь с пол-часа, его превосх. снова получил два куска Китайской материи, почти таких же, как и предыдущие. Молодой князь Иван Михайлович подарил его вельможности для его сына красивый лук с принадлежностями. Попрощавшись, его превосх. был князем Михаилом, равно как и сынком его Иваном Михайловичем проведен до кареты. При прощанье князь просил, чтобы его превосх. на следующий день прислал маленького пажа с игрою на колокольчиках; его превосх. обещал это. В пятницу, 12-го, его превосх. простился с Польским резидентом.

В субботу, 13-го июня, утром его превосх. послал господина маршала и фан-Асперена к господину Артемону Сергеевичу, а с ними 2 больших блюда с сахарным печеньем и сластями, сложенными в виде пирамиды, для молодого боярина Андрея Артемоновича, что было очень приятно старому господину. Они просили от имени его превосх-а позволения посетить его и попрощаться. Боярин сказал, что считает это для себя большою честью и что это будет ему очень приятно. После обеда пришли приставы и тогда его превосх. с двумя приставами и с господином Виниусом в карете, в сопровождении некоторых из свиты, пошедших пешком — так как было недалеко, отправился ко двору боярина Артемона Сергеевича, где мы нашли много народа в порядке. Боярин приветствовал его превосх., как только он вышел из кареты, и повел его наверх; мы проследовали через 2-3 комнаты и получили великолепнейшее угощение сахарными печеньями, сластями и дорогими напитками. Когда здесь его превосх. стал прощаться, он получил разные подарки, в роде дорогой сабли, ножны которой были украшены золотом и серебром, 2-х шуб из горностая, 2-х пар черных соболей, 2-х кусков Персидской или Китайской материи и многих других драгоценностей. Молодой господин подарил его превосх-у, для его сына, дорогой лук, стрелы в колчаны, изящно украшенные золотом и серебром. Его превосх., наконец, простился и сел в карету, как и раньше, а мы последовали за ним. Прийдя во двор, он подарил старшему из наших приставов Юрию Петровичу Лутохину, 12 серебряных позолоченых ковшей, а другому — Афанасию Феодоровичу Ташлыкову, большую серебряную чашку, [519] приблизительно в 2-3 полумеры емкостью. Его превосх. поблагодарил их за их хлопоты за то время, как они были приставами и они, поблагодарив его вельможность, ушли.

В воскресенье, 14-го июня, утром прибыл Польский резидент, чтобы отдать визит и попрощаться /156/ с его превосх-ом, пославшим Артемону Сергеевичу в подарок 4 оксгоофта Французских, Аликантских и Испанских вин.

В понедельник, 15-го, утром, пришли уже 50 подвод.

Его превосх. в этот день простился с Датским резидентом и со своими знакомыми в Слободе. После обеда, князь Юрий Алексеевич Долгорукий послал его превосх-у в подарок печений, рыбы, сластей и напитков, чтобы ими пользоваться по дороге.

Во вторник, 16-го, утром, пришел пристав Иван Порфирьевич, ⁵² который должен был сопровождать нас на пути. Он спросил, когда его превосх. думает ехать, чтобы быть готовым к этому времени. ⁵³

В среду, 17-го, здесь снова был большой пожар близ нашего двора, который, однако, не пострадал, хотя несколько дворов, только что отстроенных снова, им были обращены в пепел. Утром пришел заведывающий погребом его царского величества к его превосх-у, чтобы принять оставшиеся вина, которые он продал его царскому величеству. Он за одно сообщил, что уже близко подъезжает посол [520] из Польши; поэтому его превосх-у следовало поторопиться с выездом, так как новый посол должен был поместиться в том же доме, где мы находились. К вечеру выехал наш шталмейстер с лошадьми и с кое-какими дорожными вещами его превосх-а. ⁵⁴

В четверг, 18-го июня, ⁵⁵ при дворе его величества на день снят был траур, так как были имянины его величества. Некоторые из нас отправились в кремль, где видели царя два раза. Теперь он был на вид лучше, чем в тот раз, когда мы его перед тем видели. Он спрашивал о нашем здоровье.

В пятницу, 19-го, утром, снова возник сильный пожар, продолжавшийся долго и простершийся от Петровских ворот внутрь белой стены до другого вала. Пожар поглотил до 3000 домов и дворов и от 300-400 человек, которые на следующий день по 8-ми и по 10-ти опускались в могилы. В этот день его превосх. прощался с различными знакомыми. ⁵⁶

Тридцать восьмая глава. ⁵⁷

Описание города Москвы: крепость, церкви и другия замечательные места. — Число церквей, часовен и монастырей, бань, улиц и проч.

Теперь, прежде чем мы расстанемся с этой императорской и царской столицею, не будет неуместно или неприятно для читателя, если мы скажем что-нибудь о виде этого [521] прекрасного города, о его зданиях, об одежде, нравах и обычаях Русских, о их богослужении и церковных обрядах.

/157/ Москва, столица всей Московии, где находится местопребывание великого царя, имя свое получила от реки Москвы, которая обтекает город с южной стороны и омывает «красную стену». Она расположена почти в средине государства и имеет несколько миль в окружности; говорят, поэтому, что там находится не менее сорока тысяч очагов, где можно разводить огонь. Она раньше была еще больше — до 1572 года, когда Татары ее сожгли. Три реки текут через город: Москва, Неглинная и Яуза; из них обе последния соединяются с первой. Москва делится на четыре части: 1) Китай-город или средний город, названный так потому, что он занимает середину между другими; 2) Царь-город или императорский город, 3) Скородом и, наконец, 4) Слобода.

Китай-город или средний город окружен толстой каменной, так называемой (по цвету ее) Красной стеной и на юге, как уже сказано, омывается рекой Москвой, а на севере Неглинной, которая, протекая за крепостью, впадает в Москву. С одной стороны Китай-города находится крепость, называемая Русскими Кремлем, с толстыми стенами и глубокими рвами. С двух сторон окружают ее реки Москва и Неглинная, а внутри ее много металлических орудий и собрано лучшее войско. Крепость эта величиною с целый небольшой городок; здесь находится царский дворец его царского величества, роскошно построенный из кирпича, на Итальянский манер, великолепное помещение патриарха или праотца и квартиры многих бояр или государственных советников, живущих своими дворами недалеко от его царского величества. В стенах крепости находятся и два прекрасных монастыря, один мужской, другой женский. Первый, впрочем, скорее можно назвать дворянским учебным заведением, чем монастырем; там редко увидишь кого другого, как детей бояр и важных вельмож; их помещают туда, чтобы удалить от дурного общества и научить благонравному поведению. По исполнении шестнадцати лет от роду, они снова могут уйти. В женском монастыре этого обычая нет: кто туда попал, та уже на всю жизнь остается монахинею. [522]

Кроме этих двух монастырей здесь находится еще около пятидесяти каменных церквей, все с круглыми сводами внутри. Самые важные из них: церковь св. Михаила, где погребаются великие князья и их родственники, Пречистой Девы Марии ⁵⁸ и церковь св. Николая. У этих церквей, как и обыкновенно у каменных, пять белых колоколен и на каждой из них тройной крест. Купола, находящиеся в крепости, крыты листовой золоченою медью, которая при ярком солнечном свете красиво блестит и издали представляет чудное зрелище. Иногда посетители поэтому говорят, что, как идешь издали, будто видишь Иерусалим, а войдешь, там перед тобой Вифлеем.

Посредине Кремля стоит самая высокая колокольня — Иван Великий, также покрытая наверху золоченою медью и полная колоколов. Около нее находится другая башня, в которой подвешен весьма /158/ тяжелый колокол. Поперечник его равняется приблизительно двадцати трем футам, окружность почти семидесяти, высота тридцати футам, сами стены в два фута толщиною; говорят, что в нем четыреста тысяч фунтов весу. В нем висит язык, который длиною в 22 фута и весит более, чем 10000 фунтов. ⁵⁹ Человек пятьдесят звонарей нужно, чтобы привести этот колокол в движение и поэтому звонят в него лишь по праздникам и при приеме послов. И тогда он гудит так страшно, что чуть ли не вся почва вокруг трясется и дрожит. В окружности этого места, именуемого крепостью, находится и казначейство великого царя, запасные магазины и склады для пороха и других военных принадлежностей. Здесь несколько лет тому назад было построено и великолепное подворье для послов к его величеству. Почти четыреста человек могут поместиться в этом подворье. Недалеко отсюда находятся старый и новый гостиные дворы, где торгуют Немецкие и и Персидские купцы; их товары для защиты от пожаров запрятаны в сводчатых камерах или подвалах.

Непосредственно за крепостью в части города, [523] называющейся Китай-городом, по правую руку от ворот крепости, находится церковь, которая называется Иерусалимом и построена очень искусно. Говорят, что строитель, после окончания работы, был лишен зрения тираном, чтобы он уже больше не был в состоянии создать что-нибудь столь великолепное. У входа в крепость находится самая большая и самая лучшая площадь всего города, на которой с утра до ночи толпится народ. Возле площади и на соседних улицах находится много лавок, причем каждому роду товаров соответствует особая улица или место на площади; таким образом, представители одинаковых занятий или промыслов помещаются тесно друг возле друга. Кроме того, в этой части города живет много князей, вельмож и именитых купцов, которые все селятся в каменных домах, чтобы защитить свое имущество или товары от пожаров, здесь случающихся очень часто.

Вторая часть города, в виде полумесяца окружающая с одной стороны Китай-город, называется Царь-городом, то есть, императорским городом, и также окружена толстою стеною, которую Русские называют Белою. Речка Неглинная протекает через эту часть. Здесь живут многие бояре и дворяне Русские, а также и именитые купцы, мещане, ремесленники и всякий люд. Здесь находятся мясные ряды, склады муки и зернового хлеба; тут же торгуют и скотом. Его царскому величеству принадлежат здесь большие конюшни, а также литейные заводы, на которых заготовляется множество орудий и колоколов.

Третья часть города называется Скородомом и с востока, запада и севера окаймляет квартал Царь-город. Говорят, до Татарского погрома эта часть имела двадцать пять верст или пять миль в окружности. С одного конца через нее протекает река Яуза, впадающая в Москву. Здесь производится торговля дровами, лесом и домами, так что за незначительную сумму здесь можно купить построенные уже дома. Дома эти сооружены /159/ из балок, скрепленных друг с другом так, что они легко могут быть доставлены, куда будет угодно. Пожары там бывают очень часто, но у погоревшего, если он только не купец, убыток не велик, а хлопот и того меньше. Дело в том, что он покупает за дешевую цену новый дом на рынке, а затем [524] в немного дней дом уже поставлен на место и в нем уже живут люди. Часто бывает даже так, что во время пожара близкие к горящим уже зданиям дома разбираются и переносятся на более безопасные места.

Четвертая часть города называется Стрелецкой Слободою или просто Слободою. Она лежит на южной стороне Москвы реки — в сторону Татарии, и защищена не только деревянными, но и земляными валами и стенами. Название свое она получила от царских солдат, живущих здесь и называющихся стрельцами. За городом, если перейти через речку Кокуй, находится Немецкая слобода, другой своей стороною примыкающая к реке Яузе. В этом месте живут лишь Немцы, как Голландские, так и Лифляндские. Слобода пересекается многими красивыми улицами и приблизительно так же велика, как город Мейден. Здесь имеются четыре церкви, три лютеранские и одна реформатская. За Москвой находится еще несколько слобод, каждая с особым наименованием.

За Москвою имеются различные дачные места, как например, приблизительно на расстоянии одной мили от Москвы, принадлежащее его величеству Коломенское, весьма искусно построенное из деревянных балок, со многими комнатами; некоторые из последних, как, например, аудиенц-зал, украшены богатою живописью. Здесь же находится и деревянная восьмигранная башня, построенная из бревен, мастерски соединенных. Она искусно наклонена вперед.

В Измайлове также находится прекрасный летний дворец царя, в котором есть оранжерея с цветником и парком, величиною моргенов в двадцать; царь садит здесь и виноград, из которого потом, для курьеза, велит готовить вино.

В стенах и за стенами города Москвы находится много церквей, часовен и монастырей, числом до двух тысяч, хотя некоторые из них так малы, что в них едва помещается человек 8 или 10. Эти маленькие церкви, по большей части, построены кем-нибудь из бояр, исключительно для собственных семей. Священника они для церквей держат на свой счет.

Число домов в городе и предместьях доходит, приблизительно, до девяноста пяти тысяч, не считая царского [525] дворца, церквей и монастырей. Дома эти, однако, как уже сказано, большею частью деревянные, с каменными печами, которые протапливаются очень жарко и причиняют частые пожары; от последних сгорают иногда много сотен, а то и тысяч домов. Воды здесь мало, а поэтому нет другого средства для прекращения пожара, как разбирать по частям или разрушать соседние дома /160/, чтобы лишить огонь питания. Есть здесь и бани, в которых рядом моются женщины и мужчины, правда, в особых отделениях, но с такими решетчатыми перегородками, что через щели в последних можно удобно видеть друг друга.

Улицы широки и просторны. Осенью, во время частых дождей, оне покрыты вязкою, глубокою грязью, на которую кладут, для возможности перехода, большие круглые бревна. Лишь Мясницкая улица, по которой часто проезжает царь, устлана еще досками поверх бревен. Но доски эти так грязны, что в дождь нужно надевать высокие сапоги.

Части города, одна от другой, могут запираться, вследствие чего в городе масса ворот. Между ними особенно замечательны Неглинные, крытые листовою, позолоченною медью. Через эти ворота въезжают посланники, причем из помещения над воротами наблюдают за въездом царь, царица и несколько бояр из-за окон с густою решеткою.

Комментарии

1 В тексте: Cesar.

2 Нижеследующие списки могут быть сравнены с Дворц. Разряд. III, столб. 1636 слл. и Др. Рос. Вивл. XX, стр.127.

3 Упоминание кн. Черкасского доказывает устарелость списка для начала царствования Феодора Алексеевича. Мы знаем, что «Григорий Сенчулеевич Черкасский убит в Подмосковной деревне от людей своих от Татар октября 14-го 7181 года». Ниже также несколько умерших.

4 Latuchin. В Двор. Разр. Лопухин.

5 В тексте Demetrie. У Мьежа Relation, p.126 sq.: Demente Baschmacoff. В Двор. Разр. Дементий Минин Башмаков.

6 Лукьян Тимофеев Голосов (Дворц. Разр.).

7 Григорий Степанов Караулов (Дворц. Разр.).

8 В тексте: Ditoof.

9 Здесь, по ошибке, в тексте стоит ; вместо точки.

10 Итак гульден приравнивается 1/5 рубля. В 1670 г. гульден стоил в Москве по 6 алтын и 4 деньги ефимками (Бантыш-Каменский, «Обз. внеш. снош.» I, 188).

11 То же известие, что у Олеария (Голл. пер. Утрехт, 1651, р.259): «Tot Nieugoort sijn 3 Kabacken en geven elcx jaerlijcx 2000 Rubel of 4000 Rijcxdaelders».

12 Ср. «в 1688 году велено отдавать в зажив должников мужеска пола с женами, женска с мужьями, работать им — мужчинам за год по 5 рублей, женщинам — по 2 1/2» (Соловьев. И. Р. III (XIV) ст.1040).

13 Ср. //(125).

14 В этот день посол послал секретаря и переводчика в посольский приказ с просьбою, чтобы оттуда было объявлено всем Нидерландским купцам от имени царя, что Персам и Армянам разрешена свободная транзитная торговля (Дон. под 27-ым апр.).

15 29-го апр. отослано новое письмо Штатам (Прил. № 53 к Дон.) с отчетом о событиях 15-29 апреля. В письме рассказывается об аудиенции, об ожидаемом прибытии 2-х великих послов из Польши для побуждения царя к нападению на Крымцев, об отъезде Хованского заграницу и о пожарах в Москве.

16 Здесь временно помещался Датский резидент (Дон.).

17 Thomas Kellermann (Дон.).

18 По словам Кленка, погорела площадь величиною со всю Гагу (Прил. № 58 к Дон.).

19 30-го апреля Кленк получил письма от резидента Ромпфа от 20/10 и 27/17 марта из Стокгольма (Прил. № 54-55 к Дон.). Ромпф писал, что в Стокгольме чувствуют большое облегчение вследствие смерти Алексея Михайловича, ничего уже не опасаются для Лифляндской и др. границ и предполагают послать лишних 10.000 чел. против Дании или других союзников, т.е., именно тот отряд, который Шведы предполагали оставить для защиты Лифляндской и Финляндской границы. 1-го мая посол известил об этом Датского резидента и Бранденбургского агента и заявил, что намерен подать особую меморию об этом царю. Мемория передана была Матвееву 2-го мая. Она указывает, что отсутствие слухов о посылке войск к границе, в связи с вестью о смерти царя Алексея Михайловича, побудили Шведов решить посылку 12-14.000 войска не к границе, а в Данию и против союзников. Здесь есть странность: посол ссылается на письмо от 8/18 марта, какового не получал, и дает выдержку из Стокгольмского письма более определенную по содержанию, чем письма Ромпфа от 20/10 и 27/17 марта, при том с цифрою 12-14.000 вместо 10.000, и с указанием, якобы в Швецию проникли слухи о смутах или неудовольствии среди Московских вельмож. Посол просит доказать Шведам, что военная сила царя на границах что-нибудь да значит, и велеть, между прочим, выступить к границе тем иностранным офицерам, которые в данное время без дела находятся в Слободе (Прил. № 56 к Дон.).

20 5 мая/25 апреля помечено ответное письмо Кленка Ромпфу. Он пишет ему, что при новом царе никаких изменений в деле посылки войск на Шведскую границу не предвидится: напротив все будет сделано; сообщает о новой, поданной царю, мемории, каковые, по его просьбе, обещались подать и Бранденбургский агент и Датский резидент; делится успехом начатого им, по собственному почину, деле о Персидской торговле; сообщает о падении престижа Матвеева, и увеличении престижа Долгорукого, о своей аудиенции 14/24 мая и др. (Прил. № 57 к Дон.).

21 Этим числом помечено новое письмо к Штатам (Прил. № 58 к Дон.). Здесь Кленк говорит о пожаре, уничтожившем его мебель, кухню, провизию и медикаменты, говорит о предстоящем ответе на переданные мемории. Тут же сообщается об отставке Ивана Андреевича Хованского в виду его старости (ок. 70-ти лет) и о назначении на его место к пограничным войскам Ивана Борисовича Троекурова. В этот же день (6 мая/26 апреля) отправлено было письмо и на имя советского пенсионария Фаахеля с сообщением о поданной царю мемории и о письме Ромпфу (Прил. № 59 к Дон.).

22 Иванова.

23 «Это был, пишет Кленк, первый случай, со времени моего приезда в Москву, что мне удалось частным образом говорить с высокопоставленными лицами» (Дон. под 6-ым мая).

24 В этот день пришел пристав с сообщением, что посылаемые к границе уполномоченные в следующее воскресенье будут целовать руку царя перед уходом, что начальниками назначаются Троекуров и Шаховской, что войска станут лагерем у самой границы Москвы, что список войск из приказа не будет дан, но передастся послу приставом как бы частным образом, наконец, что ответы на мемории готовы, вследствие чего близко время конференции и прощальной аудиенции. 8-го числа зашел Виниус предупредить о конференции в следующий день; в тот же день заходил и Датский резидент (Дон. под 7-ым и 8-ым мая).

25 На этой конференции посол получил следующие ответы на свои мемории: 1) принцу Оранскому иной титул не будет дан, ибо и отец и дед его иными титулами не пользовались и об ином никогда не ходатайствовали, 2) дать послам пропуск, через Сибирь, в Китай было отклонено под предлогом плохого устройства путей и небезопасности их, 3) воеводе и дьяку на Двину будет сообщено, чтобы они не вводили ничего нового, не мешали иностранцам в торговле, но покровительствовали им и относились к ним с почтением, 4) послу объявлялось, что он не будет отослан без времени, но когда настанет удобная летняя дорога, 5) Нидерландским купцам не может быть разрешено торговать во всей России, подобно [505] Русским купцам, с Персианами и Армянами, так как это против новоторгового устава, 6) об обидах Рутерингову лейтенанту, после смерти воеводы, дьяк сообщает противоречивые данные, судам же военным не может быть разрешено останавливаться у о-ва Самоедов или Маймаксы (Прил. № 60 к Дон.). Последнее решение Кленку было неприятно, но он решил не возражать, чтобы не вызвать строгого приказания воеводам не допускать конвойные суда подниматься вверх по реке: теперь последнее было всетаки возможно при условии небольшого подарка воеводе. Чтобы Штаты своевременно могли узнать об исходе переговоров со Шведами, Кленк просил позволения своему маршалу Гансу Виллему фан-Келлеру остаться резидентом в Москве. Для этой цели Кленк передал особую новую меморию (Прил, № 61 к Дон.). Матвеев указал Кленку, что непременно следует сообщать Штатам и принцу, чтобы те особых надежд не возлагали на посылку Русских войск к Шведским границам: враждебных действий эти войска не начнут, а лишь послужат делу мира. Кленк отвечал, что пославшие его ничего иного не желают, как мира. Бояре также указали, что исполняют просьбу и цесаря, и Датского короля, и Бранденбургского курфюрста, одновременно с просьбою Нидерландов, своею посылкою войск. Относительно посылки войска приводим выдержку из Русского протокола: «И ближние бояре послу говорили: (Государь указал) ратным людем быть при тех съездех близко Свейской границы по прошению цесарского величества Риского и королевского величества Датцкого и курфирста Бранденбургского и высокомочных господ статов и его княжого вельможства, а над теми его царского величества ратьми будут воеводы столник князь Иван Борисовичь Троекуров да князь Федор княжь Иванов сын Шеховской, а ратные люди будут при них все Новгородцкого и Севского полков, а сколь те полки многочисленны и про то ведомо всех государств иноземцом, толко те рати при его царского величества великих и полномочных послех у Свейского рубежа будут не для того, чтоб с его королевским величеством всчать войну, но чтоб цесарское величество Римской и королевское величество Дацкой и союзные их с его королевским величеством были в успокоении...».

26 В тексте Woronoy. В Дон. Кленк говорит: «Сегодня я пробовал покончить миром дело собственников судна ”Пророк Даниил” с гостем Ворониным, при посредстве переводчика Виниуса, однако, тщетно» (Дон. Под 9-ым мая).

27 В этот день пристав пришел сообщить Кленку, что царь разрешает маршалу оставаться на время Шведских переговоров (Sweetse Oorloch?) в Москве на собственном иждивении (Дон. под 10-ым мая). Резидентом Келлер был признан лишь в 1678 г..

28 Стольник князь Феодор Семенович Барятинский и дьяк Семен Румянцев (Дон.).

29 Богданов (Дон.).

30 Речь посла приложена при Дон. (Прил. № 62 к Дон.).

31 «В черной тафте» (Дон.).

32 «Только что я поцеловал руку его царского величества, как полководец Юрий Алексеевич Долгорукий сказал мне, чтобы я говорил по-Русски. Тогда я остановился прямо перед его царским величеством и сказал по-Русски: «Благодарю вас, великий монарх, за столь многое добро, мне оказанное, и желаю, чтобы ваше царское величество многия лета управляли в здоровье и в счастье» (Дон. Кленка под 11-ым мая). Порядок этикета аудиенции у Койэтта немного отступает от слов Verbaal’а.

33 «Три раза» (Дон.).

34 В виду траура он не мог оставаться обедать (Дон.).

35 Перед тем такие же подарки пришлось раздать: конюшему, ехавшему впереди кареты, предоставленной от имени царя, кучерам, конюхам и т.д.

36 Пропущены были тосты за обоих царевичей, что, однако, не вызвало протеста (Дон.).

37 В этот день посол писал резиденту Ромпфу (Прил. № 63 к Дон.) о новых начальниках над пограничными войсками и о прощальной аудиенции своей и Троекурова; военачальники, как он узнал, 20-го должны быть у границы, послы — 30-го мая: один военный лагерь предполагается между Petzoer и Nieuwenhuysen, другой под начальством Шаховского, близ Зап. Двины (Duna). Кленк выражает полное свое довольство приемом, оказанным ему в Москве.

38 В этот день Кленк отправил новый рапорт Штатам (Прил. № 64 к Дон.) о событиях после 6 мая/26 апреля. Отказ в даровании нового титула принцу Оранскому Кленк мотивирует здесь тем, что в Москве ожидают письма от самого принца по этому поводу; Кленк в этом вопросе исходил из своей инициативы. Оставление Келлера, говорит он, вызвано было просьбами Бранденбургского и Датского министров об оставлении им помощника. Келлер, как заметил Кленк, вельможам был приятен и в свое время помогал еще послу Гейнзию. 13-го мая Кленк ознакомился и с письмами царя в Англию и Гамбург о свободной транзитной торговле Персидскими товарами; первое из них Кленк дает в переводе (Прил. № 65 к Дон.): оно помечено 28-ым апр. 7184 года.

39 15-го мая Кленку удалось покончить миром дело Воронина (Дон. под 15-ым мая).

40 19-го Кленка посетил Датский резидент. 20-го Кленк отправил рапорт Штатам (Прил. № 66 к Дон.), в котором сообщает о благополучном окончании дела с Ворониным.

41 Утром этого дня пристав сообщил Кленку, что назначение торговли в Архангельске на более раннее время не может состояться, так как Русские купцы находят это для себя невыгодным (Дон. под 22-ым мая).

42 Прил. № 67 к Дон.

43 У Койэтта geexerceerde, по Дон. geoeffende.

44 Panciers («панцырные»?) — нужно Lanciers, как в Дон.

45 «вооруженных пистолетами или луками и стрелами» (Прил. № 69 к Дон.).

46 В Дон. про это письмо ничего не сказано. Относительно позднейших событий по Дон. могуг быть сделаны след. дополнения: 26-го мая Кленк послал письмо резиденту Ромпфу (Прил. № 68 к Дон.) с приложением списка Московских войск, посылаемых к границе; посол сообщает, что с войском едет в качестве генерал-лейтенанта не князь Stepan Ivanovits Seefski, a князь Feudor Ivanovits Sagofski, что в Москве остается маршал фан-Келлер, которому, однако, шифр Ромпфа не передается Кленком, — 27-го мая посол писал опять Штатам (Прил. № 69 к Дон.), советскому пенсионарию (Прил. № 70 к Дон.) и гриффиру (Прил. № 71 к Дон.). Штатам посол сообщает тот же список войск и пишет им о небольшой победе казаков над Крымцами. В № 70 посол выражает свое довольство приемом в Москве, говорит, что Келлера Штаты могут утвердить или отозвать обратно, как им заблагорассудится; пока, однако, Келлер, время от времени, будет делать полезные донесения. В № 71 следующия фразы были шифрованы: « ... я предполагаю, что его царское величество попробует вступить в соглашение со Шведами, так как государственные советники в столь молодые годы царя не желают войны; поэтому они отклоняют и обещанную диверсию в Крым, которая вполне была решена покойным государем и обещана была Полякам. Поэтому их высокомощности нельзя будет впредь полагаться на разрыв Московитов с Швециею и сообразно с этим следует принять меры при заключении мира. В это лето их армия, правда, заставит Шведов позаботиться о хорошем защищении границ в Лифляндии, Корелии или Финляндии, да и трактаты, по моему, будут до осени исполняться лишь кое-как (sullende oock de tractaeten mijnes oordeels tot de herfst wel sleepende gehouden worden), но это и составит единственную помощь, какой их высокомощности с союзниками их можно ожидать отсюда». 29-го к Кленку заходил Датский резидент. 30-го мая пристав Лутохин представил Кленку нового дорожного пристава Кондратия Крома (Condratei Ivanof Grom), которого, однако, потом заменили Образцовым.

47 Подьячий Борис Михайлов, по Голл. кн. № 9, л.508, показал Бессельсу и фан-Асперену государеву грамоту о прогонах, на которую они потом ссылались в Архангельске.

48 Сороков и пар соболей Кленку было выдано на 4781 рубль 26 алтын 4 деньги. Послу было передано, за подарки, соболей: сорок в 500 р., сорок в 400 р., сорок в 300 р., 3 сорока по 150 р., 3 сорока по 130 р., 3 сорока по 120 р., 3 сорока по 110 р., 3 сорока по 100 р., 3 сорока по 90 р., 3 сорока по 85 р., 4 сорока по 80 р., 2 сорока по 75 р., сорок в 70 р. и пара (одна) в 22 р. 26 алт. 4 деньги. Дворянам и чиновным людям 19 пар по 12 р., 19 пар по 7 р., 19 пар по 5 р.; трубачам, литаврщикам и посольским людям 20 пар по 5 р. и 27 пар по 4 р. (Голл. двора кн. № 9, л.437-438). В Дон. счет иной: послу 26 тиммеров (Timmers) и 2 пары соболей, без обозначения цены; маршалу 4 пары ценою 43 р., секретарю 3 пары, ценою 31 р., переводчику 4 пары ценою 36 р.; 12 дворянам и офицерам, каждому 3 пары, ценою в 24 р., писцу и камер-лакею, каждому 3 пары, ценою 19 р.; еще 20 лицам, каждому по 1 паре в 5 р., остальным же каждому 1 пару в 4 р. (Дон. под 2-ым июня).

49 3 июня/24 мая посол отправил Штатам миссиву (Прил. № 72 к Дон.). К посланному раньше списку войск Кленк делает замечание: «имена полковников каждого полка не обозначены, так как их на месте назначает генерал». Датский резидент — говорится в миссиве — по своему ли прошению или по требованию короля, оставляет Москву, так что тем нужнее оказывается постоянный резидент Голландский. Кленк сообщает и о предполагаемом приезде в Москву Бранденбургского посланника, вероятно, с изъявлением соболезнования, и 2-х Польских послов. И здесь посол отмечает свое полное довольство приемом. 3-го же июня Кленка опять посетил Гэ. 4-го июня генерал Троекуров, под страхом немилости, в 12 часов должен уже был быть вне города. В этот же день Кленк узнал, кто будут посланы уполномоченными к границе Швеции, именно: стольник Иван Васильевич Бутурлин, думный дворянин Иван Афанасьевич Прончищев, думный дьяк Лукиан Голосов и дьяк Леонтий Menescof (?).

50 Ошибочно напечатано: zevenentwintigste, нужно sesde.

51 «великому гофмейстеру его царского величества» (Дон. под 10-ым июня) Хитрово сказал Кленку «что это посольство их высокомощности было очень приятно его царскому величеству и что столь же приятны будут его царскому величеству и все миссии, какие их высокомощность соизволят вперед послать, так как его царское величество считает их высокомощность лучшими своими друзьями, с которыми никогда еще не было неприятностей» (Дон. ib.).

52 Образцов. Про подполковника Крома, раньше предполагавшегося в дорожные приставы, Кленк узнал 14-го июня, что он отсылается с полком в Киев. Образцов был стряпчим (Strepsie). Он не хотел исполнять приказания быть в дорожных приставах, так как род его-де выше рода Лутохина. За это его били батогами, посадили в башню (Toorn) на время, а потом всетаки послали с Кленком. 15-го июня он зашел к послу в первый раз.

53 В этот же день посол передал через секретаря и переводчика Матвееву довольно большую меморию о рейхсталерах Нидерландских, в 1675 году полученных из Амстердама. Эти «ефимки» найдены были неполновесными и ломкими. Кленк пишет в этой мемории (Прил. № 73 к Дон.), что неполновесности в талерах быть не может, так как они прямо из городского банка Амстердамского, ломкость же может быть и есть, но она зависит от лигатуры и не меняет ценности серебра. Кленк грозит прекращением высылки талеров из Голландии в Архангельск. Указывая на то, что он, Кленк, «во всю свою жизнь старался о выгодах царя так, как лишь кто-нибудь из подданных царя», посол выражает надежду, что обида, нанесенная Штатам, будет исправлена и что дело это, обязанное происхождением ненависти «некоторых лиц» к иностранцам, будет расследовано. (Ср. Введение, где приведена резолюция Штатов о талерах).

54 17-го июня Кленк простился с Бранденбургским агентом. В этот же день Кленк послал последнее свое письмо из Москвы Штатам (Прил. № 74 к Дон.). Он сообщает о перемене дорожного пристава, об отъезде Троекурова, последовавшем 14-го июня, о прощании своем с боярами, уверявшими его в доброй дружбе царя к Штатам и принцу, о прощальной аудиенция Гэ («в прошлую собботу») и об отправлении его через Архангельск на родину, об исполнении царю 9-го июня 15-ти лет от роду и, наконец, о слухах, о предполагаемой вскоре коронации.

55 День св. великомученика Феодора Стратилата.

56 19-го приехал проститься Датский резидент. Приставы Лутохин и Ташлыков в этот же день сообщили, что не придут больше до отъезда Кленка. Посол одному из них подарил 12 серебряных стаканов, другому большой серебряный бокал (Дон.). Койэтт об этом подарке почему-то говорит раньше.

57 Перевод этой главы, как и следующей за нею, был уже напечатан в «Русской Старине», 1893, № 12.

58 В словах Troyitra Maria, может быть, содержатся названия двух церквей; каких именно, решить трудно.

59 Ср. у Пальмквиста рисунок с подписью: Affryfningh pa den stora renomerede kloctan — Muskow, hwilken anno 1637 Tzarens Michael Fedrowitz tyds guten wardt. По Пальмквисту в колоколе 11000 пудов.

Текст воспроизведен по изданию: Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. СПб. 1900