БАЛЬТАЗАР КОЙЭТТ

ИСТОРИЧЕСКИЙ РАССКАЗ

ИЛИ ОПИСАНИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ГОСПОДИНА КУНРААДА ФАН-КЛЕНКА

VOYAGIE VAN DEN HEERE KOENRAAD VAN KLENK, EXTRAORDINARIS AMASSADEUR VAN HAER HO: MO: AEN ZYNE ZAARSCHE MAJESTEYT VAN MOSCOVIEN

/53/ Четырнадцатая глава.

Описание Вологды и въезд в этот город. — Разные подарки его превосх-у, который угощает в этом городе нескольких Немецких купцов. — Удовольствие на санях и хороший прием у губернатора, который, не имея права, по указанным ниже причинам, беседовать с послом, хорошо угощает его свиту.

Вологда, ¹ по сравнению с другими городами Русскими, представляется большим городом: посредине в ней протекает река Вологда. Здесь есть несколько хороших каменных церквей. Тут стоит и деревянная церковь со своею колокольнею, построенная, как рассказывают, в один день; ² тем не менее, она очень изящна, в обычном здесь стиле. Говорят, что как только эта церковь была выстроена, — чума, до тех пор очень тяжкая, прекратилась: этой постройкой как бы совершена была заслуга перед Богом. Здесь имеется и прекраснейший монастырь, ³ великолепно построенный; в нем распределяется соль от богатого Соловецкого монастыря, и тут живет и архиепископ. ⁴ В городе находятся и большие прекрасные дворы, как Немецких, так и Русских купцов, украшенные превосходными древесными насаждениями. Здесь видны и старые развалившиеся ворота и стены, которые с каждым днем все более приходят в ветхость. Помимо большого рынка, на котором продаются всевозможные товары, имеется здесь и прекрасный рыбный рынок, где продается очень много рыбы, напр. судаки, большие окуни и др.; в большинстве случаев, рыба — мерзлая, которая складывается грудами в виде поленниц; малую рыбу измеряют стопами. Рыба, как и другие жизненные припасы, здесь очень дешева.

Приведя все в порядок, мы отправились в город Вологду, при звуках труб и литавр. Русские дворяне в своих санях поехали вперед; затем следовали Немцы, за которыми в санях ехали литаврщики и трубачи. Позади [358] них шел пристав с гостем, приветствовавшим его превосх. в Турандаеве; он ехал в санях перед послом. Все они были одеты в дорогия одежды. Его превосх. следовал в собственных санях, в которых он вообще путешествовал; рядом с ним, по обе стороны, шли 4 алебардщика с обнаженными головами. Пажи стояли сзади на санях, а лакеи бежали позади пешком. Мы следовали в порядке, в наших санях, друг за другом, а вокруг нас собрались тысячи народа, шедшего за ними следом, причем некоторые были так заняты этим, что не рассмотря, что у них под ногами, попадали в полыньи во льду. Мы, таким образом, подвигались вперед с час времени, сначала по льду на реке, а затем по улицам, на которых было так тесно от народа, что еле можно было пробраться. Мы проехали мимо большого двора, где поместился губернатор, что-бы /54/ видеть проезд его превосх-а; здесь мы видели много Русских девиц, стоявших у окон, чтобы смотреть на наш въезд. Мы прибыли, таким образом, ко двору вдовы Фомы Гебдона, брат коего, Sr. Джон Гебдон, был резидентом его величества короля Английского в Голландии. ⁵ Тут все госсода проводили его превосх. наверх, простились с ним и ушли. Мы также разошлись по дворам, которые нам были предоставлены.

В четверг, 12-го декабря, рано утром, пришли представители общины и другия лица, чтобы приветствовать его превосх., и подарили ему немного свежей провизии, по обычаю этой страны. И, право, Русские так привыкли к этому, что никогда не преминут предложить в виде приветствия, лицу пришедшему к ним (если оно только пользуется некоторым уважением), съестных припасов; это делали даже самые низшие лица, принадлежавшие ко двору.

Едва эти господа удалились, как пришли посланные канцлером ⁶ и подарили его превосх-у: [359]

5 гусей. 5 индюков.

Затем последовал писец, ⁷ подаривший его вельможности:

2-х гусей. 2 длинных больших белых хлеба.

Потом пришел кузен губернатора и подарил от имени этого последнего его превосх-у:

Быка. 2-х молодых индюков.

2 овцы. 2 больших хлеба.

2-х живых зайцев. Лебедя.

10 гусей. 4 больших рыбы, называющияся стерлядями.

10 индюков. 10 кур.

В этот день его превосх. послал нарочного в город Москву с письмами к их высокомощности и его высочеству, чтобы эти письма из Москвы, по суше, пересланы были на родину. ⁸ В обед его превосх. угощал несколько Немецких купцов; они получили хорошее угощение и в веселом расположении уехали. ⁹ На следующий день, 13-го декабря, некий гость или придворный купец Гавриил Мартынов, от имени таможенных надсмотрщиков в Вологде, прислал его превосх-у провизии, состоявшей из: 20-ти больших хлебов. 25-ти разных вкусных рыб. Овцы. 2-х гусей. 2-х уток. Кадочки с рыжиками, т.е. особым видом приготовленных в рассоле грибов.

/55/ В воскресенье, 15-го декабря, в первый раз на этом месте говорилась проповедь. Много Немецких купцов с женами и детьми пришли слушать ее. Некоторые [360] остались у его превосх-а к обеду, как, напр., мефрау Гебдон и некоторые другие Немецкие купцы с женами, и т.д..

Во вторник, 17-го, около полудня, шталмейстер, с лошадьми и каретами, а также и с дорожными вещами, находившимися при нем, прибыл в Вологду. Лошади, каждую из которых вели 2 Русских и которые шли не более 8-ми или 10-ти миль в день, а по ночам и на каждый третий день совершенно отдыхали, прибыли вполне благополучно.

18-го утром — как в предыдущий день было условлено — мы отправились, кавалькадою в 20 саней, друг за другом, каждый на своем месте и каждый в лучшей своей одежде и с плюмажем, вдоль по реке, а затем через город; в первых санях сидели маршал и Sr. Бос, во вторых Бессель и S. Гоутман, в третьих Грим и я, и т.д.. Когда мы приехали к губернатору, он нас принял наверху в сенях и любезно угощал нас; он говорил с нами по-Латински и по-Итальянски и выказывал большое дружелюбие. Его супруга, в своих парадных одеждах, вышла также к нам. Мы тотчас, как она появилась в комнате, встали из-за стола, за которым мы все сидели и который был заставлен несколькими блюдами сладостей, пирожками и др., и направились к входным дверям. Это обычай, повсеместный у Русских, принадлежащих к знати; он означает, что посетители как бы желают оставить мужа одного с женою. Тогда муж выступает вперед, берет за руку каждого из своих гостей (так я называю друзей, удостаиваемых этой чести, так как эти приемы всегда соединяются с едою и питьем), подводит его к своей жене, которая, как статуя, стоит столбом и принимает от каждого по очереди поцелуи; прежде чем это исполнить, обыкновенно просят мужа показать пример. Приняв эти поцелуи, жена затем предлагает каждому чарку водки или другого дистиллированного вина: эту чарку, подходя, берут из ее руки, выпивают по приходе на свое место, а затем передают одной из ее служанок. Получив прекрасное угощение, мы простились с губернатором, который нас проводил вниз по лестнице до саней. Когда мы пришли во двор к его превосх-у послу, его вельможность оставил названных выше купцов, поехавших с нами и бывших [361] в числе 6-ти или 7-ми, у себя обедать; таким образом, этот день проведен был весело.

В четверг, 19-го декабря, после проповеди, доставлены были сани Sr. Боса, чтобы, согласно приглашению, сделанному во вторник, взять с собою его превосх. посла. Последний, вскоре затем, сел в сани. Маршал и мы, каждый на своем месте, попарно, отправились вперед. Два алебардщика пошли впереди, а два позади, по обе стороны саней. Пажи стали сзади на запятках, а лакеи вокруг саней бежали за нами. Когда мы прибыли во двор, нас /56/ прекрасно встретили; выпив в круговую рюмку секту, мы сели за стол. Первая перемена состояла из 7-ми блюд холодного мяса, рыбы и пирогов, 2-ая — из 12-ти блюд с кушаньями вкусно приготовленными, как вареными, так и жареными, причем поданы были еще пироги; 3-ья, в 20-ти блюдах, давала разные печенья, 4-ая, в таком же числе блюд, давала десерты, в том числе торты и много других лакомств, которых, пожалуй, нельзя было ожидать в Московии. Таким образом, прекрасно угостившись и едою и питьем, мы в веселом расположении вернулись к нашим дворам. В субботу, 21-го декабря, его превосх. посол дал знать губернатору Феодору Александровичу, просившему у него позволения посмотреть лошадей, что он их велит вывести в этот вечер. Губернатор, в сопровождении разных Русских дворян, со многими санями, направился к дому Sr. Фрика, ближайшему ко двору его превосх-а. Он очень хотел зайти повидать самого господина посла, но, так как это у них не разрешается, пока посол не видел — как они выражаются — ясных очей его царского величества, он должен был отложить свое намерение до нашего возвращения. Это был очень вежливый и любезный человек, родом Поляк, ¹⁰ бывший на Украине провинциалом Доминиканского ордена и взятый там в плен во время Русско-Польских войн. Он пробыл 10 лет в изгнании в Сибири, где его обратили в Русскую веру и женили на Русской; после этого он, в конце концов, стал назначаться на воеводства или губернаторства в эти и другие города и провинции. При нем находился и казначей архиепископа этого [362] города, который раньше был шталмейстером его царского величества, но впал в немилость и принял монашество. Он, подобно губернатору и всем, бывшим с ним, выказывал большое удовольствие при виде лошадей, которые все, один, два или три раза проводились мимо дома, где находились зрители. Как только все прошли, губернатор послал дворянина, находившегося с ним в кровном родстве, к господину послу, чтобы сердечно поблагодарить его за любезность; после этого господин посол опять, со своей стороны, послал маршала, секретаря и др. к губернатору, чтобы передать ему привет. Прийдя во двор, мы снова у крыльца дома были встречены губернатором, который тот-час ввел нас в комнату, полную дворян. На столе стояло угощение из слив, изюму, фиг, соленых сельдей, семги, икры, Русского печения и разных напитков. Когда мы здесь немного посидели, губернатор на Латинском языке, с особою похвалою, стал говорить о доброте его превосх-а посла, который показал ему лошадей, а теперь и нас еще прислал к нему. В нашей свите находился маленький паж, которого он случайно увидел. Он спросил нас, не это ли тот молодец, который так прекрасно умеет играть, и тут же выразил желание, чтобы ему позволили послушать его. Поэтому послали за инструментом; когда он увидел его, то сказал, что, /57/ несмотря на свои путешествия по многим местам, он ни разу еще не видал игры на палочках. Когда он услыхал игру пажа, то выразил величайшее удивление, как это такой маленький мальчик, как этот, мог столь хорошо и быстро играть: обратясь, при этом, к вышеназванному монаху, он сказал ему, что еслибы такими колокольчиками и таким остроумным способом созывали людей в перковь, то люди, пожалуй, во вдесятеро большем количестве собирались бы там. Отослав это пожелание, так сказать, к небу, он погладил рукою по голове пажа, похвалил его и дал ему в изобилии всего, что было на столе. Он скоро затем встал и очень любезно попрощался с нами; когда, однако, мы вышли на двор, мы еще раз увидели там губернатора и заново с ним попрощались. Мы вернулись к его превосх-у и рассказали ему обо всем.

Пятнадцатая глава.

Знаки благодарности посла. — Извещение его превосх-а из Москвы о въезде. — Монгольские посланники у посла и их жалкий вид. — Взаимные подарки и угощения.

В воскресенье, 22-го декабря, после проповеди, несколько живших здесь Немецких купцов со своими женами и детьми остались у господина посла к обеду, причем их угостили хорошею едою и приятною музыкою, а, когда обед кончился, и другими удовольствиями.

В понедельник, 23-го декабря, господин маршал, а также и другие господа были приглашены к одному Немецкому купцу. Некоторые из нас после обеда направились туда и остались веселиться за полночь. ¹¹ Утром, 24-го, его превосх. был не совсем здоров и должен был в обед раньше, чем мы привыкли, встать из-за стола. Но это недомогание скоро прошло. Господин посол, чтобы поблагодарить придворного купца Гавриила Мартынова, за его подарок, послал ему несколько боченков Испанских и Французских вин, водок и других вин; для того, чтобы передать их от своего имени, он отправил после обеда несколько человек из своей свиты. Последние были приняты с большой любезностью, причем купец засвидетельствовал свое высокое уважение к господину послу; при уходе каждый получил по пирожному, по их обычаю, с напечатанными на нем изображениями и буквами. Эту любезность, которая, в другом месте, сочтена была бы смешною, они, тем не менее, должны были принять, чтобы не показаться невежливыми.

В среду, 25-го декабря, утром, его превосх. получил /58/ известие ¹² из Москвы, что он будет принят за семь верст от названного города, и что его ждут туда к 27-му по старому стилю, для чего делают большие приготовления. Из-за этого и многих других дел господин посол послал секретаря с переводчиком к господину губернатору. Когда они были у него, сюда пришли и Монгольские [364] посланники, странные манеры которых привлекли их внимание. Господин губернатор очень любезно запросил, не будет ли господину послу приятно видеть их у себя; ему на это ответили, что его превосх., несомненно, будет очень рад. Таким образом, вскоре после того, как секретарь и переводчик вернулись к его превосх-у и рассказали о виденном ими, пришли трое упомянутых послов ¹³ в сопровождении нескольких Русских, равно как и троих из пятерых своих прислужников (которых они всех зовут поварами), чтобы посетить господина посла. ¹⁴ Ни при входе, ни при уходе они не снимали своих шапок, похожих на головной убор Страсбургских или Швейцарских женщин и украшенных кисточками шелковой бахромы, висевшей назад; зато они нас приветствовали, немного наклоняясь вперед и дотрагиваясь двумя пальцами до лба. Они, при посредстве Русского переводчика, много говорили с господином послом, которому рассказывали про особенности своей страны, веры и управления. Их угостили напитками; после этого они немного посидели и к большому своему изумлению, услышали игру маленького пажа на палочках (на подобие небольших колокольчиков), на скрипке и других инструментах; затем они, все вместе, уехали в санях, как и приехали. Как там Русские ни говорили об этом народе, будто он может выставить в поле 300.000 человек, тем не менее, они, казалось, особого уважения к нему не чувствовали: вся внешность посольства была совершенно нищенская, и то, что, от имени его царского величества, отпускалось ежедневно на этих людей, было так незначительно, что ежедневные расходы на [365] содержание всего посольства составляли не более 15-ти стейферов. ¹⁵ Отсюда можно судить об остальном. ¹⁶

В воскресенье, 29-го декабря, его превосх. слушал в последний раз проповедь в Вологде и при этом был восприемником при крещении сына Sr. Боса, хозяйка которого в предыдущий день родила; ребенок был назван Кунраадом по имени его превосх-а. После проповеди, его превосх. послал маршала, секретаря, меня и фан-Асперена к губернатору Феодору Александровичу с двумя подарками, именно большим виноградным бокалом, позолоченным снаружи и внутри — для самого губернатора, и небольшим бокалом (с выпуклостями) для его супруги. Его превосх. послал эти подарки в ознаменование своей дружбы и на память: он при этом благодарил губернатора за весь его почет и дружбу. Губернатор уверял, что он этого не стоит, сказал, что, к сожалению своему, /59/ он не мог зайти к его превосх-у, и прибавил, что когда его превосх. поедет обратно тем же путем, он выедет к нему за город навстречу; ¹⁷ прибавив еще много извинений и засвидетельствований дружбы, он пожелал его превосх-у и нам счастья и успеха в нашем путешествии. Чтобы оказать нам честь, он вызвал и свою супругу. Она пришла в дорогом зеленом дамастовом платье, обшитом большими золотыми каймами; на голове у нее была роскошная шапка, густо вышитая жемчугом и с дорогою бобровою опушкою. Губернатор уже раньше налил нам по чарке дистиллированной водки; теперь же, после того, как мы, с его позволения, поцеловали мефрау супругу его, каждый из нас получил из ее рук чарку того же напитка, которого, перед тем, она выпила за наше здоровье; а потом она проделала то же с медом. После этого мы распростились, и губернатор снова позволил нам поцеловать его супругу, прибавив при этом, что у Русских [366] такого обыкновения нет, но, что, не будучи Русским и зная, что в Голландии есть такой обычай, он охотно разрешает нам воспользоваться этою честью.

После того, как мы все ее поцеловали и затем попрощались, мы пошли к дьяку, ¹⁸ чтобы подарить ему бумажку с золотом, которую держал при себе господин маршал. Дьяк любезно отказывался и хотел вернуть ее маршалу. Мы хотели тотчас же итти, так как его превосх. ждал нас к обеду. Он однако не хотел нас отпустить и сказал, что великий посол оказал ему столько чести, что он нас должен был бы совершенно иначе угостить. Он тут достал из своего погреба 3 или 4 бутылки с крепкими напитками, затем вытащил 2 дюжины серебряных кубков и кружек, принадлежавших к его серебряному столовому сервизу. Когда он поугощал нас этим некоторое время, мы хотели итти; но он сказал, что приведет перед наши очи свою супругу, чтобы она нас удержала. Она и явилась с несколькими другими женщинами и была так прекрасна, что я еще такой красивой в этой стране не видел; одета она была очень роскошно. После того, как мы, с позволения дьяка, каждый по очереди, поцеловали ее, мы получили из ее рук по чарке и по ковшу меда. Затем мы попрощались и, прийдя во двор его превосх-а, рассказали ему, что мы сделали.

Тогда, хотя и поздно, мы пообедали и затем направились (мы — впереди пешком, а его превосх. в санях) к жилищу Sr. Боса, чтобы там проститься с родильницею, его хозяйкою. Она каждому из нас налила по чарке Испанского вина. Затем нас перевели в другую комнату, где тотчас был накрыт стол, на который поставлено было более 30-ти как средних, так и малых блюд с печеньями, тортами, конфетами и другими сладостями. Мы здесь пили и разные здравицы. Повеселившись некоторое время, его превосх. и мы все простились и вернулись домой. [367]

/60/ Шестнадцатая глава.

Его превосх. выезжает из Вологды и, проехав через разные деревни, приезжает в Ярославль, а оттуда в Переяславль и, наконец, в Никольское, недалеко от Москвы. — Плохое состояние Никольского двора.

В полдень, 30-го декабря, ¹⁹ мы приготовили все, чтобы после обеда уехать. Хотя его превосх. и был нездоров, он, тем не менее, как человек, умеющий переносить все невзгоды, решил продолжить свою поездку. Мы выехали вечером, тем же способом, как прибыли в это место; версты 3 или 4 нас провожали Немецкие купцы и Русские господа.

К полуночи приехали мы в Грязовец, ²⁰ большую прекрасную деревню, в 40-ка верстах или 8-ми милях от Вологды, где мы, некоторое время, отдыхали. Проезжая через сушу, мы имели дурную дорогу, которая, как говорили наши ямщики, должна была сделаться еще хуже. На отдых останавливались мы в черных избах, которые были на вид достаточно плохи. В избе, где остановился его превосх., была женщина, которая выказала чрезвычайную радость по поводу прибытия его превосх-а; она старалась угостить его по своему кое-какими кушаньями и подала на стол хорошего хлеба и пива. Когда мы подошли, эта женщина пригласила и нас ко столу.

Когда лошади немного поотдохнули, мы выехали отсюда и, 31-го декабря, утром, очень рано, были в Обнорском Яме, ²¹ на 20 верст или 4 мили дальше; здесь мы получили свежих лошадей. Отсюда мы опять направились в путь и вечером прибыли в Телячий Ям, ²² откуда мы, накормив лошадей и поев сами, отправились дальше, и вечером к 1/2 11, проехав еще 25 больших верст или добрых 5 миль, прибыли в Ухорский Ям: ²³ здесь мы снова сменили [368] лошадей. Так как тут сначала отказывались дать лошадей, ²⁴ то его превосх. сперва не хотел принимать предлагавшихся ему подарков. Тут пробыли мы 4 или 5 часов, пока пришлось ждать лошадей.

В среду, 1-го января, мы выехали из вышеназванного места и прибыли, в 7-ми верстах отсюда, в красивое селение Даниловское, ²⁵ по величине и красоте похожее на город, с рынками и тюрьмами. Вечером мы пришли к Вокшерскому Яму, ²⁶ в 40-ка больших верстах или добрых 8-ми милях от вышеназванного места.

Пообедав, мы снова отправились в путь и в четверг, 2-го января, утром в 3 часа, прибыли в предместье Ярославля, где мы переоделись и, в 9 часов, с большим великолепием и с более, чем 1000-ею провожатых въехали в город. С южной стороны этого города находится река Волга, а по другую сторону река Которосль; таким образом, он приходится между 2-мя реками, /61/ в очень красивой и приятной местности. Здесь находится деревянная крепость, и большой каменный монастырь, имени св.Иоанна, ²⁷ с несколькими каменными церквами. Здесь живет и несколько семейств Нидерландцев. Когда мы были там, шел снег, но все-таки было очень холодно. Мы проехали по некоторым улицам и видели прекрасные строения из дерева и камня. Наконец нас привезли во двор Русского купца Димитрия Ивановича Боровского, ²⁸ который в прежнее время был слугою его превосх-а, но потом, по милости Божьей, так нажился от торговли, что считается имеющим капитал в более, чем 100.000 имперских талеров. Это был большой каменный дом со сводчатыми комнатами и деревянными при нем сараями. Сюда пришли [369] разные Немецкие купцы, чтобы приветствовать его превосх.; а с ними пришел и писец губернатора Ивана Александровича, ²⁹ чтобы спросить о здоровье его превосх-а. Это был мужчина видный, высокого роста; при входе в комнату его превосх-а, он сначала, по Русскому обычаю, перекрестился, а затем произнес небольшую речь, перечислив малый титул его царского величества, Генеральных Штатов и его высочества принца Оранского; ему отвечал его превосх., через фан-Асперена. Вскоре затем пришли разные люди из общины ³⁰ с подарками к его превосх-у, а писец, вернувшись к его вельможности, принес ему от губернатора также подарок, и прислал хлеба, немного рыбы, напитков и других съедобных товаров.

В пятницу, 3-го января, утром, его превосх. господин посол послал маршала, меня, Бюдэйна и фан-Асперена к губернатору, чтобы поблагодарить его, как за честь, оказанную его вельможности, так и за доброе попечение его о заготовке лошадей, которые должны были служить для нашего передвижения; маршал же должен был передать ему и письмо с 10-тью дукатами в знак дружбы его превосх-а. Губернатор нас не угостил напитками, так как он только что пришел из монастыря и потому что теперь у них был последний день поста, в который Русские редко угощают кого, особенно если они, перед тем, были в церкви. Однако у дьяка, ³¹ у которого мы немного ранее исполнили то же поручение, передав ему бумажку с 5-тью дукатами, мы получили по чарке в угощение, так как он еще не успел пойти в церковь. К вечеру его превосх. послал секретаря и фан-Асперена вперед в Переяславль. Обоз ³² был послан с ними, чтобы для его превосх-а не было задержки. Ранее еще, чем секретарь и фан-Асперен успели уехать, пришел вышеназванный писец опять к его превосх-у и сделал, от имени губернатора, его вельможности обычный подарок. [370]

Те из нас, которые в это время были дома, получили каждый по небольшой стклянке той же водки и по индейке; последния все жили и были прекрасны. Мы подарили кое-что служителям и поблагодарили губернатора и писца за их любезность. Фан-Асперен /62/ затем, с секретарем, отправился вперед. Его превосх., перед тем, несколько дней был не совсем здоров и чувствовал неловкость в горле; ³³ он принял в этот день лекарства, но ночью с ним сделался припадок, вследствие чего ему тотчас же ³⁴ пустили кровь из предплечья и под языком; после этого ему стало немного лучше.

В субботу, 4-го января, утром, его превосх. безбоязненно выступил в путь. Мы же, с 12-тью санями, остались позади до полудня, так как ночью много ямщиков сбежало, и мы, таким образом, раньше не могли достать лошадей. В означенное время мы отправились и вечером прибыли в Коромыслово, ³⁵ где мы немного пообождали, а затем снова продолжали наш путь. Мы проехали через много прекрасных деревень, а также мимо превосходнейшего города, называющегося Ростовом; это митрополия или главное место, очень великолепное и большое. Мы ехали мимо озера, на котором это место лежит, часа 3 или 4, проехав при этом через много хороших рек, в роде как Scoreetni Ozor и Beloyser. ³⁶

5-го, утром в 7 часов, проехав 55 верст или около 11-ти миль, мы пришли в Kibule, ³⁷ где отдыхали до часу. Вечером, с заходом солнца, мы прибыли в Переяславль, ³⁸ где застали его превосх. с другими санями. Переяславль — захолустный город, в котором мало приятного; со стороны Москвы у него имеется небольшое озеро, величиною мили в 3 или 4. Здесь мы снова ³⁹ получили свежих лошадей и вечером в 9 часов отправились дальше. Его превосх. господину Кленку [371] в это время, к общей нашей радости, стало гораздо лучше. 6-го, при рассвете дня, пришли мы в Дубну, ⁴⁰ после того как было сделано 35 верст, т.е. около 7-ми миль, по небывало плохой дороге. Отсюда мы выехали утром в 9 часов и поздно вечером прибыли в Рахманово, ⁴¹ сделав 40 верст, т.е. около 8-ми миль, и проехав мимо многих прекрасных поселений и монастырей; в числе последних был и прекрасный, далекопрославленный Троицкий монастырь, в который иногда, для богомолья, приезжает и его царское величество. Подождав здесь короткое время, мы снова отправились в путь и утром, 7-го января, с рассветом дня, были в 3-ех верстах от Москвы. Здесь нам однако, по приказу его царского величества, пришлось переехать на совершенно иной путь, который нам был указан, именно к селу Никольскому, ⁴² откуда нас полагалось ввести в город. Это место, лежащее в 7-ми верстах, т.е. почти в 1 1/2 милях от Москвы, принадлежало князю Михаилу Яковлевичу Черкаскому. ⁴³ Мы прибыли сюда одновременно с шталмейстером и лошадьми, посланными вперед, и застали все в беспорядке. ⁴⁴ Здесь не было места для его превосх-а, еще меньше для нас; всем нам пришлось удовольствоваться черными избами, в которых было так тесно и негде повернуться, что мы, большею частью, лежали так близко друг к другу, что, после раскладки наших матрасов для спанья, еле было куда поставить ногу. Велико было неудобство, которое мы здесь испытывали, так как, с одной стороны, холод не давал [372] нам /63/ выходить из изб, а, с другой стороны, внутри избы, нас так мучили дым, вонь и насекомые, что смело могу сказать, — это было самое неприятное приключение, с нами случившееся, за все наше путешествие. Мы, тем не менее, должны были удовольствоваться тем, что у нас было, хотя, останься мы несколько дней дольше в Ярославле, где нам жилось в общем хорошо, ничего такого с нами бы не случилось и мы дали бы Русским возможность приготовить дачу Ходынку (откуда мы должны были въезжать [в Москву]) для нашего пребывания: там мы не испытали бы никаких особых неудобств. Однако тут, где мы должны были смирно сидеть и не смели даже выезжать, как хотели бы некоторые из нас, желавшие провести в Москве все время до нашего въезда, помещение наше, во всяком случае, не соответствовало ни величию великого государя царя, ни достоинству великого посла. Каждый из посещавших нас ежедневно ⁴⁵ из Москвы Немецких купцов с большим сочувствием жалел нас, но нам было мало пользы от этих утешений.

Семнадцатая глава.

Жалкий вид Никольского двора и неудобства, испытанные в нем. — Сообщение его превосх. послу о его въезде. — Пожар в доме посла и кража. — Новогодния приветствия его превосх-у и некоторым из вельмож. — Дозволение свите его превосх-а явиться на праздник водосвятия.

В следующий день, 8-го января, утром, пошли мы во двор названного выше князя. Здесь уже несколько раз имели местопребывание послы перед их въездом: так напр., 3 или 4 года тому назад, Шведский посол и, недавно, Персидский посол. Так как однако, незадолго до нашего прибытия, большая часть двора была уничтожена пожаром, [373] то в нем почти не оказалось помещения, кроме комнаты, в которой поселился посол, с изразцовой печкою, с сенями, где также была изразцовая печь, с прекрасной большой кухнею и с очень большой конюшнею; вот и все помещения, которые тут оказались. В селе не было ничего хорошего, кроме столь красивой и изящной церкви, какой я среди деревянных еще не видывал. ⁴⁶ Мы быстро достали разрешение осмотреть церковь внутри, но не нашли там ничего особенного. Впрочем, дверь, перед которой мы должны были остановиться, была украшена массою картин. В этот день купцы, Адольф Гоутман и Херрит Клаасзоон Клейтинг, пришли приветствовать его превосх. и были прекрасно приняты. К вечеру пришел к его превосх-у писец из посольского приказа в Москве, посланный государственным канцлером Артемоном Сергеевичем, с сообщением нам, что, так как его превосх. уже настолько приблизился к Москве, то в понедельник, /64/ 13-го января, он будет введен в этот город. В Москве думали не иначе, что его превосх., согласно данному распоряжению, которое он должен был, по их мнению, получить в Ярославле, будет не раньше, чем дней через 10 или 12, в Никольском: приставу дано было приказание проезжать в день не более 5-ти верст (что составляет приблизительно одну милю пути). ⁴⁷ Когда великий вельможа ⁴⁸ узнал, что его превосх. посол уже прибыл в Переяславль, он был ошеломлен этим, и гонцу, принесшему ему это известие, шутя, посоветовал отправиться назад посмотреть, не у ворот ли уже его превосх.. Когда его превосх. узнал о времени приема, он, весьма довольный, послал пристава в Москву, чтобы поблагодарить великого вельможу за его заботливость.

В четверг, 9-го января, вечером, пришел опять другой писец с совершенно иным, к крайнему нашему сожалению, сообщением: оказалось, что дворяне и все прочие, кто должны были присутствовать при въезде великого посла, не готовы, и [374] что поэтому его превосх-у придется въехать не раньше, как 19-го этого месяца. Мы все были очень опечалены, тем более, что, таким образом, не увидели бы водоосвящения, которое у Русских является большим праздником. Поэтому мы решились, на следующий день утром, послать в Москву Sr. фан-де-Ватера, чтобы попросить великого вельможу разрешить нам инкогнито прийти в город. К полуночи в баталерном помещении возник пожар из-за печки, так как она была неплотна и во многих местах дала трещины. Этот пожар однако был тотчас потушен, благодаря распорядительности, выказанной здесь тем, что ударив в колокола созвали народ, а также благодаря старательности фан-де-Ватера и Хиллиса Барентсзоона Клука, сделавших все, что было возможно, для потушения пожара. Печь была тотчас разбита на части и свод был пробит; так как почти не было воды, то огонь потушили несколькими бочками пива и снегом.

На следующий день, 10-го января, мы не доискались разных вещей, в том числе и небольшой игры на палочках, которая в ящике, величиною около фута, стояла в буфетном помещении на скамье и, по всей вероятности, была украдена Русскими, которые, может быть, сочли ее за серебряную. Утром фан-де-Ватер и Клук отправились в Москву, чтобы там, к приезду его превосх-а, привести в порядок двор, где он должен был поместиться; из Москвы же пришли купцы Гартман, Варнар ⁴⁹ Мёллер, Бутенант и Каннехитер, чтобы приветствовать его вельможность. Они остались к обеду у его превосх-а, и было уже поздно, когда они разошлись.

В субботу, 11-го января — в новый год, по старому стилю — утром совсем рано, на трубах и литаврах перед комнатою его превосх-а приветствован был новый год; его превосх. подарил участникам приветствия 25 гульденов. Затем, по очереди, музыканты пошли /65/ сначала к маршалу, а потом ко всем по порядку и везде получили хорошие подарки. В это время было страшно холодно.

В воскресенье, 12-го января, пришли фан-Асперен и фан-де-Ватер опять из Москвы, не успев переговорить с [375] великим вельможею. После проповеди наш пристав, Михаил Степанов ⁵⁰, и его кузен, Семен Васильев, капитан конвоя Антон Лукианов, каштелян этого места Максим Васильев и его шурин, Еким Сергеев ⁵¹, первый дворянин князя, владельца этого места, пришли к нам в гости. Они получили великолепное угощение, и было уже поздно, когда кончили обедать.

В понедельник, 13-го, утром, пришли каштелян и его шурин к его превосх-у поблагодарить за доброе угощение, полученное в предыдущий день. Они жаловались, что все еще не вытрезвились. Не мудрено: они только и пили сект чарками, так как вина замерзли. Фан-де-Ватер утром опять поехал в Москву, чтобы снова сделать попытку, о которой сказано выше. Он вечером вернулся и принес ответ, что можно поехать в Москву посмотреть на водосвятие.

В среду, 15-го, в три часа после полуночи, нас шестеро во второй карете, запряженной шестеркою лошадей, отправились к Ходынке, в 4-х верстах от села Никольского; здесь строили дом, который еще не вполне был готов; еле нашлась готовая комната. Это строение воздвигалось лишь для того, чтобы в нем принять господина посла, так как приказано было, чтобы въезд [в столицу] начался отсюда. Приехав сюда во второй карете, как уже сказано, мы должны были за целую версту расчищать себе путь нашею каретою, из-за деревьев, которые еще не были убраны, и, большей частью, лежали у нас на дороге; вследствие этого не только дорога у нас была плоха, но и карета подвергалась опасности разбиться на части. Поэтому мы, большей частью, выходили из нее и шли пешком до вышеназванного места, где еле нашлась комната, очень маленькая и, притом, не вполне готовая; она была совершенно неудобна для приема такой большой свиты, как наша. Мы тогда вернулись и сообщили о виденном его превосх-у, к которому, тем временем, пришел подполковник Варфоломей Ронарт, дядя господина Филлеерса ⁵² из нашей свиты; [376] сюда же прибыл и слуга моего двоюродного брата, ⁵³ который жил в Москве, с санями и письмом, в котором значилась просьба, чтобы я пришел в Москву посмотреть на водосвятие. Как уже сказано, оно у Русских считается большим праздником, и в этот день можно наблюдать величайшее у них великолепие. Его превосх. сейчас же разрешил не только мне, но и другим из свиты, пойти, раз его царское величество, как уже сказано, дал нам разрешение. Господин Ронарт после обеда уехал со своим племянником (кузеном?) Филлеерсом, бывшим в нашей свите, а за ними отправился и я в санях. ⁵⁴

/66/ Восемнадцатая глава.

Подробный и обстоятельный рассказ о водосвятии; порядок, соблюдаемый людьми всех званий во время этого праздника, и церемонии при нем.

В четверг, 16-го января, когда по старому стилю Крещение, в Москву пришло еще до 20-ти саней, ⁵⁵ как нашей свиты, так и некоторых служителей, состоявших при свите. Мы однако увидели друг друга не раньше окончания процессии или шествия, так как вновь прибывшие стояли по ту сторону реки. Мой двоюродный брат ⁵⁶ и еще один господин водили господина Филлеерса и меня везде, чтобы мы могли все осмотреть. Мы получили также очень хорошее место у домика, где стоял, вверху стены, Датский [377] резидент. ⁵⁷ Мы раньше были за рекою и видели там тысячи народа, в том числе телохранителей его царского величества, которых, как мне говорили, было до шести тысяч человек; это был все прекрасный народ, превосходно оделенный и оружием и одеждою. Как у низших, так и у высших офицеров были шнурки на их кафтанах, которые были больше или меньше, проще или дороже, смотря по их чину. Полки, на которые делились эти войска, имели каждый свой особый цвет; иные были зеленые, другие желтые, серые, белые, синие, красные, фиолетовые, а иные были и пестрые, то есть не имели одноцветной формы. Некоторые роты в полках носили бердыши или полумесяцы, другия мушкеты и бердыши, третьи копья. У каждой роты было полевое орудие, очень аккуратно отлитое и искусно выработанное, или умело выкованное из железа при помощи молота. Они стояли на посеребренных лафетах, на 4-х колесах; эти лафеты тянулись двумя, четырьмя или шестью лошадьми с прекрасными попонами, на которых были вышиты гербы его царского величества. Эти лошади были все похожи одна на другую и красивы. Тут же виднелись знамена всех цветов, из которых некоторые были чрезвычайно раскошно изукрашены, особенно те, которые подошли с отрядами от царского двора; они великолепием превосходили все остальные.

После того, как мы переждали час или два, начался колокольный звон, и мы увидели, как громадная масса народа бросилась вперед, а за нею, следующим образом, пошли телохранители. Впереди шел капитан или старший офицер, за которым шли, в 20-ти или 25-ти шеренгах, по 6-ти в ряд, солдаты, в белых кафтанах, с золотыми шнурками и с бердышами. За ними шло столько же копьеносцев, а затем столько же мушкатеров. Потом следовали синие кафтаны в том же порядке, затем зеленые, и другие — последними красные кафтаны, копьеносцы которых имели искусно выточенные пики с длинными остриями, /67/ украшенными значками. За ними шли стрелки, за которыми следовали другие стрелки с винтовыми дулами и прикладами, украшенными перламутром. Эти телохранители составляются [378] исключительно из дворян и из детей боярских. Когда они вышли, их всех расставили кругом того места, где должно было произойти водосвятие. За ними шло большое количество черных монахов, перед которыми несли два штандарта ⁵⁸ с изображениями различных святых. Затем шли 6 или 8 священников, несших большой фонарь, в котором горело много благовонных свечей; за ними шли несколько священников, несших разные большие изображения святых. За священниками опять 6 или 8 человек несли большой тяжелый крест; не знаю только, золотой ли он был или серебряный. Вокруг креста находились несколько человек, которые несли на больших шестах так называемых серафимов или крылатые личики. За ними следовали несколько священников, несших разные серебряные сосуды и позолоченные кружки и кувшины, покрытые кусками крашенного армозину. В одном из этих серебряных сосудов находилась шапка патриарха или праотца. Потом шли священники всевозможных разрядов, одетые в одежды, несгибавшиеся из-за золотой и серебряной вышивки. За ними видны были епископы и архиепископы, также великолепнейшим образом одетые, а затем митрополиты, занимающие место кардиналов. Шапки митрополитов блестели золотом и серебром и имели опушку из белого горностая. Оне были почти в роде Голландских касок; их несли многие епископы. Все они, кроме монахов, шли с обнаженными головами. За митрополитами следовали большие и маленькие мальчики, также роскошно одетые: они пели все время, пока шли. За ними можно было видеть 3-ех или 4-х монахов с кадильницами с благовонием, которые они раскачивали так, чтобы дым от них несся к носу патриарха. Патриарха самого вели два монаха, очень великолепно одетые; над лбом он нес золотой крест, величиною с пядень и шириною в дюйм; крест лежал на круглой подушечке и он поддерживал его обеими руками. На нем была великолепная одежда из серебряной парчи, спереди и сзади с белым сатиновым бантом, на котором вышит был золотой крест; по правую сторону, на вышитом пояске, висел четырехугольный носовой платок (или нечто в этом роде), тугой от вышивки, и с золотыми кистями. За [379] патриархом шли бояре и князья, все в чрезвычайно роскошных одеждах. Его царское величество шел за ними. Он был одет в одежду из великолепной золотой парчи и на плечах его находилось что-то, выложенное золотыми пластинками. На голове у него была золотая корона, украшенная жемчугом и драгоценными каменьями, а на ней золотой шар земной с крестом наверху; внизу была черная лисья опушка. Его вели под руки два князя; его «гости» и несколько других господ следовали за ним.

Таким образом, его царское величество был приведен к месту, где должна была произойти церемония водосвятия. Это место, большое и четырехугольное, было великолепнейшим образом изукрашено; оно было устроено /68/ в виде помоста на одну или 2 ступени выше почвы. Вокруг этого места были перила, обвешанные красным сукном, а внутри еще другия перила, где поместился его царское величество с духовенством. Эти перила были красивее и еще более изукрашены, с 4-мя входами в виде дуг, с позолоченными на них головами. В реке Москве, где нужно было святить воду, пробита была большая прорубь, ограниченная перилами, в 1 1/2 фута высотою, и также обвешанными красным сукном. На каждом углу возвышенного помоста, походившего на театральную сцену, стояли 4 больших столба, искусно выточенных и с железными дугами наверху. На этих столбах висели 8 стеклянных горящих ламп, а все место имело вид трона. С одной стороны был проход к воде с 2-мя или 3-мя ступеньками, покрытыми красным сукном. По обе стороны стояли ширмы с картинами на них. Пол был устлан Турецкими коврами. Трон (или седалище) его царского величества возвышался на 3 или 4 ступеньки над полом; он был очень красиво вызолочен и внутри покрыть серебряною парчею, которая также была разостлана на полу. Над троном возвышались 4 или 5 башенок, искусно сделанных из стекла, с золотыми крестами на них. Впереди трона и со сторон его находились большие стеклянные двери. Трон патриарха находился по правую сторону его царского величества, был на одну ступень выше, но открыт и не так драгоценен. Патриарх или праотец имел роскошную золотую корону или шапку, которая казалась драгоценнее и больше, чем та, которая была на его царском величестве. [380]

Пробыв здесь короткое время, патриарх взял кадильницу и начал кадить на воду со всех углов, затем подошел на три или четыре шага к его царскому величеству, также вставшему с трона и остановившемуся, с поклоном, перед патриархом; последний раз 9 повел кадильницею к его царскому величеству, причем оба друг другу кланялись. Тогда его царское величество снова вернулся к своему трону, а патриарх, обходя кругом, последовательно окадил духовенство и вельмож, от высоких до низких. После того, как он раза три проделал это, причем каждый раз его сопровождали два духовных лица, он также вернулся к своему трону. Вскоре после этого, он снова сошел, с большою горящею восковою свечою в руках, которую он предложил его царскому величеству; последний, встав с трона, пошел ему на полдороги навстречу, взял у него свечу и поцеловал ему руку; затем оба они вернулись к своим местам. Затем пришли князья, бояре и духовные лица, из которых каждый сам подходил за свечою и благословением, причем они также целовали руку патриарха или праотца; все это продолжалось довольно долго. Затем подошла очередь священнику, который почитал немного в книге, а затем окадил проход к воде. Его царское величество и патриарх сидели, тем временем, на стульях без спинок, которые были роскошно вышиты золотом и жемчугом; их можно было складывать, и они, лишь для этого времени, были поставлены сюда. Затем пришли несколько священников, несших под мышками две библии, /69/ из коих одна была очень роскошно обтянута красным бархатом, обита золотом и обсажена жемчугом: она стоила, вероятно, 500.000 гульденов: из нее стал читать сам патриарх, причем его царское величество стоял с обнаженной головою. Когда патриарх прочел свое, он с библиею подошел к его царскому величеству, чтобы тот поцеловал книгу; тот так и сделал, а заодно приложился и к руке патриарха; затем оба вернулись к своим тронам. Эта драгоценная библия затем была отнесена двумя священниками, после чего его царское величество и патриарх снова встали со своих тронов и подошли к воде. Патриарх спустился по ступеням, но его царское величество, с обнаженной головой, стоял наверху у перил, пока длилось освящение, которое совершилось многократным погружением в [381] воду золотого креста, принесенного сюда в серебряном сосуде. После того, как это продолжалось здесь с пол-часа, корона снова была возложена на голову царя, ⁵⁹ а митра на голову патриарха; затем оба опять вернулись к своим тронам. Потом к патриарху принесли освященную воду в серебряном сосуде, золотой крест в другом и кисть для обрызгивания ею, в третьем сосуде. Патриарх, со всем этим, направился к его царскому величеству, который снова обнажил свою голову, поцеловал золотой крест и руку патриарха, а затем был обрызган святою водою; тоже было сделано с его короною и всеми его знаменами, которые были принесены сюда. Оба они снова затем вернулись к своим тронам. Потом пришли митрополиты, архиепископы и вельможи его царского величества, равно как и все монахи и священники, чтобы поцеловать святой крест, который держал перед ними патриарх или праотец, а также и руку патриарха. Все они однако были обрызганы святою водою митрополитом, стоявшим возле патриарха. Различные монахи и священники пошли с сосудами и кувшинами зачерпнуть освященной воды, чтобы обрызгать ею весь народ, стоявший кругом этого места. Сюда пришла со всех сторон и большая масса лиц, чтобы кувшинами, кружками и ведрами захватить с собою освященной воды. Видны были и сани, покрытые красным сукном, под которым находились разные золотые кувшины, также долженствовавшие быть наполненными святою водою. Эти сани тащились шестью вороными лошадьми, весьма великолепно убранными. Тут были и женщины, которые брали своих детей от груди и опускали их нагих в воду.

Тем временем, его царское величество послал канцлера Емельяна Украинцева, бывшего раньше посланником его царского величества в Голландии, ⁶⁰ к секретарю и некоторым иным из свиты господина посла, находившимся по ту сторону реки, где, по поручению его же, им был отведен дом, и где при них находился переводчик его царского величества, господин Андрей Виниус в то время, как [382] они смотрели на эту церемонию. Канцлер, от имени его царского величества, должен был спросить, здоровы ли они и хорошо ли они путешествовали. Когда господин Виниус перевел это, переводчик фан-Асперен, находившийся здесь, /70/ отвечал, от имени их всех, что они просят у Бога здоровья его царскому величеству и что они, по милости Божьей и благодаря его царскому величеству, находятся в добром здоровье, доехали до места хорошо и покорно благодарят его царское величество за его милость. Подобного же рода приветствие в тот же день его царское величество велел передать, через многих других придворных, и господам резидентам Датскому, Польскому, «купчинам» ⁶¹ Персидским, послам от Черемис и других Татар, а также и Калмыцким или Монгольским и всем прочим посланцам, которые все были приглашены на это торжество и распределены по различным домам. Это — любезность, которую его царское величество везде, где он присутствуеть лично, оказывает чужеземцам.

Когда все было сделано, патриарх трижды благословил крестообразно сложенными руками сначала его царское величество, затем духовенство и придворных вельмож и, наконец, весь народ. После этого телохранители снова отправились в замок ⁶² тем же способом, как уже рассказано; только архиепископы, равно как и патриарх, имели теперь шапки на головах. Когда они пробыли там с полчаса, они снова все разошлись, в том числе и военные — через лед. Большая часть этого дня, таким образом, проходит в праздновании. В одиннадцать часов вечера наши снова отправились в Никольское, где находился его превосх. посол; я последовал туда же на следующий день вечером. ⁶³ [383]

Девятнадцатая глава.

Выезд из Никольского села в Ходынку. — Подробный рассказ о въезде в Москву; великолепие его.

В воскресенье, 19-го января, фан-де-Ватер и фан-Асперен, санями с восемьюдесятью, были посланы его превосх. послом в Москву, чтобы узнать, как должен совершиться въезд, а также поблагодарить его царское величество за его доброту, что он позволил нам посмотреть в Москве праздник водоосвящения. Приехав в Москву, они услышали, что Клаасзоон, Клейтинг и Варнар Меллер уже говорили с великим вельможею и сделали это дело. Они узнали затем, что его царское величество приказал, чтобы его превосх. господин Кленк был введен тем же способом, как сделано было с Шведским послом, ⁶⁴ [384] и что Немецким офицерам сказано, чтобы они держались наготове. Это известие, что въезд совершится так же, как въезд послов коронованных особ, было его вельможности очень приятно, как по отношению к нему самому, так, в особенности, по отношению /71/ к государству. В полдень снова прибыли три Немецких купца к его превосх-у с извещением, что они со своими земляками, составляя компанию в 60 человек, ⁶⁵ выедут верхом навстречу его превосх-у, все с Оранскими шарфами. Вечером снова пришел писец из посольского приказа к его превосх-у, спросил о его здоровье и сказал, что он может свободно в следующий день вечером или во вторник утром, за 2 часа до рассвета, поехать на Ходынку, чтобы оттуда быть введенным. Исполнив это поручение, писец снова вернулся в Москву. В понедельник, 20-го января, утром пришел подполковник ⁶⁶ из Русских, чтобы, от имени его царского величества, приветствовать его превосх. посла. Он сказал, что, так как предыдущий наш пристав Михаил Степанов, заболел, то он будет приставом или попечителем некоторое время, пока придворный пристав нас не встретит на дороге. ⁶⁷ Вскоре после того, как этот пристав ушел из комнаты его превосх-а, зашел Датский резидент Магнус Гэ, ⁶⁸ за 1 1/2 часа известивший о своем прибытии. Мейнгер Грим и я встретили его у саней и провели его в сени, где его принял его превосх., который ввел его в спальню и здесь часа 1 1/2 вел с ним в уединении разговор о секретных делах. Он привел с собого полковника Миниуса; они пообедали с его превосх-ом и затем снова вернулись. Мы, тем временем, были в сильных хлопотах, подготовляясь к отъезду. ⁶⁹ [385]

Во вторник, 21-го января, в 1 час ночи, пристав сделал запрос у его превосх-а, скоро ли он будет готов к отъезду, так как полагалось за 2 часа до рассвета дня быть в Ходынке, в 4-х верстах от Никольского. Он попросил его вельможность приказать трижды протрубить в трубы, чтобы наша свита приготовилась. Когда все было готово и когда трижды протрубили в трубы и ударили в литавры, мы утром, в 3 часа, выехали из села Никольского и, пробыв в пути 2 часа, прибыли в назначенное место — Ходынку, где в течение 8-ми или 10-ти дней были построены 2 или 3 дома, ⁷⁰ с конюшнею и печами, чтобы его превосх. мог отсюда совершить свой въезд.

По дороге мы довольно-таки промерзли и здесь, к нашему удовольствию, нашли хорошие теплые комнаты, где мы освежились, закусили, а также выпили несколько чарок водки и секта, против холоду. Как только мы прибыли, пристав послал нарочного в Москву, чтобы известить в городе о нашем прибытии. Затем разные гонцы поспешили туда и оттуда. Пристав, тем временем, спросил его превосх. посла, как ему сидеть у него в карете. Его превосх. отвечал, что ему придется сидеть напротив, что маршал будет сидеть по правую руку, а переводчик фан-Асперен по левую, /72/ в портьере. Пристав отвечал, что, по его мнению, ему следовало бы сидеть рядом с его превосх-ом; на это ему ответили, что его вельможность ничего такого не допустит и что, если пристав остается при своем мнении, то пусть он лучше едет вперед или остается позади. Пристав, тем временем, послал с сообщением об этом гонца к государственному канцлеру.

С самим рассветом дня пришли несколько Русских на двор его превосх-а, чтобы посмотреть на снаряжение и на лошадей, которым они очень удивлялись. И хотя нам и было сказано, чтобы мы с рассветом дня выехали из Ходынки, тем не менее, прошло еще часа 2 или 3, пока мы [386] отправились в путь. Наш капитан Антон Лукианов пришел к его превосх-у и сказал, что нужно все держать наготове; заодно он сообщил, что пристав, спрашивавший относительно сиденья, получил в ответ, чтобы сидел там, куда его посадит великий посол. Около полудня пристав пришел заявить его превосх-у, что получил повеление его царского величества проводить его вельможность в Москву. Тогда его превосх. собрал свою свиту и отправился в путь в следующем порядке, как рассказано ниже.

Реляция или рассказ, каким образом совершился, 11/21 января 1676 года, въезд в Москву его превосходительства господина Кунраада фан-Кленка, владетеля Лойргейма и Орсена, чрезвычайного депутата от провинции Голландии в собрании господ Генеральных Штатов и чрезвычайного великого посла их высокомощности и его высочества принца Оранского к его величеству царю Московии.

Впереди медленно ехал шталмейстер на лошади, затем следовали 8 гнедых лошадей с белыми гривами и белыми хвостами, покрытые ковровыми попонами, с вышитыми на них, с обеих сторон, гербами его высочества господина принца Оранского; каждую вели 2 человека. Оне назначались в подарок его царскому величеству.

Затем опять следовал красивый гнедой жеребец с белой гривою и белым хвостом, покрытый красною шелковою попоною, с вытканными на ней большими золотыми цветами и с золотою бахромою кругом; голова его была украшена большим букетом перьев различных цветов; он велся как предыдущия и назначался в подарок от его превосходительства. Затем следовали 3 ведшиеся под уздцы лошади его превосходительства, [а за ними] гнедой жеребец, покрытый седлом и попоною из красного бархата с серебряною и золотою бахромою.

/73/ [Затем шел] вороной мерин с красным бархатным седлом и с роскошною, вытканною золотом и серебром попоною с золотою и серебряною бахромою.

[Далее шла] собственная лошадь его превосходительства — прекрасный белоснежный жеребец, оседланный и с [387] покрывалом из красного бархата, с серебряной и золотой каймою; вся сбруя его была покрыта красным бархатом.

Затем следовали литаврщики и трубачи, таким образом:

Впереди, отдельно, трубач — негр.

Затем один литаврщик.

Два остальных трубача в ряд, с серебряными позолочеными трубами, украшенными флагами и лентами с гербами его превосходительства.

Затем маршал отдельно.

Далее остальные служители, дворяне и офицеры, по-двое в ряд, все верхами.

За ними лакеи, числом 12, по-двое в ряд, пешком.

Потом следовала первая карета его превосходительства, внутри обитая красным бархатом с цветами и с серебряным фоном; снаружи она была позолочена и украшена разнообразною изящною листвою, а также гербами его превосходительства. Везли ее 6 вороных лошадей, с очень изящною сбруею и с пучками разноцветных перьев на головах. С обеих сторон кареты шли 4 алебардщика, пешком, неся свои алебарды, украшенные кольцами шелковыми, золотыми и серебряными. Перед приемом, в этой карете сидел его превосходительство, а против него пристав; в портьерах сидели господин маршал и переводчик.

Четыре пажа следовали в ряд, на конях.

Затем шла вторая карета, запряженная четырьмя вороными лошадьми; она была обита внутри зеленым бархатом. В ней сидели, перед приемом, господа: шталмейстер, секретарь и 4 дворянина его превосходительства.

Потом шли дорожные сани его превосходительства, покрытые прекрасным Турецким ковром, с свешивавшимся вниз другим ковром и с белой медвежьею шкурою сзади.

Затем сани служителей его превосходительства, сани дворян и офицеров, покрытые красными, и остальной свиты — серыми полстями.

Путь, остававшийся до города, равнялся приблизительно 3-ем верстам (5 верст = 1-ной Немецкой миле); весь он, с обеих сторон, был занят военным людом, служителями бояр и великих придворных вельмож; ⁷¹ последние все были конны [388] и стояли по правую руку, а пехота — по левую руку, в очень хорошем порядке. Первые, кто перед нами показались, были Голландские и другие иноземные купцы, составлявшие отряд в шестьдесят лошадей; все они были прекрасно одеты и снаряжены и украшены Оранскими шарфами вокруг тела. ⁷² Поздоровавшись с его превосходительством, они за каретами повернули налево /74/ кругом и ехали затем перед лошадьми, которые велись под уздцы, до помещения его превосходительства. Затем мы увидели домочадцев князя Михаила Яковлевича Черкасского; ⁷³ все они были вооружены по старинному: в кольчугах и в шлемах. Далее следовали различные отряды, в числе которых были некоторые, одетые в красные и синие бархатные казакины, сплошь украшенные золотыми и серебряными бляхами; на головах у них были шлемы с железными на них наконечниками, к которым были прикреплены значки различных цветов: как нам сказали, они содержатся на службе его царского величества Троицкою лаврою. Мы увидели далее еще разные отряды конницы: домочадцев великого боярина Артемона Сергеевича, полководца князя Юрия Алексеевича Долгорукого и многих других; все они были очень великолепно убраны. Тут было и много красивых, ведшихся за уздцы лошадей, с серебряными и позолоченными цепями, из больших плоских звеньев, на шее, с великолепными покрышками и [389] попонами, тугими от вышивки золотом и серебром, и, в большинстве случаев, с прекрасными тигровыми и леопардовыми шкурами на седлах. У самых предместий мы увидели иностранных офицеров, которые, по приказанию его царского величества, составленные в особый отряд, также вышли почтить въезд его превосходительства, в виде особого знака расположения. Потом следовали дворяне и слуги двора его царского величества, все великолепнейшим образом одетые; лошади их были, большею частью, обвешаны длинными и широкими серебряными цепями, звон которых был приятен. Более всего поразили нас: их высокие и тяжелые штандарты, очень роскошно вышитые, позолоченные и с изображениями на них; странный обычай украшать ноги лошадей серебряными и позолоченными полосками и лентами; постоянный не прерывавшийся звук труб и литавр, коих 6, 8, 10 и более находились перед каждым отрядом или фамилиею великих вельмож или бояр; наконец особый вид полковых булав, которые их полковники или военачальники, управлявшие или командовавшие ими в этом случае, держали в руках: оне были длиною фута в два, обиты золотом и серебром и у конца украшены головками или коронками, прорубленными на подобие шоколадных меленок, которые у нас употребляются.

Инфантерия или пехота, стоявшая, как уже сказано, в очень хорошем порядке по левую сторону, состояла из 10-ти полков — всего около 10.000 человек. Знамена, стоявшие перед отрядами, были, большею частью, очень роскошны и так тяжелы от золота, серебра и красок, которыми на них были изображены образа различных святых, что ветер, в это время довольно сильный, едва в состоянии был даже привести их движение. Перед полками стояли, в очень хорошем порядке, различные орудия, штук 50, на изящных позолоченных и раскрашенных лафетах или телегах о 4-х колесах, с висевшими на них очень большими крючьями или полумесяцами. ⁷⁴ Рядом с дорогою и перед орудиями в снег было воткнуто много небольших копий, которыми, /75/ как нам сказали, пользовались мушкатеры; на конце у большинства были небольшие значки, как и вообще все [390] копья были украшены маленькими знаменами; картину они представляли очень приятную. Рядом с полками и ротами стояли и различные красивые, державшиеся за уздцы лошади, покрытые и украшенные, как я уже рассказал. Флейты, барабаны и свирели, с которыми музыканты стояли впереди рот, не переставая, звучали. Таким образом мы, дошли до предместья, где его превосх. встретили его приставы: Юрий Петрович Лутохин, ⁷⁵ первый полковник лейб-гвардии его величества и дворянин стола его, и Афанасий Феодорович Ташлыков, ⁷⁶ канцлер Казанской канцелярии. Они оба сидели в одних санях, имея при себе Monsr. Андрея Виниуса, переводчика его величества, а вокруг саней их бежали около 25-ти стрельцов, все в красных кафтанах с золотыми шнурами на груди. Его превосх., при приближении приставов, остановился. После того, как приставы вышли из своих саней, его превосх. также вышел из кареты, после чего приставы, подойдя и обнажив головы — примеру их последовал и его превосх. — начали со свитка читать титулы его величества, к чему первый пристав прибавил, что его царское величество велел приветствовать великого посла высокомощных, господ Генеральных Штатов суверенных и т.д. и его высочества Виллема Гендрика, принца Оранского, и спросить о его здоровье и о том, хорошо ли он доехал. Когда переводчик Виниус перевел это, его превосходительство отвечал: «К пресветлейшему державнейшему государю и царю Алексею Михайловичу и т.д. (перечислены были все титулы его) высокомощные господа Генеральные Штаты (перечислены были их остальные титулы), вместе с его светлостью высокородным князем и государем Виллемом Гендриком (перечислены были все титулы его) изволили послать меня, как своего чрезвычайного великого посла, чтобы не только возобновить, но и приумножить старую дружбу. Сохрани, Боже, во здравии его царское величество и моих государей. Божьею милостью и благодаря его царскому величеству, я со своими, при мне состоящими дворянами и офицерами прибыл в [391] добром здоровье». Это перевел Monsr. фан-Асперен. Тогда заговорил второй пристав, сказавший, что его царское величество их обоих назначил приставами его превосх-а. Когда его превосх. дал на это любезный ответ, второй пристав сообщил, что его царское величество послал на встречу его превосх-у собственную карету и лошадей для дворян, чтобы въехать в Москву. После этого оба пристава предложили руку его превосх-у и проводили его к карете его величества, которая, тем временем, была подведена и повернута. Дворяне и др. сели на лошадей, большею частью, белых. Его превосх. занял место позади, по высокую руку, а первый пристав поместился рядом с ним, по левую руку; второй сел напротив. Карета была обита внутри красным бархатом с золотою и серебряною /76/ бахромою; ее везли 6 лошадей в совершенно старомодном, хотя и дорогом уборе; она была со всех сторон открыта. ⁷⁷

Таким образом въехали в город через различные улицы, которые были все полны неисчислимого множества людей, мужчин и женщин. Пройдя через Неглинные ворота (над которыми, за окнами с частою решеткою, сидели их величества, чтобы видеть въезд) сделали остановку на площади перед воротами: по этому случаю лошадям дана была передышка, а на литаврах и трубах, как это делалось и по пути, при частых наших остановках, сыгран был туш. Все открытые площади, рынки и пр., через которые мы проезжали, были полны конницею, которую мы видели раньше на поле. Близ ворот все было занято стрельцами, [392] стоявшими по обе стороны; через их ряды мы проследовали к помещению его превосходительства. ⁷⁸ Здесь приставы проводили его до его комнаты и простились с ним, чтобы пойти отрапортовать о сделанном; они сказали, что придут снова на следующий день, так как теперь уже наступил вечер. Вот как, следовательно, после такого продолжительного путешествия, совершился въезд его превосходительства в царскую ⁷⁹ столицу Москву. Его превосходительство сам был одет в одежду, так густо покрытую золотом и серебром, что едва можно было узнать, каковы цвет и качество ее материи, шляпа же его была великолепно обшита галунами и с необычайно дорогим камнем на загнутом поле ее. Дворяне и офицеры были наряжены роскошнейшим образом; почти у всех были прекрасные пучки перьев на шляпах и дорогие вышитые галунами кафтаны. Остальная свита из пажей, трубачей, лакеев и конюхов была одета в новую ливрею из красного сукна, с широкими золотыми позументами и с желтою подкладкою. Таким образом, все представляло великолепное зрелище. ⁸⁰

Глава двадцатая.

Милость к свите посла. — Пожар в Москве. — Список подарков великому государю царю. — Беседа его превосх-а с разными вельможами в Москве. — Подарок его превосх-а одному из приставов.

В среду, 22-го января, приставы в назначенное время пришли во двор и зашли, прежде всего, в свою комнату, которую они называли канцеляриею, так как приставы там иногда имеют свои собрания и говорят друг с другом. Мы, со своей стороны, приготовились также и выстроились в порядке, чтобы принять их. Наши слуги также стояли в два ряда, чтобы они прошли между ними. Мы приняли их у передней двери сеней, а его превосх. у двери своей камеры. Они тотчас, между другими делами, сообщили следующее: /77/ его царское величество извещает его превосх., что, если его [393] вельможность может приготовиться к сроку, то в ближайшую пятницу, 24-го, ему дана будет аудиенция, где его выслушают в первый раз. Его превосх. посол отвечал через переводчика, что все необходимое для этого не может быть приготовлено к данному сроку; на это ему сказали, что передадут его ответ его царскому величеству. Далее они сказали его превосх-у, что его царское величество, в знак особой милости, ⁸¹ разрешает дворянам, офицерам и домочадцам его вельможности, если им понадобится, выходить из дому и на улицу, с тем, однако, чтобы, для собственной их безопасности, при них находился стрелец или солдат — милость, которая никому еще не оказывалась раньше предстания перед ясные очи, как тут выражаются, его царского величества. Сообщив все это, приставы встали и ушли тем же способом, который выше уже несколько раз описан. В этот день его превосх. получил несколько подарков, согласно обычаю этой страны. ⁸²

В четверг, 23-го января, как и в предыдущую ночь, в городе в четырех местах горело, причем беспрестанно гудел набат. Лучшее средство, которое здесь применяется, чтобы не дать пожару распространиться, заключается, в виду недостатка или отсутствия воды, в том, что те деревянные дома, которые ближе всего к пожару, срываются и растаскиваются до основания: в этом [Русские] очень проворны. Утром пришли приставы снова к его превосх. послу и принесли ему сообщение, что его царское величество распорядился чтобы его вельможность в будущий вторник был принят к аудиенции и к выслушанию. Они просили одновременно дать им список свиты его превосх-а, с обозначением, кто откуда, и какого звания. Его превосх. отвечал, что передаст им этот список, когда они вернутся, а теперь вручил им список подарков, которые намеревался поднести его царскому величеству. Вот этот список: ⁸³ [394]

Мемория о подарках, которые должны быть предложены его царскому величеству, от имени высокомощных господ Генеральных Штатов суверенных свободных Соединенных Нидерландов и его высочества господина принца Оранского, через чрезвычайного великого посла Кунраада фан-Кленка:

Восемь прекрасных гнедых каретных лошадей меринов ⁸⁴ с белыми гривами и хвостами, с попонами, на коих гербы его высочества господина принца Оранского.

/78/ 8 зеленых стклянок. / Все наполнены лучшим вином Фронтиньяк, и

8 белых хрустальных. / все с серебряными винтами и

8 синих хрустальных. / позолоченными цепочками.

1 коробка белого перцу.

1 коробка кардамону.

1 коробка мускатных орехов.

1 коробка корицы.

1 коробка гвоздики.

1 коробка мускатного цвету.

1 портище темнозеленого сукна.

1 портище светлозеленогосукна.

1 портище голубого ⁸⁵ сукна.

1 портище желтого сукна.

1 портище гвоздичного цвета сукна.

1 портище лазоревого сукна.

1 портище бледнозеленого ⁸⁶ сукна.

1 портище белого сукна.

1 портище крапивнозеленого сукна.

1 портище коричневого сукна.

1 портище бледнокрасного ⁸⁷ сукна.

1 портище фиолетового сукна.

1 портище коричнекрасного сукна. [395]

2 портища кармазинного ⁸⁸ сукна.

1 портище розового сукна.

1 портище пурпурного сукна.

1 портище сукна цвета авроры. ⁸⁹

1 портище кармазиннокрасного сукна.

1 портище красной материи.

1 портище дамасту ⁹⁰ с цветами. ⁹¹

2 портища сатину с цветами.

6 портищ бархату с цветами. ⁹¹

1 портище красного бархату с серебряным фоном.

1 портище красного бархату с золотым фоном.

1 портище сатину ⁹² с золотыми цветами. ⁹¹

3 портища серебряных моров. ⁹³

10 портищ золотого и серебряного сукна. ⁹⁴

24 серебряных тарелки.

Серебряный сервиз. ⁹⁵

Две полудюжины серебряных ковшей.

2 серебряных ручных подсвечника. ⁹⁶

4 серебряных фруктовых блюда. ⁹⁷

Серебряный умывальный капелированный таз. ⁹⁸

Серебряный капелированный кувшин. ⁹⁸

4 серебряных винных кувшина. ⁹⁹

6 серебряных труб с их значками. ¹⁰⁰

Все эти серебряные вещи в разных местах были вызолочены. [396]

Следующие ниже подарки должны быть переданы его царскому величеству от самого вышеозначенного чрезвычайного великого посла:

Большой прекрасный темногнедой, с белыми гривою и хвостом, молодой жеребец, равного которому нет в Голландии.

Большая прекрасная хрустальная люстра ¹⁰¹ с тремя высокими ветвями, каждый о 8-ми подсвечниках.

Серебряный капелированный таз.

Серебряный капелированный кувшин.

Роскошная карета, внутри обитая красным цветистым бархатом с серебряным фоном, снаружи вызолоченная, с /79/ 6-тью прекрасными вороными лошадьми впереди нее, каждая с красивой попоною и с пучком перьев на голове. ¹⁰²

Получив этот список, ¹⁰³ они поднялись и попрощались с его превосх-ом, проводившим их до дверей своей [397] комнаты; мы же проводили их опять, как и прежде. Так как доступ к нам был дозволен всем, то нас посетили несколько Немцев. Его превосх., тем временем, узнал от одного из Русских толмачей, находившихся у нас на дворе, что приставы не совсем довольны, что его вельможность не выходил встречать и провожать их так далеко, как это делали цесарский и Шведский послы, и как и его превосх-у, по их мнению, следовало бы. Его вельможность отвечал на это, что примет это заявление к сведению; толмач после этого ушел. Подарки тем временем были вынуты, перепакованы, и так как серебряные вещи во многих случаях оказались попорченными, то порча была исправлена и все опять поставлено в порядке на место. ¹⁰⁴ [398]

В пятницу, 24-го января, приставы снова пришли к нам во двор и поднялись в свою комнату. Его превосх. послал фан-Асперена, переводчика, к ним, чтобы поговорить о приеме и провожании их, в то время, как мы снова строились в обычном порядке. Они однако на этот раз были приняты не иначе, чем прежде, и его превосх. привел в свое извинение, что наши послы ¹⁰⁵ никогда не поступали иначе, а как поступали другие послы, этого он не знает; [он заявил] однако, что впредь будет встречать их так, как делали это другие. Говорили и о разных других вещах, ¹⁰⁶ которые Юрий Петрович, первый пристав или попечитель, отметил на бумаге, с обещанием доложить о них великому боярину; его превосх. передал ему и роспись своей свиты. Когда этот разговор кончился, они поднялись, и его превосх. проводил их сам до конца сеней, а мы далее почти до лестницы.

В субботу, 25-го января, утром, пришел первый пристав Юрий Петрович, один, с господином Виниусом, переводчиком его царского величества. Мы приняли его снаружи на галлерее, а его превосх. почти посередине сеней. Мы все вместе вошли в комнату, но, по просьбе пристава, должны были опять выйти; остались там лишь его превосх., пристав и оба переводчика: Виниус и фан-Асперен. ¹⁰⁷ Когда они с добрых полчаса пробыли вместе, они снова ушли и мы все их проводили, как и прежде.

В это утро мы узнали, что прежний первый пристав наш Михаил Степанов умер от испуга и горя в Никольском [399] селе. Он получил от великого боярина Артемона Сергеевича какое-то письмо, заключавшее тяжкие укоры ему за нерадение при проезде великого посла: письмо стращало его гневом и немилостью его царского величества; это его так /80/ перепугало, что от постоянных дум о беде, ему угрожающей, он впал в душевную болезнь, унесшую его в могилу через 3-4 дня, когда ему было еле 23 года от роду. Капитан Антон Лукианов, ехавший от города Архангельска до Москвы с нами, пришел в это утро к его превосх-у, чтобы приветствовать его, и получил от его вельможности в благодарность за понесенные труды большой серебряный ковш, вызолоченный снаружи и внутри. Поблагодарив его превосх., он простился с ним и ушел, очень обрадованный.

В воскресенье, 26-го, утром, пока мы готовились к проповеди, пришли приставы снова к его превосх-у и принесли ему известие, что, на место вторника, аудиенция (или выслушание) его царским величеством назначена на понедельник, т.е. на следующий день. Проповедь поэтому была отложена и все нужное было приготовлено и приведено в порядок.

Комментарии

1 По прил. № 14 к Дон., 50 миль от Тотьмы, 100 миль от Устюга.

2 Церковь «Всемилостивого Спаса обыденная, построенная в один день, в 1655 г.». («Вологда, ст. Ю.Шокальского в «Энц. Слов.» Брокгауза и Ефрона).

3 Вероятно, Духов монастырь (Галактионова пустынь Знаменской Богородицы).

4 С 1664 по 1684 г. архиепископом Вологодским и Белоезерским был Симон ( † 1685).

5 Фома Гебдон сам был Английским купцом (Дон.). О Джоне или Иване Гебдоне см. Соловьев, «История России» (изд. Тов. Общ. Польз.) т. XII, 527-534 и Н.Н.Бантыш-Каменский «Обз. внешн. снош. России» (1894), I, 116 и 185. Гебдон не был резидентом Карла II, а лишь блюл его интересы.

6 Канцлер, т.е. дьяк Иван Горяинов (Голл. кн. Моск. Арх. № 9, л.60).

7 Т.е. подьячий.

8 Письмо к Штатам приложено к Дон. под № 14. Здесь Кленк рассказывает о пути из Устюга в Вологду и говорит об удивлении, с которым он узналь о быстром выезде из Москвы, по зимнему пути, Бранденбургского и императорского послов. Письмо к принцу Оранскому от 2/12 дек. находится в архиве королевской фамилии в Гаге (см. «Отчет» В.Кордта за 1893).

9 На время пребывания в Вологде к Кленку был приставлен приставом «дворянин Никита Леонтьев» (Miekieter Levontiof). Об этом говорится в Дон. под 12-ым декабря.

10 По Дон., Литвин (Littouwer).

11 Шталмейстер в этот день был послан вперед (Дон.).

12 По Дон., это известие получено было Кленком 24-го от «первого секретаря» воеводы, прочитавшего послу полученный из Москвы указ. 25-го пришел пристав, подтвердивший это известие (Дон.).

13 Послы эти зашли 26-го декабря, по Дон.. В Дон. говорится под этим числом:... «в городе были Монгольские Калмыки, которые были посланы своим святым Хутухтою [Katouchta] и своим ханом или королем, которого Русские звали Сырым царем (Suroi Zaer), к царю Московскому; страна этих Монгольских Калмыков лежит между Сибирью и Китаем и неправильно [abusivelijk] помещена на карте перед или под Великою Тартариею»... «Один из этих послов сказал, что происходит от крови Александра Македонского, именно от одного из младших сыновей его, чем он не мало хвастался. Оба посла рассказали, что их святой, которого они звали Katouchta, не умирает, и что он все знает, что в мире происходит; дух ему открыл, что в Европе есть император и что поэтому он должен наследовать эти страны (die Landen moest ondersoecken). Поэтому послам поручено просить у его царского величества о пропуске через его землю к Римскому императору».

14 Главный посол не пришел, считая это низким для себя (Дон.).

15 По Дон. (под 27-ым дек.), начальник этого посольства получал 4, прочие 3 посла каждый по 3, остальвые пятеро (т. наз. kockx — «повара») по 2 стейфера деньгами, т.е. все посольство — 23 стейфера.

16 27-го был контр-визит секретаря и переводчика к Монголам. 26-го отосланы были багаж и вина на 183-х санях вперед; 26-го же воевода и дьяк отправили гонца в Москву с извещением, что посол будет под столицею 27-го ст.ст., но что раньше 1-го янв. ему нельзя будет въехать.

17 Этого ему не удалось сделать: ср. //(204).

18 Ивану Горяинову.

19 В этот день пришел таможенный голова с бургомистрами (земскими старостами), чтобы поднести послу хлеб (Дон.).

20 Грязовец, уезд. г. Вологодской губ., 44 в. от Водогды. Назывался и Грязеница (Огородников, «Прибрежья Ледов. и Бел. морей», стр.185).

21 Обнорская слобода, д. каз. при р.Обноре, 17 в. от Грязовца («Сп. нас. мест»). Obnorske Jam в Дон.

22 Телячий Ям, д. каз. и вл., 25 в. от Любима, по тракту из Данилова в Грязовец («Сп. нас. мест)».

23 Ухорская Слобода, д. каз., при р.Лунке, 10 1/2 в. от Данилова, по почтовому тракту из Данилова в Грязовец («Сп. нас. мест»).

24 Лошади все ушли на перевозку багажа, посланного вперед (Дон.). Послу пришлось самому нанять 183 подводы по 3 алтына за подводу, всего за 16 руб. 15 алт. 2 деньги, в чем староста Ивашка Андреев дал росписку «дворянину посольскому Микуле Иванову (sic)». Деньги потом возвращены были Кленку из доходов Галицкой чети (Гол. кн. № 9, л. 445-447).

25 Данилов, уездн. г. Ярославской губ., 60 в. от Ярославля. Назывался в XVII в. Даниловскою слободою (ст. С. Ш. в «Энц. Слов.» Брокгауза-Ефрона).

26 Вокшерский Ям, д. вл., при рч.Сутойме, 24 в. от Романова-Борисоглебска, на почтовом тракте из Ярославля в Данилов («Сп. нас. мест»)

27 Недоразумение, вероятно.

28 Возстановлено по догадке; у Койэтта Boraski, в Дон. также.

29 В Ярославле был стольник и воевода Иван Александрович Аничков (Оничков), как видно из переписки с Ярославлем в Голл. кн. М. Арх. М.И.Д. № 9 (напр. л.63).

30 Таможенный голова и «бургомистры» (Дон.).

31 Дьяком, как видно из Голл. кн. № 9, был Яков Поздышев (в Дон. Jacob Iliets т.е. Ильич Poudistof). Фамилия воеводы передана в Дон.: Anierskoi, м.б. описка вм. Anietskof.

32 Самые тяжелые 85 саней (Дон.).

33 У него была Angina (Дон.).

34 В 2 часа ночи (Дон.).

35 Коромыслово, д. каз., 31 в. от Ярославля, на Московском шоссе («Сп. нас. мест»).

36 Непонятное место. Названия не приурочиваются.

37 Неудалось приурочить.

38 Воевода здешний Василий Алексеевич Кроткой (Krotkin по Дон.) приветствовал Кленка через дьяка своего и поднес ему провизии. Переяславль, по Дон., в 25-ти милях от Ярославля.

39 в последний раз (Дон.)

40 В соответствующем месте имеется р.Дубна, впадающая в Волгу. По карте Влад. губ. в атл. Ильина 1876 г., Дубна, место отделения от М.-Яр. жел. дороги шоссе на Александров.

41 Рахманово, с. каз., при рч.Сумерках и колодцах, 44 в. от Дмитрова («Сп. нас. мест»).

42 Обычный «подхожий стан». Назывался у нас и Николаевским селом (Голл. кн. № 9 passim).

43 « ... один из величайших вельмож этого края, который, как говорят, женится на сестре нынешней царицы», говорит Кленк. (Прил. к Дон. № 15).

44 Пристав не успел распорядиться о приготовлениях. Кроме того, гонец, посланный с приказом, чтоб посол делал не более 1-ной мили в день и на один день бы остановился, — не встретился с приставом (Дон. под 7-ым янв.) Впрочем, Кленк заявил пришедшим к нему в Никольское, что предпочитает несколько дней оставаться лишних в Никольском, чем ехать с быстротою лишь 1-ной мили в день.

45 «8-го пришел представитель (Solliciteur) Нидерландских купцов приветствовать меня — пишет Кленк в своем Дон. — и принес с собою бумагу из посольского приказа (Gesanten cantselije) такого содержания, что всякому беспрепятственно разрешалось ходить ко мне: ничего такого еще не дозволялось раньше ни одному послу». Впрочем, и вообще старые строгости уже не применялись в это время вполне. Ср. Scultetus p.45. Скультетус получил извещение от Матвеева, что может заехать к императорскому послу до аудиенции: indem man jetzo bey diesem Hofe es so genau nicht mehr mit den fremden Ministren nдhme, sondern ihnen aus Gnaden Sr. Czar. Majest. etwas mehr Freyheit als vor diesem vergцnnete, wan sie sich nur in terminis hielten.

46 Пальмквист в отчете о посольстве Оксешерны (ср. гл. XXI, пр. 2-ое) дает, среди прочих иллюстраций, изображение церкви Micholsky Monaster (...Ligger 7 wurst ifra Muskou, och plдga hдr altyds fremmande Legaten nagra daga opphallasigh, till des man dein i Muskou inhдmpta later»).

47 Между тем еще с ноября делались приготовления к встрече, о чем см. «Полн. Собр. Зак.» I, 611, указ от 19-го ноября 1675 г..

48 Матвеев.

49 Warnar у Койэтта; Kilburger (Buschings «Magazin» III, 322) называет его Werner, как и следует. В Голл. кн. № 9, л.173 Вахромей Меллер.

50 Уваров.

51 Здесь, по обыкновению, Койэтт называет отчества, а не фамилии.

52 В Голл. кн. № 9 М. Г. Арх. М.И.Д., л.252 и об. помещена челобитная «послова дворянина Брино Филерса» к царю Феодору Алексеевичу, в которой Филлеерс просит разрешить ему повидаться с дядею своим Яковом Ронортом, полковником на службе в Севске. Государь «не указал» (12-го февр. 1676 г.).

53 Фамилии установить не удалось. В Голл. кн. № 9, л.173 и об. есть перечисление Голландских и Гамбургских купцов, но вывести из него, кто племянник или двоюродный брат Койэтта, нельзя. В тексте неопределенное Neef.

54 В этот день Кленк отправил письмо к Ген. Штатам (Прил. к Дон. № 15) с сообщением о том, что произошло с 2/12 декабря. Он передает здесь, что слышал о 60.000-ном Московском войске, которое истекшим летом стояло на Украине у Днепра, а также о предполагаемой новой посылке того же войска, под начальством Петра Вас. Шереметева и других, на юг для действий против Крымцев.

55 За чинами посольства, 15-го, вечером, заехал переводчик с 25-тью санями; отправились они за 2 часа до рассвета (Дон.).

56 Неопредел. Neef.

57 Gioe (Гэ, Гейм).

58 Хоругви.

59 В тексте: «императора».

60 1672 г. 11-го окт. подьячий посольского приказа Емельян Украинцев был послан в Швецию, Данию и Голландию. 20-го июня получил он от Статов неудовлетворительный ответ па просьбу. (Н.Бантыш-Каменский, «Обз. внешн. снош. России» I, 188).

61 Coapsins. Как сообщил переводчику бар. В. Розен: «Слова Cobtsi, Coabsins, Coepsins и т.д. ничего Персидского или вообще восточного не содержат и поэтому остается только предположить, что они более или менее исковерканные воспроизведения Русских слов (купцы, купчины)». «Купчина» в смысле восточного купца напр. в «Акт. Ист.», V, № 260, стр.470. Это слово встречается и у Олеария.

62 Кремль.

63 О смотрении посольскими дворянами водосвятия, говорится в «Гол. кн. № 9», л.159-160 об. следующее:

«Галанских Статов посла Кондрата Клинкина дворяня и чиновные люди, смотря действа, говорили:

Многие де из них бывали в розных християнских государствах, в Риме, в Гишпанской и в Францужской землях, а такова де благочинного и богатством в церковных утварях и в одеждах неисчисленного действа нигде не видали и дивились зело.

Они жь, смотря пехотной строй и пушки и всякие наряды, похваляли, и о украшенных на тех служилых людех одеждах и различному ружью удивлялись и говорили, что чают они той пехоты в строе с 40.000, а наипаче дивились стрелецким ратным выступкам // , которые стояли округ Иердани с копии и пищалми и з бердыши. Потому жь зело дивились и говорили, что такова искусного строя нигде не видали. И то они видели себе за великое диво, и такой де надворной пехоты богатой и строю изученого и у Францужского короля нет, а в ыных государствах такому строю наипаче быть не чают.

А переводчик посолской говорил, как де он был на Москве преже сего з Галанским послом Якубом Болером, и тогда де строение было же, толко да не таково, а ныне де перед прежним во всяком стройстве зело всякого благочиния много прибыло. А как, по указу великого государя, спрашивал дьяк Емельян // Украинцов дворян о здоровье, и дворяне великому государю, его царскому величеству, на его государской премногой милости били челом и кланялись до земли.

А по сошествии великого государя со Иердани приходили они на Иердань, и, сняв шляпы, смотрили водоосвященного места с великою учтивостью. И смотря потому жь удивлялись и говорили, что то действо устроено великим благочинием и християнским чистым намерением, что им и всем сподобившимся то действо видети в великое подивление.

А потом пришед государскому месту // кланялись, а, кланявся, со Иердани сошли и поехали с ыноземцы в Немецкую слободу».

Якуб Болер — Boreel. Ср. гл. I, прим. 9-ое.

64 Ср., во Введении, содержание анонимной реляции 1676 г., отчасти совпадающее с содержанием этой главы.

65 Список главных 20-ти из них в Гол. кн. № 9, л.173 и об. Ср. ниже прим. 8-ое.

66 «Полуголова Московских стрельцов Иван Васильевич Елчанинов» (Гол. кн. № 9, л.160 об.).

67 По Дон., 18-го янв. на место Уварова из Москвы был послан Леонтий Петров (Lewonti Petrof), «секретарь» т.е. подьячий. Вероятно, его сменил Елчанинов (Ivan Wasiliof в Дон.).

68 В Русских документах — Гейм (Н. Н.Бантыш-Каменский, «Обз. внешн. сношений», I, 231 слл.). Moeus Gioe в Дон.

69 Кленк послал фан-Асперена в этот день предварительно осмотреть Ходынское помещение, что вызвало неудовольствие Елчанинова. В этот же день Кленк отправил к резиденту Ромпфу в Стокгольм письмо, приложенное к Дон. под № А; часть его шифрована. Пишет он здесь, что по дороге пользовался таким же и еще большим почетом, как гр. Карлейль. В шифров. части Кленк говорит, что находит в Москве больше склонности к решению дела конференциею, чем путем войны с Швециею, и просит Ромпфа попробовать сообщить ему подробности о Шведских вооружениях, особ. о гарнизонах в Нарве, Ревеле и Риге.

70 5 комнат или изб (stoven), по Дон.

71 Под служителями разумеются, может быть, подьячие, которых было приказа Малые России — 16, Большие казны — 5, Иноземного — 7, Рейтарского — 6, Казанского двора — 33, Сибирского — 6, Купецких дел — 4, Сбору стрелецкого хлеба — 10, Судного Владимирского — 6, Судного монашеского — 7, Поместного — 44, Большого приходу — 15, Ямского — 4, Большой таможни — 3, Поместные избы — 3, Монастырского — 7, Печатного — 3, Земского — 8, Новые чети — 4, Княжества Смоленского — 3, Холопья суда — 4, Костромские чети — 5, Пушкарского — 3, Новгородского — 3, Володимирские чети — 1, Разбойного — 3. (Гол. кн. № 9, лл.141-199).

72 О них ср. «Роспись Галанские земли и Амбурка города торговым иноземцом, которым быть на выезде против Галанского посла. Голова: Италианец Франц Карпов сын Гвасконии, у него в сотне: Андрей Бутенант, Данило Артман, Вахромей Меллер, Адольф Гутман, Кондратей Канегитер, Елисей Глюк, Петр Гасениюс, Матвей Розенвинкель, Степан Элель, Кондратей Нондерман, Иван Фарьюш, Корнило Богарт, Еремей фан-Троин, Андрей Кенкель, Андрей Свелингребель, Иван Гутман, Иван фан-Керин, Борис Геин, Захарей Гервин. А с ними молодых детей и братей и племянников 40 человек» (Голл. кн. № 9, л.173).

73 Michaile Jaelofewits — Яковлевич? Ср. стр. //(62), где Jaklewitz. «Домочадцы» — de Familie. Ниже на стр. //(74), это слово приравнивается к роте (Compagnie, of Familie).

74 Halve manen: так назывались бердыши. В письме Кленка (Прил. к Дон. № 20) говорится: «bardissen, sijnde een geweer als halve maenen».

75 Бумага в Разряд о высылке на встречу Кленку Лутохина и т.д., см. Гол. кн. № 9, лл.111-122.

76 Афанасий Ташлыков, дьяк. Упоминается в «Собр. Г. Г. и Д.», IV, № 80, стр.176 (под 1672 г.) при боярине Ив.Ив.Ржевском.

77 В предположении, что сидящие в карете будут беседовать друг с другом, относительно разговора по дороге дана была приставам точная инструкция (Голл. кн. № 9, л.111 об. — 121, 3-го янв. 7184 г.). Здесь предполагаются разные вопросы, напр.: почему иноземцы переведены из каменного города на земляной (л.117 об. — 118)? На это следовало ответить, что раньше были неудобства: иноземцы жили в разных местах, неудобно для пожару; живя близко к Русским, подвергались напрасным ссорам; притом братья их, иноземцы, уже раньше жили за земляным городом (л.118-119 об.). «А буде их про то спрашивать не учнут, и им самим о том не всчинать и ничего не говорить». На вопрос, в ссоре-ли государь с кем, следовало отвечать: «со всеми в любви и всылке кроме общего недруга салтана» (119 об. — 120). Обо всем вообще следовало «говорить остерегательно» (120 об.), а обо всем, о чем с ними заговорят, «им сказывать в посолском приказе и записку тех речей, написав, дьяку Ивану Пескову приносить, чтобы речи их были в посолском приказе ведомы» (л.121).

78 Ему отведен был «Давидов двор на Покровке», дом построенный Давидом Рётсом, о чем ср. печатную реляцию 1676 г. (см. Введение).

79 Keyserlijke — «императорскую».

80 Ср. описание у Гюи Мьежа, «А Relation», p.134 sq.

81 «В виду того, что его царское величество знал меня и имел ко мне хорошее доверие», говорит Кленк. (Дон.). Ср. однако слова Скультетуса (гл. XVI, пр. 27-ое).

82 В этот день Кленк отправил Штатам подробную «миссиву» о въезде своем (Прил. к Дон. № 16), отпечатанную потом в Гаге. См. Введение. Конец миссивы (о расспросах) повторен в Дон. под 22-ым числом.

83 В прил. № 17 к Дон. имеется тот же список. Русский перевод его в Голл. кн. № 9, л.220-222.

84 В прил. к Дон. слов: zijnde Ruinen нет.

85 Bleumorant (т.е. Франц. bleu mourant); в Рус. пер.: «песошнаго, а о осмотру осиновое».

86 Celadon; в Рус. пер.: «голубого».

87 В Рус. пер.: «нагово». Appelbloessem — «яблочного цвета».

88 В Рус. пер.: «малинового».

89 «Брусничного» по Русск. пер.

90 Рус. пер.: «камка».

91 Рус. пер.: «с травы, травчатаго, с разными цветы».

92 «Атласу» по Рус. пер.

93 «Обьярей серебряных».

94 «Золотых и серебряных алтабасов».

95 «Судок».

96 «Шандана».

97 «Чары овощных».

98 «Лахань с рукомойником».

99 «Кружки».

100 «С завесы».

101 «Паликадило».

102 Карета первоначально не значилась в списке. Царь и царица, ожидавшие ее видеть в числе подарков, были этим разочарованы, что и передал Кленку, через Виниуса, Матвеев. Кленк отвечал, что без приказания пославших его, он не может от имени Штатов передать ее царю, но брал на свою ответственность подарить ее Матвееву с тем, чтобы тот за это помог его делу. Матвеев велел ему передать, что сам не может принят такого подарка, но что, если Кленк подарит карету царю от своего имени, то он, Матвеев, сочтет это благодеянием, ему лично оказанным, и будет за это действовать в пользу дела Кленка. Тогда Кленк решил подарить карету царю. Вместе со всеми принадлежностями она стоила 5.000 гульденов. (Письмо к Штатам от 19/29 января. Прил. № 20 к Дон.). В Резолюциях Штатов, виденных Схельтемою (I, 321) сказано 50.000, что неверно, как и его предположение 15.000.

103 Все подарки потом подверглись тщательной расценке. Как видно из лл.449-456 об. «Голл. кн. № 9», «поминки» Штатов и принца и «дарь» Кленка приняты были в Казенный приказ. «Фляжки» лишь одне взял во дворец степенный ключник Михайло Лихачев без оценки. Пряности оценены так: белого перцу 36 фунтов, по 4 алт. фунт, кардамону 37 1/4 ф., по 13 алт. 2 деньги фунт, мускатных орехов 34 ф., по 16 алт. 4 деньги фунт, корицы 35 ф., по 23 алт. фунт, гвоздики 36 1/2 ф., по 26 алт. 4 деньги фунт, цвету мускатного 38 ф., по 30 алт. фунт, сахару леденцу 34 1/2 ф., по 5 алт. фунт. В 20-ти портищах сукон кармазинов разных цветов в каждом портище было 5 аршин, по 1 р. 10 алт. аршин. Камка травы — шелки разных цветов по зеленой земле, 9 3/4 аршин, по 26 алт. 4 деньги. 2 отласа травчатых Амстердамских по белой да по желтой земле, по 10 арш. без 2 вершков, по 16 алт. 4 деньги аршин. 6 портищ бархатов с разными травы, в том числе по цветам: а) 9 3/4 арш. бархату по желтой земле морх червчат, б) 9 3/4 аршин бархату жь по зеленой земле морх червчат-жь, в) 9 3/4 арш. бархату по желтой земле морх вишнев, г) 9 3/4 арш. бархату по ценинной земле морх зелен, д) 9 арш. 10 в. бархату по рудожелтой земле травы морх зелен, е) 9 3/4 арш. бархату по червчатой земле травы морх червчат же. Ценою те бархаты по 1 р. 16 алт. 4 деньги аршин. 1 порт. бархату красного с травы по серебряной земле, травы морх червчат, мерою 9 3/4 арш.; 1 порт. бархату красного с травы по золотой земле, травы морх червчат, 9 3/4 арш.; ценою по 1 р. 26 алт. 4 деньги. Отлас золотный 9 3/4 арш. но 2 рбл. 8 алт. 2 деньги. 3 портища (10 3/4 + 9 3/4 + 10 3/4 арш.) обьярей серебряных по 1 рбл. аршин. 10 портищ атласов золотых и серебряных, «а по сказке сурожского ряду торговых людей отласы Виницейские большая рука»: а — е) 9 3/4 + 9 3/4 + 10 3/16 + 9 3/4 + 9 3/4 + 9 3/4 аршин по 2 рбл. 8 алт. 2 деньги; ж) 9 3/16 арш., по сказке торговых людей, в 1 рубль 20 алт. аршин, з) 9 3/4 арш., обьярь в 2 рубля, по сказке тех же, и) 9 3/4 арш., атлас Амстердамский, по сказке торговых людей, в 25 алт. аршин, і) 9 3/4 арш., по 9 рублей аршин. 24 тарелки = 22 ф. 77 зол., по 9 руб. фунт; судки = 3 ф. 37 зол. и 12 стаканов = 24 ф. 12 зол., по 10 руб. фунт; 2 шандала стенных = 6 ф. 60 зол., 6 блюд = 27 ф. 2 зол., лохань = 9 ф. 9 зол., рукомойник = 2 ф. 40 зол., в 9 руб. фунт; 4 воронки = 10 фунтов и 6 труб = 10 ф. 20 зол., в 10 руб. фунт. «Паликадило» оценено в 300 рублей. Лохань в 7 ф. 18 зол. и рукомойник чеканный в 2 ф. 60 зол. по 9 руб. фунт. В конюшенном приказе оценили посольского жеребца в 130 рублей, 8 возников в 730 руб., 6 вороных возников в 640 руб., карету с шлеею, мунштуком, уздами, седлами и перьями в 650 руб. 13 алт. 2 деньги. Вся эта процедура оценки нужна была, чтобы знать, на какую сумму дать послу, при отъезде, в дар соболей. (Голл. кн. № 7, л.449-456 об., 432 об. и 460). В оценке лошадей участвовали «Московские конские площади барышники» Захарка Савельев и Колинка Федоров «с товарищи».

104 Под этим и след. числом Кленк сообщает в Дон. о подозрениях Датского резидента насчет целей Шведского купца Кокка (Коск), которого предполагалось послать из Москвы с секретным поручением в Стокгольм. Не решаясь сам сейчас же мешаться в Московские дела, Кленк советовал Бранденбургскому резиденту, секретарю Герману Дидерихсу Гессе (Hesse), навести справки у Матвеева о цели посылки.

105 В Дон. ссылка на поведение посла Борееля и на очевидца фан-Асперена. Приставы, по словам Дон., ссылались на пример Польского и Шведского послов.

106 Посол решил заодно покончить с вопросом, из-за которого было много неприятностей у Борееля: чье здоровье пить раньше, Штатов-ли или царевича. О необходимости ставить Штаты на место высшее, чем царевича, он написал особую бумагу Матвееву (Прил. № 18 к Дон.). Ему однако пришлось уступить в этом вопросе. Русские заявляли, что им их царевич столь же дорог, как и царь, и дороже, чем другим королям их принцы; пристав грозил даже, что настойчивость посла в этом вопросе может привести к непринятию его на аудиенции и отсылке обратно. Пристав напомнил еще о затруднениях, которые были с Шведским послом из-за нежелания его снять шляпу при аудиенции. Кленк заявил, что в этом вопросе он спорить не будет.

107 Разговор шел о порядке здравиц и об уступке государственной кареты, бывшей у посла (Дон. под 25-ым янв.).

Текст воспроизведен по изданию: Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. СПб. 1900