СКАЗАНIЕ О КАЗАНСКОМ ЦАРСТВЕ

О покояни, и о приказе Цареве, и о послани зъ дары великому князю Московскому, и о смерти царя Казанъского злаго. Глава 10.

И за сіе преступленіе царя Казанского порази его Богъ язвою неисцелимою отъ главы, и люте боляше, 3 лета на одре лежаша, весь кипя гноемъ и червми, и врачеве же и волхвы ево не возмогоша отъ язвы тоя исцелити, ни царица прелстившія его, ни болшія его рядцы, смрада ради злаго, изходящего отъ него. И вси смерти его желающе; токмо те вхожаху къ нему, неволею царя кормити приставленыя его, но хотяху скоро бежати отъ постелница его, нозри свои заемши. И воспомяну согрешеніе свое и глаголя къ себе, яко "бысть мне неисцелимыя недуги за неправды и измены, и за клятвенное преступление, и за многое кровопролитіе напрасное христьянъское, и за великую честь и любовь на Москве отъ названнаго отъ великого князя Ивана Василевича. Вскорми бо мя и воспита отъ руку своея, не яко господинъ раба, но яко отецъ чадолюбивы сына своего любимаго и, рече, аки волчіе щеня, по злонравію моему; онъ бо взя Казань у брата моего великимъ подвигомъ и многимъ трудомъ и после мне преда на бреженіе, злому семени варварскому, яко верному чаду своему; азъ же, злыи рабъ его, варваръ, солга ему во всемъ и страшную мою клятву преступилъ, лестнымъ словомъ жены моея послушавъ, въ добро место веліе зло вдахъ ему,-и убиваетъ мя Рускіи Богь его ради. О горе мне окоянному, и ныне погибаю. И все злато мое, и сребро, и царскія венцы златыя, и одежда многоценныя и постеля, и красныя моя жены, предстояху мне отроки младыя, и добрыя кони, и величаніе, и честь, и дани многія и все мое безщисленное богатество, въся драгая моя царская узорочья оставятся инемъ. по мне; азъ же поганыи токмо всуе тружаюся безъ ума, и несть ми ползы ни отъ жены зміи прельстившее мя, ни отъ множества силы моея, ни отъ богатества моего: вся бо изчезоша, яко прахъ отъ ветра". И посла къ Москве царь послы своя къ великому князю Василью Ивановичю, а съ ними же посла къ нему царьскiя дары своя, 300 коневъ добрыхъ, на нихъ же самъ яздяше, когда бе еще здравъ, въ седлехъ и въ уздахъ златыхъ, въ покровехъ червленыхъ, и мечь, и копье свое, и златы щитъ, и лукъ, и тулъ со стрелами, броня своея, яко да темъ Казань одолеваетца, и красны свои шатеръ драги-ему же велицы купцы заморскія не возмогоша цены уставити, дивящеся хитрости его и ркуще, яко несть въ нашихъ земляхъ Фряскихъ узорочья такова, и ни слыхали, ни видали ни у коего царя, ни у короля, токмо тоя земли, где сотворяютъ сихъ- различными узоры красными весь изшитъ, златомъ и сребромъ, и жемчюгомъ усаженъ по местомъ, драгимъ каменіемъ, и соха шатерная-морская трость, толстотою две пяди, драгою мусеею исписана, красна, и не мощи назретися до сытости никому, и несть лзе сказати, каковъ есть онъ хитростію и ценою злата и сребра, и немощи есть купити его, аще не пленомъ взять будетъ некако и таже взятъ въ дарехъ будетъ, како посланъ; прехитръ бо виденіемъ и премудростію устроенъ великою.- Присланъ бо тои шатеръ царю Казанскому въ дарехъ же отъ царя Вавилонскаго и Кизылбашского. Таже иныя вещи некія драгія Казанскіи царь посла къ великому князю, братомъ и господиномъ зовя его, и прощенія прося отъ него о гресе томъ, еже сотвори ко отцу своему, такъ къ нему, сводя съ себя измену, и Казань предаша ему: "яко азъ умираю", рече, веля прислать на место свое царя, или воеводу, вернееши себе, и нелестна, да не тако же сотворить измену. Злыи тои царь Махметеминъ житіе свое скончавъ, живъ черми изъеденъ, яко детоубица Иродъ, не исцелевъ отъ врачевъ своихъ никакоже, и отоиде въ вечны огнь и равно смутися съ нимъ. Тако же и царица та, прелстившія его, борзо по немъ, того же месяца, съ печалію умре, отъ совести смертнаго зелія вкусивъ. И сіе Богъ преступающимъ клятву воздаетъ за измену ихъ великую и злую.

О смирени великого князя с Срачини и о послани царя на царство, Шигалея царемъ на Казань. Глава 11.

Умилися князь великіи о прощени царя того зла его великого, и прости во всемъ, и безценныя его дары съ честью и съ любовію пріятъ и, противъ послы Казанскія одаривъ ихъ, смирися съ ними вместо всехъ Казанцовъ, повери тако ложнои ихъ клятве ихъ и лестному обещанію ихъ, и дасть имъ на царство царя Шигалея Шигяровича Касимовского, забы отъ нихъ дважды великое побитье христьянское въ Казани. Несчетная бо сила исечена уже бо не воскресить ихъ. Царь Шигалеи поиде на Казань съ Московскимъ воеводою Федоромъ Карповымъ, съ князи и мурзами своими, и держа Шигалеи, царствава на Казани 3 лета, мирно владея Казанію. И много жити не любятъ Казанцы во смиреніи тихо и безъ мятежа, съ великимъ княземъ, и начаша прелщати царя Шигалея, веляща ему тако же отъ великого князя отступити, изменити, яко же и прежніи царь ихъ Махметеминъ прокаженныи сотворилъ: "да владевши ты одинъ Казанію всею и намъ ты будеши единъ волны царь; а намъ бо не ведущо, коему служити и боятися коего царя, и слушати, и покорятися; два царя бо имущи, не ведаемъ, отъ коего искати чести и даровъ воспріяти, и управленія въ людехъ, дабы единого возлюбили всемъ сердцемъ, а другаго же возненавидети" Царь же Шигалеи никакоже преклонися къ лестнымъ ихъ словесемъ, но овехъ болшихъ князеи и мурзъ явше и въ темницу затворяше, и заключи, овехъ же смертнеи казни предаяше. И начаша его все Казанцы не любити, и отаи его совещашася, и послаша некоихъ Мендигирею, и оттуду приведоша царя себе, отпросивше у него сына менъшаго, именемъ Сапкирея. И пріидоша съ нимъ въ Казань и многіе съ нимъ Крымскіе уланове, князи и мурзы. И посадиша его на царство, на Шигалеево место. И восташа паки Казанцы на христьяне съ новымъ своимъ царемъ Сапкиреемъ и втретіе присекоша въ Казани всю Русь, при царе Шигалее, въ 3 лето, прибывшую силу, служащихъ же Шигалею варваръ 5.000 убиша, и царскую казну его взяша всю, злато и сребро, и многоценныя ризы его, и кони, и оружіе все отняша, воеводу Московского добраго разграбиша, домъ его, и отроковъ его 1.000 убиша. Дву же токмо, Шигалея и воеводу, упросивше у Казанцовъ, царь Сапкиреи пощади его, царского ради семени и юности ради, и благородства, еже въ немъ великъ разумъ. Бе царь Шигалеи по роду великихъ цареи Златыя Орды, отъ колена Тактамышева, и того ради царь Сапкиреи не далъ воли Казанцамъ убити его и отпусти исъ Казани токмо съ воеводою съ Московскимъ и 300 варваръ, служащихъ ему. И проводиша его въ поле чистое, нага, во единои ризе, на худе коне. И отложишася Казанцы отъ великого князя въ свою волю жити съ царемъ съ новымъ.

О печали великого князя о христьянехъ въ Казани погибшихъ, и радость его о Шигалееве животе. Глава 12.

И слышавъ, великіи князь въ раскаяніе, пріиде, и печаль бысть о сихъ на многи дни, никому же могущу ему утешити отъ великія печали. И многи слезы ко Господу излія, и по многи дни не вкушаше брашна и питія, и плакашеся о христьянскои погибели, еже въ Казани, и плакася о царе Шигалее, яко тои тамо съ ними погибе-зело любяше и.-И мало пождавъ, и пріиде къ нему весть, сказующа Шигалея жива, добраго слугу его и верного, блиско идуща въ поле чисте, нага, яко рождена, и отъ глада изнемогша, и ведуша съ собою боле 10.000 рыболовъ Рускихъ, ловяще рыбу на Волге, подъ горами Девичими и до Зміева камени и до Увека. за 1.000 отъ Казани версть- заехавши бо тамо живяше лето все, на дикихъ водахъ, ловяща, и въ осень на Русь возвращахуся, наловящеся и обогатившеся.-И заслышавша рыболовя отъ царя весть пришедшу про сечю въ Казаніи, яко да бежать къ нему не мотчаютъ оттуду, да и они не избіени будутъ отъ Казанцовъ-а самъ дожидашеся ихъ стоя на месте некоемъ-отъ нужи ладя своя, и мрежа, и рыбы, и весь запасъ огню и воде предаша, и сами побегоша по немъ, не знающе, куды очи несутъ, токмо носяще рыбу едину; и наблудишася на царя, гладомъ изнемогающе, мнози же умроша, и ради быша царю, а царь имъ, и плакашеся обои погибели своеи. И поидоша царь и людіе вкупе съ нимъ ко странамъ Рускимъ, питающеся мертвечиною, ради нужи, и полскою ягодою и травою дивею. И посла князь великіи противъ его престоящихъ своихъ со многимъ брашномъ, и питіемъ, и со многоценными ризами, и повеле его наехати далечь въ поле на Рускихъ пределехъ, съ честію въстретити. Приходящи же ему блиско самыя Москвы и въстретиша царя блиско вся полатныя велможа, боляря Московскiя, изъ града выехавъ на поле, за посадомъ, и кланяющеся ему до земля. Тако же и самъ князь великіи отъ радости не може усидети въ полате своеи, но скоро истекъ встрети его на полатныхъ лестницахъ, нелестно, не яко раба, но яко брата и друга своего любимаго. Охапившеся оба и плакаста много, и всемъ ту плакатися, бояромъ и велможамъ; и вземшеся за руце свои и поидоста въ полату. И тако утешися князь великіи о Шигалееве здравіи, и о пришестви его, и преста отъ сетованія и плача, и веселъ бысть. И много царю Шигалею воздарья дастъ, что хъ Казанцомъ не приложися, и не прелстиша ево изменити, бывъ у меча и у самыя горкія смерти и поглощенъ во адове утробе.-А родъ бе съ ними единъ, варварскіи, и языкъ единъ, и вера едина.-И за сіе велику похваленію достоинъ есть царь Шигалеи, яко воля своея и царствовати, самъ владети собою, не восхоте, и рабомъ слыти не отвержеся, но умрети же не отречеся, любви ради къ нему самодержца. Неверны варваръ паче верныхъ нашихъ сіе сотвори. Достоино есть намъ чюдитися крепкоумію его, и разуму, и вернои службе его.

О престани на время великого князя, и о брани, и о смирени съ Полскимъ королемъ, и о фторомъ послани Московскихъ воеводъ на Казань со многими силами.

И потомъ молча долго князь великіи, 11 летъ, не моги братися съ Казанцы, одолеваху бо Руского они силою своею, токмо лукавою хитростію. ратнымъ боемъ. И таковы силны отъ несилныхъ изнемогше; великъ бо тогда отъ нихъ страхъ объемлетъ всю нашу Рускую землю. И токмо воеводы Московскія, на краяхъ земля стояща, по градомъ, стрежаху прихода Казанцовъ, боязнію одержими и не смеющи на нихъ выходити изъ градовъ. Тогда былъ князь великіи недосуженъ воеватися съ Казанцы, брань бо имяше съ Полскимъ королемъ велику, зъ Жигимантомъ, и воевашеся съ нимъ сряду не почивая 20 летъ. И одолеваху короля, и взя у него столны гродъ Смоленескъ со всеми его пределы, и много у него завладе Литовскія земля. Едва въ миръ сведе его съ королемъ Римскіи цысарь: послы своя посылаше къ нему о томъ, умиритися великому князю съ королемъ. И паки же въ то время второе собра много князь великіи великое воинство Руское, боле первого, еже посыла зъ братомъ своимъ, и посла мстити обиды своя Казанцомъ 12 воеводъ своихъ, а съ ними рати 150.000, въ лета 7032. Воеводамъ же началнымъ имена: въ коннои рати, полемъ, воевода князь Борисъ Суздалскои Горбаты, да Иванъ Ляцкіи, да Хабаръ-Симскіи, Михаилъ Воронцовъ. Отъ нетаемыя нашел беды тоя рати въ лодіяхъ на Волге Черемисы злыя Казанскія нашихъ побиша весь яртоулны полкъ, убиша 5.000, передовои полкъ весь побиша, 15.000, а отъ болшаго полка 10.000, некоимъ ухищреніемъ. Въ теснинахъ бо реки тоя, въ местехъ островныхъ, запрудиша великимъ древемъ и каменемъ, и доспеша аки браги, и ту згрузившимъ ладіямъ и друга отъ друга сокрушахуся, лодіямъ, хъ тому же спереди и созади Черемиса стужаше имъ, стреляніемъ, убиваніемъ, не пропущающи ихъ; и подсецаху великое древіе, дубіе, осокоріе, и держаху на ужищахъ, и на лодія пущаху съ высокихъ горъ и зъ береговъ и уду же миновати: и погружатися отъ единого лодіемъ 5 и боле съ людми, и зъ запасомъ, и стенобитнымъ нарядомъ. Много пушекъ великихъ и малыхъ погрязе, много людеи истопоша, и метахуся сами въ воду отъ страха. После же тоя вешніе воды лета того весь нарядъ огненны, и ядра, и зеліе, и пушки Черемиса поизвлече, и все въ Казань отпровадиша, и воинскихъ вещеи много себе понаизбраша; ово въ лодіяхъ погружающеся стояще въ нихъ въ ларцехъ, въ коробяхъ, ово утопшихъ мертвецы сымаша великія черезы, полны насыпаны сребра, ово же въ песцехъ находяще, и светлыхъ портищъ и оружія находяще безъ числа. И Волга явися поганымъ златостроины Тигръ, безчисленное богатество, злато и сребро и жемчюга и каменіе драгое. Воеводы же преидоша поле великое многими денми, а не ведующе побитыхъ людеи на Волге, и внидоша въ землю Казанскую, и приближишася къ реце Свіяге на поли Итякове, ажно тутъ стояще воеводы Казанскія съ силою своею, ждуще Рускія силы. Поганыи же воевода первыи князь Отучъ силны, другіи же Аталыкъ, а царь ихъ во граде затворися. И бишася обои три дни объ ту реку, и побежаша Казанцы отъ воеводъ Московскихъ къ своему граду. Воеводы же гнашася за ними до Волги и бьюще ихъ, донележе вметахуся въ лодія своя, иніи въ воде истопоша, а ини по лесомъ разбегошася, и утекоша немнози во градъ въ Казань. Убитыхъ же Казанцовъ на томъ бою 42.000. Воеводамъ же стояще на побоищномъ месте, воююще улусы Казанскія, дожидающеся ладеина рати, дивящеся толику замедлію ихъ. И се приплывше лодіи немноги отбитыя, а воеводы замедлиша пробивающеся сквозе браги и теснины, и мало ихъ оставше живыхъ-и сказующи имъ 30.000 воиска своего изгубленіе зла. Воеводы же здрогнувшеся, и ужасошася, и повоеваша нагорную Черемису, подумавше, яко несть лзе приступити ко граду безъ стенобитного наряду, всему въ Волге утопшу. И не постояше у града у Казани единого дни, и поидоша на Русь щетою, а не съ радостію воиска своего, съ печалію великою. И много же воеводъ, отъ Казани идуще, зъ гладу на пути изомроша, овіи же чревною болезнію на Руси, пришедша, долго болевша, помроша. Князь великіи же о всехъ людехъ, яко же о первыхъ, избьенныхъ въ Казани, долго печаленъ бысть. И несть тоя радости, кая не мимо ходить на земли, вся бо, яко цвети, уведаютъ, яко стень мимо грядетъ.

О третьемъ послани хъ Казани Московскихъ воеводъ и о взятіи великого острога. Глава 14.

По семъ же князь великіи стерпе 6 летъ и конечно стиснувъ свое сердце отъ великія скорби Казанцовъ и возложи на Бога упованіе, яко же отчаявся или гневаяся, намъ ли Богъ поможетъ или поганымъ Казанцомъ. И паки собра въ третіе великихъ своихъ воеводъ, посла хъ Казани со многою ратною силою, воинствомъ, конную рать и въ лодіяхъ. Воиводамъ же началнымъ имена: князь Иванъ Белскои, князь Михаилъ Глинскіи, сынъ Львовъ, князь Михаилъ Суздалскіи Кислы, князь Iосифъ Дорогобужскіи, князь Федоръ Оболенски Лопата, князь Иванъ Оболенскіи Овчина, князь Михаилъ Кубенскіи, и всехъ воеводъ до 30. И слышавъ Казанскіи царь Сапкиреи великихъ воеводъ Московскихъ въ велицеи силе идуща и посла во все улусы Казанскіе по князеи и мурзы, веля имъ въ Казань собратися изъ отчинъ своихъ, приготовившимъся сести въ осаде, сказуя многу, необычну силу Рускую. И не смеяше съ Русью Казанцы встретитися, не токмо что дело составити. Загна же Черемису ближную всю многу и повеле имъ делати подле Булака острогъ, около посаду, по Арскому полю, отъ Булака же и до Казани реки, округъ его рвы копати, по за острогу, да въ немъ сидятъ Черемиса съ прибылыми людми, яко да и граду помощь будетъ и посады целы отъ запаленія огненного устоятъ. Пришло бо тогда въ Казань, въ помощь царю и паче же на всю погибель, 80.000 Нагаи, хотяще битися съ Русью, обогатитися Рускимъ пленомъ и наимомъ царевымъ. Градъ бо Казань всего народа своего не можаше въ себе вместити съ прибылыми людми, за умаленіе пространства его, и зделану бывшу острогу повеленіемъ царевымъ, вскоре, крепку и велику, съ каменемъ и зъ землею, двема же концы ко граду причтенъ. И собрашася воеводы Казанскія, и седоша во граде с своею силою, съ Нагаи и съ Черемисою, а царь во граде затворися съ народомъ градцкимъ и со избранными боицы съ немногими. Воеводы пришедше хъ Казани и составляютъ брань, и крепко ратоваху на Казанцовъ, и стояху лето все приступающе ко граду и къ острогу. Въ день убо съ Русью бьяхуся Казанцы, къ вечеру, брани преставше, Русь убо отхожаху въ станы своя опочивати, а Казанцы убо нощію ядяху и запивахуся до пьяна, и спаху сномъ крепкимъ, не блюдущися Руси, оставивше токмо стражъ на вратехъ острозе. И егда пріиде отъ Бога милость, тогда усну крепко единъ стражъ на вратехъ. Тогда убо совещашася 10 Русиновъ храбрыхъ въ смерть или въ животъ и, поползше къ острогу на чреве своемъ, зміеве подобно, и мехъ зелія принезша пушечного, подъ стену убо положиша острогу, и помазавше серою и смолою. И запалися великіи острогъ, и воспалися воспаленіемъ силнымъ, никому же учювше отъ Казанцовъ, ни гласа своего испустивше. Се бо юноша единъ въ станъ свои тече, исповедавъ сотнику своему, сотникъ же воеводе, воевода же, князь Иванъ Овчина, приготовяся съ полкомъ своимъ, и повеле въ ратныя трубы трубити, уже зорямъ утреннимъ предъ солнцомъ возхожаху, а Казанцомъ въ самы сонъ уснувшимъ глубокимъ, воевода же ударився въ острогъ съ шумомъ и съ воплемъ великимъ. За ними же все воеводы, видевше острогъ горящъ и почювше гласъ трубны, со всею Рускою силою ударишася, ови же на коняхъ, ови же пеши. И проломиша вся врата острогу, и сецаху Казанцовъ инехъ спящихъ, инехъ бегающихъ, инехъ сующихся, аки бесныхъ и во огнь вметающихся, ни конеи своихъ сведящихъ, ни оружія помняще. Итако взяша крепкіи острогъ и сожгоша, и посады погореша все, и много люду Казанского згоре; бывшихъ въ немъ Срацынъ всехъ избиша, аки скотъ, числомъ 60.000, и Нагаи храбрыхъ боицовъ, въ лета 7038, Iюля въ 15 день. И падоша телеса ихъ по Арскому полю, Нагаи непогребенны, псомъ на снеденіе. Тутъ же наскочиша вои Рускія силнаго варвара Аталыка збодоша копъи. Ему же спящу зъ женою своею въ шатре своемъ, упившуся ему на одре своемъ виномъ, пьяну, не успевшу ему отъ сна воспрянути и возложити на себя пансыря, ни шелома, ни палицы железныя, ни меча похватити въ руку свою, но такъ съ оторопа вскоре вскочи, во единои срачице, на конь свои, и безъ пояса, и босъ, и хоте во градъ убежати. И понесе конь его изъ острога на поле, къ реке къ Булаку; аки крылатъ конь его реку перелете, онъ же отъ страха не удержася, и спаде съ коня своего, остася на сеи стране Булака, босъ, бегая по траве, а на другои стране конь его бегаяше. И тутъ на брезе Аталыка, похвалного воеводу Казанского, убиша. Аталыкъ же храбрь и наеждаше гоне на 100 воинъ и на великъ полкъ боицевъ удалыхъ, и возмущаше всеми полки Рускими, а самъ невредимъ отъеждяя, и догоняя кождо ихъ мечемъ своимъ ударяше во главу, и растинаше на двое и до седла; не удержашеся мечь его ни въ шелеме, ни въ паньсыре, и стреляше дале версты въ примету, и убиваше птицу или зверя, или человека; величество его и ширина Обронну подобна, очи же его кровавы, аки зверя человекоядца, и великіи, аки буиволовы. Бояшеся его всякъ человекъ Русинъ; воевода же Иванъ не смеяше противъ его ехати и съ нимъ битися: отъ взора его страхъ обдержаше. И нашихъ же тогда убиша два храбрыхъ воеводъ, иже во оружіяхъ возврастли, князя Iосифа Дорогобужсково на съезде копьемъ прободоша, да князя Федора Лопату с стены градныя стрелою застрелиша въ мишцу. Казански же царь, узнавъ, что граду взяту быти и ему самому, аще онъ во граде сидитъ, и выехавъ нощію изъ града съ Крымскими людми, съ надежными своими, съ тремя тысящами. И возмутившимся полкомъ о царе, Черемиса же хватиша, излезше града, малого градца гуляя 80 городенъ, 7 пушекъ въ немъ. Бився крепко всквозе полки все Рускія пробився, и на переменныхъ своихъ конехъ удачныхъ въ Крымъ убежа и съ царицами своими къ брату своему Сапакирею, царю Крымскому, аки изъ рукъ изыманъ, и язвенъ ранами многими. А Казань пусту оставивъ токмо во граде народъ Казанскіи, жены и дети, старъ да малъ, боицовъ 12.000 Черемисы. И бе тамо въ Крыме царь у брата своего лето и 6 месяцъ.

О миру Казанцовъ съ великимъ княземъ, и о взятіи царя съ Москвы, и о біени его. Глава 15.

Воеводы же со оставльшися во граде Казанцы перемирье учиниша, и взяша впредь на 3 лета выходы и оброки великому князю со всего царства Казанского, и отступиша прочь отъ Казани, не вземше града, межю собою въ споре, аки не смеюши, и не хотяше ни единъ въ Казани остатися во граде на бреженіе; а градъ стояще пустъ 3 дни, отворенъ, безъ людеи. И мнети же намъ, яко силнеиша ест злато и безчисленныхъ. И прелстися воевода первы, много себе вземше, у Казанцовъ, и того ради ни самъ останися и не иного же понуди. И возратишася здравіи все со всемъ воинствомъ. Аще падоша два воеводы, но воля Богу о сихъ да будетъ И съ ними же вдругъ поидоста Казанскія послы. лстивыя, ото всего царства своего, со многоценными дарами великими. И пришедше къ Москве Казанцы съ воеводами Московскими, и вдаша въ руце многія дары великому князю и полатнымъ боляромъ, и всемъ велможамъ его, поборниковъ техъ творяше по себе- печалуются о нихъ-и плакахуся о мимошедшеи зле, на инехъ с себе вину возлогаху, и повиновахуся, и смиряхуся, и предающе Казань ему, и въ очи ему насмевахуся, и царя на Казань прошаху брата Шигалеева меншаго, царевича Генналея, аще дасть имъ. Все же сіе Казанцы лстяху и маняху себе на мало время, какъ бы имъ скорби избыти и не до конца бы еще всемъ погибель была, дондеже собрашася опочинуть, яко звери въ ложи своемъ. Князь же великіи, послушавъ боляръ своихъ и велможъ, советниковъ своихъ, и львообразную ярость въ кротость премени, и смирися съ Казанцы, и утвердивъ ихъ клятвами многими, и вдасть имъ на царство Генналея, брата Шигалеева, ему же младу сущу, 15 летъ, кротку и тиху; и дастъ ему воеводу на бреженіе, князя Василья Пенкова, яко да Казанцы съ великимъ княземъ смирятся вечно, поживутъ въ правде, добромъ. А на воеводъ своихъ болшихъ распалася и разгневася. И началного же воеводу, Белского князя Ивана, едва упроси у смерти Данилъ митрополитъ да игуменъ Перфилеи Сергіева монастыря: на томъ бо воеводе все воинское дело положено бысть. И заключенъ бысть въ темнице, изыманъ, седяще окованъ по руце и по нозе, яко злодеи держимъ, ото всего именія своего обнаженъ, и ожидаше смерти по вся дни, яко мошно бы ему Казань взята и самоволіемъ не взя, но сребролюбьемъ побеженъ. Со инехъ же воеводъ скоро соиде гневъ его, и быша въ первои чести и любви его. Казанцы же, пришедше къ себе, и приведше царя съ Москвы, и лето едино тихо живъше съ нимъ, и воставше убиша безъ вины прекрасного юнъного царя Геналія Шигалеяровича, въ полате, спяща, яко юнъца при яслехъ, яко зверя въ теняте готово изыманна; съ нимъ же убиша воеводу его, Московского, воздержателя царева, и вся воя ихъ. И паки воспріяша царя Сапкирея беглеца, убегша въ Крымъ у Московскихъ воеводъ на бое отъ Казани.

О смерти великого князя Василія. и о приказе царства сыну его, и о самовласти боляръ его.

И отъ того времяни и доныне велико зло бысть христьяномъ отъ Казанцовъ. Въ то же время преставися князь великіи Василеи Ивановичъ, во иноцехъ Варламъ, въ лето 7042, месяца Декабря въ 5 день. Царствова на великомъ княжени 28 летъ, много брався съ Казанцы, и весь животъ свои премогаяся до конца своего, и не возможже имъ ничтоже сотворити. И осташася отъ него 2 сына, яко отъ красноперого орла два златоперная птенца: первіи же сынъ, ныне нами нареченъ князь великіи Иванъ, остася отца своего 4 летъ 3 месецъ благороденъ зело, ему же отецъ его великую власть Рускія державы по смерти своеи дарова; другіи же сынъ его, Георгіи, не таковъ. благороденъ и кротокъ, тои бо остася 3 ю летъ сущу. Умирая бо повеле къ себе ихъ въ ложницу внести, оба сына своя, и, ту седящимъ у него митрополитъ Данилъ всеа Русіи, отецъ его духовныи, и всемъ боляромъ, и княземъ, и воеводамъ, и восклонися отъ одра своего, седе, стоня, двема боляриномъ поддержимъ, и взя на руце свои болшаго сына своего, целова его съ плачемъ, глаголаше, яко сеи будетъ по мне царь и самодержецъ; тои омыетъ слезы христьянъскія. вся враги своя проженетъ и победитъ. И целовавъ оба своя детища, и отдавъ ихъ пестуномъ, а самъ тихо возлегъ на одре и конечное прощеніе и целованіе великое давъ великои княгине своеи Елене, и всемъ княземъ, и боляромъ, и приказщикомъ своимъ, и успе вечнымъ сномъ, не созрелъ сединами, ни старости достигъ многолетныя, и остави по себе плачъ великъ всеи Рускои земли, до возраста и до воцаренія сына своего. И ростяху оба сына его въ воли своеи, и безъ отца, и безъ матери, Богомъ самомъ брегомы и учимы, и наказуеми. И всемъ тогда княземъ и боляромъ и велможамъ и судьямъ градцкимъ самовластіемъ живущимъ, не по правде судящимъ, по мзде, насилствуя людемъ, никогоже блюдущимся-бе бо князь великіи юнъ-ни страха Божія имущимъ и не брегущимъ отъ супостатъ своихъ Рускія земля: везде погани христьянъ воеваху и губяху, и велможи христьянъ губяху, продажею великою. И тако раби ихъ видяху господъ своихъ, тако же творяху. Неправды умножишася, обиды, тадбы и разбои, и убиства, по всеи земли рыданія и вопль великъ.

О цари и великомъ князе Иване Васильевиче, и о разуму его, и о премудрости его, и о соглядани его боляръ, и о избьени, и о согляданіи земля своея, и, о любви къ воемъ своимъ, и уведаньи его о Казанскомъ царстве.

Возрастшу же, великъ разумъ пріимшу великому князю Ивану Василевичу, и воспріемникъ бысть по отце своемъ во всеи Рускои державе, великаго царства Московского, и воцарися на царство великимъ царствомъ, въ лето 7050 го, месяца Сентября въ 16 день, и помазанъ бысть святымъ миромъ, венчанъ святыми бармы и венцомъ Манамаховымъ, по древнему чину царьскому, якоже и Римсти цари и Гречести православніи цари поставляхуся, и наречеся царь державы Рускія, и самодержецъ великіи показася, и страхъ его одержаша вся языческая страны. И бысть велми мудръ и храбръсердъ, и крепкорукъ, и силенъ теломъ, и легокъ ногама, аки пардусъ; подобенъ по всему деду своему, великому князю Ивану. И преже бо никто же отъ прадедъ его словяще въ Руси царь и никто же не смеяша отъ нихъ поставитися царемъ и зватися новымъ темъ именемъ, блюдущеся завиденія и востанія на нихъ поганыхъ цареи неверныхъ. Сему же удивишася, слышаща врази его, погани цари и нечестивіи короли, похвалиша его, и прославиша его, и прислаша послы своя зъ дары къ нему, и назваша его великимъ царемъ самодержцомъ, не гордящеся имъ и не завидяша ему. О семъ же наче великіи салтанъ Турскіи похвалная написа ему сице: "Воистину ты еси самодержецъ и царь премудры и верны и волны Божіи слуга. Удивляетъ бо насъ и ужасаетъ превеликая твоя власть, и слава, и огненная твоя хоруговъ прогоняетъ и попаляетъ воздвижющихся. Уже отъ нея вси боятся орды наши, на твоя пределы наступати не смеютъ". И седе на великомъ царстве державы своея благоверны царь, самодержецъ, Иванъ Василевичъ всеа Русіи, и вся мятежники старыя избивъ, владевшія царствомъ не по правде до совершенного возвраста своего, и многихъ велможъ устраши, отъ лихоиманія и неправды обрати, и праведенъ судъ судити научи, и правляще съ ними до конца добре царство свое, кротокъ и смиренъ быта нача, и праведенъ въ судехъ, и непоклоненъ, ко всемъ воинственнымъ своимъ людемъ милостивъ, и многодаровитъ, и веселъ сердцемъ, и сладокъ речью, и окорадостенъ, и въ скорбехъ и въ бедахъ множае во всемъ искусенъ быдаетъ, и много стражущихъ въ напастехъ помогати, и разумъ и смыслъ великъ въ немъ препложается: тако и державны малъ сеи остася отца своего и матери, во юности своеи вся собою позна, яко злато въ горниле, въ бедахъ искусися. И согляда всю землю свою очима своима, всюде яздяше. Виде-многи грады Рускія, старыя, запустеша отъ поганыхъ: Рязанская земля и Сиверская Крымскимъ мечемъ погублена, Низовская земля вся, Галичъ, и Устюгъ, и Вятка, и Пермь отъ Казанцовъ запусте. И плакашеся всегда предъ Богомъ, моляшеся, да вразумлитъ его Богъ тоже языкомъ воздати, еже они христьяномъ воздаша. И смети во всеи области своеи ратныхъ людеи служивыхъ ему, и любля ихъ и брежаше старыя, яко отца, средовечныя, яко братію, юнныя же, яко сыны, все почиташе честми прилежными. И отъ сего самодержца почашася воемъ быти трудъ великъ и печали велицы, и брани, и кровопролитіе, облещашеся копья, и медныя щиты златыя, шлемы и железныя одеянія на всехъ. Яко разуме, яко мощно есть, Божіею помощію и съ темъ своимъ воинствомъ, брещи землю свою со всехъ странъ отъ поганыхъ языкъ, и еще ново прибави къ нимъ огненныхъ стрелцовъ много, къ ратному делу гораздо изученыхъ и главъ своихъ не щадящихъ, а въ нужное время отцы и матереи, и женъ, и детеи своихъ забывающи, и смерти не боящеся, ко всякому бою, аки къ велице которои корысти или къ медвянои чаше цареве, другь друга напередъ течаху и силно біяхуся, и складаху главы своя нелестно за веру христианскую и за любовь къ нимъ царскую, забывая жены своя и дети. И увеідавъ- царь и князь великіи, что издавна на Рускои земли есть ново царство Срачинское, Казань, по Рускому же языку котелъ, златое дно, и велика скорбь и беда пределомъ Рускимъ отъ него, и какъ отецъ его, и дедъ, и прадедъ воеваху съ ними и конечныя споны не возмогоша сотворити Казани. И много льтъ преидоша, до 300 летъ, отъ перваго начала Казани оть Саина царя, отнележе бяху обладающа царствующа князи и цари страны тоя, частью многою Рускою землею завладеша. Ныне слово мое грядетъ похваляя доблесть его много: иже преже его бывши державствующи Московстіи, праотецъ сего, великія князи, востающа, ополчаюіцеся на Казанцовъ, хотяще взяти зміево гнездо ихъ, Казань градъ, изгнати ихъ ото отечества своего, Рускія державы, и вземшс не единою Казань и держати за собою царство не могоша, и укрепить его и не разумеша, лукавства ради Казанцовъ. И много крови проливающе отъ Казанцовъ, ово же наипаче Рускія болши. Овогда державніи наши побеждаху Казанцовъ, ово же сами отъ нихъ сугубо побеждаеми бываху, никоего же зла могуще сотворити Агаряномъ, внукомъ Измаилевымъ, но сами паче множае безделны и посрамлены возвращахуся отъ нихъ. Умелы бо суть Измаилтяне, отъ начала бранемъ учатся, отъ младенства сицовымъ образомъ, потому же суровы и безстрашны и усерды намъ бываху, смиреннымъ; бо отъ праотецъ своихъ благословени быша они же, ото Измаила и отъ Осава прегордого, питатися оружіемъ своимъ; мы есмя отъ кроткого и смиренного праотца нашего Iякова, темъ силно не можемъ противитися имъ и смиряющися предъ ними, яко Iяковъ предъ Исавомъ, и побеждаемъ ихъ оружіемъ крестнымъ; то бо есть намъ во бранехъ помощь и утверженіе на противныя наша. Они бо Измаилтяне оружіемъ своимъ преодолеша многимъ землямъ и понасиловаше великимъ градомъ, яко въ нашеи стране обладаша напрасно украиною нашею земля Рускія, и вселишася въ неи, и разплодишася много ихъ, и крепишася, зле быша но насъ за умножение предъ Богомъ беззаконiя нашего.

Оть Казанцовъ плененіе Рускую землю и скверненіе отъ нихъ святыхъ церквеи и наруганіе христьяномъ православнымъ.

И како могу сказати или списати напасти сія грозныя и страшныя Рускимъ людемъ во время то. И страхъ бо мя обдержитъ, и сердце ми горитъ. и плачъ смущаетъ, и сами слезы текутъ изъ очію моею. И кто бо тогда изрещи можеть беды сія за многа лета отъ Казанцовъ, отъ поганыя Черемисы православнымъ христьяномъ, паче Батыя. Баты бо единою Рускую землю прошелъ и, яко молнина стрела и яко темная главня, попаляя и пожигая и грады разрушая, пленяще христьянство, мечемъ губя; Казанцы же не такъ губяше Русь, всегда изъ земли Рускія не изхождаху: овогда съ царемъ своимъ, овогда же воеводами воююще Русь, посекающе, аки сады, Рускія люди и кровь ихъ, аки воду, проливающе, отъ нашихъ же христіянъ, христовыхъ воеводъ, Московскихъ князеи и боляръ, противъ стати и возбранит не могуще оть сихъ свирепства и суровства. И всемъ тогда беда и тоска велика въ украине живущимъ варваръ техъ, у всехъ Рускихъ людеи ото очію слезы текуще, аки реки; крыющеся въ пустыняхъ, въ лесахъ и въ горахъ, въ теснотахъ горкихъ живяху зъ женами и зъ детми, оть поганыхъ варваръ техъ покидающе родъ и племя отечества своя бежаху во глубину Русь. Мнози гради Русти роскопаша, и травою и быліемъ заростивша, села и деревни, многія улусы орастеша былемъ отъ варваръ. Великія монастыри и святыя церкви оскверниша лежаще и спяше, блудъ надъ пленомъ творяще зъ женами и зъ девицами, и святыя образы секирами разсекающе, огню предающе служебныи сосуды, изъ нихъ же дома скверно піюще и ядуще; святыя образы и кресты переливаху серги и ожерелія, маниста, тафя на главы своя украшахуся; а въ ризахъ церковныхъ себе ризы перешиваху, и мнихомъ наругающеся, образъ ангелски безчестиша: угліе горящіе за сапоги; обдираху; ужемъ за шею оцепляюще скакати и плясати веляще имъ; младыхъ телеситыхъ чернцовъ черныя ризы снимаху, и ругахуся, въ Срацинскія ризы облечаша. И продаваша мирскіи полонъ въ далныя Срачины, имъ и выти не могуще. А иныя черница, аки простыя девица, за себя поимаша надъ мирскими же девицами, предъ очима отцовъ и матереи, насилствующе, блудное дело творяще, и надъ женами предъ очима мужеи, еще же надъ старыми женами, кои летъ 40 или 50 вдовствующе пребываше. Несть беззаконія исчести мошно тобе. Есмь самъ видехъ очима своима-пишу сія, видехъ горкую беду сію. Православніи же христьяне по вся дни Татары и Черемисою въ пленъ ведомы, а старымъ коимъ очи избодаху, уши, и уста, и носъ обрезаша, зубы искореневаху, и ланиты выломляху; овемъ же руце и нозе отсецаху; такъ пометаху по земле: тело валяшеся, после умираше; инымъ же главы отсецаху и на двое разсекаху; ови же удами, за ребра и за ланиты пронизающе, повешаху, а иныхъ на коля посажаху около града своего, и позоры деяху, и смехъ. Оле Христе царю терпенія твоего! И сіе же злее паче сихъ всехъ реченныхъ-младенца незлобивая отъ пазухъ матереи своихъ и техъ, погани кровопіицы, о камень ударяху, и задавляху, и на копьяхъ прободающе подымаху. О солнце, ка ко не померкне, сіяти не преста! О како луна въ кровь не преложися, и земля, како стерпе таковая, не пожре живыхъ поганыхъ! И кто тогда горце, не восплакася: горе увы! видяще отца и матерь-отъ чадъ своихъ разлучахуся, аки овца отъ стадъ своихъ, чада же отъ родителеи своихъ, други отъ друговъ своихъ. Ови же, яко новобрачни суще, живше день единъ или два, ови же, токмо обручившеся по законному браку, отъ церкви въ домы своя идуща, венчавшеся женихъ съ невестою, разлучахуся, не ведуще, аки зверіе пустынные, возхищающе. Злато и сребро въ мегновеніе ока имаше. Поганіи же Казанцы все себе поимаху поплененную Русь и прелщаху имъ мужескъ полъ и женескъ въ Срацынскую веру, принуждаху пріяти. Неразумніи же мнози пріимаху Срацынскую веру ихъ, нужи, страха ради мукъ, и запроданія боящеся, и прелстишася: горе варваръ и Черемиса хрестьянъ губяху. А кои же не восхотеша веры пріяти, и техъ, аки скотъ, овехъ толпами, перевязанныхъ, держаща на торгу, продаваху иноземцамъ поганымъ. Не смеяху бо Казанцы многи Руси у себя держати мужеска полу, не обусурманныхъ держати, разве женъ и детеи малыхъ, да не наполнится Русь въ Казани; того ради запродаху ихъ. Великъ плачъ, и скорбь, и беда, и стонаніе отъ языка поганово.

Моленіе къ Богу царя и великого князя о жалости христьянского народа, кои въ пленъ взяты.

Православныи же царь, князь великіи Иванъ Васильевичъ, всегда сія реченная слыша, плачъ и рыданіе, и погибель христьянскую, стоня, сердцемъ боля о нихъ, яко оружіемъ уязвляшеся, мысляше, какъ бы противъ воздати Казани, поганои Черемисе. И начатъ всегда день и нощь моляся, съ постомъ и молитвою, и мало сна пріимаше, Давидско постелю свою омочаше слезами и глаголя: "Боже, языцы погани пріидоша въ достояніе твое, еже далъ еси намъ въ жреби жити въ немъ, и оскверниша церкви святыя Твоя, и положиша телеса рабъ Твоихъ брашна птицамъ небеснымъ".-и много плакавъ предъ Богомъ: "согрешихъ безъ числа и не преста отъ злобъ своихъ; доколе, Господи, прогневаешися на рабъ Твоихъ? Мене бо еси поставилъ пастыря избранному своему стаду; азъ согрешихъ-и погуби преже, а не овца моя; да за что си погибаютъ? Токмо греховъ моихъ ради и небреженія, нипопеченія о сихъ! Ныне, Господи, прости вся грехи моя и не помяни первыхъ беззаконии моихъ. во юности сотворенныхъ мною, и не отврати лица Твоего отъ моленія моего, внуши слезы моя горкiя, призри на рабы Твоя и на стадо свое, за нихъ же кровь свою на кресте изліялъ еси; пролеи гневъ Твои на языки, не знающія Тебе, истинного Бога; помози грешнымъ имене ради Твоего святаго; сотвори съ нами по милости Твоеи, да постыдятся супостаты наши, да изнемогутъ отъ силы Твоея, крепость ихъ разрушится, и да разумеютъ, яко Ты еси Богъ единъ и славенъ по всеи земли, да тихо поживутъ благоверніи Твои христьяне, славяще имя Твое святое. Услыши молитву рабъ своихъ, боящихся Тебе; Господи, прозри.