ЗАКАРИЙ КАНАКЕРЦИ

ХРОНИКА

ТОМ I

О МОЕМ ИМЕНИ

(Акростих)

И если хочешь знать обо мне,
    Знай: в трех видах я представил.
Азами четырьмя сложил я,
    А там восьмеркой букв составил
И, сложив две пары слогов,
    Кончил букв четверкой пар я.
Радостно окончив дело,
    Ан, пошел назад, к концу я,
А затем одною буквой, взятою из букв стаи,
    Разом я сложил три слога.
К тому же все четырьмя словами я выразил
    И отличился среди соперников моих.
“А” буквами тремя я кончил,
    А к ним еще пять букв добавив,
“Зака” и “ре” и “и” сложил я,
    “И краткий” лишний здесь поставив.

(В акростихе имя Закария читается сверху вниз в четных строках и снизу вверх-в нечетных. В первой и последней строках проставлены, как и в армянском оригинале лишние "и". Имя свое Закарий представил в трех видаз -акростихе, криптограмме и написанным наоборот.

Криптограмма представляет сплетение букв, из которых составляются имя и название сана (саркаваг-дьякон) Закария.

В художественном переводе акростих не представляет интереса. Мы дали подстрочный перевод с очень незначительными отступлениями, не претендуя на литературные достоинства)

    АИРАКАЗ

[32] /4а/ Глава I

ИСТОРИЯ И ПРЕЕМСТВО ЦАРЕЙ ПЕРСИДСКИХ

Желал бы я осветить здесь историю и преемство царей персидских и их времена, но не ведаю, откуда идет их начало. Однако знаменитый секретарь Трдата Агатангелос Латинянин ¹ и великий Мовсес Хоренаци ведут начало их истории от Аршака Парфянина ² и [доводят] до Артевана ³, поучительно знакомя нас с нею подобающе красочным и ярким слогом. Я же, заимствовав [порядок событий] из их повествований, напишу их здесь. Воздав должное вашей премудрости, да будет к вашим многим знаниям присоединено и это мое малое. Вот оно. После Александра Македонского, сына /4б/ Нектанеба ⁴, миром овладели четыре молочных брата его, звавшиеся Антиохами ⁵. Селевк стал господствовать над персами, марами (Т. е. курдами) и армянами и был назван Никанором, и оставался он [у власти] 31 год. А затем был Антиох, прозванный Теосом. На 61-м году [по смерти] Александра храбрый Аршак, происходивший от Хеттуры ⁶, из племени парфян, из Кушанской земли Бахл, выступил с большим войском и изгнал Антиоха, а иные говорят, что даже убил его. А сам стал господствовать над всем Востоком, над страной ариев и подчинил их своей власти ⁷, и правил он 30 лет. А после него многие годы [царствовали] дети детей его /5а/ до Артевана. В дни его (Артевана) царство Аршакидов было свергнуто персами. Об этом мы расскажем в своем месте.

Обратимся же к нашему повествованию. Процарствовав 31 год, Аршак умер. [Следом правил] Арташес, 26 лет; Аршак, лет (В тексте число лет не указано); Аршакан, 30 лет; Аршак, 31 год; Аршез, 20 лет; Аршавир, 46 лет; Арташес, 33 года; Дарэ, 30 лет; Аршак, 19 лет; Арташес, 20 лет; Пероз, 33 года; Валарш, 50 лет; Артеван, 31 год.

В дни [царствования] Артевана ниспровергнуто было их владычество персами. Но [об этом] мы расскажем в другом месте, а [теперь] расскажем о преемстве армянских царей до Хосрова. [33]

 /5б/ Глава II

ЦАРИ АРМЯНСКИЕ

Когда стал Аршак, как мы сказали, царствовать над страной ариев, возвел он брата своего Валаршака в царский сан и, поставив его вторым после себя, послал с многочисленным войском в Армению, чтобы противостоять врагам.

Придя с великой силой, он овладел землей армянской и правил царством своим 22 года; следом правили: Аршак, 13 лет; Арташес, 27 лет; Тигран, 33 года; Артавазд, лет; Аршам, 20 лет; Абгар, 38 лет; Анан, лет; Санатрук, 30 лет; Ерванд, 20 лет; Арташес, 41 год; Артавазд, год; Тиран, 21 год; Тигран, 42 года; Валаршак, 20 лет; Хосров, лет ⁸. Здесь на некоторое время прервалось /6а/ царствование [царей] Аршакуни и Армении, а в Персии пало навсегда. Ибо был [тогда] персидским царем Артеван, а некто по имени Арташир ⁹, сын Сасана из Истахра, объединил вокруг себя весь род Пахлавуни ¹⁰, и с многочисленным войском пошел на Артевана, и убил его, и сам воцарился над всею Персией. Услышав об этом, царь армянский Хосров, исполненный великого гнева, решил отомстить за кровь сородича своего Артевана и, взяв войско свое, двинулся на Арташира и погнал его до [пределов] Индии, а сам разорил ту страну (Персию), опустошил, полонил и обезлюдил весь край. И поступал так одиннадцать лет, пока и сам он не был убит /6б/ Анаком ¹¹, как повествует Агатангелос. А Арташир владел Арменией вплоть до прихода Трдата. А [теперь] мы расскажем о преемстве остальных царей армянских до их прекращения. Так, после Хосрова царствовал 56 лет сын его Трдат; Хосров, 9 лет; Тиран, 16 лет; Аршак, 34 года; Пап, 7 лет; Вараздат, 4 года; Аршак, 5 лет; Валаршак, лет; Хосров, 5 лет; Шапух, 4 года; Арташир, 6 лет; и пало царство армянское [и остается так] по сей день ¹². [34]

 Глава III

О ЦАРСТВОВАНИИ АРТАШИРА

Стал царствовать Арташир над всей Персией, а затем сын его Шапух, [далее] Иездигерт, Пероз, /7а/ Ормизд, Хосров, Кават, Арташир, Хорэ, Хосров, Бор, Зармандухт, Иездигерт. До сих пор найдено нами преемство персидских царей, а далее – нет, ибо смешались царства их, падая там и тут, и не наследовал сын отцу. Овладевали царством кто незаконно, как Кара-Языджи (В тексте имя Кара-Языджи дано в искаженной форме: «Шараяз-чин» — "***"), другие насильем, как Хромой Тимур, а иные обманом; вот почему и мы не смогли уточнить их преемство и не написали их имена, хотя могли бы [это сделать]. Но обнаружив, что за Джаханшахом царствовали преемственно дети детей его и до наших дней, мы написали [о том]. И не тяготясь, мы запишем здесь все, что гласит об их деяниях и поступках молва или что найдено нами в памятных книгах. /7б/Напишем мы также даты, хотя и не начала царствования их, но напишем то, что найдем по ходу времени. Вы же будьте снисходительны, ибо таковы мои возможности. Недостающее восполните по своему разумению, а меня, хромого Закеоса, избавьте от осуждения. Да пребудете здравыми Духом Божьим. Аминь.

 Глава IV

О ЦАРСТВОВАНИИ ДЖАХАНШАХА

Джаханшах воцарился в стране Атрпатакане и царствовал над всей Персией ¹³. Царствование его было намного удачнее, чем у прежних царей, и подчинились ему все персы и мары. И страх перед ним объял всю вселенную. /8а/Однако я не ведаю, в каком году стал он царем. Впрочем, историк Аракел рассказывает, что “в 878 (1429) году Джаханшах взял крепость Шамшулда; в 893 (1444) году взял и полонил Ахалцхе; [35] в 901 (1452) году взял Езнка” ¹⁴. Столько услышали мы от Аракела. А из повествований других узнали, что в 910 (1461) году он выступил с многочисленными войсками и пошел в страну Ирак ¹⁵, разрушил и опустошил все царство персидское, вырезал всех и дошел до Тегеаполиса ¹⁶, то есть Исфахана, и горожане оказали ему сопротивление. Однако Джаханшах силою взял город и, опустошив, разорил и разрушил все строения, запрудил воды реки, что зовется Зантар ¹⁷, и затопил все, /8б/ибо [дома] были глиняные. И так овладел он всей землею Ирака, и имя его прославилось по всей вселенной.

Выйдя оттуда, двинулся он на Ре и Хорасан ¹⁸ и завоевал всю страну персидскую, а затем, вернувшись оттуда, пошел в стольный город свой, в Тавриз Шахастан. И вышел ему навстречу католикос Ахтамарский, владыка Закарий, со многими дарами. И принял его царь милостиво, ибо любил он христиан. И дал ему грамотою и владенною патриаршество Святого Эчмиадзина. И царица его, Бэкум-хатун, так же как и муж ее, Джаханшах, полюбила его.

Случилось, что князь Багеша восстал против него (Джаханшаха); царь послал на Хлат четырех полководцев с 12000 воинов, /9а/и, придя [туда], разрушили всю страну, осадили крепость и были близки к взятию ее. То же самое хотели сделать и в Багеше, и в Муше, в Хуте и в Сасуне, и во всех их пределах.

Услышав об этом, католикос Закарий пошел к владыке мира царю Джаханшаху и царице Бэкум-хатун и добился примирения; и обратил он гнев самодержца в мир, а сам вернулся к себе, в величественную резиденцию –  в Святой Эчмиадзин ¹⁹. И так как наше повествование не о католикосе, а о Джаханшахе, как было обещано нами вначале, то до сих пор мы с трудом смогли найти [сведения] о нем. Все, что найду я после этого, по порядку сообщу до наших дней. [36]

 /9б/ Глава V

О ЦАРСТВОВАНИИ ЯКУБА И О ЕГО СМЕРТИ

Джаханшах имел при жизни своей одного сына по имени Хасан-Али, мужа заносчивого и наглого, развратного и злого, разорителя и грабителя. За злой характер отец не любил его. И разъезжал он самовольно, скитаясь там и сям по земле Араратской. Услышав о том, что отец его отправился в Шираз и Керман, вознамерился Хасан-Али схватить католикоса, а тот, узнав об этом, бежал и высадился на остров Ахтамар, как о том рассказывает историк Аракел ²⁰. А Джаханшах, вернувшись в Тавриз и узнав о злом поступке сына своего, сказал: “Он не может царствовать из-за своей надменности”. Призвал он к себе внука своего Якуба ²¹ и /10а/ сказал: “Дитя мое, отец твой из-за надменности своей лишился царства, но ты достоин, а посему будь мужественным и искусным в управлении и любезен людям. Остерегайся лишать покорных ²². Отца своего не выпускай на свет Божий, держи [его] в заключении до тех пор, пока умрет, а ты живи, царствуя над страной. Пока я жив, заботься обо мне, а когда умру – похорони. Бабку свою Бэкум-хатун почитай, как свою мать, и поступай с нею так же, как и со мной”. Сказав это, он снял с головы своей царскую корону, /10б/ возложил ее на его голову и поклонился ему. А Хасан-Али, когда услышал наказ своего отца сыну своему, исчез бесследно, и никто не узнал, что с ним сталось. Но распространился слух, что он ушел в страну османов и стал товарищем разбойников, именуемых джалалиями. Якуб же царствовал над всею Персией и, выполняя завет деда своего, спокойно и мирно правил царством. И имел он сестру, которую выдал замуж за шейха Хейдара, сына ардебильского шейха Сефи. А они, муж и жена, задумали убить царя Якуба и самим стать царями, /11а/так как Якуб не имел ни сына, ни дочери, которые могли бы наследовать царство. И однажды пригласили они царя на дружеский обед и, примешав к еде смертельный яд, поднесли ему. И когда он покушал, понял, [что отравили его], и заставил сестру и зятя своего [также] поесть [отравленное [37] кушанье]. Так и умерли они втроем: Якуб, сестра и зять его.

Так и погибли они. Впрочем, я не нашел ни года воцарения Якуба, ни года смерти его ²³.

 Глава VI

О ЦАРСТВОВАНИИ ИСМАИЛА

Якуб, как мы сказали, умер от яда, однако, пока он еще дышал, /11б/ он приказал уничтожить весь род Хейдара, что и было исполнено. Имел он (Хейдар) сына одного, родившегося от сестры Якуба, по имени Исмаил, которого скрыли на острове Ахтамар. И произошли большие беспорядки и смута в войске персидском из-за падения царства. Тогда некий Альвенд, не царского, а другого рода (В рук. № 3024 (л. 52а, стлб. 1, стк. 1—2 св.) вместо «не царского, а другого рода» — «***» (как это написано в рук. № 1662, л. 116, ста. 9—10 св.) — читаем: «не царского рода, а незнатного» — "***"), увидев, что остался народ без главы, объединил вокруг себя некоторых князей и самовольно стал царем ²⁴. Охваченные недовольством князья послали на Ахтамар [людей], и привезли они оттуда Исмаила и показали войскам, [говоря], что это внук Джаханшаха и сын сестры Якуба, его следует посадить на царство ²⁵. /12а/ Одобрили все это и посадили его царем. [Был он] мужем храбрым и сильным и могучим в бранном деле. Воцарившись, он изгнал Альвенда и подчинил войско. Воцарился он в 950 (1501) году. В 963 (1514) году взбунтовался некий Салишма ²⁶, напал тайком на войско шаха и многих перебил. Шах послал против него войско и изгнал его и его войско.

О нем (о шахе) рассказывают так: выкапывал он в земле яму, пригонял барана и закапывал его в яму по рога, а сам, сев на коня, издалека вскачь устремлялся на него и, поравнявшись с бараном, наклонялся с лошади, хватал барана за рога, вытаскивал его из ямы и, трижды покрутив вокруг [38] себя, бросал вперед, /12б/ так что конь не поспевал за ним, за что и был он назван “Гочкапан”, что значит “Вздымающий баранов” (Азерб. букв. "Хватающий барана").

И рассказали царю османов султану Селиму ²⁷ о храбрости шаха. И он отправил к шаху послов [с вызовом] встретиться друг с другом на войне. Порешили на том и условились, что встретятся войной на равнине Ч[а]лдыр ²⁸.

А шах, разыскав некоего Исмаила, своего тезку, представил его царем и назначил наместником, наказав ему: “Если, мол, случится, что меня убьют или полонят, ты останешься жив и станешь царем над твоим племенем ариев”. И перед всеми вельможами принял этот наказ он, названный шах Исмаил, и был покорен истинному шаху.

В 964 (1515) году вспыхнула война, и от множества османских войск обратились в бегство войска /13а/ персов. И говорят, что 80 000 янычар по пятам преследовали шаха. Шах с немногими мужами ускользнул от них и скрылся в каком-то месте. А они поймали Исмаила, названного шахом, думая, что это настоящий шах, ибо имел он шахские отличия. Взяли и повезли его к своему царю Селиму. И спросил его Селим: “Ты ли шах Исмаил, внук шейха Сефи и сын шейха Хейдара?” Ответил Исмаил: “Недостоин я называться шахом, я лишь недостойный слуга шаха. Ибо хотя я и тезка его, однако это имя мое не делает меня великим, но я покорный слуга тезки моего шаха Исмаила – господина моего”. Селим сказал: “Прокляни свое племя, и я дам /13б/ тебе свободу”. Отвечает Исмаил: “Проклятие тем, кто отрекается от племени своего, проклятие и тебе, ибо ты мар, не имеешь ни закона, ни исповедания, ни веры и ни религии”. Услышав это от него и [увидев] презрение к себе лично и к племени своему, приказал он (Селим) побить его камнями. А он беспрестанно восхвалял племя свое и проклинал и хулил османов, говоря: “Подите расскажите тезоименному господину моему, что, мол, твой слуга-тезка из любви к имени твоему стал шеитом и ты не оставь [без мести] кровь мою язидам-курдам и не [39] позволяй мотылькам садиться на мою могилу” ²⁹. /14а/ И побили его камнями, и он умер. А другие пленные, что были там, освободившись после обмена, отправились и рассказали [о том] шаху, вследствие чего певцы персидские сложили песни о нем соответственно речам его. Шах же, услышав о смерти Исмаила и его наказе, разослал строгий указ о призыве по всей своей державе. И собрались, прибыли в бесчисленном множестве не только воины, но и простолюдины, и земледельцы, и даже женщины. Открыл шах свою казну и щедро одарил всех жалованием и [взывал к ним] идти на османов. А соглядатаи пошли и рассказали о том Селиму. Но он усмехнулся и, издеваясь, говорил: “[После того], что он /14б/ увидел и получил от меня, как посмеет он пойти на меня?” Посему собрал он войско свое и пошел на Дамаск, то есть Шам.

А шах выступил с войском и пошел на страну османов и многие местности разрушил и опустошил, и многих полонил. И разыскав одного турка по имени Селим, приказал побить его камнями в отместку за Исмаила и вернулся с большой добычей в Тавриз. Вскоре он умер в 975 (1526) году, процарствовав 25 лет ³⁰.

 Глава VII

О ЦАРСТВОВАНИИ ТАХМАСПА

В 975 (1526) году следом за отцом своим воцарился шах Тахмасп ³¹. Муж благодетельный, строитель и друг христиан, не жадный, умеренный в еде, питье и одежде, он наряжался не богато, /15а/ но так, как одевались простые люди. И был он милосерден, почему и пожаловал всем половину налога за 15 лет ³². Очистил страну от воров и разбойников, а также наглых и бесстыдных женщин, что сидели на улицах и у постоялых дворов, открыто занимались блудом и платили царям налог, – от них он избавил полностью землю царства своего. Отменил он и подорожные пошлины и на всех стоянках построил постоялые дворы и вырыл на всех дорогах [40] колодцы. И в его время почти не осталось незастроенных мест. В суде был справедлив и правосуден. И так он правил своим царством во [все время] своей жизни.

В 990 (1541) году озлобились грузины и стали грабить и избивать дубинами всех персов, приезжавших в Тифлис. Услышав о том, с большим войском пошел на них, захватил Тифлис /15б/и всю область и вернулся в Тавриз ³³. И улучшил он все городские порядки, моты, капичи, меры (Восстановлено по рук. № 1662 (л. 156, стк. 2—3 св.). В печатном тексте (стр. 10) отсутствует) [длины] и веса, [устав, порядки] ремесленников, лавки и постоялые дворы и вообще все, [что касалось] городской торговли, купли и продажи, а нарушителей казнил. И никто не мог мошенничать, ибо предавали мучительной смерти.

А царь индийский по имени Хума, услышав о мужестве его, прибыл к нему со многими (Восстановлено по ру.к. № 1662 (л. 156, стк. 10—13 св.) — ***. В печатном тексте (стр. 10)— *** — «приятными») дарами, побыл [у него] некоторое время и вернулся с миром ³⁴.

У шаха был брат один по имени Алкас, который при вступлении брата на трон бежал, боясь, что убьют [его]. И вот появился он и пошел к хондкару и в 997 (1548) году повел его на брата. Хондкар совершил много преступлений, /16а/ разрушив и полонив многие места ³⁵. Тогда царь Тахмасп пошел на землю османов, разрушил Хнус, Басен, Арзрум, Дерджан, Кеги, Баберд, Езнка, Спер и многие другие места и [затем] вернулся в Тавриз.

Вспыхнули усобицы между двумя сыновьями царя османов; в 1008 (1559) году начали [они] между собой войну в Иконионе, то есть Конии. Селим победил Баязида и заставил его бежать до Арзрума. И [Баязид], выйдя оттуда с четырьмя сыновьями и 30000 людей, пошел к шаху Тахмаспу, который принял его вместе с сыновьями и войском и отправил в Хзиран, то есть Казвин ³⁶. Поэтому певцы персидские сложили /16б/ хвалебные песни о Баязиде.

В это время царем над племенем грузин был некто по [41] имени Симон. Услышав о прибытии Баязида к шаху, он понял, что никто не может противостоять ему, и сам добровольно пошел в 1025 (1576) году к стопам шаха. И царь Кахети Александр послал заложником к шаху сына своего Константина. И находились при нем (Тахмаспе) оба – Симон и Константин ³⁷.

Этот шах Тахмасп имел много детей. Старшего звали Исмаилом, и был он большим лиходеем. И отец посадил его в какую-то крепость, дабы оставался там до дня смерти ³⁸, а сам шах Тахмасп умер. Одни говорят, что умер он своею смертью в 1022 (1573) году, /17а/ иные говорят, что задушен в бане в 1027 (1578) году ³⁹. Истина известна лишь Богу, которому ведомо все.

 Глава VIII

О ЦАРСТВОВАНИИ ИСМАИЛА

Повествование об Исмаиле вызывает сомнение, ибо историк Аракел говорит о трех Исмаилах: один – сын Хейдара, отца шаха Тахмаспа, умершего в 975 (1526) году; второй Исмаил, говорят, [начал царствовать] в 1023 (1574) году, процарствовал два года, умер в 1025 (1576) году; и тогда освободили из крепости меньшего Исмаила, и воссел он на трон ⁴⁰. Так повествует Аракел. Молва же говорит, что сначала умер шах Исмаил, а жена его была беременна и родила сына, названного /17б/ по имени отца Исмаилом, и принял его шах Тахмасп, ибо была она матерью обоих. И стал царствовать он вслед за братом своим шахом Тахмаспом с самого начала 1023 (1574) года, но не дожил и до конца года, как умер. Третий же Исмаил, сын шаха Тахмаспа, которого (Исмаила) отец посадил в крепость, услышав о смерти Исмаила, вышел из крепости и начал царствовать в 1024 (1575) году. О нем вардапет Ован Цареци ⁴¹ говорит, что сей Исмаил убил семерых своих братьев, а затем начал уничтожать князей, кого явно, а кого тайно: хотел истребить всех князей. Узнав об этом, /18а/ войска сообщили правителю Тавриза Амир-хану и [42] правителю Араратской страны по имени Тохмах-Махмут, и они, прибыв, убили его тайно, и никто не узнал о смерти его. И, так как не творили суда, уверяли, что он отправился лазутчиком в стан вражий и через год вернется, а позже сообщили о гибели его. Царствовал он три года.

 Глава IX

О ЦАРСТВОВАНИИ ХУДАБЕНДЕ ⁴²

Сей Худабенде был сыном шаха Тахмаспа и братом Исмаила. Отец его Тахмасп отправил его в Хорасан и вверил ему всю /18б/страну. И прибыв [туда], стал он господствовать над ними. Был он [человеком] распутным и подслеповатым. Войска, увидев, что осталось царство без наследника, отправились, привезли его, трусливого и нерадивого в делах войны, и поставили царем в 1027 (1578) году. На втором году его [царствования] пришел Лала-паша, разрушил Ереван и взял в плен 60000 христиан и мусульман ⁴³. После Лала прибыл Фахрат-паша ⁴⁴ и отстроил крепость в Ереване, а [затем] двинулся на Гандзак Агванский и овладел им. Взяли и Тавриз, и Шамаху, и Дамур-гапы, то есть ворота Аланские ⁴⁵, и османы распространили свое господство вплоть до Худаферина.

Царь же персидский Худабенде собрал войско свое и пошел на Гандзак и был уже близок к взятию его, [когда] проклятое племя персидское совершило /19а/безбожное [дело]. Он имел сына одного по имени Амир Хамза, которого прочил в цари, и, напав на него, убили его ⁴⁶; из-за этого вновь ослеп Худабенде. Он отказался от войны и отправился в Хорасан к другому сыну своему, Аббасу, и умер там, процарствовав три года, а иные говорят – 9 лет ⁴⁷. О смерти же его рассказывают, что он пошел в баню, побрили ему голову и, когда начали брить под подбородком, бритвой перерезали ему горло. И так как был он труслив, певцы персидские сложили о нем презрительную песню. И говорилось в этой песне: “Разрушил ты Тавриз, а напачкал в Маранде”. Сложили еще /19б/ такую побасенку: “Сказали ему: “Царь! Османы взяли [43] такой-то город, что же ты сидишь?” А он рассердился на них говоря: “Молчите, ибо сейчас кошачья свадьба”. А сам украшал кошек парчовыми одеждами и вешал на шеи кошек колокольчики и приказывал трубить в трубы. И хлопал в ладоши он и смеялся”. Сложили побасенку эту, чтобы показать слабость и трусость его; а смысл ее таков: как кошка живет в доме и не выходит из него, так и он, подобно кошке, сидит дома и не заботится о делах страны. Придумали и другой рассказ, о его /20а/ слепоте: когда выходил он из дому и верхом катался в чистом поле, сопровождавшие его, насмехаясь над ним, шутили и говорили: “Государь! Здесь роща и чаща, склони голову, чтобы не ушибиться о дерево”. И он часами держал голову низко склоненною.

Так в позоре влачил он жизнь свою до самой смерти.

 Глава Х

О ЦАРСТВОВАНИИ ПЕРВОГО И ВЕЛИКОГО АББАСА

В 1029 (1580) году сел [на трон] царь Аббас, муж храбрый в войне, велеречивый, многомудрый, хитроумный, прозорливый и красноречивый, изобретательный и удачливый во всех /20б/ делах, упорный и бесстрашный во всем. И с начала царствования удачно шли его дела. Ибо еще при отце его восстала страна Джочанет, то есть Гилян. Сей Аббас, отправившись [туда], подчинил [ее] своей власти. А [затем] пошел в Ардебиль, чтобы оказать милосердие жителям его. И вышел род Пахлавуни, то есть озбеки ⁴⁸, из Бахла Бухарского и отнял у персов город Рей ⁴⁹. И выступил с войском своим шах Аббас и прогнал их, истребив многих из них. Захватив сына царя их, пошел он вместе с ним в Хзиран, то есть Казвин. Все деяния его полностью описал историк Аракел ⁵⁰. /21а/ Желающие узнать истину пусть читают и поучаются у него. Я же пишу все, что слышал об этом шахе Аббасе, как ложь и небылицы, так и истину и правду. Если ж будут хула и укоры или похвалы и одобрение, да отнесутся они к тем, кто рассказывал нам. Ибо те, что были очевидцами, рассказали [44] правду, а те, кто говорили понаслышке, сообщили обо всем неточно, но мы расскажем, как слыхали, все – как ложь, так и истину.

 Глава XI

О ПОЕЗДКЕ ШАХА В ГУЛПЕКАН

Имел шах Аббас привычку временами гулять переодетым. /21б/ Бывало, отправлялся иногда куда вздумается верхом и с телохранителем, иногда же один, а порою в обличии коробейника, то есть чарчи. Так бродил он среди знатных и простолюдинов, расспрашивал и осведомлялся обо всем: о шахе и стране, о налогах и обо всех делах.

Случилось однажды, что отправился он с войском в пределы Гулпекана. И покинув войска, он один верхом разъезжал [по окрестностям]. А было время, близкое к посту Святого Георга. Пошел сильный дождь и промочил его и телохранителя. И отправились они прямо к городку Гулпекан. [День] клонился к вечеру; увидел шах большой [огороженный] двор с двустворчатой дверью. Направился он к этой двери и верхом на коне въехал во двор и увидел мужчину, /22а/ который сидел на стуле в глубине крытого балкона, то есть айвана. Поздоровался он и сказал: “Ради любви к шаху прими меня, ибо замерз я от холода”. И сказал мужчина: “Коль помянул ты шаха, слезай с лошади”. Позвал он слугу своего и приказал ему: “Позаботься о лошади и скороходе”. А сам повел шаха, вошел с ним в хорошо убранный дом и, сняв с шаха одежды, отправил их во [внутренние] помещения, приказав: “Высушите их”. [Затем] принес большую соболью шубу, накинул ее на шаха и сказал, смеясь: “Хорошо так?” Ответил гость: “Да, хорошо”. Сказал муж: “Почему не должно быть хорошо, кават бози!”, то есть /22б/ сводник. И говорит далее муж: “Хорошо бы зажечь огонь”. Отвечает гость: “Да, было бы хорошо”. Говорит муж: “Действительно хорошо будет, кават”. И велел зажечь огонь в камине. И говорит далее: “Хорошо будет, ежели я приготовлю шашлык?” Отвечает шах: [45] “Да, хорошо”. Говорит муж: “Действительно хорошо будет, кават”. И так спрашивал муж, и так отвечал шах. И все, о чем говорил муж, – (он) приносил (Восстановлено по рук. № 1662 (л. 2а, стк. 7—6 он.) и № 3024 (л. 536, стлб. 2, стк. 2 сн.) — ***. В печатном тексте (стр. 16) отсутствует) и приготовил яство, и подал вино, и сели [они] есть и пить. И говорили о стране и о шахе. А человек все с похвалою отзывался о шахе. И так беседовали они до полуночи. А затем /23а/ приказал он принести чистые постели шаху и телохранителю. И велел, чтобы заперли двери изнутри. “А о лошади, – сказал, – не беспокойтесь”.

И остался (В рук. № 3024 (л. 54а, стлб. 1, стк. 8—9 св.) — «и проспали они до утра» — ***) шах до утра, а как рассвело, сказал он человеку: “Скажи, что потратил на нас, и мы уплатим [тебе] цену”. Ответил человек: “Не дай Боже нам принять деньги за кусок хлеба, который скушал гость, помянувший имя шаха и посланный Богом. Тогда лишусь я воздаяния своего”. Так отпустил он [гостя]. Но шах спросил у слуги его: “Как имя господина твоего?” И тот ответил: “Зовут [его] Аллаверди”. И, выйдя оттуда, поехал шах восвояси.

И отправил трех мужей в Гулпекан, приказав: “Пойдите в такой-то дом и скажите хозяину дома, мол, приказ шаха тебе идти /23б/к нему. А если спросит: “Откуда меня знает шах?”, скажите: “В ночном видении видел тебя, потому и призывает к себе””.

И, отправившись [туда], нашли его мужи, поздоровались с ним и сказали: “Ты будешь Аллаверди?” Ответил тот: “Да, я”. И они передали [ему] наказ шаха. И после многих речей накрыл он для них стол. Сам же надел шелковый кафтан, обвязал стан драгоценным поясом тонкой шерсти, а сверху надел соболью шубу и опоясался булатною саблею. Повязал на голову златотканую чалму, на ноги надел башмаки и перекинул через плечо ружье. Сел он на буланого коня и со своим телохранителем впереди отправился вместе с посланцами. /24а/ И в пути спрашивал он у этих мужей: “Чего хочет от меня шах? Знаю, убьет он меня. Ибо на прошлых днях [46] пришел к нам в село один воин и совершил наглый поступок и я побил его. А он пошел и пожаловался шаху. Посему и зовет меня шах к себе, чтобы убить. Но я повешу саблю мою на шею и паду к ногам его, и пусть он сделает, что пожелает”. А слуги первыми вошли к шаху и рассказали ему все. И приказал шах представить его. Когда вошел Аллаверди к нему и поздоровался, тут узнал, что это тот гость, которого он приютил. Говорит шах: “Добро пожаловать, кават”. И говорит далее: “Если одеть /24б/ тебя в дорогие одежды, хорошо будет?” Отвечает муж: “Будет хорошо”. Говорит шах: “Действительно хорошо будет, кават. И если дать тебе коня с седлом, хорошо будет?” Отвечает муж: “Это будет хорошо”. Говорит шах: “Да, хорошо будет, кават. А если дам тебе шатер с кухнею, будет хорошо?” Отвечает муж: “Хорошо”. Говорит шах: “Действительно хорошо будет, кават. А что будет, если дам тебе ханство города Сисес, то есть Шираза?” “Это лучше, чем все остальное”, – отвечает человек. И приказал тогда шах дать [ему] все, что сказал. И написал грамоту-указ и дал ему ханство Ширазское.

Это тот /25а/ Аллаверди, которого упоминает историк Аракел в [повествовании о] войне Арцке и Вана ⁵¹. И все [случилось] точно так, как мы написали. Услышали мы это от одного человека по имени Мурад-хан, а кое-что и от матери моей. Ибо, когда шах Аббас дважды угнал [людей наших] в страну Персидскую ⁵², мать моя с отцом и матерью своими поселились в Гулпекане. А позже мелик Давуд Канакерци, что был областным старостой Котайка, поселил их в своем селе Арцни. Бабка моя, Хосров, была свояченицей мелик Давуда, которого называли мелик Туркча-Билмаз (Тур. букв. "мелик, не знающий турецкого"), а мать мою, Ханагу, выдала замуж за писца /25б/ его, Мкртича, от которых родился я. И историю эту рассказала моя мать. [47]

Глава XII

ОБ УДАЧАХ ЦАРСТВОВАНИЯ ШАХА АББАСА

Когда воссел на [трон] хитроумный и прозорливый царь шах Аббас, дела его пошли успешно, ибо он мужественно вернул все земли, что были отобраны у страны персов во времена отца его или иные времена, а именно: Джочанет, то есть Гилян, Кандахар, Хурмуз, Ре и другие. А затем восторжествовал над османами. Ибо, как повествует историк Аракел, увеличились в числе разбойники, то есть джалалии, имена коих написаны, и они распространились от Константинополя и до Еревана. /26а/ Посему шах набрался мужества и, собрав войско свое, двинулся [на них] и вернул всю страну, что отобрали османы у персов. [Страны], о коих мы рассказали здесь, это: Тавриз, Нахчеван, Ереван, Тифлис, Гори, Кахети, Гандзак, Шамаха, Багдад и другие со всеми их областями.

Затем собрались с духом османы, сговорились и послали против шаха Аббаса сардара Джигал-оглы Синан-пашу ⁵³. О поражении его рассказывает Аракел, прочитайте о том в его Истории, мы же не будем растягивать [наше повествование].

До прихода Джигал-оглы угнал шах Аббас простолюдинов и крестьян всей земли [нашей] в страну персов. Угнал в страну персов всех: как тех, коих он сам покорил, так и тех, /26б/ коих пригнали ханы из другой страны. Посему мы сочли важным перечислить здесь страны, которые он опустошил, поименно, но не по порядку, а ты примечай, беря начало с пределов Нахчевана, – Ехегнадзор, Гехам, Лори, Хамзачиман, Ниг, Шарапхана, Ширак, Заришат, села Карса и ущелье Кагзувана, Алашкерт, Маку, Албак, Салмаст, Хой, Урми, пределы Тавриза, Араратская долина, город Ереван, область Котайк, Цахкунацдзор, Гарнудзор, Урнадзор и области Карина и Басена, Хнус и Маназкерт, /27а/ Арцке и Арчеш, Беркри и все области Вана. И все другие места полонил он и опустошил; предал огню и сжег все жилища, чтобы не осталось ни одного обитаемого места. [Жителей] всех этих [областей], о которых мы написали, угнал и расселил по всем областям Персии. А места, в коих он поселил их, следующие: Ардебиль, Ахар, Апахр, Казвин, Хамадан, Шираз, Гулпекан, Керман, Исфахан, Хунсар, Силахор, Париа, Пуавари, Гентуман, Лнчан, Алинджан, Хойикан, Шехшебан и другие области Персии ⁵⁴, имен которых я не знаю. [А те], что ушли [туда], остаются там и поныне. Но раньше, чем их, угнал он в Фахрабад, Ашраф и Кушан /27б/ [жителей] стран Кахети и Картли. И так поселил он их на земле Иракской и многолюдной сделал всю страну Персидскую. А обо всех других его деяниях написал вардапет Аракел.

 Глава XIII

О ТОМ, КАК ПОШЕЛ ШАХ АББАС В ДОМ К ИЕРЕЮ ДАВИДУ

Изменил по своему обычаю государь шах Аббас свой вид, переоделся коробейником, то есть хурдафрушем (Перс. букв. "торговец мелочью"), и пошел бродить среди простолюдинов, спрашивать и осведомляться. И так бродя там и тут, пришел в селение одно, что зовется Лнчан, и вошел в дом одного иерея – вдовца по имени Давид; он был писцом и переписывал Айсмавурк. И войдя в дом, спросил шах: “Поторгуем мелочью?” Говорит иерей. “Есть ли у тебя хороший перочинный нож?” Отвечает торговец: “Да, есть /28а/ хороший нож”. “Покажи, посмотрю”, – говорит иерей. А он разложил перед ним свой товар, и взял иерей маленький перочинный нож и дал цену его – 13 пулов.

Начали они беседовать о многих вещах. Говорит лжеторговец: “Довольны вы, святой отец, шахом или имеете жалобы?” “Не знаем мы пока о шахе ни хорошего, ни плохого, но не подобает говорить о нем плохо, ибо он государь”, – отвечает иерей. И после многих речей спрашивает торговец: “Что это за книга, что ты переписываешь?” Отвечает иерей: “На нашем языке зовется Айсмавурк, а на вашем языке – Шеит кетаби”. Говорит шах: “Ради Бога, ежели любишь шаха, расскажи о шеитах, [о том], как они стали шеитами”. [49]  

И вот, раскрыв книгу, нашел иерей житие Святого мученика Акопа и принялся читать и подробно рассказывать по-турецки, /28б/как рассекли все тело Святого. А шах слушал внимательно и запоминал. Говорит шах: “Кто был в то время царем, совершившим это?” Отвечает иерей: “Имя его было Иездигерт”. Говорит шах: “Какой веры был он?” “Был он персом, однако огнепоклонником, но не мусульманином”, – отвечает иерей. Говорит шах: “И ныне есть в Исфахане огнепоклонники, и зовут [их] гебры”. Говорит иерей: “Да, в те времена царями были они”. И после многих речей поднялся шах и говорит: “Молись [за меня]”. И отправился восвояси; историю же, рассказанную иереем, он запомнил.

Однажды призвал шах главных [в делах] их религии, коих зовут садр, или наваб, и эхтимал-довлата, /29а/ то есть везира, по имени евнух Сарутаги, и других вельмож и говорит им: “Видел я этой ночью сон дивный, и вот дрожит сердце мое”. Говорят они: “Расскажи сон твой, дабы наваб разгадал [его]”. Говорит шах: “Сон сей нельзя разгадать, надо исполнить делом”. И все, что слышал от иерея, приписал себе, будто он [это] совершил. И затем сказал: “И когда исполнилось повеление мое, снизошел на него с неба свет [столь] яркий и страшный, что затмил он свет солнца. И вот говорю я вам: Напишите в книгах ваших закон, закрепленный проклятием: ежели христиане станут мусульманами и потом [пожелают] вновь обратиться в веру свою, не препятствуйте и не мучайте /29б/ их, но дайте им возможность оставаться в вере своей, а то, быть может, когда вы убьете их, тогда снизойдет свет на них, и магометане, увидев это, усомнятся в вере своей и будет [от этого] большой ущерб племени нашему. Поэтому, когда придут к вам, дайте им грамоту, [дозволяющую] сохранить им веру свою, и будут они отступниками и станут платить вам налог”.

И исполняется указ сей и поныне. И если кто-нибудь, по какой-либо причине став мусульманином, получит царский указ, он смело может исповедовать веру свою, и никто из мусульман ничего не говорит [ему].

Мы же в 1124 (1675) году пошли в город Казвин по [50] монастырским делам и получили указ от шаха Сулеймана ⁵⁵ для пяти мужчин из парбских мусульман (Имеются в виду армяне принявшие до того мусульманство). /30а/ И вот пребывают они в вере христианской и почитают Христа, как почитают [его] и другие.

 Глава XIV

ОБ УПРЯЖИ ЛОШАДЕЙ

Хочу рассказать я вам об этом шахе Аббасе, ибо он был очень хитроумен и весьма даровит и привлекал к себе сердца людские, и делами своими угождал людям. И случилось, что украсил он своего коня позлащенною упряжью. И седло, и уздечку, и подбрюшник, и подседельник, и всю остальную сбрую [он] сделал из золота. Одеяние себе [избрал] также красивое и драгоценное, как подобает царям. И так пышно одетым отправлялся он на охоту или на прогулку. /30б/ И увидел он, что все воины сшили себе одежду и сделали конскую упряжь такую же, как у него, и мало-помалу стали походить видом своим на шаха. И когда увидел шах, что уподобились все ему, сказал эхтимал-довлату: “Лала, имею сказать тебе нечто, ибо вижу, что все воины мои надевают одежду более пышную, чем я, и упряжь лошадей их наряднее моей. И чем же тогда я выше их? Ежели придет кто-нибудь незнакомый в стан наш, как узнает он, что я шах, если все имеют облик шаха и ни в чем /31а/ не уступают мне? И если имя мое шах, то они все шахи по обличью. Если скажу им: “Не одевайтесь как я”, они станут ругать, мол, сам он не дает нам одежду, а когда мы шьем [ее] сами, он завидует нашему одеянию. И вот наказываю я тебе, лала, призвать всех глашатаев и [повелеть им], дабы обошли город Исфахан и громогласно объявили: “Приказ шаха! Ежели кто не сделает свою одежду и конскую упряжь из золота, отсечем ему голову! Слушайте все строгий указ шаха!”. Когда услышали это, все, кто мог и кто не мог, тотчас исполнили повеление шаха. А сам шах сделал сбрую [51] коня своего из сыромятной кожи и оделся, /31б/ как [одеваются] простолюдины. И этим способом завоевал он сердца всех и всем стал приятен.

 Глава XV

О ТОМ, КАК ОТПРАВИЛСЯ ШАХ В ДОМ АТА

Желаю написать обо всем, что случилось во времена шаха Аббаса, но не могу, ибо малочисленны современники, которые рассказывали бы все достоверно. Однако что слышал, о том и пишу. В то время когда пошел шах на Грузию и покорил ее и по возвращении прибыл в Кайенадзор, что ныне зовется Грагидзор, и остался там на зиму, по своему обычаю, и в этом месте он преобразился, надел кожаные лапти, то есть трех, или чарух, и, приняв /32а/ образ коробейника, бродил по селам, расспрашивал и осведомлялся и вникал во все дела. И так дошел он до одного села, называемого Миапор. Время было осеннее. Вошел он в дом один и увидел женщину, которая зажгла огонь в очаге и, сидя около [огня], вязала чулок, а с нею маленькую девочку лет пяти. Войдя в дом, сказал он: “Поторгуем?” Говорит женщина: “Есть у тебя бисер?” “Да, есть крупный и мелкий”, – отвечает шах. Говорит женщина: “Покажи, посмотрю”. И поставил он перед нею свой короб, то есть сапат, и, раскрыв бисер, разложил перед нею. Говорит женщина: “Что стоит он?” Отвечает лжеторговец: “Что дашь, то и стоит”. И говорит он далее: /32б/ “Очень голоден я, за бисер принеси мне хлеба”. “Ужели [могу] я дать человеку хлеб и взять деньги и продать свое воздаяние?” – говорит женщина. Сказав это, вышла и принесла три яйца, поставила их в маленьком горшочке на огонь и, сварив, положила перед ним. Принесла и мацун, и масло, и хлеб с примесью проса. Шах поел все это и о многом расспросил. А затем спрашивает: “Мать моя, есть ли у тебя муж?” Отвечает женщина: “Есть, он пастух и пасет отару”. Спрашивает шах: “Овцы ваши или чужие?” “Есть наши, а есть и чужие, – отвечает женщина, – ибо их три товарища [52] и пасут они вместе. Он то приходит, то уходит, ибо пастбище находится близко”. Говорит шах: “Как имя мужа твоего?” “Зовут [его] Ата”, – отвечает женщина.

/33а/ И открыл он затем свой короб и одел много нитей бисера на шею девочки, а матери дал золотой браслет и говорит: “Господь да сохранит твой дом”. Говорит женщина: “Скажи цену их, дабы уплатила я”. Отвечает коробейник: “Ежели ты не продаешь свои услуги, ужели я продам свои?”

Сказав это, он вышел и вернулся восвояси и разослал по стране строгий указ, гласящий: “Если кто-нибудь из племени персов насильно возьмет что-нибудь у простолюдинов, голову его отсеку, а если берут, должны уплатить [за это]”, ибо пожаловалась ему та женщина.

Спустя два дня послал он воина одного в село Миапор и сказал: “Пойди в дом чабана Аты и скажи ему и жене его, что шах /33б/ зовет вас. А ежели спросят, откуда знает нас шах, скажи – дошла до него молва о вас, посему и желает вас [видеть]”. Воин отправился и нашел их дом. Ата в тот час был дома. И передал он наказ шаха. После того как сказал и выслушали они, приготовились идти. Пошел Ата и привел из отары своей длиннорогого барана, а женщина надела одежды, что имела, и поручили они дом соседям. Посадил муж себе на спину девочку, и так пошли они в пастушьих одеждах, гоня впереди барана. На следующее утро пришли к шаху. По указанию воина, пав ниц, они поклонились ему и затем вошли /34а/ в шатер. И говорит шах: “Добро пожаловать, мать”. Отвечает женщина: “Да снизойдет благодать на тело и душу твою”. Спрашивает шах: “Узнаешь ты меня?” Отвечает женщина: “Да, ты тот, что подарил дочери моей этот бисер”. И тогда шах, смеясь, хлопнул в ладоши и говорит: “Вот так так! Тогда был я продавцом бисера, а теперь каким образом стал я шахом?” И повелел [им] сесть и говорил с ними о многом. И услышал от них речи мудрые, приятные и достойные. Говорил иногда с мужем, а иногда с женой, и от каждого слышал ответы, надлежащие и весьма умные. И спустя дня два разодел он с головы до ног мужа и жену и девочку и /34б/ повелел секретарю написать указ, [53] то есть рагам, на меликство, дабы они из поколения в поколение были меликами той области. И приказал тому же воину повести мелика Ату по всей области и огласить указ шаха.

И по сей день [потомки остаются] меликами той области Кайенадзора, что есть Грагидзор.

В 1086 (1637) году брат мой Хачатур взял меня [с собой], и пошли мы в село Миапор, сняли [там] лавку в доме мелика Аты и занялись золотых дел мастерством и все [это] узнали от них. И звался он меликом Атой по имени деда своего, первого мелика Аты. Вот до какого величия довел кусок хлеба!

 /35а/ Глава XVI

ОБ УБИЙСТВЕ КАРАЧАГА-ХАНА

Не должно умалчивать о минувших делах, но рассказывать [о них], как можем, согласно тому, что гласит молва. Ибо, как повествует вардапет Аракел, отправился грузин моуравий ⁵⁶ и привел в Грузию шаха Аббаса, который опустошил и разрушил всю землю Грузинскую и Кахети, а царя Кахети Теймураза ⁵⁷ принудил он бежать в глубь Грузии. И забрав с собой царя Тифлиса, Луарсаба, увез его в Персию ⁵⁸, а в Грузии оставил Карачага-хана с многочисленной конницей, и с ним вместе моуравия. И сказал [шах Аббас]: “Когда покоришь всю землю Грузинскую, отвези в Тифлис моуравия, посади его царем”. Ибо таково было /35б/ его обещание моуравию. Шах Аббас находился в Персии, а Карачага-хан оставался в Грузии и раздумывал о том, как бы ему завоевать Грузию.

А хитроумный шах Аббас, который от рождения имел злое сердце и желал полностью уничтожить власть христиан, подумал про себя: “Если моуравий останется жив и станет царем Грузии, будет он нам помехой и противником государству нашему”. Тогда держал он совет со своими единомышленниками – убить моуравия и написал письмо к Карачага-хану. Вот копия этого письма: “От шаха Аббаса да [54] будет ведомо тебе, Карачага-хан! Когда овладеешь землей /36а/ Грузинской, постарайся любым способом убить моуравия, дабы не противился он нам и не причинил ущерба царству нашему”. Написал это письмо и, запечатав, дал в руки скороходу, говоря: “Никому другому письма не давай, но только Карачага-хану”.

Гонец надел легкую одежду скорохода, привязал к ногам колокольчики и, взяв письмо, пошел.

Не удалось, впрочем, то, что задумал шах, а получилось обратное тому, согласно Писанию: “Получишь то, что задумал”, или, по Соломону: “Кто роет яму, тот сам упадет в нее” (Притч., 26, 27), что и случилось.

Скороход пошел и достиг /36б/ места, где находился стан войска. Моуравий же разбил свой шатер у края стана, на дороге. И вот подошел гонец, услышал моуравий шум его колокольчиков, вышел из шатра и увидел, что идет гонец, позвал [его] к себе и спрашивает: “Откуда идешь и куда путь держишь?” Отвечает он: “Я гонец, иду от шаха и держу путь к Карачага-хану, ибо имею к нему письмо от шаха”. И говорит моуравий: “Это я”. И повел в свой шатер. И никто из воинов не узнал о прибытии гонца. Взял он от него письмо и велел слугам в тайне держать приход скорохода и, вскрыв /37а/ письмо, повелел прочесть его. Узнал он, в чем дело, и приказал погубить гонца. В тот же день тайно от персов призвал по одному всех князей грузинских и раскрыл перед ними тайные помыслы шаха. Обратился к ним и сказал: “Какой вред причинил я ему, что желает убить меня? Так отблагодарил он меня за то, что опустошил Грузию я и прогнал их (грузин) царей? Таково его обещание, когда намеревался он сделать меня царем Грузии? Ныне вы племя мое и родня моя. Не дайте неверному племени персидскому истребить племя наше. Будьте мужественны и давайте истребим их этой ночью”.

И разделил он персов /37б/ меж грузинами, а сам с войском [55] своим взял [на свою долю] Карачага-хана (Слова «а сам свойском своим взял Карачага-хана»— *** восстановлены по рук. .№ 3034 (л. 566, стлб. 2, стк. 21—23 св.). В рук. № 1662 (л. 37б. стк. 1—2 св.) эти слова стерты и в печатном тексте отсутствуют) и условился: “В назначенный час обрушьтесь каждый на свою часть и изрубите их беспощадно”. Персы же не знали о том и спали на своих местах. И в условленный час обрушились грузины на персов и истребили их, словно муравьев горячей водой, и убили Карачага-хана, Юсуф-хана, Казах-хана. А другие из вельмож и те, кто услышал [это], убежали, даже не опоясавшись, с непокрытыми головами, босыми ногами, покинув имущество и богатство и ища спасения собственной жизни. И в ту же ночь не осталось там ни одного перса ⁵⁹. А грузины набросились на имущество /38а/ персов, разграбили и расхитили все. И рассеявшись по областям, они обратили все в свою добычу и беспощадно предавали мечу каждого встречного мусульманина, а женщин брали в плен. И все это зло учинили грузины. Они грабили и имущество христиан, но людям вреда не причиняли. Рассказал нам это живший в Ованнаванке инок Петрос из монастыря Ахчоц, ибо и он сам был ограблен грузинами в 1074 (1625) году.

 Глава XVII

О ВОЙНЕ ПЕРСОВ С ГРУЗИНАМИ

Когда разбил моуравий персов и опустошил страну, понял, что шах не простит, услышав молву /38б/ об этом, а потому отправил он жену свою и детей и имущество свое в Арзрум, а сам собрал всех грузин и наказал им быть готовыми и ждать, что будет [далее]. Персы же, что бежали от моуравия, отправившись, рассказали [обо всем] шаху.

Как услышал шах эту весть, зафыркал, заорал, завопил и зарычал, подобно львице, потерявшей детеныша. Затем повелел одному сановнику, которого звали корчи-баши ⁶⁰, [56] собрав войско, самому стать во главе его и двинуться на Грузию. Сановник выполнил приказ шаха и отправился в сторону Грузии. Точно так же и моуравий, взяв /39а/ грузинское войско, подошел к врагу своему – войску персидскому на реке, называемой Алгет.

Был в войске грузинском муж один, могучий телом, с широким лбом и большой головой, храбрый в войне, его звали Ага-Танки. Идя на войну впереди [войска], он говорил: “Пусть все войско персидское будет моей долей, боюсь я только светловолосого вепря, а именно опасаюсь я Амиргуна-хана” ⁶¹.

На том месте [у реки] Алгет сошлись они в жестоком и страшном побоище, подобно [молоту] кузнеца, бьющему по железу, и [ковалу] медника, кующему медь. /39б/ И так сражались они друг с другом весь день. И от пальбы ружей и свиста стрел и криков людей и ржания лошадей все вьючные животные персов – верблюды и лошади, мулы и ослы – все, пустившись в бегство, убежали восвояси. Говорят, что в ту же ночь верблюды достигли Шираза, что истинно, ибо всех, кого встретили на пути, они затоптали ногами, а сами быстро достигли своих мест.

В том же сражении встретились друг с другом Амиргуна-хан и Ага-Танки. Говорит Амиргуна-хан: /40а/ “А даш тапа”, – что значит “каменный холм, куда ты бежишь?” И тотчас, в мгновение ока бросились они друг на друга с мечами. Ага-Танки первым устремил меч на левую руку хана и пронзил ее. В свой черед и хан [ударил] по левому плечу грузина, которое, отрубив, бросил на землю; сам же [Ага-Танки] повис на лошади. Слуги пришли, забрали его к себе, и он умер там. А Амиргуна-хан был ранен. И был с ним сын его Тахмасп-бек, который перевязал рану отца своего и отправил его в Ереван, а сам остался там с персидским войском. И пали в этой войне Шахбанта-хан и Селим-султан и другие персидские вельможи. И хотя /40б/ они пали, однако грузины потерпели поражение и были уничтожены ⁶². Моуравий бежал в страну османов, персы же восторжествовали и по сей день владеют Грузией. [57]

 Глава XVIII

О МЯТЕЖЕ ДАВУД-ХАНА

Так как взялся рассказывать о делах персов, скажу и об этом. Когда шах захватил Гянджу, поставил он там правителем Давуд-хана, мужа вероломного и гордого, самодовольного и спесивого, который никогда ни перед кем не клонялся. А когда шах оставил Карачага-хана в Грузии, [чтобы] покорить грузин, оставил он там также Давуд-хана и сказал: “Внемли словам Карачага-хана и будь ему покорен”. А он, хотя и остался там, не пошел к Карачагу-хану, /41а/ и Карачага-хан также не позвал к себе Давуд-хана. Так завидовали они друг другу. Меж тем Давуд-хан часто ходил к моуравию, и стали они сотрапезниками, любезными друг другу. Давуд-хан всегда ругал Карачага-хана и оскорбительно выражался о [нем]. “Ежели получу я власть над ним, – говорил он, – не то что мечом убью его, а изрублю его на кусочки”. И каждый день говорил он так моуравию. И случилось, что, когда моуравий взял письмо, принесенное гонцом, он позвал Давуд-хана и показал ему бумагу. Он же дал совет ему, который и выполнил [моуравий] точно. А Давуд-хан бежал и прибыл в Гянджу. /41б/ Когда шах послал корчи-баши против моуравия, то он отправил к Давуд-хану [гонца], чтобы он пошел вместе с корчи-баши, но он не пошел по зову его, а придумал причину, мол “ранен я, поэтому не могу пойти”.

После окончания войны и бегства моуравия в страну османов услышал [о том] Давуд-хан и понял, что стал он противником шаха, посему бежал и он с шестью мужами. Отправившись в землю османов, нашел моуравия и остался там и там же в стране османов погиб.

 Глава XIX

О ТОМ, КАК ОТПРАВИЛСЯ ШАХ В МИАНА ⁶³

Какие истории слышал, о тех и пишу, но не ведаю ни их последовательности, ни времени. /42а/ И кто прочитает [это], да [58] не осудит [меня]. Если понравится это [повествование] вам, благодарите Господа, а если нет, да пребудете вы в здравии. Узнайте же, кто рассказал нам историю, о коей предстоит [повествовать]. Был древний старец, родом из села Вагаршапат, и звали его Еранос. Он рассказал [вот что]: “Когда шах угнал [жителей] страны нашей, было мне 20 лет, и стал я погонщиком мулов у шаха, то есть гатрчи. Куда бы ни отправлялся шах, навьючивал я мои 5 мулов и шел с ним [туда], куда шел он (Эта фраза восстановлена по тексту рук. № 1662 (л. 42а, стк. 9—8 сн.) — ***. в печатном тексте (стр. 32) отсутствует). Возвращаясь из Тавриза и направляясь в Казвин, достиг он поселения одного, что зовется Миана, расположенного по сию сторону горы Гаплант, со стороны Тавриза, и по своей похотливой привычке повелел, чтобы всех молодых /42б/ женщин и девушек собрали в одном месте. Посадил он их рядышком в круг и не оставил там взрослых мужчин, а все были женщины и маленькие дети. Накрыли стол [и стали] есть, пить и танцевать. А сам он, поднявшись подносил им в золотом кубке вино, и, если кто нравился шах пил половину кубка, а половину давал ему. И была среди собравшихся одна красивая девушка, которая не ела, не пила, не говорила и не поднимала глаз, а была она помолвлена с одним юношей. Подошел к ней шах и, взяв девушку, за подбородок, сказал: “Девушка, почему не поднимаешь ты глаз?” Тогда посмотрела девушка наверх, открыла уста свои и сказала: “О падишах, и ты посмотри наверх!” /43а/ Дважды сказала она эти слова. Шах запомнил слова девушки. И, когда кончилось веселие его, повелел он накинуть на голову каждой женщине [по одному] личному покрывалу, то есть рохпак, а детям [дать] по шапочке и отпустил их. Вернулся он к себе и призвал к себе девушку, что ему сказала [те] слова, поцеловал ее и говорит: “О дочь моя! Что означало то слово, что сказала ты мне в лицо?” Говорит девушка: “О шах, отец мой! Я твоя раба. Вот уже два года, как помолвлена я с одним юношей и до сего дня, когда [59] разорвалось покрывало лица моего, не видела я совсем лица мужчины, не говорила и из дому не выходила. /43б/ Лучше бы мне провалиться сквозь землю, чем увидеть лицо мужчины”. Говорит шах: “Многие желали бы видеть лицо государя, но не могут. А ты видишь и еще рассуждаешь”. Говорит девушка: “Ежели стыдно видеть лицо мужчины-простолюдина, то насколько более стыдно увидеть лицо великого государя?” И тогда шах нарядил девушку и велел сыграть свадьбу. И пожаловал он ей царским указом тот город, чтобы оставался он на вечные времена в ее роду, и так оно и есть. И дают [этот город] в приданое старшей дочери. И никто иной не владеет тем городом, только старшая дочь, и [поэтому] зовут [его] Гызшахри, то есть девичий город, а по-нашему Миана”.

 /44а/ Глава XX

О ЖЕНЩИНЕ ПО ИМЕНИ ГОЗАЛ И ДЕЛАХ ЕЕ

В то время когда угнал шах [жителей] страны нашей и переселил их в Персию, угнал он с ними и [жителей] села Астапад. И была в селе Астапад одна красивая женщина, с широким лбом, сросшимися бровями, густыми волосами, танцовщица и песенница. Она после смерти мужа не выходила замуж и жила в городе Исфахане. И случилось, что гулял шах по Джуге; и все женщины-затворницы вышли из домов своих погулять и посмотреть на шаха. Вышла и та женщина, которую звали Гозал. А шах поглядывал то в одну, то в другую сторону, рассматривал женщин и, рассматривая, увидел Гозал и застыл на месте. И послал он евнуха одного повидать ее и спросить, кто она и откуда. /44б/ Пошел евнух и все разузнал и, вернувшись, рассказал шаху. А шах отправил его к старшинам Джуги и повелел: “Женщину с таким именем передайте сему евнуху и пошлите ко мне”. И пришли евнухи и своей ли волею или силою отвели ее к шаху.

Увидев ее, шах словно обезумел. И полюбил он ее свыше всякой меры и, куда бы ни отправлялся, брал ее с собой. [60] И когда возлежал на пиршествах, сажал к себе на колени и ласкал и обнимал ее. А когда она принималась танцевать и пела плясовые песни, и двигала станом, и изгибалась, шах смеялся и радовался, глядя на нее. И так прошло /45а/ много времени, но не усомнилась она в вере своей, и шах также ничего не сказал ей о вере. И оставалась она так в вере христианской, время от времени ходила в церковь и молилась, и никто ничего не говорил ей.

Случилось, что шах отправился в Багдад, чтобы овладеть им, и не взял Гозал с собою в Багдад, но осталась она в Исфахане. И спустя немного дней вспомнила Гозал страшный суд Господний, подумала и о грехах своих. Надела она одежды монахини-отшельницы и приобщилась к чину монашек, вступила в женский монастырь и со смирением стала каяться в грехах своих, искупать грехи свои обильными слезами. Случилось, что шах взял Багдад ⁶⁴ и вернулся /45б/ в Исфахан. Однажды верхом и с двумя телохранителями ехал он по городу и неожиданно встретилась ему Гозал в черной одежде, и узнал он ее и сказал: “О блудница, разве ты не Гозал?” Говорит Гозал: “Это я, бесстыдная и грешная служанка твоя”. Говорит шах: “Во что это ты оделась?” Говорит Гозал: “Вспомнила я день суда Господня, подумала о грехах своих и надела сии черные одежды, быть может, простятся мне грехи мои”.

Шах помолчал мгновение, а затем воздел руки к небу и сказал: “О Господи Боже! Сделай и нас достойными веры”. И, сказав это, отправился далее. /46а/Но когда удалился он на [расстояние] брошенного камня, остановился и позвал к себе Гозал, говоря: “Где живешь ты?” Говорит Гозал: “В Джуге есть много женщин, одетых в черное, там и я живу с ними”. Говорит шах: “Откуда довольствуетесь?” Говорит Гозал: “Довольствуемся из твоего довлата и тем, что пошлет [нам] Господь”. И тогда, оставив одного скорохода с нею, сказал [шах]: “Ты с телохранителем не спеша иди к нам”. А сам с другим скороходом уехал.

Гозал же шла, плача и причитая, и думала, что для дурных дел зовет он ее. Так шла она в глубокой задумчивости [61] и достигла дворца. И увидев, что сидит шах на троне, подошла [Гозал] к нему и поцеловала /46б/ноги [его]. Говорит шах: “Даю тебе грамоту вольности, дабы никто не причинил тебе вреда”. И призвал он писца и сказал: “Пиши так: “Я, шах Аббас, даю грамоту вольности женщине по имени Гозал, дабы, где бы она ни была, исповедовала веру христианскую, и пусть никто не преследует ее из-за веры, ибо она христианка. Если кто из мусульман назовет ее мусульманкой, [пусть знает], что она не мусульманка, и если христиане назовут ее мусульманкой, да станут они сами мусульманами””. Написав это, поставил печать и дал ей. [Затем] призвал казначея своего и сказал: “Принеси 50 золотых и дай ей”. И говорит [ей]: “Это тебе для расходов на платье”. И повелел поварам: “Отправьте туда, где она живет, 10 литров риса, 5 литров масла, 3 вьюка пшеницы”. /47а/ И сделали так, как он повелел. И пока шах Аббас был жив, оставалась Гозал в Исфахане, когда же царем стал шах Сефи, вернулась Гозал в Астапад.

Однажды встретился с ней вардапет Закарий Вагаршапатци, тот, что был настоятелем монастыря Ованнаванк и раньше знал Гозал, и говорит ей вардапет на персидском языке: “Мадар, чи куни чи халдар?” Говорит Гозал: “Шюкри худа, халумара, хуб ас[т], тертера хагорд нададан”. Говорит вардапет: “Чира?” Говорит Гозал: “Ми гойан ке то порники”. Что на армянский язык переводится так: “Мать, что делаешь, как поживаешь?” Отвечает: “Слава Богу, живу хорошо, только священники /47б/ не дают причастия”. Вопрос: “Почему [не дают]?” Ответ: “Говорят, ты блудница”.

Рассердился вардапет на священников и на следующий день повелел одному младшему иноку по имени Акоп, который [позднее] стал настоятелем монастыря Астапада, отслужить обедню. И поставил он Гозал перед алтарем, и, когда кончилось богослужение, вардапет произнес проповедь об обращенных. И текстом проповеди сией было: “И беззаконник, если обратится от всех грехов своих… жив будет…” (Иезек., 18, 21). И причастил ее. И, оставаясь в вере христовой и покаявшись [62] в грехах своих, умерла естественной смертью Гозал, и опустили блудницу в могилу, оправданною милостью Христа, благословенного в веках. Аминь.

 Глава XXI

О ВЫРАБОТКЕ КОЖАНЫХ ДЕНЕГ

Покажу и находчивость /48а/ шаха и его умение привлекать к себе сердца людей. Когда был он в Багдаде и задержался там, ибо с трудом овладел им, не хватило денег для войска и торговля войска прекратилась, ибо денег не было, чтобы покупать и продавать и доставать все, что необходимо было им. Поэтому они пожаловались шаху, говоря: “Либо дай жалованье нам, воинам твоим, либо кончай войну, и пойдем мы к себе и будем жить там трудами своими”. А шах, [почувствовав себя] беспомощным, растерялся. И тогда придумал он это: призвал кожевников, то есть дабаг, и повелел изготовить много белой кожи, [затем] приказал привести сапожников, чтобы разрезали они /48б/ кожу на мелкие одинаковые кружки, подобные медным деньгам. И велел сделать две железные печати и написать на одной из них имя шаха, а на другой – имя [города] Багдад. Одну [печать] прикрепили к деревянной доске и на нее накладывали кожаную монету, а вторую печать помещали на монету и молотком ударяли по печати и так отпечатывали на коже надписи верхней и нижней печатей. И отпечатали бесчисленное множество денег и назвали их данг, по-армянски – диан, а по-еврейски – лома.

Затем призвал шах главных в войске – тысячников и сотников, дал им лома и сказал: “Раздайте войскам. Покуда мы здесь, пусть продают и покупают, а когда вернемся в Исфахан, /49а/ отдадите мне по счету кожаные деньги и тем же счетом получите вместо них деньги медные”. Так и сделали, и всего стало в изобилии в войсках, пока не овладел шах Багдадом. В 1073 (1624) году он вернулся в Исфахан и сделал так, как сказал. [63]

 Глава XXII

О ПРОГУЛКЕ ШАХА С ЖЕНАМИ

Послушайте и это. Из-за распутных и похотливых желаний своих племя персидское блудит с кем попало без исключения. Но ежели кто посмотрит на их жен, говорят – грех это, стыд и позор также. Когда кто-нибудь из вельмож их идет куда-нибудь с женою своей, повелевает на хождение по дороге наложить запрет, то есть гадага, дабы никто не показался, пока не пройдет жена его.

/49б/ Так делал и царь шах Аббас. Когда желал он пойти гулять с женами и наложницами своими, сперва накладывал гадага, чтобы никто из мужчин не показывался, и приказывал украсить все улицы города, площади и лавки и весь путь их следования, дабы при прохождении смотрели и радовались. Так [приказывал он] делать и в садах и на полях, куда он намерен был отправиться ⁶⁵.

Однажды, выйдя за город в поле, гулял он со всеми своими наложницами. Жил в Джуге один вдовый иерей, которого звали Дзик (Букв. "крепкий") тер Степанос. Выходил он иногда за город и бродил один, распевая псалмы. Однажды так же вышел иерей [за город] и гулял, и увидел /50а/ издали много людей, которые шли не спеша. Когда они приблизились немного, увидел он множество женщин и догадался тогда, что это шах. И охватили иерея ужас и дрожь, и в душе уверился он в смерти своей. Бессильный, не знал он, что делать ему, ибо [думал], вот сейчас умрет. Поэтому накинул он на голову короткую рясу и, упав на землю, дрожал. И вот подошел шах с женщинами, остановился над ним и говорит: “Кто ты? Встань!” А [иерей] не мог говорить. Снова [говорит] шах: “Армянин ты или турок? Встань!” И отвечает он: “Армянин я и иерей, боюсь, что убьют меня, потому не встаю”. Говорит шах: “Не бойся, не причинят тебе вреда”. И тогда поднялся иерей, дрожа, и пополз на коленях и поцеловал /50б/ ноги шаха. Говорит шах: “Что делаешь здесь?” Говорит иерей: “Вдовец [64] я, гуляю здесь, молюсь о здоровье и благоденствии шаха”. “Так как ты вдов, – говорит шах, – возьми из этих женщин ту, которая понравится тебе”. Говорит иерей: “Они мои матери, сестры и дочери”. Говорит шах: “Твою мать, сестру и дочерей я так и так […]”.

Затем повелел дать ему вина в большой чаше, которую они зовут азарапеша (Восстановлено по рук. № 1662 (л. 50а, стк. 5—8 сн.) и рук. № 3024 (л. 596, стлб. 1, стк. 7 св.) — *** (означает дорожный чайный прибор). В печатном тексте (стр. 38) пропущено). Наполнив ее, дал иерею и говорит: “Выпей это”. Говорит иерей, дрожа: “Много [это], не могу я все выпить”. Говорит шах: “Выпей все одним духом”. Так поступил шах, испытывая [иерея], чтобы увидеть, будет ли он говорить, как раньше, или нет. Снова говорит шах: “Возьми себе одну из моих женщин, /51а/ добровольно даю тебе”. Иерей сказал опять то же самое. И много беседовал с ним шах, расспрашивал и слушал и увидел, что иерей умен. И говорит: “Барикеллах кешиш” (Перс. *** — «молодец, священник»). И затем дал ему бумагу с печатью и говорит: “Держи ее в руке, чтобы идущие следом евнухи ничего не сказали”. И говорит: “Дуа ейла кешиш” (Перс.-тур. *** — «молись за меня, священник»). И удалились. И кто видел бумагу, ничего не говорил ему.

Однажды шах при ходжах Джуги вспомнил ум иерея. А ходжи подтвердили, мол, “действительно так и есть, как ты сказал, о повелитель”.

 Глава XXIII

О ТОМ, КАК ШАХ АББАС УБИЛ СВОЕГО СЫНА

Вероломный, завистливый и лукавый царь, шах /51б/ Аббас жестоко мстил тем, кто говорил что-нибудь непристойное о нем или его подчиненных. Если слышал он что-нибудь важное, предавал казни тех, [кто говорил]. Так поступил он даже с сыном своим. [65]

Однажды собрались вельможи в одном месте, с ними и сын шаха, имя которого было Сефи-мирза, и повели речи о шахе. Во время беседы они сказали: “До каких пор будем служить мы этому черному ослу? Давайте убьем его и посадим на его место сына его, Сефи-мирзу”. Сказали об этом и сыну его, и по душе пришлось ему это дело. И был во главе их Джани-хан, и условились о том дне, /52а/ когда убьют [шаха]. Однако оказались там [люди], верные шаху, и пошли рассказали ему. Когда шах услышал это, ужаснулся и задрожал от гнева и не мог говорить. Помолчал он одно мгновение, а затем отправил того человека, который рассказал ему о [намерении] убить его, сказав: “Пойди и незаметно пошли Сефи-мирзу ко мне”. И когда пришел он (Сефи-мирза), смеясь, к отцу своему, спросил его шах: “Где ты был сегодня, что не пришел ко мне?” Говорит он: “Никуда я не ходил”. Говорит шах: “Разве я не был там, когда Джани-хан и другие сделали тебя царем и ты с радостью согласился?” И замолчал Сефи-мирза и не смог [ничего] сказать. И повелел шах палачам, бывшим там, отрубить ему голову /52б/и положить ее отдельно на блюде, а тело бросить в глубокую яму ⁶⁶. Точно так же тайком отправил того же человека за Джани-ханом и призвал его. И он пришел. Говорит шах: “Что это за сборище у вас было в таком-то доме и о чем говорили вы?” Говорит хан: “Ни о чем мы не говорили”. Говорит шах: “Воцарили вы над собою Сефи-мирзу?” И замолк хан. И повелел он принести голову сына и говорит: “Вот царь ваш, смотри и радуйся”. И приказал и его также обезглавить. Так поступил он со всеми, кто замыслил смерть его. Всех их было более 15 мужей; всех их уничтожил он в тот же день, да так, что никто [ничего] не узнал. И так погубил он всех зложелателей своих.  

/53а/Глава XXIV

О СМЕРТИ ЦАРЯ ШАХА АББАСА

Хотя и имел государь шах Аббас много земель и городов, но превыше всей страны полюбил он Фахрабад и город [66] Ашраф. И когда он был свободен от ратных дел, отправлялся в Ашраф, и там отдыхал, и там жил. Случилось, что после взятия города Багдада прибыл он в Исфахан, но не понравилось ему там, и отправился он в Фахрабад, в город Ашраф, и заболел он смертельной болезнью. И понял, что недуг этот – его смерть и что больше не поднимется он [на ноги]. И призвал он внука своего, что был сыном Сефи-мирзы и звался Сефи, с ним и эхтимал-довлата, /53б/ которого звали Сарутаги, и Сефи-хана, что был правителем Багдада и прибыл в то время повидать шаха и находился там. В их присутствии позвал он внука своего и сказал: “Дитя мое, я любил отца твоего [и хотел], чтобы стал он после меня царем. Но он вознамерился погубить меня мечом, поэтому сам принял смерть, а ты стал наследником царства нашего. Слушай, что скажу: будь покорен мне до тех пор, пока умру, [потом] отправляйся в Исфахан и начни царствовать. Но от тех, кто моим повелением стали князьями и правителями, избавься, дабы не причинили они тебе какого-нибудь вреда. Сефи-хана же отправь на его место в Багдад, /54а/ а Сарутаги пусть будет твоим наставником и советчиком, и, что бы ни сказал тебе, ты слушайся его”. Столько сказал и спустя несколько дней умер в 1078 (1629) году, процарствовав 50 лет ⁶⁷.

 Глава XXV

О ЦАРСТВОВАНИИ ШАХА СЕФИ

Пора рассказать и об этом царе Сефи ⁶⁸. Спустя 40 дней после смерти шаха Аббаса отправился внук его Сефи в Исфахан вместе с эхтимал-довлатом Сарутаги и с Сефи-ханом, и стал он там царем. И три дня глашатай, то есть джарчи, кричал: “Стал теперь царем шах Сефи, слушайте все и остерегайтесь!” Шаху Сефи было 13 лет, /54б/ когда он воцарился. Однако хотя и был он летами мал, но совершенен был в науках, очень умен и сладкоречив, и все, что он говорил, было приятно слушавшим его, и никто в мыслях своих не [67] осуждал его, ибо никому не было худа от сказанного им. Поэтому любили его все за ум.

Однажды, взяв с собою Сефи-хана, пошел он в сад, а на уме имел сказанное дедом его, шахом Аббасом. И, глядя на дерево чантари, то есть тополь, сказал: “Слишком высокими и толстыми стали они, следует их срезать и посадить новые саженцы, /55а/ чтобы хорошо росли”. И Сефи-хан догадался по смыслу этих слов, что он хочет исполнить наказ шаха Аббаса. И говорит Сефи-хан: “Да, государь, ты хорошо сказал, поступи так, как говоришь”. И, пав на колени, склонил шею и сказал: “Я твой слуга, отсеки сначала мою [голову]”. Говорит шах: “Ты не то дерево, что должно быть срублено. Отправляйся на свое место”. А затем вынул меч и трижды взмахнул над шеей [его], но не приблизил к ней. Говорит: “Считай себя срубленным”. И вложил меч свой в ножны. А Сефи, поднимаясь, поцеловал ноги шаха.

И вот призвал он по одному всех вельмож и /55б/ перебил всю знать, и должностных лиц, и слуг, вплоть до метельщиков, мусорщиков и птичников. И так истребил он всех князей, сначала корчи-баши, а [затем] и других, как было сказано.

Имел он по отцу одну тетку, дочь шаха Аббаса. У нее было два сына, которые возроптали на шаха: “Что делает, мол, этот сумасшедший, уничтожил он воинство племени ариев. Услышат об этом османы, придут и разрушат страну нашу. Кто сможет противостоять им, если этот безумный хан истребил всех мужей ратных?” Пришли и сообщили об этом шаху. Тайком от матери их послал он [людей], /56а/ и принесли головы обоих братьев и спрятали. “Пойдите, – сказал он, – и позовите мать их ко мне и ничего не говорите [ей] о детях”. И, когда пришла она и села, сказал шах: “Матушка! Есть у меня два врага, как теперь поступить мне с ними?” Говорит тетка: “Да сгинут твои враги, как сгинули и прочие”. Говорит шах: “Сейчас предстанут они перед тобой, и посмотри на них своими глазами”. И велел принести головы детей ее на блюде и поставить перед матерью. И говорит: “Вот они, [68] враги мои”. Когда она увидела головы детей своих, закричала от гнева и, поднявшись, ухватилась за губы шаха /56б/ и исцарапала [его]. Охваченная материнским чувством, она причитала, плача, и говорила: “Да изольется кровью твой рот, разве они были тебе врагами! Да как посмел ты это сделать?” Рассердился из-за этого шах и приказал раздеть ее и, в чем мать родила, бросить вниз головой в нужник.

И так страх перед ним объял всех ⁶⁹. Поэтому персидские певцы пели плачевную песнь о гибели князей. А шах назначил других на место убитых и, нагнав ужас, царствовал над всей страной ариев.

 Глава XXVI

О ВОЗМУЩЕНИИ СЫНА ШАХА АББАСА

/57а/ Шах Аббас, великий государь персидский, имел много сыновей от разных жен. Их отдавали на воспитание в разные места, но не сообщали им, что они сыновья царя.

Однако один из сыновей его, которого звали Баба, появился в царствование шаха Сефи. Звали его как ласкательным, так и настоящим именем – Шах Баба. Собрал он вокруг себя немного войска, отправил гонца к шаху Сефи и говорит: “Будь себе сам судьей. Вот я – сын шаха Аббаса, а ты его внук, и отец твой умер раньше моего, а закон не дозволяет передать [что-либо] из имущества отца датамахруму; /57б/ты же овладел царством силою, а не по закону. Посему отдай мне царство и живи себе тихо в каком-нибудь месте. Если не послушаешь меня, быть большому вреду для племени персов. Вот сказал я согласно истине, а ты подумай, что лучше [для тебя]”. Шах вернул гонца, говоря: “Я не сын шаха Аббаса, не внук его и совсем не из рода Шейх-оглы, получил царство свое силою и вот живу и господствую над ним. А если ты шахзаде, приди и займи место отца твоего, если же ты чужеземец, не пустозвонь издали. Вот и получай то, что слышишь”.

Баба /58а/понадеялся на свою небольшую рать и думал, что с помощью ее сумеет добиться того, чего хочет. И послал [69] он немного мужей в села, и захватили они скот разных деревень. И вновь послал к шаху гонца и говорит: “Видишь, я отдал страну твою на разграбление моим войскам. Так поступлю и с местом, где сидишь ты в тщетной надежде”.

Лазутчики шахские (Восстановлено по рук. № 3024 (л. 61 а, стлб. 2, стк. 4 он.) — ***), что отправились разведывать, рассказали шаху следующее: “Людей у него менее 200 человек, и не кызылбаши они, а озбеки, дилаки и влаты, и находятся они вблизи Тахт-и Рустама”.

Разгневанный шах повелел вельможе одному взять с собою 1000 человек и отправиться воевать с ним. “Если /58б/ встретите шахзаде, – говорит он, – захватите и приведите с собой”. Когда войска шахзаде увидели войско шаха, обратились они в бегство. И стали шахские войска преследовать их и достигли места, где в своей палатке сидел шахзаде, не готовый к сопротивлению, набросились на него и, схватив, отвезли с собою к шаху. И повелел шах наложить оковы на ноги его и отвезти в крепость, именуемую Ануш, которую они зовут Кахкаха-кала. Таков был конец событий.

 Глава XXVII

КРАТКАЯ ЗАПИСЬ

То, что мы написали в кратких записях, начиная от Джаханшаха и до шаха Сефи, – это все, что мы могли найти и обнаружить. /59а/ Теперь же расскажем о делах и событиях в Араратской стране, начиная от царя шаха Сефи и до царя шаха Хусейна, о тех, кто владел краем Ереванским, от Амиргуна-хана и до Фарзали-хана. Напишем здесь [все] о совершившемся в их время в назидание тем, кто придет вслед за нами. Сообщим и то, что узнаем о других странах. И то, что слышали и что видели, изложим [здесь]. Поэтому молю [вас], не осудите [меня]. Вы также напишите все, что знаете, и, приняв [написанное] мною за черновик, изложите [все это] в наипрекраснейшем порядке, ибо таковы мои возможности.

Комментарии

1 Агатангелос—древнеармянский историк V в.; по преданию, был ученым секретарем армянского царя Трдата. Он был будто бы родом из Рима,. где изучил латинский и греческий языки, почему и получил прозвище «Римлянин»; Закарий называет его «Латинянином». Агатангелосу посвящена обширная критическая литература на армянском, русском и европейских языках.

2 Имеется в виду основатель династии Аршакидов в Парфии (середина III в. до н. э.).

3 Артедан — Артабан V, последний царь парфянской династии Аршакидов.

4 Нектанеб — согласно Псевдокаллиофену, последний египетский царь, якобы бывший отцом Александра Македонского.

5 Имеется в виду династия Антиохидов, основанная одним из полководцев Александра Македонского — Селевком Никатором. Закарий ошибочно называет их молочными братьями Александра Македонского.

6 Хеттура — вторая жена древнееврейского патриарха Авраама: «И. взял Авраам еще жену, именем Хеттуру» (Бытие, гл. XXV, § 1—2). Согласно Мовсесу Хоренаци, парфяне Бактрии произошли от Авраама, эту традицию продолжили и другие армянские историки.

7 Парфянское царство Аршакидов возникло в середине III в. до. н..э..

8 Цари, которых Закарий ошибочно причисляет к династии армянских Аршакидов — Аршакуни, в действительности принадлежали к династии Арташесянов, прячем самый их перечень далек от точности. Начало династии армянских Аршакуни положил брат парфянского царя Вагаршака,. Трдат, вступивший на армянский престол в 66 г. н. э.

9 Арташир — внук Сасана, жреца храма Анаит в Истахре (в Фарсе). В 224 г. он сверг последнего царя парфянской династии Аршакидов, Артевана V, и в 226 г. объявил себя шахиншахом Ирана, основав династию Сасанидов. В это время в Армении царствовал брат Артевана V. Аршак III, он же Хосров (222—238).

10 Аршак Великий «отправился в Бахл; утвердил там свой престол и [царствовал] 53 года. Поэтому потомки его прозваны Пахлавами» (Мовсес Хоренаци, кн. 2, гл. 69).

11 Согласно легенде, рассказываемой Мовсесом Хоренаци, Арташир Сасанид, преследуемый местью армянского царя Хосрова, брата Артевана V,. подговаривает некоего Анака из рода Пахлавуни предательски убить Хосрова. После убийства Хосрова сам Анак погибает со всей семьей, кроме одного младенца — будущего Григория Лусаворича (Просветителя), распространителя христианства в Армении.

12 Список армянских Аршакуни, приводимый Закарием, неточен, так же как и следующий ниже список сасанидских царей.

13 Джаханшах (1435—1467), самый могущественный из династии Кара-Коюнлу.

14 См. «Историю» Аракела, стр. 417.

15 Ирак Персидский и Фарс были завоеваны Джаханшахом в 1453 г.

16 Приводимое Закарием название Тегеаполис идентифицировать с каким-либо городам не удалось.

17 Имеется в виду река Зайендеруд.

18 Поход Джаханшаха на Хорасан и Герат (Ре) был осуществлен в 1457-1458 гг.

19 Ср. с «Историей» Аракела, стр. 401.

20 Все сведения о Джаханшахе заимствованы Закарием из памятной записи рукописи Айсмавурк, которую приводит в своей «Истории» Аракел Даврижеци (стр. 420—426; см. также *** [1451—1480 ***] *** 1958, стр. 172—1177, № 221).

21 Якуб — сын Узун-Хасана Ак-Коюнлу (1468—1478) сел на престол в 1478 г. Джаханшах был убит в 1467 г. в сражении с Узун-Хасаном близ Чубукджура.

22 Фразу Закария «Остерегайся лишать покорных» — ***» переводчик Закария на французский язык Броссе считает грамматически лишенной смысла и поэтому читает ее как «будь готов лишать непокорных» "***" имеет значение не только «быть готовым», но и «остерегаться», почему мы я переводим эту фразу так: «остерегайся лишать покорных», т. е. остерегайся возбуждать против себя своих сторонников.

23 Султан Якуб был отравлен в 1490 г. своей матерью. Шейх Хейдар, владетель Ардебиля, женатый на сестре Якуба, погиб в 1488 г. во время сражения с войсками ширваншаха Фаррух-Ясара, действовавшего в союзе с Якубом.

24 В конце XV в., после распада государства Ак-Коюнлу, Южный Азербайджан, Армения и Курдмстан оказались под властью Альвенда, внука Узун-Хасана.

25 Шах Исмаил I — основатель династия Сефевидов, вступил на престол в 1499/1500 г. Он был сыном шейха Хейдара и сестры Якуба, Алем-шах-бегум. После гибели шейха Хейдара двухлетнего Исмаила с двумя братьями скрывали сперва в армянском монастыре Ахтамар, а затем в крепости Истахр (в Фарсе). В дальнейшем Исмаил нашел убежище у владетеля Гиляна. Когда Исмаилу исполнилось 13 лет, он начал борьбу за власть.

26 Возможно, имеется в виду владетель Трапезунда Селим-шах.

27 Селим I Явуз («Лютый») (1512—1520).

28 Чалдыранская равнина расположена около города Маку (Южный Азербайджан). Здесь 22 августа 1514 г. разыгралось решающее сражение между султаном Селимом и шахом Исмаилом, в котором последний потерпел поражение. Однако саму турки вскоре отступили, а затем заключили мир с Исмаилом, пошедшим на небольшие уступки.

29 Выражение «не позволяй мотылькам садиться на мою могилу» следует, нам кажется, понимать в смысле «не предавай забвению мою могилу, мою месть», так как в забытых и безлюдных местах бывает особенно много мотыльков.

30 Шах Исмаил I умер 24 марта 1524 г.

31 Шах Тахмасп, сын Исмаила, вступил на престол в 1324 г. По свидетельству персидских источников, был очень скуп, осторожен и подозрителен.

32 Народные волнения 70—80-х годов XVI в. в Тебризе побудили шаха Тахмаспа дать привилегию налогового иммунитета городу Тебризу, а упадок торговли из-за высоких налогов вынудил его отменить тамгу (налог на торговлю) во всем государстве.

33 Поход шаха Тахмаспа на Грузию был совершен в 1546—1547 гг.. «Шах лично отправился на священную войну против Грузии... Шах Тахмасп вступил в Грузию, пройдя области Шорагял и Бамбак. Большая часть-зимы пошла на покорение Грузии» (Cheref-nameh ou fastes de la nation kourde par Cheref-oud din prince de Bidlis, trad. du persan et commentee par F. B. Charmoy, t. II, SPb., 1873, стр. 580).

34 Имеется в виду Хумайюн — шах из династии Великих Моголов Индии (1530—1554/55). В 1544 г. он бежал из Индии вследствие мятежа знати и явился с богатыми дарами к шаху Тахмаcпу, который помог ему восстановить свою власть в Индии, получив взамен Кандахар.

35 Алкас-мирза, младший брат шаха Тахмаспа, в 1539 г. после подавления мятежа в Ширване и уничтожения Ширванокого государства был назначен бегларбеком Ширвана. В 1547 г. Алкас-мирза объявил себя независимым государем. Однако его постигла неудача, и он бежал в Крым, а затем в Стамбул. Найдя поддержку у султана Сулеймана I, он вместе с ним совершил поход в Южный Азербайджан, завершившийся неудачей.. Несколько позднее Алкас-мирза был схвачен и пожизненно заключен в крепость.

36 В 1558—1559 гг. между сыновьями султана Сулеймана, Селимом и Баязидом, вспыхнула распря из-за выделенных им новых областей управления. Баязид, против которого султан Сулейман послал войско, потерпел поражение и бежал к шаху Тахмаспу, который [Принял его с почетом. Однако позднее по требованию султана, давшего письменное обязательство не воевать с Сефевидами, Баязида с сыновьями выдали. Их казнили на ипподроме в Казвине.

37 Царь Картли, Симон I (1558—1600), несмотря на упорное сопротивление войскам шаха Тахмаспа, в 1569 г. потерпел поражение, был захвачен в плен и заключен в крепость Аламут, где пробыл до 1578 г., когда его освободил шах Мухаммед Худабенде, отправивший Симона в Картли для борьбы с турками. Царь Кахети Александр (1492—1511) еще в начале XVI в. признал себя вассалом шаха Исмаила. Эти вассальные взаимоотношения не изменялись до 70-х годов XVI в.

38 Исмаил, второй сын шаха Тахмаспа, в 1555/56 г. был назначен правителем Герата, а спустя год был лишен этого сана и за мятежное поведение заключен в крепость Кахкаха-кала.

39 Шах Тахмасп умер в 1576 г.

40 Шейх Хейдар, владетель Ардебиля, был отцом шаха Исмаила I, основателя династии Сефевидов. Шах Тахмасп был сыном Исмаила I. Исмаил II, сын Тахмаспа, царствовал с 1576 по 1677 г. Он вступил на престол в результате дворцовых беспорядков, последовавших вслед за смертью Тахмаспа, и поспешил казнить шестерых своих братьев, а прочдх ослепил. Спустя год его нашли в постели зарезанным.

41 Ованнес Цареци — армянский историк XVI в., написал «Историю Агванка» (см. Аракел, гл. LV; см. также Yohannes de Dzar, Histoire de l'Aghovanie, trad par M. Brosset, Collection d'historiens armeniens, t. I, St. — Pbg., 1874.

42 Шах Мухаммед Худабенде (.1578—1587) — сын шаха Тахмаспа. При нем все государство было фактически разделено между эмирами кызылбашских племен, центробежные устремления военно-кочевой знати которых чрезвычайно усилились.

43 Мустафа-Лала-паша, второй везир османского султана Мурада III, в 1578 г. был назначен главнокомандующим османским войском, которое должно было завоевать страны Закавказья. Сначала Мустафа-Лала-паше удалось овладеть почти всем Северным Азербайджаном, Арменией, Грузией, однако вскоре османское войско было разбито сыном шаха Мухаммеда Худабенде, Хамза-мирзой.

44 Фахрат-паша (правильно Ферхад-паша) был назначен главнокомандующим османским войском, действовавшим в Персии в 1583 г. В том же 1583 г. он отстроил Ереванскую крепость. Военная камлания в Грузии была начата им в 1584 г.

45 Дамур-гапы — букв. «Железные ворота», т. е. Дербентский проход.

46 Хамза-мирза, старший сын Худабенде, блестящий полководец, одержавший ряд побед над османами, был убит в 1586 г. по наущению эмиров, ненавидевших его за централизаторскую политику.

47 В 1587 г. на престол был возведен младший сын Худабенде, шах Аббас I, еще ранее провозглашенный шахом в Хорасане. Мухаммед Худабенде, занятый в то время подавлением восстания в Фарсе, умер.

48 Речь идет о династии узбекских ханов — Шейбанидах. Государство Шейбанидов, возникшее в начале XVI в., занимало территорию от Каспийского моря до Тянь-Шаня и от Сырдарьи до Центрального Афганистана.

49 Имеется в виду город Герат.

50 В своей «Истории» Аракел Даарижеци подробно описывает события царствования шaxa Аббаса I.

51 Аракел, гл. 111, стр. 30—33. Аллаверди-хан — армянин по происхождению, прославленный полководец шаха Аббаса I, возведенный из простых гулямов в ранг правителя Фарса.

52 В 1605 г. шах Аббас I в стратегических и экономических целях переселил жителей Армении в Иран, причем жителей Джульфы поселил в Исфахане, где для них был основан пригород — Нор Джута (Новая Джульфа). Нор Джута превратилась в важный торговый центр. Крупные армянские купцы вели торговлю со странами Востока, Европы, а также с Московским государством.

53 Джигал-оглы Синан-паша, известный османский полководец, выступивший в 1605 г. против шаха Аббаса I, после того как последнему удалось овладеть Южным Азербайджаном. О его походах Аракел повествует в главах 4, 5, 6 своей «Истории».

54 См. Аракел, гл. 4—5, стр. 37—70.

55 Шах Сулейман, или Сефи II (1667—1694).

56 Речь идет о Георгии Саакадзе, тбилисском моуравии с 1609 г. и приближенном царя Картли Луарсаба. Преследуемый неприязнью недовольных его централизаторской политикой крупных феодалов, которые настроили против него царя, Георгии Саакадзе был вынужден бежать в Иран, ко двору шаха Аббаса, доверие которого он вскоре завоевал. В походе на Грузию в 1614 г. Саакадзе сопровождал шаха.

57 Имеется в виду Теймураз II — царь Кахети (1606—11648).

58 Луарсаб, царь Картли, во время дохода 1614 г. был обманом захвачен шахом Аббасом и увезен в Персию. В связи с усилением мятежных. настроений в Грузия в 1622 г. его убили в крепости Голаб-кала в Ширазе.

59 Войска Карачага-хана были разбиты в окрестностях Марткопи (Картли) в 1623 г.

60 Во главе персидского войска стоял корчи-баши Иса-хан.

61 Амиргуна-хан, бегларбек Еревана (1605—1625).

62 Марабдинская битва в долине р. Алгет произошла в 1624 г. и окончилась поражением Грузии.

63 Миана (рук. № 1662, л. 416, 4 стк. сн.; рук. № 3024, л. 57а, стлб. 2, заглавие), а не Емхана (печатный текст, стр. 31, гл. XIX). Населенный пункт по дороге из Тебриза в Тегеран.

64 Багдад был взят 28 ноября 1623 г.

65 См. аналогичный рассказ у Олеария (стр. 681—682).

66 См. схожий рассказ у Олеария (cтp. 860).

67 Шах Аббас I умер 7 января 1629 г.

68 Сефи — персидский шах (1629—1642).

69 О жестокостях шаха Сефи см. у Олеария (стр. 867—879). Там же приводится рассказ об убийстве шахам Сефи двух его двоюродных братьев, очень схожий с рассказом Закарии.

Текст воспроизведен по изданиям: Закарий Канакерци. Хроника. М. Наука. 1969