ГЛАВА XIX

ЯВЛЕНИЕ МОЩЕЙ СВЯТОГО ЗАХАРИИ – ОТЦА ИОАННА И БЛАЖЕННОГО ПАНДАЛИОНА, УВЕНЧАННОГО [ВЕНЦОМ МУЧЕНИКА] В ГОРОДЕ НИКОМИДИИ, УВЕЗЕННЫХ ОТРОКОМ ГРИГОРИСОМ В СТРАНУ ЧИЛБОВ

Много совершилось знамений и чудес в городе Цри, где находились мощи блаженных подвижников Христа. Однако никому не было известно точное местонахождение мощей святых. И хотя жители страны были язычниками, однако страдающие лихорадкой и другими недугами ходили в церковь, где лежали мощи святых, брали землю оттуда и получали полное исцеление. Но злейшая и безмолвная вера персидская всегда шла наперекор церкви Божьей. [И вот] некий перс, по религии мог, как-то вошел в церковь, где находились эти мощи, и хотел справить нужду, чтобы осквернить церковь. Но как только он развязал гачник, вывалились кишки его, и он в страшных муках испустил дух. Об этом знамении рассказал епископ гуннов Иунан, [муж] правдолюбивый, бывший в стране мазкутов, который сам был очевидцем того.

И боголюбивый царь, возрадовавшись великим ликованием, пребывал в молитвах и благословлял великого Бога, возносил благодарение за дары великие. Немедленно собрав епископов, монахов, пустынников, он совершил великолепную службу в память святых, щедрой рукой стал раздавать милостыню нищим, а епископов и иереев одел в пышные одеяния. Придворного же своего иерея Манасэ, мужа весьма преданного, с другими своими служителями он тотчас отправил за всесвятыми мощами мучеников. И когда подходили мощи святых, сам царь с царицей, вместе со многими служителями, со сверкающим Крестом Господним и ладаном и неисчислимой толпой народа с пышными цветами в руках, пешком вышли им навстречу и, воскуривая ладан, при посредничестве добродетельных мучеников Христа, духовными песнями благословляли и славословили Иисуса Христа – Бога истинного.

Затем [он велел] убрать разными царскими тканями раку святых и украсить ее золотом, серебром и драгоценными каменьями. Он велел также сделать деревянную складную скинию и обить ее ярко-красной кожей и белым полотном, а внутри приготовить покоище для святых и место для хранения всех книг заветов.

А Шушаник, госпожа страны Алуанк, женщина глубоко верующая и добродетельная, приказала разбить свой большой шатер из ярко-красной кожи, который в зной давал прохладу, а в дождь – защищал от влаги, над скинией святых, в виде церкви, где [во время службы] находились служители, сам царь и многие из народа. Большой шатер занавесили вокруг полотняной завесой, как стеной, куда во время службы входила царская свита, и [они все вместе] перед всесвятым крестом и блаженными мучениками Христовыми коленопреклонно молились Богу и слушали Святое Писание.

Когда царский лагерь передвигался, впереди выступал балдахин святых, покрытый белым полотном, с укрепленным над ним золотым крестом, увенчанным царской короной. На белых лошадях блистала разноцветная парча, отделанная красной каймой. Каждая из царских лошадей везла на спине корону. Множество служителей с крестами в руках двигалось впереди и позади балдахина с пением псалмов хором славословя единую силу Троицы. Вслед за ними двигался балдахин госпожи страны [Алуанк], а вместе с нею ее придворная свита. Когда лагерь останавливался, то сперва разбивали ярко-красный шатер святых с золотым крестом, а над ним – большой белый шатер. Прибывших затем святых вносили туда на покой с великой осторожностью под сладкое пение псалмов, при курении благоухающего ладана. И лишь после того разбивали царский шатер с необходимым убранством. Сам царь с царицей, со всем своим лагерем днем и ночью бодрствовали в молитвах и славословили святых. Поскольку у боголюбивого и благочестивого царя Вачагана не было сыновей, то он вместе с братией монахов молился Богу, дабы Он подарил ему сына. И человеколюбивый Бог, воздающий добро, внемля молитвам его, подарил ему сына. С великой радостью принял он от Бога дар этот через заступничество святых мучеников. И нарек он сына своего Пандалион, по имени [святого] Пандалиона – воина и мученика Христова, и велел воспитывать его в страхе Божьем, чтобы он всегда бодрствовал и служил всесвятым мученикам Христа.

И каждый раз, благодетельный царь, садясь обедать, повелевал поставить перед царским столом еще два больших серебряных стола полных царской еды. И царь своими руками наливал вина в большую серебряную чашу из дворцовой утвари и ставил на царский стол. У царского стола стоял дьякон и от всех кушаний, которые подавались царю, он брал и ставил на те [серебряные] столы. Когда заканчивался царский обед, дьякон брал еду и раздавал нищим.

А по воскресениям, когда собирались служить божественную службу и читать животворные слова Евангелия перед многочисленной толпой, не разрешалось приходить с пустыми руками. Сам царь также не с пустыми руками приходил приветствовать Евангелие. И в самом деле, он всегда был исполнен страха Христова и без устали постился и молился вместе с царицей и всеми придворными, неустанно совершал службу в память святых, уговаривая всех пребывать в вере Христовой, радуясь присно, он укреплялся всегда надеждой в непроходящее милосердие Христово во веки.

ГЛАВА XX

ОБРЕТЕНИЕ МОЩЕЙ БЛАЖЕННОГО ГРИГОРИСА, КАТОЛИКОСА АЛУАНКА, УВЕНЧАННОГО [ВЕНЦОМ МУЧЕНИКА] РУКОЮ ЦАРЯ МАЗКУТОВ САНЕСАНА В СТРАНЕ МАЗКУТОВ

ГЛАВА XXI

ПОСЛАНИЕ ЦАРЯ ВАЧАГАНА КО ВСЕМ ЕПИСКОПАМ И СВЯЩЕННИКАМ, ДАБЫ ИХ МОЛИТВАМИ И МОЛЬБАМИ ДАРОВАНО БЫЛО ЕМУ СОКРЫТОЕ СОКРОВИЩЕ

Обернув мощи святых в разные царские одеяния, положили их со множеством благоухающих цветов и ладаном, под обитый ярко-красной кожей и белым полотном балдахин святых, над которым возвышался золотой крест, весь усыпанный драгоценными каменьями. В [балдахин] были запряжены белые лошади с хвостами, окрашенными в пурпурный цвет, а гривы и хвосты царских коней были украшены коронами. Впереди и сзади балдахина двигалось множество служителей царского двора с крестами в руках и несмолкающим сладкоголосым пением днем и ночью славословило Бога. Сам царь шел рядом с балдахином и вместе с другими пел псалмы благословения. А хоры епископов, окруженные свитой, шли, обступив со всех четырех сторон балдахин, пели псалмы и славословили Бога единорожденного, прося об обретении желанных всем святых мощей святого Григориса. Царь Вачаган приказал, чтобы ни епископы и никто другой до вечера ничего не вкушали и только вечером подкрепились лишь небольшим куском хлеба. Так поступал и сам царь до обретения мощей святых. Иереи же царского двора постились особенно усердно и просили у благодетельного Бога [о мощах]. Некоторые из них даже вовсе ничего в рот не брали до обретения мощей святых. Денно и нощно все собравшиеся неустанно молились и громкими голосами просили о желанных всем мощах Григориса. И тогда созвал совет Благочестивый Вачаган, и нашли время удобным для поисков мощей блаженного Григориса.

В те самые дни царь отправил иерея Дарахоча Маттэ вместе с другими служителями в Сохар отслужить службу и литургию во имя святых, явленных там. И пока они стоя совершали утреннюю службу, иерей Маттэ впал в дремоту и послышался ему громкий глас, который говорил: «Вы ищете святого Григориса? [Он] на восточной стороне [церкви]». Так оно и было. Ибо разыскивая место могилы, они по ошибке [начали] копать севернее, где ничего не оказалось, и они были весьма опечалены. Но когда с Божьей помощью они стали копать на восточной стороне, то нашли всесвятые мощи блаженного, как это предвещал голос.

А когда выступил царь из села Дютакан со множеством народа, епископами, иереями, со всеми служителями, как уже было сказано, то все без исключения постились и возносили к человеколюбивому Богу молитвы и просьбы. Прибыли они в селение, называемое Аражанк, где некоему дьякону царского двора, Иовелу, перед рассветом, приснился сон, будто он с заступом на плече ищет мощи блаженного Григориса. И явился ему сам Григорис в белом облачении, в образе инока и спросил у дьякона: «Чего ты ищешь?» Тот ему говорит: «Царь и с ним все служители, и множество народа Алуанка все мы вместе ищем Григориса и никак не можем отыскать». Тогда блаженный взял дьякона за руку, наклонил его над тем местом, где находились мощи святого и сказал: «Если вы Григориса ищете – он тут», и приказал копать на том месте. Там поблизости от могилы был небольшой холм, на вершине которого был крест. Блаженный поднялся на холмик и стал рядом с крестом. А иерей по имени Натан, брат того дьякона, да еще другой иерей по имени Гедеон начали копать на том месте. Иовел же стал на колени держа перед собою куль. Обретши мощи святого, они пошли обратно с великим ликованием. Тогда тот окликнул их и говорит им:«Ребра мои и бедра тут еще, возьмите их с собой». И мы нашли то, о чем он говорил. Проснувшись ото сна [Иовел] рассказал царю свое видение. И хотя дьякон ни разу не был в Амарасе, но сказал, что узнает то место, которое указал [святой Григорис].

Весьма обрадованный царь, прежде чем отправиться самому в путь, немедленно послал в Амарас Манасэ, придворного иерея своего, и того же дьякона [Иовела]. Прибыв туда, он [дьякон], как было ему указано, показал то самое место, где находились мощи святого.

И вновь тому же дьякону Иовелу в том же месте приснились четыре инока постарше и тот же Григорис, моложе их, с внушающими страх ликами. Они стояли вокруг того места, где [в прошлый раз] им было велено копать и [вместе] пели псалмы. От страха дьякон пал ниц [перед ними]. Затем, поднявшись, он хотел что-то спросить у них, но их уже не было видно.

Видение Блаженного Вачагана

В то время, когда царь сидел при всенощной, на короткий миг дремота овладела им и послышался ему голос, который говорил: «То о чем ты просишь в молитвах уже явилось там».

Узнав об этом из видения, сказал царь: «Еду в Амарас, ибо, – говорит, – должно быть он там явился кому-нибудь еще». И царь поспешно отправил в Амарас придворного иерея своего Манасэ, наказав ему. «О видении моем не говори никому ни слова и расспроси, не явилось чего-нибудь им?»

И некий пустынник, иерей Иовел, который был при царе, рассказал: «Мне приснилось, как на том самом месте, где [святой Григорис] велел дьякону Иовелу копать, забил родник, небольшой у истока, но, протекая, поток становился все обильнее. Я был изумлен, ведь прежде на этом месте не было источника, откуда же теперь взялся этот обильный ключ?»

Когда вся процессия выступила из Каруэча, из городка Амарас вышли им на встречу женщины. Как было сказано, время было весеннее и непрерывно лили проливные дожди. Под копытами многочисленных лошадей дорога стала непроходимой, и это затрудняло передвижение. Но царь сказал: «Нельзя медлить». Так сильно он жаждал поскорее увидеть вожделенное, что слез с коня, прошелся по хорам епископов и иереев, подбадривая их идти в порядке, и тихими, сладкозвучными голосами петь псалмы, славословя животворяющую Троицу. И сам с превеликим усердием служил скинии блаженных мучеников Христа. От множества разноязычных голосов служения казалось, что сама земля поет громким голосом. И от множества крестов Господних, от развевающихся разноцветных знамен, от блеска золота и серебра и сверкания драгоценных каменьев, которыми было усыпано большинство крестов, казалось, что земля окутана светлым облаком.

А балдахин святых, отделанный белым [полотном], с укрепленным над ним золотым крестом, усыпанным драгоценными каменьями, запряженный белым конем, со сверкающим венцом креста, сиял как яркая звезда [на небе], [сопровождаемый] весьма пышной славой, двигался посреди христианской процессии.

ГЛАВА XXII

БЛАЖЕННЫЙ ОТШЕЛЬНИК ИОВ ОБРАЩАЕТ В ВЕРУ ХРИСТИАНСКУЮ ВЕЛИКИЙ ГАВАР ПАЗКАНК В АРЦАХЕ

И рассказал иерей монастыря, и говорит: «Жил на свете отшельник весьма добродетельного нрава, иерей из Вехкерта, Иов, с даром апостольским. Неверующих жителей всего великого гавара Пазканк в Арцахе, он обратил [в веру христианскую] и, приобщив к Богу, сделал их сообщниками служителей неизреченного таинства Троицы. Много раз [Иов] приходил на то место и совершал службу в память святого Григориса и много раз говорил перед народом, что в страну Алуанк явится царь верующий и будет разыскивать это место и святые мощи Григориса. И еще, как-то раз, в гости к нам пришел некий пустынник. Выйдя ему навстречу, мы приняли его как обычно принимают братьев. Омыв ноги, он перекусил немного и, поднявшись на это место, лег отдохнуть и заснул. Вдруг он пробудился ото сна, соорудил своими руками крест и установил его на этом месте, а нам он наказал, чтобы никто не смел снимать крест с этого места: «Напротив, установите здесь крест великий и каждый день, утром и вечером молитесь тут и курите ладан, ибо здесь я увидел великое видение».

Пришел в гости инок другой, и мы приказали подать ему обед, и отрок поднес ему чашу вина. Когда он обедал, в селе поднялся шум, и все мы, оставив гостя одного, пошли на крики. Встал гость, взял чашу и ушел тайком. Он продал чашу, взял деньги, поступил в школу и стал учиться на эти деньги. [Но однажды] вору, укравшему чашу, приснилось, будто возле креста того, установленного пустынником, сидит епископ в кресле, облаченный в белое одеяние, с весьма дивным видом, сам же он нагой, связанный, лежит перед ним, и тот велит пытать его да могиле святого. Проснувшись, он показал людям свое тело, которое все было в синяках от побоев и страшных пыток. И так изо дня в день тот приказывал пытать его. Чтобы избавиться от страшных мук, он отправился в святой город Иерусалим, прося исцеления от страданий.

Но и тут он вновь увидел [во сне] того же епископа, на том же самом месте еще более сурового вида, который велел пороть его еще сильнее и сказал: «Нет тебе исцеления от этих мук, разве пойдешь туда, где ты украл чашу и покаешься». Взял инок цену чаши, выехал из Иерусалима и прибыл в Амарас. Здесь он вошел в церковь, позвал иерея монастыря и, обливаясь слезами, признался в краже. С многими мольбами он вернул цену чаши и показал им то место, где стоял крест. «Вот тут, – говорит он, – в светлом одеянии, грозный видом сидел епископ». И указал он место, где была могила: «Вот тут приказывал [епископ] пороть меня». И получив избавление от мучений он ушел с миром.

ГЛАВА XXIII

ТАКОЕ ЖЕ ВИДЕНИЕ ХОЧКОРИКА, НЕЗАКОНОРОЖДЕННОГО СЫНА ЦАРЯ АЛУАНКА ЕСВАЛЕНА, ПОСТАВЛЕННОГО НАМЕСТНИКОМ [ТОЙ ОБЛАСТИ]. И ТОТ РАССКАЗЫВАЕТ СВОЙ СОН ЦАРЮ

Как-то в полдень муж тот, по имени Хочкорик, которому в Цри явились блаженный Захария и святой Пандалион, уснул. И приснилось ему семеро мужей в церкви, одетых в белое, в подрясниках и ризах, и спросил он у иноков: «Мужи благословенные, раз вы тут, почему же не укажете место, где находятся мощи святого Григориса? Одни говорят, что они тут, а другие – что там. И вот мы все заняты поисками и заботами». Те ответили ему хором: «Не видел ли ты какого-нибудь знамения?» Ответил он: «Нет!» Один из семерых выступил вперед и говорит: «Следуй за мной, и я покажу тебе место, где установлен Крест». И повел меня на то место, которое было указано прежде. И увидел я, как разверзлась земля и в пропасти на дне завиднелась лампада светящаяся. Раздвоенное пламя лампады тянулось вверх. И сказал он иноку, показавшему знамение. «Я пойду, расскажу царю о твоем знамении». Тот говорит: «Пойди и расскажи». И пришел тот муж [Хочкорик] во дворец, и показалось ему, что царь спит, и он не посмел разбудить его. Вернувшись оттуда к тому мужу [иноку], он говорит: «Царь спал, и я не посмел разбудить его». Все это время, пока [Хочкорик] ходил, земля оставалась разверзнутой, лампада горела, а инок стоял рядом, на том же месте. И сказал инок мужу тому: «Когда царь проснется, расскажи ему то, что увидел ты». И он хотел было стопой закрыть расщелину в земле и преградить путь свету, но схватив его за руку, Хочкорик сказал: «Не делай этого, пока и царь не увидит». Но он не послушался и ударил ногой по тому месту, и расщелины как ни бывало. И он сказал: «Когда царь проснется, расскажи о знамении, которое ты видел». Тогда, проснувшись ото сна, он пришел к царю и все это рассказал ему. Собравшийся там, [многочисленный] народ до самого утра без устали возносил молитвы и просьбы к Богу – дарителю всех благ.

Тогда глубокая печаль объяла царя и весь его лагерь. Некоторое время царь сидел огорченный, погруженный в великую заботу, затем ободренный истинной верой, сказал: «Безошибочны дела Спасителя всех. Даже двое, трое, собравшиеся во имя Его, немедленно находят желаемое благо (Матфей, 18, 19-20). Мольбу же столь огромного множества людей, собравшихся тут во имя Всесвятого, я знаю твердо, Он тем паче не оставит без внимания. Он не оставит нас с позором».

И велел царь принести и положить у вырытой ямы [мощи] святого Захарии, всесвятого Пандалиона, великого и весьма прославленного Григориса, вместе [с мощами] хРипсимэ и Гайанэ. Вдруг некий муж вскочил с места взял заступ и, оставив прежнюю яму, начал копать восточнее от нее и нашел всесвятую могилу блаженного. И царь, и все другие, кто был в шатре, ликовали радостно. Об обретении мощей святого известили собравшийся народ, и все огромное множество людей устремилось к мощам святого. И толпа растоптала бы завесы и шатер, но царь вышел навстречу и с трудом успокоил [народ]. А когда открыли могилу и показались мощи, распространилось необычайно сладостное благоухание, как от обильно курящегося ладана, и все на долгое время впали в забытье. Весьма изумился царь, а с ним и все кто был при нем. Все хором воздавали славу дарителю таких чудесных благ. Затем царь сел на землю у могилы святого, велел принести из драгоценной царской утвари корзину и, держа ее на коленах, с великим благоговением стал ждать. А иереи стали доставать мощи святого и класть их в корзину, которую держал царь. Рядом с мощами нашли также и две склянки, в одной из них была толика крови Захарии, а в другой – частица мощей святого Пандалиона. Затем вынесли все это [из шатра], и весь народ до самого вечера поклонялся им. Запечатав [ларчик] царским перстнем, царь велел с великой осторожностью охранять его до утра. В могиле нашли также стеклянную чашу для питья святого Григориса. Взял ее, царь и возблагодарил Бога всемогущего за то добро, которое даровал Он ему.

На следующее утро царь велел разостлать на земле свою мантию и принести золотую малазму полную сладкого вина и омыть в ней мощи [Григориса], затем разложить их на разостланной мантии и сушить на солнце.

Здесь царь велел дать от мощей каждому епископу, чтобы те раздавали их в своих епископиях, но большую часть мощей он оставил в Амарасе. Остальное же великой осторожностью, запечатав царским перстнем, он хранил у себя, и сам служил им. Он велел над могилой святого заложить основу часовни, быстро завершить постройку и назвать ее по имени святого Григориса. Затем царь с радостным ликованием сам лично, на ногах, вместе со всеми епископами отслужил всему собору, сливая свой сладкий голос с ревностным пением псалмопевцев, благословляющих Бога. После того он вышел из лагеря, и на третью ночь, лишь только начала заниматься утренняя заря четвертого дня, они совершили чудесное и животворящее таинство Господне.

И после того весь лагерь с сонмом святых двинулся [в путь] в прежнем порядке. Так благодетельный царь Вачаган получил духовное и сверхъестественное сокровище – залог непреходящего и неисповедимого добра, великие и славные дары, какими еще не был одарен никто из его предков, из предшествующих ему царей. Таким образом, христолюбивый лагерь получил свою долю милостей Божьих, получил неизреченное приношение через царя Христоносца Вачагана, славу которого я считаю ничуть не меньшей, чем слава владыки Запада – императора Константина, или [царя] Трдата Аршакуни, добывшего спасение для Великой Армении, а также для нас, [народа] Востока. Этот блаженный [царь Вачаган] сделался вратами света богопознания и стал примером многих добродетелей. Славно и величаво выступая в этом шествии, царь возвращался так же [торжественно], как и шел [туда], он снялся с места даже более пышно и великолепно, вызывая изумление.

Царь вместе со множеством людей, подобно успокоившемуся морю, шел пешком, спокойным и медленным шагом. От сладкогласых песнопений и светозарных лучей сверкающего убранства все кругом ликовало, так что даже ангелы пели вместе с ними. Земля, казалось, обратилась в небеса. Сам царь и теперь, как тогда, [по дороге в Амарас], в неустанных трудах, [пешком] сопровождал балдахин святых через ту же речку и, [переправившись], велел остановиться. Царь и весь лагерь сели [отдохнуть]. Тут епископы благословили толпу и приказали всем расходиться по своим местам. Царь же взял с собой хоры епископов, иереев и других почтенных мужей и вместе со святыми прибыл в Каруэч на отдых. Там он выразил свое благодарение всем, поклонился и оказал им милости за то, что они охотно пришли на его зов и посодействовали ему в обретении [мощей], и сказал: «Христу – дарителю мне и вам вожделенного ходатайством святых и молитвами вашими – слава и благодарение ныне и присно». И они все дружно благословили царя, царицу и весь [царский] двор и говорят: «Всякое добро, которое ты попросишь у Бога – да воздаст Он тебе через святого Григориса, и дай Бог царствовать тебе мирно долгие годы над страной, во славу и процветание церкви изо дня в день. Дай тебе животворящий Христос и его небесный Отец, кончить земную жизнь исповедуя Христа».

И царь, взяв с собой епископосапета Шупхалишо, двинулся дальше. И когда балдахин святых приближался к какому-нибудь селу, царь сходил с лошади и пеший служил святым, пока не выходили из села, поступая не так, как поступали обычно изнеженные и надменные цари. А как воспитанный и весьма искушенный в порядках христианских, он был воздержан в наслаждениях и, совершенствуясь в непрестанных чтениях [Святого Писания], не преступал заповедей Божьих.

Так они дошли до удельного села Дютакан, где и упокоили мощи, совершив торжественную службу в их память. При этом [царь] велел умастить мощи святых драгоценными и благовонными маслами.

ГЛАВА XXIV

ВОПРОШЕНИЕ ЦАРЯ АЛУАНКА ВАЧАГАНА УЧЕНОМУ ИЕРЕЮ МАТТЭ

Вопрошает царь: «Души, покинувшие тело, чувственны они или бесчувственны?» Или же: «Как мы, живые, можем помочь усопшим?»

Разве не бесчувственна мертвая плоть? А бесчувственная душа, ясно, что мертва. И еще: «Я буду охранять город сей, чтобы спасти его ради Себя и ради Давида, раба Моего» (Царств., 19, 34). Так вот, скажи, какая почесть бесчувственной душе, быть блюстителем города. Ради живой души пророка [Господь] соблаговолил поставить его блюстителем, чтобы спасти их от меча неприятеля. И апостол Павел говорит: «Лучше выйти из тела и водвориться у Христа» (Посл. к Коринф., 5, 8). То же самое говорит Отцу животворящее Слово: «[Отче!] которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою» (Иоанн, 17, 24). Теперь как могла душа бесчувственная, как ты говоришь, пребывать с Господом или видеть неизречимую славу Его? Как могла бы душа умершего богача издали, из ада, зоркими глазами видеть и узнать Авраама и Лазаря (Лука, 16, 23)? Лучше всего это объясняет истинной притчей голос Спасителя, что душа, выходящая из тела, становится более зоркой и мудрой, нежели находясь в теле. Не только души святых и праведных, но даже души грешных чувствуют и исполнены мудрости, как тот богач, который острым зрением увидел и узнал Авраама, хотя огромная пропасть лежала между ними. А истинная вера в сошествие Бога во ад для спасения [грешных] учит нас, что воистину чувственны и более мудры души, покинувшие тело. И те кто совершают память святых, почитают их души дарами и через них просят милости у Бога – щедрого дарителя, [получают] ее. Воистину, души святых могут ходатайствовать перед Богом. Он немедленно услышит их просьбы, даруя отпущение грехов.

ГЛАВА XXV

ПИСЬМО БЛАЖЕННОГО АБРАхАМА, ЕПИСКОПА МАМИКОНЕАНОВ К ВАЧАГАНУ, ЦАРЮ АЛУАНКА, ОБ УСОПШИХ

Так вот, если молитвы родных могут воскресить из мертвых, то куда больше сила Бога! Мы должны верить, что усопшие с надеждой получат отпущение грехов, если мы живые будем просить у Бога милосердного отпущение грехов для них.

ГЛАВА XXVI

Мы постановили так:

1. Сельские иереи обязаны дважды в год ходить на поклон к епископу и по писаниям учиться у него духовным порядкам и, по обыкновению, полагается раз в год носить ему подарок.

3. Человек из азатов или царской крови долю за свою душу должен давать своей рукой при жизни своей – лошадь с седлом и сбруей или то, что может. Если же он не даст при жизни, то после его смерти пусть дадут родственники.

6. Если иерей монастыря или инок что-либо унесет из монастыря и если это обнаружится, следует осудить его и прогнать [из монастыря], а хостак его взять в церковь.

7. Если в [одном] монастыре много иереев, а народу [паствы] мало, и если у другого монастыря народу [паствы] много, а иереев мало, то следует взять [часть] народа оттуда, где их много и передать монастырю, где много иереев.

8. Христианина, если он поссорится и прольет кровь, привести к епископу и наказать согласно законам.

9. Иерей, который пастит большое селение, не должен иметь еще другого. Если два агарака находятся близко друг к другу, пусть имеют одного иерея. Пусть иерей имеет такую паству, какую он сможет пасти.

10. Никто не смеет взять в жены родственницу в третьем колене или жену брата.

11. Того, кто бросает жену без причины и берет [другую] жену без венчания, или того, кто обращается к волхвам, а также убийцу и беззаконника, следует связать и привести к царскому двору и осудить на смерть через пытки.

13. Тех, кто ест мертвечину, или ест мясо в сорокадневный пост, или трудится по воскресениям и не ходит в церковь, того да накажет иерей перед народом.

14. Тот, кто перед сорокадневным постом съест мясо в среду или пятницу, должен поститься целую неделю. А если кто придет к иерею и засвидетельствует, что тот не постился, то староста села пусть возьмет у него одного вола и передаст иерею.

15. Если кто-либо из мирян обвинит иерея или дьякона в чем-либо и они признаются, что это [обвинение] справедливо, епископ возложит на них взыскание, и пусть они покаются в обители. Но если они не сознаются в истине, а другие докажут правду, и это подтвердится, тогда наказать их и прогнать из села, как это написано в канонах. Если же грехи не подтвердятся, то приказать иерею отслужить обедню, что и послужит клятвой [его невинности].

16. Если иерея обвинят его же товарищи или ученики, люди благочестивые, иерей должен стать перед алтарем, а обвинители – перед народом. [Если обвинения подтвердятся], вывести [иерея] из [судилища] и изгнать из села. Если же [выяснится], что его товарищи и ученики руководствовались местью, и народ знал, что прежде они были в ссоре с ним, то иерей пусть отслужит обедню, а народ пусть прогонит их [клеветников] с проклятиями. Но если они признаются в том, что оклеветали [иерея], то в таком случае на них возложить покаяние, а из монастыря не прогонять. А если после того, они нанесут какой-нибудь вред, судить их согласно канонам.

17. И еще: епископы и иереи жаловались царю на азатов, что они в одном селе две-три церкви превратили в монастыри. Азаты в свою очередь высказали царю [свои] соображения. И тогда царь, епископы и азаты согласились оставить уже превращенные [в монастырь] церкви, а полагающиеся [подати] птул и хас приносить в главную церковь.

18. Азаты пусть половину десятины отдают в главную церковь, а другую половину – в свою церковь.

20. Азаты не смеют изгнать иерея из своих дастакертов или взять иерея самовольно, без [согласия] епископа. Епископ, в свою очередь, не должен снимать или назначать иерея без [согласия] азатов. А иерей, без [позволения] епископа не должен уходить, если даже ему грозит опасность со стороны азата или прихожан.

21. Если кто-либо из азатов захочет в своей церкви соорудить алтарь или принесет мощи для хранения, или отслужит литургию, он это должен делать с разрешения епископа, по мере своих возможностей. Тот, кто это сделает с согласия [епископа], да будет он благословен. А тот, кто это сделает без согласия [епископа], да будет он отстранен от церкви и пусть принесет епископу пеню по возможности. Лишь после того как он принесет пеню установленную канонами, да получит он благословение.

Эти условия установили епископы, иереи и азаты в присутствии царя.

Устами нашими – епископов, иереев и всей церкви да будут благословенны царь и царица с чадом своим, и остальные [миряне], присутствующие на этом соборе, да будут благословенны.

ГЛАВА XXVII

ИСТОРИЯ ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНАЯ ПРО СВЯТОГО МЕСРОПА И СОРАТНИКОВ ЕГО

Вернувшись в Армению, он отправился в Восточный край, в гавар Ути. Здесь они стали жить близ местечка Гис, на болотистом, сплошь покрытом мхом месте. Он возобновил и укрепил веру христианскую, распространив проповедование Евангелия в гаваре Ути, в Алуанке, в Лпинке, в Каспии, до ворот Чора, а также среди других племен, плененных [в свое время] Александром Македонским, который привел и поселил их близ великой Кавказской горы, – гаргаров и камичиков-ефталитов. Обратил их в веру [христианскую], обучил порядкам богопочитания, которому они были обучены прежде, но к тому времени позабыли.

В то же время он стал превосходным проповедником и апостолом для диких племен горцев, живущих у подножья гор, которым он на их же языке объяснял и знакомил [со Святым Писанием]. Вернувшись оттуда, он пришел и стал жить на болотах, скрываясь от угроз лютых князей. Отсюда, где он жил тайно и безопасно, день за днем он укреплял Божью церковь. Однако дух заблуждения подстрекал умы озверелых насильников, которые в ярости торопились погубить их. А блаженный Маштоц, предупрежденный Святым Духом, поспешно вырыл яму, взял божественное сокровище, т. е. [частицу] креста Господня и, вложив в ларчик, закрыл в подземном покоище.

Один из новообращенных, много раз видевший эти знамения, построил глинобитную квадратную часовню над подземным покоищем Креста и из досок приготовив раку, собрал в ней мощи [мучеников] и, дав себе обет, ежегодно служил поминовение. Многие [больные] получали исцеление и еще больше покорялись и укреплялись в вере. Там, над покоищем Креста, основали церковь Божью, которую сейчас называют Старой Церковью местечка Гис.

Впоследствии, спустя длительное время, один из знатных людей – князь Вараз-Перож из рода Араншахиков – решил обновить Старую Церковь, но не мог сломать кирпичную кладку вершины купола, ибо под ним покоились Крест Господен и мощи мучеников.

ГЛАВА XXVIII

ПОВЕСТВОВАНИЕ ОБ УЧЕНИКАХ СВЯТОГО МАШТОЦА, ИЗЛОЖЕННОЕ НИЖЕ

После [смерти] Маштоца, спустя некоторое время, его ученики, находящиеся в пределах гаваров Алуанка, внушением Святого Духа собрались вместе и стали советоваться, желая поскорее совершать добрые дела. «Что же нам делать, – говорили они, – когда тот, кто был причиной нашего просвещения, почил во Христе? Вот мы остались сиротами после него, так давайте, братия, пойдем в божественный город Иерусалим и там попросим нам предводителя. Ведь начальное просвещение страны Восточной совершилось рукой святого Елиша из Иерусалима». И тогда, разделившись на три группы, они двинулись в путь и, выйдя из пределов Алуанка, пришли к границам Сирии. Продолжая путь они достигли города Иерусалима.

Войдя в богообитаемую церковь, они поклонились всеживотворящему древу жизни. Здесь они весьма обрадовались, встретившись с хайрапетом, украшенным божественным сиянием, обменялись приветствиями и смиренным лобзанием с клириками церкви и были [сердечно] приняты ими. Они рассказали святому хайрапету подробно о всех делах и стараниях святого Маштоца, о тех чудесах, благодаря которым он обратил варваров на истинный [путь]. Выслушав их, те приняли их с великой радостью и оказали им большие почести. Много дней пробыли они там и присоединили к себе троих мужей – боголюбивых священников, среди которых первым был Атанасиос. Просьбами убедительными они уговорили их пойти с ними, чтобы дать им духовное предводительство в своей стране. Исполнив обет поклонения [святым местам], они с блаженными лобзаниями пали в ноги святому патриарху. По приказанию [патриарха] снарядили их в путь, положив с ними золотую и серебряную утварь и много реликвий из всех святынь Божьих. Так, простившись с ними, с радостным ликованием они вместе со священниками двинулись в путь и на седьмую неделю Пасхи в святой сорокадневный пост добрались до гавара Мец Куэнк, что в покрытом лесами и глубокими ущельями крае Арцах. Здесь, в ущелье, по которому проходила дорога, они разделились на две группы. Одна группа осталась на северной стороне [ущелья] в местечке, названном Астлаблур, а другая – двинулась к югу и, переправившись на другой берег реки Трту, остановилась в покрытой лесом долине называемой Члах, ибо они обещали друг другу на этом месте отпраздновать святейшую Пасху.

ГЛАВА XXIX

ВТОРЖЕНИЕ СЕВЕРНЫХ [ПЛЕМЕН] ВО ВСЕ ПРЕДЕЛЫ АЛУАНКА, АРМЕНИИ И ИВЕРИИ И МУЧЕНИЧЕСТВО УЧЕНИКОВ СВЯТОГО МЕСРОПА

В то самое время царь росмосоков, собрав свои войска, вместе с полком Тобельским, присоединив также войска гуннов, перешел реку Куру, развернулся в гаваре Ути и расположил свой лагерь близ города Халхал. Здесь он избрал трех полководцев и поставил их начальниками над большим войском. Начальство над всеми одиннадцатью отрядами своих войск он передал им и приказал вторгнуться в пределы Алуанка, Армении и Иверии и опустошить их. Третья группа войск вторглась в гавар Арцах в начале Пасхи и стала грабить Мец Куэнк.

Услышав об этом набеге разбойников, расположившиеся в Члахе иерусалимцы были объяты великим страхом. Собрав поспешно в одно место все мощи, они поместили их в две серебряные корзины и закопали. Но тут со всех сторон стали доноситься до них ужасные роковые крики, которые подобно проливному дождю, привели их в безнадежное отчаяние. Подобно морским волнам, они [неприятельские воины] вскоре захлестнули Астлаблур. Не подозревая ничего, в этот нежданный час, они шли прямо навстречу беспощадно истребляющему мечу. Была разграблена утварь золотая и серебряная, а мощи святых разбросаны тут и там по всему холму. Главный священник, блаженный Атанас, тут же был замучен, а остальных, захватив в плен, держали под стражей.

Среди них была и женщина одна по имени Тагухи из села Багинк гавара Ути, из коренных азатов страны, весьма знатная, примкнувшая к иерусалимцам. Полководец гуннов, увидев ее среди пленных, воспылал к ней преступной дьявольской страстью, ибо она была весьма красива. Желая взять ее себе в жены, он приказал отнестись к ней с почтением. [Гунны], окончив в этот день обычные набеги, привезли к [холму] награбленную во всем гаваре добычу и пленников. Многих пленных убили, а остальных угнали на холм Астлаблур. Среди пленных находились два священника, сподвижники мученика Атанасиоса.

ГЛАВА XXX

УВЕРОВАНИЕ ВЕЛИКОГО ПОЛКОВОДЦА ТОБЕЛЬЦЕВ В ХРИСТА, ЧТО ОН ЕСТЬ БОГ, И О МУЧЕНИЧЕСТВЕ ЕГО ВМЕСТЕ С СЫНОВЬЯМИ, ВОИНАМИ И СОНМОМ СВЯЩЕННИКОВ ОТ РУКИ СВОЕГО ЖЕ ЦАРЯ В СТРАНЕ АЛУАНК

Увидев это, блаженные Мовсэс и Анерологис, сыновья святого полководца Теофила, Агистросский полк и остальные, обратившиеся [в христианство], бросились к своим коням, чтобы спастить бегством от беззаконника – царя, считая за лучшее быть преследуемым ради Христа, нежели жить нечестивой и преходящей жизнью. [Они] предпочли поругание ради Христа отцовским сокровищам. И двинулись они к югу и добрались до высокой вершины больших гор, которые окружали многие гавары страны.

Комментарии

3 Собор в Алуэне-точная дата созыва Алуэнского собора не указывается в армянской историографии. В научной литературе собор датируется 488 г. Это мнение разделяет большинство ученых-К. Патканян, М. Орманян, С. Еремян и др. <...>

Каноны, утвержденные собором в Алуэне, отражают социально-экономическое и правовое состояние средневековой Армении, в частности, Северо-Восточного края-Алуанка, а также отношения между церковью и паствой. Они дошли до нас также в составе "Свода канонов армянской церкви", как отдельная группа под заглавием "Каноны царя Алуанка Вачагана" <...>.

4 Хореепископ-в восточных церквах хореепископами назывались епископы сел и гаваров. До середины IV в. хореепископов было довольно много, и они обладали полным статусом епископа. В дальнейшем их права постепенно урезываются и в конце концов они полностью подчиняются городским епископам. Институт хореепископов к VI в. уже был упразднен.

5 Азаты-низшее дворянское сословие. В армянских источниках они всегда упоминаются после нахараров-крупных феодалов. Это свободные от податей вассалы крупных феодалов, самостоятельное сословие населения Армении. Слово азат заимствовано из пехл. azat, перс. azad. Я. Манандян считает верным мнение Н. Эмина, И. Карста и И. Джавахова о том, что в Армении азатами назывались мелкие феодалы. Однако Я. Манандян отмечает, что этот термин, помимо обычного значения, имел и более широкое значение и охватывал всех феодалов вообще. <...>

6 Рамики-низшее сословие, основной производящий слой народа. По Г. Гюбшману, слово <...> восходит к парф. ramok, которое соответствует новоперс. ram, rama, что следует переводить <...> низший социальный слой населения в смысле толпа масса. Рамиками назывались вообще простолюдины- как шинаканы, так и городское население- ремесленники, т. е. все те, кто не принадлежал к сословиям азатов-дворянства или духовенства.

8 Драм-денежная единица, пехп. dram, перс, direm, заимствован из греческого. Мера веса в древней Греции = 3,4 грамма. Согласно Анании Шира-каци, драм-четвертая часть сатера, или 1/80 часть литра.

9 Птул-десятина из земледельческих продуктов-плоды и злаки, а хас-налог из продуктов животноводства и жертв, приносимых богу. "И возьми грудь от овна вручения, который для Аарона, и принеси ее, потрясая пред лицем Господним; и это будет твоя доля. И освяти грудь приношения, которая потрясаема была, и плечо возношения, которое было возносимо, от овна вручения, который для Аарона и для сынов его" (Исход, 29,26,27).

10 Туаник-по Н. Адонцу, зажиточный крестьянин, заимствован (так у автора: прим. ред.- И. К.) из пехл. tuanik, перс, tuvana-сильный, мощный, корень zend.tau

11 Грив-мера сыпучих. Согласно подсчетам Я. Манандяна, грив равен 9,726 граммам.

12 Пас-мера жидкостей. Засвидетельствован в армянских нарративных и эпиграфических источниках. Размер паса установлен С. Авакяном. По его расчетам, 1 пас равен 10 ксестам. Как полагает Я. Манандян, 1 ксест равен 532 г. <...>. Следовательно, 1 пас равен приблизительно 5,5 литра<...>.

13 <...> сок виноградный.

14 Гзат-вообще шерсть, мех, от сирийского gezzeda. Из данного контекста следует, что гзат означал определенное количество шерсти, вес которого не установлен.

15 Шинаканы-основное крестьянское население средневековой Армении, платящее феодалам подати, от которых были свободны привилегированные феодальные сословия-азаты и духовенство. <...>

16 <...> народный певец, сказитель. Гусаны в древней Армении, переходя из одного района в другой, под аккомпанемент различных музыкальных инструментов пересказывали легенды и предания, песни и поэмы, иногда и свои собственные произведения. <...>

17 <...> анашхархик-здесь означает пришелец, чужестранец, то есть поселившийся где-либо, пришелец из других мест. Слово это засвидетельствовано и у других армянских авторов-Агафангела, Елишэ. Разгневанный отказом Григора (будущего армянского католикоса), преподнести венок из цветов языческой богине АнаМит, царь Трдат говорит ему: "Ты муж чужестранец и анашхарпик, пришел, примкнул к нам..." (см. Агафангел, § 50). Ч. Довеет перевел: stranger-в смысле чужестранец. <...>