ЖИТИЯ АРМЯНСКИХ СВЯТЫХ И МУЧЕНИКОВ
СЛОВО О ЖИЗНИ И СМЕРТИ
БЛАЖЕННОГО МУЖА БОЖЬЕГО САРКАВАГА И ДРУГИХ
СВЯТЫХ [МУЖЕЙ]
Воплощение праведности и мерило
добродетели, блаженный вардапет Ованес, второе
имя которого Саркаваг, пройдя равноангельски
земную жизнь, достиг конца и завершения своего
благочестивого жизненного пути в 578 году [1129]
и с почестями был положен в могилу на покой
вместе со всеми святыми.
Однако нам достодолжно скудной и бедной речью
нашей кратко описать и ознакомить [вас] с его
житием, дабы вы, добрые ревнители, брали с него
пример и возродились оком души под сияющими как
солнце лучами его полезных деяний.
Он с младенческих лет, с колыбели, подобно
святому Самуилу, был посвящен Богу и целомудрию, [происходил]
от плоти и крови священнического рода, рос и
воспитывался в Ахпатском монастыре у святого
дяди своего, уроженца области Парисос. Сначала
отдали его учиться духовной музыке, но затем, с
проявлением в нем великого сокрытого сокровища,
он дядей своим был вверен и поручен вардапету
Урчаци. С отроческих лет он выделялся среди себе
подобных. Взрослея, стал все более превосходить
своих сверстников постоянным преуспеянием, не
предавался забавам детских лет на воле и собирал
все полезное, что находится во внешнем мире,
бережно применяя это с пользой для внутренней
чистоты [своей]. Распростившись со всем низменным
и земным, с благоразумным вдохновением он [устремился]
к мудрости, познал ее сладость, вкусил прелесть
мудрых размышлений и [воспылал] любовью к
святости. И, сокрушив в себе первобытную власть
чрева, он довольствовался лишь малым количеством
хлеба. В отроческие годы он на многие дни
уединялся в ущельях, погружался в чтение и
занятия. Время от времени он [выходил из своего
уединения], шел к вардапетам и слушал их
толкования и мудрые притчи. И [путеводимый] своей
горячей любовью и вдохновенным желанием, он на
восемь дней тайно укрылся в хранилище книг, в
пещере, утучняя себя разнообразными занятиями и
отменными блюдами из накопленных там яств
духовной пищи.
С отроческих лет и до последнего вздоха он
никогда не отвлекал внимания души своей от
занятий, от чтения — учебы и обучения, неустанных
бдений и молитв, отвратясь от всех [мирских] и
суетных дел. И был он человеком благонравным,
любезным и улыбчивым, с мягкой поступью и
приятной речью, милосердным к грешникам и мудрым
лекарем для страждущих. Слава о его благости была
так велика, что к нему стекались люди из дальних
краев для исцеления своих ран.
Покупатели и страстные любители сокровищ
мудрости, придя, располагались у ног
сладкоречивого философа и заполняли коробы
мыслей соответственно своим возможностям. И с
ликованием возвращались, имея [при себе] добрые
плоды и излучавшие свет каменья и сокровища. И
все померкшие и угасшие науки предков, сокрытые и
преданные забвению по невежеству, отсталости и
лености умов, благодаря его трудоемким
сочинениям и остроте мысли вновь украсили и
возрадовали души любомудрых и любознательных
мужей.
Во всех видах слова и дела — в исследовании и
доказательствах, в письме и чтении, в
историографии и толковании учений пророков и
апостолов — он был так совершенен и славен, как
никто другой хотя бы в одной из этих областей. И
реки, вытекающие из него, напоили дом Господний и
юных отроков чертога Божьего. Но имеет ли смысл
растягивать строки моего повествования, когда
ярким свидетельством этого могут служить его
речи, наводнившие всю страну Армянскую и
утоляющие нужды и потребности каждого? Из корней
и побегов его произросли ветви с обилием плодов
— учителя со светлой душой, как неподвижные
звезды и светила, излучающие свет, заполнившие
землю животворным и многомудрым словом,
исполненным глубокого смысла, как в древности [книга]
Иеремии, первая из духовных сочинений—
порождение святости.
Подобно мудрой пчеле, собирающей нектар и аромат
с цветов всевозможных оттенков, он напитывал
свою мысль [всевозможными знаниями] и нес в место,
где был вскормлен — в престольный город Ани, и
переполнял дом сей изобилием. Щедро, не скупясь,
накрывал он дарованным ему талантом стол, и
воздавалось ему десятерицею. И расцвел он,
распустив ростки, и взрастил полезные растения.
Окружив себя отроками, он смиренно и с нежной
любовью обучал их сложным и глубоким наукам.
Прежде всего грамматике, ключа науки, наставника
чтения и источника десятка интонаций, с помощью
которых разделяются мысли, распознается сила
талантливых и услаждается слух внимающих и
которые знакомят с долгими и краткими слогами, с
гласными и согласными, со смысловым ударением, с
ударением, приходящимся на гласный звук, с
восходяще-нисходящей интонацией и употреблением
апострофа, дабы не начинать строфу с середины и,
поставив запятую в конце в знак окончания мысли и
получив иной смысл, не быть похожим на дурного
повара, достойного осмеяния.
После этого он посвящал их в тонкие и
труднопостижимые сочинения, и, применяя каноны
правильного чтения, учил постигать смысл
содержания, требуя точного определения глаголов
и имен.
Затем он переходил к учению о достижении светил,
давал группировать одинаковые и неизменные [числа]
календаря для [развития] внимания и
наблюдательности. Знакомил с установленными
праздниками, с изменением месяцев и годов,
делящихся на четыре времени. А также
рассматривал то, что заключается в одной
четверти и в целом году, полезное и выгодное,
содержащееся в сочинениях [велемудрых мужей], [знакомил]
с забеганием [дней] вперед из-за високосных годов
и с неподвижным календарем. И с обращением
календарного круга — с девятнадцатилетним
периодом и двадцативосьмилетним полным циклом, с
иносказательными речами Аристотеля, и с
числовыми промежутками Филона, четными и
нечетными [числами], и с тем, что возникает из них,
с образованием семерок внутри десяток и с
невозможностью особого проверочного порядка,
когда имеется рост или нет его.
В ристалище подобных и родственных им знаний он
устремлял отроческие умы, учил форме вещей,
упражнял, оттачивал и разжевывал, запасая [знаниями]
о полезном и вредном.
И в ходе обучения у них рождалось доброе
соперничество. И в каждом кипела душа, желание
превзойти [знаниями] другого. И каждый проявлял
столь великую покорность и послушание своему
вардапету, что даже когда, порицая за маленькую
провинность, он говорил «замолчи», [ученик]
умолкал на три года, лишь в мыслях смиренно
беседуя с Богом и [весь] обратившись в слух. Так в
течение тридцати лет почти не раскрывал рта
блаженный Иеремия Андзрев, а укрощая, воспитывал
и обуздывал себя, довольствуясь скудным столом
из хлеба и трав.
Блаженный вардапет имел от святого Духа дар
пророчества и чудотворения. Из многочисленных
случаев, засвидетельствованных многими, кое с
чем ознакомлю вас.
Во-первых, [поведаем] о том, как в часы уединенных
молитв в его дыхании, будто в разгоревшемся
пламени, сверкали искры, что было много раз
замечено его окружающими.
И [вот вам] второй [пример]: некто, ведущий
развратный образ жизни, бесчинно входил [в
церковь] и с наглым и дерзким лицом и тщеславным
намерением подносил бескровную жертву.
Богобоязненные мужи неоднократно уведомляли [вардапета
об этом], дабы он запретил нечестивцу совершать
сей дерзкий поступок и освободил бы от него
церковь. И святой [муж] Божий по своей мудрости,
согласно смыслу того таинства, остерег его. Но [тот]
не подчинился. И прежде чем разгласить тайную [беседу],
он сказал ему отдельно. Но и на это тот не обратил
внимания. Тогда святой перед всей паствой стал
наставлять его, столь дерзко нарушавшего его
повеление, пока тот не умолк. И вот однажды он
увидел, что вардапет, выйдя из пещеры, сел в
беседке монастыря. И, выследив темной ночью,
когда муж Божий вышел из пещеры, оде спал, напал
на него с обнаженным мечом и, приставив меч к
горлу, хотел его убить. А тот мягко его спросил:
— Кто ты и за что хочешь меня убить? И он отвечал:
— Я Барсех, которого ты публично поносил, хочу
убить тебя за то, что ты запретил мне
присутствовать на службе.
— Не совершай этого, сынок. Если я тебя публично
осудил, я же тебе при народе дам врачевание.
И [нечестивец] отпустил его, взяв с него клятву
сделать это. Таким образом [святой] избавился от
грязного мерзавца и остался жив. Он никому не
рассказал о своем тайном намерении. И в час
проповеди, стоя пред паствой, отпускал грехи мужа,
говоря: «Братья, некие мужи оклеветали Барсеха, и
я запретил ему ходить в церковь, но теперь, когда
разузнал, что донос был ложным, его и Христа
допустите друг к другу». Услышали это
богобоязненные и благородные мужи и осудили его
в сердце своем, ибо не знали о его тайном
намерении. По окончании заутрени они окружили
святого и порицали его за отпущение грехов. И он,
разгневавшись, велел [вновь] отворить двери
церкви и, воззвав к кресту Христа, установленному
в церкви, сказал: «О святой крест христоноситель,
я не пожелал быть закланным как свинья, ты сверши
свой суд». И все разошлись по своим домам. А
наглец тот готовился послушать службу с другими
достойными [людьми]. При звоне колокола, когда
собрался народ, вошел в церковь, и, взяв опреснок,
собирался причаститься. И когда раскрылись врата
дома Божьего, святой вардапет, вперив свой взор в
крест, беззвучно молился, как Анна в древности6.
Когда же безумец захотел войти с хлебом
подношения, дух безумия поднял его, подобно
пузырю, наполненному воздухом, и бросил пред
амвоном, и стал на посрамление мучить его. И, как
грозное знамение этого, он затрясся всем телом. И
[все] вознесли хвалу Богу, исполняющему желание
боящихся его и внимающему их молитвам. Святой же
блаженный вардапет Божий восславил Христа, велел
вынести нечистого за пределы святых мест и
вознести благодарственную молитву. А
безрассудный муж, претерпевший жестокий удар,
жил трясясь двадцать один год жалкой жизнью. И
один из священнослужителей, по имени Дзэт, все
эти годы присматривал за грешным, кормил его и,
взвалив на спину, нес его в нужник. Конец его был
еще злосчастней. [Рассказать] о нем я просил в
письме, и они, уточнив [услышанное] из уст
очевидца, мужа, прислуживавшего за ним, написали
мне, что я и записал.
Много других чудес совершил муж Божий, о чем я
поколебался написать, дабы не вызвать нареканий
внимающих, тем более что народ наш завистлив и
любит хулу.
Как-то он увидел некоего мужа из
церковнослужителей, который направлялся к нему в
пустынь, чтобы покаяться и исповедаться. Он ясно
увидел дьявола, взобравшегося ему на плечо, как
на телегу. Когда тот был уже близок к входу в
келью, [дьявол] оборотил мужа назад и обнаженным ,мечом,
бывшим у него в руках, стал погонять как осла и,
повернув назад, погнал его вскачь. Увидев это,
добродетельный [Ованес] послал ученика и велел
силой привести его обратно. И спрашивает его:
— Почему, подойдя так близко, ты вдруг повернул
обратно?
— Не знаю,— отвечал он,— я шел с раскаянием к
святым стопам твоим и вдруг вспомнил мою
порочную любовь к возлюбленной и, преследуемый
ею, бросился прочь.
Тогда святой муж Божий поведал ему о том, что
видел, и„ помолившись, избавил его. Этот
достоверный рассказ, который мы записали,
поведал нам монах, ученик чудотворца, трижды
блаженного вардапета Ованеса Саркавага,
благодаря которому еще более прославилось Слово
Божье. Как и благодаря вардапету По-госу из
Тарона, написавшему Книгу [об исповедании] веры в
Рим и укротившему рты многим раскольникам, а
также благодаря его ученикам Саргису Харкаци,
Степаносу и многим другим.
В это же самое время славные мужи были и в стране
Тарсонской, на Черной горе, и на горе Кармир, и в
пустыни Хорин. В Дразарке [подвизался] Барсех
Пиавеци, прославившийся удивительным житием,
который упорядочил свою епархию. Он не ел; ни мяса,
ни яиц, и лишь в праздничные и воскресные дни
немного [отведывал]. И установил он полунощницу в
канун каждого-воскресенья, по сей день имеющуюся
в упорядоченном им каноне. Также после него в
этом [монастыре] были светлые душой вардапеты
Георг и прославленный Игнатиос, написавший
Толкование Луки по просьбе владыки Григориса.
Были и другие блаженные [мужи], которым выпал
жребий прожить благую жизнь, [которые, однако]
неведомы нам и известны лишь Богу и славимы
истинным ценителем.
Дочь градоначальника нашего была вещуньей, и
никто из священников не осмеливался прийти и
помолиться за нее, ибо любое дело, происходящее
на ее глазах, вызывало ее брань. Тогда мать ее,
госпожа Грануш, босая отправилась к столпам
света и слезно молила навестить ее несчастную
дочь. Святые в тот же час отправились туда и с
псалмопением вошли в дом. И заблудшая душа не
стала осыпать бранью благопристойных и
почтенных мужей, а говорила, чтоб они угощались
сладкими плодами и уто-6 Армянские жития лили бы
свою жажду. Тогда ревнители веры, вознеся мысль и
руки [к небу], со слезами и молением запели псалом
Давида. И начиная с первого псалма бес стал
молить и просил отпустить его, дать ему выйти и
убраться восвояси. Но святые отвечали: «До
окончания песни нельзя, как бы ты ни мучился». Так
чудесные и избранные мужи исцелили [деву ту] во
славу Божью.
Из многого мы записали лишь несколько историй, [связанных]
с избранными мужами, [жившими] после трижды
блаженного всесчастливого вардапета Саркавага,
о котором некоторые знавшие [его мужи]
рассказывают, что, когда он приступал к ночной
молитве в своей келье, луч света и огня из окна
кельи лился нескончаемым потоком наружу.
И так, прожив благую [жизнь] в неустанном труде, он
пустился в путь за наградой вечного наследства. И
был погребен в святой могиле в Ахпате, где рос и
учился, во славу Господа Бога в [1129] году.
|