ИСТОРИЯ ШИРВАНА И АЛ-БАБА

ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ

§ 2. АДМИНИСТРАТИВНЫЙ, ОБЩЕСТВЕННЫЙ И ВОЕННЫЙ СТРОЙ

А. ШИРВАН

По происхождению Йазидиды были арабами из племени Шайбани и принадлежали к классу самых выдающихся военачальников и управителей на службе халифа. Их эмансипация от Багдада началась около 245г.х./859, когда Мухаммад б. Йазид построил Ганджу (Как указывалось выше, стр. 83, в наших сведениях о Гандже почти на целое столетие, между 859 и 955 гг , остается полный пробел, так как наш главный источник сосредоточивает свое внимание на Ширване. [Возможно, что в письмовнике Мас'уда б. Намдара найдутся некоторые данные для его заполнения]) и из губернатора превратился в местного феодала, живущего в своих поместьях (см. § 5). Два года спустя смерть Мутаваккила открыла путь для дальнейшей самостоятельности. Преемник Мухаммада стал автономным правителем (истабадда, § 6 и 9) с древним иранским титулом Ширваншах. Иранизация династии, вероятно, шла медленными, но верными шагами, но какой-то решительный сдвиг в этом направлении произошел при Йазиде IV (381 — 418г.х./991 — 1027). Внезапно традиция семейных имен Йазидидов изменилась, и прежние “Халиды” и “Йазиды” уступили место носителям таких иранских имен, как Ануширван, Минучихр, Кубад и т. д. Как уже отмечалось, объяснение этой перемены следует искать в брачных связях с каким-нибудь родом древних правителей (возможно, Шабарана). Мечта о временах Сасанидов оказалась более привлекательной, чем воспоминания о родословной, идущей от арабов Шайбани. Во всяком случае, престиж династии правителей Ширвана стоял гораздо выше, чем репутация курдских пришельцев в Арране (За исключением времени Абу-л-Асвара I и Фадла I.) или даже Хашимидов ал-Баба, чье возвышение из рядов местной аристократии (см. ниже, стр. 162) происходило по принципу “первый среди равных” (primus inter pares). Как и во всех больших мусульманских семьях, вражда между братьями, дядями и племянниками была постоянной болезнью дома Йазидидов. Первый [156] крупный раскол произошел при Абу Тахире Йазиде III, который правил Лайзаном, но аннексировал Ширван в 305г.х./917. Распри в семье продолжались до последнего периода описанного в Т.-Б.

Много указаний на развитую систему ширванского управления содержится в переписке Мас'уда б. Намдара (ок. 500г.х./1106) (См. V. Minorsky et Cl. Cahen, Le recueil transcaucasien de Mas'ud b. Namdar, — JA, 1949, стр. 93 — 142. Мас'уд упоминает амидов, вазиров, хаджибов, мустауфиев, мушрифов, амилей, дих-худа, на'ибов, садров, кади, факихов и т. д), но наш новый источник редко спускается ниже вазирского уровня. Важная роль этих министров видна из примера 388г.х./998, когда правитель отдал себя полностью под опеку двух братьев, уроженцев Барда'а, без совета которых он ничего не предпринимал (§ 14). Это доверие было вознаграждено лояльным поведением одного из них во время мятежа 216г.х./1025. Другой парой верных слуг были Мусаддид и его сын, первый из которых погиб в битве с шаккинцами (383г.х./992), а последний был убит во время исполнения обязанностей наместника в ал-Бабе (426г.х./1035). Контрастом к верным этим слугам был коварный Ибн ал-Мараги, который, желая сесть на место своих патронов, двух из них будто бы отравил, но потерпел неудачу при третьей попытке (§ § 9, 10, 11). Другим примером неповиновения является мятеж наместника Барда'а (Личность этого Мусы б. Али неясна: не был ли он отпрыском правящей династии?), который в 378г.х./988 велел читать хутбу от своего имени. В части, посвященной Ширвану, ссылок на так называемых раисов (“начальников”) мало, хотя в одном случае говорится о репрессиях Ширваншаха, направленных против этих нотаблей (457г.х./1066). Мы подробно сообщим о них в разделе об ал-Бабе, где факты, касающиеся этого класса, более выпуклы и многочисленны. Вообще отношения между правителем и населением были далеко не безоблачны. Сын Ширваншаха, который восстал в 416г.х./1025, мобилизовал местную “чернь” (аубаш), а во время волнений 457г.х./1066, которых мы уже касались, Ширваншах дошел до того, что натравил неверных соседей на “докторов ислама, раисов и знатных людей” своей столицы и сам применил к ним весьма жестокие меры. Такие внутренние осложнения были, несомненно, одной из главных причин решения Ширваншаха перенести свою резиденцию в Михйарийа в Маскате (§ 24).

О внутренних делах одного из городов в сфере влияния Ширваншаха, а именно Байлакана, мы, по счастливой [157] случайности, имеем весьма показательные данные. Секретарь курдского происхождения Мас'уд б. Намдар, который в течение некоторого времени находился на службе и у Ширваншаха Фарибурза б. Саллара, составил (ок. 505г.х./1111) сборник документов, редактированный им самим (см. стр. 21). Несмотря на туманность многих ссылок, эти документы дают нам редкую возможность заглянуть в бурную жизнь почти автономного провинциального города. Помимо смут, вызывавшихся появлением туркменских банд, документы отмечают соперничество между представителями власти, назначаемыми то из Ганджи, то из Ширвана, то от сельджуков; противоречия интересов таких религиозных и национальных групп, как правоверные мусульмане и еретики (по-видимому, исмаилиты), христиане и евреи, а больше всего непрерывные вооруженные восстания “простонародья” (авамм) против существующих властей. Положение в Байлакане можно принять за типичный показатель общего положения в стране.

О низших классах Ширвана наш Т.-Б. почти безмолвствует. Большинство населения должно было состоять из сельчан. Под 457г.х./1067 в Маскате упоминаются ал-акара вал-музари'ин 'земледельцы (?) и издольщики'. Положение первых не определяется; последние же представляли вид эксплуатации, хорошо известной на Востоке. По поводу землевладения в Ширване мы имеем несколько ссылок на категорию земель, называемых (***) дийа (ед. ч. (***) дай'а), которые, очевидно, были в пользовании князей и высшего класса. Из корреспонденции Мас'уда б. Намдара (V. Minorsky et Cl. Cahen, стр. 127 и приложенные к ней документы I и II) мы узнаем, что около 500г.х./1106 в Закавказье (Ширване?) еще действовал диван ад-дийа отдельный от диван ал-харадж, и что сам автор добивался в Багдаде утверждения своих прав, на некоторые земли. Как ни любопытны эти ссылки, они недостаточны для того, чтобы определить степень фактического контроля, который халиф все еще мог осуществлять над земельной собственностью в Закавказье (По поводу дийа см. в указателе к F. Lokkegaard, Islamic taxation in the classical period, Copenhagen, 1950. К сожалению, зта интересная диссертация имеет несколько абстрактный характер, и изучение специальных установлений в ней мало увязано с историей). Даже в отношении инвеституры, которую правители Аррана, Ширвана и Дербенда должны были получать из Багдада, Т.-Б. не говорит ни слова, и мы должны судить о ней лишь по именам халифов, упоминаемым на местных монетах.

В нашем тексте мы встречаем названия только тех дийа, [158] которые были связаны с членами правящих домов. Дийа по-видимому, были обширными личными поместьями, жалуемыми (первоначально?) из земельного фонда халифов. Укрепление Михйарийа — любопытный пример превращения “поместья” в предмостное укрепление. В трех главах Т.-Б. встречаются следующие имена дийа:

1.Халидийат — поместья, которые халиф Мутаваккил (232 — 47гг.х./847 — 61) пожаловал Мухаммаду б. Халиду, когда последний ушел из Армении в Арран (ок. 245г.х./859, см. § 5). Точное местоположение этих земель Халида неизвестно, хотя оно было бы интересно для решения вопроса, должны ли были поместья обязательно находиться на территории правителя, получившего их в дар, или такой территориальной связи не требовалось. Вот несколько фактов, относящихся к этому вопросу.

(а) В нашем тексте о Халидийат говорится, что они были “хорошо известны” под этим названием, но в закавказской: топонимике оно как будто отсутствует.

(б) Само название Халидийат могло бы указывать на их связь с отцом Мухаммада, Халидом б. Йазидом (§ 2). Согласно Йа'куби (История, стр. 580, 588), Халид при своем назначении в Армению получил от Му'тасима какую-то область
(нахийа) в Дийар-Раби'а, а при вторичном назначении в Армению халиф Васик опять пожаловал ему кура (округ) в той же провинции. Главным городом Дийар-Раби'а был Мосул, но если Халидийат надо искать на Верхнем Евфрате
(см. ниже), то было бы более правильно связать его не с Дийар-Раби'а, а с провинцией Дийар-Бакр (См. Le Strange, The Lands of the Eastern Caliphate, стр. 115). Во всяком случае, ссылка Йа'куби на “какую-то” нахийа или кура звучит несколько туманно. В начале своей карьеры (ок. 185г.х./801) Халид управлял Мосулом, и Йакут (II, стр. 390) определенно упоминает в районе Мосула некое Халидийа.

(в) Сто лет спустя (название Халидийат встречается дважды в Истории Йахйи б. Са'ида (изд. А. А.. Васильева и И. Ю. Крачковского, Париж, 1932, II, стр. 372 и 421). В 365г.х./976 император Василий назначил Варду Склероса правителем Батн-Ханзит и ал-Халидийат. Вероятно, обе области были смежны, а мы знаем, что Ханзит лежал по соседству с Харпертом (Харпут) (См. Е. Honigmann, Die Ostgrenze d. Byzantinischen Reiches, 1935, стр. 90 — 2). Под 379г.х./988 тот же источник упоминает двух сыновей батрака Букрата, управителя Халидийат. Барон В. Розен (Император Василий [159] Болгаробойца, 1883, стр. 88) отождествляет это ленное владение с одноименным пунктом, который Мукаддаси (стр. 150) упоминает как место, связанное дорогой с Синн-Нухас, а последний лежал на расстоянии двух переходов на северо-запад (?) от Муша (Е. Хонигманн (Е. Honigmann, Un itineraire a travers le Pont, — “Melanges F. Cumont”. 1936, стр. 261 — 71) отождествляет Халидийат с византийской провинцией Халдиа (Трапезонд), но в своей работе Ostgrenze (стр. 53. прим. 11) он сам критикует это предположение).

В конце концов, остается вероятность, что поместья Халидийат были закреплены за Мухаммадом б. Халидом в районе, очень отдаленном от его нового (и ставшего наследственным) владения. Путем такой приманки халифское правительство могло надеяться закрепить связь правителя далекой Ганджи с Багдадом.

2. Поместье Сурмин в Арране.

3. Эрсии Дай'а-Мухаммад. (Мухаммадийа, Хумайди?), лежавшие в Табарсаране вне территории собственно Ширвана.

4. Поместье Ризкий а (или Заркийа? ср. Марзукийа, § 9) лежало по направлению к ал-Бабу и, судя по имени (ризк 'пропитание'), могло служить для снабжения исламских бойцов Дербенда.

5.Михйарийа, Муджакабал и Самсуйа — все три в Маскате или поблизости от него.

Ранние географы (Истахри, стр. 182 — 3) говорят о развитии садоводства в Ширване, о выращивании тутового дерева (Для шелковичных червей. Производство тканей славилось в Ширване во все времена) и о рыболовстве на Куре. О нефтяных колодцах Баку Абу Дулаф (См. V. Minorsky. Ahu Dulaf's travels in Iran, Cairo, 1955, стр. 15) говорит (ок. 950г. н. э.), что аренда (кабала) обычных колодцев приносила тысячу дирхемов в день, а ежедневный доход от колодцев “белой нефти” давал дополнительно еще тысячу дирхемов (В. В. Бартольд, (Место прикаспийских областей в истории мусульманского мира, Баку, 1925, стр. 36) приравнивает тысячу дирхемов к 250 руб., т. е. 25 ф. ст. (по стоимости 1914г.)). Однако доход с нефтяных колодцев и солеварен Баку первоначально шел на поддержание борцов за веру в ал-Бабе. Урожай нескольких сел был предназначен для той же цели Ширваншахом Хайсамом б. Мухаммадом (см. § 7). Позже правители Ширвана, должно быть, наложили свою руку на эти источники дохода, но после 333г.х./944 попавший в затруднительное положение Ширваншах должен был восстановить выплату указанного дохода ал-Бабу (см. § 9). [160]

Некоторое представление об общем финансовом положении Ширвана можно вывести из следующих фактов. Мы узнаем, что Фарибурз имел табун в 4 тыс. кобыл. Дань, которую Ширваншах согласился платить Марзубану б. Мухаммаду в 344г.х./955, доходила до одного миллиона дирхемов (царь Армении Смбат должен был платить два миллиона!), см. Ибн Хаукал, стр 254 (См. BSOAS, 1953, XV/3, стр. 528 (подробный анализ)). В 456г.х./1064 правитель Аррана Абу-л-Асвар напал на Ширван и потребовал у Фарибурза (дважды?) 40 тыс. динаров (см. § 19 и главу об Арране, § 15). В 459г.х./1067 Ширваншах уплатил 6 тыс. динаров за выдачу тюрками его дяди. В том же году он согласился платить дань в 30 тыс. динаров ежегодно. Находясь под властью Малик-шаха, Фарибурз б. Саллар обязался ежегодно уплачивать ему 70 тыс. динаров (т. е. 1 млн. 400 тыс. дирхемов?), но позже, ввиду халатности сельджукских вазиров, эта сумма постепенно снизилась до 40 тыс. динаров (т. е. 800 тыс. дирхемов?), см. ал-Бундари, стр. 140. Согласно Насави (стр. 160, 175; перевод, стр. 266, 289), сумма наложенная на Ширван Малик-шахом, доходила до 100 тыс. динаров. В 622г.х./1225 Хорезмшах Джалал ад-Дин, идя по стопам своего предшественника, потребовал у Ширваншаха Афридуна б. Фарибурза II выплаты 50 тыс. динаров. Когда Джалал ад-Дин вернулся в Арран (в 623г.х./1226?), Афридун явился к нему и предложил 500 коней. Несмотря на возражения своего вазира, Джалал ад-Дин утвердил Афридуна в его владениях и снизил платеж с 50 тыс. до 20 тыс. динаров.

Сведения Т.-Б. о военной организации Ширвана также недостаточны. Положение Дербенда с его добровольцами и военными поселениями было очень своеобразно (см. ниже). В Арране курдские племена, связанные с Шаддадидами, должно быть, играли особую роль в войсках. В то же время в Ширване, как и в грузинских и армянских княжествах, широко использовались наемники. Когда в 455г.х./1063 Абу-л-Асвар из Аррана осадил столицу Ширвана, 50 конников были убиты из “юношей лакзов и дидуванской (племени Дидо) знати”. Помимо регулярного войска (аскер, ср. § 26), мы узнаем о наубатийа (“ополченцы”), которые несли гарнизонную службу в Михйарийа, сменяясь ежемесячно (§ 24); гуламы, о которых мы будем говорить более подробно в разделе о Дербенде, вероятно, играли роль телохранителей при князьях. Один из людей, выполнявших кровную месть от имени Ширваншаха (в 459г.х./1067), назван хадим 'слуга', быть может, потому, что он не был в числе гуламов — этих обычных [161] исполнителей в подобных случаях (см. ниже в разделе “ал-Баб”). Никаких общих цифровых данных о военных силах в нашем источнике нет, и можно только отметить, что в объединенной экспедиции правителей Ширвана и ал-Баба против Шандана (см. § 8 и 33) число взятых в плен мусульман было 10 тыс. (?). В 382г.х./992 в битве при Кабала был убит вазир Ширвана и вместе с ним 400 конников из среды “знатных лиц ширванского (регулярного?) войска (а'йан аскер Шарван)”. В разделе об Арране сообщается, что в 417г.х./1026 местный правитель убил 10 тыс. из напавших грузин, а в 454г.х./1062 аланы взяли в плен свыше 20 тыс. арранцев. Все эти цифры явно преувеличены, а данные о мелких стычках ненадежны. В оборонной системе Аррана и Ширвана, лучшие земли, которых лежали на открытой равнине вдоль Куры и ее притоков, большое значение имели укрепления. В главе об Арране мы слышим о восстании, которое вспыхнуло в 441г.х./1049, когда слабый регент, желая умилостивить соседей, собирался сдать им шесть пограничных замков. В Ширване центральной крепостью, вероятно, был Гулистан (см. § 14, в § 21 — Джулистан) (См. выше, стр. 107. В 893г.х./1488 Ширваншах Фаррух-Йасар, которому угрожал Шейх Хайдар Сафави, отослал женщин и детей из Шамахи в "Гулистан. Гулистан, где был подписан в 1813г. русско-персидский договор, находится "в Карабахе и не имеет отношения к крепости, о которой здесь идет речь). Мы не знаем, имела ли столица Йазидийа цитадель, но в 437г.х./1045 страх перед тюрками-гузами побудил Ширваншаха Кубада построить каменную стену вокруг города (Аналогично Ганджа (с цитаделью?) была построена в 245г.х./859, а в 454г.х./1062, вслед за нападением аланов, ее предместья (рабад) были окружены стеной) с железными воротами: не совсем ясно, удалось ли правителю Аррана в 455г.х./1063 (см. § 19 и главу об Арране § 15) взять Йазидийа. Другим пунктом, который укрепил Фарибурз, была Михйарийа в Маскате (см. § 24), где были возведены и замок и городская стена (Стратегическое положение Маската, защищенного с севера большой рекой Самур, было осознано еще при Сасанидах, см. ниже (Мас'уди, § 30) о каменных постройках и стенах Кубада б. Фируза в Маскате). Михйарийа в сочетании с предмостными укреплениями Кал'абада должна была служить оплотом против ал-Баба. Крепость со странным названием Куйламийан (?) была по-видимому, направлена против Аррана, но в 455г.х./1063 Шаддадид Абу-л-Асвар взял ее приступом (Число наиболее крупных населенных пунктов Ширвана вряд ли значительно менялось до XIX в. К концу XVIII в. Зайн ал-Абидин Ширвани (Бостан ал-сийахат, стр. 324) насчитал в своей родной области семь городов, десять (?) селений, восемь крепостей и три гавани (названий которых он не дает). Значительный интерес должны представлять военные дневники османских походов в Закавказье и документы периода османской оккупации. Я слышал от проф. Б. Льюиса, что в архивах Стамбула имеются документы по Гандже — № 699/736 (1003 — 12гг.х./1595 — 1603), № 903/924 (1140г.х./1727) и № 914/488 и 913/267 (1145г.х./1732); по Нахчевану -№ 905/845 (1140г.х./1727); по Тифлису — № 897/418 и 900/831 (1140г.х./1727); по Грузии — четыре дефтера (без подробностей). Детальное топографическое и экономическое обследование страны было выполнено после установления русской власти в Закавказье). [162]

Б. ДЕРБЕНД

Эмиры. Политическое и внутреннее положение в ал-Бабе было совершенно отлично от условий, существовавших в Ширване. Долгое время ал-Баб управлялся военачальниками, назначавшимися от халифа, для того чтобы отражать нападения с севера, особенно со стороны хазар. При Омайадах и ранних Аббасидах задача эта выполнялась в порядке специальных назначений, но уже в 237г.х./851 Мутаваккил пожаловал ал-Баб и зависимые от него территории основателю ширванской династии Йазидидов Мухаммаду б. Халиду. Последний отказался от губернаторства в Азербайджане и Армении, для того чтобы сосредоточить свои усилия на закавказских землях (ок. 245г.х./859). Он умер, по-видимому, до 247г.х./861 (см. § 6), тогда как согласно нашему автору, начало правления Хашимидов в ал-Бабе датируется 255г.х./869. Таким образом, Йазидиды могли считать себя старейшими претендентами на Дербенд, и эта предпосылка, лежащая в основе их политики, создавала постоянную угрозу для Хашимидов, как это ясно видно в Т.-Б.

Наш текст ясно указывает, что Хашим б. Сурака (см. стр. 162) пришел к власти в 225г.х.,/869 по выбору своих сотоварищей (Выражение бил-вала или бил-вила? (рук Б. и Г.) неясно: “по приближенности, по последовательности, в порядке клиентуры”?), а не по назначению из Багдада, где в это время шла борьба халифа с мятежными тюркскими эмирами. Правление халифа Мухтади, после 13 месяцев, кончилось его смертью в бою в июле 870г. н. э. По условиям места и времени Хашим создал независимость Дербенда и обеспечил наследование за своими потомками. Однако он, по-видимому, был лишь “клиентом”, причисленным к племени Сулайм, и не мог равняться с Йазидидами.

Следует иметь в виду и то обстоятельство, что прадед Хашима совершил прямую измену, призвав хазар, которые причинили громадный ущерб мусульманам; этот эпизод показывает, что, хотя Хашимиды и рассматривались, как охранители северной пограничной области, они по своим семейным [163] традициям уже были впутаны в местную межплеменную политику. Сам Хашим был обязан своей властью поддержке или согласию своих сограждан, и это обстоятельство ставило его в зависимость от старейшин (укала) и раисов, к чьим советам он прибегал при решении общественных дел. Следя за событиями в ал-Бабе, надо постоянно учитывать положение хашимидов, как “первых среди равных”, в отдаленной пограничной области (сагр) мусульманских территорий, которую окружали непокорные христианские и языческие племена.

Военные силы. Среди воинов, которые участвовали в различных экспедициях ал-Баба, наш источник называет “борцов за веру” (гази), добровольцев (муттави'и), “чтецов Корана” (курра, § 8) и “пришлых” (гураба). Эмирам приходилось также сотрудничать с воинами “исламских центров” (например, в 423г.х./1032) и взывать о помощи к соседям, близким и дальним (см. 456г.х./1064).

Маневрирование такими разнородными элементами требовало много такта со стороны эмиров, которые в критические моменты могли быть уверены только в своих гуламах. Перевод этого термина как “рабы” оказался бы неточным (Изменив свое значение, термин гулам в XIX в. в Персии применялся преимущественно к курьерам иностранных посольств и консульств). Некоторые из гуламов, вероятно, были рабами, купленными за деньги или выросшими в доме князя, но наличие среди них русов (см. стр. 222), которые, по-видимому, были связаны с участниками набегов на мусульманские земли и которых эмир “приглашал” к себе на помощь, усложняет перевод термина. Лучшей интерпретацией для него было бы, пожалуй, “стража или телохранители”. Гуламы использовались для самых опасных поручений. Гулам (Имя его как будто не мусульманское) эмира Маймуна ранил Ширваншаха, который захватил ал-Баб (373г.х./983). Другой гулам Маймуна убил его брата-соперника (387г.х./997). Гуламы Мансура были убийцами его брата (446г.х./1054).

Раисы. Самой трудной задачей для эмиров были их отношения с раисами (ру'аса 'начальники'), из рядов которых вышла сама династия (см. § 32). В мусульманских странах титул ра'ис обычно применяется к представителям местного населения, выбранным из числа уважаемых семей. Раис выступал как посредник между администрацией и населением, передавая правительственные распоряжения и делая представления от имени жителей города (Ср. Бартольд, Туркестан, 2-е изд., М, 1963, стр. 294). Мы слышим о раисах и в Арране, и в Ширване, и некоторые из них, несомненно, были главами городских гильдий. В Гандже ответственным за [164] приглашение Шаддадидов (в 360г.х./970) был раис-шелко-торговец (каззаз). В 416г.х./1025 мы слышим об оппозиции Ширваншаху со стороны сарраджийа (видимо, “шорников”). В Ширване раисы упоминаются специально как жертвы репрессий Ширваншаха в 457г.х./1065. Очень ловкий политик, выступавший и в ал-Бабе и в Арране (441г.х./1049), был “главой дубильщиков”. По происхождению он был ба'и (возможно, бабы 'дербендец'?) (Место, называемое Баби, упоминается среди кавказских мест чеканки монет при преемниках Хулагуидов (ок. 756 — 8 гг.). См. статью Е. А. Пахомова в “Кратких сообщениях Института материальной культуры”, М.. 1956, № 66, стр. 47 — 48. Ср. также Баби как имя или нисба (прозвище по месту рождения) одного лица во времена предков Сафавидов (Сафват ас-сафа, стр. 268)), хотя он и защищал Карах во время нападения северян. Раисы Караха также упоминаются под 457г.х./1065, когда они стали на сторону Муфарриджа, мятежного “начальника начальников” ал-Баба. Каково бы ни было положение раисов в других местах, в ал-Бабе с самого качала мусульманской администрации они занимали особое и важное положение. Заслуживает внимания редкая похвала, которую каш источник посвящает памяти умершего в 456г.х./1064 раиса Али б. Хасана б. Анака, “которого боялись цари и эмиры”. Мы не знаем, все ли раисы ал-Баба причислялись к племени бану Сулайм и все ли они происходили от одного общего предка. Семейные связи упомянутого Али б. Хасана б. Анака не ясны, и мы только однажды слышим о раисе Ибн Аби-Йахйа, дочь которого родила сына эмиру Мансуру в 457г.х./1065. Во всяком случае, в первой половине XI в. “потомки Аглаба” находились в центре событий.

Абд ас-Салам (носивший кунйу Абу-л-Фаварис) был регентом при малолетнем эмире Мансуре и умер в 434г.х./1043. Его брат Муфарридж открыто домогался власти в Дербенде. [165]

Несколько указаний на положение раисов в более раннее время можно найти в различных версиях Дарбанд-нама.

1. (Изд. Казем-Бека, стр. 109, рукопись Дорна). Когда в 118 г.х./736 Хашим б. Абд ал-Малик назначил Асада б. Зафира Сулами правителем Дербенда, он дал ему 400 человек
из членов своего управления (аркан-и даула), а также людей из разных арабских племен (одним из которых было салма, т. е., вероятно, *бану Сулайм?). Халиф приказал, чтобы ключи Дербенда были вручены Асаду б. Зафиру, за исключением
ключей от Газаватских ворот (вероятно, Джихадских ворот, по терминологии Т.-Б.), которые должны были храниться у Аглаба. “Если бы правитель Дербенда умер или оказался бы тираном, Аглаб Сулайми (Сулами) должен был стать заместителем до прибытия нового правителя”.

2. (Казем-Бек, стр. 135, Петербургская рукопись). В 180г.х./796 (Харун ар-Рашид) назначил Хафса б. Омара правителем (хаким) Дербенда, сказав: “Бойся Бога и ходи [в мечеть] совершать пятничные молитвы. Ничего не предпринимай, не посоветовавшись. Все дела Дербенда в твоих руках; если ты совершишь предательство, станешь нерадив в борьбе с неверными или будешь угнетать народ, я даю право народу Дербенда свергнуть тебя. Я поручил Абду-л-Малику б. Аглабу быть надзирателем (назир) над тобой. Я назначил его командующим войском (сар-лашкар) и даруга, так как он 'наш верный человек”.

3. (Казем-Бек, стр. 140, рукопись Дорна). “В 430г.х./1038 правитель Дербенда Абд ал-Малик б. Мансур б. Маймун умер (Согласно § 9, он умер в 434г.х./1043). Местные халифы (“заместители”?), амины и сар--лашкары были детьми А'даба Салма (очевидно: Аглаба ас-Сулами)” (Упоминание названия местных должностей явно позднего времени: термин халифа здесь употреблен, очевидно, в значении “заместитель”; даруга 'градоначальник' — монгольского происхождения (XIII в.), и его эквивалентом, видимо, является амин (ср. османский термин шехер-эмини); сар-лашкар 'главнокомандующий'. Около 1150 г. н. э. Гарнати (изд. Ferrand, стр. 85) отличает эмира Дербенда Сайф ад-Дина Мухаммада б. Халифа ас-Сулами от его исфахсалара Абд ал-Малика б. Абу-Бакра).

Эти три цитаты показывают, что с точки зрения первоисточника Дарбанд-нама важнейшие посты в Дербенде замещались (наследственно?) из потомков Аглаба ас-Сулами. Из самого тона цитат можно заключить, что автор был предан роду Аглаба, который он старался возвеличить за счет “сыновей Джаййуна (Хаййуна?)”, как он довольно неуважительно называет эмиров. Тенденция Дарбанд-нама совершенно противоположна общему тону нашего Т.-Б. с его[166] лояльностью в отношении эмиров и некоторым отталкиванием от раисов. В подлинности текста XI в., хотя бы и сокращенного Мюнеджжим-баши, трудно усомниться, а потому приходится допустить, что ссылки Дарбанд-нама были позднейшими вставками (ср. употребление поздней терминологии) или что составитель Дарбанд-нама располагал другим проаглабидским источником, в котором под претензии раисов подводился фундамент традиций. Во всяком случае, расхождения источников только углубляют картину противоречий, существовавших в верхах дербендского общества. Эмиры не имели престижа Ширваншахов и были как бы наследственными президентами средневекового города-государства (Многими чертами структура Дербенда напоминает строй Новгорода Великого). Как уже указывалось, в ал-Бабе не прекращалась борьба между цитаделью, откуда эмиры пытались управлять городом, и раисами, которые не хотели, чтобы эмир обособлялся от них. В 366г.х./976 эмир Маймун был помещен в “правительственном здании (по-видимому, в нижнем городе) как пленник”. В 446г.х./1054 раисы опять посадили своего ставленника Мансура в “правительственное здание”, чтобы лучше следить за ним. В 447г.х./1055 эмир Мансур, вторично допущенный в город, содержался в подчинении (маглубан). Когда в 457г.х./1065 Мансур был убит, его юный преемник был поставлен под опеку одного из раисов и т. д. Итак, по-видимому, город управлялся аристократией, тогда как эмиры осуществляли свою власть из цитадели. В ряде случаев Т.-Б. говорит о средней (поперечной) стене, которую эмиры строили, очевидно, с целью присоединить часть города к цитадели. Каждый раз, однако, хозяевам города удавалось разрушить это сооружение (Такая стена сохранялась еще в XIX в. Согласно П. И. Спасскому, “в 1824г. генерал Ермолов, в видах благоустройства города, разрушил поперечную стену, которая проходила вблизи площади около русского собора и отделяла верхнюю часть города от нижней (Ду-Бара), которая в то время была почти лишена зданий”).

Другие социальные группы. Помимо раисов, которые составляли высший класс местной знати и опирались на своих собственных вооруженных слуг (гуламов), как мы это видим под 446г., наш источник (там же) указывает на особую группу нотаблей, более тесно связанных с эмиром. Автор хроники называет их а'йан мин ахл ас-сагр (знать пограничной области (456г.) или а'йан ас-суфуф. Последний термин не имеет известной параллели, если не видеть в нем описки: суфуф 'ряды' вместо сунуф 'разряды', 'гильдии' (см. [167] Ибн Руста, стр. 147: “разные классы людей”). Однако покойный Вильям Марсэ (William Marcais, умер 10 октября 1956г.) обратил мое внимание на употребление термина суфуф у Табари (III, стр. 1718, строка 16), где это слово, по-видимому, означает “ряды более скромных жилищ” (около соборной мечети в Самарра) (Текст (под 255г.х./869) говорит о поисках сокровищ, спрятанных матерью халифа ал-Му'тазза. Люди прибыли ила ас-суфф би-хадрат ал-масджид ал-джами и вошли в маленький, но хорошо убранный дом (дар сагира ма'мура назифа), где находка и была сделана. В своем указателе de Goeje объясняет суфуф как “площадь или палатка”. Однако в авторитетной книге Е. Херцфельда (Е. Herzfeld, Geschichte der Stadt Samarra, 1948, стр. 252) это место переведено: “Die Bazarreihen sufuf, bei der grossen Moschee”). Марсэ объяснял а'йан ас-суфуф как “знать среднего класса” или как “аристократия базара”. Возможно, что в Т.-Б. речь действительно идет об “именитых [купцах] из [торговых] рядов”. Во всяком случае, в событиях 456г.х./1064 этот разряд “знати” был на стороне эмира, тогда как раисы держались в стороне от него, что ясно указывает на какое-то расхождение интересов двух групп. Это место важно как добавочный показатель сложной структуры местного общества.

Энергичный эмир Мансур б. Абд ал-Малик (§ 40) искал поддержки даже среди простого населения, которое ему удалось отколоть от раисов. Однако вслед за сообщением об этом успехе хроника рассказывает, как в июне того же 1064г. раисы подговорили сарирцев угнать дербендское стадо скота, как в июле они послали своих гуламов разорить округ ал-Баба и как в феврале 1065г. они предательски умертвили эмира и жестоко покарали горожан, которые его поддерживали. К концу этого периода и накануне тюркского нашествия влияние раисов было преобладающим.

Надо помнить, что ал-Баб был не только крепостью, лежащей на границе (сагр, латин. limes) мусульманского мира, но и самым важным портом Каспия и защищен был городскими стенами, выдвинутыми в море (Остатки этих сооружений были найдены под водой проф. Б. Аполловым в 1950г.). Местное производство (марена, шафран и хлопчатобумажные ткани) играло роль в местной торговле, но важнее его была торговля рабами “из стран неверных” (Истахри, 184) (Очень интересные сведения о различных классах рабов можно найти в Кабус-нама, гл. 23, изд. С. Нафиси, стр. 80 — 1; изд. Р. Леви, стр. 64 — 5. Автор перечисляет племена, давая им различную характеристику, должно быть, основываясь на своих наблюдениях не только в Гургане, но и в Закавказье, во время его пребывания при дворе Шаддадида Абу-л-Асвара Шавура. Он описывает рабов, как привозимых, из Средней Азии и Хорезма, так и тех, что поступали через Дербенд (русы, славяне, аланы и, вероятно, некоторые тюркские народы). [В переводе Е. Э. Бертельса эта глава опущена.]). Гази в свои [168] менее благочестивые часы охотились за людьми, а аристократия поддерживала свое положение, торгуя военной добычей и военнопленными. Все сырье Северного Кавказа (овцы, шкуры и т. д.) также шло через Дербенд. Торговля мехами, шедшая вниз по Волге через хазарскую территорию должна была использовать Дербенд для остановок и перегрузок, поскольку плавание по бурному Каспийскому морю, естественно, шло вдоль берега. Торговля была источником богатства дербендских заправил и их господствующего влияния на политику.

В заключение этого раздела мы приведем выдержку из Истахри (стр. 184) о торговле Дербенда (Версия Ибн Хаукаля (стр. 242) отличается от версии Истахри только стилистически. См. также Худуд (§ 36, 40) о Дербенде: “Рабы, привозимые туда, состоят из различного рода неверных, живуших по близости от него”): “Баб ал-абваб — приморский город. В середине его находится якорная стоянка для судов. Между этой стоянкой и морем, по обе стороны моря, построены две стены, так что вход для судов узок и труден, а у входа протянута цепь, и, таким образом, суда не могут выйти или войти без приказа. Названные стены построены из каменных глыб, [скрепленных] свинцом. Баб ал-абваб стоит на Табаристанском море; он больше Ардебиля. У [жителей] много посевов, но мало плодов, кроме тех, что привозятся туда из разных областей. Над городом стены из камня, кирпичей и глины (Различие делается для внешних и внутренних (старых) стен). Это — порт на Хазарском море [для] Сарира и других стран неверных. Это также порт и для Джурджана, Табаристана и Дейлема (О мореплавании по Каспию см. также: Мас'уди (II, стр. 25, приложение III). По этому вопросу имеется статья Б. Н. Заходера (“Советское востоковедение”, 1955, № 3, стр. 108 — 18), который подчеркивает роль Абаскуна, порта Джурджана, в юго-восточном углу Каспия). Из него вывозятся льняные одежды (ткани?). Из [всех мест] Аррана, Армении и Азербайджана льняные ткани находятся только здесь. В ал-Бабе [выращивают] также шафран, и туда попадают рабы из других стран неверных”.

(пер. С. Г. Микаэлян)
Текст воспроизведен по изданию: История Ширвана и Дербенда X-XI веков. М. Издательство восточной литературы. 1963