ИМАД-АД-ДИНА ИСФАХАНИ

ПОМОЩЬ ПРОТИВ СЛАБОСТИ

И ПРИБЕЖИЩЕ ДЛЯ ХАРАКТЕРА

НУСРАТ АЛ-ФАТРА ВА УСРАТ АЛ-ФИТРА

ИЗВЛЕЧЕНИЯ ИЗ «НУСРАТ АЛ-ФАТРА ВА УСРАТ АЛ-ФИТРА» ИМАД-АД-ДИНА ИСФАХАНИ,

в сокращении ал-Бундари, по изданию М. Th. Houtsma. (Rocueil de textes relatifs a l’histoire des seldjoucides, II)

|5| Рассказ об истории появления Сельджуков

Говорит (Имад-ад-дин): Сельджуки были обладателями вооружения многочисленного (войска), могущества и силы, они не подчинялись никому и не приближались ни к какому городу; Микаил ибн Сельджук (Микаил — отец Чагры-бека и Тогрула, сын Сельджука, родоначальника сельджукской династии) был их почитаемым вождем и уважаемым старшиной (азим). Они жили в месте округа Бухары, которое называется Бухарский Нуp, и имели все время самую верную партию и жили прекраснейшей жизнью, они находились на пастбищах, изобилующих, травой, и богатых долинах, никто не мог испугать их и ни один закованный в кольчугу не мог воспрепятствовать им; султаны избегали бедствий от них, а они не боялись их (султанов). Они [321] (султаны) сохраняли их для важных дел, но они не признавали их. (Так было), пока султан Ямин-ад-даула Махмуд ибн Себуктегин не переправился (через Джейхун) в Бухару на помощь Кадыр-хану. Он (Махмуд) увидел, что величина Микаила проверена строгим судом и мера его исполнена мужеством, ему захотелось привлечь его к себе, увести с собой его и его людей в Хорасан и окружить его окраины плетнем охраны и гнева его превосходства и стрел. Микаил отказался и не склонился к нему, а отвратился от него. Его сопротивление рассердило султана, он схватил его, связал, увез его и его людей в Хорасан и поселил (его) там. Арслан хаджиб (Имеется в виду Арслан Джазиб, наместник Туса (см. выше, стр. 230) сказал ему (султану): «Я вижу в глазах этих (людей) угрозу, а они известны смелостью, силой и мощью. Верный план, по-моему, — это чтобы ты отрезал большие пальцы у. каждого из тех, кого ты переселил, чтобы обезопасить от их вреда и чтобы не надо было опасаться их злобы». Он (султан) не принял его мнения об этом деле и сказал ему: «Ты жесток сердцем». Когда они поселились в Хорасане, то постарались приобрести милость амида (Амидами назывались при Газневидах, Бундах и Сельджуках гражданские правители областей; как распределялись функции между ними и сахиб-диванами — неизвестно. Ср. Бейхаки, стр. 540, где упоминаются рядом амид и сахиб-диван Рея) его (Хорасана), Абу-Сахля Ахмеда ибн ал-Хасана ал-Хамдуни, и подарили ему 3 хуттальских лошадей, 7 двугорбых верблюдов и 300 голов тюркских баранов. Обращение их привело его к приему подарков, а они просили его отвести им пастбища и заполнить их стадами вершины этих ущелий. Он назначил для них пастбище Данданкана; они укрепились в нем и близких к нему (местах), и те, кто был во вражде с ними, стали опасаться его (Данданкана) и обходить его стороной. Махмуд ибн Себуктегин умер, а ему (уже) не нравилось их дело, он опасался блеска |6| разгорающегося угля их и пытался проникнуть сквозь завесы судьбы в решение зла от них. Абу-Сахль же нашел трудное в них — легким и избрал их себе в качестве опоры товарищами и приверженцами. Мас'уд ибн Махмуд ибн Себуктегин послал из Газны в Хорасан войско, напал на них, убил большое число их, взял многих из них в плен и увез их в Газну, в том числе был Ябгу (В тексте Бигу - *** ) Арслан. Они просили у него сострадания, но он не смиловался, просили снизойти к ним, но он не снизошел. Когда же их заложники были заперты и (двери) их тюрьмы укреплены, они (Сельджуки) испили чашу отчаяния и сменили хорошее обращение с людьми на опустошение края. Правитель (шихне) Туса отправился, чтобы угнать принадлежащий им скот, он счел мягкой их жестокость и легкой их трудность. Когда же он думал, что возвращается с баранами и добычей и уходит с высокомерием, они в гневе выступили против него и пустились рысью и галопом. Они встретили его, опрокинули, преследовали разбитых, вошли в Тус, овладели им, искали отверстий в домах и входили в них. Они совещались между собой и сказали: «Это — море, в которое мы погрузились, и победа, которой мы отведали; Тус — наш город, который приютил нас, и наша крепость, которая защитит нас, мы не оставим его и не уйдем из него». Абу-Сахль ал-Хамдуни стал исправлять то, что было испорчено, и задерживать то, что было упущено; они чуть было не ответили ему добром и не склонились при его помощи к справедливому. Но правитель (шихне) Нишапура поспешил, собрал войско, расположился лагерем и стал делать набеги на них, на их стада обманом и нанес вред готовившейся пользе. Сельджуки выступили против него и его людей галопом, столкнулись с ними, зажгли (огонь) битвы, победили и разбили их, убивали и брали в плен. Они дошли до Нишапура, вошли в него, нашли в его незанятости (Т. е. в отсутствии войск) удобный случай и [322] |7| использовали его. Это было в месяце рамадане 429 (= VI 1038). Они хотели протянуть руки и разграбить город, но Тогрул-бек Мухаммед ибн Микаил ибн Сельджук, их эмир и старший, не разрешил и сказал им: «Сейчас священный месяц, не будем оскорблять его святость и позорить его защиту, от грабежа не получается необходимых вещей, от него только портится слава и распространяется позор». Племени его не понравились его слова, и они сочли глупостью его взгляд о запрещенности и разрешенности этого дела, а Тогрул-бек все время говорил им: «Подождите до конца этого месяца, а после разговенья делайте что хотите». В то время к ним пришло письмо от Кайма би-амри-ллаха, эмира правоверных, который угрожал им, напоминал им об аллахе и склонял их к соблюдению поклонения ему (аллаху) и поддержанию процветания стран его. Они подарили послу, известному под именем Абу-Бекра ат-Туси, 13 почетных одежд, стали гордиться посланием халифа и благодаря ему (посланию) стали еще сильнее и приобрели большое значение. Когда же настал день праздника, они собрались из близких и далеких (мест) и вознамерились грабить; Тогрул-бек выехал, чтобы воспрепятствовать им, старался воспрепятствовать им и сказал: «Ведь теперь получилось письмо халифа, подчинение которому обязательно для (всех) людей, а он отличил нас назначением нас правителями по праву и в действительности». Врат его Чагры-бек Дауд упорствовал на своем, вынул свой нож и сказал: «Или ты дашь нам (делать, что хотим), или я убью себя своей рукой». Он (Тогрул-бек) смягчился, успокоил его и сказал ему, что он даст ему власть и удовлетворит его суммой в 40 000 динаров. Он распределил ее (сумму), жители города покрыли большую часть ее, а он из своих денег дополнил остальное и уплатил ее. Он воссел на царский трон, который был у Махмуда ибн Себуктегина в Нишапуре, стал запрещать и приказывать, давать и брать, заключать и расторгать, утверждать и разрушать. Он стал заседать но воскресеньям и средам для устранения обид, (Т. е. приема жалоб) распространял справедливость и рассыпал хорошие дела. Он послал своего брата Дауда в Серахс, тот овладел им, и он (Тогрул) указал ему путь |8| справедливости, а тот пошел по нему. Он (Тогрул) послал к халифу посла по имени Абу-Исхак ал-Фукка’и, приятного по внешности и красноречивого, с письмом следующего содержания: они, когда нашли, что сын Ямин-ад-даула (Мас'уд) уклоняется от добра и высокого, занимаясь злом и неповиновением (аллаху), возмутились за мусульман и страны. А они — рабы эмира правоверных (халифа) в охране страны и рабов (божиих). И они уже установили справедливый обычай, заставили блестеть блеск милости, изменили обычай несправедливости и уничтожили признаки притеснения. Посол их отправился, и просьбы их были удовлетворены. Между ними и Мас'удом ибн Махмудом ибн Себуктегином происходили одна за другой битвы, и они разбили его в 430 (=1038/1039) г. Могущество их увеличилось, и смелость их прибавилась, они овладели Хорасаном и прошли далее в Ирак, неожиданно напали на царство Дейлем и напустили на пего беду, овладели имуществами и достигли небесных сфер. Они поделили страну и распределили его вновь и наследственное имущество. Султану Тогрул-беку Мухаммеду ибн Микаилу ибн Сельджуку и брату его Чагры-беку Абу-Сулейману Дауду ибн Микаилу ибн Сельджуку (досталось) от р. Джейхуна до Нишапура, брату его (Тогрула) по матери, а он сын дяди его по отцу, Ибрахиму ибн Йиналу ибн Сельджуку — Кухистан и Джурджан и сыну дяди его Абу-Али ал-Хасану ибн Мусе ибн Сельджуку — Герат, Бушендж, Седжестан и страна Гур. [323]

|281| Рассказ о гузской смуте, а она произошла в 548 ( = 1153) г.

Говорит (Имад-ад-дин): Гузы — племя (таифе) из туркмен, имеющее отвращение к несправедливости. Они находились в заведывании эмира Кумача и приносили ему харадж, который следовал с них. Эмиры их — Коргуд (***) и Тути-бек — служили в столице и являлись к султану. Их приношения и подарки принимались, пока эмир Кумач не обвинил их в каком-то проступке; они оправдывались в нем, но он не принял (их оправданий). Они искали способа, чтобы разрушить цепи его гнева, но они не разрушились, (пытались) удовлетворить его всеми способами и редкими (подарками), но он не удовлетворился. Он сузил для них пространство земли и в длину и в ширину, принудил их к действиям, причинившим ему вред, и заставил их прибегнуть к злу, чтобы отразить обиды с его стороны. Они рассердились, напали на него, смешались с его войсками и не потеряли в битве с ним ни одного верблюда, а убили в этом сражении его сына. Его |282| свирепость еще увеличилась, и он стал мстить за него (сына), его огонь воспламенился, он засверкал, загремел, закричал и заволновался, гнев уменьшил в нем кротость и непонимание заперло пути для его знания. Праведные (люди) этого племени явились для того, чтобы помириться с ним, они дошли в предложениях до крайности его непомерных требований. Они предложили ему представить убийц его сына и выдать их ему. Он отказался, (не желая ничего), кроме убийства их и боя с ними, изгнания и искоренения их. Взволновался Кумач в своем море и направил против них поводья войск. Они выступили против него, приблизились к нему, разъярились на него и возбудили его, обратили в бегство и разбили. Он явился к Санджару взволнованный, рассерженный и чуть не задыхающийся от гнева и сказал ему: «Царство пришло в расстройство, и нити развязались. Если ты не обратишь внимания на них, то они (сами) заставят тебя, если ты не будешь стрелять в них и преследовать их, то они сами будут обстреливать тебя и преследовать тебя. Набросься на них со своими войсками и отрази их скверные предзнаменования своими хорошими». Ни один из всех эмиров не нашел нужным побуждать кого-нибудь для этого дела, они не стали советовать дурное и сказали Санджару: «Этот Кумач состарился, устал, стал бояться, обманулся в надеждах и стал ошибаться в расчетах; если ты поможешь ему, то будешь оставлен без помощи, если ты увлечешься тем, чем он увлекся, то тебя будут оскорблять и порицать». Кумач рассердился, возненавидел и ругал (их) и не отставал от Санджара, пока тот не склонился к нему. Он (Санджар) приказал эмирам приготовляться и разжег в себе огонь. Он выступил с отрядом, подобным морю, вышедшему из берегов, и массе бесконечной, подобной любовной ночи, не имеющей конца. Когда гузы узнали, что на них идет поход и что им угрожает зло, то явились (к нему), постарались задобрить (его) и сказали: «Мы поднесем султану 50 000 голов верблюдов и лошадей, 200 000 рукиийских динаров, 200 000 голов тюркских баранов, выдадим убийц сына Кумача и обязуемся (платить) каждый год дань и харадж». Они были покорны, мягки и унижены, а Санджар запер перед этими способами (примирения) ворота принятия и отказался договориться с ними добром. Они испугались, ушли, |283| приготовились к смерти и нашли убежище в месте, куда можно пройти только по долине, ширина которой не допускает прохода (сразу) более 100 всадников. Они приготовили на дорогах ямы (*** Значение этого слова неясно. Издатель предполагает множественное число от слова «туг» — «бунчук, знамя», но это предположение мало вероятно) по способу (при сражениях) туркмен и раскрыли кораны, прося пощады у людей веры. Затем они укрепились и приготовились, сделали ограду из шатров, как стены, и за ними [324] зажгли огни клинков в виде изгороди. Они ждали, пока к ним не подошло войско, а в центре его был Санджар. Долина наполнилась потоком конницы, и день покрылся покровом ночи. В авангарде находились эмиры, которые ослабели, испугались и представили себе ошибочное. Гузы воспользовались их слабостью, заехали им в тыл и стали убивать, брать в плен, ударять и дробить; спасение из теснины было трудно, и дорога была вымощена телами убитых. Они убили эмира Кумача и его сына, пришли к лагерю и уничтожили его людей и снаряжение, добрались до султана Санджара, а он был с небольшим числом своих приближенных и уже отчаялся в спасении. Они окружили его, как ресницы окружают зрачок, а оп оказался в центре этого замкнутого круга и попал в руки притеснения. Эмир их (гузов) сошел с лошади, поцеловал землю, своим упорством преградил ему путь, приветствовал его и сказал: «Твои люди стали причинять вред и не , охраняли хорошо подданных, мы — рабы твои вокруг тебя, говорим то, с чем ты согласен, и слушаем то, что ты говоришь». Они отделили его от его спутников и заменили высокомерие его витязей унижением его людей. Он оставался у них как пленник 3 года. Они давали ему мало еды и питья, |284| по сажали его на троп, а сами стояли в его присутствии, кроме Коргуда и эмира Тути-бека. Они распространились по стране, как саранча, и личинки их стали ползать, совершая зло. Они губили имущество и души, уничтожали благосостояние, устанавливали нужду, разрушили Нишапур, перебили его жителей мучительным образом и пролили кровь ученых и имамов в михрабах. (При этом) они возили с собой Санджара, а он не мог воспрепятствовать им; иногда он грубо говорил с ними, запрещал им, бранил и поносил их, но они не отвечали ему, когда он говорил им неприятное. Когда остатки войска Санджара потеряли надежду на его освобождение и увидели, что он стеснен в клетке, (Этой или подобной ей метафорой, вероятно, объясняется сообщение позднейших источников, начиная с Джувейни, что гузы держали Санджара по ночам в клетке) в которую его поймали, то ушли, разбежались, бились и терпели неудачи. В конце своей жизни, он (Санджар) бежал от них, попал в Термез, стал точить меч намерений и предъявлять требования, но его постигла стрела рока и избавила его (от трудов). Войска его вызвали Сулейман-шаха, (Сулейман-шах ибн Мухаммед Сельджук (555-556 = 1160-1161) сына его брата Мухаммеда, чтобы он стал править вместо него и возобновил его власть, но тот не сумел достичь желаемого, оказался негодным и поступал нехорошо; он удалился в Рей и оттуда в Багдад, и дело его не нашло сил для осуществления. Войско же сошлось на избрании Махмуд-хана, сына сестры Санджара, и он пребывал в Нишапуре могущественным, имеющим хороший авторитет. Это было во времена султана Мухаммеда ибн Махмуда ибн Мухаммеда ибн Меликшаха, (Мухаммед ибн Махмуд ибн Мухаммед ибн Меликшах — сельджукский султан в Багдаде (548-554 = 1153-1159) он (султан) написал ему из Хамадана грамоту и утвердил его. Потом эмир ал-Муайид Ай-Аба (Муайид Ай-Аба — один из военачальников Санджара, захватил после его смерти власть в Нишапуре и значительной части Хорасана. Ср. подробное изложение этих событий у Ибн ал-Асира (ниже, стр. 393). У В. В. Бартольда (Туркестан, стр. 359) он ошибочно назван начальником гузов) завладел Нишапуром, схватил Махмуд-хана, лишил его (власти) и стал управлять делами. Гузы же остались в Мерве, Балхе и остальных городах, блуждая в (стороне) от истинного пути, поклоняясь несправедливости и обижая рабов (божиих).

(пер. С. Л. Волина)
Текст воспроизведен по изданию: Материалы по истории туркмен и Туркмении, Том I. VII-XV вв. Арабские и персидские источники. М.-Л. АН СССР. 1939