АБУ 'АБДАЛЛАХ МУХАММАД ИБН МУХАММАД ИБН 'АБДАЛЛАХ ИБН ИДРИС АЛ-ХАММУДИ АЛ-ХАСАНИ

ОТРАДА СТРАСТНО ЖЕЛАЮЩЕГО ПЕРЕСЕЧЬ МИР

НУЗХАТ АЛ-МУШТАХ ФИ-ХТИРАК АЛ-АФАК

[VI климат, 6-я секция]

Воистину, то, что содержит эта шестая секция [шестого климата] из [описания] моря ан-Нитаси ¹, — это [одна] сторона тех стран, что на этом море. Она включает также часть земли ал-Куманиййа ², страну ар-Русиййа внешнюю ³, [некоторую] часть страны ал-Булгариййа ⁴, часть страны Басджирт ⁵, страны ал-Лан ⁶, земли ал-Хазар ⁷ и ее городов и рек. [118] Мы приступим к рассказу о ней и дадим ее описание сообразно тому, как мы это делали ранее и как описали страны перед этим, и просим в этом помощи у Аллаха.

Затем мы сообщаем, что на море ан-Нитаси из числа этих городов находится город Атрабзунда, о котором упоминалось выше ⁸, ибо он является одной из столиц ар-Рума ⁹, известной своей древностью и служившей [центром] для владений [разных] народов ¹⁰. От него по берегу моря в восточном направлении до устья реки Русиййу ¹¹ семьдесят пять миль. Это большая река, берущая начало с вершины горы ал-Кабк ¹². Далее она течет на север и пересекает страну ал-Ланиййа ¹³. На ней нет известных городов, но по обоим ее берегам имеются населенные деревни и обильные посевы. Затем эта река течет на запад до тех пор, пока не впадает [в море] в этом [упомянутом] месте. По ней плавают небольшие лодки, которые используют для перевозки легких вещей — товаров и припасов, переправляемых из одного места в другое.

От устья этой реки до города Ашкисиййа ¹⁴ сто пятьдесят миль. Это красивый город из [числа] городов страны ал-Ланиййа и одна из ее пограничных областей.

От города Ашкисиййа до города Ашкала ¹⁵ из страны ал-Ланиййа двадцать миль. Между городом Ашкала и морем около шести миль. Это город небольшой, но оживленный, его округа имеет всего вдоволь для пропитания его жителей.

От него по берегу моря до города Астабриййа ¹⁶ двадцать миль. Этот город стоит у моря. Это цветущий, населенный город с оживленными рынками, обширной округой и искусно возведенными постройками. Большая часть его жителей — купцы, их имущество изобильно.

От города Астабриййа до города ал-Ланиййа ¹⁷ двадцать четыре мили. По этому городу его народ назван аланами. Этот город построен в древности, и неизвестно, кто его построил.

От города ал-Ланиййа до города Хазариййа ¹⁸, по которому именуются хазары, сорок пять миль. Это большой, цветущий город, обильно орошаемый водами. Он стоит на реке.

От города ал-Хазариййа до города Кира ¹⁹ двадцать пять миль, а от последнего до [города] Куманиййа, по имени которого названы куманы и [сам] этот город именуется Черной Куманией ²⁰, — двадцать пять миль. Между [городами] ал-Куманиййа и Кира есть большая и высокая труднопроходимая гора. Этот город называется Черной Куманией потому, что близ него протекает река, которая [сперва] приходит в его землю, затем спускается вниз, в ущелье этих гор, а затем впадает в море. Ее вода черного цвета, словно дым. Это хорошо известно и не отрицается [никем]. [119]

От города Черная Кумания до города Матлука ²¹, который называется [также] Белой Куманией, пятьдесят миль. Белая Кумания — большой, цветущий город.

От него до города Матрика ²², название которого передается [также как] Матраха ²³, сто миль плавания. Город Матраха — это большой, цветущий город, имеющий множество областей, обширные земли, благоустроенные селения, возделанные поля, следующие одно за другим. Он стоит на большой реке, именуемой Сакир ²⁴. Она представляет собой рукав, который подходит к городу от реки Исил ²⁵, а главное русло последней идет к городу Исил ²⁶, что на море Табаристан ²⁷.

От города Матраха до города Русиййа ²⁸ двадцать семь миль. Между жителями Матрахи и жителями Русиййа идет постоянная война. [Город] ар-Русиййа [стоит] на большой реке, текущей к нему с горы Кукайа ²⁹. От города ар-Русиййа до города Бутар ³⁰ двадцать миль. Мы уже упоминали [города] ар-Русиййа и Бутар ранее, в предшествующем [рассказе] ³¹.

Также скажем, что к [числу городов] страны Куманиййа, или земли куманов, относятся город Фира ³², город Нарус ³³, город Нуши ³⁴ и город Кинийув ³⁵. Что касается города Нуши, то он расположен на север от Белой Кумании — между ними пятьдесят миль. Это оживленный город средней величины, зерно здесь в изобилии. Он стоит на реке, орошающей большую часть его полей.

От города Нуши до города Кинийув в северо-восточном направлении сто миль, или четыре перехода. Город Кинийув — крупный город у подножия высокой горы; он имеет обширную населенную округу и очень оживлен.

Точно так же от города Нуши до города Нарус сто миль в северозападном направлении. Этот город невелик, в нем есть рынки, где [ведется] купля-продажа.

От города Нарус в восточном направлении до города Салав ³⁶ сто тридцать пять миль, а от города Нарус до города Фира на запад пятьдесят миль, а от [города] Фира до города Наби ³⁷ на запад двадцать пять миль.

От города Салав ³⁸ до города Кукийана ³⁹ из земли Булгар ⁴⁰ восемь переходов. Кукийана — город турок, называемых Руса ⁴¹.

Русов три группы ⁴². Одна их группа называется равас ⁴³, и правитель ее живет в городе Кукийана ⁴⁴. Другая их группа называется ас-Салавиййа, и правитель ее живет в городе Салав ⁴⁵. Этот город [стоит] на вершине горы ⁴⁶. Третья группа называется ал-Арсаниййа, и правитель ее пребывает в городе Арса ⁴⁷.

Город Арса — красивый укрепленный город на горе ⁴⁸, и местонахождение его — между [городами] Салав и Кукийана. От Кукийаны [120] до Арсы четыре перехода, а от Арсы до Салав четыре дня [пути] ⁴⁹. Купцы-мусульмане из Арминиййи доходят до Кукийаны ⁵⁰.

Что касается Арсы ⁵¹, то шайх ал-Хаукали сообщает, что никто из чужеземцев туда не проникает, так как они обязательно убивают всякого чужестранца, входящего к ним, и [поэтому] никто не отваживается войти в их землю. От них вывозят шкуры черных леопардов и черных лисиц ⁵² и свинец ⁵³ — все это [вывозят] от них купцы [из] Кукийаны ⁵⁴.

Русы сжигают своих мертвых, а не зарывают их в землю. Часть русов бреет бороды, а некоторые завивают их, как гриву лошадей, и окрашивают их в желтый цвет. Их одежда — короткие куртки, а одежда хазар, булгар и баджнаков ⁵⁵ — длинные, долгополые куртки из шелка, хлопка, льна или шерсти ⁵⁶.

Булгары — это многочисленные племена и народы, и их поселения примыкают к поселениям ар-Рум ⁵⁷.

Язык русов не таков, как язык хазар и буртасов ⁵⁸.

Ал-Булгар — это название города ⁵⁹. Среди его жителей есть христиане и мусульмане ⁶⁰. В нем имеется соборная мечеть. Близ него расположен город Сувар ⁶¹. Его постройки деревянные ⁶², в них укрываются его жители зимой, а летом они укрываются в шатрах.

День у русов и булгар настолько короток, что достигает лишь трех часов с половиной. Сказал ал-Хаукали: «Я был очевидцем этого у них зимой. Продолжительность дня была такова, что ее было достаточно только для четырех молитв, каждая из которых следовала одна за другой, с рик'атами ⁶³, а между азаном ⁶⁴ и икамой ⁶⁵ не было промежутка» ⁶⁶.

Ал-Хазар — это многочисленные области между двумя морями. Ал-Хазар — мусульмане и христиане, есть среди них и идолопоклонники. Им принадлежат области и города, среди которых — Саман-дар ⁶⁷, расположенный по ту сторону ⁶⁸ ал-Баб ва-л-Абваб ⁶⁹, Баланджар ⁷⁰, ал-Байда ⁷¹, Хамлидж ⁷². Все эти города построил Кисра Ану-ширван ⁷³, и они до сих пор населены и [существуют] сами по себе.

А от Баб ал-Абваб до Самандара четыре дня ⁷⁴. Между ал-Баб ва-л-Абваб и царством ас-Сарир ⁷⁵ восемь дней ⁷⁶. От [города] Исил до Самандара восемь дней ⁷⁷.

От [города] Исил до первых рубежей [земли] Буртас ⁷⁸ двадцать дней ⁷⁹. А Буртас — это земля, от начала до конца которой пятнадцать дней ⁸⁰.

От [земли] Буртас до [земли] Баджнак десять дней, а от [города] Исил до [земли] Баджнак один месяц пути ⁸¹.

От [города] Исил до [города] Булгар по дороге степью около месяца, а по воде — два месяца, это вверх по воде, а вниз по реке — около двадцати дней пути ⁸². [121]

От [города] Булгар до первых рубежей русов десять переходов ⁸³. От [города] Булгар до [города] Кукийана около двадцати переходов ⁸⁴, от баджнаков до внутренних басджиртов ⁸⁵ десять дней ⁸⁶, а от внутренних басджиртов до [города] Булгар двадцать пять дней ⁸⁷.

Ал-Хазар — это название страны, а ее столица — Исил. Исил — это [также] название реки, которая течет к ней от русов и булгар и впадает в море ал-Хазар ⁸⁸. Исток этой реки [находится] в восточной стороне, в некоей области Опустошенной страны ⁸⁹, затем река проходит через Зловонную землю ⁹⁰ на запад до тех пор, пока не пройдет позади булгар, после чего возвращается на восток и протекает через [землю] русов, затем через [землю] булгар, затем через [землю] буртасов и течет [далее] в землю ал-хазар, пока не впадает в море ⁹¹. О ней говорят, что от нее отделяются свыше семидесяти рек ⁹², а основное русло реки течет к [морю] ал-Хазар.

И также [говорят], что народ буртас соседствует с [народом] ал-хазар и между ним и ал-хазар нет никакого другого народа. Это хозяева деревянных домов и войлочных шатров. У них [есть] два города — Буртас и Сувар ⁹³. У ал-буртас свой язык, на котором они говорят, он отличен от языка ал-хазар так же, как и язык [народа] ар-рус ⁹⁴.

Русов два вида ⁹⁵. Один их вид — это тот, о котором мы говорим в этом месте. А другой их вид — это те, которые живут по соседству со страной Ункариййа ⁹⁶ и Макадуниййа ⁹⁷. И они сейчас, в то время, когда мы составляем эту книгу ⁹⁸, уже победили буртасов, булгар и ал-хазар. И не осталось там, кроме них, никакого другого народа, а лишь только [их] названия в [этой] земле ⁹⁹.

В земле ал-Хазар есть гора Батира ¹⁰⁰. Это гора, которая простирается с севера на юг, в ней имеются рудники серебра и хорошего олова: там его добывают много и отправляют во все страны и области.

И также поистине мы сообщаем, что в море Нитас, изображение которого помещено в этой части, есть два острова. Один из них — Анбала ¹⁰¹, второй — Нунишка ¹⁰². Оба они населены. Из числа прибрежных городов острову Анбала противостоит Матраха: между ними два дня плавания, и между островом Анбала и островом Нунишка [столько же]. Напротив острова Нунишка из числа прибрежных городов стоит город Белая Кумания, между ними расстояние в три дня плавания.

На острове Нунишка ловят большую рыбу ¹⁰³, которая называется шахриййа ¹⁰⁴. Это одна из разновидностей [рыбы] ас-саканкур ¹⁰⁵, которую ловят во время волнения на море в гавани западнее ал-Джазиры ¹⁰⁶, и эта рыба действует на половое влечение так же, как ас-саканкур, и даже сильнее... (Далее говорится о ловле рыбы, ее свойствах и способах употребления в пищу). Все это достоверно и [хорошо] известно; [122] об этом сообщает множество рассказчиков, тех, кто плавал по этому морю и узнал и обычное, и чудесное о нем.

А все море, называемое Нитас, доходит с южной стороны до страны Лазики ¹⁰⁷ и [простирается далее], пока не доходит до [города] Кус-тантина ¹⁰⁸, и его длина — тысяча триста миль, а ширина — триста миль, самое широкое место на нем достигает четырехсот миль ¹⁰⁹. С северной его стороны в него впадает река Данабрис ¹¹⁰ , она приходит от тыльной стороны озера Тирма ¹¹¹. Это большое озеро, его длина с запада на восток триста миль, а ширина сто миль. Мы расскажем о нем и изобразим его [на карте] таким, как оно есть, в [соответствующем] месте седьмого климата, с помощью силы Аллаха и его могущества.

Закончена шестая секция шестого климата, хвала Аллаху, и [за нею] последует седьмая секция, если пожелает Аллах.

Комментарии

1. Ан-Нитаси — Черное море (см. коммент. 7 к Введению).

2. Ал-Куманиййа — Половецкая степь (см. коммент. 4 к 5-й секции VI климата).

Это единственный случай упоминания «Внешней Руси» в сочинении ал-Идриси. Пытаясь упорядочить сведения о русах, собранные им из различных источников, ал-Идриси пришел к заключению о существовании двух видов русов. Один вид — это русы из «наиболее отдаленной Руси» (см. коммент. 3 к 4-й секции VI климата). Другой вид — по терминологии ал-Идриси, «Внешняя Русь», — объединял тех русов, которые были известны ему по традиционному для средневековой арабо-персидской литературы сюжету о трех группах русов (об этом сюжете см. [Новосельцев А. П. Восточные источники, с. 313-323; Коновалова И. Г. Рассказ]). Из всех мусульманских авторов о «Внешней Руси» пишет только ал-Идриси, поэтому на данном термине следует остановиться подробнее.

Прилагательные «внешний»/«внутренний» или «отдаленный»/«близкий» при топонимах являются чисто географическими определениями, отражающими специфику ориентации в пространстве, в основе которой лежит географический эгоцентризм. Определения, подобные указанным, не являются постоянными определениями того или иного географического объекта, например города или группы городов. Такие определения могут прилагаться к географическим объектам или, наоборот, утрачиваться ими в зависимости от изменения местонахождения информатора. Так, города Карпато-Днестровских земель, которые в 4-й секции VI климата названы городами «наиболее отдаленной Руси», в 5-й секции того же климата перечисляются в одном ряду с поднепровскими городами, тем самым утрачивая свое прежнее определение «наиболее отдаленных», и именуются вместе с поднепровскими центрами просто городами Руси. Поэтому за «Внешней Русью» ал-Идриси не скрывается никакого самостоятельного значения. Само выражение имеет смысл лишь в связи с тем центром, относительно которого располагаются элементы пространства для информатора. Так что считать, по крайней мере на основании текста ал-Идриси, «Внешнюю Русь» какой-то особой частью русских земель нет оснований.

Весьма показательно, что о «Внешней Руси» ал-Идриси говорит не в основном тексте 6-й секции VI климата, а лишь во введении к ней, где географ вкратце раскрывает содержание всей секции. Поскольку ал-Идриси придавал большое значение соблюдению преемственности в способе изложения, он почти каждую секцию своего труда начинал с небольшого предисловия, в котором уведомлял читателя о том, как и о чем он намеревался вести свой рассказ. Вводные разделы составлялись самим географом и не содержали данных, непосредственно восходящих к сообщениям информаторов. Поэтому можно полагать, что выражение «Внешняя Русь» является термином самого ал-Идриси как составителя введения, а не передачей слов его информатора. Это находит косвенное подтверждение в том, что «Внешняя Русь» у ал-Идриси нигде не противопоставлена «Внутренней Руси». Понятие «Внешняя Русь», судя по содержанию 6-й секции VI климата, ал-Идриси относил к той Руси, о которой писали арабо-персидские авторы X в. (и, в частности, обильно цитируемый ал-Идриси Ибн Хаукал), приводившие рассказ о трех группах русов. Таким образом, термин «Внешняя Русь» ал-Идриси связывал исключительно с книжными данными, уже, безусловно, архаичными для его времени.

Каков же в таком случае возможный источник, откуда ал-Идриси мог позаимствовать понятие «Внешняя Русь»? В арабо-персидской географической литературе Х-ХІ вв. существовала традиция применения определений типа «внешний»/«внутренний» к различным народам Восточной Европы, в число которых, однако, не входили русы. Поэтому представление о «Внешней Руси» не могло быть взято ал-Идриси из сочинений своих восточных предшественников. На секционных картах «Нузхат ал-муштак» название «Внешняя Русь» не фигурирует, так что и заимствование из какого-либо картографического источника вряд ли можно предполагать. Вместе с тем разделение Руси на «внешнюю» и «внутреннюю» нашло отражение в византийском источнике X в. — сочинении Константина Багрянородного «Об управлении империей». Константин упоминает «Внешнюю Росию» (‘από τής ‘έξω ‘Ρωσίας), нигде не противопоставляя ее при этом «Внутренней Руси» [Константин, с. 44-45, 308-310]. Об использовании ал-Идриси византийских источников для характеристики Восточной Европы и в том числе Руси свидетельствует целый ряд древнерусских топонимов «Нузхат ал-муштак», восходящих к греческим прототипам. Возможное заимствование понятия «Внешняя Русь» из византийских источников, по-видимому, облегчалось для ал-Идриси тем, что этот термин органично вписывался в знакомое ему по арабо-персидской традиции деление некоторых народов Восточной Европы на «внешних» и «внутренних».

4. Ал-Булгариййа — Волжская Булгария (см. коммент. 11 к 7-й секции V климата).

5. Страна басджиртов — охарактеризована в 7-й секции VI-VII климатов. Об этнониме басджирт см. коммент. 47 к 7-й секции V климата.

6. Ал-Лан — Алания (см. коммент. 15 к Введению).

7. Ал-Хазар — Хазария (см. коммент. 17 к Введению).

8. Ал-Идриси упоминал Трапезунд во Введении и 5-й секции VI климата.

9. Ар-Рум — Византия (см. коммент. 64 к 7-й секции V климата).

10. Основными этносами, населявшими Трапезунд, были греки, картвелы и армяне [Карпов С. П. Трапезундская империя, с. 18-31].

11. В рукописи Р стоят огласовки (***); в других рукописях — при идентичной графике — есть варианты в расстановке диакритических точек (*** — L, *** — А). Под рекой Русиййу здесь, по мнению Б. А. Рыбакова, следует подразумевать р. Риони [Рыбаков Б. А. Русские земли, с. 16]. Основанием для такого отождествления послужило, вероятно, указанное в источнике небольшое расстояние до этой реки от Трапезунда. Однако описание течения реки Русиййу, а также утверждение ал-Идриси о том, что она протекает через землю алан, заставляет отказаться от сопоставления этой реки с р. Риони. В. М. Бейлис справедливо заметил, что описание реки Русиййу соответствует течению р. Кубани и, кроме того, Кубань действительно пересекает землю алан, чего нельзя сказать о р. Риони [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 209-210, 220-221].

Сведения, которыми располагал ал-Идриси о реке Русиййу, несомненно, основаны на реальных впечатлениях его информаторов, о чем говорит живое, полное конкретных деталей описание реки, однако географическая точность данных ал-Идриси кажется весьма сомнительной. Это видно из указанного в «Нузхат ал-муштак» расстояния от Трапезунда до устья реки Русиййу в 75 миль (ок. 120 км), в то время как к востоку от Трапезунда на таком расстоянии нет сколько-нибудь значительной реки. Хотя информатор ал-Идриси и имел представление о течении реки Русиййу, но сам он был знаком с ее бассейном довольно поверхностно — неслучайно его признание о том, что «на ней нет известных городов». По всей вероятности, единственным участком реки, который мог быть знаком самому информатору, было ее устье. О том, что подобные плавания — от Трапезунда напрямик до устья реки Русиййа, т. е. до Керченского пролива (см. коммент. 41 к 5-й секции VI климата), — совершались в XII в., ал-Идриси упоминал в 5-й секции VI климата своего сочинения. Следует согласиться с Б. А. Рыбаковым и В. М. Бейлисом, полагающими, что в основе приводимого ал-Идриси маршрута от Трапезунда вдоль Восточного Причерноморья лежала информация от лиц, совершавших плавания от Трапезунда до устья реки Русиййу [Рыбаков Б. А. Русские земли, с. 17; Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 220]. Тогда становится понятным появление названия Русиййу, которое информатор ал-Идриси дал этой реке. Под устьем реки Русиййу должен был подразумеваться Керченский пролив — конечный пункт плавания от Трапезунда, — уже известный ал-Идриси по другому маршруту как «устье реки Русиййа». Буква вав в конце слова «Русиййу», вероятно, отражает особенности произношения информатора ал-Идриси [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 209].

Если признать, что в описании реки Русиййу отразилось представление о р. Кубань и расстояние в 75 миль от Трапезунда до устья этой реки считать ошибкой, тогда следует полагать, что в рассматриваемом маршруте оказался неосвещенным значительный участок пути, охватывающий все черноморское побережье Закавказья, поскольку сразу же после упоминания Трапезунда говорится о территории Северного Кавказа. На это обстоятельство обратил внимание А. В. Подосинов, предложивший иное толкование топонимии данного отрывка. По мнению А. В. Подосинова, при описании маршрута «Трапезунд — устье р. Русиййу» ал-Идриси оказался в плену характерной для ряда латинских источников традиции помещения Трапезунда в Северном Причерноморье. По его наблюдениям, такая локализация Трапезунда прослеживается на Певтингеровой карте, где город помещен на северовосточном побережье Черного моря; у Иордана (VI в.), перечисляющего Трапезунд среди пунктов Северного Причерноморья; у Равенн-ского Анонима (VII в.), который наряду с «настоящим» Трапезундом в Малой Азии отмечает и одноименный город в Северном Причерноморье [Подосинов А. В. О топонимике, с. 311-314; Подосинов А. В. Восточная Европа, с. 91-98].

К сожалению, в нашем распоряжении нет никаких фактов, которые бы свидетельствовали о том, что ал-Идриси был знаком с Певтингеровой картой, с сочинениями Иордана и Равеннского Анонима или с каким-либо иным источником, сообщающим о Трапезунде в Северном Причерноморье. На секционных картах ал-Идриси помечен только один Трапезунд — на южном берегу Черного моря. Все упоминания о Трапезунде в тексте сочинения показывают, что собранные им на этот счет сведения ал-Идриси безусловно относил к Южному Причерноморью. В пользу того, что ал-Идриси в принципе мог иметь представление об указанной традиции, говорит лишь самое общее соображение о длительном пребывании нашего географа в пределах Западной Европы, где ему были доступны латиноязычные труды. Тем не менее сама идея помещения Трапезунда, о котором идет речь в рассматриваемом фрагменте ал-Идриси, не в Южном, а в Северном Причерноморье заслуживает внимания, ибо снимает подозрения в наличии большой лакуны в источнике.

Хотя ал-Идриси и сопровождает упоминание о Трапезунде указанием на принадлежность города Византии, состав сообщений всей 6-й секции VI климата ясно показывает, что она целиком посвящена описанию Северного Кавказа, Северного Причерноморья, Руси, Поволжья, т.е. территорий, лежавших сравнительно далеко от Византийской империи. Во вводной части к 6-й секции, где вкратце обрисовывается географический ареал последующего описания, ал-Идриси сообщает, что далее собирается вести речь о Кумании, Руси, Булгарии, Алании и Хазарии. В основной части текста 6-й секции он строго придерживается намеченного плана и не называет ни одного пункта за пределами Восточной Европы. Исключение составляет лишь единожды отмеченный Константинополь, да и то в заимствованном у более ранних арабских географов общем описании размеров Черного моря [OG, р. 921]. Таким образом, в 6-й секции VI климата Трапезунд фигурирует среди топонимии, относящейся не к Малой Азии, а к Восточной Европе, что является косвенным аргументом в пользу его локализации в Северном Причерноморье.

Однако А. В. Подосинов не согласен с тем, что Трапезунд располагался в Северном Причерноморье, он сомневается даже в реальности существования такого пункта, поскольку о нем молчат хорошо информированные греческие источники. Северная локализация Трапезунда, как считает А. В. Подосинов, является чисто книжной традицией и восходит еще к картографии времен Римской империи, где географические объекты, расположенные на периферии империи, нередко получали ошибочную локализацию [Подосинов А. В. О топонимике, с. 314-315]. Сообщение же ал-Идриси о маршруте «Трапезунд — устье реки Русиййу», скорее, получено от информатора, чьи данные должны были бы отражать положение вполне реальных географических объектов.

Е. Ч. Скржинская, комментируя сообщение Иордана о северопричерноморском Трапезунде, приводит в параллель к нему известие Страбона о горе Трапезунт (Τραπεζούς) в «гористой области тавров», т.е. в Крыму [Страбон, с. 283; Иордан, с. 198-199]. На территории полуострова также могла сохраниться и какая-то топонимия местного значения, связанная с пребыванием в Крыму и на Тамани готов-трапезитов (тетракситов), о которых в VI в. пишет Прокопий Кесарийский [Буданова В. П. Готы, с. 101; Буданова В. П. Варварский мир, с. 371, 376]. Упоминаемую Страбоном гору с достаточной вероятностью отождествляют с Чатырдагом, на основании чего Е. Ч.Скржинская полагает, что одноименный населенный пункт мог находиться близ нее, в окрестностях Алушты [Иордан, с. 67, 198-199]. Если связывать Трапезунд ал-Идриси с этим районом Крыма, то тогда окажется, что указанное географом расстояние от города до реки Русиййу весьма близко к действительности.

Как уже было сказано, в сообщении ал-Идриси о маршруте «Трапезунд — река Русиййу» в гидрониме «Русиййу» запечатлелась какая-то местная особенность произношения наименования реки. Возможно, что и второе географическое название из данного маршрута — Трапезунд — также попало к ал-Идриси (или к его информатору) в виде местного варианта произношения, который уже сам географ принял за обозначение южнопонтийского города, ибо никакого другого Трапезунда ал-Идриси не знал. Таким образом, я разделяю высказанное А. В. Подосиновым мнение относительно того, что в 6-й секции VI климата у ал-Идриси под названием «Трапезунт» на самом деле может подразумеваться не известный малоазийский город, а некий пункт Северного Причерноморья. Однако, в отличие от А. В. Подосинова, я не склонна возводить северную локализацию Трапезунда у ал-Идриси к латинской картографической традиции, поскольку нет никаких доказательств знакомства с нею нашего географа. Правда, по заключению С. Кендеровой и Б. Бешевлиева, для характеристики стран Балканского полуострова ал-Идриси мог воспользоваться какой-то неизвестной арабской картой, отражавшей римское административное деление Балкан [Кендерова С, Бешевлиев Б. Балканският полуостров, с. 118-119]. Однако для прочих районов Причерноморья никаких следов информации, которая могла бы восходить к латинской картографической традиции, в сочинении ал-Идриси пока не обнаружено. На мой взгляд, информация ал-Идриси о северопричерноморском Трапезунде; во-первых, восходит к устному источнику, и во-вторых, относится к реально существовавшему географическому объекту Крыма — городу или, может быть, горе. Скорее всего, наименование этого объекта входило в круг топонимии местного значения, связанной с готами-трапезитами или с приводимым Страбоном греческим оронимом «Трапезус», и было уже самостоятельно отождествлено ал-Идриси с Трапезундом, расположенным в Южном Причерноморье.

12. Ал-Кабк — наименование Кавказских гор в арабской традиции, восходящее к армянскому Kapkoh или пехлевийскому Kafkoh [MacKenzie D. N., Bosworth С. Е. АІ-Kabk].

13. Ал-Ланиййа — Судя по приведенным сообщениям об Алании, ал-Идриси располагал данными главным образом о ее приморской части.

14. Ашкисиййа — Написание названия города в разных рукописях отличается лишь наличием или отсутствием буквы йа после третьей графемы, однако постановка огласовки в рукописи А позволяет уверенно читать наименование как Ашкисиййа (*** К. Миллер отождествил этот пункт с античной Диоскуриадой в Колхиде [MA, Bd. II, S. 155]. А. П. Новосельцев, считая невозможным установить местонахождение города, предложил сопоставить топоним с наименованием аланского города Касак, упоминаемого в «Худуд ал-'алам» [Новосельцев А. П. К истории аланских городов, с. 135]. В. М. Бейлис обратил внимание на то, что название Ашкисиййа можно было бы трактовать как передачу местного, северокавказского наименования, поскольку начальный слог слова, который можно читать и как ас- (буква син отличается от шин лишь отсутствием точек), представляет собой племенное название алан [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 210, 221]. Несмотря на то что в описании города Ашкисиййа имеются следы реальных впечатлений от знакомства с городом, все же информация об этом пункте и связанных с ним других городах недостаточно конкретна. А. П. Новосельцев отметил, что маршруты ал-Идриси по Восточному Причерноморью «едва ли заслуживают полного доверия» [Новосельцев А. П. К истории аланских городов, с. 135]. В. М. Бейлис полагал, что данные о населенных пунктах этого региона попали к ал-Идриси «из вторых рук» [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 221]. Вместе с тем, как заметил В. М. Бейлис, для названия Ашкисиййа существует аналогия в сочинениях ал-Хваризми и Птолемея, где рассматриваемое наименование служит для обозначения горы — Асписия ('Ασπίσια) у Птолемея и Аскасийа (***) у ал-Хваризми [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 210; данные ал-Хваризми и Птолемея см.: Калинина Т. М. Сведения ранних ученых, с. 25, 45, 85]. Таким образом, заимствование ал-Идриси названия Ашкисиййа с какой-либо карты, восходящей к сочинению Птолемея, представляется наиболее вероятным.

15. Ашкала — см. коммент. 14 к Введению.

16. Астабриййа — так в рукописях Р (***) и L (то же, только без огласовок). Остальные чтения представляют собой искаженные варианты этого наименования с нетвердым написанием буквы ра (иногда заменяемой на вав), а также неверной постановкой точек при йа (*** — L, *** — А). Город локализуется на побережье Восточного Причерноморья, что достаточно очевидно из его описания; более точное местонахождение этого пункта установить вряд ли возможно [Новосельцев А. П. К истории аланских городов, с. 135]. Местное наименование города информатору ал-Идриси могло быть неизвестно. В. М. Бейлис полагал, что название Асшабриййа могло быть заимствовано из какого-либо раннего арабского источника, к примеру ал-Хваризми, в сочинении которого упоминается ороним Асмарийа [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 210, 221].

17. Ал-Ланиййа — Кроме чтения ал-Ланиййа (***), которое является правильной формой наименования, в рукописи А имеется еще искаженный вариант названия города — ал-Лабина (***). Образование наименования города от этнонима свидетельствует о том, что подлинное название этого населенного пункта было неизвестно информатору ал-Идриси. Определить точное местонахождение города не представляется возможным. Название города, скорее всего, также было взято ал-Идриси из более ранних источников, где ему найдены аналогии [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 210]. Так, ал-Хваризми упоминает пункт Баб ал-хазар вa-л-лан («Ворота хазар и алан»), а переработавший его труд Сухраб — Баб ал-лан («Ворота алан») [Калинина Т. М. Сведения ранних ученых, с. 25, 42, 96, 111-112, 115, 122].

18. Хазариййа — Ф.К.Брун высказал предположение о тождестве города с хазарским Саркелом [Брун Ф. К. Обмеление, с. 143-144]. В.М.Бейлис находит некоторое сходство между описанием города ал-Хазариййа у ал-Идриси и рассказами арабских авторов X в. о столице хазар городе Итиле [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 211]. Действительно, ал-Идриси неплохо знал сообщения своих предшественников о хазарах и их столице Итиле и привел обширные выдержки из сообщений ал-Истахри и Ибн Хаукала (см. ниже, коммент. 70-72, 74, 76, 77, 79, 81, 82 к настоящей секции, а также коммент. 43, 56, 58, 59, 61, 67-69 к 7-й секции V климата). Тем не менее кажется все-таки маловероятным, чтобы ал-Идриси использовал данные об Итиле в рассматриваемом фрагменте. Скорее, здесь идет речь о каком-то городе Северного Кавказа, не слишком хорошо известном информатору географа, коль скоро само название города он произвел от этнонима. Название города ал-Хазариййа ал-Идриси мог взять из более ранних сочинений, где ему имеются аналогии. Так, у ал-Хваризми отмечен пункт Баб ал-Хазар вa-л-Лан («Ворота хазар и алан») [Калинина Т. М. Сведения ранних ученых, с. 25, 42, 96], а у переработавшего его труд Сухра-ба — Баб ал-хазар («Ворота хазар») [Калинина Т. М. Сведения ранних ученых, с. 111-112, 115, 122]. Указание ал-Идриси на то, что ближайшими к ал-Хазариййи пунктами являются с одной стороны аланский, а с другой — куманский (половецкий) город, позволяет локализовать город ал-Хазариййа где-то в западной части Северного Кавказа. В подтверждение данного предположения можно сослаться на статью Лаврентьевской летописи, отмечающей под 1083 г. хазар в районе Тмутаракани [ПСРЛ, т. I, стб. 205].

19. Кира — Так в рукописях Р и L; вариант рукописи А — ***, что является явной ошибкой переписчика, под пером которого незнакомый топоним превратился в известное ему арабское слово. Ниже в этой секции ал-Идриси, приводя описание маршрутов по Кумании, упоминает куманский город Фира *** — Р; в других рукописях вместо ра иногда стоит вав и не всегда проставлены точки). Поскольку из сообщения ал-Идриси о городе Кира следует, что он находился либо на границе с Половецкой степью, либо в пределах последней, наименования Кира и Фира рассматриваются в литературе как варианты написания одного и того же топонима (о локализации города см. коммент. 32 к настоящей секции).

20. «Черная Кумания». — Часто встречающееся в литературе рассмотрение этого топонима в качестве наименования, используемого ал-Идриси для обозначения одной из частей Кумании [Рыбаков Б. А. Русские земли, с. 42-44; Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники, с. 149-150; Добродомов И. Г. О половецких этнонимах, с. 122; Кононов А. Н. Семантика, с. 167-168; Golden P. Imperial Ideology, p. 68-70; Плетнева С. А. Донские половцы, с. 249, 251-253; Плетнева С. А. Половцы, с. 101; Ciociltan V. Componenta, p. 1114-1115], совершенно некорректно, поскольку в сочинении ал-Идриси речь идет лишь о городе с таким названием. На карту «Черная Кумания» также нанесена в качестве населенного пункта, а не отдельной области Половецкой земли [МА, Bd. VI, Taf. 56].

Сообщение о городе «Черная Кумания» имеет сложный состав. С одной стороны, в нем можно выделить конкретные детали — такие, как указание расстояний между городами, характеристика высоких труднодоступных гор, отдельные элементы описания реки, выходящей из ущелья. С другой стороны, нельзя не заметить, что всех этих конкретных деталей, имеющих в своей основе какие-то реальные наблюдения информаторов, явно недостаточно для локализации города. Очевидно, что информаторы ал-Идриси не знали, как именует этот город местное население, и потому произвели его название от этнонима. Кроме того, название города информаторы ал-Идриси пытались объяснить «черным, словно дым» цветом воды в протекавшей близ города реке. Эту этимологию В. М. Бейлис относит к популярному в арабской литературе жанру «рассказов о диковинках» [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 221]. Нельзя полностью исключать такую возможность. Вместе с тем у попытки связать название города «Черная Кумания» с особенностями текущей поблизости реки могла быть и реальная основа. Дело в том, что в соответствии с композицией 6-й секции VI климата, где рассказ о прибрежных черноморских странах ведется, начиная с южного берега моря, от Трапезунда, вдоль Восточного Причерноморья до Матрахи, под городами «Черная» и «Белая Кумания» (о последнем см. ниже, коммент. 21), должны были иметься в виду какие-то населенные пункты Северного Кавказа. Это подтверждается и отмеченным у ал-Идриси соседством обоих городов с Тмутараканью (Матрахой). Из рек Северного Кавказа самой крупной является Кубань. О том, что информаторы ал-Идриси были знакомы с отдельными участками этой реки, свидетельствует сообщение ал-Идриси о реке Русиййу и реке Сакир. Среди многочисленных названий реки Кубани есть и такие, с которыми может быть связана характеристика реки, протекающей близ города «Черная Кумания». Прежде всего, это группа названий с тюркским формантом кара («черный»), к которому присоединяются слова «кан», «кон», «кубан», «Кубань» и т.п. (со значением «река»): например, Каракубань, Кара-Кубан и др. [ХапаевС. А. К основным названиям, с. 91; Галкин Г. А., Коровин В. И. Опыт исследования, с. 109]. Известны и русские названия Кубани такого же типа: Черновода, Черная река, Черная Кубань, Черная Протока, Черный Проток [Хапаев С. А. К основным названиям, с. 91]. Утверждение о том, что вода в реке, текущей близ города «Черная Кумания», имеет черный цвет, вполне могло явиться результатом того, что информатор ал-Идриси слышал одно из подобных наименований р. Кубани, но при этом сам был недостаточно хорошо знаком с описываемой им местностью. Другая группа названий р. Кубани связана с этнонимом «куман»: Куман, Кумень, Кумана, Кумака [Хапаев С. А. К основным названиям, с. 91; Гулиева Л. Г. О названиях, с. 139]. Это может свидетельствовать в пользу того, что наименование города «Черная Кумания» было дано информатором ал-Идриси тому пункту, местное название которого он не знал, но слышал, что этот город был расположен в бассейне реки Куман. Указать точное местонахождение города «Черная Кумания» не представляется возможным, но локализация его на Северном Кавказе и связь с Матрахой несомненны.

21. Матлука — Топоним Матлука имеет большое сходство с приведенными ал-Идриси двумя наименованиями Тмутаракани: Матраха и Матрика. Очевидно, что сведения о таком стратегически важном пункте, каким была в XII в. Тмутаракань, ал-Идриси должен был получить сразу от нескольких информаторов. Поэтому нельзя исключать того, что Матлука (она же, по словам ал-Идриси, «Белая Кумания») является одним из названий Тмутаракани, а расстояние в 100 миль между ними указано по ошибке, возникшей в процессе согласования данных об этом городе, происходивших из различных источников. Указание на то, что «Белая Кумания» была большим цветущим городом, свидетельствует о том, что в данном случае речь может идти о вполне реальном торговом центре. Предлагавшееся С. А. Плетневой сопоставление «Белой Кумании» ал-Идриси с Белой Вежей (Саркелом), как уже отмечал В. М. Бейлис, неправомерно, поскольку во времена ал-Идриси на месте Белой Вежи было лишь зимовище половцев [Плетнева С. А. Половецкая земля, с. 294; Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 211]. Заслуживает внимания предположение В. М. Бейлиса о возможном местонахождении «Белой Кумании» на берегу Азовского моря [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 222]. Бассейн Азовского моря был практически неизвестен информаторам ал-Идриси, зато в хорошо знакомой им Тмутаракани они могли услышать рассказы о городах, лежавших по берегам Азовского моря. На появление в сочинении ал-Идриси таких топонимов, как «Черная» и «Белая Кумания», возможно, оказал влияние свойственный народам Азии цветовой принцип этнической номинации (о цветовых обозначениях народов см. [Кононов А. Н. Семантика, с. 159-179; Ludat Н. Farbenbezeichnungen, S. 138-155]), в связи с чем была высказана точка зрения, согласно которой в названиях «Белая» и «Черная Кумания» отразились кальки тюркских терминов сары (в его булгарском варианте шары — «белый») и кара («черный») Добродомов И. Г. О половецких этнонимах, с. 123-125, 127]. Признавая, что цветовая символика в наименовании различных этносов была присуща именно восточному языковому сознанию, надо отметить, что знание о разделении куманов на белых и черных могло дойти до ал-Идриси не с востока, а с запада, через посредство европейских источников. Известно, например, что белые и черные куманы фигурируют в венгерской хронике «Деяния венгров» [Шушарин В. П. Русско-венгерские отношения, с. 151]. Если же обратиться к самому сообщению ал-Идриси о городах «Черная» и «Белая Кумания» и к связанному с ними рассказу о Тмутаракани, то мы увидим, что эти сведения ал-Идриси вряд ли мог получить от тюркоязычного информатора. Формы топонимов говорят, скорее, о греческом (Матраха; Ταμάταρχα) и итальянском (Матрика; Matrega) источниках. Второе наименование «Белой Кумании» — Матлука, — может быть, представляет собой искаженное название «Матрика».

22. Матрика — это арабское название отражает латинское Matrega, на что обратил внимание В. М. Бейлис [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 211].

23. Матраха — об этой форме топонима см. коммент. 19 к Введению.

24. Сакир — рукав Атила, текущий в Черное море. Ал-Идриси приводит довольно подробные сведения о нем. Во-первых, однажды он говорит о месте его впадения в Черное море между городами Матраха и Русиййа (в 8-й секции VI климата). Во-вторых, на карте и в тексте приведено название этого рукава — река Сакир (в рукописи Р с огласовкой: ***; написание последней графемы в разных рукописях различно — ра или вав). Наконец, при описании столицы Хазарии города Итила ал-Идриси рассказывает о том, как жители Итила попадали в Черное море. Они поднимались вверх по реке Атил до Булгара, затем спускались по «верхнему рукаву» до Черного моря (см. коммент. 26 к 7-й секции V климата).

Наименование рукава Атила, впадающего в Черное море, рекой Сакир принадлежит, по-видимому, самому ал-Идриси. Такое заключение ал-Идриси мог сделать, сопоставляя информацию, имевшуюся в его распоряжении о реках Северо-Восточного Причерноморья. Еще В. В. Бартольд заметил, что арабские географы имели весьма смутное представление о реках Северного Причерноморья и нередко принимали одну реку за другую [Бартольд В. В. География, с. 109]. Ал-Идриси в этом отношении не составлял исключения. Его знания о реках Восточной Европы, в сущности, основывались на сведениях лишь об отдельных, наиболее часто посещаемых участках рек. Таковыми в первую очередь были места впадения рек в море, рядом с которыми находились торговые центры. Поэтому информация о географических объектах, лежащих на морском побережье, как правило, более или менее точна, а чем дальше в глубь материка, тем больше вероятность контаминации сведений о различных объектах — сведений как современных автору, так и передаваемых по традиции.

В литературе встречаются различные мнения об идентификации реки Сакир. Ее обычно отождествляют — и не без оснований — то с Кубанью [Бартольд В. В. География, с. 109; Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 222], то с Доном [RNFA, р. 85; MA, Bd. II, S. 156; Рыбаков Б. А. Русские земли, с. 20]. Чем было вызвано такое смешение представлений о разных реках у ал-Идриси? Во-первых, могли сказаться географические причины. Информаторы географа, насколько можно судить по его сочинению, не заходили в Азовское море и не знали нижнего течения Дона. Вместе с тем разветвленное устье Кубани, где стояла Тмутаракань, было хорошо известно мореплавателям и купцам. А поскольку в представлениях средневековых моряков устье Дона начиналось в Керченском проливе, то река Кубань вполне могла быть ими принята за Дон. Во-вторых, ал-Идриси мог испытывать затруднения в связи с необходимостью согласовывать между собой данные, полученные им от разных информаторов. Под рекой Сакир могла иметься в виду Кубань, о которой ал-Идриси не было ничего известно, кроме того, что на ней стоит город Матраха. Вместе с тем у него были данные о том, что рядом с Матрахой в Черное море впадает рукав Атила. Поэтому географ объединил сведения о реке Сакир с информацией о рукаве Атила, впадающем в Черное море рядом с Матрахой. Наконец, соединению данных об обеих реках, возможно, способствовала теория о кавказских истоках Дона, о которой ал-Идриси мог узнать из сочинения Орозия, названного им в числе своих источников, или из произведений других античных и средневековых авторов, разделявших эту точку зрения [Чичуров И. С. Экскурс, с. 73; он же. Византийские исторические сочинения, с. 36, 60, 109]. Хотя в изображении и описании реки Сакир можно видеть контаминацию сведений о двух разных реках, нельзя не заметить, что в отождествлении этих рек ал-Идриси не проявляет полной уверенности. Особенно ярко это видно из текста сочинения. Если на карте был возможен только один вариант изображения течения реки, то в тексте могло сохраниться несколько разных вариантов в том виде, в каком они были получены от информаторов. Когда ал-Идриси говорит о реке Сакир как о реке, на которой стоит Матраха, он не забывает отметить, что эта река является рукавом Атила [OG, р. 916]. Однако в описаниях течения Атила, где рукав, идущий к Черному морю, упомянут в каждом описании, ал-Идриси лишь однажды называет этот рукав рекой Сакир, да и то не во всех рукописях [OG, р. 919; ср.: OG, р. 831, 834-835, 929].

Гидроним Сакир, насколько мне известно, кроме сочинения ал-Идриси, нигде больше не встречается. О его этимологии пока можно ограничиться лишь предположениями, но даже они, на мой взгляд, подкрепляют отождествление реки Сакир с Кубанью. В бассейне реки Кубани издавно жило большое число разных народностей. С этим обстоятельством связано существование более двух сотен вариантов названия этой реки, подавляющее большинство которых имеют местное происхождение. Наименование Сакир можно рассматривать как ара-бизированную передачу одного из местных названий реки — Сехерий, Сетерий [Галкин Г. А., Коровин В. И. Опыт исследования, с. 109; Ханаев С. А. К основным названиям, с. 91], где второй согласный под рукой переписчика превратился в букву каф, чему, возможно, способствовало созвучие местной формы гидронима с арабским глаголом сака (букв, «орошать, поливать»). Между картографическим изображением реки Сакир и ее текстуальным описанием на первый взгляд имеется одно существенное противоречие: в описании Атила в 8-й секции VI климата говорится о том, что место впадения рукава Атила в Понт находится между городами Матраха и Русиййа [OG, р. 929], а на карте река Сакир обозначена впадающей в Черное море к востоку от Матрахи, а не к западу от нее, как можно было бы ожидать исходя из данных текста. На карте между городами Матраха и Русиййа вообще никакой реки не помечено [MA, Bd. VI, Taf. 56]. Однако если принять во внимание картографические принципы, с помощью которых создавались средневековые карты, то окажется, что указанное противоречие мнимое. Географический эгоцентризм, столь характерный для пространственного восприятия в древности и средневековье, повлиял и на сочинение ал-Идриси. Элементы эгоцентрического восприятия пространства — непосредственные впечатления купца, мореплавателя, путешественника, следующего тем или иным маршрутом, — нетрудно обнаружить в разных частях труда ал-Идриси. Есть они и на карте. Особенно наглядно географический эгоцентризм проявился при нанесении на карту маршрутных данных. Если к картографическому изображению северо-восточного побережья Черного моря в сочинении ал-Идриси подойти как к буквальному переводу на карту впечатлений мореплавателя, следовавшего по маршрутам «Константинополь-Матраха» и «Трапезунд-Бутар», то тогда все нанесенные на карту географические объекты побережья найдут объяснение. Ал-Идриси поместил на карте все топонимы и гидронимы из имевшихся в его распоряжении маршрутных данных, причем сделал это, соблюдая последовательность их упоминания в рассказах своих информаторов. По сведениям информатора-мореплавателя, заключительный отрезок пути из Константинополя до Тмутаракани выглядел так: «Бутар — устье реки Русиййа — Матраха» [OG, р. 909]. Если плыть в противоположном направлении, тот же маршрут имел следующий вид: Матраха, стоящая на реке Сакир — город Русиййа в устье одноименной реки — Бутар [OG, р. 916]. Положение этих объектов на карте точно соответствует тексту: с запада на восток вдоль побережья помечены Бутар, устье реки Русиййа, Матраха; при нанесении на карту встречного маршрута между Матрахой и рекой Русиййа появился значок для города Русиййа. Нетрудно заметить, что, если бы маршруты наносились на карту в обратной последовательности, результат получился бы точно такой же. Поскольку карта передает точный маршрут, которым шли корабли, значительно облегчается локализация всех топонимов и гидронимов, нанесенных на карту и указанных в тексте. «Русская река», точнее говоря, ее устье, обозначает Керченский пролив, город Русиййа — один из пунктов на крымском берегу пролива, возможно, Керчь (Корчев) [Коновалова И. Г. Где находился город Русийа]. Рукав Атила, впадающий в Черное море между Матрахой-Тмутараканью и Русиййа-Керчью, это Дон — Азовское море — Керченский пролив. Таким образом, для обозначения устья Дона, Азовского моря и Керченского пролива ал-Идриси не употребляет название реки Сакир, как можно было бы ожидать из ее описания в качестве рукава Атила, а пользуется гидронимом «Русская река». Следовательно, месту впадения реки Сакир в Черное море может соответствовать только река Кубань, а изображение ее течения на карте и ее описание как рукава Атила обнаруживает использование сведений о Доне — от его излучины, где он близко подходит к Волге, до устья на Азовском море.

25. Река Исил — см. коммент. 36 к Введению.

26. Город Итил — см. коммент. 24 к 7-й секции V климата.

27. Море Табаристан — одно из арабских наименований Каспийского моря (см. коммент. 1 к 7-й секции V климата).

28. Именно на этих данных ал-Идриси, широко известных благодаря появившемуся еще в первой половине прошлого века французскому переводу его сочинения, основываются все сформулированные в историографии версии локализации города Русиййа. Имеющиеся точки зрения на местонахождение города так или иначе обусловлены тем, что подразумевает под устьем реки Русиййа тот или иной исследователь: если Керченский пролив — то город помещают в Керчи [Кулаковский Ю. А. К истории Боспора, с. 132-133; Брун Ф. К. Следы, с. 122; Козловский И. П. Тмуторокань, с. 67-68; MA, Bd. II, S. 151; Рыбаков Б. А. Русские земли, с. 19; он же. Киевская Русь, с. 179; Мавродин В. В. Русское мореходство, с. 100; Новосельцев А. П., Пашуто В. Т. Внешняя торговля, с. 107; Талис Д. .Л. Росы, с. 88 (Д. Л. Талис считал, что город Русиййа мог находиться в устье Дона; кроме того, он склонен к широкой трактовке топонима «Росия / Русиййа» — как Приазовья в целом); Бейлис В. М. Ал-Идриси (ХП в.), с. 212; он же. Краiна ал-Куманійа, с. 92; Franklin S., Kazhdan A. Rhosia (С. Франклин и А. П. Каждан, помещая город Русиййа на берегу Керченского пролива, не решаются точно определить, на каком именно берегу пролива стоял этот населенный пункт — на западном или восточном)], если Дон — то его предлагают искать где-то близ донского устья [GE, t. II, р. 320; Голубинский Е. Е. История, с. 43-44; Tallgren-Tuulio O. J. Du nouveau sur Idrisi, p. 171; Талис Д. Л. Топонимы, с. 229; Королев В. Н. К вопросу о славяно-русском населении, с. 125; Цечоев В. К. Славяне, с. 3-24]. Существует также мнение о том, что город Русиййа находился на Таманском полуострове и являлся столицей упоминаемого многими мусульманскими географами и историками Х-ХVI вв. «острова русов» [Захаров В. .А. Тмутаракань, с. 216; он же. Где находился город Росия, с. 151-156; он же. История раскопок, с. 148-149; Иеромонах Никон. Начало христианства, с. 50; Десятников Ю. М. Ст. Голубицкая, с. 6-9; Чхаидзе В. Н. Голубицкое городище, с. 234-243].

Наличие различных точек зрения на локализацию города Русиййа не в последнюю очередь связано с тем, что для решения этого вопроса используются далеко не все данные, которые имеются в сочинении ал-Идриси [Коновалова И. Г. Где находился город Русийа; она же. Восточная Европа, с. 163-164]. Обычно ограничиваются анализом лишь фрагментов лоции «Бутар — устье реки Русиййа — Тмутаракань» и в обратном направлении: «Тмутаракань — город Русиййа в устье одноименной реки — Бутар». Между тем в сочинении ал-Идриси имеется еще одно упоминание о городе Русиййа — на этот раз в составе описания реки Атил, — которое содержит сведения, прямо указывающие на местонахождение этого населенного пункта на крымском берегу Керченского пролива.

На примере рассмотренных выше маршрутов плавания по Черному морю можно было убедиться в том, что в качестве центра, куда сходились ведшие из Византии торговые пути, у ал-Идриси совершенно отчетливо выделяется Керченский пролив с городами Русиййа и Матраха. Именно эти города упоминаются географом как конечные пункты плавания из Константинополя [OG, р. 909, 916]. Неоднократное упоминание города Русиййа в различных частях сочинения ал-Идриси уже само по себе свидетельствует о том, что в распоряжении географа должно было иметься несколько источников сведений об этом пункте. Прежде всего это, конечно, черноморские лоции, восходящие к сообщениям современников ал-Идриси — византийских и итальянских мореплавателей. С этой же группой источников могло быть связано и формирование у ал-Идриси представления об Азовском море как о низовьях Дона, устьем которого считался Керченский пролив; подобные взгляды прослеживаются у средневековых итальянских мореплавателей [Скржинская Е. Ч. Петрарка, с. 247]. Принимая во внимание те условия, в которых создавалось сочинение ал-Идриси (напомним, что географ жил в Палермо при дворе норманнского короля Сицилии Рожера И, в обстановке своеобразного симбиоза арабских, греческих и латинских культурных традиций), нельзя сбрасывать со счетов и его возможное знакомство с византийской и латинской книжной ученостью, разделявшей идею о соединении Каспийского и Черного морей [Чичуров И. С. Византийские исторические сочинения, с. 36, 60; Иоанн де Галонифонтибус. Сведения, с. 14-15].

Хотя связь приводимых ал-Идриси данных о городах Северного Причерноморья с современными ему византийскими и итальянскими источниками несомненна и очевидна, было бы ошибкой полагать, что географ ограничился только этой информацией. Напротив, ал-Идриси потому и сумел органично включить сведения такого рода в свое сочинение, что мог согласовать их с системой географических представлений, которая сложилась у него под влиянием прежде всего арабо-персидской географической традиции. В частности, мнение о том, что река Атил связана с бассейном Черного моря, было укоренено в арабской географической литературе задолго до ал-Идриси — начиная с утверждения ученых X в. о существовании громадного «Константинопольского канала», который около Константинополя отделялся от Средиземного моря, шел на север, разделяя земли славян, и впадал в «Окружающий океан». То же самое относится и к идее о связи Черного моря с Каспийским посредством впадающих в них рек, которая разрабатывалась не одним поколением арабских географов (подробнее см. [Минорский В. Ф. История, с. 192-193, 196, 198-199, 201; Калинина Т. М. Водные пространства, с. 84-99; Коновалова И. Г. Восточная Европа, с. 91-92]). Более того, из трудов арабо-персидских авторов ал-Идриси, скорее всего, почерпнул не только общегеографические представления, но и вполне конкретные сведения, которые могли стать связующим звеном между традиционной системой взглядов и современными географу данными. Так, если наименование города Русиййа, впервые в арабо-персидской литературе встречающееся именно у ал-Идриси, мы вправе сопоставить с упоминаниями о «Росии» в византийских источниках XII в., то гидроним «Русская река» (см. коммент. 43 к 5-й секции VI климата), фигурирующий у ал-Идриси в одном контексте с рассказом об этом городе, безусловно, тесно связан с сообщениями арабо-персидских географов о реке, протекающей по землям русов и впадающей в Черное море.

Таким образом, информацию ал-Идриси о городе Русиййа вряд ли правомерно рассматривать лишь как простое упоминание об этом пункте в морской лоции, поскольку данным географа о городе сопутствует широкий контекст, тесно связанный с традицией арабской историко-географической литературы. Знакомство с последней и позволило ал-Идриси сделать заключение о местонахождении города Русиййа. В том, что это заключение принадлежит самому ал-Идриси, вряд ли можно сомневаться, так как ни в одной из лоций Северо-Восточного Причерноморья, включенных географом в состав сочинения, не говорится, где именно (в частности, на каком берегу Керченского пролива) был расположен город Русиййа.

Нельзя не заметить существенную разницу в характеристике Тмутаракани и города Русиййа у ал-Идриси. Если о Тмутаракани географ приводит сравнительно много сведений, то о том, что представлял собой город Русиййа, не говорит, в сущности, ничего. Из самого факта упоминания этого пункта в лоциях можно заключить, что он являлся портовым городом, игравшим немаловажную роль в византийской навигации в бассейне Черного моря. Что же касается значения города Русиййа как торгового центра, то, по всей вероятности, оно было несравненно скромнее, чем у Тмутаракани, являвшейся, по словам ал-Идриси, средоточием экономической жизни не только ближайшей округи, но и соседних районов. Упоминание географа о «постоянной войне» между жителями Тмутаракани и Русиййа, возможно, свидетельствует не об их независимости друг от друга [Талис Д. Л. Топонимы, с. 233; Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 223], а либо о разном статусе этих двух городов в системе византийского господства над Приазовьем, либо о самостоятельности города Русиййа по отношению к Византии во времена ал-Идриси (последнюю точку зрения отстаивает А. Г. Плахонин; см. [Плахонін А. Г. Русь на Боспорі, с. 82]).

Предпринимающиеся некоторыми исследователями попытки связать данные ал-Идриси о городе Русиййа с рассказом об «острове русов» совершенно несостоятельны, так как ни в одной из версий этого рассказа у авторов X-XII вв. не только не содержится наименование столичного города русов, но и вообще не приводится ни одного топонима, который бы имел отношение к территории «острова» (см. подборку переводов [Новосельцев А. П. Восточные источники, с. 303-307; Коновалова И. Г. Состав рассказа]). У ал-Идриси город Русиййа упоминается дважды — в составе черноморской лоции и в одном из описаний реки Атил, — и эти сообщения никак не связаны с многочисленными известиями о русах в сочинении ал-Идриси; о принадлежности города русам или какому-то иному народу географ ничего не говорит. Эту операцию — соединение сведений о городе Русиййа с данными о русах — проделал испано-арабский географ второй половины XIII в. Ибн Са'ид ал-Магриби, для которого сочинение ал-Идриси являлось одним из основных источников. Ибн Са'ид упоминает город Русийа (***) при характеристике Черного и Азовского морей: «В этом море есть острова, населенные русами, и [поэтому] его также называют морем русов. Русы в настоящее время исповедуют христианскую веру. На севере этого моря [в него] впадает река, текущая из огромного озера Тума. На западном берегу этой реки лежит Русийа — главный город русов. Русы — многочисленный народ, выделяющийся своей силой среди храбрейших народов Аллаха. Долгота этого города составляет 57°32', а широта — 56°. На море Ниташ и Маниташ ему принадлежит множество неизвестных [нам] городов» [Ibn Sa'id al-Magribi, p. 128-129]. Заимствовав сведения ал-Идриси о городе Русиййа, Ибн Са'ид ввел их в новый контекст. Поскольку рассказ о черноморских городах у Ибн Са'ида, в отличие от ал-Идриси, не имел форму лоции, в сообщении испанского географа оказалось полностью утрачено представление о связи города Русиййа с другими черноморскими портами, а также с Атилом.

Вместе с тем Ибн Са'ид располагал неизвестными ал-Идриси данными об Азовском море и, в частности, об одном из его наименований — «Море русов» (***). Этот гидроним, начиная с X в., встречается в источниках различного происхождения — арабских (ал-Мас'уди), древнерусских («Повесть временных лет»), еврейских (Вениамин Тудельский) (библиографию см. [Soloviev A. Mare Russiae, S. 1-12; Новосельцев А. П. Хазарское государство, с. 109, 115, 138, 160]).
С XIII в. наименование «Русское море» начинает употребляться и западноевропейцами, получившими доступ в Черноморский бассейн для ведения торговли. Так, Черное море именует «Русским» Виллардуэн [Виллардуэн Ж. Завоевание Константинополя, с. 58]. В итальянских навигационных пособиях (морских картах и портоланах) с конца XIII в. фиксируются многочисленные топонимы с корнем «рос» в бассейне Азовского моря (см., например, [II Compasso da navigare, p. 136]). Повидимому, с этой топонимией и следует связывать название Азовского моря «Русским» у Ибн Са'ида. Соотнеся сведения о городе Русиййа с информацией о «Море русов», Ибн Са'ид и сделал заключение о принадлежности города русам. При этом упоминаний о каких-либо иных русах, кроме причерноморских, в сочинении Ибн Са'ида нет (подробнее см. [Коновалова И. Г. Физическая география]).

29. О горе Кукайа см. коммент. 44 к 5-й секции VI климата.

30. О городе Бутар см. коммент. 40 к 5-й секции VI климата.

31. На самом деле в предшествующем разделе сочинения, где описан путь «Константинополь-Матраха», ал-Идриси говорит не о городе Русиййа, а об одноименной реке (см. коммент. 41, 43 к 5-й секции VI климата).

32. Фира — Локализация этого и других куманских городов представляет значительные трудности, так как отсутствует сколь-либо надежный ориентир, относительно которого можно было бы определить местонахождение хотя бы некоторых из них. В связи с тем, что приведенные ал-Идриси названия городов Кумании не могут быть приняты за собственно половецкие топонимы, исследователи сопоставляют их с летописными городами древнерусских княжеств — Черниговского, Переяславского, Киевского, находившихся близ границы с Половецкой степью [Рыбаков Б. А. Русские земли, с. 36-38; Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 213-214, 223-225; он же. Краіна ал-Куманійа, с. 97-98]. В самом деле, городов как таковых у половцев не было, а были лишь небольшие «городки», возникавшие в местах зимовок [Плетнева С. А. Донские половцы, с. 255]. Из летописных записей 1111 и 1116 гг. известно о существовании трех таких городков — Шаруканя, Сугрова и Балина [ПСРЛ, т. II, стб. 266, 284]. Археологически они пока не открыты. Вероятным районом их местонахождения предположительно является Средний Донец [Плетнева С. А. Донские половцы, с. 280; она же. Половцы, с. 61-62]. Правда, в результате походов русских князей 1111 и 1116 гг. все три городка были разрушены до основания и больше не восстанавливались. Половцы кочевали в непосредственной близости от границ Переяславского, Черниговского и Киевского княжеств; им были известны многие древнерусские города по рекам Суле, Роси, Сейму, Днепру, становившиеся объектами половецких нападений. По территории Половецкой степи проходили важные международные торговые пути [Кудрявцева Е. Ю. Древнерусско-половецкое пограничье, с. 20-22]. В связи с тем, что информация о куманских городах в сочинении ал-Идриси помещена вслед за сообщением о Тмутаракани, а описание куманских городов начинается с города Нуши, отсчет расстояния до которого ведется от связанной с Тмутараканью «Белой Кумании», можно заключить, что названные ал-Идриси куманские города следует искать на торговом пути из Приазовья к окраинным русским землям Переяславского, Черниговского и Киевского княжеств. Поскольку среди указанных ал-Идриси куманских городов нет ни одного, в точности локализации которого можно было бы не сомневаться, поскольку отсутствует какой-либо надежный ориентир для всего маршрута — известно только, что маршрут сухопутный, — приходится пытаться идентифицировать эти города исходя из одних их названий.

Город Кира (Фира) Б. А. Рыбаков отождествил с городком Корец, лежавшим на пути во Владимир Волынский и упоминаемым в летописи под 1150 г. [Рыбаков Б. А. Русские земли, с. 38]. В своей идентификации Б. А. Рыбаков опирался не только на созвучие названий, но и на указанные ал-Идриси расстояния между городами Кумании. Уязвимым местом в расчетах Б. А. Рыбакова является то, что за точку отсчета он берет расстояние от города Нуши (см. ниже, коммент. 34) до «Белой Кумании», понимая под последней не город на черноморском побережье, как это следует из данных ал-Идриси (см. выше, коммент. 21), а все Днепровско-Днестровское междуречье [Рыбаков Б. А. Русские земли, с. 36-38]. Вследствие этого все «куманские» города ал-Идриси оказались у Б. А. Рыбакова лежащими далеко от границ Половецкой степи. Более убедительна гипотеза В. М. Бейлиса, который соотнес топоним с летописным Вырем, расположенным в часто опустошаемом половцами Посеймье, на юго-восточной границе Черниговского княжества [Бейлис В. М. Краiна ал-Куманійа, с. 92].

33. Нарус — Согласно Б. А. Рыбакову, под топонимом Нарус скрывается город Деревич, расположенный в Галицо-Волынском княжестве [Рыбаков Б. А. Русские земли, с. 38]. В. М. Бейлис сопоставил город Нарус — при минимальной конъектуре *Баруш (***) — с городом Баруч в Переяславском княжестве [Бейлис В. М. Краiна ал-Куманійа, с. 92]. Отождествление В. М. Бейлиса более предпочтительно, поскольку, в отличие от Деревича, Баруч находился на границе с Половецкой степью и был известным для половцев пунктом, в связи с чем информатор ал-Идриси мог принять его за собственно куманский город. Кроме того, на причисление Баруча к городам Кумании могло повлиять и то обстоятельство, что на степном пограничье Переяславского княжества селились кочевые орды торков, состоявших на службе у древнерусских князей и живших вперемешку с русским земледельческим населением. Известно, что в 1126 г. половцы предприняли поход на Переяславскую землю с целью захвата торческих веж, располагавшихся у Баруча. Во время набега торки вместе с русскими укрылись за стенами этого города [Плетнева С. А. Половцы, с. 76]. Смешанный состав русско-половецкого пограничья дал возможность информатору ал-Идриси назвать города этого региона «куманскими».

34. Нуши — Местонахождение города Нуши представляется пока неопределенным. Б. А. Рыбаков помещает этот город на р. Южный Буг, в окрестностях Гайворона, где есть несколько древних городищ [Рыбаков Б. А. Русские земли, с. 36]. Такая локализация основана на указанном ал-Идриси расстоянии в 50 миль к северу от «Белой Кумании» до города Нуши. Однако принятое Б. А. Рыбаковым ошибочное толкование топонима «Белая Кумания» не как отдельного центра, а как одной из областей Половецкой земли, делает предложенную им идентификацию топонима Нуши достаточно произвольной. К тому же локализация Б. А. Рыбакова оставляет без объяснения название города. В. М. Бейлис обратил внимание на то, что третью графему в слове «Нуши» можно читать без точек (Нуси), и сопоставил этот топоним с упоминаемым в летописи наименованием города Носов в Переяславском княжестве [ПСРЛ, т. I, стб. 320; ПСРЛ, т. II, стб. 360; Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 213; он же. Краiна ал-Куманійа, с. 92].

35. Кинийув — Название Кинийув сопоставляется некоторыми исследователями с топонимом Канив из 5-й секции VI климата сочинения ал-Идриси и отождествляется с городом Каневым [Березин И. П. Первое нашествие, с. 240; Рыбаков Б. А. Русские земли, с. 9, 36; Мариновський Ю. Ю. Писемні джерела, с. 11-17]. И. Г. Добродомов — без всякой аргументации — помещает город Кинийув «у северного побережья Азовского моря» Добродомов И. Г. О половецких этнонимах, с. 103-104]. В. М. Бейлис, не отказываясь от сопоставления Кинийув-Канив-Канев, вместе с тем полагает, что название Кинийув может являться одним из вариантов наименования «Киев» (*Кийив) в пользу этого, по мнению исследователя, говорит характеристика города Кинийув как крупного торгового центра, а также вероятность того, что данные о таком городе, как Киев, ал-Идриси получал, скорее всего, не от одного, а от нескольких информаторов, по-разному передававших название города [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 224; он же. Краiна ал-Куманійа, с. 92-93]. На мой взгляд, эти соображения с равным успехом могут быть отнесены как к Киеву, так и к Каневу, который тоже часто посещали купцы и путешественники. Если считать, что наименование Кинийув служит обозначением Киева, то в таком случае трудно объяснить, почему этот один из самых известных древнерусских городов был отнесен информатором ал-Идриси к куманским населенным пунктам. Сопоставление Кинийув с Каневом предпочтительнее еще в связи с тем, что в середине XII в. в Канев был перенесен из Юрьева центр миссийной епископии, занимавшейся христианизацией кочевников,
в том числе и половцев [Подскальски Г. Христианство, с. 58-59].

36. Салав — город Переяславль Русский на р. Трубеж, упоминавшийся ранее под наименованием Баразлав (см. коммент. 71 к 5-й секции VI климата).

37. Наби — см. коммент. 74 к 5-й секции VI климата, где этот пункт упоминается под наименованием Най.

38. Город Салав, фигурирующий в данном отрывке, не идентичен ранее упоминавшемуся пункту с таким же наименованием (см. выше, коммент. 36). Дело в том, что, начиная с этого места, ал-Идриси приводит текст рассказа о трех группах русов, заимствованный им с искажениями у Ибн Хаукала (подробнее см. [Коновалова И. Г. Рассказ]). Данные о городе Салав из устных источников и сведения об одноименном центре из рассказа Ибн Хаукала о трех группах русов ал-Идриси принял за сообщение об одном и том же пункте. Таким образом, рассказ Ибн Хаукала был включен в «Нузхат ал-муштак» в результате искусственного построения ал-Идриси (А. П. Новосельцев также отмечает, что рассказ о трех группах русов включен в сочинение ал-Идриси «совершенно не к месту» [Новосельцев А. П. Худуд ал-алам, с. 99]). Поэтому для решения вопроса о локализации городов трех групп русов неправомерно использовать данные о городе Салав из сообщения ал-Идриси о Кумании, ибо речь идет о разных городах. Рассказ о трех группах русов — Куйабе, Славии и Арсе — относится к числу самых известных и вместе с тем наиболее неясных сюжетов средневековой арабо-персидской литературы. С начала XIX в. к различным версиям этого рассказа неоднократно обращались не только востоковеды, но и историки-слависты и археологи, занимающиеся изучением средневековой Руси. Установлено, что сообщения восточных авторов о трех группах русов отражают этнополитическую ситуацию в древнерусских землях во второй половине IX в. Если локализация первых двух групп русов — Куйабы в Киеве, Славии в центре, находившемся на месте будущего Новгорода или рядом с ним, — не вызывает особых разногласий у исследователей, то относительно возможного местоположения третьей группы — Арсы — продолжают выдвигаться новые версии, несмотря на то что их уже существует не менее полутора десятков (историографию см. [Коновалова И. Г. Рассказ, с. 147, примеч. 1]).

39. Кукийана — Вместо привычной формы наименования Куйаба авторов ІХ-ХІ вв. у ал-Идриси приводится иная форма написания этого топонима — Кукийана (***). В. М. Бейлис предположил, что искажение могло содержаться либо в рукописи Ибн Хаукала, которой пользовался ал-Идриси, либо возникло в процессе многократного переписывания сочинения самого ал-Идриси [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 214]. Не отрицая обеих этих возможностей, следует заметить, что, как и в случае с топонимом Салав, название Кукийана могло и не иметь ничего общего с наименованием Куйаба из более ранних вариантов рассказа о трех группах русов. Топоним Кукийана появляется у ал-Идриси не в самом рассказе о трех группах русов, а как бы «вклинивается» в описание куманских городов, что особенно хорошо заметно в списках А и L. Первое упоминание о городе Кукийана связано с маршрутными данными о городе Салав (Переяславль Русский). Ал-Идриси приводит расстояние между этими городами — такие данные отсутствуют у авторов ІХ-ХІ вв. Правда, сведения о городе Кукийана у ал-Идриси были недостаточно конкретны, недаром в разных рукописях «Нузхат ал-муштак» расстояние между городами Салав и Кукийана указано то в 8, то в 18 переходов, при этом неизвестно, в каком направлении. С недостатком информации, по-видимому, связано и отсутствие значка для города Кукийана на карте ал-Идриси.

40. Земля Булгар — Ибн Хаукал вслед за ал-Истахри говорил о том, что группа русов с центром в Куйабе является ближайшей к Булгару [BGA, t. I, р. 225-226; BGA₂, fasc. II, p. 397]. Те изменения, которые ал-Идриси внес в сообщение Ибн Хаукала относительно города Куйаба, вызваны, на мой взгляд, попыткой географа истолковать довольно туманные сведения своего предшественника об этом пункте. Во-первых, из сообщения Ибн Хаукала (и его источника — сочинения ал-Истахри) нельзя точно понять, о какой Булгарии они ведут речь — Волжской или Дунайской. Во-вторых, прилагательное кариб («ближайший»), употребляемое Ибн Хаукалом и ал-Истахри для характеристики взаимного положения Куйаба и Булгара, имеет несколько значений: оно может обозначать близость не только пространственную, но и в отношениях, вплоть до обозначения близкого родства. Поэтому фразу о том, что Куйаба является ближайшей к Булгару, можно понимать в том смысле, что между нею и Булгаром имелись наиболее тесные связи. Кстати, единственным сведением о расстояниях, приводимым Ибн Хаукалом для трех городов русов, стало расстояние между Куйаба и Булгаром — 20 дней [BGA₂, fasc. II, р. 397]. Тесные торговые связи Киева и Булгара в X в. подтверждаются и археологическим материалом [Рыбаков Б. А. Путь; Моця А. П. Новые сведения; он же. Булгар-Киев; Моця А. П., Халиков А. Х. Булгар-Киев; Белорыбкин Г. Н. Путь]. Как видно, в переработке ал-Идриси данные о Булгаре совершенно определенно относятся к Волжской Булгарии, ибо Дунайскую он знает под наименованием Бурджан (см. коммент. 21 к Введению).

41. Утверждение о том, что русы — одно из племен тюрок, сформировалось у ал-Идриси под влиянием книжных сообщений. Оно могло возникнуть, как справедливо заметил В. М. Бейлис, вследствие неверного понимания одного из сообщений о русах в книге Ибн Хаукала: «Рус — племя в стороне Булгара между ними и ас-Сакалиба. И ранее отделилось племя тюрок из их страны и ушло в места между странами ал-Хазар и ар-Рум. Их именуют Баджнакийа» (пер. В. М. Бейлиса, цит. по [Бейпис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 214, примеч. 46]), а также в результате соответствующего истолкования слов Ибн Хаукала о том, что группа русов с центром в городе Куйаба является «ближайшей» к Булгару. Наконец, русы названы тюрками в одной из рукописей ал-Ис-тахри (пер. отрывка на немецкий язык см. [Hrbek I. Der dritte Stamm, S. 635]), с которой ал-Идриси мог быть знаком.

42. В данном предложении ал-Идриси использует термин Ибн Хаукала — синф (***; «род, сорт, класс, разновидность»), а также другое слово — кабил (***; «род, сорт») (о семантике этих терминов см. [Новосельцев А. П. Восточные источники, с. 319]).

43. В отличие от других авторов, писавших о трех группах русов, в сочинении ал-Идриси приводится название первой группы русов — Равас (***). Появление этого наименования, по-видимому, следует связывать с утверждением географа о том, что Кукийана — это город тюрок, именуемых «Руса» (***), а само название равас рассматривать как искажение слова «Руса».

44. Рассказ о трех группах русов в том виде, в каком он дошел до ал-Идриси по сочинениям авторов Х-ХІ вв., уже не соответствовал реалиям XII в. Недаром Киев описан в «Нузхат ал-муштак» под другим наименованием — Кав (см. коммент. 69 к 5-й секции VI климата). Совершенно очевидно, что топонимы Куйаба и Кукийана не ассоциировались у ал-Идриси с Киевом.

45. Вторая группа русов — Салавиййа — локализуется в районе Новгорода. Для ал-Идриси город Салав из рассказа о трех группах русов не имел никакого отношения к реальному Новгороду; последний был известен географу под скандинавским наименованием Хольмгард и охарактеризован в другой части сочинения (см. коммент. 19 к 4-й секции VII климата).

46. Ал-Идриси не ограничился тем, что применил устные сведения о городе Салав (Переяславле Русском) в качестве перехода к изложению книжных данных Ибн Хаукала. С наличием у ал-Идриси устной информации, не совпадающей с той, которую он мог прочесть у Ибн-Хаукала об одноименном городе, можно связывать и те изменения, которые географ внес в сообщение Ибн Хаукала о городе Салав. Салав помечен на карте ал-Идриси, где его значок находится рядом с изображением одинокой возвышенности [MA, Bd. VI, Taf. 66]. По-видимому, отсюда и появилось утверждение ал-Идриси о том, что Салав из рассказа о трех группах русов стоит «на вершине горы», отсутствующее у Ибн Хаукала и других авторов, которые вместо этого писали о верховном положении русов с центром в городе Салав по отношению к другим группам русов (русск. пер. текстов и библиографию см. [Новосельцев А. П. Восточные источники, с. 316-318]).

47. Арса — главный город третьей группы руссов — Арсаниййа. Основные дополнения, сделанные ал-Идриси к текстам своих предшественников, касаются этой группы русов и их главного города. Со ссылкой на Ибн Хаукала ал-Идриси почти дословно приводит сообщение о недоступности города Арса для чужестранцев и о вывозе оттуда ценных мехов и металла. Все прочие данные об этом пункте, имеющиеся в «Нузхат ал-муштак», у Ибн Хаукала или других авторов ІХ-ХІ вв. отсутствуют.

48. Сведения о том, что Арса является красивым, укрепленным городом, расположенным на горе, — это дополнение ал-Идриси к сообщениям более ранних авторов. На карте «Нузхат ал-муштак» значок для обозначения города помещен рядом с изображением безымянной возвышенности [MA, Bd. VI, Taf. 56]. Таким образом, дополнения ал-Идриси касались внешнего облика города («укрепленный», «красивый»), особенностей его местонахождения («на горе»), его удаленности от других городов русов, а также его тесной — и исключительной — связи с купцами из города Кукийана. Кроме того, ал-Идриси добавляет, что купцы из города Кукийана были тесно связаны с Арсой: именно они имели туда доступ и осуществляли вывоз товаров из этой недоступной для чужестранцев земли.

49. Последовательность, в которой ал-Идриси перечислил города, приводя расстояние между ними, показывает, что слова географа о местонахождении города Арса между Кукийаной и Салавом следует понимать в том смысле, что путь из Кукийаны в Салав лежал через Арсу. Цифровых данных о расстоянии между этими городами у Ибн Хаукала нет, он указывает лишь расстояние от Булгара до Куйабы — 20 дней пути [BGA₂, fasc. II, p. 397]. Характер дополнений, сделанных ал-Идриси к сведениям авторов ІХ-ХІ вв., побуждает предположить, что эти данные он мог получить из устных источников, скорее всего от лиц, имевших контакты с купцами, посещавшими Арсу, или слышавших рассказы о таких торговцах. Ведь именно наличие конкретных деталей отличает информацию ал-Идриси от сообщений его предшественников. Внешний облик города, приметы рельефа окружавшей его местности, расстояния между ним и другими городами — это как раз тот набор сведений, который ал-Идриси с большими или меньшими подробностями сообщает всякий раз, когда описывает торговый маршрут в любой части света. Правда, данные ал-Идриси об Арсе отличаются конкретностью лишь по сравнению со сведениями более ранних авторов: он говорит о расстояниях между городами русов не в милях, а в днях пути и переходах и при этом не называет, в каком направлении по странам света нужно было двигаться от города к городу. Дополнения ал-Идриси к данным Ибн Хаукала о городе Арса отличаются по своему характеру от дополнений к сообщениям о двух других городах русов. Как было показано, известие ал-Идриси о том, что город Салав стоит на вершине горы, появилось в результате контаминации сведений о двух разных городах. Причисление города Кукийана к городам земли Булгар и утверждение о том, что русы являются тюркским народом, являются следствием интерпретации книжной информации. Лишь данные о купцах из Армении, доходивших до города Кукийана, можно считать сведениями, которые ал-Идриси мог получить от своих современников. Дополнения же, касающиеся Арса, носят совершенно иной характер. Их больше по количеству, они отличаются сравнительной конкретностью и, по всей вероятности, опираются на данные современников ал-Идриси. Тот факт, что самые существенные дополнения, сделанные ал-Идриси к сообщениям более ранних авторе, касались именно Арсы, свидетельствует о том, что наименование Арса, по-видимому, употреблялось в языке XII в., в отличие от городов Куйаба и Салав, названия которых в живой речи современников ал-Идриси звучали по-другому.

50. Кукийана. — Источником сведений ал-Идриси о городе Кукийана, также как и для авторов ІХ-ХІ вв. о Куйаба, были сообщения купцов, посещавших русские земли. Однако, если географы ІХ-ХІ вв. ограничивались простым указанием на то, что люди с торговыми целями доходили до Куйаба, ал-Идриси дает более детальную информацию: он пишет, что до города Кукийана доходят купцы-мусульмане из Армении. Выделение мусульманских торговцев из всей массы армянского купечества, по-видимому, можно рассматривать как свидетельство того, что данные ал-Идриси о связях Армении с древнерусскими землями восходят к рассказам именно этих купцов-мусульман. Вероятность получения нашим географом сведений от армянских информаторов подтверждается наличием в «Нузхат ал-муштак» других оригинальных данных об Армении [Шелковников Б. А. Средневековая белоглиняная поливная керамика]. Сообщение ал-Идриси о торговле купцов из Закавказья с русскими областями вполне может относиться к XII в., когда торговые связи Восточной Европы и Закавказья стали более интенсивными благодаря освоению новых торговых путей. Так, с конца XI в. наряду с традиционной торговлей по Волжскому пути большое значение приобрел путь из Закавказья по морю в Крым и далее через Причерноморские степи в Поднепровье [Древняя Русь, с. 388,390-391].

51. Далее следует почти дословная выдержка из сочинения Ибн Хаукала [BGA₂, fasc. II, р. 397].

52. У ал-Истахри и Ибн Хаукала речь идет не о леопардах, а о черных соболях (ас-саммур ал-асвад [BGA, t. I, р. 225-226; BGA₂, fasc. II, p. 397]; см. также [Калинина Т. М. Меховая торговля]). Искажение возникло, по мнению В.М.Бейлиса, под пером переписчика, изменившего слово саммур («соболя») на нумур («леопарды, тигры»), а впоследствии использовавшего более распространенную форму множественного числа того же слова — анмар [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 215, примеч. 51].

53. Арабское слово расас обозначает «свинец», но ранее употреблялось и в значении «олово».

54. Сообщение о тесной связи купцов Кукийаны с городом Арса является дополнением ал-Идриси к информации более ранних авторов. У ал-Истахри и Ибн Хаукала говорится лишь, что «люди для торговли прибывают в Куйабу» [BGA, t. I, р. 225-226; BGA₂, fasc. II, p. 397].

55. Баджнаки — печенеги (см. коммент. 48 к 7-й секции V климата).

56. Этнографические сведения о русах ал-Идриси позаимствовал у Ибн Хаукала [BGA₂, fasc. II, p. 396]. Дополнения самого ал-Идриси касаются указания на ткани, из которых шили одежду хазары, булгары и печенеги.

57. В. М. Бейлис, сопоставивший сообщение ал-Идриси о булгарах с аналогичными данными ал-Истахри и Ибн Хаукала, отмечает упрощенный характер изложения ал-Идриси, искажающий смысл текста его предшественников [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 215, примеч. 55]. И ал-Истахри, и Ибн Хаукал пишут о «больших булгарах», являвшихся северными соседями Византии, т. е. о дунайских болгарах. По всей вероятности, ал-Идриси, знавший дунайских болгар под именем бурджан [OG, р. 12, 905, 911], отнес это сообщение Ибн Хаукала к волжским булгарам (см. также коммент. 21 к Введению).

58. Ал-Идриси приводит лишь заключительную фразу сообщения ал-Истахри / Ибн Хаукала: «Язык булгар похож на язык хазар, у буртасов — другой язык, а язык русов не таков, как язык хазар и буртасов» [BGA, t. I, р. 225; t. II, р. 283; BGA₂, fasc. II, р. 396].

59. Булгар — город, находившийся близ современного с. Болгары, в 5 км от левого берега Волги, ниже устья р. Камы, столица Волжской Булгарии в Х-ХІ вв., неоднократно упоминаемая арабо-персидскими авторами начиная с X в. [Егоров В. Л. Историческая география, с. 95-96] (сообщения ранних арабских авторов о Булгаре подробно рассмотрены в работах [Заходер Б. Н. Каспийский свод, ч. II, с. 36-39; Фахрутдинов Р. Г. Болгар]).

60. Возможно, что это его утверждение является переосмыслением фразы Ибн Хаукала о том, что мусульмане и христиане являются жителями «внутренних булгар» [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 216; Хузин Ф. Ш. Волжская Булгария, с. 165, коммент. 1). Однако нельзя исключать и того, что у ал-Идриси были и новые, современные ему данные о Булгаре, касающиеся религиозного облика жителей города. Большинство жителей Булгара составляли мусульмане (сводку материалов об исламе в Булгарии см. [Исхаков Д. М., Измайлов И. Л. Этно-политическая история татар, с. 35-44; Ислам в Среднем Поволжье, с. 32-37]). Вместе с тем археологические материалы из Булгара свидетельствуют о том, что в XII в. в состав населения Волжской Булгарии входили волго-окские славяне, финны и скандинавы, а в самом Булгаре было несколько посадов с небулгарским населением, занимавшимся ремесленной деятельностью [Смирнов А. П. Древняя Русь; Казаков Е. П. О ранних контактах, с. 77-82; Кочкина А. Ф. Находки; Халиков А. Х. Волжская Булгария, с. 17; Хузин Ф. Ш., Валиуллина С. И. Славяно-русские материалы, с. 97-105]. По древнерусским источникам известно, что в начале XIII в. в Булгаре существовало христианское кладбище [Смирное А. П. Волжские болгары, с. 60].

61. Сувар — Развалины Сувара находятся в 4 км к западу от с. Кузнечиха Спасского района Республики Татарстан [Хузин Ф. Ш. Волжская Булгария, с. 63-66].

62. В отличие от более ранних авторов, слова о деревянных постройках булгар ал-Идриси относит только к городу Сувар, в то время как у Ибн Хаукала эти сведения отнесены к обоим булгарским городам.

63. Рик'ат — коленопреклонение (во время молитвы).

64. Азан — призыв на молитву, состоящий из семи формул и возвещаемый муэдзином с минарета мечети.

65. Икама — второй призыв на молитву, следующий после азана непосредственно перед началом молитвы.

66. См.: BGA, t. II, р. 285; BGA2, fasc. П, р. 397. Разбор сообщений арабо-персидских авторов о краткости дня в зимнее время у булгар и русов см. [Заходер Б. Н. Каспийский свод, ч. II, с. 40-44].

67. О городе Самандар см. коммент. 56 к 7-й секции V климата.

68. В тексте использован термин харидж (***), точный перевод которого — «за пределами», но в контексте анализируемого фрагмента ал-Идриси это сделать затруднительно, ибо тогда искажается смысл фразы. Сказать про Самандар, что он расположен «за пределами» Дербента, нельзя, ибо и так понятно, что, коль скоро речь идет о двух разных городах, то каждый из них расположен за пределами другого. Дербент был пограничным пунктом между Халифатом и хазарскими владениями, поэтому все, что располагалось к северу от него, воспринималось арабами как находящееся «по ту сторону» от Дербента. В. М. Бейлис, опубликовавший перевод данного фрагмента ал-Идриси, также переводил харидж как «по ту сторону» [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 216].

69. Ал-Баб ва-л-Абваб — арабское наименование Дербента (см. коммент. 12 к 7-й секции V климата).

70. Баланджар — один из наиболее крупных и известных хазарских городов. Название «Баланджар» в арабо-персидских источниках IX-XIIІ вв. употребляется не только по отношению к городу, но также применительно к кавказскому племени, обитавшему по соседству с аланами и абхазами, к реке, горам и горным проходам (сводку известий источников см. [Новосельцев А. П. Хазарское государство, с. 123]). Большинство исследователей отождествляют Баланджар с хазарским городом Варачаном (Варанджаном), упоминаемым в армянских источниках VII в., однако локализация Баланджара спорна, район поисков города ограничен территорией Дагестана (историографию см. [Новосельцев А. П. Хазарское государство, с. 123-124]). Расцвет Баланджара относится к VII-VIII вв., но вследствие арабо-хазарских войн VIII в. город к X в. потерял свое значение.

71. Ал-Байда — в переводе с арабского значит «белая» и, как полагают, является арабской передачей персидского наименования хазарского города Самандара [Новосельцев А. П. Хазарское государство, с. 125-128].

72. Хамлидж (вариант написания в других источниках — Хамлых) — город в устье Волги, столица хазар в IX в. Хамлидж упоминается в сочинении Ибн Хордадбеха [BGA, t. VI, р. 124, 154]. Впоследствии у арабо-персидских авторов X-XIII вв. название Хамлидж встречается наряду с новым наименованием хазарской столицы — Итил (историографию см. [Hudud, р. 429, 452; Новосельцев А. П. Хазарское государство, с. 129-130]). У ал-Истахри и Ибн Хаукала есть описание Самандара, но остальные города Хазарии не названы [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 216, примеч. 59]. По наблюдению В. М. Бейлиса, перечень городов Хазарии ал-Идриси составил, пользуясь сочинением Ибн Хордадбеха, упоминавшего города Хамлидж, Баланджар и ал-Байда [BGA, t. VI, р. 124].

73. См. коммент. 57 к 7-й секции V климата.

74. Приводимые ал-Идриси данные о расстояниях между городами Северного Кавказа и Поволжья восходят к сообщениям арабских географов X в. (ср. [BGA, t. I, р. 219]).

75. О царстве Сарир см. коммент. 58 к 7-й секции V климата.

76. Cp.: BGA, t. I, p. 219.

77. Ср.: BGA, t. I, p. 219; Заходер Б. Н. Каспийский свод, ч. I, с. 179.

78. О буртасах см. коммент. 51 к 7-й секции V климата.

79. Ср.: BGA, t. I, р. 227; t. II, р. 287.

80. Ср.: там же.

81. Ср.: там же.

82. Ср.: там же.

83. Ср.: там же.

84. Ср.: там же.

85. Деление басджиртов на «внешних» и «внутренних» ал-Идриси воспринял от Ибн Хаукала [BGA, t. II, р. 285; BGA₂, fasc. II, p. 396], который, в свою очередь, опирался на данные ал-Истахри [BGA, t. I, р. 227]. При комментировании данного фрагмента многими исследователями высказывалось предположение, что под внутренними басджиртами могли иметься в виду дунайские венгры (историографию см. [Полгар С. Маршруты, с. 221, примеч.5]). В отличие от ученых X в., ал-Идриси не путал башкир с венграми. Этнотопоним басджирт у него относится только к башкирам, а о венграх он неизменно писал как о жителях страны Ункариййа [OG, р. 878, 882, 885, 886, 888, 920].

В сочинении ал-Идриси деление басджиртов на внутренних и внешних проведено недостаточно последовательно. Наряду с упоминаниями о внешних [OG, р. 922-925] и внутренних басджиртах [OG, р. 919, 922-923, 925, 960] географ говорит и о басджиртах вообще [OG, р. 834, 914, 935]. При этом в ряде случаев в различных рукописях сочинения ал-Идриси встречается несогласованность в употреблении этих прилагательных. Так, в 7-й секции VI климата в рассказе о внешних басджиртах прилагательное «внешний» стоит только в рукописи Р, в то время как в L и А написано «внутренние басджирты» [OG, р. 923]. Аналогичная ситуация в 7-й секции VII климата, где в рукописи О, в отличие от остальных, говорится о внешних, а не о внутренних басджиртах [OG, р. 960]. То же самое относится еще к одному этнониму нашего региона — куманам: в различных рукописях Кумания определяется то как «внешняя», то как «внутренняя» (см. коммент. 1 к 6-й секции VII климата).

Причина появления в разных рукописях «Нузхат ал-муштак» двух терминов с прямо противоположным значением неясна. В связи с тем, что арабские слова «внешняя» (***) и «внутренняя» (***) сильно отличаются графически, маловероятно, чтобы одно слово было заменено другим в процессе переписывания. Возможно, наличие двух разных определений при одном и том же этнониме связано с существованием двух авторских редакций «Нузхат ал-муштак».

По приводимым ал-Идриси сведениям очертить — хотя бы приблизительно — возможный ареал обитания внутренних и внешних басджиртов довольно затруднительно, в первую очередь потому, что упоминаемые ал-Идриси города басджиртов не поддаются точной локализации. Ниже в рассматриваемой секции ал-Идриси повторяет данные географов X в. о том, что внутренние басджирты находились на расстоянии в 25 дней пути до Булгара; в 7-й секции VII климата он помещает города внутренних басджиртов в бассейне некоего притока Итила и говорит, что купцы редко посещают их [OG, р. 960]. Сообщения о внешних басджиртах (в 7-й секции VI климата), напротив, даны в одном контексте с описанием торговых городов, лежавших на пути в Хорезм и другие среднеазиатские области; восточной границей внешних басджиртов ал-Идриси называет «Зловонную землю», т.е. помещает внешних басджиртов к востоку от внутренних.

86. Ср.: BGA, t. I, р. 225; t. II, р. 285.

87. Ср.: там же.

88. Море ал-Хазар — Каспийское море (см. коммент. 2 к 7-й секции V климата).

89. «Опустошенная страна». — В. М. Бейлис ошибочно утверждает, что название «Опустошенная страна» у ал-Идриси больше нигде не встречается [Бейлиис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 217, примеч.65]. «Опустошенная страна» упоминается также в 9-й секции VI климата, при описании путешествия Саллама ат-Тарджумана к стене Йаджуджа и Маджуджа [OG, р. 935]. Рассказ о путешествии Саллама ал-Идриси, по его собственному признанию, заимствовал из сочинения Ибн Хордадбеха [BGA, t. VI, р. 162-170]. Хороним «Опустошенная страна» имеет явно литературное происхождение и, скорее всего, появился как интерпретация сообщения Ибн Хордадбеха об одном из этапов путешествия Саллама, когда он и его спутники «пришли к городам, [лежавшим] в развалинах, и шли по этим местам еще двадцать дней» [ibid., р. 163].

90. «Зловонная земля» — Как заметил В. М. Бейлис [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 217], этот хороним географ мог позаимствовать из сообщения Ибн Хордадбеха или ал-Джайхани, на сведения которых он ссылается, приводя рассказ о путешествии Саллама ат-Тарджумана к стене Йаджуджа и Маджуджа. По сравнению с сообщением Ибн Хордадбеха рассказ ал-Идриси о путешествии Саллама выглядит более подробным. У Ибн Хордадбеха сказано, что после остановки у владыки хазар путешественники двинулись дальше и через 26 дней достигли «черной земли с неприятным запахом». По ней они шли 10 дней и пришли к городам, лежавшим в развалинах [BGA, t. VI, р. 163]. В отличие от Ибн Хордадбеха, ал-Идриси не упоминает, что путешественники посетили Хазарию. Он пишет, что, побывав у Филан-шаха (Филан — одно из политических образований на территории горного Дагестана [Минорский В. Ф. История, с. 137-138; Шихсаидов А. Р. К вопросу о локализации, с. 78-87]), они отправились далее и через 27 дней подошли к границам земли басджиртов и только потом вступили в «Зловонную землю», которую пересекали 10 дней, а еще через месяц пришли в «Опустошенную страну», под которой, вероятно, могли иметься в виду те самые лежавшие в развалинах города, упоминаемые Ибн Хордадбехом [OG, р. 934-938]. Имеющиеся у ал-Идриси подробности — по сравнению с сочинением Ибн Хордадбеха, сохранившимся, как известно, в сокращенной редакции, — как полагают, были взяты им либо из не дошедшего до нас труда ал-Джайхани, либо из основной редакции Ибн Хордадбеха [АГЛ, с. 140].

Путешествию Саллама и тем источникам, которые о нем сообщают, посвящена обширная литература. К настоящему времени не приходится сомневаться в том, что рассказ об этом путешествии вовсе не является «бесстыдной мистификацией», каковой считали его многие исследователи. О маршруте экспедиции высказывались различные мнения. Преобладает точка зрения, что Саллам шел по землям Кавказа, хазар, вдоль побережья Каспия к озеру Балхаш и Джунгарии, а затем через Среднюю Азию вернулся в Самарру (историографию см. [АГЛ, с. 138; Ибн Хордадбех. Книга путей и стран, с. 43-46]). «Зловонную землю» локализуют в районе расположенных к северу от Каспийского и Аральского морей заболоченных областей, которые источали вонь и мешали движению; «Опустошенная страна» помещается в землях западных уйгуров, ставших в 840 г., т. е. незадолго до путешествия Саллама, жертвой опустошительного вторжения хакасов [Хенниг Р. Неведомые земли, с. 193].

Рассказ о путешествии Саллама был, однако, не единственным источником сведений ал-Идриси о «Зловонной земле». Не случайно географ заводит о ней речь в различных частях своего сочинения и — за единственным исключением — вне всякой связи с путешествием Саллама [OG, р. 919, 923, 926, 928-930]. Кроме популярных в мусульманском мире рассказов о народах Йаджудж и Маджудж и об экспедиции Саллама к окружавшей их стене хороним «Зловонная земля» мог встретиться ал-Идриси и в рассказах путешественников. О вероятности использования такого рода сведений говорит сам характер описания этой земли, свидетельствующий о том, что ал-Идриси считал «Зловонную землю» не каким-то легендарным, а вполне конкретным географическим понятием. Подробная характеристика «Зловонной земли» помещена в 8-й секции VI климата наряду с рассказом о земле тюрок-карлуков, обитавших в восточном Приаралье [Кумеков Б. Е. Локализация]. В пределах «Зловонной земли» ал-Идриси называет два города. Один из них, Сукмакиййа (***), лежит, по его словам, на севере «Зловонной земли». Описание города у ал-Идриси весьма схоже с описаниями многих пунктов, данные о которых исходили от путешественников и купцов: указаны размеры города, занятия его жителей, устройство городского управления, местоположение города на горе под названием Тагура (***), приведено расстояние до другого города, находящегося на востоке «Зловонной земли». Сведения об этом втором городе, именуемом Тагура (по утверждению ал-Идриси, наименование горы Тагура происходило от названия города), также не лишены конкретных черт: сказано о размерах города, его населении и местонахождении. Вероятность получения сведений об этих городах от путешественников или купцов подтверждается не только составом сообщений, но и тем, что местонахождение города Сукмакиййа определяется из разных точек в пространстве: сначала сказано, что он находится на севере «Зловонной земли», а чуть ниже говорится о том, что он расположен на востоке, как и город Тагура [OG, р. 929-930]. Возможно, что ал-Идриси получил сведения о городе Сукмакиййа от нескольких лиц, двигавшихся к этому пункту из различных мест — с юга и с запада. Описание двух городов «Зловонной земли» дает нам указание еще на один источник рассказа ал-Идриси об этой области — античную традицию. Название горы, на которой стоят оба города, — Тагура — восходит к географическому сочинению Птолемея и его арабским переработкам. У Птолемея упоминается гора Тапура (Ταπούρα) [MA, Bd. I, Н. 2, S. 49]. Гора Тафура (***) фигурирует в труде ал-Хваризми среди прочих гор, окружающих VII климат, и по своему положению соответствует Тапурским горам Птолемея [Калинина Т. М. Сведения ранних ученых, с. 25, 45, 85-86]. Однажды у ал-Хваризми говорится о горе под названием Тагура [там же, с. 34, 51]. Орошающие «Зловонную землю» реки, по утверждению ал-Идриси, берут начало в горе Аскаска, наименование которой также связано с античной географией (см. коммент. 7 к 8-й секции VI климата). Таким образом, на формирование представлений ал-Идриси о «Зловонной земле» повлияли не только сведения из рассказа о путешествии Саллама, но и данные античной географии в их арабской переработке, которым ал-Идриси пытался придать реальный характер, обогатив их информацией, восходящей к рассказам путешественников. К сожалению, сведения об облике двух городов «Зловонной земли» хотя и несут на себе черты информации, свойственной отчетам путешественников и купцов, но являются слишком общими, не позволяющими высказать какие-либо предположения о возможном местонахождении этих городов.

91. Ал-Идриси существенно изменил сообщение Ибн Хаукала о реке Атил, хотя и взял его за основу. Ср.: «Река Атил вытекает с восточной стороны из области Хирхиз, затем протекает между землями ал-Кимакиййа и ал-Гузиййа и является границей между ними, далее она проходит к западу позади Булгар и возвращается на восток, пока не пройдет через [землю] ар-Рус, затем через [землю] Булгар, далее через [землю] Буртас до тех пор, пока не впадает в море» [BGA, t. II, р. 281-282; BGA₂, fasc. II, p. 393]. К описанию Атила в «Нузхат ал-муштак», приведенному по рукописи Р, имеются дополнения в списках L и А. В списке L после слов «впадает в море» добавлено: «...ал-Хазар, проходя через их земли в южном направлении. После того, как она отклоняется к земле ар-Русиййа (далее — по спискам L и А) в восточном направлении, от нее отделяется рукав, который приходит к городу Матраха на море Нитас: он называется рекой Сакир».

92. Ал-Идриси повторяет часто встречающееся у арабских ученых утверждение о том, что устье Атила является необычайно разветвленным и что число его русел, которые впадают в море, равно семидесяти (ср. [BGA, t. II, р. 282; BGA₂, fasc. II, p. 393]; анализ рассказа о «семидесяти устьях» Волги в сочинениях арабо-персидских авторов см. [Заходер Б. Н. Каспийский свод, ч. II, с. 164-165]).

93. Выше (см. коммент. 61) ал-Идриси говорит о городе Сувар как о булгарском, а не буртасском центре. Ибн Хаукал ничего не сообщает о городах буртасов. В отличие от Ибн Хаукала, у которого в наименовании города первой является буква син, у ал-Идриси встречаются варианты, начинающиеся с сад (*** — L, А) или ха (*** — А). В.М.Бейлис полагает, что у ал-Идриси не было под рукой текста Ибн Хаукала и он цитировал его по памяти [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 217, примеч. 70]. Не исключая возможности заимствования топонима из сочинения Ибн Хаукала, вместе с тем замечу, что начальное сад в форме топонима, приводимой ал-Идриси, может объясняться не цитированием по памяти, а использованием устных источников об этом городе. Существует предположение, что название «Сувар» связано с этнонимом «чуваш» [Ковалевский А. П. Чуваши и булгары, с. 35, 101-103]; если это так, то начальное сад в слове Сувар у ал-Идриси можно рассматривать как передачу звука «ч», отсутствующего в арабском языке.

94. Ср. аналогичное утверждение у более ранних авторов [BGA, t. I, р. 225; t. II, р. 285; BGA₂, fasc. II, p. 396].

95. Пытаясь соотнести рассказ о трех группах русов из настоящей секции со сведениями о городах Руси, помещенными в 4-й секции VI климата, ал-Идриси объединил города Кукийана, Салав и Арса в один вид — «Внешняя Русь», как об этом сказано во введении к 6-й секции VI климата (см. выше, коммент. 3), и по территориальному признаку противопоставил его другому виду русов — жителям «наиболее отдаленной Руси», города которой находились в Карпато-Днестровских землях (см. коммент. 3 к 4-й секции VI климата). О двух видах русов говорит только ал-Идриси, и это, на мой взгляд, лишний раз свидетельствует о его настойчивой попытке создать непротиворечивую картину из всех тех данных о русах, которые он почерпнул из различных источников. Искать в данной классификации ал-Идриси дополнительные указания на возможную локализацию трех групп русов и их городов имеет смысл лишь в том случае, если нам станет известен тот пространственный центр, относительно которого ал-Идриси или его информатор определяли положение русских городов, поскольку без наличия подобного центра определения типа «внешний» или «наиболее отдаленный» просто невозможны. Для ал-Идриси рассказ писателей ІХ-ХІ вв. о трех группах русов утратил свой первоначальный смысл и оказался в структуре представлений географа об одной из современных ему русских областей.

96. Ункариййа — Венгрия (см. коммент. 2 к 3-й секции VI климата).

97. Макахуниййа — Македония (см. коммент. 25 к Введению).

98. Это известие не принадлежит ал-Идриси, а как верно отметил В.М.Бейлис, заимствовано у Ибн Хаукала [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 218, примеч. 75]. (Анализ данного сообщения Ибн Хаукала см. [Бартольд В. В. Арабские известия, с. 848-851; Калинина Т. М. Сведения Ибн Хаукала; Новосельцев А. П. Хазарское государство, с. 221-231; Коновалова И. Г. Падение Хазарии].)

99. Слова о том, что от перечисленных народов остались лишь названия, являются вольным пересказом сообщений Ибн Хаукала, который говорит о беженцах из этих областей, ушедших в соседние страны [BGA, t. II, р. 286], а в другой редакции своего труда — о возвращении части хазар в Итил [BGA₂, fasc. II, p. 398]. Рассказом об изгнании хазар, булгар и буртасов ал-Идриси завершает передачу сообщений Ибн Хаукала о народах Восточной Европы и до конца секции больше не прибегает к его сведениям.

100. Батира — Сообщение об этой горе помещено среди сведений о Нижнем и Среднем Поволжье, опирающихся в основном на данные арабских географов X в., в связи с чем В. М. Бейлис сопоставил сообщение о добыче олова в горе Батира с данными Ибн Хаукала о вывозе олова из Арсы [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 218, примеч.77]. Возможно, что и информация о горе Батира восходит к одному из использованных ал-Идриси сочинений, установить которое пока, однако, не удается. Но более вероятным кажется предположение о том, что в сообщении о горе Батира ал-Идриси воспроизвел современные ему данные, основанные на рассказах купцов и путешественников. Не случайно современник ал-Идриси, арабо-испанский проповедник и путешественник Абу Хамид ал-Гарнати, побывавший в низовьях Волги, также отметил распространенность торговли оловом в этом районе: «У них имеет хождение олово, каждые восемь багдадских маннов стоят динар, разрезают его на куски и покупают на него что хотят из фруктов, хлеба и мяса» (Манн — мера веса и объема, величина которой в различных областях составляла от 0,8 до 1,5-2 кг, динар — золотая монета весом ок. 4,25 г (см. [Hinz W. Islamische Masse, S. 1-2, 16-23]).) [Гарнати, с. 28]. В указании ал-Идриси на расположение горы Батира с севера на юг некоторые исследователи видят какое-то малоотчетливое представление об Уральских горах [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 218]. Одного указания на протяженность горы с севера на юг, на мой взгляд, самого по себе недостаточно для такого предположения. Похоже, что сведения ал-Идриси о горе Батира не исчерпывались одними современными ему материалами, но включали в себя и книжные данные, которые нашли отражение в картографическом изображении этой горы. На карте «Нузхат ал-муштак» гора Батира показана лежащей к западу от реки Атил и довольно далеко от нее; в этой горе, судя по изображению, берет начало безымянная река, впадающая в Черное море между городами «Черная» и «Белая Кумания» [MA, Bd. VI, Taf. 56]. Для оронима Батира имеются соответствия в сочинениях более ранних географов. Так, у ал-Хва-ризми в числе гор, окружающих VII климат, отмечена гора Бадина (***; у ал-Хваризми нет части диакритических знаков, поэтому чтение восстанавливается по Птолемею, у которого в горе Бодин брала начало река, впадающая в Меотис) [Калинина Т. М. Сведения ранних ученых, с. 23-24, 43, 85].

101. Анбала — В. М. Бейлис полагает, что остров Анбала (***) тождествен упомянутому в 5-й секции VI климата острову Азала (***) [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 218-219, примеч. 78]. Отождествлению данного острова с какой-либо прибрежной местностью Восточного Крыма или Черноморского побережья Кавказа мешает указание ал-Идриси на то, что этот остров противостоит Матрахе.

102. Нунишка — В ряде случаев в написании пропущен второй нун (***), что позволяет читать наименование как Нушка. Отождествлению пока не поддается [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 218-219, примеч. 78].

103. Ал-хут — букв, «большая рыба», «кит».

104. Шахриииа — букв, «ежемесячная».

105. Рассказ о рыбе саканкур принадлежит к популярному в средневековой арабской литературе жанру рассказов о чудесных диковинках. В своем сочинении ал-Идриси неоднократно говорит об этой рыбе [OG, р. 34, 36, 99, 519, 844, 920]. В сочинении современника ал-Идриси испано-арабского географа аз-Зухри также имеется сообщение о подобной рыбе, однако, по его словам, она водилась не в Черном, а в Каспийском море [Kitab al-dja'rafiyya, p. 241]. По предположению В. М. Бейлиса, это сообщение ал-Идриси и аз-Зухри могли позаимствовать из своего общего источника — книги испано-арабского автора второй половины XI в. ал-'Узри, дошедшей до нас во фрагментах [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 219, примеч. 80].

106. У слова «ал-Джазира» много значений: Месопотамия, Аравия, Альхесирас (в Испании) и др. Если слово рассматривать не как собственное имя, а как нарицательное, то возможен перевод «западнее [этого] острова».

107. Лазика — обозначение восточного побережья Черного моря у средневековых арабо-персидских авторов [Калинина Т. М. Сведения ранних ученых, с. 26, 46, 87].

108. Кустантина — Константинополь (см. коммент. 24 к Введению).

109. Ср. почти аналогичное описание Черного моря у ал-Баттани, где разница с данными ал-Идриси состоит лишь в указании длины моря, которая, согласно ал-Баттани, составляла 1060 миль [Калинина Т. М. Сведения ранних ученых, с. 141, 144].

110. Данабрис — река Днепр (см. коммент. 22 к Введению).

111. Тирма — Ладожское озеро, по мнению К.Миллера [MA, Bd. II, S. 152], согласно Б.А.Рыбакову — Припятские болота [Рыбаков Б. А. Русские земли, с. 12]. Все попытки отождествить его с каким-либо гидрографическим объектом в пределах Восточно-Европейской равнины представляются мне малоубедительными, так как их авторы совершенно не принимают во внимание влияние книжных данных на сообщение ал-Идриси об озере Тирма. Между тем в литературе уже не раз отмечалось сильнейшее сходство в изображении этого озера у ал-Идриси с картой ал-Батихи у ал-Хваризми [MA, Bd. I, Н. 1, S. 13; Tallgren-Tuulio O. J. Du nouveau sur Idrisi, p. 195; Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 220, 227]. Название озера восходит к античной географии Северного Причерноморья. Арабское Тирма (***) — это не что иное, как искаженная форма встречающегося у Птолемея наименования города Тирамба (Τυράμβη), расположенного на берегу оз. Меотис. Название Тирма встречается у ал-Хваризми (в тексте и на карте), который обозначает этим именем город на берегу водоема, отождествляемого с Азовским морем, — Тирма на Батихе (***) [Калинина Т. М. Сведения ранних ученых, с. 21, 31, 37, 40, 49, 53, 82]. У Сухраба, переработавшего труд ал-Хваризми, название Тирма употребляется уже не только для обозначения города, но и как наименование самого озера [там же, с. 111, 115]. Таким образом, в арабской географической литературе задолго до ал-Идриси имелось представление о существовании огромного озера Тирма, локализуемого по традиции в Северном Причерноморье. Размеры озера Тирма у ал-Идриси точно соответствуют размерам моря Майутис (***, Меотида) в сочинении ал-Баттани. Да и сама композиция сообщения о Черном море и озере Тирма в конце 6-й секции VI климата «Нузхат ал-муштак», с одной стороны, и рассказа о Черном и Азовском морях у ал-Баттани — с другой, обнаруживает несомненное сходство.

Как видно, сообщение ал-Идриси в части, касающейся озера Тирма, отличается от текста ал-Баттани тремя деталями: во-первых, названием озера (Тирма вместо Майутис), во-вторых, наименованием реки (Данабрис вместо Танайис) и, в-третьих, определением длины озера не с востока на запад, как у ал-Баттани, а с запада на восток. Указание ал-Баттани на то, что Майутис на самом деле является большим морем и только называется озером, ничем в его тексте не подкреплено, поскольку он ничего не говорит о связи Майутиса с другими морями Мирового океана. Поэтому ал-Идриси и не мог усомниться в том, что в данном случае речь должна идти именно об озере. В выборе им названия Тирма сказалось влияние ал-Хваризми и его продолжателей. Что же касается реки, текущей в Черное море со стороны этого озера, то замена ее названия у ал-Идриси могла быть связана с двумя обстоятельствами. Во-первых, возможна просто ошибка переписчиков — Данабрис (***) < Танайис (***), — тем более что один из вариантов написания гидронима «Днепр» (***) в рассматриваемом фрагменте текста ал-Идриси очень близок к написанию названия Танайис. Во-вторых, нет полной уверенности в том, что в тексте ал-Баттани под именем Танаис имеется в виду реальный Дон. Исследователи его сочинения не исключают, что гидроним Танайис у ал-Баттани являлся собирательным именем для многих рек Восточной Европы [Калинина Т. М. Сведения ранних ученых, с. 146, примеч. 4]. Вероятно, ал-Идриси мог именно так понять данные ал-Баттани и название Данабрис внес в порядке уточнения сведений своего предшественника. В пользу последнего предположения говорит то, что гидроним Танайис не встречается в «Нузхат ал-муштак» — возможно, потому что мог быть не вполне ясен для ал-Идриси при чтении источников. Ал-Идриси не ограничился простым перечислением книжных сведений об озере Тирма. В его сообщениях об этом водоеме имеются детали, говорящие о том, что он пытался осмыслить данные, почерпнутые из книг, в контексте своих представлений о географии Восточной Европы. Прежде всего, это проявилось в локализации озера на карте. Ал-Хваризми, как известно, помещал ал-Батиху в районе Северного Причерноморья. Сухраб даже отмечал, что это озеро начинается «при соприкосновении с морем» [там же, с. 111, 115]. А вот по сведениям ал-Баттани можно было уже составить весьма противоречивое представление о местонахождении озера. С одной стороны, он говорит об озере Майутис в связи с описанием Черного моря, что вроде бы должно свидетельствовать об их близком соседстве. С другой стороны, фразу ал-Баттани о том, что Танайис течет «со стороны севера от озера, которое называется Майутис», можно понять в том смысле, что само озеро находится где-то в северных районах, откуда и течет Танайис. Похоже, что такое понимание сообщения ал-Баттани наиболее полно согласовывалось с имевшимися у самого ал-Идриси данными об озерах Восточной Европы. Поэтому несмотря на то, что об озере Тирма ал-Идриси впервые заводит речь в связи с описанием Черного моря (а этот отрывок был им составлен, как мы уже могли убедиться, на основе текста ал-Баттани), он тем не менее уверенно локализует это озеро на севере Восточной Европы — об этом говорит и размещение озера на карте [MA, Bd. VI, Taf. 65], и его описание, помещенное в 5-й секции VII, самого северного, климата (см. коммент. 3 к 5-й секции VII климата).

(пер. И. Г. Коноваловой)
Текст воспроизведен по изданию: Ал-Идриси о странах и народах Восточной Европы. М. Восточная литература. 2006