ИБАДУЛЛА И МУХАММЕД ШЕРИФ

ИСТОРИЯ ЭМИРА ХАЙДЕРА

ТАРИХ-И-ЭМИР ХАЙДЕР

(Перевод из рукописи Гос. Публ. Библиотеки УзССР)

(Цифры на полях перевода обозначают страницы копии рукописи. В круглые скобки взяты слова, хотя и отсутствующие в тексте, но легко подразумевающиеся. В квадратных скобках заключается пересказ.)

Рассказ 70-й. О назначении эмира Насруллы правителем Каршинского вилайета и о смерти Нияз Али.

Рассказывают, что однажды эмир Хайдер решил назначить своего сына на управление Каршинским вилайетом ¹. Написав на имя Насруллы ярлык и назначив Кабиль-джан-бия аксакалом ², эмир приказал всем своим приближенным присылать своих сыновей на службу Насрулле. Таким образом у шахзадэ (царевича) собралось много людей.

На следующий день, когда сборы были закончены, эмир направился с своим сыном к гробнице Накшбенда ³, чтобы помолиться перед дорогой. После этого они расстались.

Шахзадэ торжественно направился в Карши, а эмир вернулся в Бухару и воссел на престоле справедливости.

Совершая свой путь, шахзадэ на каждом привале устраивал обильные угощения.

Когда весть (о приближении Насруллы) дошла до (правителя Карши) Ибадулла-бия, он выступил со многими подарками навстречу царевичу и ввел его в город, вслед за чем шахзаде приступил к управлению. Все (местные жители) являлись к нему, чтобы засвидетельствовать свою преданность.

Царевичем были разосланы повсюду грамоты (о своем прибытии), вследствие чего все правители городов, как, например, Хузара (Гузар) и Хисара, явились к нему с приветствиями и дарами. Не явился лишь один правитель Шахрисабза Нияз [97] Али, так как был горд и самомнителен. Царевич стал готовить свои войска, чтобы его наказать.

Узнав об этом, Нияз Али прислал большие подарки и в свою очередь был награжден царевичем халатом (сарупа).

Через некоторое время Нияз Али занемог и умер, назначив на управление Шахрисябзом своего сына Мухаммед Садык-бека. Передают, что когда Мухаммед Садык-бек разослал вокруг грамоты о своем вступлении, все (местные) правители явились к нему с поклоном и выражением своей покорности.

Теперь послушайте о Самарканде, где правителем (в это время) состоял Давлет-кушбеги. У Давлета-кушбеги был внук, происходивший от Мухаммед Шериф-бия, по имени Мухаммед Шукур-бек.

Женив Шукур-бека, кушбеги послал большие подарки |3| эмиру, а эмир прислал Шукур-беку грамоту на управление Янги-курганом.

Шукур-бек явился в Янги-курган и стал здесь править. (Прежний) хаким Янги-кургана направился к эмиру в Бухару.

Теперь послушайте о другом.

Когда Аяз-бий (В тексте ошибочно Нияз-бий. Речь идет о правителе Катта-кургана.) отправлялся в Мерв, он приказал своему приближенному (гулям) Мирза-хану собрать в вилайете подати (харадж).

Мирза-хан явился к китай-кипчакам. Каждое из этих двух племен (кабиле) состояло из 40 000 семейств (ханэвар), а всего 80 000 семейств.

Действуя жестокими средствами, Мирза-хан подвергал мучениям ⁴ каждого, кто не уплачивал ему сразу хараджа. Он являлся на дом к тем, кто скрывался, и брал насильственно все, что попадалось. Жестокость его не поддается описанию.

Так же жестоко действовал и Мухаммед-Шукур-бек в Янги-кургане. Давлет-кушбеги неоднократно предостерегал его, но тот не слушался.

Теперь послушайте об эмире.

В это время эмир послал в Самарканд (некоего) Эрбута-токсаба, назначив его одним из четырех хакимов города ⁵.

В числе их был назначен также Али Мердан-бий. Старшим над ними был Давлет-кушбеги. [98]

У эмира в это время была радость: одна из его жен родила |4| двух сыновей. Одному из них было дано имя мир Зубейд, а другому мир Хамза. (О них упоминает также мирза Шемс (цит. соч., стр. 23))

Теперь послушайте о другом.

У китай-кипчаков было два начальника (сердар), одного иа которых звали Ма'мур-бий, а другого — Адина-кулы. Люди этих племен явились к своим начальникам и стали жаловаться на жестокость Мухаммед Шукур-бия, сына (ферзанд) Давлета-кушбеги и Мирза-хана, приближенного (мулазим) Аяз-бия. Жестокость этих людей, говорили они, перешла всякие границы. Мы изрубим Мирзу-хана на куски, а Шукур-бия арестуем.

Начальники согласились с этим.

На другой день китай-кипчаки убили Мирзу-хана, а Шукур-бия отправили к Давлету-кушбеги в Самарканд. После этого китай-кипчаки вышли из повиновения Давлету-кушбеги. Собравшись в большом числе на совещание, они решили выбрать себе (общего) начальника и написали об этом письмо Мухаммед Садык-беку в Шахрисабз.

Получив это письмо (правитель Шахрисабза) направил к китай-кипчакам Мухаммед Хусейн-хана ⁶ со ста храбрыми юношами. Мухаммед Хусейн-хан ночью явился в Янги-курган и был с почетом и радостью встречен здешними начальниками.

|5| По приказанию прибывшего, мунши (секретарь) написал письмо во все концы вилайета.

Одно письмо было послано найманам, другое джелаирам, еще одно митанам и еще племени мир-шикар.

Получив эти письма, представители указанных племен явились к Хусейн-хану и изъявили ему свою покорность.

(Теперь) послушайте два слова о другом.

Передают, что Катта-бек бежал из крепости Магиян ⁷ и прибыл в Шахрисябз. Узнав здесь о том, что китай-(кипчаки) произвели восстание, он в сопровождении ста своих молодцов (букв. юношей) явился в Ургут. Дело происходило ночью. Подъезжая к крепости, Катта-бек обратился к своим наездникам со следующими словами: «Не найдется ли среди вас такого, кто вошел бы в крепость и открыл бы ее ворота». Из отряда выступило десять отважных молодцов. Пробравшись в крепость н отрезав головы привратникам, они ключом открыли ворота. [99]

Катта-бек вошел со своими воинами в крепость. Все кругом стали произносить имя Катта-бека (объявляя его правителем).

(Прежний) правитель, оставленный здесь эмиром, убедившись в своей беспомощности, должен был уйти, а Катта-бек стал править. После того как он всюду разослал свои грамоты, к нему явились все военные (лешкери) и засвидетельствовали ему свою покорность.

Бежавший хаким явился к Давлету-кушбеги и рассказал ему о случившемся.

Правитель Самарканда послал (соответствующее) извещение |6| в Бухару. С письмом отправился Эрбута-токсаба, который, однако, дорогой попал в руки китай-кипчаков и был ими убит. Тело его было похоронено на кладбище Шах-и-Зинда.

Рассказ 71-й. Смерть Давлета-кушбеги и назначение хакимом Самарканда мир Хусейна.

Рассказывают, что когда Давлет-кушбеги послал эмиру письмо, на него нашла болезнь, от которой он в понедельник скончался.

Когда об этом стало известно эмиру, он выдал ярлык на управление Самаркандом (своему сыну) Хусейну-торе.

Прибыв благополучно в Самарканд, мир Хусейн совершил дженазе над прахом умершего и похоронил его на кладбище Шах-и-Зинда.

Жители Самарканда — толпа за толпой — приходили к царевичу, изъявляя ему свою покорность и повиновение.

(Теперь) послушайте об эмире.

Отправив царевича в Самарканд, эмир вошел в мечеть ⁸ и предался молитве. Здесь ему было видение: эмир увидел, будто на него со всех сторон надвигается пламя. Когда огонь подошел близко, вся одежда эмира сгорела. Увидев себя голым, |7| эмир задрожал и (от страха) проснулся...

После этого он собрал у себя ученых и толкователей снов. Среди них находился (также) ишан, дамулла мир Абдулла махдум, (по профессии) переписчик ⁹. Истолковав сон эмира, ученые сказали: «Владения, которые приобрели вы своим мечом, от вас уйдут» ¹⁰.

В это время во дворец вошел человек и сообщил, что Катта-бек ушел из Шахрисябза и захватил Ургут. Явился еще человек [100] и сказал, что Мухаммед-Рахим-аталык занял своим гарнизоном крепость Учма ¹¹. Эмир тотчас же назначил Абдуджаббар-инака хакимом в Нур-атинский вилайет. В это время явился снова человек и доложил, что могущественный Мухаммед Рахим-хан ургенчский (хивинский) собрал многочисленное войско и собирается отомстить за кровь своего брата ¹².

Эмир выслушал каждое из этих тревожных известий и воздал хвалу всевышнему.

Оставьте теперь эмира Бухары и выслушайте два слова о Мухаммед-Хусейн-хане, Адина-кул-бие и Ма'мур-бие. (К двум первым из них автор прилагает эпитет «кытай» — «китайский».)

|8| Отправив свои грамоты к семи родам ¹³, Мухаммед-Хусейн собрал многочисленное войско и стал на путь завоеваний.

Сначала направились они к Чилеку и с первого же приступа овладели этой крепостью, потом двинулись к Лаишу и также его забрали. Отсюда пошли они на Катта-курган, который также не мог против них устоять. (Здесь) они совершили много насилий над женами Аяз-бия и разграбили его казну, после чего они вернулись в Янги-курган.

Об этих происшествиях узнал (правитель Пейшамбе) Торе-ходжа, который отправился сообщить об этом эмиру.

Ознакомившись с положением дел, эмир созвал своих начальников на совещание. Начальники сказали: «О, повелитель. Сон сбывается. Но пока появилась только змея, когда появится дракон (аждаха), тогда наступит трудное время».

Побоявшись выступить в поход лично, эмир написал письмо Насрулле, чтобы тот собрал каршинские войска и направился (против восставших).

Шахзадэ стал собирать отовсюду войска и раздал им деньги для приготовления к походу.

Теперь выслушайте два слова о Торе-ходже.

Передают, что когда ходжа узнал о назначении Насруллы против китай-кипчаков, он сам также начал готовиться к походу, |9| написав царевичу, что будет ему помогать и что, даст бог, они Катга-курган заберут. [101]

Стихи:

Весь мир можно завоевать, если действовать единодушно.

Царевич остался этим очень доволен и выразил свое одобрение ¹⁴.

Рассказ 72-й. Первое выступление эмира Насруллы против китай-кипчаков, прибытие Торе-ходжи и поражение китаев. (Вместо «китай-кипчаки» авторы часто употребляют сокращенное выражение «китаи» (хытай).)

Рассказывают, что Насрулла пробил в барабан выступления и, выйдя из Карши, направился по дороге через Орта-чуль.

Торе-ходжа в это время уже прибыл к Катта-кургану ¹⁵. Здесь он разделил свои войска на две части, из которых одна приблизилась, во главе с ходжой, к китай(-кипчакам) и вступила с ними в сражение. Когда эти войска были окружены китаями, подошла другая часть, от которой враги обратились в бегство. Они (китаи) прошли через Хайдер-чаман ¹⁶ и укрылись в крепости (Катта-курган). Преследуя их, Торе-ходжа дошел до медресе Накыба ¹⁷.

Завязалась настолько жестокая битва, что перо бессильно |10| ее описать. Видя бесчисленное множество китаев, Торе-ходжа совершил в своем сердце молитву.

В это время в степи показалось многочисленное войско. От звуков барабанов, флейт и цимбал сотрясалась земля перед могуществом шахзаде и вся вселенная пришла в смятение ¹⁸. Издав боевой клич, предводители войска Карши, один за другим, бросились в битву.

Китаи обратились в бегство.

Увидев это, шахзаде приказал занять ворота (Катта-кургана). В каждых воротах стали двое начальников с войсками. Шахзаде приказал разбить свой золотой шатер перед воротами Катта-кургана и там поместился. Каршинские начальники и Торе-ходжа связали всех захваченных ими китаев. Имущество и достояние их они разграбили.

После этого были схвачены и приведены (к Насрулле) начальники (калян) Катта-кургана. Главным из них был аксакал Сафар-бай. Его поставили перед царевичем. Шахзаде сказал: «Убейте его, так как это тот человек, который передал китай (-кипчакам) крепость Катта-курган». Его убили. [102]

Короче говоря, шахзаде в этот день приказал убить 700 человек из китаев. Всем им отрезали головы на краю рва (хандак), |11| после чего тела их бросили в ров. Люди пришли в трепет от этого поступка царевича.

После этого Насрулла написал отцу письмо о своей победе.

Прочитав письмо, эмир был весьма опечален совершенными шахзаде убийствами.

На управление Катта-курганом был послан мулла Бурхан-бий, который явился к царевичу и по его приказу вступил в управление.

Торе-ходжа направился в Пейшамбе.

После этого шахзаде позвал к себе аксакалов Катта-кургана и раздал им подарки, а те принесли ему присягу в том, что больше бунтовать не будут.

Однако слабые остатки китаев вместе с их скотом и имуществом были отправлены в Янги-курган.

Прибыв в Янги-курган, эти несчастные на следующий же день возмутились (снова) и выступили против Хатырчи.

[Далее в стихах рассказывается о том, что китай(-кипчаки) распространили свои набеги от Хатырчи до Митана, вводя в искушение весь народ. Окружив крепость Митан, восставшие держали ее 40 дней в осаде.]

Рассказ 73-й. Выступление Абдуррахмана Митанского и сражение его с китай(-кипчаками).

|12| Рассказывают, что в крепости (городе) Митане жил человек, у которого было семь сыновей. Все они отличались чрезвычайной храбростью, особенно тот из них, которого называли Абдуррахман-бехадыр Митанский. Перед тысячью человек он на войне не испытывал страха.

Обратившись однажды к отцу, он сказал: «Докуда мы будем сидеть в осаде?»

Тогда Барат-бай (отец его) выступил из крепости со своими сыновьями и своим племенем (митанов), вступил в борьбу с китаями и внес смятение в их ряды. В течение сорока дней они делали вылазки, во время которых Абдуррахман наносил войску китаев большой ущерб.

В конце концов китай(-кипчаки) были настолько обессилены, что вынуждены были снять осаду и возвратиться в Янги-курган. [103]

После этого у них явилось намерение выступить против Самарканда.

Среди китаев жил человек, проникновенный в тайны чудес (божиих). Имя этого святого было Хусейн-халифе. Халифе сказал (В тексте «они сказали». Про халифе, так же как и про других действующих здесь значительных лиц, авторы из почтительности везде говорят во множественном числе.) китаям: «Сначала войду в Самарканд я со своими мюридами, а потом идите вы». После этого он через проход (гузар) Чупан-ата вошел в город.

Мир Хусейну сообщили, что прибыл, де, такой святой человек. Шахзаде приказал привести к себе этого ишана. Его привели со всякими почестями.

Теперь выслушайте два слова о китай-кипчаках. |13|

Адина-кул и Ма'мур-бий, переправившись через реку (Зеравшан), подступили (к Самарканду).

Когда о приходе их сообщили мир Хусейну, тот не нашел другого выхода, как только запереться в крепости. Закрывшись кругом, он стал принимать меры предосторожности.

Халифе Хусейн послал одного из своих суфиев к Мухаммед Хусейн-хану, Адина-кулу и Ма'мур-бию, чтобы сказать им (следующее): «Как только мы зажжем огонь на крыше медресе Хурджин, вы (тотчас же) направляйте своих коней на город. Я (буду действовать) извнутри, а вы — извне».

Суфий доставил это известие начальникам и по возвращении сказал, что те готовы.

Мир Хусейн, однако, продолжал старательно укрепляться и сделал свою крепость (недоступной), как (мифическая) стена Александра (Македонского). Ночью он (мир Хусейн) освещал город факелами. (Однажды) халифе послал из крепости сказать начальникам (китай-кипчаков), чтобы они этим вечером были готовы, так как момент для совершения задуманного дела (уже) наступил.

Выходя (из крепости), суфий — «вестник», по воле провидения, попал в руки караульных мир Хусейна. Его связали и привели к царевичу, а там нашли и прочитали его письмо. Жители города хотели после этого изрубить халифе на куски, [104] |14| однако шахзаде не допустил, чтобы его кровью обагрилось оружие. В конце концов этого ишана арестовали. (Несмотря на то, что) шпионы китай-кипчаков сообщили им о происшедшем в городе, эти безголовые узбеки выступили, однако, против Самарканда.

Царевич, в свою очередь, вступил с ними в бой и выгнал их из города.

(Во время боя) был момент, когда (вдруг) поднялся вихрь и послышались (с неба) необыкновенные голоса. Китай-кипчаки (в страхе) обратились в бегство. Пробежав через Чупан-ата, они бросились в реку.

[Далее в стихах описывается поражение «безумных» китаев, часть которых утонула при переправе через Зеравшан. Победа над китай-кипчаками рассматривается как чудо, совершенное Шах-джован'ом, пославшим будто бы на врагов небесные стрелы ¹⁸.]

Бежав таким образом от невидимого войска, китаи ушли, наконец, к себе в Янги-курган.

Мир Хусейн написал об этом происшествии (нападении китай-кипчаков) эмиру, который был весьма огорчен этим обстоятельством и решил лично выступить в Самарканд.

|15| Рассказ 74-й. Выступление эмира против китай-кипчаков, возмущение Рахим-хана Хорезмского и приход этого неблагодарного к Чарджую.

Рассказывают, что, получив эти тревожные сведения, эмир Хайдер выступил (в поход).

Когда он подошел на расстояние двух сенгов (См прим. 29 на стр. 119) к Янги-кургану, на него напало войско китаев.

В это время из крепости Митан явился юноша, который прокричал: «Каждый, кто знает — (тот) знает, (а) кто не знает — так пусть знает, что я — Абдуррахман Митанский» ¹⁹.

Сказав это, он бросился на войско китай(-кипчаков). Каждым взмахом своего меча он убивал по нескольку врагов. Войско китай(-кипчаков) поднялось и двинулось (в бой).

С этой (бухарской) стороны на помощь ему (юноше) эмир послал Мухаммеда-Риза-автобачи. Битва разгорелась настолько [105] жестокая, что и описать ее нельзя. Бросились в бой и остальные эмирские начальники. Каждый из них выступил против (одного) из начальников (китай)-кипчаков. Некоторых из них они (бухарцы) убили, других ранили. Абдуррахман Митанский выступил против Хак-Назара-китая и разрубил его надвое. Шах-мурад (из китай-кипчаков) вышел против Мухаммеда-Риза |16| автобачи и убил его. Шукур-токсаба выступил против этого негодяя и уложил его на месте одним ударом сабли, а Берды-яр-кипчак разрубил на четыре части Мухаммед-Садык-бека.

Вопли (отчаяния) послышались со стороны войска эмира. Оно начало отступать. (Противники) отошли друг от друга. Абдуррахман Митанский (также) ушел с поля битвы со своим племенем. Когда наступила ночь, эмир спросил: «сколько (моих) начальников убито?» Ему ответили: из начальников семь убитых и несколько раненых, а из войск убито пять тысяч человек. Эмир снова спросил: «Сколько убито из китаев». Ответили: «Из (их) начальников убито семнадцать человек, а из войска убито десять тысяч человек». Эмир испустил тяжкий вздох, потому что и те и другие (убитые) были его воины.

Стихи:

и те и другие были мусульмане.

После этого эмир отправился в дом молитвы и молил бога о том, чтобы всевышний даровал ему примирение с китай-кипчаками.

После (утреннего) намаза бамдад войска снова выстроились. Тот юноша из митанов (снова) явился и приготовился к бою.

Через некоторое время этот мужественный человек выступил |17| один из рядов и, произнося славословие эмиру, ударил на войско китаев, рубя пополам (их) людей и коней. Было близко к тому, что китаи будут разбиты. (Однако) эмир приказал отступить.

Тот юноша из митанов снова удалился со своими нукерами. Эмир (также) расположился на отдых. Будучи крайне изумлен подвигами Абдуррахмана, эмир сказал, что если на следующий день (снова) начнется сражение, то чтобы юношу этого не пускали в бой, а привели к нему. Все (приближенные) изъявили свое согласие на это.

Рассказывают, что когда на другой день войска обеих сторон снова начали готовиться к битве, тот юноша снова явился и занял свое место (в эмирских) рядах. Эмир велел юношу позвать к себе, [106] думая оказать ему свое внимание, однако тот ответил, что он не воспользуется милостями эмира до тех пор, пока до конца не завершит своего дела.

Вслед за этими словами он обнажил свою саблю и, как разъяренный лев, бросился на китаев.

Адина-кул и Ма'мур-бий послали человека, чтобы привлечь его (Абдуррахмана) на свою сторону. «Мы исполним все, что ты хочешь», говорили они ему.

Подозвав к себе посланного, Абдуррахман так ударил его своей саблей, что у того голова разделилась надвое.

После этого китай-кипчаки набросились на Абдуррахмана, а эмир с своей стороны приказал войску начать сражение. Дело |18| стало клониться к тому, что китай-кипчаки оказались стесненными и были близки к поражению, однако эмир приказал отступить. Тот юноша снова удалился в свой лагерь, так что никто этого не заметил. Когда он вошел в свою палатку и распоясался, у него из-за пазухи стали падать (пули?) ²⁰. Они, однако, на него не подействовали, так как юноше этому покровительствовали святые.

На следующий день сражение снова возобновилось. Абдуррахман явился к эмиру и (снова) выступил против китаев. Против него вышел Давлет-бай, кипчак. Абдуррахман так ударил его саблей, что у того одна рука упала наземь...

В конце концов китаи обратились в бегство и заперлись в Янги-кургане. Войска эмира расположились (у крепости). Абдуррахман хотел напасть на крепость, но окружающие начальники не допустили его до этого и привели его к эмиру. Здесь этот храбрец был награжден чином токсаба ²¹.

Эмир хотел было отправиться в Самарканд, но в это время пришло известие о том, что Мухаммед Рахим-хан подступил к Чарджую.

Эмир поэтому отправился в Бухару, захватив с собой и Абдуррахмана.

Рассказывают, что по прибытии в свою столицу эмир |19| получил письмо, из которого узнал, что окрестности Чарджуя уже заняты хивинцами. Через двое суток эмир выступил к Чарджую.

[Далее рассказывается о занятии хивинским отрядом бухарской крепости Фараба.] [107]

Рассказ 77-й. Поход эмира против крепости Ярты-тепе и Хузара, завоевание этих крепостей и выступление против китай-кипчаков.

Рассказывают, что по возвращении своем в Бухару, эмир привел в порядок здешние дела и через несколько дней выступил в Карши, где был почтительно встречен своим сыном, сейид эмиром Насруллой. Выло устроено по этому случаю большое празднество. На следующий день (эмир) отправился к крепости Ярты-тепе ²² и обложил ее. Крепость эта также (?) находилась на горе.

Шахмурад из сараев хотел было выступить против эмира, |20| но не имел достаточных сил, а потому заперся в крепости. Эмир трое суток осаждал его, обстреливая крепость из пушек. Однако ядра не достигали стен крепости, так как она была расположена высоко. Через несколько дней Шахмурад-сарай почувствовал, что положение его затруднительно, а потому вышел через ворота из крепости и ушсл.

Говорят, что он явился к Мухаммед Садык-беку, которому я рассказал о своем положении.

Тот отправил письмо к китаям, говоря им, чтобы они действовали. Вслед за письмом он послал, им много пороха и свинца.

Когда письмо и припасы были получены, китаи тотчас же собрали свое войско и выступили против крепости Митана.

Абдуррахман долгое время сражался с ними, (однако) затем заперся в крепости.

Услыхав об этом, Торе-ходжа послал письмо мулла Бурхан-бию в Катта-курган.

Ознакомившись с положением, мулла Бурхан-бий собрал войско и направился к Митану. Туда же прибыл и ишан Торе-ходжа. Войска китаев разделились на две части: одна выступила против них (пришедших), другая осталась у Митана. В конце концов мулла Бурхан попал в плен. Торе-ходжа удалился, так как был не в состоянии (один) сопротивляться.

Узнав об этих событиях из письма мир Хусейна, эмир весьма опечалился. Начальники (его) также находились в недоумении, не зная, что произойдет дальше.

Через некоторое время эмир успокоился и снова выступил |21| со своими начальниками против крепости (Ярты-тепе). (Вскоре) [108] заметили, что крепость не отвечает. Наконец выяснилось, что (начальник ее) ушел через горные ворота и направился в Шахрисябз.

Эмир приказал эту крепость разрушить, а сам отправился в Карши. Выехав оттуда по Орта-чульской дороге, он прибыл к Янги-кургану. Когда об этом узнали китай-кипчаки, они возвратились из-под Митана и напали на (войска) эмира. Завязалась упорная битва.

Абдуррахман Митанский прибыл к эмиру и стал ему помогать. Царевич Хусейн-хан хотел явиться к отцу на помощь из Самарканда, однако эмир запретил ему это сделать. В это же время Мухаммед-Рахим-аталык прибыл из Ура-тепе и присоединился к эмиру [о чем подробнее несколько ниже].

Почувствовав себя стесненными, китай(-кипчаки) вошли в крепость (Янги-курган) и заперлись в ней. Несмотря на всяческие старания эмир не мог взять крепости и отправился к Чилеку, над которым начальствовал Ма'мур-бий. Тот негодный |22| вступил с эмиром в бой, но в конце концов (отступил и) заперся в Чилеке. Когда эмир приступил к осаде крепости, (со стороны) показалось войско. Это явился на службу эмиру Мухаммед Рахим, сын Худаяр-бия, с своими войсками. Эмир указал ему на крепость. Тот двинулся на нее. Однако (в это время) Ма'мур-бий подал ему какой-то условный знак. Узнав о действительных намерениях Мухаммед-Рахима-аталыка, эмир не сказал ему (больше) ничего.

Рассказывают, что осада Чилека продолжалась несколько дней, однако успеха не имела.

В конце концов эмир выдал большие подарки Мухаммед-Рахиму и отпустил его, а сам ушел в Бухару, где и стал творить справедливость (управлять).

Мухаммед-Рахим-аталык (В тексте ошибочно «хан», что указывало бы на Мухаммед-Рахим хана Хивинского.) прибыл в Самарканд и явился к мир Хусейну. Царевич устроил в честь этого лицемера пир. Тот потребовал для себя крепость Джизак. Шахзаде ее отдал ему. Эта крепость лишь потом, во время правления эмира Насруллы, была взята (обратно).

Мухаммед-Рахим-аталык посадил в Джизаке своего брата, а сам ушел оттуда и направился в Ура-тепе. [109]

Услышав эти вести, эмир растерялся.

Теперь оставьте их (эмира и пр.) и выслушайте два слова |23| о другом.

Рассказ 78-й. Вторичное выступление Мухаммед Рахим-хана Хорезмийского. Его прибытие в Бухару и насилия его (над населением).

Передают, что когда Мухаммед Рахим-хан потерпел поражение под Чарджуем, он ушел обратно и занялся приведением в порядок своих (расстроенных) войск. Собрав наконец войска, он (снова) направился на Бухару. Достигнув (бухарских владений) он расположился на берегу реки (Аму-дарьи). Шпионы сообщили ему, что эмир (Хайдер) находится в данное время в г. Бухаре. Хитрый хан направил своего посла к китай(-кипчакам). Тот вскоре явился в Янги-курган. Узнав о прибытии посла, Мухаммед Хусейн-хан, Ма'мур-бий'и Адина-кул призвали его к себе и ознакомились с доставленным им письмом. В письме говорилось о том, что вы, де, с той (самаркандской) стороны беспокойте эмира, а я подойду отсюда и заберу Бухару. Согласившись (с этим предложением), они отпустили посла.

На следующий день они (китай-кипчаки) произвели набег на окрестности Самарканда. Катта-бек (Мухаммед Рахим-аталык) явился из Ургута с войском Кухистана и (также) направился против Самарканда.

Сколько ни старался царевич мир Хусейн (выйти из беды), |24| однако дела направить не мог. В конце концов он составил письмо и направил его своему отцу (эмиру).

Теперь послушайте кое-что об эмире. Передают, что шпионы сообщили эмиру о том, что Мухаммед Рахим-хан (Хорезмийский), расположившись на берегу реки, послал многочисленное войско с несколькими начальниками во главе против (крепости) Усты ²³ с целью ее разграбления.

Эмир выслал против хивинцев свои войска во главе с царевичем мир Омаром и несколькими своими начальниками. Посланные (вскоре) достигли Кара-куля. На следующий день они выступили оттуда по направлению к крепости Усты. В это время среди песчаных холмов показалось (хивинское) войско, настолько многочисленное, что нельзя даже описать. Страх проник в сердце царевича, и он пустился в бегство. Его начальники и войска (также) направились в обратный путь, бросая по дороге свои [110] шатры, палатки, имущество и казну, пока не достигли Каракуля. Отсюда они поспешно направились в Бухару. Прибыв, наконец, в столицу, они рассказали о случившемся эмиру. Эмир был крайне огорчен поведением царевича.

Хивинцы (В тексте всюду «хорезмийцы».) тем временем забрали все (оставленное) имущество |25| и возвратились к Мухаммед Рахим-хану.

В то время, когда эмир сидел расстроенный, ему доставили письмо от Хусейн-хана-торе, который писал (отцу), что Самарканд окружен с одной стороны китай (-кипчаками), а с другой Катта-беком с войском Кухистана и Мухаммед-Садык-беком из Шахрисябза. «Я нахожусь (писал царевич) в растерянности и не знаю, против кого из них обороняться. Если вы не прибудете лично — случится нечто ужасное».

«Аллах велик» произнес эмир и, поднявшись, приказал приготовить ему коня. Он выступил со своими начальниками в Самарканд, предоставив хивинцам действовать как угодно богу. Когда об уходе эмира узнал Мухаммед Рахим, он спокойно направился к Бухаре. Прибыв в местность... (пропуск) он направил одного из своих начальников в сторону Агара, другого к Хайрабаду, а прочих на Рамитан, Кокштуван, Варданзи и Сейид-ата.

|26| Хивинцы стали производить грабежи и опустошения. Среди бухарского населения поднялся вопль. Кочевое население; род за родом, племя за племенем бежали в (город) Бухару. Население Бухары находилось в страхе и ужасе. Всюду, где появлялись хивинские начальники, они поджигали дома, а жителей убивали или забирали в плен. Жители столицы расставили у каждых ворот многочисленную стражу и стали охранять стены крепости, соблюдая всяческие предосторожности.

(Теперь) оставьте их (жителей) здесь и послушайте о Мухаммед Рахим-хане.

Рассказывают, что отпустив своих начальников, он (Мухаммед Рахим) забрал свою артиллерию (атэш-ханэ) и направился в сторону Ходжа-Абана ²⁴. Прибыв к этому месту, они |27| (хивинцы) не совершили даже зиярета (поклонения), разбили жертвенный котел и засыпали колодец.

После этого хан приказал своему авангарду направиться на Рамитан, говоря, что он не пойдет на Бухару, пока не возьмет этой крепости. [111]

В конце концов хан подошел вплотную к крепости Хезар-баг ²⁵. Находившиеся в крепости закрыли все двери и проходы и стали отстреливаться. Тогда Мухаммед Рахим приказал открыть по крепости огонь из пушек. В короткое время крепость была превращена в груду земли, а защитники ее были схвачены; часть их была перебита, часть взята в плен.

Хан еще раз издал приказ о том, чтобы войска разграбили окрестности крепости Рамитана. Много людей было взято (здесь) в плен. Их привели к Мухаммед Рахиму. Хан приказал всех их перебить. Иначе говоря, этот день представлял собою картину страшного суда. Хан собирался направиться к Рамитану. Однако начальники не согласились, так как было достаточно и того, что уже было (награблено). Каждый из начальников, кто ходил в это время на грабеж окрестностей (Рамитана), возвращался со множеством пленных. Мухаммед Рахим приказал им перебить пленников. Однако против этого стал возражать везир, говоря, что избиение столь большого числа мусульман не имеет смысла и что какие бы ты претензии ни имел, они должны относиться к эмиру (а не его подданым). В конце концов хан приказал всех пленников заковать в цепи и в таком виде охранять. Всего пленных было двенадцать тысяч человек. После этого (хан и его войско) направились к себе в Хорезм. Прибыв на место и успокоившись, |28| хан предоставил места всем пленникам, которые здесь и поселились как следует ²⁶. Эмир Насрулла (впоследствии) потребовал их обратно.

Рассказывают, что когда Мухаммед Рахим-хан ушел в Хорезм, жители Рамитана пришли (на место убийства), собрали в одно место тела мучеников (шахид) и засыпали их землей, водрузив на этой могиле несколько знамен.

Сейчас под (стенами) крепости Хезар-баг находится местность под названием Шахид-мазар. Каждый, кто направляется на поклонение мазару Ходжа-абан, видит (эту могилу) около дороги.

Теперь оставьте (все) это и выслушайте два слова о другом.

Рассказ 79-й. Присяга китай-кипчаков эмиру и прибытие Катта-бека на свидание с эмиром в Самарканд.

Передают, что когда слух о прибытии эмира в Катта-курган распространился среди китай-кипчаков, глава их Мухаммед Хусейн с несколькими своими доверенными лицами удалился ночью в Шахрисябз. [112]

Каждому, кто хочет знать, да будет известно, что этот Мухаммед Хусейн-хан является братом эмира (Хайдера). Прибыв в Шахрисябз, (Мухаммед Хусейн) зажил здесь спокойно. К его приходу Мухаммед Садык (бек Шахрисябза) был тяжело болен и скоро умер. Его похоронили в усыпальнице (дахмэ) его отцов.

|29| Вместо него правителем (Шахрисябза) стал дядя его Даньял-валинием, который стал чеканить монету от имени эмира (Хайдера) и на его же имя читал хутбу (т. е. признал себя его подданным).

Когда весть об этом дошла до эмира, он был чрезвычайно обрадован. Однако эти дружественные отношения продолжались только до тех пор, пока был жив эмир (Хайдер). События, последовавшие после его кончины, будут изложены попутно с рассказом о временах эмира Насруллы ²⁷.

Теперь выслушайте два слова о войске китай (-кипчаков).

Рассказывают, что, узнав на следующий день об уходе Мухаммед Хусейн-хана, войска китай (-кипчаков) смутились. В конце концов они послали сказать эмиру, что они раскаиваются во всех своих делах и проступках. «Если нас отпустят, говорили они, мы уйдем. Пришлите к нам сейчас Ирданэ-токсаба: мы имеем нечто ему сказать».

Эмир согласился и отпустил к ним Ирданэ-токсаба. Оказав всяческое почтение (к посланному), китай(-кипчаки) сказали ему следующее: «Если эмир окажет нам милость (простит), мы будем верно ему служить, или (если ему угодно) мы уйдем в другие места».

Тот явился к эмиру и рассказал ему (о слышанном). Обрадовавшись, эмир взял свои войска и направился в Самарканд.

Что касается китай(-кипчаков), то предводители их повесили себе на шеи сабли и явились к эмиру с повинной.

Эмир наградил их одеждами (сарупа).

|30| Об этом событии услышал в Ургуте Катта-бек, который также явился к эмиру с саблей на шее и большими подношениями. Эмир и ему оказал свою милость. После этого Катта-бек вручил эмиру письмо, в котором он писал следующее: «Могущественный повелитель мира. Я имею дочь, которая находится (еще) под покровом целомудрия. Я отдаю ее вам в услужение». Эмир ответил ему, что он примет его дочь как свое дитя. После этого (Катта-бек) отправился к себе. Эмир предназначил (его дочь) [113] замуж за Сейида мир Насруллу (своего сына). Царевич прибыл (по этому случаю к отцу). Передают, что Катта-бек, справив свои дела, совершил помолвку (собств. бракосочетание) своей дочери с Насруллой, после чего отправил ее (к царевичу) ²⁸.

Захватив с собой начальников китай (-кипчаков), эмир направился в Бухару, а царевич, расставшись с отцом, отправился с своим гаремом в Карши. Эмир, прибыв в Бухару и спокойно воссев на свой славный престол, возблагодарил аллаха.

Некоторые из жителей Самарканда рассказывают, что бунт китай-кипчаков продолжался около двух-трех лет.

(В течение этого времени) несколько различных племен |31| (джемаа) подступали в Самарканду и пытались его взять. По этой причине мир Хусейн посылал даже эмиру письмо. (В числе осаждающих были): кокандский хан, правитель (хаким) Ургута Катта-бек, племя кенегесов (во главе) с правителем Шахрисябза и китай-кипчаки. Однако племя найман сохраняло свою верность (правителю) Самарканда. Несколько раз ворота Самарканда (наглухо) засыпались землей. В городе наступал голод, настолько сильный, что вдовы и бедняки за бесценок продавали детей своих, чтобы (достать кусок хлеба) и спасти свою жизнь.

Дело доходило уже до того, что жители (райе) Самарканда, видя (кругом) врагов и считая свое положение безнадежным, готовы были уже сдаться. На расстоянии около одного фарсаха ²⁹ от города находилась курганча, носившая название Кафир-рабат ³⁰, принадлежавшая найманам. (В это время) в Кафир-рабат явились кипчаки и перебили здесь всех, начиная с грудных младенцев и кончая семидесятилетними стариками. Женщин и девушек они (кипчаки) раздетыми взяли с собой и вместе с ними направились к Самарканду.

Увидев такое беззаконие со стороны этого разбойничьего племени, возмущенные жители (Самарканда) объединились и решили сражаться до последнего издыхания. В этот решительный момент явился эмир Хайдер, вызванный письмом мир Хусейна |32| из Бухары, как это подробно рассказывалось уже выше, и заключил мир.

Хивинские шпионы сообщили Мухаммед Рахиму о том, что китай (-кипчаки) заключили с эмиром мир и принесли ему присягу и что к эмиру явились на свидание Катта-бек и Мухаммед Садык-бек (?). Хан вздохнул с сожалением. Он собрался было (снова) совершить нападение на Бухару, однако Алла-кули-хан (в то [114] время еще наследник), Кутлы-Мурад-хан ³¹ и некоторые из хивинских сановников этого не допустили. Тогда хан послал в Бухару семь человек из числа своих начальников с десятью тысячами войска. Прибыв (на бухарскую территорию), начальники остановились в местности Кыраг-ата, а один из них направился к крепости Нур-ата и начал грабить (ее окрестности). Об этом услышал (правитель) Абдуджаббар-инак, но выступить (из крепости) у него не хватило смелости. Закрыв все двери и проходы, он засел в крепости, предавшись на волю божию. Хивинцы совершили множество беззаконий. Против них выступили (только) пять-шесть человек из жителей (райя). (Все) мусульмане испускали стоны и вопли. В это время хивинцы увидели, как из крепости поднялось войско.

|33| Хивинцы засыпали (воинов) градом стрел. Однако войска все продолжали прибывать. Все это были хорошо вооруженные и снаряженные юноши, храбрые, как львы.

Хивинцы в конце концов не выдержали и обратились в бегство. Жители Нур-ата были изумлены. Решившись, наконец, они пошли (в наступление). Некоторые из хивинцев попали в плен, другие ушли в глубь песков и там погибли. Жители Нур-ата привели пленных к Абдуджаббар-бию. Тот расспросил их о том, как происходило дело. Хивинцы рассказали, что из крепости Нур вышло несколько тысяч хорошо вооруженных и снаряженных юношей, которые напали на нас (хивинцев). Поэтому мы и побежали. Абдуджаббар-бий пришел в изумление.

В это время пришел человек и сообщил, что вода источника Нур превратилась в кровь... Говорят, что это (таинственное) войско состояло из рыб того источника, вышедших по повелению божию (против хивинцев). Страх и ужас напали на хивинцев, вследствие чего они и понесли поражение. (Некоторые) из рыб получили от хивинцев раны, вследствие чего вода источника и превратилась в кровь ³².

Комментарии

1. По словам Мухаммеда Я'куба, Насрулла был назначен в Карши в 1238/1822 (1823) г., т. е. уже на втором или третьем году восстания (Гульшен-аль-мулюк, рукоп. С 1141, л. 180а. Ташкентская рукоп., л. 150б). К этому же приблизительно периоду относит назначение Насруллы и мир Алим (рукоп. Ханыкова, № 816, л. 78б), утверждая, однако, при этом, что данное событие произошло в сафаре 1236 — ноябре 1820 г. Порядок изложения событий в сочинении мир Алима, однако, показывает, что в первый период китай-кипчакского восстания (1821 г.) Насрулла продолжал находиться еще в Бухаре, вследствие чего приводимая этим автором дата (1236 г. х.) должна быть признана ошибочной. Рассказ наших авторов о назначении Насруллы каршинским наместником еще в тот период, когда восстание не начиналось, страдает, очевидно, хронологическим противоречием.

2. Довольно подробный список начальствующих лиц, назначенных вместе с Насруллой в Карши, приводится мир Алимом, не указывающим, однако, в числе их Кабиль-джан-бия (рукоп. Ханыкова, № 81, лл., 79а — 80а).

3. Имеется в виду гробница одного из самых популярных бухарских святых — шейха Баха-уд-дина Накшбенда (1318 — 1389), расположенная в 9 км от города Бухары. О Баха-уд-дине см. В. А. Гордлевский, Баха-уд-дин Накшбенд Бухарский. К вопросу о наслоениях в исламе. В сборнике акад. С. Ф. Ольденбургу, изд. Акад. Наук СССР, Л., 1934, стр. 147 — 169.

4. По этому поводу см. прим. 1 на стр. 57.

5. Упоминание о четырех правителях Самарканда в 20-х гг. XIX в. встречается также в материалах, напечатанных в «Азиатском Вестнике» за 1825 г., кн. 5, стр. 377 (Давлет-бий, Мухаммед Сафар, Эрбута и Мухаммед Назар). В Ташкенте в конце XVIII в. также находилось четыре правителя (чар хаким), что находилось в связи с делением этого города на четыре части (даха) (ср. сборник «В. В. Бартольду», Ташкент, 1927, стр. 109). Повидимому, с этим же обстоятельством связано наличие «четырех хакимов» и в Самарканде, также делившемся до последнего временя на четыре части (сузангаранская, Баг-и-шамальская, Хайрабадская и Каляндар-хана).

6. В другом месте своего сочинения (стр. 28) авторы поясняют, что в данном случае речь идет о брате эмира Хайдера, что вполне совпадает также с данными, приведенными нами на стр. 59, прим. 4. Имя Мухаммед Хусейна носил также сын эмира Хайдера (часто упоминаемый здесь в качестве правителя Самарканда), вследствие чего эти два лица легко могут быть смешаны.

7. Магиян — небольшой горный кишлак, расположенный километрах в 40 к югу от Пенджекента. В период независимости Бухарского ханства Магиян представлял центр полунезависимого бекства.

8. В тексте 'ибадэт-ханэ — «дом молитвы».

9. В тексте «чапэ навис», буквально — переписчик литографий (чапэ — литография), т. е. писец, изготовляющий клише на камне для литографии.

10. Возможно, что здесь имеются в виду Джизак и Ура-тепе, которыми эмиру Хайдеру иногда удавалось временно овладевать. О других завоеваниях эмира Хайдера источники, насколько известно, не упоминают, если не считать мелких крепостей на границе с Шахрисябзом, нередко переходивших из рук в руки.

11. Занятие Аталык-беком крепости Учма относится Мухаммед Я'кубом к 1239/1824 г. (Гульшен-аль-мулюк, л. 180б). В том же году крепость была взята эмиром обратно и разрушена.

Мухаммед Я'куб довольно подробно описывает бедствия защитников осажденной эмиром крепости. Говоря о недостатке продовольствия, автор сообщает, что две лепешки стоили в это время теньге, чарик баранины — пять теньге, два нимсира сала — тридцать теньге. Люди стали питаться кониной (Ibid., л. 1816).

12. Имеется в виду брат Мухаммед Рахима, хивинский хан Эльтузер, погибший в 1806 г. при переправе через Аму-дарью в результате одного из своих неудачных набегов на бухарскую территорию.

13. Из предыдущего рассказа авторов видно, что письма были разосланы только четырем племенам, именно: найманам, дшелаирам, митанам и мир-шикар. Возможно, что противоречие авторов самим себе в данном случае только кажущееся, так как, повидимому, все четыре названные здесь рода входили в родовое объединение зеравшанских узбеков, известное под именем «семи родов», о котором неоднократно упоминает в своем сочинении Мухаммед Я'куб (ср. прим. 2, на стр. 71). Узбеки «семиродцы» упоминаются также в статье Гребенкина (цит. соч., стр. 53), однако объяснение, даваемое автором термину «семь родов», вызывает сомнения.

14. В рукописи, повидимому, пропуск, так как дальше следуют неизвестно к кому относящиеся слова: «Он пешком направился к ходже, которому и рассказал о случившемся. Они пришли к мысли...»

15. В качестве правителя крепости Пейшамбе Торе-ходжа упоминается также своими современниками (Азиатск. Вестн., 1825, кн. 5, стр. 377). У Мухаммед мир Алима Торе-ходжа упоминается под именем Файзи-ходжи (файзи — титул) (рукоп. Ханыкова, № 81, л. 69а).

16. Имеются в виду восточные вороту крепости Катта-кургана (Зап. Русск. Геогр. Общ., т. VI, по отд. этн., стр. 40 — 41, а также Хорошхин сборник статей, касающихся до Туркестанского края, стр. 248). В новейшее время под именем Хайдер-чамана получил известность один из гузаров Катта-кургана.

17. В. В. Радлов (цит. Зап. Русск. Геогр, Общ., стр. 41) упоминает о единственном медресе, имевшемся в 1868 г. в Катта-кургане, носившем в это время название медресе-и-накши. Здание медресе было выстроено, по словам путешественника, около 70 лет тому назад, т. е. в конце XVIII или начале XIX ст., когда, как известно, Катта-курганом управлял упоминавшийся выше ходжа накыб (накыб — звание), по имени которого, очевидно, это медресе раньше и называлось. Возможно, что медресе и выстроено было накыбом. Здание находилось недалеко от цитадели, в центре города.

18. С целью показать наглядно всемогущество аллаха и подействовать на воображение читателя, среднеазиатские историографы XIX в. выводят иногда на сцену «небесные силы» и заставляют их оказывать соответствующую помощь «правоверным», что в данном случае и наблюдается в рассказе наших авторов.

Такого рода deus ex machina встречается даже в официальной хивинской истории Агехи, как, например, в рассказе его об одной из значительных побед, одержанной хивинцами над туркменами в 1856 г.

Кого именно наши авторы разумеют под эпитетом Шах-Джован — установить не удается.

19. Что Абдуррахман Митанский лицо, не вымышленное нашими авторами, а вполне историческое, — видно из рассказа Мухаммед-Хакима о вторичном завоевании Ташкента кокандцами в 1259/1848 г., когда на помощь отложившимся ташкентцам явился большой бухарский отряд, во главе которого стоял Абдуррахман Митан.

Потерпев поражение от кокандцев, Абдуррахман бежал с своими войсками в Бухару. См. Мунтахаб-ат-таварих, рукоп. Инст. востоковед. С 470, л. 685аб, также Тухфет-ат-таварих-и-хани, соч. Аваз Мухаммеда, рукоп. Инст. востоковед. С 440, лл. 251б — 252аб.

20. В тексте стоит не прочитанное мною слово ***. (?)

21. Токсаба — один из средних чинов в Бухаре в рассматриваемое время.

Токсаба считался выше мирахура, но ниже дадха (Документы Вяткина,стр. 20). О значении чина токсаба в позднейшее время см. А. А. Семенов. Очерк поземельно-податного и налогового устройства б. Бухарского ханства, Ташкент, 1929, стр. 8, прим.

22. Крепость Ярты-тепе упоминается у Мухаммед Я'куба (Гульшен- аль-мулюк, л. 178б) на ряду с Чирагчи, из чего можно заключить, что обе эти крепости находились по соседству. В начале правления эмира Хайдера крепость Ярты-тепе входила в состав Бухарского ханства и охранялась гарнизонами из Карши и Гузара (Документы Вяткина, цит. соч , стр. 21). К какому времени относится захват ее Шах-Мурадом сараем, неизвестно. Возможно, что Шах Мурад в данном случае действовал по поручению Даньял-бека шахрисябзского, так как из слов Мухаммед Я'куба известно, что последний совершил нападение на Ярты-тепе. Племя сараев занимало, по Вяткину, южную часть Каршинского вилайета.

23. Усты (Усти) — бухарская крепость на правом берегу Аму-дарьи, несколько ниже современного кишлака Дейнау, вблизи бухарско-хивинской границы. Крепость Усты часто упоминается в хивинских хрониках Муниса-Агехи в связи с описанием хивинских набегов на Бухару. Об Усты (Усти) см. также «Миссия в Хиву и Бухару в 1858 г. флигель-адъютанта полковника Игнатьева», СПб., 1897, стр. 196 и сл.

24. Ходжа Абан (Ходжа Обан, мазар) помечен на 10-верстной карте километрах в 40 на северо-запад от Бухары. А. Бэрнс в своем «Путешествии в Бухару» (ч. II, стр. 451 — 452) сообщает, что Ходжа Абан представляет собою развалины древнего города, построенного, по преданию, при халифе Омаре (634 — 644). В грудах развалин находилось множество древних («бактрийских») монет, частью приобретенных путешественником. Здесь же находились различные резные камни с надписями и изображениями людей и животных.

Необходимо, впрочем, отметить, что километрах в 10 на восток от мазара Ходжа Абан в 10-верстной карте нанесен Куня Ходжа Абан, т. е. Старый Ходжа Абан. К какому из этих двух пунктов относится рассказ А. Бернса — остается неизвестным.

Находясь в Бухаре в 1921 г., я имел возможность убедиться, что местность Ходжа Абан до сих пор пользуется среди бухарского населения значительной популярностью, благодаря имеющемуся там мазару (мавзолею) ходжи Абана. По объяснению местных грамотеев, ходжа Абан является сыном халифа Османа (644 — 656) и одним из первых распространителей ислама в Бухаре. Около мазара имеется источник, вода которого считается целебной, излечивая будто даже проказу.

Несмотря на значительное расстояние от населенных центров, мазар привлекал к себе довольно многочисленных паломников. По словам стариков, местность, где расположен мазар, еще недавно имела цветущий вид, однако «лет двадцать тому назад» ее почти целиком засыпало песками, постепенно передвигающимися к югу на культурный оазис. Колодец (с соленой водой) в 1921 г. еще поддерживался. В северо-западной части города Бухары, за Регистаном, расположен гузар (группа кварталов) под названием Ходжа Абан, названный так потому, что здесь в старину будто бы жили потомки этого святого. В 1921 г. гузар Ходжа Абан играл роль особого рода «психиатрической лечебницы», куда приводили душевнобольных, в надежде, что посещение этого места поможет им выздороветь.

25. На 10-верстной карте «Газарбак» километрах в 6 на северо-запад от Рамитана.

26. Увод в плен бухарского населения хивинскими ханами — довольно обычное явление в рассматриваемое время. Мирза Шемс (цит. соч., стр. 6) сообщает, что за одно только трехлетие в его время было уведено в Хиву от 40 000 до 50 000 бухарских крестьян. Данилевский (Зап. Русск. Геогр. Общ., т. V, стр. 61) лично наблюдал группу бухарцев, приведенных хивинским ханом в плен в 1842 г.

27. Сообщение наших авторов о дружественных отношениях между Даньял-беком шахрисябзским и эмиром Хайдером не подтверждается другими источниками. Наиболее достоверный из имеющихся в нашем распоряжении источников — сочинение Мухаммед Я'куба (Гульшен-аль-мулюк, л. 178б) показывает, что Даньял-бий совершал нападения на бухарские крепости и вообще находился в открыто враждебных отношениях к эмиру. Захватив шесть мелких пограничных бухарских крепостей, Даньял-бий распространил затем свои набеги на Чирагчи и Ярты-тепе, являвшиеся главным оплотом эмиров против Шахрисябза.

28. Следует отметить, что о женитьбе Насруллы на дочери Катта-бия сообщается также Мухаммед Я'кубом (Гульшен-аль-мулюк, л. 182а).

29. В силу сохранившейся в Средней Азии особой литературной традиции местные авторы XIX в. продолжают употреблять в своих сочинениях термины средневековой арабской географической литературы, в действительности уже давно исчезнувшие из обихода. К числу такого рода традиционных архаизмов относится и фарсах (6 — 8 км), в живой речи давно уже замененный равнозначащим ему словом сенг (тадж. санг) или таш (узб.). В силу той же литературной традиции среднеазиатские историографы XIX в. пользуются иногда и средневековой географической номенклатурой, говоря, например, Шаш вместо Ташкент, Фаррак вместо Чирчик и т. д.

30. Термином курганча узбеки, как известно, обозначают отдельный хутор, укрепленную усадьбу или небольшое укрепление, называвшееся иногда также рабатом (ср. Гребенкин, цит. соч., стр. 97).

31. Имеется в виду, очевидно, брат Мухаммед-Рахим-хана Кутлуг Мурад-инак, игравший в это время довольно значительную роль при хивинском дворе. Кутлуг Мурад-инак умер в мае 1824 г.

32. Селение Нур (Нур-ата) еще в средние века «славилось своими священными могилами» (В. В. Бартольд, Туркестан, ч. II, стр. 122), унаследованными может быть еще от доисламского периода. С этой стороны сообщение наших авторов о «священных рыбах» в нур-атинском источнике крайне любопытно, тем более, что оно подтверждается словами одного из путешественников, посетивших Нур-ата в 1916 г. См. Протоколы заседаний и сообщения членов Туркестанского кружка любителей археологии, год XXI, стр. 38.

Текст воспроизведен по изданию: Восстание китай-кипчаков в Бухарском ханстве 1821-1825 гг. // Труды института востоковедения. XXVIII. М-Л. АН СССР. 1937