АНТОНИС ХУТЕЕРИС

ЖУРНАЛ ГОЛЛАНДСКОГО ПОСОЛЬСТВА

Хутиерис (Гутеерис) Антонис - казначей и гофмейстер нидерландского посольства Д. Басса, Р. Бредероде, А. Иоакими, направленных в Россию по просьбе шведского короля Густава II Адольфа в качестве посредников в переговорах о мире между Швецией и Россией. По заданию своего правительства члены посольства собирали информацию о Московии, на основе которой Республика соединенных провинций могла бы строить свои отношения с пережившей Смуту Россией. По возвращении в Голландию послы представили официальный отчет и донесение, которые были опубликован на русском языке в 1868 и 1878 гг.

Переговоры проходили в селе Дедерине между Осташковом и Старой Руссой. Путь посольства из Ревеля в Старую Руссу проходил по территории, опустошенной казацкими и литовскими отрядами. Она была безлюдной, так что члены посольства вынуждены были ночевать в лесу, полуразрушенных монастырях или опустелых деревнях. При этом прежде надо было вынести из изб трупы их хозяев, убитых казаками; но удушливый трупный запах вскоре выгонял их на мороз. [80]

Личные впечатления о поездке Хутеерис изложил в журнале посольства, опубликованном в 1619 г. В нем он наряду с другим описал свое пребывание в Новгороде, где он был с 25 октября по 12 ноября 1615 г. и на обратном пути из Дидерина с 8 по 17 марта 1616 г. Наблюдавший ужасающие картины бедствий новгородцев, он представил безотрадную картину жизни Новгорода под властью шведов. Хутеерис беседовал со стариком, который был свидетелем жестокой резни, учиненной Иваном Грозным в Новгороде.

Дневник Хутеериса содержит около 20 гравюр, выполненных по авторским рисункам, сделанных им самим. Они представляют собой главным образом виды местностей и городов, через которые проходил маршрут посольства. Среди них Николо-Вяжицкий монастырь, виды новгородских деревень, русская курная изба, гать через болото.

8 марта выехали господа послы вместе со шведскими комиссарами из Ситни и после обеда прибыли в Новгород, расположенный в семи милях от нее. Здесь господа были очень роскошно приняты господином губернатором и русским воеводой (наместником) князем Иваном Одоевским, который был тяжело болен. Солдаты стояли под ружьем, а горожане преподнесли хлеб, что является знаком уважения. Мы были очень рады тому, что вновь оказались среди людей, с которыми мы могли беседовать, ибо в пути ни в деревнях, ни в усадьбах не было видно людей. Везде мы видели сожженные дома и убитых или умерших от холода и голода людей. Во многих местах на пути от Глебова до Новгорода мы видели трупы, обглоданные до костей дикими медведями и волками, одни наполовину, другие совершенно разорванные. Многих лошадей постигла та же участь, в том числе и наших лошадей, которые везли провиант, что было всего печальнее и жалостнее видеть.

10 марта господа вновь посетили митрополита и вкратце рассказали ему о том, что происходило на переговорах и на каких условиях (с чем) они уехали.

13 (марта) утром вернулся капитан Бредероде из Москвы с письмом от великого князя к послам…

Во время нашего пребывания в Новгороде мы ежедневно выходили из кремля в город и были свидетелями большой нужды и бедствий, царящих там. Повсюду на улицах мы видели бедных людей, умиравших от голода и холода, и русские, о которых русские заботились не больше, чем о собаках. По утрам их без всяких церемоний свозили на санях в специальное помещение, где застывшие трупы громоздили друг на друга, как бочки. Один или два раза в неделю трупы вывозили за город и зарывали в больших и глубоких ямах. В две самые большие ямы в эту зиму набросали больше 18000 человек, которые были жертвами ужасного холода, голода и других бедствий. Русское население это мало заботит и оно не делает почти ничего, чтобы помочь и нуждающимся. Бедняги, которые еще живы, бродят по улицам до тех пор, пока их держат ноги, и мы видели мужа, жену и их ребенка, которые поддерживали друг друга под руки. На всех почти не было одежды и они выглядели как почерневшие от голода и холода кости. Они стонали так жалобно, что только те, у кого сердца из камня, могли отказать им в милостыни. [81] Упав на землю от слабости, они ползают пока могут между домами в грязи, до тех пор, пока не лягут совсем, чтобы умереть в нужде без помощи и утешения.

14 марта видели мы одного русского, которого повар нашел утром лежащим на огне в кухне. Он был болен и не мог оказать сопротивления другим молодым людям, которые бросили его в огонь, и он сгорел заживо. Это они сделали от зависти, ибо сделавшие это, совершенно голые и черные как мавры от голода, лишений и грязи, рассуждали так, что чем больше свиней, тем жиже пойло. Они зашли на кухню с улицы чтобы время от времени покрутить вертел, и ползли друг по другу к печке. Грубые, жестокие и немилосердные, они без церемоний отбросили убитого в сторону и оставили его лежащим в грязи как собаку. Мы слышали также рассказ о том, как тиран Иван Васильевич, великий князь московский, однажды отобрал жену у своего секретаря и надругался над ней; когда же секретарь выразил свою неприязнь нанесенным ему оскорблением тем, что его лицо было не слишком кротким и великий князь заметил это, решил он наказать его и приказал подвесить женщину за ногу над столом ее мужа, и так она висела целых восемь дней, на протяжении которых ее муж должен был ежедневно принимать пищу за столом. Один очень старый московит, который подтвердил нам истинность вышерассказанного, рассказал нам как об истинном происшествии, что Васильевич, когда он в 1569 г. был в Новгороде, приказал сбросить с Волховского моста 1700 именитых горожан и кроме того множество монахов и бедных людей, которых для того, чтобы доставить ему удовольствие, всех приказали безжалостно погубить, утопив. Один честный купец, которого он также приказал бросить в реку с моста, и который будучи связанным был близок к тому, чтобы утонуть, он приказал вытащить из воды, и когда он пришел в себя (очнулся), спросил его, что интересного он видел на дне. Купец ответил, что он был в аду и там место и стул, приготовленный [82] для него, Васильевича, когда он умрет. От этого великий князь пришел в такую ярость, что приказал посадить купца в котел с маслом и нагревать его постепенно до тех пор, пока он не сварится заживо. В другой раз великий князь приказал посадить тогдашнего митрополита задом наперед на лошадь, дал ему в руки дудочку, в которую он должен был дудеть, и послал его в таком виде с большим позором в путь на Москву: Портрет этого тирана Ивана Васильевича мы видели в резиденции господина Баса в Новгороде, и в связи с этим завели о нем разговор; однако картина не вырисовывалась. По такой жестокости можно легко понять, как много милосердия можно встретить у народа.

17 марта утром три господина посла простились с господином Якобом Делагарди и вместе со свитой выехали из Новгорода… к Тесову.

Текст печатается по изданию: Hildebrant S. En hollandsk beskickninges resor i Ryssland, Finland och Sverige. 1615-1616. Stockholm, 1917. S. 127-133.