ФАЗЛУЛЛАХ ИБН РУЗБИХАН ХУНДЖИ

ТАРИХ-И АЛАМ-АРА-ЙИ АМИНИ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Происхождение двух туркменских федераций, которые сыграли выдающуюся роль в истории Среднего Востока в XV в., а именно Кара-койунлу и Ак-койунлу, остается пока неясным. Вероятнее всего, племена и роды, из которых они образовались, пришли с Сельджуками в XI в. После монгольского нашествия (XIII в.) их присутствие было временно замаскировано этим новым слоем завоевателей, но когда схлынула волна монголов, на поверхности вновь показались следы предыдущей волны нашествия. Оставшись без верховных владык, туркменские вожди взяли управление в свои руки и образовали новые политические центры, вокруг которых среди бесконечных феодальных междоусобиц были централизованы старые армянские или, точнее, армянские, курдские и даже арабские территории.

На западе османские предводители были отвлечены своими мероприятиями на Балканах и в Малой Азии, и только лишь после завоевания Константинополя (1453 г.) они смогли направить свою энергию на Восток.

К концу XIV в. Тимур привел в Персию и Западную Азию свои орды джагатайских тюрок, которые пришли из гораздо более отдаленных частей Средней Азии и во многих отношениях отличались от туркмен.

В отличие от монголов Тимур не создал никакого постоянного порядка. Если в Центральной Персии он уничтожил ряд местных династий, на Западе его действия имели скорее обратные последствия. Ему не удалось окончательно искоренить Джелаиридов и их вассалов туркмен Кара-койунлу, и своей побелей над султаном Баязидом у Анкары в 1402 г. он отсрочил исчезновение местных династий Малой Азии, обреченных па поглощение Османской империей.

После смерти Тимура в течение некоторого времени ни его сын Шахрух на востоке, ни османы на западе, ни непокоренные египтяне на далеком юго-западе не были .в состоянии распространить свое влияние на промежуточное [14] пространство, охватывающее западный Иран, Армению и Месопотамию. Здесь туркмены были самыми сильными племенными организациями и до возвышения шаха Исма'ила Сефеви (1502 г.) они властвовали в этих краях, а местами проникали далеко в сторону Центральной Персии, Закавказья и Сирии.

Это столетнее туркменское господство должно интересовать историков со многих точек зрения. Туркмены поддерживали политические сношения не только со своими непосредственными соседями, но и с различными современными властителями. Как ни странно, великий государь Ак-койунлу Узун Хасан был союзником Венецианской Республики, чьи дипломатические агенты оставили ряд важных воспоминаний о положении, существовавшем в туркменских владениях. Туркмены роднились браками с трапезундскими Комненами. Их дворы были центрами персидской культуры и туркменской поэзии.

При туркменах развернулись любопытные и все еще недостаточно исследованные шиитские движения. Некоторые из них были территориально ограниченными, но этого нельзя сказать про самое значительное из них, связанное с пропагандой шейхов Ардебиля. Когда Ак-койунлу истощили себя в междоусобицах эпигонов Узун-Хасана, на первый план выступили связи племен с Ардебилем и те же самые туркменские, элементы, в третий раз, сыграли свою роль, образуя главную опору шаха Исма'ила Сефеви, и таким образом содействовали основанию современной персидской государственности.

Этот важный столетний период до совсем недавнего времени не был оценен по достоинству во всем своем объеме. Толчком послужила мало известная статья грузинского ученого З. Д. Авалишвили, посвященная связям Грузии с Трапезундской империей и с Западной Европой, оживившая интерес к важным венецианским источникам, опубликованным итальянскими учеными Э. Корнетом и Г. Берше. За ней последовала моя лекция La Perse au XIV siecle entre La Turque et Venice ¹ и позже моя статья об Узун Хасане в Энциклопедии Ислама. Тем временем проф. В. Хинц в Германии составил тщательное описание возвышения Сефевидов, в котором он подробно остановился на их [15] v связях с Ак-койунлу. Недавно проф. М. X. Пинанч, лучший специалист по истории тюрок в Малой Азии, опубликовал несколько важных статей в Ислам Ансиклопедиси («Ак-койунлу», «Джиханшах»), которые выявили массу новых фактов. Его ученик, проф. Фарук Сюмер теперь следует по стопам своего учителя (см. его «Кара-койунлу» в той же Энциклопедии и ряд статей о туркменских племенах Анатолии).

Мой интерес к этому предмету не ослабевал, и в течение многих лет я собирал материал о Кара-койунлу и Ак-койунлу в надежде дать общую картину туркменского столетия, с которым связаны многие крупные события в Персии и Турции. Так как обстоятельства не благоприятствовали такому предприятию ², я решил опубликовать ряд статей о некоторых особых эпизодах и проблемах. Моя Тиrkmenica ³ теперь равна одиннадцати (статьям) и эта небольшая книга завершает дюжину, после чего останутся один или два вопроса, о которых я хотел бы высказать свою точку зрения, иншалла.

Я очень благодарен моим друзьям Дж. А. Бойлю и Г. М. Виккенсу за оказанную помощь в сверке моего текста и мне хочется выразить искреннюю признательность Королевскому Азиатскому Обществу, включившему мой труд в свою серию, и моему бывшему коллеге, сэру Р. Уинстедту, любезно ставшему моим поручителем.

Без терпеливого сотрудничества моей жены Татьяны Алексеевны эта книга никогда бы не была завершена. [15]

ВВЕДЕНИЕ

1. Биография автора.

2. Его труды.

3. Его взгляды на историю.

4. Тарих-и Амини.

5. Общая оценка этого труда.

§ 1. Биография автора

Полное имя автора, каковым оно воспроизведено в различных его трудах и в ссылках на него в Кашф аз-зунун Хаджжи Халифы, было Абул-Хайр Фазлуллах ибн Рузбихан ибн Фазлуллах (ибн Мухаммад) ал-Хунджи ал-Исфахани, по прозвищу Амин, известный как Ходжа Мулла (или позднее Ходжа Маулана) ⁴.

Фазлуллах был ученым и всесторонне образованным муллой и много путешествовал. Его успехи не были по достоинству оценены в Персии из-за его твердых суннитских убеждений, которые с приходом к власти шаха Исма'ила привели к его эмиграции в Среднюю Азию. Как его ранняя деятельность при дворе Ак-койунлу, так и его последующая карьера в Туркестане, под покровом хорасанской среды, неизменно игнорировались в ультра-шиитской сефевидской Персии.

О его жизни нам известны главным образом факты, рассеянные по его сочинениям. По его собственным словам ⁵, он был по происхождению (махтидан) Хунджи, Ширази по месту рождения (читай: маулидан ва-наджаран вместо му'аллафан ва-тиджаран) и Исфахани по месту жительства. Хундж — село в Ларистане (южный Фарс), и даже в начале XVIII в. его жители видимо были еще воинствующими суннитами. Единственно этим можно объяснить ту помощь, которую они оказали вторгнувшимся афганцам во время осады Исфахана (1722 г.) и за этот выпад Надир их сурово покарал.

В своей родословной автор не восходит дальше имени своего деда (или прадеда), но необычное имя его отца Рузбихан может служить путеводной нитью к его происхождению. Существовала целая династия ученых шейхов, носивших это (дейлемитское?) имя, связанное с городом Фаса ⁶. Среди знатных лиц соседнего с Хунджем города Хасан Фасаи ⁷ также называет ученого [17] казия Зайн ад-Дина Али ибн-Рузбихана, умершего в 707 (1307) г. О своем отце автор говорит (л. 89а), что он принадлежал к сословию сардаров, но жил, отойдя от дел, на покое в Исфахане и писал книги в буколическом духе, что снискало ему милость султана Йа'куба (см. также л. 106а). По матери автор был в родстве с исфаханским семейством Са'иди (л. 66а), влиятельным родом, известным своим покровительством таким поэтам, как Камал ад-Дин Исма'ил, и другим ⁸. Один из дядей Фазлуллаха по матери Джамал ал-Ислам Исма'ил Са'иди служил при Кара-койунлу везиром правителя Шираза (л. 66а) ⁹, а затем при Узун Хасане (л. 91б). Другие Са'иди также упоминаются в нашем тексте (лл. 176а и 186б).

Эти подробности проливают свет на ревностна суннитский род нашего автора, а также указывают на атмосферу широкой образованности и литературных дарований, в которой он воспитывался. Начитанность автора четко проявляется в его несколько необычных замечаниях по историографии и в многочисленных цитатах из арабской и персидской поэзии.

Фазлуллах называет Шираз местом своего рождения и добавляет, что в возрасте семнадцати лет, изучив Коран и другие арабские предметы (арабийат), он получил возможность совершить паломничество (хаджж). Вторично он посетил Хиджаз в возрасте двадцати пяти лет ¹⁰, и там изучал-творения Газали (Минхадж ал-абидин и Ихйа ал-улум) ^10а, а также Раузат ал-авариф Шейха Сухраварди ¹¹. Некоторое время он прожил в Египте (дар ал-Ислам-и Mucp), а затем снова провел семь месяцев в Медине, где читал Сахих Бухари и Сахих Муслима под руководством египетских и хиджазских шейхов, среди которых он особо упоминает Имама Мухаммеда Сахави ¹². Совершив хаджж, Фазлуллах вернулся в Шираз, где он написал классический комментарий к некоторым классическим трудам по юриспруденции и сочинил на персидском языке Китаб-и Бади аз-заман фи киссат Хайй ибн Йакзан. Он собирался совершить третье путешествие в Хиджаз, но сначала посетил двор Ак-койунлу в Азербайджане, где он пожелал «выразить свою покорность (бай'ат) Имаму, т. е. засвидетельствовать почтение Его Величеству [18] Султану ибн Султану Гийас ас-салтана вал-хилафа Абул-Музаффару Йа'куб-хану» ¹³. Он преподнес ему свой Бади аз-заман с подобающим посвящением. Произошло это в ша'бане 892 (августе 1487) г., на яйлаге на горе Саханд ¹⁴. Государь (л. 35а) приказал автору прочесть первую страницу (мафтах) своего труда и поручил ему добавить к нему подходящее предисловие (дибача). Фазлуллах приводит написанный им текст, в котором выражает свою готовность составлять для государя «ежедневный отчет о государевых путешествиях», который затмит даже такие истории, как Джахан-гуша Джувейни ^14а и т. д.

Государь одобрил этот проект, и в течение четырех лет Фазлуллах оставался при дворе, сопровождая его в поездках. «Первый» том был закончен уже лишь после смерти Йа'куба (24 декабря 1490 г.), и тогда он был перепосвящен малолетнему Байсунгур-хану и его воспитателю эмиру Сулейману [ибн] Биджану (см. Приложение 1). Уже в мае 1492 г. Байсунгур был свергнут, и предполагавшийся «второй» том, рассказывающий о событиях его царствования (лл. 286, 191а, 199а), по-видимому никогда не был закончен. Приверженность Фазлуллаха к Байсунгуру и Сулейману видимо помешала ему оставаться в Азербайджане при их преемниках, и он по всей вероятности вернулся в центральную Персию (Исфахан?). Во всяком случае его антишиитский трактат Ибтал датирован: Кашан, 3 декабря 1503 г., накануне занятия Ирака победоносными ультрашиитскими войсками шаха Исма'ила Сефеви.

После всего того, что Фазлуллах сообщил в своей истории про деда и отца Исма'ила, единственным открытым для него путем было уйти в изгнание. Владения последних Тимуридов Хорасана, в то время сторонников сефевидского дела, не могли предоставит Фазлуллаху надежного убежища, и в 1508 г. мы его видим дальше на востоке, при дворе Шейбани хана Узбека. После гибели Шейбани в битве с Исма'илом (1510) начался смутный период. Узбекские правители отступили в Туркестан, предоставив Мавераннахр союзнику Исмаила, тимуриду Бабуру. В 918 (1515) г. племянник Шейбани, Убайдуллах, нанес поражение будущему властителю Индии и пригласил Фазлуллаха из Самарканда, где тот тогда проживал, в Бухару. [19]

Здесь Фазлуллах написал свой последний труд (см. ниже, с. 22—23) в назидание юному правителю. В своей Тезкире (написанной в 1566 г.) Хасан-и Нисари упоминает Фазлуллаха как выдающегося богослова и дервиша. Большинство современных специалистов по хадисам были его учениками. Фазлуллах был в дружеских отношениях с отцом автора, и когда родился Хасан-и Нисари, именно он дал ему титул Баха ад-Дин ¹⁵. Судя по некрологическим сведениям в Ахсан ат-таварих, с. 174, Ходжа Маулана Исфахани, под каковым именем он был известен в Средней Азии, умер в Бухаре 5 джумада I 927 (13 апреля 1521) г. по-видимому в возрасте 61 года ¹⁶. Хасан Румлу добавляет, что после воцарения Исмаила Маулана ввиду своего суннитского фанатизма отправился в Герат к Шейбак-хану, «который постоянно упрекал его за враждебное отношение к семье Пророка» ¹⁷.

Любопытный след неукротимой ненависти Фазлуллаха к Сефевидам сохранился в османской государственной переписке, собранной Феридун-беем (Мюнше'ат, Стамбул, 1264, I, с. 367, или 1274, с. 416—18). Э. Г. Браун (A Literary History of Persia, IV, с. 367) открыл среди них две поэмы, которые «непатриотичный перс» адресовал Султану Селиму, приветствуя его победу над Шахом Исма'илом (920/1514). Феридун-бей называет поэта Ходжа Исфахани, именем, под которым, как мы уже видели, наш Фазлуллах ибн Рузбихан был известен автору Ахсан ат-таварих. В персидской поэме (27 стихов) автор, призывая всячески благословения на голову османского ¹⁸ султана, призывает его завершить свою победу над Кызыл-берками (Красными шапками), отделив голову Исма'ила от его туловища, и последовать примеру Александра [Македонского], присоединив (замм) Иран к Руму (в данном случае к Османской империи). Поэма на чагатайском языке (41 стих) в том же духе, и хотя вполне возможно, что Фазлуллах приобрел некоторые познания в тюркском языке в Средней Азии, в авторстве поэмы ^18а нет полной уверенности. Поэт называет себя суннитским правоведом в изгнании, но добавляет, что жил в Хорасане, Хорезме и на Балхане (гора на восточном побережьи Каспийского моря), и призывает [20] Селима освободить Хорасан. Еще более поздним следом вдохновения Фазлуллаха является ода, дающая хронограмму восшествия на престол султана Сулеймана (926/1520). Одна строка из нее цитируется в Ахсан ат-таварих, изд. Седдона, с. 170, под именем Амини, которое вполне вероятно является nom de Plume Фазлуллаха, содержащимся в его истории (Алам-ара-йи Амини).

§ 2. Его труды

Из трудов Фазлуллаха ибн Рузбихана нам известны следующие:

1. Бади'аз-заман фи киссат Хайй ибн Йакзан <«Чудо времени в разъяснение повести о Хаййе, сыне Йакзана»>, в котором (л. 26а) описывается «постепенное достижение разумной душой человека силы в умозрении и деятельности». Книга написана на персидском языке в 892 (1487) г. или раньше (и посвящена султану Йа'кубу). Фабула безусловно та же, что и в философском романе Ибн Туфайла «Живой, сын Бдящего». Любопытно, что за некоторое время до этого Джами посвятил султану Йа'кубу свой Саламан и Абсал ¹⁹, являющийся другой версией того же (первоначально греческого) сюжета. До сих пор ни одного экземпляра книги Фазлуллаха не обнаружено и то, что о ней знает Хаджжи Халифа ^19а (т. II, с. 32, № 1753), по-видимому основано на упоминании о ней автором в предисловии к Тарих-и Амини (л. 35а).

2. Мы уже говорили о происхождении Тарих-и Алам-ара-йи Амини. Труд этот состоит из длинного введения и рассказа о событиях после смерти Узун-Хасана и в особенности царствования султана Йа'куба.

Известны две рукописи этой истории: (А) № 4431 в Библиотеке Фатих в Стамбуле (225 листов), написанная хорошим насталиком и очень тщательно переписанная Йусуфом Мерви в 926 (1520) г. см. Tauer, Archiv Orientalni декабрь 1931, с. 481, № 432; (Б) № 101, ancien fonds persan, Biblioteque National, (207 листов) переписанная в 952/1545 г. турецкой скорописью со сложными лигатурами, см. Blochet, Catalogue, I, с. 296, Такие правописания, как хизмат [21] вместо хидмат, указывают на тюркское происхождение переписчика.

Список библиотеки Фатих не только написан гораздо более разборчиво, но кроме того он более ранний, чем парижский, и в продолжении всего моего сокращенного перевода я ссылаюсь на листы А, если только текст Б не упомянут особо. Основная часть истории идентична в обеих списках, за исключением некоторых мелких описок или пропусков каждого из переписчиков. С другой стороны, введение в этих двух списках расположено по-разному (см. ниже, с. 38). Список А начинается несколько небрежным перечнем основных халифов (лл. 1—126), что похоже на чисто поучительный материал, добавленный ad usum deljini, когда после внезапной смерти султана Йа'куба его пришлось перепосвящать юному Байсунгуру. В списке Б эта скучная глава опущена, но рукопись содержит горячее восхваление эмира Сулеймана (ибн) Биджана. Похоже, что текст А был изменен сразу после воцарения Байсунгура, которого возвел на престол эмир Суфи Халил. С другой стороны, текст Б должен был быть переделан после свержения Суфи Халила Сулейманом (ибн) Биджаном (см. Приложение 1). Суфи Халила автор упоминает учтиво, но без всякой чрезмерной лести. Заключительная фраза в книге об осквернении могилы султана Йа'куба написана, по-видимому, после триумфа шаха Исма'ила в 1502 г. По тому, что она содержится в обоих списках, можно заключить, что оригинал рукописи оставался в руках автора до этого времени. В этих двух списках по разному обозначены главы и составлены оглавления, а в моем сокращенном переводе я ввел ряд новых параграфов под более краткими заглавиями.

Тридцать пять лет тому назад (в 1922 г.) я составил конспект парижского списка, сократив пространные риторические фразы, и когда в 1952 г. я пересматривал свою работу, проф. Хинц (Геттинген) крайне любезно прислал мне свою фотокопию стамбульского списка. Это дало мне возможность проверить и улучшить мой перевод во многих местах. Фотографии были несколько поблекшими, и я приношу свою искреннюя благодарность моим персидским друзьям А. А. Хайдари, [22] Дж. Шейх ал-Ислами, М. Санаи, Т. Агаху и И. Малеку, которые значительно облегчили мой труд, переписав для меня весь текст. Проф. А. Атеш и его ассистенты любезно снабдили меня текстом утерянного листа.

3, Китаб ибтал нахдж ал-батил ва ихмал кашф ал-атил ^19б (антишиитское) полемическое сочинение, направленное против Нахдж ал-хакк шиитского богослова Хасана ибн ал-Ну'аййада ибн Йусуфа ибн ал-Мутаххара ал-Хилли (648—726/1250—1325 гг.). Подробное содержание этого памфлета имеется у Гольдциера Beitraege zur Litteraturgeschichte der Si'a, Sitzungsberichte d. Wiener Akademie Phil.—Hist, Klasse, 1874, LXXVIII, 175—486. Broeckelmann Supplement, II, c. 200 и 207, ссылается на парижский список № 6723. Это сочинение было написано по-арабски за два месяца и закончено в Кашане 3 джумада II 909 (3 декабря 1503) г. в то самое время, когда «властелин еретиков (малик ат-тагийа, то есть Шах Исма'ил) напал на эту местность, творя зло и разврат, запрещая призыв к молитве с минаретов, изгоняя праведных мужей из их жилищ, распространяя нововведения и заблуждение и гася свет учителей религии и обладателей добродетели» ²⁰.

4. Михман-наме-йи Бухара, посвященная Шейбани-хану Узбеку, которого автор называет хан-и алам-ара, имам аз-заман, халифат ар-Рахман, халлада Аллах зилала хилафатихи. В книге описывается поход Шейбани в 914(1508) г. против казаков (узбеков) в степях к востоку от Сыр-Дарьи, его возвращение в Самарканд и посещение им Мешхеда и Туса. Автор сопровождал хана в его походе, и закончил свою книгу в Бухаре и Герате; в 915 (1509) г. Список этого труда, сделанный в 915 г. и принадлежащий Библиотеке Нур-и Османийа (№3431), описан, Тауэром в упомянутой работе (декабрь 1931, с. 481—3); другой список принадлежит .Публичной Библиотеке Узбекистана, в Ташкенте ²¹.

5, Сулук ал-мулук. < Правила поведения государей>, трактат об управлении согласно принципам Ислама, написан в 920 (1514) г. в назидание юному Убайдулла хану, который был примерного благочестия и желал иметь руководство в делах правления. Книга была закончена в Бухаре в 920 (1514) г. Рукописная копия ее, [23] снятая в 1089 (1678) г., описана у Rieu, II, 448, (or. 253); другой список, который должен быть автографом (ба-хатти-и мусанниф), был приобретен для Азиатского музея А. З. Валидовым (см. ЗВО, XXVIII/3, с. 250 и 259) ^21а.

6. Шарх-и касида-йи Бурда < Комментарий к Поэме о плаще >, персидский комментарий на знаменитую касиду ал-Бусири, см. Ч. А. Стори. Перс. литература, т. II, с. 849. Он был закончен в 921 (1515) г., и это последняя дата литературной деятельности Фазлуллаха, которой мы располагаем (см. ниже, с. 155).

§ 3. Взгляды на историю

Интересной особенностью довольно многословного Введения в Тарих-и Амини является попытка автора систематизировать свои общие взгляды на историю и историков. Удобнее резюмировать эти взгляды здесь же, чтобы не потерять-их из виду в общем обзоре событий.

Можно было бы подумать, что будучи учеником Сахави, он вероятно перенял у своего учителя мысли, которые тот развил в своем трактате ал-Й'лан бил-таубих ли-ман замма ахл ат-таварих ²². Однако этот труд был закончен лишь в 897 (1492) г. Краткое рассуждение Фазлуллаха по-видимому обнаруживает независимое распределение вопросов, часто обсуждавшихся в мусульманской литературе. К тому же, по его собственным словам ²³, его странствующая жизнь заставляла его всецело полагаться на свою память, и этот факт явно повлиял на его изложение.

Автор начинает с объяснения (л. 38а), что данный его труд не принадлежит к разряду религиозной или философской литературы (ма'ариф-u хакикийа}, но тем не менее не лишен пунктов истинного смысла; Он придает большое значение божественному приказу Моисею напоминать своему народу аййам Аллах (Коран, XIV, 5) под которым подразумеваются важные исторические события. Таким образом знание истории и преданий ('илм-и тарих ва кисас) является необходимым для понимания намеков в священной книге. Ученые считают историю принадлежащей к «арабской литературной науке» (улум-и арабийа-йи адабийа), и [24] её полезность для различных разрядов читателей многообразна.

1. Философам (арбаб-и ма'рифат) она поясняет, каким образом божественные приказания принимают различные формы (татаввурат-и шу'ун-u аллахи) и каким образом гнев и милость бога сменяют друг друга (танавуб) (л. 39б).

2. Наблюдая преходящие события и размышляя над случайными явлениями в сравнении с долговечностью явлений, относящихся к божеству, разум ученых и исследователей (арбаб-и 'илм-ва-истидлал) делает заключение о существовании создателя, исконного, обладающего свободной волей (мухтар) и необходимого.

3. Люди всех сословий (табака), имеющие предводителей или предшественников, будут знать (л. 40а), чем эти последние руководствовались и от чего они воздерживались прежде чем достигнуть истинной сути (хакикат) своей профессии. Это одна из особенностей истории, но она не составляет ее абсолютного содержания (мутлак-и 'илм).

4. Монархи и правители увидят, что не было никого, кто был бы способен обладать всем миром или сохранить свои владения неизменными, но был вынужден действовать сообразно обстоятельствам.

5. Через историю военачальники приобретают опыт, как при шахматной игре.

6. Везиры и финансовые чиновники видят, как велись финансовые дела и какие факторы способствовали процветанию. Например, почему харадж был хорош при <халифе> Османе и плох при Хаджжадже ^23а. (л. 41а).

7. Благоразумные и предусмотрительные размышляют над последствиями страстей и наслаждений и извлекают из них предостережение. Когда халиф Абдул-Малик ибн Марван ^23б был при смерти, он повторял: «О мир, избыток твоей длительности — недостаток, избыток твоего изобилия презренен, и я был обманут (фи гурур) тобой» (л. 41б).

8. Для людей вообще: счастливые увидят, что счастье преходяще, и станут менее самодовольны; несчастные увидят, что за горем следует радость.

Среди историков имеется восемь разрядов, каждый из которых занимается своим предметом (л. 42а). [25]

1. В первом разряде состоят авторы всеобщих историй, начинающихся от Адама. Главным их представителем был Мухаммад ибн Джарир Табари, чей труд переведен в сокращенном виде на персидский язык ²⁴. Его последователем был шейх имам Абул-Фарадж Абдул-Рахман ибн Али ал-Джаузи ²⁵, который довел свою историю до времен халифа Мустади (ум. в 575/ 1179 г.). В добавление к мировым делам, о которых он повествует, в ней содержатся сведения о хадисе, о хранителях преданий и т. п., и с этой точки зрения она является наиболее совершенным трудом. Для более позднего времени надо упомянуть Хафиза Зенджани ²⁶, который под именем Хафиз-и Абру написал историю по-персидски. Рашид ад-Дин, по своему намерению, схож с этим разрядом, но по своему методу (услуб) стоит особо. Авторы Тарих-и Банакати и Тарих-и гузиде претендовали на принадлежность к этому же разряду, но, хотя их достоинства и велики, нельзя слишком полагаться на их повествования (накл) ²⁷.

2. Авторы жизнеописаний пророков. Главным из них был Имам ал-фикх ват-тафсир Абу Исхак Са'лаби, автор Apa'uc фил-кисас, и автор персидского Кисас ал-анбийа шел по их следам ²⁸. Предшественником (мукаддам) этой группы был автор Мубтада, Вахб ибн Мунаббих, а также Хаджари (?) и собиратели израилитских преданий ²⁹.

3. Собиратели известий (сийар ва-ахвал ва-ахбар) о Пророке, из которых главным является Абу Абдаллах Мухаммад ибн Исма'ил ал-Бухари, автор (л. 43а) ал-Джами ас-Сахих... ³⁰. Среди более поздних писателей был Са'ид ад-Дин Казеруни ³¹, чей труд был переведен на персидский язык его сыном Афиф ад-Дином. Другие писали об отличительных чертах Пророка и о долженствующем ему почитании; к таковым относятся Китаб аш-шама'ил Абу Иса Тирмизи; Китаб аш-Шифа би-та'риф хукук ал-Мустафа Кази Ийада ибн Мусы ал Йахсуби; Китаб ал-вафа фи сират ал-Мустафа Абул-Фараджа ибн ал-Джаузи; Анмузадж ал-лабиб фи xaca'uc ал-хабиб Джалал ад-Дина Суйути ³².

4. Авторы жизнеописаний последователей Пророка. Из этих некоторые говорят только об асхабах, как например Мухаммад ибн Исхак в своем Магази, ибн Кани в Му'джам, ибн Абд ал'-Азиз в Исти'аб ³³, некоторые [26] другие (л. 43б), как например Абу' Ну'айм ал-Исфахани в своей Хилйат ал-авлийа ³⁴, говорят об асхабах, а также о таби'ун и сулаха.

5. Летописцы, которые год за годом воспроизводят события от Хиджры до своих собственных дней. Среди этих трудов некоторые сосредоточиваются на деяниях владык; такова (из книг прочитанных автором) Калил (Ибн ал-Асира). Другие авторы уделяют больше внимания законоведам, хранителям преданий и шейхам — такова история Шейха Имама 'Абдаллаха ал-Йафи'и ал-Йамани ³⁵.

6. Алфавитные словари исламских знаменитостей, султанов, традиционалистов и т. д., как например, труды Ибн Халликана и Сафади ³⁶.

7. Историки, писавшие о разрядах (табакат) правоведов и духовных руководителей, как например Имам Тадж ад-Дин Абдул Ваххаб ибн Али ибн ас-Субки аш-Шами ³⁷, который написал три книги (нусха) о шафиитских правоведах. Подобный же труд был выполнен Аснави. Другие писали о традиционалистах, как например Мухаммад ибн Исма'ил Бухари (810—870). Среди более поздних писателей этого разряда был Имам Шихаб ад-Дин Абул-хайр ас-Сахави ал-Мисри, самый выдающийся из учеников Шейха Ибн Хаджара ³⁸; с ним «между могилой [Пророка] и минбаром (байна ал-кабр вал-минбар)» наш автор прочел весь Сахих. Он с благодарностью признает руководство ученого, которого называет «переполненным до краев морем, насыщенным жемчужинами преданий» и который к тому же был прекрасно осведомлен «относительно событий [всех] времен и обстоятельств [разных] стран». Он добавляет, что Сахави составил объемистую историю, которая быть может (шайад) содержит около 40 толстых томов, «да вознаградит его Аллах достойно!». Другие писатели, как Мухаммад ал-Джазар (Джазари) ³⁹, писали о чтецах (курра) Корана. Еще другие писали о суфиях; наиболее известный среди них был покойный шейх Абу Абдур-Рахман Судами ⁴⁰.

8. Истории, посвященные отдельным династиям. Некоторые из их авторов описывают целые династии вместе с другими племенами. Такова, например, Джахан-гуша Сахиба А'зама Ата Малика Джувайни. Таков его продолжатель Маулана Шараф ад-Дин Фазлуллах [27] Вассаф, неподражаемый е своих риторических ухищрениях. Другие историки останавливались на каком-либо одном царе или одной династии, как например (на арабск. яз.) историк султана Махмуда Имам Абул-Хасан ал-'Утби или (на перс. яз.) Маулана Му'ин ад-Дин Йазди, который в своей Хумайун-наме-йи Му'ини писал о Музаффаридах в чрезвычайно удачных выражениях ⁴¹ (л. 45а). Такова и история Тимура под названием Зафар-наме, ученого Шарафа Али-Йазди, замечательная подробностями, которые она дает о переходах, датах смерти, о множестве эмиров и т. п.

§ 4. Тарих-и Амини автора

К последней (восьмой) категории принадлежит также и настоящая история, описывающая царствование султана Йа'куба и представляющая как бы параллель (дар-иза') Джахан-гуша Джувайни. Но последний труд повествует о завоеваниях Чингиз-хана, тогда как Алам-ара говорит об устройстве мирового порядка его героем ⁴². Автор, возможно, лишен искусства (каста шикаста баста), но благодаря божьей милости и счастью покровителя его труд превосходит остальные выдающиеся произведения семью особыми качествами (хагиса) (л. 45б):

1. Его прекрасные Вступление и Предисловие (хусн-и матла'ва баст-и дибача), с которыми другие историки не могут соперничать. Если бы кто-нибудь переписал их отдельно (ифрад), они бы составили законченный труд.

2. Тщательность, с которой автор избегает предметов, осужденных шариатом, как например, соблазнительных описаний вина и музыки (хумур ва мазамир), и неуместного интереса к тому, как герои предаются (инхимак) действиям, достойным порицания. В этом отношении история Вассафа (л. 46а) могла бы называться «Книга од в честь вина (хамрийат) », таковы труды других тимуридских историков. Что побудило этих людей высказывать такие восхваления? Может быть красноречие, но разве райский источник речи недостаточен, чтобы приходилось совершенствовать свои омовения вином?

3. Если некоторые излишества, вопреки шариату, и были допущены героем истории (сахиб тарих) или какие-нибудь [28] убийства и грабежи и совершались войсками, то «они вовсе не упоминаются в этой книге» (аслан дар ин китаб мазкур на-шуда) ⁴³. Каждое военное предприятие описывается со своим обоснованием на шариате, ибо упоминание беззаконных набегов приносит великий вред, подрывая доверие (гайбат) к начальнику и придавая смелость военщине. Руководствуясь шариатом и разумом, надо воздерживаться от таких действий и не описывать Тимуровы беззакония, ибо недопустимо подлаживать под вкус Чагатаев убийство, грабеж и преступления (которые для тюрок «слаще меда!»). Эти последние могли бы тогда посягать на чужое имущество, прикрываясь авторитетом Тимура (амир-и бузург), «который обязателен (муктаза) ».

4. Общее изложение ясно и понятно, и избегает посторонних предметов, тогда как недостатком Джувайни является сбивчивость (ихтилал). Редкие слова пояснены иллюстрирующими их рассказами или примечаниями на полях ⁴⁴. Деление на разделы будет тоже признано полезным.

5. Автор воздержался от выдумки анекдотов и чудес с целью возвеличить героя, как например преувеличения числа войск. Он приводит лишь сообщения заслуживающих доверия очевидцев, либо то, что он видел собственными глазами, и он опустил мелкие подробности, не касающиеся главной цели.

6. Автор избегал поэтических цитат, кроме тех, которые приходили ему на ум во время писания, ибо «лучше ткать грубый палас из шерсти (ша'р) своих собственных стихов (ши'р), чем строить великолепное здание (байт) из стихов (байт) других». Когда представлялась необходимость упоминать чужие стихи (л. 47а), это делалось с должной признательностью. Эти правила соблюдались позднейшими писателями, но в противоположность им Фазлуллах избегает монотонности употреблением всех разнообразных форм и размеров (аузан) и старанием придать изюминку (намакин) своим цитатам.

7. «Большинство разделов этой книги не лишено привлекательности и немногие из них не украшены средствами искусства. То, что описывается в местах, требующих воображения, представлено со вкусом, а то, что описывается в повествовательных частях, не нарушает [29] (рассказа)... Большинство идей ново и большинство мыслей основательно, и мед (шахд) его пальм не затронут жалом присваивания (или плагиата: интихал)». Большая часть этих глав (асфар) написана во время походов (асфар), когда автор не имел доступа к трудам предшествующих писателей (см. также л. 37а). Некоторое злоупотребление образами и изяществом, которыми он пользуется, может быть недостойным правоведа и традиционалиста (факих-и мухаддис), ибо халиф Омар ибн Абд ал-Азиз (717—720) имел обыкновение рвать на куски сочинения, написанные с чрезмерным красноречием, говоря: иййакум ват-ташаддук фил-калам («остерегайтесь чрезмерной хвастливости речи»). По этой причине и дабы искупить свою приверженность риторике автор заявляет о своем дальнейшем намерении написать комментарий к Сахих Муслима относительно проблем четырех ортодоксальных толков.

В разделе, предшествующем основной части изложения, автор объясняет, что краткости ради он будет упоминать султана Йа'куба, которому посвящен его труд, как Хазрат-и а'ла («Его Величество») ⁴⁵. Его история должна была бы начаться с восхождения его Осветила после смерти его отца Узун Хасана, но так как некоторые важные дела связаны с правлением султана Халила, книга вначале описывает его вступление на престол.

§ 5. Общая оценка Тарих-и Амини

Несмотря на некоторые очевидные недостатки, история Фазлуллаха ибн Рузбихана представляет собой замечательный труд, достойный занять особое место в персидской историографии и литературе.

Сам автор дважды упоминает трудные условия, в которых он работал во время своих передвижений, когда он не имел доступа к книгам (лл. 37а и 47а). Смерть его покровителя султана Йа'куба, перепосвящение истории Байсунгуру и приход враждебных Сефевидов отразились на составлении труда. Том первый, который мы имеем перед собой, начинается в 883 (1478) г. и резко обрывается 11 сафара 896 (24 декабря 1490) г, Второй том никогда не был написан, и [30] имеются лишь некоторые намеки на события, которые Фазлуллах собирался в нем описать (с. 18). Введение к первому тому в обеих рукописях носит признаки некоторых изменений, но пересмотр текста не был тщательно произведен. Одна фраза в тексте повторяется дважды (лл. 138а и 184а); две исторические ссылки (лл. 103а и 211б) следует отнести к погрешностям памяти; путаное место (л. 223б) о причинах смерти Йа'куба не соответствует предшествующему объяснению.

Хронология автора неполна и довольно небрежна. Даже год, когда он присоединился ко двору, приводится по-разному (лл. 346 и 115а). Из двенадцати лет царствования султана Йа'куба (883—96/1478—90 гг.) автор около четырех лет провел при его дворе (892— 6 гг.) но в тексте как будто имеется пробел между весной 1489 г. и весной 1490 г. (л. 193а). Начала годов с 891 г. отмечены в рукописи А, но довольно небрежно. Для годов до 891 г. дат мало и они даны с большими промежутками. Описание первого похода в Грузию (л. 102а) непосредственно предшествует 891 (1486) г., хотя и относится к нему (см. Приложение IV). Вообще сведения о раннем периоде царствования султана Йа'куба довольно скудны (см. Приложение V). Книга производит впечатление не хроники, а отдельных глав, написанных в процессе подготовки окончательного завершения труда. Рассказ автора, как очевидца, охватывает от 891 до 896 гг., но под каждым из этих годов иногда также упоминаются более ранние события.

Фазлуллах неоднократно настаивает на своей беспристрастности (л. 180а), но эту претензию нельзя принимать всерьез. Он сам заявляет о своем намерении опускать факты, неприятные с точки зрения шариата (см. л. 46а). К христианам-грузинам он относится с глубочайшим фанатизмом (л. 111a и 173а). Его выпады против поздних Сефевидов, как они ни интересны, продиктованы нескрываемой ненавистью, как религиозной, так и политической. Крайне любопытна внезапная перемена тона в отношении первого министра Йа'куба, Кази Иса Саваджи, заканчивающаяся неистовым и злобным осуждением.

Эти недостатки бросаются в глаза, но тем не менее книга является непосредственным документом того [31] времени. Утверждения автора не следует принимать за истину, но тем не менее они правдиво отражают взгляды человека сильного характера, воспитанного на непререкаемых предписаниях Корана, которые он, однако, толкует в пользу своих сородичей и своего сословия. Страстное красноречие Фазлуллаха ибн Рузбихана не ослабляет интереса к приводимым им фактам. По истории Ак-койунлу у него был лишь один предшественник Абу-Бакр Тйхрани, который в своем Тарих-и Дийарбакрийа (написанном около 875/1470 г.) дал скупой рассказ о предках Узун Хасана и о своем времени. В своем Предисловии (л. 13а) наш автор ссылается на труд Абу-Бакра, для которого его Tapux-u aмини служит прямым продолжением событий 1478—1490 гг. Фазлуллах часто начинает свой рассказ словами: «я слышал (шанидам)» (ср. л. 107а), и действительно его материал состоит либо из его личных наблюдений, либо из сведений, полученных им от участников описанных событий. Таков необычайно полный рассказ о борьбе султана Йа'куба со своим старшим братом султаном Халилом, дающий драматическую картину столкновения конных ополчений племен, с ее внезапными изменами, поражениями и победами. То же самое относится рассказу о восстании Амира Байандура (л. 101б). Сведения о поражении египетских мамлюков выдерживают сравнение с параллельными сообщениями египтянина Ибн Ийаса. Роковой поход Шейха Хайдара в Дербент описан яркими красками очевидцев ⁴⁶. Наряду с почти агиографическими историями, составленными сторонниками Сефевидов, версия Фазлуллаха является одним из редких документов, дошедших до нас от суннитов, которые около 1500 г. все еще составляли большинство персидского населения. Несмотря на всю пристрастность, рассказ о земельных реформах, которые решил провести Кази 'Иса, дает отличное представление о сталкивающихся интересах: с одной стороны интересы правительства, пытавшегося под покровом исламских теорий восстановить известный контроль над доходами и армией, а с другой—интересы как духовенства, так и тюркских эмиров, желавших удержать земли, дарованные им в виде суюргалов или полунезависимых ленов, [31]

Нельзя также пренебречь достоинствами Фазлуллаха как писателя. Рог изобилия его исламских цитат и малопонятных арабских выражений может наскучить, и план его книги лишен равновесия, но его стиль в лучших местах блестящ, а его воображение — свежо и неисчерпаемо. Как опытный оратор он всегда находит подходящее выражение, остроумное сравнение и тонкий намек. Ряд вымышленных рассказов, адресованных Кази Иса, когда они будут опубликованы в оригинале, займут достойное место в персидских антологиях. Я должен признаться, что не могу найти в персидской историографии параллели, равной по живости ⁴⁷ Тарих-и Амини.

До сих пор Тарих-и Дийарбакрийа был использован лишь Аббасом ал-Аззави в его истории Ирака и профессором М. Халилом Йинанчем в Ислам Ансиклопедиси  ⁴⁸. Что же касается Тарих-и Амини, то за исключением случайных ссылок у тех же авторов, доныне только профессор В. Хинц ⁴⁹ и я сам ⁵⁰ отчасти использовали труд Фазлуллаха.

Текст приводится по изданию: Фазлуллах ибн Рузбихан Хунджи. Тарих-и алам-ара-йи амини. Баку. 1987