ХАЙМЕ I АРАГОНСКИЙ

ХРОНИКА

Предисловие

Предлагаемый перевод "Хроники" Хайме I Арагонского, прозываемого "Завоевателем" - одного из самых замечательных исторических произведений тринадцатого столетия - был предпринят почти восемь лет назад ныне покойным Джоном Форстером, эсквайром, членом парламента Бервика (Berwick) в период 1852 - 1857 гг., однако не вполне завершен. Идея целиком принадлежала ему и возникла после частной беседы, проведенной в Афинском Клубе (the Athenaeum Club) в августе 1875 года. "История Испании", сказал он пишущему эти строки, "в особенности это касается Арагона средних веков, - настолько захватывающа и интересна, и в то же время настолько мало нам известна, что я всерьез подумываю о переводе Королевской Хроники Хайме на английский язык. Мне посчастливилось, как Вы знаете, стать обладателем неполной копии редкого издания 1557, а также ее современной кастильской версии - которая, кстати, кажется мне не заслуживающей особого доверия. Кроме того, у меня имеется замечательная работа М. де Туртулона "Этюды о домах Барселоны" (M. de Tourtoulon, Etudes sur la maison de Barcelone, Montpellier, 1863), которая, я не сомневаюсь, способна оказать существенную помощь ученому, желающему проникнуть в историю Арагона. Вообще, читая Королевскую Хронику, я был настолько очарован, что почти решил перевести ее на английский! Однако провансальский или, правильнее сказать, каталанский язык, на котором написана "Хроника", превратился в известную редкость; Валенсийское издание неточно и полно грубых ошибок, в нем столько неясных слов, возможно, заимствованных из арабского языка, значение которых мне совершенно не известно, что я предчувствую серьезные трудности в решении этой задачи. Кроме того, есть вопросы, связанные с авторством и композицией самой "Хроники", разрешение которых требует большего знания истории и литературы испанского средневековья, чем то, каким я обладаю сейчас. Об испанских арабах я сам не знают вообще ничего. Вы мне не поможете?" ¹

Такая просьба со стороны друга, знакомого много лет, того, с кем все это время я находился в близких отношениях и постоянной переписке, не может быть просто так отклонена. Я согласился. Отложив другие работы, более или менее связанные с историей Испании, которыми он был занят в то время, г. Форстер немедленно принялся за работу и посвятил себя исключительно переводу Королевской Хроники. Работа продвигалась и близилась к своему завершению, оставались всего одна или две главы в конце, когда в ночь на 7-е января 1878 года, г. Форстер был найден мертвым в своей библиотеке в окружении множества ценных книг и рукописей, старательно собранных им для планируемых работ.

После смерти г. Форстера, глубоко оплакиваемой его родственниками и друзьями - к каковым последним имел удовольствие и честь причислять себя и нижеподписавшийся, - ничего не оставалось, как привести в порядок и классифицировать его разнообразные записи, отделить те, что касаются "Истории испанской инквизиции" - работы скрупулезной и упорной, которой он посвятил лучшую часть своей жизни, - от его английской версии каталонской "Хроники" Хайме, и, в конце концов, передать эту последнюю в печать. [3]

Кроме того, пишущим эти строки должна быть отмечена помощь, оказанная на начальном этапе одним из душеприказчиков г. Форстера, покойным Мэттью Хаттона Чейтора, эсквайром, председателем Объединенного Банка в Лондоне. И после значительной задержки в результате различных причин Королевская Хроника может быть представлена, наконец, английской публике.

В первоначальное, однако, намерение г. Форстера входило предпослать переводу какое-либо "Предисловие" или "Введение" в историю Арагона до его объединения с Каталонией, а также частично в историю мусульманских династий, правивших на Мальорке, в Валенсии и Мурсии - Альмохадов или Альморавидов - ко времени завоевания их Хайме. Первую из этих задач покойный, по всей вероятности, оставлял для себя, хотя, к сожалению, для ее исполнения у него не было времени; последняя, как упоминалось ранее, была поручена нижеподписавшемуся, а кроме того, Глоссарий устаревших слов, в основном заимствованных из арабского языка, и некоторые другие дополнительные материалы, привлекаемые для иллюстрации Королевской повести. В 1878 последнем году его жизни он еще не знал, что годом ранее в Барселоне в подготовке находилось второе исправленное издание "Хроники" Хайме; ее текст сначала был тщательно сверен с двумя рукописями четырнадцатого века, одна из которых, сделанная Селести Десторренс (Celesti Destorrens) для аббата церкви Санта Марии в Побла (Santa Maria de Poblet) и датированная 17-м сентября 1343 года от Р.Х., теперь хранится в общественной библиотеке этого города. Если бы ему это было известно, г. Форстер, несомненно, посетил бы Барселону ради единственной цели сопоставить кое-какие фрагменты "Хроники", способные поставить в тупик самого опытного и хитроумного знатока каталанского языка, по всей видимости, искаженные переписчиками или печатниками, а всего вероятнее теми и другими. Более того, поскольку оригинальная рукопись, которая, согласно всем каталогам, находилась в Побла уже в 1651 года, так нигде и не была найдена ², естественно, что там, где переводчик не мог справиться сам, вторая и пересмотренная барселонская редакция каталонского текста могла бы помочь ему исправить множество грубых ошибок и восполнить пробелы.

По поводу неоднократно поднимавшихся вопросов об авторстве Хроники и ее относительных достоинствах - сравнительно с другими текстами, собранными покойным, - читатель отсылается к "Историческому введению", где это будет обсуждено в достаточной степени. Среди многочисленных заметок, оставленных умершим в качестве иллюстративного материала к его работе, одна содержит выписку из Туртулона, где он высказывает мнение, что Libre dels feyts esdevenguts en la vida del molt alt senyor En Jacme, lo Conqueridor, действительно является работой Хайме и не могла быть написана никем иным; а также, что аргументы, приводимые Виллероем (Villarroya) в 1800 г. против общепринятой версии, не доказывают вообще ничто. Это мнение разделяет и нижеподписавшийся, и поэтому без колебаний добавляю эти слова (написанная им самим) к титульному листу, согласно желанию переводчика.

Паскуаль де Гайангос (Pascual de Gayangos) [4]

Историческое введение.

Альфонсо I Арагонский, прозываемый "El Batallador" (Воитель), в 1104 году наследовал своему брату Педро I королевства Наварры и Арагона, будучи уже не особенно молод, поскольку успел весьма отличиться уже в 1094 году в кампании против мавров. К моменту его вступления на престол Арагон включал в себя только гористый край Пиренейской гряды и часть тех долин, по которым Арагон и другие реки несут свои воды в Эбро, на востоке того, что называют Арагоном теперь. Брак, заключенный около 1109 года с Урракой (Urraca), дочерью Альфонсо VI, законной королевой Кастилии и Леона, для христиан полуострова казался событием многообещающим, так как вскоре после того Альфонсо принял титул "Императора Испании" и начал подготовку к вторжению на мусульманскую территорию. К несчастью для христиан, между мужем и женой возникла жестокая ссора, за которой последовали разрыв и яростная война между их королевствами, закончившаяся изгнанием Альфонсо из владений Урраки в Кастилии, Леоне и Галисии. Не обескураженный таким поворотом, Альфонсо с возросшей энергией взялся за войну против неверных, одно за одним побеждая и покоряя мелкие мавританские королевства на территории Арагона. В 1120 году была взята Сарагоса, столица, а в последующие годы - Калатаюд и Дарока. Он развивал успехи против мавров Арагона и пытался закрепить свои завоевания к востоку и югу от Сарагосы, когда кампания, предпринятая им против Лериды и Фраги - двух важных городов - закончилась для него катастрофой. 17-го июля 1134 года возле последнего города он был побежден. Вскоре после того, в сентябре этого же года, Альфонсо умер, уставший и измотанный, то ли, как утверждают, от возраста, то ли, как можно предположить, от ран, полученных в сражении ³.

После того, как мы только что очертили области приложения сил Альфонсо, может показаться довольно неожиданным тот факт, - между прочим, зафиксированный и христианскими, и мусульманскими авторами, - что в 1123 году, сразу после его изгнания из Кастилии, он лично провел самый успешный набег на Андалусию, победным маршем подошел к Кордобе, достиг моря у Альмерии на побережье Гранады и благополучно вернулся в собственные владения. Только принимая во внимание раздробленность в то время мавританских сообществ и отсутствие единства среди мусульманских правителей, отсутствие энергичной руки, способной в тот момент удержать скипетр, можно поверить рассказу Ал-Маккари (Al-Makkari) и других арабских историков, описавших удачный рейд Альфонсо по густо населенным исламским территориям ⁴. [5]

Осмелимся предположить, что этот воин-принц, один из самых замечательных мужчин Полуострова, которых производило на свет средневековье, должно быть, и сам верил в свою избранность Небом, в то, что он призван освободить страну от мусульманских захватчиков и вернуть Испанию христианам. Поскольку у него не было наследника, только дочь, не состоящая в браке, еще ребенок, а также брат - монах, следовательно, исключенный из цепи наследования, он старательно высматривал какого-либо принца, способного воспользоваться национальными ресурсами для продолжения священной войны, но, не найдя никого по своему вкусу, в конце концов передал управление королевством в руки военных Орденов Храма и Иерусалимского Госпиталя.

Последствия такого решения не могли не быть гибельными. Ведение дел рыцарских Орденов, а также продолжение войны против неверных во время минората находилось в руках Совета Регентов, составленного из тамплиеров и госпитальеров, но кто именно в конечном итоге должен был унаследовать уже весьма значительные владения Альфонсо, включавшие почти весь Арагон и Наварру? История не сохранила того, какие шаги предпринимали рыцари обоих Орденов, чтобы отстоять свое довольно сомнительное право на наследство: ни Арагон, ни Наварра не обратили ни малейшего внимания на распоряжение Альфонсо. Сразу после его смерти, Рамиро (Рамиро II Монах – правил в 1134-1137 гг. (в других источниках – 1135-1137 гг.), ум. 1157 г. (в комментарии к "Латинской хронике королей Кастилии" годом его смерти назван 1158 г.)), его брат, оставив монастырь, провозгласил себя королем Арагона. В то же время наваррцы, не одобрявшие союз с этим королевством, в Памплоне избрали собственного монарха.

Правление Рамиро было непродолжительным. С самого начала ему пришлось бороться с Гарсией IV, только что избранным королем Наварры, и с Альфонсо VIII, королем Леона и Кастилии, досаждавшими ему на границах. Очевидно, по причине непрекращающихся притязаний первого и интриг второго, а также от уколов собственной совести, отягощенной нарушением данных обетов, в 1137, на третьем году своего царствования, Рамиро решил выдать свою племянницу Петронилу (Petronila) замуж за графа Барселоны, передать титул будущему зятю и вернуться в монастырь, где в 1157 году он и умер. Выбор тогда пал на Рамона Беренгера (Ramon Berenguer) (Имя этого персонажа в отечественной литературе, в том числе и переводной, читается в нескольких вариантах – Рамон-Беренгер (напр., Альтамира-и-Кревеа «История средневековой Испании»), Раймонд Беренгарий (напр., Осокин "История альбигойцев и их времени"), Раймунд-Беренгарий, - из которых здесь выбран наиболее, на наш взгляд, соответствующий стране, языку и времени. По этому поводу имеется также соответствующее примечание к "Хронике" (прим. 139)), графа Барселоны и Прованса, который сразу после того был введен в обязанности Верховного Правителя и принца-консорта Арагона.

Энергия, самообладание, готовность на жертвы в пользу национальных интересов, выказанные арагонскими баронами в продолжение этого насыщенного событиями периода, выглядят заслуживающими особенной похвалы, если, к тому же, мы примем во внимание, что им пришлось смириться с владычеством иностранного принца, поскольку именно таковым и был Беренегер. Так был оформлен союз Каталонии и Арагона, однако Наварра до 1150 продолжала оставаться под властью Гарсии Рамиреса ⁵.

В том, что касается населения и ресурсов, в 12-м столетии, как и сейчас, Каталония была более богатой страной, чем Арагон. Она имела свой флот, и торговля Барселоны с портами средиземноморского побережья Италии и Греции весьма процветала. Различия в языке ⁶, характере и обычаях, разделявшие тогда эти два народа, оставались, но все же [6] арагонские бароны, не колеблясь, согласились на этот союз, который не мог не быть выгоден для их страны. Они не только не возражали против того, что при жизни Рамона их королева Петронила оставалась по сути пустым местом, но попытались полностью устранить ее от дел после смерти графа 7-го августа 1162 года и посадить на трон ее сына, в то время всего лишь мальчика. Граф умер в Сан Дамиано, между Генуей и Турином, по пути на встречу с императором Фридрихом Барбароссой для ратификации соглашения, предварительно согласованного послами, закрепляющего за ним его владения, права и завоевания на востоке Франции, которые император обязался признавать и защищать, в свою очередь требуя от графа поддержки антипапы Виктора против папы Александра III в великом противостоянии Империи и Папства (1159). Устным завещанием, датированным 6-м августа, граф назначил своего старшего сына Рамона наследником своего имущества в Испании, а второго сына Педро - наследником имущества во Франции, то есть Сердани и Нарбоннской Галлии; эта последняя, однако, была удержана старшим братом в качестве фьефа. Королеве Петрониле он оставил город Бесалу в Каталонии, а кроме того Рипас и смежные территории для ее проживания; свое королевство, тем не менее, и обоих сыновей он оставил под опекунством Генриха II Английского ⁷.

По смерти мужа Петронила созвала Кортесы и Каталонии, и Арагона на встречу в Уэске, и, поскольку граф, ее муж, не оставил никаких указаний относительно условий регентства, - хотя его сыну Беренгеру (Berenguer) в то время было только одиннадцать, - граф Прованса (Рамон Беренгер) был там и тогда назван Правителем Каталонии, сама же Петронила с согласия арагонских баронов приняла на себя управление королевством. Тогда же на сцене появляется самозванец, объявивший себя Альфонсо I, умершим двадцать лет назад ⁸. Доказательства - обычные в таких случаях - были основаны на том, что этот человек, кем бы он ни был, вспоминал, воскрешая в памяти людей, все еще живущих, множество событий из их прошлой жизни. Он был, тем не менее, приговорен к смерти и повешен. Какое участие в этом темном деле принимала Петронила, не известно. Однако мошенничество, безусловно, продемонстрировало ее собственную непопулярность, поэтому 18-го июня 1164 года она принуждена была отречься, и во владение наследством отца был введен ее сын Рамон, юный монарх, изменивший имя на Альфонсо II.

После смерти своего кузена, графа Прованса, которому его отец передал его фьеф в вечное владение, Альфонсо II, прозывавшийся "Целомудренным", присоединил к Арагону это и все прочие владения во Франции, а также Руссильон, доставшийся ему в наследство. Следуя примеру воинственных предшественников, он напал на мавританские поселения, граничащие с его доминионами, и захватил несколько крепостей к югу от Эбро (1168-1177). Кроме того, он помогал Альфонсо IX Кастильскому, на племяннице которого был женат, в его борьбе с Альморавидами, и, несмотря на поражение при Аларкосе и раздоры с Санчо Наваррским, несколько задержавшие усиление его родового королевства, он, тем не менее, был первым монархом своей нации, который освободил всю Каталонию и Арагон от мусульманского владычества. Он умер в Перпиньяне в 1196 году, оставив свои испанские владения вместе с Руссильоном старшему сыну Педро, Прованс и все прочее - Альфонсо; его третий сын (Фернандо) стал монахом Поблы и аббатом Монтарагона. [7]

На первом году царствования Педро II был вынужден разрешать разногласия со своей матерью (Санчей) по поводу нескольких крепостей, подаренных ей прежним королем, ее мужем. В 1203 году на корабле он отправился в Рим, чтобы быть коронованным папой. Он был хорошо принят Священной коллегией Кардиналов, торжественно помазан одним из них, и принял корону, державу и скипетр из рук самого Иннокентия III, и, мало того, что принес присягу как вассал Церкви, но и, в соответствие с государственным актом, действующим до сих пор, согласился с тем, что Арагон, Каталония и прочие его доминионы навсегда остаются феодальным владением Святейшего престола, и должны рассматриваться как собственность наследников Святого Петра. Его решение, однако, не встретило одобрения арагонских баронов; в 1205 годы Штаты, собранные в Сарагосе, выразили протест против этого акта, унижающего честь нации и оскорбительного для его людей, и, таким образом, дело было аннулировано и оставлено без последствий (В "Истории средневековой Испании" Альтамира-и-Кревеа сообщает, что несмотря на протест эрмандадов и аннулирование вассальной клятвы короля собранием кортесов, Педро II не отказался от своего решения и продолжал платить Риму обещанную дань).

В 1204 году Педро женился на Марии, дочери и наследнице графа Монпелье Гильома VIII. Кроме того, желая обеспечить защиту своим доминионам на юге Франции, которым уже угрожали Капетинги, и заключить союз с феодальными правителями Гаскони и Прованса, Педро выдал двух своих сестер, Элеанор и Санчу, замуж за графов Тулузы - одну за Раймонда VI, другую за Раймонда VII, - тем подготовив себя к борьбе, скорее политической, чем религиозной, которая под именем "Альбигойской войны" в скором времени неизбежно должна была разразиться на юге Франции. В июне 1209 года тысячи крестоносцев, предводительствуемые двумя папскими легатами, Милоном и Арно Амальриком (Иначе – Арнольд. Папский легат с 1204 г. Пользовался славой ученого и искусного проповедника), герцогом Бургундским, графами Невера, Сен-Поля и Оксерра, безжалостным Симоном де Монфором, английским эрлом Лестера, двумя архиепископами, восемью епископами и многочисленными баронами и рыцарями, вторглись на юг Франции, в страну, которой правили Педро II Арагонский, его зять Раймонд VI, граф Тулузы, Раймон Роже, виконт Альби, Безье и Каркассона, графы Фуа и Комменжа, виконт Беарна и где "отвратительная и пагубная альбигойских ересь", как ее называют монастырские авторы, произвела наиболее разрушительное действие. "Это была", замечает современный французский историк ⁹, "борьба между Севером и Югом; между германскими и латинскими народами, между франкским невежеством и романской цивилизованностью". В этой борьбе между заклятыми врагами Юга и непокорными баронами, отлученными Святым престолом, положение Педро было достаточно трудным. Что в таких обстоятельствах мог сделать монарх, ортодоксальность которого никогда не ставилась под сомнение, верный и честный сын папского престола, принявший имя "Католик" и чрезмерной обходительностью с Иннокентием III в прежние времена даже навлекший на себя упреки собственных подданных? Мог ли он забыть и отказаться от своего положения первого национального по праву рождения принца Южной Франции, и что он мог сделать, оказавшись между требованиями Креста, который героически защищал на Полуострове, и великой национальной идеей Юга, чьим естественным представителем по праву рождения являлся? Несмотря на то, что, по всей видимости, его симпатии были на стороне альбигойцев, он оставался нейтральным. После взятия Безье и беспощадной резни его жителей, когда сам виконт Безье (Раймон Роже) бежал в Каркассон и приготовился к обороне, Педро сделал все, что возможно, чтобы спасти своего племянника. Он лично явился в лагерь крестоносцев, договорился с папскими легатами и добился обещания, что виконт будет выпущен из города в сопровождении только двенадцати своих приближенных; ему разрешалось отбыть в безопасности, прочие же его войска и город Каркассон оставались на милость завоевателей. Столь позорные условия были [8] отклонены виконтом, оставшимся военнопленным в руках крестоносцев ¹⁰. Раздел его собственности, однако, стал причиной разногласий среди крестоносцев. Герцог Бургундский, графы Невера и Сен-Поля благородно отказались принимать участие в дележе имущества; а большинство из них отделились и возвратились в свои владения. Только Симон, граф Монфора, л'Амори (Амальрика) и Лестера принял от папских легатов конфискованные области и встал во главе крестоносцев, первым делом перенеся свою резиденцию в Каркассон, являвшийся феодальным владением Арагона. Монфор был известен своей твердостью, жадностью и беспощадностью. Весьма вероятно, что именно жалобы на его управление, которые ежедневно достигали ушей Педро, стали одной из причин того, что он отказывался принять вассальную клятву нового виконта; но все же в 1211 году Педро, прибывший в Монпелье, был убежден помимо своего желания не только принять присягу виконта, но и согласиться на предложение брака между своим сыном Хайме и дочерью Монфора. Он, Педро, пошел даже на то, что передал молодого принца в руки виконта как залог своей верности, и согласился, чтобы он, согласно нормам того времени, обучался во Франции, при столь известном руководителе.

После кампании 1212 года, в которой Альмохады, предводительствуемые Мухаммадом ан-Назиром (Mohammad An-nasir), были полностью побеждены при Лас Навас, возле Убеды, Педро, под нажимом своего зятя Раймонда Тулузского и его родственников графов Фуа и Беарна, всех альбигойских защитников, вооружился им на помощь. Педро имел определенные причины быть недовольным крестоносцами, которые в последней войне захватили несколько крепостей, считавшихся уделом его сестры, бывшей замужем за первым из тех баронов; поэтому, отвечая на их требования о скорейшей помощи, он перешел Пиренеи во главе значительного войска. И все же его цель, кажется, состояла в том, чтобы быть скорее посредником, чем воином. Вне зависимости от того, какие основания он привел двум папским легатам, определенно известно, что он формально объявил, что не может оставить своих союзников. Во главе объединенного войска Арагона и Каталонии, Педро выдвинулся к Мюре (Muret), укрепленному городу на реке Гаронне, примерно в двух лигах от Тулузы, где 12-го сентября 1213 года встретил свою смерть ¹¹. "Такова", замечает его сын Хайме, "судьба моей нации, победить или умереть в сражении". (Глава 9)

С 1204 года Педро был женат на Марии из Монпелье, дочери Гильома и Евдоксии Комниной, дочери Мануила, императора Греции. И мать, и дочь - женщины исключительной судьбы. Альфонсо II Арагонский просил руки Евдоксии. Она готовилась соединиться с будущим мужем, когда услышала в Монпелье, что король уже женился на Санче Кастильской. Тогда на ней женился Гильом и имел от нее дочь по имени Мария, но вскоре после того разорвал брачный договор и женился на Агнессе (Инес), родственнице короля Арагона. Судьба Марии была не менее печальна. Она стала жертвой властолюбия Педро, а также политических амбиций народа Монпелье. Как говорит Мунтанер, летописец: "Этим браком король Педро унизил себя; то, что он взял Марию женой, он сделал только ради Монпелье (Montpellier), поскольку она не имела королевского достоинства, хотя была честна и обладала достаточно приятными манерами. [9] Поэтому он с самого начала покинул ее, и никогда не хотел видеть или слышать о ней." Об этом сообщают Мунтанер и Дескло (Desclot) и подтверждает со слухов сам Хайме в главе 5, начинающейся словами: "Теперь я расскажу о том, как был рожден". ¹²

В момент смерти отца Хайме было только шесть лет; он жил в Каркассоне под опекой Монфора, на чьей дочери, как предполагалось, должен был жениться в соответствие с соглашением. Сначала граф отказывался отпускать его в наследные владения, но папа Гонорий III, по просьбе Арагонской знати, потребовал, чтобы он доставил королевское дитя в руки его легата, Пьетро ди Мора (Pietro di Mora). Приказ немедленно исполняется, в Лериде созывается собрание Штатов, и молодого Хайме формально признают и приводят к присяге как dominus и hoeres (Латынь. Dominus – государь. Hoeres = heres – единственный наследник) королевств его отца, под опекунством местного мастера ордена Тамплиеров (Гроссмейстер Гильен де Монредо) в замке Монсон. Управление королевством до его совершеннолетия возлагалось на его дядю Дона Санчо, графа Руссильона, при участии двух коллегий, арагонской и каталонской.

Здесь нет необходимости описывать разнообразные события, происходившие в царствование Хайме, поскольку все они будут подробно изложены в его собственном автобиографическом рассказе, бесспорно, одном из самых замечательных произведений средневековья. Мы увидим, как с храбростью и мудростью, едва ли ожидаемой в его нежном возрасте, он сумел укрепить свою власть над честолюбивым и непокорным дворянством (richs homens) (В отечественной литературе чаще употребляется ricos hombres. См. прим. 43 к тексту "Хронике") его доминионов, подчинить Балеарские острова и отбросить мусульман из Валенсии и Мурсии на их последние рубежи на испанском Полуострове, к прекрасному городу Гранаде у подножия Сьерра Эльвиры.

В целом, однако, должно быть признано, что, за исключением его блестящих качеств как правителя, долгое царствование Хайме отмечено немногим, что могло бы внушить нам уважение. Его личное поведение выглядит чрезвычайно распущенным. Сын Педро, принца, славившегося своей невоздержанностью, и внук Симона де Монфора со стороны матери, сам говоривший, что так же не держится каких-либо правил, Хайме превзошел их обоих в их страсти к прекрасному полу, не считаясь ни с чем ради удовлетворения своих желаний, ни с честью, ни с религией, ни даже с какой-либо благопристойностью. Его брак с Элеонорой Кастильской, дочерью Альфонсо IX Леонского, по его собственному ходатайству был объявлен недействительным папой Григорием IX, поскольку супруги находились в недопустимой близости кровного родства, и это несмотря на то, что инфант Альфонсо, организуя этот брак, ранее добился признания его законным ¹³. В 1235 году он попросил и получил руку Иоланды, венгерской принцессы, дочери Андрея (Андрей (Андраш) II – король Венгрии в 1205-1235 годах из династии Арпадовичей. Принимал участие в V крестовом походе), тогда, когда собирался вступить или уже состоял в морганатическом браке с Терезой Гил де Видор (Theresa Gil de Vidaure). После смерти Иоланды в 1252 году, он вновь вернул в свою постель отвергнутую жену Терезу, к которой, впрочем, скоро почувствовал отвращение, так как спустя немного времени направил Святейшему Престолу сообщение о том, что некоторые из женщин его дома, и лично принцесса, заразились проказой. В действительности это было сделано потому, что он пожелал сделать своей королевой Беренгелу Альфонсо, Кастильскую принцессу королевской крови, дочь Альфонсо де Молины, сына Альфонсо IX Леонского и брата Святого Фердинанда (Фердинанд (Фернандо) III Святой – король Кастилии в 1217-1252 годах, король Леона с 1230 г. Чрезвычайно способствовал Реконкисте).

В 1246 году исповедник короля, епископ Жероны, ученейший и благороднейший из священнослужителей, до того времени пользовавшийся его покровительством, упрекнул его в невоздержанности или, что более вероятно, был достаточно неблагоразумен, чтобы открыть часть его исповеди. Он был наказан [10] усечением оскорбившего члена: ему под корень отрезали язык ¹⁴. Хайме, конечно, был отлучен ¹⁵, его королевство попало под интердикт, а он сам был подвергнут покаянию и был обязан за свой счет закончить строительство монастыря Святого Бонифация в Морелье. И все же за год до смерти, семидесяти шести лет, он похитил замужнюю женщину, которая имела несчастье ему понравиться, и когда был выбранен папским бреве за беды, навлеченные им на его семейство, и за скандальный пример для подданных, старый грешник с необычной обидой ответил, что он полагал, что в таких маленьких вопросах имеет право поступать по собственному усмотрению. При этом он не был особенно любящим отцом для своих многочисленных сыновей, рожденных в различных морганатических браках. В 1274 году Фернан Санчес, барон Кастро, его родной сын от знатной арагонской дамы Бланки де Антильон (Blanca de Antillon), после ссоры со своим сводным братом инфантом Эн Пере (Форма имени Педро. См. также прим. 34 к тексту "Хроники". По поводу приставки Эн см. прим. 9 к тексту "Хроники"), предполагаемым наследником короны, был захвачен врасплох в Помаре (Pomar) и брошен в реку Синка (Cinca). По получении этого сообщения его отец сдержанно заметил: "Я рад это слышать. Это было очень жестоко, что он, будучи моим сыном, восстал против меня, того, кто так много для него сделал, кто дал ему столь достойное наследство в моем королевстве." ! (Глава 550)

"Хроника" ¹⁶ представляет собой комментарий на основные события царствования Хайме (1218-76). Она разделена на четыре части ¹⁷, первая из которых посвящена волнениям, последовавшим за его вступлением на трон и до окончательного покорения Балеарских островов в 1233 году. Во второй части очень ярко описаны волнующие события, предшествовавшие вторжению и завоеванию Валенсии, и сдаче столицы. Третья рассказывает о войне в Мурсии (1266), предпринятой целиком к выгоде его родича Альфонсо, называемого "Мудрым" (El Sabio); наконец в четвертой и последней описываются посольства, прибывшие от татарского хана Абага-хана (Abagha-Khan) и от императора Греции Михаила Палеолога, а также его собственная неудачная попытка в 1268 году возглавить экспедицию в Палестину.

Конспект "Хроники", или скорее второй ее части, той, которая, как отмечено выше, посвящена завоеванию Валенсии, был издан уже в 1515 году в том городе ¹⁸ , который первым в Испании, [11] насколько это известно, обрел замечательное изобретение книгопечатания ¹⁹. Полный текст, однако, появился только в 1557 года, благодаря, как это решительно заявлено в предисловии, "желанию и требованию Филиппа II". Издание, впрочем, хотя и красиво напечатанное, не везде корректно; абзацы и даже главы часто пропускаются, так же, как и во втором издании, осуществленном в Барселоне в последние три года, многие абзацы навсегда останутся неразборчивы.

Многое можно сказать по поводу достоинств текста. Написан он без каких-либо претензий на элегантность, в простой и мужественной манере, представляющей живую реальность событий долгого и беспокойного царствования, часто демонстрирующей хороший стиль и фразеологию, редкие для монастырских ученых того времени. Трудно сказать, был ли этот труд предпринят как следствие импульса, приданого Альфонсо Мудрым национальным историям, и в подражание его Gran Conquista de Ultramar ("Большой заморский поход") и Cronica General de Espana ("Всеобщая хроника Испании"), или его идея родилась в Каталонии или Арагоне, где тогда находили убежище опальные провансальские трубадуры ²⁰. Наиболее вероятно, что появление и Commentari Хайме, и Cronica Альфонсо было связано с потребностями их возраста; и поскольку арагонский король был на многие годы старше Альфонсо да, к тому же, имел мудрого и ученого советника, можно предположить, что именно он был первым на этом поприще.

Была ли "Хроника" написана лично Хайме или в действительности это была работа современного историка? Как было замечено в другом месте, г. Форстер, ее переводчик, твердо придерживался мнения, почти общепринятого в Испании и вне ее, что Commentari dels feyts, &c, является работой самого короля, и что аргументы, приведенные Виллероем в возражение этому утверждению, в вопросах подобного рода не имеют никакого веса вообще ²¹. Таково же и мнение издателя. И Марсилио (Marsilio), писавший ранее 1314 года, и Мунтанер (Рамон), чья хроника датируется 1325 годом, в юности, безусловно, знали короля Хайме, который умер в 1276, 26-го июля, и они оба соглашаются с его авторством ²². Кроме того, различные фрагменты "Хроники" предоставляют очевидные свидетельства, как, например, в главе 16, где при описании осады Альбаррасина, на границе Арагона и Валенсии, король говорит: "Со мной в это время были... Дон Гуеро де Пуйо (Пейо) ((Don Guerau de Puyo) (Pueyo)), отец Эн Гильена де Пуйо (Пейо), который находится со мной в то время, когда я пишу настоящую книгу." Очаровательная история "horeneta", или ласточки, которая решила передохнуть на вершине королевской палатки (стр. 122) на дороге в Бурриану, является для нас еще одним свидетельством того, что никто иной, как только Хайме мог оставить подобную запись. Но верно также и то, что последние главы "Хроники", в которой сам король говорит о своей последней болезни, не могут быть приписаны ему. Они, без сомнения, являются работой какого-то монаха из Побла или переписчика королевской "Хроники", узнавшего о болезни Хайме, свим решением сделавшего запись о ее несчастливом течении и зафиксировавшего смерть короля. Что касается аргументов иного рода, основанных на случайных анахронизмах, вроде неправильной даты, проставленной для завоевания Валенсии, и других менее значительных ошибках, то они были достаточно опровергнуты [12] М. де Туртулоном. Валенсия, сообщает "Хроника", была захвачена в субботу, 9-го октября 1239 года, тогда как дата ее капитуляции и сдачи - 1238; однако различие в один год в столь примечательном событии можно легко объяснить тем, что король без разбора пользуется обеими применявшимися тогда датировками - эрой от Воплощения и от Рождества, первая из которых по логике должна опережать последнюю на девять дней, и он верит, что месяц сентябрь A.I. 1239 соответствует сентябрю A.D. 1238.

Случайные ошибки такого рода не доказывают ничего, противоречащего авторству Хайме; напротив, они являются еще одним аргументом в пользу того, что "Хроника", или "Комментарии", были целиком созданы королем, хотя мы признаем, что тот же самый монах из Побла, который, как было сказано выше, добавил заключительные главы, вероятно, мог поместить в существующий свод и текст, записанный им под диктовку Хайме, и отдельные фрагменты, написанные им собственноручно.

Комментарии

1 Выше приведена лишь суть нашей беседы с г. Форстером в 1875 году и его идеи по обсуждаемому предмету. Письма, написанные им, ко времени его смерти не сохранились.

2 Чаще всего утверждается, что архиепископ Марка, королевский интендант Каталонии от Луи XIV, во время короткой оккупации французами этого княжества вывез ее из Побла.

3 Сражение происходило под стенами Фраги, которую Альфонсо осаждал в это время. Альморавидами командовал Абен Гания (Ибн Ганийа) (Aben Gania (Ibn Ghaniyah)). До конца неясно, пал ли Альфонсо в тот же день, как утверждается тремя древними авторитетами, или, как сообщает современник событий, монах Сан-Хуан де ла Сенья (San Juan de la Seсa), отступил к этому бенедиктинскому монастырю и умер там от печали и разочарования; но то обстоятельство, что его тело - и это послужило поводом к обману, о котором будет упомянуто далее - так и не было найдено на поле сражения, заставляет предположить, что позднейшая конъектура является более вероятной.

4 Удачный поход Альфонсо к берегам Средиземного моря слишком подробно описан Ал-маккари Ибну-с-серафи (Al-makkari Ibnu-s-seyrafi) и другими, чтобы оставить на этот счет какие-либо сомнения. Названный историк говорит, что набег Альфонсо был предпринят, главным образом, в ответ на просьбы муахидин (Muahidin) (В отечественной литературе чаще употребляется мосарабы), или христиан, живущих в тех областях под мусульманским правлением и снабжавших его продовольствием и проводниками. Они были примерно наказаны за свою измену, когда по приказу Али Ибн Юсуфа (Ali Ibn Yiisuf), альморавида, тысячи из них были вывезены в Мекнесах (Meknesah), Сале (Salee) и другие африканские поселения. Ибну-л-Хаттиб (Ibnu-1-Khattib), историк, посетивший последний порт приблизительно в 1360 году, свидетельствовал, что соседний город Рабат полностью населен христианами, что стало результатом того переселения. Отсюда имя Rabatines, данное корсарам этого побережья в пятнадцатом столетии. См. Al-makkari, Mohammedan Dynasties (Ал-маккари "Мусульманские династии"), второе издание, стр. 305.

5 Гарсия Рамирес IV был сыном Санчо. Ему наследовал его сын, Санчо V, дочь которого, Беренгария, была замужем за Ричардом I Английским.

6 Это очень примечательный факт, и он не может быть оспорен, поскольку, несмотря на то, что, начиная с одиннадцатого столетия, Арагон был объединен с Каталонией, провансальский язык не проник севернее Эбро.

7 В течение войны, которую Рамон Беренгер вел против графа Тулузы (Раймонда V) в 1193 г., он искал и добился союза с Генрихом II из дома Плантагенетов, который потребовал герцогства Аквитанского как наследства своей жены Элеаноры, отвергнутой королевы Луи VII Французского.

8 Рамон Беренгер умер в 1162 году, оставив только одну дочь, Дульче (Doulce (Dulce)), которая была обещана в жены сыну Раймонда V, графа Тулузы. Последний, естественно, попытался установить свое право на наследование, однако без успеха, поскольку Прованс отошел к дому Арагона.

9 Etudes sur la maison de Barcelona. Jacme I., le Conquerant, by M. Ch. de Tourtoulon; Montpellier, MDCCCLXIII, tom. I. pp. 104-9.

10 Gomez Miedes, De vita et rebus gestis Jacobi primi, lib. I. Blancas, Aragonensium Rerum Commentarii, p. 650.

11 Сам Хайме упоминает о смерти своего отца в таких выражениях, что не остается сомнений относительно причин его поражения. "Дон Педро", говорит он, "предшествующую ночь провел в невоздержанности и был столь истощен этим, что на следующее утро едва мог подняться к мессе; так что, когда священник приступил к проповеди, ему пришлось сесть. Он не захотел ждать прибытия в лагерь нескольких своих рыцарей, которые задержались и молили его не вступать с врагом в бой; он не послушал их просьб и вступил в бой с теми немногими, кто был с ним." Это единственный фрагмент "Хроники", где имеется ссылка на сражение при Мюро (Muret), или Мюреле (Murel), как его ошибочно называют в двух вышедших изданиях.

12 Он родился 2-ого февраля 1208 года. Обстоятельства, сопровождавшие его рождение, возможно, сильно приукрашенные Мунтанером, должно быть, достигли Боккаччо ранее 1358 года, так как его Giletta di Narbona, очевидно, основана на них. Нечего и говорить, что Шекспир заимствовал их как тему для своей пьесы "Все хорошо, что хорошо кончается". Несколько испанских драматургов, и среди них Кальдерон, также использовали эту историю.

13 Это бреве датировано XII календами мая IX-го года его понтификата (1235), извлечения из него - у Райнальда (Raynaldus), Annales Ecclesiastici, полностью - у Барония (Baronius), ann. 1235, No. 32.

14 Так как сам Хайме не упоминает об этом факте в своих Commentari, свидетельства целиком основываются на авторитете Мунтанера, Дескло и летописцев Арагона. Райнальд (Annales Ecclesiastici, ad annum 1246) копирует послание, написанное Хайме по этому поводу, - или скорее выписку Иннокентия IV в его ответе, - где король в свое оправдание говорит, что отец Кастеллбисбал (Castellbisbal), уже епископ Жероны, состоял в заговоре против него: "Alias complura contra se gravia machinando". Можно, однако, не сомневаться, что причиной жестокого обращения с епископом была поддержка, оказанная им Терезе Гил де Видор, любовнице Хайме, которая, узнав в 1234 г., что Хайме собирается заключить брак с Иоландой, дочерью Андрея, короля Венгрии, обратилась с просьбой к Григорию IX, тогда римскому папе.

15 В 1237 г. Хайме был отлучен папой Григорием IX по причине неких повреждений, причиненных епископу Сарагосы. Каковыми были те повреждения, породившие папскую анафему, насколько мы знаем, нигде не определено. Мы знаем только, что по собственной просьбе короля прощение было предоставлено, а в качестве посыльного выступил Святой Раймонд де Пеньяфорт (St. Raymond de Penyafort).

16 Оригинальным названием было Commentari dels feyts esdeuenguts en la vida del molt alt senyor, &c. Вместо Commentari в одной из копий, хранившейся в Барселоне, стоит Libre, &c.

17 Разделы, однако, не соблюдены. Главы пронумерованы последовательно друг за другом и не имеют никаких заголовков вообще. Только в двух случаях, после главы 289 и после главы 456 - и то лишь в одной копии - появляются кое-какие добавления, указывающие на начало новой темы. Главы не имеют заголовков никакого вида, хотя в Валенсийском издании их отсутствие было восполнено оглавлением, которым для удобства читателей, возможно, следовало бы снабдить и этот перевод. Другая таблица непонятных слов вначале, делающая весьма мало чести Валенсийскому изданию 1557 года, подобным же образом была исключена, и заменена Глоссарием устаревших слов, используемых в королевской книге.

18 В Aureum Opus, privilegiorum Regni Valentin.

19 Некоторое время Барселона оспаривала первенство, но на таких слабых и неубедительных основаниях, что лучшие испанские библиографы не колебались в предоставление этой чести Валенсии, где Certamen Poetich был напечатан в 1474, in 4to.

20 Альфонсо X был рожден в 1221 году, 23-го ноября; Хайме за тринадцать лет до того, в 1208 году (2-го февраля); но поскольку первый начал писать, безусловно, до завоевания Валенсии (1238), а Cronica General доведена до смерти Фердинанда III в 1252, трудно решить, кому из этих двух королей следует приписать первенство.

21 См. Предисловие.

22 От первого автора (Марсилио) до нас дошла только испанская версия Хосе Марии Кадрадо (Jose Maria Quadrado) (Пальма, 1850, 4to). Cronica Мунтанера была напечатана дважды - в Валенсии в 1558 г. и Барселоне в 1562 г., fol.