МИРЗА МУХАММАД ХАЙДАР

ТА'РИХ-И РАШИДИ

[ВСТУПЛЕНИЕ]

(Первые страницы вступления (л. 1б — 3а — до середины содержат славословие Аллаху, пророку Мухаммаду и четырем правоверньм халифам, целиком заимствованное, как указывает и сам Мухаммад Хайдар, у Шарафаддина Али Йазди из “Мукаддима> (“Вступления”) к его известному труду “Зафар-наме”. Из-за чрезмерной вычурности стиля изложения, затрудняющего помание текста, эта часть в переводе опущена — А У.) …/3а/ А за сим, да не скроется от разума мужей проницательных и от ума людей ученых, что преславное небесное Слово (Коран) — достохвальное Ниспослание различения [истины и лжи], которое относится к величайшим из чудес Мухаммада и к яснейшим доводам пророка и по особенностям своего поступления характеризуется как “Собрание речей”, содержит три части. Первая — единство единого Аллаха, <да славится его величие>. Вторая — предписания шариата Мухаммада, <да благословит Аллах его и его потомков и да приветствует. Следующая — истории, как третья часть цели Книги, <да прикасаются к ней только очищенные> ^1а, [служат] познанию жизни предшественников. И это — очевидное доказательство достоинств науки истории. Все группы людей единодушны в признании пользы этой науки. Большинство людей, даже все люди мира пользуются этой наукой — передают предания и рассказы о своих предках, приводят их как доказательство и придерживаются их; особенно тюркские народы, которые все речи, дела и большинство споров основывают на рассказах и преданиях своих предков.

И поэтому я, нижайший из рабов божьих, нуждающийся в Аллахе, ни в чем не нуждающемся, Мухаммад Хайдар б. Мухаммад Хусайн гураган, известный среди людей как Мирза Хайдар, несмотря на отсутствие возможностей и недостаточность знания, приступаю к [20] этому большому делу, так как могольские ханы вот уже много времени, отойдя от завоевания стран, довольствуются из [всех] обитаемых мест мира степями, и по этой причине [никто] из них не написал истории, и они вспоминают /3б/ о своих предках в устных преданиях. В настоящее время, когда идет 951 (1544 — 1545) год, из тех людей, кто помнил те рассказы, никого не осталось. Моя дерзость в этом важном деле основана на необходимости, так как если бы я не отважился на это, то история могольских ханов полностью стерлась бы со страниц времени.

Сколько бы я ни размышлял и ни задумывался, я не нашел в себе [уверенности], что смогу справиться с началом книги и с развязыванием речи, которые [обычно] украшаются хвалой и славословием.

Я немощный, несчастный скиталец,
Как смогу повести речь в восхваление Господа
Я и [воспевание] Его единства! — увы, мое сердце трепещет!
Довольствуюсь тем, что привожу о Нем предания

Итак, в начале [книги] ради доброго напутствня и благословения я дословно привел предисловие к “Зафар-наме” ^2а господина предводителя ученых, цвета [людей], идущих праведным путем, знатока основ и деталей [законоведения], объединяющего в себе знания, передаваемые [предшественниками], а также постигаемые своим умом маулана Шарафаддина Али Йазди, <да будет Аллах добрым к нему своим прощением>, до [слов] “За сим” из его сочинения.

О моголах и их ханах в исторических сочинениях написано начиная с Чингиз хана до Туглук Тимур хана ^3а, однако о ханах, [правивших] после Туглук Тимур хана, ничего не написано. Точнее, там, где ход речи связывался с этими ханами, о них [историки] писали мельком, а на большее не обращали внимания.

Итак, я начал писать эту историю с Туглук Тимур хана по трем причинам. Первая та, что до Туглук Тимур хана [о ханах] писали, а после него [ничего] не приведено, и я счел нужным сообщить о том, о чем не написано в исторических книгах. Писать же о том, что было до Туглук Тимур хана при наличии солидных благословенных историй, [значит] рыть колодец на берегу Евфрата. Вторая [причина] — та, что после Туглук Тимур хана ни у одного хана не было такого великолепия и размаха, как у него. Третья — та, что из могольских [21] ханов [именно] он удостоился счастья принять ислам, и после него шея у моголов освободилась от ярма неверия, и они, подобно другим людям, стали мусульманами. По этой причине эта история начинается с его славного имени и с повествования о нем.

Эта история была названа “Та'рих-и Рашиди” (“Рашидовой историей”) по трем обстоятельствам. Первое то, что Туглук Тимур хан принял ислам благодаря маулана Аршададдину, о чем вскоре будет написано. Второе — то, что до Туглук Тимур хана уже принимали ислам Барак хан ^4а, а после /4а/ Барак хана — Кебек хан ^5а, однако эти ханы, а также улус моголов не нашли верной дороги в исламе и, отступив от него и <пятясь к своей злополучной природе>, оказались впереди шествующих в ад. А этот могущественный хан и счастливый улус пошли по верному пути (В тексте “Рошд”, что значит “пребывание на верном пути”), и так как эта история начинается с упоминания этого дела, то я назвал ее “Историей Рашиди” (“Рашиди” — производное от “рошд”, означает “следующий истинному вероучению”, “пребывающий на верном пути”). Третье — то, что в настоящее время могольским ханом является 'Абдаррашид хан ^6а, и эта история составляется в его честь и для него. Вот благодаря этим трем обстоятельствам эта история названа “Та'рих-и Рашиди” (“Рашидова история”).

Эта история состоит из двух книг. Первая книга: от начала жизни Туглук Тимур хана до упоминания о жизни 'Абдаррашид хана, присутствием которого украшено ныне ложе трона ханства. Вторая книга — о жизни сего раба и о том, что я видел и знал о султанах, ханах, узбеках, чагатайцах и других и о событиях, [происшедших] с теми людьми, современнником которых я являюсь. Хотя славный Всевышний Господь по своей непорочной милости вывел и удалил меня из улуса моголов и даже возвысил меня и сделал независимым, со [стороны] ханов и улуса моголов, которые были людьми одного [со мной] рода и даже сыновьями [моих] дядей и теток, исходили дурные поступки, непристойные действия и недоброжелательное отношение [ко мне]. Кое-что из этого будет изложено во второй книге.

Жестокость их сердец дошла до того, что, например, если бы они смогли понять смысл моего имени “Хайдар” (“Отважный”), указывающего на жизнь, то они, я думаю, выбрали бы себе смерть. Стихи: [22]

Если ты захочешь отправиться в рай,
Другие выберут себе ад
Что касается моего отношения к ним, то оно таково:
Ты тот, чьи горести и печали являются моей заботой постоянной,
Жестокость и все, что исходит от тебя, для меня желанны.
Мне довольно и того счастья, что если ты, увидя меня,
Подумаешь; “Этот нищий — мой пленник”.

Моя мать, и мать матери, и в таком же порядке несколько поколений — все являются тетками ханов. Такое же родство и с другой [отцовской] стороны. Несмотря на это, я, круглый сирота в тринадцатилетнем возрасте, оказался на службе у Султан Са'ид хана ^7а. Он с отеческой любовью укрыл меня от печали сиротства своим покровительством и проявлял такую любовь и привязанность ко мне, что я стал объектом зависти его братьев и сыновей. Находясь при нем двадцать четыре года, /4б/ я обретал знания и постигал добродетели, жил в полном довольстве и великолепии. Я отличался среди сверстников, став лучшим и искусным в письме, грамоте, поэзии, стилистике, в рисовании и в золочении, а также в остальных ремеслах, как-то: в инкрустировании, резьбе, ювелирном мастерстве, шорном деле, изготовлении брони, стрелы и лука, ножа, в орнаментировании, в изготовлении попон, строительстве, столярном деле и в других ремеслах, изложение которых было бы длинно. И я стал настолько искусен во всем этом, что мастера этих ремесел не годились мне в ученики, и все это благодаря поддержке хана. Кроме того, он был моим учителем и наставником в делах государства и делопроизводстве, в ведении, войны от казакования до ночного похода, в стрельбе, организации и ведении охоты и во всем, что понадобится в государственных делах. Моим учителем и наставником во всем этом был он. В большинстве упомянутых дел я целиком был учеником хана. И если от его сыновей мне достается такое, хуже которого не бывает, я тем не менее, сравнивая все это с теми [милостями хана], эту краткую историю составляю в честь его сына, примет ли он ее или нет, от меня ему останется память, а от него — людям. Название этой книги происходит от его славного имени, а его почитаемые титулы кратко [следующие]: хакан сын [23] хакана, султан сын султана, уповающий на Аллаха, милостивый повелитель Абу-л-Музаффар 'Абдаррашид хан сын покойного султана, усопшего хакана, счастливого и погибшего мученической смертью Абу-л-Фатх Султан Са'ид хана: Стихи:

У меня немного слов для тебя,
Как смеет Хайдар говорить о тебе?
Океан величия — шах 'Абдаррашид,
Он является горой Каф могущества,
О твоем могущественном сане, о государь,
Продолжать говорить значит докучать тебе

ГЛАВА 1.

НАЧАЛО “ТА'РИХ-И РАШИДИ”

Всевышний и всеславный Творец в начале сотворения [мира], создавая души, обратился к ним так: <Разве не Господь ваш я> ¹. Некоторым, которых он удостоил счастья, <поистине Аллах наделяет, кого желает> ², он дал возможность ответить “да”. У группы людей, которую он подверг несчастью по айату <Наложил печать Аллах на сердца их и на слух, а на взорах их — завеса> ³, он припечатал на лбу пятно отрицания и им был предначертан стих: <Они глухи и немы> ⁴. Мудрость, заключающаяся в поддержке первой группы людей, и наказание второй группы, несмотря на отсутствие причины, не подвластны разуму и размышлять об этом запрещено, а сей раб обязан передать это. Хотя вера утверждается душой и признается словами, однако суть веры — /5а/ это уверование в сокрытое, и это счастье нельзя постигнуть разумом. Стихи:

Путь разума есть ни что иное, как ничто,
Кроме бога, в мире нет ничего

Извечная поддержка — это божественная милость: быть удостоенным этой поддержки — значит уверовать в сокрытое, а это является даром свыше и не приобретается.

Автор “Кашф ал-махджуб” (“Раскрытие скрытого за завесой”) ⁵ рассказывает: у эмира правоверных 'Али <да будет Аллах милостив к нему> спросили о познании [истины]. Он сказал: <Я узнал Аллаха с помощью Аллаха, а то, что ниже Аллаха, узнал я посредством луча Аллаха>. Итак, Всевышний Господь, сотворив тело, поручил душе вдохнуть в него жизнь, а [24] создав сердце, оживление его взял на себя. Следовательно, у разума нет силы оживить тело и невероятно, чтобы он оживил душу, как сказал Аллах: <Разве тот, кто был мертвым, и Мы оживили его> ⁶, и оживление [души] он взял на себя. Тогда он сказал: <И дали ему свет, с которым он идет среди людей> ⁷. Творец сказал “Лучом, в котором находится свет правоверных, являюсь я”. И Аллах сказал также: <И не повинуйся тем, сердце которых Мы сделали небрегущим к пониманию о Нас> ⁸. Так как распоряжение сердцем принадлежит Ему (Аллаху), то невозможно проводнику, который знает, что все, что ниже Его — это повод и причина, объяснить повод и причину без милости Обусловливающего их [Аллаха]. До сих пор были приведены объяснения из “Кашф ал-махджуб”, ибо моих знаний для этого недостаточно.

Когда повеет зефир извечного руководства, то из розового куста сердца начинает распускаться бутон веры. Если же не будет милости божественного руководства, то поднимутся все ветры племени Ад ⁹ и вырвут с корнем розовый куст души и не появится ни один лепесток цветка. Стихи:

От утреннего ветра рассыпается цветок,
Не бревно же он, которое расколет только топор

Так Гератский старец ¹⁰, <да будет над ним милость Аллаха>, говорит: “Абу-л-Джахл идет из Ка'абы, а Ибрахим Халил — из капища. Оба хотят удостоиться Его милости, а все остальное — предлог для достижения цели”.

Цель этого вступления — причина принятия Туглук Тимур ханом ислама. К нему привели Шайха Джамаладдина, а хан [в то время] кормил собак мясом свиньи и спросил: “Ты лучше или эта собака?”. Шайх ответил: “Если вера со мной, я лучше, а если со мной не будет веры, то собака лучше меня”. Эти слова тронули хана, и у него в сердце утвердилась любовь к исламу, о чем скоро будет написано, <если будет угодно Всевышнему Аллаху>.

Туглук Тимур хан является сыном Исан Буга хана ¹¹, и вот родословная Исан Буга хана: Исан Буга хан б. Давадж хан б. /5б/ Барак хан б. Кара Исун б. Мамхан б. Чагатай б. Чингиз хан б. Йусукай б. Биртай б. Кабал б. Тумана б. Байсунгар б. Кайду б. Думанин б. Бука б. Бузанджир хан, сын Аланкуа Курклук. Она была [25] целомудренной женщиной. Вот как рассказывается о ней в предисловии к “Зафар-наме”: “Тот свет и луч проникли в нее, и она обнаружила в себе беременность так же, как веянием Джабраила, <привет ему>, без мужа забеременела Марйам, дочь Имрана. Оба [случая] — благодаря могуществу Бога. Стихи:

Если услышишь рассказы, Марйам,
То поверишь и жизни Аланкуа.

Цель этой книги — не эти рассказы. Этот Бузанджир родился от матери без отца. Что касается родословной его матери Аланкуа Курклук, то она уже записана во всех исторических книгах и доведена до Йафет б. Нуха, <да будет над ними мир>. О каждом предке Аланкуа Курклук имеются подробные сведения в историях, и здесь они не приведены, чтобы не растянуть речь.

В этой книге, как оговорено [раньше], будет рассказано о моголах после принятия ими ислама, а до ислама — нет. Об этом сообщалось в начале книги.

ГЛАВА 2.

О РАННЕМ [ПЕРИОДЕ] ЖИЗНИ ТУГЛУК ТИМУР ХАНА

Из уст достойных доверия моголов я так слышал и так рассказывали отец мой и дядя [по отцу], <да поселит их Аллах в садах рая>, что у Исан Буги хана, который является отцом Туглук Тимур хана, была старшая жена по имени Сатилмиш Хатун. У него была и другая жена по имени Манлик. У хана не было детей. Сатилмиш Хатун была бесплодной. Хан уехал с войском. У моголов есть древний обычай, по которому женщинами гарема распоряжается старшая жена: кого хочет оставляет, кого хочет — выдает замуж. Эта Сатилмиш Хатун узнала, что та Манлик Хатун забеременела от хана. Она завидовала ей и отдала ее Ширавул Духтую. Ширавул Духтуй принадлежал к крупным эмирам. Когда хан вернулся из похода, спросил о Манлик, Сатилмиш Хатун сказала: “Я подарила ее одному человеку”. Хан сказал: “Она была в положении от меня”. Хан огорчился, но поскольку у моголов был такой обычай, то он ничего не сказал.

… Вскоре Исан Буга хан скончался. В улусе моголов ни осталось хана; моголы жили каждый сам по себе, и улус начал разоряться. Эмир Буладжи ¹² дуглат, который приходится мне дедом, /6а/ взялся подыскать хана и [26] восстановить порядок в государстве. Он послал [человека] по имени Таш Тимур, чтобы тот нашел Духтуй Ширавула, разузнал о Манлик и о том, как разрешилась она от бремени и, если у нее родился сын, то пусть он украдет его и привезет. Таш Тимур сказал: “Для выполнения этих дел требуется много времени, а провизии и верховых животных недостаточно для такого путешествия. Соблаговолите выделить триста голов коз, чтобы питаясь их молоком и идя от народа к народу, я достиг желаемой цели”. Эмир Буладжи выдал ему то, что тот просил, и отправил его.

Таш Тимур долго ездил по всему Моголистану ¹³. Когда у него из тех трехсот коз осталась одна серая коза, он добрался, наконец, до людей Духтуй Ширавула и спросил у них о Манлик и ее ребенке. Они сказали: “Манлик родила сына. У нее есть сын и от Духтуя. Они находятся вместе. Сына хана назвали Туглук Тимур ханом, а сына Ширавула — Инджу Маликом”. Короче говоря, каким-то образом он забрал Туглук Тимура, бежал с ним и направился к эмиру Буладжи.

Эмир Буладжи находился в Аксу ¹⁴. Когда Чагатай хан разделил свои владения, то он отдал Манглай Субе ¹⁵, что означает “солнечная сторона”, Уртубу, деду эмира Буладжи. На востоке Манглай Субе находятся Кусан ¹⁶ и Тарбугур ¹⁷, на западной его границе — Самгар ¹⁸ и Джакишман, который является окраиной Ферганского вилайата. На севере ее находится Иссик Куль, на юге — Черчен ¹⁹ и Сариг Уйгур ²⁰. Эту территорию называют Манглай Субе и ею владел эмир Буладжи. В то время в этих краях было несколько городов. Самыми крупными из них были Кашгар ²¹, Хотан ²², Йарканд ²³, Кашан ²⁴, Ахсикет ²⁵, Андижан, Аксу, Ат Баши ²⁶, Кусан. Эмир Буладжи из числа этих городов избрал своей резиденцией Аксу.

Когда Таш Тимур вернулся с ханом, у него оставалась одна серая коза, поэтому его прозвали “Кук учку” (“Серая коза”). И сейчас потомки его носят это прозвище.

Когда они подошли близко к Аксу, то присоединились к купцам. При переходе через покрытый льдом перевал хан свалился в ледяную расщелину. Таш Тимур поднял крик, но никто не обратил на это внимание. Перейдя через перевал, караван остановился. Таш Тимур подошел к одному из купцов, которого звали Бекджак, рассказал ему историю хана, а тот передал это [27] своим спутникам, /6б/ и они вместе с Таш Тимуром пришли к той ледяной расщелине. Тот же Бекджак спустился вниз, нашел хана невредимым и там же, заручившись от хана обещанием милости и из-за осторожности, извинившись перед ханом, сказал: “Если сначала подниметесь Вы, то меня может быть и не вытащат. Вначале поднимусь я, а Вас обязательно вытащат”. После обильных извинений он крикнул, чтобы сбросили веревку. Веревку сбросили и вначале поднялся он, а затем вытащили хана. Вместе они привезли его в Аксу к эмиру Буладжи. Там эмир Буладжи объявил его ханом, и [Туглук Тимур] во время своего правления захватил [не только] весь Моголистан, но даже большую часть владений Чагатая, о чем будет изложено дальше.

ГЛАВА 3.

УПОМИНАНИЕ О ПРИНЯТИИ ИСЛАМА ТУГЛУК ТИМУР ХАНОМ

Раб божий маулана Ходжа Ахмад, <да освятит Аллах его тайну>, принадлежал к потомкам маулана Аршададдина, был почитаемым, святым, благочестивым и относился к высокой родословной ходжагон, <да освятит Аллах их души>. Сей раб двадцать раз приходил на поклонение к нему. Кроме двух соборных мечетей другого места для поклонения ему я не нашел. Он всегда находился в уединении, в углу своего храма и постоянно сидел в позе созерцания [Аллаха], обратив лик: к кибле. Он очень хорошо передавал слова этой группы [святых], так что даже тот, кто не имел никакого отношения к ним, обязательно оказывался под их воздействием. Я слышал, как он рассказывал: “В исторических сочинениях о моих предках записано так: “Маулана Шуджааддин Махмуд был братом Хафизаддин Кабира Бухари. Ходжа Хафизаддин был одним из последних муджтахидов и после него муджтахида не появлялось. Во времена Чингиз хана собрали всех имамов Бухары и, как было заведено Чингиз ханом, предали мученической смерти Ходжу Хафизаддина, а маулану Шуджааддин Махмуда по обычаю [насильственного] переселения отправили со всем семейством в Каракорум ²⁷. Маулана скончался там. Во время беспорядков в Каракоруме его сын уехал в Луб [и] Катак ²⁸, представлявшие собой значительные города между Турфаном ²⁹ и Хотаном. Там он был уважаемым и почитаемым человеком и оставил несколько последователей. Их имена полностью приводил маулана [Ходжа Ахмад] и [28] рассказывал о жизни каждого из них, но в моей памяти детали рассказа не сохранились. Имя последнего из них было Шайх Джамаладдин. Он был обладателем сокровенных знаний и жил в Катаке. Однажды, в пятницу, после молитвы он читал проповедь и сказал людям /7а/ “Мы много раз до этого поучали и наставляли вас, [однако] никто не прислушался к тем словам. Сейчас нам стало известно, что всеславный и всевышний Господь ниспослал великое несчастье на этот город. Я получил повеление [свыше] и разрешение бежать и спастись от этого бедствия. Эта моя последняя проповедь вам, прошу вас отпустить меня, и я прощусь с вами, так как следующая наша встреча будет [в день] страшного суда>.

Шейх сошел с кафедры. Му'аззин мечети пошел за ним и увидел, что [шейх] собирается в путь. Он полностью поверил словам шейха и попросил разрешения сопровождать его. Шейх ответил: “Очень хорошо”, — и му'аззин присоединился к нему. Они остановились в трех фарсахах от города. Потом му'аззин с разрешения шейха вернулся в город, выполнил какое-то дело, по которому приехал, и снова отправился к шейху. По пути он дошел до соборной мечети и подумал: “Дай-ка я на прощание прочту призыв к ночной молитве”. Он поднялся на минарет и стал призывать к молитве. Во время призыва к молитве он заметил, что с неба сыплется что-то вроде сухого снега. Он закончил призыв, постоял некоторое время, помолился и спустился вниз. Он увидел, что дверь минарета не открывается. Не найдя выхода, он вновь поднялся на минарет и огляделся по сторонам. Он увидел, что с неба сыплется песок, который покрыл весь город. Через некоторое время он заметил, что земля близка. Присмотревшись внимательно, он увидел, что до нее остался какой-то шаг, спрыгнул вниз и, дрожа от страха, пустился в путь. В полночь он добрался до шейха и рассказал ему эту историю. Шейх тотчас же отправился в путь, говоря: “Лучше бежать подальше от гнева господнего”, — и они бежали.

Тот город и поныне засыпан песком. Иногда бывает, что когда ветер уносит песок, то выступает верхушка минарета или верх его купола. Часто случается, что ветер обнажает дом так, что люди могут зайти во внутрь его — все домашние предметы на месте и сохранились без изъяна, а кости обитателей дома [29] побелели. Подобное видели часто. Итак, город Катак, засыпанный песком, был крупным городом.

Короче говоря, оттуда шейх приехал в Айкул ³⁰, примыкающий к Аксу. В то время Туглук Тимур хан находился в Аксу. Ему было шестнадцать лет, когда его привезли в Аксу, а когда он встретился с шейхом, ему было восемнадцать. Это случилось так. Хан охотился и приказал, чтобы никто не уклонился от этой охоты. Во время охоты они заметили, что в одном месте расположилась группа людей со своим скарбом. /7б/ Тавачии направились к ним, схватили их, связали и привели к хану, так как они нарушили приказ и не явились на охоту. Тавачии спросили хана, что с ними делать. Хан сказал: “Почему вы нарушили мой приказ?”. Шейх доложил: “Мы чужестранцы, едем из разрушенного Катака и не ведаем об охоте и о вашем приказе, иначе бы не нарушили ваш приказ”. Хан сказал: “Таджики — не люди”. [В это время] он кормил нескольких собак мясом кабана и в гневе спросил: “Ты лучше или эта собака?”. Шейх ответил: “Если вера будет со мной, то я лучше, а если не будет со мной веры, то собака лучше меня”. Хан удалился и послал человека, чтобы он посадил того таджика на своего коня и с почестями привел.

Тот могол подвел своего коня к шейху: Шейх увидел, что все седло измазано кровью кабана, и сказал: “Я пойду пешком”. Могол настаивал на том, что таков приказ — надо сесть на коня. Маулана накрыл седло полотенцем для омовения и сел верхом. Он увидел, что и на хане, который сидел один, видны следы крови. Когда шейх подъехал, хан спросил у него: “Что это за предмет, имея который, человек становится лучше собаки?”. Шейх ответил: “Это вера”, — и ясно описал мусульманскую веру и мусульманство. Хан заплакал и сказал: “Если я стану ханом и получу независимость, то Вы обязательно придите ко мне, я непременно стану мусульманином”, и он с почетом и уважением отпустил шейха.

После этого события шейх преставился. У него был сын по имени маулана Аршададдин, также из людей, постигающих истину. Шейх завещал ему: “Я видел сон, будто поднял светильник на возвышенность так, что осветилась вся восточная сторона. После этого я встретился в Аксу с Туглук Тимур ханом”. И он рассказал дальше то, о чем уже было упомянуто, и продолжил: [30] “Поскольку мне не хватило жизни, то [теперь] ты подожди, пока тот юноша станет ханом, и иди к нему; возможно, он исполнит свое обещание и примет ислам. Ревнителем того счастья явишься ты, так что весь мир озарится благодаря тебе”. Сделав это завещание, шейх переселился в иной мир.

Вскоре хан стал ханом. Как только весть об этом дошла до маулана Аршададдина, он отправился из Аксу в Моголистан. Хан был величественным государем и сколько [маулана Аршададдин] ни старался встретиться и поговорить с ним, ему не удавалось. И вот тогда каждое утро он стал возглашать призыв на молитву недалеко от ханской ставки. Однажды утром /8а/ хан вызвал к себе одного из мулазимов и сказал: “Ты слышишь этот голос? Вот уже некоторое время по утрам кто-то так кричит. Иди и приведи его”. Господин маулана не успел еще закончить призыва к молитве, как явился тот могол, схватил маулана за горло и волоком притащил к хану. Хан подозвал его и спросил: “Что ты за человек, что каждый день на рассвете кричишь во время сладкого сна?”. Тот сказал: “Я сын того человека, которому ты когда-то обещал стать мусульманином” и изложил упомянутый выше рассказ. Хан сказал: “Хорошо, что ты пришел, а где твой отец?” [Маулана Аршададдин] сказал: “Отец скончался и завещал мне это дело”. Хан сказал: “С той поры, как я стал ханом, я всегда вспоминал, что дал такое обещание, а тот человек не являлся. Хорошо, что ты пришел сейчас. Что нужно делать?”

В то утро солнце руководства стало подниматься с востока благосклонности и уничтожило тьму неверия. Господин маулана предложил хану ритуальное омовение и объяснил веру. Хан стал мусульманином. И еще они составили план для распространения и успешного продвижения ислама и порешили на том, что будут вызывать эмиров по одному и приказывать, чтобы каждый принял ислам, в противном же случае они применят стих священного Корана <Сражайтесь все с многобожниками> ³¹.

Когда настал день, то первым вызвали эмира Тулака, который являлся предком сего раба [по материнской линии] и имел тогда звание дуглата. Когда он явился к хану, то увидел, что хан сидит с каким-то таджиком. Эмир Тулак вошел и тоже сел. Хан начал говорить и предложил ему принять ислам. Эмир Тулак заплакал и сказал: “Три года тому назад я принял религию [31] ислама благодаря праведным людям Кашгара и стал мусульманином. Боясь вас, я не мог открыться. Какое счастье может быть лучше этого?” Хан встал и обнял его. Трое стали мусульманами. Затем таким же образом вызывали эмиров по одному и предлагали веру, пока очередь не дошла до Чураса. Он отказался и поставил условие: “У меня есть человек по имени Сангани Буга. Если этот таджик сможет свалить его, то я приму религию”. Хан и другие эмиры сказали: “Что это за бессмысленное условие?” Господин маулана сказал: “Хорошо, пусть будет так. Если я не свалю его, то не предложу тебе стать мусульманином”. Хан сказал маулане: “Я знаю того человека. Он поднимает двухлетнего верблюда. Он — неверный /8б/, так что он не принадлежит к человеческому роду”. Господин маулана сказал: “Если всеславный и всевышний Господь пожелает, то обязательно даст мне силу”. Хан и те, которые приняли ислам, не согласились с этим. Как бы там ни было, собрались люди, привели того неверного, и он выступил вперед. Маулана тоже поднялся и вышел вперед. Тот неверный, гордый своей силой, надменно и важно приблизился; маулана показался ему ничтожным. Когда они сцепились руками, то маулана схватил его за грудь, и тот неверный упал и лишился чувств. Через некоторое время он пришел в себя и встал, читая калима-и шаходат и плача, бросился в ноги мауланы. Народ закричал и зашумел. В тот день сразу обрили головы и стали мусульманами сто шестьдесят тысяч человек. Хан сам над собой совершил обряд обрезания. Лучи ислама поглотили мрак неверия и ислам распространился в юрте Чагатай хана. <Слава Аллаху и благодарение ему>, что по сей день счастье ислама прочно в том высокопоставленном семействе. После этого счастливый хан в противоположность своим предкам проявил старание в укреплении религии, как об этом будет сказано. Эти рассказы я слышал от маулана Ходжа Ахмада, <да освятит Аллах его тайну>, человека обаятельного. У моголов нет больше сведений, кроме этого рассказа о том, что Туглук Тимур хан стал мусульманином благодаря маулане Аршададдину. Подробности этого никто не знает. Что касается остальной жизни Туглук Тимур хана, то она совсем не упоминается в устных рассказах моголов, однако [сведения о ней] есть в “Зафар-наме”, откуда они будут приведены нами. [32]

ГЛАВА 4.

ОТРЫВОК ИЗ “ЗАФАР-НАМЕ”.

УПОМИНАНИЕ О ПОХОДЕ ТУГЛУК ТИМУР ХАНА В ОБЛАСТИ МАВЕРАННАХРА

Поскольку положение областей Мавераннахра расстроилось вследствие вышеописанных событий (Имеются в виду события, описанные в “Зафар-наме”), то Туглук Тимур хану б. Исан Буга хан б. Дава хан, из рода Чагатай хана, который был правителем Джете ³², соответственно происхождению полагалось управление теми областями. Собрав свою свиту и подчиненных и приведя в порядок войско, он с целью завоевания страны в месяце раби-II 761 (февраль-март 1360) года, соответствующего году мыши, обратил лицо надежды в сторону Мавераннахра.

Со времени кончины Тармаширин хана ³³ до настоящего времени прошло тридцать лет. В этом столетии в улусе Чагатай хана царствовало восемь ханов. Когда Туглук Тимур хан прибыл в местность Чанак Булак (Приведено по ташкентскому изданию “Зафар-наме”, с. 210 и R 15 (в Т — Хак Булак; Л₁ 8а, Л₂ 10а, Л₃ 9а — Джак Булак)), расположенную недалеко от реки Ходжент, /9а/ в степях Ташкента, он устроил совещание с эмирами и сановниками. Эмиры сочли целесообразным, чтобы Улуг Тук-тимур, авмаком которого является племя караит ³⁴, и Хаджи бек, авмаком которого является племя арканут ³⁵, и Бекджак, авмаком которого является [племя] кангали ³⁶, выступили вперед в качестве авангарда войска. Эти три эмира, повинуясь приказу, приступили к делу. Когда они переправились через реку Ходжент, то эмир Байазид джалаир шагом повиновения ступил на путь согласия, присоединился к ним со своим родом, и они вместе направились в Шахрисабз ³⁷. Эмир Хаджи барлас, собрав войско Кеша ³⁸, Карши ³⁹ и его окрестностей, оседлал коня с намерением обороняться и сопротивляться, однако посчитав нецелесообразным осуществление этого намерения, он до того, как столкнулись войска двух сторон, повернул вожжи направления в сторону Хорасана. Стихи:

До того, как разрешатся дела,
Лучше сохранить мир, чем вступить в бой [33]

О СОВЕЩАНИИ САХИБКИРАНА ⁴⁰ С ЭМИРОМ ХАДЖИ БАРЛАСОМ, О ВОЗВРАЩЕНИИ ЕГО С БЕРЕГОВ ДЖЕЙХУНА ⁴¹ И О ВСТРЕЧЕ С ЭМИРАМИ ТУГЛУК ТИМУР ХАНА

<Разум предшествует мужеству храбрых,
Он на первом месте, мужество — на втором
Когда они оба соединяются,
То разум достигает высшего предела высоты всех мест>.

Совершенная мудрость всемогущего Мудреца, который свершение каждого дела поставил в зависимость от наличия какой-либо причины, а достижение всякой цели связал с посредничеством какого-нибудь события, великое дело царствования, которое является тенью божественного достоинства, связал с двумя похвальными свойствами человека. Первое — проницательный ум, сиянием лучей которого в темную бедственную ночь можно достичь убежища спасения. Стихи:

Умом ты рассечешь спину войска,
Мечом же убьешь [только] от одного до сотни [воинов].

Второе — полная отвага, [с помощью которой] во время всплеска волн сражений и смут силой души и разумной храбростью можно укрепить ногу стойкости и непоколебимости.

Там, где дело дошло до крайности,
нужны смелость и удар палицы.

По степени достоинства разум предшествует отваге. Пользы от рассудительности больше, чем от меча и стрел. Хотя стрела выразительна сама по себе, но [смысл]: <явная победа> ⁴² дается ей разумом. Когда бы не сверкало копье на поле битвы /9б/ свет победы оно обретает от блеска здравого суждения. Если действие Меча будет направлено указом разума, то оно больше подействует на шею врагов. Если весть стрелы исходит от правильного решения, то она займет место в сердце врага. Блеск очей счастья увеличится от пыли поля битвы, а в темноте сражения пригодится свет ясного ума. Стихи:

Во время разрешения дел одно [здравое] суждение лучше,
Чем сотня войск, где воинов столько, как песка в море [34]

Смысл этой речи заключается в том, что когда эмир Хаджи Барлас, опасаясь продвижения войска джете, оставил свой древний юрт и направился в Хорасан, то его величество Сахибкиран, —

Властелин мира, с могуществом Джамшида и величием неба,
Внушающий страх судного дня, с войском как скопление звезд,
Подобный небу Тимур, щедрый как море,
Да будет над ним милость Всевышнего, —

точно представил себе, что если он и дальше будет проявлять сдержанность, больше, чем до сих пор, то его родина будет разрушена, а его наследственное владение уничтожено дотла, так как его отец, эмир Турагай в том году присоединился к милости Аллаха —

Отец скончался, дядя бежал,
Страна расстроена чужеземцами,
Враги господствуют, улус в опасности,
Орел несчастья распустил крылья.

В этом положении, несмотря на то, что его благословенный возраст еще не перешагнул за двадцать пять лет, и зеркало его сердца еще не покрылось полировкой испытаний времени, он направил свой разрешающий трудности разум, в котором отражались лучи божественной помощи и сосредоточились тайны Его беспредельных милостей, на разрешение опасного события. Применив к делу [стих Корана] <И советуйся с ними о деле> ⁴³, он начертал в качестве совета на странице сердца эмира Хаджи, что “если страна останется без правителя, то в ней непременно найдет дорогу явный ущерб, а жители ее от гнета и вероломства врагов полностью будут уничтожены” — стихи:

Царство без главы подобно телу без души,
Тело без головы, несомненно, погибнет.

“Правильным кажется то, что поскольку Вы едете в Хорасан, я вернусь в Кеш и, успокоив улус, поеду оттуда к хану, повидаюсь с эмирами и государственными сановниками, чтобы владение не разрушилось, /10а/ а подданные, которые отданы нам Господом на хранение, не испытали бы трудностей и волнений”.

Эмир Хаджи из этих слов, которые были плодом божественного вдохновения, вдохнул в себя аромат счастья и одобрил то мнение. Его величество [35] Сахибкиран повернул поводья счастья в сторону той области, и он прибыл в местность Хузар ⁴⁴, то увидел, что Хаджи Махмуд шах Йасури стал проводником авангарда большой группы войска джете, и они спешно продвигаются вперед, точа зубы алчности на разорение и ограбление той области и наполнив карманы жадности желанием грабежа добра и имущества тех краев. Его величество Сахибкиран с помощью сопутствующего ему счастья успокоил Хаджи Махмуд шаха Йасури и сказал: “Вы немного задержитесь, пока я поеду и встречусь с эмирами, и с их одобрения будет сделано то, что нужно для настоящего момента”.

Поскольку славная речь его величества целиком была внушением небесного счастья, то как решение судьбы ни в чем не получила отказа и не была отвергнута, и они поневоле, несмотря на огромное желание продвигаться вперед, остановились там.

Его величество Сахибкиран благополучно отправился в путь. Когда он прибыл в Кеш, эмиры джете уже находились там. Он встретился с тремя эмирами. Поскольку они увидели на его благословенном челе отблеск божественного света, то отметили его августейшее прибытие почетом и уважением и похвалили его за изъявление покорности хану [Туглук Тимуру]. Туман эмира Карачара и область Кеш с подвластными и принадлежащими ей районами утвердились за Сахибкираном. Благодаря его уму, развязывающему узлы, отступил поток гнева и бедствия, который направился было в тот край, и начал лить дождь милости благодеяний, на что потеряли было надежду его жители, и стал ясен смысл этого рубаи:

Печаль благодаря тебе станет радостью,
Жизнь от твоего взгляда станет вечной,
Если ветер унесет пыль с твоей дороги в ад,
Весь огонь [там] станет водой жизни

Недальновидные люди полагали, что на долю его величества [Сахибкирана] выпало великое счастье, однако судьба тысячами слов доводила до него смысл двустишия:

Утренний ветер еще не распространил твой аромат,
Ты еще жди, пока не подует на тебя утренний зефир [36]

Его величество Сахибкиран возвратился от эмиров джете и направил свое внимание /10б/ на управление и защиту улуса. Он отдал приказ на сбор войска от Шахрисабза до берегов реки Джейхун, и в короткий срок собралось большое войско. Выступив оттуда, он присоединился к эмиру Хизру Йасури. Между тем среди эмиров джете возникло разногласие, и они со всем своим войском ушли из тех районов и присоединились к Туглук Тимур хану. Эмир Байазид джалаир со всеми своими людьми присоединился к его величеству Сахибкирану и эмиру Хизру Йасури.

Поскольку претензия на правление в Мавераннахре вновь схватила подол намерения Туглук Тимур хана, то он, собрав неисчислимое войско, в месяце джумада-I 762 (март 1361) года, соответствующего году быка, направился в тот край. Как только он добрался до Ходжента ⁴⁵, эмир Байазид джалаир повязал поясом повиновения талию покорности. Эмир Байан сулдуз, вступив на путь покорности, по обычаю отправился его встречать и дошел до Самарканда. Эмир Хаджи барлас, несмотря на то, что в первый раз проявил неповиновение, поехал к хану, уповая на Аллаха.

Тем временем хан отдал приказ схватить эмира Байазида и убить. Эмир Хаджи барлас, испугавшись и ужаснувшись этого, предпочел бегство и направился в вилайат Кеш. Часть своего улуса он поднял и переправил через реку Джейхун. Много воинов из войска джете погнались за ним. Произошло сражение, в котором был убит Джугам барлас, а эмир Хаджи направился в Хорасан. Когда он прибыл в Хараше, — селение владения Джувайн ⁴⁶ вилайата Сабзевар, — то дурные люди тех мест неожиданно схватили его вместе с его братом Идику и убили. Вскоре после завоевания Хорасана в качестве мести завоеватель мира Сахибкиран мечом гнева казнил группу людей из них, а деревня та в виде суйургала стала владением наследников эмира Хаджи. Тамошнее население до сих пор подчинено им.

Из эмиров джете свободный доступ к хану имел эмир Хамид, авмаком которого был курлакут и который отличался среди равных себе здравомыслием, [37] проницательым умом и способностями. И все, что он /11а/ ни предлагал хану в качестве совета или пожелания, одобрялось. Между тем он кое-что рассказал хану о безграничном мужестве его величества Сахибкирана и попросил пощадить область, которая по праву наследования принадлежала его величеству. Хан согласился с его мнением и, отправив посла, потребовал к себе его величество Сахибкирана. Когда его величество согласно требованию приехал к хану, хан отнесся к нему с большой благосклонностью и милостью и пожаловал ему область и наследственный туман с подвластными ему землями.

Хан в эту зиму решил выступить против эмира Хусайна ⁴⁷ и пошел на него. Эмир Хусайн тоже собрал войско, подошел к берегу реки Вахш ⁴⁸ и разбил там войсковой лагерь. Когда хан, пройдя через Дарбанд-и Аханин ⁴⁹, прибыл туда, и войска обеих сторон увидели друг друга и построили ряды, то Кайхусрау Хутталани со своими подчиненными покинул эмира Хусайна и, расстроив его ряды, примкнул к войску хана. Когда эмир Хусайн увидел это, то пустился бежать, а победоносный хан стал преследовать его и, переправившись через Джейхун, дошел до Кундуза ⁵⁰. Его воины разграбили жителей тех краев и районов до горного перевала Гиндикуша. Весну и лето они провели в его окрестностях и районах.

УПОМИНАНИЕ О ВОЗВРАЩЕНИИ ТУГЛУК ТИМУР ХАНА В СВОЙ СТОЛЬНЫЙ ГОРОД

Когда наступила осень, хан отправился в Самарканд и по пути отдал приказ казнить эмира Байан сулдуза. Когда он прибыл в Самарканд, все владения Мавераннахра уже находились под его властью, и все эмиры и нуйоны волей-неволей подчинились ему. Группу людей, которых он подозревал в смуте, казнил, а некоторых, заслуивающих доверия, обласкал. Своего сына Илйас ходжи углана он назначил правителем того края и определил при нем большое количество воинов и эмиров джете во главе с Бекджаком, самым достойным и выдающимся из эмиров и воинов /11б/ джете, а его величества Сахибкирана, проявляя к нему особую милость и внимание оставил возле сына. Поскольку [хан] видел [в Сахибкиране] признаки доблести и строгости, то вверил его твердому суждению управление делами то [38] страны, а [сам] со славой и счастьем вернулся в столицу царства — стихи:

Победа — слуга его, помощь [Аллаха] и счастье сопутствуют ему,
Тыл его крепок благополучной поддержкой.

Туглук Тимур хан вернулся из Мавераннахра. Старшинство над эмирами джете было возложено на эмира Бекджака, а управление делами подданных той страны поручено распорядительности его величества Сахибкирана. Эмир Бекджак не следовал указаниям хана, распростер длань гнета и притеснения и дерзко ступил на путь вражды и смуты.

Когда его величество Сахнбкиран воочию увидел, что установления хана не выполняются, и дела государства закончатся расстройством, то счел нужным покинуть тот край, отправиться на поиски эмира Хусайна и устремил свои высокие помыслы на дорогу. Поскольку об эмире Хусайне ничего не было известно, то в поисках его он скитался по пустыням и степям.

Короче говоря, в устных преданиях моголов об этом событии говорится лишь то, что под властью Туглук Тимур хана находилась [территория] до Самарканда. Больше этого ничего не известно.

Ранее уже упоминалось об эмире Буладжи, что он возвел ханство Туглук Тимур хана и что Туглук Тимур хан подписал для него указ на девять привилегий, которые Чингиз хан дал предкам эмира Буладжи. Указ остался в наследство моему семейству, я его видел и там было написано по-могольски: “написано в Кундузе”. Дело в том, что моголы этим указом доказывали, что под властью хана находилась [территория] до Кундуза. А из “Зафар-наме” известно, что хан скончался в 764 (1362 — 1363) году. В устных преданиях моголов говорится, что эмир Буладжи привез хана от калмаков ⁵¹ в шестнадцатилетнем возрасте, /12а/ а в восемнадцать лет он стал ханом. В двадцать четыре года он принял ислам и в возрасте тридцати четырех лет скончался. Родился он в 730 (1329 — 1330) году.

ГЛАВА 8.

УПОМИНАНИЕ ОБ ИЛЙАС ХОДЖА ХАНЕ ⁵²

Об Илйас ходжа хане моголам ничего не известно. Я вспоминаю то, что слышал об Илйас ходжа хане от своего отца, <да освятит Аллах его могилу>. В [39] Зафар-намэ о нем сказано постольку, поскольку его касался ход речи. Я привожу здесь то, что там сказано.

[Эмир Хусайн и Сахибкиран] вместе отправились в Кундуз и, собрав там людей из племени булдай, направили бразды намерения в сторону Бадахшана. Когда они прибыли в Таликан, то около реки Аб-и Шур (“Соленая вода”) они подсластили вкус согласия приправой: <Ведь согласие — лучше> ⁵⁵. Падишахи Бадахшана вошли в дверь благоразумия, и была полностью удалена горечь страха вражды, которая непременно вызывает мрачность на лице государства. Оттуда они возвратились в Арханг ⁵⁶. Переправившись через реку в сторону Сали-Сарая ⁵⁷, они направились в Хатлан ⁵⁸ и вышли в степь. Пройдя степь, в местности Дашт-и Кулак (Гулак) ⁵⁹ они разбили лагерь.

Ночью, когда естество по изречению <Ночь он делает покоем> ⁶⁰ желает отдохнуть, его величество Сахибкиран, намереваясь отдохнуть, только снял одежду и вынул из сапога свою благословенную ногу, как эмир Хусайн прислал за ним человека. Сахибкиран отправился и, когда вошел в собрание (маджлис), то среди присутствующих увидел Пулад Бугу и Шир Бахрама. Эмир Хусайн стал жаловаться его величеству Сахибкирану на Шир Бахрама: “В такое время, когда мы настигли врага, он намеревается уйти, хочет отделиться и не шагает ногою благородства и верности по пути согласия и дружбы”. Сахибкиран по-разному наставлял его и порицал, однако ответ того был краток согласно полустишию:

У меня нет ушей, чтобы слышать /12б/

Хотя у эмира Хусайна от этого упрямства и упорства вспыхнуло пламя гнева, он соответственно обстановке нужным стерпеть это. Стихи:

Как бы ни был человек силен и могуществен,
Но и он должен проглотить свой гнев.

В конце концов Шир Бахрам отправился в Бальджуан. В это время подтвердилось известие [о том], что [40] Туглук сулдуз и Канхусрау возглавили войско джете и выступили со множеством эмиров. Тимур, сын Тумя кана, Сарик, Шанкум, Туглук ходжа, брат Хаджи бека, Кудж Тимур, сын Бекджака, и другие эмиры хазаре кушуна с двадцатью тысячами человек сидели от Джала ⁶¹ до Пул-и Сангина ⁶². С этой же стороны, в августейшем лагере, было не более шести тысяч человек. Сахибкиран, поддерживаемый чистой верой, услышал ушами искренности и преданности тайный голос божественной поддержки: <Сколько небольших отрядов победило отряд многочисленный с доизволения Аллаха> ⁶³, — и в зеркале возрастающего день ото дня счастья, которое обрело блеск победы от полировки небесной поддержки, он увидел, что — стихи:

Если даже мировой океан будет полон акулами,
Если даже горы и степи будут полны барсами,
У человека, которому оказывает помошь высокое счастье.
Ни один волос не упадет с головы.

Сахибкиран выступил вперед с двумя тысячами отважных бойцов и, уповая на Аллаха, обратил свой лик к врагу. Войска обеих сторон встретились при Пул-и Сангин и с утра, когда водрузили знамя царства [стиха Корана] <Клянусь утром> ⁶⁴, до той поры, как прикололи к древку флага [айат] <И ночью, когда она густеет> ⁶⁵, огонь битвы напоминал [айат] <Горят в огне пылающем> ⁶⁶, а Земля от шума атак и отступлений пеших и конных напоминала [айат] <Когда сотрясется земля своим сотрясением> ⁶⁷. Полет стрелы доносил до ушей жизни свет падающего метеора; блеск копьев перед глазами высвечивал [айат] <Молния готова отнять их зрение> ⁶⁸; язык меча с веским доказательством произносил смысл [айата] <И начал он поглаживать их по голеням и шеям> ⁶⁹ и губительный удар палицы являлся убедительным доводом ниспослания [айата] <Поражающее> ⁷⁰. В тот день до самой ночи отважные воины обеих сторон проявляли у Пул-и Сангина такое рвение, /13а/ что ни у одного богатыря не осталось и капли терпения в сердце мужества.

Ночью, когда обе стороны, подобно искусному наезднику неба, оттянули с поля боя поводья, поскольку число воинов противника было сверх всяких мер, его количеству Сахибкирану по счастливому откровению стало ясно, что до тех пор, пока он не отполирует меч [41] храбрости ясным умом, он не увидит в нем лик победы, и если стрела смелости вылетит без тщательного обдумывания [положения], то из-за ее свиста он не услышит весть о победе. Он направил свой благородный ум на обдумывание тех дел, пока перо [небесной] поддержки не начертало на скрижалях его лучезарного ума корзину благоприятного исхода.

ГЛАВА О ВЫСТУПЛЕНИИ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА САХИБКИРАНА С БЕРЕГА ПУЛ-И САНГИН И О БЕГСТВЕ ВОЙСКА ДЖЕТЕ

Его величество [Сахибкиран] держал у Пул-и Сангина против вражеского войска эмира Мусу, эмира Муаййада арлата и Уч Кара бахадура с полутора тысячью всадников, каждый из которых не уступал и тысяче [воинов]. Сам же он лично с полуторатысячью всадников, которые пыль с поля боя считали сурьмой для глаз желания, направился с верховьев реки на <Исан Майдан (Переведено по ташкентскому изданию “Зафар-наме”) и в середине Исан Майдана, <протянув веревку (Переведено по ташкентскому изданию “Зафар-наме”) через реку, в полночь они перешли ее вплавь и поднялись в горы.

На следующий день дозорные врагов узнали по следам копыт лошадей, что войско переправилось через реку, и среди них поднялась тревога. Так как была ночь, — стихи:

Мир покрыл голову синим шелком,
Рога месяца вошли в темную тетиву [неба], —

его величество Сахибкиран, завоеватель стран, одолевающий врагов, приказал, чтобы на вершинах гор разожгли много костров. Страх и ужас овладели вражеским войском при виде этого, пошатнулась у них нога твердости и стойкости, и от ужаса они поставили ногу страха в стремена, и вручили поводья намерения в руки смятения, и обратили лик несчастья в сторону бегства. И многочисленное войско, в котором против одного всадника стояло десять воинов, бьющих мечом и разящих копьем, благодаря содействию Творца рассыпалось без тягости боя и сражения: <Ведь Аллах подкрепляет Своей помощью, кого пожелает> ⁷¹. Как прекрасен блеск правильного победоносного ума, /13б/ когда от огня костров, зажженных им вдали, сгорает гумно [42] славы и гордости целого мира злобных противников, возглавляемых столькими эмирами и военачальниками:

Там, где один пехотинец прибавляет ему решительности,
Силой одного всадника можно захватить целое царство.

Не удивительно, что тому, кого поддерживает милость Аллаха, не может противостоять никто. Недоброжелатели избранника, которого Господь сделал почитаемым, обязательно станут презренными и отвергнутыми.

Когда враги пришли в замешательство и пустились в бегство, его величество Сахибкиран, подобно свирепому льву и бурному потоку, рыча и бурля, с победоносным войском устремился с гор вниз и, погнав их до поля Куджрат ⁷², искоренил их уничтожающим жизнь мечом и раздирающим душу копьем:

На том пути было убито столько врагов,
Что вся степь покрылась холмиками [тел].

Победитель, споспешествуемый богом, радостный и веселый, остановился в той местности, а эмир Хусайн тоже подошел следом с остальным войском. Благодаря зефиру этой желанной победы выросло деревце счастья и окрепла ветка государства, а у сада надежд и желаний снова появились свежесть и безмерная краса. Надежды всех на силу возрастающей мощи достигли апогея; блеск и великолепие государя и войска увеличились а тысячу раз.

У войска окрепли руки и сердце
Снова, благодаря Сахибкирану.

Поскольку его величеству Сахибкирану был предопределен судьбой и подтвержден высший ранг на арене царства и власти, то он вновь выступил с двумя тысячами человек. Когда он добрался до Кахлаги ⁷³, то жители Кеша и его окрестностей стали толпами прибывать к нему и присоединяться к его счастливым мулазимам. Его величество отобрал триста человек из числа тех двух тысяч человек, которых он привел с собой, и, сделав их мулазимами, отправился в путь. Остальным он приказал оставаться на том же месте. Двести человек из тех трехсот всадников он отправил в Кеш вместе с эмиром Сулайманом барласом, эмиром Джакуй барласом, Бахрамом джалаиром, эмиром [43] Джаладдином барласом, эмиром Сайфаддином и Йултимуром. /14а/ Он приказал им, чтобы они разделились на четыре кушуна и чтобы каждый всадник повесил с обоих боков коня по две связки больших веток со множеством листьев, чтобы поднять неимоверную пыль, и если там окажется даруга, он сбежит, [увидев это].

Они поступили согласно приказу, и задуманное получилось, как было определено судьбой. Когда они появились в долине Кеша, то даруга джете бежал, испугавшись той пыли. Они вошли в город Кеш и занялись устройством дел города. Волею бесконечной божествененной милости иногда опоры царства рушатся от зажженной войском головни, а иногда страна завоевывается поднятой пыли — полустишие:

Долой дурной глаз, ибо больше этого сделать невозможно.

В то время стан Илйас ходжа хана находился в Таш Ариги, расположенном в четырех фарсахах от Кеша. При нем находились именитые эмиры и бесчисленное войско. В то время в своей столице скончался Туглук Тимур хан, и Улуг Тук Тимур и эмир Хамид явились с целью увести Илйас ходжа хана, чтобы он занял место своего отца.

Его величество Сахибкиран с сотней всадников, которые удостоились счастья быть его мулазимами, отправившись в путь перед рассветом, прибыл в Хузар. Как только люди узнали об августейшем прибытии его величества, то поспешили достичь счастья целования земли перед ним. Его величество приказал собрать войска Хузара и Кеша и поставил Ходжу Салимбари в арьергарде. С этими доблестными войсками он отправился обратно к Джигдалику ⁷⁴ и, когда прибыл туда и благополучно расположился там, к его величеству присоеденился Шайх Мухаммад, сын Байан сулдуза, с семью кушунами войска. Они стояли там семь дней. Туда подъехал также эмир Хусайн со своим войском и [войско], которое его величество Сахибкиран оставил в Кахлаге. /14б/ Шир Бахрам, который отделился от в Дашт-и Кулак и ушел в свой иль, после сорокатрехдневного отсутствия также присоединился к нему с войском Хутталана. Эмир Хусайн и его величество Сахибкиран, снявшись оттуда со всем войском, направились в Хузар. Там они посетили славную гробницу Ходжа Шамсаддина, испросили у святого духа того [44] великого мужа веры помощи своим высоким помыслам, скрепили узы согласия обещаниями и клятвами и подкрепили прежнюю дружбу и верность единством в действиях и согласием. Полустишие:

Да, благодаря согласию можно овладеть миром.

Сказал пророк <да благословит его Аллах и приветствует> “Доброе сновидение — один из сорока шести даров пророчества”. Когда извечная воля по милости Всевышнего и Всеведущего [Аллаха], поставив на чистом челе какого-нибудь избранника отличительный знак и украсив стан его счастья почетным халатом из сокровищницы [айата] <Мы сделали тебя наместником на земле> ⁷⁵ отшлифует зеркало его лучезарного сердца своей поддержкой, чтобы в нем отразились лица невест сокрытых тайн и чтобы целомудрие скрытых дел сняло перед его разумом покрывало ошибок до их свершения, и чтобы через дверцу потустороннего мира человеческий дух увидел будущее положение дел до того, как они проявятся, как это следует из содержания приведенного выше благословенного хадиса. Стихи:

Как прекрасно, что живописец моего воображения задумал
Нарисовать картину возлюбленной.

Йусуф-и Сиддик <да будет благословение ему> картину признания отцу и братьям, о чем сообщает [айат] <И поднял он своих родителей на трон, и пали они пред ним ниц> ⁷⁶, видел через дверцу сновидения за долгие годы до свершения этого события. Добрая весть о завоевании Мекки <да увеличит Аллах славу ее>, как явствует из содержания [айата] <Аллах верно исполнил свое обещание, данное своему посланнику в сновидении> ⁷⁷, также была [заранее] начертана на открытом божьему гласу сердце /15а/ султана Посланников [Мухаммада], <да будет им наилучшее из благословений и приветствий>. Этот дар сообразно с важными делами государства и интересами царства дается [45] величайшим султанам и хаканам в силу того, что они являются наместниками [Аллаха] во внешнем мире, как это случилось с его величеством Сахибкираном. В том положении, когда возникло такое трудное дело, как противостояние вражескому войску, превосходящему по силе, [Сахибкиран] однажды в полдень задумался над этим и во время размышлений его охватил сон. Он услышал отчетливый голос, который красноречиво произнес: “Радуйся и не печалься, так как всевышний Господь даровал тебе помощь и победу”. Как только он пробудился ото сна, он, чтобы устранить сомнения, спросил у присутствующих: “Кто-то что-то сказал сейчас?” Все ответили: “Нет”. Он уверился, что те слова, которые дошли до его ушей, были гласом неба, и тот зефир с приятным ароматом радостной вести подул из цветника всеобъемлющей божеской милости. Благодаря божественной поддержке его уверенность стала более крепкой. Окрыленный и уверенный в себе, он явился к эмиру Хусайну и рассказал ему о случившемся. От этой вести у всех возросли уверенность в поддержке и радость. Сердца подчиненных и господина, сжатые подобно бутону, расцвели от этой вести, как роза от утреннего ветерка:

От дум сердце царя и войска находилось в печали,
От этой радостной вести оно обрадовалось и повеселело.

Эмир Хусайн и его величество Сахибкиран, воздав хвалу и благодарность Всемогущему Повелителю повелителей, благополучно оседлали коней и, соблюдая осторожность, привели в порядок два крыла войска. Эмир Хусайн, возглавив правое крыло, поднял победоносное знамя [войска], а его величество Сахибкиран, поскольку во время сражения он обычно являлся сердцем битвы, сделал левое крыло средоточием своего победоносного знамени Построив ряды в таком порядке, /15б/ они выступили.

Вражеское войско, находившееся в Таш Ариги, также составило два крыла; левый фланг украсился сиянием Илйас ходжа хана и эмира Хамида, а правый фланг — великолепием эмира Тук Тимура и эмира [46] Бекджака. Войска обеих сторон выстроились и обратили лик вражды друг против друга:

Земля и время пришли в движение,
Ты сказал бы. “Мир хочет взлететь”.
От ржания коней и от пыли войска
Не светит ни солнце, ни луна.
Воины разом подняли крик,
Подняли пики до облаков.

Войска двух сторон встретились в местности Каба Матин. Бой барабанов и крик храбрецов поднялись до небес. Сначала авангард вражеского войска, высокомерно полагаясь на свою многочисленность и воинственность, погнал коней сражения на поле состязания против его величества Сахибкирана. Его величество Сахибкиран как полюс укрепил ногу устойчивости в центре непоколебимости, подобно основе своего государства, и, опираясь на победоносные стремена, протянул проворные руки к тетиве лука, сделав левую руку алифом, а правую далом ⁷⁸:

Его стрела из сгиба нуна и дала
Устремилась как алиф к сердцу злодеев.

Воины, подобно своему государю, как звезды вокруг луны, выпустили из луков в сторону врагов рассыпающие огонь стрелы. Острие стрелы написало кровью храбрецов толкование [айата] <И сделали их побиением для дьяволов> ⁷⁹, и их состояние напоминало изложенное [в айате] <И пали,они пред ним ниц> ⁸⁰. Богатыри вражеского войска, которые в яростном огне злобы мчались, как ветер, падали на землю, как дождь. Некоторые из них расплескали воду жизни по ветру, а некоторые из-за жгучих ран от огненных стрел положили свою полную вражды грудь на землю, — двустишие:

Воитель, который от ветра самомнения зажег огонь битвы,
Уронит на землю свою честь, как и кровь из раны от стрелы.

Среди именитых людей, павших в бою, были: Думаса (Приведено по ташкентскому изданию “Зафар-наме”, с. 237) из племени бахрин ⁸¹, который был в море битвы акулой, пожирающей людей, а в лесу сражения — львом, охотящимся на слона, [другой] — Чанпу (Приведено по ташкентскому изданию “Зафар-наме”, с. 237) — из [47] приближенных хана, пользовавшийся авторитетом у государя. Из погибших были также Тук Тимур /16а/ бахадур; Беки, брат Бекджака; Даулатшах и еще два царевича, каждый из которых был предводителем и опорой войска, — стихи:

Никто из отважных не устоял,
Все убиты, растоптаны и унижены.

Войска обеих сторон разом смешались и сцепились друг с другом. Небо над полем боя плакало тысячами кровавых глаз над горестным состоянием сражающихся противников, — двустишие:

Они тронулись с места разом, как гора,
С обеих сторон раздавался клич. “Даешь!”
Степь превратилась в кровавое море,
Ты сказал бы: “Тюльпаны выросли на земле”.

Когда атаки воинов стали непрерывными и забурлили волны моря боя, то согласно обещанию, данному тайным добрым Вестником его величеству Сахибкирану, поддержка [айата] <Слава Аллаху, который оправдал свое обещание> ⁸² стала спутником столпов государства, а для могущественных врагов исполнился смысл [айата] <Потом вы повернулись, обратив тыл> ⁸³, <Поворачивайтесь вспять> ⁸⁴. Такое большое войско, которое своей многочисленностью напоминало капли дождя и листья деревьев, было развеяно и рассеяно по сторонам, подобно осенним листьям и апрельскому дождю, меньшим числом войска, <помощь — только от Аллаха> ⁸⁵. Илйас ходжа, эмир Бекджак, Искандар углан, эмир Хамид и эмир Йусуф ходжа попали в плен. Однако преклонение перед ханским достоинством, свойственное натуре тюрков, одержало верх, и те несколько воинов, которые схватили хана, узнали его и, не сообщая об этом своим военачальникам, посадили его и Бекджака на коней и отпустили. Другие пленники остались в оковах плена.

В ту же ночь его величество Сахибкиран, двигаясь ночью, достиг реки Бам ⁸⁶. Там он вновь преградил путь врагам и многие из них были убиты. Стихи:

Вода в ручье от крови стала как вино,
Посмотри, жемчуг с рубином стали ничтожными

Эмир Джаку и эмир Сайфаддин согласно приказу отправились в Самарканд. Эта славная победа [48] произошла в 765 (1363 — 1364) году, соответствующему году дракона. Его величество могущественный Сахибкиран не успокаивался до тех пор, пока его высокие помыслы не доводили каждое дело до цели. /16б/ Он держал совет с эмиром Хусайном и Шир Бахрамом, затем выступил вперед и пошел вслед за врагом. Переправившись через реку Ходжент, он разбил в Ташкенте августейший лагерь, и здесь у него, чтобы отразить дурной глаз, на несколько дней лицо счастья покрылось краской болезни, — двустишие:

Всему тому, что бросается в глаза,
Сглаз непременно нанесет вред.

И его величество Сахибкиран и эмир Хусайн каждый заболел в том месте, где находился. Вскоре благодаря лечению [айата] <И мы низводим из Корана то, что бывает исцелением и милостью для верующих> ⁸⁷ [болезнь] сменилась здоровьем. Высокая Колыбель Улджай Туркан счастливо и благополучно прибыла из Гармсира Хирмана (Приведено по ташкентскому изданию “Зафар наме”, с. 238):

Билкис ⁸⁸ времени вновь прибыла к Сулайману ⁸⁹.

Его величество Сахибкиран решил вернуться назад и переправился через реку Ходжент. Там он решил устроить джиргу (охота с облавой). Эмир Хусайн тоже согласился на охоту и устройство облавы в местности Дизак Булбул. Выступив с двух сторон, они завершили охоту в Акаре и несколько дней провели в увеселениях и радости, согласно полустишию:

Не упускай случая веселиться, сколько сможешь.

А оттуда, оседлав коней, счастливо и благополучно они вернулись в Самарканд. Тот раеподобный край украсили в честь прибытия [Сахибкирана], дарящего процветание. Глаза надежды жителей страны осветились от пыли коней августейшей свиты. Млад и стар, которым был причинен вред несчастными событиями времени, в бальзаме ласки и милости [Сахибкирана] нашли для себя исцеление. Слава Аллаху за его милость, который вернул истину на свое место. [49]

Когда Мавераннахр и Туркестан были освобождены со всеми подчиненными и зависимыми от них областями из-под власти джете, то верхушка крупных эмиров загородных нуйанов не покорялась и не подчинялась власти и приказам друг друга. Поскольку опора власти у каждого из предводителей больших племен держится на обилии его подчиненных и сторонников, то никто из них не склонял голову покорности и подчинения перед другим. Божий закон таков, что у каждого многочисленного народа, /17а/ у которого нет единства, сохраняющего его, дела закончатся смутой. Порядок и дела любой страны непременно придут в расстройство, если в ней нет правителя, подчинение приказу которого все жители признали бы обязательным и ни в коем случае не уклонялись бы от его распоряжений:

Мир без правителя подобен телу без головы,
Тело без головы — ниже праха с дороги.

Согласно этому эмир Хусайн и его величество Сахибкиран, посовещавшись друг с другом, сочли целесообразным посадить на ханство одного из потомков Чагатай-хана. Для подписания того договора они в том же 765 (1363 — 1364) году собрали всех эмиров и нуйанов и, созвав курултай, повели речь об интересах царства и важных делах государства. Они пришли к решению вытащить Кабилшах углана, сына Дурджи, [сына] Илджикдая, сына Давахана из крепости одежды бедности и дервишизма, в которой он укрепился от страха перед превратностями судьбы, и облачить его счастливый стан в величественный халат ханства. Для завершения этого серьезного дела

Устроили они прекрасный пир с музыкой,
Описание его удлинит рассказ,
Серебром и золотом, дарами и добром
Украсилась вся площадь мира.

И единодушно посадили Кабилшах углана на трон царства, и по обычаю тюркских султанов преподнесли ему кубок. Стихи:

Все непокорные гордецы,
Все разом, девять раз преклонили колено. [50]

Эмира Хайдара Андхуди, находившегося в заключении, выдали Зинда Чашму, который в ту же ночь покончил с его делом, и трон его бытия освободился от властелина жизни. Стихи:

Не поднимется больше, когда приходит к концу
Человек, преступивший свой предел.

Так как тот край издавна принадлежал его величеству Сахибкирану и его высокому роду, то его царственная щедрость потребовала устроить пиршество в честь эмира Хусайна. /17б/ Доверенные его величества лица организовали такой пир, что при виде его Венера-музыкант запела мотив восторга и, исполняя эту мелодию, она напевала стихи:

Что за пир! Возможно, здесь цветник желаний,
Хизр желает здесь испить глоток вина,
Дары приготовлены и предметы наслаждения обильны,
Здесь собрание избранных и место увеселения простых людей,
Мелодия саза счастья увеличивает веселье ночью и днем,
Вращение чаши по кругу постоянно здесь.

Благосклонность [его величества Сахибкирана] всех оделила милостью соответственно их положению, а эмиру Хусайну он преподнес достойные его подарки — стихи:

Конь и меч, шапка и пояс,
Из всех вещей, которые были достойны его.

Поскольку у отца эмира Хамида с отцом Сахибкирана прежде была крепкая дружба и привязанность, то по изречению <Дружба отцов равна родству пророков> его величество посоветовался на том торжестве с эмиром Улджайту Апарди относительно освобождения эмира Хамида и Искандар углана. Зеркало ума и проницательности [эмира Улджайту Апарди] шлифовалось годами различных испытаний, и все в разных случаях обращались к его разрешающему трудности мнению. [По его совету Сахибкиран] попросил эмира Хусайна сохранить им жизнь. Эмир Хусайн, хотя его собственное мнение соответствовало смыслу этих стихов —

Если враг попался в твои руки, вздерни его за ноги,
Чтобы потом не кусать палец сожаления, [51]

пошел навстречу той просьбе ради его величества и отдал распоряжение освободить их. Несмотря на все это, к ним уже было близко обещание [айата] <Дли всякого предела — свое писание> ⁹⁰ и ничего не помогло. Когда эмир Хусайн, намереваясь посетить древний юрт, направился в Сали-Сарай, счастливый Сахибкиран послал эмира Дауда и эмира Сайфаддина, чтобы они освободили из заключения эмира Хамида и привели его с почестями и уважением.

Байазид и Имин, в руки которых попал эмир Хамид, как только заметили издали двух эмиров, подумали, — [айат] <И вы думали скверную думу> ⁹¹, — что они идут убивать эмира Хамида, и, поспешив, один ударил его булавой, а другой — мечом, и мученик эмир Хамид вместо меда спасения /18а/, который дошел было до губ надежды, проглотил, яд смерти — [айат] <И нет задерживающего его суд> ⁹² — стихи:

Тот, в ручье которого судьба перекрыла воду жизни,
Не увидит в чаше Хизра ничего, кроме вина смерти.

Когда эмир Хусайн узнал об этом, то сказал: “Дело низшего наукара в этом случае лучше [дела] старшего михтара и, спешно отправив посла, вызвал к себе Искандар углана и убил —

От стрелы судьбы не бывает щита

Ту зиму и эмир Хусайн, и его величество Сахибкиран, каждый счастливо отдохнул в своей резиденции; дела и жизнь шли соответственно желаниям и надеждам, а чаша желаний и надежд наполнялась чистотой дружбы и счастья, <слава Аллаху благодетельному и милостивому>.

Из цветника [айата], показывающего шипы и розы <И, может быть, вы ненавидите что-нибудь, а оно для вас благо> ⁹³, до обоняния душ людей, разбитых на арене огорчений и печали, доносится зефир благой вести, что невесты желаний и целей обретут блеск в одежде огорчений и напастей, а разнообразные блага и милости будут преподнесены на скатерти мщения и [52] тяжкого труда. И все это является покоряющей божественной мудростью — стихи:

Тот влюбленный, который познал скрытую милость
Друга,
Благом для себя считает все, что встречается ему на пути колючка или роза

Часто причиной счастья является несчастье, а иногда причиной спокойствия и благоденствия являются расстройство и невезение — стихи:

Мною дыр, которые являются основой прочности,
Много горестей, в которых содержится радость,
Много замков, цепи которых не видны,
Кода разглядишь, то это не замок, а ключ

Эти образы и подобия соответствуют событиям жизни его величества Сахибкирана.

Когда подошла к концу зима, которую его величество провел в покое в своей счастливой резиденции, и герой весны, подняв флаг тюльпана, стянул войско растений в зеленом кафтане в садах и цветниках, —

Утренний ветерок повел войско к ручью, /18б/
Приготовил снаряжение и оружие для боя,
Сделал из бутона наконечник стрелы, а из розы — щит,
Закалил кольчугу водой и заострил колючки, —

вновь поступило сообщение, что войско джете выступило и направляется в эту сторону.

Его величество Сахибкиран, приступив к сбору войска, послал человека к эмиру Хусайну, чтобы поставить его об этом в известность. Эмир Хусайн приказал Пуладу Буге и Зинда Чашму, сыну Мухаммада ходжа Апарди и Малик бахадуру выступить вместе с войском передовым отрядом и как можно скорее присоединиться к его величеству Сахибкирану. Когда они соединились с его величеством, то вместе с войском, грозным, как небо, во время атак и подобным звездам во время передвижения, стали двигаться в сторону врага. Когда они прибыли в местность Акар, то из-за лошадей и вьючных животных задержались там на несколько дней на пастбище. Снявшись с того места, они отправились в путь и, переправившись через реку Худжанд остановились.

Эмир Хусайн, собрав большое войско, пустился следом за ними. Когда он достиг берега реки, оттуда стала близка передняя часть войска неприятеля. Его [53] величество Сахибкиран разбил лагерь на берегу реки между Чинасом ⁹⁴ и Ташкентом, приказал воинам соблюдать осторожность и укреплять свои места щитами. Эмир Хусайн со всем войском, которое находилось позади, переправился через Сейхун, и они остановились на своих определенных местах [в войске]. С той стороны войско неприятеля, добравшись до берега реки Канд-и Бадам, тоже остановилось.

Эмир Хусайн и его величество Сахибкиран снялись с того места и отправились в путь. Когда дозорные обеих сторон увидели друг друга, то занялись приведением в порядок войска и построили ряды. С правого фланга эмир Хусайн поднял знамя величия до выси небесной, позади его находился Тиланджи арлат. Его авангард составляли Улджайту Апарди, Шир Бахрам, Пулад Буга, Фархад Апарди, Малик бахадур и другие именитые бахадуры. Его величество Сахибкиран, который был душой мира /19а/ и сердцем сражения на левом фланге, сделал полумесяц своего победоносного знамени третьим светилом. В передний ряд он определил эмира Сари Бугу вместе с племенем кипчак, в авангарде поставил Тимур ходжа углана. Эмира Джаку, эмира Сайфаддина, эмира Мурада барласа и Аббас бахадура вместе с другими храбрыми бойцами он держал в центре. Вот в таком порядке грозное, многочисленное войско, превышающее по численности войско врага, выступило вперед. Однако, согласно [айату]: <И в день Хунайна, когда вас восхитила ваша многочисленность> ⁹⁵, они не убереглись от неожиданного возмездия. Так же как войско джете в сражении в Каба Матине потерпело поражение от войска этой стороны несмотря на численное превосходство, на этот раз, когда войско этой стороны было больше их войска, они прибегли к хитрости и обратились к помощи санг-и джада ⁹⁶, свойство которого относится к чудесам Создателя:

У войска джете не было достаточно сил,
чтобы сразиться,
В колдовстве с камнем оно искало средства,
Привел мир в изнеможение от ветра и дождя,
Заклинатель с помощью камня “джада”.
Загрохотала туча, завыл ветер,
Разом молнией мир был охвачен.

Несмотря на то, что солнце находилось в созвездии Близнецов, черное войско тучей — стихи: [54]

Подняло ветер подобно Сулайману ⁹⁷,
Загремел гром, молнии сверкали, —

ринулось из засады судьбы на воздушный простор и огласило голубой небосвод грохотом барабана и грома; выпустило стрелы молний из лука грома, разметав их в разные стороны, и начало стрелять стрелами из дождя. У судьбы в те дни снова вспыхнула любовь к смуте и смятению. Из глаз туч вылилось столько слез, что произошел потоп — стихи:

Произошел потоп в той стране, может быть туча
Услышала в тот момент молитвенный призыв Ноя

Из-за обилия воды и влаги, которыми пропиталась земля, бык, держащий землю, плавал как рыба в воде. Ноги боевых коней так погружались в глину, что шерсть их живота касалась земли. От постоянной сырости древко лука ослабело и стало дрожать, его начала сводить судорога, как паралитика, /19б/ и оно испортилось. У птицы стрелы выпали перья, и клюв отвалился. От обилия влаги одежда и другие доспехи так отяжелели, что не было сил двигаться ни конным, ни пешим. Несмотря на это, благодаря чрезвычайным усилиям и мужеству, воины той стороны выступили вперед. Воины врага, не двигаясь со своего места, натянули на головы кошмы и как только можно защищали от дождя одежду и оружие. Когда войско подошло к ним, они сбросили с головы кошмы и на отдохнувших конях, с сохраненным от дождя оружием бросились в битву — стихи:

Шум и возгласы поднялись от двух войск,
Слева и справа мир наполнился криками “Ну ка”, “Даешь!”
Крики храбрецов и звуки карная стали такими,
Что небесная сфера сдвинулась с места.
В этой суматохе и в дыхании стужи
Были крики воинов, дождь и стрелы,
От “любви” к душе наконечника стрелы, рассекающего волос,
Пуп укрылся в спинном позвонке.
От “ласки” прошивающей глаз стрелы
Дыхание обжигает грудь, проходя по телу.

Его величество Сахибкиран с божьей помощью пошел в наступление с левого крыла и разбил правое крыло противника, передовую часть которого возглавлял Шанкум нуйан, брат эмира Хамида. Илйас ходжа хан, [55] увидев это, обратился в бегство. Но поскольку судьба отошла от справедливости, левое крыло войска противника, авангард которого возглавляли Ширавул и Хаджи бек, одолело правое крыло этой стороны и, погнав Тиланджи и Зинда Чашма, довели их до эмира Хусайна, крыло, которым он командовал, расстроилось и побежало. Шир Бахрам и Пулад Буга стояли твердо, проявив мужество. Когда Хаджи бек погнал правое крыло этой стороны, Фархад и Бек Тимур, видя это обстоятельство, в растерянности остановились. С той стороны эмир Шамсаддин тоже с многочисленной группой, засучив рукава смелости, проявил мужественное усилие. У его величества Сахибкирана вспыхнуло пламя рвения /20а/ и сильной рукою, поддерживаемой [божественной] помощью — стихи:

Мечом он высек огонь
Такой, что от него затмилось солнце.
Он, подобно ревущему льву, направил коня,
На нем — железный шлем, под ним — дракон, —

он напал на них с семнадцатью кушунами и обрушил огонь из ветра атаки на хирман их стойкости. Эмир Шамсаддин от страха перед натиском его величества, убрав поводья превосходства с поля боя, обратил лик слабости и немощи к бегству — стихи:

У каждого, кому стало ясно, что это его атака,
Нога бытия окажется [в стремени] сомнения

От победы Сахибкирана у эмира Хусайна окрепла надежда на поддержку и, собрав свое войско, он остановился — стихи.

Благодаря победе шаха, разбивающего войска [врага]
Вновь появилась жизнь в теле войска.

Его величество послал своего наукара Табан бахадура к эмиру Хусайну [со словами]: “Правильным для настоящего момента является то, чтобы эмир приблизился к нам, и мы, объединившись, потрясли бы столпы их величия, так как у них нет силы ни для противостояния нам, ни для противоборства”. Поскольку звезда счастья эмира Хусайна начала меркнуть перед силой восхода счастья Сахибкирана, и день его власти приблизился к вечеру несчастья, то, согласно указанию [56] [айата]: <Поистине Аллах не меняет того, что с людьми, пока они сами не переменят того, что с ними ⁹⁸> его натура в те дни изменилась. С его стороны последовали недостойное поведение и неправильные действия. Когда Табан бахадур приблизился к нему, то он после бранных слов ударил его так, что тот упал. Его величество Сахибкиран снова послал к нему Малика и Хамди, которые были из бахадуров эмира Хусайна, [со словами]: “Он обязательно должен прийти, чтобы не упустить удобного случая”. Как только [эмир Хусайн услышал эти слова, он разразился бранью, побил их и надменными словами обрушил на них предупреждения и угрозы, [заявляя]: “Разве я сбежал, что он зовет меня? Если одержите победу вы — [хорошо], а если враг, то никто из них не спасется от моего возмездия”. Обиженные Малик и Хамди вернулись назад, /20б/ поспешили к его величеству Сахибкирану и, повиснув на августейших поводьях, [сказали]: “Больше не надо стараться в деле этого бездельника, и Вы больше не прилагайте к этому усилий”. Его величество не пошел против их слов и убрал руку своего намерения. Поскольку левые крылья обеих сторон погнали противостоящие крылья противника, оба войска расстроились и, достигнув позиции [противника], остановились там, куда дошли:

Как только мир (солнце) сошел с коня,
Его войско также остановилось,
Расположилось для отдыха,
Не сдвинулось с места до наступления дня.

В ту ночь эмир Хусайн несколько раз посылал человека к его величеству Сахибкирану с просьбой явиться к нему. Поскольку благословенное сердце его величества охладело к нему из-за его неуместных действий, то его величество не ответил на это, и просьба осталась неудовлетворенной — стихи:

На следующий день, когда шлем султана великолепия (солнца)
Поднялся из китайского моря и оседлал гору,
Оба войска, жаждавшие крови,
Подняли знамена, подобные горе Бисутун,
Раздался звук трубы как в день воскресения из мертвых,
Стрелы сказали уснувшей смерти: “Встань”,
И смерть стала сотоварищем острию стрелы,
У акулы несчастья раскрылась пасть. [57]

Когда испытанные в боях храбрецы двух сторон решались и вцепились друг в друга, войско джете потерпело поражение и обратилось в бегство. Войско этой стороны устремилось следом подобно их душе, убегающей из бессильного тела, и действовало как карающая судьба. В это время появился отряд войска со знаменем эмира Шамсаддина, который отделился от него и блуждал. Войско этой стороны, преследовавшее беглецов, натянуло поводья и повернуло к тому знамени. А убегающее войско собралось вновь и тут же напало на них, потрясая землю и небо — стихи:

Со всех сторон погнали быстрых коней,
Набросились с мечом друг на друга,
От стрел все щиты превратились в кольчуги,
А пики, воткнувшись в сердца и глаза, затупились.

Время по присущему ему непостоянству опрокинуло в теснину беды развернутое с удачей знамя, /21а/ и войско этой стороны, ранее одержавшее верх, потерпело поражение и обратилось в бегство — стихи:

У переменчивого неба такое свойство
Оно дает успокоение, но больше причинит боли.

В смятении бегства много людей было затоптано в грязи и глине. Побежденные [ранее] враги одержали верх и направили меч мести на удовлетворение своего желания. Погибло около десяти тысяч человек — [айат]: <Дело Аллаха было решением предрешенным> ⁹⁹. Это событие произошло в начале рамазана 766 (22 мая 1365) года, соответствующего году змеи. Согласно единодушному мнению восьмое соединение из соединений зодиакальных триад, происшедшее в созвездии Скорпиона и называемое астрологами раздельным соединением, случилось, примерно, в это время. Эти слова приведены в довершение рассказа, а не для того, чтобы подтвердить земные дела действием небесных светил — <И нет оказывающего действия на бытие, кроме Аллаха>.

Когда эмиры ушли оттуда и прибыли в Кеш, каждый из них решил переправить свой иль через Джейхун. Эмир Хусайн сказал его величеству Сахибкирану: “Целесообразно сейчас переправить семью и иль через реку”. Его величество ответил: “Они ушли, чтобы переправиться. Однако нравственное величие мне не позволяет оставить область, поскольку она будет полностью [58] растоптана предательством и несправедливостью. Я вновь соберу войско и встречусь с противником на поле брани”.

Эмир Хусайн направился оттуда в Сали-Сарай. По прибытии туда он поднял свой иль и всех подчиненных и переправился через реку. Миновав холмы и горные тропы, он остановился в местности Шибарту ¹⁰⁰ и назначил осведомителей с тем, чтобы при их сообщении о выступлении войска джете уйти в Индию.

Как только эмир Хусайн уехал из Кеша, могущественный Сахибкиран начал собирать войско и благодаря своей распорядительности создал двенадцать кушунов. Тимур ходжа углана, Джаварчи и Аббас бахадура с семью кушунами из тех [двенадцати] он отправил в Самарканд в качестве авангарда. /21б/ Джаварчи предался там питью вина, которое подействовало на него согласно арабским [стихам]:

Вино как ветер — когда доносит приятный аромат — нравится,
Но когда проходит мимо гнили, доносит зловоние,

пламя злобы, вспыхнувшее в очаге его внутренностей, начало бить [с помощью] языка из его рта. Он запугал Дауда ходжу и Хиндушаха: дескать такой-то, т. е. его величество Сахибкиран, замышляет схватить вас и отправить к эмиру Хусайну, а он без промедления уничтожит вас. Тех охватили страх и ужас, и они, предпочтя бегство, поспешили уйти к врагу. Когда они достигли местности Куланг, из войска джете туда прибыли в качестве авангарда Кепек Тимур, сын Улуг Тук Тимура, Ширавул, Ангирчак, Хаджи бек. Став их проводниками, они направили их против Тимур ходжа углана, Джаварчи и Аббаса. [Моголы] разгромили их и разорвали этим узел единства того войска.

Когда Сахибкиран узнал об этом, то понял, что в деле государства еще существуют помехи и задержка и чрезвычайное упорство не принесет пользы — арабские [стихи]:

Ему следует постоянно улучшать свое положение,
Однако настоящее время не благоприятствует этому —

он переправился через реку Амуйе. Разбив в Балхе августейший лагерь, он собрал там рассеявшиеся [до этого] свой туман и иль. Он приказал также собрать туман [59] Кепек хана и туман Илчи Буга сулдуза и назначил группу людей, чтобы удерживать и защищать берег реки, и чтобы они, соблюдая благоразумие и осторожность, были бы в курсе всех происходящих здесь, даже самых мелких дел. Тимур ходжа углана он наказал за совершенный им проступок. В ожидании выхода солнца счастья и управления миром он занялся утренним питьем вина и удовольствиями. Стихи:

Когда можешь, проводи каждый миг в наслаждении.
Пользуйся моментом, о ходжа, в этом бренном мире

Комментарии

1а Коран, LVI, 78(79) (Ссылки на Корана приведены по изданию И. Ю. Крачковского (М, 1986): первая цифра (римская) означает суру, вторая — айат).

2а. “Зафар-наме” (“Книга побед”). Широко известный в персоязычной исторической литературе труд по истории Тимура, написанный по официальным источникам и свидетельствам очевидцев многих событий. Автор труда — Шарафаддин 'Али Йазди (ум. в 858/1454 г.) закончил сочинение в 828/1425 г. и преподнес его преемнику Тимура — Шахруху (СВР, I, с. 57, Л: 124 и сл.).

3а. Туглук Тимур хан — моголистанский хан; даты жизни — 730/1329-1330 — 764/1362-1363 гг. Был возведен на престол в 748 1347 — 1348 г. и правил до конца своей жизни (Бартольд, Очерк истории Семиречья, с. 79 и сл.; Пищулина, Юго-Восточный Казахстан, с. 43; Акимушкин, Хронология правителей, с. 159; Зкппе, 167).

4а. Барак хан — Чагатаид, годы правления в Чагатайском улусе — 663/1264 — 670/1271 (Бартольд, Борак-хан, с. 509 и сл.; Босворт, Мусульманские династии, с. 197, началом правления называет 664/ 1266 год).

5а. Кебек хан — чагатайский хан, правил с 718/ 1318 по 726/1326 гг. Хотя по имеющимся сведениям Кебек хан до конца своей жизни оставался язычником, тем не менее он сделал решительный шаг к принятию мусульманской культуры, а над его могилой в Карши был сооружен куполообразный мавзолей (Бартольд, Улугбек, с. 32 и сл.; Босворт, Мусульманские династии, с. 197).

6а. Абдаррашид хан — моголистанский хан с 940/1533 по 967/1559 — 1560 гг. (Бартольд, Отчет о командировке, с. 174 — 175; Акимушкин, Хронология правителей с. 159).

7а. Султан Са'ид хан — Чагатаид, правитель Моголистана (род. в 892/1487 — ум. в 939/1533). В 920/1514 г. он подчинил себе Кашгар, разбив дуглата Мирзу Аба Бакра, и правил до конца своей жизни (939/1533 г.) (Акимушкин, Хронология правителей, с. 159; Материалы, с. 528, прим. 118).

ГЛАВА 1

1. Коран, VII, 171 (172).

2. Коран, II, 208 (212).

3. Коран, II, 6 (7).

4. Коран, VI, 39 (39).

5. “Кашф ал-махджуб” (“Раскрытие скрытого за завесой”) — труд посвящен истории и сущности суфизма. Его автор — крупный теоретик суфизма джунаидского толка Абу-л-Хасан 'Али б. 'Усман б. Абу 'Али ал-Джуллаби ал-Худжвири ал-Газнави (ум. ок. 464/1071 г.). (СВР, III, №2116 и сл.).

6. Коран, VI, 122 (122).

7. Коран, VI, 122(122).

8. Коран, XVIII, 27 (28).

9. Ад — в Коране и мусульманском предании: один из древних погибших народов Аравии. В доисламской поэзии адиты упоминаются как пример гордыни, погубленной судьбой (Ислам, Энциклопедический словарь, с. 12).

10. Гератский старец (“Пир-и Харави”) — известный Гератский шейх Абу Исма'ил 'Абдаллах б. Абу Мансур Мухаммад ал-Ансари ал-Харави (396/1006 — 471/1088). (Жуковский, Песни хератского старца; Бертельс, Суфизм, с. 67 и сл.; СВР, т. III, с. 151 № 2121 и сл.).

11. Исан Буга хан — Чагатаид; годы правления — 700/1309 — около 718/1318 (Босворт, Мусульманские династии, с. 197); В. В. Бартольд подвергает сомнению утверждение Мирзы Хайдара о том, что Исан Буга хан (сын Дува хана) был отцом Туглук Тимур хана, так как едва ли Исан Буга хан был жив после 1318 г. (Туглук Тимур хан родился в 730/1329 — 1330 г.). Шарафаддин 'Али Йазди в “Зафар-наме” отцом Туглук Тимура называет Ильходжу (Эмиль Ходжу) сына Дува хана, а Махмуд б. Вали в “Бахр ал-асрар” пишет, что Ильходжа (Эмиль Ходжа) был известен как Исан Буга (Бартольд, Двенадцать лекций, с. 165; Пищулина, Юго-Восточный Казахстан, с. 43; Акимушкин, Хронология правителей, с. 156; Erskine, I, 38).

12. Эмир Буладжи — правитель Кашгарии при Исан Буга хане (см. гл. I, примеч. 11).

13. Моголистан — независимое феодальное государство, образовавшееся в середине XIV в. на территориях современных Юго-Восточного Казахстана и Кыргызстана (Семиречье и Тянь-Шань) в результате распада Чагатаидского государства. Оно объединило тюркские и тюркизированные монгольские племена и просуществовало до середины XVI в. Границы Моголистана, известные из “Та'рих-и Рашиди” Мирзы Хайдара (рук., л. 237а), менялись на протяжении XIV — XVI вв. Вначале в состав Моголистана входила обширная территория между Сырдарьей, Сарысу, Балхашем, Иртышом и южными отрогами Центрального Тянь-Шаня, а затем только собственно Кыргызстана и большая часть Илийского края. К периоду окончательного распада Моголистана власть могольских ханов распространялась только на Кашгарию (Бартольд, Очерк истории Семиречья, с. 79 и сл.; Иванов, Очерки, с. 16; Чурас, Хроника, с. 155; Пищулина, Юго-Восточный Казахстан, с. 13; Ахмедов, Кутлуков. К выходу в свет “Хроники”, с. 62 — 63).

14. Аксу — название города (при слиянии рек Аксу и Кукшаал) и реки (приток Яркенддарьи, или Тарима) в Восточном Туркестане. (Бартольд, Аксу, с. 316; Корнилов, Кашгария, с. 177; 275; Мурзаев, Природа Синьцзяна, с. 336; Материалы, с. 522).

15. Манглай Субе. Слово “мангала” означает “авангард”, “передовая часть”. Сам Мухаммад Хайдар перевел его словом “афтабру” — “солнечная сторона”, которое и ныне бытует в Узбекистане и Таджикистане в выражениях “офтобруя уй”, что в переводе означает “дом, фасад которого обращен на юг”. Следовательно, под “Манглай Субе” Мухаммад Хайдар понимал южную часть Моголистана. Область Манглай Субе была владением дуглатских эмиров и по словам Мухаммад Хайдара его предок получил ее в удел от Чагатая (Бартольд, Очерк Семиречья, с. 79; Его же. Киргизы, с. 512; Иванов, Очерки, с. 16; Ахмедов, Государство, с. 14; Петров, К истории движения, с. 125).

16. Кусан — одно из названий древнего городского поселения в Восточном Туркестане — Кучи или Кучара, лежащего на левом берегу речки Кунгат куксу, притока Шахардарьи. Крупный культурный и торгово-транзитный оазис Центральной Азии (Корнилов, Кашгария, с. 276; Бичурин, Собрание, III, с. 31; Материалы, с. 548; Чурас, Хроника, с. 281).

17. Тарбугур — город, расположенный на пути из Кашгара в Карашаар.

18. Самгар — селение в 25 верстах к востоку от Ходжента, где добывалась соль (Бартольд. Туркестан, с. 219; Масальский, Россия, с. 171).

19. Черчен (прочитано по Л₂ 7а; в Т — Хаирхан) — древний оазис на одноименной реке, относящийся к бассейну реки Тарим в Кашгаре, и название селения.

20. Сариг-уйгур — название области “желтых уйгуров” на юго-восточной границе Восточного Туркестана (восточнее Черчена) и южнее озера Лоб-нор (Материалы, с. 521).

21. Кашгар — название оазиса и самого значительного города Синьцзяна, центра Кашгарского округа; расположен на правом берегу реки Тюмень (Бартольд, Кашгар, с. 456 — 457; Ласточкин, Восточный Туркестан, с. 103 — 104; 138; Мурзаев, Природа, с. 342 — 343).

22. Хотан — название оазиса и города по среднему течению р. Тарим, на левом берегу Урун-каша, в южной части Синьцзяна.

23. Йарканд (Яркенд) — второй по величине город в Восточном Туркестане. Расположен в северовосточной части оазиса в 12 верстах к северу от Яркенддарьи (Корнилов, Кашгария, с. 273).

24. Кашан (Касан) — ныне населенный пункт на р. Касансай в Наманганской области.

25. Ахсикет (Ахсикент, Ахси) — древний город Ферганы и ее столица в X в.; был расположен на правом берегу Сырдарьи близ впадения в нее Касансая. Его развалины находятся около Намангана (Бабур-наме, с. 439; Бартольд, Ахсикент, с. 342; Материалы, с. 495; Беленицкий, Бентович, Большаков, Средневековый город, с. 202).

26. Ат Баши (Атбаш) — название хребта, долины, реки (левый приток Нарына) и древнего города, расположенного на холме близ впадения реки Кара Каин в Атбаш. А. Н. Берштам на основе изучения развалин города пришел к выводу, что Атбаш был построен согдийскими мастерами В. В. Бартольд считает, что древний город Атбаш находился на месте Кошой-Кургана (Бернштам, Архитектурные памятники, с. 115; Бартольд, Туркестан, с. 213; Его же, Отчет о поездке, с. 58; Его же, Дуглат, с. 531; Пищулина, Юго-Восточный Казахстан, с. 118).

27. Каракорум — город в Монголии на Орхоне, основанный в XIII в. Угедеем (1229 — 1241) в качестве своей резиденции и первоначально называвшийся Ордубалык (ниже Каракорума находились руины древней уйгурской столицы Ордабалык). Бартольд, Каракорум, с. 443 — 444.

28. Луб (Лоб) и Катак (Катек) — древние города, засыпанные песком. Мухаммад Хайдар помещает их между Турфаном и Хотаном (л. 66). (Материалы, с. 521; Ласточкин, Восточный Туркестан, с. 97),

29. Турфан — название оазиса между впадиной Лукчуна и горными цепями Тянь Шаня и города, расположенного в этом оазисе, с давних времен имевшего большое значение в торговых сношениях между Китаем и Западом (Бартольд, Турфан, с. 521).

30. Байкул, возможно Айкул, — деревня, раскинувшаяся по обоим берегам р. Тушкандарьи в месте ее пересечения с дорогой из Аксу на Барчук (Маралбаши) и далее на Йарканд (Яркенд) (Чурас, Хроника, с. 295).

31. Коран, IX. 36 (36).

32. Джете — здесь синоним Моголистана.

33. Тармаширин хан — Чагатаид, правил в мавераннахрской части Чагатайского улуса в 1326 — 1334 гг. Убит в результате восстания кочевых племен, противников ислама (по ташкентскому изданию “Зафар-наме” — в 728/1327 — 1328 г. — с. 181; по английскому переводу Росса — в 738/1337 — 1338 г. — с. 15). (Босворт, Мусульманские династии, с. 198; Бартольд, Двенадцать лекций, с. 162).

34. Караит, кераит — племя, которое одни ученые считают монгольского происхождения, другие — тюркского, однако исследователь киргизов С. М. Абрамзон указывает на наличие общих этнонимов у киргизов и алтайцев. Он пишет, что у киргизов отмечен этноним кераит, а потомки средневековых караитов и их ветви представлены у южных и северных алтайцев. (Абрамзон, Киргизы, с. 52; Муканов, Этнический состав, с. 28 — 32; Howorth, р. 534 — 589).

35. Азканут, арканут — одно из тюркских племен, входившее в племенное объединение кунгират; проживало на севере Монголии.

36. Кангали, кангли — крупное племя, жившее по соседству с долиной р. Чу и принадлежавшее к одному из аборигенных тюркоязычных племен. Впоследствии племени было присвоено название “бекджак” (“бекчик”) по имени владетеля этого племени. (Юдин, О родоплеменпом составе, с. 53; Абрамзон, Киргизы, с. 38, 41).

37. Шахрисабз (Шахрисябз) — ныне город в Кашкадарьинской области Республики Узбекистан, в 140км к востоку от г. Карши.

38. Кеш — древнее название г. Шахрисабза.

39. Карши — ныне областной центр Кашкадарьинской области Республики Узбекистан, расположен в долине реки Кашкадарья, в 150 км к юго-востоку от Бухары. В древности этот город назывался Нахшеб и Несеф.

40. Сахибкиран (“Обладатель двух счастливых планет”) — эпитет Амира Тимура (1370 — 1405).

41. Джейхун — арабское наименввание реки Аму-дарья.

42. Коран, ХLVШ, 1 (1).

43. Коран, III, 153 (159).

44. Хузар — ныне Гузар, районный центр Кашкадарьинской области Республики Узбекистан.

45. Худжанд, Ходжент — один из древнейших городов на Сырдарье; ныне областной центр Республики Таджикистан.

46. Джувайн — город в Сеистане, к северо-западу от Сабзевара. (Бартольд, Историко-географический обзор Ирана, с. 89, 347).

47. Эмир Хусайн — владетель Балха и части его вилайата; внук Казагана, правившего Мавераннахром от имени подставных ханов Чингизидов в 1346 — 1358 гг. (История народов Узбекистана, I, с. 341).

48. Вахш — название среднего течения р. Амударья. Река Вахш начинается под именем Кизилсу около перевала Таумурун в восточном конце Алайской долины. Приняв ряд речек с Алайского и Заалайского хребтов, Кизилсу под названием Сурхаб входит в Каратегин. Близ селения Лангар Сурхаб принимает слева приток р. Хингоу, после чего, вступая в Бальджуан, получает название Вахш. (Корженевский, Средняя Азия, с. 110; Масальский, Россия, с. 116).

49. Дарбанд-и Аханин (“Железные ворота”) — известное ущелье в горах Байсун-тау, через которое шла главная дорога из Бухары и Самарканда в Балх. Здесь также проходили караваны, доставлявшие товары из Индии через Балх в Самарканд и Бухару. Шарафаддин 'Али Йазди, Бабур и наш автор иногда называют это ущелье монгольским словом Кахлага — см. гл. 10, прим. 3 (Бартольд, Дар-и Ахании, с. 431 — 432).

50. Кундуз — средневековый город па правом берегу р. Сурхаб, впадающей в Пяндж; входит в состав провинции Катаган Афганистана.

51. Калмак (калмык) — тюркское название одной из монгольских народностей, самоназвание которой — ойраты; основатели большой кочевой империи в Средней Азии на р. Или, просуществовавшей до середины XVIII в. Калмаки исповедовали буддизм. (Бартольд, Калмаки, с. 538 и сл.; Юдин, реценз. на: Ахмедов Б. А. Государство, с. 87).

52. Илйас ходжа — сын Туглук Тимура; после смерти отца в 764/1362 — 1363 г. ненадолго стал ханом Моголистана — убит эмиром Камараддином дуглатом в 765/1363- 1364 г. (Пищулина, Юго-Восточный Казахстан, с. 50 и сл.; Акимушкин, Хронология правителей, с. 159).

53. Таликан (Талихан) — главный город области Тохаристан, простиравшейся к югу от Амударьи и к востоку от Балха (Бартольд, Историко-географический обзор Ирана, с 47, 51 и сл ).

54. Бадахшан — горная область па левом берегу Пянджа, истока Амударьи, занимающая бассейн р. Кукча с притоками. Для открытия морского пути в Индию значение Бадахшана как транзитного центра было весьма значительным, так как на его территории скрещивались караванные пути из Китая в Индию, Иран и Европу. Бадахшан издавна славился разработками лазурита и копями рубина в верхнем течении Кукчи, (Бартольд, Бадахшан, с. 342 — 346).

55. Коран, IV, 127 (128).

56. Арханг — местность в верховьях Амударьи к сезеро-востоку от Таликана, недалеко от современного Хазрат Имама

57. Сали Сарай — местность на северном берегу р. Амударья, которую можно идентифицировать с современным селом Саран, находящемся в 12 милях ниже устья Кукчи, выше Термеза. (Бартольд, Двенадцать лекций, с. 164)

58. Хатлан (Хутталан) — область на Памире между реками Вахш и Пяндж

59. Дашт-и Кулак (Гулак) — по словам самого Мухаммад Хайдара (л. 153 б) — одна из местностей Хатлана. Гулак — деревня Гул-и Зиндан, расположенная на пути между Пул-и Сангином и Бальджуаном.

60. Коран, VI, 96 (96)

61. Джала — пункт к северу от Пул-и Сангина (см. сл. прим 10)

62. Пул-и Сангин (“Каменный мост”) построен на двух выдающихся скалах через р. Вахш до выхода ее в Кургантюбинскую долину, где река зажата горами и ширина ее сужается до нескольких метров (Корженевский, с. 110; Маев, с. 356).

63. Коран, II, 250 (249).

64. Коран, ХСIII, 1 (1)

65. Коран, ХСIII, 2 (2).

66 Коран, LХХХVII, 4 (4).

67. Коран, ХСIХ, 1 (1).

68. Коран, II, 19 (20).

69. Коран, XXXVIII, 32 (33).

70. Коран, СI, 1 (1).

ГЛАВА 10

71. Коран, III, 11 (13)

72. Куджрат. Приведено по ташкентскому изданию текста “Зафар-наме”, л. 107а. Во всех остальных списках — Худжрат.

73. Кахлага — монгольское название Дарбанд-и Аханин (см. прим. 5, гл. 6).

74. Джигдалик — название селения и реки (ныне Кичиурударья) в Сурхандарьинской области Республики Узбекистан.

75 Коран, XXXVIII, 25(26).

76. Коран, XII, 101 (100).

77. Коран XLVIII, 27 (27).

78. Здесь игра слов, основанная на форме написания букв арабского алфавита — прямого алифа (I) и согнутого дала (>), сравниваемых с положением рук при натяжении тетивы тука.

79. Коран, LXVII, 5 (5).

80. Коран, XII, 101 (100).

81. Бахрин (баарин, барин) — монгольское племя под именем баарин было известно при Чингиз хане. После Чингиз хана основная масса бааринов с зависимыми от них кипчакско-киргизскими племенами оказалась в составе улуса Ак-Орды и на Тянь-Шане. В конце XIV в. они входили в состав кипчакско-киргизского улуса, в XV в. кочевали в большом количестве по Тянь-Шаню, входя в объединение тяньшанских моголов. (Петров, К истории движения, с 88; Султанов, Кочевые племена, с. 11; Ноworth, Нistorу, р. 397).

82. Коран, XXXIX, 74 (74).

83. Коран, IX, 25(25).

84. Коран, V, 24(21).

85. Коран, III, 122 (126)

86. Бам (Джам) — река к юго-западу от Самарканда

87. Коран, XVII, 84 (82).

88. Билкис — персонаж мусульманских преданий, упоминаемая в Коране царица страны Сабы; соответствует библейской царице Савской, которую заставил уверовать в Аллаха царь Сулайман (Соломон) (Ислам, Энциклопедический словарь, с. 41 и сл.).

89. Сулайман — коранический персонаж, благочестивый и мудрый древний царь, библейский Соломон, сын Дауда. (Ислам, Энциклопедический словарь, с. 212).

90. Коран, XIII, 38 (38).

91. Коран, XVIII, 12 (12).

92. Коран, XIII, 41 (41).

93. Коран, II, 213

94. Чинас (Чиназ) — ныне районный центр в Ташкентской области Республики Узбекистан.

95. Коран, IX, 25 (25).

96. Санг-и джада — желчный камень рогатого скота, силою которого, по поверьям кочевников Монголии, Тибета и тюрков Центральной Азии, можно вызвать или прекратить дождь, произнеся над ним соответствующие заклинания. (Материалы, с. 514, прим. 57).

97. Сулайман (библейский Соломон, см. гл. 12, прим. 12) — по преданию великий царь и маг, которому Аллах подчинил ветры и заставил служить ему шайтанов и джиннов

98. Коран, XIII, 12 (11).

99. Коран, XXXIII, 38(38).

100. Шибарту — перевал через Гиндукуш, часто упоминаемый в “Бабур-наме”. Возможно, это современный перевал Шибар (2987 м), находящийся на Трансгиндукушском тракте на небольшой поперечной перемычке, соединяющей продольные полосы гор Кохи-Баба и Западного Гиндукуша. (Современный Афганистан, с. 9; Бабур-наме, с. 154 и сл.).