АЛЕКСАНДР ГВАНЬИНИ

ОПИСАНИЕ МОСКОВИИ

О ТИРАНИИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МОСКОВИИ

Иоанна Васильевича

ГЛАВА V

После краткого описания областей Руссии, подчиненных великому государю Московии, религии, наконец, нравов и обычаев народа, нам остается сказать кое-что о нынешнем государе Московии Иоанне Васильевиче и о его тирании. Но прежде, чем мы приступим к самой теме, мы считаем нелишним представить читателю некоторые пояснения о титуле, которым он пользуется.

Со времени Рюрика, первого князя Новгорода Великого, о котором было сказано выше, почти все государи Руссии употребляли титулы только великих княжеств Владимирского, или Новгородского, или Московского до сына Иоанна Великого Василия, отца теперешнего государя Иоанна Васильевича, о котором нам предстоит рассказать. Ведь этот Василий, вследствие удачно проведенных кампаний, и наследовавший ему его сын, нынешней государь, начали присваивать себе титул и имя областей и многочисленных великих княжеств следующим образом: Мы, великий государь, царь и великий князь всей Руссии, Иоанн Васильевич, великий князь Владимирский, Великого Новгорода, Московский, Псковский, Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Булгарский, царь Казанский и Астраханский, государь и великий князь Нижегородский, Черниговский, Рязанский, Вологодский, Ржевский, Белевский, Ростовский, Ярославский, Полоцкий, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондинский, государь Северский и Ливонский, и великих областей востока, юга, севера и запада государь и законный наследник.

Теперь же многие, в особенности германцы, удостаивают его титула «император»: не зная славянского языка, они полагают, что нужно переводить слово czar- «император», а не «царь» (rex). Что именно означает название czar по-славянски, мы коротко изложим.

Слово czar в русском языке означает «царь» (rex), а czarstvo-«царство» (regnum), и этим наименованием московиты называют своего государя: «царь всей Руссии». Прочие же славяне, как например, поляки, богемцы, литовцы ⁷² и другие, язык которых отличается от русского, называют царя другим именем, именно, «кроль» или «король», или «краль», а именем czar, как они считают, называется только император. Откуда и сами русские, и московиты, слыша от иноземцев, что этим наименованием обозначается император, стали называть своего государя императором Руссии, считая наименование czar почетнее, чем rex (хотя они означают одно и то же). Но во всех русских документах, как духовных, так и светских, наименование czar означает царя, а кесарь (Kessar)-императора. Точно так же татарский царь Таврики называется Перекопский czar, то есть «царь», и все татарские цари хвалятся этим наименованием, но очень немногие, по незнанию этого слова, считают всех царей, названных именем czar, цезарями (Caesares) то есть императорами.

Иные также называют государя Московии белым Цезарем (Caesar), в особенности его подданные, то есть царем или императором белой Руссии. Ведь как было сказано выше, Руссия, подчиненная московскому князю, называется белой, а та, которой правит король польский (хотя он владеет и частью белой), называется черной Руссией. Я полагаю, что государь московский потому называется белым царем, что жители всех областей, подчиненных его власти, большей частью носят белые одежды и шапки ⁷³.

Далее, родитель нынешнего государя Василий пользуется титулом царя (rex) в посланиях к римскому папе и императору, к королям Дании и Швеции, к магистру Ливонскому и к турецкому паше. В посланиях же к королю польскому он всегда пользовался не титулом царя, но только великого князя. Нынешний же великий князь Московии, когда пишет королю польскому, то подписывается титулом царя (чего не делал его отец), но польский король никогда не титулует его иначе, чем великий князь.

Нынешний государь Московии Иоанн Васильевич властью, которой он обладает над своими подданными, далеко превосходит монархов всего мира, так как авторитету своему (или, точнее, тирании) подчинил как людей духовных, так и светских всех сословий; свободно и по своему произволу распоряжается жизнью и имуществом всех (без всякого их сопротивления). И ни один из советников не имеет перед ним такого авторитета, чтобы осмелился не согласиться с ним или воспротивиться в чем-нибудь, хотя бы и в явной несправедливости.

В конце концов, все, как вельможи, так и чиновники, как люди светского сословия, так и духовного, официально признают, что воля государева есть воля Божья и, что бы государь ни совершил, хотя бы и ошибочное, он совершил по воле Божьей. Поэтому они даже верят, что он ключник и постельничий Бога и исполнитель его воли. Почему и сам государь, если когда-нибудь к нему доходят просьбы советников о чем-нибудь полезном, обычно отвечает: «Сделаю, если Богу будет угодно или Бог повелит». Также если о чем-нибудь неизвестном или сомнительном спросить московитов, то все они обычно отвечают: «Про то ведает Бог или великий князь», или: «Так угодно Богу и великому государю».

Наконец, на пирушках, осушая друг с другом кубки, прежде всего пьют за здравие великого князя и, называя его по имени и исчисляя титулы его владений, желают всяческого благополучия и счастья; обыкновенно того же самого желают ему все вместе и каждый в отдельности и до трапезы и после нее.

И даже если государь поступает дурно или к ущербу для государства, все это восхваляют как деяние благое и весьма полезное.

Свойственникам и родичам своим он не дает крепостей для законного владения, не доверяя им, только некоторых, к которым бывает он особенно, по капризу своему, расположен, размещает по крепостям и владениям, но в конце концов может на них по какой-нибудь причине разгневаться и тогда отнимает все как свое.

Простолюдинов он делает, большей частью по собственной воле (в чем ему никто не прекословит), дворянами, воеводами и чиновниками, а чиновников или людей дворянского сословия делает простолюдинами, отняв и конфискован у них все имущество.

Таким же образом он, по своему усмотрению, выбирает и низлагает митрополитов, епископов, священников, монастырских игуменов; и вообще всех угнетает тяжелой зависимостью, как было выше рассказано более подробно в главе о военных походах и о народных обычаях.

Но так как весь народ, подчиненный московскому князю, предпочитает подвластное положение свободе, то неизвестно, не требует ли он такого тирана, соответствующего его нравам, который смог бы укротить их необузданность. Ведь большей частью в этих областях наблюдается, что рабы питают благодарность к господам, а жены к мужьям, если чаще от них терпят побои, так как считают это проявлением любви. Напротив того, если на них не обращают внимания, то они вымаливают какой-нибудь знак любви, к ним обращенный. И не только слуги, но и многие знатные, видные люди и чиновники часто избиваются палками и публично, и приватно, по приказанию великого князя, и совершенно не считают это позором. Они даже хвастают, что государь этим самым выказывает им знак любви, а будучи наказаны, благодарят государя, говоря: «Буди здрав и невредим, господин, царь и князь великий, за то, что ты раба и селянина своего удостоил побоями поучить».

Таким образом, совершенно ясно, что властитель их вполне соответствует их нравам (подобно тому, как лягушки получили в цари аиста).

Но, кажется, этот государь московский, Иоанн Васильевич, в своей тирании преступает законы сверх меры (правосудие есть судья!), так что превзошел не только предшественников своих (которые творили это по нравам и обычаям народа), но и всех тех тиранов, которые были со времен до и после Рождества Христова вплоть до наших дней, как например, Нерона, Валериана, Децин, Максимина, Юлиана и всех прочих ⁷⁴.

И в самом деле, хотя они также очень часто осуществляли беззаконную тиранию, однако, иногда более или менее сносную, а тирания этого государя - совершенно невыразима и проявляется жестоко и с короткими промежутками. Это мы и опишем добросовестно благосклонному читателю.

НАЧАЛО ТИРАНИИ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРЯ

Иоанна Васильевича

В 1560 году от рождества Христова, после того, как великий князь Московский Иоанн Васильевич отнял у литовцев знаменитый город и крепость Полоцк, довольный успехом удачно проведенной кампании, он очень возгордился. Прежде всего он обратил внимание на продолжение и завершение того, что начал его дед и отец: всех князей и некоторых других вельмож он начал лишать их крепостей, владений и укреплений, а затем и всех мужчин из знатных и древних фамилий, которые, по его предположению, были враждебны его тирании, стали убивать и устранять.

Эти зверские убийства он начал со знатного человека Димитрия Овчинина (сына известного Овчины, своего опекуна, который, будучи взят в плен в крепости Стародуб, умер в тюрьме в Вильне - столице Литвы) ⁷⁵.

Было это так: пригласил его великий князь под личиной дружбы с собой вместе отобедать и сам поднес этому Овчине большую чашу, полную меда, чтобы он за здравие великого князя осушил ее одним духом (по народному обычаю). Но тот уже охмелел и не смог выпить чашу даже до половины, и за это великий князь обвинил его в вероломстве, сказав: «Так-то желаешь ты мне, своему владыке, всякого добра? Так-то почитаешь ты меня, своего снисходительного государя? Раз ты здесь не захотел выпить за мое здоровье, ступай в мою кладовую, где хранятся разные напитки, там ты и выпьешь за мое благополучие». И несчастный, обманутый ласковыми словами великого князя, как будто искренними, отправился, уже хмельной, в кладовую, и там люди, наученные убить его, зверски удушили.

На следующий же день великий князь послал в дом упомянутого Овчинина как будто бы ни о чем не зная) с поручением призвать его к себе; жена его ответила, что муж вчера ушел к великому князю и с тех пор не возвращался, и она не знает, в чем дело и где находится упомянутый Димитрий Овчина.

Главная же причина его убийства была такова: великий князь покровительствовал некоему юноше по имени Федор, сыну знатного человека Басманова, с которым, противно природе (грех вымолвить), устраивал содом. Упомянутый же Овчинин однажды с ним побранился и среди брани (как это бывает) осудил греховные поступки, говоря: «Ты для государя устраиваешь позорные оргии, я же происхожу из знатного рода, и я, и предки мои служили и служим государю к вящей славе и пользе государства».

Так вот, этот юноша, не стерпев поношения, плача пришел к великому князю и обвинил Овчинина в клевете. И с тех пор великий князь стал измышлять, каким образом лишить жизни Овчинина, пока не добился желаемого.

Потом он так же в глубокой тайне постарался многих людей знатного рода зарезать и удушить, и никто против таких поступков не посмел возразить даже шепотом. Наконец, сам митрополит, обдумав все, епископы и все дворяне пришли к нему, настойчиво спрашивая, почему без всякой вины он уничтожает народ свой и выдающихся мужей. После их прихода и уговоров он в течение полугода был как будто более человечен и кроток. Между тем, однако, стал он измышлять и обдумывать, каким образом набрать и навербовать слуг и придворных, пригодных для своей тирании, помощью которых он мог бы пользоваться при осуществлении жестоких замыслов. Итак, он придумал, что уже хочет отречься от власти и вести монашескую жизнь в тишине и молитвах, а у власти поставить сыновей. И вот, собрав на общий совет знать и вельмож, он сказал: «Вот перед вами два моих сына, два законных наследника, которые возглавят всю нашу державу. Вы же все принесете им покорность свою и старания для помощи в управлении и в защите границ державы, а если случится что-нибудь чрезвычайное, то обратитесь за помощью ко мне, ведь я буду недалеко от вас в монастыре».

И тотчас он выбрал недалеко от Москвы обширную территорию и приказал построить на ней просторный двор со множеством зданий, окруженный стеной ⁷⁶. Когда это было построено, он присвоил превосходные крепости с обильными годовыми доходами, произведя отбор со всего государства специально для себя (под предлогом ведения монашеской жизни).

Таким образом, в упомянутом дворе, укрепленном и снабженном всем необходимым, как бы уступив сыновьям власть, он составил огромный отряд из злодеев, которые преследовали и свои цели. С помощью этой массы приспешников ⁷⁷ он обратился к выполнению задуманного плана устранения и уничтожения выдающихся представителей древних фамилий во всех до единой крепостях, начальников которых-людей знатных- он решил перебить.

Он посылал к ним по шестидесяти и больше всадников из числа своих приспешников, как бы для охраны, с тайным предписанием оставаться в крепости до тех пор, пока, по распоряжению государя, ее начальника, обреченного на смерть, не схватывали неожиданно и не рассекали на части. И когда он убивал кого-либо из этих выдающихся мужей, то старался перебить и выкорчевать до основания всех его родичей, братьев и все потомство. И таким образом он уничтожил очень много знатных семей, ведя монашескую жизнь, а потом снова вернулся к управлению своей державой.

ОБ УБИЕНИИ РОСТОВСКОГО КНЯЗЯ

Княжество Ростовское, о котором мы упомянули выше, было отдано второрожденным детям великих князей Руссии. Великий князь Василий присвоил его себе так же, как и прочие, и подчинил наследников, уделив им малую долю доходов.

Из этих князей последним оставался наследник по имени Петр, нижегородский воевода, которого нынешний великий князь московский уничтожил вместе с его потомством таким образом ⁷⁸: он назначил в Нижний Новгород сорок всадников из своих подручных и приказал им доставить отрубленную голову упомянутого воеводы, князя Ростовского. И вот, эти всадники, застав упомянутого князя молящимся в церкви, сказали так: «Господин Ростовский! По приказу великого князя мы тебя арестуем». Услышав приказ, он тотчас бросил на землю жезл, который держал в руке; этим он показывал, что уже слагает с себя должность, на которую был назначен: ведь когда государь московский назначает кого-нибудь из бояр на должность, то обычно вручает ему жезл в знак того, что ему во всем должны повиноваться как государю. Когда же он отстраняется от должности, то этот жезл возвращает государю или тому, кто представляет его особу.

Итак, когда упомянутый князь Ростовский был схвачен в церкви, с него содрали одежду, так что он остался нагим, в чем мать родила, а потом в оковах был брошен в сани и привязан. Когда они отъехали от Новгорода на три мили, то остановились у реки Волги. Скованный князь спросил о причине остановки, и ему ответили, что хотят напоить коней. Он, предчувствуя смерть свою, сказал: «Нет, не для коней та вода, а для меня, пить мне ее и не выпить никогда». И тотчас начальник всадников отрубил ему, лежащему, голову топором, а труп сбросили в замерзшую реку. Когда же его голову принесли государю, то он сам, помавая рукой и головой, сказал: «Ах, голова, голова, много ты крови пролила при жизни (ведь он был очень воинственный), а теперь, мертвая, прольешь ее». Произнеся эти слова, он оттолкнул ее ногой и приказал бросить в реку. После этого всех друзей и все потомство убитого в количестве пятидесяти человек он искоренил до основания и перебил (и все владения их конфисковал), а сорок лучших слуг его удушил в темнице.

Все московиты считают, что самой природой назначено обвинять друг друга право и неправо по любым поводам: они наносят друг другу разные бесчестие, один часто приходит в дом другого и тайно приносит свои вещи, а потом говорит, что они же унесены от него воровски. Великий же князь охотно слушает, когда один другого в чем-то обвиняет: ведь у него появляется повод убить того, кто обвинен. Когда же сходятся в его дворце, и он или объявляет что-нибудь, или приговаривает кого-либо к смерти, то здесь не поговоришь с товарищем ни тихим, ни громким голосом, не засмеешься, не выкажешь веселого или довольного лица, ибо тотчас тебя будут допрашивать, чему ты смеешься, чем доволен, не сочувствуешь ли врагам великого государя. Тотчас такой человек обвиняется доносчиками перед великим князем, а обвиненного, не дав оправдаться от приписанного ему преступления, по приказу государя хватают его приспешники и рассекают на части или бросают в воду, отрубив голову.

О ЖЕСТОКОМ УБИЕНИИ

ложно обвиненного воеводы московского Ивана Петровича ⁷⁹

В 1568 году от девственного Рождества Спасителя король польский Сигизмунд-Август, великий князь литовский, стоял лагерем в Радошковицких полях и намеревался вторгнуться в пределы Московии. Великий князь Московии охранял в то время с гарнизоном город Великие Луки, а после этого, когда король польский снялся с лагеря, не добившись успеха, но с угрозами, великий князь вернулся в город Московию и там застал некое враждебное ему выступление знати. В особенности некий знатный человек Иван Петрович, главный воевода, несущий у него власть в Московии, ложно и бесчестно был обвинен доносчиками, будто бы он домогается великого княжение; великий князь тотчас, не выслушав оправданий от приписанного тому преступления, лишил его всего движимого и недвижимого имущества, а самому приказал отправляться на войну с татарами. Этому несчастному, лишенному всего имущества, не оставили даже лошади, на которой он мог бы отправиться на предписанную ему войну. Однако какой-то монах пожалел его и дал ему лошадь, на которой тот отправился против татар, выполняя поручение государя, при чем совершенно один (тогда как еще недавно его окружала толпа слуг). По возвращении с войны его вызывают к великому князю, и к назначенному времени в Московию созывается вся знать и прочие вельможи. Итак, упомянутый Иван Петрович, вызванный в судилище, попрощался с женой, детьми и прочими родственниками, предчувствуя близкую смерть, и явился к великому князю. Тотчас он был самим государем отмечен знаками княжеского достоинства, диадемой и скипетром и усажен на трон. Когда он сидел, украшенный и наряженный таким образом, то сам великий князь в присутствии всех дворян и бояр, стоя против него с непокрытой головой, как бы воздавая почести, склонил голову, стал на колени (по народному обычаю) и сказал: «Здравствуй, великий князь и монарх Руссии! Достиг ли того, к чему стремился, имеешь ли то, о чем просил? Ты ведь хотел занять мое место великого монарха российского (ведь так он был ложно обвинен), вот я и назначил тебя сам великим князем, но как я имею власть назначать тебя великим князем, так же властен я вовлечь тебя с этого трона и почета». С этими словами он несколько раз вонзил в его сердце длинный нож или кинжал, и вся толпа стоящих вокруг дворян так свирепо набросилась на него с кинжалами и ножами, что все его внутренности вывалились на землю. Жестоко истерзанный труп был вытащен из кремля на площадь. Затем всех его верных слуг государь приказал задушить, зарезать и утопить. Наконец, он отправился в крепость Коломну, когда-то подаренную вышеупомянутому Ивану со всеми доходами, и всех людей, сколько ни нашел в кремле и в городе, до трехсот и более, велел утопить и зарезать, говоря: «Убивайте, душите, топите этих злодеев, ведь они были заодно с моим вероломным врагом». После этого в течение почти целого года он объезжал города и деревни во владениях упомянутого Ивана, предавая их огню и мечу. А когда нашел знатных подданных этого Ивана, или бояр (ведь этот значительный человек имел в своей власти других знатных), всех их приказал собрать и запереть в одном месте и поджечь, подложив порох; и все они от силы подожженного пороха взлетели в воздух, как птицы. Всю скотину, вплоть до собак и кошек, он велел изрубить на куски и превратить в ничто, деревни и имения - сжечь и смешать с землей, а жен и дочерей этих бояр собственноручно отдал на поругание своим приспешникам; после этого приказал изрубить их на куски. А с жен крестьян и людей незнатного сословия он приказал содрать платье и гнать их, в чем мать родила, в лес, как скотину; в лесу же скрывались его приспешники, которые внезапно накинулись на несчастных женщин, при их приближении, нанося им увечья и удары. Перепуганные бабенки ринулись в поля и леса и, рассыпавшись повсюду, оглашали окрестности воплями и рыданиями. Итак, когда все владения упомянутого Ивана Петровича, некогда воеводы московского, были опустошены и до основания уничтожены, он заточил его жену в монастырь, а детей и всю его семью от мала до велика искоренил совершенно.

КАК ОН РАСПРАВИЛСЯ СО СВОИМ КАНЦЛЕРОМ

В том же, упомянутом выше, году, расправившись со столь знатным мужем и со всей его семьей, он жестоко расправился со своим канцлером по имени Казарин Дубровский. Его оклеветали, будто он, щедро подкупленный знатью и боярами, не отдал распоряжения везти военные орудия на телегах и лошадях, как было в обычае, так что это стало обязанностью возчиков великого князя. Великий князь поручил своим приспешникам произвести налет на дом упомянутого канцлера и самого его рассечь на куски (хотя преступление и не было доказано), что и было выполнено в мгновение ока. Княжеские приспешники неожиданно накинулись на сидевшего за столом с двумя сыновьями канцлера и беспощадно изрубили их топорами, а изрубив, бросили в колодец, бывший в его же дворе. Остался в живых третий сын этого канцлера, который в тот день, когда был убит его отец, был приглашен на какой-то пир. Услышав о зверском убийстве отца и братьев, он не осмелился вернуться домой, а почти целый год скитался в страхе. Когда же великому князю сообщили, что один сын канцлера Казарина остался в живых, он приказал искать его по всем областям и городам, пока не найдется. Когда его схватили и доставили в Московию, великий князь велел разорвать его на четыре части на четырех огромных колесах, придуманных для этой цели. Это орудие из четырех колес изобретено для пыток самим нынешним великим князем: к первому колесу привязывают одну руку, ко второму-другую, таким же образом- каждую ногу к остальным двум колесам. Каждое колесо поворачивают пятнадцать человек, и будь казнимый хоть железный, хоть стальной, но шестьюдесятью человеками, беспощадно тянущими в разные стороны, он разрывается на части. Сам же князь обычно созерцает самолично эту казнь, и когда человека разрывает, он громко кричит, ликуя, на своем языке: «Гойда, гойда!», как будто бы он совершил нечто выдающееся. Вся толпа знати и простонародья, стоящая кругом, обычно вторит своему государю теми же словами и рукоплещет. Ведь если он заметит кого-нибудь в это время с угрюмым и печальным лицом или услышит, что кто-нибудь не достаточно рьяно повторяет за ним «гойда, гойда», он тотчас приказывает своим приспешникам схватить и изрубить такого человека, приговаривая: «И ты, изменник, мыслишь заодно с моим врагом? Почему ты ему сочувствуешь? Почему скорбишь о смерти его?» и т. д.

ОСТРОТЫ И ШУТКИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ЗА СТОЛОМ

Кто из бояр или дворян на пиру у великого князя шутит более грязно и безобразно, тот считается выдающимся, отличным и красноречивым придворным. Такими шутниками, в особенности, были при дворе его два родных брата князья Гвоздевы ⁸⁰, которые всегда отпускали за столом непотребные остроты. Один, по имени Андрей, был маршалком или дворцовым управляющим, он умер, заразившись чумой. Второй же, младший, исполнял должность постельничего; как-то он безобразнейшим образом стал шутить с великим князем, так что тот, разгневанный непотребными словами, приказал ему уйти из-за стола. Но тут, когда он уходил, принесли из кухни горячую, почти кипящую похлебку; государь подозвал упомянутого постельничего и приказал склониться перед собой; он склонился, и государь вылил ему за шиворот эту горячую похлебку. Почти сожженный, тот начал кричать от мучительной боли, приговаривая: «Смилуйся, смилуйся, досточтимый император!». Когда он хотел после этого уйти, великий князь схватил его и безжалостно вонзил ему в шею столовый нож; он тотчас упал на землю от этой раны, и его вытащили в другую залу. Сжалившись над ним после этого, великий князь велел немедленно пригласить итальянца-медика; когда тот пришел, великий князь сказал ему, поднявшись: «Любезный доктор Арнольф (таково было его имя)! Ступай и помоги чем-нибудь моему постельничему, которого я ударил в шутку». Доктор, выйдя, застал его уже бездыханным и, вернувшись, сказал: «Царь и великий князь! Ты будь здрав, а тот перешел от жизни к смерти. Бог и ты, великий господин, в силах лишить его жизни, но я воскресить его не могу». На это великий князь, махнув рукой, сказал: «Ну и пес с ним, коли он жить не захотел!»

КАКУЮ МИЛОСТЬ ОКАЗЫВАЛ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ СВОИМ

Однажды Борис Титов, муж знатного имени, воевода Старицкий, пришел к великому князю, сидевшему после завтрака, опершись локтем на стол, и воздал ему почесть, склонив, по обычаю голову. Великий князь, как бы благодаря в ответ, сказал ему: «Здравствуй, милейший Тит, здравствуй, мой верный раб! Ты достоин, о Тит, какой-нибудь милости от нас. Подойди поближе». Когда он подошел, великий князь велел ему наклонить голову и, вытащив из ножен кинжал, собственноручно отрезал ему ухо. А тот, лишившись уха, не возразил ничего, но униженно поблагодарил великого князя, говоря: «Будь здрав, досточтимый царь, князь и господин великий, за то, что ты меня, раба твоего, по милости твоей наказать удостоил». Великий князь ответил: «Будь доволен этой ничтожной милостью, пока не достанется тебе чего-нибудь лучшего».

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ-ВЫДАЮЩИЙСЯ ТОЛКОВАТЕЛЬ СНОВИДЕНИЙ

Какого-то московского боярина несколько лет держали в тюрьме; тяготясь суровым заключением, он выдумал сновидение: будто видел он во сне короля польского, схваченного и приведенного в оковах к великому князю. Он считал, что за таковое сновидение его освободят (надежда его обманула). Он послал прошение к чиновникам с такими словами: он, мол, знает кое-что нужное, полезное и приятное для великого князя. Чиновники привели его тотчас к великому князю; тот к нему обратился: «Скажи-ка, что ты нашел нужным нам сообщить». Он отвечал: «Всемилостивейший царь и император, великий князь и господин! Этой ночью я видел во сне, что плененный король польский, жалким образом скованный, был приведен к тебе твоими воинами». На это великий князь ответил: «Очень правильно ты рассказал, я тотчас объясню тебе, что значит этот сон». И тут же передал его палачам для допроса и пыток, чтобы разузнали у него, по какой причине он выдумал это сновидение. Тот под пытками признался, что сделал это, чтобы освободиться из мрачной тюрьмы. Тогда великий князь приказал заточить его в темницу суровее прежней, говоря: «Подожди там исполнения твоего сновидения, пока оно не осуществится». И этот несчастный просидел в мрачной темнице до тех пор, пока не скончался самым жалким образом.

ПОЗОРНОЕ ОБРАЩЕНИЕ СО ЗНАТНЫМИ ЖЕНЩИНАМИ

у великого князя

У великого князя имеются многочисленные подставные лица и наушники, специально обученные, которые беспрестанно шныряют повсюду и подслушивают, что говорят о нем жены горожан и боярыни; подхваченные речи немедленно доносят ему; а он, отрядив своих приспешников в дом обвиненной женщины, приказывает насильно выхватить ее с ложа собственного мужа и доставить к себе. Если она ему понравится, он держит ее у себя несколько недель для удовлетворения своей похоти, если же нет, то отдает на позор своим приспешникам и, наконец, возвращает ее мужу. Если же он решит мужа этой женщины убить, то велит ее зарезать или утопить, что уже многих постигло. Так например, у некоего знатного мужа, его главного писца, по имени Мясоедовский (о котором ниже будет сказано) ⁸¹, была насильно похищена жена вместе со служанкой и задержана на несколько недель. Потом он приказал повесить ее и служанку в дверях мужнина дома, где они и провисели две недели, пока не были сняты по приказу государя. И ее муж был вынужден выходить и входить через эти двери под трупом жены. Еще более ужасную вещь сделал он с другим своим писцом: он похитил и обесчестил его жену, а потом повесил ее в той комнате в доме писца, где тот обычно принимал пищу, прямо над столом; и писец был вынужден совершать свою горчайшую трапезу за столом, над которым висела задушенная жена, до тех пор, пока не унесли ее тело по приказу государя. Когда же великий князь отправляется куда-либо, и навстречу ему попадается какая-нибудь женщина (как это бывает), даже если это-жена знатного человека, он приказывает разузнать, чья она и откуда идет. Если же он узнавал, что она жена такого человека, на которого он гневается, то приказывал убрать ее с дороги и бесстыдно обнажить до самой шеи; и она должна была стоять так до тех пор, пока не пройдут мимо нее сам великий князь, его приспешники, всадники и придворные.

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ЖАЛУЮЩИМИСЯ НА НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ

В 1566 году по Рождестве Христовом пришли к великому князю бояре, дворяне и чиновники, около трехсот человек, жалуясь ему на обиды, человекоубийства, ограбления и неслыханную жестокость ⁸². Они говорили: «Всемилостивейший царь, великий князь и господин наш! По какой причине наносишь ты нам, без всякой нашей вины, такой ущерб, причиняешь такие бедствия и обиды, наших безвинных братьев и родичей осуждаешь на смерть, режешь, топишь, лишаешь имущества? Сверх того, ты обратил на нашу погибель твоих приспешников, которые неправо угнетают нас невыносимыми тяготами, и мы доподлинно не знаем, делают ли они это по твоему наущению. Мы же тебе, законный господин наш и император, как и полагается верным подданным, служим верой и правдой и с готовностью проливаем свою кровь за тебя». Разгневанный этими словами, великий князь всех их бросил в оковах в тюрьмы; через пять дней их вывели из тюрем, и он приказал, чтобы одним отрезали языки, другим отрубили руки и ноги, а пятьдесят более знатных мужей публично высекли на площади розгами и палками; остальных он отпустил на свободу, но хотя в то время он пощадил их, однако, впоследствии они попали в его суровые и жестокие руки, как будет рассказано ниже.

КАКУЮ МИЛОСТЬ ОКАЗАЛ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ СВОЕМУ ТЕСТЮ ⁸³

Тесть великого князя, знатный муж Михаил Темрюкович пользуется такой его любовью, что великий князь оказывает ему милость и дружбу по две недели, или даже более. Впоследствии, как разгневается на него по какой-нибудь пустой причине, то приказывает к каждым дверям и входам в его дом привязать трех или четырех ужасных диких медведей, которые должны будут растерзать когтями всех, желающих выйти из дома. Между тем, господин тесть сидит запертый в здании, ест и пьет, что найдется, а этих медведей не уводят от дверей дома иногда по две-три недели. Когда же великий князь узнает, что вышеназванный тесть его очень богат, он приказывает схватить его по ложному обвинению и отвести в то место, где должников, по местному обычаю, избивают палками и розгами; там государь приказывает пороть его розгами до тех пор, пока он не будет вынужден указать все свои сокровища. Когда же великий князь бывает не в силах что-либо вымучить у него, тогда он сам ему отсчитывает определенную сумму денег из своей казны. Так вот и обращается великий князь со своим тестем: то отнимает у него состояние, то обогащает. Иногда же, когда он выказывает себя более благосклонным к своему тестю, он щадит его самого, но приказывает схватить самого верного его слугу (который должен заменить господина) и бичевать его до тех пор, пока не укажет сокровища своего господина; иногда же сам господин, пожалев невинно истязаемого слугу, отсчитывает за него столько денег, сколько прикажет великий князь. Случилось однажды, что возница упомянутого Михаила встретился на дороге с возницей великого князя; оба тут затеяли ссору и от брани перешли к драке. При этом возница великого князя пострадал больше и кинулся к маршалку, или дворцовому управляющему, жалуясь, что его избил кучер тестя великого князя. Дворцовый управляющий донес о случившемся великому князю, и тот, услышав об этом, тотчас послал своих приспешников в дом тестя для наказания виновных. Он велел им трех лучших его слуг повесить в дверях на веревках. Так и висели эти слуги, и все, кто хотел выйти из дома или войти в дом, должны были две недели проходить под трупами, пока их не убрали, по приказанию государя.

О ЖЕСТОКОМ ТИРАНСТВЕ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МОСКОВСКОГО,

которое он совершил в 1569 году по Рождестве Христовом в Новгороде Великом, Пскове, Твери и Нарве ⁸⁴

В 1569 году по Рождестве Христовом государь Московии узнал, что новгородцы, псковичи и тверяки питают некоторое расположение к королю польскому и великому князю литовскому. Тотчас он стал раздумывать, как им отомстить, и для того, чтобы захватить их неожиданно и врасплох, он прежде всего поступил следующим образом. Всем людям обоего пола, как мужчинам, так и женщинам, как старикам, так и детям, он запретил под страхом смертной казни ходить и ездить по дороге, ведущей из Московии в Новгород Великий. Потом, снарядив многочисленное войско, он выступил из своего дворца в Александровой слободе ⁸⁵, чтобы отомстить новгородцам и уничтожить их до основания. Семьсот дозорных приспешников он послал впереди, столько же сзади и со всех сторон: они выслеживали всех, шедших по запрещенной дороге, и кого находили, изрубали топорами вместе с лошадьми, повозками и всем прочим, так что ни из Новгорода в Московию, ни из Московии в Новгород никто не мог попасть живым, и никто не мог узнать намерения государя и куда он метит, кроме одного секретаря Афанасия Вяземского. Все это делалось так осторожно и хитро, чтобы застать новгородцев врасплох и чтобы они никуда не смогли ускользнуть. И только тогда, когда он со своим войском был в полумиле от Новгорода Великого, поняли несчастные новгородцы, что настал для них судный день: ведь царевы приспешники, эмиссары и всадники жестоко опустошали новгородский тракт огнем и мечем, всех людей, какого бы состояния они ни были, знать и простонародье, резали, вешали и рассекали на части. Сверх того, они истребляли весь вьючный скот, деревни и села они предавали огню; дозорные же приспешники, которые стерегли проезд по дорогам, никому не позволяли пройти после государя (даже собственному его слуге), но всех, кто ни попадался, изрубали. Ведь великий князь боялся заговора и козней против себя со стороны своих подданных, бояр и дворян. Наконец, в самый Новгород Великий он послал вперед несколько тысяч приспешников с татарской конницей для того, чтобы они грабили и отнимали у горожан все имущество, а сам пошел вперед со всем войском и приказал всех встречных убивать, рубить на части, топтать лошадьми, вешать. Сам он вместе со старшим сыном очень многих собственноручно пронзил копьем. Потом он приказал огородить деревянным забором с бревнами две обширные площади и заполнить их закованными именитыми гражданами. Там, вместе с сыном, он колол их и рубил, наскакивая на лошадях, подгоняемых шпорами, до тех пор, пока оба не изнемогли, запыхавшись. Наконец, он с негодованием сказал собравшимся вокруг приспешникам: «Наваливайтесь на этих вероломных, секите их, рассекайте, уничтожайте и никого не оставляйте в живых». Те тотчас, в мгновение ока бросились на эту толпу связанных горожан, всех до единого порубили и бросили в воду. Потом нескольким сотням человек он приказал выйти на замерзшую реку, которая протекает через город, и обрубить вокруг них лед. Обрубленный лед устремился на дно, и они все потонули в воде.

Такую вот расправу учинил великий князь в знаменитом Новгороде Великом, первом во всей Руссии городе: две тысячи семьсот семьдесят горожан, не считая бедного люда и женского пола, было уничтожено и потоплено ⁸⁶. Он приказал также разграбить сто семьдесят пять монастырей в Новгородской области, некоторые безжалостно предать огню, монахов перебить и утопить. Он отдал в качестве добычи своим приспешникам шелковые одежды горожан и прочие их уборы, а золото и серебро забрал себе (огромное его количество он добыл, разграбив церкви и сокровища купцов), кроме того, приказал дочиста разграбить дома горожан, изломать их и разрушить. Такие убытки он причинил купцам и прочим гражданам этого знаменитого города, что их невозможно возместить и правильно исчислить. Он также приказал бросить в огонь и превратить в ничто огромные массы воска, которые лежали у купцов лет по двадцати и более; а ведь воск и звериные шкуры были для новгородцев главным товаром. И когда он почти совершенно опустошил упомянутый город и разграбил почти всю его округу, он отправил пятьсот конников в пограничный с Ливонией город Нарву, где новгородцы обычно складывали свои товары. Он приказал объявить по всему городу, чтобы никто не смел под страхом смертной казни и конфискации всего имущества ни покупать, ни присваивать новгородские товары. Все же нарвские жители, которые тайно купили у новгородцев хоть какие-нибудь товары, были изрублены и брошены в озеро, а их владения вместе с домами были сожжены. Бедняков же и нищих, которые из-за страшного голода (усилившегося в то время) варили и ели трупы убитых, приспешники, по приказанию государя, убили и утопили убитых в реке, а все товары разного рода, принадлежавшие новгородцам, которые разыскали, снесли в одно место и сожгли.

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ЕПИСКОПОМ НОВГОРОДСКИМ

Когда государь Московии столь жестоко расправился с Новгородом Великим, его пригласил откушать архиепископ этого города (по-русски его называют владыкой). В час, назначенный для трапезы, он весьма бесцеремонно пришел, окруженный отрядом вооруженных приспешников ⁸⁷. Во время трапезы он приказал совершенно разграбить храм св. Софии, в котором была масса золота и серебра (в него почти все граждане сносили свои богатства как в наиболее безопасное место). Затем, когда трапеза была закончена, он содрал с архиепископа (который пригласил его откушать) все украшения и епископское облачение, говоря: «Менее всего надлежит тебе быть архиепископом, но, скорее, флейтистом или волынщиком, а также вожаком медведей, обученных пляскам. Для этого лучше тебе взять жену, которую я тебе выбрал». Прочим же священникам и настоятелям монастырей, которые принимали участие в трапезе, он сказал: «Вас всех я приглашаю на свадебное торжество нашего архиепископа, но нужно, чтобы вы внесли необходимую сумму денег для подготовки к этому пиру». Все священники и настоятели были вынуждены отсчитать великому князю предписанную сумму, чтобы не быть совершенно ограбленным до мельчайшей монетки; под страхом пыток они отдали по настоянию государя все серебро, кто сколько имел. И вот, когда он выколотил из них и вымучил угрозами и пытками эти взносы, он велел привести жеребую белую кобылу и, указывая на нее архиепископу пальцем, сказал: «Ну, вот тебе жена, садись на нее и отправляйся в Московию, а там зачисляйся в труппу флейтистов и гитаристов, которые водят пляшущих медведей». Этот несчастный нехотя был вынужден взгромоздиться на брюхатую кобылу, одетый в рваные лохмотья, а когда он сел верхом, то, по приказанию государя, ему связали ноги под брюхом лошади; затем сам великий князь сунул этому архиепископу инструменты, вероятно, лиру, флейту, дудку и гитару, говоря: «Ну, вот, у тебя есть инструменты твоего искусства, ведь тебе больше улыбается должность гитариста, чем архиепископа. Итак, упражняйся на этих музыкальных инструментах и отправляйся в труппу гитаристов в Московию». И тот был вынужден, сидя на кобыле со связанными под ее брюхом ногами, ехать по всему городу и дуть в волынку и пытаться наиграть песню на пронзительно свистящих дудках (никогда раньше не упившись подобной музыке). Таким вот образом упомянутому архиепископу Новгородскому, лишенному сана, ограбленному, потерявшему все свое добро, было нанесено несказанное бесчестие и позор.

Совершив это, он приказал монахов, игуменов, настоятелей монастырей и прочих церковнослужителей, лишенных всего имущества, предать смерти различными способами: изрубить топорами, заколоть пиками, утопить. После этого, схватив некоего знатного мужа по имени Федор Сырков ⁸⁸ он приказал привести к себе в лагерь, расположенный в полумиле от Новгорода; тут он велел обвязать его поперек туловища длинной веревкой и бросить в реку Волхов. Когда он уже почти захлебнулся, его вытащили обратно, и великий князь задал ему такой вопрос: «Скажи мне, что ты видел на дне реки?» Тот ответил: «Я видел, как все демоны, великий князь, которые живут в этой реке и в озерах Ладоге, Сладоге и Кармине, собрались, чтобы похитить твою душу и увлечь ее в Тартар». На это великий князь возразил: «Верно ты сказал, я отблагодарю тебя за то, что ты не утаил от меня это видение». И тотчас он приказал схватить его и погрузить его ноги до колен в медный котел с кипящей водой и варить до тех пор, пока не укажет все свои сокровища; а был он очень богат и за свой счет основал и построил двенадцать монастырей. И так как он варился столь жестоко и без всякого милосердия, то указал он тридцать тысяч флоринов серебряной монетою. Наконец, по приказанию государя, он был вместе с братом Алексеем расчленен и брошен в ближайшую реку.

Жестоко разорив вконец этот замечательный город, древнейший и известнейший во всей Руссии, он отправился к обширнейшему городу Пскову, до известной степени похожему на Новгород, чтобы так же по-вражески расправиться с ним. Когда он приблизился к городу с вооруженным войском, горожане, видя, что им угрожает крайняя опасность, все до единого накрыли перед своими домами столы и положили на них соль и хлеб. Ведь у Московитов обозначается хлебом благодарность, а солью-любовь. Приготовившись таким образом, они вышли навстречу великому князю и униженно пригласили его отведать хлеба-соли (как это в обычае у народа), говоря: «Великий царь и досточтимый князь, господин наш! Мы, твои верные рабы, униженно и покорно молим и приглашаем отведать хлеба-соли; располагай всеми нами и всем добром нашим по своей воле; ведь все добро, которым мы владеем, не наше, но твое, наравне с нами». Несколько умиротворенный этим униженным приношением псковичей, он пощадил обреченных на смерть. Но у горожан и купцов побогаче он отнял золото и серебро, а некоторых монахов приказал убить, рассечь на части, потопить; две знаменитые богатые церкви разграбил; наконец, со всех церквей снял колокола.

Совершив это во Пскове, он отправился в знаменитый город Тверь, некогда местопребывание тверских князей. Там он учинил такое же тиранство, как и в Новгороде Великом: поубивал и потопил горожан, похитил все их движимое и недвижимое имущество. Храмы Божий он лишил золота и серебра; пятьсот литовцев и русских, которые были взяты в плен в крепости Полоцке и там же содержались в тюрьмах, он приказал удушить и перебить ⁸⁹. Девятнадцать военнопленных татарских вельмож, содержавшихся в том же городе в тюрьме, он приказал убить и для выполнения этого назначил начальником своего приспешника Малюту Скуратова ⁹⁰. Татары же, узнав об этом и не ожидая ничего другого, кроме стоящей перед глазами гибели и жалкой смерти, пришли в отчаяние и твердо решили между собой защищаться, пока смогут. У каждого был скрытый в рукаве ножик. Когда вышеупомянутый Малюта ворвался к ним с прочими приспешниками, татары единодушно, как рычащие львы, начали энергично защищаться, и каждый из них кинулся на предводителя приспешников Малюту с ножом. Хотя он был в кольчуге, они пропороли ему живот, так что вытекли внутренности. Татары, защищаясь, так ожесточенно сражались, что четверо из приспешников пали от страшных ран, а прочие отступили, не сделав дела. Когда великому князю донесли об этом событии, он тотчас послал пятьсот стрелков с пищалями и луками на помощь этим приспешникам против девятнадцати татар. Они были со всех сторон осыпаны стрелами и прикончены пулями из пищалей, и потом рассечены на части и брошены в реку.

О ТИРАНИИ, КОТОРУЮ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ

учинил над своим ближайшим секретарем и советником

Когда великий князь решил до основания разграбить упомянутые выше города, то он повел это так осторожно, хитро и тайно, что решение свое не открыл никому, кроме некоего Афанасия Вяземского (которого очень любил). Иногда он дважды поднимался ночью с постели и не тяготился пойти к названному Афанасию для совета и обсуждения хода дела. Хотя итальянский доктор медицины Арнольф пользовался его исключительным расположением, но он никогда не принимал лекарств иначе, как из рук этого Афанасия, и считал его исключительным своим приверженцем. Этот Афанасий рекомендовал великому князю некоего Григория по прозвищу Ловчик, и тот вошел в милость у великого князя. Забыв о благодеяниях, он ложно донес великому князю на своего благодетеля, вышеназванного Афанасия, будто бы он открыл кое-кому доверенную ему тайну о разорении новгородцев и тверяков. Убежденный ложными наветами, великий князь дал им веру, но не сразу выдал свой гнев обвиненному; под маской прежней милости и дружбы, он, как обычно, проводил с ним тайные совещания о различных делах, то притворяясь, то кривя душой, и замышлял для него зло и гибель под личиной любви. Затем, в какой-то день, великий князь, совещаясь подобным образом с вышеназванным Афанасием, приказал между тем своим приспешникам перебить его лучших слуг, что и было сделано. Этот Афанасий, выйдя от великого князя и увидев перебитыми своих несчастных слуг, прошел мимо, отведя глаза, как будто бы не видя этого. Потом, по приказанию государя, он был лишен всего имущества и дочиста ограблен, а семнадцать лучших мужчин из его семьи были убиты. Его же самого, лишенного всего имущества, великий князь приказал отвести в публичное место, где должников (по местному обычаю) избивают палками, и жестоко истязать до тех пор, пока тот не был вынужден указать все серебро и золото, которые до этого прятал. Тем не менее его всякий день по два-три раза жестоко били палками по ногам, так что кожа на них от тяжких истязаний стала вздуваться пузырями. Наконец, жесточайшими пытками он был доведен до того, что наговорил на нескольких московских жителей, которые, как он знал, были побогаче, будто бы они должны ему большую сумму денег. И каждый из них должен был отсчитать и уплатить государю ту сумму, которую тот назвал (хотя они ничего не были должны, а только ложно обвинены). И даже такой дикой тиранией и требованием такого количества серебра от тех, кто ничего не должен, он не смягчился и не умерил свою жестокость, но самого Афанасия приказал мучить еще ожесточеннее, отбивая палками ноги, пока тот не испустил дух от чрезмерных побоев ⁹¹. После этого он перебил его оставшихся слуг (некоторые бежали), а служанок его жены, числом сорок, которые превосходно умели вышивать, ткать золотой нитью и знали фригийское ремесло, взял к себе; тех же из них, которые были представительнее и красивее, он отобрал для удовлетворения своей похоти.

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ПРИКАЗАН БЕЗЖАЛОСТНО УМЕРТВИТЬ

шестерых выдающихся мужей за позолоченную кольчугу

Когда знатный литовец Тимофей Масальский, взятый в плен на войне, долгое время содержался великим князем в отвратительной тюрьме и тот же великий князь приказал безжалостно уничтожить воеводу Московии Ивана Петровича, как выше было сказано, тогда кто-то из слуг воеводы, узнав о судьбе своего господина и о том, что все его имущество жалко погибло и разграблено, для того, чтобы не погибло все окончательно и чтобы не лишиться всего, тайком взял красивую позолоченную кольчугу и передал ее на хранение своим товарищам, сидевшим в той же тюрьме, где и Тимофей Масальский. Потом случилось так, что они заложили ее Тимофею, а тот отдал ее на сохранение слуге, который был свободен и прислуживал своему заключенному господину. Так вот, этот раб, неся кольчугу, натыкается на стражу, его хватают и тотчас препровождают к начальнику тюрьмы; когда тот увидел драгоценную кольчугу, он забрал ее к себе и спрятал. Но были в той же тюрьме двое из лучников или стрелков великого князя, которые видели это. Поэтому они объявляют об этом советникам государя и доносят, что начальник тюрьмы или смотритель забрал у Тимофея Масальского позолоченную кольчугу, которая раньше принадлежала воеводе Московии Ивану Петровичу, скрыл ее и держит у себя; незамедлительно советники доносят обо всем великому князю, который тотчас приказывает извлечь из тюрьмы Тимофея Масальского и доставить к себе, а также смотрителя тюрьмы и тех двух московитов, которые отдали эту кольчугу в заклад первому, и, наконец, тех двух стрелков, которые это объявили. Потом их всех жесточайшим образом пытали там и, наконец, умертвили; четверо из них были утоплены. Сам же Тимофей Масальский и смотритель были вместе, в оковах, доставлены в город Московию и там в субботний день перед праздником Пасхи оба были публично обезглавлены и брошены в воду. Так из-за этой коьчуги шесть человек были казнены и погибли.

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ТЕМИ,

которые захотели узнать, что делает великий князь

Некий секретарь великого князя, его кровный родственник ⁹², однажды пригласил на пир нескольких придворных, своих приятелей, и принял их, конечно, весьма пышно. Однако, веселясь с друзьями, он забыл посетить государя великого князя. И он послал одного из своих слуг во дворец государя, чтобы тот посмотрел, что делается в церкви у великого князя. Слуга, не дойдя нескольких шагов до дворца, увидел великого князя, разговаривающего с каким-то советником; заметив его, слуга поворачивает домой, чтобы доложить это хозяину. Но потом, когда великий князь отослал того советника, с которым разговаривал, он спросил, чей это слуга приходил ко двору и по какой причине. Тотчас слугу возвращают с дороги, и он отвечает, что послан посмотреть, что делается во дворце великого князя. Государь, услышав о причине, внезапно задержал слугу у себя и приказывает позвать как самого секретаря, так и его сотрапезников. Когда они явились, он приказал их пытать по-всячески, желая вымучить ответ, зачем они послали слугу во дворец расспрашивать о нем. И зачем они собрались на такой пышный пир, и одновременно он желал узнать, какие тайные разговоры они вели о нем. В конце концов, одни умерли, замученные жестокими пытками, других же, лишив всего имущества, он оставил полумертвыми. Итак, с этого времени, после такого ужасного и печального события никто не осмеливался посылать слугу посмотреть, что делается при дворе государя; наоборот, в установленный час сами советники находятся внутри, и являются все наличные вельможи.

Также некий Владимир, прозванный Морозовым ⁹³, очень известный муж зрелых лет, весьма достойный воевода, однажды из жалости велел предать земле несчастного человека, убитого по приказу великого князя. Это был слуга князя Курбского, отпавшего к королю польскому. По этой причине великий князь обвинил этого Владимира в неверности, как будто он стоит на стороне беглого Курбского и посылал ему письма в Литву. Так вот, он внезапно был брошен в тюрьму и, когда пробыл там очень долго, его извлекли и доставили к великому князю в его дворец и царский двор, называемый Александровым; тут его жестоко пытали, но ничего не могли от него добиться; наконец, он умер и труп его бросили в воду.

Василий Дмитриевич, муж знатный и известный в военном деле, причинил обиду нескольким начальникам над воинскими орудиями, как московским, так и германским ⁹⁴. Когда двое из них хотели бежать, они были схвачены путевыми стражниками на границах Литвы и тотчас доставлены к великому князю, который находился в то время в мощной крепости, называемой по-местному Вологдой. Эти несчастные, привлеченные к допросам, заявили, но ложно, что были посланы в Литву их начальником Василием. Итак, великий князь вызвал к себе из самой Москвы Василия Димитриевича и приказал всячески его пытать. Во время пыток он упорно заявлял, что ничего не затевал с теми, которые его обвиняли, и ничего на уме у него не было. Но великий князь тотчас приказал привести какую-то кобылу, лишенную глаз, и запрячь ее в телегу. Василия посадили на кобылу и привязали к ней. Потом он приказывает обоих пустить в быструю реку, говоря: «Ну, вот я дал тебе превосходную лошадь; ты решил уходить к королю польскому, вот и уходи к нему». И вот эта слепая кобыла поплыла на середину этой стремительной, бурной реки. Сам же князь был зрителем, вместе со своими приспешниками стоя на берегу реки, чтобы видеть исход дела. После долгого плавания несчастная слепая кобыла подплыла к берегу. Но командир царских приспешников по имени Малюта Скуратов, чтобы доставить удовольствие великому князю, шестом оттолкнул от берега кобылу и всадника, и она снова была увлечена силой течения. Тут великий князь в восторге закричал: «Вот замечательный и прекрасный поступок!» Но так как эта несчастная кобыла устала, то, не сумев бороться с быстрым течением, она потонула вместе с Василием Димитриевичем.

Однажды, когда великий князь направлялся в Новгородскую область, случилось, что какой-то всадник, слуга некоего знатного мужа, случайно опередил его. И князь приказывает оттеснить этого человека к левой стороне и, разгневавшись, приказал изрубить его на кусочки и обрезки членов смешать с нечистотами и глубокой грязью.

КАКОЙ ОХОТОЙ БОЛЕЕ ВСЕГО РАЗВЛЕКАЛСЯ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ

Всякий раз, как великий князь с сыном в зимнее время, выглядывая из своей крепости, видит толпы людей на льду озер и рек, особенно в праздничные дни, он приказывает выпустить в густую массу людей трех Или четырех огромных медведей, и они неожиданно врываются в толпу. Все, кто может обратиться в бегство, убегают, а некоторых жестоко терзают свирепые звери. Отец и сын охотно любуются этим распрекраснейшим зрелищем и до упаду смеются, как если бы это был замечательный поступок ⁹⁵. А потом, когда приходит несчастный отец, жалуясь, что потерял сына, а также жена, что потеряла мужа, которые были растерзаны медведями, тогда он приказывает заплатить им одну или две золотых монеты, поскольку убиты его подданные. Затем сам князь добавляет, что удостаивает их великим благодеянием, коли разрешает обращаться к себе с жалобой. Но если говорят, что это позорное и нечестивое дело- проявлять такую жестокость, то советники великого князя отвечают: «Великий князь и сын его получают большое удовольствие от этого, и в том, что они совершают, нет никакого греха». Наконец, если к самому князю приходит несчастнейшая мать, жалуясь на гибель сына, или жена-на утрату столь бесчеловечно убитого супруга, то он кратко возражает: пусть будут довольны, раз им отсчитаны сто или двести серебряных монет в московитских деньгах.

Часто случается, когда великий князь находится в своем Александровом дворце и замышляет наказать какого-нибудь знатного человека, тогда он приказывает одеть его в медвежью шкуру и вывести как на представление. Тут он напускает на него несколько диких молосских и британских собак. Собаки, полагая, что одетый в медвежью шкуру и есть медведь, раздирают его зубами и когтями и жестоко терзают Сим позволяют разорвать его на части); так, в нечеловеческих мучениях он кончает жизнь.

О ТЯЖКОМ ПРЕСТУПЛЕНИИ И ВЕЛИЧАЙШЕЙ ЖЕСТОКОСТИ,

которую совершил этот верховный князь над пленными литвинами, русскими и поляками

Девятого января 1569 года, после того, как литвины набрали не очень большое войско, вождем и полководцем которого был некий энергичный муж Полубенский, они внезапно захватили город и крепость, называемый по-местному Изборском (а он был достаточно хорошо укреплен самой природой) ⁹⁶. Этот город уже давно подчинялся московитам. Так как эта крепость не была достаточно укреплена воинской силой и снабжена продовольствием, то была снова взята московитами, а нами утрачена. Итак, великий князь, видя, что он потерял столь мощную крепость, вне себя от гнева и ярости, приказывает жестоко умертвить всех литвинов, русских и поляков, которые были в тюрьме. Но после совета некоторых лиц, представивших ему определенные доводы, чтобы он не совершал этого преступления, гнев его прошел, и он не сделал того, что нечестиво замыслил. Тогда он их пощадил, но впоследствии всех предал смерти, о чем мы напишем в своем месте. Поэтому те пленные, которые содержались в городе Московии в каторжных тюрьмах, назначены им на полное растерзание. Тем не менее, чтобы насытить свою кровожадную душу, он решил, чтобы его приспешники привели пленных, разбросанных по тюрьмам в разных крепостях, больше всего тех, которые были в тюрьмах Переславля, Ростова, Углича, Костромы; все это были поляки, литовцы и русские вместе с женами и детьми. Всех до единого он безжалостно погубил и приказал бросить в воду. Так, получив это жестокое распоряжение, приспешники великого князя отправились к тем крепостям и обратились с такой коварной речью к тем несчастным пленным: «Ныне великий князь и император желает оказать вам великое благодеяние и также возвестит об этой милости королю польскому, так как отошлет вас свободными в Литву. Поэтому мы отведем вас к советникам государя, а между тем жены и дети ваши будут вас ожидать здесь три дня». И когда они увели их подальше с глаз дрожавших жен и детей, то, связанных по рукам и ногам, побросали в стремительную реку под названием Волга. Но по прошествии трех дней какой-то московит, испытывая сострадание к несчастным женам, напрасно ожидавшим мужей, сказал им: «О жалкие души, несчастные женщины! Вас ожидает тот же жребий, который выпал уже вашим мужьям, сброшенным в реку Волгу». В то время, как этот человек разговаривал с женщинами, врываются приспешники, руки которых еще были в крови их мужей и источали смерть. Они вошли в тюрьму и вывели оттуда эту толпу пленных женщин вместе с детьми, чтобы утопить. Тогда эти несчастнейшие женщины, видя близко перед своими глазами страшную смерть, проливая обильные слезы, умоляют государевых слуг дать им сколько-нибудь времени, чтобы они могли исповедать свои грехи великому и всеблагому Господу и умолять его о милосердии: не пожелает ли он в своей снисходительности ко всем заблудшим кротко простить их. Приспешники разрешили им это. Поэтому они два часа предавались благочестивым молитвам, с горячими обетами умоляя пощадить их в своей божественной доброте и кротости и допустить их к себе. Пропев религиозные гимны, они поручили свои души Христу-искупителю и приготовились к предстоящей смерти. Обменявшись взглядами, они утешились и решили, что перенесут все храбро и терпеливо. Когда все это было сделано, их ведут к реке; одни из них держат детей за руку, другие прижимают малышей к груди. Так они пришли на берег этой стремительной реки. Тут по врожденной женской привычке, а отчасти из-за необычного рода смерти, они поднимают такой ужасающий вопль и плач, что он достиг самого неба. Бесчеловечные же приспешники начали им угрожать, заставляя их самих броситься в воду. Когда же те отказались от такого недостойного поступка, приспешники начали насильно сталкивать их вместе с детьми в воду этой реки, уже покрытой льдом. Разумеется, при виде такого печального и жестокого события народ московитский не мог удержаться и обливался слезами от глубочайшего сожаления: столь незаслуженно эти безвинные женщины с детьми подвергались такой ужасной смерти, проклиная лютость своих палачей. Когда приспешники услышали печальные слова народа, тяжело переносившего такой род казни, они с угрозами стали избивать народ палками, приговаривая: «Ах вы, бунтовщики против великого князя! Мы ясно видим, что вы оплакиваете этих казненных пленников, но знайте, что скоро и вас постигнет такая же судьба!».

О БРАТОУБИЙСТВЕ, СОВЕРШЕННОМ ВЕЛИКИМ КНЯЗЕМ В 1570 ГОДУ

Родной брат великого князя был незаслуженно и вероломно оклеветан неким советником по имени Третьяк Висковатый. Услышав это несправедливое обвинение, государь не дал брату своему никакой возможности оправдаться в ложном преступлении, но приказал подвергнуть его самым жестоким мучениям и пыткам, какие только мог измыслить ⁹⁷. Среди этих пыток он вымучил у него все его сокровища и присвоил себе все его движимое и недвижимое имущество. Когда от страшных мучений он был уже еле жив, тогда палач, по приказанию государя, поразил его топором. Жена этого брата лежала перед ним на земле, скрыв лицо, моля о сострадании; он приказал своим приспешникам схватить ее, содрать одежду и позорно обнажить. Эта несчастная очень долго стояла обнаженная перед глазами всех. Потом какой-то солдат, по приказанию государя, связал ее веревкой, посадил на лошадь и быстро погнал ее, без всякого сожаления, в реку, свалил ее в воду и погубил. Так безжалостно и нечестиво обошелся великий князь с братом и невесткой.

КАКОЙ ВЗАИМНОЙ ЛЮБОВЬЮ ОДАРЯЮТ ОБЫЧНО

друг друга московиты

Московиты до того грубый и вероломный народ, что никакой искренности в их взаимоотношениях нет, и никогда они не чувствуют к друг другу настоящего естественного расположения, но не боятся бесстыдно и дерзко обвинить один другого в каком-нибудь преступлении, нимало не смущаясь, открыто или тайно. Явно или коварно они попеременно готовят гибель друг другу и то и дело осыпают, друг друга взаимными оскорблениями. Семейные отношения у них таковы, что отец насмехается над сыном, сын клевещет на отца, брат вероломно доносит на брата; между ними нет никакого доверия, никакого уважения к кровному родству. Даже перед лицом великого князя они бранятся и оскорбляют друг друга. Так однажды случилось при дворе, что в 1570 году два родных брата из знати дали прекрасный пример этого: одного из них звали Никитой Оболенским; он, одержимый злым духом, изменил свое отцовское имя рода и племени. Когда услышал это сам князь, он измыслил другое имя, именно Поврозовский ⁹⁸, что означает висельник или колодник и человек, достойный петли. Другой же брат, не забывший о своей знатности и сохранивший родовое имя, когда разговаривал с братом, начал называть его родовым именем Оболенский; а тот, взбесившись и разобидевшись на брата, является к великому князю и доносит на брата: «Светлейший государь! Прошу от тебя управы на брата, который запятнал меня бесславным именем: меня зовут Поврозовский, а он презрительно назвал меня Оболенским. Поэтому смиренно прошу тебя, чтобы он получил заслуженную кару, ибо я считаю, что он нанес мне тяжелую обиду». Тут великий князь призывает советников, как будто бы предстоит совещание по делу великой важности, и говорит: «Необходимо, чтобы сей спор и великую распрю, возникшую между этими двумя братьями, вы рассудили по всей строгости закона с полным беспристрастием». Итак, тот брат, который столь постыдно отверг свою знатность, пришел к своим советникам, чтобы изложить все дело и потребовать вынесения приговора против брата. И когда пришел другой брат, который заслуженно заботился о своей знатности, тот, вероломный, задумал его погубить и выпускает на него медведя, который начинает разрывать его когтями и жестоко терзает. Бесчеловечный тот брат, видя, что свирепый зверь устает, мечом ударяет другого брата по ноге; тотчас хлынула кровь, которой тот обмазал пасть медведю. Как только зверь, облизнувшись, снова почуял вкус человеческой крови, то с новой яростью вцепился в этого несчастного знатного и ужасно его обезобразил. Тут нечестивый брат решил, что он уже получил удовлетворение за обиду, и захотел оттащить зверя и не позволять больше свирепствовать и терзать брата. Но медведь так разъярился, что ни брат, ни многие другие долго не могли вырвать человека из пасти зверя, но наконец несчастный был избавлен от этой пытки.

Нечто подобное этому случилось, когда великий князь опустошал Новгород и губил все, как выше было сказано, огнем и мечом. Тогда приведено было несколько пленных в город Московию, и между ними был некто с женой и детьми. Его какой-то боярин рекомендовал одному царскому придворному, своему другу. Когда этот пленный уже долго находился у этого придворного, то однажды начал очень сильно жаловаться на ту неслыханную тиранию, с которой великий князь уничтожал новгородцев, и на обиды, которым подвергался он сам и вся знать, и на то, что иго этого тирана непереносимо: «Бог, который один только справедлив, несомненно в свое время воздаст отмщение за эту кровь невинных, пролитую столь бесчеловечно и жестоко, и самому князю и всему его потомству: обрушит на него наказания соответственно его деяниям». Спустя несколько дней, поразмыслив, он решил, что слишком необдуманно высказался, и что этот боярин, у которого он находится в плену, донесет обо всем государю. Итак, он стал коварно размышлять, что нет ничего лучше, как поскорее перенести это преступление на своего содержателя. Пишет он просительное письмо государю, в котором указывает, что его придворный высказал такие слова в поношение великому князю. Письмо это он попросил передать придворного, который совершенно не знал, что там было написано. Великий князь, прочитав этот донос, тотчас приказывает доставить к себе знатного новгородца, который был в плену у этого придворного. Тот, приведенный к государю, человек бесстыдный, тотчас бессовестно перекладывает преступление, в котором был повинен, на самого придворного, заявляет, что у него есть дело, и сообщает: «Светлейший господин и великий князь, ты истязаешь нас, верных подданных и слуг, приказываешь убивать неслыханными способами и рассекать на части; отнимаешь у нас наше достояние и имущество, называешь нас предателями, врагами и клятвопреступниками; нас обвиняют во всяких ужасах, нам ставится на вид то, что мы незаслуженно терпим и в чем мы не повинны. Но если бы ты знал, какую ненависть, более, чем ватиниеву, питают к тебе домашние, каково вероломство тех, на которых ты более всего полагаешься и которых ежедневно осыпаешь величайшими благодеяниями. Ты, конечно, прекрасно принял бы тех, из числа которых и этот придворный, содержащий меня под арестом. Ведь вчера вечером, в моем присутствии, он громогласно и хвастливо произносил следующие слова: «О если бы господь поскорее покарал за невинных этого жестокого тирана великого князя! Ведь он подвергает своих жестоким пыткам, закалывает и убивает невинных, забирает себе их добро и богатства, вопреки всякой справедливости. За эти дела и беззакония Бог вскоре его покарает, государя и тирана этого сотрет и низвергнет вместе со всей его семьей и не допустит, чтобы царствовал его наследник». Тут великий князь впал в гнев и так сказал этому несчастному придворному, неправо обвиненному своим пленником: «О вероломный, слышишь ли ты, что он говорит против тебя?» И не дав ему возможности ответить и опровергнуть ложное обвинение, стали его всячески пытать на допросах. Но так как он ни в чем не признавался и говорил, что обвинение выдумано, князь приказал рассечь этого человека и потом бросить в реку. Так этот знатный, характера, однако, низкого и прямо-таки скотского, ложно донес государю на невинного, лживым языком своим довел до смерти непорочного, а сам ценой гибели другого добился для себя жизни и свободы.

ДОСТОЙНОЕ СОЖАЛЕНИЯ И НЕЗАСЛУЖЕННОЕ УБИЕНИЕ

как двух знатных московитов, так и остальных литовцев и поляков, которых незадолго перед тем великий князь пощадил

Когда в 1570 году в день Ильи-пророка из Московии отбыли послы короля польского, знатные поляки и литовцы (этот праздник у русских очень чтится), в то время, как великий князь возлежал за столом и было принесено второе блюдо, он вскочил, как ужаленный оводом, из-за стола и приказал стоявшим вокруг приспешникам следовать за ним; они повиновались, и вместе с ними тысяча пятьсот конных стрелков. Государь стремглав несется к крепости, и все размещаются строем перед дворцом князя; в то время в этой крепости жил знатный человек, не из последних вельмож-Петр Серебряный, весьма опытный в военном деле. Великий князь приказывает своим воинам напасть вражеским манером на его дом и ворваться в него, а самого его обезглавить. Повинуясь слову государя, врываются в дом, тотчас хватают несчастного Серебряного, выволакивают из дома и притаскивают к великому князю. Без всякого допроса, не предъявив никакого обвинения, командир приспешников Севатор ⁹⁹ тотчас отрубает ему голову топором. Наконец, великий князь забрал себе из имущества этого Петра Серебряного то, что увидел, а остальное отдал в добычу воинам. И для того, чтобы ничего из его добра не осталось, приказал все остальное предать огню, и оно сгорело. Когда он это совершил, то обратился к другому месту крепости (ведь крепость эта чрезвычайно обширна и занимает большое пространство, где очень многие вельможи и бояре имеют свои дома); и приказывает великий князь некоему Булату ¹⁰⁰, начальнику конницы, чтобы он с небольшим отрядом воинов напал на дом знатного мужа Мясоеда. У этого знатного мужа государь около года назад похитил жену, очень красивую женщину, вместе со служанкой; опозорив ее, он приказал их удушить и подвесить к притолоке в доме ее мужа, как мы сказали выше. Начальник конницы врывается в этот дом и захватывает его без труда; самого Мясоеда тащат на середину площади, и сам начальник отрубает ему голову акинаком. Совершив это преступное человекоубийство, он с мечом и окровавленными руками подходит к великому князю как будто после выдающегося подвига и говорит: «Светлейший господин и великий князь! Я с честью исполнил твое поручение». Тут великий князь, по своему обычаю, стал восклицать свое «Гойда, гойда!» и этот возглас с ликованием подхватила вся толпа. Затем великий князь в сопровождении своих вооруженных приспешников повернул к тюрьме, где было много пленных поляков и литовцев. Один московитский купец, не зная, что тут делается, завидев издали великого князя с таким множеством приспешников, стал из страха отступать перед тираном; князь тотчас приказывает схватить его и рассечь на куски, приговаривая: «Не будешь больше убегать при виде своего верховного владыки!» И когда он уже подходил к тюрьме, сам тюремный смотритель, шедший просить хлеба для пленных, заметив, что приближается государь, также вернулся из страха; великий князь и его приказывает схватить и разрубить на мелкие части, говоря: «В другой раз не будешь бояться». Итак, приближаясь к воротам первой тюрьмы, он приказывает сторожу как можно быстрее открыть ворота; тот, охваченный страхом, едва открыл дрожащими руками. Когда тюрьма была открыта, он прежде всего приказывает вывести знатных пленных поляков и литовцев, среди которых первым был польский кавалерист, храбрый воин Петр Быковский. Великий князь пронзает его грудь копьем, но столь благородной душой обладал этот Быковский, что вырвал руками копье и попытался метнуть его в самого великого князя, чтобы таким образом снискать себе вечную славу, если бы удалось убить тирана, столь ненавистного роду человеческому. Но великий князь, заметив это, стал звать сына: «Иван, Иван!», то есть: «Сын Иоанн, помоги мне!» Тот быстро подбегает и вторично пронзает Быковского копьем; он мертвым упал на землю. Вторым был выведен на казнь знатный поляк Альберт Богуцкий; его также сам князь пронзил своей пикой. Третьим был Без ¹⁰¹, знатной фамилии, родом из Силезии; он погиб таким же образом. Когда князь убил этих храбрых мужей и знатных поляков своими руками, он начал восклицать, по своему обыкновению: «Гойда, гойда!», как будто бы одержал великую победу. Его ликование все подхватили тем же возгласом. Затем он сказал своим приспешникам: «Крушите мне, ребята! Ворвитесь в тюрьму и всех, кто попадется, без различия и без сожаления, всех рассекайте на части!» Повинуясь этому приказу, в первой тюрьме они перебили пятьдесят скованных. После этого он идет во вторую тюрьму и подобным образом своими руками убивает троих вельмож, из которых один был пожилой русский, полонянин Яков Мольский, другой был его зять, польский кавалерист Яков Мольский, и подобным же образом также третьего знатного поляка ¹⁰². Убив их всех, он испускает свой обычный радостный возглас, и все его подхватывают и ему вторят. Тотчас он приказывает своим приспешникам изрубить остальных, что и было сделано; их было пятьдесят пять, не считая многочисленных детей, иным из которых едва исполнилось семь дней от роду. Придя в третью тюрьму, он и там собственноручно показал пример жестокости, убив трех знатных поляков, а пятьдесят пять других его приспешники рассекли на части топорами и мечами. Закончив это лютое избиение и неслыханную тиранию, он поручил разбросать окровавленные изрубленные тела по земле, которая была орошена и пропитана человеческой кровью, так что отяжелела от нее. По этой причине он вернулся с торжеством и ликованием во дворец, и целый день не прекращались там песни и пляски под звуки музыкальных инструментов, как будто он одержал великую победу над врагами. Под вечер он приказал собрать изрубленные тела убитых и сложить за городом; из них соорудили три холма и засыпали песком и землей: так было совершено погребение. Среди изрубленных трупов была знатная женщина, жена этого Мольского, которая, хотя была тяжело ранена, но еще жива; она просила людей, которые рыли могилу, отпустить ее и пощадить; но они, недоступные никакому состраданию, похоронили ее заживо с этими зловонными трупами.

Два знатных пленника уцелели от этой лютой казни, однако, на следующий день тиран приказал их обезглавить и выбросить за город, едва прикрыв землей ¹⁰³. Трупы стольких знатных и храбрых мужей были едва прикрыты песком, что было сделано, без сомнения, нарочно, по приказу великого князя, чтобы они стали добычей диких птиц и зверей. Наконец, на третий день, некий германец, начальник воинских орудий, сожалея о трупах, так плохо похороненных, дал кому-то три талера, чтобы они сделали глубокий ров или насыпали повыше холм и похоронили и зарыли остатки трупов.

О ЖЕСТОКОМ МУЧЕНИИ, КОТОРОМУ ПОДВЕРГ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ

некоторых виднейших своих советников и бояр

В день святого Иакова ¹⁰⁴ в июле 1570 года в самом городе Московии великий князь велел вбить восемнадцать огромных кольев и положить поверх них столько же бревен в форме виселицы. Как только горожане заметили, что строится и готовится такое зрелище, охваченные сильным страхом, бегут и бросают свои товары и лавки, обрекая их на грабеж; никто, разумеется, из страха не решается выйти на рынок. В народе распространились слухи, что сам великий князь решил предать всех жителей города Московии страшной казни, что очень многие будут распяты на кресте. Приспешники, чтобы нагнать побольше страха, стали приносить на середину площади и придвигать к этим бревнам всякие орудия пыток и допросов для мучения людей. Затем, разложив большой костер, принесли громадный медный котел, наполненный водой, чтобы она бурлила и кипела в течение многих часов. Когда все это было приготовлено, появился сам великий тиран в сопровождении большой толпы своих приспешников. Он был снаряжен так, будто собирался выступать в поход и на битву. За ним следовали, как верная охрана, тысяча пятьсот стрелков. Сам князь поместился возле медного котла, а войско было построено вокруг как бы венком. Тут были приведены на просцениуму триста знатных московитов, люди древнейших и знатнейших фамилий, которые от недавно перенесенных страшных пыток на допросах были так изувечены и измучены, что казались полуживыми и едва могли стоять на ногах, однако, воины гнали их толпою, как скот, на глаза государя.

Когда он заметил, что от робости и сильного страха все прячутся в убежища и свои дома, он тогда сам начал скакать на лошади по всем городским улицам и громким голосом вызывал горожан, крича: «Приходите без всякого страха, будьте спокойны, выходите посмотреть! Я ничего плохого против вас не замыслю, обещаю вам это. Правда, я собирался недавно всех вас до основания уничтожить и погубить, но я уже переменил это намерение, вы можете без опаски выходить на площадь-поглядеть, что делается». Тогда несчастный народ, выйдя группами и толпой, заполнил площадь; внизу стояла такая масса зрителей, что многие влезли на крыши домов, чтобы видеть, каков будет исход этой трагедии. Затем он так обращается ко всей этой смешанной массе людей: «О подданные! Разве не поступаю я совершенно справедливо, наказывая так вероломных и преступных своих изменников?» Народ тотчас в один голос стал кричать: «Живи долго счастлив и невредим, государь и царь наш! А негодные и преступные пусть по заслугам несут должное наказание». Затем великий князь приказывает вывести из числа осужденных сто восемьдесят человек и говорит боярам, которые пришли на это зрелище: «Щедро отдаю их вам, дарую им жизнь, берите их. Отпускаю их свободными от наказания, прощаю их по своей кротости, милости и расположению и, по божественному благоволению, не стану их казнить смертью». Затем выходит влиятельный секретарь великого князя, который держал поименный список осужденных, и приказывает вывести некоего весьма родовитого московита, который был главным из ближайших советников князя: звали его Иван Михайлович Висковатый ¹⁰⁵. Тут этот секретарь начинает читать длинный список преступлений, в которых был ложно обвинен этот выдающийся муж: «Иван Михайлович Висковатый, канцлер великого князя, вел себя по отношению к государю вероломно и бесчестно. Во-первых, написал королю польскому, что хочет передать ему город и сильную крепость своего верховного господина, которая находится в Новгороде Великом. Это первое против тебя обвинение». И ударил его плетью по голове, прибавив такие слова: «Вероломен ты и неблагодарен, коли идешь так бессовестно против своего верховного господина. Второе твое вероломство, что ты послал письмо турецкому султану, чтобы он пришел с сильным войском занять и завоевать царства Скифское, Казанское и Астраханское, как он и хотел». Сказав так, он снова ударил его бичом по голове и добавил: «Вот так вторично лживо и обманно хотел ты предать своего государя. А третье преступление ты совершил, написав царю скифов: ты уговаривал его, чтобы он с огромным войском вторгся в Московию, опустошил ее, разграбил и захватил, почему и случилось, что татары нанесли Московии огромный невосполнимый ущерб: как погубили огнем крепости самого князя, так и уничтожили повсюду мечом несчастный народ, многих увели в оковах в тяжелейшее рабство; бесчисленную массу, повторяю, лиц обоего пола. И коли ты виновник стольких бедствий, то по заслугам должен подвергнуться высшей мере наказания». И как прежде, секретарь царя нанес ему жестокий удар кнутом. Тут несчастный канцлер, ложно обвиненный, зная, что он невиновен, так ответил: «Призываю в свидетели Господа всеблагого и всемогущего, который один знает все наши сокровенные мысли! Сознаюсь перед лицом его, что я грешен, но уверен, что он в своей божеской милости, во имя крови, пролитой его дражайшим Сыном, помилует меня. Призываю Господа в свидетели, я повторяю, что всегда был верен и честен в исполнении долга, возложенного на меня великим князем, как и должно. Поэтому, вопреки этим лживым обвинителям, я взываю к Божьему суду, что несправедливо обвинен и оклеветан перед государем, и обман этот откроется в день Страшного суда. Когда ты станешь, государь, перед лицом божественного величия, откроется моя невиновность. Теперь же у тебя нет места ни разуму, ни справедливости, и невозможно мне очиститься от ложно возведенных на меня обвинений. До того ненасытна твоя алчность, упрямство и страсть к мщению, что ты жаждешь моей крови; пей же ее до насыщения и удовлетвори свое бесстыдство, как ты решил. Теперь твои вымыслы и непотребные выдумки имеют видимость истины: всего ты достигаешь насилием». Приспешники же возражают: «Ведь мы видим, что ты виноват, когда бунтуешь со столь дерзкой речью против государя; ты совершил позорное преступление, и мы достойно отплатим тебе за эти слова». Но канцлер сказал: «Несчастные вы люди вместе с великим князем; разбойники вы и прислужники его бессовестных деяний; проливаете вы незаслуженно безвинную кровь; вы поступаете как тираны, право и неправо посылаете смертных на гибель. Все, в чем вы меня обвиняете, совершенно ложно, но для вас нет ничего легче, чем погубить невиновного. Но придет час, которого вы не ждете, Бог когда-то вас накажет и сурово за все покарает». Так бесстрашно он все это высказал и плюнул им в лицо. За это великий князь приказывает палачам схватить его; схваченного раздевают и привязывают к построенным там виселицам; они подвешивают его головой вниз и лицом к земле. Начальник приспешников так обращается к самому великому князю: «Какому роду казни ты приказываешь его подвергнуть?» Он отвечает: «Все вы, мои придворные, должны его по очереди истязать». Поэтому приступает к делу этот начальник, именуемый Малютой: соскочив с коня, он отсекает ему ножом правое ухо, другой отрезает левое, третий-губы, и таким образом все отсекали ему члены, так что все запятнали себя столь нечестивым человекоубийством, и стали причастны к смерти этого невиновного. Наконец, какой-то подьячий государя, чтобы не быть в стороне от этой пытки, отрезал ему половые органы, и несчастный канцлер тотчас испустил дух. Великий князь, увидев, что канцлер умер тотчас после того, как был отрезан детородный член, вознегодовал и проклял этого подьячего за то, что он его убил:

«О злодей! Погоди немного, тебе придется отведать все то, что должен был вкусить он». Ведь в глубине души государь подозревал, что подьячий, движимый состраданием, так наложил на канцлера окровавленные руки, что тот быстро умер. Он, без сомнения, решил покарать этого подьячего жестокой смертью, но Бог предвосхитил жестокость государя, так как вскоре тот умер, заразившись чумой. Приспешники затем снимают тело умершего Ивана Висковатого с виселицы и начинают глумиться над трупом, рассекая его на части, а сперва отрезав голову. Таков был конец этого выдающегося талантом и многочисленными добродетелями превосходного канцлера великого князя, подобного которому никогда не имела московитская держава.

Вторым он приказал вывести на театр своего казначея, человека высокого звания и острого ума, по имени Михаил Фуников; он был товарищ и верный друг того канцлера. Он не прибегал к длинным уверткам в свою защиту, но сказал кратко: «Взываю к Богу, который все знает и око которого за всем наблюдает, что никогда ничего не совершил против тебя, господина моего, но всегда добросовестно и без обмана исполнял свои обязанности по должности, и так как обвинен тобою нечестиво и несправедливо, то вызываю тебя на суд, и пусть душа твоя в будущей жизни предстанет перед божественным величием, чтобы дать мне удовлетворение». Как только он произнес эти слова, великий князь приказывает несчастного схватить, раздеть и привязать к виселицам так же, как и канцлера. После этого начальник приспешников Малюта зачерпнул из медного котла, где была кипящая вода, а потом начальник конницы взял сосуд, полный очень холодной воды, и сперва стал поливать ему голову этой водой, затем стал лить воду горячую, кипящую; этот несчастный, почувствовав, как обжигает его кипящая вода, закричал диким голосом; но этот слуга тирана, Малюта, все больше и больше лил на него эту кипящую воду, так что наконец кожа на голове стала сморщиваться наподобие извивающейся змеи. От этого жесточайшего рода пытки он и испустил дух. Третьим князь приказывает вывести на середину своего повара; этот повар бесконечными ложными свидетельствами был представлен виновным и предан тому же роду казни, что и Иван Висковатый, а именно, его рассекли на части, отрезав половые органы. Потом князь приказал привести некоего Георгия Шапкина ¹⁰⁶ с женой и детьми, который занимал не последнее место среди писцов и секретарей; когда великий князь сошел с лошади, Василий Темкин по приказанию государя отрубил голову и ему, и жене с детьми. Этот Темкин был изгнан из Литвы за убийство воеводы Полоцкого, бежал в Московию, как в убежище, и занимал первое и особое место среди придворных государя ¹⁰⁷.

Затем был выведен второй секретарь Иван Булгаков, которого вместе с женой и детьми обезглавил воевода, называемый Петровичем ¹⁰⁸.

Тут князь приказывает вывести и своего секретаря Василия Степанова, которого тотчас без оправдания казнит придворный по поручению государя.

Наконец, чтобы не пропустить ничего на этом трагическом кровавом зрелище, великий князь предписывает вытащить на арену двести пленных бояр, поименно приказывая ставить их перед собой, осуждает их на смерть, и каждый из придворных по очереди отрубает им головы, а совершив это убийство, выходит перед глаза государя с окровавленными мечами и руками и со своим торжествующим возгласом «гойда, гойда!». Так позорно обагрили себя безвинной кровью придворные великого князя. В это же время повелевает великий князь привести скованного какого-то почтенного старца, которого сам с лошади тотчас пронзил пущенным копьем. И хотя несчастный старик погиб от этого удара, но, чтобы насытить свою жестокость, князь нанес ему больше шестнадцати ран. Свои ужасающие жестокие и тиранические поступки он совершал в течение четырех часов. Эти обнаженные трупы, которых было немалое число, так и лежали на земле. Когда их осматривал кто-то из государевых приспешников, он заметил голову казначея Михаила. Обнажив меч, он рассек ее на две части, добавив: «Вспомни, что ты сделал со мной!» Под вечер эти трупы были собраны в одну яму, вырытую за городскими воротами, и над ней насыпана огромная куча земли. Совершив столько зверских казней, государь на обратном пути во дворец завернул к дому казначея Михаила, где нашел его жену, женщину выдающейся красоты и честности, охваченную горем и скорбью и оплакивавшую смерть мужа; а была она сестрой князя Афанасия Вяземского, о котором мы упоминали выше. Ненасытный в своей лютости, великий князь приказывает ее схватить, а затем протянуть от одной стены до другой самую жесткую веревку; эту женщину посадили голыми ягодицами на веревку, которая сдирала с нее очень много кожи и мяса, и стали таскать из стороны в сторону, чтобы она открыла сокровища мужа. Ее пятнадцатилетняя дочь, видя эту ужасную пытку, не смогла удержаться, чтобы не застонать от горя. Князь приказывает вытащить ее на середину, но старший сын князя подбегает, движимый состраданием, и, схватив ее за платье, так обращается к отцу: «Дражайший отец, подари мне эту девушку, я запру ее в тюрьму»; отец тогда отвечает:

«Бери, а потом можешь вернуть ее матери». Наконец, измученную страшными пытками и столь великим позором эту почтенную женщину и ее дочь он отправил в монастырь. Там она недолго прожила из-за ран и мучений, перенесенных во время таскания по веревке. Сына же этого казначея он заключил в оковы и забрал все его имущество, какого бы рода оно ни было; он его так распределил, что лучшую часть присвоил себе, а то, что подешевле, отдал в добычу своим воинам.

В тот же день он является в дом Ивана Висковатого, бывшего когда-то его главным советником, а недавно зверски уничтоженного. Жену его он приказывает заточить в какой-то монастырь, сына же осуждает на вечное заключение и отправляет в весьма прочную крепость, называемую Белоозеро, как мы сказали бы, «белое озеро». Все его имущество он забирает себе. После того как он так жестоко и беспощадно свирепствовал в течение трех дней, он приказывает вывести из тюрьмы на площадь нескольких знаменитых бояр, которые тотчас были обезглавлены самим Малютой-командиром приспешников. Так они долго валялись на земле, покрытые ранами, которые он сам нанес им топором, отдаваясь своей жестокости. Их обнаженные трупы семь дней валялись на площади, где продаются дешевые товары. Наконец, собаки их растерзали и разбросали там и сям их кости. На следующий день он приказывает вывести к реке и утопить восемьдесят благородных жен этих бояр; невинные жертвы напрасно стонали и молили его: свирепые приспешники сталкивали их в воду и губили.

В 1569 году были посланы сто пятьдесят поселян строить крепость, называемую на местном языке Орло. Им нечего было есть, так как в тех местах тогда свирепствовал голод; несчастные были вынуждены из-за недостатка пищи убить своих девять человек и питаться их мясом, чтобы утолить жестокий голод.

В том же году, когда сам князь был в крепости Вологда, которую приказал построить и укрепить, сами мастера испытывали сильный голод; они купили теленка, зарезали его и таким способом насытились. Об этом услышал великий князь и приказал всех их схватить и сжечь, тогда как, однако, сама необходимость могла бы их извинить. Ведь уже много веков у русских и московитов существует суеверное представление, что великий грех, который должен караться смертью, если кто заколет теленка и осмелится его съесть. Сто пятьдесят выдающихся московитов, не выдержав тирании великого князя и разнузданности приспешников, решили перейти к королю польскому. Когда об этом узнал великий князь, он приказал всех их загнать в глубокое и очень грязное болото и уложить там наподобие моста; и он приказал затаптывать их до тех пор, пока они не погибли глубоко в тине и не утонули, сами почти сравнявшись с тиной.

В тот же день к секретарю великого князя пришел крестьянин и принес ему очень красивую рыбу-щуку. Это заметил какой-то монах, который был в плохих отношениях с этим секретарем; поэтому он тотчас пришел к государю и сказал ему следующее: «Твой секретарь, о государь, никогда не питается мелкими рыбами, но только крупными; он ловит их в твоих озерах и любит задавать пиры своим собутыльникам». Великий князь приказывает призвать к себе самого секретаря и, не дав возможности оправдаться, осуждает его на такую казнь: приказывает связать по рукам и ногам и бросить в глубокое озеро, сказав: «Ну, негодяй, ты привык, чтобы тебе ловили много мелкой и крупной рыбы, ступай же теперь и лови, сколько хочешь».

КАКИМ ОБРАЗОМ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ОБУЧАЙ СВОИХ

и наставляя в искусстве боя с врагами

Когда литовцы неожиданно захватили весьма могучую крепость, называемую на их языке Борском, то взяли там воеводу и его жену, которых они отослали, как пленных, королю польскому. Но великий князь вскоре выкупил его, отдав взамен знатного поляка; когда он вернулся в Московию с двумя другими знатными московитами, то они были схвачены для наказания. На середине площади были вбиты, разумеется, три столба, к которым их привязали веревками, а сам великий князь с сыном стал метать в них стрелы и пронзал, приговаривая: «О ретивые защитники! Так вы должны защищать меня и мои крепости!» Потом, по примеру государя, и вся толпа опричников стала осыпать их тучей стрел, так что из-за множества стрел нельзя было видеть их тела.

КАКИМ ПОДАРКОМ И ПООЩРЕНИЕМ

вознаграждает обычно великий князь своих льстецов

Знаменитые и славные мужи Осип Щербатый и Георгий Барятинский исполняли обязанности воевод; когда они были посланы для защиты и наблюдения за крепостью Суза, то были перехвачены воинственным предводителем литовского войска, римским князем, и его войском. В этом сражении было побито множество московитов, и среди других были взяты в плен эти два выдающихся мужа, которые впоследствии вернулись благодаря обмену пленных. Как только они прибыли в Московию, они были радостно приняты великим князем и приглашены к его столу. Когда пир был окончен, он наградил их пышными и дорогими подарками: дал каждому из них шелковую одежду, подбитую редкостными и чрезвычайно изящными собольими шкурками и дал также каждому дорогие белые шапки. Среди прочего, о чем он с ними толковал, он поинтересовался, что делается в Польше и Литве. Осип рассказал о том, что видел и понял, ясно и добросовестно, а Георгий Барятинский, наоборот, распространялся о том, что, по его мнению, будет приятно великому князю, угождая ему и льстя; но это совершенно не соответствовало истине и было вздорным. И между прочим он осмелился сказать: «Достославный и непобедимый цезарь московитов! Знай, что когда король польский слышит, что твои воины уже находятся на границах и там свирепствуют, охваченный сильнейшим страхом, ищет убежища и укромного места». Великий князь тотчас понял, что его обманывают, и спросил: «В самом деле король польский меня боится?» Тот ответил, не колеблясь: «Светлейший князь, дело обстоит именно так, и если огромное войско твое обрушится на Литву, то он не так самонадеян, чтобы пожелать вступить с тобою в сражение: он убежит подальше, в надежную крепость, и не посмеет равняться с тобой ни силами, ни крепостями. И, наконец, он никогда не сможет выдержать сил и натиска твоего войска: он тотчас уступит и обратится в бегство». Великий князь понял, что все это выдумки и что речь свою тот измыслил и составил, чтобы снискать его милость и благоволение. Проклиная льстеца и легкомысленного человека, он стал качать головой, говоря: «Несчастный король, жалкий король, жаль мне тебя, что ты меня так боишься! Такой страх я на тебя навожу, что даже при упоминании обо мне ты помышляешь о бегстве, когда я приду в Литву». Сказав так, он обратился к Барятинскому с такой бранной речью: «Вероломный ты негодяй! Мне совершенно понятно твое вероломство и лживость». И стал он своей палкой бить его по голове, по спине и по всему телу, ничуть не жалея дорогое платье, в которое тот был одет. Несчастный Барятинский крутился туда и сюда и кричал: «О светлейший государь, да сохранит тебя Бог в полном благополучии! Мне приятно, что ты меня наказываешь, так мне и надо, человеку темному и низкому. Никогда бы мне не вырваться из плена, если (ш не ты. Как только я освободился от литовских оков, так сейчас же устремился к тебе». Но великий князь не переставал жестоко истязать этого человека, то и дело повторяя: «Ах ты, вероломный негодяй! Ведь я знал, что ты бесстыжий и лживый льстец». И бил его государь до тех пор, пока не сломал свою палку на мелкие кусочки.

КАКОВЫ БЫЛИ РЕЛИГИОЗНОСТЬ И БЛАГОЧЕСТИЕ

великого князя Московии

Когда великий князь удаляется для душевного успокоения в свой Александров дворец, который назывался прежде, чем он его великолепно устроил, Слободой, он там обычно измышляет и сочиняет новые религиозные обряды. Прежде всего он облачается в какую-то необыкновенную одежду черного монаха, и все придворные подражают ему, надевая такие же рясы. Приспешники же его находятся в полном вооружении, совершенно готовые для всяких услуг. Великий князь в такой одежде, вместе со своими придворными, входит в храм для утренней молитвы и совершения других церемоний, как полагается у русских. Они подпоясаны ремнем, к которому привязан ножик, держат в руках по светильнику с зажженной свечой. Если же кто-либо из придворных уклоняется от участия в такой церемонии и отказывается облачаться в такую одежду, приспешники государя беспощадно избивают его розгами. Всех их государь называет братьями, приказывает так же именовать и себя, и это есть святое братство московитских придворных. Когда наступает время трапезы, великому князю, как главному брату, первому протягивают пищу, которую он берет в свою миску, а затем остальные братья принимают свою пищу каждый из своей миски. Что касается питья, то каждому выдается определенное количество. Окончив трапезу, все удаляются в свои кельи, взяв с собой свои ножики и миски; ведь дворец этот построен точно как монастырь. Затем, когда по своему обряду великий князь совершит свои молитвы в канонические часы, тогда он, как старший из братии, выходит из этого монастыря и приказывает вывести из тюрьмы нескольких заключенных, уже осужденных на смерть. Тут они подвергаются различного рода казням: одних привязывают к колу и колесу, других рубят топором, третьих вешают, четвертых беспощадно распинают и рассекают на куски; многих, наконец, топят в воде. При таком образе жизни он в иные дни отправляет на смерть в жесточайших мучениях по десяти и двадцати невиновных. Трупы издают такое зловоние, что невозможно близко к ним подойти. Так проявляет свою религиозность великий московский государь. Так как потомки следуют примеру отцов, то этот великий князь имеет сына, совершенно подобного ему жестоким нравом. Ведь он ради удовольствия обычно разгуливает по этим мертвым телам, топчет их, проламывает головы им своей палкой или пронзает их мозг острием железной палки, приговаривая: «Вы, негодяи, восставали против вашего императора и государя, а также и против меня».

Всякий раз как великий князь приглашает кого-нибудь из своих советников в Александров дворец, никто из них не верит, что его зовут не на верную смерть и что он когда-нибудь вернется невредимым домой. Поэтому, собираясь уходить, он приводит все в своем доме в порядок, прощается с женой и детьми и поручает все свое друзьям. Так оно и бывает, если только не спасет этого человека сам Бог или удивительная случайность. Поэтому, если государь и отпускает своих без наказания и свободными, то впоследствии все же они не избегнут его рук, и с ними случается что-нибудь плохое. Так случилось с неким мужем редкостной доблести по имени Федор. Не так давно он был назначен послом к королю польскому и, когда вернулся из посольства, был приглашен к государю в Александрову крепость вместе со своими боярами. Он подчинился неохотно, однако, явился в назначенный день вместе со своими. Этот Федор и вся его свита были приняты пышно и радушно и получили в дар от самого государя дорогие одежды, подбитые собольими мехами. Но на дороге, по которой им надо было идти, разместились в засаде приспешники. Когда они возвращались беззаботно и без всякого страха, на них нападают приспешники государя и грабят этих бояр и самого посла. Они оставляют их голыми, в чем мать родила. Это было в самом разгаре зимы, и в довершение несчастья у них отняли повозки и лошадей. Несчастные были принуждены идти в Московию пешком. Из-за этого и случилось, что от сильного мороза одни отморозили уши, другие- пальцы на руках, части ног, нос. Многие же не смогли перенести страшный холод и погибли в пути. Сам же посол Федор случайно раздобыл у какого-то крестьянина одежду из козьих шкур и спасся тем от мороза. Так этот посол, блестяще принятый со своей свитой великим князем и получивший великолепные подарки, а потом жестоко обманутый, вернулся в город Московию. Вот великолепный пример поведения этого Нерона и его «человечности», за которую он заслужил проклятия.

ЭПИЛОГ ТРУДА ¹⁰⁹

Но, по-видимому, достаточно сказано о лютости и жестокости московитской. Мы же добросовестно, с истинным старанием и в надлежащем порядке увековечили в книге и отдали для чтения потомкам то, что необходимо знать обо всей Сарматии, то есть о Польше, Литве, Пруссии и Руссии. Последняя под своим именем обнимает Московию, и мы коснулись того, что, по нашему мнению, полезно усвоить. Поскольку ныне тот, кто владеет московитской державой, превосходит своей жестокостью Нерона, Калигулу, Гелиогабала, Максимина, Фаларида Агригентского или даже Бусирида или Мезенция и, наконец, всех тиранов, которые описаны и ославлены историками, а также поэтами. Мы набросали лишь некоторые примеры его жестокости из бесконечных фактов. Но нечему удивляться, так как сам народ дик. Ведь маски названы от Месха, что означает: люди, натягивающие луки. Разумеется, писатели всегда наделяли москов жестокостью и дикостью нравов. Свидетельствует такая жалоба псалма: «Увы мне, что живу я в изгнании между Месхом и Кедаром», то есть между масками и арабами. Древнее местожительство москов было в Каппадокии, которая расположена невдалеке от Сирии, и поэтому народ этот был известен иудеям. Таким образом, пророк отмечает, что церковь Божия перенесет в эти тяжелые времена величайшие печали как от москов, так и от самих турок, которые вышли из Аравии. Народ же московитский принял обряды греческой религии в 987 году, но с течением времени они прибавили много суеверий. Весьма уважаемый муж и известнейший писатель Сигизмунд Герберштейн пишет, что никогда не научить московитский народ общественному изъяснению доктрины и ораторскому искусству. И так как они подавлены ужасной тиранией, то мнения своего государя даже по религиозным вопросам обычно считают непреложным законом. Так и выродившиеся афиняне сделали законом всё, чего бы царь ни пожелал: это, по их мнению, благочестиво и справедливо.

Но да охранит нас Сын Божий от нечестия и жестокости Месха и Кедара.

Аминь.

Комментарии

72. Странное отнесение литовцев к славянам встречается и у других иностранцев, писавших о России, например, у Горсея, который считал, что литовский язык близко подходит к славянскому, и назвал последний самым богатым и изящным в мире.

73. Рассуждение о причине наименования "белый царь" взято у Герберштейна и, очевидно, фантастично, но, во всяком случае, более реально, чем объяснение Флетчера: "В 1059 г. на венгерском престоле сидел некий Бела (это же имя имели и некоторые другие венгерские короли), от него и называется "белым" царский дом в России, тем более, что царь Иван Васильевич считал своими предками не русских, а германцев; русские же полагают, что венгры - часть германского народа" (Дж. Флетчер. О государстве русском. СПб., 1905. С. 12 - 13).

74. Нерон (37 - 68) - римский император из династии Юлиев - Клавдиев. Валериан (193 - 260) - римский император, гонитель христиан. Деций (200 - 251) -  римский император, в 250 г. провел общее для всей империи преследование христиан. Максимин (172 - 238) -   римский император с 235 г. Юлиан Отступник (331 - 363) -  римский император, провозгласивший себя язычником.

75. Полоцк был взят 15 февраля 1563 г.

Овчина - Телепнев - Оболенский Иван Федорович умер в 1538 г. Дмитрий Овчинин вряд ли был первой жертвой (на самом деле - племянник).

76. Шлихтинг пишет об этом точнее: "Назначает место для дворца в отдалении возле реки Неглинной, омывающей Китай - город и впадающей также в знаменитую реку Москву". Гваньини, вероятно, имел в виду Александрову слободу.

77. Говоря о лицах, которых принято именовать опричниками, Гваньини упорно избегает термина opricina, который употребляют другие авторы. (У Шлихтинга, например, встречаются слова opricinas siccarios, equites (или milites) Opricinas.) He желая в переводе давать термин, которого наш автор избегает, употребляем слово "приспешники".

78. Имеется в виду Семен Васильевич Лобанов - Ростовский, получивший нижегородское воеводство в качестве почетной ссылки. Количество уничтоженных родичей казненного князя преувеличено (см. А. А. Зимин. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964. С. 141).

79. Речь идет о судьбе Ивана Петровича Федорова (Челяднина): он был женат на своей дальней родственнице (их прапрадеды были родные братья), прадед которой получил от своего отца фамилию Челядня. В одной разрядной книге 1561 - 1562 гг. Иван Петрович назван Федоровым - Челядниным. (А. А. Зимин. Ук. соч., с. 276). Дата эпизода названа ошибочно: в действительности 1567 г.

80. Два брата Гвоздевы упоминаются и у Шлихтинга без указания имен. Откуда взял Гваньини имя Андрей -   неизвестно, этого брата звали Иван (см. А. А. Зимин. Ук. соч., с. 373). Шлихтинг и Гваньини пишут, что он умер от чумы, но Таубе и Крузе сообщают, что он был отравлен врачом Елисеем Бомелием (и с ним Григорий Грязной и еще около ста "знатных людей") (ук. соч., с. 54). Гваньини называет также и имя врача, которому царь приказал помочь второму брату. Это тот самый бельгиец Арнольф Лензей, переводчиком у которого служил Шлихтинг.

81. Miessojedovski (Мясоедовский, не фамилия, а не понятое Гваньини имя Мясоед) - дьяк Мясоед Константин Семенович Вислово или Вислый.

82. Стоит сравнить сообщение об этом выступлении знати со сведениями других авторов. Шлихтинг не приводит цифры казненных людей, не называет имен; Таубе и Крузе, спутав события и приурочив эти казни к выступлению митрополита Филиппа Колычева (оно произошло на самом деле в марте 1563 г.), называют Василия Пронского (Рыбин - Пронский), И. Кармиссина (И. М. Карамышев) и Христиана Будно (К. С. Бундов) (ук. соч., с. 43).

83. Михаил Темрюкович - брат жены, т.е. шурин.

84. Обычно у Гваньини каждому эпизоду его рассказа совершенно точно соответствует его заглавие. Данное же заглавие охватывает два (причем очень длинных) очерка, отчего несколько нарушается четкая композиция всего труда. Гваньини не соблюдает хронологическую последовательность: Иван Грозный сначала произвел расправу в Клину, Торжке, Твери и Вышнем Водочке, а уже в январе 1570 г. достиг Новгорода (что совершенно понятно из географического положения городов).

85. В первый раз Гваньини называет Александрову слободу, хотя Иван Грозный бывал в ней даже в 1561 г., а с конца декабря 1564 г. она стала его официальной резиденцией.

86. Цифру жертв в Новгороде: 2770 горожан ("знатных и богатых", -   добавляет Шлихтинг) - Гваньини взял у Шлихтинга. Эту же цифру, но как число убитых в первый день карательной экспедиции, называет и новгородское предание (А. А. Зимин. Ук. соч., с. 469). Зимин предполагает, "что источником удивительного совпадения был Гваньини, известный на Руси уже с XVII века". Вообще же в Новгороде погибло много тысяч человек.

87. Эпизод с архиепископом у Гваньини рассказан более красочно, чем у других авторов, например, такая деталь, что кобыла была белая и жеребая. И здесь, и в ряде других мест Гваньини часто употребляет прямую речь для передачи слов своих персонажей.

88. Федор Сырков был богатейшим новгородским купцом и дьяком. Шлихтинг приводит цифру "12000 серебряной монеты", которые выпытал тиран у несчастного.

89. Ни Гваньини, ни Шлихтинг не сообщают того известного факта, который фигурирует у Таубе и Крузе, о том, что спас Псков юродивый Никола, напугавший великого князя небесными карами (ук. соч., с. 50). О нем же, называя его "Микулой, прожиточным мужиком", говорит и Штаден (ук. соч., с. 91). Несколько строк посвятил ему и Горсей, утверждая, что "сам видел этого обманщика и чародея".

Поразительна описанная Гваньини присылка 500 человек для расправы с 19 бунтовщиками (другие авторы не называют число карателей). Гваньини именует карателей scloppetarii, что мы переводим как "стрелки". Их вооружение, кроме луков, составляли bombardae. Это слово может означать и орудие для разрушения городских стен, и оружие ручное, т.е. может быть переведено и как "пушка" и как "пищаль". Gilandes (букв. "желуди"), которыми, наряду со стрелами, были поражены татары, соответственно, может обозначать и "ядра", и "пули". М. Г. Рогинский, предположивший, основываясь на сообщении Гваньини, применение артиллерийских орудий против двух десятков человек, вооруженных лишь ножами, вряд ли был прав (М - Г. Рогинский. Послание Таубе и Крузе. - Русский исторический журнал. № 8, Пг., 1922. С. 20).

90. Скуратов - Бельский Григорий Лукьянович Малюта (ум. 1573 г.) приближенный Ивана Грозного, глава опричного террора.

91. О судьбе Афанасия Вяземского сообщает и Шлихтинг. По его данным, осенью 1570 г. "тот несчастный до сих пор подвергается непрерывному избиению" в Москве. Штаден приводит еще одну версию, будто Вяземский "умер в посаде Городецком в железных оковах" (ук. соч., с. 96). Посад этот - ныне город Бежецк на реке Молоте. Григорий Ловчик его не пережил: казнен, очевидно, летом 1570 г. (А. А. Зимин. Ук. соч., с. 43).

92. У Гваньини этот эпизод рассказан с некоторыми другими деталями, чем у других авторов. Шлихтинг называет это лицо не secretarius, a notarius (дьяк) и не упоминает о его родстве с Иваном Грозным. Павел Одерборн называет его Telatovius (Телятевский?) (Р. Oderborni Johannis Basilidis m. Mosc. ducis vita, в книге Historiae Ruthenicae script, ext. Ed. Starczewski, v. II, 1. II, p. 233).

93. По данным А. А. Зимина казнь боярина Морозова относится к 1568 - 1569 гг. (ук. соч., с. 283).

94. А. А. Зимин предполагает, что речь идет о боярине Василии Дмитриевиче Данилове (ук. соч., с. 284).

95. Ср. у Шлихтинга, который пишет, что тиран выпускает медведей в толпу "на площади для покупки необходимых предметов". Женам умерших тиран велит "отсчитать 3 серебреника".

96. Гваньини не передает факта, известного Штадену (ук. соч., с. 94), что 800 поляков под командой Александра Полубенского, переодевшись опричниками, в сопровождении всех русских бояр, изменивших Ивану Грозному, спокойно вошли в Изборск и обманом завладели им (см. А. А. Зимин. Ук. соч., с. 284).

97. Странная путаница: то, что Гваньини пишет о брате великого князя (это Владимир Старицкий) и его жене, у Шлихтинга относится к Третьяку Висковатому, только у него не изложена причина расправы тирана с Третьяком. А. А. Зимин, ссылаясь на Гваньини, пишет, что Третьяк Висковатый "погиб потому, что оклеветал Владимира Стариц - кого" (ук. соч., с. 436). Гваньини пишет о клевете, но, по несомненному смыслу его текста, погиб не клеветник, а оклеветанный.

98. У Гваньини эта фамилия явно искажена (по Шлихтингу   - Прозоровский), и он почему - то ассоциирует ее со словами Hniger (висельник), furcifer (мошенник, букв.: колодник) и patibulo dignus (достойный петли). Князь Курбский полагает, что на братоубийство толкнул Иван Грозный: "Ныне, егда развратился еси... и Басманова Федора принудил отца убили, и Никиту безумного Прозоровского - Василия, брата своего" (Сочинения князя Курбского в "Русской исторической библиотеке", т. 31, стлб. 349).

99. Очевидно, Скуратов; странное искажение, Гваньини уже называл его выше совершенно правильно.

100. Лицо неизвестно. Его имя напоминает имя одного татарского царевича - московского воеводы Булата, который встречается в разрядах до 1564 г. (см. Записки Штадена, ук. соч., с. 155).

101. У Гваньини Besus, а у Шлихтинга форма имени - Beza; он называет Безу чехом; Гваньини указывает место его рождения более точно.

102. В описании "трех вельмож" во второй тюрьме Гваньини допустил неточность: двух человек он называет одинаково. Ср. Шлихтинга, у которого Яковом Мольским зовут только зятя первого "знатного мужа" по имени Вакуза. Третьего Шлихтинг считает незнатным.

103. "Двух знатных пленников" Шлихтинг не считает знатного рода: "один служитель капитана Чигирского, по имени Андрей Мочар - жевский, другой раб господина Стабровского".

104. "В день святого Иакова" - 25 июля по старому стилю. Место казни авторы определяют по - разному. У Шлихтинга обозначено "на площади города Москвы", у Таубе и Крузе точнее: "на рыночной площади", в "Писаревском летописце" сказано: "на Поганой луже" (по мнению А. А. Зимина - район Чистых прудов), у Штадена - на Красной площади (ук. соч., с. 101).

Гваньини употребляет слово furcarum, буквально: двузубые вилы, вилообразная подпора, вилообразный крест. Мы переводим как "виселица".

105. Шлихтинг называет секретаря Василием Щелкаловым. Ивана Михайловича он не называет по фамилии. Речь дьяка и ответ Ивана Михайловича у Гваньини переданы пространнее, чем в других источниках.

Висковатый (Висковатов) Иван Михайлович, приближенный Грозного, дипломат. Казнен в 1570 г.

106. О поваре Таубе и Крузе ничего не говорят. Шлихтинг пишет, что оклеветал его сам тиран, будто тот "получил пятьдесят Серебреников от брата Владимира, чтобы извести тирана ядом", тогда как было совершено обратное: тиран приказал повару отравить Владимира.

Шапкина звали Григорием, он был опричным дьяком.

107. Шлихтинг говорит о Темкине, что этот князь "был обменен на пленного воеводу полоцкого Довойну"; Темкин был опричником и, по словам Шлихтинга, "был утоплен".

108. Речь идет о воеводе Иване Петровиче Яковлева, ненадолго пережившем своих жертв: он был казнен в 1571 г.

109. Этот "Эпилог труда" воспроизводится не во всех изданиях, но имеется в первом Краковском издании 1578 г., с которого и выполнен перевод всего текста "Описания Московии".

Фаларид - агригентский тиран во второй половине VII в. до Р. X. Известен неимоверной жестокостью: рассказывали, что он в полом медном быке медленно жарил неугодных ему людей, пожирал младенцев, бросал пленных в жерло вулкана Этны и т. п.

Бусирид - мифический царь Египта (по одному варианту, сын Посейдона), приносил в жертву чужеземцев, прибывавших в Египет, пока не был убит Гераклом.

Мезенций - царь этрусского города Цере и повелитель рутулов, подчиненных этрускам. По словам Вергилия, он был изгнан из Цере за жестокость к царю рутулов Турну, которому помогал в битве против Энея.

Mecxи - очень древняя этническая группа, участвовавшая в формировании грузинской народности. Древнейшим их местопребыванием считают восточную часть Малой Азии, откуда они постепенно приближались к территории современной Грузии.

Кедар - арабское племя, получившее название от Кедара, второго сына Измаила, бывшего побочным сыном Авраама (Быт., 25, 13), с I тысячелетия до Р. X. населяло Северную Аравию.

Текст воспроизведен по изданию: Александр Гваньини. Описание Московии. М. Греко-Латинский кабинет. 1997