ОБ «ОПИСАНИИ МОСКОВИИ» АЛЕКСАНДРА ГВАНЬИНИ

Среди путевых записок и мемуаров иностранных путешественников, посещавших Россию с давних времен, немалый интерес представляет «Описание Московии» итальянца Александра Гваньини.

Он родился в Вероне в 1538 г. и был «воспитан по-рыцарски», как сообщает чешский «Slovnik naucny» (1896, р. 647). Еще очень молодым он приехал в Польшу со своим отцом, поступил на военную службу и вначале отличился как военный инженер. Участвовал в различных военных кампаниях при королях Сигизмунде III (Августе) и Стефане Батории, получил польское подданство и в течение 18 лет был комендантом Витебска, который ему пришлось оборонять от русских. Совершенно ополячившись, он под конец жизни обосновался в Кракове как королевский ротмистр (по данным польской «Encyklopedija powszechna», 1931, t. IV, p. 350), где и умер в 1614 г.

Кроме военного дела, «в круг его занятий входили география, политика и этнография Польши и соседних государств» («Enciclopedia Motta», v. 4. Milano, 1958, р. 345). Как сообщает «Slovnik naucny», Гваньини одинаково хорошо владел мечом и пером. Его литературное наследство насчитывает несколько произведений:

сочинения по истории, географии и этнографии Польши, Литвы, Пруссии, Ливонии, европейской Сарматии; жизнеописания польских королей и, наконец, то, что может особенно привлечь внимание русского читателя, — плод знакомства Гваньини (по личным впечатлениям, беседам с очевидцами и чтению мемуаров его современников) с жизнью России при Иване Грозном. Это сочинение называется «Omnium Regionum Moscoviae Monarchae subiectarum, Tartarorumque campestrium, arcium, civitatum praecipuarum, mo-rum denique gentis, religionis et consuetudinis vitae sufficiens et vera descriptio. Adiuncta praeterea gesta praecipua, tyrannisque ingens moderni Monarchae Moscoviae, Ioannis Basiliadis, nuper perpetrata, vera fide descripta» («Полное и правдивое описание всех областей, подчиненных монарху Московии, а также описание степных татар, крепостей, важных городов и, наконец, нравов, религии и обычаев народа. Присоединены, кроме того, и добросовестно описаны важные деяния и недавняя великая тирания нынешнего монарха Московии Иоанна Васильевича»). Сочинения Гваньини первым изданием вышли в 1578 г. в Кракове на латинском языке. Впоследствии они перепечатывались на латинском же языке, переводились на немецкий, польский, чешский (в извлечениях) и в XVII в. были частично переведены на русский язык. [435]

О Гваньини сообщается в разделе русской истории в журнале «Сын отечества и северный архив» в 1832 г. под общим заглавием «Иностранцы, писавшие о России в XVI и XVII столетиях» (№ 23, стр. 177—178): «Александр Гваньини (Alexander Gwaqninus, 1534 ¹—1614), итальянец, современник Иоанна IV, был военачальником в Витебске при Стефане Батории. Среди шума военного занимаясь науками, он написал историю Польши... и весьма важную книгу о нашем отечестве, где сообщает любопытные и почти всегда достоверные сведения о естественном и гражданском состоянии России».

Автор статьи упоминает о словах Гваньини, что он обо всем, «им повествуемом узнал от людей достоверных» и подтверждает, что данные его в главных обстоятельствах согласуются не только с нашими летописями, но и с государственными документами.

Сочинение Гваньини не очень велико. Оно занимает 45 страниц книги in-quarto (в издании Старчевского, СПб., 1841). Состоит из пяти глав. Самые объемистые — первая и пятая. Первая содержит описание Москвы и многих городов русского государства (характер описания, главным образом, географический и этнографический), во второй говорится о религии московитов и всех русских. Эти главы не переводились на русский язык, по-видимому.

Неплохой перевод III главы «Описания Московии», озаглавленный «О военных походах русских и о преданности их государю своему», был напечатан в 1826 г. в «Отечественных записках» (ч. 25, № 69, стр. 92—100) за подписью «К. У.» ². Вторая половина заглавия освещается приложенным к III главе переводом маленького отрывка из главы V. Никем не была переведена, очевидно, и IV глава, а между тем она вызывает большой интерес. В ней автор рассказывает о социальных отношениях в Московии, о печальной участи несостоятельных должников, о быте женщин, сообщает довольно любопытные подробности взаимоотношений гостя и хозяина, приводит различные сведения об одежде русских, о типе их жилищ и т. п.

Очень хотелось бы сделать достоянием русского читателя все сочинение Гваньини, но это, возможно, дело будущего, а здесь хочется привести, безусловно, достойную внимания IV главу.

ОБ ОБЫЧАЯХ И НРАВАХ МОСКОВИТОВ

Все московиты, или русские, не любят свободы, а предпочитают подчиняться своему государю, которого считают олицетворением власти. Ведь все они, к какому бы сословию ни принадлежали, находятся в тяжелейшей зависимости (при этом личное достоинство ни во что не ставится), о чем будет сказано ниже, при описании деяний нынешнего государя. [436]

Вся знать, вельможи, военачальники, бояре и чиновники — все считают себя холопами, т. е. презреннейшими и ничтожнейшими слугами великого князя, и признают, что все их движимое и недвижимое имущество, которым они лично владеют, принадлежит не им, а великому князю.

Как военное сословие жестоко подавляется великим князем, так простонародье и горожане — знатью и вельможами. Имущество поселян и горожан, которые пренебрежительно называются чернью, или крестьянами, становится добычей военных и знатных. Шесть дней в неделю земледельцы работают на своих хозяев, лишь седьмой остается для личного труда, и работают опи плохо, если их не секут как следует. От хозяев своих они получают определенный земельный надел и пастбища, благодаря которым могут существовать, и платят ежегодные подати.

Ремесленникам предписывается продавать часть плодов своего труда. Когда возрастает стоимость хлеба, тогда труд ремесленников теряет свою цену, так что за дневной заработок (при самой старательной работе) они не могут купить достаточно хлеба. Горожане же и купцы обременены невыносимо тяжелыми податями и вновь измышленными взысканиями, перечислять которые здесь было бы долго.

Если великий князь узнает от доносчиков (которыми полна дума), что у кого-нибудь из купцов обилие серебра и золота, он приказывает призвать его к себе и, используя ложный донос, заявляет, что, мол, узнали мы о твоем злом умысле, поэтому ты будешь наказан как неблагонамеренный человек;

если же оклеветанный клялся, что он оклеветан безвинно, то великий князь обычно отвечал: про то пусть ведают свидетели, которые тебя обвинили, моя же совесть спокойна. И вот его тотчас хватают по приказу государя и до тех пор истязают, пока он ire отсчитает великому князю назначенную сумму серебряной монеты.

Есть у московитов и такой обычай: всех тех, кто обременен долгами, по заплатить кредиторам не может, по предписанию закона приводят в определенное общественное место, назначенное для этого; и там судейские слуги жестоко бьют их без всякой пощады бичами и батогами по голеням и икрам до тех пор, пока не заставят заплатить своим кредиторам. Если же последние не удовлетворятся платежом, то многократно избитые розгами, они вынуждены служить кредиторам за долги. В это же место перед лицо великого князя приводят с бранью всех оклеветанных, какого бы сословия они ни были, и если они мало-мальски богаты, то их истязают до тех пор, пока они не заплатят великому князю назначенную сумму (хотя бы они совершенно не были должны).

Обычно рабов все имеют купленных или пленных и часто отпускают их на волю перед смертью. Те, однако, привыкнув к долговременному рабству, вновь продают себя в рабство за деньги другим хозяевам. Свободные и рабы, которые служат своим хозяевам за деньги, не могут уйти от них, когда захотят: ведь если кто-нибудь уйдет без согласия хозяина, другой его не примет в услужение, если не будет рекомендации прежнего хозяина или друзей, ручающихся за его верность. Отец также имеет право четырехкратной продажи сына, так что если сын продан один раз и каким-нибудь образом освобожден или отпущен, то отец может продать его снова и снова, по своему [437] отцовскому праву. После же четвертой продажи всякие права на сына он теряет.

Слуги большей частью обижаются на своих хозяев, если те их не наказывают как следует, ибо полагают, что не нравятся хозяевам, и считают .признаком недовольства отсутствие побоев и брани.

Подобно тому как мужчины находятся в тяжелейшей зависимости от великого государя, так и жены у мужей пребывают в весьма жалком положении: ведь никто не поверит, что жена честна и целомудренна, если она не живет взаперти, а выходит из дома. Жены сидят дома, ткут и прядут, но никакого влияния на семейную жизнь не оказывают, так как все домашние работы выполняют рабы. Если мужья жен не бьют, то жены обижаются и говорят, что мужья их ненавидят, а побои считают признаком любви. В церкви их пускают редко, на дружеские беседы еще реже, а на пиры только таких, которые вне всякого подозрения, т. е. — само совершенство.

Однако летом, в некоторые праздничные дни, им позволяют немного повеселиться: все вместе, с дочерьми, они прогуливаются по зеленым лужайкам и там, усевшись по обоим концам какой-нибудь доски, поочередно раскачиваются вверх и вниз, или, чаще, вешают канат меж двух столбов и, сидя на нем, носятся туда и сюда. Потом под некоторые известные песни похлопывая руками, притопывая ногами и покачивая головой, они веселятся, или, взявшись за руки и распевая подобным же образом песни, они водят хороводы. Обычай этот соблюдается у всех русских, преимущественно близко ко времени праздника апостолов Петра и Павла в течение нескольких недель.

Почти все дома у московитов и в деревнях и в городах стоят над построенными внизу погребами и кладовыми, и к ним поднимаются по ступеням. Хотя прихожие в домах довольно обширны и высоки, однако двери делают очень низкими, так что, входя, надо согнуться. В каждом доме у них на почетном месте — нарисованные на досках изображения святых, преимущественно Св. Николая, страстей Христовых, девы Марии и апостола Петра: их они чрезвычайно почитают и поклоняются как пенатам.

Когда один к другому приходит в гости, то, войдя в дом, хозяина приветствует не сразу, а сначала с непокрытой головой озирается — где находится икона, а когда увидит ее, то с благоговением склонив голову, трижды осеняет себя крестным знамением и произносит: «Иисусе Христе, сыне бога живого, помилуй нас!» После этого, протянув друг другу руки и обменявшись приветствиями, целуются; по обычаю предков, они часто наклоняют голову, что делают как мужчины, так и женщины. При встрече они расспрашивают друг друга обо всех родственниках: хорошо ли себя чувствует отец, мать, жена, сыновья, братья и т. д.; после каждого вопроса и ответа они многократно кивают головой и внимательно следят друг за другом, кто из них больше кланяется. И так, попеременно кивая, соревнуются в уважении. Наконец, гость, собираясь уходить, трижды осеняет себя крестом, произнося ту же молитву, что и вначале, и уходит, обменявшись приветствиями с хозяином.

В стремлении к почету они прибегают к удивительным церемониям. Людям небогатым нельзя въезжать на коне в ворота более богатого человека. Мало-мальски известные хозяева и чиновники, как простые, так и знатные, целыми днями сидят дома и очень редко появляются в общественных местах: этим они надеются снискать у народа больший авторитет и уважение. [438]

Если кому-нибудь из знатных люден надо пройти даже очень небольшое расстояние — в четыре-пять домов, за ним обязательно ведут коня — не для пользования, а ради хвастовства (к чему начали привыкать также и литовцы). Знатный, даже если он беден, считает для себя позором делать что-либо своими руками.

Немногие из правителей имеют право казнить преступников, ибо все дела и споры в Московии решаются великим князем и его чиновниками. Никто из подданных никого не имеет права истязать, так как злоумышленников из любого сословия обычно присуждают к смерти великий князь или главные чиновники. Беднякам не всегда открыт доступ к великому князю, да и к чиновникам он очень затруднителен, поэтому люди незнатные могут добиться справедливости большей частью лишь взятками.

Консул, или претор, играющий роль судьи, в каждом крупном городе назначается великим государем и называется по-русски окольник.

Одежду все носят очень длинную, она ниспадает складками до самых пят, преимущественно голубая или белая. Носят они войлочные шапки из валяной шерсти, невысокие красные сапоги ниже колен; подошвы их слегка приподняты в носках и подбиты железными гвоздиками. Надевают рубахи, вышитые у шеи разноцветными шелками, а у знатных затканные золотом, украшают их ожерельями из драгоценных камней, жемчуга или бусин серебряных или золоченых медных. В знак некоего таинства они носят на шее кресты; у знатных они серебряные или золотые, украшенные драгоценными камнями, у простолюдинов же — железные или медные.

При этом одежда у всех находится в соответствии с общественным положением: по распоряжению великого князя людям небогатым и простым, под угрозой тяжкого наказания, запрещается богатая и пышная одежда. Если же замечают какого-нибудь человека низкого происхождения, одетого слишком пышно, его называют предателем и вероотступником и берут под подозрение, говоря: «Неверный! откуда у тебя такая одежда господского фасона (господами они называют поляков и литовцев)? Уж не собираешься ли ты вероломно переметнуться к ним? Да ведь эта одежда — недостаточная плата для тебя!» И тотчас его обвиняют и сурово наказывают как личность подозрительную. Итак, одно одеяние предписано людям победнее, но знатным, другое — чиновникам и вельможам, третье — горожанам и поселянам: по достоинству, положению и имуществу каждого.

В кладовой великого князя хранится много пышных одежд, которые он дает на время всем и каждому из своих придворных на какое-нибудь торжество или для приема иностранного посла. Да и другие знатные лица, собираясь на дружескую пирушку, или на свадьбу, или на ежегодный праздник какого-нибудь святого и желая одеться торжественнее и пышнее, берут себе одежду из кладовой великого князя и платят установленную цену за временное пользование ею. Потом взявший возвращает одежду кладовщику в неповрежденном виде, а если она окажется кое-где запачканной, то виновника заставляют отсчитать деньги за нее, согласно оценке, и вразумляют розгами, чтобы не допускал этого в дальнейшем.

Когда государь Московский собирается отправить послов с изустным поручением к царю Польскому или к другим иноземным государям, он обычно дает всем придворным и знатным людям, сопровождающим послов, [439] торжественные одежды, оружие и уборы из своей кладовой за определенную плату. Назначается распорядитель всеми этими вещами, который в установленном порядке выделяет, по мере надобности, уборы каждому, принимает их обратно и хранит. Вернувшиеся с посольства платят великому князю, согласно договору, деньги за пользование одеждой и прочими уборами и возвращают вещи. Если же кто-нибудь их испортит, того, проучив розгами, заставляют за уборы заплатить.

Ежегодно по определенным дням соблюдается у всех русских и московитов такой обычай: юноши, да и многие женатые мужчины выходят из городов и деревень на широкое и красивое поле. Вокруг собирается масса людей, а они, по данному сигналу, со свистом и криками, как то у них в обычае, сходятся врукопашную, без всякого оружия, и устраивают сражение. Они со страшной силой колотят друг друга кулаками и ногами, попадая в лицо, в грудь, живот и пах. Часто их выносят оттуда полуживыми, а нередко даже мертвыми. Такого рода сражения устраиваются, говорят, для того, чтобы юноши привыкли терпеть розги и всевозможные побои.

V глава занимает почти половину всего «Описания Московии» и чрезвычайно интересна по своему содержанию. Она озаглавлена «О тирании великого князя Московии Иоанна Васильевича».

В цитированной выше статье из «Сына отечества и северного архива» сказано, что ее перевод находится при многих списках сочинения князя А. Курбского «История о делах князя великого Московского»: она переведена «весьма старинным русским слогом ...но сам ли Курбский трудился над переводом — неизвестно» ³.

Такое соседство не удивительно, так как тема этой главы близко соприкасается с сочинением Курбского и созвучна с ним, что видно уже по самому заглавию.

Курбский и Гваньини — современники (первый на 10 лет старше, но скончался на 30 лет раньше) и могли встречаться сначала как враги (Курбский командовал войском, бившимся с поляками в 1563 г., когда Гваньини уже служил в войске Польском), а потом как соратники ( в том же году Курбский перебежал в Польшу и сражался с войсками Ивана IV в битвах, в которых участвовал и Гваньини). Курбский мог читать «Описание Московии»: ее первое издание вышло в Кракове за 5 лет до его кончины, и мог бы даже перевести (утверждать это решительно, разумеется, было бы слишком смело!).

Начинается V глава пространным рассуждением Гваньини о титуле Иоанна Васильевича. Он перечисляет полностью все области, царем, великим князем и владыкой которых именует себя монарх Московии, а потом разъясняет значение титула «czar»: говорит, что он соответствует титулу «rех», и понятие «czarstvo» равноценно «regnum». Осуждает славян (поляков, чехов, литовцев (!) и пр.), которые приравнивают слово «czar» [440] к понятию «император», тогда как, по мнению Гваньини, это слово ближе к Krol (Korol, Krai). Более же приемлемым для Иоанна Васильевича он считает титул великого князя (dux), которым пользовался, по его словам, Василий Иоаннович, отец Иоанна.

Действительно, чаще всего в своем «Описании» Гваньини называет его dux (перевожу «князь»), несколько реже princeps (перевожу «государь»).

Далее Гваньини характеризует отношение Иоанна Васильевича к своим подданным, а затем переходит к описанию жестокостей его, начала опричнины, уничтожения его политических противников. Многие сведения у него полностью согласуются с тем, что приводит в своей «Истории» Курбский.

Перевод V главы, приложенный к сочинениям Курбского, действительно «весьма старинный», что хотелось бы проиллюстрировать небольшой цитатой из него:

«Сей царь Иоанн Васильевичь Московский властию же над подданными своими распространил есть, воистину всего света монархов превосходит: ибо повеление свое над духовными и мирскими и надо всем народом по воле и хотению своему имеет, и о всех житии и богатствах и имениях рассуждает и повелевает, сохрани боже, аще бы кто могл ему в чесом противитися, занеже не единого от духовных своих в таковой чести имеет, иже бы ему чем советовал, или в деле некоем не праведном сопротивословити могл» ⁴.

Ниже предлагается перевод отрывка части первого параграфа V главы (он не озаглавлен) и второго ее параграфа.

§ 1

Нынешний государь Московии Иоанн Васильевич властью, которой он обладает над своими подданными, далеко превосходит монархов всего мира, так как авторитету своему (или, точнее, тирании) подчинил как людей духовных, так и светских всех сословий; свободно и по своему произволу распоряжается жизнью и имуществом всех (причем никто и не протестует). И ни один из чиновников не имеет перед ним такого авторитета, чтобы осмелился подать ему совет или воспротивиться в чем-нибудь, хотя бы и в явной несправедливости.

В конце концов, все, как вельможи, так и чиновники, как люди светского сословия, так и духовного, официально признают, что воля государева есть воля божия, и что бы государь ни совершил, хотя бы и ошибочное, он совершает по воле божией. Поэтому они даже верят, что он — приближенный бога и исполнитель его воли. Почему и сам государь, если когда-нибудь к нему доходят просьбы чиновников о чем-либо полезном, обыкновенно отвечает, что сделает, если богу будет угодно, или бог повелит. Также, если о чем-нибудь неизвестном или сомнительном спросить московитов, по общей [441] привычке они отвечают, что про то ведает бог и великий князь, или так угодно богу и великому государю.

Наконец, на пирушках, осушая друг с другом кубкп, прежде всего пьют за здравие великого князя и, называя его по имени и исчисляя титулы его владений, желают всяческого благополучия и счастья; обыкновенно того же самого желают ему все вместе и каждый в отдельности и до трапезы и после нее И даже если государь поступит дурно и к ущербу для государства, все это восхваляют как деяние благое и весьма полезное.

Свойственникам и родичам своим он не дает городов для законного владения и не доверяет, только некоторых, к которым бывает он особенно, по капризу своему, расположен, размещает по городам и владениям, но в конце концов может на них по какой-нибудь причине разгневаться и тогда отнимает все как свое.

Простолюдинов он делает, большей частью по собственной воле (в чем ему никто не прекословит), дворянами, воеводами и чиновниками, а чиновников или людей дворянского сословия делает простолюдинами, отняв и конфисковав у них все имущество. Таким же образом он по своему усмотрению выбирает и низлагает митрополитов, епископов, священников, монастырских игуменов; и вообще всех угнетает тяжелейшей зависимостью, как было выше рассказано в главе о военных походах и о народных обычаях ⁵.

Но так как весь народ, подчиненный Московскому князю, предпочитает подвластное положение свободе, то неизвестно, допустил ли бы он такого тирана, который не смог бы умерить их гордость. Ведь большей частью в этих областях наблюдается, что рабы питают благодарность к господам, а жены к мужьям, если чаще от них терпят побои, так как считают это проявлением любви. Напротив того, если па них не обращают внимания, то они вымаливают какой-нибудь знак любви, к ним обращенный. И не только рабы, но и очень многие знатные, видные люди и чиновники часто избиваются палками и публично и приватно, по приказанию великого князя, и совершенно пе считают это позором. Они даже хвастают, что государь выказывает им знак любви, а будучи наказаны, благодарят государя, говоря: «Будь здрав и невредим, господин, царь и князь великий, за то, что ты раба и селянина своего удостоил побоями поучить». Таким образом, совершенно ясно, что властитель их вполне соответствует их нравам (подобно тому, как некогда лягушки получили в цари аиста).

Но, кажется, этот государь Московский, Иоанн Васильевич, в своей тирании преступает законы сверх меры (правосудие есть судья!), так что превзошел не только предшественников своих (которые творили это по правам и обычаям народа), но и всех тех тиранов, которые были со времени до и после рождества Христова вплоть до наших дней, как, например, Нерона, Валериана, Деция, Максимина, Юлиана и всех прочих.

И в самом деле, хотя они также очень часто применяли беззаконную тиранию, однако, иногда более или менее сносную, а тирания этого государя — совершенно невыразима и проявляется жестоко с короткими промежутками. Это мы и опишем добросовестно благосклонному читателю. [442]

§ 2. НАЧАЛО ТИРАНИИ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРЯ ИОАННА ВАСИЛЬЕВИЧА

В 1560 году от рождества Христова, после того как великий князь Московский Иоанн Васильевич отнял у литовцев знаменитый город и крепость Полоцк, довольный успехом удачно проведенного дела, он очень возгордился. Прежде всего он обратил внимание на продолжение и завершение того, что начали его дед и отец: всех князей и некоторых других вельмож он начал лишать их крепостей, владений и укреплений, а затем всех мужчин из знатных и древних фамилий, которые, по его предположению, были враждебны его тирании, стал убивать и устранять.

Эти зверские убийства он начал со знатного человека Дмитрия Овчинина (сына известного Овчинина, своего опекуна, который, будучи взят в плен в крепости Стародуб, умер в тюрьме в Вильне — столице Литвы). Было это так: пригласил его великий князь под личиной дружбы с собою вместе отобедать и сам поднес этому Овчинину большую чашу, полную меда, чтобы он за здоровье великого князя осушил ее одним духом. Но тот уже охмелел и не смог выпить чашу даже до половины, и за это великий князь обвинил его в вероломстве, сказав: «Так-то желаешь ты мне, своему владыке, всяческого добра? Так-то почитаешь ты меня, своего снисходительного государя? Раз ты здесь не захотел выпить за мое здоровье, ступай в мою кладовую, где хранятся разные напитки, там ты и выпьешь за мое благополучие». И несчастный, приняв ласковые слова великого князя за искренние, отправился, уже хмельной, в кладовую, и там люди, наученные убить его, зверски удушили ⁶.

На следующий же день великий князь послал в дом упомянутого Овчинина (как будто бы ни о чем не зная) с поручением призвать его к себе; жена его ответила, что муж вчера ушел к великому князю и с тех пор домой не возвращался и она не знает, в чем дело и где находится упомянутый Дмитрий Овчинин.

Главная же причина его убийства была такова: великий князь покровительствовал некоему юноше по имени Федор, сыну знатного человека Басманова, с которым, противно природе (грех вымолвить), устраивал Содом. Упомянутый же Овчинин однажды с ним побранился и среди брани (как это бывает) осудил греховные поступки, говоря: «Ты для государя устраиваешь позорные оргии, я же происхожу из знатного рода, и я и предки мои служили и служим государю к вящей славе и пользе государства».

Так вот, этот юноша, не стерпев такого поношения, плача пришел к великому князю и обвинил Овчинина в клевете. И с этих пор великий князь [443] стал измышлять, каким образом Овчинина лишить жизни, пока не исполнил свой обет.

Потом он, так же в глубокой тайне, постарался многих людей знатного рода зарезать и удушить, и никто против таких поступков пе посмел даже слова вымолвить. Наконец, сам митрополит, обдумав все, епископы и все дворяне пришли к нему, настойчиво спрашивая, почему без всякой вины он уничтожает паролевой и знатных людей. После их прихода п уговоров он в течение полугода был как будто бы более человечен н кроток. Между тем, однако, стал он измышлять н обдумывать, каким образом набрать и навербовать слуг и придворных, пригодных для своей тирании, помощью которых он мог бы пользоваться в осуществлении жестоких замыслов. Итак, он придумал, что ужо хочет отречься от власти и вести монашескую жизнь в тишине и молитвах, а у власти поставить сыновей. И вот, собрав на общий совет знать и вельмож, он сказал: «Вот перед вами два моих сына, два законных наследника, которые возглавят всю нашу державу. Вы же все принесете им покорность свою и старание для помощи в управлении и в защите границ державы, а если случится что-нибудь чрезвычайное, то обратитесь за помощью ко мне, ведь я буду недалеко от вас в монастыре».

И тотчас он выбрал недалеко от Москвы обширную территорию и приказал построить на ней просторный двор со множеством зданий, окруженный стеной. Когда это было построено, оп забрал себе превосходные города с обильными годовыми доходами и произвел со всего государства набор войска специально для себя (придумав, будто все это — монахи). Таким образом, в упомянутом дворе, укрепленном и снабженном всем необходимым, как бы уступив сыновьям власть, он составил огромный отряд из злодеев, которые преследовали и свои цели. С помощью этой массы телохранителей он обратился к выполнению задуманного плана устранения и уничтожения выдающихся представителей древних фамилий. Во всех городах он решил уничтожить их начальников — мужей знатного имени.

Оп посылал к ним по шестьдесят или больше "всадников из числа своих сторонников, как бы для охраны, с тайным предписанием оставаться в городе до тех пор, пока, по распоряжению государя, его начальника не схватывали неожиданно и не рассекали на части. И когда он убивал кого-нибудь из этих выдающихся мужей, то старался уничтожить всех его родичей, братьев и все потомство. И таким образом он уничтожил очень много знатных семей, ведя монашескую жизнь, а потом снова вернулся к управлению своей державой.

Остальные 22 параграфа V главы посвящены, главным образом, описанию многочисленных жестоких поступков Ивана Грозного. Об этом говорят заглавия параграфов: «О жестокой смерти оклеветанного Иоанна Петровича — вельможи Московского»,  «О жестокой тирании великого князя Московского по отношению к Новгороду Великому, Пскову, Твери и Нарве в 1569 году», «Об ужасном преступлении и величайшей жестокости, которую учинил верховный князь над пленными литовцами, русскими и поляками», «О дикой пытке, которой великий князь подверг некоторых знатнейших своих чиновников и вельмож» и т. п. [444]

В цитированной выше статье из «Сына Отечества и северного архива» содержится любопытное сообщение о том, что Стефан Баторий прислал сочинение Гваньини в подарок Ивану Грозному, «чтобы он видел, как думают о нем в Европе».

Историки считают достоверными факты, приводимые Гваньини, так что, по-видимому, на склоне лет Иван Васильевич узнал себя в правдивом зеркале европейского общественного мнения.

Комментарии

1 Противоречит указаниям иностранных и русских энциклопедий.

2 В «Словаре псевдонимов» Масанова эти инициалы не расшифрованы.

3 «Сын Отечества и северный архив», 1832, № 23, стр. 178.

4 Отдел рукописей Гос. публ. биб-ки им. В. И. Ленина, ф. 256, № 240, стр. 351—351 об.

5 Главы III и IV.

6 Вот как описывает это же событие князь Курбский: «Паки убит от него тогда князь Дмитрий Овчинин, его же отец зде много лет страдал за него и умре ту (т. е. в Польше. — Примечание издателя «Истории» — Н. Устрялова). Сие выслужил на сына! бо еще во юношеском веку, аки двадесяти или мало боле, заклан от самого его руки» («Сказания князя Курбского», изд. 3. СПб., 1868, стр. 80—81).

Текст воспроизведен по изданию: Об "Описании Московии" Александра Гваньини // Античность и современность. К 80-летию Федора Александровича Петровского. М. Наука. 1972