Крушение военного брига «Диспач»
(под начальством капитан-лейтенанта Касливцова)
у берегов острова Рюген в ночь с 5 на 6 октября 1805 года

Контр-адмирал Сарычев[347] летом 1805 года начальствовал небольшой эскадрой, которая плавала в Балтийском море для окончания произведенных им в прежние годы астрономических наблюдений и для обучения гардемаринов на самом деле управлению кораблей, или так называемой морской практике.

В августе предписано ему было нанять и приготовить в Ревеле и Риге нужное число купеческих судов для отвоза в Померанию десантных войск. Исполняя это вновь возложенное на него поручение, контр-адмирал Сарычев прибыл в Ригу 21 августа, а 17 сентября пришел туда же бриг «Диспач» под начальством капитан-лейтенанта Касливцова. Он прислан был к контр-адмиралу именно для препровождения конвоя с войсками. Бриг сей, построенный в Англии, был одним из лучших в своем роде военных судов и управляем весьма искусным морским офицером.

23 августа конвой, состоявший из двадцати шести судов, отправился в путь под предводительством контр-адмирала Сарычева, имевшего свое пребывание на бриге «Диспач». Сначала плавание их продолжалось благополучно, выключая некоторые неприятные, впрочем не слишком важные повреждения, приключившиеся двум или трем из купеческих судов; но в ночь на 25-е число, когда конвой выходил уже из пролива между курляндским берегом и островом Эзель в Балтийское море, «Диспач» коснулся дна рулем, который тремя ударами сбросило с петель и вовсе оторвало. Контр-адмирал полагал, что это несчастие случилось на четырехсаженной банке, находящейся посреди пролива при выходе в море.

Потеря руля привела бриг в самое опасное положение и даже угрожала ему крушением, которого он, может быть, и не избежал бы, если б управлялся менее искусными мореходцами, ибо дувший тогда крепкий северный ветер прижимал его к курляндскому берегу, а без руля нельзя было им править. В таком гибельном состоянии он обязан своим спасением присутствию духа начальствующего конвоем, который говорит:[348]«Я решился на последнее средство к избавлению судна от кораблекрушения: стать на якорь на глубине двенадцати сажен. Но как по положении трех якорей бриг дрейфовало, то приказал я обрубать стеньги, из коих изорванные и незакрепленные паруса много противостояли ветру. Тогда ветер перестал тащить нас с якорей, и мы остановились на глубине девяти сажен при песчаном грунте, в двух итальянских милях от берега, между мысом Люзерорт и городом Виндава».

На сем месте, стоя на якоре, в течение трех дней экипаж успел исправить все повреждения брига и сделать фальшивый руль. Но когда бриг готов уже был отправиться в путь к острову Рюген, начальник конвоя получил уведомление, что в прошедшую бурю несколько судов его конвоя претерпели крушение по Курляндскому берегу между мысами Люзерорт и Домеснес. Это заставило его посетить берег, осмотреть, что потеряно и что спасено, и сделать нужные, судя по обстоятельствам, распоряжения.

Осматривая берег между вышеупомянутыми двумя мысами, контр-адмирал нашел, что на сем пространстве в числе многих погибших судов были восемь, принадлежавших к его конвою, и что на них погибли из казачьей команды майор Фролов, один хорунжий и 91 рядовой. При сем кораблекрушении с двух судов были спасены лошади чудным образом: «Казаки вытаскивали их на веревках из интрюма, наливавшегося уже водой, и с борта судна толкали прямо в воду; тогда они сами выплывали на берег, и ни одна из них не потонула». Сделав распоряжения касательно спасшихся людей и снятых с потерянных судов снарядов и съестных припасов, контр-адмирал Сарычев возвратился на бриг 1 октября и того же числа в 8 часов вечера, при юго-западном ветре, отправился в путь.

Поутру 3-го числа бриг увидел мыс Гоборг, составляющий южную оконечность острова Готланд, а на рассвете следующего дня встретил корабль «Януарий», шедший из Рюгена в Россию, от которого узнал, что флот наш стоит у сего острова против мыса Перта. В 7 часов вечера прошли Борнгольм, а поутру 5-го числа подошли к Рюгену; но как ветер усилился и поднялось большое волнение, то бриг никак не мог обойти восточного мыса сего острова и принужден было во весь день лавировать под одними нижними парусами. Между тем от чрезвычайной качки беспрестанным сильным движением руля перетерло державшие оный нижние бакштаги, отчего руль стал действовать слабо, и бриг не мог уже поворачивать через фордевинд. Тогда ему оставалось только стать на якорь, который они положили в 10 часов вечера у местечка Виттова, на глубине 17 сажен и иловатом дне. Но как один якорь не задержал, то в помощь ему был брошен другой, и бриг остановился, однако ж ненадолго: через час опять стало его дрейфовать, и глубина скоро уменьшилась до 6 сажен.

В это время опасное положение брига требовало скорых и решительных мер. Но ничто уже не могло спасти его. Контрадмирал Сарычев повествует о сем несчастном событии таким образом:

«Для остановления и спасения брига велел я срубить мачты, но при всем том не переставало его дрейфовать, и в 11 часов ночи принесло к мели, поворотило поперек волнения, начало сильно бросать с боку на бок и бить о грунт; тогда свирепые волны вздымались подобно горам, разбивались о борт и, с седой пеной переливаясь через судно, сильно потрясали его, двигая по мели; каждый из нас старался держаться крепче, чтоб волнением не сбросило его в море, ожидая ежеминутно потопления. Положение наше тем было ужаснее, что темнота ночи препятствовала видеть, сколь далеко находимся мы от берега. Когда судно наполнилось водой, поворотило его носом к берегу, и волнение, разбиваясь о корму, не столь уже его потрясало. Некоторые из служителей усмотрели перед судном чернеющийся берег и закричали: «Земля видна!» Тогда все люди собрались на бак, обрадовавшись показавшейся надежде к спасению; измокши и перезябши, ожидали с нетерпением наступления дня. Между тем лекарь наш, умея хорошо плавать, раздевшись, бросился в море, и мы тотчас потеряли его из виду в свирепеющих волнах. На рассвете увидели мы, что находимся в полуверсте от высокого и крутого берега, под которым приметили людей. С великим трудом спустили мы на воду ялик и, привязав к нему веревку, отправили с тремя человеками к берегу. Они долго пробивались между бурунов и каменьев; наконец, когда преодолели большие трудности, выкинуло их на сушу, и островитяне помогли им выйти. Таким образом, имея уже завезенную на берег веревку, спустили мы еще два гребных судна и на них с помощию сего завоза перевезли всех служителей с судна».

Жители Рюгена тотчас развели огни по берегу, чтоб согреть спасшихся, и впоследствии обходились с ними весьма хорошо. Контр-адмирал Сарычев пишет:[349]«Граф Ливен[350] и я с великим трудом взобрались на высокий и крутой берег. От сего места надобно было еще идти пешком до селения целую версту; но я, после претерпенного в прошедшей ночи от мокроты и стужи, так ослабел, что не в силах был идти далее и пал бы тут от изнеможения, если б великодушный граф, будучи и сам почти в таком же положении, но напрягая последние свои силы, не подал мне помощи и не довел меня до избы, где добродушные поселяне сняли с нас мокрое платье, положили в постель, укутали теплыми одеялами и тем отогрели».

Здесь нашли они отважного своего доктора,[351] который к берегу приплыл благополучно, но тут волнами о каменья избило его жестоким образом, и он несколько времени был очень болен. Мужественный его поступок достоин величайшей похвалы, ибо он, невзирая на усталость и ушибы, кое-как добрался до селения и первый уведомил жителей о бедствующем судне, вследствие чего они тотчас собрались и пошли к берегу на помощь претерпевающим кораблекрушение.

Контр-адмирал впоследствии осматривал стоявший на мели бриг и нашел, что все его скрепления были целы и крепки и члены во всех частях тверды; это приписывает он особенно хорошей постройке, а потому старался сыскать в Стральзунде корабельного мастера, который взялся бы снять его с мели и исправить. Мастер хотя был найден и поряжен за шестнадцать тысяч талеров снять бриг с мели, однако ж в предприятии своем не успел, но спас с него только то, что было можно. Между тем экипаж брига был размещен по кораблям эскадры, стоявшей у Рюгена, а сам контр-адмирал переехал на корабль «Рафаил», на котором и находился до прибытия его в Кронштадт.