Плавание от Манилы до острова Св. Елены

В 8-м часу вечера 17 января 1819 года мы вышли из залива и стали править к WSW, ибо намерение мое было выйти из Китайского моря Гаспарским и Зондским проливами.

На другой день утром увидели мы впереди американское судно, которое вышло из Манилы несколькими часами прежде нас, и когда мы с ним поровнялись, то капитан оного просил меня позволить ему держаться за шлюпом, доколе не пройдет Гаспарского пролива, где всегда бывает множество малайских разбойников, весьма опасных для купеческих судов. На сие я охотно согласился, потому что судно его шло почти так же хорошо, как и наше.

Первые сутки мы шли при умеренном восточном ветре, но вечером сего числа ветер отошел к северу и дул довольно крепко – так, как почти всегда муссоны в здешнем море дуют. Погода же стояла иногда ясная, но чаще облачная, а нередко и дождь шел. Мы шли своим надлежащим путем очень скоро. 19-го числа волнение несколько увеличилось; тогда в шлюпе показалась течь в 2 дюйма в час. Оная, вероятно, произошла от рассохшейся обшивки выше ватерлинии, ибо коль скоро пазы замазали, то и течь прекратилась.

В ночь на 2-е число северный ветер дул сильно, при облачной и часто пасмурной погоде.

С полудня ветер от северо-востока стал крепчать и к ночи сделался весьма крепкий. Большим волнением вышибло в боковой галерее раму, и в мою каюту попало много воды, почему и вставили в некоторые окна щиты. В ночь мы несли одни зарифленные марсели; но спутнику нашему было слишком тяжело за нами держаться, и утром 22-го числа он пропал у нас из виду, а потому мы и поставили более парусов.

22-го числа весьма крепкий муссон от северо-востока дул во весь день, большею частью при облачном небе, а к вечеру и пасмурно было. Около 6 часов вечера мы видели вдали много морских птиц, а одна береговая птичка летала около шлюпа. Тогда ближайшая к нам из известных земель был остров Пуло-Кондор, находившийся от нас к северо-востоку в 100 милях. На рассвете 23-го числа увидели мы судно со сломанною бизань-мачтою, шедшее с нами одним курсом, но скоро потеряли его из виду. Сегодня муссон дул свежий NO, только гораздо умереннее вчерашнего, и погода была не столь облачна: солнце во весь день светило сквозь весьма тонкие облака. Ночью, при лунном свете, мы плыли под всеми парусами, держа прямо к острову Тимоан, который прошли после полудня 24-го числа, но Пуло-Аора мрачность видеть не позволила.

Января 26-го, на рассвете, прошли мы экватор, а в 8-м часу утра увидели с мачт впереди три лодки с косыми парусами, шедшие к востоку. Оные должны быть дозоры малайских разбойников, сообщающих известия главному стану о приближающихся к проливу судах. Это были довольно большие, высокие суда, могущие вместить в себя около ста человек экипажа. Они имели по три мачты, с большими, так называемыми латинскими парусами. Коль скоро мы к ним приблизились, они подняли флаги: у задних двух были синие, а у передней синий с белыми вверху и внизу каймами – вероятно, сей флаг их атамана. Величина нашего шлюпа удержала разбойников от нападения.[286]

В 11-м часу увидели с салинга остров Тоти. Мы стали держать прямо к вышеупомянутому острову, вечером его миновали и пошли к северной оконечности острова Банки, который нам скоро показался. Во всю ночь на 27-е число мы шли под малыми парусами, вдоль восточного берега сего острова к югу, меряя глубину через каждые 2 часа, дабы избежать опасных мелей, по сю сторону острова находящихся.[287]

В 10-м часу увидели остров Гаспар. Ровный ветер от северо-запада, при светлой погоде, ускорял наше плавание и делал оное весьма приятным. В первом же часу после полудня, когда мы проходили к острову, названному англичанами Древесным, а французами Каменным Кораблем, скопившиеся над берегами тучи двинулись от северо-запада с сильным ветром и дождем, который как бы туманом покрыл окрестности. Один лишь помянутый островок был виден. Но как он и узкий проход между островом Средний и берегом острова Банки хорошо определены, то, опасаясь, что пасмурность может продолжиться во весь день, мы спустились в проход, взяв все предосторожности, которые вскоре сделались ненужными, ибо тучи рассеялись и наступила светлая погода, открывшая нам все берега. Итак, мы при весьма свежем ветре засветло миновали все опасности, пройдя Гаспарским проливом в один день и ни разу не останавливаясь на якорь.

Ночью держали мы к Зондскому проливу при ветре от северо-запада, который скоро после захождения солнца утих и во всю ночь дул весьма умеренно. К югу над островом Суматра блистала ужасная молния. Грозные тучи медленно поднимались, и удары грома делались сильнее и продолжительнее. Молния начинала падать в море ближе к нам, а перед рассветом тучи висели над нашими головами, и молния, сопровождаемая жестоким громом, заставила меня вызвать команду наверх и приготовиться к пожару. В начале 6-го часа, при сиянии молнии, увидели мы впереди судно, которое поутру оказалось малайским, шедшим, по-видимому, в Батавию. Скоро по восхождении солнца буря утихла, но проливной дождь продолжался до 11-го часа. К полудню показалось солнце; мы тогда держали на SW, к берегу Суматры, чтоб, увидев оный, спуститься к островам, называемым Двумя Братьями, от коих начинается Зондский пролив.

29 января в 6-м часу утра миновали острова Двух Братьев, оставя их к востоку. Ветер стал утихать. Но попутное течение скоро несло нас вдоль пролива, за коим с мачт мы видели в море струи на воде, показывавшие нам, что там дул весьма свежий ветер. Когда мы находились в самом выходе из пролива, тогда ветер вдруг сделался от SW, которым мы, при пособии благоприятного течения, стали лавировать к острову Каракатоа. Намерение мое было на ночь, в случае тишины, отдать подле него на якорь; но как в 5-м часу ветер из юго-западной четверти очень усилился, то я решился ночью лавировать между вышеупомянутым островом и островом Принца.

Обошед сей западный край Зондского пролива, мы стали править к SSW, чтоб скорее достигнуть полосы пассатных ветров. На рассвете в 6 часов видели в пасмурности часть острова Принца и западный мыс Явы. Переход наш Китайским морем и проливами был весьма удачен и счастлив, ибо от Манилы до выхода из Зондского пролива мы плыли только 13 дней; в проливах ни разу не становились на якорь, и экипаж был совершенно здоров.

До 11 февраля мы не встретили ничего примечательного, а сего дня, в широте 18°56', 81°04' восточной долготы, видели носящееся по морю дерево: оно имело свежую кору и сучья и показывало, что оно недавно в воде. Но так как ближняя от нас земля на ветре была Новая Голландия и острова Амстердам и Павел, отстоявшие от нас весьма далеко, чтоб дерево могло быть перенесено волнами, не потеряв коры, то и вероятно, что вблизи есть какая-нибудь земля, избежавшая поисков мореплавателей.

Февраля 13-го (в широте 21°, долготе 74° восточной) случилось очень необыкновенное явление: когда высота солнца была около 60°, мы видели весьма ясно близ зенита большую звезду и по вычислению нашли, что это была Венера. Прежде я не думал, чтоб среди дня и при такой большой высоте Солнца можно было видеть какую-либо звезду или планету. В следующие два дня она также показывалась. В ночь на 15-е число выпала довольно большая роса, хотя ближайшая к нам земля (маленький остров Родриг) тогда отстояла от нас в расстоянии около 350 миль и находилась под ветром; я и прежде много раз замечал, что роса не есть признак близости земли, как то некоторые полагают.

Марта 2-го прошли мы С.-Петербургский меридиан в широте 34°, совершив путешествие кругом света, а потому в счете времени последовала у нас с живущими в Европе разность в 24 часах. Для поправления сего нынешний день (воскресенье) надлежало бы считать понедельником и 3 марта; но я не хотел воскресный день исключить из счета и следующий день (понедельник 3-го числа) письменным приказом по команде велел именовать вторником 4 марта и так вести счет по порядку.

5 марта показались признаки бури: от запада пошла зыбь, и барометр предсказывал оную. Утром 6-го числа настал свирепый шторм, дувший ужасными, вихрю подобными, порывами, с дождем и градом. Буря сия с одинаковою жестокостию свирепствовала во весь день. В сие время случилось забавное происшествие: находящийся у нас с острова Воагу сандвичанин, доселе не видавший льда и града и не имевший о них никакого понятия, вообразил, что каменья валятся с неба, и тотчас начал собирать градины на платок, объясняя нам, что хочет показать их своим соотечественникам. Когда они таяли, то он, полагая, что это происходит от мокроты, начал их вытирать; нельзя вообразить его удивления, когда он увидел, что мнимые камни не иное что, как затвердевшая вода.

7-го числа буря смягчилась. 10 марта мы увидели и прошли мыс Доброй Надежды и стали от него править к острову Св. Елены, чтоб там запастись водою.

Попутные ветры скоро довели нас до настоящего пассата, который мы встретили 15 марта, в широте 24 ½°, и на другой день прошли тропик; но погода была не тропическая: холод не соответствовал климату. Теплую приятную погоду мы встретили 19 марта, достигнув широты 18°; а по рассвете 20-го числа открылся нам остров Св. Елены, в расстоянии более 50 миль. Погода была совершенно ясная, и мы, с помощью свежего пассата, шли очень скоро. Недалеко от острова встретил нас английский военный шлюп, капитан коего сделал сигнал в крепость и в ответ получил разрешение позволить нам идти на рейд. На рейде встретил нас лейтенант с адмиральского корабля[288] и объявил, что мы можем стать на якорь у западного мыса залива и что воду нам привезут всю в продолжение ночи; в 5 часов вечера стали мы в назначенном месте на якорь.

Едва успели мы положить якорь, как тотчас привезли к нам воды 12 ½ тонны, половину количества, нам нужного; а другую обещали доставить на рассвете следующего утра. Между тем приезжали ко мне с брантвахтенного судна капитан, а с адмиральского корабля лейтенант официально объявить, что по нынешнему уложению острова ночью на берег никто не может съезжать, но что завтрашнего утра я могу быть на берегу и видеть губернатора,[289] адмирала и нашего комиссара[290] при Наполеоне. Сии господа рассказывали мне много кое-чего любопытного касательно знаменитого их пленника; достойное замечания будет помещено в своем месте.

Ночью ездила беспрестанно по рейду дозорная шлюпка: спрашивала, нет ли с судов кого на берегу, и наблюдала, подняты ли шлюпки.

Утром 21-го числа ездил я на берег; на пристани встретил меня пехотный офицер, а потом капитан адмиральского корабля; он проводил меня к нашему комиссару, который в продолжение трех лет никого из русских не видал и был очень доволен моим посещением. Губернатор и адмирал не приезжали в город из своих сельских домов: первый извинялся делами, что отправляет почту, а другой болезнью; мне же по уложению острова нельзя было ехать за город; но мне позволили осмотреть город и пробыть в нем до ночи.

Около полуночи возвратился я на шлюп и нашел, что англичане доставили нам все нужное количество воды. На другой день посетили шлюп наш и французский[291] комиссары, капитан адмиральского корабля, первый член ост-индского совета и три или четыре морских капитана с здешних военных судов. Они осмотрели собранные в путешествии редкости, завтракали у меня и распростились. В 8-м часу вечера отправились мы в путь.