Плавание от Монтерея до порта Румянцева, пребывание в оном и плавание из оного до крепости Росс

Сентября 19-го от 10 часов утра до 3 пополудни стояло безветрие, потом настали легкие переменные ветры, направлением коих пользуясь, мы выбирали путь, приближавший нас к месту нашего назначения – к порту Румянцева.

После полудня 20-го числа прошли мы каменные островки Фаральонес, миновав южные из них в расстоянии миль двух, так что ясно видели сидевших на берегу алеутов, живущих здесь для промысла сивучей и морских котов. Тихий ветер с юго-восточной стороны ночью позволил нам пройти мыс Де-Лос-Рейес и перед рассветом 21-го числа приблизиться к порту Румянцева, в который мы и пошли к якорному месту, где в 10-м часу перед полуднем, пришедши на глубину 6 сажен, стали на якорь в расстоянии от ближнего берега на одну милю.

К полудню мы поставили шлюп на два якоря и тотчас отправили гребные суда за пресною водою на берег, а одну треть команды – мыть свое белье. Открытое местоположение здешнего рейда делает оный весьма опасным при южных ветрах, и сие самое заставило меня сколько возможно скорее кончить здесь наши дела и убраться.

22 сентября мы продолжали возить воду на шлюп, а часть экипажа мыла белье свое на берегу. К вечеру мы кончили обе сии работы. Между тем из крепости доставили нам 2 быков, 10 баранов, 4 свиней, несколько кур и множество зелени. Сегодня я провел время с Кусковым. Он сообщил мне все нужные сведения касательно здешней страны. После обеда были мы вместе в селении индейцев, или, лучше сказать, в шалашах их; видели, как они живут, что едят, как лечат наговорами больных и как играют на корысть палочками: все сие будет описано впоследствии.

Весь день сего числа дул тихий южный ветер, при пасмурной, дождливой погоде, а ночью по временам шел проливной дождь; но поутру 23-го числа с переменою ветра к северо-западу и погода сделалась ясная. Будучи совсем готов, я располагал поутру сего числа выйти из залива и подойти к крепости Росс, где мне нужно было побывать. Но как ветер был противный и притом столь крепкий, что Кусков не мог туда отправиться, то я рассудил лучше простоять сутки здесь. Притом старшина независимых индейцев, при здешнем заливе живущих, приезжал ко мне с переводчиком, объяснил весьма важные дела касательно несправедливого притязания испанцев на сию страну и просил меня, чтоб русские приняли их в свое покровительство и поселились между ними. Все это дело обстоятельнее будет описано впоследствии.

24-го числа сделался легкий ветерок от северо-запада, с которым мы, вышедши из залива, стали лавировать к крепости, при весьма ясной погоде. Но около полудня ветер стал усиливаться и, наконец, сделался весьма крепкий.

По причине крепкого ветра мы никак не могли приблизиться к крепости, да и подходить к ней при таком волнении было бы бесполезно, ибо прибой у берега никак не позволял пристать к оному, и потому мы, не отходя далеко от берега, лавировали, держа столько парусов, сколько по нужде возможно было. Крепкий ветер, с некоторыми промежутками, продолжался до ночи с 25 на 26 сентября, тогда стал утихать и на рассвете 26-го числа был уже очень тих.

Ветер, перешедши к востоку, не прежде позволил нам подойти к крепости, как поутру 27-го числа, когда мы увидели оную сквозь мрачность. В 10-м часу утра приехали к нам на большой лодке компанейские служители; они были отправлены от Кускова, который послал их за нами, полагая, что я с некоторыми из офицеров поеду на берег. Но как погода была пасмурная и даже временно находил туман, то с моей стороны было бы неблагоразумно в такое время оставить шлюп под парусами, на якорь же стать, как я выше сказал, здесь почти невозможно.

В 5-м часу приехал к нам Кусков и привез с собою разные свежие съестные припасы и список (для которого единственно я сюда заходил во второй раз) с акта, по коему значится, что земля здешняя уступлена индейцами русским.

Кусков, пробыв у нас до половины шестого часа, отправился на берег, а мы пошли в путь и стали править к юго-западу при ветре, наступившем после нескольких часов тишины, от северо-запада. Ветер сей, прогнав пасмурность, стал вдруг усиливаться и скоро превратился в настоящую бурю: мы едва в половине осьмого часа успели убраться с парусами.