ГИЙОМ ТИРСКИЙ

СРЕДНЕВЕКОВАЯ АНГЛИЙСКАЯ ХРОНИКА О ПЕРВОМ КРЕСТОВОМ ПОХОДЕ

КНИГА ИРАКЛИЙЦЕВ

Глава 101. Повествующая о том, как Ансеан, эмир Антиохии и его бароны послали к их соседям туркам с целью требовать помощи.

Эмир Антиохии и другие великие и благородные люди в городе, видя что наши люди переживают такой большой голод и такие невероятные трудности, о которых мы говорили ранее, кроме того, пилигримы не покидали своей осады, вместо этого они всем своим видом показывали, что осада города не является для них такой уж трудной работой. Поэтому Антиохийцы были невероятно встревожены. И тогда Ансеан, собрав своих людей и тех кто его окружал, отправил посланцев с письмом к своему богатому соседу и очень мягко просил его – [оказать] честь их правому делу, ради их общего спасения, и его любви – поспешно прейти и спасти их. И он послал инструкции [подробно излагающие] как они могут незаметно приблизиться к Антиохии и тогда тайно скрыться в засаде и напасть из неё на пилигримов, когда они в очередной будут проходить по мосту. [Тогда] Антиохийцы выбегут из города и нападут на пилигримов, и пока они будут заняты битвой, они смогут выскочить из засады и так неожиданно, так что  перекроют им отступление и атакуют пилигримов сзади и побьют [их], так что пилигримы будут окружены турками снаружи и внутри, так что они не смогут спастись. Другие правители, которые слышали об этом письме и посольстве невероятно боялись наших людей, так что они очень обрадовались этому решению. Турки в Алеппо, Цезарии, Гамане [Гаммем, Кейсери. Турция] и других благородных городах ⁴¹⁶ собрались до тех пор. Пока они не насчитывали огромного количества людей, так тайно как только могли – тайна руководила всеми их действиями – и [они] начали покидать их [города] и направились к Антиохии, и достигли крепости под названием Геренс в четырнадцати милях от Антиохии. Здесь они нашли приют. На следующее утро, как они предполагали, в то время как будет происходить перестрелка между пилигримами и жителями Антиохии, они попытались бы напасть на пилигримов. ⁴¹⁷ Можно только предполагать в какой опасности находились бы тогда Христиане, однако случилась одна вещь, которая расстроила их планы и  стала причиной невероятного спасения Христиан. [Это всё началось тогда] благодаря Христианам – Армянам и Грекам – в городах, из которых уехали турки [выручать Антиохию] и они сообщили армии баронов о том, что турки [намерены] предпринять. Наши же бароны быстро собрались и посовещались по поводу этого происшествия, и решили так, когда спуститься ночь, каждый  имевший лошадь оседлает её и уедет из лагеря, и каждому воину было поручено какое – либо задание, и так они оставили отряд. Совершенно бесшумно. Пехотинцы ушли тихо и были готовы защищаться в случае прихода врага. ⁴¹⁸

Глава 102. Повествующая о том, как наши люди разрушили планы турок, сидевших в засаде, и победили, и о награбленном добре, что они получили.

Так как была ночь, Христиане ушли, они были очень хорошо вооружены и организованы. Они пересекли понтонный мост, и они составляли не более 700 конников. Так они достигли пруда – это был не тот пруд, о котором я говорил в начале ⁴¹⁹ и реки Оронте, почти через милю чем ранее ⁴²⁰-[и] здесь они устроились на ночь. Их враги, которые ничего не знали об этих ночных перемещениях, пересекли мост через Оронте. На утро, как только наши люди почувствовали рассвет, они вооружились и составили шесть отрядов. Турки послали гонцов вперёд, которые вернулись и сказали, что отряд идёт против них, они после этого послали вперёд двух воинов и их многочисленная армия двинулась следом за ними. Когда они приблизились, то они были очень дезорганизованы. [Турецкие] лучники приблизились первыми, начали невероятно густо стрелять, однако наши люди смело атаковали их копьями и дротиками, что стало причиной того, что турки бежали и были преследуемы стрелами основного турецкого войска. ⁴²¹ Они были ужасно оттеснены к реке и пруду так [что] они не могли не стрелять, ни бежать, как обычно. Схватка там была невероятно огромной и жаркой, и бароны и простые люди действовали замечательно. Однако турки. Которые оставили свой привычный способ сражения [пускать стрелы и убегать] не смогли ни защитить себя, ни вынести удар наших людей, так получилось, что тот которым мог [убегал, они же все] убегали кто как. Когда наши бароны увидели это они начали торжествовать и приказали. Чтобы ни один муж не симулировал, [все] в скорости начали яростное преследование. Турки же побежали прямо к Геренсу. Наши люди шли по всем дорогам, убивая их и рубя им головы и руки, [так] что скоро вся земля, по которой они прошли, была наводнена трупами. Это преследование продолжалось на протяжение десяти миль. Турки в крепости Геренс увидели, что их люди идут крайне разгромлены. Они подожгли крепость и также ушли оттуда, но Армяне и друге Христиане – которых было очень много в крепости – спасли крепость и сдали её нашим людям, когда они её достигли. Более чем 2 000 турок были убиты в этот день. Они захватили 500 голов турок в прекрасном вооружении и принесли их с собой в знак победы. ⁴²² Там они действительно нашли 1 000 хороших и могучих боевых коней, ⁴²³ которые были им невероятно необходимы. Так они вернулись в отряд с огромной массой добычи, ⁴²⁴ вооружения и награбленного добра, устроили великий праздник и благодарили Господа, который утешил их в их страданиях.

Глава 103. Повествующая о том, как турки из Антиохии выбежали и атаковали наших людей, расположившихся лагерем.

Горожане и обитатели пригородов Антиохии услышали новости о том, что турки были так  разгромлены и покинули их страну с целью идти и просить их о помощи. Поначалу турки услышал новости о продвижении вперёд турок, и были все вооружены и готовы яростно атаковать мост как только они увидят приближение Христиан. Но когда они заметили ночное продвижение Христиан и днём сигнала турок приблизились к лагерю Христиан, их шпионы сообщили о том, что наши люди вышли против турок, пришедших к ним на помощь. Поэтому они запаслись мужеством и пошли в атаку на лагерь, пока наши люди ещё не успели вернуться в отряд. Они очень сильно и яростно атаковали этот лагерь, так что некоторые турки на открытых площадях в городе, а также взойдя на стены и башни слышали то, что наши люди, которые были в лагере, бились так яростно и надвигались на турок, которые ожидали прихода подкрепления. ⁴²⁵ И так как наши люди приближались к туркам, турки очень ясно понимали. Что другие, которых они ждут, понесли поражение, так как наши люди вернулись в отряд с огромной радость и невероятной добычей. В городе поднялась страшная печаль. Наши люди подступили к городу и принялись бросать в город, при помощи осадных машин, 200 турецких голов, которые они отрубили с целью показать Антиохийцам результаты их победы, и к тому же они не забыли о горе, причинённом их сердцам. Поэтому 300 оставшихся у них [голов] они посадили на кол у подножья городских стен и послали людей сторожить их, поскольку [Крестоносцы страстно желали, чтобы] головы всегда были в поле зрения турок, когда они взойдут [на стены], защищаясь. Так было нанесено поражение 28 000 турок. ⁴²⁶ Таким образом, многие великие турки были схвачены и попали в плен. Это произошло 6 Февраля 1097 года. ⁴²⁷

Глава 104. ⁴²⁸ Повествующая о крепости, которую воздвигли наши люди, о пилигримах, которые прибыли в порт и о том, как они расстроили планы турок.

Все бароны отряда совещались  и приняли решение о том, что на небольшом холме около шатра Боэмонда, [там] будет сооружена крепость, в которой будет находиться хорошо вооружённый гарнизон наших воинов – когда же турки по обыкновению нападут, как они приучены делать – люди в этой крепости в свою очередь тоже нападут на них. И эта крепость будет навесной башней [барбеканом] ⁴²⁹ отряда. И так они решили и приказали, что это должно быть сделано безотлагательно, и благородные, крепкие мужи были посланы для того чтобы сделать это. Тогда весь отряд был бы [так] сохранён, словно они бы находились за стеной сильного города. В это время осада города продолжалась в течении пяти месяцев. Генуэзский корабль в это время вошёл в порт, ⁴³⁰ привезя пилигримов и пищу. Эти пилигримы достигли порта и встали на якоре в реке Оронте, что впадала в море. Они позднее отправили посланников в армию [говоря], чтобы отряд послал за ними, подразумевая под этим большой эскорт из нескольких отрядов великих баронов, так как они не могли безопасно достичь основного отряда. Тогда Антиохийцы увидели, что посланцы вышли и отправились от корабля к отряду, и послали мужа, который бы убил этих посланников, и поэтому никто не выходил  из города за исключением больших групп. Наши бароны решили воздвигнуть огромную крепость около [понтонного] моста, в мечети, которую покинули турки, ⁴³¹ и послали хорошо вооружённых воинов, чтобы те смогли удержать и охранять переправу, когда прейдут турки. Однако тогда некоторые наши люди должны были оставить отряд, для того чтобы пойти на суда, некоторые бароны решили пойти и сопровождать посланцев обратно, за это они услышали новости из своих стран и они должны были в скорости вернуться, однако не смогли сделать этого. Для выполнения этого [задания] были избраны Боэмонд, Граф Тулузский, Эверард де Пуиссе и Граф Гарнье де Грез, они сопроводили посланцев Халифа в порт и [затем] должны были сопровождать людей к отряду, когда возвращались обратно.  Антиохийцы услышали о том. Что вышеупомянутые лидеры отбыли из отряда и пошли вниз к морю, и [так они] послали 4 000 очень хорошо вооружённых воинов, чтобы они притаились в ожидании возвращения отряда из этого похода. На четвёртый день, случилось так, что наши люди начали возвращение из этой поездки, и вели с собой скот, и множество лошадей, гружённых пищей и всеми другими необходимыми вещами и они совершенно не знали о том, что наши враги ожидают их в засаде. ⁴³² Турки внезапно выскочили из укрытия и  неожиданно напали на наших людей, продвигавшихся вперёд. Граф Тулузский был в авангарде, и Боэмонд следовал за ним. Настало ужасное смятение. Когда турки увидели этих благородных людей, они постоянно держались в укрытии и начали подавать знаки своим пехотинцам о том, что они должны оставаться вместе. ⁴³³ Те [пилигримы], которые были [охвачены] пламенем этой невероятной битвы скрывались в кустах, и пытались убежать в леса и горы, и неосторожно взяли с собой все вещи. Что они везли, поскольку они очень боялись. Когда же бароны увидели это, они ясно поняли, что их силы не сравнимы с турецкими и [они] начали двигаться по направлению к лагерю, от которого они должны были сопровождать отряд. Другие же, которые не последовали за ними, или же кто не мог этого сделать, были убиты там. В общей сложности в этой битве были убиты около 300 мужей и жён. Эта ужасная новость молниеносно распространилась по армии, исходя из этой новости все, которые покинули отряд были убиты и получили они смерть от трок, которые стояли там в засаде. Относительно баронов, которые возглавляли их, было неизвестно убиты они или живы. Герцог Готфрид, который в то время был совершенно свободен, очень мучился в своём сердце за людей Нашего Господа, которые были так глупо потеряны, и это стало причиной криков в отряде о том, что все наши люди должны поднять своё оружие за мучительную смерть, и что никто не остался бы в стороне [а делал] такое важное для всех дело. Каждый собрался и пересёк понтонный мост, и они разделились на пять отрядов: Роберт, Герцог Нормандский, возглавил первый из них; Граф Тулузский возглавил второй; Гион Лиманский [возглавил] третий; Евстафий, брат Герцога Готфрида [возглавил] четвёртый; и Герцог Готфрид возглавил пятый. ⁴³⁴ Когда они все собрались вместе Герцог подозвал их, и [тогда] каждый из них услышал такие слова: «Милостивые Государи, если новости верны, то можно сказать, что за наши грехи, эти жестокие и вероломные собаки убили [здесь] столь благородных и очень мудрых мужей, которых мы послали на побережье, и, кроме того, погибли остальные наши товарищи, которых они сопровождали. [Поэтому] я вижу только два выбора. [Один из них] состоит в том, [чтобы мы забыли обо всём этом] ⁴³⁵ – или же умрём вместе с ними, как и все Христиане в этом мире [и тогда мы] определённо примем награду Иисуса Христа, которому мы будем служить до своей смерти. Или же. В случае если Наш Господь велит, что наша служба для него желанна, тогда мы дадим волю мести против этих собак, что нанесли такое невероятное повреждение Христианству, ранив и убив столь доблестных мужей. Я же определённо говорю Вам, [что] я скорее умру сейчас, чем буду жить без мести за смерть наших людей. Сейчас я прошу Вас, поймите то. О чём я хочу Вам сказать. Для меня предельно ясно, что эти турки, если они действительно победили наших людей, как они о том говорят, [тогда] они сейчас будут возвращаться в великой гордости и будут очень хвастаться с целью вызвать гнев [среди] тех, кто подошёл к городу, и [они] будут перевозить их награбленное добро и легкомысленно пройдут мимо нас. И мы ясно увидим, [что] они не соблюдают боевой порядок, но идут безрассудно. И это станет для нас большим успехом. Поэтому мы на совете баронов договорились о том, ⁴³⁶ что если ситуация будет именно такова, [тогда] мы должны быть готовыми послужить Нашему Господу, ради [служения которому] мы покинули наши страны. Пусть же в нас крепнет надежда на него, так как он, конечно, наградит своих преданных солдат. Когда наши враги пройдут мимо нас, пусть же они получат от нас сильные удары мечей, ⁴³⁷ копий и сабель; пусть каждый из Вас хорошо помнит в своём сердце весь тот вред и стыд, что они причинили нашему Господу и всем нам».

Герцог Готфрид сказал эту торжественную речь, относящуюся ко всем в отряде, и доставил им удивительное удовольствие. Они поспешили убедить других и говорили один другому поступить так можно лучше, как отряд, связанный общими целями, и там они держались во всей готовности. И когда прибыл Боэмонд прибыл и пошёл среди них, и немного подождал пока прейдёт Граф Тулузский, и тогда последовал совету Герцога Готфрида. Они согласились с этим и сказали. Что им следует быть хорошо подготовленными, и так они остались здесь вместе. Ансеан, правитель города. Узнал об этом выступлении, он в ответ на это сказал, что его люди нанесут сокрушительное поражение нашим людям. [Однако] на самом деле он искренне сомневался что его люди вернуться, поскольку весь отряд наших людей пошёл против них. Поэтому он приказал по всему городу, чтобы все люди вооружились и шли к Воротам у моста с целью организоваться и подготовиться оказать помощь их людям в случае необходимости. Наши люди послали их шпионов и скороходов к другим отрядам с целью узнать обстановку и узнали о том, что турки уже идут и причём в их направлении. ⁴³⁸

Глава 105. Повествующая о сражении наших людей, мстящих за себя туркам и об ударе, нанесённом Герцогом Готфридом во время этой битвы.

Это было немного позднее, когда они ждали там, их сердца жаждали действий если они увидят удачный случай, и тогда прибежали их посланцы, которые бежали в течении всего этого времени, и сказали им, что турки уже очень близко. Они начали восхвалять Нашего Господа и двинулись вместе с отрядами, что они сформировали. Когда они нашли [удачное] время и место, они пришпорили своих коней, и сами напали на вражеские ряды, так что каждый делал это как можно лучше и доблестней, таким образом они не давали своим врагам времени собраться с мыслями и [поэтому их враги] не могли вынести ту огромную силу, которую имели наши люди, и отступали по направлению к мосту. Однако Герцог Готфрид, который много знал о различных вещах, ожидал этого ⁴³⁹ и занял позицию около небольшого холма, который располагался прямо напротив моста, и там он объединился с первым отрядом. Он убивал всех турок, которые нападали в его направлении, или, кроме того [когда поняли, что они находятся под угрозой] он заставил их отступить в схватке [в которой на самом деле турки бежали]. Таким образом, армия убила и разрубила на части всех турок. Граф Фландрийский в этом бою действовал очень хорошо как храбрый и смелый воин. Граф Нормандский разгромил [точнее] оттеснил [его врагов в ходе страшной битвы], так что турки даже не смели подступить к нему. Граф Тулузский лично отомстил за то, что турки пришпорили лошадь [и пустили её на шатры] днём ранее. Гион Лиманский не забыл доказать, что его родословная ведётся из той храброй страны, откуда он пришёл, но [этот] спектакль доставил бы удовольствие его врагам, [если бы] вся работа и ответственность [за победу в битве] не лежала на нём. Тогда брат Герцога Готфрида Евстафий, Граф Болдуин Гейнау, Граф Ги [II] Сент-Поль, и все другие бароны, рыцари и благородные мужи из воинственных стран демонстрировали храбрость, то же делали и все другие в отряде. Ансеан увидел это огромную группу, и, кроме того, увидел ⁴⁴⁰ своих людей выступающих из города с целью показать отступающим туркам своё мужество и отвагу. С целью остановить с их помощью их бегство, [он] приказал, чтобы ворота закрылись за ними. Они побежали против наших людей, [их оружие] ощетинилось, и заставили их солдат потерпевших поражение вернуться [в битву] – но страх и боязнь были так велики, что они никогда не повторили эту попытку. Те же, кто охотно пошёл в бой, когда они увидели силу наших людей и огромные удары их мечей, тогда они вернулись туда, где без какого либо дела пребывали остальные турки. Таким образом, битва стала причиной великого, чудесного смятения среди турок, которые не могли перейти [мост], за исключением вступления в страшную битву. Там всюду был такой большой шум, такой большой крик, и такое ужасное ржание лошадей, что наши люди не могли слышать такого грохота! ⁴⁴¹ Они, которые заставили крепостные ворота закрыться за ними,  причинили им большую опасность потерять их жизни в этот день. ⁴⁴² Турецкие жёны, девицы и немощные мужи в горах были на стенах и башнях, когда они увидели их людей, что направляются к ним такими поверженными и уничтоженными. Вы можете прекрасно понять их переживания, великую печаль, плач, и ужасные крик и горе. Они проклинали те обстоятельства, что они будут жить дольше их, то что они переживут случившееся. Ансеан увидел, что он потерял всех своих людей без надежды возвратить их вновь, [и] приказал, чтобы Ворота у Моста были открыты, для того чтобы вместить остатки отступающей армии в город. Когда же турки увидели, что городские ворота открыты, они так сильно захотели попасть в город, что  из-за их отчаяния они пересекали мост так усиленно, что многие из них упали в воду [и утонули], Герцог Готфрид в этот день прекрасно проявил себя, и когда пришло время пересекать мост он начал так усердно наносить удары, что таким образом он приобрёл вечную славу и навек его вспоминают с  большой славой и почетом. Как я утверждаю, нигде прежде такого не случалось, и не случится затем. В это время его ударами было отсечено множество голов, рук и плеч. Кроме того, Герцог был прекрасно осведомлён о том, что  среди его врагов существует один муж, который находится недалеко от него, продвигается вперёд и постоянно раздражает его людей. Храбрый Герцог разрубил его мечём, да так что он разрубил его на две части – верхнюю часть его он скинул на землю, а нижнюю часть он оставил сидеть в седле лошади, когда же [лошадь] вернулась в город среди всех остальных, эта часть туловища оставалась на ней. И вы должны прекрасно помнить, что вышеупомянутый турок был очень хорошо вооружён и имел сильную лошадь [так что то что сделал Герцог было почти невозможно]. Каждый, который видел этот спектакль, сразу отступил, и турки были поражены страхом и боязнью. Милостивый Господь, который мог и имел силу дать тебе сохранность, которую ты будешь иметь в бою, и ту веру, о которой ты даже не слышал ранее! ⁴⁴³ В этот день Антиохийцы потеряли 2 000 мужей. Если бы ночь не пришли так скоро, [тогда] Христиане так бы разгромили их, что без большого труда они могли бы взять город вместе со всеми мужами внутри него. Но в результате того, что много турок были убиты на мосту, на нём было очень много трупов. Река Оронте, что впадала в море, несла множество крови [по всей своей длине]. Некоторые отдельные Христиане вышли из города и пришли к нашим людям и рассказали им о том, что турки во время этой битвы лишились двенадцати своих величайших лидеров и поэтому они были убиты печалью, и что турки были так повреждены [от этого поражения] и оттого, что они уже не смогут вернуть к жизни их погибших товарищей.

Глава 106. Повествующая о том, как Христиане возблагодарили Нашего Господа за эту победу и построили крепость в турецкой мечети, там где они нашли много награбленного добра.

На следующий день, как только полностью расцвело, все бароны собрались покорно благодарить Нашего Господа за победу, которую он им даровал, и после [они] начали разговор об обычных делах. Они строили планы и согласились друг с другом единодушно, что [в мечети] необходимо построить крепость – которую они поставят в конце моста – с целью перекрыть выход горожанам [и] сохранить и защитить наших людей, когда они будут двигаться через мост. В течении ночи турки хоронили своих людей, которые были убиты [днём] ранее. Когда наши люди узнали об этом они устремились [в ту сторону] и начали разрывать могилы, и они вытаскивали трупы из гробниц и могильников и захватили всё золото, серебро и одеяния, которые находились в этих могилах, в соответствии с обычаями турок. Горожанам были причинены невероятные страдания, когда они увидели трупы своих товарищей, которых они похоронили такой большой ценой и за такую высокую плату, вытащенные из могил прямо у них на глазах. И это было тем более тяжело для них, потому что число мертвецов было ещё не известно, поэтому они надеялись сохранить [число мертвецов] в тайне, особенно же это касалось тех, которые погибли в потоке или реке, и тех. Которые были похоронены в границах города, [и] к тому же было много смертельно раненых, и [были такие, что в последствии были] похоронены в границах города. 1 500 трупов были вырыты из земли около города. Отряд срубил 300 голов [их врагов] и послал их Императору с целью показать ему неопровержимые доказательства битвы, которую они имели с турками. Посланцы Халифа Египта ещё не покинули отряд, и когда они увидели это они были очень счастливы от смерти их врагов, кроме того, вскоре после этого они испугались и начали опасаться наших людей. Кроме того, тогда многие наши люди, которые убежали от наступающих турок в леса и горы начали возвращаться в отряд – среди них [было] множество [мужей, которые вернулись в отряд], хотя они давно считались погибшими. Бароны же отдали приказ, чтобы крепость была создана как можно более быстро, была как можно более высокой и сильной, и приведена на позиции [для осады]. Она была создана с помощью камней, что наши люди принесли из турецких гробниц и могильников. Тогда бароны начали выбирать в [чьи обязанности будет входить] охрана этой крепости. Эта крепость была невероятно прекрасной и сильной, и впереди [её] был вырыт большой ров. Многие же люди отказывались [по] различным причинам, не хотели защищать её – однако благородный Граф Тулузский вызвался сам и просил, чтобы ему поручили контроль за этим, милостью Господа. Он защищал её очень хорошо. Все бароны должны быть ему за это очень благодарны. И за свои [намерения] он заслужил милость и любовь простых людей, однако он полностью оставил свою деятельность как пришло лето, поскольку болезнь и расстройство здоровья, которые его тревожили [приносили ему всё больше страданий], он не мог ничем способствовать в работе и нуждах отряда, каждый же другой барон делал для него всё возможное, однако Граф Тулузский абсолютно не чем не мог им помочь. [И] кроме того Империя должна быть ему благодарной, потому что он был невероятно богат. ⁴⁴⁴ Однако [как] мы уже сказали, на него никто не злился [благодаря тому, что] он предпринял такую вещь, о которой я расскажу сейчас. И он сделал очень много, он послал 500 серебряных марок [151 фунт стерлингов] Епископу Пио и другим мужам с целью помочь восстановить лошадей простых людей, которые были ранены во время битвы. ⁴⁴⁵ Позже там было множество тех, кто [таким образом] решил идти против их врагов, надеясь вернуть себе лошадь. ⁴⁴⁶ За все эти деяния Граф Тулузский был очень любим и восхваляем, да причём так сильно, что его называли Отцом или Стражником отряда. ⁴⁴⁷

Глава 107. Содержащая описание крепости, которую Танкред построил на той стороне реки и неустанно оборонял.

Граф Тулузский разместил 500 воинов, храбрых и благородных рыцарей и других в новой крепости у ворот. Горожане вышли [из города] и были полностью блокированы этой крепостью, [и] тогда каждый [из пилигримов] мог беспрепятственно и в целости и сохранности путешествовать по стране. Турки же не выходили из города и собирались около Западных ворот, что располагались у подножья холма и выходили на реку Оронте. ⁴⁴⁸ Этот выход был не опасен и не причинял вреда нашим людям, которые расположились лагерем на другой стороне реки, однако пища и свежее мясо всегда поступало к горожанам, и поэтому они в нём не нуждались, поскольку они имели эту брешь [избегая осады наших людей]. ⁴⁴⁹ Бароны же собрались и совещались о том, как они могут захватить этот пробел в осаде у горожан. Они единодушно решили, что это не может быть [сделано] другим путём, кроме как с помощью крепости, что будет построена на другой стороне реки, что они поручат её под защиту одного из баронов. Они все согласились с тем, что крепость должна быть построена, однако не один из них не вызвался или говорил, что не сможет защитить её. Многие бароны говорили о том, что Танкред лучше всех подходит для выполнения этой задачи, но он извинился и сказал баронам о том. Что он очень беден, поскольку перенёс такие невероятные расходы. ⁴⁵⁰ Граф Тулузский вышел тогда вперёд и дал ему 100 серебряных марок для тог, чтобы он построил данную крепость, и, кроме того, было установлено, что каждый месяц Танкреду будут выдаваться 40 марок из общей [казны Крестоносцев]. Танкреда, который был очень благороден и мудр, заставили построить эту крепость на небольшом холме, расположенном около ворот и впоследствии находящуюся под его опекой и защитой.  И Господь сделал его таким воинственным, что он не потерял ничего, но удерживал её в совершенстве вплоть до окончания осады. ⁴⁵¹ Внизу и около города, в четырёх или трёх милях от него в сторону реки, [там] находилось очень приятная равнина, на которой было много прекрасных пастбищ и пасли цветущие деревья. Горожане, так как они не имели поблизости других пастбищ, отправили туда многих своих лошадей, мулов и другого скота. Когда же пилигримы обнаружили это, они собрали рыцарей и других благородных воинов и двинулись туда, но не по прямой дороге, а  по маленьким нехоженым тропинкам и дорогам, скрытым от глаз, [пока они не ушли] как можно дальше, где они атаковали и убили всех пастухов. Они увели 2 000 отборных, первоклассных и красивых лошадей к отряду воинов – не счётное количество мулов и другого скота, что они имели. Они были несказанно рады своей добыче, так как армия нуждалась в лошадях больше, чем никогда прежде, с тех пор [как их число] было уменьшено, так как многие лошади были убиты в сражении, и многие умерли от голода и других неудобств в то время.

Глава 108. Повествующая о том, как турки в городе начали испытывать неудобства и горе в это время, и наши люди [получили] покой и успокоение.

Когда город был осаждён со всех сторон [так], что турки не могли выйти из него, тогда турки начали испытывать огромные неудобства, поскольку они не получали различной пищи, ⁴⁵² а также не получали свежего мяса, что очень их огорчало. Наши люди, которые испытывали те же неудобства на протяжении всей зимы, ⁴⁵³ свободно двинулись в Порт Святого Симеона, поскольку наступила весна, ⁴⁵⁴ так что корабли могли прийти в порт и привезти различную пищу. Многие из наших людей, которые находились в городе, в то время вернулись в отряд, отдохнувшие и хорошо вооружённые. Болдуин – брат Герцога Готфрида – прежде всех других упоминается за его благородство – поскольку его богатства были так обширны, что услыхав новости о том, что бароны в отряде терпят неудобства, он послал им огромные дары и подарки, причём не только великим баронам, но и простым людям, и в гораздо меньшей степени он ещё захватил некое количество [богатства] для себя. Таким образом, он завоевал любовь и милость всего этого отряда. Он отдал своему брату Герцогу все богатства этой земли, что он нашёл на этой стороне Евфрата, включая город  Торбесель [Тер – Бечель] и окружающую его сельскую местность, ⁴⁵⁵ где было множество пшеницы, вина и масла. И в лучшие времена это давало ему доход равный 50 000 византинов [30 000 фунтов]. И там был благородный Армянин по имени Никос, который был очень дружен с Болдуином, и [так] по дружбе он послал Герцогу Готфриду невероятно прекрасный и огромный шатёр, чтобы встретиться с ним. Это было невероятно крупное и необычное явление. Но, когда его перевозили в отряд, один лишь Панкратц – очень богатый Армянин, о котором я говорил ранее – двинулся туда и схватил их, и тогда отдал шатёр Боэмонду, приветствуя его от своего имени. ⁴⁵⁶ Когда же к Герцогу Готфриду пришли посланцы Никоса и рассказали ему о том, что с ними сделал Панкратц, это стало причиной лишь того, что Герцог Готфрид [имел к  нему] большое пренебрежение. Таким образом, он взял с собой Графа Фландрийского, которого он знал и любил больше других баронов, и [вместе они] пошли к Боэмонду и требовали [вернуть] шатёр, который был [ошибочно] передан ему. Боэмонд же ответил о том, что он ничего не знает об этом случае, но шатёр принадлежит ему, так как местные жители подарили его ему. Но когда он ясно понял, что Герцог не допустит этого, но его вежливость, а также просьбы и мольбы других баронов, он сдался и доставил шатёр Герцогу Готфриду, так что ни аргументы, что он услышал, ни возникшие между ними противоречия ничего не значили и ничем не помешали работе ради Нашего Господа. Так как они были очень большими друзьями. Многие люди удивились как могло случиться так, что такой по – настоящему храбрый муж, такой как Герцог Готфрид не удержался от того, чтобы двинуться против такого великого и храброго мужа [как Боэмонд] из-за какого-то несчастного шатра. Я вижу это неблагоразумным, однако то, что благородные сердца не могут не страдать от стыда, и этот был путь Готфрида, так как это бы было для него большим стыдом и противоречило бы его чести, если бы он позволил, чтобы шатёр был у него отнят, скорее всего, мотивом была жадность. ⁴⁵⁷

Глава 109. Повествующая о том, как Стефан, Граф Шартра и Бло, позорно сбежал из отряда. ⁴⁵⁸

В то время день ото дня ширилась молва о том, что Султан Персии, который был очень богат и силён, услышав про осаду Антиохии, собрал своих преданных людей и шёл на помощь городу. Он собрал огромное число народа, новости о чём достигли не только отряда, но и подтверждались многими Христианами, Армянами и Сирийцами, которые покинули город, чтобы присоединиться к отряду. На самом деле, случилось так, что Стефан, Граф Шартра и Бло ⁴⁵⁹-который был так благороден, силён и мудр, которого за его невероятную мудрость называли Отцом – Советчиком всех остальных баронов – почувствовал себя больным, как было сказано [ранее]. ⁴⁶⁰ Он решил оставить своих товарищей, поскольку он сказал, что он пошёл в Александрию, которая была расположена недалеко от порта, и будет оставаться там пока он [одно из двух] умрёт или полностью излечиться от своего недуга. Так он уехал и взял с собой помощников, и 4 000 мужей из его отряда и его страны ушли вместе с ним. Он отправился в сторону Александрии и решил остаться там. [Его план был таков] если наши люди победят в ближайшей битве [против Султана Антиохии] тогда он спокойно вернётся в армию, сказав, что он излечился от недуга, и если же всё пройдёт неудачно [тогда] незамедлительно он взойдёт на борот корабля, что будет ждать его в гавани, уедет, вернувшись на родину. Все бароны отряда были так растеряны и злы, пролили множество слёз, поскольку они знали его как высокого и благородного мужа и не нуждались в его благородстве, не его мудрости, ни в чести, что они ему оказывали, но [который] уехал таким позорным способом, [и]  потому что никто не посмел помешать его уходу [из армии], что он сделал. [Но] многие другие уехали, последовав его примеру. Бароны же после это совещались вместе и огласили по отряду. Что ни один муж не должен быть до такой степени храбр, чтобы уехать из отряда без разрешения, если же кто покинет [их] они будут считаться убийцами, и в их отношении будет совершено правосудие. С этой же целью, избегая наказания и храня свою честь, каждый в отряде вёл себя спокойно и бесспорно подчинялся своим баронам, монахи же монастырей [подчинялись] аббату, и это касалось каждого человека.

Глава 110. Повествующая о том, как Эменферис, Христианин из Антиохии, познакомился с Боэмондом.

Антиохия была очень благородным городом, как я уже говорил ранее, была обращена в Христианство после проповедей Святого Апостола Петра. Она всегда очень верно держалась нашей веры, и оставалась держать её безопасно, благодаря Нашему Господу. Когда же вероломный и неверный Магомет распространял своё лжеучение на Востоке, город никогда не принимал его заповедей. И когда могучие мужи этой страны решили силой подчинить их этому злобному закону, они защищали себя очень хорошо против всех [этих неверных]. Однажды так случилось, что Дьявол распространил это лжеучение по всей земле Писидии, вплоть до Пролива Святого Георгия, и от Индии до Испании, этот же город держался истинной верны в Господа Нашего Иисуса Христа. На самом деле, за сорок лет до того как пришли наши люди. Великий Султан Персии захватил все земли вокруг Антиохии, и так как Антиохия была не достаточно могущественна чтобы держаться слишком долго, они принесли себя под власть этого великого мужа. ⁴⁶¹ Когда же наши люди пришли и осадили их, едва ли не все в городе верили в Нашего Господа, однако не имели ни власти, ни руководства над городом, так как они [были очень стеснены] в торговле ремёслами и продаже вина и хлеба. Турки управляли очень воинственно и забирали их в армию, если это было необходимо. ⁴⁶² Там не было Христиан до такой степени храбрых, чтобы они посмели пойти в армию сами, особенно это касалось Христиан, пребывающих в городе, [так как] Христиане. Которые жили в Антиохии находились под подозрением, так что они не могли ни выходить из города, ни оставлять свои дома.  Так, многие Христиане опустились до того, что на них упал такой позор. Там был Армянин очень благородного происхождения, называемый на их манер Бени – Зах, о нём говорили как о сыне оружейного мастера, и его семья продолжала изготовлять кольчуги. Он владел крепостью под названием Крепость двух Сестёр. В этой крепости было два брата, которые также происходили из благородных фамилий. ⁴⁶³ Старший из них звался Эменферис [Эмир Фариз], ⁴⁶⁴ который был очень благородным и мудрым мужем. Он хорошо знали и был близок к правителю города, до такой степени, что турецкий правитель сделал его нотариусом в своём дворце. Этот муж услышал рассказы о том, что великий Боэмонд скоро начнёт осаду, [и] пошёл к нему, считая, что Боэмонд очень мудрый и верный муж, с великим сердцем и душёй. Так Эменферис послал своих посланцев к Боэмонду и секретно проинформировал его о различных вещах, позволив ему узнать [информацию относительно расположения] частей города и целей турок. Но они оба были мудрыми мужами, поэтому они легко скрыли свои намерения. Так было множество людей вокруг Боэмонда, которые очень хорошо знали Эменфериса.

Глава 111. Повествующая о некоторых предложениях, которые вышеупомянутый Эменферис послал Боэмонду и об условиях, при которых Эменферис согласился передать город ему.

Осада около города продолжалась семь месяцев. ⁴⁶⁵ Боэмонд, мудро и тонко, много раз спрашивал своих друзей в городе о том, как город может быть передан Христианам. Так [Эменферис] чуть позднее послал своего сына к Боэмонду, который передал ему сообщение следующего содержания: «Прекрасный, любезный сэр, я прекрасно понимаю, что Наш Господь Иисус Христос привёл меня к знакомству и любви к Вам, с тех пор как я  познакомился с Вами моё сердце не прекращает взывать и надеется на Ваше добро, всё больше и больше, Ваши манеры очень нравятся мне. Я имею очень крепкую и прочную надежду на то, что я, со временем, буду больше помогать и почитать Вас за то спасение, что Вы пошлёте мне, везде, где бы я не находился я буду глубоко думать о том, как бы увидеть это собственными глазами. Я внимательно и всесторонне обдумал этот вопрос, ⁴⁶⁶ для меня предельно ясно, что я могу передать мою страну из рук тех, которые являются врагами Нашего Господа, и вернуть её представителям нашей веры, [так] я  получу большую награду от Нашего Господа и огромную славу в этом мире. Однако, если эта работа будет открыта ранее, чем она будет сделана или завершена, я лично претерплю все возможные пытки, и вся моя семья [будет] опозорена и уничтожена, так что далее никто больше не вспомнит о ней. Несмотря на все эти многочисленные препятствия, я рискну, и поэтому я открою Вам всё моё сердце, как единственному, кому я решил [стать] верным другом. Если бароны Вашего отряда, будучи такими же праведными мужами, как и мы, дозволят, чтобы город был Ваш и Ваших наследников всегда после его завоевания, [тогда] я подвергну себя опасности, так что я сдам Вам крепость, которой я владею, которая [крепость] очень сильна и имеет огромные запасы продовольствия и хорошие поставки. И если я сделаю [это] из любви к Нашему Господу и Вам, [тогда] Вы разделите на части всё добро, что Вы найдёте в городе. Но если же они намереваются и захотят захватить его как приз в битве, тогда я не буду ни трудиться, ни совершать какие – либо усилия ради этого, поскольку я не знаю о том, чем всё это закончится. Поэтому, я умоляю Вас, прекрасный, любезный сэр, чтобы Вы приложили работу и старания, так как город будет Вашем не из жадности, но лишь для пользы Христианского города. И я обещаю Вам. Что прейдет день, который я посчитаю наилучшим для передачи Вам города, [тогда] я предоставлю Вам доступ в город. Одну только вещь в конце я хочу высказать Вам, вы подумайте о том. Что если этого не произойдёт в скором времени, тогда предельно ясно, что никогда в нашей жизни не захватить город, так как  каждый день к властителю этого города [Ансеану] приходят письма и посольства, утверждающие, что турки идут на помощь городу. И все [освободительные силы турок находятся около] реки Евфрат, которая находится не так далеко, и они ведут с собой не менее 200 000 воинов. ⁴⁶⁷ Если турки окружат Вас снаружи и Антиохийские турки атакуют изнутри, Вы не вынесете, не устоите против них, но вы будете [окружены и] убиты или же попадёте в плен, так что Вы должны быстро обсудить это.»

Глава 112. Повествующая о том, как Боэмонд открыл этот план Герцогу Готфриду, Гиону Лиманскому, Герцогу Нормандскому и Графу Фландрийскому.

Когда Боэмонд услышал это [послание] он искусство начал разыскивать и опрашивать баронов очень чувственно и он спрашивал что они будут делать для того, чтобы город был взят. В ответ на это многие из них [сказали, что они] думают, эта победу ещё очень далека, поэтому Боэмонд выжидал лучшее время, чтобы открыть своё сердце. Однако недалеко от него расположились Герцог Готфрид, Гион Лиманский, Граф Нормандский и Граф Фландрийский [и] он сказал им, так как доверял им также сильно, как нашему Господу, что, если город будет передан ему, [тогда] действительно он будет захвачен в скорости. Они согласились и в своих сердцах они очень восхваляли этого мужа, который решил совершить это под страхом смерти. По взаимному согласию этот план был открыт Графу Тулузскому, который ответил о том, что если уж город будет захвачен, он тогда не отдаст своей части другому лицу. Бароны умоляли его, но не нашли способа и согласились на это. Поэтому план был так опасен, что крайне рискован. Но ни Боэмонд, ни его товарищи в городе не рисковали бы, если бы город не был полностью передан Боэмонду. Однако Боэмонд позднее послал Эменферису великие дары с целью сохранить их обоюдную дружбу и расположение.

Глава 113.  Повествующая об огромной помощи, которую Султан Персии оказал Антиохии, и как Корбагат осадил Эдессу.

В то время когда проходила осада Антиохии, посланцы, которых Ансеан посла к Султану Персии с требованием о помощи, вернулись и хорошо выполнили свою миссию, поскольку великие принцы – которых просили как простые антиохийцы, так и их бароны – решили предпринять удар и уничтожить всех пилигримов там. И поэтому он [Султан Персии] послал к армиям турок и курдов, которые находились в этой стране. ⁴⁶⁸ [Он] назначил руководителем и командующим всего этого отряда своего знакомого, поскольку он очень доверял его знанию, его лояльности и его отваге. Этот муж носил имя Корбагат [Кербокха]. Султан просил всех мужей повиноваться ему. Кроме того, Султан разослал письма правителям всех частей своей страны, приказав, чтобы эти письма были разосланы каждому, [говорящие о том], что куда Корбагат поведёт, туда должны идти все турки, и  всё, что он прикажет делать, они должны делать беспрекословно. Корбагат покинул отряд вместе со всеми людьми. Которые находились в его подчинении. Он двигался так долго, что приблизился к Эдессе. Здесь ему доложили о том. Что один французский барон ⁴⁶⁹ держит город Эдессу и все прилегающие к нему земли. Что он завоевал. Корбагат очень сильно смеялся услышав эту [новость] и сказал, [что] прежде чем он пересечёт реку Евфрат, он возьмёт этот город и уничтожит всех французов, которых он найдёт там. Болдуин же не был труслив и слышал известия о людях Корбагата. Он очень хорошо снабдил город оружием, продовольствием и благородными мужами, и [он] ожидал прихода Корбагата, поскольку угрозы и великие слова об этом турке уже были доложены ему. Корбагат подошёл к городу и начал осаду и после отдал приказ по отряду [с целью] нападения.  Туркам же была причинена большая боль, поскольку они пришли в надежде захватить город и всех людей здесь. Однако городской гарнизон очень хорошо защищался, так что турки причинили себе большой вред атакуя город. Кроме того, защитники города ничего не потеряли. Защитники сдерживали осаждающих в течении трёх недель. Корбагат не приобрёл ни славы, ни пользы от этой осады. В конечном итоге знаменитые и благородные мужи [турецкого] отряда пришли к нему и посоветовали оставить осаду, поскольку во – первых ему следовало было подумать прежде чем идти сюда, будет лучше чтобы [он отдал приказ] захватить и убить пилигримов около Антиохии. И тогда. Немного позже, он осадит город Эдессу и Болдуина, если он будет ещё не мёртв к тому времени, [и] они захватят и свяжут Болдуина и принесут его в жертву их богу словно [связанную] овцу либо барана. Он согласился с их советом и уехал, но нужно сказать, что время [проведённое им около Эдессы], было спасительно для наших пилигримов, кроме того что оно было полезно для Боэмонда и его людей, так как если бы они пошли прямо к Антиохии, то наши люди находились бы в безнадежной опасности  и не смогли бы устоять против атаки сил Корбагата с тыла, и других турок в городе [с фронта]. ⁴⁷⁰

Глава 114. Повествующая о том, как наши люди, будучи уведомлены об огромной армии Корбагата, послали наших рыцарей с целью оценить их силы, и что рыцари рассказали о том, что они увидели.

Новости относительно продвижения этой армии выглядели невероятно зловеще, и это было не удивительно что наш отряд был невероятно испуган. Бароны собрались на совет и по обоюдному согласию приняли решение о том, что некоторые из наших мудрых мужей, которые понимали врагов, должны были оценить количество войск во время его продвижения, а также узнать их быт. Из них были избраны: Дрого де Несте, Клермбольд де Вандеуил,  Жерар де Куирзи, и Граф Рейнард де Тоул. Тогда они взяли с собой других рыцарей, [которые были] известны и восхваляемы как храбрые воины. Они оставили отряда, [путешествовали] так долго, что они приблизились к туркам, за которыми они наблюдали и вели на приличной дистанции. ⁴⁷¹ Однако, они легко поняли. Что это невероятно огромный отряд и огромное количество народа стекалось со всех сторон в армию Корбагата, словно рек, текущие в море. Таким образом эти благородные мужи зашли так далеко, что они спокойно могли шпионить за отрядом врагов и знали всё о составе и силе турок, и вернувшись к баронам рассказали им правду. ⁴⁷² Бароны умоляли и упрашивали рыцарей, ради их клятвы Господу, чтобы они не выдали этих сведений простым пехотинцам в отряде, но [вместо этого] держали это в секрете от них – так как было очень опасно для людей узнать правду, [поэтому] они могли сбежать ночью и полностью отчаяться.

Глава 115. Повествующая о совете, на который собрались наши бароны по необходимости, когда они узнали о приближении этой гигантской армии.

Бароны спорили о том, что им делать и о сути продолжения этой осадной работы, [о том] как они могут удержаться при таких тяжёлых обстоятельствах. Многие советовали, чтобы они сняли осаду и что многие из них, как конники, таки и пехотинцы остались здесь, чтобы предотвратить объединение горожан с другими [пришедшими силами], и многие советовали объединиться, чтобы лучшие конники соединились в огромную группу с пехотинцами против Корбагата и сражались с ним. ⁴⁷³ Правильной реакцией на  эти обстоятельства было сомнение, и они не знали на что согласиться. Боэмонд, тогда сказал к всеобщему удивлению, [воззвал] к Герцогу Готфриду, Графу Фландрийскому, Гиону Лиманскому, Герцогу Нормандскому и Графу Тулузскому ⁴⁷⁴-и сказал такие слова: «Великие властители, я вижу, что Вы сильно сомневаетесь, и это не удивительно принимая во внимание приближение этого великого мужа, который ведёт с собой такое множество наших врагов. Вы ещё не пришли к соглашению как вы будете ожидать, ни что вы будете делать когда они приблизятся, ни могу я сказать Вам своего мнения относительно пути, по которому в этом случае лучше поступать при их приближении. Если мы все пойдём силой против турок, одним согласованным отрядом, или же другие останутся [здесь] для других целей, [тогда] это означает не оставлять наши труды и ускорить захват этого города. Поскольку мы если мы оставим осаду, в целом или по частям, при приближении турки они из города пошлют им изящное письмо, и попросят предоставить им свежих людей. Если никто не будет держать осаду это будет очень хорошо для них, и если только какая-то группа будет держать осаду они не смогут сопротивляться врагам. [Ясно], что если мы все вместе не сможем силой взять город – как те небольшие группы, которые будут держать осаду смогут противостоять  им изнутри? ⁴⁷⁵ Поэтому я искренне верю, что мы должны принять другое решение и совет, для того чтобы найти путь, с помощью которого город может быть сдан нам, и мы можем быть в [городе] до того, как [другие] турки приблизятся. Это будет очень надёжное решение. Если Вы спрашиваете, как это может произойти, я продемонстрирую Вам как легко добиться этого. Я имею верного друга в городе, [который], как я уже говорил, очень верующий и мудрый муж. Мы составили план, то есть я и он вместе, как он может передать в мои руки очень сильную крепость, которая снабжена всем необходимым, которую он сдаст, как только я попрошу его об этом. Когда это будет сделано я должен буду дать ему большую часть моего добра и богатство, и титул, и я должен согласиться с ним и его условиями. Но это не может случиться пока Вы не отдадите мне свои части и лишите себя частей города, [так] что город будет принадлежать мне и моим потомкам навсегда, потому что иначе он не сдаст его. Если Вам это нравиться мы можем захватить город таким образом, и  если Вы гарантируете это я ещё раз напоминаю и предупреждаю Вас заранее, так что это соглашение [будет] заключено по милости Божьей, ⁴⁷⁶ и если Вам это не нравится и Вы имеете другой план, я готов отдать свою долю одному или нескольким из Вас. Если они захватят город для нас. И Господь свидетель, что это мне очень нравится, можете мне поверить».

Глава 116. Повествующая о том, как однажды Боэмонд объявил своё решение всему отряду, как они все, за исключением Графа Тулузского, решили, что город должен быть его.

Когда бароны услышали это, они в сердцах очень обрадовались и немедленно согласились с просьбами Боэмонда. Каждый муж гарантировал, что он пожертвует свою часть, за исключением Графа Тулузского, который начинал гневаться, ⁴⁷⁷ [и] сказал, что он никогда не сдаст своей части города ни ему, ни любому другому живущему на свете мужу. Другие бароны условились, что это соглашение будет тайной и обещали, что они не откроют план Боэмонда другим людям. Они убедили его, что совершат именно так, как надобно и потрудятся для достижения этого, с огромной опасности совершат это безотлагательно. Так решил Совет. Боэмонд, который был мудр и очень религиозен, сказал это своему посланнику, который знал об их соглашении и послал к его другу Эменферису, и просил передать ему, что бароны решили, чтобы город был полностью в его власти. Боэмонд просил Эменфериса сделать всё, что он предлагал следующей ночью, во время боя. За эти дни произошла одна вещь что очень помогла совершению этой работы и этого дела, этот друг Боэмонда – Эменферис был очень осведомлён о делах и деяниях Ансеана и всего города. В течении тех дней, когда он был занят этой [его] работой, он послал своего взрослого сына ⁴⁷⁸ принести что – то. Когда же он бежал в крепость он нашёл одного из лидеров города во время полового акта со своей матерью. Когда он увидел это, он был так ужасно опечален в своём сердце, что он побежал к его отцу и рассказал ему ситуацию, свидетелем которой он стал. Отец же его был очень мудр и невероятно тяжело было обозлить его, и он сказал своему сыну такие слова: «Милый сынок, для этих неверных собак не надо ждать ничего другого, поскольку они получают от нас всё, что мы имеем, и держат нас для выполнения самой тяжёлой работы, но когда этот [род сгинет] они сделают нам всё то зло, которое они могут.  Но с помощью Иисуса Христа, в которого я верую,  я придумаю и разработаю план, с помощью которого их сила и могущество будет уменьшена, унижена и затоплена приливом. И они получат должное за всё то, что они нам причинили».

В то время он не подавал признаков гнева, который он имеет, но немедленно послал своего сына к Боэмонду, той же дорогой. Которой он всегда ходил, и приказал Боэмонду быть готовым, так как он [Эменферис] этой ночью собирается исполнить их соглашение. Он кроме того передал ему, то все бароны и вся армия идёт против них, [чтобы] каждый вооружил своих воинов и притворно [двигался назад] обернувшись к Корбагату, и тогда в тайне снова вернулся, когда падёт ночь, действуя совершенно бесшумно, и были во всеоружии и [были] готовы делать то, что они должны [делать], когда наступит полночь. Боэмонд был очень счастлив, услышав это сообщение, и представил сына баронам, которым он открыл этот план, и просил его повторить все произнесённые слова, которые он принёс. Бароны, когда они услышал его, проявили большую активность, и ясно сказали, что его совет очень хорош, и верен, и очень славен.

Глава 117. Повествующая о том, как Антиохийцы боялись измен, и как они собрались на совет, и что Эменферис сказал им.

Однажды в городе произошло так, что случилось значительное предприятие [так что] властители и губернаторы города начали подозревать в их сердцах, и предрекали, что город будет предан. Они не знали ни причин, ни оснований, ни вида этой [измены], но постоянно один из великих людей горда говорил другим [об этом], и из этого следовало, что Антиохия в скорости должна пасть. Этот ропот и эти слухи были так велики, что влиятельные люди собрались около Ансеана, правителя города, и говорили ему о том, что люди в городе невероятно бояться, и эта боязнь не является безосновательной, так как в городе было много Христиан, и [что] они думали, что эта трагедия должна прийти в город именно от них. Они так взвинчивали Ансеана с помощью этих слов, что они добились его боязни. Он быстро послал за Эменферисом, потому что его пугали быстро распространяющие слухи, так как он хотел посоветоваться э Эменферисом как с мудрым мужем, Ансеан просил совета, который был дан ему. Эменферис, который был очень проницательным и восприимчивым мужем, ясно знал, что его властелин нуждается в том, чтобы услышать те слова, которые он хочет услышать, [и будет опасно] если он ответит другое, не то, что подозревал властитель, и очень прекрасно, что был собран этот Совет, поскольку все они имеют подозрения, которые надобно рассеять. Он размышлял о том, как он мог отвлечь его от этих волнений своим ответом и [он] сказал так: «Вы Великий Властелин – и Вы, великие и, благородные бароны и мудрые мужи – Вам всем, и Властелину [города] особенно, следовало бы преподать [Христианам] хороший урок  с помощью этой измены, что люди замышляют и обдумывают. ⁴⁷⁹ Под [защитой] такой славной вещи [как городские стены], чем Вы ещё хотите защититься, каждый из нас, если это понадобится, способен сопротивляться, и подумайте о том, что мы находимся в опасности для наших жизней и свободы, что станется с нашими жёнами и детьми, и наследниками, и я не думаю, что один из нас должен ясно и чётко определить причину измены, но мне кажется, что два совета могут дать пищу для размышлений, если бы [один] из них был так неверен, и таким образом стал предателем [и] захотел бы разграбить его страну, он бы был беспомощен. Эта измена ни словом, ни делом нечего не достигнет кроме городской стены. Поэтому я надеюсь [что], если Вы подозреваете, [что] Вы без труда установите стражу на постах, эти изменники не смогут составить план за исключением быстрого притворства. И если Вы изберёте другое, стража, которая будет здесь этой ночью, будет на следующую ночь помещена в другое место, [и] он не будет знать об этом, и так Вы лишите их удобного случая общаться или говорить с изменниками».

Когда они увидели, что Христианин Эменферис снабдил их таким советом, они согласились на это, и таким образом все сомнения, что они имели в сердцах против Христиан исчезли. И Эменферис начал разрабатывать  стратегию вооружённого нападения этой ночью, и поэтому стражники не были вовремя избраны, так как время истекло. Правитель приказал влиятельным людям города защищать город, пока действуя все вместе. Так они ушли на совет и Эменферис воспользовался этим, потому что если он и Боэмонд не поторопятся осуществить план, что они придумали. То это будет бесполезно. Поэтому Эменферис старательно обдумывал как он может осуществить этот план, без того, чтобы кто – то узнал об этом.

Глава 118. ⁴⁸⁰ Повествующая о зле, которое турки ежедневно причиняли Христианам, живущим в городе вместе с ними.

В то время, когда город был осаждён, турки в городе держали под подозрением всех Греков, Сирийцев, Армян и всех других Христиан, живущих в Антиохии. Случилась так, что бедные Христиане – не имели какой-либо пищи для своих коней в течении продолжительного времени [во время осады] – турки же постоянно принуждали их покинуть город вместе со своими домочадцами, они не хотели, чтобы они были бременем для города, кроме того, они не желали, чтобы город был населён ими Их поддерживали богатые мужи Антиохии, потому что они имели пищу. Они держали их в стеснении, и ежедневно грабили их, и отбирали у них всё, что они имели с помощью фальшивых наветов и лжи. Они заставляли Христиан трудиться и работать в городе. Если у них были стены, которые нужно было построить или починить, Христиане носили камни, известняк и песок для этого. Если же они хотели поставить в каком-либо месте осадную машину, ⁴⁸¹ бросавшую камни или другое военное орудие, Христиане должны были тянуть канаты. И когда они искали Христиан для какой-либо тяжёлой работы, они никогда не просили, чтобы другие [группы людей] выполняли это задание. ⁴⁸² И когда Христиане работали [в течении] длительного [времени] вместо награды за труды Турки приказывали им и били их на улицах, таким образом мудрецы, которые оставались Христианами предпочитали быть выброшенными из города, как это было сделано с другими, чем терпеть притеснения от ||| этих неверных псов, что так огорчали Христиан в городе. Тогда они собрались, после восьми дней, поговорить с Эменферисом, другом Боэмонда, о том, что если турки решат убить всех Христиан в городе и сделают это, за исключением того одного великого человека в городе – который всегда покрывает Христиан и является другом Христиан – сможет ли он защитить их и предотвратить это. ||| ⁴⁸³ Он задержал свой ответ на семь ⁴⁸⁴ дней, после чего ответил остальным туркам: «Милостивые государи, я надеюсь, что Христиане с осаждающей стороны оставят осаду через восемь дней, так как они невероятно обеспокоены слухами о приближении Корбагата. И если они уедут, зачем мы будем убивать Христиан в городе? Но если они не снимут осады, тогда Вы можете осуществить свой план».

Сейчас, когда восемь дней были на исходе, [и] здесь по городу был передан секретный приказ убить Христиан через несколько ночей. Тогда, за несколько дней до Девяти, ⁴⁸⁵ в отряде поднялся невероятный крик, согласно которому все, которые имели лошадей, были вооружены, [и так] каждый муж [должен был] уйти вместе со своим отрядом, туда где они должны были объединиться, как было решено, [так] что их предводители приказали им. Пехотинцы, также как и конники не знали этого плана, за исключением Боэмонда, который сам приказал это. ⁴⁸⁶ Итак, армия покинула [основную] часть отряда. Полностью подчиняясь приказу. Они объединились, когда уже успели пройти определённое расстояние. Они собрались в четыре отряда, когда наступила ночь. Когда упала тьма, им было приказано снова возвращаться, тайно, бесшумно и держать себя во всеоружии. Благородный муж Эменферис, о котором я рассказывал ранее,  имел брата, но он был не так решителен как Эменферис.  Данный муж не сказал этому брату ничего из того, что он собирается делать, так как он был не уверен в том, согласится ли брат на этот план. Они были вместе в крепости в Девять часов, когда воины пилигримов покинули отряд. Они видели это со стены башни. Эменферис решил проверить чувства своего младшего брата и сказал ему такие слова: «Любезный брат, ⁴⁸⁷ мне невероятно жаль этих людей, которых ты видишь здесь, так как они придерживаются нашей веры, очень верны Господу и являются добрыми Христианами. Сейчас же все они незамедлительно уходят, и они сделали это опрометчиво – они ещё не ведают, что идут на свою смерть, так как они не в состоянии сопротивляться [одновременно] приближающимся туркам и туркам в городе, и если они знают об этом, то можно сказать, что они избрали немного необычное решение».

Его брат отвечал ему на эти слова так: «Это невероятно большая жалость, что ты думаешь так, и я вижу, что ты очень удручён. ⁴⁸⁸ Я же буду очень рад, если турки отрубят все их головы и убьют каждого, кто отъезжает, а ещё лучше, если вместе с ними и тех, кто остался [в лагере], так как с тех пор, как они достигли этих земель у нас не было ни доброго дня, ни доброй ночи, ⁴⁸⁹ однако [мы] претерпели много зла, потому что они пришли. И поэтому я не близок к ним. Вместо этого я желаю, чтобы они встретили жалкий конец, и немедленно».

[Несмотря на то], что сначала он сомневался в том, чтобы сказать брату о своих намерениях, когда же Эменферис услышал эти слова он перестал сомневаться и начал очень сильно ненавидеть его, [особенно] за свою собственную отвагу. Эменферис точно знал. Что все эти величественные достижения Крестовых походов могли бы быть погублены его братом и, поэтому, он очень глубоко задумался [о том], как он мог убрать его с дороги. ⁴⁹⁰

Глава 119.Повествующая о том, как Боэмонд был осторожен во время этого смелого предприятия, и как Эменферис убил своего брата и сдал город Христианам. ⁴⁹¹

Боэмонд не спал этой ночью, так как он был невероятно раздражён, поскольку малейшее проявление его халатности может быть большой помехой этому делу. Он пошёл [увидеть] других баронов, которые знали про план с целью получить у них совет. Он постоянно держал в своих руках верёвочную лестницу, которая была очень хорошо сделана, в дальнейшем она будет прикреплена к зубьям ⁴⁹² стены с помощью больших, сильных железных кошек, и [множеством таких кошек] она будет прикреплена к земле. Когда же приблизилась полночь, он позвал своего посланника, который лично знал о его секрете, и послал его к его другу [Эменферису] с целью узнать о возможности приблизиться к стенам, поскольку он был полностью уверен, что весь город мирен и спокойно отдыхает. Когда же этот посланник пришёл, Эменферис сказал ему ждать здесь, не двигаясь и соблюдая полную тишину, пока Господин времени [имеется в виду ночной охранник] уйдет и продолжит путь, поскольку обычаи города строго соблюдали время и было приказано, что каждой ночью благородные и мудрые мужи города должны пренебречь сном и стать на страже города и вопрошать в ночь пока они найдут неверных. И благородные мужи [избранные дежурить этой ночью] должны были  проходить [по всему периметру города] три или четыре раза в течении ночи в сопровождении огромной группы людей, которые должны были нести факела. В скорости после [этого] он [стражник] пришёл и инспектировал крепость, в которой был Эменферис, и увидел всё в хорошем состоянии и хорошем расположении. И он был удовлетворен всем увиденным и продолжил [свой обход]. Эменферис прекрасно понял, что это наилучшее время для осуществления его работы и сказал посланнику такие слова: «Осторожно возвращайся той же дорогой и скажи своему Господину, что сейчас самое лучшее время для смелых действий, и что он [должен] идти к городу и заручиться поддержкой хорошей и верной компании, которая будет идти вместе с ним».

Посланник же немедленно вернулся в отряд. Эменферис вошёл в свою крепость и обнаружил своего брата глубоко спящим. Он боялся того, что его брат проснётся до того, как это дело будет завершено, и он мог помешать этому. Поэтому он взял свой меч [и] вонзил его с двух сторон, убив тем самым своего брата! Посланник же пошёл к Боэмонду и рассказал ему о своём поручении. Боэмонд пошёл к крепости вместе со своим отрядом и другими баронами, которым было известно об этом плане. Каждый был там, но только несколько [мужей] согласилось идти с ним, но зато это были очень хорошие и верные мужи. ⁴⁹³ Эменферис склонил перед ними голову и приветствовал их, и они сразу благодарили его, и тогда [Эменферис] сбросил вниз со стены длинные канаты. Они взяли их и связали, закрепив на  их концах кошки. Когда они смогли это сделать, они бросили их [обратно] вверх, [и] это было сделано очень быстро, и тогда [люди Эменфериса], которые не однажды проявляли храбрость, закрепили и привязали их с помощью железных крюков наверху и всё было готово для начала подъёма вверх. Когда Боэмонд понял, что они смогли осуществить это, будучи благородным и пылким мужем, он поднялся по лестнице первым, с целью завершить содеянное, и он поднимался, пока не достиг зубьев стены. Эменферис определённо знал, что это был именно Боэмонд, он обнял его и целовал его руки. Боэмонд же, как только он достиг вершины крепостной стены, жарко поцеловал его. ⁴⁹⁴ Боэмонд благодарил его за всю ту помощь, что он им оказал. Эменферис, таким образом, сдал ему крепость и сказал ему такие слова: «Заметьте и обратите внимание, что я сделал это ради Нашего Господа и Вас. Этот муж, которого Вы видите убитым приходился моим кровным братом. Я сам убил его, потому что он был не согласен с тем планом, что замыслили Вы и Я.»

Боэмонд был несказанно счастлив, так как теперь он ясно осознавал, что его друг всегда обладал крепкой верой. Тогда он пошёл к бойнице и свесил свою голову и позвал своих людей, и сказал, чтобы они постепенно поднимались по лестнице совершенно свободно. Они же [оставались стоять на месте], не смея подниматься, так как они думали, что это хитрость врага. Боэмонд, который был очень благороден и справедлив, спустился вниз по лестнице, достиг земли и сказал им такие слова: «Милостивые Государи, Вы ждали так долго. Здесь Вы можете не сомневаться, так как [Вы должны] определённо знать, что этот добрый муж показал мне труп своего брата, которого он убил из любви к Нам». ⁴⁹⁵

Когда же они услышали это, каждый поднялся по лестнице так поспешно, как только мог, так что когда многие уже заканчивали подъём другие же мужи у стены [начинали его]. Граф Фландрийский и Танкред поднялись с целью дать команды другим. Когда первая крепость была защищена хорошим гарнизоном пилигримов, они побежали к следующей  и убили стражников и захватили [военную] крепость.

Глава 120. Повествующая о поведении Христиан во время этого захвата, и относительно битвы с городскими турками.

Некоторые из баронов ожидали на земле руководя подъёму по лестнице всей остальной армии. Когда они убедились. Что имеют достаточно людей на стенах и большой гарнизон в военной крепости, они поспешно побежали к лагерю с целью приказать остальным людям вооружаться и двигаться туда, так чтобы все были готовы для вступления [в город], когда наши люди захватят всю стену. Они были ничем не заняты, ⁴⁹⁶ но они были очень благородны и храбры, так что в скорости они захватили десять крепостей, следующих одна за другой, и убили всех тех, которые были там. И всё же, несмотря на это, город не был встревожен, никто не пробудился, хотя все люди отчётливо слышали драку, [однако они] подозревали, что это турки убивают Христиан, как это было приказано. Так [они закончили] это взволновав только защитников города, убитых армией, и никого другого, так как горожане не удосужились покинуть своих постелей. ⁴⁹⁷ Отряды наших людей  подняли задние ворота, но наши люди со стен спустились и сорвали замки и открыли ворота, так что многие наши люди начали входить в город. И тогда они достигли Великих ворот, что назывались Ворота у моста, и там убили всех стражников. Которые охраняли ворота, и тогда открыли ворота [здесь тоже]. Оруженосец ⁴⁹⁸ Боэмонда бежал пока не достиг великой крепости, что была в центре городской цитадели. Здесь он установил знамя Боэмонда, своего властелина. Однажды наши люди, которые [уже сражались] в городе поняли, что день сменил ночь, и [что] настал рассвет, тогда они принялись играть в трубы и волынки призывая всех наших людей [к атаке]. Бароны поняли этот сигнал и пришпорили коней нанося сильный удар и вступили в город через открытые ворота вместе со своими отрядами. Основная часть пилигримов, ⁴⁹⁹ которые ничего не знали об этом плане, пробудились. Они увидели, что палатки [вокруг] пусты и лишены [воинов] и поняли, что этой ночью город был взят, [и] тогда они быстро побежали на грабёж, так что ни один не остался в лагере. Турки в городе проснулись и услышали волнения, и увидели, что воины [уже бегут] по улицам. Только тогда они поняли сложившуюся ситуацию. Они решили увести их лошадей, и спасти их жён и детей вместе с ними. Когда они убегали от одной группы наших людей они неожиданно натыкались на другую большую [группу], которая убивала их всех. Сирийцы, Армяне и другие Христиане города ясна поняли. Что атака произошла успешно, и они ужасно обрадовались, и быстро [нашли и] захватили богатство. И [они] вместе пошли к нашим людям, и сказали им о тех местах, где были спрятаны сокровища и люди. Тогда местные Христиане убивали турок, захватывали огромные богатства в полной мере отдав долг туркам за те избиения и муки, которые турки причиняли им. Отряд полностью вошёл в город. Бароны повесили их вымпелы на крепостных стенах. Огромные инциденты и убийства были в городе. Они не щадили ни мужей, ни жён, ни детей. Они вскрывали двери и ящики. Вы бы только видели золото и серебро, которое разливалось по улицам. Так город был захвачен и покорён в войне. ⁵⁰⁰ В этот день более 10 000 горожан были убиты, их тела лежали, открыто на аллеях и улицах.

Источник: A Middle English chronicle of the First Crusade: the Caxton Eracles / [William of Tyre]. Ed. and with an introd. by Dana Cushing. Vol. 2. 2001