ГЕЛЬМОЛЬД

СЛАВЯНСКАЯ ХРОНИКА

INCIPIUNT CRONICA SLAVORUM EDITA A VENERABILI HELMOLDO PRESBITERO.

Книга I

21. ВОЙНА ДОЛЕНЧАН

В те дни произошло великое движение в восточной части славянской земли, где славяне вели между собой внутреннюю войну. Их же — четыре племени, и они называются лютичами, или вильцами; из них хижане и черезпеняне, как известно, обитают по ту сторону Пены, ратари же и доленчане — по эту. Между ними начался великий спор о первенстве в храбрости и могуществе. Ибо ратари и доленчане желали господствовать вследствие того, что у них имеется древнейший город и знаменитейший храм, в котором выставлен идол Редегаста, и они только себе приписывали единственное право на первенство потому, что все славянские народы часто их посещают ради [получения] ответов и ежегодных жертвоприношений. Но черезпеняне и хижане отказывались им подчиняться и, напротив, решили защищать свою свободу оружием. Когда волнение так понемногу разрослось, дело дошло, наконец, до войны, и тут в жарких битвах ратари и доленчане были побеждены. Поэтому [74] война возобновлялась второй и третий раз, и те же теми же по-прежнему были одолены. mного тысяч людей пало с той и с другой стороны. Победителями оказались черезненяне и хижане, войну со стороны которых вызвала только необходимость. Тогда ратари и доленчане, воевавшие ради славы, сильно терзаемые позором своего поражения, призвали на помощь храбрейшего короля данов ¹ и саксонского герцога Бернарда, а также Готшалка, князя бодричей, каждого со своим войском, и содержали все это множество [людей] на собственные средства в течение шести недель. И началась война против черезпенян и хижан. У них не было сил противостоять такому громадному, осадившему их войску, и великое множество их было убито, много уведено в плен. Наконец, они купили себе мир за 15 тысяч марок ². Эти деньги князья разделили между собой. О христианстве они и не вспомнили ³, и никаких почестей не воздали богу, ниспославшему им [эту] победу :в войне. Отсюда можно узнать ненасытную жадность саксов, которые хотя и превосходят воинственностью и военным опытом остальные народы, соседящие с язычниками, однако предпочитают лучше дани увеличивать, чем обретать господу [новые] души. Давно бы уже при поддержке священников окрепла краса христианства в Славии, если бы этому не мешала жадность саксов. Да будет прославлен и всякой хвалой возвышен достойнейший Готшалк, который хотя и происходил из языческого народа, однако со всей пылкостью любви снова возвратил своему народу дар веры, благодать религии! И да будут порицаемы знатнейшие из саксов, которые, будучи рождены от христианских предков и взлелеяны в лоне святой матери церкви, в деле господнем всегда оказывались бесплодными и бесполезными.

22. О ВОССТАНИИ СЛАВЯН

В это время, когда вследствие милосердия божьего и доблести благочестивейшего мужа Готшалка положение церкви и почитание священников достигло в Славии надлежащего [75] расцвета, Альденбургская церковь, после смерти епископа Абелина, была разделена на три епископства ⁴. Это было сделано, как известно, не столько по распоряжению императора, сколько устроено по замыслу великого Адальберта, архиепископа гамбургского ⁵, ибо этот муж, знаменитый и всесильный в государстве, так как могущественный император Генрих, сын Конрада ⁶, а также папа Лев ⁷ были к нему благосклонны и с волей его во всем согласны, обладал во всех северных государствах (а именно в Дании, Швеции, Норвегии) властью архиепископа и полномочиями легата апостольской столицы. Не удовлетворенный этим, он желал достичь достоинства патриарха таким способом, чтобы учредить в пределах своей епархии 12 епископств, о чем рассказывать излишне, ибо для мудрых глупость и безумие этого намерения были очевидны. При дворе его собирались многочисленные священники и монахи, а также многие епископы, которые, будучи изгнаны из своих мест, кормились от его стола. Желая облегчить [для себя] тяжкое бремя, он отправил их в гущу язычников, поставив одних на уже устроенные кафедры, других — на еще неустроенные. Из них Эзо предложил избрать он в преемники Абелину в Альденбурге; некоему Аристу, прибывшему из Иерусалима, велел быть в Рацисбурге; Иоанна назначил в Микилинбург ⁸. «Этот Иоанн, из любви к странствованиям по чужим краям покинувший Шотландию, прибыл в Саксонию и милостиво, как и все, принятый архиепископом, спустя некоторое время был направлен им в славянские земли к Готшалку, пребывая у которого окрестил в это время, как пишут, многие тысячи язычников» ⁹.

Прочный мир господствовал тогда во всем государстве, так как могущественнейший император Генрих сильной рукой усмирил угров, богемцев, славян и другие соседние государства ¹⁰. Когда он перенесся к всевышнему, скипетр его наследовал (1056 окт. 5). сын его Генрих ¹¹, мальчик восьми лет. И тотчас же начались в империи разные беспорядки, так как князья, склонные к распрям, пренебрегали императором из-за его [76] юного возраста. И каждый поднялся против ближнего своего, и умножились многочисленные бедствия на земле, [а именно] грабежи, пожары и убийства людей ¹².

Немного времени спустя умер Бернард, герцог саксонский, ревностно управлявший делами славян и саксов в течение 40 лет. Его наследие поделили между собой сыновья его, Ордульф и Герсман ¹³. Управление герцогством взял на себя Ордульф, хотя по храбрости и боевому опыту он сильно отличался от отца. И вот, едва после смерти отца его прошло 5 лет, как славяне тотчас же начали восставать и прежде всего убили Готшалка ¹⁴.

И вот муж, на вечные времена заслуживающий памяти за проявленную им верность богу и государям, был убит язычниками, которых он старался обратить в веру. Но на этом «еще не наполнилась мера беззаконий аммореев» ¹⁵, не «пришло время помиловать» их ¹⁶. Еще надлежало, чтобы пришли разномыслия и искусные были открыты ¹⁷. Погиб же этот второй Маккавей ¹⁸ в городе Леонтии, что иначе называется Ленчин, в седьмые иды июня ¹⁹, вместе с пастырем Эпо, заколотым у алтаря, и многими другими как светскими, так и духовными лицами, которые претерпели различные мучения во имя Христа. Монах Ансвер и с ним другие были в Рацисбурге побиты камнями. Мученическая смерть их наступила в иды июля ²⁰. «Говорят, что Ансвер, когда пришел на мученическую казнь, требовал от язычников, чтобы сначала были побиты камнями его товарищи, так как боялся, чтобы они не отпали от веры. Когда же они были увенчаны [мученическим венцом], он сам с радостью преклонил со Стефаном колени» ²¹.

23. МУЧЕНИЧЕСКАЯ СМЕРТЬ СВ. ИОАННА ЕПИСКОПА

«Епископу Иоанну, старцу, схваченному с другими христианами в Магнополе, то есть в Микилинбурге, жизнь, была сохранена для торжества [язычников]. За свою приверженность [77] Христу он был [сначала] избит палками, потом его водили на поругание по всем славянским городам, а когда невозможно было заставить его отречься от имени Христова, варвары отрубили ему руки и ноги, тело выбросили на дорогу, голову же отсекли и, воткнув на копье, принесли ее в жертву богу своему Редегасту в знак победы. Все это происходило в столице славян, Ретре, в четвертые иды ноября» ²².

24. ПЕРВОЕ ОТПАДЕНИЕ СЛАВЯН ОТ ВЕРЫ ХРИСТОВОЙ

«Дочь датского короля была выгнана нагой с другими женщинами из Микилинбурга, города бодричей. Она, как мы сказали выше, была женой князя Готшалка. От нее он имел сына Генриха ²³, от другой [жены] родился Бутуй ²⁴, и каждый из них был рожден на великое истребление славян.

Славяне, одержав победу, разрушили мечом и огнем всю гамбургскую землю. Почти все штурмары и гользаты были или убиты или уведены в плен. Крепость Гамбург была разрушена до основания, и в насмешку над спасителем нашим даже кресты были изломаны язычниками» ²⁵. «В это же время неожиданным набегом славян до основания был разрушен Шлезвиг», который иначе называется Гейдебо, «город за Альбией, расположенный на границе Данского королевства, богатейший и многолюдный» ²⁶. «Исполнилось над нами пророчество, гласящее: «Господи, пришли язычники в наследие твое, осквернили святой храм твой», и иные, в которых пророчески горько оплакивалось разрушение города Иерусалима. Виновником этого бедствия был, говорят, Блюссо, имевший женой сестру Готшалка, но и он, вернувшись домой, был умерщвлен. Таким образом, все славяне, объединенные общим движением, снова отпали в язычество, умертвив тех, которые твердо стояли в вере.

Герцог Ордульф в течение тех 12 лет, на которые он пережил отца, нередко и тщетно сражался против славян, но [78] не смог одержать победы и столь часто был побеждаем язычниками, что был осмеян даже своими» ²⁷.

Происходило это движение и славянской стране в 1066 г. от рождества Христова, на 8-м году правления Генриха IV ²⁸. И опустела Альденбургская кафедра на 84 года.

25. О КРУТЕ

После смерти Готшалка, мужа доброго и почитателя бога, княжество его перешло по праву наследования к сыну его Бутую. Те, которые убили его отца, боясь, чтобы сын не стал когда-нибудь мстителем за смерть его, подстрекали народ к восстанию, говоря: «Не он должен господствовать над нами, но Крут, сын Грина ²⁹. Ибо чем поможет нам то, что, стремясь к свободе, мы убили Готшалка, если он унаследует княжескую власть. Он еще больше будет нас притеснять, чем отец, и, пристав к народу саксонскому, навлечет на страну новые беды». И тотчас же, сговорившись между собой, они возвели Крута на княжество, обойдя сыновей Готшалка, которым власть принадлежала по праву. Младший из них, по имени Генрих, бежал в Данию, так как происходил из королевского рода данов. А старший, Бутуй, удалился к бардам ³⁰, прося помощи у саксонских князей, которым отец его был всегда предан и верен. Они, отплачивая благодарностью за дружественное отношение, начали ради него войну, и после многих утомительных походов восстановили его положение. Однако оно оставалось все время непрочным и не. могло полностью укрепиться, так как, рожденный от христианина-отца и друг князей, он считался у своего народа предателем свободы. Ибо после той победы, когда, убив прежде всего Готшалка, они разрушили нордальбингскую землю, славяне сбросили вооруженной рукой иго и с таким упорством старались отстоять свою свободу, что предпочитали лучше умирать, чем снова принимать христианство, и платить дани [79] саксонским князьям. Такое злополучие навлекла на саксов, конечно, их несчастная жадность. Будучи до сих пор в расцвете сил, славясь частыми победами, они не признавали, что война — от господа и от него же победа, и обложили славянские народы, которые они войнами и соглашениями себе подчинили, столькими данями, что горькая необходимость побудила тех противиться божеским законам и игу князей. За эту вину поплатился Ордульф, герцог саксонский, который в течение всего времени, на какое пережил отца, не смог, покинутый богом, ни одной победы одержать над славянами. И так случилось, что сыновья Готшалка, возлагая надежды свои на герцога, опирались, оказалось. на тростниковую, и притом, сломанную палку.

После смерти Ордульфа власть унаследовал сын его Магнус, рожденный от дочери данского короля ³¹. И тотчас же, с самого начала своего правления, он направил [все свои] помыслы и силы на усмирение восстаний славян, к чему подстрекал его сын Готшалка, Бутуй. Но они единодушно начали ему сопротивляться, руководимые Крутом, сыном Грина, который был враждебно настроен по отношению к христианству и герцогской власти. И прежде всего они изгнали Бутуя из его страны и разрушили крепости, в которых он находил убежище. Видя, что его лишили княжеской власти, он бежал к герцогу Магнусу, который пребывал тогда в Люнебурге, и обратился к нему со следующими словами: «Известно твоему сиятельству, величайший из мужей, как верно управлял всегда отец мой, Готшалк, к чести господа и деда твоего славянскими землями, не спуская им ничего, что по праву касалось служения богу и верности князьям. Я же, стараясь сравниться с отцом в покорности, верно и преданно содействовал всем распоряжениям князей, подвергая себя бесконечным опасностям, чтобы мне хоть одно пустое честное звание досталось, вам же плоды. Ни для кого не составляет тайны, какая награда постигла меня и отца моего, ибо у него жизнь, а у меня отечество отняли враги наши, враги, говорю, не только [80] наши, но и твои. Итак, если ты хочешь позаботиться о своей чести и о спасении твоих, тебе следует применить силу и оружие. Жребий наш достиг последнего предела, и надо спешить [действовать] раньше, чем двигающиеся вперед враги используют нордальбингскую землю». Выслушав это, герцог ответил: «Я не могу в этот раз сам выступить, так как меня задерживают важные помехи, но я дам тебе бардов, штурмаров, гользатов и дитмаршей, с помощью которых ты сможешь задержать на время продвижение врагов. Я же, если в этом будет необходимость, спешно за вами последую». Выступить в настоящее время мешал герцогу день его свадьбы.

Взяв храбрейших бардов, Бутуй перешел Альбию и поспешил в землю вагров. Послы же герцога пробежали всю нордальбингскую землю, побуждая народ выйти для оказания помощи Бутую, которого одолевают враги. А он, стоя во главе 600 и более вооруженных мужей, пришел к крепости Плуне ³² и нашел город сверх всякого ожидания открытым и пустым от людей. Когда он вошел туда, одна тевтонская женщина, которая там оказалась, сказала ему: «Бери все, что найдет рука твоя, и как можно скорее уходи, так как это из хитрости сделано, что город оставлен открытым и без стражи. Услышав о твоем приходе, славяне завтра вернутся с большим войском и обложат город осадой». Ничего не ответив на сказанное, он остался в эттой крепости всю ночь. А город этот, как это можно и теперь видеть, окружен со всех сторон весьма глубоким озерам, и [только] очень длинный мост обеспечивает приходящим доступ к нему. На следующий день, когда рассвело, (бесчисленные полчища славян, как и было предсказано [накануне] вечером, обложили город осадой, позаботившись о том, чтобы на всем острове нельзя было найти ни одной лодки, при помощи которой осажденные получили бы возможность уйти из города.

Из-за голода Бутуй и его товарищи с большим трудом выдерживали осаду. Получив это несчастное известие, [81] храбрейшие из гользатов, штурмаров и дитмаршей поспешили, чтобы освободить город от осады. Придя к реке по названию Свала ³³, которая отделяет саксов от славян, они выслали вперед [одного] человека, знавшего славянский язык, чтобы он высмотрел, что делают славяне и как они готовятся к приступу на город. Посланный своими товарищами, этот человек пришел в славянское войско, которое, заняв все пространство поля, готовило разные машины, нужные для приступа. И он обратился к ним с такими словами: «Что делаете, о мужи, осаждая город и людей, дружественных князьям и саксам? Во всяком случае эта попытка не пойдет вам на пользу. Герцог и другие государи приказывают вам как можно скорее снять осаду. Если вы этого не сделаете, то через короткое время почувствуете их месть». Когда они со страхом спрашивали, где находится герцог, он ответил, что он находится очень близко и с бесчисленным множеством войска. Тогда князь славян, Крут, отведя посланца в сторону, расспрашивал его об истинном положении дел. На что тот сказал: «Что дашь мне в награду, если открою тебе то, о чем ты спрашиваешь, и сделаю так, что ты овладеешь, согласно своему желанию, этим городом и теми, которые в нем находятся?» И он договорился [дать] ему 20 марок. Тотчас же после того, как обещанное было подтверждено, этот предатель сказал Круту и товарищам его: «Герцог, которого ты боишься, еще не перешел берегов Альбин, задержанный серьезными препятствиями, одни только штурмары, гользаты и дитмарши выступили в небольшом числе. Их я легко, одним лишь словом, отведу и заставлю вернуться на места свои». Промолвив это, он перешел мост и сказал Бутую и товарищам его:

«Позаботься о спасении своем и мужей, которые с тобой, так как саксы, на которых ты возлагаешь надежду, не придут на этот раз помочь тебе». Тогда, упав духом, тот воскликнул: «О, горе мне, несчастному, за что оставлен я друзьями? Так благороднейшие саксы покинут в беде просящего у них и нуждающегося в их поддержке? Как же [82] зло я обманут! Всегда питая к саксам большое доверие,. теперь в этой крайней нужде я ими погублен». На что тот сказал: «Раздоры наступили среди этих народов, и, возмутившись друг против друга, они вернулись каждый в дом свой. Таким образом, тебе следует принять другое решение».

Запутав так положение вещей, вернулся этот посланец к своим. Когда его его расспрашивали прибывавшие саксы,. как обстоят дела, он отвечал им: «Пошел я в крепость, в которую вы посылали меня, но никакой, по милости божьей, опасности там нет, никакого страха перед осадой. Напротив, я видел, что Бутуй и те, которые с ним, веселы и ни о чем не беспокоятся». И таким образом он удержал войско, чтобы оно не пошло к осажденным на подкрепление. Этот человек стал виновником гибели Бутуя и его товарищей. Ибо сразу, после того как осажденные, обманутые хитростью предателя, потеряли надежду на выход [из крепости], они начали тщательно выведывать у врагов, не хотели ли бы те получить какого-нибудь выкупа за спасение их жизни. Те им отвечали: «Золота и серебра мы от вас не возьмем, жизнь же и невредимость членов ваших сохраним, если, выйдя, вы сдадите нам оружие». Услышав это, Бутуй сказал своим товарищам: «Жестокие условия, о мужи, предлагаются нам,— чтобы, выйдя, мы сдали оружие, Знаю. что голод принуждает нас к сдаче. Но если, согласно предложенным нам условиям, мы выйдем безоружными, то все равно подвергнем себя опасности. Сколь изменчива, сколь ненадежна искренность славян, мне пришлось не раз убедиться. Мне кажется, осторожнее для общего спасения будет отсрочкой этого [выхода], хотя и тяжкой [для нас], жизнь купить :и подождать, быть может, господь пошлет нам откуда-нибудь помощников». Но товарищи его воспротивились этому, говоря: «Мы признаем, что предлагаемое нам неприятелем условие двусмысленно и внушает тревогу, однако им надо воспользоваться, так как избежать этой опасности другим путем невозможно. Чему поможет [83] отсрочка, когда нет никого, кто избавил бы [нас] от осады? Голод приносит более жестокую смерть, чем меч, и лучше скорее жизнь окончить, чем долго мучиться».

26. О СМЕРТИ БУТУЯ

Бутуй, видя, что товарищи его укрепились в решении выйти [из крепости], приказал принести ему нарядные одежды и, одевшись в них, вышел с друзьями. Пара за парой перешли они мост, сдавая оружие, и, таким образом, были приведены к Круту. Когда все пред ним предстали, одна знатная женщина обратилась из крепости к Круту и к остальным славянам с повелением, говоря: «Погубите этих людей, которые сдались вам, :и не вздумайте пощадить их, потому что они учинили великое насилие над женами вашими, которые были оставлены с ними в городе, смойте позор, нанесенный нам». Услыхав это, Крут и сподвижники его тотчас же накинулись на них и острием меча истребили все это множество [людей]. Так были Бутуй и с ним все отборное войско бардов под крепостью Плуней в тот день убиты ³⁴.

И стал могущественным Крут, и благополучно было дело в руках его, и получил он власть над всей славянской землей, и уничтожены были силы саксов, и служили они Круту данью, а именно вся земля нордальбингская, которая делилась между тремя народами — гользатами, штурмарами и дитмаршами. Все они во все время [правления] Крута несли тягчайшее иго.

И наполнялась земля разбойниками, которые убивали и уводили в плен [многих] из народа божьего и пожирали народы саксов «полным ртом» ³⁵. В эти дни поднялось более чем 600 семейств из племени гользатов и, перейдя реку, отправилось в далекий путь, ища удобных мест, где можно было бы избегнуть пыла [жестокого] преследования. И пришли они в горы Гарц ³⁶ и остались там сами, и дети, и внуки их до нынешнего дня. [84]

27. О ПОСТРОЙКЕ ГАРЦБЕРГА

Нет ничего удивительного, что «среди строптивого и развращенного рода» ³⁷, «и великой и страшной пустыне» ³⁸, происходили печальные события, если я по всей империи возникали в эти дни военные бури.

Управление государством, которое пришло в немалый упадок во время малолетства короля Генриха ³⁹, оказалось в не меньшей опасности и в годы его юности. Ибо тотчас же после того, как он достиг совершеннолетия и, удалив наставника [своего] ⁴⁰, стал сам себе господином, ота начал жестоко преследовать весь саксонский народ. И в конце концов oн отобрал у Оттона ⁴¹, так как тот был саксом, герцогство Баварию и отдал ее Вельфу ⁴². После этого для угнетения всей Саксонии он поставил на горе Гарце сильно укрепленную крепость, под названием Гарцберг ⁴³. Собравшись воедино, разгневанные князья саксов разрушили до основания эту крепость, которая была поставлена, чтобы их подчинить. И ожесточились саксы против короля. А государями были у них Вицело, епископ магдебургский ⁴⁴, Букко, епископ гальберштадтский ⁴⁵, герцог Оттон, герцог Магнус ⁴⁶, маркграф Удо ⁴⁷ и множество других знатных. Чтобы обуздать дерзость их, король поспешно прибыл с войском, соединившись с герцогом свевским, Родульфом ⁴⁸, и многими другими имперскими князьями. Но и саксы не мешкали и мужественно бросились в бой, и войска сошлись на реке Унстрот ⁴⁹. И когда уже оставалось немного времени до битвы, решили обе стороны на совете заключить на два дня перемирие, надеясь потушить войну миром. Довольные перемирием, саксы тотчас же побросали оружие и разошлись по всему полю, разбили лагерь и предались заботам о теле. Около 9 часов дня разведчики императора заметили, что саксы спокойно разбрелись по всему полю, не подозревая ничего плохого, и поспешно сообщили императору, якобы саксы готовятся к бою. Тогда побужденное [этой вестью] войско императора, перейдя вброд [реку], напало на спокойных  [85] и безоружных саксов и уничтожило в тот день много тысяч их.

Когда саксы, чтобы защитить свою свободу, пытались опять угрожать войной, герцог свевский, муж добрый и миролюбивый, заботясь, во-первых, о чести короля, во-вторых, о спасении саксов, добился от них, чтобы государи их, Вицело магдебургский, Букко гальберштадтский, герцог Оттон, герцог Магнус, маркграф Удо, передались во власть короля на тех условиях, что не будут подвергнуты заключению и не получат никаких телесных повреждений. Но тотчас после того, как соблазненные условиями, саксы передались под власть короля, он приказал взять их под усиленную стражу, не заботясь о сохранении веры данному слову. И омрачился герцог Родульф, так как не смог выполнить обещанного.

28. О ПУБЛИЧНОМ ПОКАЯНИИ КОРОЛЯ ГЕНРИХА

Несколько дней спустя саксонские государи, освобожденные против воли короля из плена, вернулись по домам, но с тех пор они никогда уже обещаниям короля не верили. И отправили саксонские государи донесение в апостольскую столицу, жалуясь [в нем] достопочтенному папе Григорию ⁵⁰ на то, что король, пренебрегая божественными законами, отнял у церквей господних свободу канонического избрания при установлении епископов, сам ставя насильственным образом в епископы тех, кого захочет. Они жаловались еще, кроме того, на то, что он по обычаю николаитов ⁵¹ из жены своей сделал публичную женщину, силой отдавая ее в жертву распутства других, и чрезвычайно-много иных еще вещей [совершил], которые видеть непристойно и о которых слушать трудно. Поэтому владыка апостольский, ревностью к справедливости побужденный, отправил послов к королю, призывая его на свидание в апостольскую столицу. Тот не внял ни второму, ни третьему приглашению, [86] но в конце концов, побуждаемый советами друзей, опасавшихся, чтобы он, как того требовала справедливость, не был бы низложен с престола, отправился в Рим, где отдал себя на суд верховного пастыря по всем делам, за которые законно был привлечен. И повелели ему, чтобы в течение целого года он Рима не покидал, на коня не садился, но в скромной одежде обходил пороги церквей, принося в молитвах и постах достойный плод покаяния, что король и старался смиренно выполнять ⁵².

Тогда, видя, что в страхе пред апостольской столицей трепещут могущественные государи и склоняются те, кто мир носит ⁵³, кардиналы и те, которые состоят в курии, внушили папе, чтобы он передал государство другому мужу, говоря, что недостойно тому править, кто изобличен в публичных проступках.

И когда папа начал разведывать, кто бы в Германии был достоин такой чести, ему указали на герцога свевского Родульфа, так как был он мужем добрым, миролюбивым и был весьма предан духовенству и церкви. И папа послал ему золотую корону, надписанную таким стихом:

Скала Рим Петру дала, папа же тебе корону ⁵⁴.

И предписал папа могонтскому и колонскому и другим епископам и государям, чтобы они держали сторону Родульфа и поставили его королем. И принявшие это повеление папы избрали в короли Родульфа, и примкнули к нему также саксы и свевы. Другие же из государей и города, расположенные по Рейну, не приняли его, так же как и все племена франков, ибо они присягали Генриху и не хотели нарушать присяги ⁵⁵.

Генрих же, повинуясь приказу папы, оставался в Риме и дальше, не подозревая о кознях, которые против него чинились.

29 ⁵⁶

И выступил тогда некий епископ страсбургский, близкий  друг короля Генриха ⁵⁷, и, поспешно в Рим отправившись (1077), [87] после долгих поисков нашел, короля пребывающим среди памятников святых [мучеников]. Обрадованный прибытием епископа, король начал расспрашивать о положении государства и о там, сохраняется ли там все в мире. Тот сказал ему, что избран новый король и что ему необходимо скорее вернуться в тевтонскую землю, чтобы направить помыслы друзей и обуздать намерения врагов. Когда король стал отговариваться, что никоим образом без разрешения апостольской столицы уйти не может, тот ответил: «Так знай же, что все зло этого заговора вышло из источника римского вероломства. Нет напротив, если ты хочешь избегнуть плена, то тебе следует тайком уйти из столицы». И тогда, уйдя ночью, король направился в Италию и, укрепив сообразно с обстоятельствами положение в Лангобардии ⁵⁸, прибыл в тевтонскую землю. Прирейнские города и все, кто держал его сторону, были обрадованы неожиданным прибытием государи.

И собрал он большое войско, чтобы одолеть Родульфа. Были с ним и славнейший герцог Готфрид, тот, который потом освободил Иерусалим ⁵⁹, и много [других] могущественных мужей. Войска же саксов и свевов были с Родульфом (1080). И началась между королями война, и сторона Родульфа потерпела поражение, саксы и свевы были разбиты. Раненный в правую руку, Родульф бежал в Марциполис ⁶⁰ и [там], будучи уже близок к смерти, сказал своим приверженцам: «Видите мою правую руку, пораженную раной? Это ею я присягнул королю Генриху в том, что не буду вредить ему и злоумышлять против славы его. Но повеление папы и просьбы епископов привели меня к тому, что, нарушив присягу, я присвоил «себе звание, мне не надлежащее. Какой конец постиг меня, вы видите: смертельная рана нанесена мне в руку, которой я нарушил присягу. Так пусть же те, кто нас к этому подстрекнул, увидят, как они привели нас к тому, что мы будем ввергнуты, может быть, в пропасть вечного осуждения». И, сказав это, он с великой скорбью завершил последний день [своей жизни] ⁶¹. [88]

30

Тогда, гордый достигнутыми успехами, король Генрих созвал великий собор епископов и велел осудить на нем папу Григория как государственного изменника и нарушителя мира в церкви. Затем, собрав огромное войско, он перешел в Италию и, заняв столицу империи, Рим, и перебив в нем много жителей, изгнал оттуда Григория. И, овладев, согласно своему желанию, городом и сенатом, велел поставить в папы Виберта, епископа Равенны ⁶². И когда он получил от него благословение, тогда римский народ торжественно провозгласил его императором и августом ⁶³.

И стало слово это великой петлей для Израиля ⁶⁴, ибо с этого дня начался такой раскол церкви господней, какого от древних времен не было. Те, которые считались самыми совершенными, столпами храма божьего, присоединились к Григорию. Остальные, которых побуждал страх перед императором или милость его, последовали за Вибертом, иначе Клеменсом. И такой раскол продолжался 25 лет. Когда Григорий умер, преемником его стал Дезидерий, после него Урбан, затем Пасхалий ⁶⁵. И все они, пребывая у королей Франции, Сицилии и Испании, защищавших католическую сторону, присуждали императора с его папой к отлучению от церкви.

Восстановив после поражения опять свои силы, саксы поставили у себя королем некоего Германа, по прозвищу Клюфлёх ⁶⁶, и возобновили войну против императора Генриха. Когда новый государь саксов, дважды одержав победу, вступал победителем в одну крепость, по чудесному соизволению божьему случилось, что ворота сорвались с петель и раздавили короля со многими людьми.

Так попытка саксов оказалась бесплодной. Больше они не отваживались ни себе нового короля ставить, ни оружия поднимать против императора Генриха, видя, что с благословения и разрешения божественной воли королевство сохраняется за ним. [89]

31. О ПОСЛАНИИ МОНАХА ПЕТРА

В последние дни [правления] Генриха старого ⁶⁷ произошло событие, достойное упоминания и сохранения в памяти потомков. А именно: некий Петр, испанец по происхождению, монах по призванию ⁶⁸, вступив в пределы Римской империи, начал проповедовать по всему государству, увещевая народы идти в Иерусалим (1196), чтобы освободить святой город, находившийся в руках язычников. При этом он показывал спустившееся, как он утверждал, с неба послание, в котором [было написано], что времена народов исполнились и город, угнетаемый язычниками, должен быть освобожден. И тогда властители всех стран, епископы, герцоги, префекты, рыцари и плебеи, аббаты и монахи под предводительством храбрейшего Готфрида ⁶⁹ предприняли поход в Иерусалим и, полагаясь на помощь божью, захватили Никею, Антиохию ⁷⁰ и многие [другие] города, находившиеся во власти язычников. И, двигаясь оттуда дальше, они освободили из рук язычников [и] святой город ⁷¹. И с тех пор начала здесь шириться слава господня, и народы земные поклоняются господу в месте, где ступали ноги его.

32. НИЗЛОЖЕНИЕ ИМПЕРАТОРА ГЕНРИХА

По истечении этих дней умер Виберт, иначе Клеменс,. и прекратился раскол, и вернулась вся церковь к Пасхалию, и стало «едино стадо и един пастырь» ⁷². И когда Пасхалий утвердился на престоле, он приказал всем епископам и служителям католической веры отлучить императора от церкви. Этот приговор оказал такое действие, что государи, собравшись на сейм, постановили отобрать корону у Генриха и передать ее сыну его, носящему то же имя. Он же уже давно был по просьбе отца выдвинут ему в преемники ⁷³.

Итак, посланные государями [епископы] могонтский, колонский, вормский ⁷⁴ пришли к королю ⁷⁵, который находился тогда в небольшом дворце Ингелисгейме ⁷⁶ (1105), и передали ему от их имени повеление, говоря: «Вели отдать нам корону, [90] перстень, порфиру и [все] остальное, что относится к [знакам] императорского достоинства и должно быть передано твоему сыну». Когда он спросил (1196 ⁷⁷) о причине своего низложения, они ответили: «Зачем ты спрашиваешь о том, что ты сам лучше знаешь? Ты помнишь, как в течение многих лет страдала по твоей вине вся церковь в заблуждениях великого раскола? Как ты выставлял па продажу епископства, аббатства и все церковные должности, так что при установлении епископа отсутствовала всякая возможность свободного избрания, а [соблюдался] один лишь денежный расчет? За эти и другие дела постановила апостольская власть при единодушном согласии государей не только лишить тебя престола, но и отлучить от церкви». На что король сказал: «Вы говорите, что мы продавали церковные должности за деньги. В вашей власти приписывать нам такое преступление. Но скажи, о могонтский епископ, скажи, заклинаю тебя именем вечного бога, что мы взыскали или получили [от тебя], когда поставили тебя в Могонтии? Или ты, епископ колонский, призываем в свидетели совесть твою, что дал ты нам за престол, который по нашей милости ты занимаешь»? Когда они признали, что никаких денег за это дело не было ни дано, ни получено, король сказал: «Хвала богу, что хоть в этой части обнаружена наша честность. А ведь эти две должности — самые, выдающиеся и могли принести большие доходы нашей казне. Наконец, епископ вормский. Как он был принят нами, до чего вознесен! Чем мы при этом руководствовались, расположением ли к нему или расчетом,— это ни для вас, ни для него caмогo не тайна. Достойную же благодарность воздаете вы за наши милости. Не будьте, прошу вас, соучастниками тех, кто поднял руку против господина и короля своего, нарушил веру и присягу. Вот мы уже слабеем, и недолго осталось жить нам, изнуренным старостью и трудами. Держитесь же спокойно и не дайте славе нашей завершиться позором. Если, как вы говорите, нам надлежит совсем уйти, и это решение твердо, то пусть (1105) будет назначен суд, пусть установят любой день для [91] него; и если сейм постановит, мы собственными руками передадим корону нашему сыну. Мы настоятельно требуем созыва генерального сейма».

Когда они начали против этого возражать и говорить, что поручение, ради которого посланы, выполнят непременно, король, удалившись от них на короткое время, обратился за советом к верным [приверженцам]. И, видя, что послы прибыли в сопровождении войска и что сопротивляться невозможно, он велел принести себе королевские одежды, облачился в них и, воссев на троне, обратился к послам, говоря: «Эти знаки императорского достоинства вручены мне по милости царя вечного и по единодушному выбору князей империи. Господь, который возвел меня по соизволению своему на такую вершину, может сохранить мне то, что дал, и удержать руки ваши от предпринятого намерения. Поэтому нам, лишившимся войска и оружия, следует крепче положиться на помощь божью. Занятые до сих пор внешними войнами, мы всегда твердо и ревностно стояли на страже нашей [страны], избегая при поддержке божьей военных потерь то благоразумием, то доблестью в сражениях. Об этой же внутренней беде мы не подозревали, а поэтому не принимали мер предосторожности против нее. Ибо кто бы мог поверить, чтобы такое беззаконие появилось в христианском мире, чтобы принесенную государю присягу верности нарушали, сына возбуждали против отца, чтобы, наконец, никакой благодарности за [оказанные] милости и никакого почтения за доброе отношение не проявляли. Императорская власть даже по отношению к врагам имеет обыкновение соблюдать правила благопристойности и тем, которые должны быть обречены на изгнание или осуждены, не отказывает в лекарстве вызова или суда, и раньше, чем поразить, предостерегает, сначала поощряет к раскаянию, потом выносит приговор. А нас наперекор всем божеским законам отказываются вызвать и выслушать, поэтому нас душат и не слушают. Кто бы мог поверить, что столь отвратятся [от нас] сердца вернейших друзей, а особенно сердца [92] епископов. О господе миротворце вам напоминаем, пусть страх пред ним удержит вас, вас, которых не может удержать справедливость. Если же вы не уважаете ни бога, ни своего достоинства, тогда вот мы здесь пред вами, мы не можем противостоять насилию и вынуждены подчиниться силе, противиться которой не в состоянии».

Епископы начали колебаться, [не зная], что им делать,. ибо начало великих дел всегда трудно. Тогда епископ могонтский обратился к опоим товарищам, говоря: «Доколе мы будем бояться, о друзья! Разве не наша обязанность. посвящать в короли и посвященного облачать? И если это можно по приказу государей делать, то разве нельзя и отменить по их же. повелению? Мы облачаем заслужившего,, почему нам не снять облачения с незаслужившего?» И тотчас же, приступив к делу, они набросились на короля и сорвали с его головы корону. Затем, низведя [его] с трона, сняли они с него багряницу и все остальное, что принадлежало к священным одеждам. Тогда король, объятый стыдом, сказал им: «Пусть видит господь и пусть судит, как несправедливо вы поступаете со мной. Конечно, я страдаю за прегрешения моей юности, получая от господа мерой того же веса бесчестия и позор, каких никто из королей, до меня бывших, как известно, не испытал. Однако и вы не свободны от греха, вы, которые подняли руку на своего господина и нарушили принесенную вами присягу; пусть видит бот и пусть отомстит вам бог, говорю я, господь мститель. Да не возвеличится честь ваша и да разделите вы судьбу того, кто предал господа нашего Христа».

Но они не слушали его и, направившись к его сыну,. вручили ему знаки императорского достоинства и утвердили его на престоле ⁷⁸.

33.

И тогда поднялся сын против отца и изгнал его из государства. Уходя от сына своего, тот пришел в княжество,. которое называется Линтбург ⁷⁹, стремясь вперед и торопясь [93] чтобы уйти от рук, ищущих жизни его. А был в этой стране благородный князь ⁸⁰, у которого император, будучи еще у власти, отнял княжество Линтбург и передал другому. И случилось, что этот князь, предававшийся как раз охоте, находился близ дороги, по которой следовал император в сопровождении девяти мужей, и заметил, как тот убегает от сына своего. Какие-то слухи об этом до него доходили. Сев на коня и захватив с собой своих рыцарей, князь спешно последовал за королем. Император, увидев его и приняв за врата, начал опасаться за [свою] жизнь и, воскликнув громким голосом, стал просить о снисхождении. Тогда князь сказал: «Плохое вы, государь, снисхождение мне оказали, вы, который некогда отказали просящему в милости и отняли у меня герцогство». «За это,—сказал император,— я теперь страдаю, ибо сын мой поднялся против меня, и я лишился своего достоинства». Видя императора оставленного [всеми], князь этот, движимый состраданием, сказал ему:

«Хотя, конечно, вы употребили вашу власть мне во зло, но бог видит, каким состраданием к вам я охвачен. Ибо величайшее беззаконие совершено против вас и как раз теми, к. которым вы были всегда благосклонны и благодетельны. Как вам кажется, нет ли среди князей кого-нибудь, кто остался бы вам верен?» И когда император сказал, что не знает, так как не пытался [выяснить], тот промолвил:

«Господь может восстановить ваше достоинство, потому что несправедливо поступили с вами. Сделайте то, что я [вам] посоветую, остановитесь в этом городе и займитесь заботой о своем измученном теле, а мы пошлем во [все] страны и города и попытаемся, не сможем ли найти где-нибудь поддержки. Ибо, быть может, справедливость еще не совсем покинула сыновей человеческих».

И незамедлительно послал он в окрестности за рыцарями и, собрав около 800 панцирников, присоединился к императору и перевел его в большой город Колонию. Жители же Колонии его приняли. Когда об этом услышал сын [императора], он пришел с большим войском и осадил [94] Колонию. И поскольку осада становилась все тяжелее, то император, боясь за город, ушел тайком ночью и бежал в Леодиум ⁸¹. И пришли туда к нему все верные мужи, сердцами которых владело сострадание. Увидев число приверженцев своих, император решил бороться. И так как сын с большим войском преследовал его, то он вышел навстречу ему у реки Маз ⁸². И [здесь] oн обратился с просьбой к князьям и ко всему своему мужественному войску, говоря: «Если всемогущий бог поможет нам сегодня в битве и мы выйдем победителями, сберегите мне сына моего и не вздумайте его убивать». И произошла битва, и отец, одержав победу, отогнал сына за мост, и многие там были убиты мечом, а многие утонули в реке. И опять возобновилась битва, и старший император был побежден, схвачен и заключен.

Столько обид, сколько оскорблений этот знаменитый муж в те дни претерпел, и рассказать трудно и для слуха печально. Издевались над ним друзья, насмехались также и враги. И, наконец, еще, как рассказывают, внезапно среди всех появился некий бедный, но ученый человек и сказал ему: «Состарился ты в злых днях ! ныне обнаружились грехи твои, которые ты делал прежде, производя суды неправедные, осуждая невинных и оправдывая виновных» ⁸³. Когда присутствующие, то есть мужи, приверженные императору, разгневались, он удержал их, сказав: «Не гневайтесь. на него, прошу вас. Вот если мой сын, который вышел из чресел моих, ищет души моей, чего же требовать от чужого ? Пpeдocтaвьтe ему злословить, ибо такова воля господня» ⁸⁴.

Был там тогда епископ спирский ⁸⁵, некогда императору весьма любезный, ибо юн [для него] и громадный храм' в честь богоматери в Спире построил и достойно расширил город и епископство. И сказал император другу своему, епископу спирскому: «Вот, лишившись престола, я потерял [всякую] надежду, и ничто для меня не будет полезнее, как отказаться от военной службы. Дай мне какое-нибудь место у себя в Спире, чтобы я стал служить госпоже моей, матери господа моего, которой я всегда был предан. Я умудрен [95] в науке и могу пока еще прислуживать в хоре». На что тот ответил: «О матерь божья, я не сделаю для тебя того,. о чем ты просишь». И тогда император, глубоко вздыхая и проливая слезы, сказал присутствующим: «Помилуйте меня, помилуйте меня вы, друзья мои, ибо рука господня коснулась меня» ⁸⁶.

И умер император в то время в Леодиуме, и тело его оставалось в какой-то заброшенной часовне в течение пяти. лет непогребенным. Так сурово отомстили ему папа и другие противники его, что и мертвого хоронить не разрешали. О сколь велик суд господень, который исполнился над столь могущественным мужем. Будем же питать надежду на то, что огонь этого, несчастья выжег из него скверну и уничтожил ржавчину. Ведь сколь часто, «будучи же судимы, наказываемся от господа, чтобы не быть осужденными с миром» ⁸⁷. А был император к церквам очень добр, к тем: именно, преданность которых чувствовал. Римского же первосвященника Григория и других, злоумышлявших против достоинств его, считал он врагами и старался бороться с ними. К этому принуждала его, как многие говорят, необходимость. А кто же равнодушно стерпит хотя бы самый небольшой ущерб, нанесенный достоинству его? Мы ведь читаем, что многие грешили, однако им приходило на помощь лекарство раскаяния. Давид, совершив грех и раскаявшись в нем, остался царем и пророком ⁸⁸. Император же Генрих, припав к стопам апостольским, молил[ся], каялся,. напрасно пресмыкался, но не нашел во времена милости к себе того, что получил во времена сурового возмездия. Но пусть толкуют об этих делах те, которые о них знают или дерзают толковать. Одно только знать следует,— это то, что римская столица до сегодняшнего дня страдает за тогда совершенное. Сколько государей с того самого времени из этого рода ни правило, все всеми способами старались унизить церковь, чтобы она не вздумала восставать опять против императоров и не причиняла им того, что причинила отцам их. [96] Генрих младший ^88а правил вместо отца, и было согласие между престолом и духовенством, но не долгое время. Потому что и он не был счастлив в жизни своей, будучи опутан, подобно отцу своему, апостольским престолом. Об этом будет сказано в свое время.

Рассказав по необходимости об этих смутах в империи и о разных войнах с саксами, потому что они именно и явились главной причиной отпадения славян, я должен опять вернуться к истории последних, от которой давно уже отошел.

34. О СМЕРТИ КРУТА

Случилось, что когда Крут, князь славян и гонитель христианства, обессилел от старости, Генрих, сын Готшалка, покинул Данию и вернулся в землю отцов своих ⁸⁹. Когда же Крут закрыл ему всякий доступ [в страну], он, собрав некоторое количество кораблей у данов, а также у славян, напал на Альденбург и на всю приморскую область славянскую и вывез оттуда безмерную добычу. И когда он совершил это во второй и в третий раз, великий ужас охватил все славянские племена, обитающие на островах и на берегу моря, и до такой степени, что Крут сам сверх всякого ожидания предложил Генриху мирные условия и, согласившись на его возвращение [в страну], предоставил ему селения, удобные для жилья. Однако он сделал это не с честным намерением:

Крут хотел подавить [этого] молодого, храброго и воинственного человека хитростью, не будучи в состоянии уничтожить его силой. И поэтому на устраивавшихся от времени до времени пиршествах он испытывал его дух, подбирая удобное для выполнения своих коварных замыслов время.

А тому не хватало ни ума, ни хитрости, чтобы уберечь себя [от опасности]. Славина, жена Крута, часто его спасала, сообщая о [готовящихся] кознях. И в конце концов, возненавидев своего уже старого мужа, она решила выйти замуж за Генриха, если это будет возможно. [97]

Побуждаемый этой женщиной, Генрих пригласил Крута на пир. [И здесь] на него, опьяневшего от обильного пития, когда он выходил, нагнувшись, из покоя, где они пировали, напал с топором некий дан и одним ударом отсек ему голову

Так Генрих получил Славину в жены, захватил власть и страну. И занял крепости, которые принадлежали до того Круту, и воздал врагам своим месть ⁹⁰.

Затем он отправился к герцогу Магнусу, ибо был его родственником ⁹¹, и, возвеличенный последним, принес ему присягу в верности и покорности. Он созвал все до единого народы нордальбингов, которые Крут сильно притеснял, и заключил с ними крепкий союз, которого никакая военная непогода не могла бы нарушить. И радовались гользаты и штурмары и остальные саксы, соседящие со славянами, тому, что погиб их величайший враг, который обрекал их на смерть, и на плен, и на изгнание, а вместо него поднялся новый князь, который возлюбил спасение Израиля. И они охотно служили ему, спешили с ним вместе на разные военные опасности, готовые с ним как жить, так и храбро умереть. Когда все славянские народы, именно те, которые обитают к востоку и югу, услышали, что появился среди них князь, который говорит, что они должны подчиниться христианским законам и уплатить дани князьям, они сильно вознегодовали и согласились все единой волей и единым решением вступить в войну с Генрихом и поставить вместо него того, кто бы был во все времена настроен против христиан.

Генриха известили, что славянское войско вышло против него, чтобы его свергнуть. Он тотчас же отправил послов, призывая герцога Магнуса и храбрейших из бардов, гользатов, штурмаров и дитмаршей. И они все поспешили с готовностью и доброй волей, и, вступив в землю полабов, [пришли] к полю, называемому Смилово ⁹², где по всему его пространству было рассеяно неприятельское войско.

Магнус, видя, что войско славян велико и снабжено оружием, побоялся вступать в сражение с ним. И так битва [98] была отложена с утра на вечер потому, что посредники старались прекратить войну соглашением. Герцог же с нетерпением ожидал помощи от войска, которое, он надеялся, [скоро] придет. И незадолго до захода солнца это произошло. И вот лазутчик герцога возвещает ему, что издали приближается снабженное оружием войско. Увидев его, герцог обрадовался. Саксы воспрянули духом и, испуская клики, начали битву. И были сломлены боевые ряды славян и, рассеявшись в бегстве, они были все перебиты острием меча. И стала знаменитой и достойной упоминания эта победа саксов. Ибо господь был с верующими в него и отдал множество в руки немногих. Рассказывают те, отцы которых принимали участие в этой битве, что блеск уже заходящего солнца до того ослепил обращенные к нему во время боя глаза славян, что из-за света они ничего не могли видеть. Так, при помощи малой помехи, всемогущий бог нанес врагам своим великий удар. И с этого дня все племена этих восточных славян служили Генриху, платя ему дань. И стал он знаменитым среди славянских народов, снискав заслуженную известность своей честностью и стремлением к миру. И велел он народу славянскому, чтобы [каждый] муж обрабатывал поле свое и занимался трудом полезным и подходящим. И истребил он разбойников и отступников в стране. И вышли народы нордальбингов из крепостей, в которых сидели, запершись, опасаясь войны, и вернулся каждый в селение и владение свое, и были восстановлены дома и церкви, разрушенные во время военных невзгод. Однако во всей Славии не было еще ни церквей, ни священников, кроме [одного] только города, который теперь называется старым Любеком ⁹³, потому что Генрих со своей семьей часто там пребывал.

35. О СМЕРТИ ГРАФА ГОТФРИДА

После этого умер герцог саксонский Магнус (1105), и император отдал герцогство графу Людеру ⁹⁴, так как у Магнуса не было сыновей, а только дочери. Из них одна, по имени Эйлике [99], вышла замуж за графа Оттона ⁹⁵ и родила ему [сына], маркграфа Альберта, по прозвищу Медведь ⁹⁶. Вторая из дочерей, по имени Вульфильда, отдана была в жены герцогу баварскому Катуллу ⁹⁷ и произвела на свет Генриха Льва ⁹⁸. Людер же получил герцогство Саксонское и правил разумно как славянами, так и саксами.

Случилось же в эти дни (1110), что разбойники славянские пришли в землю штурмаров и увели много скота и людей в плен из-под города Гамбурга. Под крики и вопли граф этой области Готфрид ⁹⁹ поднялся с изрядным числом жителей Гамбурга и отправился в погоню за разбойниками. Но, чувствуя, что их много, он несколько задержался, [выжидая], пока придет к нему помощь. Проходивший мимо какой-то крестьянин, жена и дети которого были уведены в плен, стал громко упрекать графа, крича: «Чего ты боишься, о ничтожнейший из мужей ? У тебя сердце женщины, а не мужа. Если бы ты увидел, что твою жену и детей уводят в плен, как увели моих, ты бы не ждал. Спеши, торопись, освободи находящихся в плену, если хочешь, чтобы тебя и дальше почитали в стране!» Побуждаемый этими словами, граф поспешил в погоню за врагами. А те оставили позади себя засаду и, когда граф с небольшим-числом людей проходил мимо, поднялись сидевшие в засаде с мест своих и убили графа и с ним около 20 мужей и удалились своей дорогой с добычей, которую отняли. Жители области, также преследовавшие [разбойников], нашли [тело] убитого графа; голову же его не обнаружили, потому что, отрубив, славяне унесли ее с собой. Потом она была выкуплена за большую цену и положена на место свое в могилах отцов.

36. О ПОРАЖЕНИИ РАН

Герцог Людер отдал освободившееся графство благородному мужу Адольфу из Сковенбурга ¹⁰⁰. И был мир между графом Адольфом и князем славян Генрихом. Но в то время, когда Генрих находился в городе Любеке [100], неожиданно пришло войско руян, или ран, и, подойдя руслом Травны, окружило на кораблях [этот] город.

Взвесив опасность, [в которой находились] его люди, и силу осады, Генрих вернулся к своим союзникам, провел войско тайным путем по берегу моря до устья Травны и сошел по дороге, по которой должна была спускаться славянская конница. Когда раны увидали множество спускающихся по дороге от моря [людей], они подумали, что это их конница, и сошли с кораблей навстречу им, радостно рукоплеща. А те, громко распевая молитвы и песнопения, напали внезапно на врагов и гнали их, устрашенных неожиданностью, до самых [их] кораблей. И великое поражение понесло райское войско в этот день, [много их] пало убитыми около крепости Любек, и число тех, которые утонули в волнах, было не меньше, чем павших от меча. И насыпали огромный курган, в котором сложили тела погибших, и в память победы зовется этот курган Ранибергом до сегодняшнего дня. И был возвеличен господь бог в тот день делами христиан, и постановили они праздновать этот день августовских календ ¹⁰¹ во все времена в знак и в память того, что господь поразил ран на глазах народа своего ¹⁰².

И стали служить племена ран Генриху, платя [ему] дань, так же как вагры, полабы, бодричи, хижане, черезпеняне, лютичи, поморяне и все [другие] славянские племена, обитающие между Альбией и Балтийским морем и простирающиеся длинной полосой до самой земли полонов. Над всеми ними властвовал Генрих и во всей земле славянской и нордальбингской его называли королем ¹⁰³.

Когда однажды среди племен брежан ¹⁰⁴ и стодорян, а именно тех, которые населяют Гавельбург и Бранденбург, начались волнения, Генрих счел необходимым обратить против них оружие, чтобы дерзость двух племен случайно [102] не дала повода к восстанию всего востока. И он отправился со своими, любезными ему, воинами нордальбингскими и, пройдя через славянскую землю, с великими трудностями достиг города Гавельбурга и осадил его. И повелел он племени бодричей, чтобы они тоже вышли и приняли участие в осаде города. И затянулась осада на дни и месяцы.

Между тем дошло до Мстивоя ¹⁰⁵, сына Генриха, что по соседству обитает какой-то парод, богатый всеми благами, что жители [эти] спокойны и не вызывают подозрения ни в каких смутах. А называются эти славяне лины, или линоги ¹⁰⁶. И, не посоветовавшись с отцом, он взял с собой 200 саксов и 300 славян, всех как на подбор, и отправился в двухдневный путь через лесные дебри, труднопроходимые реки и обширные болота. И напали они на беззаботных и бесстрашных славян и, забрав у них громадную добычу и пленных, ушли нагруженные. И когда, торопясь вернуться, они пробирались по опасным болотам, жители окрестных мест, собравшись вместе, кинулись в бой [с ними], желая освободить пленных. Те, которые были с Мстивоем, увидев, что их окружает бесчисленное множество врагов и что придется путь прокладывать оружием, стали ободрять друг друга и, напрягши все силы, все множество противников перебили острием меча, а кроме того, увели с собой в плен их князя и с победой, принеся огромную добычу, вернулись благополучно к Генриху и войску, которое держало осаду. По прошествии немногих дней брежане и остальные мятежники запросили мира, а также дали заложников, как того захотел Генрих ¹⁰⁷. И, таким образом, усмирив мятежников, Генрих вернулся к себе. Племена нордальбингов также вернулись по домам своим.

38. ПОХОД СЛАВЯН В ЗЕМЛЮ РАН

Случилось после этого, что один из сыновей Генриха, по имени Вольдемар, был убит ранами. Тогда, движимый и печалью и гневом, отец направил все свои помыслы на то, [103] чтобы отомстить за него. И разослал он послов в разные славянские земли, чтобы договориться о помощи. И пришли все с единым желанием и с единодушным решением повиноваться приказам короля и покорить ран. И были они «во множестве, как песок при море» ¹⁰⁸. Не довольствуясь ими, Генрих послал [еще] призвать на помощь саксов, а именно тех, которые происходят из Гользатии и Штурмарии, напоминая им о [своем с ними] личном союзе. И они последовали за ним с открытым сердцем в числе около 1600 [человек]. И, переправившись все вместе через реку Травну, они шли по обширным землям полабов и тех, которые зовутся бодричами, пока не достигли реки Пены, а перейдя ее, направили путь свой к городу, который называется Волигост, а у ученых зовется Юлией Августой в честь основателя города Юлия Цезаря ¹⁰⁹. Здесь они нашли ожидающего их Генриха и тут переночевали, раскинув лагерь неподалеку от моря. С наступлением утра Генрих созвал народ на собрание и обратился к нему, говоря: «Великую вам, о мужи, благодарность следует принести за то, что в доказательство своего расположения и непоколебимой веры вы столъ издалека пришли, принося нам помощь против свирепых врагов. Часто случалось мне испытывать храбрость вашу и проверять вашу верность, которые, как известно, в различных опасностях мне большую помощь, а вам славу принесли, но ничто не отличает [вас] так, как вот это проявление вашей преданности. Нам следует навсегда сохранить ее в нашей памяти и всегда всеми силами стараться ее заслужить. Хочу я поставить вас в известность, что раны, к которым мы сейчас идем, прислали ко мне ночью послов [сказать], что предлагают 200 марок за мир. По этому делу без вашего совета я ничего решать не стану: если вы постановите, что следует [их условие] принять, я приму, если постановите отказать, я откажу». На что саксы ответили: «Хотя нас и мало числом, однако, жаждущие чести и заслуг, самой большой добычей мы считаем славу. Ты говоришь, что ранам, которые сына твоего убили, можно, если мы посоветуем, за 200 [104] марок вернуть милость? Действительно, достойное твоего великого имени удовлетворение! Да минует нас такой позор, чтобы мы дали когда-нибудь согласие на это дело. Ибо не для того мы оставили жен и детей, наконец, родные места, чтобы стать для врагов посмешищем, а сыновьям оставить в наследство вечный позор. Продолжай лучше [делать] то, что начал, перейди море, воспользуйся мостом, который настлал тебе добрый творец, простри руку твою на врагов твоих. И ты увидишь, что для нас славная смерть—самая высокая награда».

Воодушевленный этими увещаниями, князь снял лагерь с этого места и направился к морю. Узкий же пролив этого моря, который легко можно было охватить глазом, был в это время вследствие суровой зимы покрыт весьма крепким льдом. И когда они, пройдя леса и кустарники, вышли к морю, здесь [оказалось] множество славян, собравшихся из всех земель. Рассеянные по всему пространству моря, разделенные на знамена и ряды, они ожидали повелений короля. И было это войско очень велико. И когда все [славяне] так стояли спокойно и в порядке отдельными рядами, одни только вожди вышли [из рядов], чтобы приветствовать короля и чужеземное войско, и, склонив головы, почтили их. Ответив им на приветствие и ободрив их, Генрих начал расспрашивать их о дороге и о том, кто при выступлении [в поход] пойдет впереди. Когда все вожди наперерыв стали предлагать свои услуги, саксы ответили: «Как известно, у нас существует такой закон, что при выступлении на войну мы идем первыми, при возвращении с нее последними. Мы полагаем, что и в этом деле нам не следует пренебрегать законом, который завещан [нам] отцами и до сих пор соблюдается нами».

И кивком головы король изъявил свое согласие на это. Ибо хотя число славян было и велико, Генрих, однако, не доверял им, потому что знал их всех хорошо.

Подняв знамена, саксы пошли вперед, а остальное войско, [состоявшее из] славян, последовало рядами за ними. [105] В течение всего дня шли они по льду и глубокому снегу и, наконец, около 9 часов очутились в земле ран. И тотчас же подожгли ближайшие к берегу селения. Генрих же сказал союзникам [своим]: «Кто из вас пойдет разведать, где находится райское войско? Мне кажется, что вдали видно множество [людей], приближающихся к нам». Лазутчик сакс, посланный с несколькими славянами, тотчас же вернулся и объявил, что подходит неприятель.

И сказал {Генрих] союзникам [своим]: «Помните, о мужи, откуда вы пришли и где вы находитесь. Вот стол накрыт, и нам следует спокойно к нему приступить, уклоняться неуместно; значит, нам надлежит принять участие в его утехах. Со всех сторон мы окружены морем, враги перед нами, враги за нами, и нет для нас спасения в бегстве. Укрепитесь поэтому в господе боге всевышнем и будьте мужами храбрыми, ибо одно из двух [нам] остается — или победить, или мужественно умереть». И Генрих выстроил войско и сам стал впереди его с сильнейшими из саксов.

Увидав [такой] пыл [этого] мужа, раны пришли в великий ужас и послали своего жреца, чтобы тот договорился [с ним] о мире. Жрец предложил сначала 400, потом 800 марок. Но когда войско в негодовании зашумело и стало побуждать [передовой] отряд, чтобы начинал битву, он пал к ногам князя, говоря: «Не гневайся, о господин, на рабов своих. Вот [вся] земля [наша] перед твоими глазами, пользуйся ею, как [тe6e] угодно, все мы в руках твоих, что ни назначишь нам, все мы тебе дадим». И за 4400 марок они достигли мира. Взяв заложников, Генрих возвратился в землю свою и распустил войско, каждое по домам своим.

А [затем] он послал послов в землю ран получить деньги, которые были ими обещаны. Но раны денег не знают и не привыкли пользоваться ими при покупке товаров. А если бы ты хотел купить что-нибудь на рынке, то приобретаешь это на лоскут полотна. Если они случайно, путем грабежа или захватив в плен людей, или как-нибудь иначе получают золото и серебро, то они употребляют их на украшения для [106] своих жен или отдают в казну своего бога. Тогда Генрих поставил весы для взвешивания самых тяжелых вещей. И когда они исчерпали свою общественную казну и все то золото и серебро, которое имелось [у них] дома, то и тогда едва половину уплатили, обманутые, я думаю, при взвешивании. Генрих, разгневанный тем, что раны обещанного полностью не уплатили, начал готовить второй поход в их землю. На следующую зиму, когда море стало удобопроходимым, он, пригласив на помощь герцога ¹¹⁰ Людера, вступил в ранскую землю с большим войском из саксов и славян. И едва они здесь пробыли три ночи, как холода начали уменьшаться и лед таять. И случилось, что, не завершив [своего] дела, они должны были вернуться, едва избежав опасности [погибнуть] в море ¹¹¹. Саксы больше не пытались вступать в землю ран, так как Генрих, прожив после этого еще не очень долгое время, смертью своей положил конец войне.

39. УМЕРЩВЛЕНИЕ РИМЛЯН

Около этого времени император Генрих ¹¹² вел большую войну против герцога Людера и саксов. Генрих же младший ¹¹³, получив в свои руки после изгнания, или, лучше, после умерщвления отца, управление монархией и увидев, что вся земля перед глазами его отдыхает, под присягой обязал всех князей [совершить] поход в Италию, желая по обычаю получить всю полноту императорского достоинства из рук высшего первосвященника. Перейдя Альпы, он направился с громадным войском в Рим ¹¹⁴. Папа Пасхалий, услыхав о приходе его, немало обрадовался и послал в окрестные страны пригласить многочисленное духовенство, чтобы устроить торжественно прибывшему королю еще более торжественный прием. И [Генрих] с великим ликованием был встречен духовенством и жителями города. Когда дело дошло до посвящения, папа потребовал от него принести присягу в том, что он всегда будет стойко соблюдать католическую веру, с уважением относиться к апостольской столице, [107] ревностно защищать церкви. Но гордый король не захотел присягнуть, говоря, что император, которому должны будут все приносить присягу, сам присягать не должен.

Так начался спор между папой и королем, и обряд посвящения был прерван. И тотчас гнев охватил вооруженное войско королевское, и оно накинулось на духовенство и содрало с него священные одежды, бесчинствуя, как волки в овчарне. Услыхав об этом, жители Рима устремились на защиту духовенства, так как видели оскорбления, которым оно подвергалось. И началась такая битва в доме св. Петра, о какой не было слышно с древнейших времен. Верх одержало королевское войско и жестокой смертью истребило римлян, не делая разницы между духовенством и народом, всех одинаково поражая мечом. Все сильнейшие мужи сражались здесь до тех пор, пока мечи не цепенели в руках их. И наполнился дом святости трупами, и от множества мертвецов такие потоки крови потекли, что воды Тибра окрасились в цвет крови.

Но зачем мне еще задерживаться на этом? Папа и другие, кто избежал смерти, были уведены в плен. И тогда можно было видеть, как тянули за веревки, накинутые на шеи, обнаженных, со связанными за спиной руками, кардиналов, как вели бесчисленные толпы скованных горожан. Когда, выйдя из Рима, они достигли места своей первой остановки, пришло несколько епископов и монахов к папе и сказали ему: «Великая печаль в сердцах наших, о святейший отец, из-за стольких злодеяний, которые обрушились на тебя, твое духовенство и на жителей города твоего. Но эти беды, ниспосланные [нам] за грехи наши, оказались скорее неожиданными, чем предвиденными. Согласись с нами и умилостивь господина нашего, чтобы и он стал милостив к тебе, и соверши над ним обряд благословения своего». [На что] папа ответил им: «Что говорите вы, о любезные братья? Вы говорите, что нам следует посвятить мужа этого несправедливого, кровожадного и лукавого? Хорошо же очистил он руки свои для принятия посвящения, [108] он, который кровью пастырей залил алтари божьи, а дом святости наполнил телами убитых. Да минует меня слово такое, чтобы я согласился на посвящение того, кто сам сделал себя достойным проклятья». И когда они объяснили, что для обеспечения спасения своего и тех, кто находится в плену, нужно, чтобы он умилостивил короля, папа с великим бесстрашием отвечал: «Я не боюсь господина вашего, короля. Пусть от умертвит тело мое, если хочет, то больше нет ничего, что он мог бы сделать. Больших успехов достиг он в умерщвлении жителей [города] и духовенства, но истинно говорю я вам, в остальном он не достигнет победы, не увидит мира во все дни свои, и породит сына, который воссядет на трон его».

Когда обо всем этом было доложено королю, он воспылал гневом и приказал обезглавить всех пленников на глазах папы, чтобы устрашить его. Тот же настойчиво увещевал их мужественно принять смерть за правду, обещая им немеркнущий венец жизни вечной. А они, единодушно повергшись к ногам его, умоляли его спасти им жизнь. Тогда святейший отец, обливаясь слезами, призвал [господа], видящего в сердцах, в свидетеле [того], что он предпочел бы лучше умереть, чем уступить, если бы ему не мешало свойственное всем, согласно христианскому закону, сострадание.

И он поступил так, как повелевала ему необходимость, и обещал посвятить короля, чтобы тот освободил пленных. И вернулись папа и кардиналы в город [Рим] и, подчинившись насилию, вторично поступили согласно желанию короля и дали ему привилегию на все, чего бы душа его ни пожелала ¹¹⁵.

40. О БИТВЕ ПРИ ВЕЛЬФЕСХОЛЬТ

После того как, вырвав посвящение, император снова отправился в тевтонские земли, в городе Риме собрался собор ¹¹⁶ из 120 отцов [церкви]. На этом соборе папа был сурово обвинен в том, что он возвел в императорское достоинство [109] святотатственного короля, который верховного первосвященника в плен взял, кардиналов увел, пролил кровь священнослужителей и жителей города, и, кроме того, в том, что он закрепил привилегией за этим самым недостойным из всех человеком право ставить епископов, которое предшественники его старались всегда сохранить за церковью, не страшась ни смерти, ни изгнания. Папа начал оправдываться необходимостью и тем, что, таким образом, ценой небольшого ущерба большая опасность была отведена, что иначе нельзя было предотвратить истребление народа и пожар в городе, что он, действительно, согрешил, но сделал это под давлением [других] и готов искупить свою вину согласно тому, как решит святейший собор. После того как его оправдания были выслушаны, пыл обвинителей остыл, и, вынеся решение считать исторгнутую привилегию не законом, а, напротив, беззаконием ¹¹⁷, они постановили поэтому предать ее проклятью и признать недействительной, самого же императора, кроме того, отлучить от святой церкви.

Весть об этом распространилась по всему миру, и все, кто, используя любой случай, страстно стремился к переворотам, обратили все свои усилия на подготовку восстания. Главным среди них был известный епископ могонтский, Альберт ¹¹⁸; к нему же примкнули весьма многие, особенно князья саксонские, которых побуждала к отложению частью необходимость, частью же старая привычка к восстаниям. Ибо, кроме этой последней войны, что теперь готовилась, они некогда девять раз вступали в войну с храбрейшим мужем, Генрихом старшим ¹¹⁹. Однако к чему мне на этом останавливаться ?

Император, чувствуя, что уже вся Саксония отошла от него и яд заговора разливается все шире, прежде всего заключил в темницу [главного] виновника восстания, епископа могонтского, а затем, вторгшись в Саксонию, подверг всю эту область сильнейшему опустошению, а ее князей перебил или, самое меньшее, увел в плен. Тогда те, кто из [110] саксонских государей остался [в живых], а именно герцог Людер, епископ гальберштадтский Рейнгер ¹²⁰, граф арнесбергский, Фредерик, объединились с многими знатными и, встретив короля, снова вернувшегося с войском в Саксонию, в месте, которое называется Вельфесхольт ¹²¹, двинули свое войско против войска королевского, хотя они и не были равны по численности, ибо трое сражались против пяти. Эта знаменитая в нашем столетии битва произошла в февральские календы (1115 1 февраля). Верх в ней одержали саксы, разбив войско императора.

В битве этой пал начальник императорского войска Гогер ¹²², сам уроженец Саксонии, предназначавшийся на герцогство Саксонское, если бы дела сложились благоприятно. Тогда саксы, воспрянувшие духом по причине своей победы, понимая, что разгневанный император не легко оставит безнаказанным такое поражение, многочисленными переговорами дело свое укрепили, перемириями прекратили волнения внутри своей страны, заручились поддержкой чужеземцев и, наконец, чтобы союзники договора не нарушили, все присягнули с оружием в руках защищать отечество.

Что сказать о епископе могонтском, который больше всех против императора свирепствовал ? Стараниями своих сограждан, которые осаждали императора в Могонтии, вырванный из темницы и восстановленный на кафедре, он не столько видом своего исхудавшего тела, сколько суровостью своего мщения показал, сколь много мучений перенес в темнице. Выполняя обязанности легата папской столицы, он созывал многочисленные собрания епископов и других лиц, придавая им характер суда, и на каждом выносил приговор об отлучении императора от церкви. Раздраженный всеми этими событиями, император вместе с супругой своей Матильдой, дочерью короля Англии ¹²³, переехал в Лангобардию. И отсюда он отправил послов к папе Пасхалию, прося о снисхождении в деле его отлучения [от церкви]. И тот отложил дело до собрания святейшего собора, [111] обеспечивая этим королю законный покой, и на это время освободил его от отлучения.

Между тем Пасхалий умер, и император назначил на его место некоего Бурдвна ¹²⁴, отвергнув Гелазия, поставленного церковным избранием. И так снова настала схизма в церкви господней. Гелазий же, спасшись бегством, жил до самой своей смерти в королевстве франков ¹²⁵.

Слишком долго было бы рассказывать о всех смутах того времени и разъяснять последовавшие за ними в наше время возмездия. Да и история славян, от которой я очень далеко отклонился, требует возвращения к себе. Все императоры Генрихи, всегда чересчур отягощенные своими внутренними делами, неумеренно задержали их [славян] обращение. Кто хочет узнать подробнее об их деятельности и об окончании схизмы, пусть читает пятую книгу истории Эггегарда ¹²⁶. Предназначая ее Генриху младшему, он с величайшей похвалой описал добрые дела его, а о дурных или совсем умолчал, или изобразил их в лучшем свете

Не следует, думается мне, проходить мимо того, что в эти дни объявился муж высокой святости, Оттон, епископ бавембергский ¹²⁷. По приглашению Болеслава, князя полонов ¹²⁸, и при его поддержке он отправился в приятное господу паломничество к племени славян, которые называются поморянами и живут между Одрой и Полонией. И здесь он, поддерживаемый господом, проповедовал язычникам слово божье и подкреплял затем свою проповедь чудесами и обратил весь этот народ вместе с его князем Вартиславом ¹²⁹ к господу, и плоды божественной славы сохраняются там и поныне.

Комментарии

1 Кнут III  —  датский король (1035 — 1042).

2 Война между племенами, входившими в объединение лютичей, происходила в 1057 г. и закончилась отпадением черезпенян и хижан от союза.

3 «В те дни... не вспомнили» — пересказ из Адама, III, 22. Гельмольд внес изменения: по Адаму, ратари и доленчане содержали войска своих союзников в течение 7 недель, у Гельмольда   —  6, по Адаму, мир был куплен за 15 тысяч талантов, у Гельмольда таланты заменены марками.

4 Альденбургское епископство распалось на епископства Микилинбургское, Рацесбургское и Альденбургское.

5 Адальберт, архиепископ гамбургский (1043 — 1072).

6 Генрих III (1039 — 1056).

7 Папа Лев IX (1049 — 1054).

8 «Из них... Микилинбург» — перефразировка из Адама, III, 21. Эзо был епископом альденбургским в 1049 — 1082 гг., Иоанн  —   микилинбургским в 1052 — 1066 гг.

9 Адам, III, прим. 80.

10 Походы Генриха III против славян относятся к 1045, 1055 и 1056 гг. См. Н. П. Грацианский. Указ. соч., стр. 19 — 20.

11 Генрих IV (1056 — 1106).

12 О борьбе феодалов в начале правления Генриха IV см. К. Туmiеniесki. Указ. соч., стр. 334, 342.

13 «Немного времени... Гереман» — перефразировка из Адама, III, 43. Ордульф был герцогом саксонским в 1059 — 1072 гг. О брате его, графе Геремане (Германе) см. Адам, III, 43 — 45.

14 Князь Готшалк был убит в 1066 г. Со смерти герцога саксонского, Бернарда II, прошло не 5, как указывает Гельмольд, а 7 лет.

15 Бытие, 15, 16.

16 Псалтирь, 101, 14.

17 Перефразировка из Первого послания к коринфянам, 11, 19.

18 Маккавей  —   библейский персонаж. По преданию, Маттафия, по прозвищу Маккавей, восстал против господства чужеземных захватчик ков его родины, Иудеи. После его смерти пятеро сыновей Маккавея продолжали борьбу.

19 7 июня.

20 15 июля. «И вот муж...июля» — пересказ из Адама, III, 50.

21 Адам, III, прим. 79.

22 Адам, III, 51. Четвертые иды ноября  —  10 ноября.

23 Генрих-впоследствии глава бодрицкoгo государства.

24 Бутуй (Butue). Богуславский (W. Воguslawski. Указ. соч., т. II, стр. 510), Ваховский (A. Wachowski. Указ. соч., стр. 145) переводили это имя как Будивой; Грацианский читал его Буту (Указ. соч., стр. 21).

25 Адам, III, 51.

26 Там же, III, прим. 81.

27 Там же, III, 51. Цитата внутри текста из Псалтири (78, 1). О восстании славян в 1066 г., роли в нем Блюссо, о причинах гибели Готшалка см. В. Д. Королюк. Указ. соч., стр. 351 — 355.

28 Не на 8-м, а на 11-м году. Генрих IV правил в 1056-1106 гг.

29 Крут (Cruto)  —  князь, происходивший из племени ран и правивший Бодрицким государством и 1066  —  1093 гг. См. о нем Н. П. Грацианский. Указ. соч., стр. 20 — 22. Шафарик (Р. Safarik. Указ. соч., стр. 860), а вслед за ним Богуславский (W. Boguslawski. Указ. соч., т. II, стр. 511) читали что имя как Крук; Ваховский (A. Wachowski. Указ. соч., стр. 145)  —  как Крут, Грацианский (Указ. соч., стр. 20)  — как Крутой. Очевидно, правильнее всего Крут, как краткая форма общеславянского прилагательного, более употребительная в эти древние времена.

30 Барды — одно из германских племен.

31 Магнус, герцог саксонский (1071 — 1106). Матерью его была Вульфильда, дочь Свена II Эстритсона.

32 Плуня (Castrum Plunense, Plune), в дальнейшем назывался Плёен (Ploеn.), расположен на озере того же названия (ФРГ).

33 Свала — приток р. Стыри (Штер), впадающей в Лабу.

34 Основываясь на сведениях, почерпнутых из Люнебургского некролога, Лаппенберг датой смерти Бутуя считает 8 августа 1071 г. (см. «Helmoldi Chronica», S. 57, Anm. 2). Шмейдлер полагает, что Бутуй погиб самое раннее 8 августа 1074 г., может быть, даже 1075 г. (Адам, стр. 194, прим. 3).

35 Исайя, 9, 12.

36 Гарц — горный хребет в ФРГ.

37 Послание к филиппийцам, 2,15.

38 Второзаконие I, 19.

39 Генриха IV.

40 Наставником Генриха IV в юности был архиепископ Адальберт.

41 Оттон Нордгеймский, герцог баварский до 1070 г.

42 Вельф I, герцог баварский в 1070 — 1077 гг.

43 Гарцберг  —  г. Гарцбург (ФРГ). Здесь находился дворец Генриха IV.

44 Вицело, или Вернер (1063 — 1078).

45 Букко  —  Бурхард (1059 — 1088), родственник Вицело (Вернера).

46 Магнус — герцог саксонский (1071-1106).

47 Удо  —  очевидно, маркграф Северной марки. Умер в 1082 г.

48 Родульф  —   правильнее Рудольф, герцог швабский, родственник Генриха IV.

49 Унстрот  —   правильнее Унструт, приток р. Салы. Восстание саксонских и тюрингских феодалов против Генриха IV имело место в 1073 — 1075 гг.; решающее сражение на указанной реке произошло 9 июня 1075 г.

50 Папа Григорий VII (1073 — 1085).

51 Николаиты — одна из ранних христианских сект в Сирии и Малой Азии, якобы проповедовавшая общность жен.

52 В действительности события происходили несколько иначе. С вступлением на папский престол Григория VII между папами и германскими императорами началась длительная борьба за инвеституру, точнее, за право инвеституры, т. е. назначения и утверждения духовных лиц в сане. Григорий VII добивался исключительного признания этого права за папским престолом и высшим духовенством. На этой почве возник острый конфликт между ним и Генрихом IV. В ответ на распоряжение папы, запрещавшее императору и вообще светским лицам назначать епископов, Генрих IV созвал собор в Вормсе в 1076 г., на котором папа был низложен. То же было сделано в этом же году на соборе епископов Италии в Павии (об этих соборах см. А. Наuсk. Указ. соч,. т. III, стр. 799). Тогда Григорий VII отлучил императора от церкви. Создавшаяся угроза детронизации заставила Генриха IV искать примирения с папой. В январе 1077 г. он пришел в Каноссу, замок в Северной Италии, где находился в это время папа, и якобы в течение трех дней в одежде кающегося грешника простоял перед воротами замка, пока папа не снял отлучения.

53 Имеются в виду императоры германские, носившие в качестве императорской регалии украшенный крестом шар (якобы земной шар).

54 В подлиннике: «Petra dedit Romam Petro, tibi papa coronam». Petra (лат.) — «скала», «камень». Трудно переводимая игра слов

55 Действительно, несмотря на примирениe Генриха IV с папой часть светских и духовных феодалов при поддержке папы избрала в 1077 г. антикоролем Германии Рудольфа Швабского.

56 Эта глава, как и главы 30, 33, 45, 58, 76 (кн. 1), 1 и 2 (кн. II), не имеет названия.

57 Епископ Вернер II (1065 — 1077).

58 Лангобардия  —   Ломбардия.

59 Готфрид Бульонский, герцог Нижней Лотарингии, в дальнейшем один из вождей первого крестового похода (1096). Умер в 1100 г.

60 Марциполис  —   Мерзебург.

61 Рудольф умер в 1080 г.

62 Виберт  —  аптипапа Климент III (1080 —-1100) был утвержден на соборе в Бриксене (Тироль) в 1080 г., когда одновременно, очевидно, был низложен Григорий VII; интронизирован только в 1084 г. после того, как Генриху IV удалось овладеть Римом. См. А. Наuсk. Указ. соч., т. III, стр. 883. С 1080 г. начался раскол в римской церкви.

63 Коронация Генриха IV состоялась в Риме 31 марта 1084 г.

64 Перефразировка из Исайи, 8, 14.

65 Аббат Дезидерий был назначен Григорием VII себе в преемники. Став папой, он принял имя Виктора III (1085 — 1088). После него был папа Урбан II (1088 — 1099), затем — Пасхалий II (1099 — 1118).

66 Герман, граф Люксембургский, был избран саксонскими феодалами в короли в 1081 г., умер в 1088 г. Происхождение его прозвища установить не удалось.

67 Генриха IV.

68 Петр  —  один из проповедников крестового похода, пустынник Петр Амьенский (происходивший из г. Амьена во Франции, а не из Испании, как пишет Гельмольд), или Петр Еремит (1053 — 1115). Результатом его проповеди явился предшествовавший походу феодалов «поход бедноты», поход крестьян Северной и Средней Франции, а также Западной Германии. Дата на полях   —  неверная: надо 1096 [г.].

69 Первый крестовый поход начался в 1096 г. Готфрид Бульонский был одним из его вождей; вместе с братом он возглавлял феодалов Лотарингии.

70 Никея  —  город в Малой Азии, теперь  —  Изник. Был осажден крестоносцами в 1097 г., но взять его им не удалось. Антиохия — тогда город в Сирии, теперь город Антахья в южной Турции, был взят в 1098 г.

71 В 1099 г. здесь крестоносцами было образовано Иерусалимское королевство, охватывающее Палестину и южную Сирию. Во главе его стал Готфрид Бульонский.

72 Иоанн, 10, 16.

73 Сын Генриха IV, будущий Генрих V, был коронован королем Германии при жизни отца в 1093 или 1094 г. в Аахене.