КИРАКОС ГАНДЗАКЕЦИ

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ

ПЕРИОДА, ПРОШЕДШЕГО СО ВРЕМЕНИ СВЯТОГО ГРИГОРА ДО ПОСЛЕДНИХ ДНЕЙ, ИЗЛОЖЕННАЯ ВАРДАПЕТОМ КИРАКОСОМ В ПРОСЛАВЛЕННОЙ ОБИТЕЛИ ГЕТИК

Светлой памяти
Карапета Агабековича
Мелик-Оганджаняна

«ИСТОРИЯ АРМЕНИИ» КИРАКОСА ГАНДЗАКЕЦИ

Предлагаемый читателю труд принадлежит армянскому историку XIII в. Киракосу Гандзакеци. Автор «Истории Армении» — очевидец большинства описываемых событий. Он сообщает достоверные сведения о положении Закавказья и Армении накануне монгольского нашествия, о первых набегах монголов, их налоговой политике, взаимоотношениях с господствующей верхушкой завоеванных стран, междоусобной борьбе в этих странах. Поэтому сочинение Киракоса Гандзакеци стало общепризнанным первоклассным источником по истории армянского народа периода монгольского нашествия и начала владычества монголов ¹.

Написанный по свежим следам первых встреч армян с монгольскими полчищами, труд этот содержит ценнейший материал по общественному строю монголов, их быту, нравам и даже внешнему облику и языку. Предлагаемый источник включает весьма ценные данные по истории монгольского завоевания и политической истории государства Хулагуидов. В книге имеются факты по политической истории не только Армении и всего Закавказья, но и стран Среднего Востока упомянутого периода. Это вызывало и продолжает вызывать к труду Киракоса Гандзакеци интерес востоковедов-медиевистов. Все исследователи, занимавшиеся историей монголов или покоренных ими народов, так или иначе обращались к материалам армянского историка. В трудах русских ученых нередко подчеркивалось значение армянских источников в разработке золотоордынской проблематики ², привлекались сведения Киракоса Гандзакеци. [16]

И хотя сочинению армянского историка трудно соперничать с монгольскими, персидскими, арабскими и другими авторами, такими, например, как Рашид ад-Дин или Джувейни, труды которых и на сегодняшний день считаются непревзойденными источниками по истории монголов и ряда подвластных им стран на Среднем Востоке, книга Киракоса Гандзакеци может быть полезна не только арменоведу, но и востоковеду более широкого профиля. И как подчеркивают специалисты, «нахождение новых данных возможно и тут» (имеются в виду китайские и армянские источники. — Л. X. ) ³.

Предлагаемый источник может сыграть немаловажную роль для подтверждения, дополнения, а порой и уточнения данных персидских, арабских и других историков, тем более что сочинения последних зачастую отражают официозную точку зрения и не всегда объективно излагают исторические события, особенно если авторы в свое время пользовались поддержкой монгольских правителей либо находились у них на службе ⁴.

В армянской историографии период монгольского вторжения и владычества представлен довольно большим списком трудов. Не говоря о мелких хрониках ⁵ и памятных записях рукописей ⁶, являющихся ценным историческим источником, сохранились труды Вардана Великого, Григора Акнерци ⁷, Смбата Гундстабля, Мхитара Айриванеци, Степаноса Орбеляна, отношение которых к монголам различно. Киракос Гандзакеци является ярким представителем тех историков, которые относились к татаро-монголам резко отрицательно ⁸. Труд Киракоса Гандзакеци проникнут ненавистью к [17] завоевателям, навязавшим его стране иго, которое «не только давило», но и «оскорбляло и иссушало самую душу народа, ставшего его жертвой» ⁹.

* * *

Создавая свою книгу, Киракос Гандзакеци использовал документы религиозного и богословского содержания, образцы житийной литературы, священное писание и различные церковно-канонические грамоты; он пользовался также данными историков христианской церкви вообще (как, например, Евсевия Кесарийского, Сократа Схоласта), а также авторитетных деятелей армянской церкви. Из исторических трудов, послуживших источником для Киракоса Гандзакеци, исследователи упоминают в первую очередь сочинения Мовсеса Каганкатваци и Самуэла Анеци, а через последнего и Иованнеса Саркавага. К ним следует причислить и не дошедшее до нас сочинение вардапета Ванакана. Помимо этих работ Киракос хорошо знал сочинения почти всех армянских историков — как древних, так и средневековых. Наш автор черпал материал также из лапидарных надписей, различного рода сказаний, преданий и рассказов очевидцев.

Труд Киракоса пользовался среди современников большой известностью и, в свою очередь, послужил источником для ряда других исторических сочинений. К ним исследователи относят работы известных историков того времени Вардана Великого и Мхитара Айриванеци ¹⁰. Помимо материала, относящегося к историческим событиям непосредственно той эпохи, в труде заключено множество сведений из истории армянского, грузинского и других народов и их взаимоотношений, борьбы армянской церкви против влияния иных исповеданий.

Широкий диапазон сведений, содержащихся в «Истории Армении», и тот факт, что Киракос Гандзакеци был не просто очевидцем, но и активным участником многих описанных событий, были по достоинству оценены как современниками Киракоса Гандзакеци, так и последующими исследователями его творчества. К. П. Патканов, отмечая общие для всех армянских историков «трезвость взгляда и правдивость относительно происшествий», современниками которых они были, [18] подчеркивает: «В изложении своем Киракос выгодно отличается от других армянских писателей тем, что несколько подробнее сообщает известия» ¹¹.

Богатейший фактический материал, имеющийся в труде Киракоса Гандзакеци, широко использован акад. Я. А. Манандяном для воспроизведения истории армянского народа периода монгольского нашествия и владычества, а также предшествующей эпохи ¹². Часто оперируют данными нашего историка Г. Г. Микаелян ¹³ и А. Г. Иоаннисян ¹⁴.

Высокую оценку труд Киракоса Гандзакеци получил в работе Л. О. Бабаяна ¹⁵, который, привлекая данные нашего историка, особо подчеркивает исключительно важное значение этого источника для изучения классовой борьбы в Армении XIII в., поскольку он сообщает уникальные факты о народных волнениях 50-х годов; по мнению исследователя, этот источник интересен и с точки зрения изучения освободительной борьбы армянского народа и участия в ней представителей класса феодалов ¹⁶.

Особое место в ряду исследователей, обращавшихся к «Истории Армении» Киракоса Гандзакеци, принадлежит К. А. Мелик-Оганджаняну, который предпослал составленному им на основании изучения трех изданий ¹⁷ и 47 наличных рукописей научно-критическому тексту труда Киракоса Гандзакеци глубокий и всесторонний анализ его сочинения, жизни и деятельности ^17а.

Это исследование дает исчерпывающие ответы на все возникающие при чтении или изучении этого источника вопросы. Здесь подробно исследованы и стройно изложены все сведения, касающиеся жизни и деятельности Киракоса Гандзакеци, не упущено ни одного сообщения и отдаленного намека [19] на те или иные факты. Дан филологический анализ источников «Истории Армении», а также перечислены труды современников Киракоса, использовавших это сочинение.

* * *

«Историю Армении» предваряет небольшая вводная глава. В ней историк говорит, что в натуре человека «промыслом творца» заложена страстная любознательность, толкающая его к изучению событий «как прошлого, так и грядущего»; что человек «долгими стараниями и упорным трудом» стремится все «уразуметь и понять». Киракос советует трудиться денно и нощно, не проходить мимо «внешней и внутренней» истории (стр. 43). Историю же Киракос Гандзакеци ценит весьма высоко, исторические книги ставит на одну ступень с божественными речами и советует прислушиваться к божественным речам и историческим книгам, поскольку лишь они могут привести ищущего к искомому. Эти мысли — кредо автора «Истории Армении». Кончается вводная часть завещанием грядущим поколениям — отнестись «по-братски снисходительно и сохранить на память» труд его. Сокровенное желание автора — в том, чтобы книга его стала «нашим памятником надгробным» и «чтобы упоминалось в ней имя Киракоса» (стр. 46).

Труд Киракоса Гандзакеци делится на две части. В первой дан компилятивный обзор истории армянского народа с первых дней принятия христианства и до появления татар. Вторая часть — самостоятельное изложение достоверной истории монгольского нашествия на Армению, написанное очевидцем и участником событий, перемежающееся различными документами богословского и церковно-канонического характера. Наряду с подробно изложенным материалом по политической, экономической и общественной истории не только армянского, но и других закавказских, а также монгольского народов и сведениями, представляющими определенный интерес и для историка религии, во второй части сочинения читатель найдет немало случайного материала, включающего смесь достоверных фактов и вымысла, а подчас и небылиц. Причем нередко Киракос называет и их источники: от кого он слышал эти сведения, кто их ему рассказал. Так, легенду о божественном происхождении Чингис-хана он слышал от ишхана Григора, сына Марзпана (стр. 173); царь Хетум рассказал ему «множество удивительных и неведомых историй. . . о варварских племенах, которые он видел и о которых слышал», среди них и рассказ о стране, где женщины имеют человеческий облик, а мужчины — собачий (стр. 225). Эти отрывки не представляют исторического интереса (разве [20] только с точки зрения уровня развития тогдашнего человека и пределов его фантазии). Привлечение этого случайного материала является уязвимым местом столь ценного исторического источника.

* * *

Немногие из армянских средневековых историков сообщают в своих трудах автобиографические сведения. К их числу относится Киракос Гандзакеци. Сведения эти вплетаются в общую канву повествования ¹⁸. И хотя К. А. Мелик-Оганджанян в исследовании, посвященном «Истории Армении» Киракоса Гандзакеци, подчеркивает, что биография автора далеко не полна, нуждается в уточнении и дополнении ¹⁹, они дают возможность составить в общих чертах биографию автора «Истории Армении» и получить представление о его деятельности.

Киракос Гандзакеци родился в самом начале XIII в. ²⁰ «в стране Гандзак». Источники именуют его не только Гандзакеци, но и Гетикци, а также и Аревелци (т. е. уроженцем Востока) ²¹.

О социальном происхождении Киракоса Гандзакеци ничего не известно. В ряде его высказываний в адрес тех или иных социальных прослоек довольно откровенно выражена его антипатия к отдельным представителям правящих классов.

Большая часть жизни Киракоса Гандзакеци протекла в монастыре Нор Гетик, основанном одним из замечательных деятелей культуры Армении, автором первого армянского «Судебника» Мхитаром Гошем. Нор Гетик — монастырь и монастырская школа пользовались в Армении XII—XIII вв. широкой известностью. Сюда для учебы и совершенствования своих знаний стекались юноши со всех концов Армении. [21] Нередко сюда приезжали, скрывая свой возраст и сан, люди уже обученные и известные своей ученостью, дабы получить образование в этом прославленном заведении, где все еще процветали традиции, заложенные в конце XII в. самим Мхитаром Гошем.

Здесь и учился Киракос Гандзакеци. Обучался он у вар-дапета Ванакана (Иованнеса Тавушеци) ²², получившего образование под руководством Мхитара Гоша. Таким образом, по принятой в историографии Армении традиции Киракоса Гандзакеци считают представителем ветви автора «Судебника», ибо свой вардапетский сан и жезл он получил от преемника Мхитара Гоша — Ванакана.

Киракос Гандзакеци очень любил и уважал своего учителя. Об этом говорит тот факт, что он никогда по своей воле не расставался с ним и даже покинул Нор Гетик и последовал за ним в Тавуш, во вновь основанную Ванаканом пустынь Хоранашат ²³. Об этом же свидетельствуют строки его повествования, посвященные Ванакану, поэтичные и излучающие глубокую любовь и почтение, хотя вообще стиль книги сдержан и лаконичен.

Помимо отдельных упоминаний Киракос Гандзакеци посвящает две главы (24-ю и 53-ю) «Истории» своему учителю и одну главу — его отношению к исповеданию веры (52-ю).

Дружба ученика с учителем, начавшаяся, очевидно, вскоре после того, как Киракос приехал в Нор Гетик, продолжалась и в Хоранашате. Здесь вардапет Ванакан занимался воспитанием и образованием прибывшей туда молодежи.

В одном из глухих уголков Армении Ванакану удалось создать школу, плодотворная деятельность которой в голодной и разоренной стране постоянно прерывалась нашествиями чужеземных захватчиков. Деятельность вардапета Ванакана вызывает удивление и восхищение исследователей ²⁴.

Иованнес Тавушеци вырастил и воспитал целую плеяду деятелей армянской культуры, имена которых стяжали [22] известность и благодарность современников и потомков. Из его учеников нам известны Вардан Аревелци, Киракос Гандзакеци, Григор Акнерци, Аракел, Иовсеп, Степанос Ахтамарци, Состенес, Маркос, Григорис и Погос ²⁵.

В этом созвездии имен особое место занимают историки Киракос Гандзакеци, Вардан Аревелци (или Великий) и Григор Акнерци. Вардан Аревелци тоже оставил потомству ценное историческое сочинение о монгольском нашествии ²⁶. Тому же периоду и освещению тех же вопросов посвящена работа Григора Акнерци (изданная в русском переводе К. Патканова как произведение инока Магакии). Но все три исторических труда не повторяют, а дополняют друг друга. И если сочинения Киракоса и Вардана удостоились высоких оценок, то книга Григора Акнерци не пользовалась популярностью. К. П. Патанов объясняет последнее обстоятельство простым (т. е. простонародным) языком изложения этого автора в тот период, когда особенно ценилась выспренная речь, когда «обращали большее внимание на отделку языка, чем на содержание» ²⁷. Однако исследователи более позднего времени по достоинству оценили труд Григора Акнерци ²⁸.

Дружба и любовь между сотоварищами, глубокое, граничащее с благоговением почтение к своему учителю — отличительная черта всех воспитанников вардапета Ванакана, которую они пронесли через всю жизнь.

Однако занятия в Хоранашате длились недолго. После появления здесь полчищ Джалал ад-Дина Ванакан покинул Хоранашат и жил отшельником недалеко от селения Лорут, не оставляя своей научной и педагогической деятельности.

Весной 1236 г. орды монгольского военачальника Моларноина появились в местности, которую избрал для основания новой школы вардапет Ванакан. Жители окрестных селений в страхе перед монголо-татарскими полчищами, опустошавшими край, искали прибежище в пещере Ванакана, где и были осаждены врагами. Вскоре осажденные, вынуждаемые голодом и жаждой, стали упрашивать вардапета Ванакана откликнуться на предложение неприятеля о сдаче. Ванакан спустился к врагу, и после переговоров монголы погнали в плен всех осажденных во главе с духовенством. Среди них [23] были вардапет Ванакан и его ученики, в том числе и Киракос Гандзакеци.

Историк, рассказывая об ужасах плена, восклицает, что не в состоянии описать всех притеснений, которым подвергали народ монголо-татары. Сам он оказался в несколько лучшем положении: монгольский военачальник взял его к себе в качестве писаря и секретаря, так как Киракос был знаком с персидским, турецким и арабским языками, позже в плену он овладел и языком завоевателей ²⁹.

С наступлением осени монголы собрались покинуть Армению. Это намерение возродило в пленниках надежду на избавление. Те, кто смог, бежали из плена. Вардапета Ванакана монголы отпустили за большой выкуп (жители крепости Гаг собрали и выплатили татарам 80 дахеканов). Киракоса не отпускали даже за выкуп, ибо он был нужен им. Монголы не скупились на обещания и посулы, предлагая ему атрибуты жизни монгольского вельможи — жену, слуг, отдельный шатер и коней. Но ни обещания монголов, ни их расправа с беглецами, коих постигла неудача, не возымели действия: Киракос решил бежать. И на следующую ночь после освобождения своего учителя Киракос бежал из плена, добрался до родных мест и укрылся в разоренном и выжженном монастыре Гетик.

На этом обрывается более или менее систематически изложенный рассказ Киракоса о себе, Ванакане и товарищах. Что с ним было после возвращения в Нор Гетик, что он делал, чем жил, об этом можно говорить только предположительно. По всей вероятности, жизнь автора «Истории Армении» протекала в основном в Нор Гетике. Не случайно Киракос так много места уделяет в своем труде этой обители, подробно рассказывая о ее строительстве, приводя список настоятелей.

Некоторые исследователи полагают, что Киракос Гандзакеци не только был одним из самых почитаемых вардапетов своего времени, но и занимал высокие должности ³⁰. Это мнение подтверждается и грамотой за подписью Киракоса, предающей анафеме мельника Давида Тцареци (стр. 201) ³¹.

В 1251 г. католикос Константин Бардзрбердци, получив от папы римского Иннокентия грамоту, созвал в Сисе собор и обратился к ученым мужам — представителям восточных [24] областей Армении и их церкви с просьбой прислать свой символ веры. Киракос Гандзакеци перечисляет деятелей восточноармянской церкви, авторитетное мнение которых интересовало католикоса Константина, — это вардапет Ванакан, Вардан Аревелци, Иовсеп и др. И Киракос, который не мог оставаться в стороне от вопросов, волновавших страну, его учителя и ближайших друзей, приводит в своем труде символ веры восточных армян и присоединяется к авторам этой грамоты (стр. 97—111).

Два последних факта, во-первых, позволяют датировать вехи б биографии историка (из них следует, что в 1250— 1251 гг. он находился в Нор Гетике) и, во-вторых, недвусмысленно говорят о той роли, которую играл Киракос Гандзакеци в общественной жизни своей страны. Мы думаем, что не ошибаются те исследователи, которые считают Киракоса Гандзакеци одним из видных общественных и церковных деятелей Восточных областей Армении XIII в.

Интересные сведения о нашем историке сообщают лапидарные надписи монастыря Нор Гетик. Труд Киракоса Гандзакеци по праву считается самым достоверным источником по истории этого прославленного очага просвещения в средневековой Армении, а надписи, сохранившиеся на его стенах, содержат данные о нем ³².

История сохранила еще один датированный факт, относящийся к биографии нашего автора. До нас дошли Четьи-Минеи, доработанные и дополненные Киракосом Гандзакеци. Из них мы узнаем, что в 1268/69 г. Киракос Гандзакеци, которому в это время было 66 лет, находился в Киликии ³³. Над Четьи-Минеями историк работал в течение 15—16 лет ³⁴. [25]

Умер Киракос Гандзакеци, как сообщает Григор Акнерци, в 1271 г. ³⁵.

Итак, если с помощью имеющихся в нашем распоряжении фактов составить хронологию жизни и деятельности Киракоса Гандзакеци, последняя будет выглядеть так.

В 1200—1202 гг. родился.

Между 1215—1225 гг. перебрался в Хоранашатскую пустынь.

В 1225 г. покинул Хоранашат.

В 1236 г. летом попал в плен к татаро-монголам.

В 1236 г. осенью бежал из плена.

В 1241 г. 19 мая приступил к работе над «Историей Армении» ³⁶.

В 1250 г. в Нор Гетике предал анафеме мельника Давида.

В 1251 г. в Нор Гетике же присоединил свой голос к ответу представителей восточноармянской церкви папе Иннокентию относительно символа веры.

В 1255 т. встретился с возвращавшимся после посещения Батыя и Мункэ-хана киликийским царем Хетумом. Встреча эта имела место, как пишет сам историк, «в доме ишхана Курда, в селении Варденис», в провинции Арагацотн (см. гл. 58).

В 1260 г. находился в Нор Гетике, где активно участвовал в жизни собравшейся там общины.

В 1268/1269 гг. завершил работу над Четьи-Минеями.

В 1271 г. умер.

* * *

В Армении, распавшейся на ряд отдельных владений, подчиненных в основном сельджукским эмирам, в XI—XII вв. шел процесс углубления политического и экономического кризиса.

Соседняя с ней Грузия, оказавшаяся в период набегов и владычества тюрок-сельджуков в более благоприятных условиях, сумела раньше освободиться от иноземного ига и, восстановив свою политическую самостоятельность, стала реальной силой и опорой закавказских народов в их борьбе за независимость. Под влиянием этих событий армянский народ начал подниматься на освободигельную борьбу.

Очаги освободительного движения возникали в разных уголках Армении и возглавлялись отпрысками уцелевших от разгрома армянских феодальных родов. Представители этих [26] родов пользовались покровительством грузинских царей и сами оказывали всемерную поддержку грузинскому двору, его военным силам, участвовали во всех его начинаниях.

Военные успехи грузино-армянских вооруженных сил, возрождая надежды армянского народа :на восстановление политической независимости родины, содействовали консолидации сил в стране.

Освобожденные от иноземцев армянские области грузинские цари передавали в управление армянским феодалам. Вскоре на первое место среди них вышел феодальный род Закарянов. Благодаря военным и политическим талантам представителей этой династии Захариды добились ключевых должностей при дворе грузинских царей и стали играть заметную роль в политической жизни всей страны. Уже при среднем поколении Захаридов, амирспасаларе Закарэ и атабеке Иванэ, на территории Северной Армении в рамках грузинского царства Багратидов образовалось крупное, фактически суверенное феодальное княжество, являвшееся одновременно сюзереном вассально-зависимых от него армянских княжеств феодальных домов Вачутянов, Пахлавуни, Орбелянов, Хахбакянов, Допянов и др. ³⁷.

Источники говорят, что княжество Захаридов, входя в систему управления грузинского государства, было достаточно самостоятельно, пользовалось судебным и налоговым иммунитетом ³⁸.

Не лишено вероятия, что Захариды вынашивали и другие планы. Отдельные исследователи не без оснований говорят о стремлении этих крупных военных и политических деятелей создать впоследствии в Северной Армении самостоятельное государство ³⁹. В условиях неизбежного усиления центробежных сил и разложения феодального государства, каким была багратидская Грузия, планы эти были бы легко осуществимы. Однако претворению их в жизнь помешало вторжение татаро-монгольских орд.

Политическая карта Армении к этому времени была довольно пестрой. Армянский народ оказался разорванным на части: некоторые области продолжали изнывать под пятою [27] иноземцев ⁴⁰; стараниями Захаридов с помощью возглавляемых ими вооруженных сил грузинского царства 25-летняя упорная борьба привела к освобождению части армянских земель от тюрок-сельджуков, эти области пошли по пути самостоятельного развития ⁴¹; кроме того, на побережье Средиземного моря в стороне от коренной Армении набирало силы Киликийское армянское царство.

В княжестве Захаридов, освобожденном от захватчиков, были созданы предпосылки для подъема экономики, что, в свою очередь, содействовало заметному расцвету культуры. Дальнейшее развитие получили просвещение и образование, возникали новые и расширялись существовавшие школы и университеты при монастырях. Одним из учебных заведений была Норгетикская школа, тесно связанная с именем автора предлагаемой книги.

Но вскоре мирная жизнь была нарушена нашествием нового врага: в начале XIII в. из глубин Азии на восток двинулись кочевые орды татаро-монголов, которые сыграли огромную отрицательную роль в истории всех народов, лежавших на их пути.

Нашествие татаро-монголов было величайшим из бедствий, постигших тогдашний мир. Недаром современники характеризовали его как «событие, искры которого разлетелись и зло которого простерлось на всех», как «огромное несчастье, которому подобного не производили дни и ночи и которое охватило все создания» ⁴². Даже для армян, повидавших на своем веку множество всяких завоевателей, татары представляли нечто до той поры невиданное, а бедствия, достигшие их, армянские историки считали предвестием наступления конца света и появления сына погабели (стр. 152).

Татаро-монголы стремительно продвигались вперед, опустошая земли и вырезая население. Они «овладели большею, лучшею, наиболее возделанною и населенною частью земли да праведнейшими по характеру и образу жизни людьми на [28] земле» — восклицает Ибн ал-Асир ⁴³. Варварскому нападению, грабежу и насилию подверглись народы, стоявшие на несравненно более высокой ступени исторического развития.

Движение этих полчищ сопровождалось сравнительно легкими победами и завоеванием огромных территорий, уничтожением, порабощением и угоном в плен целых народов. Исключительные успехи татаро-монгольских завоевателей безусловно объяснялись и высокими боевыми качествами их войск, и способностями их предводителей, и тем обстоятельством, что татаро-монголы благодаря общению с культурными странами Востока стали обладателями большого количества передовой для того времени техники — осадных орудий, без которых немыслимо было овладевать средневековыми городами ⁴⁴.

Среди причин, объясняющих легкость завоевания татаро-монголами стран и народов, не последнее место занимала неспособность государств, подвергшихся нападению кочевых племен, к сопротивлению: несмотря на наличие нередко многочисленных войск, на весьма развитые торговлю и ремесла, богатство казны, в странах этих не было сильной централизованной власти. Разрозненность сил препятствовала организации сколько-нибудь серьезного сопротивления захватчикам.

Положение народов Закавказья было особенно тяжелым, ибо полчища завоевателей обрушились на его мирное население, едва успевшее оправиться от ран, нанесенных предыдущими завоевателями.

Как справедливо отмечают исследователи, в предшествовавшее монгольскому завоеванию десятилетие набеги разведывательного отряда татар, нашествие кипчаков, позднее походы Джалал ад-Дина и Чармагуна, а также изнурительные феодальные междоусобицы вконец измотали силы закавказских народов и почти на нет свели их способность к активному сопротивлению ⁴⁵.

Немало способствовало татарам и то обстоятельство, что их появлению предшествовала молва о том, что они — маги и христиане, творят чудеса и пришли отомстить мусульманам за притеснения христиан. Повествуя об этом, Киракос делает вывод: «поэтому население страны не стало укрепляться»; [29] кое-где завоевателей встречали даже с крестами и хоругвями (стр. 138).

Но вскоре народ понял свое заблуждение. Киракос Гандзакеци подробно и образно описывает безысходное положение мирного населения, оказавшегося жертвой стремительных набегов кочевников-завоевателей: земли были захвачены и вытаптывались копытами вражеских коней, скот был угнан, имущество разграблено. Татары «сновали повсюду, подобно диким козам, раздирали, как волки» всё и всех. Никого не жалели, ни к кому не испытывали сострадания. Безжалостно убивали стариков и детей, оскверняли женщин и девушек. Живые не успевали хоронить мертвых. Колокола перестали звонить и сзывать верующих на богослужение, города облачились в траур. «Как будто мраком был объят весь свет, и полюбили люди ночь пуще дня» (стр. 156), — восклицает историк. И эта участь постигла не только армян, «на такую горькую долю обрекли они многие народы и племена» (стр. 156).

Летняя жара, неожиданность и стремительность нападения и даже внешний вид кочевников, нагонявший страх на миролюбивых земледельцев, — все эти факторы сыграли на руку захватчикам, которые быстро овладевали городами и крепостями Армении, хотя в ряде случаев им и оказывалось сопротивление. Киракос Гандзакеци подробно описывает захват монголами Гандзака, Шамхора, Лори, Ани, Карса, области Хаченской и т. д. В основном это были богатые города, с развитыми ремеслами и торговлей. Киракос Гандзакеци неоднократно подчеркивает, что в них были сконцентрированы несметные богатства. Причем по тем временам города эти были очень хорошо укреплены, и татары овладевали ими либо хитростью или изменой, либо путем осады. И каждый раз в ход пускались осадные орудия: тараны, пиликваны и другие, которыми, по всей вероятности, татаро-монгольская армия была хорошо оснащена, — Киракос Гандзакеци неоднократно говорит об этом.

Почти на всем пути продвижения татаро-монгольских орд лишь народные массы проявляли решимость бороться с врагом, защищая свои города и селения, подчас жертвуя собственной жизнью. Представители же господствующих классов, феодальные владетели городов не оказывали сопротивления, стремясь спасти свою жизнь и состояние. Так было в Средней Азии и нередко на Руси, так было в Закавказье. Все повествование Киракоса Гандзакеци — лучшее доказательство этому.

В таких условиях, конечно, даже героизм населения мало чем мог помочь, и обычно города и крепости очень [30] быстро переходили к татарам. И чем самоотверженнее боролся народ, тем более ожесточались захватчики, тем больше людей они истребляли и больше разрушений причиняли городам. В лучших условиях оказывалось население тех городов, которые незамедлительно изъявляли покорность: они подчас избегали поголовного истребления — участи непокорных горожан, отважившихся на сопротивление ⁴⁶. Так был разрушен и разорен красивейший из городов армянских — Ани, дома и церкви были разгромлены, повсюду на улицах и площадях высились кучи трупов.

Подчас бывало и так: население, устрашенное жестокостью расправы с жителями соседних городов, не мешкая несло татаро-монголам ключи от своего города в надежде на пощаду. Но те, «воспламененные грабежом и не боясь никого», грабили и разрушали город, истребляли жителей (стр. 166). Избежавшие общей участи угонялись в рабство.

Множество городов было разрушено до основания, другие — сгорели. Когда же все города были таким образом закреплены за татаро-монголами, а весь край опустошен и разорен, новые хозяева земли армянской приказали жителям, пережившим все ужасы нашествия — смерть близких, плен, потерю крова и имущества, вернуться в родные города и деревни, к своим хозяйствам и жилью. Страна и народ стали медленно восстанавливать свои силы.

Как уже говорилось, феодалы с самого начала нашествия заняли определенную позицию: многие из них спешили изъявить покорность новым завоевателям. В то время когда горожане, видя, что им не сладить с врагом, в отчаянии нередко сжигали себя вместе со своими жилищами, лишь бы не попасть в руки врага, крупнейшие феодалы страны убегали тайком, оставив города на произвол судьбы; более того, посылали врагам дары и подношения, отправляли к ним детей своих, а подчас и сами ездили на поклон. Цель у них была одна — спасти свою жизнь, свое имущество. И татарские военачальники оценили такое отношение: почти всем феодалам, явившимся к ним на поклон, они возвратили их владения, а иногда присовокупили к ним кое-что еще. Монголы старались с помощью изъявивших покорность привлечь на свою сторону и других владетелей. Татаро-монголы не только заручились поддержкой местных феодалов, но и использовали их при общении с населением. Представители [31] феодального класса Армении нередко назначались наместниками и помогали монголам управлять страной.

Киракос Гандзакеци не только повествует о подобных фактах подробно, с деталями, он подчиняет свой рассказ определенной точке зрения, по-своему интерпретирует факты. В «Истории Армении» очень четко противопоставлено отношение к новым завоевателям народных масс и феодальной верхушки. Более того, там, где это возможно, историк не пропускает случая продемонстрировать свое порицание представителей феодального класса. Так, говоря о захвате и разорении г. Лори, Киракос пишет: «Были найдены и сокровища ишхана Шахиншаха, который, обобрав и разграбив своих подданных, устроил для своих сокровищ надежный тайник: никто не мог его увидеть. . . » (разрядка наша. — Л. X., см. стр. 163).

Но терпимость к представителям феодальных родов, сдавшихся на милость победителя, монголы проявляли только на первых порах. Как отмечают исследователи, целью их хищнической аграрной и налоговой политики было ослабить как политически, так и экономически роль и позиции местной правящей верхушки в жизни страны, а затем постепенно и вовсе убрать их с политической арены. В этих условиях светские и духовные феодалы Армении видели единственный путь к спасению своих наследственных владений в передаче их церкви, которая и при завоевателях сохранила привилегированное положение и целый ряд прав, среди которых главными были неприкосновенность церковного имущества и налоговый иммунитет. И армянские феодалы щедро «жаловали» свои владения — целые провинции, города, селения, усадьбы, угодья и другие виды недвижимого имущества — церквам и монастырям, во главе которых нередко стояли представители того же феодального рода, к которому принадлежал феодал-даритель ⁴⁷. В изучаемый период эта практика имела широкое распространение и благодаря ей в ряде районов Армении, приноровившись к новым политическим и социальным условиям и прикрываясь могуществом церкви, продолжали существовать мелкие феодальные княжества ⁴⁸.

Завоевав Армению, татаро-монголы вскоре создали централизованную систему управления, обложили население новыми налогами. Великий хан послал во все свои войска сборщиков податей, вменив им в обязанность взыскивать десятую [32] долю их военной добычи, а также собирать дань во всех землях, покоренных и подчиненных ему.

Киракос Гандзакеци посвящает переписи населения, проведенной татаро-монголами в Армении, и деятельности сборщиков податей две главы (44-ю и 57-ю). Много ценного материала об этом содержат также труды Григора Акнерци и Вардана Аревелци. Изучение этих источников позволяет составить довольно ясную картину податной политики монголов в завоеванных странах.

В 1254 г. в Армении была проведена перепись ⁴⁹; все население было обложено податью, внесено в реестровые книги — дафтар, по которым впредь по числу голов должна была взыскиваться подать. В дафтар были вписаны все мужчины; женщины, старики и дети были освобождены от податей, сообщает Вардан Аревелци ⁵⁰. Не облагалось податью и духовенство (стр. 222), ибо не было на то приказа от хана ⁵¹. Все мужчины в возрасте от 10 ⁵² до 60 лет стали налогоплательщиками (стр. 221). Подати были так высоки, что доводили людей до нищенства.

Специальной податью были обложены как городские, так и сельские ремесленники; у торговцев изымались огромные сокровища; все доходные статьи страны были прибраны к рукам. Киракос Гандзакеци подробно рассказывает о сборе податей, о бесчинствах сборщиков, говорит о содействии, оказываемом им армянскими феодалами, делавшими это нередко с корыстной целью.

Кое-кто из особо богатых и влиятельных купцов не утратил своих прав и влияния и при монголах. Историки называют их имена, говорят, что ханы жаловали им привилегии, а вельможи чтили и уважали их ⁵³.

Как видно из свидетельств источников, разорив и разграбив страну вo время первых набегов, монголы продолжали и впредь систематически обирать народ. При сборе податей, так же как и при завоевании края, татаро-монгольские [33] завоеватели опирались на правящую верхушку местного населения, видя в ней проводника своей податной политики.

Однако это не значит, что все феодалы были обласканы и почитались монголами. Часто бывали случаи, когда представители господствующих классов Армении волею обстоятельств восставали против завладевших их вотчинами монголов. Источники рассказывают о них и о трагическом исходе их выступлений, когда смельчаки поплатились жизнью ⁵⁴. Так обстояли дела в исконной Армении.

Меж тем Киликийское армянское царство не подверглось ужасам монгольских набегов и монгольского владычества. Однако военные успехи монголов и их быстрое продвижение не могли не обеспокоить правителей Киликийского государства, которые не мешкая установили дипломатические отношения с державой завоевателей. Начались предварительные переговоры. Позже, в 1248 г., брат киликийского царя Хетума, Смбат, отправился в далекий Каракорум к Гуюк-хану, где ему был оказан милостивый прием и пожалованы грамоты. А спустя несколько лет в Орду к Батыю и Мункэ-хану отправился сам царь Хетум. Результатом четырехмесячного путешествия и пятидесятидневного пребывания армянского царя в ставке великого хана явились грамоты, дарованные великим ханом царю, «дабы никто не смел притеснять его и страну его» (стр. 367). Царь получил также грамоту, освобождавшую повсеместно церкви от налогов.

Таким образом, если официально Киликийское армянское государство сохранило независимость и самостоятельность внутренней жизни, то визиты киликийских правителей в Орду и полученные ими грамоты как бы подтверждали определенную зависимость этого армянского царства от Орды. Хотя Киракос Гандзакеци и не говорит ничего об обязанностях перед монголами, взятых на себя Киликийской Арменией, однако исследователи подчеркивают, что она, по свидетельству иноязычных источников, подчинялась монголам и платила им дань ⁵⁵.

Набеги татаро-монгольских орд и завоевание ими Армении нанесли экономике страны незаживающие раны. Как известно, «когда завоевателем является менее культурный народ, нарушается  ход экономического развития и подвергается уничтожению масса производительных сил» ⁵⁶. [34]

В условиях неслыханной феодальной эксплуатации в стране, завоеванной монголами, где кризис экономической, политической и культурной жизни все более углублялся, народ не мог не проявить своего недовольства существующим положением вещей. И у Киракоса Гандзакеци читатель найдет обильный материал по общественному движению в Армении периода татаро-монгольского нашествия и первых десятилетий завоевания.

Как подчеркивают исследователи, современники наряду с бедствиями внешними отмечают в этот период бедствия также внутренние — «непокорность народа» ⁵⁷. В труде Киракоса Гандзакеци тоже можно найти отзвуки народных волнений. Но если о бедствиях страны в связи с нашествием кочевников Киракос Гандзакеци говорит открыто и громко, рассказывает о трагической судьбе армянского народа в традиционной форме плача, то в главах, посвященных внутренним волнениям, его голос звучит сдержаннее и глуше, факты описываются суше, события и лица клеймятся с позиции официального представителя церкви. Одна из глав «Истории Армении» называется «О Давиде-обольстителе». Главу Киракос Гандзакеци начинает предсказанием конца света, в связи с чем, как он говорит, умножаются предтечи антихристовы, а также предзнаменования и всякие чудеса. Затем он приводит, причем с чужих слов, примеры этих чудес, имевших место в 1250 г. И уже после этого рассказывает: «Но вот что действительно случилось, так это то, что в тот год явился какой-то заблудший по имени Давид, движимый. . . бесовскими духами» (стр. 198).

Затем следует история Давида, мельника из селения Тцар, близ оз. Севан. В свое время движение, связанное с его именем, взволновало многих его современников. Из описания Киракоса, где переплетаются рассказы об авантюрных устремлениях Давида и невежестве окружающего населения и, что важнее, явственно чувствуется готовность народа откликнуться на любое проявление протеста против существующих порядков, все же довольно четко прослеживается история этого волнения.

Даже по изложению Киракоса Гандзакеци видно, что волнения в районе Севана приняли довольно широкий размах. Именно этим объясняются меры, принятые иерархами армянской церкви. Ванакан послал Давиду «обличительное послание» и отлучил от церкви всех его последователей (стр. 326). Подобно Ванакану поступили ахпатский епископ Амазасп и [35] сам Киракос Гандзакеци. В Тцар приехали высокопоставленные церковные чины с большой свитой священнослужителей. Но на защиту проповедника из Тцара встал народ.

Историк рассказывает о всемерной поддержке народом «обольстителя» Давида, его готовности помочь последнему даже путем вооруженного нападения на представителей церковной власти. Любопытно следующее обстоятельство: провозгласив себя потомком царской династии Аршакидов, Давид объявил народу, что один из его сыновей должен стать царем армянским, а другой — католикосом и так, с помощью его семьи, должно быть претворено в жизнь видение католикоса Саака о восстановлении армянского царства ⁵⁸.

Есть в «Истории Армении» также краткое повествование о волнениях в Сюнике. Киракос Гандзакеци, верный себе, говорит об этих волнениях весьма лаконично. Рассказав, что при католикосе Анании Мокаци (943—967) в Сюнике «объявился некий епископ по имени Иакоб, который стал вводить новшества в язык и обряды», он приводит примеры этих нововведений, в числе коих было и требование к нижестоящим церковным чинам не делать подарков вышестоящим.

Затем констатируется: «Он (Иакоб) обрушил на страну. . . бессмысленные речи, поднял повсеместную смуту во имя нововведений. . . » В Сюник был вынужден приехать католикос, увещевавший непокорных «оставить бессмысленные и суетные речи». Киракос сообщает, что «взбунтовавшегося против католикоса» Иакоба поддерживали его земляки и, главное, владетельные князья сюникские. Все они были преданы анафеме (стр. 80) ⁵⁹.

Сквозь лаконичность повествования и стремление Киракоса. представить события как ничего не значащие, «бессмысленные и суетные речи», все же проступает облеченное в [36] религиозную форму проявление недовольства и протест народа. Историк добросовестно констатирует факты такими, какими он их видит. Понятно, что, являясь представителем армянской апостольской церкви ⁶⁰ и, по всей вероятности, не рядовым, он должен был оценивать всякие проявления общественного недовольства со своих классовых позиций. Однако даже его субъективная интерпретация позволяет составить довольно ясное представление об этих волнениях: их социальном содержании и направленности, размахе и последствиях.

Столь важным событиям, взволновавшим современников и вынудившим принять в них участие самых высокопоставленных и влиятельных церковных деятелей Армении (католикоса Ананию Мокаци — в случае с епископом Иакобом и вар-дапета Ванакана и других — в истории с мельником Давидом), Киракос отводит сравнительно мало места. Зато идеологическим вопросам, связанным с апологией армянской апостольской церкви, толкованию важнейших богословских проблем он уделяет несколько довольно пространных глав. Имеются в виду главы, где излагается так называемый символ веры армянской церкви, даются толкование его различными представителями этой церкви, споры с оппонентами (греческой церковью) и доказательства своей правоты, канонические повеления и циркуляры католикоса (некоторые из них являются документами, которые автор включил в свое повествование в готовом виде). Кроме глав, в которых обсуждаются и излагаются богословские, христологические «проблемы» того времени, много места в книге уделяется жизнеописанию прославленных духовных деятелей, приводится перечень известных вардапетов, дается краткая хроника монастыря Нор Гетик.

Все эти главы, представляя несомненный исторический интерес ⁶¹, звучат как утверждение и пропаганда христианства армяно-григорианского толка и направлены против политической и религиозной экспансии извне ⁶². [37]

* * *

Все исследователи подчеркивали «простоту и удобопонятность» слога Киракоса Гандзакеци, отсутствие у него «риторического красноречия». Однако не всегда это почиталось достоинством автора ⁶³.

Говоря о языке и стиле Киракоса Гандзакеци, следует в первую очередь отметить их неровность, неоднородность. Так, если начало работы написано в основном простым языком, прозаично и неярко, то стиль и язык второй, основной части, особенно в главах, где автор оплакивает бедствия народа, несчастья, обрушившиеся на него, обретают такую эмоциональность, силу и мощь, что исследователи сравнивают их со слогом Егишэ и Аристакэса Ластивертци ⁶⁴.

И действительно, когда Киракос Гандзакеци говорит о захватчиках, об отчаянии порабощенного народа, в его описаниях появляется чеканность и пафос, характерные для иеремического стиля вообще (см., например, стр. 156—157). Местами наш историк изменяет свойственной ему сдержанности, и тогда строки его звучат необычайно красиво и лирично. Для своего времени Киракос Гандзакеци — широко образованный человек. Он прекрасно знает Библию, историков древности, народные сказания, поговорки и пословицы, владеет множеством языков. И все эти знания он мобилизует и применяет в своем труде. Вообще, ценит просвещение и образование, с восторгом говорит о первых просветителях армянского народа.

* * *

К научно-критическому тексту «Истории Армении» Киракоса Гандзакеци К. А. Мелик-Оганджаняном приложены: список дошедших до нас рукописей этого труда, перечень имеющихся изданий и переводов, а также подробный и всеобъемлющий библиографический список трудов и статей, посвященных Киракосу Гандзакеци и его «Истории» ⁶⁵. Не считая целесообразным повторять здесь весь этот список, скажем, однако, что «История Армении» еще в 1870 г. была издана в Петербурге на французском языке в переводе М. И. Броссе ⁶⁶.

Фрагменты из труда Киракоса Гандзакеци издавались в [38] прошлом веке на французском ⁶⁷, английском ⁶⁸ и русском ⁶⁹ языках известными арменоведами. Есть латинские переводы некоторых отрывков этого труда ⁷⁰. В 1946 г. труд Гандзакеци был издан в Баку на русском языке в переводе Т. Тэр-Григорьяна (на правах рукописи).

Следует упомянуть также перевод К. П. Патканова, который издал главы «Истории Армении» Киракоса Гандзакеци, относящиеся к истории монголов. Они входят как составная часть в серию «Истории монголов по армянским источникам». Книга эта снабжена кратким введением я очень ценными примечаниями. Однако книга К. Патканова, изданная сто лет назад, давно уже стала библиографической редкостью; кроме того, широкая научная общественность за пределами Армении, знакомая по переводам и отрывкам с трудом Киракоса Гандзакеци, естественно, хотела бы ознакомиться с полным текстом его. «История Армении» по содержанию и заключенному в ней материалу представляет источник, интерес к которому не иссяк и по сей день. Поэтому издание полного ее текста является вполне понятной, [39] насущной необходимостью. К тому же каждый переводчик вносит в перевод нечто свое, свои оттенки и нюансы ⁷¹.

Встречая непонятные и неясные выражения и фразы, мы часто обращались к переводу К. Патканова; примечания и объяснения видного арменоведа оказали нам неоценимую помощь. Безусловно, между нашим переводом и переводам К. П. Патканова есть несоответствия. Они относятся и к форме (язык К. П. Патканова во многом сейчас звучит несколько архаично) и к содержанию.

Во время работы нами руководило, говоря словами самого К. П. Патканова, «не желание отыскивать промахи предшественников, а стремление восстановить точный смысл текста» ⁷². Мы старались точнее передать смысл армянского оригинала, и в ряде мест наш перевод отличается от предыдущего. Следует прибавить, что нашу задачу во многом облегчило издание научно-критического текста акад. К. А. Мелик-Оганджаняном.

Комментарии

1 Подробнее об этом см. исследование акад. К. А. Мелик-Оганджаняна, приложенное в качестве предисловия к научно-критическому тексту «Истории Армении» Киракоса Гандзакеци (ч. 6, стр. 76—91). Здесь и далее более подробные выходные сведения см. в «Использованной литературе».

2 Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, т. I, стр. IX; т. II, стр. 5; Б. Д. Греков и А. Ю. Якубовский, Золотая Орда и ее падение, стр. 7; Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов, стр. 10, 12, 117, 120; В. В. Бартольд, Туркестан в эпоху монгольского нашествия, — Сочинения, т. I, стр. 84, и др. Весьма высокую оценку работе Гандзакеци дает И. П. Петрушевский (см.: Земледелие и аграрные отношения в Иране XIII—XIV вв., стр. 18—19).

3 Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, т. II, стр. 5.

4 См. об этом: А. А. Али-заде, Социально-экономическая и политическая история Азербайджана XIII—XIV вв., Баку, 1956, стр. 11.

5 Мелкие хроники XIII—XVIII вв., т. I, стр. 17—101; т. II, стр. 3—172.

6 Памятные записи рукописей, т. I, стр. 903—1018.

7 Подробнее об этом см.: Л. О. Бабаян, Социально-экономическая и политическая история Армении в XIII—XIV веках, стр. 7—8. Ср.: Т. Г. Микаелян, История Киликийского армянского государства стр. 345—351.

8 Там, где друг его и коллега, автор «Всеобщей истории» Вардан Великий, например, ограничивается сухой констатацией фактов, Киракос Гандзакеци с нескрываемой болью пишет о насилии захватчиков, с горечью описывает положение народа [ср. данные Вардана и Киракоса о переписи Аргуна (История монголов, вып. I, стр. 9, и вып. II, стр. 78)]; там, где Киракос просто называет того или иного татарского хана или вельможу, Вардан не удерживается от ряда хвалебных эпитетов и положительных характеристик: ср. характеристику Хулагу у Киракоса (стр. 226—238 данного издания и т. д. ) и у Вардана (История монголов, вып. I, стр. 22).

9 К. Маркс, Секретная дипломатия XVIII века, — «Исторический журнал», 1938, № 12, стр. 54.

10 Помимо армянских историков сведениями Киракоса Гандзакеци пользовались и другие авторы. Армянские источники, в частности материалы Киракоса Гандзакеци, были использованы Рашид ад-Дином в его «Сборнике летописей» (см.: Л. О. Бабаян, Очерки истории средневековой Армении, стр. 120—146).

11 История монголов, вып. II, стр. V.

12 См.: Я. А. Манандян, Критический обзор истории армянского народа, т. III.

13 Г. Г. Микаелян, История Киликийского армянского государства.

14 А. Г. Иоаннисян, Очерки истории армянской освободительной мысли, кн. I.

15 См.: Социально-экономическая и политическая история Армении в XIII-XIV веках.

16 Там же, стр. 9.

17 Труд Киракоса Гандзакеци на армянском языке до 1961 г. был опубликован в 1858 г. в Москве (изд. Воскан Тэр-Георгян Иованнисян), в 1865 г. в Венеции (изд. Г. Алишан) и в 1909 г. в Тифлисе.

17а Спустя несколько лет после выхода в свет научно-критического текста «Истории Армении» Киракоса Гандзакеци В. Д. Аракелян опубликовал статью, содержащую ценные текстологические замечания и уточнения частного характера (см. «Историко-филологический журнал», № 2, 1969). Большинство замечаний мы приняли и учли в переводе текста. Случаи нашего несогласия с автором статьи особо оговорены в Комментариях.

18 Так, описывая какое-либо датированное событие или факт, автор добавляет: «когда нам исполнилось сорок лет. . . ». Или, упоминая о каких-нибудь именитых людях и говоря, что они — уроженцы Гандзака, он сообщает: «откуда и мы». То же относится и к другим датам и географическим названиям.

19 К. А. Мелик-Оганджанян, Предисловие, — Киракос Гандзакеци, История Армении, стр. V.

20 В конце гл. 33 своего труда Киракос Гандзакеци, заявляя, по обыкновению, что материал этой главы он излагал в 690 (1241) г., прибавляет, что ему в ту пору было лет сорок, немногим более или менее того. В исследовании К. А. Мелик-Оганджаняна говорится, что рождение Киракоса Гандзакеци следует датировать 1200—1202 гг. (стр. XIII).

21 Наш автор — Гандзакеци (т. е. родом из Гандзака, Гянджи, ныне Кировабада в Азербайджанской ССР) по рождению, Гетикци — по учебе и жизни в монастыре Нор Гетик.

22 Вардапет Ванакан (подробнее о нем см.: А. Воскян, Иованнес Ванакан и его школа) — одна из самых светлых личностей в духовной истории армянского народа, известен своей плодотворной литературной, а также педагогической деятельностью. Из упоминаний его учеников явствует, что Ванакан оставил потомству исторический труд, посвященный татаро-монгольскому нашествию (см. прим. 717 Н. Эмина ко «Всеобщей истории Вардана Великого», стр. 177). Труд этот, к сожалению, утерян.

23 Событие это датируется историками 1215—1220 гг. См.: К. А. Мелик-Оганджанян, Предисловие, — стр. XIV; А. Воскян, Иованнес Ванакан и его школа, стр. 7—11.

24 А. Воскян пишет: «Нам непонятно, как стало возможным это литературное оживление в век, когда вся страна была предана голоду и мечу под копытами [лошадей] какого-то нового неизвестного племени» (см. там же, стр. 2).

25 В таком порядке перечисляет их А. Воскян (см. там же, стр. 12).

26 См.: Всеобщая история Вардана Великого.

27 См.: История монголов инока Магакии, XIII век, стр. II.

28 К. П. Патканов писал по этому поводу: «Мы со своей стороны безыскусственную и простую речь его предпочитаем десятку напыщенных трактатов, писанных гладко-литературным языком с бессодержательно-риторическими украшениями, в которых, несмотря на более обширный объем книги, наполовину меньше содержания» (там же, стр. III).

29 Подробнее об этом см. у К. А. Мелик-Оганджаняна (стр. XVIII— XX).

30 Г. Алишан, высказывая эту мысль, приводит в подтверждение своих слов то обстоятельство, что Вардан Великий, друг и коллега Киракоса, называет последнего «рабунапетом» (см.: Айапатум, II, стр. 535—537).

31 См.: Г. Алишан, Предисловие, — Киракос Гандзакеци, История Армении, стр. III.

32 Одна из них, датированная 1260 г., сообщает, что по просьбе вардапета Киракоса прихожане Нор Гетика освобождаются от повинности в пользу престола. Из этой красноречивой надписи следует, что в 1260 г. Киракос Гандзакеци жил в Нор Гетике; более того, он был в числе уважаемых и авторитетных членов братии (ведь не стал бы монастырь отказываться от причитающейся ему подати ради рядового, ничем не примечательного вардапета). И наконец, нам кажется, что надпись эта свидетельствует и об определенных симпатиях Киракоса Гандзакеци. [Р. Джанполадян в своей монографии «Мхитар Гош и монастырь Нор Гетика» (стр. 160—161) приводит эти надписи и, анализируя их, высказывает предположение о том, что, возможно, Киракос в то время руководил школой Нор Гетика. ]

33 В Четьи-Минеях говорится: «И произошли дела сии в 718 (1268/69) году в стране киликийцев, в стольном городе Сисе, во [время] царствования Хетума и в первый год княжича Левона; на 66-м году жизни нашей чужбинником, когда была завершена [работа]... » (см.: Г. Алишан, Айапатум, II, стр. 472).

34 Подробнее об этом см.: К. А. Мелик-Оганджанян, Предисловие, — стр. XXV—XXVI.

35 См.: История монголов инока Магакии, стр. 55.

36 См. об этом: Г. Алишан, Предисловие, стр. V; К. А. Мелик-Оганджанян, Предисловие,— стр. XXV.

37 См.: Л. О. Бабаян, Социально-экономическая и политическая история Армении, стр. 17, 23—30.

38 Об этом свидетельствует скрупулезное исследование данных армянских и грузинских источников Л. О. Бабаяном (см. стр. 17, 20—21, 23—30); это подчеркивает и С. Т. Еремян (см.: Очерки истории СССР периода феодализма, ч. I. стр. 629). Иная точка зрения грузинских историков. См., например, М. Д. Лордкипанидзе, История Грузии XI — начала XIII в., Тбилиси, 1974, особенно стр. 174.

39 См.: Л. О. Бабаян, Социально-экономическая и политическая история Армении, стр. 18.

40 Население южных районов исторической Армении — восточного побережья оз. Ван, Бзнуника, Сасуна, Тарона, Мокса, Хнуса, Рштуника, Хлата, Маназкерта, Арчеша, Муша, Тогатапа, Алдзника и значительной части Васпуракана — оставалось под властью эмирата Айюбидов; Малая Армения, области Екехеац, Даранах, Высокая Армения и другие области находились под владычеством Румского султаната, Эдесса подчинялась Зенгидам.

41 Это были северные, центральные и восточные районы исторической Армении — Сюник, Арцах, Утик, Гугарк, Айрарат, — объединившиеся в армянское автономное княжество Захаридов, формально находившееся в вассальной зависимости от Грузии.

42 Летопись Ибн ал-Асира (см.: Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, т. I, стр. 2).

43 Там же, т. II, стр. 3.

44 Подробнее об этом см.: М. И. Иванин, О военном искусстве и за-воеваниях монголо-татар и среднеазиатских народов при Чингис-хане и Тамерлане, стр. 3

45 См.: Л. О. Бабаян, Социально-экономическая и политическая история Армении, стр. 102.

46 Историк Вардан Великий рассказывает, как в 1243 г. Бачуноин овладел «Севастией, жители которой были пощажены, потому что немедленно изъявили покорность», меж тем жители Езенки, оказавшие сопротивление, были беспощадно истреблены (см.: История монголов, вып. I, стр. 8).

47 Л. О. Бабаян, Очерки истории средневековой Армении, стр. 25.

48 См.: Л. С. Хачикян, Предисловие, — Памятные записи XV в., т. II, стр. LXXI—LXXII. Хотя здесь речь идет о XV в., безусловно, этот процесс начался раньше.

49 Ту же дату называет Вардан Аревелци, а Григор Акнерци указывает 1251 г. (см.: История монголов по армянским источникам, вып. 1, стр. 9; История монголов инока Магакии, стр. 28).

50 История монголов по армянским источникам, вып. 1, стр. 9.

51 Примечательно, что привилегии, даруемые завоевателями, были подтверждены одним из пунктов Каракорумского договора между Мункэ-ханом и царем Хетумом (см. об этом: Армянские источники о монголах, стр. 11—12).

52 Григор Акнерци говорит о 15-летнем возрасте (см.: История монголов инока Магакии, стр. 24).

53 Киракос Гандзакеци (стр. 221—222) упоминает Умека с сыновьями и братьями, а также Шнорхавора и Мкртыча, сыновей Саравана (см. также: А. Г. Иоаннисян, Очерки истории армянской освободительной мысли, кн. I, стр. 218—219).

54 Подробнее об этом см. там же, кн. I, стр. 182—183.

55 См.: Г. Г. Микаелян, История Киликийского армянского государства, стр. 307.

56 Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XX, стр. 188.

57 См.: А. Г. Иоаннисян, Очерки истории армянской освободительной мысли, т. 1, стр. 388.

58 А. Г. Иоаннисян считает эти волнения одним из этапов развития освободительной мысли армянского народа и подчеркивает, что Давид подхватил знамя, выпавшее из рук других борцов, в частности тондракийцев, и что идеи, провозглашенные проповедником из Тцара, имеют в армянской крестьянской среде весьма глубокие корни (см. там же, стр. 389— 390; см. также здесь прим. 2 к гл. 48).

59 Много места посвящено этим событиям в труде историка Степаноса Орбеляна. Последний свел их суть к стремлению епископа Иакоба выйти из-под власти армянского католикоса и принять главенство агванского католикоса. Этот историк, так же как Киракос Гандзакеци, относится к волнениям в Сюнике с официозных позиций армянской церкви, осуждая всякое слово и любое действие, направленное на ослабление ее основ.

60 В церковной истории апостольской принято называть церковь, основание которой приписывается какому-либо апостолу. Историки армянской церкви связывают первые шаги распространения христианства в Армении с именами апостолов Фаддея и Варфоломея, деятельность которых в Армении протекала с 36 по 43 и с 44 по 60 гг., доказывая тем самым ее непосредственное апостольское начало (см.: М. Орманян, Армянская церковь, стр. 9—11).

61 Многие исследователи (Г. Алишан, А. Воскян, М. Абегян и др. ) обращали внимание именно на эту сторону вопроса, подчеркивая историческую ценность глав, целиком посвященных богословским вопросам (см. об этом подробнее: К. А. Мелик-Оганджанян, Предисловие — стр. LXXXIV).

62 История монголов, вып. II, стр. V.

63 Г. Алишан, Предисловие, стр. VII.

64 К. А. Мелик-Оганджанян, Предисловие, — стр. XVI, XXIV— XXV.

65 Составитель списка А. С. Анасян.

66 Histoire d'Armenie, par Ie Vartabied Kirakos de Gantzac, — «Deux Historiens armeniens», lre livr., St,-Pbg., 1870.

67 a) Apercu des entreprises des Mongols en Armenie dans le XIII-e siecle, par M. Klaproth, — «Nouveau Journal Asiatique», 1833, t. XII, стр. 273—289; b) Extraits de Ciracos, auteur armenien du XIII-e siecle, relatif principalement au regne de Thamar et de ses successeurs, — см.: M. Вгоsset, Additions et eclaircissements a 1'Histoire de la Georgie depuis l'Antiquite jusqu'en 1469 d. J.-C., S.-Pbg., 1851, стр. 412—437; с) Les Mongols d'apres les historiens armeniens. Fragments traduits sur les textes originaux par M. Ed. Dulaurier. Extraits de 1'historien Quiragos, — «Journal Asiatique», 5-e serie, 1858, t. XI, стр. 192—255, 426—437, 481—508; d) [Extraits de Guiragos de Kantzag],— см.: Ed. Dulaurier, Recherches sur la chronologic armenienne, technique et historique, Paris, 1859, стр. 205, 220, 229—230, 267—268, 280, 319—320, 326, 330—332, 334, 335-338. 348—349; e) Extraits de 1'Histoire d'Armenie de Guiragos de Kantzag, traduit par Ed. Dulaurier,— см.: «Recueil des historiens de Croisades, publie par les soins de l'Academie des Inscriptions et Belles-Lettres. Documents armeniens», t. 1, Paris, iI869, стр. 4113—430.

68 The Journey of Haithon, King of Little Armenia, to Mongolia and back, a. d. 1254—1255,— см.: Emil Bretschneider, Mediaeval Researches from Eastern Asiatic Sources. Fragments towards the Knowledge of the Geography and History of Central and Western Asia from the 13th to the 17th century, vol. 1, London, 1910, стр. 164—172.

69 Путешествие Армянского царя Гетума к Бату (Батыю) и к Мангухану в лето армянского счисления 703 и 704, — «Сибирский вестник», ч. XIX, стр. 69—84, перевод Д. Б. Аргутинского-Долгорукого; Краткий обзор писателя XIII в. Киракоса Гандзакеци о монголах (с переводом нескольких глав его «Истории»), — «Русское слово», 1860, № 6, отд. И, стр. 108—124; История монголов по армянским источникам, вып. II, заключающий в себе извлечения из истории Киракоса Гандзакеци, 1874.

70 В издании М. Броссе (стр. 195—205) приводится шесть отрывков на латинском языке в переводе Петерманна.

71 Здесь уместно было бы вспомнить, как к этому вопросу подходил сам К. П. Патканов. Объясняя читателю, почему он заново перевел отрывки из уже переведенных трудов армянских историков, включенные им в серию «История монголов по армянским источникам», К. П. Патканов писал: «Всякий переводчик иначе смотрит на переводимого им автора, оттеняет те или другие стороны известных фактов, так или иначе понимает темные и неясные места памятников, писанных за много веков до него. . . » (см.: История монголов по армянским источникам, вып. I, стр. IV).

72 Там же, стр. V.

Текст воспроизведен по изданиям: Киракос Гандзакеци. История Армении. М. Наука. 1976