ФОМА СПЛИТСКИЙ

ИСТОРИЯ АРХИЕПИСКОПОВ САЛОНЫ И СПЛИТА

HISTORIA SALONITANORUM PONTIFICUM ATQUE SPALATENSIUM

НАЧИНАЕТСЯ ИСТОРИЯ, ИЛИ ХРОНИКА АРХИЕПИСКОПОВ САЛОНЫ И СПЛИТА

О ДАЛМАЦИИ

Согласно Исидору, Далмация является первой областью Греции и названа по находившемуся здесь древнему городу Дельмису ¹, но где в пределах Далмации располагался этот город Дельмис, не вполне ясно. Прежде, однако, Далмацией именовали более обширную территорию — ведь ее вместе с Хорватией считали одной провинцией ². В верхней же ее части имеется область, которая называется Дельмина, где показывают древние стены; рассказывают, что там, по преданию, и находился город Дельмис ³.

Теперь, правда, Далмация является приморским краем; начинаясь от Эпира, где находится Диррахий, она простирается до Кварнерского ⁴ залива, и в глубине ее имеется крепость Стридон, стоявшая на границе между Далмацией и Паннонией. Это была родина славного учителя блаженного Иеронима ⁵. Другое название Далмации — Либурния происходит от наименования особого рода пиратских судов, которыми пользовались [далматы], отсюда у Лукана — «воинственные в море греки с флотом либурнов» ⁶. Они занимались пиратством, используя выгодное местоположение, поскольку благодаря множеству островов морское побережье изобилует здесь потаенными укрытиями и гаванями.

Эта провинция называется также Иллирией по имени правившей здесь царицы амазонок, от рода которой, как говорят, вел происхождение здешний народ ⁷. По морю этой провинции переправлялся Антенор Троянский; спасшись во время гибели своего города, он неоднократно воевал с далматинским народом; в конце концов он добрался до венетийской земли. Перейдя спустя некоторое время реку Пад, он построил, как читаем у Вергилия, город Патавий, который сейчас зовется Падуей ⁸.

Из исторических сочинений римлян известно, что когда император Август вел войско по иллирийским землям, торопясь в другое место, он направил одного полководца по имени Вений против паннонцев, которые [26] обитают между двумя быстрыми реками Савой и Дравой; тогда же он направил полководца Юлия с многочисленным войском против далматов; живя в лесах, эти далматы опустошали соседние провинции грабежами. Хотя их род был свиреп, Юлий, сойдясь с ними в бою и одержав победу, заставил этот народ сложить оружие и копать землю, добывая золото из земных недр ⁹.

По вымыслам поэтов, в этой провинции появился Кадм, когда он превратился в змея ¹⁰. Городом его был Эпидавр, находящийся рядом с Рагузой ¹¹, где имеется большая пещера. И поныне бытует поверье, что здесь живет дракон ¹², отсюда у поэта: «Почему, как змей эпидаврский, ты так зорко всматриваешься в пороки друзей?» ¹³. По этой причине [здешний] народ называли змеерожденным ¹⁴. И даже о блаженном Иларионе рассказывается, что он умертвил там большого дракона ¹⁵. Согласно же историческим сочинениям, этот Кадм был царем в Греции; после свержения с царства он прибыл в Далмацию и, став свирепейшим пиратом, принялся, как скользкий змей, носиться по морю, чинить беды мореплавателям, притеснять, как только можно, всех слабых ¹⁶.

Эта провинция, кроме того, называется Адрией по имени дочери царя Миноса Адрианы ¹⁷, которую похитил Тесей ¹⁸ и, плывя по морю, когда она уже была ему ненавистна, оставил одну на некоем острове и бежал с ее сестрой Федрой, но Вакх, именуемый также отец Либер ¹⁹, найдя ее, взял себе в жены. Некоторые утверждают, что Адрия называется по имени некоего Адрия, брата царствовавшего там Итала ²⁰, а по мнению других, [название] Адрия происходит от «adra», что означает «камень», поскольку эта провинция камениста и гориста. Отсюда у Овидия: «Озаренные отроги гористой Далмации» ²¹.

О САЛОНЕ ²³

Главным же городом Далмации был большой и древний город Салона, о котором Лукан говорит: «Там, где близ долгих Салон шумят Адриатики волны» ²³. Название Салона происходит от «salum», что значит «море», поскольку она расположена на морском берегу. А долгой она зовется в округе потому, что небольшая в ширину, в длину с западной стороны она растянулась на шесть миль ²⁴.

Этот город во время гражданских войн с презрением отвергал власть Цезаря, храня незыблемую верность Римской республике. Поэтому на его усмирение Цезарь направил своего родственника Антония [27] с большим военным флотом ²⁵, а сам в погоне за Помпеем переправился из Брундизия ²⁶ в Эпир. Тогда Антоний выслал вперед одного полководца по имени Вультей, который сосредоточил войско на островах салонского берега. В Салоне же на стороне Помпея были два полководца — Базилий и Октавий. Поджидая военные части Цезаря, чтобы сразиться с ними, они собрали огромные отряды из окрестных народов — куретов, далматинцев и истрийцев. Однако Вультей, изнуренный голодом и жаждой, не мог долее оставаться на островах, и хотя со всех сторон его подстерегали в засадах враги, он все же решил тайно переправиться на материк, погрузившись на один корабль с лучшим отрядом союзников; но благодаря устроенным кругом засадам неприятеля, корабль посреди пути был перехвачен. И как только судно застыло в недвижности, Вультей, поняв, что другого выхода нет, убедил своих приготовиться мужественно принять смерть во славу Цезаря прежде, чем они окажутся в руках врагов. Так и случилось; действительно, когда они увидели, что люди Помпея теснят их дротиками, камнями и стрелами и уже готовы вплотную подойти к кораблю и взобраться на него, то несмотря на долгое мужественное сопротивление обессиленный уже Вультей со своими [воинами] пронзили друг друга копьями и погибли, чтобы не попасться живыми в руки врагов. Прослышав о гибели Вультея и его соратников, Антоний отказался от намерения идти в Салону, а возвратился к Цезарю. Город же этот хранил столь неколебимую верность республике, что когда Цезарь покорил весь мир и уже достиг вселенского единодержавия, он не имел никакой власти над городом Салоной.

Поэтому после убийства Цезаря Октавиан Август послал одного известного человека из консулов по имени Асиний Поллион с большим войском, чтобы тот подчинил Салону Римской империи. Прибыв в Далмацию, Поллион предпринял ряд попыток штурмом завладеть Салоной. В конце концов изведенный затяжными морскими и конными сражениями, осажденный город перешел в руки римлян. Во время этой осады у Поллиона родился сын, которому он дал имя Салонин. Тогда же большая часть этого города была разрушена, и наиболее значительные укрепления уничтожены, чтобы он в дальнейшем не мог продолжать борьбу за Римскую республику ²⁷. И так одержав победу, Поллион со своим войском возвратился в Рим, где был встречен сенатом и римским народом с громкой славой и удостоен триумфа, что в одах Горация воспето словами: «Вечную славу ему принес (лавр) Далматинского триумфа» ²⁸. Однако Поллион был не только смелым воином, но, отличаясь также поэтическим даром, сложил несколько книг в стихах ²⁹. [28]

О СВЯТОМ ДОМНИИ И СВЯТОМ ДОМНИОНЕ

Блаженный апостол Павел был первым, кто наполнил Христовым евангелием [земли] от Иерусалима до Иллирика, однако сам он не пошел проповедовать в Иллирик, а послал своего ученика Тита, о чем он и возвещает Тимофею: «Крискент отправился в Галатию, а Тит в Далмацию» ³⁰. Блаженный Тит, дойдя до земель Далмации и проповедуя здешним народам слово спасения, оставался там недолго, но, прослышав, что блаженный Павел получил предписание от наместника Феста следовать в Рим, тотчас оставил все дела и, опередив его, дожидался его в столице. По своем прибытии блаженный апостол долго проповедовал там слово Божие. Когда же ему было открыто Святым Духом, что в этом городе он примет мученичество, он позаботился о распределении церквей Греции. Вот почему он направил Тита не назад в Далмацию, а в Грецию, где он был лучше известен, поставив его понтификом ³¹ на острове Крит ³².

А на его место блаженный Петр, верховный апостол, поставил своего ученика по имени Домний, родом сирийца из Антиохии ³³, чтобы тот продолжил проповедь слова жизни народам Далмации, начатую Титом. Блаженный Петр постановил, чтобы понтифики христианской веры распределялись по отдельным городам всего мира точно так же, как было встарь заведено у язычников, а именно: в те города, где находились главные языческие жрецы, называемые протофламинами, он распорядился назначать епископов, а в столицы провинций, где пребывали архифламины, определил ставить архиепископов ³⁴. Исходя из этого он направил в земли Адриатического побережья трех понтификов: Аполлинария — в Равенну, столицу всей провинции Эмилия ³⁵, евангелиста Марка — в Аквилею, главный город Венетии и Истрии ³⁶, а Домния назначил в Салону, бывшую столицей Далмации и Хорватии. Проповедуя в течение долгого времени именно в этом городе и многих по всей провинции удержав от языческого заблуждения, он собрал Христу немалую церковь и принял там блаженную кончину, пролив кровь мученичества. Так что благодаря превосходству апостольского достоинства все его преемники получают по жребию от апостольского престола знаки архиепископов. А пострадал он вместе со многими другими, которые пошли навстречу мученической славе месяцем раньше него.

Позже во времена гонений Диоклетиана и Максимиана ³⁷ жил другой мученик со схожим, лишь немногим отличным от понтифика Домния именем, звавшийся Домнионом. Но он был одним из постельничьих тирана Максимиана. Поскольку этот Домний благодаря большому [29] расположению к нему императора имел удовольствие пользоваться преимущественным положением, он являлся хранителем короны Империи, и в его обязанность входило в положенное время возлагать ее на голову императора; но втайне он был христианином. И видя, что Максимиан столь жестоко издевается над христианами, стремясь многих отвратить от святого намерения, то, будучи глубоко искренним и благочестивым христианином, он ободрял мучеников в святом намерении вытерпеть все до конца: в то время он находил для них возможность спасаться от ярости тирана и бежать в Рим. Когда об этом стало известно Максимиану, он в исступлении обрушил на него жестокий гнев, так что стоило ему объявить себя христианином, как ему, лишенному царских отличий, был бы немедленно вынесен смертный приговор, если бы только он не совершил жертвоприношения идолам. Но блаженный Домнион, спасаясь от гнева тирана, поспешил бежать в Рим. И когда он шел Клавдиевой дорогой ³⁸, то близ одного города, называвшегося Юлиа Хризополис ³⁹, на него напали гнавшиеся по его следу императорские стражники, окружили его и, обнажив мечи, отрубили ему голову. Но мученик, как рассказывают, силой Божьей поднял свою голову с земли собственными руками и твердой поступью перешел там через реку, именуемую Ситирион, и в том месте он в течение некоторого времени покоился в могиле. Когда же Господь стал творить через него большие чудеса, из многих провинций стали стекаться к этому месту люди для исцеления. Тогда салонские граждане тайно вырыли тело блаженного Домниона как соименника блаженного понтифика Домния и с большим благоговением поместили в Салоне. Поэтому из-за созвучия имен имя Домнион многими пишется без разбору вместо имени Домний и наоборот. Тогда же возле Салоны принял мученичество за Христа блаженный Анастасий Аквилейский ⁴⁰.

В то же время жил Диоклетиан, отец Максимиана ⁴¹, уроженец Далматинских мест, который благодаря своим весьма решительным Действиям в пользу государства, сенатом и римским народом был поставлен императором. Более всех других своих предшественников он отличался жесточайшими гонениями на христиан. Он не уставал с чудовищным зверством преследовать по всему свету верующих в Христа [30] и, словно хищный лев, не мог утолить христианской кровью жажду своего вероломства. Так как из-за его пагубных эдиктов ежедневно христиане уничтожались многими тысячами, стала очевидной угроза истребления чуть ли не всего человеческого рода. Приближенные тирана предлагали ему отменить столь жестокий эдикт, не устраивать ежедневно таких людских побоищ, поскольку возникло неслучайное опасение, что всему миру грозит истребление и ему будет некем повелевать. Тогда Диоклетиан решил умерить свое неистовство следующим образом: он издал закон, согласно которому, если кто не желал отступаться от христианской веры, он не платился головой, как было установлено прежде, но, лишенный всего имущества, приговаривался к изгнанию из родных мест на различные рудники и на песчаные карьеры.

И тогда император повелел в разных краях света воздвигнуть в августейшую память многочисленные здания, для тяжелых работ над которыми он предписал посылать всяких осужденных, преимущественно христиан. Помимо многих других сооружений он распорядился построить в Риме термы; в землях Паннонии на границе с Рутенией ⁴² он возвел одно здание из порфирного камня, настолько великолепное, что и сейчас, хоть и разрушенное, оно все еще представляет собой величественное зрелище для изумленных прохожих, как можно прочесть в истории четырех венценосных ⁴³. А в земле гетов, которая теперь зовется Сербией или Рашкой, близ озера ⁴⁴, он приказал возвести город, который назвал по своему имени Диоклеей ⁴⁵. И поскольку он был родом далматинец, то повелел соорудить близ Салоны знаменитое здание наподобие превосходно укрепленного города, нечто вроде императорского дворца, в котором были устроены храмы идолам Юпитеру, Асклепию, Марсу, как это видно до сего дня ⁴⁶. Диоклетиан распорядился разместить в этом здании свою мать, которой он передал Салону со всей провинцией. Именно это здание зовется Spalatum от слова «pallantheum», каким древние называли большие дворцы ⁴⁷.

В ту пору Гай, тоже родом далматинец, был поставлен верховным понтификом апостольского престола. А жил этот Гай в одно время с мучеником Себастианом, который вместе с префектом Рима Хроматием, Марцеллианом и Марком ободрял идущих на мученичество. И хотя он происходил из рода цезаря Диоклетиана, он все же не смог добиться мира для христиан, но даже напротив, вихрем гонений он вместе с другими оказался вовлеченным в число мучеников. После почти двенадцатилетнего управления апостольской церковью, он отошел к Господу с мученической славой ⁴⁸. [31]

О ГЛИКЕРИИ И НАТАЛЕ, ПРЕСУЛАХ САЛОНЫ

В то время Салона находилась в наилучшем состоянии; она процветала, полная народом — своим и пришлым. Буря гонений уже миновала, и церковь постепенно восстанавливала силы. Многочисленный тамошний клир принялся обустраиваться согласно церковным установлениям, и за блаженным Домнием последовал длинный ряд пресулов. Что мы смогли разузнать о некоторых из них, мы и расскажем подробно для памяти потомков.

При императоре Льве провозглашенный императором тиран Антонин был за свои коварные дела убит во дворце. Тот же Лев, женив Льва Младшего, сына Непоциана, на одной своей племяннице, определил его цезарем в Равенну вместо Антемия ⁴⁹. Этот Лев, получив власть законным путем, пожелал осторожно удалить от дел решительного человека Гликерия, который ранее самовольно присвоил власть ⁵⁰. Поэтому, отстранив его от государственных дел и сделав как бы частным лицом, он устроил так, что тот был назначен в Салону епископом Далмации.

А во времена римских понтификов Пелагия и славного учителя Григория ⁵¹ архиепископом в Салоне был один человек по имени Натал, родом из этого же города ⁵², который, опираясь на могущество многочисленных родственников, сильно умалял достоинство своего сана. Будучи малообразованным ⁵³, он занимался не чтением, а пирами и ежедневно предавался застолью со своими родственниками и друзьями и, что того хуже, святотатственно расхищал церковные сокровища и богослужебные сосуды, раздавая их своим сотрапезникам и сообщникам ⁵⁴. Архидиаконом же в то время был один человек по имени Гонорат, который, горячо любя Бога и усердно служа ему, печалился из-за дерзости своего пресула. Насколько было возможно, он пытался противодействовать архиепископу Наталу, в особенности из-за того, что он видел, как недостойно растаскивается церковное добро. Поэтому архиепископ глубоко возненавидел его и начал всевозможными уловками и кознями добиваться отстранения архидиакона от должности; но так как он не обнаруживал подходящих предлогов, он притворился, что будто бы выказывает ему большое расположение и желает возвысить его достоинство. Наконец он стал назойливо добиваться от него, чтобы он принял священнический сан. Но Гонорат, подозревая, что тут кроется обман, не соглашался на посвящение. Натал же, видя, что его коварство не достигает желаемой цели, немедленно обратился к созванному клиру и под предлогом крайней необходимости начал грубо склонять архидиакона к [32] принятию священнического сана. Но так как архидиакон продолжал упорствовать, архиепископ лишил его должности и бенефиция.

Тогда Гонорат, обратившись с мольбой к папе Пелагию, попросил его отдать распоряжение архиепископу, чтобы тот не притеснял его незаслуженно в этом деле. И, кроме того, он известил также папу о порочной жизни архиепископа. Поэтому господин папа, движимый ревностью Божией, строго предписал Наталу впредь не тревожить архидиакона подобными предложениями, а в назначенный день предстать перед папой для ответа за свои проступки. Натал же презрел предписание папы и продолжал упорствовать в них.

Между тем верховный понтифик Пелагий умер, и ему наследовал, блаженный учитель Григорий. Гонорат, чтобы не сносить крупных неприятностей от своего прелата относительно принятия сана, повторил смиренную просьбу блаженному Григорию. И папа, в соответствии с тем, что наказал его предшественник, увещевал в письме Катала и советовал прекратить наконец досаждать своему архидиакону. Но так как Натал не обуздал своей низости, Гонорат, мучимый тяжелыми страданиями, уступил тогда своему архиепископу. И как только он был рукоположен в пресвитеры, Натал тотчас исполнил выношенную в сердце низость и отстранил Гонората от должности архидиакона, приговаривая: «Не должен священник исполнять обязанности архидиакона». И вскоре после этого он поставил на его место другого, подстать ему нравом и образом жизни. Гонорат же, видя, что он так подло обманут, обратился к папе и рассказал обо всем, что архиепископ коварно проделал с ним. Тогда блаженный Григорий снова написал Наталу, чтобы он восстановил Гонората в прежнем достоинстве и чтобы сам тем не менее прибыл к апостольскому престолу держать ответ за тот позор, в котором он был обвинен. Но поскольку Натал не видел за собой вины, то, презрев папское предписание, он продолжал в своих мыслях упорствовать в низких намерениях. Блаженный же Григорий, огорчаясь из-за такого упрямства архиепископа и вместе с тем сострадая горестям архидиакона, направил в Салону одного своего поддиакона по имени Антоний. По своем прибытии он, используя апостольский авторитет, принялся поначалу мягко наставлять понтифика, чтобы тот вернул Гонората на его почетное место и прекратил в отношении его столь непристойные домогательства. Но так как Натал много наговаривал на архидиакона, изыскивая разнообразные пути противоборства, Антоний запретил Наталу пользоваться паллием, грозя ему объявить своей волей о его отлучении, если он не утихомирится.

После этого Натал направил папе свое послание с обвинениями против Гонората. Гонорат тем не менее подтвердил свои обвинения против архиепископа. Блаженный Григорий ответил Наталу обличением его во [33] многих отступлениях и прежде всего в коварном продвижении Гонората, указывая, что было бы весьма несправедливым, чтобы один человек в одно и то же время против своей воли возвышался до статуса священника и смещался с должности архидиакона как недостойный ее; «и так как по закону никто против воли не может быть принужден к повышению, я полагаю признать правильным, чтобы безвинный несправедливо не лишался бы статуса, соответствующего его должности». Гонорату же он написал такой ответ: «Мы желаем и повелеваем, чтобы ты на прежних правах исполнял должность архидиакона; охрана сокровищ входит в твои обязанности, а потому, если что-либо пропадет по твоему нерадению либо вследствие чьего-либо преступного замысла, ты Богу и нам обязан будешь возместить ущерб». А того человека, который был поставлен Наталом, он отрешил от архидиаконской должности. И так как это дело выросло в такой скандал, папа предписал архидиакону Гонорату лично прибыть к апостольскому престолу и архиепископу повелел — не самому, а через законных поверенных — предстать перед курией. Что и было сделано, и дело обоих завершилось апостольским решением ⁵⁵.

О СХИЗМАТИКЕ МАКСИМЕ ⁵⁶

В те дни блаженный Григорий направил одного своего представителя посетить церкви Далмации. Тогда архиепископ Натал уже покинул этот мир.

Максим же, пылая жаром тщеславия, нетерпеливо рвался к должности понтифика и, как говорят, не без позора симонии был все же избран. Он не явился, как это было принято, к апостольскому престолу, но прежде снесся с константинопольскими императорами ⁵⁷ и получил благословение. Они, однако, наказали ему предстать перед господином папой. Но сам он, сознавая незаконность избрания, не обратился к папе и не посчитал нужным заручиться согласием его представителя, а, впав в сумасбродство, добился посвящения в архиепископы на месте.

Когда об этом стало известно господину папе, он сильно разгневался и тотчас направил ему предписание, сурово запрещая ему служить мессы. Максим же, погрязнув в преступлении схизмы, презрел папское предписание, и, надеясь на могущество своих родственников и иных мирян, которых он щедро одаривал за счет присвоения многочисленных подношений своей церкви, совершал мессы и предвкушал все блага архиепископства. [34]

Тогда блаженный Григорий написал салонскому клиру и народу, наказывая, чтобы никто не имел дела с присвоившим священнический сан Максимом. Однако столь велик был страх перед ним самим и его сообщниками, что никто не отваживался его открыто избегать. Только архидиакон Гонорат и епископ Павлин, будучи людьми известными и решительными, соблюдали предписание верховного понтифика, избегая повсюду Максима как схизматика и отлученного от церкви. Наконец, когда Максим был обвинен самими императорами в том, что он, столь дерзкий и строптивый, выступил против Бога и папского предписания, он направил своих нунциев в Рим, обещая оправдаться в преступлениях, которыми он навлек на себя позор. В конце концов блаженный Григорий, успокоенный этими обещаниями, вновь направил послание Максиму, предписывая ему лично явиться в Равенну. Тогда Максим, снарядив корабль, прибыл в Равенну, ожидая там распоряжения папы.

Поэтому блаженный Григорий направил туда одного своего нотария по имени Касторий и предписал равеннскому архиепископу Мариану вместе с ним так завершить дело этого Максима, чтобы тот, покаявшись, получил прощение в симонии, которой он был опозорен, в отношении же других преступлений он должен был перед мощами блаженного Аполлинария простым словом подтвердить свою невиновность. А за то, что он, будучи отлученным, вознамерился совершать богослужения, они обязаны были наложить на него соответствующее наказание. И так было решено дело этого Максима.

КАК БЫЛА ЗАХВАЧЕНА САЛОНА

Между тем город Салона из-за непосредственной близости варваров, постоянно докучавших ему набегами, с каждым днем невольно приближался к ужасному концу. В нем происходили междоусобные раздоры, и управление общественными делами осуществлялось недостаточно твердо. Не было мудрого правителя, который бы сдерживал гордыню и наказывал беспутство, но каждому представлялось праведным своеволие. Почитались сильные, слабые находились под угрозой разграбления. Правосудия не было, все погрязло в пороке. Развеялись страх Божий, уважение к святым, милосердие и благочестие; ненависть, грабеж, взяточничество, вероломство и другие пороки поразили весь город. Религия подвергалась осмеянию, клир — презрению, смирение становилось жертвой гордыни. У церкви отнимали законное и требовали незаконного. [35] Более того, правителя города искали не сообща, а порознь, и не такого, который помогал бы всем, но который, используя свое имя, пекся бы либо о выгоде друзей, либо об ущербе чужих. В городе было много господ и мало подданных, много наставляющих и мало повинующихся, и они вроде бы не почитали родину, а с жадностью стремились разорить ее словно вражескую землю; хозяева и грабители государственной казны, они взвалили все бремя общественных расходов на несчастных бедняков. Кроме того бесстыжая Венера бессовестно пятнала всякое звание, пол и возраст; юноши дряхлели, расслабленные чувственными удовольствиями; среди стариков прочно укоренилась алчность; среди женщин распространилось колдовство; разврат охватил всех; оскорбление сограждан считалось славным делом. В городе было много необузданных и дерзких, но они оказались трусливыми и бессильными перед выступившими врагами. И что могла Салона, зараженная этими и подобными им пороками, как не катиться к своему концу? Что оставалось ей, как не спешить навстречу гибели?

Недостаточно ясно, как же в конечном счете она была разрушена. Но мы, как и в других случаях, попытаемся изложить это частью по письменным свидетельствам, частью по преданиям, частью по позднейшим предположениям.

Как говорят, Салона была разрушена при готах, которые вышли под предводительством Тотилы из земель Тевтонии и Полонии; ведь этот вождь, прежде чем пойти войной на Италию, прошел по территории Далмации, опустошая ее, и частью разорил город Салону ⁵⁸. Он вошел в описанное выше здание цезаря Диоклетиана, сбросил и уничтожил находящиеся там изваяния с именами императоров, а также разрушил некоторую часть самого здания.

Вместе с Тотилой из земель Полонии пришли семь или восемь знатных племен, зовущихся лингонами. Видя, что земля Хорватии будет удобна им для поселения, так как там остались редкие обитатели, они истребовали и получили ее от своего вождя ⁵⁹. И так оставшись там, они начали теснить местных жителей и силою порабощать их ⁶⁰. Хорватия — горная страна, с Далмацией она граничит с севера. Эта страна в древности звалась Курецией, и народ, который теперь именуется хорватами, назывался куретами или корибантами ⁶¹, отсюда у Лукана: «Здесь, доверяясь вполне воинственным ордам куретов, коих питает земля, окруженная зыбью морскою [...]» ⁶². Название куреты они получили благодаря тому, что они будто бы были быстроногими и непоседливыми ⁶³ и, блуждая по горам и лесам, вели грубую жизнь кочевников. Впитав в себя дикость родной природы, они радовались, как звери, суровости войны, насилию, грабежам. Крайне воинственные и словно не знакомые со страхом [36] смерти, они, обычно нагие, устремлялись навстречу неприятельским отрядам. Многими поэтами отмечается у них один забавный предрассудок. Когда случается затмение луны, они, полагая, что она обгладывается и пожирается духами, стучат по всей медной домашней утвари, считая, что от грохота демоны разбегаются и что они приходят луне на помощь, отсюда у Вергилия: «Стучащие медью куреты» ⁶⁴.

Итак, эти массы людей перемешались и стали одним народом со схожим образом жизни и нравами и одним языком. У них появились собственные вожди. И сколь бы ни были они злобны и необузданны, все же они были христианами, хотя и очень невежественными ⁶⁵. Притом они были заражены язвой арианства. Многими они назывались готами и тем не менее это славяне, судя по собственному имени тех, которые пришли из Полонии или Богемии ⁶⁶.

И вот они-то, как было сказано, нападали на латинян, которые населяли приморские земли ⁶⁷, и прежде всего на Салону, бывшую главным городом всей провинции. Могущество этого города было уже значительно подорвано, силы его чрезвычайно истощены. В городе также не было способного правителя, вследствие чего он мог быть легко захвачен и разорен неприятелем.

Итак, готский предводитель, стоявший во главе всей Славонии, собрав большое конное и пешее войско, спустился с гор и разбил лагерь с восточной стороны города, а одному отряду своего войска приказал стать лагерем с западной стороны над морем и начал со всех сторон беспрестанно забрасывать Салону то стрелами, то дротиками. Одни со склона нависающей горы с оглушительным грохотом метали из пращи камни на стены, другие, сомкнутым строем постепенно приближаясь к стенам, прикидывали, как бы протаранить ворота. Но рассредоточенные по стенам салонцы мужественно противостояли вражеским дротикам, используя укрепления и выставляя щиты. Более того, они сбрасывали на врагов огромные камни, а в тех, которые наносили удары издали, одни метали камни из метательных орудий и из баллист, другие храбро пускали стрелы из луков; и так в течение многих дней продолжалась бесплодная для обеих сторон борьба. Да и что могут силы человеческие, когда Божья милость отказывает им в помощи? Ведь за многие преступные грехи, совершенными всеми и каждым в отдельности, город-грешник по высшему суду должен был погибнуть от вражеского меча ⁶⁸. Мудрость и рассудок отказали гражданам, не было пресула, правитель был бесполезен, народ беспутен, никто не ведал, что разумнее предпринять. Одни были чрезмерно осторожны, другие — более чем беспечны. Так город стал вначале расшатываться изнутри. А тут вражеские полчища не переставали ежедневно атаковать несчастный город. И салонцы, чьи [37] защитники были уже обессилены и измучены, не выдерживая натиска многочисленной армии и уже потеряв надежду на саму возможность сопротивления, не стремились всем сердцем охранять даже стены; они были охвачены таким ужасом, что, упав духом, только и думали о бегстве.

И однажды иные из городских богачей, тайно переправив свое имущество к морю, поспешили загрузить корабли. Видя это, все городское простонародье, в том числе женщины и дети, толпой стремятся прорваться к порту и влезть на корабли, .чтобы бежать отсюда. Они хватали из домов все что только могли, крики жен и девиц оглашали небо. И не было бедняков, которые не спешили бы к порту навьюченные пожитками, одержимые мыслью о том, как бы им проникнуть на корабли, но одни из них смогли лишь с трудом, нагие и без вещей, вскочить в лодки, другие добирались до кораблей вплавь, третьи после бесплодных усилий тонули в волнах среди воющей человеческой массы.

А тем временем враги, внезапно ворвавшись в город, не уставали преследовать бегущих с тыла, захватывали добычу, не жалели никого из встречных, поджигали дома. Как только несчастный город, не защищаемый более своими сыновьями, наполнился вражеским народом, не осталось уже никого, кто пощадил бы церкви, сжалился над древними зданиями и великолепными дворцами. Но в пылу ярости запалив весь город, они в короткое время превратили его в груду развалин и пепла. И от всех его богатств они порешили взять лишь малую часть добычи, считая самой большой наградой за победу только то, что они смогли уничтожить столь славный город и почти без какого-либо ущерба для своего войска.

И кто мог бы сосчитать, сколько было захвачено в плен бедных граждан, несчастных девиц, юношей? Кто припомнит всех тех, кого поразил меч, уничтожил огонь, кого во время бегства поглотило море? А несчастные граждане, наблюдая пожар милой родины, были не в силах скорбеть или оплакивать ее, но каждый в отдельности, опасаясь за собственную жизнь, торопил отход кораблей. Не было времени созвать совет, да они были и неспособны обсуждать, что следовало бы предпринять для общего блага; но каждый в отдельности, охваченный страхом за свою семью, обдумывал, как бы ему выбраться со скарбом, который он смог унести во время гибели родины. Но и здесь они были не в силах действовать разумно; еще бы, при таком стремительном бегстве они грузились на корабли суматошно и бестолково — отец не смотрел за сыном, ни сын за отцом, жена не заботилась о муже, ни муж о жене. Единственным желанием несчастных было покинуть пределы родины. Отступавшие первыми не дожидались последних; кто был последним, не мог удержать бегущих. Как хмельные или безумные, лишь в бегстве видя спасение, они не [38] знали, какой более надежный путь им выбрать. О, сколь печально было зрелище несчастных женщин, рвавших волосы, бивших себя в грудь и по лицу! Сколь громки крики и рыдания не ведающих, от чего им спасаться — от огня или меча.

КАК САЛОНЦЫ БЕЖАЛИ НА ОСТРОВА

После того как они отвели суда уже на значительное расстояние от морского берега, одни поспешили рассеяться по различным островам; другие же, полагая, что и на островах невозможно найти достаточно надежного убежища, гребли дальше. В конце концов одна часть осталась на острове, который зовется Шолта, другие пристали к Врачу, третьи — к Хвару, а иные к портам островов Виса и Корчулы ⁶⁹.

И так сойдя с кораблей, каждый стал разыскивать свою семью, связываясь с другими островами и соединяясь по трибам. Нашедшиеся радовались, что избежали столь великой опасности, а потерявшиеся оплакивались как умершие. Но как только скорбь и печаль от этого несчастья почти улеглись, они начали утешать друг друга. Тогда все принялись плести шалаши из листьев и лозы и устраиваться в пригодных местах. Стали заниматься делами — каждый своим. Одни возделывали землю, другие бороздили море на торговых судах. О горе! Сколько было в Салоне богачей и неженок, которые теперь жалким образом побирались хлебом с чужого стола. В то время лучшие юноши начали досаждать врагам, курсируя на боевых либурнах вдоль побережья Далмации. Ежедневно они устраивали поистине такую резню и грабеж, что никто из славян не отваживался спускаться к морю. И вот влача такую полную мучений жизнь, салонцы долго пробыли на островах.

В то время Иоанн, верховный понтифик апостольского престола, будучи родом далматинцем, прослышав о достойном жалости состоянии своего народа, сильно опечалился и послал одного аббата по имени Мартин с большой суммой денег для выкупа пленных. Придя в земли Далмации, он выкупил у славян много пленных и отослал их к их родственникам. Тот же Мартин по апостольскому предписанию разыскал в краях Далмации и Истрии много мощей святых и доставил их в Рим упомянутому папе Иоанну. Этот досточтимый понтифик, с благоговением приняв их, поместил в церкви блаженного Иоанна Латеранского, где находится крещальный источник; и там же подле он распорядился создать из позолоченой мозаики изображение блаженного Домния с паллием ⁷⁰ и в [39] прочих облачениях понтифика. Он также распорядился [поместить] среди других святых изображение блаженного Анастасия ⁷¹.

Почти в то же время некие чужестранцы, как говорят, изгнанные из города Рима, причалили на судах недалеко от Эпидавра. А Эпидавр был епископским городом, подчиненным Салонской церкви, как мы заключаем из письма блаженного папы Григория, которое он направил салонскому архиепископу Наталу, порицая его, поскольку тот без соборного решения низложил Флоренция, епископа церкви Эпидавра, исходя из возведенных на него, но не проверенных обвинений. Это дело вышеназванный папа поручил своему поддиакону Антонию, который, как мы говорили выше, был направлен в Салону ⁷². Итак, упомянутые чужеземцы, расположившись на жительство в этих местах, до крайности разорили город Эпидавр частыми нападениями, а затем, захватив его, принялись разрушать и довели до полного запустения. Жители, однако же, с ними смешались, и образовался один народ. Они построили Рагузу и заселили ее ⁷³. С этого времени они стали предпринимать попытки выхлопотать своему епископу паллий ⁷⁴.

Между тем оказавшиеся на островах салонцы натерпелись от бесплодия земли и недостатка воды и, конечно, сильно желали вернуться на родину. Но хотя Салона стояла заброшенной и никто из врагов не осмеливался в ней оставаться, салонцам все-таки представлялось, что это место не могло быть достаточно безопасным; ведь вражеский огонь уничтожил все; башни и стены лежали в развалинах; лишь здание театра, построенное в западной части, оставалось к тому времени невредимым. Так что несчастных граждан, с одной стороны, мучила нужда, а с другой — пугал еще страх перед врагами. Поскольку большая их часть была расселена по округе, их оставалось немного и они были бедны, то они не смели и думать о восстановлении города.

Поэтому некоторые из них, оставив острова, искали более удобные Для поселения места в разных частях далматинского побережья. Некоторые, двигаясь в западном направлении, пристали в порту какого-то древнего и разрушенного города, и видя, что место достаточно удобно для жительства, возвели здесь кое-какие укрепления и поселились там. А так [40] как расположение места ввиду близости островов и удобства гавани им весьма приглянулось, они уже не посчитали нужным возвращаться в Салону. В самом деле, казалось, что здесь есть все, кроме реки Йадр, которая так восхитительно вливалась в Салону с восточной стороны. Об этом читаем у Лукана: «там, где близ долгих Салон шумят Адриатики волны, там, где теплый Йадр сбегает к нежным зефирам» ⁷⁵. Так что по этому часто употребляемому названию городу было дано имя Йадриа; или же, как представляется некоторым, Йадриа получила имя от основателя Йадриа ⁷⁶.

Среди салонцев, переправившихся на острова, был один человек по имени Север, чей дом находился над морем, у колоннады дворца. Поскольку в сравнении с другими он пользовался большим авторитетом, он прозывался Великий Север. Он начал увещевать своих сограждан возвратиться на родину. Но так как было небезопасно строить жилье среди руин древнего города, он им советовал разместиться на время в строении Диоклетиана, где, оставаясь в безопасности, они могли бы без особого страха занимать по крайней мере пядь своей земли, пока не появится возможность вновь застроить Салону при более благоприятном стечении обстоятельств. И в конце концов этот совет понравился нобилям и всему народу; и они заключили между собой соглашение, по которому более богатые строили бы себе дома на собственный счет; прочие же, чьих денег не хватало для строительства домов, заняли бы под свое жилье окружающие башни, а остальное простонародье селилось бы под сводами и в гротах.

Тогда, забрав все, чем они владели на островах, взяв скот и снарядив корабли, они отправились в путь вместе с женщинами и детьми и по прибытии вошли в упомянутое здание, которое строилось не как город, а как царские палаты. И поскольку дворец был просторным, его стали называть Спалато ⁷⁷. Расположившись там, они устроили себе грубое жилье, как того потребовали чрезвычайные обстоятельства. Вот так этот многолюдный город Салона, славный и древний, за многие совершенные против Бога грехи оказался в таком ужасном упадке, что из великого множества его людей не осталось и столько, чтобы можно было [41] наполнить гражданами это малое укрепление; и, разместившись в той его части, которая была обращена к морю, они оставили пустой остальную часть городка. Затем они начали мало-помалу выходить и возделывать близлежащие земли. Но как только вожди готов прослышали, что салонские граждане вернулись с островов, они сразу же начали вести против них военные действия, опустошая все их нивы и не позволяя им выходить за стены. Тогда граждане, посоветовавшись между собой, направили посольство к константинопольским императорам, смиренно умоляя и прося, чтобы им было позволено жить в Сплите и владеть по старому праву территорией своего города Салоны. Что и было сделано. Ведь послы, получив все, что хотели, возвратились к своим согражданам, принеся священный рескрипт государей — повелителей. Было направлено также предписание вождям готов и славян со строгим требованием, чтобы они не причиняли беспокойства жившим в Сплите салонским гражданам.

Поэтому, получив предписание повелителей, они не осмеливались в дальнейшем выступать с оружием против сплитчан. После того как между ними был заключен мир, сплитчане постепенно стали водиться со славянами, устанавливать торговые связи, заключать браки, вступать с ними в мирные и дружественные отношения ⁷⁸.

ОБ ИОАННЕ, ПЕРВОМ СПЛИТСКОМ АРХИЕПИСКОПЕ ⁷⁹

Между тем верховный понтифик направил одного легата по имени Иоанн родом из Равенны, чтобы он, объезжая земли Далмации и Хорватии, просвещал христиан спасительными наставлениями. В Салонской же церкви со времени разрушения пресул не назначался. Поэтому досточтимый Иоанн принялся убеждать клир и народ обязательно восстановить у себя архиепископство древнего города, что было расценено ими как заслуживающее признательности и одобрения. Тогда, согласно обычаю, на собрании клира все единодушно избрали названного Иоанна. Получив посвящение от господина папы, он пришел как добрый пастырь к своим овцам, стремясь не к накоплению денег, поскольку церковь в то время была крайне бедной, но, добиваясь богатства духовного, он всем сердцем тревожился о спасении душ. Папским престолом ему было Дано разрешение, по которому Сплитская церковь получила все надлежащие привилегии, имевшиеся некогда у Салоны. [42]

Тогда он принялся устраивать церковь н клир, внедрять учение, проповедовать и с особой тщательностью исполнять дело пастырского служения. Обходя земли Далмации и Славонии, он восстанавливал церкви, поставлял епископов, распределял церковные приходы, мало-помалу склонял грубые народы к католическому учению ⁸⁰.

В то время вышеназванный Север передал церкви свое жилище, которое по возвращении с островов досталось ему в Сплите по жребию, вместе с угловой башней и дворцом, предназначив его для епископии ⁸¹; н там первым стал жить досточтимый пресул Иоанн. Заметив, что у народа возрастает любовь к богослужению, он тотчас приступил к похвальному делу, н святилище Юпитера — выдающееся сооружение, воздвигнутое в августейшем дворце, очистил от изображений идолов, сделав в нем двери и запоры. Когда было назначено торжество освящения, отовсюду стеклось великое множество народа. Так он сделал из известного святилища церковь, освятив ее при большом благоговении и восторге всех собравшихся в честь Бога и преславной Девы Марии ⁸². Он учредил там и клир для отправления каждодневных богослужений.

В это же время досточтимый Иоанн начал договариваться с гражданами, чтобы мощи блаженного понтифика Домния, которые остались в Салоне, было подняты и после перенесения помещены в недавно освященной церкви ⁸³. И это пришлось всем весьма по душе. А потому, выбрав время, когда они могли бы беспрепятственно сделать это, они проникли в Салону и, войдя в базилику епископа, обнаружили, что все пребывало в запустении и развалинах. Место это было загромождено обломками здания и, засыпанное пеплом пожаров, уже так поросло терновником и кустарником, что хотя еще оставались в живых некоторые, знавшие место [захоронения], невозможно было без труда определить, откуда следовало извлечь тело блаженного Домиия, поскольку исчезнувшая могила затерялась в подземных гротах. Разрыв землю и расчистив место, они подмяли первый обнаруженный ими саркофаг и, опасаясь, как бы не случилось помехи со стороны славян, с большой поспешностью перенесли в Сплит. Раскрыв его, они обнаружили тело не блаженного Домния, а блаженного мученика Анастасия. На следующий же день без [43] промедления пойдя опять в Салону, они в том же месте раскопали саркофаг блаженного Домния и, как можно скорее перенеся тело, с величайшим благоговением поместили драгоценные останки обоих мучеников в вышеназванной церкви Богородицы, где по милости Божией они покоятся по сей день ⁸⁴.

ПЕРЕЧЕНЬ ЕПИСКОПОВ, О КОТОРЫХ СОХРАНИЛАСЬ ПАМЯТЬ ⁸⁵

И тогда князья Славонии стали оказывать большое почтение церкви блаженного Домния, одаривая ее поместьями, многочисленными владениями и с радостным сердцем принося десятину и пожертвования. В сплитской же церкви было много архиепископов, которым в силу привилегии, данной Салонской церкви, подчинялись все епископы Верхней и Нижней Далмации ⁸⁶, будучи с древних времен ее суффраганами ⁸⁷. И сами архиепископы назывались не сплитскими, а салонскими ⁸⁸.

А после того как, благодаря проповедям вышеназванного Иоанна и других салонских пресулов, вожди готов и хорватов очистились от заразы арианской ереси, в Славонии были учреждены некоторые епископские церкви, так что помимо епископов Далмации на востоке появился епископ Дельминия ⁸⁹, откуда Далмация получила название, на западе — епископ Сисака, где некогда был пресулом блаженный мученик Квирин ⁹⁰.

Наконец, мы узнаем, что после разрушения Салоны в Сплите были следующие старейшие пресулы ⁹¹: архиепископ Юстин жил в 840 год от воплощения ⁹²; архиепископ Марин был во времена короля Карпа и Бранимира, князя Славонии ⁹³; архиепископ Иоанн был в 914 году во время князя Томислава ⁹⁴; архиепископ Мартин жил в 970 году при императоре Феодосии и короле Диржиславе ⁹⁵. Мартин был родом из Сплита. Он пожертвовал церкви большую чашу с блюдом к ней из чистейшего золота.

С этого Диржислава следовавшие за ним преемники стали именоваться королями Далмации н Хорватии ⁹⁶ Знаки же королевского достоинства они получали от константинопольских императоров и назывались их эпархами или патрициями ⁹⁷. Власть над королевством Далмации н Хорватии они держали по наследству от своих отцов к прадедов. А границами этого их королевства были: на востоке — Дельмина с городом Дельмисом, где имеется одна церковь, которую освятил блаженный Герман, епископ Капуанский ⁹⁸, о чем свидетельствует надпись на ней; на западе — [44] Карантания; в направлении моря — до города Стридона, который сейчас находится между Далмацией и Истрией; а на севере — от берега Дуная до Далматского моря включая всю Маронию и Хумский дукат ⁹⁹.

О НАШЕСТВИИ ВЕНГРОВ

Почти в то же время какая-то часть народа массагетов, покинувшая свою землю, которая называется Магерией, двинулась грозной многочисленной толпой, сметая все на своем пути, и заняла всю Паннонию по обеим сторонам Дуная. Истребив одних ее жителей, а других обратив в рабство, они разместились на этой равнине, поскольку благодаря редкому населению она была удобной для разведения скота, чем в основном эта орда и жила. Говорят, что в древности эта область была пастбищем римлян. Итак, они принялись частыми военными набегами разорять окрестные земли, разрушать церкви, уничтожать христиан. А были они крайне жестокими язычниками, которые прежде именовались гуннами, а позднее были названы венграми. Говорят, еще раньше из названной страны вышел вождь Аттила, самый свирепый преследователь христиан ¹⁰⁰.

Петр был архиепископом в 990 году, при королях Тирпимире и его сыне Мунцимире ¹⁰¹. Павел был архиепископом в 1015 году при императорах Василии и Константине и Крешимире, их патриции и короле хорватов ¹⁰². Отец же этого архиепископа звался Престанций и был он в это же самое время примарием, то есть правителем города Сплита ¹⁰³.

В то же время Геза, четвертый князь венгров, став христианином, начал мало-помалу привлекать свой народ к обряду христианского исповедания, предоставив христианам свободу строить церкви и публично проповедовать имя Христа ¹⁰⁴. А после смерти архиепископа Павла на его место в 1030 году во времена вышеназванных государей был поставлен Дабрал ¹⁰⁵.

Случилось так, что в те дни все суффраганы Далмации были созваны на провинциальный собор, который должен был состояться в [45] сплитской церкви ¹⁰⁶. Епископам же Верхней Далмации представлялось более удобным преодолеть путь, отправившись в дорогу на одном корабле. После того как был снаряжен корабль, они, как было условлено, прибыли в порт, и почти все епископы, а именно: которский, антибарский, ульцинский и свачский ¹⁰⁷, погрузив необходимые в плавании вещи, сели на один корабль. Когда они плыли вблизи островов, подгоняемые не слишком приятным ветром, вдруг среди моря со страшным рокотом разразилась сильная буря, и сразу же испуганные матросы с паническими криками бросаются к корабельным снастям, чтобы приналечь и, поднапрягшись, свернуть паруса и спустить якоря, чтобы корабль не налетел на опасные места, которые были уже недалеко. Но прежде чем они смогли предпринять что-нибудь разумное, потрепанный корабль был тотчас выброшен на сушу, ударился и под натиском бури вдребезги разбился. Вот так по Господнему суду погибли несчастные епископы и все, кто был с ними ¹⁰⁸.

Тогда граждане вышеназванных городов, направив донесение верховному понтифику, сообщили о гибели в кораблекрушении своих епископов, смиренно прося освободить их от подчинения Сплитской церкви, ссылаясь на вполне приемлемый довод, что посещение столь отдаленной церкви грозило им опасностями. Поэтому римский понтифик согласился с их просьбой и всех епископов начиная от Рагузы и выше освободил от уз, которыми они были связаны со старой Салонской митрополией и учредил новую митрополию в городе Антибари и подчинил ей все вышеозначенные епископства ¹⁰⁹.

Епископии же Нижней Далмации, а именно от Апсарской до Трогирской ¹¹⁰, по древнему обычаю оставались в подчинении митрополии Салонской церкви. Вегленская, Апсарская и Рабская епископии имели парафин на своих островах, а Вегленская владела большей частью парафий ¹¹¹, которыми ныне владеет Сеньская церковь, не имевшая тогда епископской кафедры ¹¹². Все вышеназванные города принадлежали королевству Хорватии. Задарская епископия имела небольшую парафию из-за соседства Нинской и Биоградской епископий ¹¹³. Однако когда город Биоград был разрушен венецианцами, его престол был переведен в Скардону, так как разрушенный венецианцами Биоград находился вблизи города Задара ¹¹⁴. Трогирская епископия, как находящаяся ближе других к своей митрополии, получила больший диоцез, с крепостью Шибеник ¹¹⁵ со всей ее жупой и простиралась почти до реки Цетины.

Был также епископский престол в Мукаре, а его парафин простиралась от границы Крайны до Стона ¹¹⁶. В Стоне также была епископия, и ее парафия находилась в Хумском комитате ¹¹⁷. Хорватские короли также [46] пожелали иметь нечто вроде особого понтифика и добивались [этого] от архиепископа Сплитского; и они получили епископа, который назывался хорватским, а его престол определили в церкви св. Марии, что в поле около крепости Книн ¹¹⁸. Ему принадлежали многочисленные парафин, он имел поместья и владения почти по всему королевству Хорватия, поскольку он был королевским епископом и следовал за королевской курией, был одним из первых лиц двора, и его юрисдикция распространялась до реки Дравы ¹¹⁹. Конечно, церковь митрополии хотела сохранить за собой следующие парафии: комитат Цетины, Клевны, Клис, Мосор, Омиш и Крбаву, а также парафин по ту сторону Железных Альп вплоть до Загреба и всю Маронию ¹²⁰.

Теперь же вернемся к епископу Дабралу. Поскольку он был силен и знатен и не было никого, кто осмелился бы осуждать его поступки, он вообразил, что ему действительно позволено все, чего бы он ни пожелал. Так, у него, как у мирянина, была жена и дети, которых он держал при себе в архиепископском дворце; и вся епископия была наполнена лишь визгом младенцев и гамом служанок. Погруженный во всевозможные мирские дела, он слабо справлялся с духовными. Когда же о столь неправедной жизни понтифика было передано верховному понтифику, он тотчас направил туда одного легата по имени Иоанн, человека весьма благоразумного и проницательного ¹²¹. Добравшись до этих краев и созвав собор ¹²², он стал исследовать поводы к обвинению главы и участников [дела]. Хотя вина архиепископа Дабрала подтвердилась, он принялся оправдываться пустыми доводами. Он говорил, что упомянутая женщина действительно является его законной [женой], которую по обычаю Восточной церкви ему было позволено держать при себе. Но легат, не придав никакого значения доказательствам Дабрала, с одобрения папы приговором отстранил его навсегда от управления Сплитской церковью ¹²³.

В то время сын Гезы Стефан, получив из рук римского понтифика корону, стал первым королем венгров; человек деятельный и весьма усердный в прославлении христианской веры, он так прекрасно устроил по всему королевству епископии, монастыри и церкви и так обильно их одарил, что, кажется, едва ли где в целом свете церковь находилась в лучшем состоянии и в таком почете ¹²⁴.

Наконец, после Дабрала сплитским архиепископом был некий Иоанн, уроженец этого самого города. Он построил церковь св. Феликса над ручьем. А когда под старость он сделался уже бесполезным, он сложил с себя бремя пастырских обязанностей и, прожив еще недолго в той же церкви, там и умер ¹²⁵. [47]

В то время некий легат апостольского престола ¹²⁶, прибыв в Сплитскую церковь, собрал провинциальный собор. Так как Сплитская церковь была тогда вакантной и поскольку там собрались все епископы Сплитской митрополии, то прежде чем закончилось заседание, был поставлен вопрос о выборах митрополита. И случилось так, что по внушению свыше мысли и голоса всех сошлись на личности достопочтенного мужа Лаврентия, апсарского епископа, который прибыл на собор вместе с прочими суффраганами, единодушно провозгласившими его отцом и архиепископом ¹²⁷. И в направленном в римскую курию послании они обратились с просьбой к господину папе относительно этого дела. А поскольку ото всех он получил хорошие отзывы, их просьба была легко удовлетворена, и верховный понтифик выдал ему разрешение на переход, послав ему соответствующий его достоинству паллий с подтверждением привилегий митрополичьей власти.

Этот Лаврентий, далматинец по происхождению, был хоть и мал ростом, но велик умом. И принялся он своим неусыпным старанием поддерживать церковь в бренных и духовных делах, разъезжать с проповедями по всей провинции и как добрый пастырь усердно заботиться об охране своей паствы. И, будучи таким человеком, он находился в большом почете у королей и князей Славонии, которые жертвовали церкви св. Домния многочисленные поместья и владения, подтверждая и выдавая привилегии на новые и старые пожалования ¹²⁸. Сам же досточтимый Лаврентий не стремился к обогащению — своему или даже близких родственников, но все определял в собственность церкви. Он выказывал такое усердие в пополнении и украшении церковной сокровищницы, что направил одного из своих сервов в Антиохию учиться мастерству золотых и серебряных дел. Когда, уже хорошо обученный, он вернулся домой, досточтимый понтифик повелел ему изготовить одни большие и другие, ручные, серебряные подсвечники. Он сделал также большой и малый кувшины и сосуд для омовения рук ¹²⁹, чашу и ларец, пастырский посох и крест и некоторые другие вещи — все это он изваял по образцу антиохийских произведений.

В это время некто парижанин Адам, до тонкостей сведущий в науках, держа путь в Афины для изучения [творений] греков, прибыл в Сплит. И когда он был с почетом встречен первосвященником [48] Лаврентием, тот обратился к нему с просьбой наилучшим образом составить достоверное описание страстей блаженных мучеников Домния и Анастасия, которые были описаны в древности грубым языком. Он согласился на это с благодарностью и, используя сведения из старых сказаний, заново составил довольно изящное повествование об обоих мучениках. Он также сочинил гимны и написал в стихах песнопения о блаженном Домнии ¹³⁰.

В это же время на вакантную кафедру Трогирской церкви был избран некто Иоанн, итальянец родом, и, представленный архиепископу Лаврентию, он принял от него посвящение. Будучи образованным и добрым человеком, он, в сравнении с другими епископами, пользовался большой любовью и расположением Лаврентия. Ведь из любви к небесному отечеству он вел суровый образ жизни, презирая все плотские соблазны, и, как утверждают, возвысился до такой благодати, что в нем просияли некоторые признаки святости. Поэтому и при жизни и после смерти он был глубоко почитаем своими гражданами ¹³¹.

Во времена господина архиепископа Лаврентия в королевстве Далмации и Хорватии начались споры из-за достойной проклятия схизмы.

Еще при господине папе Александре и Иоанне, предшественнике вышеназванного Лаврентия, господином Майнардом, некогда помпозианским аббатом, а позднее — епископом-кардиналом ¹³², с большой торжественностью был проведен собор всех прелатов Далмации и Хорватии, на котором было начертано много постановлений. И между прочим было утверждено и установлено, чтобы никто впредь не смел совершать божественных служб на славянском языке, а только на латинском и греческом, и чтобы никто из людей этого языка не выдвигался на священные должности ¹³³. Говорили, что готские письмена были придуманы неким еретиком Мефодием, который на этом самом славянском языке написал много ложного против учения католической веры ¹³⁴; из-за этого, говорят, он был Божьим судом наказан скорой кончиной.

Когда, наконец, это постановление решением собора было обнародовано и утверждено апостольским авторитетом, все священники славян сильно опечалились. Разумеется, все их церкви были закрыты, сами они прекратили исполнять привычные обязанности.

Однако случилось так, что в хорватских землях появился один пришлый священник по имени Ульф с видимостью благочестия на лице, но пряча в сердце своем яд обмана. И, прикинувшись посланцем верховного понтифика, он распускал слухи среди людей и, будто сочувствуя их бессилию, обещал помочь им полезным советом, говоря: «Знайте, что господин мой верховный понтифик глубоко скорбит, прослышав, что церкви ваши закрыты и священникам вашим запрещено вести [49] богослужения. Сейчас же отправляйте посольство к моему господину и будьте уверены, что сможете получить все, что ни пожелаете».

Действительно, когда собрались старейшины и устроили совет, то они послали этого самого Ульфа со своими дарами в Рим. Отправившись в путь, он в скором времени добрался до Рима и положил к ногам господина папы подарки хорватов с их требованием и смиренно просил его, чтобы он вернул прежний порядок устроения церквей и духовенства в славянском королевстве. Тогда верховный понтифик отвечал ему так: «Было бы незаконно затевать что-либо вопреки постановлениям легатов апостольского престола после легковесного обсуждения; ты же по получении наших грамот передай архиепископу, королю и всем прелатам этой провинции, чтобы к нам для решения этих дел явились два епископа, поскольку тебя, как человека неизвестного, мы относительно этого никак не можем выслушивать».

Однако ничтожный пресвитер доставил папские грамоты не тем, кому они были предназначены, а поспешил немедленно вернуться к готам, которые его направили. И тогда он так отвечал на их расспросы о том, как обстояло дело с их требованиями к апостольскому престолу: «Ну вот, по милости Божией я добился от господина папы всего, что вы хотели; ибо церкви ваши открыты, восстановлены в правах ваши священники. Кроме того я добился также для вас, чтобы вы избрали себе понтифика вашего народа и вашего языка и направили вместе со мной с какими-нибудь дарами к тому же папе для посвящения».

Услышав это, готы преисполнились радости и тотчас же избрали в епископы одного невежественного старца по имени Цедеда и немедленно послали его в Рим вместе с неким аббатом по имени Потепа и с пресвитером Ульфом, верховодом всей этой низости. Когда они предстали перед верховным понтификом, он сам стал их спрашивать, кто они такие. Нечестивый пресвитер отвечал: «Мы из земель Далмации, и, может быть, вы, отче, припомните, что я приходил прежде к вашей милости, а вот этим [людям] было угодно припасть к стопам вашего святейшества, чтобы вы оказали их народу такие же благодеяния, как и всем. Разумеется, и этот знатнейший муж из готов пришел для того, чтобы, будучи в наилучшей мере подготовленным вами, он мог бы свободнее проповедовать истинное учение». Господин папа тогда спросил: «В каком достоинстве он пребывает?» Последовал ответ, что он прежде был пресвитером, служившим по своим писаниям. На что папа сказал: «А почему он отказался сбрить бороду по обычаю католической церкви?» Греховный пресвитер отвечал: «Потому он и явился перед вами, чтобы впредь вам повиноваться». Тотчас же досточтимый понтифик собственной рукой срезал несколько волосков из его бороды, а затем приказал предстоящим [50] обрить его по церковному обычаю. К пресвитеру же он обратился со словами: «Я наказал тебе привести по такому делу ко мне не этих людей, а понтификов». Пресвитер на это сказал: «Они хотели, господин, но никак не смогли». Тогда господин папа, посовещавшись, отвечал им так: «Знайте, чада, хотя я припоминаю, что неоднократно слышал о том, чего так настойчиво добиваются готы, но, как и мои предшественники, я никак не решаюсь дать им позволение совершать богослужения на их языке из-за ариан — создателей этой письменности. Теперь же, отправляясь в путь, постарайтесь, чтобы, пока не подошли наши легаты, народ этот почитал все, что было установлено на соборе нашим уважаемым братом Майнардом, епископом-кардиналом святой Руфины» ¹³⁵.

Выслушав это, они поспешили убраться с глаз господина папы, торопясь возвратиться в свою провинцию. Тогда Цедеда стал допытываться у пресвитера Ульфа: «Скажи мне, какую пользу принесло нам то, что мы предстали перед господином папой?» «То, к чему ты так страстно стремился всей душой, ты добился моими трудами»,— отвечал ему Ульф. «Что?» — спрашивает Цедеда. «Да то, — сказал Ульф, — что папа поставил тебя понтификом». «Каким образом?» — спрашивает Цедеда. «Власть господина папы столь велика, — отвечает Ульф, — что у кого он выстрижет из бороды несколько волосков, тот сразу же становится епископом». Услышав это, глупый старик преисполнился великой радостью. И вскоре он приобрел пастырский посох и перстень.

Как только они переступили границы Хорватии, соотечественники, услышав об их приходе, радостно вышли навстречу своему понтифику и приняли его с большим ликованием. А так как это был не добрый пастырь, а хищный волк, скрывавшийся под овечьей шкурой, он слишком хорошо узнавался по плодам своей деятельности ¹³⁶. Так, он очень скоро яростно согнал Вегленского епископа с престола, и будто бы по апостольскому предписанию, присвоил его себе. Тогда, о позор, воображаемый понтифик стал осквернять божественные обряды, освящая церкви, ставя клириков и выполняя другие епископские обязанности.

Но сила Всемогущего недолго сносила издевательство дьявольского коварства, чтобы оно могло обольстить несчастные души. Как только верховному понтифику стало известно об этих нечестивых деяниях, он, терзаемый великой скорбью, немедля поспешил послать легата, кардинала Иоанна ¹³⁷, для искоренения в землях Славонии разгоревшейся преступной схизмы. Придя в эти края, кардинал повелел созвать множество народа и клира и этого лжеепископа выбранил самым суровым образом перед его готами за столь безрассудную низость, объявив всем, что тот не получал сана священнослужителя от верховного понтифика. Поэтому он отсек мечом вечной анафемы от мира правоверных Цедеду и Потепу с [51] их приверженцами, а Ульфа, учинившего столь великое злодеяние и виновника столь великого обмана, он повелел привести в Сплит.

Там на созванном соборе ¹³⁸ он лишил этого опасного пресвитера всякого церковного сана и, согласно папскому предписанию, распорядился, подвергнув жестокому бичеванию, навечно заточить его в темницу, с бритой головой, с выжженным на лбу клеймом. Но так как безумный Цедеда никоим образом не раскаялся в совершенном проступке и из-за него по всему королевству возникло множество поводов для соблазна, верховным понтификом было предписано, чтобы как в Римской, так и в Сплитской церкви и по всей провинции он был торжественно предан анафеме. И вот после того как это было проделано сначала в Риме — дважды, а затем на сплитском соборе — трижды, его внезапно настигла Божья кара. Ведь когда ему, как обычно, потребовалось уединиться по естественной надобности, его, ничем не болевшего и никогда не испытывавшего телесных страданий, захватила в укромном месте внезапная боль, и все кишки изверглись из нутра. Вот так-то нечестивец, следовавший арианскому вероломству, праведным Божьим судом был наказан позорной смертью Ария ¹³⁹.

После этих событий господин папа Александр ушел из этого мира. Его место занял господин Григорий VII ¹⁴⁰. И он направил легатом в земли Далмации досточтимого мужа Гирарда, архиепископа Сипонтинского ¹⁴¹. Пришедши в Сплит, он с великой радостью и почетом был принят архиепископом Лаврентием. Тогда он известил и созвал всех суффраганов Салонской митрополии. Когда они собрались, он с должным мастерством торжественно провел собор возле Салоны ¹⁴². А участвовали следующие суффраганы Сплитской церкви: прежде всего архиепископ Лаврентий, второй за ним — Стефан епископ Задарский, Иоанн Трогирский, Формин Нинский, Григорий Рабский, Феодосии Биоградский ¹⁴³, Григорий Хорватский, Василий Апсарский и некоторые другие. На этом соборе была восстановлена Нинская епископия ¹⁴⁴, чей епископ Григорий в давние времена заставил сплитского архиепископа Иоанна претерпеть множество неприятностей, уклоняясь от должного ему повиновения и несправедливо заявляя о своих притязаниях на права митрополита ¹⁴⁵.

Между тем досточтимый легат Гирард, будучи в Сплите, обнаружил здесь упомянутого пресвитера Ульфа по прозвищу Гольфанг, уже лет двенадцать закованного по папскому повелению в самые тяжелые кандалы за преступную злодейскую схизму, которую он насаждал в землях Далмации и Хорватии вместе с Цедедой. Он приказал его освободить, говоря, что блаженной памяти господин Александр перед своей кончиной предписал освободить всех заключенных согласно его распоряжению. Но прежде он заставил его присягнуть на евангелиях и перед мощами [52] блаженного Домния в том, что он никогда более не впадет в незаконную ересь и, покинув эти края, никогда не вернется, и, пойдя с ним в Рим, предстанет перед апостольским взором.

Рассказав об этих событиях, вернемся, наконец, к архиепископу Лаврентию. Он был определен на престол Салонской церкви в 1060 году от воплощения во времена императора Михаила, королей Стефана, Крешимира и Свинимира, который был последним королем хорватов ¹⁴⁶. Этот Лаврентий в числе многих других благочестивых дел основал женский монастырь св. Бенедикта, в достаточной степени снабженный всем необходимым, в котором он ввел обязательную дисциплину, поместив туда благочестивых женщин; и они должны были праведной и непорочной жизнью, безупречным поведением служить Богу и людям ¹⁴⁷.

В это время в городе Нине под началом кардинала Иоанна, легата апостольского престола, был созван собор ¹⁴⁸. Здесь по призыву архиепископа Лаврентия славный муж Дмитрий по прозвищу Свинимир, король хорватов, вернул церкви св. Домния салонские церкви св. Стефана и св. Марии со всем их имуществом, поскольку эти церкви построила и одарила некая королева Елена, пожаловав их в вечное законное владение сплитскому престолу ¹⁴⁹. Из уважения к королевским надгробиям они были на время переданы неким монахам, которые усердно отправляли в них церковные службы. Ведь там, в притворе базилики св. Стефана, был погребен славный муж король Крешимир со многими другими королями и королевами ¹⁵⁰.

Лаврентий возглавлял салонскую митрополию около сорока лет. Когда он отошел к Господу ¹⁵¹, не могли прийти к согласию в выборе его преемника. Поэтому была высказана общая воля направить посольство к господину папе, со смиренной просьбой позаботиться о достойном пастыре для Сплитской церкви. В конце концов верховный понтифик удовлетворил их просьбу, дав им в пресулы Кресценция, римлянина по происхождению, мужа высокочтимого и наделенного всеми добродетелями ¹⁵².

КАК НАЧАЛОСЬ ВЛАДЫЧЕСТВО ВЕНГРОВ НАД ДАЛМАЦИЕЙ И ХОРВАТИЕЙ ¹⁵³

В это время король Свинимир умер, не оставив наследника ¹⁵⁴. Так что с угасанием всего рода королевской крови в королевстве хорватов уже более не было никого, кто должен был бы возвыситься по праву. [53]

Ввиду этого между всеми знатными людьми королевства стала затеваться великая вражда. И когда то один, то другой, движимый честолюбием, заявлял о своих претензиях на владение страной, начинались бесчисленные грабежи, разбои, убийства и всевозможные злодеяния. Не проходило ни дня без взаимных преследований, нападений, избиений.

В те времена жил один из магнатов Славонии; измученный своими же соплеменниками многими обидами и изнуренный значительными потерями и не надеясь, что он сможет как-то противостоять этому злу, он отправился в Венгрию. Явившись тогда к королю Владиславу, он повел с ним разговор, убеждая его выступить для завоевания королевства Хорватии и подчинить его своей власти; он вполне уверил его, что это можно сделать без труда, поскольку престол королевства был не занят и оно оказалось без надежного королевского попечения.

Король Владислав, увлеченный этими советами, без промедления собрал многочисленное войско, выступил в поход и беспрепятственно занял всю землю от реки Дравы до Альп, которые зовутся Железными ¹⁵⁵. После этого он перешел через Альпы и начал осаждать укрепления и крепости и затевать сражения с народами Хорватии. И так как они не оказывали друг другу помощи и были разобщены, король смог одержать легкую победу. Однако он не дошел до приморских областей; а прослышав, что какой-то народ вторгся в пределы его королевства, он вернулся в Венгрию.

Король этот был не только отважным в сражении, но выделялся набожностью и благочестием ¹⁵⁶.

В его правление народ скифов, вторгшись во множестве в пределы Венгрии, учинил великое кровопролитие. Но король Владислав, сосредоточив в одном месте войско своего королевства, смело бросился на вражеские отряды и с Божьей помощью уложил на полях [сражений] большую часть вражеского племени, а остальных прогнал за пределы королевства ¹⁵⁷.

Когда же король Владислав переселился к Господу, ему на королевском престоле наследовал Коломан ¹⁵⁸. Будучи человеком воинственного духа, он положил подчинить своей власти всю страну до далматского моря. И он пришел с хорошо вооруженным войском и занял оставшуюся часть Славонии, которая не была завоевана Владиславом ¹⁵⁹.

Таким образом он дошел до моря, намереваясь занять приморские города. Тогда первым делом он подступил к городу Сплиту, желая миром добиться, чтобы [жители] по собственной воле подчинились его власти и не допустили бы, чтобы он уничтожил их самих и их город. Однако сплитчане, накрепко заперев ворота и расположившись с оружием в руках по окружности стен, не пошли на соглашение с королем, страшась попасть под власть неведомого и чужеземного народа; ведь они не знали, [54] что затевал король в отношении города и горожан. Тогда король и его князья, возмущаясь и полагая, будто сплитчане презирают их, стали сурово угрожать гражданам; и, разбив лагерь недалеко от города, опустошали поля и грабили все, что могли. Отсюда и получилось, что сплитчане, ожесточившись духом, все вместе решились скорее вынести все испытания и потери, чем допустить иго венгров. Когда же прошло какое-то время, они, наконец, узнали через посредников, что те — христиане и что король хотел бы обойтись с ними по-доброму, если только они мирно подчинятся его власти. Тогда сплитчане, посовещавшись, направили архиепископа Кресценция к королю Коломану испросить у него мира. Тот благосклонно принял его и согласился со всеми требованиями, которые выставили сплитчане для заключения мирного договора. И записав все, что было установлено по благоусмотрению, король вместе со своими князьями поклялся все твердо соблюдать. А на следующий день присягнули сплитчане — сначала старшие, потом младшие, а затем все простонародье — в том, что они на все времена останутся верноподданными короля Коломана, его потомков и королевства Венгрии. Тогда король вошел в город и был встречен клиром и народом с большим почетом. В тот же день, приняв от коммуны всевозможные знаки внимания, составив и выдав иммунитетные привилегии, он отбыл.

По дороге оттуда он посетил Трогир, а затем Задар; принятый этими городами схожим образом, он выдал им привилегию на свободу ¹⁶⁰.

И так он вернулся в Венгрию в 1103 году от Рождества Господа.

КАК МАНАС ХОТЕЛ ПРЕДАТЬ ГОРОД

После смерти доброй памяти архиепископа Кресценция по настоянию мирян были проведены выборы одного клирика из двора короля Коломана — его фаворита по имени Манас. Посвященный верховным понтификом, он имел местом своего пребывания город [Сплит], но часто отлучался в Венгрию для посещения королевского двора.

Сплитчане отдали королю Коломану угловую восточную башню. И король поместил в ней с немалым военным отрядом князя, который был сборщиком королевских податей по Хорватии. Однажды этот князь вознамерился занять город и полностью его разграбить. И тогда его люди, посовещавшись, решили, что не могло бы быть ничего более полезного, чем заручиться поддержкой архиепископа. Приглашенный архиепископ прибыл, дал свое согласие и указал день, когда во время массового [55] стечения всего народа на праздничное освящение одной загородной часовни находившиеся в башне венгры могли бы влезть на городские стены, а остальные, размещенные снаружи, по сигналу пришли бы на помощь; и таким образом город, слабо защищаемый своими гражданами, мог бы быть легко взят. План понравился и князю, и всем его сообщникам. И все было подготовлено согласно воле пресула.

В то время надежным комитом и правителем города был один человек замечательного усердия по имени Адриан, родом из Тревизо, по происхождению латинянин ¹⁶¹. Заботясь более о благополучии и свободе своих граждан, чем о собственном положении, он открыл гражданам всю низость обмана и в скором времени бежал на родину. А сплитчане, вступив в союз с трогирянами и другими далматинцами, тайно приняли меры предосторожности, расставив повсюду стражу ¹⁶².

Тогда во время объявленного торжества освящения известной часовни, которая находилась среди скал горы, прозванной «Кириелей-сон» ¹⁶³, все сделали вид, что уходят из города, желая проверить, правду ли им открыл по секрету вышеназванный комит Адриан. Вдруг около трех часов находившиеся в башне начали трубить в трубы, развертывать знамена и рассеиваться по стенам города. Тем временем сплитчане, выскочив из укрытий, стремительно бегут к башне, поджигают ее и сталкивают вниз карабкающихся на стены. Так что все находившиеся в башне частью задохнулись в дыму, а частью, неудачно спрыгнув вниз, разбились о землю. Находившиеся в городе погибли от меча, а те, что пришли к ним на помощь, бежали в смятении, пораженные сильным страхом и ужасом. Архиепископ же, видя, что его злодеяние раскрыто, в чрезвычайном смущении, покрытый позором, покинул город, чтобы никогда больше не возвращаться.

Рассказывают, что после его бегства церковь в течение многих лет оставалась вакантной. Капитул же возглавлял тогда архидиакон Дабро Диций, а управлял городом комит Чернеха ¹⁶⁴. Оба они, как говорят, по взаимному сговору используя церковные доходы для своих нужд, с помощью нелепых предлогов срывали выборы понтифика.

ОБ ОТДЕЛЕНИИ ЗАДАРСКОЙ ЦЕРКВИ

В то время Задарскую церковь возглавлял епископ Миха, сын Калопрестанция ¹⁶⁵. Архидиакон Дабро обещал ему архиепископство Сплитской церкви, а потому получал от него многочисленные подношения и [56] дары. Но обещая ему Сплитское архиепископство, он вовсе не собирался выполнять это. Преследуемый епископом, он дал ему слово, но ловко об манул его: действительно, он назначил день, когда бы тот мог, придя в Сплит, отслужить мессу и обратиться с наставлением о непозволительности столь долгого пребывания церкви без пастыря. И между прочим архидиакон посулил первым подать голос относительно кандидатуры избираемого епископа. Чего же боле?. Епископ прибыл, отслужил мессу произнес наставление, но тот, кто обещал призвать к его избранию про молчал. Видя, что он одурачен архидиаконом, епископ удалился в крайнем негодовании, задумав освободиться от обязательного подчинения Сплитской митрополии и полностью выйти из-под ее юрисдикции.

После смерти епископа Михи его место в Задарской церкви занял другой, который, следуя по стопам своего предшественника, выказывал непослушание Сплитской церкви. Тогда сплитчане избрали одного задарского клирика Григория. Он распорядился построить церковь св Иоанна, которая является капеллой курии ¹⁶⁶. Но смерть настигла его прежде, чем он получил посвящение.

В это время жил клирик Гаудий, по происхождению сплитчанин приходской священник ¹⁶⁷ церкви св. Анастасии, статный и выделявшийся среди прочих образованностью. Сын Котина, внук Карокулы, он имел множество родственников и свойственников и был влиятельным человеком. И потому он был поставлен архиепископом Сплитской церкви. Приход же церкви св. Анастасии он передал своему племяннику, примицерию ¹⁶⁸ Мадию, брату Иоанна Массагалия, поскольку он пользовался его покровительством.

Гаудий был в большой милости у королей Венгрии, и, конечно, в силу своего высокого положения он часто посещал их курию. Поставлен он был в 1136 году при комите Чернехе ¹⁶⁹. А пробыл он в сане архиепископа почти 40 лет.

Однажды Десса Макарелли посвящался в епископы Трогирской церкви. Архиепископ же для совершения посвящения призвал лишь епископа Хорватского. Когда тот прибыл и увидел, что действия архиепископа противоречат каноническим постановлениям, он прервал его, сказав: «Не должен архиепископ совершать посвящение только с одним отобранным епископом». Гаудий же по простоте или даже по недомыслию, сказал: «Вместо другого епископа у меня есть паллий». Тогда епископ хорватский, как человек толковый и осторожный, желая избежать грозящей его чести опасности, взошел на амвон и перед всем народом заявил протест, что он прибыл сюда не по своей воле, а вопреки своему желанию и по принуждению со стороны митрополита. Когда посвящение было таким образом проведено, проступок архиепископа Гаудия стал тут же [57] известен апостольскому престолу. И верховный понтифик ¹⁷⁰, направив своего апокрисиария, наказал навсегда лишить сана как архиепископа, который посвящал, так и епископа, который был посвящен; с епископа же, заявившего протест, он постановил снять вину. Что и было сделано.

После этого архиепископ, разбитый параличом, ослабленный тяжелой болезнью, в течение долгого времени лежал в монастыре св. Бенедикта.

Но еще при его жизни вместо него был избран другой архиепископ по имени Абсалон, венгр по происхождению ¹⁷¹. После его смерти на его место был поставлен третий, архиепископ Петр Ломбардский, который, придя проведать Гаудия, увидел, что тот все еще носит на пальце епископский перстень; поэтому, решительно разоблачив его, он снял с его пальца перстень и удалился ¹⁷².

Этот Петр — человек, украшенный большой ученостью и добродетелями, был вначале епископом Нарнийским ¹⁷³. Особенно силен он был в естественных науках, так что, взглянув в лицо здорового человека, он наперед знал, каким недугом он будет поражен в случае болезни и какими целебными средствами он мог бы избежать опасности.

И вернувшись в Венгрию после того как он в течение нескольких лет счастливо возглавлял Салонскую церковь, он скончался и был погребен в церкви св. Марии в Альбе ¹⁷⁴. Благодаря молве о достойном похвалы образе его жизни его могила весьма почиталась жителями этой страны.

О ХВАРСКОМ ЕПИСКОПСТВЕ

В то время как престол Задарской церкви оставался незанятым, три клирика этой церкви, а именно Лампредий Марихн, Петр Камазий и Мартин Манзавини наперебой добивались должности понтифика. А комитом города был в то время Петрана ¹⁷⁵. Он стал оказывать поддержку партии Лампредия, надеясь, что с ним его ждет сладкая жизнь, поскольку сам он не был ни гордым, ни благородного происхождения. В конце концов именно этот Лампредий был поставлен задарским епископом.

Он первым при содействии патриарха Градо в 1145 году Господа получил паллий от папы Анастасия ¹⁷⁶. В то время архидиаконом Сплитской Церкви был некий Лукар, сын Дуима Цикле. Страдая от того, что задарцы стремились отделиться от Салонской митрополии, он просил у клира и народа совета и средств, обещая самолично отправиться к апостольскому престолу и защищать привилегии Салонской церкви от домогательств задарцев. [58]

Но этот архидиакон был настолько им ненавистен, что они не поверили сказанному; более того, без всякого стыда они бросили ему в лицо такие слова: «Мы не желаем, чтобы Сплитская церковь через тебя получила какую-либо выгоду». Потрясенный таким ответом архидиакон замолчал и в дальнейшем не вмешивался в дела подобного рода. И поскольку Сплитская церковь была без архиепископа, задарцы могли легко без помех добиться отделения своей церкви.

В те времена, как и в старину, острова Хвар и Брач были диоцезами Сплитской церкви; архипресвитером же на них был некто Чернета, священник капеллан из Сплита. А вышеназванные клирики, которые добивались места епископа, принялись враждовать с комитом из-за его благоволения к Лампредию. Желая помириться с ними, одному он предоставил епископство Апсарское, которое вместе с двумя другими епископствами, а именно Вегленским и Рабским, они освободили от подчинения Сплитской церкви ¹⁷⁷; что же касается Мартина, то он заставил островитян избрать его, изгнав архипресвитера Сплитской церкви — дело в том, что этот комит вместе с венецианцами захватил власть над этими островами ¹⁷⁸. И хотя Мартин был избран властью задарского комита, он все-таки не захотел быть посвященным в Задаре, но, отправившись в Рагузу, получил посвящение от рагузского архиепископа Андрея и от епископов Ульцинского и Свачского ¹⁷⁹. И он не выказывал покорности Задарской церкви, но всякий раз обнаруживал должное почтение в отношении Сплитской.

В то время, когда Сплитская церковь была вакантной, один кардинал, человек большого авторитета и исключительных достоинств, выполнял обязанности легата по всему королевству Венгрия ¹⁸⁰. Так как он немало времени провел в резиденции в Сплите, он снискал себе у всех любовь и расположение, ведь он заслуженно оказывал почтение отдельным лицам.

Случилось так, что в это время клир Сплитской церкви собирался для избрания архиепископа. И на обычном предварительном рассмотрении вопроса о выборах в архиепископы все голоса в конце концов единодушно сошлись на личности этого самого кардинала ¹⁸¹. Но когда все торжественно восславили избрание, комит Иоанн собрал вдруг толпу народа, и вот, как водится у грубых мирян, известными пренебрегать, за неизвестных держаться, несомненное отвергать, сомнительное почитать, они приходят к этому легату с криками и с дрожащими от гнева губами. И начинают публично заявлять, что во всем остальном они его уважают и стремятся всячески почитать, но не могут согласиться с тем, чтобы он был поставлен их архиепископом ¹⁸². Тогда кардинал, улыбнувшись, успокоил их ласковыми речами, сказав: «Мужи [59] сплитские, не подобает разумным людям по пустякам впадать в ярость и с такой легкостью затевать свару, словно было допущено великое злодеяние. Что касается моего избрания, из-за чего вы пришли теперь в смятенном состоянии духа, то вам следует успокоиться, поскольку мое желание более отвечает вашему нежеланию, чем голосам клириков, которые решили назначить меня своим понтификом; однако я отказываюсь от этого избрания не из-за вашего роптания, но поскольку я полагаю более угодным Господу служение делу вселенской церкви, которое лежит на мне». А обратившись к клиру, он сказал: «Поскольку вы оказали мне предпочтение по искреннему расположению, я благодарю вас, однако выбор ваш перенесите на другого». После чего этот кардинал вернулся в курию, и по прошествии нескольких лет он стал верховным понтификом под именем Григорий VIII ¹⁸³.

А в правление господина папы Александра III ¹⁸⁴ сплитские клирики направили ему смиренную просьбу, чтобы он соизволил поставить им пастыря. Любезно откликнувшись на их просьбу, он назначил им Гирарда, родом из Вероны, капеллана курии. Посвященный этим верховным понтификом, он весьма достойно и благонравно приступил к управлению Сплитской церковью ¹⁸⁵.

В то время сплитчане и почти вся Далмация подчинялись константинопольской империи ¹⁸⁶. Вследствие этого сплитские граждане принялись упрашивать архиепископа Гирарда, чтобы он, отправившись в Царьград, под присягой подтвердил от своего имени и от имени граждан верность императорскому величеству. Но поскольку из-за папского предписания он не мог дать согласия, а граждане, приставая, вроде бы совершали насилие, досточтимый Гирард обратился к папе Александру, прося у него совета, как следует поступить в подобном случае. И господин папа, сочувствуя испытанному им несправедливо насилию, поставил его во главе Сипонтинской церкви, сохранив вместе с тем за ним управление церкви Сплитской ¹⁸⁸.

Почти в то же время жил один князь хорватов по имени Релес, человек сильный и чрезвычайно воинственный. Страстно желая стать во главе города Сплита, он то прельщал его граждан обещаниями, то устрашал всяческими угрозами, они взяли его в правители. Но сплитчане никоим образом не позволяли совратить себя, решительно отвергая правление человека славянского рода ¹⁸⁹. Тогда этот князь, начав жесточайшую войну, стал открыто нападать на город; подбираясь к стенам с вооруженными отрядами всадников, он угонял большую добычу — людей и скот. А сплитчане, не решаясь выступать против такой вооруженной силы, хоронились за стенами; все же изредка они совершали тайные вылазки и как могли вредили врагам. [60]

Однажды случилось так, что князь Релес, собрав большое войско, разбил лагерь напротив города и принялся вырубать виноградники и валить фруктовые деревья. Тогда подавленные сплитчане, с воем глядя издали на свои потери, направили к предводителю гонцов, которые в миролюбивых выражениях потребовали, чтобы он прекратил терзать сплитчан и по-дружески договорился с ними о заключении мира. Однако, будучи человеком сумасбродным и раздуваясь от непомерного высокомерия и чванства, он обратился к гонцам с такими словами: «Я не успокоюсь до тех пор, пока не вырублю все ваши виноградники, чтобы в городе не осталось и столько вина, сколько может войти в чашу для совершения одной мессы». Возвратившись, гонцы передали гражданам зловещий ответ предводителя. А те, обратив взоры к небу, сказали: «Всемогущий Боже, проклявший гордыню, умерь их высокомерие и взгляни милосердно на нашу скорбь, которую мы через них несправедливо испытываем».

И вот по прошествии нескольких дней этот самый князь, как обычно, явился, громко бряцая оружием, и, приблизившись к стенам города и угрожая оружием и криками, подстрекал к бою охваченных страхом и трепещущих граждан. Однако вскоре какой-то дух отваги вспыхнул в сердцах латинян, и, внезапно схватившись за оружие и, сгрудившись, они через ворота устремляются наружу; и, призывая Божью помощь, они выстраивают в боевом порядке два отряда. Затем, вручив два знамени двум знаменосцам — наиболее испытанным людям, они наказывают всем бойцам, чтобы один отряд следовал за одним, а другой — за вторым знаменем. И вот, ободряя друг друга, они с двух сторон показались перед врагами. Славяне же, видя, что латиняне против обыкновения вышли из своего укрытия, весьма обрадовавшись, сразу направляют на них свое войско. Один отряд наших, как было заранее договорено, постепенно приближался к противнику с фронта, а другой, обойдя с тыла, подстерегал его из засады. И тут, схватившись в рукопашной схватке, они завязали жестокий бой. А те, кто был в засаде, внезапно выскочив, бросились на помощь своим. Что же до стариков, то, бродя по улицам, они с мольбой воздевали руки к небу, а женщины, юноши и девушки, глядя со стен, трепетали от сильного страха. Священники и монахи, распростершись в церквях, взывали о Божьей помощи. И вот по воле Божьей сам гордый предводитель первым был сражен ударом копья. И тотчас распались их боевые ряды, и, спасаясь от наших мечей, они полегли на полях; и погибло их множество. Тогда сплитчане, одержав победу над своими врагами и с радостью возвращаясь назад, отрубили голову этого никудышного предводителя и выставили ее на Постурие ¹⁹⁰. Вот так закончилось это несчастье. [61]

ОБ АРХИЕПИСКОПЕ РАЙНЕРИИ

Когда умер блаженной памяти архиепископ Гирард ¹⁹¹, собор всех сплитских церквей склонился к тому, чтобы никого не выбирать, но испросить у апостольского престола достойного пастыря. После этого они направили в курию своих легатов, священника сакристу ¹⁹² Иония с еще одним [священником]. Придя, они смиренно положили к ногам господина папы прошение Сплитской церкви.

А в то же время была затеяна крупная тяжба между клириками тосканского города Калле ¹⁹³, с одной стороны, и их епископом — с другой из-за каких-то прав их церкви; и обе партии в течение долгого времени находились в курии, ведя неослабную борьбу. И так как невозможно было успокоить бурю этой ссоры, господин папа решил найти путь, ведущий к благотворному пресечению столь застарелой неприязни. Поэтому он освободил Райнерия от уз управления, которыми он был связан с Калльской церковью, и поскольку он знал его как человека весьма способного к пастырскому правлению, то, призвав нунциев Сплитской церкви, он предложил его им для поставления отцом и пастырем их церкви. И хотя клирики Калле донимали его ненавистью и притеснениями, однако теперь возвратились к себе сильно опечаленные утратой архиепископа.

Райнерий же обрадовался, получив паллий как знак своего достоинства, и, довольный, поспешил отправиться в путь с нашими нунциями. Наконец, они достигли Равенны. А у архиепископа Райнерия было немало серебряных сосудов, денег и драгоценного епископского облачения ¹⁹⁴. И так как они боялись нападений морских пиратов, то не захотели везти с собой на корабле вышеуказанные вещи; и архиепископ, поместив их в одну бочку, передал на хранение в монастырь св. Марии в порту Равенны, наказав никому не выдавать сданное на хранение, кроме как в руки одного из своих слуг, на которого в присутствии того он показал. После этого, взойдя на корабль, они двинулись в путь.

По прибытии в город он был встречен с великой радостью клиром и народом. И с большим знанием дела он принялся управлять церковью, «исцелять» клириков, наставлять народ поучительными примерами, неусыпным старанием приумножать имущество церкви ¹⁹⁵.

А теперь вернемся к епископу островов Мартину. Когда он состарился, то, настигнутый какой-то болезнью, сделался как бы совершенно безумным. Островитяне же, не вынеся его безумия, изгнали его и, обратившись к Сплитской церкви, избрали Лукара, сына Дуима Цикле, [62] архидиакона этой церкви, который, будучи представленным архиепископу Райнерию, был им посвящен ¹⁹⁶.

Почти тогда же, во время схизмы, господин папа Александр вышел на корабле из Апулии и прибыл на остров Вис. Поскольку архиепископ знал об этом наперед, он тотчас же, снарядив множество судов, в сопровождении многочисленного клира и нобилей города, прибыл к нему, доставив съестные припасы и многочисленные дары. Он пробовал упросить его, чтобы тот соизволил повернуть к городу Сплиту, который находился поблизости; но папа не согласился; ведь он торопился в Венецию для примирения с императором Фридрихом ¹⁹⁷; так что он отплыл отсюда и прибыл в Задар ¹⁹⁸. А архиепископ Райнерий находился с ним ¹⁹⁹.

В то время епископ островов Мартин, вновь обретя рассудок и уже находясь в здравом уме, подал господину папе жалобу относительно своего изгнания и вмешательства Лукара. Верховный понтифик, выслушав и разобравшись в существе дела, низложил Лукара. А Мартина вновь направил на его кафедру.

Тем временем в Константинополе правил славной памяти Мануил. И вся Далмация и почти целиком Хорватия были подчинены его императорской власти. Чрезвычайно милостивый ко всем своим подданным, он был не сборщиком податей, но щедрейшим дарителем своих богатств. Всех обращавшихся к нему он почитал, всем покрывал издержки из царской казны. Так вот, получив список жителей города Сплита, он всем определил жалованье, и даже младенцам в колыбели он наказал давать по одному золотому. Он отправлял своих дук ²⁰⁰ с большим военным снаряжением и с крупными суммами денег на расходы. Они приходили и удерживали приморские города и большую часть Хорватии ²⁰¹.

Поэтому сплитчане просили архиепископа Райнерия, чтобы он пошел в Константинополь посетить императорский двор. Согласившись с радостным воодушевлением и взяв с собой нескольких знатных граждан, он отправился в Константинополь. Представившись императору Мануилу, он с глубоким уважением поприветствовал его от имени своих граждан и был принят императором с большим почтением; и во все время своего там пребывания он был достойно и в изобилии обеспечен за счет двора. Когда же он испросил у принцепса разрешения вернуться, тот щедро одарил его ценными подношениями. И так, радостный и с богатыми дарами Райнерий возвратился к своей церкви ²⁰².

А был Райнерий человеком очень твердым и бесстрашным и не позволял, чтобы права и имущество церкви терпели ущерб. И потому однажды он отправился к горе Мосор, чтобы разузнать о некоторых землях церкви, которые были захвачены славянами. Совершая обход вместе с теми, кому были знакомы эти земли, он обмерил и определил их [63] границы. Но тут некий Николай со своими братьями и родней, происходившими из рода Кацитов ²⁰³, стал сильно возмущаться действиями архиепископа. И созвав толпу народа, они в сильной ярости кричали, напирая со всех сторон на Райнерия: «Коварный пастырь, что ты затеваешь против нас? Неужели ты думаешь, что сможешь прогнать нас с земли, которой владели наши отцы и деды? И если ты не уймешь свою жадность, этот день будет последним в твоей жизни».

Однако Райнерий, как человек очень стойкий, нисколько не испугавшись их угроз, сказал вполне твердым и суровым голосом: «Эта земля не ваша, как вы объявляете, но владение церкви блаженного Домния, которое вы пока что удерживаете». На эти слова вся толпа славян, схватив камни, разом бросилась на него в неистовом безумстве и разошлась только тогда, когда бездыханное тело осталось под большой грудой камней. А люди, которые сопровождали пастыря, чувствуя, что с его смертью бешенство славян будет разгораться, побежали к городу, чтобы известить граждан о столь тяжелом злодеянии. Пораженные неожиданным известием, граждане бросаются к оружию, спешат кто морем, кто по суше к горе Крас, где свершилось преступление. Но когда они прибыли на место, все враги уже скрылись, а там лежал несчастный понтифик, словно погребенный под грудой камней. Тогда, вызволив и подняв на корабль его истерзанные останки, они последовали в город в великой скорби и печали. А клирики, устроив, согласно обычаю, торжественную погребальную церемонию, вместе с народом вынесли тело и похоронили его в церкви св. Бенедикта ²⁰⁴.

В то время жил один священник по имени Миха. Поскольку он часто уличался вышеназванным [архиепископом] в прегрешениях, то воспылал против него сильной ненавистью; он был не из тех, кто менялся бы к лучшему, но из тех, кто склонялся к худшему. И потому он обрадовался, видя, что обличитель его пороков мертв. И словно глумясь над его смертью, сказал некоторым своим пособникам: «Дайте мне напиться воды, чтобы я мог сказать, что пережил этого зловредного пресула, который не оставлял меня в покое». Но когда он выпил поданную по его желанию воду, его словно чудом хватил удар, как если бы вместо этой воды он выпил зелье; он сразу же слег в постель, с которой никогда уже не поднялся, и вскоре умер.

Сплитчане же, проведя розыск убийц архиепископа, обнаружили нескольких, которых сразу же вздернули на виселицу. Всемогущий Бог недолго позволял оставаться безнаказанным такому злодейству: ведь все, кто приложил нечестивую руку к пролитию невинной крови, спустя короткое время погибли вместе со своим потомством — кто от голода, кто от меча, кто от чумы ²⁰⁵. [64]

Скончался же досточтимый Райнерий в канун августовских нон, в 1180 году ²⁰⁶. А церковь он возглавлял пять лет.

После его смерти сплитчане попросили его слугу пойти в Равенну и оставленное архиепископом доставить в Сплитскую церковь. И он, будучи человеком верным и честным, успокоил граждан и, снарядив судно отправился в Равенну. Вместе с ним послали одного клирика по имени Радда Маруле. Они предъявили хранителям некоторые архиепископские знаки. И так как он был тем самым человеком, в чьи руки архиепископ распорядился передать отданные на хранение вещи, ему отдали целиком бочку, в которой были заключены упомянутые вещи. И, получив все, они возвратились домой. Некоторые из этих вещей были переданы церкви, а оставшимися коммуна распорядилась по своему усмотрению.

Комментарии

1. Цитата из сочинения церковного писателя и ученого Исидора Севильского (ок. 560-636) «Этимологии», или «Начала» (Etym. lib. XIV, cap. IV, 7, 8) приведена с характерным искажением. Исидор называет семь составляющих Грецию провинций, из которых Далмация — «первая с Запада» (prima ab Occidente). Без такого уточнения слово «prima» приобретает иной смысловой оттенок — «лучшая, важнейшая». Дельмис — см. прим. 3.

2. В начале I в. н. э. в результате разделения римской провинции Иллирик возникли две новые провинции — Нижний Иллирик, или Паннония, большая часть которой располагалась на территории западной части современной Венгрии, и Верхний Иллирик, или Далмация, которая простиралась вдоль Адриатического побережья от реки Раша в Западной Истрии до устья албанского Дрина и уходила в глубь Балканского п-ва приблизительно до реки Савы. Центром ее был город Салона. По административной реформе императора Диоклетиана 297 г. провинция Далмация в свою очередь была разделена на две части: северные области составили новую провинцию Далмация со столицей в Салоне, а южные (начинавшиеся приблизительно от Будвы) — провинцию Превалитана со столицей в Скодре (совр. Шкодер в Албании). Представление автора о Хорватии как о части античной провинции Далмация укладывается в рамки развиваемой им ниже идеи об автохтонности хорватов на Балканах.

3. Дельмис — античный Дельминий (Delminium) был, согласно Страбону, главным поселением иллирийского племени дельматов; он подвергся разрушению римскими войсками в 155 г. и был вместе с окрестностями превращен в пастбище (Strab. VII, 5, 5). Дельмина — средневек. Думно (Дувно) — историческая область, располагавшаяся на западе современной Боснии и Герцеговины. Возле ее центра с одноименным названием (совр. Дувно) предположительно и локализуется Дельминий (Zaninovic M. Delminium // VAHD. Split, 1952, knj. 63-64, s. 45-56; Wilkes J.J. Dalmatia. L, 1969, pp. 179,271,371-372). См. также прим. 89.

4. Ранневизантийская провинция Далмация вначале существовала в границах римской провинции. Но после варварских нашествий VI-VII вв. ее территория сократилась до нескольких прибрежных городов и островов. Эпир — историческая область на западе Греции, у Ионического моря от Амбрахийског до Акрокеравнского мыса. Территория Эпира составляла римскую, а затем — ранневизантийскую провинцию Новый Эпир со столицей в городе Диррахии (совр. Дуррес на берегу одноименного залива). После варварских вторжений в административной фемной структуре Византии IX в. остатки провинций Превалитана (см. прим. 2) и Новый Эпир образовали фему Диррахии с центром в Диррахии. Из текста следует, что хронист включает в состав современной ему Далмации и земли бывшей провинции Превалитана, на которых располагалась средневековая Дукля (Зета), что отражало территориальные притязания Сплитской архиепископии (см. прим. 86). Залив Кварнер расположен на севере Адриатического моря между п-ом Истрия и о. Црес.

5. Указание на Стридон в Далмации как место своего рождения содержится в ряде сочинений св. Иеронима (342—420) — одного из великих учителей церкви, создателя Вульгаты (De script eccl.; Comment, in Sophon). Проблему локализации Стридона пытались решить еще средневековые авторы, но до сих пор она остается дискуссионной. Наиболее распространенной является точка зрения о его расположении в районе современного Зрина (см. Wilkes J.J. Dalmatia, p. 271). В Далмации и Хорватии св. Иероним был особенно почитаем, как уроженец здешних мест.

6. Либурния — область, заселенная иллирийским племенем либурнов — северных соседей дельматов. Перед римским завоеванием либурны занимали Адриатическое побережье от реки Раша в Истрии до реки Крки, а также острова залива Кварнер (Suic M. Granice Liburnije kroz stoljeca // Radovi Institute JAZU u Zadru. Zagreb, 1955, sv. 2). Мнение о жителях Либурнии как о пиратах было распространено в античной литературе (напр., Livy X 2,4). «Либурнами» римляне называли также легкие быстроходные суда, конструкцию которых они заимствовали у либурнов. О них и идет речь в приводимой автором цитате из сочинения Марка Аннея Лукана (39-65 г. н. э.) «О гражданской войне, или Фарсалия» — Lucan IV 530.

7. Источник сведений о связи названия Иллирия с именем царицы амазонок неизвестен. Однако упоминание об амазонках как основательницах племени либурнов содержится в схолиях Сервия (V в.) к тому месту из «Энеиды» Вергилия, которое Фома цитирует тут же ниже (Serv. Verg. Aen. I 243), что дает основание причислить труд Сервия к источникам хрониста. Сама же легенда об амазонках, записанная Сервием, очевидно, местного происхождения (Alfoldi G. Stellung der Frau in der Gesellschaft der Liburnen // Acta antiqua ASH. Bp., 1961, t. 9, p. 307-319).

8. Эпизод об Антеноре основан на вольном пересказе соответствующего места «Энеиды» Вергилия (Verg. Aen. I 242-249). Вергилий рассказывает о бегстве Антенора от ахейцев через «бухты Иллирии, в глубь Либурнского царства» и далее через реку Тимав до места, где им был основан город Патавий. Появление в хронике Пада (По) и ошибочная локализация Патавия — Падуи может объясняться желанием реализовать фонетическое сходство названий. Венетия — область расселения племен венетов на северо-западном побережье Адриатического моря. Употребление хронистом мн.ч.— «ad partem Venetiarum» перекликается со схожей грамматической конструкцией в средневековом названии Венецианской республики — Comune Venetiarum.

Дополнение хрониста о войнах Антенора с далматинцами находится в контексте средневекового мифотворчества в Далмации, направленного на удревнение местной истории и придания ей большего веса, в частности, путем установления прямых связей с событиями Троянской войны. У ближайшего последователя Фомы — сплитского хрониста первой трети XIV в. Михи Мадия Салона выступает как современница Трои, известная тем, что она «передала в помощь грекам против царя Приама 72 вооруженных галеи» (Michae Madii Historia de gestis Romanorum imperatorum et summorum pontificum // Schwandtner J. Scriptores rerum Hungaricarum, Dalmaticarum, Croaticarum et Slavonicarum. Wien, 1768, v. 3, p. 645).

9. Этот пассаж представляет собой контаминацию трех разновременных событий, которые последовательно излагаются в 23-25 главах II книги сочинения римского историка Флора «Эпитоме, или Извлечения из римской истории». Сообщение о проходе Августа по Иллирии соотносится с рассказом Флора о Паннонской войне 35-33 гг. до н. э. Упоминание о военных действиях некоего Виния против паннонцев соответствует описанию Флора военных действий 13 г. до н. э., которые было поручено вести Марку Виницию, наместнику Иллирика. Сообщение о борьбе некоего Юлия против далматинцев имеет параллели в рассказе Флора о подавлении дельматского восстания 6-9 гг. н. э. Вибием Посгумом, консуляром, наместником Далмации. Хронист не только заимствовал у Флора соответствующие сведения и изложил их в исходной последовательности, но в определенной мере сохранил и фразеологические обороты своего источника (см. Акимова О.А. Античные источники «Истории архиепископов Салоны и Сплита» // Советское славяноведение. М., 1981, № 3, с. 69-70). Предположение Ф. Рачки об использовании хронистом в данном эпизоде «Римской истории» Веллея Патеркула (HS, р. 4, с) лишено оснований.

10. Кадм — легендарный царь Фив. Литературный источник этого пассажа неясен. В поэтических вариантах мифа о Кадме Кадм и его жена Гармония превращаются в змей уже после их переселения в Иллирию (Apoll. Rhod. VI, 516 след.; Apollod. III, 5, 4).

11. Эпидавр (совр. Цавтат) — древнее иллирийское поселение, с IV в. до и. э. принадлежало грекам, затем стало римской колонией. Рагуза — см. прим. 73.

12. Культ Кадма и Гармонии был распространен в древности в иллирийских землях (Lisicar P. Legenda о Kadmu // Ziva antika. Skoplje, 1953, god. 3, s. 241-261). Сведения Фомы подтверждают непрерывность некоторых элементов этого культа в окрестностях Дубровника в Средние века. На их существование и в Новое время указывает рассказ английского археолога Артура Эванса, записанный им в 1875 г. По сообщению Эванса, «современные жители Цавтата и Конавле настойчиво следуют традиции», согласно которой пещера на горе Снежница недалеко от Цавтата является «подземным святилищем, где Кадм и Гармония превратились в змей и где после этого жил Эскулап» (Evans A. J. Kroz Bosnu i Hercegovinu. Sarajevo, 1965, s. 305).

13. Неточная цитата из «Сатир» Горация (I 3, 26-27).

14. Anguigene — реминисценция употребляемого в античной литературе эпитета фиванцев, родившихся из зубов дракона.

15. Св. Иларион (ок. 292 г. - ок. 372 г.)— основатель монашества в Палестине. Сообщение об уничтожении Иларионом дракона возле Эпидавра содержится в его житии, написанном св. Иеронимом (AASS. Р., 1870, Okt, t IX, p. 16-43).

16. Попытка наполнить мифические события реальным содержанием. Сочинения, содержащие подобный сюжет, неизвестны.

17. Искажение хронистом имени Ариадны — дочери мифического царя Крита Миноса может объясняться желанием соответствующим образом этимологизировать название Адриатики.

18. Литературный источник изложенной в хронике версии мифа о Тесее и Ариадне неясен. Указание на то, что Тесей похитил Ариадну, может свидетельствовать о знакомстве автора с вариантом мифа, изложенным Овидием в «Метаморфозах» (VIII 174-175).

19. Либер — в римской мифологии древний бог плодородия и оплодотворяющей силы, отождествлявшийся с Вакхом — Дионисом.

20. В литературных источниках, рассказывающих о легендарном царе пеласгов Итале, его брат Адрий не упоминается (Serv. Verg. Aen. I 2). Очевидно, используется какое-то местное предание. В «Житии Иоанна Трогирского» (см. прим. 131) содержится аналогичное известие в отношении Задара, который «был основан Адрием, братом Итала» (Zivot svetoga Ivana Trogirskog// Legende i kronike. Split, 1977, s.107).

21. В других далматинских источниках слово «adra» не зафиксировано. Видимо, оно относится к утраченным глоссам и имеет соответствие в древнеиндийском «adri» — камень, скала (Pokorny J. Indogermanisches etymologisches Worterbuch. Bern; Munchen, 1959, Bd 1, S. 2). Вместе с тем аналогичное этимологическое объяснение названия Адриатического моря содержится в раннесредневековых схолиях к Ювеналу и Вергилию — «adra id est lapis, petra», «hadra id est petra» (см. Die Sprache der alten Illyrier / Hrsg. von Mayer A. Wien, 1959, Bd 2, S. 2). Цитата — Ovid. Elegia II40.

22. Салона (Salona, Salonae) — город на далматинском побережье Адриатики, основанный сиракузскими греками в IV в. до н. э. Подчинен римлянами в78-76 гг. до н. э. Столица римской и ранневизантийской провинции Далмация.

23. Lucan IV 404. В этой и некоторых других цитатах автор сохраняет принятую в античных источниках форму множественного числа названия города — Салоны.

24. Римская миля составляла примерно 1, 5 км.

25. Весь следующий ниже пассаж об осаде Салоны Вультеем основан на тексте «Фарсалии» Лукана (IV 403—460), но имеет особую эмоциональную окраску. Не удовлетворившись сдержанным республиканизмом Лукана, хронист выступает как яростный противник Империи и Цезаря. Это во многом определяет и характер искажений исходного текста, в котором был отражен реальный ход событий. Заявление хрониста о верности Салоны Римской республике неверно. В действительности римские колонии в Далмации — Салона, Скардона и Нарона — выступали во время гражданских войн на стороне Цезаря. Чтобы помешать проникновению сторонников Помпея в Италию, по распоряжению Цезаря в Северный Иллирик были посланы с войсками его легаты, один из которых, Гай Антоний (брат триумвира) потерпел поражение от легата Помпея в 49 г. до н. э. и был заперт в Салоне. Осада Салоны была снята только в 46 г. до н. э. после вылазки самих осажденных. Лукан следующим образом описывает попытку воинов Антония вырваться из Салоны. Антоний решил воспользоваться помощью союзных войск полководца Басила, легата Цезаря, и бежать морем. Однако его успешно атаковал начальник флота Помпея Марк Октавий. Когда один из кораблей Антония оказался в безвыходном положении, командир отряда этого корабля Вультей призвал своих воинов умереть, но не сдаваться. У Фомы же Антоний — родственник Цезаря, который по его приказу отправляется на покорение Салоны; Вультей — полководец, сосредоточивший войска на островах салонского побережья; Базил — полководец армии Помпея в Салоне. Однако неудачный проход Вультея на материк, гибель Вультея и его воинов описаны в соответствии с текстом Лукана. В сообщении Фомы о выступлении против империи куретов (см. прим. 61), далматинцев и истрийцев могло найти отражение предание о реальном сопротивлении римской власти иллирийских племен, начиная с гражданских войн, в ходе которых далматинские племена в сущности отложились от Рима, до восстания паннонских и далматинских племен в 6-9 гг. н. э.

26. Брундизий — римская гавань на берегу Адриатического моря, конечный пункт Аппиевой дороги. Совр. Бриндизи в проливе Отранто.

27. Некоторые римские авторы писали о войне Гая Асиния Поллиона с дельматами (Flor. II 25; Hor. Carm. II 1,16) (хотя современные историки ставят под сомнение саму возможность этой войны). Однако сообщение о захвате Поллионом Салоны появляется только в комментариях средневековых схолиастов к Вергилию и Горацию, прежде всего в глоссах Сервия к знаменитой четвертой эклоге Вергилия, в которой поэт предсказывает рождение младенца, с пришествием которого настанет эпоха мира и благоденствия. Некоторые видели в этом ребенке, как сообщает Сервий, сына Асиния Поллиона Салонина (Saloninus). Сервий пояснял, что Поллион назвал новорожденного сына Сапонином в честь своего покорения Салоны (Serv. Verg. Ecl. IV II). Однако утверждение о завоевании Салоны Поллионом было лишено основания, так как Салона была верна Риму, а ее население было в основном романским. Что касается имени Салонин, то оно не является производным от названия Салона (Rose H. J. The Eclogues of Vergil. Berkeley; Los Angeles, 1942, p. 161-217).

Если факт захвата Салоны и рождения мальчика, которому дали имя в честь этой победы, мог быть известен хронисту из комментариев схолиастов, то подробности героического сопротивления Салоны не имеют соответствия в источниках, но согласуются с антиимперскими высказываниями Фомы в рассказе о битве за Салону во время гражданских войн.

28. Цитата из посвященной Поллиону оды (Hor. Carm. II, 1,16).

29. Перу Поллиона принадлежит несколько трагедий.

30. 2 Тим. IV, 16.

31. Здесь и далее в переводе сохранены слова оригинала — понтифик, принцепс, пресул, не имеющие в тексте хроники четкого терминологического соответствия и употребляющиеся по отношению к различным высшим церковным иерархам.

32. Рассказ о Тите близок по содержанию соответствующему месту распространенных в Средние века апокрифических апостольских деяний —римских преданий о Павле. Здесь сообщается, что Тит спешит прибыть в Рим из Далмации до приезда Павла и остается с ним до самой его смерти (Acta Apostolorum Apocripha / Ed. Lipsius R. A., Bonnet M. Lipsiae, 1891, P. 1, p. 23; Lipsius R. A. Die Apokriphen Apostelgeschichten und Apostellegenden. Amsterdam, 1976, S. 84-86, 404). Между тем упоминание о пребывании Тита в Далмации, содержащееся во Втором послании Павла к Тимофею, находится в контексте сетований Павла по поводу своего одиночества вовремя тюремного заключения в Риме (2 Тим. IV, 16; ср. AASS. Р., 1863, Jan., t. 1, p. 163-164). Содержание апокрифов, видимо, более отвечало желанию хрониста показать близость к Павлу проповедника христианства в Далмации.

33. См. прим. 40.

34. Фламины — жрецы римских божеств. Институт фламинов имел сложную иерархическую структуру. Ранг каждого фламина в этой иерархии определялся рангом его божества. Провинции и города могли иметь своих фламинов (Daremberg Ch., Saglio E. Dictionnaire des antiquites grecques et romaines. P.,1896, t. 2, p. 1156-1188). Хронист сводит устройство этого института к двум категориям, возможно имея в виду «старших фламинов» (flamines majores — фламины трех первых рангов) и «фламинов провинции» либо «фламинов муниципия». Сообщение об установлении церковной иерархии до некоторой степени перекликается с содержанием письма папы Григория VII от 1079 г. о порядке церковного управления в провинциях (Das Register Gregors VII / Hrsg. Von Caspar E. В., 1955, VI, 35).

35. Эмилия — римская провинция, располагавшаяся к югу от По. Ее столицей была Плаценция (совр. Пьяченца) или Бонония (совр. Болонья). Факт назначения Петром Аполлинария на место архиепископа Равенны был широко известен по мартирологам и по знаменитой «Книге понтификов» Аньели (Agnelli Liber Pontificalis ecclesiae Ravennatis / Ed. Holder-Egger O. Hannoverae, 1878, p. 280-281).

36. Аквилея — город в Верхней Италии на северном побережье Адриатического моря, один из основных центров провинции Venetia cum Istris, объединявшей территории Венетии и п-ва Истрия. Сведения хрониста о Марке как о первом архиепископе Аквилеи были основаны, по всей видимости, на известной с Х-ХI вв. аквилейской (венецианской) легенде о направлении Марка апостолом Петром в Аквилею для основания там церкви (Lipsius R. А. Die Apokriphen..., S. 347).

37. Диоклетиан — римский император (284-305). Максимиан — его соправитель в 286-305 гг. Гонения против христиан были предприняты в 303-304 гг.

38. Аппиева дорога, проложенная в 312 г. до н. э. по инициативе Аппия Клавдия Слепого.

39. Julia Chrysopolis — совр. Борго-Сан-Донино в Северной Италии, в 33 км к юго-востоку от Пьяченцы.

40. Рассказ Фомы о Домнии, Домнионе и Анастасии отражает историю борьбы Сплитской церкви за утверждение ее епископальных прав в качестве преемницы Салонской церкви. В Салоне эти святые пользовались особым почитанием (Dyggve E. History of Salonitan Christianity. Oslo, 1951). Культ Домния и Анастасия как культ патронов Сплитской церкви оформлялся в VII-XI вв. (см. Чернышев А. В. Сплитская легенда о Домнии и Анастасии и политическая реальность далматинского средневековья // Общественное сознание на Балканах в Средние века. Калинин, 1982, с. 136-138). Домнии был епископом Салоны примерно в 284-304 гг. (Bulic F., Bervaldi J. Kronotaksa solinskih biskupa uz dodatak: Kronotaksa splitskih nadbiskupa od razorenja Solina do polovine XI v. Zagreb, 1913, s. 15,19). Согласно церковной традиции, Домнии и Анастасий были казнены в Салоне при Диоклетиане в 304 г. и захоронены здесь же (AASS. Р., 1863, Jan., t II, p. 257-264; P., 1739, Aug., t. IV, p. 407-409). Появление легенды о Домнии как ученике св. Петра отразило притязание Сплитской архиепископии на первенство в Далмации. По-видимому, вопрос о связи св. Домния с апостолом Петром наиболее остро стоял в начале X в. Церковный собор в Сплите в 925 г. признал достоверность этой связи, что было подтверждено и папой Иоанном X (HSM, р. 99-100; CD, v. I, p. 31-32,35). В городе постепенно вводились регламентации по отправлению его культа, узаконенные впоследствии городским статутом Сплита 1312 г. Вместе с тем в Сплите сохранялась память о Домнии — жертве гонений Диоклетиана, что, видимо, и нашло отражение в возникновении легенды о св. Домнионе. Ип. Делайе считал, что появление в хронике Домниона явилось результатом стремления Фомы к рациональному истолкованию противоречивых сведений о Домнии (Delehaye H. Santi dell'Istria e della Dalmazia // Bulletino di archeologia e storia dalmata. Split, 1900, № 5, p. 98). Тенденцию в трансформации легенды о Домнии отражает текст HSM, где содержится также два варианта легенды, составленных на основе текста Фомы, но уже в обоих случаях Домнии выступает в роли ученика апостола Петра (HSM, р. 25-27, 72-75). См. также прим. 84.

41. Диоклетиан не был отцом Максимиана.

42. Ruthenia — этим термином Фома ниже именует русские земли. Здесь же речь вряд ли идет о Руси. В противном случае постройка Диоклетиана должна была находиться в Северо-Восточных Карпатах, так как автор знал, что граница между Русью и Венгрией проходила по Карпатам (см. с. 105). А. В. Назаренко допускает поэтому интерпретацию выражения «in confmio Ruthenie» не только как «на границе с Рутенией», но и (с учетом значения слова «confimium» в ряде венгерских юридических документов) — «марка» и, таким образом, рассматривает известие Фомы как подтверждение существованию в Венгрии эпохи Арпадовичей некоей «русской марки» в междуречье Савы и Дуная (упоминается в Житии Конрада, архиепископа Зальцбургского XII в. — «marcha Ruthenorum»). (Назаренко А. В. О «Русской марке» в средневековой Венгрии — Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978, с. 302-306). Неясно, однако, каким было население «русской марки» и чем она являлась в административном отношении.

43. В средневековой легенде «Страсти четырех святых венценосных» (Passio Sanctorum quattuor coronatorum) рассказывается о том, что «в одной из частей Паннонии [Диоклетиан] приказал построить храм в том месте, которое называется «У тучной горы», или, как указывается ниже, «Порфировая гора» («Pingvis mons», «mons Porphireticum»). Работы выполнялись четырьмя художниками-христианами. Место строительства храма связывают с одной из гор массива Герече в Венгрии, где, как полагают, находились горные рудники по добыче гранита или порфира (Мученичество четырех святых венценосных, написанное Порфирием / Пер. с лат., коммент. Колосовской Ю. К. //Вестник древней истории. М., 1992, № 4, с. 230).

44. Геты — сев.-вост. фракийские племена. К I в. до н. э. заселили территории по обе стороны нижнего Дуная. В ряде средневековых источников фиксируется именование гетами современного им населения этих областей. Вместе с тем в других списках хроники встречается вариант «in terra Gothorum» или «gotorum» (HS, p. 41,1), т. е. «в земле готов». Если принять в качестве аутентичного этот вариант, то можно обнаружить соответствие ему в именовании автором «готами» современного ему славянского населения хорватских земель (см. гл. VII).

Rasia, Рашка — область, занимавшая Центральную и Южную Сербию, центр раннефеодального сербского государства. Под безымянным озером, возможно, имеется в виду Скадарское озеро (Pericic E. Sclavorum regnum Grgura Barskog. Zagreb, 1991, s. 248).

45. Dioclea — город на месте старого иллирийского поселения при слиянии рек Зеты и Морачи, один из основных центров провинции Превалитана. В начале VII в. город был разрушен аварами и славянами. По названию города южная часть провинции получила то же наименование (территория сербской Дукли). Название Диоклея возникло в результате вульгарной этимологизации более древнего названия— Doclea, основанной на местной легендарной традиции, которая приписывала основание города Диоклетиану. На давность этой традиции указывает аналогичное сообщение Константина Багрянородного (КБ, с. 110-111).

46. Дворец Диоклетиана — одно из наиболее выдающихся сооружений эпохи Поздней Римской империи — сравнительно хорошо сохранился до наших дней. Дворец был построен в местечке Аспалаф (см. прим. 47). В нем Диоклетиан, происходивший из этих мест, провел последние годы жизни после отречения в 305 г. В VII в. в его стенах возник город Spalatum — Сплит, основанный беженцами разрушенной варварами Салоны, о чем хронист повествует ниже. Храм Юпитера был превращен в Средние века в церковь Вознесения Марии (см. с. 42), а храм Асклепия — Эскулапа — в баптистерий Иоанна Крестителя.

47. Приводимая этимология апеллирует к используемому некоторыми античными авторами названию Pallanteum. Вергилий, например, пишет об укрепленном городе с таким названием, основанном Эвандром на Палатинском холме (Serv. Verg. Aen. VIII 51). В действительности название «Spalatum» происходит от названия местечка, где был сооружен дворец — Аспалаф, восходящего, по распространенному мнению, к слову «aspalathos», обозначавшему вид далматинского терновника. См. также прим. 77.

48. Гай, уроженец Салоны, стал римским епископом в 283 г., умер в 296 г. Рассказ о нем соответствует его жизнеописанию по мартирологам и каталогам римских первосвященников (AASS. Р., 1866, Apr., t. III, p. 16-17). Фомой использован также один из вариантов жития св. Себастиана, в котором фигурирует имя Гая (Ibid., р. 14). Себастиан был казнен в 283 г. за проповедь христианства в императорском войске.

49. Лев I Фракиец — император Восточной Римской империи в 457-474 гг. Антонин назван здесь ошибочно вместо Анфемия, возведенного на западно-римский престол в 467 г. и убитого в Риме в 472 г. Лев Младший — внук императора Льва, назначенный им своим преемником в 473 г., когда тому было четыре года; он был сыном не Юлия Непота — Непоциана, а будущего императора Зинона (474—491). Лев II прожил лишь несколько месяцев после смерти деда. На племяннице Льва I был женат Юлий Непот, назначенный Львом западноримским императором. Равенна в V в. была столицей Западной Римской империи.

50. Гликерий захватил власть в Равенне в 473 г., но был низложен уже в следующем году и назначен архиепископом в Салону. В HSM текст Фомы дополнен сведениями о салонских архиепископах, живших до Гликерия и занимавших архиепископский престол в двухсотлетний промежуток между правлением Гликерия и настолованием упомянутого ниже Натала, а также о салонских соборах начала VII в. (HSM, р. 76-85).

51. Пелагий занимал папский престол в 578-590 гг.; Григорий I Великий — в 590-604 гг.

52. Весь последующий рассказ об архиепископе Натале и его конфликте с архидиаконом Салонской церкви Гоноратом большей своей частью является компиляцией из писем папы Григория I, относящихся к концу 590 — началу 593 г. (Gregorii papae registrum epistolarum / Ed. Evald P., Hartmann L. M. Hannoverae, 1887, t. I, pp. 12, 25, 116-120, 152-154, 180-181, 190). В сравнении с текстом своего источника хронист допускает некоторое смещение акцентов, изменяет хронологию связанных с конфликтом событий, так что в его интерпретации изложенный в письмах сюжет оказывается максимально приближенным к перипетиям вражды самого Фомы со сплитским архиепископом Гунцелом, подробно описанным в XXXI главе хроники.

53. В письмах Григория обвинений Натала в необразованности нет. Но показательно, что хронист использует то же выражение (esset inops scientie) в отношении своего супостата Гунцела (HS, р. 94), а рассказывая о себе, в первую очередь отмечает свою способность к наукам (с. 86).

54. Порицание Натала в забвении духовного чтения и пристрастии к застолью содержатся в письмах от марта 592 г.; о пирах как основном грехе Натала Григорий рассуждает также в письме от августа 592 г. «О пирах праведных и неправедных» (Gregorii registrum epistolarum, t. I, p. 152-154). В неоднократных обвинениях папы по поводу разбазаривания Наталом церковной утвари в качестве получателей незаконных даров назывались только его родственники. В дальнейшем изложении конфликта хронист следует в основном тексту писем Григория, датированных мартом 592 г. (Ibid., pp. 118, 119-120), в которых рассказывается также предыстория конфликта, начавшегося во время правления папы Пелагия.

55. Изложение окончания дела Натала и Гонората представляет собой подборку цитат (воспроизводимых с незначительными погрешностями) из первых писем Григория по поводу этого конфликта — Наталу от января 591 г. (Ibid., p. 16) и Гонорату от ноября 590 г. (Ibid., p. 12). В действительности дело завершилось уже после смерти Натала в марте 593 г., когда в апреле того же года Гонорат был оправдан особым папским предписанием (Ibid., р. 190). Однако именно первые письма перекликались с распоряжением папской курии о восстановлении самого Фомы в правах и архидиаконской должности, которых он был лишен архиепископом Гунцелом. Кроме того факт реабилитации Гонората при живом противнике придавал рассказу более выраженный дидактический характер. После смерти Натала Григорий рекомендовал салонскому клиру избрать на архиепископский престол Гонората (Ibid., p. 202). Но, несмотря на протекцию папы, Гонорат по каким-то причинам не был избран. Фома обходит молчанием этот эпизод, возможно, потому, что он соотносится с неудачной попыткой возведения в архиепископский сан самого Фомы.

56. В рассказе о следующем за Наталом салонском архиепископе Максиме, в котором описываются события 593-599 гг., хронист в основном следует тексту и хронологии писем папы Григория, адресованных епископам Далмации (Ibid., p. 249), самому Максиму (Ibid., pp. 254-255, 382, 402-404; t. II, Hannoverae, 1893, p. 172-173), клиру и нобилям Салоны (Ibid., t. I, p. 404-405), равеннскому архиепископу Мариниану (Ibid., t. II, p. 172-173), папскому нотарию Касторию (Ibid., p. 173).

57. Дело Максима хронологически укладывается в период правления императора Маврикия (583-602). Употребление хронистом множественного числа А. Красовский объяснял особенностями использования Фомой термина «imperatores» — для обозначения высших византийских государственных сановников вообще (История, I, с. 593, прим. 2).

58. Сведения хроники и других балканских источников о локализации прародины готов, очевидно, имеют отношение к средневековой традиции, возникшей на основе многочисленных античных и раннесредневековых свидетельств о локализации готов в I-II вв. приблизительно около Чехии, между Эльбой и Одером, в Польше на Нижней Висле и т. п. (Czarnecki J. The Goths in Poland. Florida, 1975). В рамках этой традиции распространялись представления о пребывании готов на указанных территориях и в более поздние времена.

Рассказ хроники о приходе готов имеет общую легендарную основу с известиями «Летописи попа Дуклянина» (середина или конец XII в.), где рассказывается, как из «северной страны» вышли готы, предводительствуемые тремя сыновьями короля Свевлада — Брусом, Тотило и Остроило. Двое последних заняли провинцию Паннония, а затем разбили выступивших против них королей провинций Истрия и Далмация. Тогда же Тотилой была разорена и Салона. Спустя некоторое время Тотило, пройдя через Истрию и Аквилею, опустошил многие области Италии, а Остроило занял всю Далмацию и приморские области (Ljetopis, s. 40—46; Летопис, с. 293-295). Традиция, приписывающая Тотиле разорение Салоны, продолжала бытовать и позднее, найдя, в частности, отражение в сплитской хронике XIV в. Михи Мадия (Michae Madii Historia, p. 645). Исторический Тотила был вождем остготов в 541-552 гг., и описание нападения Тотилы на Салону может рассматриваться как отражение военных действий у Салоны в период войн королевства остготов с Византией в 535-552 гг. Фома пишет лишь о частичном разрушении Салоны Тотилой, приводя это предание в соответствие с реальной хронологией завоевания Далмации и разорения Салоны варварами в начале VII в. (см. прим. 68).

59. Изложенная в этой главе версия этногенеза хорватов на Балканах примечательна использованием хронистом хорватской исторической традиции и имеет несколько временных пластов, отражающих определенные этапы социально-политического, этнического и культурного развития населения Далматинской Хорватии в Средние века. Сообщение о приходе на Балканы с территории Польши — «из Полонии» лингонов представляет наиболее древний пласт. Оно находит соответствие в одном из двух вариантов истории переселения хорватов на Балканы, сохранившихся в составе трактата Константина Багрянородного «Об управлении империей» и опирающихся на историческую традицию балканских хорватов, сложившуюся к середине X в. В 30-й главе трактата фиксируются племенные сказания о приходе в Далмацию одного хорватского рода — пяти братьев и двух сестер «вместе с их народом»; они завладели Далмацией, победив аваров, которые в свою очередь вместе с какими-то славянскими племенами отвоевали ее у «ромеев» и вытеснили их в несколько городов Адриатического побережья (КБ, с. 128-131). Ниже Фома сообщает о том, что лингоны были славянами. Очевидно, хронистом подразумевалось не кельтское племя лингонов, а близкое ему по названию славянское племя лендзян, места обитания которых находились на Висле. Имя лендзян служило в Средневековье для обозначения поляков вообще (Исаевич Я. Д. Висляне и лендзяне в IX-X вв. // Формирование раннефеодальных славянских народностей. М., 1982, с. 160). Не случайно Миха Мадий, используя данные хроники Фомы, пишет о разорении Салоны «Тотилой, князем поляков» (Michae Madii Historia, p. 645). Возможно, хронист переносит легендарное предание о переселении на Балканы хорватских племен на неких лингонов, чтобы привести его в соответствие с мнением об автохтонности хорватов, которое он разделяет (см. прим. 61). Локализация прародины пришельцев (Польша и называемая ниже в тексте Чехия) в целом соотносится с территорией обитания предков хорватов до их переселения на Балканы, как она определяется в тексте Константина Багрянородного — «за Багиварией», «у Франгии» (т. е. у владений германского императора Отгона I за Баварией) либо «по ту сторону Туркии» (т. е. к северу от Венгрии) — (КБ, с. 130-131,134-135).

В представленном в трактате Константина втором варианте истории переселения рассказывается о приходе в Далмацию и победе над аварами хорватов, руководимых архонтом — отцом «некоего Порга» (КБ, с 134-137). Оформление этой версии происходило, очевидно, уже в условиях формирования раннесредневековой хорватской государственности, когда большое значение должно было придаваться воссозданию генеалогии правящего рода. Указание в хронике на Тотилу как вождя переселенцев и упоминание ниже некоего готского владыки «всей Славонии» обозначает основное направление дальнейшего развития представлений о появлении хорватов на Балканах в рамках этой, так называемой «княжеской» традиции, — поиск предков хорватских правителей среди готов, которым удалось сокрушить Римскую империю. Аналогичный процесс нашел отражение и в «Летописи попа Дуклянина».

60. Наиболее ранним и относительно достоверным памятником, содержащим описание поселения хорватов на Балканы, является сочинение Константина Багрянородного «Об управлении империей» (КБ, с. 130-131, 134—137). Реконструкция ранних этапов истории хорватов строится главным образом на сопоставлении содержащихся в нем сведений. Появление хорватов на Балканах обычно датируют 20-30-ми годами VII в. (напр., Sisic F. Pregled povijesti hrvatskog naroda. Zagreb, 1962, s. 76; Byzanz im 7. Jahrhundert В., 1978, S. 129 u. а.). К этому времени занятые ими впоследствии территории уже были заселены какими-то славянскими племенами, подвластными аварским хаганам, и самими аварами. В борьбе славянских племен против Аварского хаганата в Приморской Далмации сложился под главенством хорватов племенной союз, в который вошли и находившиеся ранее под аварским господством славяне, и остатки аварского населения. Этнополитическая консолидация этого объединения способствовала утрате старых славянских племенных наименований (за исключением названия племени гачан) и закреплению общего этнонима «хорваты», известного в источниках с IX в. Менее распространено в литературе иное мнение, основанное главным образом на данных 30 главы труда Константина. Согласно ему, хорваты появились в Далмации в конце VIII в., во время военных действий франков против аваров; причем древней родиной хорватов называется Карантания (Margetic L Konstantin Porfirogenet i vrijeme dolaska Hrvata // Zbornik Hist, zavoda JAZU. Zagreb, 1977, v. 8, s. 5-88; cp. Klaic N. Najnoviji radovi о 29,30 i 31 poglavlju u djelu De administrando imperio // Starohrvatska prosvjeta. Zagreb, 1985, s. 31-60).

61. Куреты — в греческой мифологии демонические существа, составлявшие вместе с корибантами окружение Великой матери богов Реи-Кибелы. Их отличительным знаком был медный бубен, медный щит или оружие. Представление о тождестве хорватов и куретов, очевидно, продиктовано фонетической близостью названий. Трудно сказать, насколько широко была распространена идея о родстве хорватов и куретов и о некой мифической Куреции как древней Хорватии. В других синхронных хронике источниках она не представлена. Вместе с тем представление об автохтонности хорватов на Балканах превалирует в сочинениях хорватских авторов XV-XVI вв.

62. Lucan IV 406—407. Цитата приводится в искаженном виде. У Лукана речь идет о куриктах (curictes) — жителях о. Курикта (о. Крк) у побережья Далмации.

63. Данное предположение основано на фонетической близости имени куретов с глаголом «curro».

64. Verg. Georg. IV 50. В античных источниках нет сведений об описываемом хронистом обряде.

65. Представление о ранней христианизации хорватов оформлялось, очевидно, вместе с появлением мнения о них как о балканских автохтонах (о христианизации хорватов см. прим. 80). Указание на принадлежность их карианам — реминисценция «арианства» готов (см. прим. 134).

66. Распространенное в литературе мнение о тождестве для хрониста готов и славян основано на некорректном переводе последней фразы — «Gothi a pluribus dicebantur et nichilominus Sclavi secundum proprietatem nomine eorum qui de Polonia seu Boemia venerant (HS, p. 26). См., например, перевод H. Клаич — «готов звали и славянами по их имени, которое они получили в Полонии и Богемии (Klaic N. Povijest Hrvata u ranom srednjem vijeku. Zagreb, 1971, s. 23), и схожий перевод В. Рисмондо (Kronika, s. 33). (В переводе А. Красовского упоминание здесь имени славян выпущено — История, с. 597.) На основе подобной интерпретации этой фразы обычно делается вывод и о близости или даже тождестве представлений о месте готов в этногенезе хорватов Фомы Сплитского и автора Дуклянской летописи, который прямо указывал, что «готы — это те же славяне» (Ljetopis, s. 49; Летопис, с. 298). Между тем в сентенции Фомы явны следы полемики по вопросу об этом тождестве.

67. Ср. сообщение Константина Багрянородного о жителях далматинских крепостей, которые и в его время назывались «римлянами» (***) (КБ, с. 112-113).

68. Разорение Салоны произошло в результате нашествия на Далмацию аварских и славянских племен, вытеснивших романское и романизованное население в горы и в несколько приморских городов и островов. Точная дата падения Салоны не установлена. Согласно археологическим данным, в начале VII в. город действительно подвергся разграблению (Katic L. Vjerodostojnost Tome Arcidakona i posljedni dani Solina // VAHD. Split, 1952, knj. 53). По данным Константина Багрянородного, это событие произошло до воцарения Ираклия, т. е. до 610 г. Однако большинство исследователей относит падение Салоны к 612-615 гг., опираясь на датировку последнего христианского надгробия городского некрополя. Ряд хорватских ученых предлагают ныне более позднюю дату, поскольку при раскопках Салоны обнаружены византийские монеты 624/5 и 630/1 гг. (Marovic J. Reflexions about the year of the destruction of Salona// VAHD. Split, 1984, knj. 77, s. 293-314; cp. Jaksic N. Constantine Porphirogenifus as the source for destruction of Salona // Ibid., s. 315-326). Рассказ Фомы о падении Салоны приближен по времени к событиям начала VII в., т. е. времени фактического падения города: главы о нашествии «готов» и падении Салоны хронист помещает после описания конфликта между сплитским архидиаконом Максимом и папой Григорием I, продолжавшегося до 599 г. Проецируя, таким образом, историю завоевания Далмации «варварами» на хронологию аварской эпохи на Балканах, хронист, однако, не упоминает аваров. Между тем в первоначальных версиях о переселении, зафиксированных у Константина Багрянородного, законность прав хорватов на территории Далмации обосновывалась как результат разгрома ими аваров. В средневековых (западноевропейских и византийских) источниках было распространено мнение о близости аваров и готов. Но, видимо, главной причиной исчезновения аваров в используемых хронистом хорватских версиях о переселении была большая актуальность версии о победе «готов» над «римлянами» для обоснования славянскими правителями своих прав на далматинские города. При всем отличии версии Фомы от двух рассказов о взятии Салоны аварами и славянами Константина Багрянородного (КБ, с. 110-113; 128-131) генетическая связь основных их элементов, отражающих, видимо, историческую реальность (стремительность нападения, оттеснение романского населения к морю) несомненна.

69. Перечисляются острова, расположенные к югу от Сплита: Soluta (Шолта), Bratia (Брач), Faron (Хвар), Lysia (Вис), Corcira (Корчула).

70. Паллий — шерстяной плат, который с IV в. получали при посвящении все епископы (позднее только католические) как символ пастыря, несущего на плечах овцу.

71. В сборнике биографий римских пап «Liber pontificalis» имеется свидетельство о том, что в 640 г. со специальным поручением от папы Иоанна IV (640-642), далматинца по происхождению, в далматинские земли прибыл аббат Мартин собрать уцелевшие после варварских нашествий христианские реликвии. Аббат отыскал мощи некоторых святых, в том числе Домния и Анастасия, и перенес их в Рим, где они были помещены в часовне св. Венанция в Латеранском дворце (Liber pontificalis / Ed. Duchesne L. P., 1955, t. 1, p. 330). Текстуальное сходство рассказа Фомы и пассажа «Книги понтификов» указывает на вероятный источник сведений хрониста. В часовне св. Венанция сохранились мозаичные изображения Домния в епископском облачении и Анастасия в костюме знатного горожанина. Описание Фомой надгробий, возможно, сделано на основании собственных впечатлений.

72. Эти события нашли отражение в посланиях папы Григория I салонскому епископу Наталу и поддиакону Антонию, датированных октябрем 592 г. (Gregorii registrum epistolarum, t.1, p. 126). Документальное подтверждение в них факта принадлежности церкви Эпидавра Салонской архиепископии, очевидно, определило введение в текст хроники данного пассажа. Сплитская церковь как наследница Салонской активно противодействовала возвышению церкви Дубровника, считавшего себя наследником Эпидавра, до положения архиепископии.

73. Предполагается, что Эпидавр был разрушен аварами и славянами ок. 614 г. (Dovan A. Povijest Dubrovnika od najstarijih vremena do pocetka VII v. (do propasti Epidauruma) // Anali Hist, in-ta JAZU u Dubrovniku. Dubrovnik, 1966, № 10-11). Его жители нашли спасение на о. Раусий в 15 км к северо-западу по побережью, где позднее возник г. Рагуза — Дубровник. Константин Багрянородный рассказывает о разрушении Эпидавра славянами, об основании его жителями Рагузы и о поселении в Рагузе части беженцев из Салоны (КБ, с. 122—123). Излагаемая в хронике версия, приписывающая участие в основании Рагузы неких римских преступников, которые и разрушили Эпидавр, имеет явно издевательский оттенок.

74. Дубровницкий епископ в качестве суффрагана сплитского архиепископа упоминается в актах сплитских церковных соборов 925 и 928 гг. и послании папы Льва VI, подтверждавшем решения собора 928 г. (HSM, р. 103-109; CD, v. 1, p. 38-39). В литературе имеет хождение точка зрения, согласно которой в конце X в. во время ослабления в Далмации византийского господства в Дубровнике было учреждено архиепископство; причем называются различные годы и организаторы этого учреждения — сама Византия, основатель болгарского Македонского царства Самуил, римские папы (Barada M. Dalmatia Superior // Rad JAZU. Zagreb, 1949, knj. 270, s. 97 u. a.; Mandic D. Osnutak dubrovacke nadbiskupije // Mandic D. Rasprave i prilozi iz stare hrvatske povijesti. Roma, 1963, s. 274 u. а.). Вместе с тем некоторые исследователи считают, что существование Дубровницкой архиепископии надежно документируется лишь с XII в., и ссылаются при этом на послания пап Каликста II (1119-1124), Иннокентия II (1130-1143) либо Евгения III (1145-1153), подвергая сомнению аутентичность папских булл более раннего времени, подтверждавших предоставление паллия епископу Дубровника, в частности булл Бенедикта VIII 1022 г. (CD, v. 1, р. 61-62) и Григория VII 1067 г. (CD, v. 1, p. 143-144) (см. Калиh J. Црквене прилике у српским земљама до сгварања архиjепископиjе 1219 године // Међународни научни скуп «Сава Немањиh — Свети Сава». Београд, 1979, с. 36-45; Pericic P. Sclavorum regnum..., s. 51-57, здесь же история вопроса).

75. Lucan IV 404-405.

76. Yadria — Задар (Jader, Jadera) — первоначально поселение либурнов. При Августе здесь была основана римская колония. После разрушения Салоны Задар стал центром византийской Далмации. Между Сплитом и Задаром установились отношения соперничества. Желание обосновать свое превосходство нашло отражение и в сплитской легенде об основании города частью беженцев из Салоны. Йадр — р. Йадро. Некий основатель города Йадрий — видимо, персонаж какой-то местной легенды. Константин Багрянородный фиксирует легенду, очевидно, задарского происхождения о возникновении Задара раньше Рима (КБ, с. 124—125).

77. Spatiosum erat palatium. Название Spalatum хронист, таким образом, этимологизирует как соединение частей этих слов («просторный дворец»). Впоследствии в Сплите имела хождение схожая версия его названия. В хронике Михи Мадия сообщается, что название города означает «Salone palacium letum» или «Salone palacium latum», и потому печать города содержит надпись «palacium letum Spaletum Salone quietum» (Michae Madii Historia, p. 645).

78. Рассказ о переселении бывших жителей Салоны на материк и об урегулировании их отношений с «князьями готов и славян» схож с соответствующим эпизодом из сочинения Константина Багрянородного: «С того времени, как названные славяне поселились [здесь], овладев всем пространством Далмации, [обитатели] ромейских крепостей живут возделыванием земли на островах. Но так как патаны постоянно пленяли их и истребляли, они покинули эти острова, стремясь возделывать землю на материке. Однако этому воспрепятствовали хорваты, ибо они еще не платили подати хорватам, а все, что с недавнего времени отдают славянам, они вносили своему стратигу. Будучи не в состоянии прожить, они явились к приснопамятному василевсу Василию, поведав ему обо всем изложенном. Поэтому блаженный сей Василий постановил, чтобы они все даваемое стратигу отдавали славянам и жили с ними в мире, а стратигу бы предоставляли небольшую часть в знак подчинения императору». И далее Константин называет суммы этой во многом символической дани, причем для Сплита эта сумма была в два раза большей, чем для всех остальных городов (КБ, с. 134-135). Упоминание имени Василия I (867-886) как инициатора установления «подати мира» (как ее называют в литературе) согласуется и с его политикой по упрочению власти в западнобалканских землях, и со сложившейся тут в его время политической ситуацией. Текст Фомы объясняет подоплеку выплаты городами дани: по всей видимости, оплачивалась обрабатываемая горожанами земля, расположенная за городской территорией. А жители Сплита пользовались также землями своей «старой родины» Салоны. Сходство текстов Константина и Фомы указывает на длительное существование местного предания, отразившего процесс утверждения власти хорватов на далматинских землях и урегулирования в этой связи отношений с Византией.

В литературе имеются и иные, менее приемлемые датировки данного события, основанные на поисках неких названных в хронике византийских «императоров» — соправителей. Так, одна из популярных точек зрения относит его к 641 г. и связывает с именами соправителей Константина II и Гераклеона (Sisic F. Povijest Hrvata u vrijeme narodnih vladara. Zagreb, 1925, s. 282).

79. Хроника Фомы — единственный источник, рассказывающий об Иоанне Равеннском. Фома помещает сообщение о нем после описания событий VII в., связанных с разрушением Салоны, и перед перечнем следующих за Иоанном сплитских архиепископов, правление которых относится к IX в Возможно, хронист намеренно затемняет датировку деятельности Иоанна, стремясь удревнить историю Сплитской архиепископии (см. Klaic N. Povijest Hrvata..., s. 84-86). Исследователи не сомневаются в историчности фигуры Иоанна Равеннского, но предлагают различные датировки его деятельности в широком хронологическом диапазоне с VII до X в., приводя в соответствие со своими доказательствами и датировку надписи на найденном в Сплите саркофаге некоего архиепископа Иоанна, которого они идентифицируют с Иоанном Равеннским (Barada M. Episcopus chroatensis // Croatia sacra. Zagreb, 1931, v. 1, s. 164 et al.; Karaman Lj. Razgovori о nekim problemima domace historije, arheologije i historije umjetnosti // Anali Hist In-ta JAZU u Dubrovniku. Dubrovnik, 1959, sv. 8—9, s. 126 et al.). Однако пока нет достаточно надежных оснований для отождествления Иоанна из надписи на саркофаге с Иоанном Равеннским. Первое документальное известие об учреждении митрополии в Сплите содержится в актах сплитского церковного собора 925 г., в которых и провозглашается факт ее образования (HSM, р. 99).

80. Утверждение Фомы дало основание ряду авторов видеть в Иоанне Равеннском крестителя хорватов и считать, что их крещение было осуществлено священниками из далматинских городов вскоре после появления хорватов на Балканах (так называемая «далматинская теория» крещения хорватов) (см., например, Barada M. Episcopus chroatensis, s. 164 et al.). Утверждение христианства у хорватов в качестве официальной религии произошло, очевидно, в IX в., причем на этот процесс оказывали влияние различные силы, прежде всего Рим, Византия и Аквилейский патриархат. Гипотезы о более ранней дате крещения хорватов опровергаются данными археологии (погребальный обряд) (Belosevic J. Materijalna kultura Hrvata od VII do IX st. Zagreb, 1980, s. 78-79). Однако, согласно косвенным данным, уже с VII в. далматинское романское духовенство играло активную роль в обращении в христианство представителей хорватской знати (см. Наумов Е. П. Общественно-политические сдвиги в сербских и хорватских землях и христианская миссия на Балканах // Принятие христианства народами Центральной и Юго-Восточной Европы и крещение Руси. М., 1988, с. 70-99; ср. Klaic N. Povijest Hrvata..., s. 84-86, 196-206). Согласно сообщениям Константина Багрянородного, хорваты получили крещение из Рима при «архонте» Порине (КБ, с. 132, 133) или Порге (КБ, с. 136, 137). Этих персонажей обычно идентифицируют с хорватским князем Борной (ум. 821 г.). Рассказы о крещении хорватов Константина Багрянородного и о деятельности Иоанна Равеннского объединяет представление о решающей роли Рима в христианизации хорватов. В этих рассказах, видимо, нашла отражение борьба хорватских церковных и светских деятелей за политическую и церковную независимость от Византии. Традиция, приписывающая Риму крещение хорватов, была известна в римской курии второй половины IX — первой трети Х в., признавалась и поддерживалась ею (Katicic R. Methodii doctrina // Slovo. Zagreb, 1986, sv. 36, s. 11-14).

81. Ср. сообщение Константина Багрянородного о том, что от дворца Диоклетиана «сохранилось до наших дней немногое, среди прочего — помещение епископии крепости» (КБ, с. 124-125).

82. Церковь Вознесения Марии.

83. В одном сплитском бревиарии в составе жизнеописания св. Домния имеется запись о том, что после нашествия готов и разрушения Салоны граждане бежали на близлежащие острова и оттуда пришли во дворец Диоклетиана, где стали жить и, выбросив идолов из храма Юпитера, посвятили этот храм богородице Марии, а затем с помощью архиепископа Иоанна перенесли туда из Салоны мощи св. Домния (Documenta, p. 288). Гипотезе об использовании Фомой данного текста в качестве своего источника (Gunjaca S. Ispravce i dopune starijoj hrvatskoj historiji. Zagreb, 1973, t. 1, s. 190-192) недостает обоснованной датировки текста бревиария.

84. Источник этой главы — далматинский текст «Перенесение мощей св. Домния», наиболее ранние версии которого предположительно относятся к XI в. (см. прим. 130). Вместе с тем сведения о захоронении Домния и Анастасия в Сплите противоречат рассказу VIII главы хроники о перенесении и захоронении их мощей в Риме. Вопрос о подлинности мощей в Риме и Сплите запутан и неясен (см. Istorija svetoga Dujma i Stasa // Legende i kronike. Split, 1977, s. 43—44). Хотя сам факт перенесения каких-то мощей (под видом останков Домния и Анастасия) вполне вероятен в связи с утверждением Сплитской церковью своих епископальных прав в качестве преемницы Салонской церкви. Наиболее ранней фиксацией факта захоронения этих святых в Сплите является сообщение Константина Багрянородного о захоронении св. Домна в храме его имени, который «служил [некогда] усыпальницей и самому василевсу Диоклетиану», и о том, что «покоится в сей крепости и св. Анастасий» (КБ, с. 124-125).

85. Ниже называются имена лишь некоторых из сплитских архиепископов. О порядке настолования салонских и сплитских архиепископов см. в: Bulic F., Bervaldi J. Kronotaksa solinskih biskupa uz dodatak Kronotaksa splitskih nadbiskupa od razorenja Solina do polovine XI v. Zagreb, 1913.

86. Несмотря на отделение от Далмации в конце III в. провинции Превалитана, прибрежные территории последней продолжали именоваться Далмацией. В средневековых памятниках, начиная с XII в., встречаются названия Верхняя (Superior) Далмация — области к югу от Дубровника до реки Бояны и Нижняя (Inferior) Далмация — территории к северу от Дубровника до Истрии (Barada М. Dalmatia Superior // Rad JAZU. Zagreb, 1949, sv. 270, s. 93). В сплитской церковной традиции первенство сплитского епископа в Далмации обосновывалось наследованием Сплитской церковью территории, прав и привилегий Салонской архиепископии, что нашло наиболее полное отражение в актах сплитских соборов 925 и 928 гг. (HSM, р. 99-102, 105-106). Мнение о роли Сплитской церкви как о «матери, наставнице и госпоже» всех далматинцев высказывалось различными сплитскими иерархами и в позднее Средневековье (CD, 12, р. 149, 159 et al.).

87. Суффраганы — епископы, подчиненные архиепископу (митрополиту).

88. До учреждения Сплитской митрополии в 925 г. сплитские прелаты по традиции именовались салонскими.

89. Дельминий (Дувно) (см. прим. 3) входил в состав средневекового Дуклянского государства и в дуклянской политической и церковной легендарной традиции, зафиксированной в «Летописи попа Дуклянина», играл важную роль как место проведения (Dalma, Дуванско поле) собора, утвердившего с одобрения и при активной помощи папских и константинопольских посланников само существование дуклянской державы и церковную организацию Дукли, причем «король Светопелек» выступил на соборе инициатором посвящения архиепископов: «одного — в Салоне, а другого — в Дисклее» (Ljetopis, s. 50-55; Летопис, с. 304-308). Упоминание здесь дельмийского епископа как сплитского суффрагана обозначало сферу территориальных интересов Сплитской архиепископии в связи с образованием и существованием Барско-Дуклянской архиепископии (см. прим. 109).

90. Siscia — совр. Сисак при впадении Кульпы в Саву. Квирин — мученик гонений Максимиана — был сисакским епископом в нач. IV в., принял мученическую смерть в 303 г. Сисакская епископия существовала еще в эпоху Римской империи, но дата ее основания неизвестна. Сначала она подчинялась Сирмийской (Сремской) митрополии, а затем — Салонской. На территории Сисакской епископии в конце XI в. было основано Загребское архиепископство (см. прим. 156).

91. Нижеследующий список сплитских архиепископов не полон. Вполне возможно, что их имена взяты из грамот сплитскоео архива, что и объясняет особенности приводимых датировочных формул, в частности упоминание в них имен хорватских правителей (Racki F. Kada i kako se preobrazi hrvatska knezevina u kraljevinu // Rad JAZU. Zagreb, 1872, sv. 18, s. 72-73; Sisic F. Genealoski prilozi о hrvatskoj narodnoj dinastiji // Vjesnik hrvatskog arheoloskog drustva. Nova serija. Zagreb, 1914, sv. 13, s. 71).

92. В послании папы Иоанна VIII от 879 г. далматинским прелатам упоминается Иоанн, «архипресвитер салонского престола» (CD, I, p. 16-17), что дало основание для сомнений если не в историчности фигуры Юстина, то в предложенной Фомой датировке его деятельности и в существовании в это время в Сплите епископии (Bulic F., Bervaldi J. Kronotaksa..., s. 151-153; ср. Klaic N. Povijest Hrvata..., s. 238).

93. Франкский император Карл Толстый (881-888). Правление хорватского князя Бранимира, по сведениям Иоанна Диакона, началось в 879 г. (Iohannis Diaconi Chronicon // Cronache veneziane antichissime. Roma, 1890, v. 1, p. 126). Далматинская надпись упоминает о нем под 888 г. (Documenta, p. 375). Его преемник Мунцимир — Мутимир занял престол до 892 г.

94. При сплитском архиепископе Иоанне проводился сплитский церковный собор 925 г. (HSM, р. 102-106). Хорватский правитель Томислав — ок. 910-925 г.

95. В 970 г. византийским императором был Иоанн Цимисхий (969-976). Правление Држислава относится в целом ко второй половине X в.

96. Вопрос о времени коронации хорватских князей дискуссионен. Это событие связывается и с именем Томислава, и Држислава (Beuc С. Rex i regnum na nadgrobnom natpisu kraljice Jelene // Starine. Zagreb, 1980, knj. 58, s. 1—8), и Звонимира (вторая половина XI в.) (Klaic N. Povijest Hrvata..., s. 291). Последняя точка зрения согласуется с появлением в грамотах Звонимира формул, свидетельствующих об особом почитании королевского трона и королевских регалий — мантии, меча, скипетра, короны. Вызывает споры и вопрос о времени присоединения к Хорватии Далмации. Датировка создания хорватско-далматинского объединения временем правления Томислава, предложенная еще Ф. Рачки, противоречит известиям византийских источников, по которым в X в. Далмация находилась на положении византийской фемы. Сторонники присоединения Далмации при Држиславе (см. Historija naroda Jugoslavije. Zagreb, 1953, t. 1, s. 197) основываются только на сведениях Фомы и полагают, что Држислав получил Далмацию в награду за помощь, оказанную им империи в войне против болгарского короля Самуила. Однако, как показал Я. Ферлуга, Држислав умер до войны Византии против Самуила (Ферлуга О. Византиска управа у Далмациjи. Београд, 1957, с. 87-88). Больше сторонников приобрела точка зрения о присоединении Далмации к Хорватии (при сохранении значительной автономии далматинских городов) во второй половине XI в. при Петре Крешимире IV либо при Звонимире (Ferluga J. Byzantium on the Balkans. Amsterdam, 1976, p. 147; Klaic N. Povijest Hrvata..., s. 387-389).

97. Титул патрикия имел в X-XI вв. почетный характер и не связывался с исполнением каких-либо политических функций. Именование в Византии «эпархами» иностранных правителей было обычным (Ферлуга О. Византиска управа у Далмациjи, с. 89). Византия поддерживала сына Држислава — его наследника на хорватском престоле Светослава в борьбе со свергнувшими его младшими братьями Крешимиром III и Гоиславом. Братья вынуждены были в начале XI в. признать власть императора Василия II, с чем, видимо, и могло быть связано наделение хорватских правителей византийской титулатурой. Так что сообщение об этом хроники признается исторически достоверным (Klaic N. Povijest Hrvata..., s. 323, 330).

98. Капуа — город, расположенный к северу от Неаполя. Герман был капуанским епископом в первой половине VI в. Его имя упоминается и в «Летописи попа Дуклянина» в связи с обозначением времени появления готов в Далмации (Летопис, с. 40; Ljetopis, s. 293).

99. Карантания — раннефеодальное государство словенцев, располагавшееся в VII-XI вв. в бассейне р. Муры и верховьях р. Савы. Марония — часть Далмации от устья Неретвы до Сплита, территория средневекового Неретлянского княжества. Хум — историческая область между Дубровником и рекой Неретвой, территория будущей Герцеговины. Сведения о границах хорватского государства основываются на исторической традиции, отражавшей территориальные притязания хорватских правителей. По сообщению Константина Багрянородного, в X в. граница Хорватии проходила по реке Цетине (КБ, с. 132-133).

100. Все сведения о ранней венгерской истории, сообщаемые хронистом в этой главе, имеют соответствия в различных венгерских источниках, и прежде всего в официальной венгерской историографии — средневековом своде хроник Венгрии «Деяния венгров» («Gesta Ungarorum»). Упоминание Фомой массагетов в качестве предков венгров, очевидно, основано, как отмечал еще Ф. Рачки (HS, р. 42, b), на распространенном в Средневековье представлении (восходящем к Прокопию) о тождестве массагетов и гуннов. Отождествление венгров и гуннов встречается у западноевропейских авторов Х-XII вв. (биограф Фридриха Барбароссы Готтфрид из Витербо и др.). Под их влиянием в XIII в. в Венгрии создается миф о родстве или даже тождестве венгров и гуннов и об Аттиле как вожде и тех и других (см. Kosary D. Bevezetes a magyar tortenelem forrasaiba es irodalmaba. Bp., 1951, 1. k., 38-39. 1.), зафиксированный прежде всего в тексте «Деяний гуннов» (XIII в.) (в составе «Деяний венгров»). Употребление хронистом названия Магерия (от самоназвания мадьяры) свидетельствует о знакомстве с содержащимся в венгерских памятниках предании о том, что венгры вышли из той части Скифии, которая зовется Магерией (варианты — Magoria, Mogoria, Mogeria). Мотив «Паннония — пастбище римлян» появляется в венгерских памятниках с XI в. и получает большое распространение к середине XIII в. (Gyorffy Gy. Formation d'Etat au IX-e s. suivant le «Gesta Hungarorum» // Nouvelles etudes historiques. Bp., 1965, v. 1, p. 36-53). В венгерских источниках сообщается также о жестоком избиении и порабощении жителей Паннонии венграми и об их последующих разрушительных набегах на окрестные земли. Хула Фомы в адрес венгров и Аттилы также согласуется с определениями венгерских источников («венгры когда-то были бичом христиан», «Аттила — угроза мира, бич Божий» и пр.), и главным образом в житии Стефана Святого (конец XI — начало XII в.). При том, что использование Фомой текстов венгерской историографии несомненно (см. очевидные параллели: Chronici Hungarici compositio saeculi XIV/ Ed. Domanovszky A. // SRH, Bp., 1937, v. 1, p. 235, 248-251 et al.; Simonis de Keza Gesta Hungarorum / Ed. Domanovszky A. // Ibid., p. 146 etc.; Legenda S. Stephani regis maior et minor / Ed. Bartoniek E. // SRH. Bp., 1938, v. 2, p. 378, 402), трудно связать текст Фомы с каким-то определенным источником (ср. Летопис, с. 9).

101. Петр был действительно современником хорватского князя Трпимира, однако княжение Трпимира приходится приблизительно на 846-864 гг., а его сына Мунцимира— 892-910 гг. Искажение хронологического ряда хорватских князей допущено, очевидно, сознательно и связано с территориальными притязаниями сплитской церкви. Не ранее XII в. на основе старых грамот были составлены две дарственные — от имени Трпимира 852 г. и от имени Мунцимира 892 г., утверждавших право Сплитской церкви на владения находящейся на хорватской территории церкви св. Георгия Путальского (CD, I, p. 24. О датировке грамот см. Klaic N. О trpimirovoj darovnici kao diplomatickom i historijskom dokumentu // VAHD. Split, 1967, knj. 62, s. 105-155). В грамоте 892 г. встречаются все три имени — Петр, Трпимир и Мунцимир, поэтому надо полагать, что источником сообщения Фомы была именно эта грамота (ср. Bulic F., Bervaldi J. Kronotaksa..., s. 168-169). Указанные в грамотах земли служили основанием для вооруженных конфликтов между Сплитом и славянским окружением на протяжении XII-XIII вв. (ниже Фома описывает эти события). Представляя Трпимира и Мунцимира преемниками Држислава (см. прим. 96), хронист тем самым утверждал их право на королевский титул, что придавало больший вес сплитским фальсифицированным грамотам, изданным от их имени.

102. Василий II (Болгаробойца) (976-1025), Константин VIII (соправитель Василия — 976-1025; самост. правл. — 1025-1028), Крешимир III (ок. 1000 — 1039).

103. Престанций упоминается в сплитских документах после 1020 г. в связи с передачей по наследству своему сыну церкви св. Марии (CD, t. 1, p. 59-60).

104. Геза — венгерский князь (972-997). Сообщение о Гезе основано на данных венгерского жития св. Стефана: только в этом памятнике Геза называется «четвертым правителем» (princeps quartus) (Legenda S. Stephani, p. 378, 403), причем хронист пользовался одним из ранних списков жития, поскольку в списках начиная с XIII в. слово «четвертый» было исправлено на «пятый». Однако хронист ошибается в датировке крещения Гезы (имевшем место в 974 г.), разбив известием о нем рассказ об архиепископе Павле.

105. Последняя из известных грамот, упоминающих архиепископа Павла, действительно относится к 1030 г. (Documenta, p. 39—40), но в Византии тогда соправительствовали Роман III Аргир (1028-1034) и императрица Зоя (1028-1050).

106. В других источниках сведений об этом соборе нет. На основании данных Фомы устанавливается приблизительная дата его проведения — в 1030 г. (см. Waldmuеller L. Die Synoden in Dalmatien, Kroatien und Ungarn. Paderbornm etc., 1987, S. 49).

107. Котор (в тексте — Chatharo, Cataro) — город в глубине Которской бухты на Адриатике; Антибари — название города Бар на далматинском побережье Адриатики по его местоположению — против итальянского города Бари; Улцинь (Dulcignum) — город на далматинском побережье к югу от Бара; Свач (Suacium) — город недалеко от Улциня на р. Буне. Данные этого пассажа отражают территориальные притязания Сплитской архиепископии. Котор, согласно решениям сплитского собора 925 г., назывался в числе так называемых «восточных», т. е. верхнедалматинских суффраганий Сплитской митрополии (HSM, р. 104). Однако по крайней мере с 1022 г. он был суффраганией Бари на итальянском побережье Адриатики (Codice diplomatico Barese. Bari, 1964 [reed. 1897], t. 1, p. 22, N° 11). Улцинь и Бар приблизительно в VIII в. с образованием византийской фемы Диррахий входили в ее состав, и в начале XI в. их епископы находились в подчинении митрополита Диррахия, признававшего власть константинопольского патриарха (см. Калић J. Црквене прилике..., с. 30-31). Которская, Барская и Ульциньская епископии упоминаются в качестве суффраганий Дубровницкого архиепископства в булле папы Бенедикта VIII 1022 г., подлинность которой оспаривается (см. прим. 74). Наличие в данное время епископии в Сваче вызывает обоснованные сомнения (Станоjевић Ст. Борба за самосталност католичке цркве у Неманићскоj држави. Београд, 1912, с. 37). См. также прим. 109.

108. На о. Хвар действительно имеется мыс Епископов (Punta dei vescovi). Однако это название вряд ли имеет отношение к упоминаемому — весьма гипотетическому — кораблекрушению (Станоjевић Ст. Борба за самосталност..., с. 37; ср. HS, р. 42, е). В других источниках факт гибели епископовне зафиксирован, однако в литературе обсуждается возможная дата этого события (Foretic F. La Chiesa di Ragusa (Dubrovnik) in rapporto alla Chiesa di Spalato (Split) // Vita religiosa, morale e sociale ed i Concili di Split (Spalato) dei sec. X-XI. Padova, 1982, p. 410).

109. История образования во владениях Салонской, а затем Сплитской церкви независимой от нее митрополии по-иному представлена в дуклянской и дубровницкой исторических традициях. Легендарный рассказ «Летописи попа Дуклянина» относит образование Дуклянской архиепископии к эпохе Кирилла и Мефодия, когда на соборе на Дуванском поле король после своей коронации «учредил для Нижней Далмации митрополию в Салонской церкви, а для Верхней Далмации Дуклянскую церковь сделал митрополией» (Летопис, с. 301-306; Ljetopis, s. 48-54). Дубровницкая традиция зафиксирована в трудах дубровницких авторов XVI-XVIII вв. (обзор см. в: Pericic P. Sclavorum regnum..., s. 58-61). По их представлениям, в конце X в. дуклянский архиепископ Иоанн после завоевания западно-болгарским царем Самуилом Диоклеи бежал в Дубровник и после смерти местного епископа был избран на его место, сохранив за собой не только право называться архиепископом, теперь уже дубровницким, но и прежнюю подвластную территорию.

Изображая стихийное бедствие как естественную и единственную причину учреждения митрополии в Баре, Фома тем самым представляет наиболее приемлемую для Сплитской церкви версию событий, в результате которых она лишилась своих верхнедалматинских суффраганий. Хотя в представленной в хронике версии событий Дукля не упоминается, образование митрополии в Баре было связано со стремлением правителей сербской Дукли к установлению собственной митрополии (Станоjевић Ст. Борба за самосталност...; Pericic P. Sclavorum regnum..., s. 31-74; Lesny J. Studia nad poczatkami Serbskiej monarchii Nemaniczow pol. XI — kon. XII w. Wroclaw; W-wa, 1989, s. 79-96). В 70-е гг. XI в. выбор князя Дукли Михаила I Воиславлевича пал на Дубровник как на столицу будущей митрополии. В силу ряда причин (раскол папства, противоречия на этой основе внутри дубровницкой церкви, конкурирующее противодействие Сплитской церкви) этот план не был реализован. При сыне и наследнике Михаила I — Михаиле Бодине антипапой Климентом III в 1089 г. была выдана булла о создании Дуклянской митрополии в Баре и о предоставлении паллия барскому епископу Петру. Суффраганиями Барского архиепископства стали Котор, Ульцинь, Свач, Скадар, Дривост, Полат, а также церковные провинции Сербии, Боснии и Травунии. Текст буллы сохранился лишь в копии XVII в., однако его аутентичность не вызывает сомнения (Kehr P. Papsturkunden in Rom // Nachrichten von der konigliche Gesellschaft der Wissenschaften zu Gottingen. Gottingen, 1890, Bd 2, S. 148). Что касается буллы 1067 г. об основании Барской митрополии, выданной от имени папы Александра II (Documenta р. 201-203), то существует мнение о ней как о более позднем фальсификате, появление которого обязано стремлению Барской церкви укрепить права на митрополию ссылкой на имя папы Александра, а не изгнанного из Рима Климента III (Sforza F. Bari е Kotor. Casano; Bari, 1975, p. 65-66). Сплитская церковь в течение длительного времени не признавала территориальных прав Барской архиепископии. Однако основная борьба за территориальное и статусное влияние развернулась во второй половине XII — первой половине XIII в. между Баром и Дубровником. В 1167 г., в условиях потери Дуклянским государством политической самостоятельности и признания им византийского суверенитета, Барская епископия распоряжением папы Александра III переходила в управление Дубровницкой архиепископии (CD, t. 2, р. 109-110; PL, v. 200, р. 463). В 1247 г. после смерти барского архиепископа Иоанна кафедра Барской епископии была вообще упразднена, и распоряжением папы Иннокентия IV капитул Бара был переведен в распоряжение Дубровницкой церкви. Это вызвало горячее противодействие барских клириков, которое привело в конечном счете к восстановлению архиепископии и к поставлению Римом в 1248 г. архиепископом Бара Плано Карпини, призванного решить спор миром. В 1252 г. конфликт Барской и Дубровницкой церквей рассматривался в папской курии. Здесь Карпини при обосновании прав Бара опирался на дуклянскую историческую традицию, полагая, что в Далмации имелось лишь две законные архиепископии — в Салоне и Диоклее, наследницами которых стали церкви Сплита и Бара; что касалось Дубровницкой архиепископии, то, по мнению Карпини, она должна была подпадать под юрисдикцию сплитского архиепископа, (CD, t. 4, p. 482-483, ср. Ljetopis, s. 48-49). По всей видимости, сочувственное представление хронистом факта установления Барской епископии и дискредитирующее Дубровник заявление о принадлежности его церкви Бару следует рассматривать в контексте деятельности Карпини в конце 40-х — начале 50-х гг. XIII в. Об отношении Фомы к Плано Карпини можно судить по активному использованию хронистом сочинения Карпини о татаро-монголах (см. прим. 325).

110. Апсар (Absarum) — город и остров Црес. Трогир (Tragurium) — город на побережье Адриатики, основанный греческими колонистами в III в. до н. э.

111. Парохия — округ, приход.

112. Вегла (Veglia) — осгров и город Крк. Раб (Arbe) — остров и город. Сень (Segnia, Senia) — город на берегу Адриатики в Северной Далмации. В актах сплитского церковного собора 928 г. в числе экклесий в этой части Далмации назывались Задарская, Рабская, Кркская и Апсарская (HSM, р. 104). Территория кркской епископии могла включать в себя территории жупаний Винодола и Сеня (Klaic N. Povijest Hrvata..., s. 381), которые в конце XII в. вместе с жупаниями Гацка и Буже составляли владения Сеньской епископии (CD, II, р. 193). Первое надежно документированное известие о епископии Сеня относится к 1169 г. (Buturac J., Ivandija A. Povijest katolicke crkve medu Hrvatima. Zagreb, 1973, s. 94).

113. Нин (Nona) — древнеримский город недалеко от Задара, позднее — резиденция первых хорватских князей и епископов хорватской церкви после возникновения Нинской епископии в IX в. (см. прим. 145). Епископия в Нине была вновь учреждена при хорватском правителе Крешимире IV, в третьей четверти XI в. Белград (Belgradum) — совр. Биоград на Адриатическом побережье Далмации. Белградской епископии принадлежали земли от Нина и Карина до Скрадина и Брибира.

114. По сообщению венецианского дожа и хрониста XIV в. Андреа Дандоло, Белград в Далмации был разрушен венецианцами в 1125 г. (Andreae Danduli Chronica per extensum descripta aa. 46—1280 / A curo di Pastorello E. Bologna, 1938, P. 1, p. 272). Задар был занят венецианцами в 1117 г. Перенос престола епископии в Скрадин (Scardona) — город на месте старого иллирийского поселения, находящегося примерно в 40 км ниже от Биограда, был, очевидно, связан со стремлением Венгрии, под чьим суверенитетом находилось тогда Адриатическое побережье, удалить престол епископии от подчиненной Венеции территории.

115. Шибеник (Sibenicum) — город-порт на Адриатическом побережье.

116. Мукар (Mucarum) — совр. г. Макарска на побережье в 60 км к востоку от Сплита. В сохранившихся документах нет упоминаний ни об одном макарском епископе с VI до XIV в. Крайна (Craina) — область между нижним течением рек Цетине и Неретвы. Стон (Stagnum) — город на перешейке, связывающем
п-ов Пелешац с материком.

117. Претензии Сплитской церкви на Хумскую землю основывались на зафиксированном в актах сплитских соборов первой трети X в. факте признания хумским князем Михаилом Вишевичем власти Сплитского архиепископа (HSM, p.96 et al.).

118. Книн (Tinium, Tenenum) — центр одноименной жупании в Хорватии; во второй половине XI в. при хорватском короле Звонимире был местом его резиденции. Существует несколько версий относительно местонахождения церкви св. Марии — с ней идентифицируют различные археологические остатки культовых сооружений в Книне и его окрестностях (Karaman Lj. О revizije iskopina u Biskupiji kod Knina // Starohrvatska prosvjeta. Zagreb, 1955, ser. III, № 4, s. 219; Gunjaca S. Oko polozaja kninske katedrale // Ibid. Zagreb, 1958, №6).

119. В следующей главе помещен рассказ о хорватском епископе. На основе сведений Фомы возникла популярная концепция о поставлении независимого от Сплитской архиепископии епископа Хорватии при хорватском правителе Крешимире Ш приблизительно между 1024 и 1030 г. (Barada M. Episcopus chroatensis, s. 201). В источниках более позднего времени хорватский епископ выступает как «амбулантный», т. е. не имеющий постоянной резиденции (Buturac J., Ivandija A. Povijest katolicke..., с. 94). Статус «резиденциального епископа» он получил только в 1185 г. на церковном соборе в Сплите (см. прим. 209).

120. Цетина (Cetina) — область в среднем течении р. Цетины, территория одноименной старохорватской жупании. Клевна (Cleuna) — территория старохорватской жупании с одноименным центром (совр. Ливно) у истока Бистрицы. Клис (Klissa) — крепость в 4 км от Салоны. Мосор (Massarum) — хребет Мосор между Клисом и р. Цетине. Омиш (Almisium) — город в устье р. Цетины. Крбава (Korbauia) — территория старохорватской жупании в средней части Далмации. Железные Альпы — см. прим. 155; имеются в виду земли Славонии, вошедшие в основанную ок. 1094 г. Загребскую епископию (см. прим. 156). Список в целом отражает территориальные притязания Сплитской архиепископии. К конфликтам XII-ХШвв. из-за этих земель хронист будет обращаться не раз.

121. Возможно, имеется в виду кардинал-епископ Иоанн Портосский, легат папы Льва IX (1048/49—1054). С последним в таком случае может быть идентифицирован названный выше папа (HS, р. 46, а). Однако при отсутствии надежных сведений не исключены и предположения об идентификации этого папы с Виктором II (1055-1057) и Стефаном К (1057-1058) (см. Waldmuеller L Die Synoden..., S. 52).

122. В других источниках сведений об этом соборе нет.

123. В приводимой аргументации Дабрала имеется существенная несообразность: епископам и Восточной церкви не дозволялось иметь жен. В Западной церкви практика целибата была окончательно утверждена лишь в результате реформ второй половины XI в. До этого времени в источниках встречаются упоминания о женатых епископах (в том числе и в Далмации). Так что сообщение о Дабрале может рассматриваться также в контексте развития уставов Западной церкви. В целом оправдания Дабрала отражают логику решений соборов того времени в отношении целибата. Так, в заключениях собора 1057 г., созванного папой Стефаном IX, говорится, что в Восточной церкви — одна традиция, в Святой Римской церкви — другая; их священники, диаконы и поддиаконы вступают в брак; в Западной же церкви никакому священнику не позволяется иметь жену (Hefele С. J. von. Conciliengeschichte. Freiburg, 1879, Bd 4, S. 792-797).

124. Стефан (Иштван) I (997-1038) — венгерский князь, с 1000 г. — король. Перечисление его добродетелей и благодеяний восходит к апологии Стефана в его житии (Legenda S. Stephani, p. 363-440). Хронист неточен в датировке. Сообщение о получении Стефаном знаков королевского достоинства, имевшем место в 1000 г. (Ibid., p. 384), помещено им после известия о прибытии в Далмацию в середине XI в. папского легата Иоанна.

125. Иоанн умер в 1059 г. (HS, р. 47, а).

126. Обычно этого не названного по имени легата идентифицируют с Майнардом — легатом папы Николая II (1059—1061) (HS, р. 47, b; Kronika, s. 186). Еще одна гипотеза связывает его с легатом Теузо (Theusus) из Корчульского кодекса XII в., где в составе жизнеописания папы Александра II (см. прим. 133) содержится известие о далматинском соборе, проводившемся этим легатом. Согласно гипотетической датировке, собор мог состояться между мартом и сентябрем 1060 г. (Waldmuеller L. Die Synoden..., S. 60-64). Однако вопрос об идентификации самого Теузо остается открытым.

127. Лаврентий был сплитским архиепископом в 1060-1099 гг.

128. Существует ряд грамот, изданных от имени хорватского короля Звонимира с подтверждением старых и предоставлением новых дарений Сплитской церкви (CD, I, p. 141,160,161,180-181).

129. Букв. ciminile manicatum = aquamanile — сосуд, в котором священник во время службы омывает руки (HS, р. 48, а).

130. Известно шесть редакций жития св. Домния — ученика апостола Петра, три — св. Анастасия и три — «Перенесения мощей». Вопрос о том, какие изних принадлежат клирику Адаму Парижскому, проезжавшему через Далмацию в 80-х гг. XI в., остается спорным (см. Istorija svetog Dujma i svetog Stasa, s. 16-17).

131. Источник рассказа об Иоанне — его житие, составленное в 1203 г. трогирским епископом Трегуаном на основе текстов XII в. (Zivot svetoga Ivana Trogirskog // Legende i kronike. Split, 1977, s. 59-121). Вероятная дата посвящения Иоанна— 1064 г. (Ibid., s. 91).

132. О Майнарде и его деятельности, в том числе и в качестве легата папы Николая II (1159-1161) см.: Gatto L. Mainardo vescovo di Silvacandids e abate di Pomposa // Rivista della Chiesa in Italia. Roma, 1962, v. 16, p. 201-248.

133. Собор, о котором идет речь, состоялся при папе Николае II в 1059 (HS,р. 49, с) или в 1060 г., возможно, в первой его четверти (Waldmuеller L. Die Synoden..., S. 62, ср. Barada M. Prilozi kronologiji hrvatske povijesti (1062-1075) // Rad JAZU. Zagreb, 1957, knj. 311, s. 186-192). Ошибочное упоминание в связи с этим собором имени папы Александра (Александра II, занимавшего папский престол в 1061-1073 гг.) может объясняться тем, что он в письме 1061 г. подтверждал постановления собора (CD, I, p. 95-96), а именно это письмо и послужило источником хронисту. Предположение об использовании Фомой этого письма высказывалось еще в издании фрагментов хроники
Л. де Хайнеманом (Heinemann, p. 570, а). Характерно, однако, что схожая датировка деятельности Майнарда на посту папского легата — временем понтификата Александра II— содержится в жизнеописании папы Александра из Корчульского кодекса XII в., где рассказывается о том, что папа направил в Хорватию своего апокрисария Майнарда в связи с расследованием коварного убийства короля Крешимира его братом Гоиславом (Foretic V. Korculanski kodeks 12 stoljeca i vijesti iz doba hrvatske narodne dinastije u njemu // Starine. Zagreb, 1956, knj. 46, s. 23-44). Сплитский собор — один из провинциальных соборов, созванных после Латеранского собора 1059 г. в Риме и имевших целью поддержать принятые на нем реформы, направленные прежде всего на запрещение симонии и браков священников. Главные решения сплитского собора касались именно этих вопросов. В одном из пунктов постановлений собора говорилось о том, чтобы «славян, если они не знакомы с латинскими письменами, не допускать на священные должности». Клирикам запрещалось также носить длинные волосы и бороду (CD, I, p. 96).

134. Оценка, данная Мефодию, перекликается с заявлением папы Иоанна по поводу распространения в Хорватии богослужения на славянском языке, имеющимся в материалах сплитского церковного собора 925 г.: «И не дай Бог, если кто из верующих, почитающих Христа... найдет прибежище в учении Мефодия, решительно нам не известном из каких-либо писаний святых отцов» (HSM, р. 95). Негативный отзыв Фомы о Мефодии служит между тем свидетельством сохранения в далматинской среде памяти о деятельности солунских братьев. В течение какого-то времени представления о создании славянской письменности, основанные на этом воспоминании, видимо, сосуществуют с новыми, в которых роль изобретения глаголического алфавита начинает приписываться св. Иерониму. Наименование славянской азбуки «готской» связано с особенностями употребления хронистом термина «готы» — не только для обозначения этноса, исторически связанного с хорватами (такое употребление восходит к хорватской исторической традиции — см. прим. 57, 58), но и как синоним «еретика» — глаголита, что могло иметь определенную историческую подоплеку на далматинской почве. С утверждением мнения о родстве готов и хорватов на стадии формирования самостоятельного хорватского государства и использования этой идеи в обосновании превосходства Хорватии над городами византийской Далмации, название «готы» неизбежно должно было наполниться в сознании горожан отрицательным смыслом, который усиливался, очевидно, реминисценцией христианской неправедности готов, исповедовавших арианство. В нижеследующем рассказе (видимо, из круга городских преданий) о священнике Ульфе, стремившемся восстановить в хорватских землях богослужение на славянском языке, термин «готы» наполнен именно таким содержанием: «готами» именуются в нем хорваты, добивающиеся права отправлять церковные службы на своем языке (ср. Havlik L. E. Dukljanska kronika a Dalmatinska legenda. Praha, 1976, s. 4). Показательна схожесть имен главного «арианского» совратителя хорватов священника Ульфа и известного готского епископа IV в. Ульфилы (Вульфилы) — создателя готской азбуки (ср. Zimmermann H. Die ersten Konzilien von Split im Rahmen der Geschichte ihrer Zeit // Vita religiosa morale e sociale ed i concili di Split (Spalato) del sec. X-XI. Padova, 1982, p. 19).

135. Епархия св. Руфины города Порто-Санта-Рафина в Средней Италии.

136. Аллюзия на Мф. 7,15-16.

137. Все предлагавшиеся идентификации Иоанна с одним из нескольких кардиналов по имени Иоанн — современников описываемых событий — оказывались неудачными из-за недостатка сведений (см., например, (Mandic D. Papinska poslanstva i kronologija hrvatske povijesti druge polovine 11 stoljeca // Mandic D. Rasprave i prilozi iz stare hrvatske povijesti. Rom, 1963, s. 361. Автор предлагает пять возможных вариантов).

138. На основании сопоставления данных хроники предлагались различные датировки этого собора в пределах 1061-1063 гг. и его идентификации с известными соборами (Gunjaca S. Ispravci i dopune..., t. 1, s. 90-95; Barada M. Prilozi kronologiji..., s. 192-195; Waldmuеller L. Die Synoden..., S. 69-74).

139. Сатирический рассказ Фомы об искоренении глаголизма в Хорватии, наполненный фантастическими деталями, отражает как отношение к глаголическому богослужению самого автора, так и историческую реальность XI в., когда римские папы — реформаторы боролись с попытками ведения церковных служб на национальных языках. Видимо, не случайно описываемые события связываются с Крком — одним из важных центров глаголизма. Предпринимались попытки исторической конкретизации рассказа. Одна из гипотез, нашедшая многочисленных сторонников, в качестве его исторической подоплеки выделяет события схизмы папы Александра II и Кадала (Cadalus) — антипапы Гонория II; при этом предполагается, что при проведении реформ церкви Далмации оказались расколотыми, священники Крка поддерживали Гонория II и выступали против решений сплитского собора (Klaic N. Historijska podloga hrvatskog glagoljastva u X i XI stoljecu // Slovo. Zagreb, 1965, № 15/16, s. 225-281). Ряд исследователей видит доказательство историчности фигуры Цедеды в имени Sedeh, прочитываемом ими в надписи на мраморной колонне из Сплитского археологического музея (впервые чтение было предложено в работе Barada M. Episcopus Chroatensis, p. 197 i d.). Высказывались, однако, сомнения в правильности прочтения и в том, что это вообще имя собственное (Gortan V. Natpis na mramornom stupu Splitskog nadbiskupa Pavla // Historijski zbornik. Zagreb, 1964, № 17, s. 423—429). Предлагались различные идентификации имен персонажей рассказа с местными хорватскими именами, в частности, Ульфус — Вук, Цедеда — Здеда, Подеба — Потех(а) (Buturac J., Ivandija A. Povijest katolicke..., s. 49).

140. Александр II умер 21 апреля 1073 г., папа Григорий VII (1073-1085) был избран на следующий день.

141. Сипонте — город в Апулии, с 1285 г. — Манфредония.

142. Факт проведения собора папским легатом Гирардом подтверждается данными грамоты, датированной ноябрем 1075 г., в которой говорится об улаживании Гирардом конфликта между монастырем св. Хрисогона и епископом Задарским Стефаном и сообщается о созыве Гирардом собора (CD, I, р. 136-137).

143. Имя биоградского епископа Феодосия не упоминается в документах с 1065 г. В 1075 г. биоградским епископом был Престанций (Opci sematisam katolicke crkve u Jugoslaviji. Zagreb, 1975, s, 308).

144. Это сообщение противоречит как известию самого Фомы об участии в соборе нинского епископа, так и данным о нинских епископах, относящимся ко времени, предшествующему собору (Opci sematisam..., s. 308). Возможно, собор лишь узаконил уже свершившийся акт восстановления Нинской епископии (см. прим. 145).

145. Первое документальное свидетельство об учреждении Хорватской епископии в Нине содержится в письме папы Николая I, датируемом концом 50-х — 60-ми годами IX в. (Documenta, p. 185). С появлением этой епископии в Далмации сложилась противоречивая ситуация: юрисдикция Сплитской церкви, считавшей себя наследницей Салонской, ограничивалась территорией диоцезов старых далматинских городов, тогда как Нинская епископия, охватывая территорию Хорватии, занимала большую часть земель бывшей Салонской архиепископии. В правление князя Бранимира епископом Нина стал Феодосии (879-886). В 886 г. он был избран главой Сплитской церкви и в течение короткого времени занимал сразу две епископские кафедры, что в дальнейшем способствовало притязаниям Нинской епископии на приобретение прав и привилегий Салонской церкви. Как следует из актов сплитского собора 925 г., при Томиславе и нинском епископе Григории существовала реальная возможность объединения всех далматинских диоцезов под главенством нинского епископа (HSM, р. 101-103), усиление которого, по всей видимости, опиралось на авторитет Томислава. На сплитском соборе 928 г., когда Томислава уже не было в живых, Нинская епископия была упразднена, а ее диоцезы перешли под юрисдикцию Сплитской церкви (Ibid., p. 103-104). Известие Фомы о старой Нинской епископии Н. Клаич полагала доказательством непосредственного знакомства хрониста с актами сплитских церковных соборов Хв. (Klaic N. Povijest Hrvata..., s. 25).

146. Император Михаил VII Дука занимал византийский престол в 1071-1078 гг. В 1060 г. императором был Константин X Дука (1059-1067). Стефан I правил в Хорватии приблизительно в 1030-1058 гг.; его сын Крешимир IV в 1058-1074 гг.; Свинимир — Звонимир в 1076-1089 гг.

147. Монастырь св. Бенедикта (позднее — св. Райнерия) в Сплите был учрежден, согласно фундационной грамоте, выданной архиепископом Лаврентием, в 1069 или, по уточнению издателей грамоты, в 1068 г. (CD, I, р. 110, 112).

148. Более подробных сведений о соборе нет. В связи с этим трудно идентифицировать и личность кардинала Иоанна. На основании данных Фомы собор обычно датируют 1078 г. (см. Waldmuеller L Die Synoden..., S. 93-94). Факт проведения собора не в столице архиепископии — Сплите, а в Нине, на хорватской территории, и его решения отвечают ситуации в Хорватии времени правления Звонимира, который опирался в своей политике на папство, стремился к установлению тесных связей со сплитским архиепископом, владения которого располагались на подвластной Звонимиру территории, и к усилению своего влияния в далматинских городах.

149. Лена — Елена, жена Звонимира, сестра венгерских королей Гезы I и Ласло I. Ее имя упоминается в документах сплитского монастыря св. Стефана 1078 и 1083 гг. (CD, I, p. 164,182).

150. На полях Загребского списка хроники имеется запись, что базилика св. Стефана в Солине была усыпальницей королей Хорватии (HS, р. 55,3).

151. Лаврентий умер в 1096/7 г.

152. Архиепископ Кресценций возглавлял Сплитскую церковь предположительно с 1099 и до 1112 г. Булла, подтверждающая его права митрополита, была выдана папой Пасхалием II в 1102 г. (PL, 163, р. 96; CD, II, р. 45).

153. Рассказ о завоевании венграми Далмации и Хорватии написан под явным влиянием хорватской исторической традиции и пронизан идеей собственной вины хорватов за иноземное правление, введенное в результате пагубных раздоров в Хорватском королевстве. Эта идея оформлялась в среде далматинских хорватов, очевидно, на протяжении ХШ-ХIV вв. Наиболее глубокое ее осмысление представлено в так называемой «Легенде о смерти короля Звонимира», дошедщей до нас в составе хорватской редакции «Летописи попа Дуклянина» (Ljetopis, s. 67-68). В «Легенде» последний монарх суверенной Хорватии Звонимир представлен идеальным правителем, помогавшим церкви и народу и приумножавшим богатства страны. Откликнувшись на просьбу папы и «царя великого города Рима» помочь в освобождении гроба Господня, он призвал хорватов выступить на защиту святых мест. Но хорваты, не желая идти на верную смерть, накинулись на Звонимира и «пролили кровь своего доброго короля и господина». И Звонимир, «лежа в крови, проклял тогда неверных хорватов, чтобы они никогда больше не имели господина своего языка, но всегда были подчинены [господину] языка чужого», так что «по своей воле хорваты попали в неволю к венгерскому королю». Вариант легенды об убийстве Звонимира содержится и в «Большой истории Салоны» сразу за упоминанием об архиепископе Кресценции (HSM, р. 110-112). В средневековой венгерской историографии поход венгров на Хорватию 1091 г. мотивировался наследственным правом короля Владислава — Ласло I Святого (1077-1095) на хорватские земли: после смерти Звонимира, не оставившего наследников, сестра Ласло Елена «молила о помощи» брата против врагов своего мужа Звонимира, и брат «по праву монарха» занял земли Далмации и Хорватии (Chronoci Hungarici compositio, p. 406).

154. Звонимир умер в 1089 г. В документах монастыря св. Стефана 1078 и 1083 гг. упоминается имя его сына Радована (CD, I, p. 164,182). Других данных о нем нет. Последователем Звонимира на хорватском королевском престоле был некий Стефан, упоминаемый в ряде сплитских документов 1088-1090 гг., касающихся земельных пожалований сплитским монастырям (Documenta, p. 147-152; CD, I, p. 188-192), хотя подлинность некоторых из них вызывает сомнение (Klaic N. Povijest Hrvata..., s. 489—491).

155. Неточный перевод хорватского названия «Gvozd». Слово «gvozd» имело различные значения, в частности «железо», «скала», «темный густой лес». В Загребском списке на полях приписка: «Железные Альпы, называемые Гвозд (Gwozd)» (HS, p. 57, а). Гвозд, или Петрова Гора, — горный массив, отделявший приморские области Хорватии от континентальных (от Славонии).

156. Фома, очевидно, был знаком с текстом жития Ласло (Legenda S. Ladislai regis // SRH. Bp., 1938, v. II, p. 519). Хронист не упоминает о территориальных потерях Сплитской архиепископии в результате завоевания венграми хорватских земель. Ок. 1094 г. Ласло с одобрения антипапы Климента III основал Загребскую епископию с подчинением ей принадлежавших ранее Сплитской церкви северохорватских земель в бассейне рек Муры, Дравы, Савы, Купы, Саны и Врбаса (Buturac J., Ivandija A. Povijest katolicke..., s. 67).

157. Описание военных действий Ласло против половцев, выступающих здесь под именем «скифы», не расходится с данными венгерских источников (ср. Chronoci Hungarici compositio, p. 367, 416). Половцы впервые вторглись в Венгрию в 1071 г. Здесь описывается вторжение 1091 г.

158. Ласло умер 29 августе. 1095 г. Коломан (Кальман) — венгерский король в 1095-1116 гг.; увенчан короной Хорватии и Далмации в Биограде в 1102 г.

159. Трогирская рукопись на этом месте содержит вставку, отсутствующую в Сплитском списке, но вошедшую во все остальные списки хроники. В ней излагается содержание договора двенадцати хорватских родов о присоединении Хорватии к Венгрии, якобы заключенного их представителями с королем Кальманом в 1102 г. Основываясь на том факте, что текст договора по существу является дополнением к данной главе, Ф. Рачки приписывал его авторство Фоме (Racki F. Ocjena starih izvora za hrvatsku i srpsku povijest srednjega vijeka // Knjizevnik. Zagreb, 1864, g. 1, sv. 3 — 4, s. 378). Его вывод впоследствии не был поддержан в историографии, хотя среди исследователей нет согласия в вопросе о времени составления договора, определяемого и как памятник, синхронный описываемым событиям, и как более поздняя подделка (см. Antoljak S. Pacta ili Concordia od 1102 godine. Zagreb, 1980). Точка зрения о составлении этого текста в XIV в. (Klaic N. Pacta ili Conventa ili Tobozni ugovor izmedju kralja Kolomana i Hrvata 1102 g. // Zadarska revija. Zadar, 1983, g. 32, № 6) согласуется с тем, что именно в это время в далматинских грамотах появляются сведения о «союзе двенадцати родов», который объединял хорватские земли в «Королевство Хорватию» во главе с венгерским королем и представители которого пользовались значительными привилегиями.

160. Во время похода Кальмана на Далмацию, начавшегося в 1105 г., первым был подчинен Задар, а уже позднее, в 1107 г., — Сплит и Трогир (см. Historija naroda Jugoslavije. Zagreb, 1953, t. 1, s. 669). Ошибку Фомы в хронологии событий похода Кальмана Н. Клаич объясняет тем, что хронист основывался на фальсификате дарственной Кальмана Сплитской церкви, выданной якобы в 1103 г. (Klaic N. Povijest Hrvata..., s. 523). Вполне вероятно, что Сплиту в наказание за оказанное венгерскому королю сопротивление иммунитетные привилегии вообще не были предоставлены. Это подтверждается и сведениями хроники, в частности, тем, что архиепископом города стал фаворит (gratiosus) Кальмана и что в Сплите остался венгерский военный отряд. Фома также не сообщает о конкретных привилегиях, предоставленных городу королем. Между тем о характере выдаваемых Кальманом привилегий можно судить по тексту грамоты, выданной Кальманом Трогиру с конкретным перечислением иммунитетных пожалований. В ней оговаривается право клира и народа самим избирать епископа и князя, запрещается пребывание в городе без согласия на то горожан венгров и других чужестранцев и пр. (CD, II, р. 19). Рассказ Фомы отражал стремление сплитского населения и высшего клира города (из чьей среды, очевидно, и вышла фальсифицированная дарственная 1103 г.) обосновать городские привилегии в условиях венгерского суверенитета венгерскими законодательными актами. Вместе с тем подоплеку рассказа Фомы о первенстве Сплита в получении привилегий следует искать в описываемых им ниже событиях 40-х гг. XIII в., когда венгерский король Бела IV занимал в отношении Сплита откровенно враждебную позицию, одновременно выдавая новые и подтверждая старые привилегии Трогиру и Задару.

161. Итальянские правители во главе далматинских городов могли появиться после того, как в 1097 г. города на короткое время перешли под покровительство венецианского дожа, носившего титул «императорского севаста» (см. CD, I, p. 207-208). Приор Адриан вместе с архиепископом Манасом упоминается в сплитской грамоте 1112/3 г.

162. Попытка захвата города может быть хронологически приурочена к началу военных действий Кальмана против Венеции, имевших место в 1115-1117 гг. Причина внезапного бегства Адриана, несмотря на одержанную победу, может, таким образом, крыться в его происхождении из города Тревизо — соседа и союзника Венеции (ср. HS, р. 61, b).

163. Название обязано своим происхождением греческому богослужебному возгласу «Kyrie eleyson» («Господи, помилуй»). Совр. название горы — Марьян.

164. Приор Чернеха упоминается в сплитской грамоте 1119 г. (CD, II, р. 31)

165. Епископ Миха упоминается в задарской грамоте 1129 г. (CD, II, р. 39-40).

166. Capella curiae — церковь при епископском дворе, домовая церковь епископа. В Сплитском списке на полях приписка: «церковь св. Иоанна архиепископской курии» (HS, р. 63, 10).

167. Plebanus — священник какого-либо района, села или города.

168. Primicerius— первый в какой-либо должности, звании, группе. Хронист при употреблении термина не конкретизирует его значение.

169. Как следует из послания папы Иннокентия II по поводу предоставления Гаудию паллия, Гаудий получил посвящение от эстергомского архиепископа «в нарушение старого права римских пап посвящать салонских архиепископов» (PL, v. 179, р. 476; CD, II, р. 48). В связи с этим обстоятельством Гаудий получил паллий из Рима только в 1139 г. после обращения венгерского короля Белы II (1131-1141) к папе защитить сплитского архиепископа от непокорных суффраганов (см. Buturac J., Ivandija A. Povijest katolicke..., s. 85; Matanic A. Dalmatiae ac totius Croatiae primas. Roma, 1952, s. 55).

170. Очевидно, имеется в виду папа Адриан IV (1154-1159) (Waldmuеller L. Die Synoden..., S. 147).

171. Имеется послание сплитского архиепископа Абсолона, датируемое приблизительно 1160 г. (CD, II, р. 90-91).

172. Гаудий проигнорировал решение папы об отстранении его от должности, поскольку был посвящен эстергомским архиепископом. А архиепископ Петр по крайней мере с 1164 г. имел титул и полномочия папского легата (sedis apostoloce legatus) (CD, II, p. 99-100). В качестве сплитского архиепископа Петр упоминается в источниках 1161-1166 гг.

173. Narna — совр. г. Нарни в Умбрии (Италия).

174. Альба — город Alba Regalis к юго-западу от Пешта, в королевстве Венгрия служил местом коронации и погребения королей (совр. г. Секешфехервар).

175. Петрана упоминается в качестве задарского комита в грамоте, изданной сплитским архиепископом Петром в 1146 г. (CD, II, р. 100).

176. Задарская епископия была учреждена буллой папы Анастасия IV (1153-1154) в октябре 1154 г., что мотивировалось папой следующим образом: Задар некогда подчинялся Салонской церкви, но после разрушения Салоны возник другой город, Сплит, находящийся под венгерским господством; Задар и еще несколько городов, оставаясь свободными, не позволили епископам занимать свои прежние кафедры, поэтому в городах, свободных от подчинения венгерскому королю, ставились новые епископы и архиепископы. В Задаре учреждалась митрополия с подчинением ей епископов Раба, Крка, Апсары и Хвара (Jaffe Regesta, II, p. 101; CD, II, p. 76-78). Идея учреждения Задарской архиепископии исходила от Венеции. Уже в 1155 г. по распоряжению папы Адриана IV Задарская архиепископия передавалась в подчинение патриарху Градо, т. е. переходила в ведение Венецианской церкви (PL, v. 188, p. 1387; CD, II, p. 79-80). Инициатива Венеции в этом вопросе признавалась ее подданными: в памятнике первой половины XIII в. «История дожей венецианских» причина восстания Задара против Венеции в 1156 г. усматривается именно в том, что венецианский дож подчинил задарского архиепископа градскому патриарху (Historia ducum Venetorum // MGH. Scriptorum. Hannoverae, 1883, t. 14, p. 74). Усиленная поддержка была оказана Венеции Римской курией, что обусловливалось стремлением папства поощрять Венецию как своего союзника в борьбе с Византией за влияние в Южной Италии. Не раскрывая роли Рима и Венеции, хронист всю вину за отделение Задарской церкви переносит на сплитчан и на самих задарских клириков.

177. После потерь верхнедалматинских и северохорватских владений (см. прим. 109, 156) и образования Задарской архиепископии в управлении митрополии Сплита находились Нинская, Трогирская, Стонская, Сеньская, Скрадинская епископии (Buturac J., Ivandija A. Povijest katolicke..., s. 84-98), причем Скрадинская епископия была основана ок. 1160 г. (Ibid., s. 346), а Сеньская — еще позже (см. прим. 209).

178. Из-за хварской епископской кафедры между Сплитской и Задарской церковью разгорелись особенно жаркие споры. В 1181 г. затяжной конфликт был разрешен папой в пользу Сплита (CD, II, р. 178-179, 309-310).

179. Это сообщение следует рассматривать в контексте отношений церквей Дубровника и Бара (см. прим. 109). В 1153 г. при содействии папы Анастасия IV в подчинение Дубровнику переходили суффрагании Барской церкви, в том числе и сопротивлявшиеся такому переподчинению епископы которский, ульцинский и дривастийский (CD, II, р. 72-73). Возможно, дубровницкому архиепископу в течение некоторого времени подчинялся и епископ хварский (ср. Станоjевић Ст. Борба за самосталност..., с. 48-50). Дубровницкий архиепископ Андрей упоминается в документах 1167-1174 гг.

180. Легатом папы Александра III в Венгрии в 1165-1167 гг. был кардинал Альберт.

181. О желании «клира и народа Сплита» избрать Альберта архиепископом говорится в письме папы Александра III, направленном Альберту в августе 1167 г. (PL, v. 200, р. 461; CD, II, р. 108-109)

182. Еще на римском синоде 1075 г. Григорий запретил светским властям осуществлять назначение, смещение и перевод епископов. Борьба сплитских мирян за инвеституру составляла суть данного конфликта - первого из описываемых в хронике конфликтов подобного родаю Комит Иоанн упоминается в документах 1167-1174 г.

183. Папа Григорий VIII — октябрь-декабрь 1187 г.

184. Папа Александр III — 1159-1181 гг.

185. Гирард был архиепископом Сплита в 1167-1175 гг. Как и его предшественник Петр, он имел титул и полномочия папского легата (CD, II, р. 117, 121-123). Верона, откуда происходил Гирард, входила в ломбардскую лигу городов, поддерживавших папу Александра III в его борьбе с германским императором Фридрихом Барбароссой.

186. В 1164 г. византийскому императору Мануилу (1143-1180), стремившемуся к восстановлению границ Византии периода ее расцвета, удалось на время (до 1180 г.) отвоевать у Венгрии практически всю территорию Далмации в границах Римской империи (за исключением Задара и островов Раб и Пат, остававшихся в руках венецианцев). Отвоеванные земли были поделены на две области. Первую составляли Хорватия и города Северной Далмации, вторую — Дукля и южнодалматинские города. Сплит стал главным городом первой из них и резиденцией императорского наместника (см. Novak G. Povijest Splita. Split, 1978, d. 1, s. 95-96).

187. Букв, «ad urbem regiam».

188. Описывается конфликт Гирарда с горожанами, имевший место в начале 70-х гг. XII в. Признавая византийский суверенитет, города Далмации в церковном отношении оставались под властью римских пап. Гирардом, как и его предшественником Гаудием, было издано распоряжение, подтвержденное буллой папы Александра III, согласно которому архиепископу, идущему к византийскому императору или венгерскому королю, путевые издержки из церковных средств не оплачивались (CD, II, р. 127-128; PL, v. 200, p. 688). Когда Гирард находился у папы, докладывая существо конфликта, сплитчане направили ему послание с просьбой вернуться. Тогда Гирард поставил условие, чтобы сплитчане «не принуждали нас и не допускали, чтобы нас принуждали идти к константинопольскому императору или куда-либо еще» (CD, II, р. 128). Однако в Сплит Гирард так и не вернулся (Novak G. Povijest Splita, s. 103-104).

Папа Александр III в течение длительного времени находился в изгнании на юге Италии, поскольку римский престол был захвачен сторонниками германского императора. Новым назначением папа, таким образом, приближал Гирарда к себе.

189. Положение Сплита как центра вновь завоеванной Византией Далмации (см. прим. 186), выделение императором дотаций его гражданам обеспечивали поддержку города византийской власти. В конце 60-х гг. XII в. венгерский король с помощью верных хорватских вассалов возвратил себе на короткий срок Хорватию и стремился вновь подчинить далматинские города. Именно к этому времени относится рассказ, воспроизводящий, очевидно, местное предание о нападении некоего хорватского князя Релеса — Хрели на Сплит.

190. Posturium, Postirium — от «post turres» («за башней») — Пистура, одна из площадей Сплита.

191. Гирард умер в 1175 г.

192. Sacrista — казначей и хранитель церковного имущества.

193. Gallium, Callis — совр. Гальи в Тоскане.

194. На полях рукописи приписка: «Пресулам можно иметь серебряные и золотые сосуды и другие драгоценные предметы» (HS, р. 71, 10).

195. О деятельности архиепископа Райнерия в Сплите см.: Novak G. Povijest Splita, s. 104-111.

196. Данное сообщение находится в контексте истории борьбы за епископскую кафедру Хвара между Сплитской и Задарской церковью (см. прим. 178).

197. Фридрих I Барбаросса (ок. 1125 - 1190) — германский король с 1152 г., император Священной Римской империи с 1155 г. В Венеции в 1177 г. Фридрих подписал договор, по которому он признавал суверенность папы в делах церкви и отказывался поддерживать антипап.

198. Папа Александр III вышел из Апулии 10 марта 1177 г. и прибыл на о. Вис. 13 марта он был в Задаре, откуда поехал «по островам славян и по приморским городам Истрии». 24 марта он был уже в Венеции (Regesta, p. 770).

199. Ко времени описываемых событий относятся первые упоминания Райнерия в качестве папского легата (CD, II, р. 140-141, 147).

200. Duces — зд. «дуки», поскольку речь явно идет о византийских должностных лицах, выполнявших обязанности воинских начальников, правителей административных районов.

201. Восторженное отношение хрониста к византийскому суверенитету обязано тому, что территориально-политические интересы императора Мануила в этой части Балкан совпадали со стремлением Сплитской церкви к восстановлению ее первенствующего здесь положения. В Сплите располагалась резиденция византийского наместника, а подвластная Византии территория Далмации охватывала земли Сплитской, прежней Барско-Дуклянской и Дубровницкой архиепископий. О возросшей роли Сплитской митрополии в это время свидетельствует письмо барского епископа Григория архиепископу Райнерию, относящееся к концу 70-х гг. XII в., в котором Григорий, рассуждая о прежней славе Салонской церкви, объявлял о своем решении признать Сплитскую церковь, как наследницу Салонской, «матерью и госпожой», прося взамен оказать ему поддержку перед папой для полученияим паллия, т. е. восстановления Барской архиепископий (CD, II, р. 159).

202. Других данных о пребывании Райнерия в Константинополе нет. Вместе с тем сообщение Фомы укладывается в логику некоторых политических акций императора Мануила, направленных на реализацию идеи объединения католической и православной церквей, тем более что Райнерий имел статус папского легата. Существует мнение о связи миссии Райнерия в Константинополь с решением проблемы восстановления Барско-Дуклянской архиепископий (Pericic P. Sclavorum regnum..., s. 227-228).

203. Ex genere Cacitorum. Многочисленное и разветвленное семейство Качичей укреплялось во второй половине XII в. на прибрежной территории приблизительно от Сплита до реки Цетине. Лишь в 1258 г. Качичи впервые признали венгерского короля своим господином. До этого времени их княжество с центром в Омише было по существу самостоятельным. Основной статьей дохода его жителей было пиратство. Сильный флот обеспечивал им господствующее положение на море, и Качичи собирали дань с обоих берегов Адриатики.

204. Активность архиепископа Райнерия в деле расширения владений Сплитской церкви подтверждается письмом императора Мануила I своему наместнику в Далмации и Хорватии Рогерию, датированным мартом 1180 г. Из письма следует, что Райнерий направлял запросы в Константинополь по поводу захвата земель Сплитской церкви в Сринине (Полица) Качичами. По решению Мануила, в случае, если доказательства архиепископа относительно прав церкви на эти территории подтвердятся привилегиями, зафиксированными «в документах», Рогерий обязывался изгнать захватчиков и наложить на них интердикт (CD, II, р. 165). Очевидно, в это время по инициативе Райнерия составляется ряд фальшивых грамот, оправдывающих притязания высшего клира города на некоторые соседние территории (см. Клаић Н. Jош jедном о тзв. привилегиjама типа трогирског // Историjски часопис. Београд, 1973, т. 20, с. 52-72). В частности, тогда могла быть составлена грамота от имени Кальмана, закреплявшая за Сплитской церковью земли на Мосоре (CD, II, р. 11) и от имени венгерского короля Гезы I подтверждавшая дарение земель в Сринине хорватским князем Бранимиром (Ibid., p. 86-87). Райнерий, видимо, ожидал гнева «славян». Во всяком случае при оформлении права Сплитской церкви св. Варфоломея на владения некоторыми землями Райнерий не удержался от угроз в их адрес (Ibid., p. 167).

205. После смерти Райнерия в Далмации развивался его культ. С конца XVI в. он почитался как святой и мученик, хотя официальный церковный декрет оего почитании не был издан (см. Buturac J., Ivandija A. Povijest katolicke..., s. 86). На основе текста Фомы вплоть до XIX в. создавались житийные и стихотворные сочинения о Райнерий, причем в некоторых из них Райнерий выступал в образе борца с турками (см. Zivot svetoga Arnira / Ured. Fiskovic С. // Legende i kronike. Split, 1977, s. 123-147).

206. 4 августа. В Ватиканском, Трогирском и Загребском списках хроники — «на второй (secondo) день августовских нон». В Сплитском списке «secondo» исправлено на «pridie» — «в канун» (HS, р. 75, 2).