УИЛЬЯМ ФИЦ-СТЕФЕН

ОПИСАНИЕ БЛАГОРОДНЕЙШЕГО ГОРОДА ЛОНДОНА

DESCRIPTIO NOBILISSIMAE CIVITATIS LONDONIAE

СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ЛОНДОН ГЛАЗАМИ СОВРЕМЕННИКА

"Среди благородных и прославленных городов мира, город Лондон, столица королевства англов, особенно возвеличен молвой, более других обладает богатством и товарами и выше других вздымает голову. Он славен целебным климатом и христианским благочестием, мощью стон и местоположением, честью горожан и целомудрием горожанок, он приятен своими развлечениями и знаменит благородными мужами" ¹ Так панегирически начинается «Описание Лондона» Уильяма Фиц-Стефена ², сподвижника знаменитого Фомы Бекета и автора его "Жития", тексту которого и предшествует "Описание". Оно относится к началу 70-х г. ХII в. и является не только первым в длинной галерее изображений Лондона, но и одним из самых ранних описаний средневекового города в Западной Европе ³. Хотя изначальной целью "Описания", как свидетельствует сам Фиц-Стефен, было прославление места рождения св .Фомы ⁴, но редкий реализм видения автора, знание им лондонской жизни в сочетании с немалым словесным даром, наблюдательностью и любовью к красочной детали превратили его рассказ о Лондоне в самостоятельное сочинение. "Описание" Фиц-Стефена-не детальный рассказ о реалиях прошлого и настоящего с именами, названиями, событиями, каким станет в ХXI в. знаменитый, хотя и не всегда точный труд Джона Стау ⁵. Это скорее описание-впечатление, в то же время обстоятельное и продуманное, в котором сочетание деталей и общего создает очень живой, объемный, [135] неповторимый образ средневекового Лондона. И хотя впоследствии столица Англии нередко будет привлекать внимание средневековых авторов, самое раннее ее изображение надолго останется наиболее целостным и многоплановым.

Разумеется, зарубежные исследователи неоднократно обращались к "Описанию", незаменимому источнику по повседневной и особенно праздничной жизни средневекового Лондона. Однако, англо-американских медиевистов, как правило, больше привлекают реалии лондонского быта, чем мировосприятие самого автора и специфика отражения городского образа жизни в его сознании. Только в статье А. Гранеден, посвященной различным аспектам отображения действительности английскими хронистами и агиографами ХII в., интерес некоторых из них к городу, его топографии и обычаям выделен как новое явление, имеющее свои социальные и интеллектуальные корни. ⁶ В более ранней по времени статье Дж. Хайда ⁷ дается общий очерк ряда сохранившихся описаний западноевропейских средневековых городов. Он использует преимущественно материал Италии, лишь бегло останавливаясь на остальных описаниях. Автор справедливо подчеркивает малоизученность этого своеобразного жанра и ставит проблему его истоков и эволюции.

В советской медиевистике в последние годы наметился интерес именно к социально-психологическому и культурному климату средневекового города, к проблеме становления самосознания городского сословия и особенностям этого процесса в различных регионах Западной Европы. ⁸ Однако, сочинение Фиц-Стефена до сих пор с этой целью не изучалось.

Обратимся же к "Описанию Лондона" и посмотрим, как лондонец ХII в. воспринимает свой город. "Описание" невелико по объему и делится на три примерно равные части, посвященные внешнему описанию города, занятиям его жителей и их досугу. По ходу рассказа автор затрагивает и ряд других аспектов.

Сам Фиц-Стефен вовсе не замечает новизны им предпринятого: "Описание" Лондона" для него линь часть жития, [136] рассказ о месте рождения Фомы Бекета. Свое намерение рассказать о Лондоне он, как и подобает средневековому автору, чтущему традицию, подкрепляет авторитетом, ссылаясь на Платона и Саллюстия ⁹. В "Описании" сказывается и влияние античной традиции изображения Рима, однако, не в прямом подражании какому-либо образцу, а в общем интеллектуальном контексте. Небольшое повествование Фиц-Стефена наполнено скрытыми и прямыми ссылками на различных античных авторов. Кроме того, он испытал явное влияние своего старшего современника Гальфрида Монмутского (около 1100-1155 гг.), автора чрезвычайно популярной в это, да и последующее время "Истории бриттов". Собственно авторское начало в "Описании" проявляется косвенно — в отборе фактов и объектов изображения. Здесь нет ни рассуждений, ни отступлений, лишь иногда та или иная реплика отражает субъективное, личностное мировосприятие.

Фиц-Стофен не ощущает, разумеется, и новизны городе как особого феномена. Город в его сознании не противостоит окружающей действительности, но выделен из нее, напротив, его существование освящено веками. С первых строк Лондон включается в ряд "многих славных городов мира", особо отмечено лишь его превосходство перед другими. Согласно представлениям своего времени автор возводит основание Лондона к легендарному Бруту, потомку Энея ¹⁰. Эта легенда, имевшая несколько вариантов, получила особенно широкое распространение после того, как Гальфрид Монмутский включил ее в свою "Историю бриттов". ¹¹ Вслед за ним Фиц-Стефен называет Лондон "Новой Троей". ¹² Таким образом, Лондон оказывается не только очень древний городом, но даже более древним, чем Рим. ¹³ При этом последний сохраняет для автора значение ценностного мерила. Так, сравнивая оба города, Фиц-Стефен старается подчеркнуть их сходство, хотя само сравнение сделано бегло, возможно, потоку, что автор не располагал достаточными сведениями.

После панегирического вступления следует краткий [137] рассказ о монастырских и приходских церквах города и окрестностей, упоминается и главная церковь св. Павла с епископской кафедрой. Фиц-Стефен выражает надежду, что Лондон вновь станет центром церковной метрополии. ¹⁴ Отдав должное благочестию жителей Лондона, автор переходит к описанию укреплений города. Он не просто перечисляет непременные элементы западноевропейского средневекового города, но дает относительно обстоятельную топографию их расположения, особо выделен знаменитый Тауэр, с его мощными укреплениями. Общую панораму завершает высоко поднявшийся над рекой королевский дворец, расположенный в двух милях от города, также хорошо укрепленный и выделяющийся своим видом. ¹⁵ Таким образом, хотя и очень скупо, Фиц-Стефен склонен отмечать некоторые индивидуальные черты в облике города. Продолжая описание, автор рассказывает о пригородах с обширными садами, о тучных полях, лугах и пастбищах, окружающих город, о лесах и водных источниках. ¹⁶ Эта мирная картина, явно милая сердцу автора, дополняется жужжанием расположенных на потоках мельниц ¹⁷. Не противореча реалиям Лондона ХII в., подобное описание носит влияние буколической традиции и прежде всего Вергилия, скрытые ссылки на которого рассыпаны в тексте.

Но, останавливаясь достаточно подробно на общем виде города и окрестностей, Фиц-Стефен вовсе не обращает внимания на планировку города, его улицы, площади, архитектуру зданий — столь привычные детали позднейшего видения. Он лишь отмечает, что в городе находятся школы, церкви, дома знати, там же бывают процессии, состязания, всякого рода зрелища, ведется оживленная торговля заморскими товарами. Таким образом, город воспринимается как некое единое целое, заключенное в пояс стен и кольцо пригородов и более недифференцируемое.

Человек книжный, Фиц-Стефен почти в самом начале своего "Описания" с гордостью сообщает о лондонских школах при трех главных церквах города, ¹⁸ об ученых публичных диспутах, проводимых в церквах по праздничным [138] дням ¹⁹, на которых, что очень важно, присутствуют и горожане. В его изображении эти диспуты, на которых школяры не только спорят, но и перебрасываются эпиграммами, сочетают ученость и веселье и предстают не замкнутым, а общественно значимым для города явлением.

Фиц-Стефен уделяет много внимания добрым обычаям и достойным нравам лондонцев; по его мнению, они и в этом превосходят жителей других городов. ²⁰ Он говорит также о многочисленности лондонцев, не забывает отметить их искусность в военном деле, ²¹ а женщин сравнивает с сабинянками. ²² Упоминание о склонности лондонцев к кутежам и частых пожарах, двух бедах города, ²³ свидетельствует о желании автора быть объективным, но не снижает обвей восторженности тона.

Городского управления Лондона Фиц-Стефен касается весьма бегло и только по аналогии с Римом. Отметив, что оба города имеют одинаковые законы и устройство, он далее только сообщает о наличии в Лондоне высших и низших магистратур, шерифов и городского собрания. ²⁴ Очевидно, что этот вопрос мало интересует Фиц-Стефена, он воспринимает город не как социальный организм, не изнутри, а в его внешних, хотя и весьма разнообразных проявлениях ²⁵.

В связи с этим весьма интересно проанализировать социальное содержание термина "cives", которым автор оперирует постоянно. Прежде всего это жители города вообще, горожане в широком смысле слова, неотъемлемая часть города. Именно в этом смысле употребляется термин в панегирических похвалах обычаям и нравам лондонцев. ²⁶ Но этим же термином обозначаются и горожане как группа с определенным социальным статусом. Так, описывая конную ярмарку (кстати, это один из наиболее живых пассажей), Фиц-Стефен среди ее посетителей выделяет графов, баронов, рыцарей и многих горожан (cives). ²⁷ В состязаниях участвуют как дети горожан, ²⁸ так и придворная молодежь и юноши из окружения епископов и баронов, ²⁹ здесь также в термин "cives" вложено социальное содержание. В то же время, говоря о состоятельных горожанах, [139] наблюдающих за этими состязаниями, он называет их "divites urbis". ³⁰ В другом месте автор о удовлетворением отмечает, что "почти все епископы, аббаты и магнаты Англии являются жителями и гражданами (cives et municipes) Лондона, и имеют в городе дома ³¹, хотя и не живут там постоянно. Иногда бывает неясно, кого именно автор имеет в виду. Так, сообщая о пристрастии горожан Лондона к псовой и соколиной охоте ³², он не уточняет социального смысла термина. Таким образом, у Фиц-Стефена термин "cives" не несет в себе четкой социальной характеристики и может быть отнесен к представителям различных сословий, но непременно к жителям Лондона.

Удивительная широта видения Фиц-Стефена проявляется в его интересе к торговле и даже в какой-то степени к ремеслу (и более поздние по времени описания городов далеко не всегда обращают внимание на этот столь важный аспект городской жизни). Наиболее яркий отклик вызвала у него морская торговля ³³. Обилие привозимых товаров вдохновляет автора на стихотворный пассаж о их перечнем, вероятно, написанный в подражание "Георгикам" Вергилия. ³⁴ Повседневная торговля и городское ремесло им также замечены. Так, он пишет о том, что "люди различных занятий, продавцы различных товаров и поденщики всякого рода" ежедневно выходят на рынок ³⁵, о располагающихся на берегу реки винных лавках и харчевне. Интересно, что у автора вовсе нет негативного отношения к купцам и торговле, столь обычного в средневековой литературе.

Самые яркие и живописные страницы "Описания" посвящены развлечениям лондонцев. Зрелища и игры включены в число достопримечательностей, прославляющих город, а умение лондонцев "праздновать праздники" названо в ряду их похвальных обычаев. Помимо того, что последний раздел "Описания" специально посвящен "играм", на протяжении всего путешествия по городу автор постоянно и с видимым одобрением отмечает вое, что так или иначе относится к празднику и досугу. "Ведь в городе находится место не только пользе и важному делу, но также веселью и удовольствию", ³⁶ [140] замечает он. Таким образом, почти половина небольшого "Описания" отводится рассказу об играх и зрелищах, что дает историку редкую возможность окунуться в стихию развлечений. Развлечения эти весьма разнообразны и меняются в зависимости от времени года. Подробно описана еженедельная конная ярмарка. ³⁷ Она собирает массу покупателей всех сословий и состояний и просто зрителей, с азартом наблюдающих за торгом. Особо отмечает Фиц-Стефен любовь лондонцев к охоте и их право охотиться в различных графствах. ³⁸ Он, разумеется, знает, но не упоминает о том, что для горожан охота была не только проведением досуга, но и средством пополнить свой рацион. ³⁹

Много внимания уделено и спортивным играм лондонцев, как детей, так и взрослых. ⁴⁰ В "Описании" также впервые для Англии, но как о факте обычном, упоминается и о представлениях мистерий ⁴¹, что позволяет говорить, по крайней мере, о начале развития мистериального театра в это время. Думается, что в столь пристальном внимании Фиц-Стефена к радостному досугу лондонцев проявляется его неаскетическое, мажорное мировосприятие. Ведь ни желание идеализировать Лондон, ни канон панегирика не обязывали его так подробно и заинтересованно описывать именно "Лондон играющий". Очевидно, что даже в развлечениях во время великого поста он не усматривает ничего противоречащего благочестию. Следует также подчеркнуть, что все зрелища и игры происходят на улицах и в пригородах города. Они публичны, и в них, по крайней мере, в качестве зрителей, могут принять участие все желающие. Официальные и неофициальные празднества носят массовый характер. Эту зафиксированную источником массовость интересно сопоставить о иногда встречающимися утверждениями о замкнутости быта средневекового горожанина.

Панегирический тон выдержан на протяжении всего "Описания" и как будто противоречит острой наблюдательности автора, его реалистическому видению. Действительно, [141] конфликты эпохи, как подметили еще первые исследователи текста, не нашли отражения в "Описании". Лишь в брошенной мимоходом сентенции о том, что "город благоденствует, если имеет доброго господина (dominus)", ⁴² да в упоминании о войске, выставленном Лондоном во времена недавней войны короля Стефена ⁴³, можно усмотреть намек на возможность диссонансов в гармонической картине лондонской жизни. Говоря о "земном рае" Фиц-Стефена, Т.Бейкер замечает, что люди средневековья привычно не видели темных сторон своего бытия, и единственным существовавшим для них контрастом был контраст редких городов и окружающей их деревни. ⁴⁴ Это интересное утверждение, на наш взгляд, нуждается в уточнении. Нам кажется, что отсутствие "темных сторон" в "Описании" определено жанром панегирика. Ведь критическая направленность была весьма свойственна средневековым авторам, хотя их представление о "дурном и хорошем" вытекало из специфики их видения и мировосприятия. И город, тот же Лондон, вовсе не всегда вызывал столь безусловно положительную оценку. Так, Ричард Дивизе, младший современник Фиц-Стефена, в своей хронике отзывается о городах Англии, в частности, и о Лондоне, весьма отрицательно, отмечая преступность, сводничество, проституцию и т.д. ⁴⁵

Не передает, на наш взгляд, "Описание" и осознанно ощущаемого автором контраста между городом и деревней. Лондон сопоставлен только с Римом, т.е. опять-таки с городом, а идиллическая картина предместий воспринимается как его неотъемлемая часть. Возможно, вообще антитеза "город-не город" мыслится настолько древней и привычной, что автору нет необходимости говорить о ней и оценивать ее.

Свой панегирик Фиц-Стефен органично заканчивает воспоминанием о военной славе древних британцев и перечислением знаменитых лиц прошлого и настоящего, рожденных в стенах Лондона. ⁴⁶ Перечень невелик и не всегда точен ⁴⁷, но сам этот факт знаменателен и не типичен для средневековых описаний городов. Интерес к славным уроженцам [142] города станет, как отмечает Хайд, характерной деталью только ренессансных описаний. ⁴⁸

Фиц-Стефен дает первый пример развернутого изображения средневекового города на английской почве. Не удивительно, что этим городом становится Лондон, бывший уже в то время крупным экономическим, политическим и торговым центром, значение которого все более осознается современниками. Однако, важно и показательно, что "Описание" возникает на фоне других упоминаний о городах, появляющихся в хрониках, агиографических и литературных памятниках последней четверти ХII в. ⁴⁹ Сведения о топографии городов, этимологии их названий, обычаях и т.д. вкрапляются в ткань основного повествования, отражая пробудившийся интерес к городу у пишущей части английского общества. Всплеск этого интереса (в сравнении с предшествующим периодом) порожден как ростом значения городов, так, очевидно, и рассказами паломников, возвращающихся с востока. ⁵⁰ Конечно, играет свою роль и подражание античным образцам, но оно накладывается на потребности времени. Возможно, что в этих относительно частых обращениях к городу (число их не следует преувеличивать) и реализуется осознание современниками различия между городом и сельской округой, подспудное, полуосознанное противопоставление ей.

Все это, безусловно, относится и к "Описанию" Фиц-Стефена. Однако, среди своих современников, проявивших интерес к городу, он стоит особняком. Его "Описание" касается не отдельных черт, присущих городу, но дает целостный и в какой-то мере индивидуализированный образ средневекового Лондона, чему не мешает и отсутствие собственно английского фона. Панегирический тон и известная книжность сочетаются у Фиц-Стефена о острой наблюдательностью и реалистичностью видения и изображения, отличающих его сочинение. Помимо этого, "Описание" проникнуто радостным мироощущением его автора, отсутствием скептических нот по отношению к городу, что составляет разительный контраст о оценками города в сочинениях позднего времени.