AЛЬБРЕХТ ДОББИН

ОПИСАНИЕ СИБИРИ

ALBRECHT DOBBIN

(1673)

Ф. Аделунг (Krit. — Lit. Obersicht, 352) говорит, что рукописные заметки Доббина о Сибири не отысканы; однако, он ошибается. Они напечатаны полностью три раза, — один раз на немецком и два раза на голландском языке, на что уже указали Кеппен (Bibliographia Zoologica Rossica Bd.) и В. А. Кордт (Чужоземні подорожні Київ 1926, стр. 136).

Впервые их напечатал, по подлинной рукописи Доббина, Иоган фон Хеннин (J. Chr. von Hennin), д-р медицины и профессор в Дюйсбурге, в приложении к изданным им путешествиям Арнольда фон Бранда (о нем ниже) в 1702 году; в следующем, 1703 году, вместе со всей книгой Арн. Бранда, сочинение Доббина вышло в голландском переводе (Utrecht, 1703). Отсюда его перепечатал в своей "Северной и Восточной Татарии" Ник. Витсен (только во втором изд. 1705, I, 885 — 887). Как явствует из замечаний Арнольда Бранда, рукопись Доббина получил он от него лично в Москве: "настоящее описание, — говорит он, — передано мне в Москве 12-го декабря 1673 г. Альбрехтом Доббином, родом из Ростока, который был капитаном шведской службы, затем приехал в Москву и, в той же должности, отправлен царем в Сибирь, где он пробыл семнадцать лет". Г. Хеннинг (Die Relseberichte ueber Siberien, S. 299 — 300) справедливо отмечает, что, по-видимому, издатель путешествия Бранда напечатал рукопись Доббина полностью и без всяких изменений. Это видно из того, что несколько дополнительных устных сообщений Доббина Бранду, которые весьма удобно было включить в основной текст, напечатаны им отдельно; далее, и Бранд и Иоган Хеннин не сочли удобным исправлять в рукописи даже явные ошибки или описки (напр. Ostrroff вм. Ostrog; одно и то же название употребляется в различной форме: например, Красноярск — Krasnagair и Krasnajar), а приложили к ней, каждый в отдельности свои примечания и поправки, сделанные на основании сверки данных Доббина с печатными источниками. Все это, несомненно, увеличивает интерес этого исторического документа. Однако, исходя из того, что Доббин, по указанию Бранда, [28] провел в Сибири семнадцать лет, мы были бы вправе ожидать от него сведений более полных и более точных По-видимому, этот иноземный капитан на русской службе был плохо осведомлен в географических вопросах и довольно неотчетливо представлял себе даже карту Сибири. По своему содержанию описание Доббина разделяется на две части: в первой — однообразным и не очень литературным слогом, дано описание сибирских городов и рек, сводящееся к простому перечню их; вторая часть, гораздо более короткая, но и более интересная, носит этнографический характер. Читая все описание, трудно поверить, что оно написано человеком, который имел полную возможность за долгие годы жизни в сибирском крае узнать его полно и всесторонне; сведения его кратки и сбивчивы; географические названия сильно искажены. Очевидно, Доббин не справлялся ни с какими печатными источниками и повествовал только о том, что удержала его память. Но, именно благодаря этому, отдельные его указания и могут иметь значение, после их надлежащей проверки, так как они совершенно самостоятельны и не стоят ни в какой связи с тем, что писалось раньше о Сибири в европейской литературе. Опыт расшифровки некоторых отдельных его указаний, и сверки их с другими данными, сделан ниже, в примечаниях к переводу. Перевод сделан по следующему изданию: Ioh. Arnold Brand. Reysen durch die Marck Brandenburg, Preussen, Churland, Lieflandt, Pleskovien, Gross-Naugardien, Tweerien und Moscovien etc. Anbei eine seltsame und sehr anmerkllche Beschreibung von Siberien... Hrsg. durcch Heinrich Christian von Hennin, Wesel. 1702, S. 294-302.

Общее описание Сибири

Граница России и Сибири проходит за городом Соликамском ¹. (Zollekampsky), который лежит в трехстах милях от Москвы на большой реке Каме (Cham) (она вливается в Волгу в пятистах милях ниже Казани) и является последним русским городом”; в нем царь заставляет также приготовлять соль. Здесь находится большой камень на большой скалистой горе ² (шириной в 50 миль), называемый русскими Пояс Нис (Poyes Nice); эта гора простирается до полунощного ледовитого моря и отделяет Россию от Сибири, а также от Казани и Астрахани; идет она вплоть до Монголии и до полуденного моря, через Монголию и Китай, разделяет также калмыков.

Возле этого камня или границы находится узкий проход, где русскими содержится, по приказанию царя, сильный дозорный пост ³, чтобы никто из русских без повеления царя не мог проникнуть в Сибирь из России или обратно. Этим то проходом в горе попадают в первый сибирский город, называемый Верхотурье (Berchlturia), по имени реки ⁴, при которой он расположен. Другой город, называемый Апонзой ⁵ (Apouzoy), по имени реки Апонзой, в [29] которую впадает река Верхотурье. Затем следует, город Тюмень (Tumyn), также названный по имени реки Тюмени, в которую впадает Апонзой ⁶. Далее идет главный город Сибири — Тобольск (Thobolsky), названный по имени мимотекущей реки Тобола, которая, помимо названных рек, впадает в большую реку Иртыш (Arteys). Этот Иртыш, почти в милю шириной, течет из Калмыкии и Булгарии и впадает, через несколько сот миль, в реку Обь (Оbbу); необходимо при этом заметить, что почти все местности, по которым протекает Иртыш, большею частью затопляются до сентября, до покрытия его льдом; при этом Иртыше находятся также города, как и при реках вышеназванных.

Река Обь, пожалуй, главная из всех сибирских рек, берет свое начало на юге, в Китае, и протекает через всю великую Монголию (gross Mogallen), пока не впадает в Ледовитое море; в [устье ее] можно доплыть морским путем, через множество островков (Holmenlande), не без опасности. Эта река очень широкая, т. к. в нее впадают различные другие, довольно большие, реки, от которых получили свое название построенные на них города; таковы: первый — Мангазея (Magasee), второй — Березов (Berooza), третий — Сургут (Sregut), четвертый — Нарым, пятый — Кетский [острог] (Keth), шестой Томск (Thoomske), с близко расположенным от него Кузнецком (Kusneetz), который является последним городом, пограничным с киргизами. Кроме названных рек, от которых упомянутые города получили свои имена, есть еще и другие, как, например, протекающая ниже Томи (Thoom) река Чулым (Zulin), а также река Вага (Wah) и Мерит (Merith) ⁷ в том месте, где Обь всего уже, а именно шириной в полумилю.

Дальше, к северу, есть еще одна могучая река, величиной равная Оби, которая называется Енисей ⁸ (Elissee); она впадает в Ледовитое море на севере, и в некоторых местах, так близко приближается к Оби, что от одной к другой можно проехать на лошади за один день. Устье этой реки очень большой глубины, так что в него можно проплыть гораздо лучше, чем в устье Оби, с большими, тяжело нагруженными кораблями. На этом Енисее находится, при впадении его в Ледовитое море, город Енисейск ⁹ (Jelissee), затем Красноярск (Krasnagair).

Третья река, также впадающая в море, называется Лена (Lin), при устье которой построен город Ленск ¹⁰ (Linn), получивший название от реки; неподалеку от него расположен еще другой город — Налин ¹¹ (Nalin), а также Якутский острог ¹² (Jakutsky Ostroff). Есть в Сибири еще одна большая река — Даурская ¹³ (Daursky), при которой находится город Даурск ¹⁴ (Daur), названный по ее имени; эта река течет до самого Китая, и названный город является последним в Сибири; в нем дважды в год родится хлеб; в нем есть различных сортов фрукты, вино и тому подобные вещи. [Вот все, что знаю я о] главных городах и важнейших реках в Сибири. [30]

Что же касается обитателей Сибири и названий их народностей, то мы сделаем обозрение их в порядке рек и городов.

Прежде всего, живущие около вышеупомянутого пограничного камня народы называются вогулы; они не знают ничего ни о боге, ни об имени его, не знают также никакого земледелия, питаются же только при помощи своих луков (Flitzen), которыми они убивают соболей и других животных, строят сами свои жилища из плетеных ветвей: они называются юрты, и в них они искусно умеют ставить дымовые трубы, т. к. они не употребляют никаких печей. За ними идут другие [народы], которые носят название татар; они распространяются вплоть до Тобольска; эти исповедуют магометанскую веру, соблюдают обрезание, имеют свое письмо, знают земледелие, живут же, однако, тоже в юртах, но более удобных (zlerllch) и лучше сделанных, чем у вогулов; питаются домашним скотом, в особенности же хорошими лошадьми. Вслед за татарами, на реке Оби, живут так называемые остяки (Astacken), очень некультурный народ, одевающийся в рыбьи кожи; питается рыболовством; не знает ни письма, ни книг, молится чёрту; при этом они разделяются на три различных племени, из которых одно, почти, не в состоянии понять другое. Все эти люди, как вышеупомянутые, так и называемые ниже, в виду того, что они находятся под русским господством и властью, должны каждый год приносить значительную дань, состоящую из соболей ¹⁵, если и не ими самими застреленных, то хотя бы купленных, а, именно, следующим образом: кто достигнет десяти лет, обязан первый год принести двух соболей, на второй год — трех, на третий — четырех и так далее, с каждым годом больше на одного соболя, пока он не достигнет двадцати лет, когда он доходит до двенадцати соболей; так остается до пятидесятого года, когда число уменьшается и дело идет к снятию повинности.

Вслед за остяками следуют дальше, по верховьям реки Мерид — калмыки, а при реке Томи (Тhoomske) опять находятся татары; последние соблюдают обрезание, первые же, т. е. калмыки, имеют свою особенную религию, не обрезываются, едят также свинину и говорят, что их богом является св. Николай ¹⁶; кроме того, они имеют святого человека, которого они называют патриархом ¹⁷; к нему они устраивают ежегодные паломничества, молятся и исповедуются; этот народ распространился вплоть до китайской степи; это страшно большой и сильный народ; живет он не в городах, питается домашним скотом, не возделывает также никаких хлебных .злаков.

При реке Томи (Thoom) есть также люди, называемые киргизами; они не имеют никакого письма, молятся своим лукам и оружию, если они хотят быть здоровыми или если что-нибудь поймают; все они ездят верхами и очень привычны к войне; живут на большом пространстве, вплоть до монголов, имеют свои жилища на скалах [31] и утесах, которые имеются там во множестве. При других реках, Кете (Keth,) и Чулыме (Sulim), живут татары и остяки, одни подле других; это разбойный народ, на которого нельзя положиться, т. к они не держат своего слова, кому бы его не дали.

Вниз по реке Оби, в сторону моря, живут самоеды (Samojedzen), народ, похожий на лапландцев и так же [как они] одетый; ездят они зимой на оленях, молятся чёрту, как и остяки. При большой реке Енисее (Jelisse) живут тунгусы, питающиеся водой и рыбой; их лодки сделаны из березовой коры, которую они умеют так просмаливать, что в них совершенно не проникает вода; они замечательно быстроходны. Дальше отсюда живут якуты, которые, как ” предыдущие, не знают ничего ни о боге, ни о чёрте. Около же Красноярска (Kjasnojar) живут различные язычники, которые называют себя по именам своих князьков. Главнейшие называются тубинцы ¹⁸: они не знают никакого письма, очень привычны к войне, некоторые состоят в подданстве его царского величества, некоторые свободны;: иные, впрочем, дают также заложников в знак того, что они с его царским величеством хотят быть в мире. Вниз по третьей реке, Лене, живут язычники маленького роста ¹⁹; эта река впадает в северное море, по которому дальше ездить невозможно (da man niclit weiter uber kan), так как (там) облака, во время непогоды, приближаются почти к самой воде.

На реке Даурской, которая некогда принадлежала португальцам ²⁰, и где можно видеть еще многие, построенные ими, города, живут дауры ²¹ (Doeuren). В Сибири имеется еще одна большая река ²², которая выходит из Калмыкии, очень обильна рыбой и впадает в Ледовитое море, протекая по страшно большим лугам, без всяких лесов. Там живут различные язычники, не имеющие ни письменности, ни религии, очень непокорные (sehr rebellisch), главнейшие же из них называются брабанцы ²³ (Brabantzich). Каждый, из выше перечисленных народов, имеет своих властителей, однако, владетель [всей] Сибири кочует с места на место ²⁴ то с калмыками, то с другими народами, живет же он тем, что словит: он ведет большую войну с московитами, то с Астраханью, то с Казанью, то с Тобольском, то с Томском, и так далее; верные люди этого государя, которых он при себе, имеет, зовутся башкиры.

Комментарии

1. Так наз. "Бабиновская дорога" в Сибирь шла из Москвы через Соликамск (Соль Камскую) – на Верхотурье (сл. выше, т. I, стр. 337), причем, между этими городами считалось 250 верст, а первым пограничным городом между Россией и Сибирью считался г. Верхотурье; естественной границей служил, однако, Урал. Ю. Крижанич также пишет: "Отправляющиеся из Москвы, проследовав пятьсот левк, достигают реки Камы и города, называемого Соль Камская. Здесь, из весьма глубоких колодцев, черпается соленая вода, ее вливают в железные сосуды и печью, отопляемой под-землею, выпаривают в соль. Место это есть конец России и начало Сибири. От сюда к югу простираются горы, весьма длинные, но не особенно высокие: они отделяют Россию от Сибири и Астраханскую землю от Калмыцкой" (А. Титов. Сибирь в XVII веке. М. 1890 г., стр. 163).

2. Слово "Камень" Доббин употребляет в том значении, в котором оно употреблялось тогда жителями приуральских областей для обозначения горы; можно было бы перевести "большую гору на большом скалистом хребте". Что касается названия Poyes - Nice, то оно относится к Уралу и является, вероятно, искажением названия "Каменный пояс", как полагает и Н. Hennin в своих "Кратких замечаниях", приложенных к книге Бранда (S. 439). Не имеется ли здесь в виду впрочем, не весь хребет в целом, но лишь гора Телпос - Из, в верховьях реки Щугора? Е. Замысловский (Герберштейн, стр. 131 — 135) убедительно доказывает, что эта гора, одна из высочайших вершин Урала, и есть та самая, которую русские называли "Столп", а скалистую горную цепь, к которой она принадлежит — "Каменным поясом".

3. сл. выше, в рукописи Неизвестного 1666 г., рассказ о деревне "Karaul" (см. выше, т. 1, стр. 338), т. е. о Лялинском карауле.

4. реки Туры.

5. т. е. Туринск, сл. выше, т. I, стр. 263 — 264.

6. Подобно многим другим иностранцам, Доббин, очевидно, полагал, что сибирские города всегда называются по имени рек, при которых они расположены. Таким образом, Туринск, лежащий на реке Туре и известный ему под именем Япанчина — Апонзой, он помещает на несуществующей реке Япанчине или Апонзой и заставляет её впадать в реку Тюмень; последнее, однако, правдоподобно, так как Тюмень расположена при слиянии двух рек — Туры и Тюменки. Другие аналогичные и слишком явные ошибки Доббина мы не оговариваем.

7. В названии Zulin нетрудно узнать реку Чулым, главную водную артерию Ачинского округа, правый приток Оби, образующийся из рек Черного и Белого Юсов, берущих начало в Кузнецком Алатау, но непонятно, какую реку Доббин имеет в виду под словом Wah; так чаще всего называли Вагу или Важку , но она находится не в Сибири (сл. выше, т. 1, стр. 235). Название Мерит или, ниже, Мерид мне также непонятно. Геннин в своих “Кратких замечаниях" (S. 442) пишет, что он не нашел этой реки ни на карте Витсена, ни в каком-либо описании Сибири.

8. Форма “Енисей", аналогичная той, которую дает Доббин (Jelissee), засвидетельствована в северно-русских говорах и встречалась еще в XIX в. у крестьян Архангельской губернии; голландцы конца XVI в., стоявшие близ берега о. Вайгача, слышали уже о Енисее и называли его Gilissi, Gelissi, Geniscea (Ф. Литке. Четырехкратное путешествие в С. Ледовитый океан, т. I, стр. 13 — 19. 23, 42 — 44, 127; J. Сhr. Adelung. Gesch. d. Schiffahrte und Versuche. III S. 187, 194, 213, 425; E. Зaмысловский. Герберштейн, стр. 89 прим.); ср. в "Описании Сибирского, царства"; "Генесейской острог стоит над великой рекой Генесею" (А, Титов. Сибирь в XVII веке. М. 1890, стр. 82). Иначе Енисей назывался у нас “Ислендь — река", на которую находим любопытное указание в статейном списке посольства Боуса. (Сб. Русск. Истор. Общ. XXXVIII, стр. 38, 94; С. Середонин. Флетчер, стр. 134). Койбалы называли верхний Енисей Кемь — река (Laxmann. Sibirische Briefe, S. 12), как называются еще многие, впадающие в него, реки (Нumbоldt. Asie Centrale, 1, стр. 232); Миллер (Sammlung Russ. Geschichte. IV, S. 510) полагает, что Енисей — название тунгусское; это подтверждает и Клапрот (Memoires relatifs a l'Asie. Paris 1824, p. 451), который производит его название из слова Joandessi (ионесси — "большая вода"), которым тунгусы именуют Верхнюю Тунгуску (J. J. Egli. Nomina geographica. 1872, S. 262 263).

9. Енисейский острог, основанный в 1619 г., находится не в устье Енисея, как пишет Доббин, а в его среднем течении.

10. О каком городе говорит Доббин, называя его Linn, по имени реки Lin, т. е. Лене, догадаться трудно. Захват русскими промышленниками всего бассейна реки Лены фактически произошел уже между 1630 — 1640 гг. (Л. С. Берг. История географического ознакомления с Якутским краем. "Якутия", Сб. под ред. П. В. Виттенбурга, Лгр. 1927, стр. 3 — 6). Единственным городом, названным по имени р. Лены, является Верхоленск против устья р. Куленги, основанный в 1632 г. казаком Васильевым. Может быть, имеется в виду Олекминск. на левом берегу Лены, основанный енисейским казаком в 1635 году (Семенов. Географ. Статист. Словарь. III, стр. 615)? Не путает ли Доббин р. Лену с Оленеком, открытым казаками еще в 1637 г.? Впрочем и Ю. Крижанич в 1680 г. пишет: "Самая восточная река в Сибири — Лена, — от нее получили имя и город и область" (А. Титов. Сибирь в XVII в. М. 1830, стр. 168, 169). На карте Витсена также помещен г. Leny.

11. Под именем Nalin не скрывается ли Илимский острог? Впрочем, Геннин (op. cit. S. 443) делает правдоподобное предположение, что Nalin ошибка: вм. Кrаllen, Кrаlin, Kra — Lenskoy, каковые имена фигурируют на европейских картах Сибири. На чертеже Сибири Петра Годунова также встречаем: "Краленско" (Л. С. Багров. Карты Азиатской России. Пг. 1914, стр. 11; Л. С Берг. История географического ознакомления с Якутским краем. Сб. "Якутия", Лгр. 1927, стр. 11; его же. Очерк истории русской географической пауки. Лгр. 1927, стр. 22): может быть имеется в виду Верхоленск?

12. Построен весною 1632 г. сотником Бекетовым в местности, названной Чуковским полем; в 1642 г. был перенесен за 10 верст выше на р. Лене.

13. Хотя в Амурской области действительно есть небольшая речка Даур, впадающая в Ин, приток Урмина (А. Кириллов. Географическо-статистический словарь Амурской и Приморской областей. Благовещенск 1894, стр. 133), но она, просто по незначительности своей, не может здесь иметься в виду. В "Описании Сибирского царства" (1683), однако, читаем: "И от Байкала моря пошел пояс, камень великой и непроходной, позаде Лены реки... из того же камени к лесной стороне в государской державе много рек пало: Даура, Блудная, Улья, Ковыча, Колыма, Алазея, Индигирка" (А. Титов. Сибирь в XVII веке. стр. 88; в "Списке с чертежа Сибирския земли", стр 53: "А от усть Колыми рек и кругом земли мимо устей рек Ковычи и Нанаборы и Ильи и Дури до каменной преграды..." ”Hauptfluss Dauersky" Доббина вызвала затруднения и у Геннина (op. cit. S. 446), который, впрочем, сопоставил ее с встречающимися на европейских картах XVII в. названиями: Daore или Dauere, под которыми, вероятнее всего, подразумевается Шилка или Амур. Скорее всего, Доббин говорит именно об Амуре.

14. Согласно своему обычному методу Доббин производит "Statt Daur" просто от реки Даурской. Генниц полагает, что это “Караул Даурской". Первым острогом Даурским считался Нерчинск.

15. О размерах ясака см. ниже: А. Бранд.

16. Иностранные писатели неоднократно отмечали распространение культа у русских "Николая Чудотворца" (Л. П. Рущинский. Религиозный быт русских по сведениям иностранцев XVI и XVII вв. М. 1871; ср. Н. v. Staden. Aufzeichnungen ueber den Moskauei Staat, hrsg. F. Epstein. l930, S. 159): Коллинз, например, отмечает, что жители Архангельска и Колы "не знают никакого другого бога, кроме св. Николая, который, по их мнению, управляет всем миром". Ламартиньер говорит, что “все московиты - николаисты по религии"; о том же свидетельствуют Герберштейн, Меховский; в одном политическом стихотворении XVI в. про Ивана Грозного говорится:

Ег ist vom teuffel gar vorgessen,

Seins Gottes Niclos gar vorgessen, etc.

(Ed. Pabst, Vier. politische Gedichte. “Archiv fuer Gescli. Liv.-Est-und Kurlands", 1844, III, S. 212); в XVI в. сторонники Феодосия Косого упрекали православных, что они почитают св. Николая, как бога". От русских культ Николая перешел к лопарям (Ф. Белявский. Поездка к Ледовитому морю. М. 1833, стр. 48), к обдорским самоедам (С. Чугунов. Ежегодник Тобольск. Губ. Музея, XXVIII, стр. 15) к остякам (Еж. Тоб. Губ. Муз. т. XIX, стр. 16; Ю. И. Кушелевский. Северный полюс и земля Ялмал. СПб. 1869, стр. 5: "Николай Чудотворец наиболее других, чтим остяками"). Л. Р. Шульц (Салымские остяки. "Записки Тюменского Общества Научного изучения местного края", вып. 1, Тюмень 1924, стр. 175) говорит, что остяки, живущие по Иртышу и по Конде "особо почитают Николая, которого зовут "Микул-иге", т. е. Николай-старик. Викт. Бартенев. (На крайнем северо-западе Сибири. Очерки Обдорск. края, СПб, 1896, стр. 92 — 93) пишет о почитании “Никола-торым", т. е. святителя Николая, обдорскими остяками и приводит несколько анекдотов по этому поводу. Самоеды полуострова Ямала иногда "одного из домашних идолов начинают приурочивать к Николаю Чудотворцу" (Б. М. Житков. Полуостров Ямал. СПб, 1913, стр. 229). Известен этот культ и пермякам (Изв. Арханг. Общества Изучения Русского Севера 19J1, № 4, стр.304) и вообще многим северным народам (ср В. Семенкович в книге: Ламартиньер. Путешествие в северные страны. М. 1911, стр. 32 — 34). Со ссылкой на Кастреца и Лепехина, В. С. Иконников пишет о громадном распространении "культа св. Николая на всем протяжении русской колонизации": "камассинские татары, чуваши и мордва, будучи язычниками, по временам являлись в русские церкви, приносили ему дары и ставили свечи перед его образом, а самоеды считают его своим могучим богом, и обращаются к нему в самых затруднительных случаях жизни" (Опыт исследования о культурном. значении Византии в русской истории Киев 1869, стр. 219). Очевидно, что о подобном же культе среди калмыков рассказывает и Доббин; это косвенно подтверждает и рассказ о религии калмыков Юрия Крижанича (А. Титов. Сибирь в XVII веке, стр. 176 — 177); ср. Арх. Гурий. Очерки по истории распространения христианства среди монгольских племен, т. I. Калмыки, Казань 1915. 17. Доббин передает неясные сведения о тибетском Далай-Ламе, к которому Ламаиты-калмыки действительно, устраивали почти ежегодные паломничества. Термин калмыки применялся у нас в XVI — XVII ви. ко вcем ойрaтским племенам вообще, к собственно калмыкам, а также к ойратам Джунгарии и Сибири, которых Доббин и имеет в виду (В. Л. Котвич. Русские архивные документы по сношениям с ойратами в XVII и XVIII "Изв. Росс. Акад. Наук", 1919, т. XIII, стр. 1209).

18. В литературе долгое время держалось, а отчасти и ныне существует мнение, что тубинцы, как и близкие им маторы самоедского происхождения. “Тубинцы, — говорит Георги (Описание всех в Российском государстве обитающих народов, кн. III, стр. 16 — 17), до завоевания Россиянами, составляли многолюдное и храброе самоедское колено, жившее на восточной стороне Енисея, около р. Тубы, по которой оно и называлось сим именем. Но оно во время войны отчасти истреблено, а отчасти рассеялось не токмо по другим самоедским, но и по татарским народам. Между Качинскими татарами есть и ныне один Тубинский род или аймак, но он малолюден". Кастрен (Reiseberichte und Briefe, 1856. S. 351), считавший тубинцев ветвью маторов, склонен был придерживаться того же мнения. В. Радлов (Aus Sibirien. I, S. 207) замечал, однако, что "Туба — отнюдь не родовое название, а имя народа; оно принадлежат широко распространившейся самоедской народности, которую китайцы в VII веке называли Д у б о" (ср. Иакинф. Собрание сведений о народах, обитавших в средней Азии в древние времена. СПб. 1857, т. 1, стр. 439). “Тубинцы", вместе с двумя соплеменными народами, маторами и камашинцами отличались воинственным нравом и долго противились русскому владычеству, пока, в половине XVII в., не сложили оружие и не начали платить ясак", — замечает А. А. Жилинский (Крайний север Европейской России. Пг. 1919, стр. 171); "в настоящее время, за исключением немногих камашинцев, племена эти совершенно исчезли и слились с тюрками и татарами". О тубинцах, как о народе самоедского происхождения, говорят также С. Патканов (Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев, т. 1, СПб 1912, стр. 75) и, в недавнее время W. Jосhеlsоn (Peoples of Asiatic Russia. The American Museum of Natural History. 1928, p. 24). Однако, не так давно, Н. Н. Козьмин (Туба. Историко-этнографичеекий очерк — “Сибирские записки", 1918, № 4 и отд. оттиск., 26 стр.) произвел полный пересмотр этого вопроса и пришел к заключению, что тубинцы — тюрки. Входя в государство хакасов, в середине VIII века подчиненное уйгурам, туба “занимала если не господствующее, то очень видное место в их государстве". Дальнейшая история их плохо известна, но, во всяком случае, "когда русские пришли в долину верхнего Енисея, на правой стороне было целое Тубинское княжество или Тубинский улус, распространявший свою власть в пределы нынешнего Канского уезда, а может быть и далее. Центром княжества была р. Упса, впоследствии получившая по народности, на ней жившей, название Тубы. В княжество Тубинское, несомненно, входили различные племена, но русские в XVII в. отличали самих тувинцев, как обособленную народность, хотя и родственную киргизам". Казаки Василий Тюменец и Иван Петров, отправленные в 1616 г. к Алтын-Хану, из Киргизской земли перешли в страну тубинцев, обитавших по лесистым склонам гор. "Табынская земля" это, по словам Тюменца, "те же киргизские земли, только живут особо, а дань дают в Киргизскую землю и Алтыну-царю". "По сю сторону Енисея, — говорится в одном документе, — по Абакану и по Уйбату и подле Енисея живут многие киргизские люди и с ними калмыцкие люди, а по другую сторону на Упсе киргизы же, имя им туба, а с ними дальные многие люди". В 1652 г. Красноярский воевода сообщил, что вторгся в "Тубинскую землю Алтына-царя племянник Мерген-тайша с воинскими людьми, с семью сот человеки. и стал на государстве Тубинской земле на Ербинском устье" (Ерба — левый приток Енисея). Из всех этих свидетельств можно заключить, что тубинцы в XVII веке жили, приблизительно, именно там, где помещает их и Доббин, точнее — по р. Тубе, в Красноярском уезде и но левую сторону Енисея до Абакана, и составляли отдельное княжество, где их застали русские. Из слов Тюменца видно, что в культурном отношении тубинцы стояли ниже прочих киргизов: "кормятся они зверем, бьют лосей и оленей, едят также козье мясо, платье себе делают из кож. Угодий никаких не имеют, хлеба у них не родится и коров и овец нет; только одни лошади да олени. А сколько всех тубинцев, того казаки сведать не могли" (Н. Козьмин. Туба. стр. 5 — 7. Его же: Хакасы. Ирк. 1925; Ю. В. Арсеньев. Путешествие Ник. Спафария. СПб, 1882, стр. 9 10, 162, 182. В. В. Бартольд. Киргизы. Историч. очерк, Фрунзе, 1927, стр. 41 — 42) Эти же данные позволяют думать, что тубинцы были довольно многочисленны и что значение "тубы" совершенно не совпадает с современным значением кости (соока) абаканских туземцев “тубалар"; именем “туба" называют себя и т. наз. "черненые татары" на Алтае, карагасы или тофалары в б. Нижнеудинском уезде и урянхайцы (ср. Н. Ф. Катанов. Письма из Сибири и В. Туркестана, СПб 1893, стр. 26; Radloft. Aus Sibericn, I, S. 212), иначе танну-тувинцы, населяющие Тувинскую нар. республику. На карте Витсена на восточной стороне Енисея ниже Красноярска отмечены: Thebinsi.

19. Якуты?

20. Doeurffen Strohm — явно испорченное слово; как указано выше, вероятнее всего имеется в виду р. Амур. "Все, что Доббин рассказывает здесь о португальцах, — замечает Геннин (op. cit., S. 446), — заслуживает более точных известий" и высказывает предположение, что португальцы некогда из Кореи торговали по Амуру и имели там свои пакгаузы и склады.

21. Дауры — народ монгольского племени. "Насколько мне известно, — пишет Л. Шренк (Об инородцах Амурского края. СПб 1863, т. 1, стр. 163) — это название впервые встречается в печати на карте Витсена от 1687 г., где верхне-амурский край обозначен надписью "Даурия" и в его же сочинении "Noord en Oost Tartarye". изданном вскоре после карты. В последнем дауры упоминаются под различными видоизменениями этого названия каковы "даурианы, даоры" (Daurianen, Daori, Dauri) и пр.; при этом, т. к. Витсен черпал сведения, главным образом, из русских известий и рассказов, то некоторые из употребляемых им названий, очевидно, обнаруживают русскую форму, какова, например, даурцы, доурский и данерский народ" (Изд. 1692, II, 27,31 , 520, 528; изд. 1705 г., 64, 85, 92, 838, 847 и др). Частью те же, а частью другие видоизменения этого названия встречаются также у позднейших писателей и путешественников. Так, например. сбрант Идес, проехавший в своем путешествии в Пекин в 1693 г. через всю, так называемую, Даурию лежащую к югу от Амура, замечает, что жители ее называются даорами или, на древнем языке, даурам и, а в других местах своего сочинения он, очевидно, придерживаясь русской формы, называет их даорцами и д аурцами (Ср. Нenning. Reiseberichte ueber Siberienl, S 362 — 364). В донесениях первых русских путешественников по Амуру, Пояркова и Хабарова , упоминается о народе дучерах, которые были ими встречены по пути. Р. Маак предполагает (Путешествие на Амур СПб 1859. стр. 145 — 146), что "под именем дучеров Поярков и Хабаров разумели дауров, которые, быть может, в то время жили на Амуре, при устье р. Сунгари, но набегами русских были вытеснены в местности, лежащие выше по Амуру, а оставленное ими пространство заселилось впоследствии тунгусскими племенами. Действительно, наличие довольно значительных переселений дауров в XVII веке может быть установлено на основании сопоставления исторических свидетельств. Начальник Енисейских казаков, Максим Перфильев, следуя в 1639 и 1640 гг. вверх по Витиму и притоку его Ципиру, узнал от тамошних тунгусов, что по верхнему Витиму, начиная со впадения в него реки Карги до озера Еравны, ровно как и по Шилке, до ее устья (т. е. по верхнему Амуру до Сунгари), живет народ “дауры" (G. F. Мueller. Sammlung Russ. Geschi., II, S. 296: Fisсher. Sib. Gesch. S. 528); четыре года спустя, во время похода Пояркова на Амур, произошла на Зее первая встреча русских с даурами (Доп. к Акт. Историч., т. III, СПб. 1848, стр. 51 и сл.). По донесениям Пояркова, комментированным С. Паткановым "первые поселения их встречались у устья реки Умлекана (левый приток Зеи, между Уром и Депом), а выше, по Брянде (пр. приток Зеи) и в долине Ура попадались только оленные тунгусы. За Умлеканом даурские поселки тянулись до устья р. Зеи и затем, вверх по Амуру, по Аргуни и Шилке, и в другую сторону, вниз по Амуру, почти до устья Бурей..." Судя по большому числу городков, упоминаемых в донесениях казаков, некоторые из которых имели значительное население (в 500 — 1000 ч.), как, напр., Гогударов городок, можно заключить, что лет двести тому назад берега Аргуни, Шилки, Амура и нижней Зеи были, сравнительно, довольно густо заселены. Но крупного владения в этой местности все же не было, т. к. каждый городок или группа городков, с прилегающей местностью представляли самостоятельное целое и имели своего независимого князька, а иногда и нескольких. Во время набегов казаков на эти даурские городки, жители их были частью истребляемы, частью разбрелись, а большая часть переселена манчжурами в 1654 году, их покровителями, в Манчжурию, на берега р. Нонни, где они проживают и в настоящее время, занимая небольшую, но густо заселённую полосу земли, длиною в 35 в. между городом Цицикаром и сел. Мохоло" (С. Патканов. Опыт географии и статистики тунгусских племен Сибири, ч. II. СПб. 1906, стр. 2 — 3, 21 — 22). По словам А. В. Гребенщикова (В Бутху и Мэргень по р. Нонни, Харбин 1910, стр. 13 — '4, 54) последнее указание Патканова не соответствует положению дел. Дахурские деревни начинаются ниже г. Цицикара и тянутся по правому берегу Нонни, вплоть до самого Мэргеня. Таким образом, слова Доббина, что "на реке Даурской живут дауры" можно, по совокупности приведенных данных, толковать, как указание на местожительство их по среднему течению р. Амура, впоследствии ими измененное, благодаря усилению русского влияния и, отчасти, благодаря колонизационной политике Пинской династии китайской империи" (сл. А. Ю. Назаров. Манчжуры, дауры и китайцы Амурской области, изв. ВСОРГО, т. XIV, № 1 — 2).

22. О какой реке говорит Доббин, догадаться довольно трудно. Геннин (op. cit., S. 446) также перечисляет различные сибирские реки, впадающие в Ледовитый океан, и ранее Доббином не упомянутые, но резонно замечает, что ни одна из них "не выходит из Калмыкии".

23. В русских источниках, сколько знаем, имени Brabantzich, или сходного с ним, не встречается. Однако, на карте Сибири Витсена (1687 г.) упомянуты Barbantzi, живущие на реке Тунгуске под 64° широты и 110 ^о долготы. Геннин. уже обративший на это внимание, заметил, что "эта Тунгуска через Байкальское море выходит из Калмыкии и идет, вместе с Енисеем, в Ледовитый океан. По течению ее живут язычники: Иркутские, Братские, Кондомцы и др. (Irkutski, Bratski, Condomtzen)"; это замечание также мало что разъясняет: по-видимому, Геннин говорит об Ангаре. Название Brabantzich можно принять, однако, либо за народную этимологию слов Вratzki, как называли приангарскнх бурят, либо, если написание Витсена считать более правильным, за искажение слова Barbarski в значении "варвары, дикари": так называет один из народов Восточной Сибири швед Эрик Пальмквист (сл. ниже): Barbarski Leute.

24. В подлиннике: "Siberischer OberHerz" (sic!). "Что это за Siberischer Ober-Herz, т. к. теперь под таким именем известен только московский царь, я не могу отгадать, — замечает Геннин. — Быть может имеется в виду Sаngie, калмыцкий владетель, орда которого находится между оз. Косоголом и Селенгинском". Упоминание Доббином башкиров, которых этот владетель имеет при себе, а также указание, что он ведёт "большую войну"; "то с Астраханью, то с Казанью, то с Тобольском" явно указывает на ошибочность предположения Геннина. Речь идет, скорее всего, об одном из ойратских князей, действовавшем прочив России в пределах южной и западной Сибири.

Текст воспроизведен по изданию: Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей. Т. 1. Ч. II. Иркутск. Крайгиз. 1936