АЛ-ДЖУЗДЖАНИ.

Абу-Омар Минхадж-ад-дин Осман ибн Сирадж-ад-дин ал-Джузджани родился в Гузгане, или Джузджане, в современном Афганском Туркестане, около 589 (= 1193) г., и находился при дворе султанов области Гур, в центральной части современного Афганистана. В 623 (= 1226) г., в страхе перед монголами, он бежал в Индию, где находился при дворе нескольких султанов и занимал должность главного казия в Дели; год смерти его не известен. Сочинение Джузджани “Насировы разряды" — “Табакат-и-Насири", названное в честь султана Насир-ад-дина Махмуд-шаха I (644—664 = 1246—1265) и составленное в 657 в 658 (= 1259 и 1260) гг., принадлежит к обычному для персидских исторических сочинений типу всеобщей истории от сотворения мира до времен автора. Разделы, посвященные султанам Гура, хорезмшахам и монголам, и некоторые другие имеют значение первоисточника. Джузджани является одним из самых старых персидских авторов, писавших о монголах; хотя Джувейни (см. ниже, стр. 20) писал одновременно с ним, но Джузджани был сам современником первых завоевании монголов, а Джувейни знал о них уже из рассказов. Притом Джувейни, как и все последующие персидские авторы, находился на службе у монголов, тогда как Джузджани является единственным персидским историком, настроенным против них; характерны проклятия и эпитеты, которыми он их снабжает. До жившего в Индии Джузджани сведения о Золотой орде могли доходить только в виде слухов и поэтому сообщенные им данные не совсем точны, в частности, им несколько преувеличено мусульманское благочестие Берке. См.: В. В. Бартольд, Туркестан, стр. 40.—Storey, II, 1, pp. 68—70, № 104.—Н. J. Rawerty. Tabakat-i-Nasiri, translated by... 2 vols. London, 1881 «(Bibliotheca Indica).

Настоящие извлечения сделаны по изданию: The Tabaqat-i Nasiri of Aboo Omar Minna) al-din Othman ibn Siraj al-din al-Jauzjani, edited by W. Nassau-Lees and Maulawis Khadim Hosain and Abd al-Hai. Calcutta, 1863—1864 (Bibliotheea Indica); для разночтений использована рукопись ИВ АН С 418 и др. Во всех ленинградских рукописях конец сочинения отсутствует.

НАСИРОВЫ РАЗРЯДЫ

ТАБАКАТ И-НАСИРИ

|350| Чингиз-хан.. Заслуживающие доверия люди рассказывали, что у Чингиз-хана было 4 сына; имя старшего было Туши (= Джучи), имя младшего за ним — Чагатай, третьего — Угетай и четвертого, младшего из всех, — Тули. Когда Чингиз-хан двинулся из Мавераннахра в Хорасан, то он отправил Туши и Чагатая с огромным войском в Хорезм, Кипчак и Туркестан, Тули с большой армией отрядил в города хорасанские, |351| а Угетая оставил при себе...

|378| Туши, сын Чингиз-хана. Туши был старший сын Чингиз-хана. Он 378 был чрезвычайно храбр, отважен, мужествен и воинствен. Мощь его доходила до того, что (сам) отец боялся его. В 615 г. (= 30 III 1218— 18 III 1219), когда хорезмшах Мухаммед отправился истреблять племена Кадыр-хана Туркестанского, сына Иакафтана (?) ¹ йемекского, Туши из страны Тамгач ² также пришел в тот край, и в течение суток у него происходил бой с войском хорезмшаха, как об этом было изложено выше ³ в рассказе о хорезмшахе. В то время как султан Мухаммед бежал с берегов Джейхуна, из окрестностей Балха, Чингиз-хан отправил Туши с Чагатаем и огромным войском в Хорезм. Войско монголов прибыло к воротам Хорезма и начался бой. В продолжение 4 месяцев жители Хорезма сражались с ними (монголами) и отражали неверных, которые, наконец, взяли город, предали весь народ мученической смерти и разрушили все строения, за исключением двух мест: 1) Кушк-и-Ахчека и 2) гробницы султана Мухаммеда Текеша. Некоторые рассказывают, что когда город Хорезм взяли и народ из города вывели в степь, то он (Туши) приказал отделить женщин от мужчин и удержать всех тех женщин, которые им (монголам) понравятся, остальным же сказать,, чтобы они составили два отряда, раздеть их до-гола и расставить вокруг них тюрков-монголов с обнаженными мечами. Затем он сказал обоим отрядам: “В вашем городе хорошо дерутся на кулаках, так приказывается |379| женщинам обоих отрядов вступить между собою в кулачный бой". Те мусульманские женщины с таким позором дрались между собою на кулаках и часть дня избивали друг друга. Наконец (монголы) накинулись на них с мечами и всех умертвили, — да будет доволен ими (убитыми женщинами) бог. Туши и Чагатай, управившись с делами хорезмскими, обратились на Кипчак и Туркестан, покорили и заполонили одно за другим войска и племена кипчакские и подчинили все (эти) племена своей власти. Когда Туши, старший сын Чингкз-хана, увидел воздух и воду Кипчакской земли, то он нашел, что во всем мире не может быть земли приятнее этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ обширнее этих. В ум его стало проникать желание восстать против своего отца; он сказал своим приближенным: “Чингиз-хан сошел с ума, что губит столько народа и разрушает столько царств. Мне кажется наиболее целесообразным умертвить отца на охоте, сблизиться с султаном Мухаммедом, привести это государство в цветущее состояние и оказать помощь мусульманам". Проведал о таком замысле брат его Чагатай и известил отца об этом изменническом плане и намерении брата. Узнав (это), Чингиз-хан послал доверенных лиц своих отравить и убить Туши. ⁴ Было у него (Туши) 4 сына: старший по имени Бату, второй Чагата, ⁵ третий Шибан, ⁶ четвертый Берка. Люди, заслуживающие доверия, рассказывали, что этот Берка родился во время завоевания (монголами) земель мусульманских. Когда мать родила Берка, то Туши, отец его, сказал: “Сына этого отдайте (кормить) мусульманской кормилице; пусть мусульманин обрежет пуповину его, пусть он (Берка) сосет молоко мусульманское, чтобы сделаться (настоящим) мусульманином, ибо я (этого) сына своего сделал мусульманином". Если этот рассказ верен, то да облегчит аллах ему (Туши) страдания в аду. |380| Нет сомнения, что по благодати этого (отцовского) намерения Берка, выросши, утвердился в мусульманской вере. До этого самого времени, которое является датой этих “Разрядов", то есть до 658 г. (=18 XII 1259—5 XII 1260), из сыновей Туши остался один только этот государь-мусульманин.

|406| Бату, сын Туши, сына Чингиз-хана. Выше (уже) объяснено, что Туши был старший сын Чингиз-хана. Когда он, вследствие замысла против отца, переселился из мира сего, то после него осталось много сыновей; старше всех их был Бату; его Чингиз-хан посадил (на престол) на место его отца. Под его власть подпали все земли племен Туркестана (начиная) от Хорезма, булкар, буртасов и саклабов до пределов Рума; он покорил в этих краях все племена кипчак, канглы, йемек, ильбари (?), рус, черкес и ас до моря Мраков, и они все подчинились ему. Он (Бату) был человек весьма справедливый и друг мусульман; под его покровительством мусульмане проводили жизнь привольно. В лагере и у племен его были устроены мечети с общиной молящихся, имамом и муэззином. В продолжение его царствования и в течение его жизни странам ислама не приключилось ни одной беды ни по его (собственной) воле, ни от подчиненных его, ни от войска его. Мусульмане туркестанские под сенью его защиты пользовались большим спокойствием и чрезвычайною безопасностью. В каждой иранской области, подпавшей под власть монголов, ему (Бату) принадлежала определенная часть ее, и над тем округом, который составлял его удел, были поставлены его управители. Все главари и военачальники монгольские были подчинены ему (Бату) и смотрели (на него), как на его отца Туши.

Когда Гуюк переселился из мира сего и сошел в ад, то все, кроме сыновей Чагатая, согласились возвести на царство Бату. Они обратились к Бату с просьбой принять престол монгольский и сесть на царство; все они подчинятся его велению. Бату не согласился. (Тогда) они возвели (на царство) Менгу-хана, сына Тули, сына Чингиз-хана, как об этом будет сказано ниже. ⁷ Некоторые заслуживающие доверия люди рассказывали следующее: Бату втайне сделался мусульманином, но не обнаруживал (этого) и оказывал последователям ислама полное доверие. Процарствовав около 28 лет над этим краем, он скончался. Да помилует его аллах, если он (Бату) был правоверный, и да облегчит ему аллах мучения (адские), если он был неверный. Похоронили его по обряду монгольскому. У этого народа принято, что если кто из них умирает, то под землей устраивают место вроде дома или ниши, сообразно сану того проклятого, который отправился в преисподнюю. Место это украшают ложем, ковром, сосудами и множеством вещей; там же хоронят его с оружием его и со всем его имуществом. Хоронят с ним в этом месте и некоторых жен и слуг его, да (того) человека, которого он любил более всех. Затем ночью зарывают это место и до тех пор гоняют лошадей над поверхностью могилы, пока не останется ни малейшего признака того места (погребения). Этот обычай их известен всем народам мусульманским. ⁸

|446| Берка-хан, ⁹ сын Туши, сына Чингиз-хана. Заслуживающие доверия Люди говорят, что Берка-хан, сын Туши-хана, сына Чингиз-хана, родился в земле Чина или Кипчака, или Туркестана в то время, как отец его Туши-хан взял Хорезм, и войско его (Туши) находилось в землях саксинских, булгарских и саклабских. Когда мать родила Берка-хана, отец его сказал: “Этого сына я делаю мусульманином, добудьте ему мусульманскую кормилицу, чтобы она его пуповину обрезала по-мусульмански и чтобы он пил мусульманское молоко, ибо этот сын мой будет мусульманином". Согласно этому указанию, пуповину его обрезала кормилица по мусульманскому обряду, и он (Берка) пил мусульманское молоко.¹⁰ По достижении им срока обучения и наставления собрали несколько мусульманских имамов и выбрали одного из них для обучения его (Берка) Корану. Некоторые заслуживающие доверия люди рассказывали, что обучение его Корану происходило в Ходженде, у одного из ученых благочестивцев этого города. По наступлении срока обрезания над ним (Берка) совершили этот обряд, а по достижении им возмужалости в войско его были назначены все мусульмане, находившиеся в стане Туши-хана. Когда войска монгольского обратились к Бату (с таким предложением): «Тебе следует быть царем нашим, так как из отец его, Туши-хан, будучи отравлен Чингиз-ханом, покинул мир, и брат его (Берки) Бату-хан сел (на престол) на место отца, то он (Бату) также отнесся к Берка-хану с большим уважением и утвердил за ним командование (армией), свиту (атба) и уделы (икта). В 631 г. (= 7 Х 1233—25 IX 1234) несколько послов Берка-хана прибыло ко двору его величества Шемс-ад-дунья-ва-д-дина, ¹¹ и они привезли с собою подарки. Так |447| как этот царь ни под каким видом не открывал монгольским ханам ворот знакомства и приязни и послов их не допускал к себе, а удалял под удобным предлогом, то он отправил этих послов Берка-хана в богохранимый (город) Каливар. Они (послы) были мусульмане, каждую пятницу присутствовали в соборной мечети Каливарской и совершали свои молитвы позади наибов автора этих “Разрядов" Минхадж-и-Сираджа; наконец, в царствование султанши Разии, ¹² когда автор этот, Минхадж-и-Сирадж, по прошествии шести лет прибыл из богохранимого Каливара в блестящую столицу Дели и был почтен милостью этой царицы, тех послов Берка-хана также приказано было отправить из богохранимого Каливара в Каннудж и (там) оставить безвыездно, там они и умерли.

Выросши, Берка-хан, чтобы посетить оставшихся в живых и умерших мусульманских святых и ученых, поехал из земли Кипчакской в город Бухару, посетил их, вернулся восвояси и отправил доверенных людей к халифу. Некоторые заслуживающие доверия люди рассказывают, что он дважды или более облачался в почетные одежды, (присланные ему от) халифа еще при жизни брата его Бату-хана. Все войско его состояло из 30 000 мусульман и в войске его была установлена пятничная молитва. Люди, заслуживающие доверия, говорят, что во 'всем войске его такой порядок: каждый всадник должен иметь при себе молитвенный коврик с тем, чтобы при наступлении времени намаза заняться совершением его (намаза). Во всем войске его никто не пьет вина и при нем (Берка) постоянно находятся великие ученые из (числа) толкователей (Корана), изъяснителей хадисов, законоведов и догматиков. У него много богословских книг, и большая часть его собраний и собеседований происходит с учеными. Во дворце его постоянно происходят диспуты относительно науки шариата. В делах мусульманства он чрезвычайно тверд и усерден.

Рассказ о мусульманском благочестии Берка. В один |448| из месяцев 657 г. (= 29 XII 1258—17 XII 1259) один благородный почтенный сейид прибыл по торговым делам из Самарканда в славную столицу Дели. Со стороны двора царя ислама и султана семи климатов ¹³ он встретил радушный прием и ласку и удостоился (особого) почета и милостей царских-султанских. Вельможи этой славной столицы, из которых каждый — блестящее светило на небосклоне мусульманского царства и светозарная звезда на небесной сфере религии, сочли все необходимым явиться с разными услугами к вратам такого знатного сейида. Великий сейид этот Ашраф-ад-дин был сын (того) сейида Джелаль-ад-дина Суфи, да сохранит его аллах, которому в городе Самарканде принадлежит скит (ханака) Нур-ад-дина слепого. Этот знатный сейид сообщил два рассказа о строгом соблюдении Берка-ханом мусульманской веры, да сохранит его аллах всевышний и да умножит ему (свои) благодеяния:

Первый рассказ. Говорят так: по словам этого знаменитого сейид один из самаркандских христиан перешел в ислам, и самаркандские мусульмане, твердо держащиеся мусульманской религии, прославляли его и оказывали ему много благодеяний. Вдруг в Самарканд прибыл один из заносчивых монголов и неверных чинов (китайцев), пользовавшийся силою и властью; этот проклятый питал расположение к христианской религии. Самаркандские христиане пришли к этому монголу и пожаловались (говоря): “Мусульмане обращают наших детей из веры христианской и учения Иисуса — да будет над ним мир — в религию мусульманскую и приказывают следовать вере избранника (Мухаммеда). Если |449| эта дверь будет открыта, ¹⁴ то все последователи наши будут совращены из веры христианской. Силою и властью (своею) устрой наше дело!" Означенный монгол приказал привести того юношу, который сделался мусульманином, и довести его лаской, обходительностью, подарками и милостями до отречения от религии мусульманской. Но сколько ни уговаривали этого искреннего новообращенного мусульманина отречься от веры мусульманской, он не отпал (от нее) и с сердца и тела своего не совлек покрова, украшенного мусульманскою религией. Тогда этот монгол отдал (новое) приказание, перевернув лист нрава (своего), стал произносить слова угрозы и подверг этого юношу всем наказаниям» которые находились в распоряжении власти и силы его (монгола), но он (юноша), по крайнему усердию, ни под каким видом не покидал мусульманской религии, несмотря на удары злобы неверных, не выпускал из рук напитка веры. Так как юноша твердо стоял за веру истинную и не обращал внимания на посулы и обещания этого беспутного народа, то тот проклятый (монгол) отдал приказание казнить означенного юношу. Благодаря силе веры своей, он (спокойно) переселился из мира сего, да будет им бог доволен и да сделает его довольным! Все мусульмане Самарканда были поражены этим. Составлен был акт (махзар) — так рассказывал Ашраф-ад-дин,— подтвержденный свидетельством людей, заслуживающих доверия, и старшин мусульманских, живших в Самарканде. С этим актом мы отправились в лагерь Берка-хана, доложили ему положение и численность самаркандских христиан и тут же представили акт. В характере этого правоверного царя проявилось усердие к вере мухаммедовой и нравом его овладело желание защищать истину. Через несколько дней он оказал почесть этому сейиду (Ашраф-ад-дину), отрядил в Самарканд множество тюрков и доверенных мусульманских старшин и отдал (им) приказание умертвить и отправить в геенну сборище христиан, учинившее то нечестивое беззаконие. Получив такой указ, |450| выждали время, когда эти злосчастные люди собрались в (своей) церкви. Там их разом захватили и всех отправили в преисподнюю, а церковь эту обратили в кирпичи. Это возмездие произошло по благосклонности того царя (Берка) к вере Мухаммеда и к исповеданию ханефитскому— да воздаст ему аллах за это по заслугам.

Второй рассказ. Тот же сейид Ашраф-ад-дин рассказывал, что по смерти Бату-хана остался сын его Сартак,¹⁵ чрезвычайно жестоко и несправедливо обращавшийся с мусульманами. Сартак (этот) из страны Кипчакской и Саксинской отправился ко двору Менгу-хана, чтобы по милости Менгу-хана сесть на место отца (своего) Бату. Когда он дошел до тамгачских земель Менгу-хана, (то последний) приняв его, отпустил его с почетом восвояси. Приближаясь к своему дяде Берка-хану, он (Сартак) отказался (от посещения его), свернул с дороги и не пошел к своему дяде. Тогда Берка-хан отправил людей к Сартаку (сказать ему): “Я заступаю тебе место отца; зачем же ты проходишь точно чужой и ко мне не заходишь?" Когда .посланные доставили Сартаку весть Берка-хана, то проклятый Сартак ответил: “Ты мусульманин, я же держусь веры христианской; видеть лицо мусульманское (для меня) несчастие". Да проклянет его аллах многократно! Когда такая неподобающая весть дошла до того мусульманского царя Берка-хана, то он вошел один в шатер, обмотал шею свою веревкой, прикрепил цепь к шатру и, стоя, с величайшею покорностью и полнейшим смирением плакал и вздыхал, говоря: “Господи, если вера Мухаммедова и закон мусульманский истинны, то докажи мою правоту относительно Сартака". Три ночи и три дня он таким образом рыдал и стонал, совершая обычные |451| обряды, пока (наконец) на четвертый день проклятый Сартак прибыл в это место и умер. Всевышний наслал на него болезнь желудка, и он (Сартак) отправился в преисподнюю. Некоторые рассказывали так: заметив на челе Сартака признаки возмущения, Менгу-хан тайком подослал доверенных людей, которые отравили проклятого Сартака, и он сошел в ад. Берка-хан женился на жене Бату; из рода Туши-хана было всего 15 сыновей и внуков, (но) все они отошли в геенну и (потом) все царство поступило в распоряжение Берка-хана. По благодати мусульманства перешли во власть его земли кипчакские, саксинские, булгарские, саклабские и русские, до северо-восточных пределов Рума, Дженда и Хорезма.

В 658 г. (= 18 ХII 1259—5 ХII 1260), в котором окончены были эти “Разряды", некоторые лица, прибывшие из стран хорасанских, сообщили, что Менгу отправился в ад, что во всех городах Востока и Запада, равно как в землях Ирана (Аджем), в Мавераннахре и Хорасане, в хутбе произносили имя Берка-хана и что султану этому дали прозвище Джемаль-ад-дин Ибрахим, а богу лучше известна суть дела. ¹⁶

Комментарии

1 Изд.*** (Сакафтан); Раверти (стр. 1097, прим. 6) приводит еще чтения: ***, *** и ***. В рук. С 426: ***. В главе о хорезмшахе Джузджани называет этого Кадыра сыном Юсуфа (?) Татарского. См. прим. 3.

2. Т.е. Китая

3 Рук. С 426, л. 138 в; С 1846, л. 191 в; С 418, л. 1126:*** " B 615 году (Мухаммед, сын Текеша), погнался в Туркестан по пятам Кадыр-хана, сына (Юсуфа) Татарского... В это время Туши по приказанию Чингиз-хана из владении чинских отправился в погоню за войском татарским, а султан Мухаммед двинулся в ту сторону из Мавераннахра и Хорасана. Оба войска напали друг на друга и между ними произошел бой, (длившийся) от первого рассвета до намаза вечернего". Об этом событии, имевшем место в Тургайской степи,, см.: Бартольд, Туркестан, 397—400; англ. изд. (где ряд дополнений), 369—372. — J. Marquart. Ueber das Volkstum der Komanen. Berlin, 1914, 128—133.

4 В другом месте (изд., стр. 337) Джузджани говорит, что Чаратай обвинил Туши, перед отцом в намерении убить своего родителя.

5 У других историков значится 14 сыновей Джучи (см. также следующую главу) между которыми, однако, нет Чакаты.

6 В издании и во всех рукописях Сабин (***). В научной литературе это имя часто огласовано “Шейбан". Ср.: W. Вarthоld. 12 Vorlesungen ueber die Geschichte der Tuerken Mittelasiens. Berlin, 1935, S. 165.

7 В главе 8-й (изд., стр. 410), где по этому поводу рассказывается следующее: “Когда Гуюк сошел в ад, то сыновья Чагатая потребовала царство (себе). У них было много приверженцев и конницы, и они не соглашались на воцарение Менгу-хана. Началось это дело так: когда Гуюк переселился из мира сего, то все старейшины рода Чингиз-хана нет никого старше тебя; престол и корона и владычество прежде всего твои». Бату ответил: «Мне и брату моему Берка принадлежит уже в этом крае (т. е. Дешт-и-Кипчаке) столько государств и владений, что распоряжаться им (краем) да вместе с тем управлять областями Китая (Чин), Туркестана и Ирана (Аджем) невозможно. Лучше всего вот что: дядя наш Тули, младший сын Чингиз-хана, умер в молодости и не воспользовался царством, так отдадим царство сыну его и посадим на престол царский старшего сына его, Менгу-хана. Так как на престол посажу его я, Бату, то на самом деле владыкою буду я». (Все) согласились с этим мнением. Когда Менгу-хана возвели на престол, то Берка, бывший мусульманином, сказал: «Власть людей неверия прекратилась; господство всякого неверного (т. е. немусульманского) царя, который вступит на престол, не будет продолжительно. Если вы хотите, чтобы держава Менгу удержалась и была продолжительна, то пусть он произнесет (мусульманский) символ веры, дабы имя его было внесено в список правоверных, и (уже) затем пусть он сядет на царство». Они согласились на это, и Менгу произнес (мусульманский) символ веры. Тогда Берка взял его за руку и посадил его на престол".

8 По словам Лари (рук. ИВ АН С 427, стр. 349), обычай хоронить с умершим жен его был отменен (в Иране) при Газане (1295—1304): ***

9 В изд. здесь и далее: Балка-хан, в рукописях правильно: Берка-хан.

10 В рук. ИВ АН С 418 прибавлено еще: *** "на берегу Ангары". Эта вставка, вероятно, не принадлежит автору, так как противоречит всему его изложению.

11 Т. е. Абу-л-Музаффара Ильтутмыша (607—633 = 1210—1236), первого государя шемсийской династии в Индии. См.: Ravеrtу. Tabakat-i-Nasiri 598-628

12 634—637 = 1236—1240.

13 Т. е. Насир-ад-дина Махмудшаха (644-664 = 1246—1265)

14 Т. е. если вто и впредь будет допущено.

15 По арабским известиям, Сартак является то братом, то внуком Батыя. См.: Сборник, I, 121, 149—151, 204, 378, 405, 428, 506. Исключение составляет только ал-Муфаддад (Сборник, I, 194).

16 В другом месте (изд., стр. 428) Джузджани говорит, что Берка-хан принял ислам из рук Сейф-ад-дина Бахарзи. Рассказывая о взятии монголами Багдада, он сообщает следующее: “Когда эмир Абу-Бекр (сын багдадского халифа ал-Мустасима) вышел и прибыл в лагерь Хулаву (Хулагу), то все его войско — неверные и мусульмане, устроило (торжественную) встречу и соблюло обычаи почетного приема. По прибытии его во дворец Хулаву, последний шагов на сорок вышел ему навстречу, оказал ему почет и, усадив его против собственного места, присел перед эмиром Абу-Бекром на колени уважения и сказал: «Я пришел выразить покорность и намерен подчиниться. Берка, дядя мой, принял мусульманство из рук шейха Сейф-ад-дина Бахарзи Сахури (?). Я также хочу сделаться мусульманином и спросил своих эмиров, кто самый великий из мусульман. Они указали мне на его величество халифа. Я пришел (сюда), чтобы принять мусульманство из рук повелителя верующих»". Далее (изд., стр. 431), Джузджани говорит: “Он (Хулаву) забрал все сокровища багдадские, исчисление и счет которых не могут быть начертаны пером и не поддаются человеческому определению. Из денег, драгоценных камней, редкостей и дорогих украшений он все увез в свой лагерь... Кое-что, в виде подарка и доли, отослал к Берка, мусульманину, а часть утаил. Люди, заслуживающие доверия, рассказывали следующее: «То, что дошло до Берка, последний не принял, умертвив послов Хулаву. По этой причине возникла вражда между Берка и Хулаву»".

Текст воспроизведен по изданию: Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. М. 1941