АЛА АД-ДИН АТА-МЕЛИК ДЖУВЕЙНИ

ИСТОРИЯ ЗАВОЕВАТЕЛЯ МИРА

ТАРИХ-И ДЖЕХАНГУША

(Извлечения из части того же сочинения, относящейся к истории хорезмшахов, помещены выше (стр. 442 — 449).)

* Завоевание монголами Мавераннахра

[После взятия Дженда] на Шахркент (По всем данным, Шахркент — то же, что Янгикент — Новое селение (выше, стр. 150, прим. 9); у Рашид-ад-дина в соответствующем месте (ниже, стр. 503) Янгикент.) пошел один военачальник |69| с 10 000 войска. Он взял его, оставил (в нем) коменданта (шихне) Улуш |70| Иди (Вариант: Улус-Иди, как у Рашид-ад-дина (ниже, стр. 503).) и направился в Каракорум. (Местность Каракорум упоминается несколько раз (кроме настоящего места, еще Джувейни, I, стр. 69 и II, стр. 101; Рашид-ад-дин, ниже, стр. 503) в описании событий начала XIII в., происходивших в низовьях Сыр-дарьи, где-то по соседству с Джендом. По Джувейни (II, стр. 101; ср. «Туркестан», стр. 447), это была ставка тюркского племени канглы, части народа кипчаков, занимавшего в то время низовья Сыр-дарьи (ср. о нем: Marquart. Uber das Vlkstum der Khomanen, SS. 163 — 172). По мнению издателя Джувейни, мирзы Мухаммеда, следует читать Кара-кум; это название распространяется не только на современную Туркменскую пустыню, но и на пустыню к северу от Аральского моря. Однако такому предположению противоречит то, что названия Крыма и Каракорума, как крайних пределов государства Джучидов, рифмуют в одном месте Вассафа (Бомб, изд., стр. 398); речь идет, конечно, не о ставке великих ханов в Монголии.) (Отряд) из кочевников туркмен в количестве 10 000 человек был назначен, чтобы отправиться в Хорезм. Таинал-нойон (Вариант: Байнал-нойон, ср. ниже, стр. 503.) во главе их шел несколько дней. Злополучие побудило и подстрекнуло их убить монгола, которого Тайнал назначил для них своим заместителем, и сдать бунтовщиками. Тайнал шел в авангарде. Он вернулся, [486] чтобы подавить их смуту и бунт. Он большую часть их перебил. Остальные едва спаслись и с другим отрядом ушли в сторону Мерва и Амуйе и там собрались в большом числе, как это будет отмечено в своем месте.

|77| Проводник из туркмен тех местностей, (Т. е. Зернука, взятого Чингиз-ханом в 1220 г. Зернук — селение или город на левом берегу Сыр-дарьи, ниже Сюткенда (ср. выше, стр. 178, прим. 1), на дороге через степь из Самарканда в Отрар (Орошение, стр. 146).) хорошо знавший пути и дороги, |78| вывел (монгольское) войско на дорогу, которой (обыкновенно) не ходили, и с тех пор эту дорогу также называют «ханской».

|96| Это есть название страны, ее первоначальное название — Джурджания, сами же владетели называют Ургенч. . . Прежде (Хорезм) был столицей султанов мира и местопребыванием знаменитых сынов человечества.

В его областях и окрестностях жили благородные эпохи, и почитаемые судьбы. . . освещали различным светом мысли. Жилища и страны его были местом следов обладателей цветника могущества из собрания великих |97| шейхов с султанами времени, согласно положению его он был местом, в котором можно было получить желательное для веры и земных дсл.

Когда Чингиз-хан покончил с завоеванием Самарканда, то все области Мавераннахра оказались завоеванными, и противники непрерывно перемалывались на мельницах несчастия.

С другой стороны, границы Дженда и Барчлыккента (Барчлыккент, Барчынлыгкенд или Барчкенд, лежал между Джендом и Сыгнаком в бассейне Сыр-дарьи; туркмены здесь упоминаются еще у автора XIII в., Джемаля Карши, посетившего город в 672 (= 1273/74) г. (В. В. Бартольд. Очерк истории туркменского народа, стр. 42).) оказались охраняемыми, и Хорезм остался среди стран, как палатка с обрезанными у нее веревками.

Когда Чингиз-хан пожелал лично преследовать султана и очистить области Хорасана от противников, то он назначил в Хорезм своих старших сыновей, Чагатая и Угедея, с войском, бесконечным как события времени, от числа которого наполнились горы и пустыни; он приказал, чтобы Туши со стороны Дженда прислал на помощь людей хашари (ополчение).

Они двигались через Бухару. В авангарде, в виде дозора, послали войско, которое двигалось как злая судьба и летело как молния.

В это время в Хорезме не было султана. Из военачальников там был тюрк Хумар, один из родственников Туркан-хатун, из знатных эмиров Огул- |98| хаджиб, (В издании: Могул-хаджиб. Ср. варианты к изданию и «Туркестан», стр. 467.) Эрбука-пехлеван, сипехсалар Али Даругини и еще другие в этом же роде, перечислять и подробно приводить имена каждого — бесполезная задержка. Из выдающихся в городе лиц и превосходнейших того времени было столько, что они не поддаются исчислению и счету, а число жителей города превосходило число песчинок и камней. Так как в этом большом городе и сборище людей не было никакого определенного главы, к которому можно было бы обратиться при событиях за устройством нужд и важных дел народа, чтобы вместе с ним оказать сопротивление нападению судьбы, то вследствие родства (с султаном) все вместе провозгласили Хумара султаном, сделав его новым правителем. Они были беспечны к тому, что в мире такое волнение и смута, что такие удары переносят знать и простой народ от судьбы.

Вдруг они увидели несколько всадников, как дым, которые подъехали к воротам и стали угонять скот. Группа недальновидных обрадовалась и подумала, что они пришли по глупости в таком числе, чтобы поиграть и [487] проявить такую смелость. Они не знали, что за этим следует бедствие, за ним возмездие и за ним мучение.

Обезумев, множество людей, конных и пеших, через ворота бросилось на ту небольшую группу всадников. Те то показывались, как дичь, то оборачивались назад и бежали, пока не достигли Баг-и-Хуррам, находящегося в 1 фарсахе от города. (Тогда) из-за засад за стенами выехали татарские всадники, мужественные люди, отрезали им путь спереди и сзади и набросились на них, как голодные волки на растерявшееся без пастуха стадо. Они (монголы) стали обстреливать их сначала стрелами, а затем крепко взялись за мечи и копья и погнали их. К заходу солнца они перебили около 100 000 человек воинов. С тем же жаром и кипением, с криками и воплями они (монголы) бросились вслед за ними в город через ворота Кабилан и, |99| как огонь, прошли до места, называемого Танура. (О чтении этих названий ср. «Туркестан», стр. 468.) Когда солнце склонилось к закату, чужое войско из осторожности вернулось обратно.

На другой день, когда тюрк, поражающий мечом, поднял голову из-за засады горизонта, (Т. е. когда взошло солнце.) бесстрашные меченосцы из числа смелых тюрок, разгорячив коней, бросились на город.

Феридун Гури, предводитель (сарвар), из числа офицеров (каид) султана, с 500 человек наблюдали за воротами и, приготовившись к борьбе, защищались от этих дьяволов. Весь тот день они провели в борьбе и сражении. Затем прибыли Чагатай и Угедей с армией, подобной низвергающемуся потоку, чередующемуся с ураганом песка. Они обошли город для того, чтобы осмотреть его, и отправили послов, призывая жителей к подчинению и повиновению. Все войско окружило столицу, как круг (окружает) центр, и, как смертпый час, расположилось вокруг него. (Войско монголов) занялось приготовлением принадлежностей боя — дерева, осадных машин и камней; а так как по соседству с Хорезмом не было камня, то (ядра) делали из тутового дерева. Как у них в обычае, они каждый день занимали жителей города обещаниями и угрозами, привлечением и устрашением, а иногда обстреливали друг друга стрелами. Когда (монголы) закончили (приготовления) оружия и военных орудий и прибыла помощь и войска со стороны Дженда и других мест, они сразу со всех сторон города принялись за битву и сражение, и поднялся шум, подобный грозе. Они (монголы) сыпали на них стрелами, как градом, приказали собрать мусор и засыпать им каналы с водой, после чего двинули в круг людей хашари, чтобы они прорвали склон (городского) вала.

Когда ложный султан, начальник армии и войска — Хумар, опьяненный вином несчастия, увидел их (монголов) храбрость, сердце его от низкого |100| страха раскололось пополам. С его тайной мыслью совпали признаки победы татарского войска. Уловки исчезли в его уме, и от него скрылось лицо суждения и мнения перед появлением предопределения. Он вышел из ворот вниз, и вследствие этого растерянность и расстроенность жителей города увеличилась. Татарское войско водрузило на стене знамя, бойцы взобрались (на стену), и сердце земли наполнилось криком, воплями, ревом и волнением. Жители города укрепились в улицах и кварталах; на каждой улице начинали бой и около каждого прохода устраивали заграждение. Войско (монголов) сосудами с нефтью сжигало их дома и кварталы и стрелами и ядрами сшивало друг с другом людей. Когда же завеса света солнца свернулась от насилия вечернего мрака, (Т. е. когда наступил вечер.) они вернулись в места расположения палаток, а наутро (снова) принялись за дело. Таким порядком жители города некоторое время сопротивлялись и сражались мечами, стрелами и копьями. [488]

Большая часть города была разрушена, дома и жилища с имуществом стали холмами земли; войско разочаровалось и отчаялось в (возможности) воспользоваться сокровищами. (Тогда монголы) решили оставить огонь и отвести воду Джейхуна, через который в городе был переброшен мост. 3000 человек из армии монголов приготовились и снарядились и напали на середину моста. Жители города окружили их так, что ни один человек не смог спастись. По этой причине горожане стали более усердными в бою и более выносливыми в сражении. Снаружи также горы боя стали свирепее и море войны стало более бурным, а ветер смуты все сильнее бушевал над землей и временем. (Монголы) брали квартал за кварталом, дом за домом, срывали (их) и убивали всех людей, пока весь город не был захвачен. Тогда они погнали людей в поле. Ремесленников (арбаб-и-хирфат ва сан'ат) — |101| более 100 000 — они отделили; детей и молодых женщин обратили в рабство и отвели в плен, а остальных людей разделили (чтобы убить) между войском, так что на каждого воина пришлось 24 человека убитых. Войско занялось разграблением и грабежом и разрушило остатки домов и кварталов. . .

Рассказ о Мерве и взятии его монголами

|119| Мерв был столицей султана Санджара и местом, куда стекались и низшие и высшие. Площадь его была значительнее, чем у (других) городов Хорасана, и птица безопасности и благополучия могла летать во все его концы. Численность их голов (населения) равнялась каплям дождя в месяце нисане (апреле). . . Дехканы (Термин «дехканы» здесь употреблен, повидимому, в значении земледельцы, ибо несколько ниже говорится, что хорезмшах Мухаммед предложил дехканам и тем, которые не могут пред лицом монгольской опасности сняться и покинуть насиженные места, остаться в своих селениях. Что же касается сравнения дехкан с царями и эмирами по обилию богатства, то это, очевидно, фигуральное выражение.) по обилию богатств были наравне с тогдашними царями и эмирами и ни в чем не уступали великим мира сего.

Султан Мухаммед, отставив от должности везира Муджир-ал-мулька Шереф-ад-дина Музаффара по причине преступления совершенного его дядей, поручил эту должность сыну Наджиб-ад-дина, кыссэ-дара, (Кыссэ-дар — «держатель рассказа», повидимому, какой-то придворный чин, более нигде не встречающийся.) который назывался Беха-ал-мульк. Муджир-ал-мульк находился в свите султана |120| до того времени, как султан, разбитый, бежал из Термеза. Куш-тегин-пехлеван (У ан-Несеви (выше, стр. 479) он назван Куч-тегин-пехлеван.) отправился за советом к придворным (ахл-и-сарай), которые находились в Мерве, и передал сведения о смуте, раздоре и выступлении иноземного войска. Вслед за тем пришел указ султана, украшенный подписью и печатью и обрамленный трусостью и бессилием такого содержания, что военачальники, солдаты и ремесленники должны укрыться в крепости Марга, а дехканы, которые не имеют возможности сняться с места, пусть останутся на месте и, как только появится татарское войско, пусть выйдут для приветственной встречи, (чтобы) сохранить жизнь и имущество, примут коменданта (шихне) и повинуются приказам монголов. Когда падишах, которого можно сравнить с сердцем, слабеет, как может остаться у конечностей какая-нибудь сила? По этой причине положение (мервцев) пошатнулось, страх охватил людей, чувство растерянности и сомнения овладело ими.

Беха-ал-мульк со множеством начальников и солдат сделал все, что возможно по части снаряжения. Когда он прибыл в крепость (Марга), он не счел благоразумным оставаться в ней и ушел с некоторым числом людей [489] в крепость Так Язырский. (Развалины этой крепости, позднее называвшейся просто Языр и еще позже Дурун, лежат около ст. Бахарден (Орошение, стр. 41. — В. В.Бартольд. Очерк истории туркменского народа, стр. 38. — Материалы, т. II, стр. 40).) Другие же, всяк по своему желанию, разошлись в разные места. А те, которых отметил смертный рок, возвратились в Мерв. Заместителем своим Беха-ал-мульк оставил одного человека, который был накибом. Он склонялся к тому, чтобы подчиниться. Шейх-ал-ислам Шемс-ад-дин Хариси способствовал ему в этом намерении, но кази и Сейид Аджаль уклонились и отстранились. Когда выяснилось, что войско Джебе и Субутая достигло Меручака, они послали к ним посла с изъявлением подчинения и приверженности.

Между тем один туркмен, который был проводником и путеводителем |120| султана и которого звали Бука, выскочил из какого-то угла; группа туркмен пристала к нему. Он неожиданно пробрался в город. Те, которые |121| противодействовали подчинению войску татар, с ним поладили. Накиб снял с себя власть, и туркмены тех стран направились к нему (Буке). Прибывшая группа джендцев, которая бежала из ополчения (хашар) и направились в Мерв по причине его благосостояния, прибегла к покровительству Буки. Его войско (хашам) стало многочисленным.

Когда султан (Мухаммед) нашел (вечный) покой на островах Абаскуна, Муджир-ал-мульк, повернув обратно, (поехал) на одном осле. Он то шел пешком, то садился на осла и проехал через крепость Су'люк. Эмир Шемс-ад-дин Али устроил ему почетную встречу. Оттуда Муджир-ал-мульк приехал в Мерв и остановился в саду Махиабад, у Сармаджанских ворот. (Вариант: Сарраджанских. Жуковский (Развалины Старого Мерва, стр. 49) читал, «Дарвазе-и-Сар-и-Маджан» и перевел «у ворот, выходивших на канал Маджан», что, может быть, верно.) Несколько мервских военачальников (сарханг), которые были его подчиненными, один за другим стали приходить к нему. Бука не пускал его в город и боялся натиска простого народа. Когда к нему собралось некоторое число людей, они вдруг среди дня открыли свои замыслы и вошли в город. Мервские воины тотчас же выразили желание ему служить. Бука один пришел к нему и просил у него прощения. Туркмены и воины города, (М. б. слово *** (город) лишнее в тексте и следует переводить: джендцы.) хотя численность их превосходила 70 000 человек, подчинились ему. Сам он считал себя больше чем на положении везира и замыслы его заносились к султанству; он утверждал, что родительница его принадлежала к гарему султана, ее пожаловали его отцу и во время передачи она была беременной.

[Так как слух об успехах Муджир-ал-мулька распространился по всему Хорасану, то к нему стали стекаться бродяги (авбаш), тем самым усиливая его власть. В это время хозяева (арбаб) Серахса (Повидимому, речь идет о городской знати.) подчинились монголам и приняли назначенного коменданта (шихне). Мервский шейх-ал-ислам, сторонник монголов, под влиянием своего родственника — серахского кази, позволил себе однажды в соборной мервской мечети во время проповеди |122| пожелать гибели врагам монголов. Так как он намекал на Муджир-ал-мулька, то присутствовавшие в мечети возмутились. Испуганный шейх-ал-ислам поспешил привести в свое оправдание то, что он сказал без всякого умысла: «В мыслях и сердце его было как раз противоположное этому». Муджир-ал-мульк был убежден в своих подозрениях относительно шейх-ал-ислама, но пока оставил его в покое, желая дать окружающим вещественные доказательства его измены. Случай представился вскоре. На дороге был схвачен посланник шейх-ал-ислама с письмом к серахскому кази. Приведенный к Муджир-ал-мульку, он был уличен и на этот раз ничего не мог сказать в свое оправдание. Он был изрублен на куски, которые [490] демонстрировались на базарном перекрестке (чахар-су). Что же касается Серахса, который подчинился монголам, то Муджир-ал-мульк посылал туда войска и беспокоил хозяев (арбаб) Серахса.

Между тем бывший везир Мерва, Беха-ал-мульк, убежавший из крепости Так, укрылся в Мазандеране. Он явился к монголам и ополчению (хашари) и вызвался пойти в Мерв, сделать город покорным и собирать «каждый год с каждого дома по холщевому платью (джаме-и-карбас) для |123| казны». Получив согласие монголов, он отправился в Мерв во главе отряда из семи тысяч монголов. К своему удивлению, прибывши в Шахрастану, он узнал, что город давным-давно захвачен Муджир-ал-мульком. Тогда он отправил одного офицера (сарханг) с письмом к Муджир-ал-мульку для переговоров, предлагая последнему воздержаться от военных действий и добровольно сдать Мерв, так как «силе монгольского войска сопротивляться невозможно, можно только подчиниться. 7000 монголов и 10 000 ополченцев (хашари) идут туда (на Мерв), и я с ними; Несу и Баверд они уничтожили в один момент». Но Муджир-ал-мульк посланных умертвил и выслал в Серахс против Беха-ал-мулька конницу в две с половиной тысячи султанских тюрок, (Т. е. войск хорезмшахов, состоявших из наемников — тюрок (главным образом кипчаков и туркмен). находившихся в Мерве. Удрученный неудачей Беха-ал-мульк возвратился назад, его офицеры разбежались, а сам он был закован монголами в цепи, уведен в Тус и там умерщвлен. Серахский казн Шемс-ад-диy в свое время сдал Джебе-нойону г. Серахс и снабдил его |124| продовольствием (тургу), стал меликом и правителем Серахса и получил от Чингиз-хана деревянную пайзу. (Пайза при монголах — знак власти с надписью; пайзы бывали золотые, серебряные и деревянные.) Теперь за это он был схвачен военачальниками Муджир-ал-мулька, отдан в руки сына пехлевана Абу-Бекра Диване и предан смерти.]

Молва о монгольском войске в это время несколько затихла. Муджир-ал-мульк и мервская знать предались развлечениям и удовольствиям и все вечера проводили за вином. Вдобавок к этому прибыл Ихтияр-ад-дин, мелик Амуйе, и сообщил: «Войско татар занято осадой крепости Келат (Очевидно, эта крепость отлична от известного Келата в Хорасане.) и крепости Hay. Некоторая часть их войска пришла в Амуйе. Они гонятся за мной».

Муджир-ал-мульк встретил его с почетом. Ихтияр-ад-дин соединился с другими туркменами и остановился у них. Прибыло монгольского войска 800 человек и бросилось на них. Подоспели Шейх-хан и Огул-хаджиб из Хорезма приблизительно с 2000 войска. Они бросились на монголов сзади и разгромили их. Большинство монголов положили на месте. Некоторая же часть, имевшая сильных коней, ускакала. Отряд туркмен и султанских тюрок пустился в погоню за ними и 60 человек взял в плен. После того, как пленников провели по кварталам и базарам, их умертвили. Шейх-хан и Огул-хаджиб остановились в Дастаджирде. Туркмены сделали Ихтияр-ад-дина своим предводителем и военачальником и друг с другом заключили союз, а от Муджир-ал-мулька отступились. И они подняли такую смуту, волнение, погромы и беспорядки, что лицо мира стало черным, подобно сердцам врагов-лицемеров. (Когда) они задумали захватить город, Муджир-ал-мульк, получивший сведения об (их) намерении произвести ночное нападение, принял необходимые предосторожности. Не добившись успеха и очутившись в опасности, туркмены ушли на берег реки и (оттуда) начали производить грабежи. Они доходили до городских ворот и грабили волости (рустак), таща все, что попадало на глаза. [491]

В это время, когда Чингиз-хан дал Тули (Тули или Тулуй — младший сын Чингиз-хана.) поручение завоевать города |125| Хорасана с опытными и смелыми войсками, он собрал ополчение (хашар) из области, которая подчинилась и лежала на его пути — Абиверда, Серахса и прочего. Собралось 70 000 войска. Когда монголы очутились невдалеке от Мерва, они с того места, где находились, выслали в качестве авангарда 400 всадников. Ночью они (незаметно) подошли к отрядам (хейль) туркмен и наблюдали их положение. Собравшихся туркмен было 12 000 всадников. Утром они отправились к воротам (с целью) сделать нападение на город. Монголы. . . устроили засаду в том месте, где они должны были проходить, и притаились. Туркмены не имели сведений друг о друге Отряд за отрядом, которые прибывали, монголы (опрокидывали) в воду и предавали гибели. Когда монголы сокрушили силу туркмен, они походили на ветер, ворвавшийся в дом, имели вид волка, бросившегося на стадо. Туркмены, число которых превосходило 70 000, оказались бессильными против ничтожного числа (неприятелей). Большинство из них бросалось в воду и тонуло, остальные обращались в бегство. С войском монголов, которым покровительствовало счастье и содействовали обстоятельства, никто не мог бороться. Те, чей смертный час был отсрочен, бежали и бросали оружие. Так они (монголы) действовали до ночи и собрали в степи 60 000 лошадей, не считая баранов, угнанных туркменами из-под (городских) ворот, и того, что еще те имели (сами) и что исчислить немыслимо.

На другой день, который был первым днем мухаррама 618 г. (=25 II 1221) и последним днем жизни для большинства жителей Мерва, прибыл Тули. . . с многочисленным, как волны моря и песок пустыни, войском. |126| Он лично в сопровождении около 600 всадников подъехал к воротам Фирузи (Ворота Фирузи — западные ворота Мерва, теперь городища Султан-кала (В. В. Бартольд. К истории Мерва, стр. 138).) и объезжал город кругом. В течение 6 дней он осматривал передовые укрепления крепости (фасил), стены (баре), рвы (хандак) и башни (манаре) города и думал о том, что численность их (мервцев) будет достаточно значительной и что стены, являвшиеся сильным укреплением, окажут сопротивление.

На седьмой день, когда взошло солнце, войска были собраны. (Тули) разбил лагерь у Шахристанских ворот. (Шахристанские ворота — восточные ворота Мерва, по мнению В. В. Бартольда, так как они были обращены в сторону нихристана, лежавшего на восток (теперь городище Гяур-кала) (там же, стр. 125 и 133). В. Тизенгаузен (ЗВО, XI, стр. 329) считал, что Шахристанские ворота получили свое название от города Шахрастаны и лежали в западной стороне городища Султан-кала.) Начали воевать. Приблизительно 200 человек (мервцев) вышли из ворот и произвели атаку. Тули лично спешился и преградил дорогу (нападавшим); монголы вместе с ним двинулись в атаку и всех (мервцев) прогнали в город. Из других ворот (тоже) вышел отряд; люди, находившиеся там, ту атаку отразили. Он (Тули) ни с одной стороны не мог ничего сделать и мервцам нельзя было высунуть голову из ворот.

[Вокруг городских стен монголы поставили сторожевые цепи и всю ночь стерегли неусыпно. Вылазки осажденных прекратились. Никто более не осмеливался выходить из города. Муджир-ал-мульк не мог придумать никакого средства к спасению, кроме как сдаться неприятелю. На утро он послал мервского имама Джемал-ад-дина для переговоров с монголами, получил обещание пощады и вышел, захватив многочисленные подарки, навьюченные на четвероногих, имевшихся в городе. Тули расспрашивал его о состоянии города и потребовал составить список всех богатых и известных лиц. Он потребовал их к себе и заставил выдать сокровища. Монгольское войско вошло в город. Все население без различия имущественного [492] положения было выведено за город, и женщины были отделены от мужчин.

|127| «Сколько прекрасных (женщин) вырвали они из объятий мужей, сестер разлучили с братьями и детей отняли у матерей». За исключением 400 ремесленников и некоторой части детей обоего пола, которые были уведены в плен, все мервское население вместе с женщинами и детьми было разделено между воинами и ополченцами (хашари) и перебито. Чтобы отомстить за своего казия, серахсцы усердствовали в убийствах. Стены были разрушены, укрепления сравнены с землей и сожжена ханефитская соборная мечеть, построенная при Шемс-ад-дине Мас'уде Хереви, везире хорезмшаха Текеша. После расправы с мервскими жителями Тули назначил эмира Зия-ад-дина Али, мервского вельможу, которого монголы пощадили как безвредного, правителем разрушенного города и тех оставшихся жителей, которым удалось укрыться в потайных местах во время погрома. Для наблюдения за ним в Мерве был оставлен монгольский военачальник Бармас |128| в качестве шихне. Уцелевших жителей Мерва оказалось около 5000. Из них, однако, многие погибли впоследствии, когда в Мерв прибыли другие отряды монголов, также потребовавшие своей доли в убийствах.

Находясь в Мерве, эмир Зия-ад-дин и Бармас услыхали, что сын Шемс-ад-дин-пехлевана, Абу-Бекр Диване, поднял восстание в Серахсе. Из Мерва были посланы отряды для усмирения под начальством самого Зия-ад-дина. Бармас собрал всех мервских ремесленников и, помимо их, еще других |129| жителей, чтобы перевести их в Бухару. В дороге переселепцы подняли бунт (последний день рамазана 618 г. = 17 XI 1221). Бармас, прибывший с остальными в Бухару, вскоре умер там. Возвратившийся из Серахса Зия-ад-дин приказал восстановить мервские стены и вал.]

В это время прибыл отряд монгольского войска. Зия-ад-дин нашел необходимым оказать им почет и некоторое время держал (их) у себя, пока не пришел с многочисленным войском Куш тегин-пехлеван из войск (хашам) султана и не начал осады города. Некоторые из городских бездельников (рунуд) пошли против (Зия-ад-дина) и отправились к Куш-тегину. Когда Зия-ад-дин понял, что при расхождении (общего) желания из дела ничего, не выйдет, он с тем отрядом монголов, которые находились при нем, отправился в крепость Марга, а Куш-тегин вошел в город.

[Куш-тегин задался целью восстановить городские стены, постройки и земледельческое хозяйство. Между тем, сторонники Зия-ад-дина тайно послали последнему письмо с приглашением воротиться обратно и добиться утраченной власти. Зия-ад-дин имел неосторожность послушаться. Когда он находился невдалеке от Мервских ворот, предупрежденный Куш-тегин |130| приказал схватить его. После допроса и резких ответов Куш-тегину Зия-ад-дин был умерщвлен. Устранив соперника, Куш-тегин деятельно принялся за восстановление города и земледельческого хозяйства. Им была вновь отстроена разрушенная плотина.

Однако дальнейшие меры к восстановлению города вскоре должны были прекратиться. Монгольский военачальник Карача-нойон был уже в Серахсе. Получив сведения о приближении монгольских отрядов, Куш-тегин бежал ночью из Мерва в сопровождении тысячи всадников. Монгольские отряды настигли Куш-тегина в Санг-басте (В издании: Санг-пушт.) и перебили большую часть его войска. Несколько дней спустя к Мерву, в котором остались заместители Куш-тегина, подъехал отряд монголов человек в 200, направлявшийся к Кутуку-нойону. Половина отряда отправилась выполнять порученное ей дело, а половина осталась осаждать Мерв и сообщила об этом Турбаю и Кабару, находившимся в Нахшебе. К этому времени из разных мест люди собирались в Мерв, так как в нем было лучше.] [493]

Пять дней спустя (прибыл) Турбай с 5000 войска и сипехсаларом |131| Хумаюном, который носил прозвание Ак-мелик и служил им (монголам). Достигнув Мервских ворот, они тотчас же взяли город и, взнуздав правоверных, словно верблюдов, связывали веревкой по десять, по двадцать в одну цепь и бросали в кровавый чан. Более 100 000 приняли мученическую смерть. Кварталы были разделены между воинами, и большинство домов, замков, мечетей и мест поклонения было разрушено. Военачальники с войском монголов удалились, оставив Ак-мелика с несколькими людьми, чтобы словить тех, кто, оказавшись предусмотрительным, спрятался в укромном уголке и ускользнул от меча. Все хитрости, какие было возможно сделать для розыска, были сделаны, и так как других хитростей уже не оставалось, то один человек из Нахшеба, бывший с ними, начал кричать азан и читать призыв к намазу. Всякого, кто на его голос вылезал наружу из убежища, хватали, заключали в медресе Шихаби и потом сбрасывали с крыши вниз. Таким образом погибло еще много людей. 41 день они проявляли такое усердие, пока не удалились оттуда. Во всем городе уцелело не более 4 человек.

Когда в Мерве и его окрестностях уже не осталось никаких войск, все те (жители), которые находились в деревнях или ушли в пустыню, направились в Мерв. Был один сын эмира по имени Аре лап. Он стал управлять (в Мерве), и к нему собрался народ. Когда слух о Мерве дошел до Несы, один туркмен, собрав шайку, пришел в Мерв. Он приобрел расположение влиятельных лиц (в городе), и около него собралось тысяч 10 человек. Он управлял (Мервом) в течение 6 месяцев и посылал (отряды) в окрестности Мерверуда, Пендждех и Талькана нападать исподтишка на монгольские обозы и приводить лошадей. В это время туркмен, намереваясь напасть на Несу, направился туда с большею частью (своих) людей и (уже) начал осаду города, которым правил Нусрет, как вдруг на него напал Пехлеван |132| из Языра. Он обратился в бегство. В дороге на туркмена напал комендант (кутвал) крепости и убил его.

[Далее рассказывается, что на Мерв напал сперва монгольский военачальник Карача-нойон, находившийся в это время в Талькане. Он перебил всех жителей, которые попались ему на глаза, и использовал их запасы пшеницы. Потом, следом за ним, пришел другой монгольский военачальник, Кутуку-нойон, с войском в 100 000 человек. Халаджи, газнийцы и афганцы, входившие в состав этого войска в качестве ополчения (хашари), довершили разрушение города и истребление его жителей. В течение 40 дней они производили такие насилия, «подобных которым никто не видел», и такое опустошение среди населения, что «в городе и окрестных деревнях не оставалось и 100 человек и не находилось количества пищи, достаточного для нескольких несчастных». Затем говорится еще о каком-то грабителе, по имени Шах, который пришел с шайкою «бездельников» на смену халаджам и афганцам и окончательно превратил город в пустыню, отыскивая и убивая тех, кто случайно уцелел от погромов.]

Текст воспроизведен по изданию: Материалы по истории туркмен и Туркмении. Т. 1. М. Институт Востоковедения. 1939